Страница:
– Он мне не приятель! – Она сверкнула глазами.
– Жаль. – Бобби, ухмыляясь, оскалил белые зубы. – По голосу вроде неплохой малый.
– Дай мне телефон сейчас же! – Она вырвала у него из рук трубку, перевела дух и поднесла телефон к уху. – Чанс, привет. Не ожидала услышать тебя так скоро.
– Я переговорил с Бетси Макмиллан и подумал, что тебе будет интересно узнать о результатах нашего разговора. – Голос в трубке звучал ровно и мягко, его мужественная глубина и чувственность делали его необычайно сексуальным.
– Да, конечно! – Рори ушла в глубину офиса, надеясь, что Бобби не станет подслушивать.
– Бетси будет рада с тобой встретиться, – сказал Чане. – Оказывается, они с Роном и еще несколько владельцев гостиниц организуют ассоциацию, которая собирается раз в месяц. Она сказала, что будет рада тебе помочь, чем сможет.
– Правда? – Рори не могла поверить своей удаче.
– Следующее собрание ассоциации будет как раз завтра у Макмилланов. Они соберутся за чаем в саду. Бетси сказала, что будет тебя ждать.
– За чаем? – У Рори закружилась голова. Завтра она встретится с владельцами гостиниц! Она даже немного испугалась, что их там будет сразу целая ассоциация. Вечернее чаепитие. Но что же ей надеть? И что надела бы хозяйка гостиницы по такому случаю?
– Только один момент. – Чанс, казалось, немного колебался. – Меня Бетси тоже пригласила, и я даже не знал, что ей ответить. Как раз завтра я смог бы уйти из банка пораньше, к тому же Бетси уже не раз приглашала меня, а я все время откладывал визит. Боюсь, что если я откажусь и в этот раз, она меня никогда не простит. А я не хотел бы обижать своих клиентов. Но и тебе мешать я бы тоже не хотел.
– Вообще-то было бы здорово, если бы ты пришел. Правда, – искренне обрадовалась Рори. Если Чанс будет рядом, ей, пожалуй, будет не так страшно.
– Если ты действительно не возражаешь, я перезвоню Бетси и скажу, что мы оба будем завтра в четыре.
– В четыре? – Рори прикусила губу, размышляя, под каким предлогом ей отпроситься у Бобби. Хотя в середине недели туристов не так много, да и разгар летнего сезона еще не наступил.
– Тебе удобно в это время? – спросил Чанс.
– Да, разумеется, – ответила Рори, решив, что поговорит с Бобби потом.
– Встретимся прямо там или мне за тобой заехать? – Рори лихорадочно соображала. Если Чанс заедет за ней, у нее не будет риска прийти к Бетси первой, чего бы ей очень не хотелось. К тому же ей не придется спорить с Эдрианом и Эллисон о том, кто возьмет лучшую машину. На троих у них был джип, тетушкин роскошный седан – слишком громоздкий и неуклюжий, на взгляд Рори, – и мотоцикл Эдриана. Все трое работали недалеко от дома, и проблем с транспортом обычно не возникало.
– Если тебе не трудно, – ответила Рори, ничуть не удивившись, что Чанс не спросил, где она живет – дом Бушаров был одной из достопримечательностей старого города. Всякий, кто имел хотя бы смутное представление об истории острова, знал, кто живет в этом доме.
– Тогда без десяти четыре.
Положив трубку, Рори некоторое время пребывала в оцепенении. У нее встреча с хозяином гостиницы. Даже с несколькими сразу. Это был первый шаг на пути к исполнению самой заветной мечты ее жизни.
– Первое свидание? – спросил Бобби, стоя в дверях.
– В каком-то смысле да, – рассмеялась Рори, размышляя о том, как скоротать время до завтрашней вечеринки.
В среду Чанс вышел из банка, сел в машину и поехал в старый квартал, где семья Авроры жила уже много лет, поселившись там еще до Большого шторма. В Галвестоне всю историю разделяли на два периода: до шторма и после шторма.
Со стороны залива остров был похож на опустевшее поле битвы: ничего не уцелело здесь после грозной бури, обрушившейся на побережье Техаса и унесшей жизни более шести тысяч человек. Разбушевавшаяся природа не уничтожила островной цивилизации, но оставила след, навсегда изменивший вид острова.
После урагана вдоль побережья была возведена опорная стена – массивное сооружение семнадцати футов в высоту, простирающееся на мили вдоль берега. На протяжении нескольких лет после завершения ее строительства с помощью трубопровода на побережье качали грунт, чтобы поднять восточный край острова над уровнем моря.
Не менее долговечным и заметным памятником стала и граница между разоренной пустошью и живым миром. По одну сторону от нее было разрушено все, а совсем рядом, в соседних районах, все постройки остались целыми и нетронутыми стихией.
Дом Сен-Клеров располагался по уцелевшую сторону этой границы – среди великолепных памятников старины: викторианской эпохи, довоенного периода и времен нового Возрождения, среди уютных старых домиков и роскошных особняков. Некоторые были отреставрированы, но многие еще хранили отпечаток нетронутой старины. Семьи из старинных родов жили в унаследованных ими от богатых предков домах, содержать которые им было уже не по карману. Семьи же, разбогатевшие недавно, выкупали и ремонтировали роскошные обветшавшие особняки. Таким образом, светское общество смешалось с простыми обывателями, богатая верхушка жила рядом со средним классом, и на каждом шагу яркие тропические цветы привычно пестрели среди суровых техасских дубов.
Вечный праздник жизни, людская суета и буйство природных красок – вот что так привлекало Оливера Чанселлора в Старом Галвестоне. Здесь не было даже намека на географическое деление на хорошие и плохие районы, на богатых и бедных, здесь не было ни белых, ни черных, ни латинских кварталов. Все жили здесь бок о бок.
Но к сожалению, невидимые границы социальных групп были не столь размыты. Потомственные аристократы могли жить рядом с недавно разбогатевшими предпринимателями или традиционно нищими семействами, но каждый знал свое место. В этом смысле Галвестон был известен своим закоснелым снобизмом.
Чанс принимал это со вздохом смирения. «Такова жизнь везде – не только в Галвестоне», – размышлял он, подъезжая к одноэтажному белому дому, расположенному чуть южнее делового центра города. Мысленно Чанс уже слышал шепот голосов, который неизбежно будет преследовать их всю дорогу до восточной части острова, шурша, словно шины по мягкому щебню и распространяя сплетни о них по всему городу, после того как какой-то прохожий спросил невзначай, чей это темно-синий «БМВ» припарковался у дома Бушаров.
Выйдя из машины, Чанс посмотрел на табличку, прибитую к шесту по ту сторону низкого деревянного заборчика. Она сообщала любознательным туристам, что сей прелестный домик с ухоженными цветочными клумбами был построен в конце девятнадцатого века Генри Ле Рошем для его дочери, Николь Бушар – актрисы, игравшей на многих известнейших сценах Нью-Йорка, Лондона и Парижа.
Табличка умалчивала лишь об одном, хотя все обитатели Галвестона прекрасно знали это, – о том, что дом был построен не как подарок дочери от любящего отца, а как одинокое убежище, предоставленное жестоким тираном своему единственному ребенку, чтобы навсегда избавиться от дочери, стыдившейся своего родства с ним – убийцей ее матери. И что Николь скончалась в этом доме, всеми покинутая и без гроша в кармане.
Что касается потомков несчастной актрисы, жители Галвестона никогда не забывали их скандальных деяний, будто все это было только вчера. Отгоняя от себя эти мрачные и бесполезные мысли, Чанс вошел в сад и по вымощенной камнем дорожке вступил в прохладную тень переднего крыльца. Темно-зеленые ставни придавали уютному домику особое провинциальное очарование.
Из-за двери доносился странный шум, как будто внутри играли в бейсбол и пылесосили полы одновременно. Чанс постучал, и дверь дряхло зашаталась, поскрипывая шарнирами. Послышался собачий лай, и мгновение спустя появилась шелли, с высунутым языком и виляющим хвостиком. Коричневые глазки сияли счастьем и полной уверенностью, что Чанс пришел проведать именно ее – или его? Чанс, подумав, рассудил, что любое существо, способное кокетничать с незнакомцем, должно быть, женского пола.
– Что там такое? – Мужской голос донесся из глубины комнат. Пылесос умолк, и Чанс услышал звук бейсбольной биты, ударяющейся о мячик. Взволнованный комментатор пытался перекричать разбушевавшуюся толпу болельщиков.
– Давай, давай, давай, вперед! Да! Молодчина! – закричал мужской голос за дверью. Собачка радостно залаяла, вторя хозяину.
– Ого! Сэди, девочка моя, ты это видела?!
Минуту спустя Эдриан Сен-Клер появился в дверях, наклоняясь, чтобы одной рукой почесать добродушной питомице за ухом, а другой открыть дверь.
– Привет, Чанс, давно не виделись! Заходи.
– Привет, Эдриан. – Чанс кивнул ему и шагнул внутрь. Он знал Эдриана Сен-Клера со школы, хотя и тогда они вращались в разных кругах. Эдриан был самым популярным парнем в школе, он был лучшим во всех спортивных состязаниях, все девчонки сходили по нему с ума. Он первый преподнес Чансу урок о том, что не все можно купить за деньги.
Собачка требовательно тявкнула и встала на задние лапки, опершись передними о колени Чанса.
– Сэди, ну-ка перестань! Ты уж прости ее. – Эдриан шутливо погрозил собаке пальцем. – Все женщины в этом доме со временем становятся немного порочными.
– Все в порядке, – усмехнулся Чанс. – Аврора готова?
– Вообще-то она еще не вернулась с работы, но, я уверен, она будет с минуты на минуту. Ты – проходи и присаживайся, где тебе удобно. – Эдриан скинул с дивана стопку газет прямо на пол. – Багуэлл только что сделал потрясающий бросок с восьмой базы. Астрос на седьмой, Кабс на пятой, сейчас играет Каминити.
Чанс, расположившись на диване, сразу же увлекся игрой. Телевизор, ежеминутно извергавший шумные взрывы ликования или возмущения болельщиков, был встроен в старинный французский шкаф, стоявший как раз напротив дивана. Эдриан смотрел стоя, так и держа в руках щетку пылесоса.
– Черт! – вскричал Чанс, когда Каминити, едва успевший приготовиться к удару, был беспардонно прерван рекламным роликом.
– Хочешь пива? – спросил Эдриан, выключая из розетки пылесос и сматывая шнур.
– Нет, пожалуй, не стоит, – отказался Чанс. – Бетси Макмиллан вряд ли обрадуется, если я заявлюсь к ней в гости с пивным душком.
– Возможно, ты и прав, но я сегодня ночью не работаю, поэтому решил оттянуться. – Эдриан скрылся в задних комнатах, сопровождаемый белоснежным виляющим хвостиком.
Чанс воспользовался отсутствием хозяина и оглядел комнату. Мебель представляла собой хаотично расставленные старинные предметы, и обстановка, казалось, оставалась нетронутой с тех незапамятных времен, когда была еще вполне современной. Чанса поразило невероятное множество фотографий на стенах. На некоторых из них были просто случайно запечатленные фрагменты спектаклей, большинство же являлись профессиональными снимками, сделанными для прессы или театральных афиш. Были здесь и афиши спектаклей, и вырезки из газет и журналов, заключенные в деревянные рамочки.
Над каминной полкой висели и семейные фотографии Сен-Клеров. Чанс заметил фотографию Авроры, какой она была, когда они впервые встретились: улыбающаяся, жизнерадостная, красивая, она рано расцвела. Она тогда в первый раз пришла посмотреть, как брат играет в футбол, и Чанс с друзьями всю игру пытались выяснить, что за красотка сидит рядом с тетей Эдриана. Наверное, какая-то актриса, не имеющая никакого отношения к лиге их болельщиков. Все были ошеломлены, когда после игры выяснилось, что это всего-навсего младшая сестра Эдриана, не вошедшая в лигу, потому что была еще слишком юной.
Но это не остановило Чанса, и он следил за ней, пока она росла, изредка даже позволяя себе дерзкие фантазии…
Эдриан вошел с охапкой белья и бутылкой пива.
– Игра еще не началась? – Чанс виновато вздрогнул.
– Нет еще. – Он снова сел на диван, и Сэди тут же удобно устроилась у него на коленях.
– Скажи, если она будет тебе надоедать, – предложил Эдриан, сбросив ворох белья на мраморный кофейный столик и садясь в кресло около старинного столика времен королевы Анны. У Чанса похолодела спина, когда он увидел, что ворох, принесенный Эдрианом, состоял преимущественно из женского нижнего белья: нежно-голубой атлас, красный шелк и кружева. Поскольку для Эдриана это было ежедневным, рутинным действием, он спокойно поставил пиво на поднос и принялся разбирать и складывать белье.
– Рори сказала, что ты обещал помочь нам с кредитом. Чанс с трудом оторвал взгляд от кучи трусиков и лифчиков.
– Вообще-то я собирался помочь только в составлении прошения.
– Ну что ж, хорошо, что мне не придется этим заниматься. – Эдриан уставился в телевизоо, где как раз начиналась игра.
– Значит, ты против затеи Рори купить дом и устроить там гостиницу? – спросил Чанс, стараясь не обращать внимания на кружевной лифчик, лежавший прямо рядом с его коленом. Интересно, это Аврора носит лимонно-желтое шелковое белье? Воображение Чанса представило ему такой соблазнительный образ, что ему пришлось поспешно сменить позу и перекинуть ногу за ногу, заметив, как молния на его брюках немного надулась.
– Совсем нет, – ответил Эдриан, – просто я терпеть не могу бумажную работу. – Он взял лифчик и, сложив чашечки вместе, положил его в разноцветную кружевную стопку. – Что ты скажешь, есть у нас шансы получить ссуду?
– Я… мм… не могу сказать точно, пока не ознакомлюсь с финансовым положением всех заинтересованных лиц.
– Да, если у Рори все получится, мы решим хотя бы одну проблему.
– Какую проблему?
– Как ты думаешь, где мы втроем будем жить, когда тетя Вив уйдет на пенсию и захочет вернуться в свой дом? – Он взмахнул атласными трусиками с оборками, обведя руками в воздухе вокруг себя. – Здесь было тесновато, даже когда мы были детьми, а четверо взрослых Бушаров тут явно не уживутся.
– Да, я слышал, что ваша тетя играет в театре. На Бродвее, кажется?
– У нее главная роль в «Хэлло, Долли!».
Чанс посмотрел вокруг, рассматривая все, на что натыкался его взгляд, только чтобы не видеть белья на кофейном столике. Он заметил афишу их школьной постановки «Мальчики и девочки».
– Ба, а я помню это! Ты, кажется, играл там главную роль?
– Да, роль Ская Мастерсона, – подтвердил Эдриан и нетерпеливо указал Чансу на экран телевизора, держа в руке розовые трусики с бабочками. – Господи, кто так отбивает, идиот! Надень очки! – Фыркая от негодования, он снова вернулся к белью.
Чанс посмотрел на него с любопытством.
– Все были уверены, что ты станешь профессиональным актером. Почему ты отказался от сцены?
– У меня были две маленькие сестры на руках, – ответил Эдриан. – К тому же я довольно насмотрелся на изнанку театральной жизни, пока были живы родители: все время в дороге, бессонные ночи в дешевых придорожных отелях, холодные бутерброды в гримерке. – Он покачал головой. – Это не слишком удачный способ растить детей. Когда наши родители умерли, я пообещал Элли и Рори, что они больше никогда не будут спать на полу и питаться бутербродами.
Послышался удар биты, болельщики взревели, и Эдриан повернулся к экрану: игрок бежал от первой базы ко второй.
– Лови его! Лови мяч! – вскричали оба, вскакивая. – Бросай же! Бросай! Бросай!
– Да! Он сделал это! – Эдриан ткнул кулаком в воздух, и шелти поддержала всеобщую радость пронзительным лаем. – Молодцы, правда, Сэди?
В это время дверь хлопнула, и вошла Рори.
– Я прошу прощения за опоздание. – Тяжело дыша, она присела на корточки поприветствовать Сэди. Ее кожа блестела, и яркие кудри густой волной спадали на плечи. – Последняя экскурсия была очень длинной, да потом еще Бобби нашел сразу тысячу мелочей, которые я должна была сделать. Хотя он прекрасно знал, что мне нужно было уйти пораньше!
– Ничего страшного, – взглянул на часы Чанс, – у нас еще есть время, а «Веселая русалка» отсюда совсем недалеко – всего несколько кварталов.
– Отлично, я буду готова через минуту. – Рори повернулась и заметила белье, сваленное на кофейном столике. – Эдриан! Что ты делаешь?!
– Складываю белье. – Он посмотрел на стопку сложенных трусиков и лифчиков, не находя в этом ничего предосудительного.
– Он складывает белье! – Рори кинулась к столику и принялась поспешно собирать пикантные предметы своего туалета, прижимая их к груди и помогая себе подбородком, пока они не стали вываливаться у нее из рук.
– Да что такого? – возмутился, в свою очередь, Эдриан. – Я всегда складывал ваше белье – еще с тех пор, как ты под стол пешком ходила.
– Но не перед гостями же! – Ее щеки залились прелестным румянцем. – К тому же ты опять все перепутал. Я тебе уже тысячу раз говорила, что одноцветные мои, а бабочки и цветочки – Элли.
– Эй, тот, кто жалуется, стирает все белье две недели подряд!
– Ты прав, извини. Но только не делай этого больше перед посторонними, ладно?
Эдриан уселся с пивом на диван.
– Можно подумать, что Чанс никогда раньше женских трусиков не видел.
– Эдриан! – зарычала Рори, но затем смиренно вздохнула и повернулась к Чансу. – Дай мне пять минут, чтобы переодеться.
– Конечно. – Чане неестественно улыбнулся, чувствуя еще большее замешательство при виде кучи трусиков, прижатых к груди Рори, чем когда они просто мирно лежали на кофейном столе. – Не торопись.
– Спасибо!
Преследуемая путающейся у нее под ногами собачкой, Рори убежала.
– Не торопиться? – Эдриан удивленно повел бровями, уставившись на Чанса как на идиота. – Вы уже опаздываете, а ты говоришь женщине, чтобы она не торопилась, когда она собирается переодеваться?
Чанс готов был провалиться сквозь землю, но, будучи человеком рассудительным, пожал плечами и присел на диван.
– У тебя нет сестер, ведь так? – спросил Эдриан.
– Нет.
– Я так и думал. – Злорадно хихикнув, Эдриан отхлебнул пива и вернулся к бейсболу. – Располагайся и чувствуй себя как дома, приятель, тебе придется здесь задержаться.
Глава 5
– Жаль. – Бобби, ухмыляясь, оскалил белые зубы. – По голосу вроде неплохой малый.
– Дай мне телефон сейчас же! – Она вырвала у него из рук трубку, перевела дух и поднесла телефон к уху. – Чанс, привет. Не ожидала услышать тебя так скоро.
– Я переговорил с Бетси Макмиллан и подумал, что тебе будет интересно узнать о результатах нашего разговора. – Голос в трубке звучал ровно и мягко, его мужественная глубина и чувственность делали его необычайно сексуальным.
– Да, конечно! – Рори ушла в глубину офиса, надеясь, что Бобби не станет подслушивать.
– Бетси будет рада с тобой встретиться, – сказал Чане. – Оказывается, они с Роном и еще несколько владельцев гостиниц организуют ассоциацию, которая собирается раз в месяц. Она сказала, что будет рада тебе помочь, чем сможет.
– Правда? – Рори не могла поверить своей удаче.
– Следующее собрание ассоциации будет как раз завтра у Макмилланов. Они соберутся за чаем в саду. Бетси сказала, что будет тебя ждать.
– За чаем? – У Рори закружилась голова. Завтра она встретится с владельцами гостиниц! Она даже немного испугалась, что их там будет сразу целая ассоциация. Вечернее чаепитие. Но что же ей надеть? И что надела бы хозяйка гостиницы по такому случаю?
– Только один момент. – Чанс, казалось, немного колебался. – Меня Бетси тоже пригласила, и я даже не знал, что ей ответить. Как раз завтра я смог бы уйти из банка пораньше, к тому же Бетси уже не раз приглашала меня, а я все время откладывал визит. Боюсь, что если я откажусь и в этот раз, она меня никогда не простит. А я не хотел бы обижать своих клиентов. Но и тебе мешать я бы тоже не хотел.
– Вообще-то было бы здорово, если бы ты пришел. Правда, – искренне обрадовалась Рори. Если Чанс будет рядом, ей, пожалуй, будет не так страшно.
– Если ты действительно не возражаешь, я перезвоню Бетси и скажу, что мы оба будем завтра в четыре.
– В четыре? – Рори прикусила губу, размышляя, под каким предлогом ей отпроситься у Бобби. Хотя в середине недели туристов не так много, да и разгар летнего сезона еще не наступил.
– Тебе удобно в это время? – спросил Чанс.
– Да, разумеется, – ответила Рори, решив, что поговорит с Бобби потом.
– Встретимся прямо там или мне за тобой заехать? – Рори лихорадочно соображала. Если Чанс заедет за ней, у нее не будет риска прийти к Бетси первой, чего бы ей очень не хотелось. К тому же ей не придется спорить с Эдрианом и Эллисон о том, кто возьмет лучшую машину. На троих у них был джип, тетушкин роскошный седан – слишком громоздкий и неуклюжий, на взгляд Рори, – и мотоцикл Эдриана. Все трое работали недалеко от дома, и проблем с транспортом обычно не возникало.
– Если тебе не трудно, – ответила Рори, ничуть не удивившись, что Чанс не спросил, где она живет – дом Бушаров был одной из достопримечательностей старого города. Всякий, кто имел хотя бы смутное представление об истории острова, знал, кто живет в этом доме.
– Тогда без десяти четыре.
Положив трубку, Рори некоторое время пребывала в оцепенении. У нее встреча с хозяином гостиницы. Даже с несколькими сразу. Это был первый шаг на пути к исполнению самой заветной мечты ее жизни.
– Первое свидание? – спросил Бобби, стоя в дверях.
– В каком-то смысле да, – рассмеялась Рори, размышляя о том, как скоротать время до завтрашней вечеринки.
В среду Чанс вышел из банка, сел в машину и поехал в старый квартал, где семья Авроры жила уже много лет, поселившись там еще до Большого шторма. В Галвестоне всю историю разделяли на два периода: до шторма и после шторма.
Со стороны залива остров был похож на опустевшее поле битвы: ничего не уцелело здесь после грозной бури, обрушившейся на побережье Техаса и унесшей жизни более шести тысяч человек. Разбушевавшаяся природа не уничтожила островной цивилизации, но оставила след, навсегда изменивший вид острова.
После урагана вдоль побережья была возведена опорная стена – массивное сооружение семнадцати футов в высоту, простирающееся на мили вдоль берега. На протяжении нескольких лет после завершения ее строительства с помощью трубопровода на побережье качали грунт, чтобы поднять восточный край острова над уровнем моря.
Не менее долговечным и заметным памятником стала и граница между разоренной пустошью и живым миром. По одну сторону от нее было разрушено все, а совсем рядом, в соседних районах, все постройки остались целыми и нетронутыми стихией.
Дом Сен-Клеров располагался по уцелевшую сторону этой границы – среди великолепных памятников старины: викторианской эпохи, довоенного периода и времен нового Возрождения, среди уютных старых домиков и роскошных особняков. Некоторые были отреставрированы, но многие еще хранили отпечаток нетронутой старины. Семьи из старинных родов жили в унаследованных ими от богатых предков домах, содержать которые им было уже не по карману. Семьи же, разбогатевшие недавно, выкупали и ремонтировали роскошные обветшавшие особняки. Таким образом, светское общество смешалось с простыми обывателями, богатая верхушка жила рядом со средним классом, и на каждом шагу яркие тропические цветы привычно пестрели среди суровых техасских дубов.
Вечный праздник жизни, людская суета и буйство природных красок – вот что так привлекало Оливера Чанселлора в Старом Галвестоне. Здесь не было даже намека на географическое деление на хорошие и плохие районы, на богатых и бедных, здесь не было ни белых, ни черных, ни латинских кварталов. Все жили здесь бок о бок.
Но к сожалению, невидимые границы социальных групп были не столь размыты. Потомственные аристократы могли жить рядом с недавно разбогатевшими предпринимателями или традиционно нищими семействами, но каждый знал свое место. В этом смысле Галвестон был известен своим закоснелым снобизмом.
Чанс принимал это со вздохом смирения. «Такова жизнь везде – не только в Галвестоне», – размышлял он, подъезжая к одноэтажному белому дому, расположенному чуть южнее делового центра города. Мысленно Чанс уже слышал шепот голосов, который неизбежно будет преследовать их всю дорогу до восточной части острова, шурша, словно шины по мягкому щебню и распространяя сплетни о них по всему городу, после того как какой-то прохожий спросил невзначай, чей это темно-синий «БМВ» припарковался у дома Бушаров.
Выйдя из машины, Чанс посмотрел на табличку, прибитую к шесту по ту сторону низкого деревянного заборчика. Она сообщала любознательным туристам, что сей прелестный домик с ухоженными цветочными клумбами был построен в конце девятнадцатого века Генри Ле Рошем для его дочери, Николь Бушар – актрисы, игравшей на многих известнейших сценах Нью-Йорка, Лондона и Парижа.
Табличка умалчивала лишь об одном, хотя все обитатели Галвестона прекрасно знали это, – о том, что дом был построен не как подарок дочери от любящего отца, а как одинокое убежище, предоставленное жестоким тираном своему единственному ребенку, чтобы навсегда избавиться от дочери, стыдившейся своего родства с ним – убийцей ее матери. И что Николь скончалась в этом доме, всеми покинутая и без гроша в кармане.
Что касается потомков несчастной актрисы, жители Галвестона никогда не забывали их скандальных деяний, будто все это было только вчера. Отгоняя от себя эти мрачные и бесполезные мысли, Чанс вошел в сад и по вымощенной камнем дорожке вступил в прохладную тень переднего крыльца. Темно-зеленые ставни придавали уютному домику особое провинциальное очарование.
Из-за двери доносился странный шум, как будто внутри играли в бейсбол и пылесосили полы одновременно. Чанс постучал, и дверь дряхло зашаталась, поскрипывая шарнирами. Послышался собачий лай, и мгновение спустя появилась шелли, с высунутым языком и виляющим хвостиком. Коричневые глазки сияли счастьем и полной уверенностью, что Чанс пришел проведать именно ее – или его? Чанс, подумав, рассудил, что любое существо, способное кокетничать с незнакомцем, должно быть, женского пола.
– Что там такое? – Мужской голос донесся из глубины комнат. Пылесос умолк, и Чанс услышал звук бейсбольной биты, ударяющейся о мячик. Взволнованный комментатор пытался перекричать разбушевавшуюся толпу болельщиков.
– Давай, давай, давай, вперед! Да! Молодчина! – закричал мужской голос за дверью. Собачка радостно залаяла, вторя хозяину.
– Ого! Сэди, девочка моя, ты это видела?!
Минуту спустя Эдриан Сен-Клер появился в дверях, наклоняясь, чтобы одной рукой почесать добродушной питомице за ухом, а другой открыть дверь.
– Привет, Чанс, давно не виделись! Заходи.
– Привет, Эдриан. – Чанс кивнул ему и шагнул внутрь. Он знал Эдриана Сен-Клера со школы, хотя и тогда они вращались в разных кругах. Эдриан был самым популярным парнем в школе, он был лучшим во всех спортивных состязаниях, все девчонки сходили по нему с ума. Он первый преподнес Чансу урок о том, что не все можно купить за деньги.
Собачка требовательно тявкнула и встала на задние лапки, опершись передними о колени Чанса.
– Сэди, ну-ка перестань! Ты уж прости ее. – Эдриан шутливо погрозил собаке пальцем. – Все женщины в этом доме со временем становятся немного порочными.
– Все в порядке, – усмехнулся Чанс. – Аврора готова?
– Вообще-то она еще не вернулась с работы, но, я уверен, она будет с минуты на минуту. Ты – проходи и присаживайся, где тебе удобно. – Эдриан скинул с дивана стопку газет прямо на пол. – Багуэлл только что сделал потрясающий бросок с восьмой базы. Астрос на седьмой, Кабс на пятой, сейчас играет Каминити.
Чанс, расположившись на диване, сразу же увлекся игрой. Телевизор, ежеминутно извергавший шумные взрывы ликования или возмущения болельщиков, был встроен в старинный французский шкаф, стоявший как раз напротив дивана. Эдриан смотрел стоя, так и держа в руках щетку пылесоса.
– Черт! – вскричал Чанс, когда Каминити, едва успевший приготовиться к удару, был беспардонно прерван рекламным роликом.
– Хочешь пива? – спросил Эдриан, выключая из розетки пылесос и сматывая шнур.
– Нет, пожалуй, не стоит, – отказался Чанс. – Бетси Макмиллан вряд ли обрадуется, если я заявлюсь к ней в гости с пивным душком.
– Возможно, ты и прав, но я сегодня ночью не работаю, поэтому решил оттянуться. – Эдриан скрылся в задних комнатах, сопровождаемый белоснежным виляющим хвостиком.
Чанс воспользовался отсутствием хозяина и оглядел комнату. Мебель представляла собой хаотично расставленные старинные предметы, и обстановка, казалось, оставалась нетронутой с тех незапамятных времен, когда была еще вполне современной. Чанса поразило невероятное множество фотографий на стенах. На некоторых из них были просто случайно запечатленные фрагменты спектаклей, большинство же являлись профессиональными снимками, сделанными для прессы или театральных афиш. Были здесь и афиши спектаклей, и вырезки из газет и журналов, заключенные в деревянные рамочки.
Над каминной полкой висели и семейные фотографии Сен-Клеров. Чанс заметил фотографию Авроры, какой она была, когда они впервые встретились: улыбающаяся, жизнерадостная, красивая, она рано расцвела. Она тогда в первый раз пришла посмотреть, как брат играет в футбол, и Чанс с друзьями всю игру пытались выяснить, что за красотка сидит рядом с тетей Эдриана. Наверное, какая-то актриса, не имеющая никакого отношения к лиге их болельщиков. Все были ошеломлены, когда после игры выяснилось, что это всего-навсего младшая сестра Эдриана, не вошедшая в лигу, потому что была еще слишком юной.
Но это не остановило Чанса, и он следил за ней, пока она росла, изредка даже позволяя себе дерзкие фантазии…
Эдриан вошел с охапкой белья и бутылкой пива.
– Игра еще не началась? – Чанс виновато вздрогнул.
– Нет еще. – Он снова сел на диван, и Сэди тут же удобно устроилась у него на коленях.
– Скажи, если она будет тебе надоедать, – предложил Эдриан, сбросив ворох белья на мраморный кофейный столик и садясь в кресло около старинного столика времен королевы Анны. У Чанса похолодела спина, когда он увидел, что ворох, принесенный Эдрианом, состоял преимущественно из женского нижнего белья: нежно-голубой атлас, красный шелк и кружева. Поскольку для Эдриана это было ежедневным, рутинным действием, он спокойно поставил пиво на поднос и принялся разбирать и складывать белье.
– Рори сказала, что ты обещал помочь нам с кредитом. Чанс с трудом оторвал взгляд от кучи трусиков и лифчиков.
– Вообще-то я собирался помочь только в составлении прошения.
– Ну что ж, хорошо, что мне не придется этим заниматься. – Эдриан уставился в телевизоо, где как раз начиналась игра.
– Значит, ты против затеи Рори купить дом и устроить там гостиницу? – спросил Чанс, стараясь не обращать внимания на кружевной лифчик, лежавший прямо рядом с его коленом. Интересно, это Аврора носит лимонно-желтое шелковое белье? Воображение Чанса представило ему такой соблазнительный образ, что ему пришлось поспешно сменить позу и перекинуть ногу за ногу, заметив, как молния на его брюках немного надулась.
– Совсем нет, – ответил Эдриан, – просто я терпеть не могу бумажную работу. – Он взял лифчик и, сложив чашечки вместе, положил его в разноцветную кружевную стопку. – Что ты скажешь, есть у нас шансы получить ссуду?
– Я… мм… не могу сказать точно, пока не ознакомлюсь с финансовым положением всех заинтересованных лиц.
– Да, если у Рори все получится, мы решим хотя бы одну проблему.
– Какую проблему?
– Как ты думаешь, где мы втроем будем жить, когда тетя Вив уйдет на пенсию и захочет вернуться в свой дом? – Он взмахнул атласными трусиками с оборками, обведя руками в воздухе вокруг себя. – Здесь было тесновато, даже когда мы были детьми, а четверо взрослых Бушаров тут явно не уживутся.
– Да, я слышал, что ваша тетя играет в театре. На Бродвее, кажется?
– У нее главная роль в «Хэлло, Долли!».
Чанс посмотрел вокруг, рассматривая все, на что натыкался его взгляд, только чтобы не видеть белья на кофейном столике. Он заметил афишу их школьной постановки «Мальчики и девочки».
– Ба, а я помню это! Ты, кажется, играл там главную роль?
– Да, роль Ская Мастерсона, – подтвердил Эдриан и нетерпеливо указал Чансу на экран телевизора, держа в руке розовые трусики с бабочками. – Господи, кто так отбивает, идиот! Надень очки! – Фыркая от негодования, он снова вернулся к белью.
Чанс посмотрел на него с любопытством.
– Все были уверены, что ты станешь профессиональным актером. Почему ты отказался от сцены?
– У меня были две маленькие сестры на руках, – ответил Эдриан. – К тому же я довольно насмотрелся на изнанку театральной жизни, пока были живы родители: все время в дороге, бессонные ночи в дешевых придорожных отелях, холодные бутерброды в гримерке. – Он покачал головой. – Это не слишком удачный способ растить детей. Когда наши родители умерли, я пообещал Элли и Рори, что они больше никогда не будут спать на полу и питаться бутербродами.
Послышался удар биты, болельщики взревели, и Эдриан повернулся к экрану: игрок бежал от первой базы ко второй.
– Лови его! Лови мяч! – вскричали оба, вскакивая. – Бросай же! Бросай! Бросай!
– Да! Он сделал это! – Эдриан ткнул кулаком в воздух, и шелти поддержала всеобщую радость пронзительным лаем. – Молодцы, правда, Сэди?
В это время дверь хлопнула, и вошла Рори.
– Я прошу прощения за опоздание. – Тяжело дыша, она присела на корточки поприветствовать Сэди. Ее кожа блестела, и яркие кудри густой волной спадали на плечи. – Последняя экскурсия была очень длинной, да потом еще Бобби нашел сразу тысячу мелочей, которые я должна была сделать. Хотя он прекрасно знал, что мне нужно было уйти пораньше!
– Ничего страшного, – взглянул на часы Чанс, – у нас еще есть время, а «Веселая русалка» отсюда совсем недалеко – всего несколько кварталов.
– Отлично, я буду готова через минуту. – Рори повернулась и заметила белье, сваленное на кофейном столике. – Эдриан! Что ты делаешь?!
– Складываю белье. – Он посмотрел на стопку сложенных трусиков и лифчиков, не находя в этом ничего предосудительного.
– Он складывает белье! – Рори кинулась к столику и принялась поспешно собирать пикантные предметы своего туалета, прижимая их к груди и помогая себе подбородком, пока они не стали вываливаться у нее из рук.
– Да что такого? – возмутился, в свою очередь, Эдриан. – Я всегда складывал ваше белье – еще с тех пор, как ты под стол пешком ходила.
– Но не перед гостями же! – Ее щеки залились прелестным румянцем. – К тому же ты опять все перепутал. Я тебе уже тысячу раз говорила, что одноцветные мои, а бабочки и цветочки – Элли.
– Эй, тот, кто жалуется, стирает все белье две недели подряд!
– Ты прав, извини. Но только не делай этого больше перед посторонними, ладно?
Эдриан уселся с пивом на диван.
– Можно подумать, что Чанс никогда раньше женских трусиков не видел.
– Эдриан! – зарычала Рори, но затем смиренно вздохнула и повернулась к Чансу. – Дай мне пять минут, чтобы переодеться.
– Конечно. – Чане неестественно улыбнулся, чувствуя еще большее замешательство при виде кучи трусиков, прижатых к груди Рори, чем когда они просто мирно лежали на кофейном столе. – Не торопись.
– Спасибо!
Преследуемая путающейся у нее под ногами собачкой, Рори убежала.
– Не торопиться? – Эдриан удивленно повел бровями, уставившись на Чанса как на идиота. – Вы уже опаздываете, а ты говоришь женщине, чтобы она не торопилась, когда она собирается переодеваться?
Чанс готов был провалиться сквозь землю, но, будучи человеком рассудительным, пожал плечами и присел на диван.
– У тебя нет сестер, ведь так? – спросил Эдриан.
– Нет.
– Я так и думал. – Злорадно хихикнув, Эдриан отхлебнул пива и вернулся к бейсболу. – Располагайся и чувствуй себя как дома, приятель, тебе придется здесь задержаться.
Глава 5
– Мы опаздываем, да? – спросила Рори, когда Чанс открыл ей дверь своего «БМВ». Тот посмотрел на часы.
– Всего на несколько минут. Ничего страшного.
Рори разгладила тонкую ворсистую ткань своего платья, обошла вокруг машины и уселась на переднее сиденье. Они с Элли прошлись вчера по магазинам и выбрали подходящий наряд. Это было простое платье сапфирового цвета, прямое, чуть ниже колен. Вокруг талии Рори повязала яркий шелковый платок, а волосы собрала сзади тесемкой. Сестра уверила ее, что наряд прекрасен: не слишком простой, но и не слишком вычурный. Пока Чанс вел машину, она размышляла, не лучше ли было бы ей надеть туфли на каблуках вместо сандалий, а ее руки вдруг показались ей чересчур открытыми.
– Как думаешь, там будет много народу? – спросила она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, хотя в груди у нее, казалось, бились тысячи взволнованных бабочек, и воздуху ей не хватало.
– Не знаю, – невозмутимо пожал плечами Чанс. – По сравнению с общим количеством гостиниц и мотелей в Галвестоне их ассоциация, я думаю, довольно малочисленна. – Ведя машину одной рукой, он выглядел абсолютно спокойным в своей белой рубашке и легких серых брюках. Как это удается некоторым людям всегда знать, что сказать, как одеться и как себя вести?
Закусив губу, Рори смотрела на проносящиеся мимо дома. Они пересекли Бродвей – главную артерию города, соединяющую остров с материком, – затем повернули в маленькую улочку, где все до одного дома были отреставрированы и ухожены. На лужайках стояли старомодные манекены, выставляя па всеобщее обозрение свои раскрашенные лица, игривые наряды и яркие парики – странная причуда галвестонекпх аристократов.
Чанс остановил машину у трехэтажного здания желтого цвета с зеленой водосточной трубой. За деревянным забором располагался крошечный дворик, усаженный цветами. На веранде плетеные стулья ожидали запаздывающих гостей, а на перилах балкона второго этажа царственно возлежала и дремала на солнышке толстая рыжая кошка.
– Ох, – вздохнула Рори, оглядывая всю эту красоту, пока Чане обходил машину, чтобы открыть ей дверь. – Просто сказка! – сказала она, выбираясь из машины.
Он взглянул на дом.
– Макмилланы неплохо поработали. Дом был в полном запустении, когда они купили его. Ты готова войти внутрь?
– Готова, как никогда, – ответила Рори, поглаживая рукой ноющий от волнения живот.
Чанс недоверчиво посмотрел па нее:
– Ты хорошо себя чувствуешь?
– Да, да. Просто немного нервничаю.
– Отчего? – Он изумленно отпрянул.
– Просто так, – засмеялась она, – я всегда нервничаю, когда мне предстоит встречаться с незнакомыми людьми.
– Шутишь?
– Если бы! – И она сильнее прижала руку к животу, надеясь усмирить нервную дрожь.
– Не понимаю, – сказал Чанс, – ты всегда была такой непосредственной в общении, такой раскованной.
– Непосредственной – да. Но раскованность – это иллюзия. Психологи называют это «болезненной склонностью к общению». – Рори засмеялась, пытаясь обратить все в шутку, хотя сердце ее билось так, что готово было выскочить из груди. – Это такое умное объяснение, оправдывающее дрожь в коленках.
Она подумала, стоит ли сказать ему, что приступ волнения был симптомом совсем другой болезни, но Чанс уже и так смотрел на нее как на тяжелобольную.
– Знаешь, – сказал он, – если тебе это так неприятно, ты совсем не обязана туда идти.
– Нет-нет, – спохватилась Рори, – я хочу. Правда. Волнение пройдет через пять минут после того, как мы войдем. К тому же никогда такого не было, чтобы из-за каких-то нервов я отсиживалась в углу. – Чанс все еще хмурился, и она, сделав над собой усилие, оставила в покое свой живот и взяла его за руку. – Я прекрасно себя чувствую. И хочу сделать то, о чем давно мечтала.
– Ладно, – кивнул он и направился к воротам.
– Только сделай мне одно одолжение. – Рори крепко сжала его пальцы. – Будь некоторое время поблизости, пока я не освоюсь.
Чанс ничего не сказал, ответив ей нежным пожатием руки. Вместе они вошли в ворота дома и поднялись по ступенькам на веранду. Как только они позвонили, дверь тут же открылась.
– Чанс! Это ты! Заходи, – сказала женщина, отворившая им. На ней были шорты, футболка и стеганая жилетка; ростом она едва доставала им обоим до плеч. Через плечо у нее было перекинуто кухонное полотенце, в руках она держала противень. У нее было такое молодое и румяное лицо, что чуть подернутые сединой волосы, казалось, бесстыдно врали о ее возрасте. – А это, должно быть, Аврора, твоя подруга?
– Да, мэм, – ответил Чане, проходя в холл, обшитый дубовыми панелями. – Аврора, познакомься, пожалуйста, с Бетси Макмиллан. Они с мужем – владельцы гостиницы «Веселая русалка».
– Очень приятно, – улыбнулась Рори, с трудом скрывая свое волнение. – Спасибо вам за приглашение.
– Мы вам очень рады, – сказала Бетси, – проходите в сад и познакомьтесь со всеми. – Она повела вновь прибывших по длинному коридору. – Позвольте, я только переложу булочки на поднос. – Они вошли в кухню. – Чанс, захвати, пожалуйста, вон то блюдо.
– С удовольствием. – Чанс взял блюдо с тартинками, и все трое вышли через заднюю дверь в сад.
– Ребята, минутку внимания! – обратилась Бетси к гостям. – Я хочу вам представить Аврору Сен-Клер. Она планирует открыть свою гостиницу и была бы рада услышать от нас некоторые полезные советы.
– Мой совет – бросьте это дело! – сострил пожилой джентльмен, наливавший себе чай из фарфорового чайника на столе под зонтиком.
– Рон, замолчи! – Бетси махнула в его сторону рукой, а все окружающие тихонько засмеялись. – Это мой муж, – объяснила она Рори, – не обращайте на него внимания. А сейчас я представлю вас остальным.
И не успела Рори оглянуться, как хозяйка увлекла ее за собой, подводя к столикам и сообщая ей имена гостей, откуда они родом, как называются их гостиницы и как давно они занимаются этим бизнесом. От такого количества информации у Рори голова пошла кругом. Большинство семейных пар были гораздо старше ее и посвятили себя гостиничному бизнесу только после ухода на пенсию; у каждого из них уже была за плечами карьера в самых разных сферах деятельности. Удивительно, но ни один из них не был коренным жителем Галвестона, кроме последней пары.
– А это Дафна Колоун.
За столиком перед Рори восседала огромная женщина с роскошным бюстом, с яркими волосами морковного цвета и губами, покрашенными оранжевой помадой, видимо, чтобы они не выбивались из общей картины. На шее у нее висела золотая цепочка с кулоном, на котором виднелись буквы КЖО, что означало «коренной житель острова».
– Сен-Клер… – задумчиво произнесла женщина хриплым голосом заядлой курильщицы. – А ты, случайно, не племянница Вивьен Янг?
– Да, племянница, – ответила Рори, чувствуя, как потеют от страха кончики ее пальцев, – младшая.
– Так я и думала! – воскликнула женщина, радостно засмеявшись и жестом приглашая Рори присаживаться за ее столик. В это время к ним присоединился еще один молодой человек. – Садись рядом со мной и расскажи мне, как поживает твой неподражаемый братец. Он полная копия вашего отца! Я, конечно, не была лично знакома с ним, но имела огромное удовольствие видеть его на сцене, когда они с вашей матерью участвовали в постановке «Ромео и Джульетты» в Большом оперном театре. Удивительно, как это поклонницы после спектакля не перебили окна в театре, ожидая, когда же он выйдет.
– Всего на несколько минут. Ничего страшного.
Рори разгладила тонкую ворсистую ткань своего платья, обошла вокруг машины и уселась на переднее сиденье. Они с Элли прошлись вчера по магазинам и выбрали подходящий наряд. Это было простое платье сапфирового цвета, прямое, чуть ниже колен. Вокруг талии Рори повязала яркий шелковый платок, а волосы собрала сзади тесемкой. Сестра уверила ее, что наряд прекрасен: не слишком простой, но и не слишком вычурный. Пока Чанс вел машину, она размышляла, не лучше ли было бы ей надеть туфли на каблуках вместо сандалий, а ее руки вдруг показались ей чересчур открытыми.
– Как думаешь, там будет много народу? – спросила она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, хотя в груди у нее, казалось, бились тысячи взволнованных бабочек, и воздуху ей не хватало.
– Не знаю, – невозмутимо пожал плечами Чанс. – По сравнению с общим количеством гостиниц и мотелей в Галвестоне их ассоциация, я думаю, довольно малочисленна. – Ведя машину одной рукой, он выглядел абсолютно спокойным в своей белой рубашке и легких серых брюках. Как это удается некоторым людям всегда знать, что сказать, как одеться и как себя вести?
Закусив губу, Рори смотрела на проносящиеся мимо дома. Они пересекли Бродвей – главную артерию города, соединяющую остров с материком, – затем повернули в маленькую улочку, где все до одного дома были отреставрированы и ухожены. На лужайках стояли старомодные манекены, выставляя па всеобщее обозрение свои раскрашенные лица, игривые наряды и яркие парики – странная причуда галвестонекпх аристократов.
Чанс остановил машину у трехэтажного здания желтого цвета с зеленой водосточной трубой. За деревянным забором располагался крошечный дворик, усаженный цветами. На веранде плетеные стулья ожидали запаздывающих гостей, а на перилах балкона второго этажа царственно возлежала и дремала на солнышке толстая рыжая кошка.
– Ох, – вздохнула Рори, оглядывая всю эту красоту, пока Чане обходил машину, чтобы открыть ей дверь. – Просто сказка! – сказала она, выбираясь из машины.
Он взглянул на дом.
– Макмилланы неплохо поработали. Дом был в полном запустении, когда они купили его. Ты готова войти внутрь?
– Готова, как никогда, – ответила Рори, поглаживая рукой ноющий от волнения живот.
Чанс недоверчиво посмотрел па нее:
– Ты хорошо себя чувствуешь?
– Да, да. Просто немного нервничаю.
– Отчего? – Он изумленно отпрянул.
– Просто так, – засмеялась она, – я всегда нервничаю, когда мне предстоит встречаться с незнакомыми людьми.
– Шутишь?
– Если бы! – И она сильнее прижала руку к животу, надеясь усмирить нервную дрожь.
– Не понимаю, – сказал Чанс, – ты всегда была такой непосредственной в общении, такой раскованной.
– Непосредственной – да. Но раскованность – это иллюзия. Психологи называют это «болезненной склонностью к общению». – Рори засмеялась, пытаясь обратить все в шутку, хотя сердце ее билось так, что готово было выскочить из груди. – Это такое умное объяснение, оправдывающее дрожь в коленках.
Она подумала, стоит ли сказать ему, что приступ волнения был симптомом совсем другой болезни, но Чанс уже и так смотрел на нее как на тяжелобольную.
– Знаешь, – сказал он, – если тебе это так неприятно, ты совсем не обязана туда идти.
– Нет-нет, – спохватилась Рори, – я хочу. Правда. Волнение пройдет через пять минут после того, как мы войдем. К тому же никогда такого не было, чтобы из-за каких-то нервов я отсиживалась в углу. – Чанс все еще хмурился, и она, сделав над собой усилие, оставила в покое свой живот и взяла его за руку. – Я прекрасно себя чувствую. И хочу сделать то, о чем давно мечтала.
– Ладно, – кивнул он и направился к воротам.
– Только сделай мне одно одолжение. – Рори крепко сжала его пальцы. – Будь некоторое время поблизости, пока я не освоюсь.
Чанс ничего не сказал, ответив ей нежным пожатием руки. Вместе они вошли в ворота дома и поднялись по ступенькам на веранду. Как только они позвонили, дверь тут же открылась.
– Чанс! Это ты! Заходи, – сказала женщина, отворившая им. На ней были шорты, футболка и стеганая жилетка; ростом она едва доставала им обоим до плеч. Через плечо у нее было перекинуто кухонное полотенце, в руках она держала противень. У нее было такое молодое и румяное лицо, что чуть подернутые сединой волосы, казалось, бесстыдно врали о ее возрасте. – А это, должно быть, Аврора, твоя подруга?
– Да, мэм, – ответил Чане, проходя в холл, обшитый дубовыми панелями. – Аврора, познакомься, пожалуйста, с Бетси Макмиллан. Они с мужем – владельцы гостиницы «Веселая русалка».
– Очень приятно, – улыбнулась Рори, с трудом скрывая свое волнение. – Спасибо вам за приглашение.
– Мы вам очень рады, – сказала Бетси, – проходите в сад и познакомьтесь со всеми. – Она повела вновь прибывших по длинному коридору. – Позвольте, я только переложу булочки на поднос. – Они вошли в кухню. – Чанс, захвати, пожалуйста, вон то блюдо.
– С удовольствием. – Чанс взял блюдо с тартинками, и все трое вышли через заднюю дверь в сад.
– Ребята, минутку внимания! – обратилась Бетси к гостям. – Я хочу вам представить Аврору Сен-Клер. Она планирует открыть свою гостиницу и была бы рада услышать от нас некоторые полезные советы.
– Мой совет – бросьте это дело! – сострил пожилой джентльмен, наливавший себе чай из фарфорового чайника на столе под зонтиком.
– Рон, замолчи! – Бетси махнула в его сторону рукой, а все окружающие тихонько засмеялись. – Это мой муж, – объяснила она Рори, – не обращайте на него внимания. А сейчас я представлю вас остальным.
И не успела Рори оглянуться, как хозяйка увлекла ее за собой, подводя к столикам и сообщая ей имена гостей, откуда они родом, как называются их гостиницы и как давно они занимаются этим бизнесом. От такого количества информации у Рори голова пошла кругом. Большинство семейных пар были гораздо старше ее и посвятили себя гостиничному бизнесу только после ухода на пенсию; у каждого из них уже была за плечами карьера в самых разных сферах деятельности. Удивительно, но ни один из них не был коренным жителем Галвестона, кроме последней пары.
– А это Дафна Колоун.
За столиком перед Рори восседала огромная женщина с роскошным бюстом, с яркими волосами морковного цвета и губами, покрашенными оранжевой помадой, видимо, чтобы они не выбивались из общей картины. На шее у нее висела золотая цепочка с кулоном, на котором виднелись буквы КЖО, что означало «коренной житель острова».
– Сен-Клер… – задумчиво произнесла женщина хриплым голосом заядлой курильщицы. – А ты, случайно, не племянница Вивьен Янг?
– Да, племянница, – ответила Рори, чувствуя, как потеют от страха кончики ее пальцев, – младшая.
– Так я и думала! – воскликнула женщина, радостно засмеявшись и жестом приглашая Рори присаживаться за ее столик. В это время к ним присоединился еще один молодой человек. – Садись рядом со мной и расскажи мне, как поживает твой неподражаемый братец. Он полная копия вашего отца! Я, конечно, не была лично знакома с ним, но имела огромное удовольствие видеть его на сцене, когда они с вашей матерью участвовали в постановке «Ромео и Джульетты» в Большом оперном театре. Удивительно, как это поклонницы после спектакля не перебили окна в театре, ожидая, когда же он выйдет.