Выйдя от командующего и окунувшись в темноту ночи, я решил не терять времени и сразу же приступил к выполнению задачи. Технически задача переправы танков через реку была довольно простой. Реки в Московской области в январе покрылись толстым слоем льда, по которому свободно проходили войсковые транспортные средства - грузовики, повозки и даже артиллерия. Однако веса танка Т-34 лед не выдерживал, и его необходимо было усилить. Две саперные роты с помощью бревен, веток и соломы быстро усилили лед.
На другой день операция началась точно в назначенное время. Вой прошел успешно. Город Руза был освобожден. Оккупанты понесли большие потери.
Когда готовилась операция по выравниванию переднего края обороны в районе деревни Васильки, командующий армией собрал на своем командном пункте командиров дивизий. Здесь присутствовали и начальники родов войск. Л. А. Говоров накануне побывал во всех дивизиях и на месте дал необходимые указания. На совещании командиры доложили о готовности дивизий к выполнению поставленной задачи. Однако проведенная на следующий день операция закончилась неудачей. В связи с этим в тот же вечер все участники предыдущего совещания вновь собрались на командном пункте. Командир 50-й стрелковой дивизии генерал Лебеденко, анализируя причины неудачи, говорил о том, что позиции противника сильно укреплены, что гитлеровцы построили доты и дзоты, протянули два-три ряда проволочных заграждений, заминировали поля. Примерно то же говорили командиры других дивизий. Затем командующий армией дал слово мне. Я подробно доложил о том, что представляет собой оборона противника. Я подтвердил выводы командиров дивизий, что оборона противника действительно хорошо подготовлена для зимних условий, подчеркнул, что вражеские траншеи в полный профиль сделаны из утрамбованного снега. Что касается долговременных огневых точек, я заявил, что противник не мог создать их за то время, которым он располагал.
- Слыхали?! Никаких дотов нет! - поддержал меня Говоров.
Затем командующий, выслушав всех, отдал краткие распоряжения по организации взаимодействия и в заключение сказал:
- Утром поставленную задачу надо выполнить!
На следующий день операция прошла успешно, и линия фронта в районе деревни Васильки была выровнена...
Тепло попрощавшись с коллективом штаба армии и командирами инженерных частей, я отбыл в Москву.
Начальник инженерных войск Советской Армии генерал-полковник М. П. Воробьев, выслушав мой доклад о закреплении армии на достигнутом рубеже, ознакомил меня с общей обстановкой и задачами инженерных войск.
Касаясь намерений противника, он сообщил, что ожидаются большие наступательные операции и что в связи с этим есть решение сформировать специальные инженерные батальоны резерва Главного Командования, способные в короткие сроки создавать прочные оперативные заграждения на отдельных оперативных направлениях.
- Вы назначены начальником одной такой группы инженерных батальонов для строительства оперативных заграждений. Таких батальонов девять, и сейчас они сосредоточиваются западнее города Рязани. Батальоны взяты из состава инженерно-строительных бригад, - продолжал генерал. - У них есть определенный опыт строительства тыловых оборонительных рубежей, но с инженерными боеприпасами они не работали и не знают их. Ваша задача в течение одного-двух месяцев научить эти батальоны умело обращаться с такими боеприпасами. У вас уже достаточный боевой опыт, в том числе и в создании минновзрывных заграждений. Уверен, с этой задачей вы успешно справитесь.
Генерал Воробьев считался одним из лучших знатоков минновзрывного дела в Советской Армии и заботливо подбирал кадры.
В упомянутых батальонах мало кто из офицеров и сержантов знал минновзрывное дело, а тех, кто практически работал с этими боеприпасами, было еще меньше. Начали подготовку. Для офицеров и сержантов, более или менее знакомых с этой работой, организовали трех-, четырехдневные курсы, и лучших из них направили в батальоны. Таким образом создавались центры обучения.
Число специалистов постепенно увеличивалось, и к концу июня весь личный состав - около 3 тысяч офицеров, сержантов и бойцов - освоил работу с учебными минами. В июле началось обучение работе с боевыми минами.
Перед войной подготовка саперов проводилась только на работе с учебными минами. До войны существовало правило: мину, поставленную в землю, не извлекали, а только взрывали. Боевая обстановка заставила отказаться от этого ошибочного правила уже в первые дни войны.
В июле - августе 1941 года 24-я армия, в которой я был начальником инженерных войск, вела оборонительные бои в районе города Ельни. Вызвав меня к себе, командующий армией генерал-майор Ракутин сообщил, что "ожидается наступление противника с целью прорыва нашей обороны юго-западнее города Дорогобужа", и приказал этой же ночью заминировать угрожаемый участок. Ночью этот участок заминировали противотанковыми и противопехотными минами, однако противник не предпринял здесь активных действий. После обеда меня вновь вызвал генерал-майор Ракутин и приказал снять мины, чтобы они не помешали нашим частям атаковать противника. Я взял с собой десять бойцов и в лесочке близ минного поля показал им, как нужно разряжать и снимать мины. Особенно большую опасность представляли противопехотные мины, но бойцы очень внимательно работали, и минное поле было разминировано быстро и без происшествий.
Минирование стало подвижным, минновзрывными заграждениями начали маневрировать как в оборонительном, так и в наступательном бою. В июне июле 1942 года мы подготовили все девять инженерных батальонов для сооружения оперативных заграждений.
Большую помощь в успешном проведении специальной подготовки такого большого количества людей нам оказала правильно организованная, целеустремленная партийно-политическая работа. На партийных собраниях и в часы политподготовки партийные и политические работники разъясняли задачи батальонов и важность сложной и опасной специальности минера, которой в совершенстве должен овладеть каждый боец и командир.
30 июля получил приказ и график с точным указанием станций, на которых следовало произвести погрузку батальонов. Отдав необходимые распоряжения для выполнения приказа, 31 июля явился в Москву к начальнику инженерных войск Советской Армии.
В Москве меня принял генерал-полковник Воробьев в присутствии своего заместителя генерал-майора Назарова. М. П. Воробьев сообщил, что противник нанес два удара: один - в направлении Воронеж, Сталинград и другой Северный Кавказ, Баку.
- Немцам нужна бакинская нефть. Завтра с генералом Назаровым вы вылетаете на Северный Кавказ в распоряжение командующего группой войск генерал-лейтенанта Масленникова. Задача будет уточнена на месте. Необходимо возвести заграждения оперативного масштаба и помочь войскам закрыть путь немцам к бакинской нефти. Ваши батальоны, - сказал Воробьев, - будут сосредоточены в этом же районе.
1 августа мы вылетели на юг на военно-транспортном самолете. Наш маршрут пролегал параллельно и западнее Волги, над территорией, занятой немцами. Вместе с нами летели 20 младших офицеров - пополнение для войск генерала Масленникова. Вечером мы прибыли в Махачкалу и переночевали на аэродроме.
2 августа генерал Назаров назначил вылет на шесть часов утра. В самолете осталось несколько кресел за кабиной летчиков, другие были сняты. На правом кресле сидел генерал Назаров, на левом устроился я. Офицеры сидели на своих вещмешках.
Погода стояла хорошая. По берегам реки Терек хорошо просматривались изломанные линии траншей. Немцы были близко. Справа слышалась артиллерийская перестрелка. Незаметно я задремал. Внезапно раздался треск, и самолет сильно тряхнуло. Сначала я решил, что мы попали в воздушную яму, но тут же услышал пулеметную стрельбу. Стрелял бортовой пулемет самолета. Взглянув в иллюминатор, увидел мелькавшие деревья. Кто-то крикнул: "Горим!" Многие из офицеров получили ранения. Я попытался встать, но ощутил острую боль в левой ноге. Генерал тоже не мог встать, показывая мне на правую руку и ногу. Самолет сделал вынужденную посадку на высокой горе. Кругом росли деревья. Только трое из нас не получили ранений, в том числе адъютант генерала Назарова капитан Кириллов. Они вынесли тяжелораненых.
Трое наших легкораненых товарищей пошли искать населенный пункт. Часам к трем они возвратились с врачом, сестрой и санитарами.
К шести часам вечера нас разместили в здании школы села Ачкой-Мартани. Здесь теперь находился госпиталь. Сделали перевязку, мне на ногу наложили шину. В самолете между мной и генералом Назаровым сидел подполковник Владимир Кадников, один из первых моих начальников в те времена, когда я начинал службу в военно-инженерной школе в 1925 году. Ему перебило обе ноги выше колен, и на другой день он скончался. Село Ачкой-Мартани находилось близко от линии фронта, и поэтому нас эвакуировали в Тбилиси. Левая нога у меня оказалась перебитой, и на нее наложили гипс.
Через несколько дней нас отправили в Ташкент. Столицу Советской Грузии в то время объявили прифронтовым городом, и оставаться там было нельзя, так как нам предстояло длительное лечение.
Из газет мы узнавали, что на подступах к Волге и на Северном Кавказе развернулись ожесточенные бои. Меня постоянно тревожила мысль: где находятся сейчас наши батальоны? кто их встретит и поставит боевые задачи? Организовать их работу должны были мы с генералом Назаровым, а вместо этого оба оказались в госпитале. По заключению врачей лечение могло продолжаться месяц, а то и два. Состояние Константина Степановича было более тяжелым, и ему предстояло более длительное лечение. Я попросил лечащего врача направить меня в Новосибирск, где жила моя семья. Он с пониманием отнесся к этой просьбе, но предупредил, что это он может сделать только тогда, когда я научусь ходить с костылями.
И вот наступил такой день, когда я в сопровождении медсестры, опираясь на костыли, сел в поезд Ташкент - Новосибирск. 20 сентября утром я вышел из вагона на Новосибирском вокзале. Однако напрасно искал я среди встречающих лицо жены, которой послал телеграмму из Ташкента. Телеграмма пришла лишь на второй день после моего приезда.
Пятнадцать месяцев назад я уезжал из Новосибирска на фронт с двумя чемоданами обмундирования - мобилизационным запасом офицера. Чемоданы вместе с командирской машиной и многим другим военным имуществом сгорели еще в прошлом году где-то под Вязьмой. Теперь все мое имущество помещалось в солдатском вещмешке, который медсестра аккуратно поправляла на моей спине. Мы попрощались с ней. Вот и Советская улица. С большим трудом поднялся я по узкой лестнице на четвертый этаж. Позвонил. Дверь открыла жена. Удивившись и обрадовавшись, она бросилась мне на шею, но потом, отстранившись, печально посмотрела на мои костыли. Глазами, полными слез, я окинул ее худенькую фигурку. Как не похожа была она на ту Марию Тимофеевну, с которой мы на этой же площадке расставались 15 месяцев назад! Безмолвно стояли мы друг против друга и не смели нарушить молчания. И все же мы были счастливы. После стольких испытаний мы вновь встретились! Жена открыла одну из комнат и с тихой радостью показала мне целую кучу свежевырытой крупной картошки, которую она сама вырастила на участке в поле, выделенном ей хозяйственниками штаба округа.
Нога моя быстро заживала, и скоро я начал осторожно на нее наступать. Через несколько дней отбросил один костыль и ходил, постепенно увеличивая нагрузку на раненую ногу.
В начале ноября я был назначен начальником курсов усовершенствования командного состава инженерных войск (ИКУКС) в Костроме.
Чем увереннее наступал я на раненую ногу, тем сильнее росло во мне желание поскорее возвратиться на фронт. Несколько раз через приезжавших для проверки офицеров из инженерного управления я посылал рапорты начальнику инженерных войск с просьбой направить меня на фронт, заверяя, что я окончательно выздоровел.
В первые дни июня 1943 года меня вызвал начальник инженерных войск генерал Воробьев. К нему я явился без палки, хотя по предписанию врачей мне следовало еще "подпираться". Ознакомившись с состоянием моего здоровья и учитывая мое желание вернуться на фронт, генерал Воробьев сообщил вскоре, что меня назначили командиром 12-й штурмовой инженерно-саперной бригады РГК.
Этот вид инженерных соединений создавался впервые. Их организация вызывалась требованиями новой обстановки на фронте. Теперь немцы не наступали, а оборонялись по всему фронту и поэтому в больших масштабах использовали минные и другие заграждения. Новые соединения должны были уметь быстро разминировать минные поля, поставленные противником и нами, ставить новые и решать другие специфические задачи.
- Если ты уже здоров и хочешь вновь быть на фронте, иди в отдел кадров к полковнику Пожарову. Он оформит твое назначение, - сказал мне генерал Воробьев.
На следующий день я поехал в город Воскресенск, получив назначение на должность командира 12-й штурмовой инженерно-саперной бригады.
С ноября 1942 года по январь 1943 года советские войска в ожесточенных сражениях на берегах Волги окружили и 2 февраля ликвидировали крупную стратегическую группировку противника - 6-ю армию фельдмаршала Паулюса. После победы под Сталинградом Советская Армия развернула наступление по всему фронту от Ленинграда до Кавказа. В результате этого победоносного наступления советские войска на некоторых участках отбросили противника на 600-700 километров. Это дало возможность ввести в действие многие важные линии коммуникаций, связывающие центральную часть страны с южной, что облегчило маневрирование войск и имело большое экономическое значение.
После ожесточенных сражений и победоносного наступления Советской Армии зимой 1942/43 года на фронте наступило затишье. Обе стороны готовились к проведению весенне-летней кампании. Советское командование, опираясь на быстро растущее производство боевой техники и поступление ее в войска, а также исходя из условий ведения боевых действий, проводило реорганизацию объединений, соединений и частей Советской Армии. Пехота перешла к корпусной организации. Были созданы крупные артиллерийские соединения резерва Главного Командования, в том числе артиллерийские корпуса прорыва. Формировались новые танковые части, соединения и армии, обладающие высокой маневренностью и большой ударной силой.
На Южном фронте
Весной и летом 1943 года после разгрома немцев под Сталинградом и на Курской дуге советские войска полностью взяли стратегическую инициативу в свои руки. Перед Советской страной встала новая всемирно-историческая задача - очистить свою территорию от оккупантов и помочь европейским народам освободиться от фашистского порабощения. Это можно было осуществить только путем решительных наступательных боевых действий, для проведения которых Советская Армия располагала необходимым боевым опытом и материально-техническим оснащением.
Наступательные боевые действия требовали новых способов использования различных родов войск. И эти изменения вносились. Стало проводиться так называемое артиллерийское наступление, или огневой вал, когда наступление мотострелковых и танковых соединений и частей поддерживалось непрерывным артиллерийским огнем, ведущимся с последовательно занимаемых огневых позиций непосредственно за боевыми порядками пехоты.
Таким путем артиллерия подавляла и уничтожала вновь ожившие в ходе боя огневые точки, препятствовала контратаке противника и обеспечивала высокий темп наступления.
Совершенствование способов ведения наступательных боевых действий, как и изменения, проведенные в организации Советской Армии, свидетельствовали о творческом подходе к методам ведения войны в то время. Результатом такого подхода явилось решение Верховного Главнокомандования о создании и использовании в бою штурмовых инженерно-саперных бригад РГК.
Боевая деятельность этих бригад с первых же дней полностью подтвердила правильность решения об их создании. Они заслужили любовь и уважение командиров и бойцов стрелковых частей и подразделений, вместе с которыми решали важные задачи на самых опасных участках поля боя.
В оперативном отношении эти бригады действовали в составе фронтов. Как резерв Главного Командования их очень часто перебрасывали с одного участка на другой, где они действовали целиком или побатальонно, обеспечивая в инженерном отношении наступление объединений и соединений, действовавших на главном направлении. В тактическом отношении действия бригад выходили далеко за рамки выполнения задач чисто инженерного обеспечения наступления пехоты, а, нужно сказать, подобное понимание их роли в то время бытовало. Раньше инженерно-саперные подразделения обеспечивали боевые действия стрелковых подразделений, прокладывая пути через наземные и водные преграды, выполняли работу по возведению заграждений или по их ликвидации с помощью различных инженерно-технических средств, чтобы обеспечить успех пехоты с минимальными потерями живой силы и техники. Не упуская из поля зрения эти характерные для того времени задачи для инженерных войск, новая обстановка обусловливала и даже утверждала штурм как основной способ ведения боя этими бригадами. Докладывая Верховному Главнокомандующему о формировании и наименовании этих бригад, начальник инженерных войск генерал-полковник М. П. Воробьев предложил назвать их "ударные инженерно-саперные бригады". "Не ударные, а штурмовые инженерно-саперные бригады", - уточнил И. В. Сталин.
Весь боевой путь 12-й штурмовой инженерно-саперной бригады (РГК), которой я командовал вплоть до победы 9 мая 1945 года, был насыщен штурмовыми боевыми действиями против укрепленных позиций и фортификационных сооружений самого различного типа.
Штурм, как особый вид наступления, обеспечивал быстрый прорыв обороны противника, высокий темп наступления и, оказывая сильное психологическое воздействие, способствовал упадку морального духа войск противника. Не случайно фашистские солдаты и офицеры очень боялись появления штурмовиков-саперов перед своим фронтом и старались помешать или сорвать выполнение ими боевых задач.
Как особый род войск, штурмовые инженерно-саперные бригады имели несколько видов специалистов: минеров-подрывников, мостовиков-понтонеров и огнеметчиков. Каждый боец и командир в бригаде должен был уметь мастерски владеть стрелковым оружием, обладать отличной физической подготовкой и высокими моральными качествами. Командиры взводов, рот и батальонов должны были знать тактику пехотных и танковых подразделений и частей, а в известной мере - и соединений. Основная часть личного состава бригады еще в процессе формирования прошла хорошее обучение и получила соответствующую закалку.
В зависимости от конкретной боевой обстановки, в которой приходилось действовать, бригада использовалась побатальонно или поротно. Очень часто приходилось действовать и в составе отдельных небольших штурмовых групп в боевых порядках наступавших пехотных подразделений.
Формирование бригады началось во второй половине мая 1943 года в районе города Воскресенска, примерно в 100 километрах юго-восточнее Москвы. К моему прибытию батальоны и штабы были укомплектованы офицерским, сержантским и рядовым составом. Проводились и учебные занятия. Комиссия из управления боевой подготовки при Главном инженерном управлении Советской Армии только что завершила проверку формирования и боевой подготовки бригады и нашла, что занятия ведутся неудовлетворительно. Командир бригады полковник Миляев был освобожден от командования.
К этому времени батальоны в основном были уже сформированы. Часть офицеров имела боевой опыт; были и кадровые офицеры, окончившие военно-инженерные училища. Предстояло организовать боевую и особенно техническую подготовку.
С личным составом положение сложилось благоприятно. Основную часть бойцов составляла молодежь, которая быстро все усваивала. Были и офицеры, имевшие опыт работы с инженерными боеприпасами. Однако со многими офицерами приходилось работать индивидуально, обучая их самих установке боевых взрывателей, а потом и боевых мин. Операции по установке взрывателей и разряжанию мин повторялись ежедневно по многу раз.
Большую помощь в сложной подготовке личного состава оказывали партийно-политические работники. Заместитель командира, начальник политотдела бригады майор Степанидин умело направлял работу партийных и комсомольских организаций, все силы политработников мобилизовывал для оказания помощи командирам в организации боевой и специальной подготовки личного состава.
Инженерное управление и Наркомат обороны непосредственно следили за учебно-тренировочным процессом и подготовкой бригады. В конце августа специальная комиссия из управления провела всестороннюю проверку подготовки, организации и укомплектования бригады и установила, что она готова для отправки на фронт.
В состав бригады входило пять штурмовых инженерно-саперных батальонов, шестой - огнеметный батальон - был вооружен ранцевыми огнеметами; кроме того, имелась отдельная рота с собаками-ищейками, которые использовались для поиска мин.
7-10 сентября 1943 года бригада погрузилась в эшелоны и отправилась на юг, в Донбасс. К 20 сентября она и полном составе сосредоточилась юго-западнее Донецка и поступила в распоряжение командующего Южным фронтом генерал-полковника Ф. И. Толбухина.
К этому времени войска Южного фронта (с 20 октября 1943 года 4-го Украинского фронта) завершили освобождение Донбасса, на левом фланге вышли к реке Молочная и во взаимодействии с другими фронтами готовились штурмовать так называемый Восточный вал немцев.
После поражения на Курской дуге немецкое верховное командование вынуждено было перейти к обороне на всем протяжении восточного фронта. Еще в начале лета немцы начали строительство многочисленных оборонительных рубежей в глубине, используя в качестве естественных препятствий крупные реки. Важнейшим из них был Восточный вал. Этот стратегический оборонительный рубеж проходил по реке Нарва, через Псков, Витебск, Оршу, по реке Сож, среднему течению Днепра, по реке Молочная и заканчивался на берегу Азовского моря.
Перед войсками Южного фронта стояла задача прорвать хорошо организованную и сильно укрепленную оборону противника на реке Молочная, освободить Северную Таврию и выйти к нижнему течению Днепра. По приказу командующего фронтом 24 сентября бригада была передана в оперативное подчинение 44-й армии генерала В. А. Хоменко. Армия наступала на правом фланге фронта, в 40 километрах южнее города Запорожья, где войска фронта наносили главный удар. 24 и 25 сентября завершались последние приготовления - части занимали исходные районы для наступления.
Штурмовые батальоны, приданные стрелковым дивизиям, обезвреживали минновзрывные заграждения, разведывали минные поля противника и делали в них проходы. Офицеры штаба бригады и батальонов организовывали взаимодействие с пехотинцами, танкистами и артиллеристами.
В стрелковых полках и батальонах формировались разведывательные группы, группы разграждения, штурмовые группы, включающие в себя пехоту (от отделения до взвода), отделение саперов, в том числе одного-двух огнеметчиков, одно противотанковое орудие, а в некоторых случаях и танк.
В ночь на 26 сентября саперы обезвреживали мины и делали проходы в противотанковых минных полях. Утром 26 сентября после сильной артиллерийской и авиационной подготовки войска пошли в атаку на штурм сильно укрепленных позиций противника и прорвали его оборону. Как при прорыве первой, так и второй оборонительных полос развернулись напряженные бои. Немцы пытались любой ценой удержать последний рубеж, прикрывавший Крым и их крымскую группировку. Чудеса героизма проявили саперы как при прорыве переднего края, так и при бое в глубине обороны противника. Действуя в составе штурмовых групп, они умело подходили к огневым точкам с огнеметами, ослепляли амбразуры дзотов и связками гранат разрушали вражеские укрепления.
Перед наступлением части 44-й армии получили пополнение. Правда, пополнение прибыло из только что освобожденных районов и не имело еще боевого опыта и соответствующей военной подготовки. Подразделение, в котором таких бойцов оказалось большинство, не выдержало контратаки противника. На выручку им пришли подразделения из 56-го штурмового инженерно-саперного батальона во главе с лейтенантом Антониной Коркиной, которые преградили путь врагу.
Повинуясь воле лейтенанта, бойцы отбили контратаку противника.
Бойцы и командиры бригады с честью выдержали первый бой, проявив массовый героизм.
За проявленную храбрость в период наступления в полосе 44-й армии 177 бойцов и командиров бригады удостоены правительственных наград.
Бой за Мелитополь
Еще не закончились бои на правом фланге фронта, а бригада получила приказ командующего перебазироваться в район города Мелитополя.
В ночь на 15 октября подразделения бригады были выведены из боевых порядков соединений 44-й армии и сосредоточились в районе сел Тифенбрун, Сладкая Валка и Малый Токмак. В этом районе они погрузились на машины и в колонне побатальонно двинулись на юг в сторону Мелитополя. Марш проходил нормально. Дорога представляла собой профилированное шоссе, но без твердого покрытия. В сухое время движение по такой дорого осуществлялось легко, но стоило пойти дождю, как проезжая часть раскисала, что сразу же затрудняло движение. И случилось так, что, когда первые колонны подходили к городу, пошел дождь. Машины начали буксовать и останавливаться. Продвижение вперед не только застопорилось, но и для некоторых колонн стало невозможным. На одном из перекрестков встретились две колонны, и движение совсем остановилось.
На другой день операция началась точно в назначенное время. Вой прошел успешно. Город Руза был освобожден. Оккупанты понесли большие потери.
Когда готовилась операция по выравниванию переднего края обороны в районе деревни Васильки, командующий армией собрал на своем командном пункте командиров дивизий. Здесь присутствовали и начальники родов войск. Л. А. Говоров накануне побывал во всех дивизиях и на месте дал необходимые указания. На совещании командиры доложили о готовности дивизий к выполнению поставленной задачи. Однако проведенная на следующий день операция закончилась неудачей. В связи с этим в тот же вечер все участники предыдущего совещания вновь собрались на командном пункте. Командир 50-й стрелковой дивизии генерал Лебеденко, анализируя причины неудачи, говорил о том, что позиции противника сильно укреплены, что гитлеровцы построили доты и дзоты, протянули два-три ряда проволочных заграждений, заминировали поля. Примерно то же говорили командиры других дивизий. Затем командующий армией дал слово мне. Я подробно доложил о том, что представляет собой оборона противника. Я подтвердил выводы командиров дивизий, что оборона противника действительно хорошо подготовлена для зимних условий, подчеркнул, что вражеские траншеи в полный профиль сделаны из утрамбованного снега. Что касается долговременных огневых точек, я заявил, что противник не мог создать их за то время, которым он располагал.
- Слыхали?! Никаких дотов нет! - поддержал меня Говоров.
Затем командующий, выслушав всех, отдал краткие распоряжения по организации взаимодействия и в заключение сказал:
- Утром поставленную задачу надо выполнить!
На следующий день операция прошла успешно, и линия фронта в районе деревни Васильки была выровнена...
Тепло попрощавшись с коллективом штаба армии и командирами инженерных частей, я отбыл в Москву.
Начальник инженерных войск Советской Армии генерал-полковник М. П. Воробьев, выслушав мой доклад о закреплении армии на достигнутом рубеже, ознакомил меня с общей обстановкой и задачами инженерных войск.
Касаясь намерений противника, он сообщил, что ожидаются большие наступательные операции и что в связи с этим есть решение сформировать специальные инженерные батальоны резерва Главного Командования, способные в короткие сроки создавать прочные оперативные заграждения на отдельных оперативных направлениях.
- Вы назначены начальником одной такой группы инженерных батальонов для строительства оперативных заграждений. Таких батальонов девять, и сейчас они сосредоточиваются западнее города Рязани. Батальоны взяты из состава инженерно-строительных бригад, - продолжал генерал. - У них есть определенный опыт строительства тыловых оборонительных рубежей, но с инженерными боеприпасами они не работали и не знают их. Ваша задача в течение одного-двух месяцев научить эти батальоны умело обращаться с такими боеприпасами. У вас уже достаточный боевой опыт, в том числе и в создании минновзрывных заграждений. Уверен, с этой задачей вы успешно справитесь.
Генерал Воробьев считался одним из лучших знатоков минновзрывного дела в Советской Армии и заботливо подбирал кадры.
В упомянутых батальонах мало кто из офицеров и сержантов знал минновзрывное дело, а тех, кто практически работал с этими боеприпасами, было еще меньше. Начали подготовку. Для офицеров и сержантов, более или менее знакомых с этой работой, организовали трех-, четырехдневные курсы, и лучших из них направили в батальоны. Таким образом создавались центры обучения.
Число специалистов постепенно увеличивалось, и к концу июня весь личный состав - около 3 тысяч офицеров, сержантов и бойцов - освоил работу с учебными минами. В июле началось обучение работе с боевыми минами.
Перед войной подготовка саперов проводилась только на работе с учебными минами. До войны существовало правило: мину, поставленную в землю, не извлекали, а только взрывали. Боевая обстановка заставила отказаться от этого ошибочного правила уже в первые дни войны.
В июле - августе 1941 года 24-я армия, в которой я был начальником инженерных войск, вела оборонительные бои в районе города Ельни. Вызвав меня к себе, командующий армией генерал-майор Ракутин сообщил, что "ожидается наступление противника с целью прорыва нашей обороны юго-западнее города Дорогобужа", и приказал этой же ночью заминировать угрожаемый участок. Ночью этот участок заминировали противотанковыми и противопехотными минами, однако противник не предпринял здесь активных действий. После обеда меня вновь вызвал генерал-майор Ракутин и приказал снять мины, чтобы они не помешали нашим частям атаковать противника. Я взял с собой десять бойцов и в лесочке близ минного поля показал им, как нужно разряжать и снимать мины. Особенно большую опасность представляли противопехотные мины, но бойцы очень внимательно работали, и минное поле было разминировано быстро и без происшествий.
Минирование стало подвижным, минновзрывными заграждениями начали маневрировать как в оборонительном, так и в наступательном бою. В июне июле 1942 года мы подготовили все девять инженерных батальонов для сооружения оперативных заграждений.
Большую помощь в успешном проведении специальной подготовки такого большого количества людей нам оказала правильно организованная, целеустремленная партийно-политическая работа. На партийных собраниях и в часы политподготовки партийные и политические работники разъясняли задачи батальонов и важность сложной и опасной специальности минера, которой в совершенстве должен овладеть каждый боец и командир.
30 июля получил приказ и график с точным указанием станций, на которых следовало произвести погрузку батальонов. Отдав необходимые распоряжения для выполнения приказа, 31 июля явился в Москву к начальнику инженерных войск Советской Армии.
В Москве меня принял генерал-полковник Воробьев в присутствии своего заместителя генерал-майора Назарова. М. П. Воробьев сообщил, что противник нанес два удара: один - в направлении Воронеж, Сталинград и другой Северный Кавказ, Баку.
- Немцам нужна бакинская нефть. Завтра с генералом Назаровым вы вылетаете на Северный Кавказ в распоряжение командующего группой войск генерал-лейтенанта Масленникова. Задача будет уточнена на месте. Необходимо возвести заграждения оперативного масштаба и помочь войскам закрыть путь немцам к бакинской нефти. Ваши батальоны, - сказал Воробьев, - будут сосредоточены в этом же районе.
1 августа мы вылетели на юг на военно-транспортном самолете. Наш маршрут пролегал параллельно и западнее Волги, над территорией, занятой немцами. Вместе с нами летели 20 младших офицеров - пополнение для войск генерала Масленникова. Вечером мы прибыли в Махачкалу и переночевали на аэродроме.
2 августа генерал Назаров назначил вылет на шесть часов утра. В самолете осталось несколько кресел за кабиной летчиков, другие были сняты. На правом кресле сидел генерал Назаров, на левом устроился я. Офицеры сидели на своих вещмешках.
Погода стояла хорошая. По берегам реки Терек хорошо просматривались изломанные линии траншей. Немцы были близко. Справа слышалась артиллерийская перестрелка. Незаметно я задремал. Внезапно раздался треск, и самолет сильно тряхнуло. Сначала я решил, что мы попали в воздушную яму, но тут же услышал пулеметную стрельбу. Стрелял бортовой пулемет самолета. Взглянув в иллюминатор, увидел мелькавшие деревья. Кто-то крикнул: "Горим!" Многие из офицеров получили ранения. Я попытался встать, но ощутил острую боль в левой ноге. Генерал тоже не мог встать, показывая мне на правую руку и ногу. Самолет сделал вынужденную посадку на высокой горе. Кругом росли деревья. Только трое из нас не получили ранений, в том числе адъютант генерала Назарова капитан Кириллов. Они вынесли тяжелораненых.
Трое наших легкораненых товарищей пошли искать населенный пункт. Часам к трем они возвратились с врачом, сестрой и санитарами.
К шести часам вечера нас разместили в здании школы села Ачкой-Мартани. Здесь теперь находился госпиталь. Сделали перевязку, мне на ногу наложили шину. В самолете между мной и генералом Назаровым сидел подполковник Владимир Кадников, один из первых моих начальников в те времена, когда я начинал службу в военно-инженерной школе в 1925 году. Ему перебило обе ноги выше колен, и на другой день он скончался. Село Ачкой-Мартани находилось близко от линии фронта, и поэтому нас эвакуировали в Тбилиси. Левая нога у меня оказалась перебитой, и на нее наложили гипс.
Через несколько дней нас отправили в Ташкент. Столицу Советской Грузии в то время объявили прифронтовым городом, и оставаться там было нельзя, так как нам предстояло длительное лечение.
Из газет мы узнавали, что на подступах к Волге и на Северном Кавказе развернулись ожесточенные бои. Меня постоянно тревожила мысль: где находятся сейчас наши батальоны? кто их встретит и поставит боевые задачи? Организовать их работу должны были мы с генералом Назаровым, а вместо этого оба оказались в госпитале. По заключению врачей лечение могло продолжаться месяц, а то и два. Состояние Константина Степановича было более тяжелым, и ему предстояло более длительное лечение. Я попросил лечащего врача направить меня в Новосибирск, где жила моя семья. Он с пониманием отнесся к этой просьбе, но предупредил, что это он может сделать только тогда, когда я научусь ходить с костылями.
И вот наступил такой день, когда я в сопровождении медсестры, опираясь на костыли, сел в поезд Ташкент - Новосибирск. 20 сентября утром я вышел из вагона на Новосибирском вокзале. Однако напрасно искал я среди встречающих лицо жены, которой послал телеграмму из Ташкента. Телеграмма пришла лишь на второй день после моего приезда.
Пятнадцать месяцев назад я уезжал из Новосибирска на фронт с двумя чемоданами обмундирования - мобилизационным запасом офицера. Чемоданы вместе с командирской машиной и многим другим военным имуществом сгорели еще в прошлом году где-то под Вязьмой. Теперь все мое имущество помещалось в солдатском вещмешке, который медсестра аккуратно поправляла на моей спине. Мы попрощались с ней. Вот и Советская улица. С большим трудом поднялся я по узкой лестнице на четвертый этаж. Позвонил. Дверь открыла жена. Удивившись и обрадовавшись, она бросилась мне на шею, но потом, отстранившись, печально посмотрела на мои костыли. Глазами, полными слез, я окинул ее худенькую фигурку. Как не похожа была она на ту Марию Тимофеевну, с которой мы на этой же площадке расставались 15 месяцев назад! Безмолвно стояли мы друг против друга и не смели нарушить молчания. И все же мы были счастливы. После стольких испытаний мы вновь встретились! Жена открыла одну из комнат и с тихой радостью показала мне целую кучу свежевырытой крупной картошки, которую она сама вырастила на участке в поле, выделенном ей хозяйственниками штаба округа.
Нога моя быстро заживала, и скоро я начал осторожно на нее наступать. Через несколько дней отбросил один костыль и ходил, постепенно увеличивая нагрузку на раненую ногу.
В начале ноября я был назначен начальником курсов усовершенствования командного состава инженерных войск (ИКУКС) в Костроме.
Чем увереннее наступал я на раненую ногу, тем сильнее росло во мне желание поскорее возвратиться на фронт. Несколько раз через приезжавших для проверки офицеров из инженерного управления я посылал рапорты начальнику инженерных войск с просьбой направить меня на фронт, заверяя, что я окончательно выздоровел.
В первые дни июня 1943 года меня вызвал начальник инженерных войск генерал Воробьев. К нему я явился без палки, хотя по предписанию врачей мне следовало еще "подпираться". Ознакомившись с состоянием моего здоровья и учитывая мое желание вернуться на фронт, генерал Воробьев сообщил вскоре, что меня назначили командиром 12-й штурмовой инженерно-саперной бригады РГК.
Этот вид инженерных соединений создавался впервые. Их организация вызывалась требованиями новой обстановки на фронте. Теперь немцы не наступали, а оборонялись по всему фронту и поэтому в больших масштабах использовали минные и другие заграждения. Новые соединения должны были уметь быстро разминировать минные поля, поставленные противником и нами, ставить новые и решать другие специфические задачи.
- Если ты уже здоров и хочешь вновь быть на фронте, иди в отдел кадров к полковнику Пожарову. Он оформит твое назначение, - сказал мне генерал Воробьев.
На следующий день я поехал в город Воскресенск, получив назначение на должность командира 12-й штурмовой инженерно-саперной бригады.
С ноября 1942 года по январь 1943 года советские войска в ожесточенных сражениях на берегах Волги окружили и 2 февраля ликвидировали крупную стратегическую группировку противника - 6-ю армию фельдмаршала Паулюса. После победы под Сталинградом Советская Армия развернула наступление по всему фронту от Ленинграда до Кавказа. В результате этого победоносного наступления советские войска на некоторых участках отбросили противника на 600-700 километров. Это дало возможность ввести в действие многие важные линии коммуникаций, связывающие центральную часть страны с южной, что облегчило маневрирование войск и имело большое экономическое значение.
После ожесточенных сражений и победоносного наступления Советской Армии зимой 1942/43 года на фронте наступило затишье. Обе стороны готовились к проведению весенне-летней кампании. Советское командование, опираясь на быстро растущее производство боевой техники и поступление ее в войска, а также исходя из условий ведения боевых действий, проводило реорганизацию объединений, соединений и частей Советской Армии. Пехота перешла к корпусной организации. Были созданы крупные артиллерийские соединения резерва Главного Командования, в том числе артиллерийские корпуса прорыва. Формировались новые танковые части, соединения и армии, обладающие высокой маневренностью и большой ударной силой.
На Южном фронте
Весной и летом 1943 года после разгрома немцев под Сталинградом и на Курской дуге советские войска полностью взяли стратегическую инициативу в свои руки. Перед Советской страной встала новая всемирно-историческая задача - очистить свою территорию от оккупантов и помочь европейским народам освободиться от фашистского порабощения. Это можно было осуществить только путем решительных наступательных боевых действий, для проведения которых Советская Армия располагала необходимым боевым опытом и материально-техническим оснащением.
Наступательные боевые действия требовали новых способов использования различных родов войск. И эти изменения вносились. Стало проводиться так называемое артиллерийское наступление, или огневой вал, когда наступление мотострелковых и танковых соединений и частей поддерживалось непрерывным артиллерийским огнем, ведущимся с последовательно занимаемых огневых позиций непосредственно за боевыми порядками пехоты.
Таким путем артиллерия подавляла и уничтожала вновь ожившие в ходе боя огневые точки, препятствовала контратаке противника и обеспечивала высокий темп наступления.
Совершенствование способов ведения наступательных боевых действий, как и изменения, проведенные в организации Советской Армии, свидетельствовали о творческом подходе к методам ведения войны в то время. Результатом такого подхода явилось решение Верховного Главнокомандования о создании и использовании в бою штурмовых инженерно-саперных бригад РГК.
Боевая деятельность этих бригад с первых же дней полностью подтвердила правильность решения об их создании. Они заслужили любовь и уважение командиров и бойцов стрелковых частей и подразделений, вместе с которыми решали важные задачи на самых опасных участках поля боя.
В оперативном отношении эти бригады действовали в составе фронтов. Как резерв Главного Командования их очень часто перебрасывали с одного участка на другой, где они действовали целиком или побатальонно, обеспечивая в инженерном отношении наступление объединений и соединений, действовавших на главном направлении. В тактическом отношении действия бригад выходили далеко за рамки выполнения задач чисто инженерного обеспечения наступления пехоты, а, нужно сказать, подобное понимание их роли в то время бытовало. Раньше инженерно-саперные подразделения обеспечивали боевые действия стрелковых подразделений, прокладывая пути через наземные и водные преграды, выполняли работу по возведению заграждений или по их ликвидации с помощью различных инженерно-технических средств, чтобы обеспечить успех пехоты с минимальными потерями живой силы и техники. Не упуская из поля зрения эти характерные для того времени задачи для инженерных войск, новая обстановка обусловливала и даже утверждала штурм как основной способ ведения боя этими бригадами. Докладывая Верховному Главнокомандующему о формировании и наименовании этих бригад, начальник инженерных войск генерал-полковник М. П. Воробьев предложил назвать их "ударные инженерно-саперные бригады". "Не ударные, а штурмовые инженерно-саперные бригады", - уточнил И. В. Сталин.
Весь боевой путь 12-й штурмовой инженерно-саперной бригады (РГК), которой я командовал вплоть до победы 9 мая 1945 года, был насыщен штурмовыми боевыми действиями против укрепленных позиций и фортификационных сооружений самого различного типа.
Штурм, как особый вид наступления, обеспечивал быстрый прорыв обороны противника, высокий темп наступления и, оказывая сильное психологическое воздействие, способствовал упадку морального духа войск противника. Не случайно фашистские солдаты и офицеры очень боялись появления штурмовиков-саперов перед своим фронтом и старались помешать или сорвать выполнение ими боевых задач.
Как особый род войск, штурмовые инженерно-саперные бригады имели несколько видов специалистов: минеров-подрывников, мостовиков-понтонеров и огнеметчиков. Каждый боец и командир в бригаде должен был уметь мастерски владеть стрелковым оружием, обладать отличной физической подготовкой и высокими моральными качествами. Командиры взводов, рот и батальонов должны были знать тактику пехотных и танковых подразделений и частей, а в известной мере - и соединений. Основная часть личного состава бригады еще в процессе формирования прошла хорошее обучение и получила соответствующую закалку.
В зависимости от конкретной боевой обстановки, в которой приходилось действовать, бригада использовалась побатальонно или поротно. Очень часто приходилось действовать и в составе отдельных небольших штурмовых групп в боевых порядках наступавших пехотных подразделений.
Формирование бригады началось во второй половине мая 1943 года в районе города Воскресенска, примерно в 100 километрах юго-восточнее Москвы. К моему прибытию батальоны и штабы были укомплектованы офицерским, сержантским и рядовым составом. Проводились и учебные занятия. Комиссия из управления боевой подготовки при Главном инженерном управлении Советской Армии только что завершила проверку формирования и боевой подготовки бригады и нашла, что занятия ведутся неудовлетворительно. Командир бригады полковник Миляев был освобожден от командования.
К этому времени батальоны в основном были уже сформированы. Часть офицеров имела боевой опыт; были и кадровые офицеры, окончившие военно-инженерные училища. Предстояло организовать боевую и особенно техническую подготовку.
С личным составом положение сложилось благоприятно. Основную часть бойцов составляла молодежь, которая быстро все усваивала. Были и офицеры, имевшие опыт работы с инженерными боеприпасами. Однако со многими офицерами приходилось работать индивидуально, обучая их самих установке боевых взрывателей, а потом и боевых мин. Операции по установке взрывателей и разряжанию мин повторялись ежедневно по многу раз.
Большую помощь в сложной подготовке личного состава оказывали партийно-политические работники. Заместитель командира, начальник политотдела бригады майор Степанидин умело направлял работу партийных и комсомольских организаций, все силы политработников мобилизовывал для оказания помощи командирам в организации боевой и специальной подготовки личного состава.
Инженерное управление и Наркомат обороны непосредственно следили за учебно-тренировочным процессом и подготовкой бригады. В конце августа специальная комиссия из управления провела всестороннюю проверку подготовки, организации и укомплектования бригады и установила, что она готова для отправки на фронт.
В состав бригады входило пять штурмовых инженерно-саперных батальонов, шестой - огнеметный батальон - был вооружен ранцевыми огнеметами; кроме того, имелась отдельная рота с собаками-ищейками, которые использовались для поиска мин.
7-10 сентября 1943 года бригада погрузилась в эшелоны и отправилась на юг, в Донбасс. К 20 сентября она и полном составе сосредоточилась юго-западнее Донецка и поступила в распоряжение командующего Южным фронтом генерал-полковника Ф. И. Толбухина.
К этому времени войска Южного фронта (с 20 октября 1943 года 4-го Украинского фронта) завершили освобождение Донбасса, на левом фланге вышли к реке Молочная и во взаимодействии с другими фронтами готовились штурмовать так называемый Восточный вал немцев.
После поражения на Курской дуге немецкое верховное командование вынуждено было перейти к обороне на всем протяжении восточного фронта. Еще в начале лета немцы начали строительство многочисленных оборонительных рубежей в глубине, используя в качестве естественных препятствий крупные реки. Важнейшим из них был Восточный вал. Этот стратегический оборонительный рубеж проходил по реке Нарва, через Псков, Витебск, Оршу, по реке Сож, среднему течению Днепра, по реке Молочная и заканчивался на берегу Азовского моря.
Перед войсками Южного фронта стояла задача прорвать хорошо организованную и сильно укрепленную оборону противника на реке Молочная, освободить Северную Таврию и выйти к нижнему течению Днепра. По приказу командующего фронтом 24 сентября бригада была передана в оперативное подчинение 44-й армии генерала В. А. Хоменко. Армия наступала на правом фланге фронта, в 40 километрах южнее города Запорожья, где войска фронта наносили главный удар. 24 и 25 сентября завершались последние приготовления - части занимали исходные районы для наступления.
Штурмовые батальоны, приданные стрелковым дивизиям, обезвреживали минновзрывные заграждения, разведывали минные поля противника и делали в них проходы. Офицеры штаба бригады и батальонов организовывали взаимодействие с пехотинцами, танкистами и артиллеристами.
В стрелковых полках и батальонах формировались разведывательные группы, группы разграждения, штурмовые группы, включающие в себя пехоту (от отделения до взвода), отделение саперов, в том числе одного-двух огнеметчиков, одно противотанковое орудие, а в некоторых случаях и танк.
В ночь на 26 сентября саперы обезвреживали мины и делали проходы в противотанковых минных полях. Утром 26 сентября после сильной артиллерийской и авиационной подготовки войска пошли в атаку на штурм сильно укрепленных позиций противника и прорвали его оборону. Как при прорыве первой, так и второй оборонительных полос развернулись напряженные бои. Немцы пытались любой ценой удержать последний рубеж, прикрывавший Крым и их крымскую группировку. Чудеса героизма проявили саперы как при прорыве переднего края, так и при бое в глубине обороны противника. Действуя в составе штурмовых групп, они умело подходили к огневым точкам с огнеметами, ослепляли амбразуры дзотов и связками гранат разрушали вражеские укрепления.
Перед наступлением части 44-й армии получили пополнение. Правда, пополнение прибыло из только что освобожденных районов и не имело еще боевого опыта и соответствующей военной подготовки. Подразделение, в котором таких бойцов оказалось большинство, не выдержало контратаки противника. На выручку им пришли подразделения из 56-го штурмового инженерно-саперного батальона во главе с лейтенантом Антониной Коркиной, которые преградили путь врагу.
Повинуясь воле лейтенанта, бойцы отбили контратаку противника.
Бойцы и командиры бригады с честью выдержали первый бой, проявив массовый героизм.
За проявленную храбрость в период наступления в полосе 44-й армии 177 бойцов и командиров бригады удостоены правительственных наград.
Бой за Мелитополь
Еще не закончились бои на правом фланге фронта, а бригада получила приказ командующего перебазироваться в район города Мелитополя.
В ночь на 15 октября подразделения бригады были выведены из боевых порядков соединений 44-й армии и сосредоточились в районе сел Тифенбрун, Сладкая Валка и Малый Токмак. В этом районе они погрузились на машины и в колонне побатальонно двинулись на юг в сторону Мелитополя. Марш проходил нормально. Дорога представляла собой профилированное шоссе, но без твердого покрытия. В сухое время движение по такой дорого осуществлялось легко, но стоило пойти дождю, как проезжая часть раскисала, что сразу же затрудняло движение. И случилось так, что, когда первые колонны подходили к городу, пошел дождь. Машины начали буксовать и останавливаться. Продвижение вперед не только застопорилось, но и для некоторых колонн стало невозможным. На одном из перекрестков встретились две колонны, и движение совсем остановилось.