Ее глаза наполнились слезами, и по щекам сбежали две тонкие струйки. Закрыв лицо руками, она заплакала навзрыд.
Он сел рядом и неловко похлопал ее по плечу:
— Что ты ему сделала, Кэт?
— Я слишком много выпила, — прошептала она сквозь пальцы. — А он сказал, что я дитя…
— И тогда ты вышла из дома и доказала ему обратное? — сказал он с мягкой улыбкой.
Где-то на периферии сознания у нее возникло мучительное подозрение, и она подняла на него взгляд, в котором стоял невысказанный вопрос.
— Это общественный пляж, Кэтрин Мэри, — лукаво сказал он. — И ночь была лунная.
— Ох, нет, — прошептала она, заливаясь румянцем и снова закрывая лицо руками. — Ты нас видел.
— Не только я, — сухо ответил он. — Вивиен. Будь осторожна, малышка, я видел ее лицо, прежде чем она ринулась наверх.
Она перевела дух.
— Кто-нибудь еще? Он покачал головой.
— Нет. Мама и Дик обсуждали политику. Я позвал Вивиен на веранду полюбоваться видом… Ну мы и полюбовались. Видом!
Румянец стал пунцовым.
— Лучше умереть, — прорыдала она. — Честное слово, лучше умереть!
— Не из-за чего так убиваться, — ласково сказал он. — Я отдал бы все за женщину, которая бы так относилась ко мне. И если ты хотела узнать, что к тебе чувствует Блейк, думаю, ты это узнала.
— Я узнала только, что он хочет меня, — жалобно произнесла она. — Я и раньше это знала. Этого недостаточно, Фил.
— Откуда ты знаешь, что он испытывает? — мягко спросил он, наклонившись вперед и рассматривая кофейную чашку. — Блейк — человек глубокий и скрытный.
— Я не могла показаться ему на глаза сегодня утром, — с горечью произнесла она. — После всего, что я натворила. В жизни больше не выпью ни стакана вина, ни единой капли.
— Не зарекайся, — сказал он.
— Филлип, для меня все кончено.
— Не думаю, — нахмурясь, заметил он.
Мод вышла отдать распоряжения об ужине, Филлип и Дик прогуливались по длинной галерее, обсуждая дела. Вивиен и Кэтрин на короткое время остались вдвоем. Дождь наконец перестал, но ветер не прекращался, и Кэтрин страшно нервничала из-за Блейка. Хотя он не обещал вернуться раньше следующего утра, она не находила покоя.
— Вчера вечером вы, кажется, выпили лишнего, правда? — спросила Вивиен, наливая себе рюмку шерри у бара. От нее не укрылось смятенное выражение лица Кэтрин.
Кэтрин оцепенела от неожиданности.
— С непривычки, — попыталась защищаться она, уставившись на кофейную чашку, которую держала в руке.
— Очень жаль, что вы так перебрали, — произнесла блондинка тоном сострадания. — Блейк терпеть не может таких вещей.
Кэтрин вспыхнула.
— Вот как? — еле слышно выдохнула она.
— Я сама была тому свидетельницей, — вздохнула Вивиен. — Бедняга просто не знал, куда деваться, когда вы кинулись ему на шею. Такое поведение кого угодно поставит в ложное положение. — Ее взгляд стал колючим. — Что касается меня… я очень на вас рассердилась. Мы с Блейком… впрочем, я же говорила вам, как обстоят дела. Я была уверена, что у вас хватит гордости не предлагать себя обрученному мужчине.
Чашка упала на пол и раскололась. Кэтрин вскочила и бросилась бежать вверх по лестнице. Слушать это дальше было выше ее сил.
Блейк должен был вернуться к обеду, но Филлип приехал из аэропорта без него. Вид у него был подавленный.
— Что случилось? Что случилось? — спрашивала его Кэтрин как заведенная.
— Он еще засветло улетел с Гаити, — угрюмо пояснил Филлип. — И зарегистрировал маршрут полета. Но с момента взлета от него нет никаких сообщений. — Он взял ее за руку и крепко сжал. — Наверное, он попал в полосу сильных ветров у побережья Пуэрто-Рико.
Глава 10
Он сел рядом и неловко похлопал ее по плечу:
— Что ты ему сделала, Кэт?
— Я слишком много выпила, — прошептала она сквозь пальцы. — А он сказал, что я дитя…
— И тогда ты вышла из дома и доказала ему обратное? — сказал он с мягкой улыбкой.
Где-то на периферии сознания у нее возникло мучительное подозрение, и она подняла на него взгляд, в котором стоял невысказанный вопрос.
— Это общественный пляж, Кэтрин Мэри, — лукаво сказал он. — И ночь была лунная.
— Ох, нет, — прошептала она, заливаясь румянцем и снова закрывая лицо руками. — Ты нас видел.
— Не только я, — сухо ответил он. — Вивиен. Будь осторожна, малышка, я видел ее лицо, прежде чем она ринулась наверх.
Она перевела дух.
— Кто-нибудь еще? Он покачал головой.
— Нет. Мама и Дик обсуждали политику. Я позвал Вивиен на веранду полюбоваться видом… Ну мы и полюбовались. Видом!
Румянец стал пунцовым.
— Лучше умереть, — прорыдала она. — Честное слово, лучше умереть!
— Не из-за чего так убиваться, — ласково сказал он. — Я отдал бы все за женщину, которая бы так относилась ко мне. И если ты хотела узнать, что к тебе чувствует Блейк, думаю, ты это узнала.
— Я узнала только, что он хочет меня, — жалобно произнесла она. — Я и раньше это знала. Этого недостаточно, Фил.
— Откуда ты знаешь, что он испытывает? — мягко спросил он, наклонившись вперед и рассматривая кофейную чашку. — Блейк — человек глубокий и скрытный.
— Я не могла показаться ему на глаза сегодня утром, — с горечью произнесла она. — После всего, что я натворила. В жизни больше не выпью ни стакана вина, ни единой капли.
— Не зарекайся, — сказал он.
— Филлип, для меня все кончено.
— Не думаю, — нахмурясь, заметил он.
Мод вышла отдать распоряжения об ужине, Филлип и Дик прогуливались по длинной галерее, обсуждая дела. Вивиен и Кэтрин на короткое время остались вдвоем. Дождь наконец перестал, но ветер не прекращался, и Кэтрин страшно нервничала из-за Блейка. Хотя он не обещал вернуться раньше следующего утра, она не находила покоя.
— Вчера вечером вы, кажется, выпили лишнего, правда? — спросила Вивиен, наливая себе рюмку шерри у бара. От нее не укрылось смятенное выражение лица Кэтрин.
Кэтрин оцепенела от неожиданности.
— С непривычки, — попыталась защищаться она, уставившись на кофейную чашку, которую держала в руке.
— Очень жаль, что вы так перебрали, — произнесла блондинка тоном сострадания. — Блейк терпеть не может таких вещей.
Кэтрин вспыхнула.
— Вот как? — еле слышно выдохнула она.
— Я сама была тому свидетельницей, — вздохнула Вивиен. — Бедняга просто не знал, куда деваться, когда вы кинулись ему на шею. Такое поведение кого угодно поставит в ложное положение. — Ее взгляд стал колючим. — Что касается меня… я очень на вас рассердилась. Мы с Блейком… впрочем, я же говорила вам, как обстоят дела. Я была уверена, что у вас хватит гордости не предлагать себя обрученному мужчине.
Чашка упала на пол и раскололась. Кэтрин вскочила и бросилась бежать вверх по лестнице. Слушать это дальше было выше ее сил.
Блейк должен был вернуться к обеду, но Филлип приехал из аэропорта без него. Вид у него был подавленный.
— Что случилось? Что случилось? — спрашивала его Кэтрин как заведенная.
— Он еще засветло улетел с Гаити, — угрюмо пояснил Филлип. — И зарегистрировал маршрут полета. Но с момента взлета от него нет никаких сообщений. — Он взял ее за руку и крепко сжал. — Наверное, он попал в полосу сильных ветров у побережья Пуэрто-Рико.
Глава 10
Никогда еще в жизни она не испытывала такого страха. Она не могла найти себе места, бродила по дому, нервничала, плакала. Когда Филлип наконец сжалился над ними всеми и согласился взять их с собой в аэропорт, она испытала такое облегчение, что чуть не задушила его в объятиях. Все-таки в аэропорту они будут ближе к средствам связи.
Хотя народу в аэропорту было не слишком много, они предпочли более удобный ресторан прилегающего мотеля. Вивиен тоже беспокоилась, что, впрочем, не помешало ей флиртовать с Филлипом и время от времени ловить на себе восхищенные взгляды посетителей. В мотеле было много постояльцев-европейцев, в большинстве — мужчин.
Кэтрин не замечала никого и ничего вокруг. Уткнувшись взглядом в собственные колени, она пыталась не думать о том, как она сможет прожить всю жизнь без Блейка. Никогда прежде она об этом не задумывалась. Блейк всегда казался ей непобедимым, бессмертным. Таким сильным и таким властным. Ей не приходило в голову, что он так же уязвим, как и любой другой человек. И вот теперь ей пришлось допустить эту мысль, от которой у нее холодело все внутри.
— Я не выдержу, — прошептала она Филлипу, вставая. — Пойду на аэродром.
— Кэтрин, это может продлиться много часов, — возразил он, провожая ее до дверей, только чтобы сосредоточенно оглянуться на Мод, погруженную в беседу с Диком Лидсом, на ее осунувшееся, скованное страхом лицо.
— Я знаю, — сказала Кэтрин, слабо пытаясь улыбнуться. — Но если он… когда он вернется, — быстро поправилась она, — кто-то из нас должен быть там.
Он крепко сжал ее плечи. Его лицо повзрослело, стало строже.
— Кэт, он может и не вернуться. Мы должны быть готовы к этому. Его самолет потерпел аварию, это все, что мне известно. Команды спасателей ведут поиск, но одному Богу известно, что они найдут.
Она закусила губу, сильно, чуть не до кропи, и, когда она подняла глаза, в них стояли слезы, но челюсть была упрямо сжата.
— Он жив, — сказала она. — Я знаю, что он жив, Филлип.
— Дорогая моя… — начал он с состраданием.
— Ты думаешь, я бы еще дышала, если бы Блейка не было в живых? — спросила она безумным, страстным шепотом. — Ты думаешь, мое сердце еще билось бы?
Он на мгновение закрыл глаза, словно не находил нужных слов.
— Я пойду, — мягко сказала она. Повернулась и вышла из ресторана.
Небо было еще пасмурным, солнце затянуто тучами. Она без устали ходила по бетонированной площадке, то и дело вздрагивая при звуках, которые казались ей шумом мотора.
Потом к ней присоединилась Мод. Выглядела она ужасно: сухие руки скрещены на груди, поблекшие, беспокойные глаза.
— Хоть бы они что-нибудь узнали, — бормотала она. — Хоть бы сказали, что он, может быть, еще жив.
— Он жив, — доверительно произнесла Кэтрин.
Мод пристально вгляделась в ее смелое маленькое личико, и какой-то сумеречный свет мелькнул в ее глазах.
— Я была очень тупой, да, Кэтрин? — ласково спросила она.
Кэтрин, краснея, смотрела в землю.
— Я…
Мод бережно обняла ее за плечи.
— Пойди выпей чашку кофе. Тебе не помешает.
— Они нашли его! — В дверях здания аэропорта показалось сияющее лицо Филлипа, в его голосе слышалось ликование. — Самолет спасателей возвращается!
— Слава Богу! — молитвенно воскликнула Мод.
Кэтрин молча плакала, не стыдясь слез, бежавших по ее лицу. Блейк в безопасности. Он жив. Пускай он достанется Вивиен, пускай она никогда больше не увидит его, ей достаточно знать, что он существует на той же планете, живой, живой… Господи, спасибо Тебе, он жив!
Мод и Кэтрин остались снаружи, а Филлип с Лидсами вернулся в здание аэропорта. Кэтрин словно приросла к месту, и Мод тихо стояла рядом. Медленно ползли минуты ожидания. Потом они услышали шум двухмоторного самолета. Самолет сделал круг над посадочной полосой и начал мягко спускаться, раздался скрежещущий звук колес, подскакивающих, потом скользящих по посадочной полосе.
Глазами, полными слез, Кэтрин следила за самолетом. Вот он остановился, мотор заглох, дверца кабины открылась.
Большой темный человек в рубашке с открытым воротом вышел из самолета, и Кэтрин бросилась к нему, не чуя под собой ног.
— Блейк! — закричала она что было мочи, забыв обо всех остальных членах семейства, вышедших вслед за ней из зала ожидания. Она неслась к нему, как испуганный ребенок, ищущий прибежища: измученное неизвестностью ожидания личико, развевающийся подол белого летнего платья бьет по ногам…
Он открыл объятия и поймал ее, прижал к себе и не отпускал, а она, прильнув щекой к его широкой груди, разрыдалась, как брошенная на произвол судьбы сирота.
— Ох, Блейк, — захлебываясь слезами, лепетала она, — сказали, что ты потерпел аварию, и мы не знали… я как будто умерла вместе с тобой! Блейк, Блейк… Как будто умерла… — снова и снова повторяла она шепотом, голос звучал глухо, бессвязно, ее ногти вонзались в его спину, когда она льнула к нему.
Его большие руки крепко сжимали ее, щека жестко терлась о ее лоб.
— Я в порядке, — сказал он. — Все хорошо, Кэт.
Она перевела дух и подняла к нему залитое слезами бледное лицо: следы усталости и беспокойства как-то вдруг сделали ее взгляд совсем взрослым.
Он тоже казался повзрослевшим, на щеках пролегли глубокие морщины, глаза покраснели, словно он долгое время не спал. Она пристально вглядывалась в любимое лицо, и все, что она испытывала к нему, отражалось в ее зеленых глазах.
— Я так тебя люблю, — бессвязно шептала она. — Ох, Блейк, я так тебя люблю!
Он стоял неподвижно, глядя на нее потемневшими, почти черными глазами.
Ошеломленная собственной глупой несдержанностью, она слабо шевельнулась в его объятиях, потом отступила назад.
— Я… прошу прощения, — запинаясь, произнесла она. — Я не хотела… навязываться тебе во второй раз. Вивиен сказала мне… как тебе было противно вчера, когда я…
— Что сказала Вивиен? — спросил он странным хриплым голосом.
Она отступила от него, но все еще продолжала держаться за его большую теплую руку, идя рядом навстречу остальным. Ее макушка едва доставала ему до подбородка.
— Не имеет значения, — произнесла она с вымученной улыбкой.
— Это ты так думаешь! — сказал он каким-то неузнаваемым голосом.
Вивиен бросилась навстречу ему, окинув Кэтрин ядовитым взглядом.
— Ох, Блейк, дорогой! Мы так волновались! — восклицала она, целуя его прямо в губы. — Как это славно, что ты в безопасности!
Мод и Филлип охали и ахали от радости. Мод плакала и не вытирала слез.
— Вынужденная посадка? — спросил Фил-лип со знанием дела. Блейк кивнул:
— Слишком уж вынужденная. Не хотел бы я опять попасть в такую передрягу.
— Что с самолетом? — мягко спросила Мод.
— Хорошо, что он был застрахован, — ответил Блейк, едва заметно улыбнувшись. — Пришлось садиться в джунглях на Пуэрто-Рико. Самолет выдержал, но я обломал крылья.
Кэтрин прикрыла глаза, представляя себе, как оно было.
— Я закажу что-нибудь выпить, — сказал Филлип. — Похоже, тебе пойдет на пользу.
— Стакан спиртного, горячая ванна и — в постель, — согласился Блейк. Он смотрел на Кэтрин, направившуюся к Филлипу. Она отвела глаза.
— Я… пойду собираться, — пробормотала она, отворачиваясь.
— Собираться? — резко переспросил Блейк. — Зачем?
— Я уезжаю домой, — решительно заявила она, встретившись с ним взглядом, чтобы тут же отвести глаза. — С меня достаточно солнца и песка. Этот рай не для меня… Здесь слишком много змей.
Она двинулась к машине.
— Филлип, отвезешь меня домой? — попросила она, опустив глаза.
К ее удивлению, Филлип отказался.
— Попроси Мод. Ты не против, мама?
— Разумеется, — сказала Мод, беря Кэт под руку. — Пойдем, дорогая. Вивиен, Дик, вы едете?
Они отказались, предпочитая остаться с мужчинами в баре. Мод молчала до самого дома, но ее молчание успокаивало.
— Не уезжай, — попросила Мод, когда Кэтрин уже поднималась по лестнице, чтобы собрать вещи. — Не сейчас. Не сегодня.
Кэтрин повернулась к ней, стоя уже на лестнице. В ее глазах было столько душевной боли, что она, казалось, прожигала их насквозь.
— Не могу я больше здесь оставаться, — тихо ответила она. — Это свыше моих сил. Я… подыщу себе квартиру, прежде чем он…
В ее голосе дрожали слезы. Она отвернулась и поднялась наверх.
Она сложила все вещи в дорожную сумку и надела скромную голубую в полоску блузку и белую юбку. Но тут дверь отворилась, и в комнату вошел Блейк.
Широко раскрытыми глазами она глядела на него из-за кровати. Он выглядел немного отдохнувшим, но все еще был небрит и утомлен.
— Я… почти готова, — прошептала она, откидывая со вспыхнувшей щеки непослушную прядь длинных вьющихся волос. — Если Филлип отвезет меня…
Он прислонился спиной к закрытой двери и пристально посмотрел на нее. Белая рубашка, расстегнутая до середины груди, синие брюки, густые волосы всклокочены, лицо напряжено, сузившиеся зрачки потемнели.
— Лидсы уезжают, — тихо произнес он.
— Уезжают? — переспросила она, уставившись на белое покрывало. — Надолго?
— Насовсем. Я летал на Гаити подписывать контракт. Я перевожу лондонский филиал в Порт-о-Пренс, — ответил он.
Она недоуменно уставилась на него.
— Но Вивиен…
— Кэтрин, я пригласил ее потому, что она имеет огромное влияние на отца, — устало произнес он. — Я знал, что, если смогу убедить ее принять мои условия, она убедит его. Но ты совершенно неверно истолковала ситуацию, и, кажется, в этом есть и моя вина. Я хотел, чтобы ты ложно ее истолковала.
Она взглянула на него и сразу же отвела глаза.
— Теперь это не имеет значения.
— Почему же? — ласково спросил он.
— Я подыщу себе квартиру, как только вернусь домой, — сказала она, гордо подняв к нему свое вспыхнувшее лицо. — Я хочу жить одна.
Он поймал ее взгляд.
— Ты сказала, что любишь меня, Кэтрин, — тихо промолвил он, наблюдая, как при этих словах жаркий румянец заливает ее щеки.
Она нервно сглатывала и водила пальцем по покрывалу, чертя какой-то бессмысленный узор.
— Я… была вне себя, — еле выдавила она.
— Не притворяйся. Не увиливай. Ты сказала, что любишь меня. Как ты меня любишь? Как старшего брата? Опекуна? Или как любовника, Кэт?
— Ты измучил меня! Запутал! — Ее трясло как в лихорадке.
— Ты мучаешь меня вот уже целый год, — обессиленно и как-то вяло произнес он, с трудом удерживая слезы. — Я только и делаю, что бьюсь головой об стену, пытаясь пробиться к тебе.
Она уставилась на него.
— Я этого не поняла.
Он засунул руки в карманы и оперся спиной о дверь. Его взгляд пристально всматривался в ее фигуру.
— И никогда не понимала, — вырвалось у него.
Ей больно было смотреть на его усталое, измученное лицо.
— Блейк, ты еле жив, — ласково сказала она. — Почему ты не ложишься?
— Только с тобой, Кэт, — отрезал он, наблюдая, как снова вспыхнуло румянцем ее лицо. — Я же глаз не сомкну, если буду знать, что проснусь, а тебя не будет. Донован, — бушевал он. — А потом Филлип. Мой родной брат, которого я ненавидел, потому что он мог приблизиться к тебе, а я не мог. И ты считала, что я просто хотел тебя!
Ее лицо раскрылось, как весенний бутон, и она замерла, едва дыша, вслушиваясь в этот глубокий, хриплый голос.
— Хотел! — в ярости повторил он, сжимая челюсти к сжигая ее взглядом? — Господи, я чуть не сошел с ума, пытаясь разгадать, кому же я служил заменой в ту ночь на пляже, и всю дорогу!.. — Он сглотнул. — Ты еще долго будешь скрывать это от меня, Кэтрин? Собираешься уехать домой и спрятаться в своей раковине?
Слезы затуманили ее глаза. Она подошла к кровати и взялась за столбик низкой спинки в ногах. Осторожно погладив гладкую поверхность красного дерева, она прошептала:
— Блейк?
— Ты сказала Филлипу, что я жив, потому что твое сердце бьется, — произнес он странным сдавленным голосом. — Со мной происходит то же самое. Вот уже год. Пока я дышу, я знаю, что ты есть. Потому что, не будь тебя, я не выжил бы нигде на всей земле.
Она бросилась к нему, не видя перед собой ничего, кроме огромного расплывчатого пятна, оно втянуло ее в свои объятия и с сокрушительной силой сжало хрупкое тело, так что она едва не задохнулась.
— Поцелуй меня, — срывающимся голосом шептал он, наклоняясь к ней, чтобы поймать ртом ее мягкие воспаленные губы. — Кэти, Кэти, я же люблю тебя…
Они поцеловались жадно, как безумные, и он все продлевал и углублял этот требовательный, изощренный, интимный поцелуй, и ей казалось, что у нее в крови отбивают ритм стальные барабаны и она, не сопротивляясь, подчиняется их власти.
Наконец он оторвался от ее губ и прижался ртом к ее нежной шее. И вдруг, не веря самой себе, с ощущением чуда, она почувствовала, как дрожат обнимающие ее большие сильные руки.
— Я думала, ты меня ненавидишь, — шептала она, отдаваясь этому невероятному потрясению — любить и быть любимой.
— За что? — хриплым голосом спросил он. — За то, что ты пыталась соблазнить меня на пляже?
— Я не пыталась, — робко возразила она.
— Значит, мне померещилось. Ты никогда не узнаешь, насколько была близка к этому.
— Я так тебя любила, — шептала она, — и думала, что потеряла навсегда, и хотела сохранить хоть одно настоящее воспоминание…
— Оно и останется таким, — нежно произнес он. Его руки ласково сомкнулись. — Я навсегда запомню тебя в лунном свете, твою бархатную кожу, пылающую…
— Блейк! — прошептала она, заливаясь краской смущения.
— Не надо стесняться, — тихо попросил он. — И стыдиться. Это было прекрасно, Кэт; каждая секунда той встречи на пляже была прекрасной. И так будет всегда, когда я буду ласкать тебя, всю жизнь, пока не умрем.
Она взглянула ему в лицо:
— Так долго?
Он заглянул в самую глубину ее зеленых глаз:
— Так долго. Выйдешь за меня?
— Да.
Он легко, очень осторожно коснулся губами ее рта — словно давал обет и скреплял его печатью.
— Надеюсь, ты любишь детей, — прошептал он у самых ее губ.
Она лукаво улыбнулась:
— Сколько вам угодно?
— На следующей неделе мы поженимся и тогда поговорим на эту тему.
— На следующей неделе! — Он застал ее врасплох. — Блейк, я не могу, а как же приглашения и подвенечное платье!..
Он поцелуем остановил этот поток слов. Она была словно в тумане, но и сквозь туман она почувствовала его руки, медленно, со знанием дела изучающие ее податливую плоть, и она застонала.
Он перевел дыхание.
— На следующей неделе, — неуверенно прошептал он.
— На следующей неделе, — едва слышно повторила она и, обхватив его за голову, притянула к себе.
Закатное солнце расплескало розовые блики по заливу, где мягко ударялись о берег рыбачьи лодки. На горизонте в оранжевых и золотых вихрях цвета чудилось обещание безоблачного завтра.
Хотя народу в аэропорту было не слишком много, они предпочли более удобный ресторан прилегающего мотеля. Вивиен тоже беспокоилась, что, впрочем, не помешало ей флиртовать с Филлипом и время от времени ловить на себе восхищенные взгляды посетителей. В мотеле было много постояльцев-европейцев, в большинстве — мужчин.
Кэтрин не замечала никого и ничего вокруг. Уткнувшись взглядом в собственные колени, она пыталась не думать о том, как она сможет прожить всю жизнь без Блейка. Никогда прежде она об этом не задумывалась. Блейк всегда казался ей непобедимым, бессмертным. Таким сильным и таким властным. Ей не приходило в голову, что он так же уязвим, как и любой другой человек. И вот теперь ей пришлось допустить эту мысль, от которой у нее холодело все внутри.
— Я не выдержу, — прошептала она Филлипу, вставая. — Пойду на аэродром.
— Кэтрин, это может продлиться много часов, — возразил он, провожая ее до дверей, только чтобы сосредоточенно оглянуться на Мод, погруженную в беседу с Диком Лидсом, на ее осунувшееся, скованное страхом лицо.
— Я знаю, — сказала Кэтрин, слабо пытаясь улыбнуться. — Но если он… когда он вернется, — быстро поправилась она, — кто-то из нас должен быть там.
Он крепко сжал ее плечи. Его лицо повзрослело, стало строже.
— Кэт, он может и не вернуться. Мы должны быть готовы к этому. Его самолет потерпел аварию, это все, что мне известно. Команды спасателей ведут поиск, но одному Богу известно, что они найдут.
Она закусила губу, сильно, чуть не до кропи, и, когда она подняла глаза, в них стояли слезы, но челюсть была упрямо сжата.
— Он жив, — сказала она. — Я знаю, что он жив, Филлип.
— Дорогая моя… — начал он с состраданием.
— Ты думаешь, я бы еще дышала, если бы Блейка не было в живых? — спросила она безумным, страстным шепотом. — Ты думаешь, мое сердце еще билось бы?
Он на мгновение закрыл глаза, словно не находил нужных слов.
— Я пойду, — мягко сказала она. Повернулась и вышла из ресторана.
Небо было еще пасмурным, солнце затянуто тучами. Она без устали ходила по бетонированной площадке, то и дело вздрагивая при звуках, которые казались ей шумом мотора.
Потом к ней присоединилась Мод. Выглядела она ужасно: сухие руки скрещены на груди, поблекшие, беспокойные глаза.
— Хоть бы они что-нибудь узнали, — бормотала она. — Хоть бы сказали, что он, может быть, еще жив.
— Он жив, — доверительно произнесла Кэтрин.
Мод пристально вгляделась в ее смелое маленькое личико, и какой-то сумеречный свет мелькнул в ее глазах.
— Я была очень тупой, да, Кэтрин? — ласково спросила она.
Кэтрин, краснея, смотрела в землю.
— Я…
Мод бережно обняла ее за плечи.
— Пойди выпей чашку кофе. Тебе не помешает.
— Они нашли его! — В дверях здания аэропорта показалось сияющее лицо Филлипа, в его голосе слышалось ликование. — Самолет спасателей возвращается!
— Слава Богу! — молитвенно воскликнула Мод.
Кэтрин молча плакала, не стыдясь слез, бежавших по ее лицу. Блейк в безопасности. Он жив. Пускай он достанется Вивиен, пускай она никогда больше не увидит его, ей достаточно знать, что он существует на той же планете, живой, живой… Господи, спасибо Тебе, он жив!
Мод и Кэтрин остались снаружи, а Филлип с Лидсами вернулся в здание аэропорта. Кэтрин словно приросла к месту, и Мод тихо стояла рядом. Медленно ползли минуты ожидания. Потом они услышали шум двухмоторного самолета. Самолет сделал круг над посадочной полосой и начал мягко спускаться, раздался скрежещущий звук колес, подскакивающих, потом скользящих по посадочной полосе.
Глазами, полными слез, Кэтрин следила за самолетом. Вот он остановился, мотор заглох, дверца кабины открылась.
Большой темный человек в рубашке с открытым воротом вышел из самолета, и Кэтрин бросилась к нему, не чуя под собой ног.
— Блейк! — закричала она что было мочи, забыв обо всех остальных членах семейства, вышедших вслед за ней из зала ожидания. Она неслась к нему, как испуганный ребенок, ищущий прибежища: измученное неизвестностью ожидания личико, развевающийся подол белого летнего платья бьет по ногам…
Он открыл объятия и поймал ее, прижал к себе и не отпускал, а она, прильнув щекой к его широкой груди, разрыдалась, как брошенная на произвол судьбы сирота.
— Ох, Блейк, — захлебываясь слезами, лепетала она, — сказали, что ты потерпел аварию, и мы не знали… я как будто умерла вместе с тобой! Блейк, Блейк… Как будто умерла… — снова и снова повторяла она шепотом, голос звучал глухо, бессвязно, ее ногти вонзались в его спину, когда она льнула к нему.
Его большие руки крепко сжимали ее, щека жестко терлась о ее лоб.
— Я в порядке, — сказал он. — Все хорошо, Кэт.
Она перевела дух и подняла к нему залитое слезами бледное лицо: следы усталости и беспокойства как-то вдруг сделали ее взгляд совсем взрослым.
Он тоже казался повзрослевшим, на щеках пролегли глубокие морщины, глаза покраснели, словно он долгое время не спал. Она пристально вглядывалась в любимое лицо, и все, что она испытывала к нему, отражалось в ее зеленых глазах.
— Я так тебя люблю, — бессвязно шептала она. — Ох, Блейк, я так тебя люблю!
Он стоял неподвижно, глядя на нее потемневшими, почти черными глазами.
Ошеломленная собственной глупой несдержанностью, она слабо шевельнулась в его объятиях, потом отступила назад.
— Я… прошу прощения, — запинаясь, произнесла она. — Я не хотела… навязываться тебе во второй раз. Вивиен сказала мне… как тебе было противно вчера, когда я…
— Что сказала Вивиен? — спросил он странным хриплым голосом.
Она отступила от него, но все еще продолжала держаться за его большую теплую руку, идя рядом навстречу остальным. Ее макушка едва доставала ему до подбородка.
— Не имеет значения, — произнесла она с вымученной улыбкой.
— Это ты так думаешь! — сказал он каким-то неузнаваемым голосом.
Вивиен бросилась навстречу ему, окинув Кэтрин ядовитым взглядом.
— Ох, Блейк, дорогой! Мы так волновались! — восклицала она, целуя его прямо в губы. — Как это славно, что ты в безопасности!
Мод и Филлип охали и ахали от радости. Мод плакала и не вытирала слез.
— Вынужденная посадка? — спросил Фил-лип со знанием дела. Блейк кивнул:
— Слишком уж вынужденная. Не хотел бы я опять попасть в такую передрягу.
— Что с самолетом? — мягко спросила Мод.
— Хорошо, что он был застрахован, — ответил Блейк, едва заметно улыбнувшись. — Пришлось садиться в джунглях на Пуэрто-Рико. Самолет выдержал, но я обломал крылья.
Кэтрин прикрыла глаза, представляя себе, как оно было.
— Я закажу что-нибудь выпить, — сказал Филлип. — Похоже, тебе пойдет на пользу.
— Стакан спиртного, горячая ванна и — в постель, — согласился Блейк. Он смотрел на Кэтрин, направившуюся к Филлипу. Она отвела глаза.
— Я… пойду собираться, — пробормотала она, отворачиваясь.
— Собираться? — резко переспросил Блейк. — Зачем?
— Я уезжаю домой, — решительно заявила она, встретившись с ним взглядом, чтобы тут же отвести глаза. — С меня достаточно солнца и песка. Этот рай не для меня… Здесь слишком много змей.
Она двинулась к машине.
— Филлип, отвезешь меня домой? — попросила она, опустив глаза.
К ее удивлению, Филлип отказался.
— Попроси Мод. Ты не против, мама?
— Разумеется, — сказала Мод, беря Кэт под руку. — Пойдем, дорогая. Вивиен, Дик, вы едете?
Они отказались, предпочитая остаться с мужчинами в баре. Мод молчала до самого дома, но ее молчание успокаивало.
— Не уезжай, — попросила Мод, когда Кэтрин уже поднималась по лестнице, чтобы собрать вещи. — Не сейчас. Не сегодня.
Кэтрин повернулась к ней, стоя уже на лестнице. В ее глазах было столько душевной боли, что она, казалось, прожигала их насквозь.
— Не могу я больше здесь оставаться, — тихо ответила она. — Это свыше моих сил. Я… подыщу себе квартиру, прежде чем он…
В ее голосе дрожали слезы. Она отвернулась и поднялась наверх.
Она сложила все вещи в дорожную сумку и надела скромную голубую в полоску блузку и белую юбку. Но тут дверь отворилась, и в комнату вошел Блейк.
Широко раскрытыми глазами она глядела на него из-за кровати. Он выглядел немного отдохнувшим, но все еще был небрит и утомлен.
— Я… почти готова, — прошептала она, откидывая со вспыхнувшей щеки непослушную прядь длинных вьющихся волос. — Если Филлип отвезет меня…
Он прислонился спиной к закрытой двери и пристально посмотрел на нее. Белая рубашка, расстегнутая до середины груди, синие брюки, густые волосы всклокочены, лицо напряжено, сузившиеся зрачки потемнели.
— Лидсы уезжают, — тихо произнес он.
— Уезжают? — переспросила она, уставившись на белое покрывало. — Надолго?
— Насовсем. Я летал на Гаити подписывать контракт. Я перевожу лондонский филиал в Порт-о-Пренс, — ответил он.
Она недоуменно уставилась на него.
— Но Вивиен…
— Кэтрин, я пригласил ее потому, что она имеет огромное влияние на отца, — устало произнес он. — Я знал, что, если смогу убедить ее принять мои условия, она убедит его. Но ты совершенно неверно истолковала ситуацию, и, кажется, в этом есть и моя вина. Я хотел, чтобы ты ложно ее истолковала.
Она взглянула на него и сразу же отвела глаза.
— Теперь это не имеет значения.
— Почему же? — ласково спросил он.
— Я подыщу себе квартиру, как только вернусь домой, — сказала она, гордо подняв к нему свое вспыхнувшее лицо. — Я хочу жить одна.
Он поймал ее взгляд.
— Ты сказала, что любишь меня, Кэтрин, — тихо промолвил он, наблюдая, как при этих словах жаркий румянец заливает ее щеки.
Она нервно сглатывала и водила пальцем по покрывалу, чертя какой-то бессмысленный узор.
— Я… была вне себя, — еле выдавила она.
— Не притворяйся. Не увиливай. Ты сказала, что любишь меня. Как ты меня любишь? Как старшего брата? Опекуна? Или как любовника, Кэт?
— Ты измучил меня! Запутал! — Ее трясло как в лихорадке.
— Ты мучаешь меня вот уже целый год, — обессиленно и как-то вяло произнес он, с трудом удерживая слезы. — Я только и делаю, что бьюсь головой об стену, пытаясь пробиться к тебе.
Она уставилась на него.
— Я этого не поняла.
Он засунул руки в карманы и оперся спиной о дверь. Его взгляд пристально всматривался в ее фигуру.
— И никогда не понимала, — вырвалось у него.
Ей больно было смотреть на его усталое, измученное лицо.
— Блейк, ты еле жив, — ласково сказала она. — Почему ты не ложишься?
— Только с тобой, Кэт, — отрезал он, наблюдая, как снова вспыхнуло румянцем ее лицо. — Я же глаз не сомкну, если буду знать, что проснусь, а тебя не будет. Донован, — бушевал он. — А потом Филлип. Мой родной брат, которого я ненавидел, потому что он мог приблизиться к тебе, а я не мог. И ты считала, что я просто хотел тебя!
Ее лицо раскрылось, как весенний бутон, и она замерла, едва дыша, вслушиваясь в этот глубокий, хриплый голос.
— Хотел! — в ярости повторил он, сжимая челюсти к сжигая ее взглядом? — Господи, я чуть не сошел с ума, пытаясь разгадать, кому же я служил заменой в ту ночь на пляже, и всю дорогу!.. — Он сглотнул. — Ты еще долго будешь скрывать это от меня, Кэтрин? Собираешься уехать домой и спрятаться в своей раковине?
Слезы затуманили ее глаза. Она подошла к кровати и взялась за столбик низкой спинки в ногах. Осторожно погладив гладкую поверхность красного дерева, она прошептала:
— Блейк?
— Ты сказала Филлипу, что я жив, потому что твое сердце бьется, — произнес он странным сдавленным голосом. — Со мной происходит то же самое. Вот уже год. Пока я дышу, я знаю, что ты есть. Потому что, не будь тебя, я не выжил бы нигде на всей земле.
Она бросилась к нему, не видя перед собой ничего, кроме огромного расплывчатого пятна, оно втянуло ее в свои объятия и с сокрушительной силой сжало хрупкое тело, так что она едва не задохнулась.
— Поцелуй меня, — срывающимся голосом шептал он, наклоняясь к ней, чтобы поймать ртом ее мягкие воспаленные губы. — Кэти, Кэти, я же люблю тебя…
Они поцеловались жадно, как безумные, и он все продлевал и углублял этот требовательный, изощренный, интимный поцелуй, и ей казалось, что у нее в крови отбивают ритм стальные барабаны и она, не сопротивляясь, подчиняется их власти.
Наконец он оторвался от ее губ и прижался ртом к ее нежной шее. И вдруг, не веря самой себе, с ощущением чуда, она почувствовала, как дрожат обнимающие ее большие сильные руки.
— Я думала, ты меня ненавидишь, — шептала она, отдаваясь этому невероятному потрясению — любить и быть любимой.
— За что? — хриплым голосом спросил он. — За то, что ты пыталась соблазнить меня на пляже?
— Я не пыталась, — робко возразила она.
— Значит, мне померещилось. Ты никогда не узнаешь, насколько была близка к этому.
— Я так тебя любила, — шептала она, — и думала, что потеряла навсегда, и хотела сохранить хоть одно настоящее воспоминание…
— Оно и останется таким, — нежно произнес он. Его руки ласково сомкнулись. — Я навсегда запомню тебя в лунном свете, твою бархатную кожу, пылающую…
— Блейк! — прошептала она, заливаясь краской смущения.
— Не надо стесняться, — тихо попросил он. — И стыдиться. Это было прекрасно, Кэт; каждая секунда той встречи на пляже была прекрасной. И так будет всегда, когда я буду ласкать тебя, всю жизнь, пока не умрем.
Она взглянула ему в лицо:
— Так долго?
Он заглянул в самую глубину ее зеленых глаз:
— Так долго. Выйдешь за меня?
— Да.
Он легко, очень осторожно коснулся губами ее рта — словно давал обет и скреплял его печатью.
— Надеюсь, ты любишь детей, — прошептал он у самых ее губ.
Она лукаво улыбнулась:
— Сколько вам угодно?
— На следующей неделе мы поженимся и тогда поговорим на эту тему.
— На следующей неделе! — Он застал ее врасплох. — Блейк, я не могу, а как же приглашения и подвенечное платье!..
Он поцелуем остановил этот поток слов. Она была словно в тумане, но и сквозь туман она почувствовала его руки, медленно, со знанием дела изучающие ее податливую плоть, и она застонала.
Он перевел дыхание.
— На следующей неделе, — неуверенно прошептал он.
— На следующей неделе, — едва слышно повторила она и, обхватив его за голову, притянула к себе.
Закатное солнце расплескало розовые блики по заливу, где мягко ударялись о берег рыбачьи лодки. На горизонте в оранжевых и золотых вихрях цвета чудилось обещание безоблачного завтра.