Страница:
Спокойно! Спокойно! Пока все идет неплохо. Никто не заглянул на карниз. И теперь уже вряд ли заглянет.
Когда дыхание стало более-менее ровным, я двинулся обратно в кабинет. Постоял минуту на подоконнике, но ничего не услышал. Кабинет вымер. Я осторожно выглянул из-за плотной шторы и понял, отчего стоит такая тишина. Да, кабинет вымер в буквальном смысле. Колосов с развороченной грудью погиб моментально. Полковник лежал в углу, куда его швырнуло автоматной очередью, так и не успев достать пистолет. Здесь же почему-то лежал тот человек, что уходил за Викой. Ему прострелили голову.
На цыпочках я скользнул к двери и припал к ней ухом. По ту сторону распласталась липкая тишина. Обливаясь потом, я осторожно повернул ручку, стараясь не клацнуть замком, и так же осторожно приоткрыл ее. Тишина. Раздвинув щель ровно настолько, чтобы туда протиснуться, я пролез в приемную. Пригибаясь, перебежал за секретарскую стойку. Там на корточках сидела перепуганная насмерть Юля. Она хотела вскрикнуть, но я вовремя закрыл ей рот ладонью.
— Где они? — шепнул я на ухо.
Юля покачала головой. Слезы — бурным потоком. Я приложил палец к губам: тихо! И двинулся в коридор редакции.
Повсюду лежали трупы эфэсбэшников и милиционеров. Судя по их позам, никто из них не успел достать оружие. Сотрудников редакции среди погибших не было. Это подтверждало версию покойного Колосова — напавшие действительно профессионалы высокого класса и не стреляют в кого попало. Только в тех, кто при оружии. Впрочем, в данном случае определить, кто есть кто, было для них несложно. Вы же знаете, насколько характерна внешность у сотрудников контрразведки. Ну, а про тех, кто в камуфляже, и говорить нечего.
Из кабинетов стали выглядывать перепуганные газетчики. Дикий ужас стремительно расходился по редакции.
Я уже понял, что все кончилось — нападающие давно исчезли. Опрометью бросился в корреспондентскую. Туда, где Вика.
— Они забрали ее, — всхлипывала корреспондентка отдела политики Оля Неверова. — Вошли с автоматами, все оглядели. Потом подхватили ее и унесли.
— Вкололи ей что-то из тюбика, — подхватил фотограф Золотов. — По крайней мере, мне так показалось. Вика как-то обмякла у них в руках.
— А где ее сумка?!
— Они же и забрали ее… — Оля разрыдалась.
Я сел на стул и обхватил голову руками. В сумочке у Вики — конверт, который принесла мне женщина. На шее — древний медальон. Теперь у меня ни Вики, ни вещественных доказательств. «Блуждающие огни» снова всех обошли. Любое мое утверждение будет теперь голословным.
— На что, спрашивается, нам такая государственная безопасность, которая даже сама себя защитить не может?! Даже когда собирается толпой?! — сказал я непонятно кому.
В кабинет зашел Павлов.
— Леша, что случилось?! — задал он глупый вопрос.
— Звездец, Иван Тимофеевич, случился, — ответил я хрипло. — Только что вы просмотрели выступление коллектива «Блуждающие огни». Здорово, правда?
— Слава богу, никто из сотрудников газеты не пострадал! — Павлов перекрестился широким крестом, словно желал спрятаться за этим незримым щитом.
— Вику увели, — сказал я.
— В смысле?
— В смысле похитили! Украли! Увели с собой, ну!
— Не может быть! Зачем? — Павлов нервно зашагал по кабинету. — Немыслимо! Зачем она им понадобилась? Не понимаю!
— Вот и я тоже…
Когда надобность уже отпала, как водится, понабежали-понаехали все мыслимые и немыслимые спецслужбы, милиция, спасатели, врачи «скорой». Спасать было уже некого и незачем. А врачам оставалось только собрать трупы. Десяток следователей и оперативников Московского уголовного розыска допрашивали очевидцев и свидетелей. Снова изымались какие-то бумаги. Собирались гильзы, криминалисты шваркали кисточками в поисках отпечатков пальцев на стенах и столах.
Ко мне подошел милицейский:
— Я бы хотел опросить вас о случившемся. С вас ведь все началось? Да? Этих людей вы видели в Таджикистане?
Я нервно расхохотался:
— А вам какое дело?! Вас все равно скоро всех убьют! Так какая вам разница?
Милицейский отпрянул. Моя истерика кончилась так же быстро, как началась.
— Иван Тимофеевич, — сказал я Павлову. — Я пойду домой.
— Ты уже закончил? Тебя допросили?
— Да пошли они все! Я с покойниками не разговариваю.
— Ну-ну, ну-ну. Зачем ты так, Лёша? Все обойдется, всё еще обойдется… А ты случайно не знаешь, Леша, зачем эти «огни» приехали в Москву? Ну, какой им смысл сюда ехать?
— Как они выглядели? — ответил я вопросом на вопрос.
— Как обычный наш спецназ или милицейский СОБР. Черная форма, у некоторых камуфляж. Не отличишь от наших. А что?
— М-да. Я так и думал.
— Да в чем дело?
— Понимаете, Иван Тимофеевич, на заставе, когда я их видел, они были одеты так же, как и наша маневренная группа — в «горку» песочного цвета. Они почему-то всегда копируют униформу тех, против кого воюют. Наверное, чтобы внести неразбериху в ряды противника. Вот только друг друга они отличают безошибочно…
— Может, они не люди? Н-не совсем люди? — неуверенно предположил Павлов.
— Да, ладно вам, Иван Тимофеевич! Скажем просто, что как бойцы они подготовлены на уровне мирового класса. Наши по сравнению с ними — дворовая шпана.
Глава 15
Глава 16
Когда дыхание стало более-менее ровным, я двинулся обратно в кабинет. Постоял минуту на подоконнике, но ничего не услышал. Кабинет вымер. Я осторожно выглянул из-за плотной шторы и понял, отчего стоит такая тишина. Да, кабинет вымер в буквальном смысле. Колосов с развороченной грудью погиб моментально. Полковник лежал в углу, куда его швырнуло автоматной очередью, так и не успев достать пистолет. Здесь же почему-то лежал тот человек, что уходил за Викой. Ему прострелили голову.
На цыпочках я скользнул к двери и припал к ней ухом. По ту сторону распласталась липкая тишина. Обливаясь потом, я осторожно повернул ручку, стараясь не клацнуть замком, и так же осторожно приоткрыл ее. Тишина. Раздвинув щель ровно настолько, чтобы туда протиснуться, я пролез в приемную. Пригибаясь, перебежал за секретарскую стойку. Там на корточках сидела перепуганная насмерть Юля. Она хотела вскрикнуть, но я вовремя закрыл ей рот ладонью.
— Где они? — шепнул я на ухо.
Юля покачала головой. Слезы — бурным потоком. Я приложил палец к губам: тихо! И двинулся в коридор редакции.
Повсюду лежали трупы эфэсбэшников и милиционеров. Судя по их позам, никто из них не успел достать оружие. Сотрудников редакции среди погибших не было. Это подтверждало версию покойного Колосова — напавшие действительно профессионалы высокого класса и не стреляют в кого попало. Только в тех, кто при оружии. Впрочем, в данном случае определить, кто есть кто, было для них несложно. Вы же знаете, насколько характерна внешность у сотрудников контрразведки. Ну, а про тех, кто в камуфляже, и говорить нечего.
Из кабинетов стали выглядывать перепуганные газетчики. Дикий ужас стремительно расходился по редакции.
Я уже понял, что все кончилось — нападающие давно исчезли. Опрометью бросился в корреспондентскую. Туда, где Вика.
— Они забрали ее, — всхлипывала корреспондентка отдела политики Оля Неверова. — Вошли с автоматами, все оглядели. Потом подхватили ее и унесли.
— Вкололи ей что-то из тюбика, — подхватил фотограф Золотов. — По крайней мере, мне так показалось. Вика как-то обмякла у них в руках.
— А где ее сумка?!
— Они же и забрали ее… — Оля разрыдалась.
Я сел на стул и обхватил голову руками. В сумочке у Вики — конверт, который принесла мне женщина. На шее — древний медальон. Теперь у меня ни Вики, ни вещественных доказательств. «Блуждающие огни» снова всех обошли. Любое мое утверждение будет теперь голословным.
— На что, спрашивается, нам такая государственная безопасность, которая даже сама себя защитить не может?! Даже когда собирается толпой?! — сказал я непонятно кому.
В кабинет зашел Павлов.
— Леша, что случилось?! — задал он глупый вопрос.
— Звездец, Иван Тимофеевич, случился, — ответил я хрипло. — Только что вы просмотрели выступление коллектива «Блуждающие огни». Здорово, правда?
— Слава богу, никто из сотрудников газеты не пострадал! — Павлов перекрестился широким крестом, словно желал спрятаться за этим незримым щитом.
— Вику увели, — сказал я.
— В смысле?
— В смысле похитили! Украли! Увели с собой, ну!
— Не может быть! Зачем? — Павлов нервно зашагал по кабинету. — Немыслимо! Зачем она им понадобилась? Не понимаю!
— Вот и я тоже…
Когда надобность уже отпала, как водится, понабежали-понаехали все мыслимые и немыслимые спецслужбы, милиция, спасатели, врачи «скорой». Спасать было уже некого и незачем. А врачам оставалось только собрать трупы. Десяток следователей и оперативников Московского уголовного розыска допрашивали очевидцев и свидетелей. Снова изымались какие-то бумаги. Собирались гильзы, криминалисты шваркали кисточками в поисках отпечатков пальцев на стенах и столах.
Ко мне подошел милицейский:
— Я бы хотел опросить вас о случившемся. С вас ведь все началось? Да? Этих людей вы видели в Таджикистане?
Я нервно расхохотался:
— А вам какое дело?! Вас все равно скоро всех убьют! Так какая вам разница?
Милицейский отпрянул. Моя истерика кончилась так же быстро, как началась.
— Иван Тимофеевич, — сказал я Павлову. — Я пойду домой.
— Ты уже закончил? Тебя допросили?
— Да пошли они все! Я с покойниками не разговариваю.
— Ну-ну, ну-ну. Зачем ты так, Лёша? Все обойдется, всё еще обойдется… А ты случайно не знаешь, Леша, зачем эти «огни» приехали в Москву? Ну, какой им смысл сюда ехать?
— Как они выглядели? — ответил я вопросом на вопрос.
— Как обычный наш спецназ или милицейский СОБР. Черная форма, у некоторых камуфляж. Не отличишь от наших. А что?
— М-да. Я так и думал.
— Да в чем дело?
— Понимаете, Иван Тимофеевич, на заставе, когда я их видел, они были одеты так же, как и наша маневренная группа — в «горку» песочного цвета. Они почему-то всегда копируют униформу тех, против кого воюют. Наверное, чтобы внести неразбериху в ряды противника. Вот только друг друга они отличают безошибочно…
— Может, они не люди? Н-не совсем люди? — неуверенно предположил Павлов.
— Да, ладно вам, Иван Тимофеевич! Скажем просто, что как бойцы они подготовлены на уровне мирового класса. Наши по сравнению с ними — дворовая шпана.
Глава 15
Если бы я знал, какое несчастье вызовет мой уход из редакции, то, клянусь, не двинулся бы с места. Даже если бы меня тащили за ноги пятеро.
Но я ушел. И маховик несчастий раскрутился с новой силой.
Я не отправился сразу же домой. Сначала взял пива, посидел с бутылочкой на скамейке в сквере. Хотел привести мысли в порядок. Как оказалось впоследствии, эта задержка меня и спасла.
По свидетельству многочисленных очевидцев, стоило мне уйти из редакции, как чья-то начальствующая светлая голова моментально обо мне вспомнила и пожелала допросить лично.
Под рукой меня не оказалось.
Тогда моя фамилия прозвучала уже в числе возможных подозреваемых. Меня назвали чуть ли не сообщником банды прирожденных убийц и приказали срочно разыскать. Милиция опасалась, что я уже лечу в самолете куда-нибудь в сторону Африканского континента.
В МВД моментально снарядили погоню.
Роковым образом, в то же самое время в ФСБ пришли точно к такому же выводу и отрядили свою группу.
Чтобы не перепутать впопыхах друг друга, и там и там бойцы повязали рукава белыми повязками.
Как назло, в этот же день прокуратура выпустила на волю двух бандитов, которых арестовали за вымогательство, когда я «подрабатывал» предпринимателем. Уголовники тут же подняли свою братву и отправились ко мне на разборки, чинить «правосудие».
До сих пор благодарю Бога, что в тот момент я не поехал к себе на квартиру. Меня спасла любовь к пиву и природе. Итак, пока я сидел на скамейке чудесного сквера, неподалеку от редакции, в моей квартире столкнулись три группы, жаждущие отмщения за честь своих товарищей. Все три группы переполняла зверская решимость — сокрушить не только меня, но и «моих сообщников».
Группа ФСБ приехала быстрее остальных. Бойцы первой партии рассыпались по квартире. Никого, понятно, не нашли и заняли на всякий случай оборону возле окон. Вторая партия частью залегла на крыше, частью оккупировала лестничную клетку.
Еще можно было избежать столкновения. Но тут по рациям прошла команда «Готовность!». Под окнами моего жилища остановился переполненный джип «чероки». На тротуар выскочили бритоголовые и решительно вошли в подъезд. Двое остались возле машины стеречь спокойствие своих собратьев и прикрывать тылы.
Подразделение «Альфы» (это именно они заняли мою квартиру) замерло, изготовившись к захвату. Никто из спецназовцев не сомневался, что заявились те самые , которые поубивали их коллег.
Бандиты взлетели на второй этаж. Один из них прикрыл дверной глазок волосатой лапой, другой утопил пуговку звонка. Бандитам, конечно же, никто не открыл и не ответил. В руках бритоголовых появились бейсбольные биты. Вторая волна трели звонка. Замок щелкнул. Дверь дрогнула. Бандиты переглянулись.
Бритоголовый перехватил бейсбольную биту и спросил через дверь:
— Извините, Алексей дома?
— Дома, дома, — хихикнули из-за двери. — Но скоро вынесут на кладбище.
Чо? Бритоголовые ткнул битой в дверь, и вся бандитская орава вломилась в квартиру.
Ударили в потолок предупредительные автоматные очереди. Вопли заметались по стенам. Затрещали суставы и захлюпали разбитые носы. А какие причудливые кровавые узоры на обоях и полах! Словно тут отдыхал Малевич, после написания своего знаменитого «Черного квадрата». Кто-то из бандюков попытался повернуть назад. И в ту же секунду с лестничной площадки ударила вторая группа спецназовцев.
Заслышав стрельбу, двое возле машины достали пистолеты и стали всматриваться в окна моей квартиры. Но солнце вычернило стекла, и что-либо разобрать было невозможно. И тут оконные рамы распахнулись. В проеме — спецназовцы:
— Стоять! Лицом на землю!
Бандиты бросили машину и кинулись наутек по улице. Но из-за угла перед ними выросли новые бойцы спецназа, и новая упредительная стрельба рассыпалась по тротуару. Защелкали по асфальту стреляные гильзы.
В диких корчах, под ударами бойцов, бритоголовые повалились на асфальт:
— Уя! Уя! Больно! Больно, ну!
В этот душераздирающий момент подкатили спецназовцы МВД. Вид расправы потряс их до самого донышка души. Поскольку в Москве бандитов от оперативников милиции внешне отличить невозможно, спецназовцы МВД обознались. Они приняли бандитов за своих коллег. «Альфовцы» были одеты понятно как. Но в МВД уже знали, что противник использует их форму и оружие. Эмвэдэшники кубарем раскатились по дороге, залегли под деревьями, мусорными баками, за одинокой палаткой с сигаретами и открыли отчаянную стрельбу.
«Альфовцы» приняли новый неожиданный вызов. Веером ударила стрельба. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы генералы МВД и ФСБ не распивали в это самое время коньяк в нашей редакции. Получив сразу из двух разных источников известие о мощном боестолкновении на 1-й Дубровской, высокие чины сообразили, кто с кем воюет на улице. Команда: «Прекратить огонь! Отбой!»
К счастью, никто из спецназовцев во время последней перестрелки не пострадал.
Это недоразумение принесло даже небольшую пользу моему родному городу. «Альфа» полностью нейтрализовала боевой костяк одной из организованных преступных групп Москвы. Остальные банды на время притихли. В те дни среди столичных уголовников ходили ужасные слухи про барыгу, которого охраняет батальон отборного спецназа! Наверное, именно после этого случая бандиты пришли к выводу, что вежливость значительно продлевает жизнь. Ведь каждый в душе боялся ненароком нарваться на такого коммерсанта. Поэтому деньги стали вымогать вежливо. Иногда привлекая к этому самих сотрудников милиции и спецназа.
Когда стороны еще незлобно постреливали друг в друга, я допил пиво и решил поехать домой к Вике. У меня появилась слабая надежда, что ее могут отпустить. В конце концов, зачем она им нужна? Медальон они взяли, пакет с документами — тоже.
В тот же день, после перестрелки на Дубровской, оперативники всех министерств и милиционеры от патрульных до участковых получили мою фотографию. Вся эта армада бросилась искать меня в городе. Облавы по всем вокзалам, аэропортам, казино, барам, ресторанам, борделям. Во время этой масштабной операции сотрудники милиции и ФСБ задержали 60 преступников, объявленных ранее в федеральный розыск; накрыли 25 притонов продажной любви; изъяли у населения 335 единиц огнестрельного оружия, 25 килограммов взрывчатки, 108 килограммов марихуаны; уничтожили при оказании сопротивления 17 беглых рецидивистов; повязали 59 858 незаконных мигрантов из ближнего зарубежья и выдворили из страны 638 незаконных мигрантов из зарубежья дальнего.
А я сидел на квартире у Вики, пил пиво и ждал ее возвращения. Только один человек оказался умнее прочих. Это Сашка Колчин. Не успел я сказать положенное «алё» в телефонную трубку, как Колчин выпалил скороговоркой: «Я сейчас приеду», — и отключился.
Как он потом объяснил: боялся, что телефон могут прослушивать. Напрасно беспокоился.
* * *
— Знаешь, что в Москве творится? — спросил через десять минут Колчин, усаживаясь за столик и наливая себе водку.
— Нет.
— Тебя ищут сейчас все, от ментов до бандитов. В городе масштабные облавы.
— С какой стати?
И Колчин поведал мне в подробностях, что произошло. Потом долго смеялся, узнав, что все это время я сидел в сквере возле редакции и пил пиво.
Представив себе масштабы заварухи, я сник. Захотелось бежать из страны. Или, на худой конец, лечь и помереть. И помереть желательно до того, как эти горячечные психи до меня доберутся. Нападение на редакцию, похищение Вики, перестрелка спецназа. И все в один день! Причем стал чуть ли не главным подозреваемым. Это уже чересчур.
Я рассказал Сашке о событиях в редакции, о расстрелянных сотрудниках ФСБ, о похищении Вики.
— Значит, они за тобой следили в тот день, — заключил Колчин. — И видели, как ты переложил пакет с документами Вике в сумку.
— Но почему они ее взяли?
— А они тебя не нашли ведь. Да и зачем ты им нужен? Документы у них. А тебя они найдут и так. Чуть позже. Кроме того, от Вики они узнают, как далеко ты продвинулся в своем расследовании, и поймут, как им действовать дальше. Кстати, а что было в том пакете, объясни!
Я объяснил.
— М-да, — сказал Сашка. — Тогда понимаю, почему «Блуждающие огни» пришли в Москву. Ситуация стала выходить из-под контроля. Они это поняли. Потом наверняка отследили твою встречу… ну, с той женщиной.
— Почему они тогда сразу не напали на нас?
— А я знаю?! Я всего лишь выдвигаю предположения. Может, не готовы были в тот момент. Или не знали, кто эта женщина. Потом проверили и поняли, какие документы она тебе принесла.
— Тут есть одна нестыковка, — возразил я. — Мешая нам предать огласке дело «Блуждающих огней», они действуют на руку генералам погранслужбы.
— Ну почему?! С генералами они сами разбираются, как могут. А могут — ты сам видел вместе со мной в Таджикистане. А тут — дело другое. Им не нужно, чтобы в дело вмешивались другие структуры.
— Хорошо, но вот похищение Вики! Она им зачем?
— Опять снова-здорово! Чтобы знать, почему и зачем, надо знать то же, что знают «Блуждающие огни». А мы просто пьем водку и пытаемся дать логичное объяснение их поступкам. Ничего больше. Даже не знаем глубинных причин, по которым они действуют.
— Как думаешь, они… убьют ее? — Голос мой дрогнул.
— За них я не могу говорить, — Колчин подлил мне водки. — Но пока если они хотели кого-то убить, то делали это сразу. В редакции. Так что не думаю.
— Значит, она где-то в Москве?
— Опять же не согласен. Они и так достаточно тут натворили. Я думаю, что Вика сейчас на пути в Таджикистан.
Колчин работал головой лучше меня.
— Почему?
— Потому что они взяли, кажется, все, что хотели. Что еще им здесь делать? Ждать ментов?
— Ментов ждать бесполезно. Когда они нужны — их не найти.
Но я ушел. И маховик несчастий раскрутился с новой силой.
Я не отправился сразу же домой. Сначала взял пива, посидел с бутылочкой на скамейке в сквере. Хотел привести мысли в порядок. Как оказалось впоследствии, эта задержка меня и спасла.
По свидетельству многочисленных очевидцев, стоило мне уйти из редакции, как чья-то начальствующая светлая голова моментально обо мне вспомнила и пожелала допросить лично.
Под рукой меня не оказалось.
Тогда моя фамилия прозвучала уже в числе возможных подозреваемых. Меня назвали чуть ли не сообщником банды прирожденных убийц и приказали срочно разыскать. Милиция опасалась, что я уже лечу в самолете куда-нибудь в сторону Африканского континента.
В МВД моментально снарядили погоню.
Роковым образом, в то же самое время в ФСБ пришли точно к такому же выводу и отрядили свою группу.
Чтобы не перепутать впопыхах друг друга, и там и там бойцы повязали рукава белыми повязками.
Как назло, в этот же день прокуратура выпустила на волю двух бандитов, которых арестовали за вымогательство, когда я «подрабатывал» предпринимателем. Уголовники тут же подняли свою братву и отправились ко мне на разборки, чинить «правосудие».
До сих пор благодарю Бога, что в тот момент я не поехал к себе на квартиру. Меня спасла любовь к пиву и природе. Итак, пока я сидел на скамейке чудесного сквера, неподалеку от редакции, в моей квартире столкнулись три группы, жаждущие отмщения за честь своих товарищей. Все три группы переполняла зверская решимость — сокрушить не только меня, но и «моих сообщников».
Группа ФСБ приехала быстрее остальных. Бойцы первой партии рассыпались по квартире. Никого, понятно, не нашли и заняли на всякий случай оборону возле окон. Вторая партия частью залегла на крыше, частью оккупировала лестничную клетку.
Еще можно было избежать столкновения. Но тут по рациям прошла команда «Готовность!». Под окнами моего жилища остановился переполненный джип «чероки». На тротуар выскочили бритоголовые и решительно вошли в подъезд. Двое остались возле машины стеречь спокойствие своих собратьев и прикрывать тылы.
Подразделение «Альфы» (это именно они заняли мою квартиру) замерло, изготовившись к захвату. Никто из спецназовцев не сомневался, что заявились те самые , которые поубивали их коллег.
Бандиты взлетели на второй этаж. Один из них прикрыл дверной глазок волосатой лапой, другой утопил пуговку звонка. Бандитам, конечно же, никто не открыл и не ответил. В руках бритоголовых появились бейсбольные биты. Вторая волна трели звонка. Замок щелкнул. Дверь дрогнула. Бандиты переглянулись.
Бритоголовый перехватил бейсбольную биту и спросил через дверь:
— Извините, Алексей дома?
— Дома, дома, — хихикнули из-за двери. — Но скоро вынесут на кладбище.
Чо? Бритоголовые ткнул битой в дверь, и вся бандитская орава вломилась в квартиру.
Ударили в потолок предупредительные автоматные очереди. Вопли заметались по стенам. Затрещали суставы и захлюпали разбитые носы. А какие причудливые кровавые узоры на обоях и полах! Словно тут отдыхал Малевич, после написания своего знаменитого «Черного квадрата». Кто-то из бандюков попытался повернуть назад. И в ту же секунду с лестничной площадки ударила вторая группа спецназовцев.
Заслышав стрельбу, двое возле машины достали пистолеты и стали всматриваться в окна моей квартиры. Но солнце вычернило стекла, и что-либо разобрать было невозможно. И тут оконные рамы распахнулись. В проеме — спецназовцы:
— Стоять! Лицом на землю!
Бандиты бросили машину и кинулись наутек по улице. Но из-за угла перед ними выросли новые бойцы спецназа, и новая упредительная стрельба рассыпалась по тротуару. Защелкали по асфальту стреляные гильзы.
В диких корчах, под ударами бойцов, бритоголовые повалились на асфальт:
— Уя! Уя! Больно! Больно, ну!
В этот душераздирающий момент подкатили спецназовцы МВД. Вид расправы потряс их до самого донышка души. Поскольку в Москве бандитов от оперативников милиции внешне отличить невозможно, спецназовцы МВД обознались. Они приняли бандитов за своих коллег. «Альфовцы» были одеты понятно как. Но в МВД уже знали, что противник использует их форму и оружие. Эмвэдэшники кубарем раскатились по дороге, залегли под деревьями, мусорными баками, за одинокой палаткой с сигаретами и открыли отчаянную стрельбу.
«Альфовцы» приняли новый неожиданный вызов. Веером ударила стрельба. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы генералы МВД и ФСБ не распивали в это самое время коньяк в нашей редакции. Получив сразу из двух разных источников известие о мощном боестолкновении на 1-й Дубровской, высокие чины сообразили, кто с кем воюет на улице. Команда: «Прекратить огонь! Отбой!»
К счастью, никто из спецназовцев во время последней перестрелки не пострадал.
Это недоразумение принесло даже небольшую пользу моему родному городу. «Альфа» полностью нейтрализовала боевой костяк одной из организованных преступных групп Москвы. Остальные банды на время притихли. В те дни среди столичных уголовников ходили ужасные слухи про барыгу, которого охраняет батальон отборного спецназа! Наверное, именно после этого случая бандиты пришли к выводу, что вежливость значительно продлевает жизнь. Ведь каждый в душе боялся ненароком нарваться на такого коммерсанта. Поэтому деньги стали вымогать вежливо. Иногда привлекая к этому самих сотрудников милиции и спецназа.
Когда стороны еще незлобно постреливали друг в друга, я допил пиво и решил поехать домой к Вике. У меня появилась слабая надежда, что ее могут отпустить. В конце концов, зачем она им нужна? Медальон они взяли, пакет с документами — тоже.
В тот же день, после перестрелки на Дубровской, оперативники всех министерств и милиционеры от патрульных до участковых получили мою фотографию. Вся эта армада бросилась искать меня в городе. Облавы по всем вокзалам, аэропортам, казино, барам, ресторанам, борделям. Во время этой масштабной операции сотрудники милиции и ФСБ задержали 60 преступников, объявленных ранее в федеральный розыск; накрыли 25 притонов продажной любви; изъяли у населения 335 единиц огнестрельного оружия, 25 килограммов взрывчатки, 108 килограммов марихуаны; уничтожили при оказании сопротивления 17 беглых рецидивистов; повязали 59 858 незаконных мигрантов из ближнего зарубежья и выдворили из страны 638 незаконных мигрантов из зарубежья дальнего.
А я сидел на квартире у Вики, пил пиво и ждал ее возвращения. Только один человек оказался умнее прочих. Это Сашка Колчин. Не успел я сказать положенное «алё» в телефонную трубку, как Колчин выпалил скороговоркой: «Я сейчас приеду», — и отключился.
Как он потом объяснил: боялся, что телефон могут прослушивать. Напрасно беспокоился.
* * *
— Знаешь, что в Москве творится? — спросил через десять минут Колчин, усаживаясь за столик и наливая себе водку.
— Нет.
— Тебя ищут сейчас все, от ментов до бандитов. В городе масштабные облавы.
— С какой стати?
И Колчин поведал мне в подробностях, что произошло. Потом долго смеялся, узнав, что все это время я сидел в сквере возле редакции и пил пиво.
Представив себе масштабы заварухи, я сник. Захотелось бежать из страны. Или, на худой конец, лечь и помереть. И помереть желательно до того, как эти горячечные психи до меня доберутся. Нападение на редакцию, похищение Вики, перестрелка спецназа. И все в один день! Причем стал чуть ли не главным подозреваемым. Это уже чересчур.
Я рассказал Сашке о событиях в редакции, о расстрелянных сотрудниках ФСБ, о похищении Вики.
— Значит, они за тобой следили в тот день, — заключил Колчин. — И видели, как ты переложил пакет с документами Вике в сумку.
— Но почему они ее взяли?
— А они тебя не нашли ведь. Да и зачем ты им нужен? Документы у них. А тебя они найдут и так. Чуть позже. Кроме того, от Вики они узнают, как далеко ты продвинулся в своем расследовании, и поймут, как им действовать дальше. Кстати, а что было в том пакете, объясни!
Я объяснил.
— М-да, — сказал Сашка. — Тогда понимаю, почему «Блуждающие огни» пришли в Москву. Ситуация стала выходить из-под контроля. Они это поняли. Потом наверняка отследили твою встречу… ну, с той женщиной.
— Почему они тогда сразу не напали на нас?
— А я знаю?! Я всего лишь выдвигаю предположения. Может, не готовы были в тот момент. Или не знали, кто эта женщина. Потом проверили и поняли, какие документы она тебе принесла.
— Тут есть одна нестыковка, — возразил я. — Мешая нам предать огласке дело «Блуждающих огней», они действуют на руку генералам погранслужбы.
— Ну почему?! С генералами они сами разбираются, как могут. А могут — ты сам видел вместе со мной в Таджикистане. А тут — дело другое. Им не нужно, чтобы в дело вмешивались другие структуры.
— Хорошо, но вот похищение Вики! Она им зачем?
— Опять снова-здорово! Чтобы знать, почему и зачем, надо знать то же, что знают «Блуждающие огни». А мы просто пьем водку и пытаемся дать логичное объяснение их поступкам. Ничего больше. Даже не знаем глубинных причин, по которым они действуют.
— Как думаешь, они… убьют ее? — Голос мой дрогнул.
— За них я не могу говорить, — Колчин подлил мне водки. — Но пока если они хотели кого-то убить, то делали это сразу. В редакции. Так что не думаю.
— Значит, она где-то в Москве?
— Опять же не согласен. Они и так достаточно тут натворили. Я думаю, что Вика сейчас на пути в Таджикистан.
Колчин работал головой лучше меня.
— Почему?
— Потому что они взяли, кажется, все, что хотели. Что еще им здесь делать? Ждать ментов?
— Ментов ждать бесполезно. Когда они нужны — их не найти.
Глава 16
Следующим утром не успел я опохмелиться после пьянки с Колчиным, как без объявления войны набросились новые неприятности. С початой бутылкой пива я переступил порог редакции и был тут же ласково принят под руки людьми в штатском.
Один из них ловко изъял мою бутылку и спросил сурово:
— Что здесь?
— Лекарство. У меня дестабилизация гирокомпаса и линии горизонта.
— Шутим, — констатировал второй.
— Говорим правду, — ответил я.
Меня споро обыскали. Одни штатский шарил у меня по карманам. Другой тараторил: «Оружие, боеприпасы, наркотики, колюще-режущие и прочие запрещенные предметы имеются?»
— А что вы подразумеваете под «прочими запрещенными предметами»? По-моему, вы уже перечислили все, что только можно, за исключением детской порнографии.
— Шутник, — сказали они в один голос и потащили меня в кабинет Павлова.
Новый допрос длился почти два часа. Я снова все пересказал, снова умолчав только о документах.
Наконец они ушли.
— Тебя не арестовали только потому, что мы за тебя вступились, — веско произнес Иван Тимофеевич.
— Покорно благодарю. Я ваш вечный должник, — сказал я и хлебнул пива.
— С утра уже? — кивнул Павлов на бутылку.
— А что бы вы делали на моем месте?
— Я бы уже в лежку пьяный лежал, — честно признался редактор. — Тут такое вчера творилось — уму непостижимо. Твое счастье, что тебя не нашли. Они бы тебя точно пристрелили. Ты где прятался-то?
— Я уже говорил: нигде не прятался. Пил пиво в сквере, потом у Вики на квартире.
— Да-да. Я думал, может, ты оперативникам просто так сказал. А на самом деле…
— Что на самом деле? Вы думаете, я с этими «огнями» заодно?
— Нет, конечно! И в мыслях не было!.. Что собираешься делать?
— Хочу написать обо всем случившемся. Хочу вот посоветоваться с вами.
— Ты что?! Это дело засекретили! Ничего не надо писать. Ты всю редакцию подставишь! — Он было вскочил, но снова рухнул в кожаное кресло.
— А как же Вика?!
— При чем тут Вика?!
— Ее надо спасать.
— Этим занимаются компетентные люди. А твоя статья ей не поможет.
— Поможет, еще как! А кстати, сколько трупов этих, как вы говорите, компетентных людей вынесли отсюда вчера?
И… и я рассказал редактору о той женщине. О документах, что она принесла. О том, что эти документы украли вместе с Викой.
— Тебе надо по шее накостылять! — заорал Павлов, когда я закончил. — Почему меня не поставил в известность?! Почему им ничего не сказал о документах?! Ты понимаешь, что это дело государственной важности?!
— Потому что они, — я ткнул в дверь, — ничего сделать не смогут. И еще неизвестно, на чьей они стороне. Это настоящий заговор, Иван Тимофеевич.
— Хорошо. Допустим. Ну, и чем ты все подкрепишь? Какими доказательствами?
— Я лично видел эти документы. Мы расскажем о той женщине. Расскажем об опытах над солдатами. О том, чем все обернулось. Увидите, как они все забегают.
— Как же! Забегают! По судам — с иском за клевету!
— Мы можем выдать это не как факт, а как версию. Типа предположение.
— Какое предположение, Леша?! Это серьезнейшее обвинение! Ты представляешь, сколько людей под трибунал пойдет?
— Так им и надо, — буркнул я.
— Да! Согласен! Так им и надо! — Редактор снова вскочил и заходил по кабинету. — Только ты думаешь, им охота под трибунал? Думаешь, они сразу во всем сознаются? Когда здесь появятся прокуроры, что мы им скажем? Что ты читал какие-то документы? И где они? Женщина? И где она? Да и потом, ее шлепнут еще до того, как она встретится с прокурором.
— Я знаю, как зовут ее сына, каким военкоматом он был призван.
— Уверяю тебя, уже на следующий день все данные из военкомата Министерство обороны изымет. Пограничники вообще сделают вид, что такого солдата никогда у них не было. На месте лабораторий разведут теплицы с цветами. И все будут говорить, что так и было всегда.
— Можно попытаться выйти на биологические лаборатории Министерства обороны.
— Ага, — голос Павлова просто трещал от сарказма. — Это секретнейшие организации, о которых и министр обороны хреново знает, а какой-то журналист на них выйдет. Не смеши меня.
— Хорошо, а что тогда делать, по-вашему?
— Ничего. Работать, — буркнул редактор и уселся на место.
— Но Вика. Ее похитили! Надо ее спасать.
— Кто будет спасать? Ты, что ли? Ты что, оперативник ФСБ? Спецназовец? У тебя есть полномочия?
— Ни то, ни другое, ни третье.
— И куда ты тогда лезешь? Без тебя разберутся.
— Стоп! Главный редактор может обратиться в Администрацию президента. Надавить на них, чтобы они раскрутили это дело. А мы им поможем. Укажем, где искать.
— Что? Надавить на Администрацию президента? Леша! Наш главный вчера не вылезал из Администрации. Ему еле-еле удалось отбить атаку спецслужб на редакцию. Они вообще хотели прикрыть газету. Ведь и тебя, и Колчина обвинили в том, что эти «огни» приперлись в Москву.
Я оторопел.
— Да-да, — подтвердил Иван Тимофеевич. — Они говорили, что пока вы сидели в Москве, все было нормально. А как съездили в Таджикистан, так и начались эти… неприятности. В общем, сошлись на том, что мы будем помалкивать и не станем влезать в это дело,
— Так не пойдет! Мне надо поехать в Таджикистан.
— Никуда ты не поедешь. Я тебе запрещаю.
— Но почему?! Мы можем найти там новые доказательства о существовании этих «огней». Разузнать о судьбе Вики.
— А с чего ты взял, что они забрали Вику с собой? И почему именно в Таджикистан?
— Там у них родина. Если бы хотели Вику убить, сделали бы это в редакции или где-то в Москве. Ее тело уже было бы найдено. Им не надо прятать улики. Им на это наплевать. Раз тела нет, значит, она у них в плену. И уже, наверное, в Таджикистане.
— Нет, Леша. Никуда не поедешь.
— Но почему?
— Потому что ты пока еще подозреваемый. Это раз, — Павлов начал загибать пальцы. — Любая твоя попытка выехать из Москвы, тем более в Таджикистан, закончится твоим арестом. Это — два. Но даже если ты попадешь в Таджикистан, тебя первым делом прибьют пограничники. Они будут точно знать, зачем ты приехал, не дадут тебе и шагу ступить. Это — три. Теперь понял? Ты сейчас под наблюдением. Любая твоя попытка выехать из Москвы — закончится… одно из двух: или тебя арестуют, или тебя попросту убьют.
— Да уж, Иван Тимофеевич, вы можете быть убедительным, когда захотите!
— Ладно-ладно! Нам всем надо немного передохнуть. Иди пока. Пары дней тебе хватит?
Я кивнул, пожал ему руку, покинул кабинет.
Прошел мучительный месяц. Все подозрения с меня сняли. Но Павлов по-прежнему не отпускал меня из Москвы, даже запрещал ездить в командировки по Подмосковью. Наверное, боялся, что как только я окажусь за пределами столицы, то рвану в Таджикистан.
О судьбе Вики не поступало никаких известий. Потянулось долгое время ожиданий. Аккуратно, раз в месяц, ФСБ и Погранслужба отделывались от нас общими фразами: работа идет, по агентурным данным, ваша сотрудница жива, но говорить об этом через газету не стоит. Похитители могут всполошиться и убить заложника.
Я только сардонически хмыкал. Если кто-то и мог всполошиться, так это наши доблестные спецслужбы.
И тут разразилась война в Чечне…
Поначалу, назло Павлову, я отказывался ехать на Кавказ. Раз нельзя в Таджикистан и вообще никуда, то на Кавказ я тем более не поеду. В душе уже прочно утвердилась тоска. Я придумывал все новые и новые варианты спасения Вики. Но все мои планы упирались в одно непреодолимое обстоятельство: как только я окажусь в Душанбе, меня сразу же арестуют. В лучшем случае я успею доехать до гостиницы. Но даже если я проникну в республику через Узбекистан, например, то и тут неразрешимые проблемы. Кто мне будет помогать? Где взять достаточное количество денег на пропитание, на снаряжение, на проводников? Кто мне этих проводников предоставит? В спецслужбах обеих стран дело получило настолько широкую огласку, что меня и Колчина знала в лицо каждая оперативная собака, не говоря уж о самих оперативниках.
Под Новый год война в Чечне вспыхнула с неожиданно мощной силой. Известия о массовой гибели армейских подразделений в Грозном вытряхнули из газет и телевизоров всякое упоминание о Таджикистане и других проблемах.
В зимний день, когда Москва замерла под натиском метелей, мы с Сашкой Колчиным встретились в кафе.
— Я кое-что выяснил, — начал он таинственным голосом. — Кое-что полезное для нашего расследования.
— Не тяни.
— Один мой знакомый военный… Помнишь, я еще открывать церковь в часть ездил?
— Помню.
— Мы с ним тогда и познакомились. Так вот, он мне сказал, что в Чечне появились «Блуждающие огни».
— Повтори!
— Наши подразделения столкнулись в Чечне с отрядом, который мочит и боевиков, и наших.
— Да ладно, слухи все! У них там и снайперы «белые колготки», и еще всякая всячина мифологическая.
— Это верняк, говорю тебе! На фига моему знакомому врать? Он сам говорил в Чечне с пограничниками.
— Ладно, поверю. Значит, нам надо ехать?
Допив коньяк, мы отправились в редакцию.
* * *
— Вдвоем — не отпущу! — сказал Павлов. — Вы и так с Таджикистаном учудили такое дело, что мне до сих пор икается, как вспомню. Нет, нет и нет! Только не оба. Берите себе в напарники кого хотите, но только не вместе.
— Я поеду, — опередил я Сашку. — Найду себе фотографа и поеду.
— А чего тебя вдруг на Кавказ потянуло? — насторожился редактор.
— Да просто засиделся в Москве. Журналист должен добывать информацию.
— Ну-ну. Какой-то ты чересчур правильный стал. Даже не верится в такие перемены. Смотри у меня. Я тебе поверю. Только чтобы никаких там, понял? — Он погрозил пальцем.
— Понятное дело! — Я поднялся.
Колчин поднялся вместе со мной.
— Да! И у меня еще одна просьба, — бросил я.
— Что еще? — дернулся Павлов.
— Не провожайте меня, Иван Тимофеевич, не надо! — сказал я с наигранной тоской.
— Иди ты! — замахнулся он шутя. — Чтобы каждый день передавал мне репортажи о событиях.
Один из них ловко изъял мою бутылку и спросил сурово:
— Что здесь?
— Лекарство. У меня дестабилизация гирокомпаса и линии горизонта.
— Шутим, — констатировал второй.
— Говорим правду, — ответил я.
Меня споро обыскали. Одни штатский шарил у меня по карманам. Другой тараторил: «Оружие, боеприпасы, наркотики, колюще-режущие и прочие запрещенные предметы имеются?»
— А что вы подразумеваете под «прочими запрещенными предметами»? По-моему, вы уже перечислили все, что только можно, за исключением детской порнографии.
— Шутник, — сказали они в один голос и потащили меня в кабинет Павлова.
Новый допрос длился почти два часа. Я снова все пересказал, снова умолчав только о документах.
Наконец они ушли.
— Тебя не арестовали только потому, что мы за тебя вступились, — веско произнес Иван Тимофеевич.
— Покорно благодарю. Я ваш вечный должник, — сказал я и хлебнул пива.
— С утра уже? — кивнул Павлов на бутылку.
— А что бы вы делали на моем месте?
— Я бы уже в лежку пьяный лежал, — честно признался редактор. — Тут такое вчера творилось — уму непостижимо. Твое счастье, что тебя не нашли. Они бы тебя точно пристрелили. Ты где прятался-то?
— Я уже говорил: нигде не прятался. Пил пиво в сквере, потом у Вики на квартире.
— Да-да. Я думал, может, ты оперативникам просто так сказал. А на самом деле…
— Что на самом деле? Вы думаете, я с этими «огнями» заодно?
— Нет, конечно! И в мыслях не было!.. Что собираешься делать?
— Хочу написать обо всем случившемся. Хочу вот посоветоваться с вами.
— Ты что?! Это дело засекретили! Ничего не надо писать. Ты всю редакцию подставишь! — Он было вскочил, но снова рухнул в кожаное кресло.
— А как же Вика?!
— При чем тут Вика?!
— Ее надо спасать.
— Этим занимаются компетентные люди. А твоя статья ей не поможет.
— Поможет, еще как! А кстати, сколько трупов этих, как вы говорите, компетентных людей вынесли отсюда вчера?
И… и я рассказал редактору о той женщине. О документах, что она принесла. О том, что эти документы украли вместе с Викой.
— Тебе надо по шее накостылять! — заорал Павлов, когда я закончил. — Почему меня не поставил в известность?! Почему им ничего не сказал о документах?! Ты понимаешь, что это дело государственной важности?!
— Потому что они, — я ткнул в дверь, — ничего сделать не смогут. И еще неизвестно, на чьей они стороне. Это настоящий заговор, Иван Тимофеевич.
— Хорошо. Допустим. Ну, и чем ты все подкрепишь? Какими доказательствами?
— Я лично видел эти документы. Мы расскажем о той женщине. Расскажем об опытах над солдатами. О том, чем все обернулось. Увидите, как они все забегают.
— Как же! Забегают! По судам — с иском за клевету!
— Мы можем выдать это не как факт, а как версию. Типа предположение.
— Какое предположение, Леша?! Это серьезнейшее обвинение! Ты представляешь, сколько людей под трибунал пойдет?
— Так им и надо, — буркнул я.
— Да! Согласен! Так им и надо! — Редактор снова вскочил и заходил по кабинету. — Только ты думаешь, им охота под трибунал? Думаешь, они сразу во всем сознаются? Когда здесь появятся прокуроры, что мы им скажем? Что ты читал какие-то документы? И где они? Женщина? И где она? Да и потом, ее шлепнут еще до того, как она встретится с прокурором.
— Я знаю, как зовут ее сына, каким военкоматом он был призван.
— Уверяю тебя, уже на следующий день все данные из военкомата Министерство обороны изымет. Пограничники вообще сделают вид, что такого солдата никогда у них не было. На месте лабораторий разведут теплицы с цветами. И все будут говорить, что так и было всегда.
— Можно попытаться выйти на биологические лаборатории Министерства обороны.
— Ага, — голос Павлова просто трещал от сарказма. — Это секретнейшие организации, о которых и министр обороны хреново знает, а какой-то журналист на них выйдет. Не смеши меня.
— Хорошо, а что тогда делать, по-вашему?
— Ничего. Работать, — буркнул редактор и уселся на место.
— Но Вика. Ее похитили! Надо ее спасать.
— Кто будет спасать? Ты, что ли? Ты что, оперативник ФСБ? Спецназовец? У тебя есть полномочия?
— Ни то, ни другое, ни третье.
— И куда ты тогда лезешь? Без тебя разберутся.
— Стоп! Главный редактор может обратиться в Администрацию президента. Надавить на них, чтобы они раскрутили это дело. А мы им поможем. Укажем, где искать.
— Что? Надавить на Администрацию президента? Леша! Наш главный вчера не вылезал из Администрации. Ему еле-еле удалось отбить атаку спецслужб на редакцию. Они вообще хотели прикрыть газету. Ведь и тебя, и Колчина обвинили в том, что эти «огни» приперлись в Москву.
Я оторопел.
— Да-да, — подтвердил Иван Тимофеевич. — Они говорили, что пока вы сидели в Москве, все было нормально. А как съездили в Таджикистан, так и начались эти… неприятности. В общем, сошлись на том, что мы будем помалкивать и не станем влезать в это дело,
— Так не пойдет! Мне надо поехать в Таджикистан.
— Никуда ты не поедешь. Я тебе запрещаю.
— Но почему?! Мы можем найти там новые доказательства о существовании этих «огней». Разузнать о судьбе Вики.
— А с чего ты взял, что они забрали Вику с собой? И почему именно в Таджикистан?
— Там у них родина. Если бы хотели Вику убить, сделали бы это в редакции или где-то в Москве. Ее тело уже было бы найдено. Им не надо прятать улики. Им на это наплевать. Раз тела нет, значит, она у них в плену. И уже, наверное, в Таджикистане.
— Нет, Леша. Никуда не поедешь.
— Но почему?
— Потому что ты пока еще подозреваемый. Это раз, — Павлов начал загибать пальцы. — Любая твоя попытка выехать из Москвы, тем более в Таджикистан, закончится твоим арестом. Это — два. Но даже если ты попадешь в Таджикистан, тебя первым делом прибьют пограничники. Они будут точно знать, зачем ты приехал, не дадут тебе и шагу ступить. Это — три. Теперь понял? Ты сейчас под наблюдением. Любая твоя попытка выехать из Москвы — закончится… одно из двух: или тебя арестуют, или тебя попросту убьют.
— Да уж, Иван Тимофеевич, вы можете быть убедительным, когда захотите!
— Ладно-ладно! Нам всем надо немного передохнуть. Иди пока. Пары дней тебе хватит?
Я кивнул, пожал ему руку, покинул кабинет.
Прошел мучительный месяц. Все подозрения с меня сняли. Но Павлов по-прежнему не отпускал меня из Москвы, даже запрещал ездить в командировки по Подмосковью. Наверное, боялся, что как только я окажусь за пределами столицы, то рвану в Таджикистан.
О судьбе Вики не поступало никаких известий. Потянулось долгое время ожиданий. Аккуратно, раз в месяц, ФСБ и Погранслужба отделывались от нас общими фразами: работа идет, по агентурным данным, ваша сотрудница жива, но говорить об этом через газету не стоит. Похитители могут всполошиться и убить заложника.
Я только сардонически хмыкал. Если кто-то и мог всполошиться, так это наши доблестные спецслужбы.
И тут разразилась война в Чечне…
Поначалу, назло Павлову, я отказывался ехать на Кавказ. Раз нельзя в Таджикистан и вообще никуда, то на Кавказ я тем более не поеду. В душе уже прочно утвердилась тоска. Я придумывал все новые и новые варианты спасения Вики. Но все мои планы упирались в одно непреодолимое обстоятельство: как только я окажусь в Душанбе, меня сразу же арестуют. В лучшем случае я успею доехать до гостиницы. Но даже если я проникну в республику через Узбекистан, например, то и тут неразрешимые проблемы. Кто мне будет помогать? Где взять достаточное количество денег на пропитание, на снаряжение, на проводников? Кто мне этих проводников предоставит? В спецслужбах обеих стран дело получило настолько широкую огласку, что меня и Колчина знала в лицо каждая оперативная собака, не говоря уж о самих оперативниках.
Под Новый год война в Чечне вспыхнула с неожиданно мощной силой. Известия о массовой гибели армейских подразделений в Грозном вытряхнули из газет и телевизоров всякое упоминание о Таджикистане и других проблемах.
В зимний день, когда Москва замерла под натиском метелей, мы с Сашкой Колчиным встретились в кафе.
— Я кое-что выяснил, — начал он таинственным голосом. — Кое-что полезное для нашего расследования.
— Не тяни.
— Один мой знакомый военный… Помнишь, я еще открывать церковь в часть ездил?
— Помню.
— Мы с ним тогда и познакомились. Так вот, он мне сказал, что в Чечне появились «Блуждающие огни».
— Повтори!
— Наши подразделения столкнулись в Чечне с отрядом, который мочит и боевиков, и наших.
— Да ладно, слухи все! У них там и снайперы «белые колготки», и еще всякая всячина мифологическая.
— Это верняк, говорю тебе! На фига моему знакомому врать? Он сам говорил в Чечне с пограничниками.
— Ладно, поверю. Значит, нам надо ехать?
Допив коньяк, мы отправились в редакцию.
* * *
— Вдвоем — не отпущу! — сказал Павлов. — Вы и так с Таджикистаном учудили такое дело, что мне до сих пор икается, как вспомню. Нет, нет и нет! Только не оба. Берите себе в напарники кого хотите, но только не вместе.
— Я поеду, — опередил я Сашку. — Найду себе фотографа и поеду.
— А чего тебя вдруг на Кавказ потянуло? — насторожился редактор.
— Да просто засиделся в Москве. Журналист должен добывать информацию.
— Ну-ну. Какой-то ты чересчур правильный стал. Даже не верится в такие перемены. Смотри у меня. Я тебе поверю. Только чтобы никаких там, понял? — Он погрозил пальцем.
— Понятное дело! — Я поднялся.
Колчин поднялся вместе со мной.
— Да! И у меня еще одна просьба, — бросил я.
— Что еще? — дернулся Павлов.
— Не провожайте меня, Иван Тимофеевич, не надо! — сказал я с наигранной тоской.
— Иди ты! — замахнулся он шутя. — Чтобы каждый день передавал мне репортажи о событиях.