Страница:
Она смотрела на него, сложив руки на коленях. Молча.
Железный Неко перевел дыхание.
– Госпожа моя, я даю вам слово стать самым образцовым супругом.
По крайней мере, в обозримом будущем. Тимур, еще когда только задумывал эту авантюру, смирился с необходимостью воплотить в себе со всех сторон благородного рыцаря. Он уже прикинул структуру изменений в базовом профиле, скорректировал настройки, начал работу над переориентацией волевых компонентов. Личина «идеального спасителя» сидела на «борце за свободу» весьма криво. Лишь после свадьбы неуютная эта роль встала на место, начала восприниматься более-менее естественно. Справится как-нибудь, он все-таки не доисторический землянин, себя не контролирующий и лишенный тех же базовых медицинских приложений.
Самозваный идеал мужского благородства взглянул из-под падающих на лицо прядей на свою «счастливую супругу».
– В ответ я вынужден просить вас о том же, госпожа. Мы не смеем позволить себе поступки, которые будут истолкованы превратно. Хотя бы в ближайшие несколько лет.
– Господин, супруг мой, – ровным, подозрительно звенящим голосом ответила его жена. – Я принесла вам клятву. Я буду вам верна все отпущенные мне годы.
В воздухе между ними можно было чуть ли не воочию увидеть заглавные буквы обращения на «вы».
– О! – Он оскорбил ее. И напугал. Будь оно все проклято. – Благодарю вас. Это сделает мою работу значительно проще.
Не зная, что еще делать, Тимур глубоко искренне поклонился и отступил назад, позволив двери скользнуть на место. Постоял. А потом с силой ударил кулаком по дверному косяку, в кровь разбив костяшки. И беззвучно взвыл.
Болевой порог в реальном теле был гораздо, гораздо ниже того, что задавал он своим боевым аватарам.
Прекрасное начало, Канеко. Так держать.
Кому тут любой ценой нужно было добиться доверия этой женщины?
Вернувшись в свою комнату, проверил, где сейчас Тайра. Телохранитель и друг Нобору заперся в своих апартаментах – точнее, их виртуальном отражении – и остервенело пытался взять штурмом следующий уровень тренировочной боевой игры. Тимур приготовился вломиться к нему, чтобы, не откладывая в долгий ящик, сразу взяться за защитные системы поместья. Опустился на циновку…
Легкий перезвон висящих под потолком полых бамбуковых палочек. Тимур только успел сообразить, что звук пришел из виртуального отражения комнаты и что кто-то таким образом испрашивает разрешения зайти, как дверь распахнулась. На пороге застыла Кимико – глаза полыхают, волосы черным водопадом вокруг бледного лица.
– Господин, супруг мой. Я тоже хотела бы задать вам несколько вопросов. Во избежание недоразумений!
Застывший посреди попытки встать, Тимур посмотрел на судорожно сцепленные руки женщины.
– Да?
– Вы…
Она глубоко вздохнула. И явно сказала совсем не то, что собиралась:
– Когда вы захотите видеть своего наследника?
– Что?
Поначалу Тимур просто не понял. В конце концов, половина их брачного контракта была посвящена будущему ребенку, его положению в клане Фудзивара и в семье Канеко. Более подробно свои намерения выразить было весьма трудно.
Только… Это будет ребенок Нобору. О чем, разумеется, в контракте не сказано ни слова.
Тимур вспомнил второй глоток во время церемонии. Вспомнил свою растерянность, странное, не успевшее расправить крылья чувство.
Старые семьи помешаны на поддержании фамильных линий. Для Фудзивара О-Кими брак, в первую очередь, должен означать ее обязанность, ее прямой долг продолжить род супруга. Следует ли из этого?..
– Я, признаться, не слишком обеспокоен таким вопросом. Семья Канеко наследует по старшей линии, через детей кузена Коити. Мне лично пока что не довелось создать ничего такого, чему обязательно требовался бы персональный наследник. Полагаю, все будет зависеть от вашей воли, госпожа.
Она дрожала от напряжения, точно готовая порваться струна.
– Поясните, пожалуйста.
– Если когда-нибудь вы захотите второго ребенка, он у вас будет. Если наследник вдруг понадобится мне, я могу просить вас выносить его или хотя бы предоставить образец генетического материала. Маловероятно, но нельзя исключать, что когда-нибудь я попытаюсь вырастить в своем разуме юного ками и с признательностью приму всякую поддержку. В любом случае вопрос этот если и встанет перед нами, то не в ближайшие годы.
Подумав, что же именно она хочет услышать, добавил:
– И, разумеется, ваш старший ребенок останется наследником в строгом соответствии с заключенным нами контрактом.
Она опустила руки. Хотела было сказать что-то. Но нет.
Поклон – благодарность за уделенное время, и Тимур остался один. Тихо затрепетала бамбуком музыка ветра над дверью.
Советник Канеко без сил рухнул на циновку, лишь сейчас заметив, как затекло в неудобной позе все тело.
Он был в равной степени взбудоражен и сбит с толку. Будущее представлялось хаосом неустойчивых вероятностей. Но впервые после прочтения предсмертного послания Нобору он позволил себе верить, что будущее у них все же есть.
Глава 4
– … таким образом, мы говорим не о прогнозах. И даже не о тенденциях. Деградацию можно отследить уже сейчас, через полтора года после прекращения поставок – а ведь мы не исчерпали еще запасы на складах. Неважно, сколь устойчивы и гибки сети, сколь изощренно программное обеспечение. Паутина зависит от работоспособности «железа». Системы выходят из строя одна за другой, нагрузка на дубли возрастает – и вы не можете и дальше отрицать этот процесс. Ни перед лицом фактов. Ни перед лицом цифр. Вы должны, вы просто обязаны вылезти хоть ненадолго из виртуальности и обратить внимание на то, что технологическая база в буквальном смысле рассыпается под нашими ногами. Господа, я настаиваю. Нет, я требую! План разработан. Он несовершенен. Он минимален, недостаточен, он заточен под одну лишь цель – выживание человеческой расы на планете. Да, цена немыслима. Но подумайте же наконец об альтернативе. И поймите – пришла пора действовать!
Тимур заставил себя не морщиться, в сотый раз выслушивая известные всем присутствующим аргументы. На каждом заседании совета Джеффер с достойным восхищения упорством перечислял все удлиняющийся список аварий и сбоев. Пророчил каскадный обвал цивилизации. И неизменно заканчивал призывом всем вокруг поступить под его, Бенвентуцио Джеффера, единственно спасительное начало.
Если бы советник действительно ставил на первое место решение вполне реальных проблем, а не пытался использовать их для достижения сомнительных своих целей, он никогда не представил бы так называемый «план» лично. Выбрал бы союзника, позволил другим высказать свои местами даже разумные идеи, принял неизбежные компромиссы. Призывы же покинуть истинную Акану и заняться наконец реальностью в устах варвара метрополии…
Реакция была почти инстинктивна. «Лучше умереть с честью».
Тимур вызвал перед собой злополучный план и попытался понять, что из предложенного действительно можно принять к исполнению. С точки зрения практичности было несколько здравых идей. Но в целом…
Когда после падения маяков враждующие фракции Аканы попытались сформировать коалиционное правительство, никто еще не успел оправиться от боли, вызванной потерей части сетевой периферии. Возможно, даже самые хладнокровные рептилии от политики были тогда слегка… неадекватны. Они почти с облегчением позволили традиционно ни во что не вмешивающимся ками навести порядок. И молча проглотили идею дать если не власть, то хотя бы возможность быть услышанным всем слоям раздираемого противоречиями общества. Замечательно тогда вышло: дети десять лет самозабвенно играли в войнушку. Поразбивали друг другу носы, поломали игрушки, расколотили любимую песочницу. И только-только успели испугаться, как пришел дядя Ари и сказал: «Ребята. Давайте жить дружно».
Мерой всеобщего шока стало то, что простая эта идея оказалась во многом воплощена в жизнь.
Достойное достижение.
Только вот кто бы объяснил, как эти неглупые в принципе люди решили назвать Джеффера представителем варварских анклавов? То есть понятно, что полтора года назад новотерранец пользовался куда более серьезной поддержкой, и именно действия варвара в совете позволили влияние его ненавязчиво так подорвать. Но должны же и у политического лицемерия быть какие-то пределы.
Антропократия как концепция слишком плотно ассоциировалась с интересами союза вполне конкретных государств метрополии. Джеффер же с его новотерранским фанатизмом, с его личными качествами и проводимой им политикой был воплощением идеала «человечество превыше всего». Ему просто не верили. Совсем.
Тимур в принципе с самого начала готов был представлять интересы славянской диаспоры. Но когда к нему стали обращаться и другие этнические анклавы, советник Канеко (если не удавалось свалить каждую конкретную задачу на подвернувшегося под руку исполнителя) вынужден был выносить и их вопросы на рассмотрение совета. Когда же в почтовый ящик Тимура начали поступать апелляции от коренных нихонских общин, стало ясно, что ситуация выходит из-под контроля.
Рьяный защитник прав человечества Джеффер тем временем решал глобальные проблемы глобальных катастроф:
– … Да, я знаю, что Акана сама по себе не способна производить все, что необходимо для поддержания привычного нам уровня цивилизации. Что же теперь вообще не развивать индустриальную базу? Одна изолированная планета с почти полностью выработанными ресурсами не способна вместить все стадии технологических циклов. Но ведь что-то мы сделать можем! Или так и будем лежать в капсулах, ожидая, что обрушится раньше – сети или системы жизнеобеспечения?
Партия реалистов громче всех кричала о страшном преступлении, которым являлось уничтожение маяков, и о том, сколь разрушительны будут последствия. Джеффер, некогда директор местного офиса межзвездной корпорации и признанный агент правительства Новотерры, оказался отрезан от своих людей, своего долга, своего мира. Поистине страшный удар. Но один лишь факт, что вселенная варвара сузилась до Аканы, не сделал его аканийцем. И не заставил отступить от политики, которую вот уже не первый век пытались навязать планете извне.
До неожиданно обрушившейся на них изоляции основным и, пожалуй, единственным успешным аргументом реалистов была экология. Все, кажется, соглашались, что Акану нужно терраформировать. Все готовы были поддерживать этот проект… за чей-нибудь еще счет. После того как удалось получить пригодную к дыханию атмосферу (помимо всего прочего, сократив на порядок число несчастных случаев), население вздохнуло полной грудью. И успокоилось. Вопрос растянулся в бесконечность, став основой унылых споров, благотворительных акций и политических махинаций. И цвело бы это болото, и пахло, и плодились бы в нем по-прежнему инопланетные заговоры, но Кикути Нобору решил, что с него хватит. И уничтожил маяки. Чтобы выяснить, к искреннему удивлению изоляционистов, традиционалистов и прочих консерваторов, сколь многое на самом деле импортировали надменные лидеры в производстве софта.
Акану не ждал голод, ей не угрожал кризис базового жизнеобеспечения. Не в этот раз. Отгремевшая полвека назад война ангелов и сопровождавшая ее блокада преподали на сей счет весьма наглядные уроки. Пищевой и легкопромышленный комплексы на планете были достаточны для более чем скромных потребностей населения. Но вот «сложные» и «тяжелые» технологии…
Нет, многое аканийцы создавали сами. Многое, что было для них столь важно, нигде больше в метрополии не производилось и не использовалось. Но ведь не все. Выпадет одна кажущаяся совершенно пустяковой деталь – и конечный продукт недостижим. Недостанет экзотического, составлявшего ничтожную долю импорта материала – и сложнейший синтетический цикл рассыпается буквально на глазах. А старые запасы заканчиваются.
Тимур, до того как начал разбираться в происходящем, и не представлял себе, сколь многое скрывается за обтекаемым термином «производство». Прежде чем руки дойдут до собственно сборки, сначала нужно разработать, усовершенствовать и протестировать концепцию. Потом найти, добыть, переработать и доставить материалы. После чего начинались бесчисленные стадии создания и выращивания компонентов. Их калибровка. Их настройка. Их синтез. И на каждом этапе требуется не только соответствующее оборудование, но и рабочая сила – обученная, компетентная и не одно десятилетие формировавшаяся под влиянием именно этой задачи.
А все кажущиеся невидимыми сложнейшие схемы, вживленные в одежду, в стены, в тела людей? Все детали, которые невозможно получить без огромных орбитальных комплексов, без уникальных биоресурсов, без многоступенчатых, охватывающих дюжины планет производственных циклов? Их больше неоткуда было взять.
Вот тут-то партия реальности увидела прямое подтверждение своей ниспосланной свыше несомненной правоты. И влезла, в лице Джеффера, в совет, пытаясь провести политику, которую все остальные восприняли как особо изощренную и трусливую форму самоубийства.
Оставить виртуальность, обратив энергию на обустройство планеты? Согласиться с тем, что рано или поздно Паутина рухнет, и прекратить тратить ресурсы на продление ее агонии?
– Приемлемые потери? Приемлемые? – взвилась со своего места советник, представлявшая интересы сословия пользователей. На Сакамото Йоко всегда можно было положиться, если требовалось сказать вслух то, о чем все остальные дипломатично молчат. У женщины настолько явно отсутствовало чувство такта, что ей прощали выходки, любому другому стоившие бы недельного бана. – Ваш так называемый «план» под прикрытием красивых слов и экономических схем означает расчетливое принесение в жертву всех, кто не сможет жить вне Паутины. А уже все сословие сетевиков и часть пользователей просто физически не способны существовать вне капсул…
Вновь заговорил Джеффер – красиво, убедительно, страстно. Старательно обходя гигантский подводный камень, будораживший межзвездную политику едва ли не со дня колонизации Аканы.
Тимур чуть повернул голову, разглядывая чистый профиль Ари. Представитель ками был безмятежен, будто блистающий красноречием оратор не призывал, по сути, к геноциду ему подобных. В голове не укладывалось, не могло уложиться, что вещающий напротив голубоглазый человек просто не видит в этом «искусственном интеллекте» равное себе, обладающее разумом и волей сознание.
Два десятилетия на Акане. Принятие обычаев и уклада жизни. Падение маяков.
И по-прежнему Джеффер может войти в Паутину, явиться на специально созданный для встреч тайного совета остров, поприветствовать виртуальные аватары своих коллег. Он кланялся посланнице полностью зависимых от Паутины сетевиков, он пожимал руку Ватари Богдану, чья искалеченная войной жена вот уже полвека могла полноценно жить лишь в сети. И, глядя в дымчато-синие глаза ками, убежденно говорил об уничтожении целой цивилизации для того, чтобы сохранить горстку, жалкую долю от истинного населения Аканы.
– …всегда знала, что метрополия – сборище лицемерных рабовладельцев, построенное на эксплуатации созданий искусственного интеллекта! Но массовые убийства? Тот самый грех, что стал причиной и основанием Законов Падения? Вы позволяете двойному стандарту завести вас слишком далеко. Даже для варвара!
Тимур прикрыл глаза. И снова те же, и снова о том же. «Варвар». До близкого знакомства с Венту Джеффером он просто не понимал всей глубины этого оскорбления. Вообще не считал оскорблением, если на то пошло. Как, скажите на милость, искать совместный путь, когда различия пролегают столь глубоко, столь неискоренимо?
– Так предложите же другой вариант, – вспыхнул под их взглядами чужеземец. – Шок, вызванный обрывом всех внешних коммуникаций, был слишком велик. Попытки залатать дыры только усугубляют ситуацию. Паутина будет деградировать, теряя один слой за другим, пока наконец не случится каскад. Ее обитатели погибнут в любом случае. Предложите действия. Предложите любые шаги, которые смогут их спасти. Предложите хоть что-нибудь. Или это правительство только и может, что бросаться обвинениями и заламывать руки?
– Работы по оптимизации информационных потоков и сетей ведутся не прекращаясь. И я по-прежнему считаю, что нам следует уделить больше внимания исследованию явления критической величины, – заявил, глядя мимо собеседника, князь Вишневого союза.
Сакураги Тайти, владыка союза Сакураги и глава наиболее влиятельного на сегодняшний день клана планеты, мог себе позволить подобное пренебрежение. Высокий харизматичный красавец отточенным жестом отодвинул прочь не устраивающие его данные. Довольно смуглая по меркам Аканы кожа владыки контрастировала с белыми прядями. Как у многих творцов старшего поколения, единственным намеком на его возраст были спускавшиеся почти до колен снежно-седые волосы. Доверять юному облику не стоило. Тай Сакураги сражался в отгремевшей полвека назад войне, и враги одарили его прозвищем Гинтарас. Поначалу в насмешку – так самого Тимура, пытаясь высмеять, называли Железным, – но вишневый владыка взял полупрезрительную кличку и превратил ее в официальный титул. Сегодня никого не тянуло потешаться над Кохаку, Янтарным князем союза Сакураги.
Джеффер уставился на предводителя старших кланов, будто тот обновил аватару, отрастив себе ангельские крылья.
– Эти сказки? Вы всерьез собираетесь тратить время и ресурсы на сетевые легенды?
Сакураги, считавший себя теперь, после гибели династии Кикути, едва ли не духовным лидером планеты, счел спор с близоруким варваром ниже своего достоинства. Вместо него заговорила госпожа Хана, представляющая гильдии:
– То, что вы отказываетесь верить в явление, не делает его несуществующим, Венту. Некая критическая точка, после которой информационный узел переходит на новый уровень и может функционировать даже при отсутствии материальных носителей, существует. Более того, доказано, что программы такого уровня не только не зависят от манипуляций в реальном мире, но и сами способны оказывать влияние на физический план бытия. – Хана чуть улыбнулась. И не посмотрела в сторону Ари. – Мы, безусловно, продолжим исследовать это явление. И продолжим попытки воссоздать его. Хотя бы в базовых узлах. Но в одном советник Джеффер прав: рассчитывать на достижение критической величины означает поставить все на чудо. Такой роскоши мы себе позволить не можем.
Сребровласая и несгибаемая, она говорила короткими вескими фразами. На последних словах голос приобрел твердость приказа. Госпожа советник подчеркнуто обращалась к чужеземцу, однако ни у кого не осталось сомнений: если Кохаку не внемлет предупреждению, проблемы начнутся именно у него. Причем со стороны его же собственной партии. Хана могла сколько угодно считаться революционеркой, феминисткой, борцом за равенство и одним из организаторов свержения Кикути, однако родилась она творцом влиятельного и старинного клана. Высокородная госпожа давным-давно покинула семью, однако продолжала пользоваться преимуществами высокого происхождения.
До сих пор молчавший мужчина прочистил горло… и плечи споривших этак ненавязчиво укутала тишина.
Асано Акира на первый взгляд не производил столь уж сильного впечатления. Да и на второй тоже. Сравнительно молодой самурай, советник Асано не отличался статью и ростом, был легок в кости, экономен в движениях. Линии его лица казались скорее породистыми, нежели элегантными.
Единственной действительно яркой, запоминающейся чертой были фамильные брови. Черные, острые, вразлет. Чудилось в них что-то неуловимо рысье. Брови взмывали к вискам, полностью меняя лицо. Женщине они подарили бы яркую, ни на что не похожую красоту, резким же чертам мужчины придавали тревожащее, отчетливо злодейское выражение.
Когда Акира из славного рода Асано начинал говорить, к нему прислушивались. Для человека, которого окончательно и бесповоротно хоронили шесть раз (причем на последнюю такую церемонию покойный умудрился организовать продажу билетов), благородный Акира обладал на диво живым, почти осязаемо давящим авторитетом.
– Думаю, все согласятся, что так называемый «план» советника Джеффера не стоит времени, которое мы на него потратили. Однако некоторые разумные идеи тут все-таки есть. Предлагаю рассмотреть и проголосовать за принятие пунктов шесть-два, шесть-три, шесть-восемь, а также всего седьмого подраздела полностью. Кроме того, рекомендую принять к исполнению тринадцатый и четырнадцатый подразделы – ресурсы действительно нужно откуда-то брать, а эта схема мне лично кажется почти оптимальной. Параграфы об общей экономии также не лишены смысла.
– Протестую против шесть-восемь, – вмешался Тимур, мать которого в свое время хлебнула вот таких вот «оптимизаций». – Заняться системой здравоохранения действительно нужно, но на тотальную реформу нас сейчас не хватит. В том объеме, который здесь предложен, толку от изменений все равно не будет. Только расшатаем систему и разозлим специалистов. И пускать на слом запечатанные на дальней орбите корабли тоже не вижу смысла. Затраченные усилия просто не окупятся. Хотя все мы, конечно, благодарны господину Джефферу за великодушное предложение использовать принадлежащие его корпорации активы.
Тимур церемонно поклонился варвару, будто и не помнил, как тот бушевал более года назад, чуть ли не в лицо бросая обвинения в воровстве. «Приватизация» иномирных «активов», коим случилось оказаться отрезанными от метрополии вместе с Аканой, была одним из первых решений совета. И она едва не закончилась распадом весьма еще неустойчивой коалиции.
Железный Неко принял тогда самое непосредственное участие во взломе «охраняющих торговый караван легких фрегатов». И на своей шкуре оценил новотерранский подход к «стандартным мерам корпоративной безопасности». Сложившаяся на планете ситуация, конечно, требовала жертв. Но нежданно угодившим в руки боевым флотом господин Канеко собирался пожертвовать в предпоследнюю очередь.
Последними в его мысленном списке стояли батареи орбитальной защиты.
– Давайте уж тогда рискнем и попытаемся наладить биокристаллическую промышленность, – вновь поднял Тимур предложение госпожи Сато. – Это съест изрядную долю бюджета, но создаст область для маневра сразу по нескольким направлениям. Не говоря уже о том, что послужит платформой для развития полудюжины независимых отраслей. Вот посмотрите. Антиквариат, конечно, но если старое шахтовое оборудование удастся переориентировать, можно попытаться засеять пещерные сады…
– Перенастройка оборудования под предложенный цикл возможна, – проанализировал Ари. Почти без паузы вывел перед ними схему, а затем и примерную смету. – Одним изменением программного обеспечения обойтись не выйдет, но…
Тимур откинулся в кресле, рассеянно наблюдая, как его коллеги пираньями налетают на злосчастный план, растаскивая на ошметки. Пытаются из отдельных кусочков сложить что-то и вписывающееся в общее направление политики, и удовлетворяющее интересам всех собравшихся. Если бы он не знал Джеффера, то мог бы предположить, что тот специально оглушил всех чудовищностью затеи, чтобы через союзников добиться своих реальных целей.
Был и другой вариант – Асано по каким-то своим причинам решил поддержать партию реалистов. И момент, выбранный им для этого финта ушами, навевал мрачные опасения.
Самый юный из советников оглядел спорящих коллег. Редкостный гадючник, в который занесла его судьба, предстал, после откровений последних дней, в совершенно новом свете. Круглый стол черного дерева, кресла с высокими спинками, панели меню, стилизованные под бумажные свитки. Группа людей в сдержанных деловых костюмах, на фоне которых выделялся лишь официальный китель генерала Танаки, командующего Корпусом, да лишенная знаков отличия военная форма Асано.
С самого начала было решено, что коалиционное правительство (и тайный совет при оном) примет жесткие правила старого этикета. Это должно было создать более открытый, доступный людям образ новых правителей: базовая аватара чиновников – полное достоверное отражение их физических тел. Канеко, пожалуй, был единственным, кто вслух возмутился. На частных форумах появилось множество едких дискуссий о попытках приблизиться к легитимности, копируя внешние атрибуты кланового этикета. Однако общественный консенсус был настолько положительным, что Тимуру пришлось смириться. И каково же было всеобщее удивление, когда свежеиспеченный политик обновил свою аватару… И оказался русоволосым пареньком, на тридцать лет моложе, чем было указано в официальных его документах.
Железный Неко перевел дыхание.
– Госпожа моя, я даю вам слово стать самым образцовым супругом.
По крайней мере, в обозримом будущем. Тимур, еще когда только задумывал эту авантюру, смирился с необходимостью воплотить в себе со всех сторон благородного рыцаря. Он уже прикинул структуру изменений в базовом профиле, скорректировал настройки, начал работу над переориентацией волевых компонентов. Личина «идеального спасителя» сидела на «борце за свободу» весьма криво. Лишь после свадьбы неуютная эта роль встала на место, начала восприниматься более-менее естественно. Справится как-нибудь, он все-таки не доисторический землянин, себя не контролирующий и лишенный тех же базовых медицинских приложений.
Самозваный идеал мужского благородства взглянул из-под падающих на лицо прядей на свою «счастливую супругу».
– В ответ я вынужден просить вас о том же, госпожа. Мы не смеем позволить себе поступки, которые будут истолкованы превратно. Хотя бы в ближайшие несколько лет.
– Господин, супруг мой, – ровным, подозрительно звенящим голосом ответила его жена. – Я принесла вам клятву. Я буду вам верна все отпущенные мне годы.
В воздухе между ними можно было чуть ли не воочию увидеть заглавные буквы обращения на «вы».
– О! – Он оскорбил ее. И напугал. Будь оно все проклято. – Благодарю вас. Это сделает мою работу значительно проще.
Не зная, что еще делать, Тимур глубоко искренне поклонился и отступил назад, позволив двери скользнуть на место. Постоял. А потом с силой ударил кулаком по дверному косяку, в кровь разбив костяшки. И беззвучно взвыл.
Болевой порог в реальном теле был гораздо, гораздо ниже того, что задавал он своим боевым аватарам.
Прекрасное начало, Канеко. Так держать.
Кому тут любой ценой нужно было добиться доверия этой женщины?
Вернувшись в свою комнату, проверил, где сейчас Тайра. Телохранитель и друг Нобору заперся в своих апартаментах – точнее, их виртуальном отражении – и остервенело пытался взять штурмом следующий уровень тренировочной боевой игры. Тимур приготовился вломиться к нему, чтобы, не откладывая в долгий ящик, сразу взяться за защитные системы поместья. Опустился на циновку…
Легкий перезвон висящих под потолком полых бамбуковых палочек. Тимур только успел сообразить, что звук пришел из виртуального отражения комнаты и что кто-то таким образом испрашивает разрешения зайти, как дверь распахнулась. На пороге застыла Кимико – глаза полыхают, волосы черным водопадом вокруг бледного лица.
– Господин, супруг мой. Я тоже хотела бы задать вам несколько вопросов. Во избежание недоразумений!
Застывший посреди попытки встать, Тимур посмотрел на судорожно сцепленные руки женщины.
– Да?
– Вы…
Она глубоко вздохнула. И явно сказала совсем не то, что собиралась:
– Когда вы захотите видеть своего наследника?
– Что?
Поначалу Тимур просто не понял. В конце концов, половина их брачного контракта была посвящена будущему ребенку, его положению в клане Фудзивара и в семье Канеко. Более подробно свои намерения выразить было весьма трудно.
Только… Это будет ребенок Нобору. О чем, разумеется, в контракте не сказано ни слова.
Тимур вспомнил второй глоток во время церемонии. Вспомнил свою растерянность, странное, не успевшее расправить крылья чувство.
Старые семьи помешаны на поддержании фамильных линий. Для Фудзивара О-Кими брак, в первую очередь, должен означать ее обязанность, ее прямой долг продолжить род супруга. Следует ли из этого?..
– Я, признаться, не слишком обеспокоен таким вопросом. Семья Канеко наследует по старшей линии, через детей кузена Коити. Мне лично пока что не довелось создать ничего такого, чему обязательно требовался бы персональный наследник. Полагаю, все будет зависеть от вашей воли, госпожа.
Она дрожала от напряжения, точно готовая порваться струна.
– Поясните, пожалуйста.
– Если когда-нибудь вы захотите второго ребенка, он у вас будет. Если наследник вдруг понадобится мне, я могу просить вас выносить его или хотя бы предоставить образец генетического материала. Маловероятно, но нельзя исключать, что когда-нибудь я попытаюсь вырастить в своем разуме юного ками и с признательностью приму всякую поддержку. В любом случае вопрос этот если и встанет перед нами, то не в ближайшие годы.
Подумав, что же именно она хочет услышать, добавил:
– И, разумеется, ваш старший ребенок останется наследником в строгом соответствии с заключенным нами контрактом.
Она опустила руки. Хотела было сказать что-то. Но нет.
Поклон – благодарность за уделенное время, и Тимур остался один. Тихо затрепетала бамбуком музыка ветра над дверью.
Советник Канеко без сил рухнул на циновку, лишь сейчас заметив, как затекло в неудобной позе все тело.
Он был в равной степени взбудоражен и сбит с толку. Будущее представлялось хаосом неустойчивых вероятностей. Но впервые после прочтения предсмертного послания Нобору он позволил себе верить, что будущее у них все же есть.
Глава 4
Гэнро (примерный перевод: старейшина – государственный деятель) – это название девяти японских государственных деятелей, которые служили в качестве неофициальных советников императора в эпохи Мэйдзи, Тайсе и Сева. Гэнро давали рекомендации императору по всем важнейшим политическим вопросам и относительно состава кабинета министров. Статус этой коллегиальной группы не определялся ни Конституцией, ни законодательством, процедура принятия решений не была институционализирована».
Статья из сводной энциклопедии «Википедия».Старая Терра, Эпоха Взлета.Сеть Интернет, http://ru.wikipedia.org
Википедия. Позор! Найти нормальное определение.
Из комментариев, датированных приблизительно первым десятилетием XXI века
– … таким образом, мы говорим не о прогнозах. И даже не о тенденциях. Деградацию можно отследить уже сейчас, через полтора года после прекращения поставок – а ведь мы не исчерпали еще запасы на складах. Неважно, сколь устойчивы и гибки сети, сколь изощренно программное обеспечение. Паутина зависит от работоспособности «железа». Системы выходят из строя одна за другой, нагрузка на дубли возрастает – и вы не можете и дальше отрицать этот процесс. Ни перед лицом фактов. Ни перед лицом цифр. Вы должны, вы просто обязаны вылезти хоть ненадолго из виртуальности и обратить внимание на то, что технологическая база в буквальном смысле рассыпается под нашими ногами. Господа, я настаиваю. Нет, я требую! План разработан. Он несовершенен. Он минимален, недостаточен, он заточен под одну лишь цель – выживание человеческой расы на планете. Да, цена немыслима. Но подумайте же наконец об альтернативе. И поймите – пришла пора действовать!
Тимур заставил себя не морщиться, в сотый раз выслушивая известные всем присутствующим аргументы. На каждом заседании совета Джеффер с достойным восхищения упорством перечислял все удлиняющийся список аварий и сбоев. Пророчил каскадный обвал цивилизации. И неизменно заканчивал призывом всем вокруг поступить под его, Бенвентуцио Джеффера, единственно спасительное начало.
Если бы советник действительно ставил на первое место решение вполне реальных проблем, а не пытался использовать их для достижения сомнительных своих целей, он никогда не представил бы так называемый «план» лично. Выбрал бы союзника, позволил другим высказать свои местами даже разумные идеи, принял неизбежные компромиссы. Призывы же покинуть истинную Акану и заняться наконец реальностью в устах варвара метрополии…
Реакция была почти инстинктивна. «Лучше умереть с честью».
Тимур вызвал перед собой злополучный план и попытался понять, что из предложенного действительно можно принять к исполнению. С точки зрения практичности было несколько здравых идей. Но в целом…
Когда после падения маяков враждующие фракции Аканы попытались сформировать коалиционное правительство, никто еще не успел оправиться от боли, вызванной потерей части сетевой периферии. Возможно, даже самые хладнокровные рептилии от политики были тогда слегка… неадекватны. Они почти с облегчением позволили традиционно ни во что не вмешивающимся ками навести порядок. И молча проглотили идею дать если не власть, то хотя бы возможность быть услышанным всем слоям раздираемого противоречиями общества. Замечательно тогда вышло: дети десять лет самозабвенно играли в войнушку. Поразбивали друг другу носы, поломали игрушки, расколотили любимую песочницу. И только-только успели испугаться, как пришел дядя Ари и сказал: «Ребята. Давайте жить дружно».
Мерой всеобщего шока стало то, что простая эта идея оказалась во многом воплощена в жизнь.
Достойное достижение.
Только вот кто бы объяснил, как эти неглупые в принципе люди решили назвать Джеффера представителем варварских анклавов? То есть понятно, что полтора года назад новотерранец пользовался куда более серьезной поддержкой, и именно действия варвара в совете позволили влияние его ненавязчиво так подорвать. Но должны же и у политического лицемерия быть какие-то пределы.
Антропократия как концепция слишком плотно ассоциировалась с интересами союза вполне конкретных государств метрополии. Джеффер же с его новотерранским фанатизмом, с его личными качествами и проводимой им политикой был воплощением идеала «человечество превыше всего». Ему просто не верили. Совсем.
Тимур в принципе с самого начала готов был представлять интересы славянской диаспоры. Но когда к нему стали обращаться и другие этнические анклавы, советник Канеко (если не удавалось свалить каждую конкретную задачу на подвернувшегося под руку исполнителя) вынужден был выносить и их вопросы на рассмотрение совета. Когда же в почтовый ящик Тимура начали поступать апелляции от коренных нихонских общин, стало ясно, что ситуация выходит из-под контроля.
Рьяный защитник прав человечества Джеффер тем временем решал глобальные проблемы глобальных катастроф:
– … Да, я знаю, что Акана сама по себе не способна производить все, что необходимо для поддержания привычного нам уровня цивилизации. Что же теперь вообще не развивать индустриальную базу? Одна изолированная планета с почти полностью выработанными ресурсами не способна вместить все стадии технологических циклов. Но ведь что-то мы сделать можем! Или так и будем лежать в капсулах, ожидая, что обрушится раньше – сети или системы жизнеобеспечения?
Партия реалистов громче всех кричала о страшном преступлении, которым являлось уничтожение маяков, и о том, сколь разрушительны будут последствия. Джеффер, некогда директор местного офиса межзвездной корпорации и признанный агент правительства Новотерры, оказался отрезан от своих людей, своего долга, своего мира. Поистине страшный удар. Но один лишь факт, что вселенная варвара сузилась до Аканы, не сделал его аканийцем. И не заставил отступить от политики, которую вот уже не первый век пытались навязать планете извне.
До неожиданно обрушившейся на них изоляции основным и, пожалуй, единственным успешным аргументом реалистов была экология. Все, кажется, соглашались, что Акану нужно терраформировать. Все готовы были поддерживать этот проект… за чей-нибудь еще счет. После того как удалось получить пригодную к дыханию атмосферу (помимо всего прочего, сократив на порядок число несчастных случаев), население вздохнуло полной грудью. И успокоилось. Вопрос растянулся в бесконечность, став основой унылых споров, благотворительных акций и политических махинаций. И цвело бы это болото, и пахло, и плодились бы в нем по-прежнему инопланетные заговоры, но Кикути Нобору решил, что с него хватит. И уничтожил маяки. Чтобы выяснить, к искреннему удивлению изоляционистов, традиционалистов и прочих консерваторов, сколь многое на самом деле импортировали надменные лидеры в производстве софта.
Акану не ждал голод, ей не угрожал кризис базового жизнеобеспечения. Не в этот раз. Отгремевшая полвека назад война ангелов и сопровождавшая ее блокада преподали на сей счет весьма наглядные уроки. Пищевой и легкопромышленный комплексы на планете были достаточны для более чем скромных потребностей населения. Но вот «сложные» и «тяжелые» технологии…
Нет, многое аканийцы создавали сами. Многое, что было для них столь важно, нигде больше в метрополии не производилось и не использовалось. Но ведь не все. Выпадет одна кажущаяся совершенно пустяковой деталь – и конечный продукт недостижим. Недостанет экзотического, составлявшего ничтожную долю импорта материала – и сложнейший синтетический цикл рассыпается буквально на глазах. А старые запасы заканчиваются.
Тимур, до того как начал разбираться в происходящем, и не представлял себе, сколь многое скрывается за обтекаемым термином «производство». Прежде чем руки дойдут до собственно сборки, сначала нужно разработать, усовершенствовать и протестировать концепцию. Потом найти, добыть, переработать и доставить материалы. После чего начинались бесчисленные стадии создания и выращивания компонентов. Их калибровка. Их настройка. Их синтез. И на каждом этапе требуется не только соответствующее оборудование, но и рабочая сила – обученная, компетентная и не одно десятилетие формировавшаяся под влиянием именно этой задачи.
А все кажущиеся невидимыми сложнейшие схемы, вживленные в одежду, в стены, в тела людей? Все детали, которые невозможно получить без огромных орбитальных комплексов, без уникальных биоресурсов, без многоступенчатых, охватывающих дюжины планет производственных циклов? Их больше неоткуда было взять.
Вот тут-то партия реальности увидела прямое подтверждение своей ниспосланной свыше несомненной правоты. И влезла, в лице Джеффера, в совет, пытаясь провести политику, которую все остальные восприняли как особо изощренную и трусливую форму самоубийства.
Оставить виртуальность, обратив энергию на обустройство планеты? Согласиться с тем, что рано или поздно Паутина рухнет, и прекратить тратить ресурсы на продление ее агонии?
– Приемлемые потери? Приемлемые? – взвилась со своего места советник, представлявшая интересы сословия пользователей. На Сакамото Йоко всегда можно было положиться, если требовалось сказать вслух то, о чем все остальные дипломатично молчат. У женщины настолько явно отсутствовало чувство такта, что ей прощали выходки, любому другому стоившие бы недельного бана. – Ваш так называемый «план» под прикрытием красивых слов и экономических схем означает расчетливое принесение в жертву всех, кто не сможет жить вне Паутины. А уже все сословие сетевиков и часть пользователей просто физически не способны существовать вне капсул…
Вновь заговорил Джеффер – красиво, убедительно, страстно. Старательно обходя гигантский подводный камень, будораживший межзвездную политику едва ли не со дня колонизации Аканы.
Тимур чуть повернул голову, разглядывая чистый профиль Ари. Представитель ками был безмятежен, будто блистающий красноречием оратор не призывал, по сути, к геноциду ему подобных. В голове не укладывалось, не могло уложиться, что вещающий напротив голубоглазый человек просто не видит в этом «искусственном интеллекте» равное себе, обладающее разумом и волей сознание.
Два десятилетия на Акане. Принятие обычаев и уклада жизни. Падение маяков.
И по-прежнему Джеффер может войти в Паутину, явиться на специально созданный для встреч тайного совета остров, поприветствовать виртуальные аватары своих коллег. Он кланялся посланнице полностью зависимых от Паутины сетевиков, он пожимал руку Ватари Богдану, чья искалеченная войной жена вот уже полвека могла полноценно жить лишь в сети. И, глядя в дымчато-синие глаза ками, убежденно говорил об уничтожении целой цивилизации для того, чтобы сохранить горстку, жалкую долю от истинного населения Аканы.
– …всегда знала, что метрополия – сборище лицемерных рабовладельцев, построенное на эксплуатации созданий искусственного интеллекта! Но массовые убийства? Тот самый грех, что стал причиной и основанием Законов Падения? Вы позволяете двойному стандарту завести вас слишком далеко. Даже для варвара!
Тимур прикрыл глаза. И снова те же, и снова о том же. «Варвар». До близкого знакомства с Венту Джеффером он просто не понимал всей глубины этого оскорбления. Вообще не считал оскорблением, если на то пошло. Как, скажите на милость, искать совместный путь, когда различия пролегают столь глубоко, столь неискоренимо?
– Так предложите же другой вариант, – вспыхнул под их взглядами чужеземец. – Шок, вызванный обрывом всех внешних коммуникаций, был слишком велик. Попытки залатать дыры только усугубляют ситуацию. Паутина будет деградировать, теряя один слой за другим, пока наконец не случится каскад. Ее обитатели погибнут в любом случае. Предложите действия. Предложите любые шаги, которые смогут их спасти. Предложите хоть что-нибудь. Или это правительство только и может, что бросаться обвинениями и заламывать руки?
– Работы по оптимизации информационных потоков и сетей ведутся не прекращаясь. И я по-прежнему считаю, что нам следует уделить больше внимания исследованию явления критической величины, – заявил, глядя мимо собеседника, князь Вишневого союза.
Сакураги Тайти, владыка союза Сакураги и глава наиболее влиятельного на сегодняшний день клана планеты, мог себе позволить подобное пренебрежение. Высокий харизматичный красавец отточенным жестом отодвинул прочь не устраивающие его данные. Довольно смуглая по меркам Аканы кожа владыки контрастировала с белыми прядями. Как у многих творцов старшего поколения, единственным намеком на его возраст были спускавшиеся почти до колен снежно-седые волосы. Доверять юному облику не стоило. Тай Сакураги сражался в отгремевшей полвека назад войне, и враги одарили его прозвищем Гинтарас. Поначалу в насмешку – так самого Тимура, пытаясь высмеять, называли Железным, – но вишневый владыка взял полупрезрительную кличку и превратил ее в официальный титул. Сегодня никого не тянуло потешаться над Кохаку, Янтарным князем союза Сакураги.
Джеффер уставился на предводителя старших кланов, будто тот обновил аватару, отрастив себе ангельские крылья.
– Эти сказки? Вы всерьез собираетесь тратить время и ресурсы на сетевые легенды?
Сакураги, считавший себя теперь, после гибели династии Кикути, едва ли не духовным лидером планеты, счел спор с близоруким варваром ниже своего достоинства. Вместо него заговорила госпожа Хана, представляющая гильдии:
– То, что вы отказываетесь верить в явление, не делает его несуществующим, Венту. Некая критическая точка, после которой информационный узел переходит на новый уровень и может функционировать даже при отсутствии материальных носителей, существует. Более того, доказано, что программы такого уровня не только не зависят от манипуляций в реальном мире, но и сами способны оказывать влияние на физический план бытия. – Хана чуть улыбнулась. И не посмотрела в сторону Ари. – Мы, безусловно, продолжим исследовать это явление. И продолжим попытки воссоздать его. Хотя бы в базовых узлах. Но в одном советник Джеффер прав: рассчитывать на достижение критической величины означает поставить все на чудо. Такой роскоши мы себе позволить не можем.
Сребровласая и несгибаемая, она говорила короткими вескими фразами. На последних словах голос приобрел твердость приказа. Госпожа советник подчеркнуто обращалась к чужеземцу, однако ни у кого не осталось сомнений: если Кохаку не внемлет предупреждению, проблемы начнутся именно у него. Причем со стороны его же собственной партии. Хана могла сколько угодно считаться революционеркой, феминисткой, борцом за равенство и одним из организаторов свержения Кикути, однако родилась она творцом влиятельного и старинного клана. Высокородная госпожа давным-давно покинула семью, однако продолжала пользоваться преимуществами высокого происхождения.
До сих пор молчавший мужчина прочистил горло… и плечи споривших этак ненавязчиво укутала тишина.
Асано Акира на первый взгляд не производил столь уж сильного впечатления. Да и на второй тоже. Сравнительно молодой самурай, советник Асано не отличался статью и ростом, был легок в кости, экономен в движениях. Линии его лица казались скорее породистыми, нежели элегантными.
Единственной действительно яркой, запоминающейся чертой были фамильные брови. Черные, острые, вразлет. Чудилось в них что-то неуловимо рысье. Брови взмывали к вискам, полностью меняя лицо. Женщине они подарили бы яркую, ни на что не похожую красоту, резким же чертам мужчины придавали тревожащее, отчетливо злодейское выражение.
Когда Акира из славного рода Асано начинал говорить, к нему прислушивались. Для человека, которого окончательно и бесповоротно хоронили шесть раз (причем на последнюю такую церемонию покойный умудрился организовать продажу билетов), благородный Акира обладал на диво живым, почти осязаемо давящим авторитетом.
– Думаю, все согласятся, что так называемый «план» советника Джеффера не стоит времени, которое мы на него потратили. Однако некоторые разумные идеи тут все-таки есть. Предлагаю рассмотреть и проголосовать за принятие пунктов шесть-два, шесть-три, шесть-восемь, а также всего седьмого подраздела полностью. Кроме того, рекомендую принять к исполнению тринадцатый и четырнадцатый подразделы – ресурсы действительно нужно откуда-то брать, а эта схема мне лично кажется почти оптимальной. Параграфы об общей экономии также не лишены смысла.
– Протестую против шесть-восемь, – вмешался Тимур, мать которого в свое время хлебнула вот таких вот «оптимизаций». – Заняться системой здравоохранения действительно нужно, но на тотальную реформу нас сейчас не хватит. В том объеме, который здесь предложен, толку от изменений все равно не будет. Только расшатаем систему и разозлим специалистов. И пускать на слом запечатанные на дальней орбите корабли тоже не вижу смысла. Затраченные усилия просто не окупятся. Хотя все мы, конечно, благодарны господину Джефферу за великодушное предложение использовать принадлежащие его корпорации активы.
Тимур церемонно поклонился варвару, будто и не помнил, как тот бушевал более года назад, чуть ли не в лицо бросая обвинения в воровстве. «Приватизация» иномирных «активов», коим случилось оказаться отрезанными от метрополии вместе с Аканой, была одним из первых решений совета. И она едва не закончилась распадом весьма еще неустойчивой коалиции.
Железный Неко принял тогда самое непосредственное участие во взломе «охраняющих торговый караван легких фрегатов». И на своей шкуре оценил новотерранский подход к «стандартным мерам корпоративной безопасности». Сложившаяся на планете ситуация, конечно, требовала жертв. Но нежданно угодившим в руки боевым флотом господин Канеко собирался пожертвовать в предпоследнюю очередь.
Последними в его мысленном списке стояли батареи орбитальной защиты.
– Давайте уж тогда рискнем и попытаемся наладить биокристаллическую промышленность, – вновь поднял Тимур предложение госпожи Сато. – Это съест изрядную долю бюджета, но создаст область для маневра сразу по нескольким направлениям. Не говоря уже о том, что послужит платформой для развития полудюжины независимых отраслей. Вот посмотрите. Антиквариат, конечно, но если старое шахтовое оборудование удастся переориентировать, можно попытаться засеять пещерные сады…
– Перенастройка оборудования под предложенный цикл возможна, – проанализировал Ари. Почти без паузы вывел перед ними схему, а затем и примерную смету. – Одним изменением программного обеспечения обойтись не выйдет, но…
Тимур откинулся в кресле, рассеянно наблюдая, как его коллеги пираньями налетают на злосчастный план, растаскивая на ошметки. Пытаются из отдельных кусочков сложить что-то и вписывающееся в общее направление политики, и удовлетворяющее интересам всех собравшихся. Если бы он не знал Джеффера, то мог бы предположить, что тот специально оглушил всех чудовищностью затеи, чтобы через союзников добиться своих реальных целей.
Был и другой вариант – Асано по каким-то своим причинам решил поддержать партию реалистов. И момент, выбранный им для этого финта ушами, навевал мрачные опасения.
Самый юный из советников оглядел спорящих коллег. Редкостный гадючник, в который занесла его судьба, предстал, после откровений последних дней, в совершенно новом свете. Круглый стол черного дерева, кресла с высокими спинками, панели меню, стилизованные под бумажные свитки. Группа людей в сдержанных деловых костюмах, на фоне которых выделялся лишь официальный китель генерала Танаки, командующего Корпусом, да лишенная знаков отличия военная форма Асано.
С самого начала было решено, что коалиционное правительство (и тайный совет при оном) примет жесткие правила старого этикета. Это должно было создать более открытый, доступный людям образ новых правителей: базовая аватара чиновников – полное достоверное отражение их физических тел. Канеко, пожалуй, был единственным, кто вслух возмутился. На частных форумах появилось множество едких дискуссий о попытках приблизиться к легитимности, копируя внешние атрибуты кланового этикета. Однако общественный консенсус был настолько положительным, что Тимуру пришлось смириться. И каково же было всеобщее удивление, когда свежеиспеченный политик обновил свою аватару… И оказался русоволосым пареньком, на тридцать лет моложе, чем было указано в официальных его документах.