Пассос Джон Дос. 1919

   - Знаешь, отчего это у меня, Пол? Я беременна.
   Пол вздохнул со свистом.
   - Так... Это не входило в мои планы. Какой я, по правде говоря, негодяй, что не женился на тебе раньше... Мы поженимся немедленно. Я выясню, каким образом можно получить разрешение на брак, находясь на военной службе. Ничего, все в порядке, Эвелин... Но это здорово меняет мои планы.
   Они добрались до противоположного берега и пошли через Конфлан к железнодорожной станции, чтобы сесть на парижский поезд. Пол казался озабоченным.
   - А ты думаешь, мои планы от этого не меняются? - сказала Эвелин. - Это все равно что переплывать Ниагару в бочке, понимаешь?
   - Эвелин, - серьезно, со слезами на глазах сказал Пол, - чем мне искупить мою вину?.. Честное слово, я сделаю все, что в моих силах. Поезд со свистом и грохотом подкатил к перрону. Они были так поглощены своими мыслями, что чуть не пропустили его. Они сели в вагон третьего класса и сидели, молча, выпрямившись, друг против друга, касаясь друг друга коленями, глядя в окно на парижские предместья и не видя их, ни слова не говоря. Эвелин сказала сдавленным голосом:
   - Мне хочется иметь малыша, Пол, придется нам пройти через все.
   Пол кивнул. Больше она его лица не видела. Поезд вошел в туннель.
   НОВОСТИ ДНЯ XXXIV
   СОКРАЩЕНИЕ МИРОВОЙ ДОБЫЧИ ПЛАТИНЫ
   IL SERAIT CRIMINEL DE NEGLIGER LES
   INTERETS FRANCAIS DANS LES BALKANS
   [Было бы преступно пренебрегать французскими
   интересами на Балканах (франц.)]
   САМОУБИЙСТВО В ТЮРЬМЕ
   котировка "Юнайтед стар сторс", составляющая в этом месяце 167 долларов на акцию, равняется 501 доллару за акцию старого товарного фонда, в результате чего нынешние акционеры получают 27% за акцию, приобретенную ранее. Как в мирное время, так и в военное акции Компании не упали в цене и даже увеличили дивиденды
   ШЕСТЕРО ЗАДЕРЖАНЫ НА ЧЕРДАКЕ
   Как вы их удержите на ферме
   После путешествия в Париж
   Если Уолл-стрит был заинтересован в мирном договоре - иными словами, если американские деловые круги по праву интересовались, в какой степени мы вовлечены в дела, не имеющие к нам никакого касательства, то с какой стати они занимались подкупом всех болтунов и аферистов, образующих свиту мистера Вильсона в Париже?
   СОЮЗНИКИ ПРИЗЫВАЮТ ВЕНГЕРСКИЙ НАРОД СВЕРГНУТЬ ПРАВИТЕЛЬСТВО БЕЛЫ КУНА
   ТАЙНА СИНЕЙ БОРОДЫ - ИСЧЕЗНОВЕНИЕ 11 ЖЕНЩИН
   ENFIN LA FRANCE ACHETE LES STOCKS AMERICAINS
   [Наконец Франция покупает американские склады (франц.)]
   Как вы их прогоните с Бродвея
   Где джаз-банда гром
   Вечный содом
   весь день бульвары являли собой необычное зрелище. Террасы почти всех кафе были пусты, столы и стулья были убраны с них. В некоторые кафе посетителей впускали поодиночке, и их обслуживали официанты, оставшиеся верными своему долгу, но снявшие тем не менее передники
   ПАРИЖ КРИТИКУЕТ ТРЕБОВАНИЯ ГЕДЖАСА (*78)
   дабы не обнаружить преждевременно своих симпатий, решено расформировать для вида несколько частей; на самом же деле эти части в полном составе передаются в распоряжение Колчака
   ИРМ ЗАМЫШЛЯЛИ УБИТЬ ВИЛЬСОНА
   Найдено 10.000 мешков гнилого лука
   НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ - БОГАТЫЙ ГРАЖДАНИН
   РАЗБИЛСЯ НАСМЕРТЬ, УПАВ С ЛЕСТНИЦЫ
   туман скрыл канонерку вскоре после того, как она отвалила от пристани, но Президент продолжал улыбаться и махать шляпой, в то время как канонерка приближалась к "Георгу Вашингтону"
   ПАДЕНИЕ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ НЕИЗБЕЖНО
   ДОМ МОРГАНОВ
   "Я предаю дух мой в руки моего Спасителя, - писал Джон Пирпонт Морган в своем завещании, - в полной уверенности, что, очистив и омыв его в своей драгоценнейшей крови, он вознесет его безгрешным к престолу моего небесного отца, и я завещаю моим детям всеми средствами и ценой любых личных жертв хранить и защищать святое учение об искуплении грехов пролитою за нас кровью Иисуса Христа, и только ею",
   и в руки Дома Морганов, представленного его сыном, он передал, умирая в Риме в 1912-м,
   контроль над моргановскими предприятиями в Нью-Йорке, Париже и Лондоне, четыре национальных банка, три треста, три страховых общества, десять железных дорог, три трамвайные компании, одно общество скорых поездов, Международное торговое пароходство;
   власть, основанную на принципе взаимной поддержки переплетающихся директоратов, над восемнадцатью другими железными дорогами, Стальной корпорацией США, Всеобщей компанией электричества, Американской телеграфной и телефонной компанией, пятью основными отраслями промышленности;
   сплетенные провода комбинации Морган-Стилмен-Бейкер, как висячий мост, поддерживали кредит, тринадцать процентов банковских ресурсов мира.
   Первым Морганом, создавшим трест, был Джозеф Морган, владелец гостиницы в Хартфорде, Коннектикут. Он основал несколько линий почтовых карет и скупил акции страхового общества "Этна" в момент паники, вызванной в тридцатых годах одним из больших нью-йоркских пожаров;
   сын его, Джуниус, пошел по его стопам, занявшись сперва мануфактурой, а потом войдя в компанию с Джорджем Пибоди, банкиром из Массачусетса, который создал в Лондоне гигантское страховое и торговое предприятие и стал другом королевы Виктории;
   Джуниус женился на дочери Джона Пирпонта, бостонского проповедника, поэта, эксцентрика и аболициониста, и старший сын их,
   Джон Пирпонт Морган, получивший воспитание в Англии, учившийся в Вене, выказавший недюжинные математические способности в Геттингенском университете, прибыл в Нью-Йорк, чтобы сделать себе состояние, - щуплый, угрюмый юноша лет двадцати, он как раз подоспел к панике 57-го года (война и паники на фондовой бирже, банкротства, военные займы - благоприятная погода для Дома Морганов).
   Когда под фортом Самтером (*79) загрохотали пушки, молодой Морган заработал немалые деньги на перепродаже североамериканской армии бракованных карабинов и впервые дал себя почувствовать на фондовой бирже в деловом центре Нью-Йорка; золото приносило гораздо больше прибыли, чем ружья. Гражданская война перестала его интересовать.
   Во время франко-прусской войны Джуниус Морган выпустил большой заем для французского правительства, находившегося в Туре. Одновременно молодой Морган боролся с Джеем Куком (*80) и немецко-еврейскими банкирами во Франкфурте из-за консолидирования американского военного долга (он терпеть не мог немцев и евреев).
   Паника 75-го года разорила Джея Кука и сделала Дж.Пирпонта Моргана главным крупье Уолл-стрита, он вошел в компанию с филадельфийскими Дрекселями и выстроил Дом Дрекселя, в котором он тридцать лет сидел в своем застекленном кабинете за письменным столом, краснолицый и наглый, куря длинные черные сигары, или, когда намечались крупные дела, раскладывал пасьянс "отшельник во внутренних покоях", он славился своим немногословием: "да" или "нет", и своей манерой внезапно обрушиваться на посетителя, и своим характерным жестом, означавшим: "А что с этого буду иметь я?"
   В 77-м Джуниус Морган ушел на покой, Дж.Пирпонт заставил выбрать себя членом совета директоров Нью-Йоркской центральной железной дороги и спустил на воду первый "Корсар". Он любил кататься на яхте и чтобы хорошенькие актрисы называли его "командор".
   Он основал родильный приют на площади Стайвесанта и обожал ходить в церковь св.Георгия и в одиночестве петь там гимны в послеобеденной тишине.
   Во время паники 93-го года Морган не без значительной выгоды для себя спас Казначейство Соединенных Штатов, золото иссякло, страна была разорена, фермеры вопили, требуя серебряного стандарта, Гровер Кливленд и весь его кабинет ходили взад и вперед по голубому залу Белого дома и не могли прийти ни к какому решению. В конгрессе произносились речи, а тем временем в отделениях Казначейства таял золотой запас, бедняки умирали голодной смертью, армия недовольных двигалась на Вашингтон; долгое время Гровер Кливленд не мог заставить себя пригласить на совещание представителей уолл-стритских толстосумов; Морган сидел в своих апартаментах, в "Арлингтоне", курил сигары и спокойно раскладывал "отшельника", пока наконец президент не прислал за ним; у него уже был готов план, как остановить золотое кровоизлияние.
   После этого все, что Морган говорил, становилось законом; когда Карнеги распродал свои предприятия, он основал "Стальной трест".
   Дж.Пирпонт Морган был раздражительным человеком с бычьей шеей, маленькими черными глазами, как у сороки, и бородавкой на носу, он позволял своим компаньонам разрабатывать до седьмого пота все мелочи банковской рутины, а сам сидел в своем кабинете, куря черные сигары; когда нужно было что-нибудь решить, он говорил "да" или "нет" либо просто поворачивался спиной и садился за свой пасьянс.
   Каждое рождество его библиотекарь читал ему "Рождественскую песнь" Диккенса по оригинальной рукописи.
   Он обожал канареек и китайских мопсов и любил катать на яхте хорошеньких актрис. Каждый новый "Корсар" был лучше предыдущего.
   На обеде у короля Эдуарда он сидел по правую руку его величества, он обедал с кайзером с глазу на глаз; он любил беседовать с кардиналами или с папой и не пропустил ни одного съезда епископов англиканской церкви; Рим был его любимым городом.
   Он любил изысканную кухню, и старые вина, и хорошеньких женщин, и парусный спорт, он любил осматривать свои коллекции, выбрать наудачу какую-нибудь осыпанную драгоценными камнями табакерку и уставиться на нее своими сорочьими глазами.
   Он собрал коллекцию автографов французских правителей, у него были стеклянные шкафы, полные вавилонских плит, печатей, печаток, статуэток, бюстов, галло-римской бронзы, драгоценностей эпохи Меровингов, миниатюр, часов, гобеленов, фарфора, клинописи, картин всех старинных мастеров: голландских, итальянских, фламандских, испанских, - рукописных евангелий и апокалипсисов, произведений Жан-Жака Руссо и писем Плиния Младшего (*81).
   Его агенты скупали все, что есть дорогого и редкого, все, на чем лежит отсвет власти, и все это свозилось к нему, и на все это он уставлялся своими сорочьими глазами. А потом все это складывалось в стеклянные шкафы.
   За год до смерти он отправился путешествовать по Нилу и долго стоял перед Карнакским храмом (*82), уставясь на его огромные колонны.
   Паника 1907 года и смерть Гарримана, его главного противника в деле финансирования железных дорог, в 1909-м сделали его неограниченным владыкой Уолл-стрита, самым могущественным частным лицом в мире.
   старый человек, усталый от порфиры, больной подагрой, он соизволил явиться в Вашингтон, чтобы ответить на вопросы комиссии Педжо (*83) по обследованию денежного треста: "Да, я делал то, что, по моему убеждению, наиболее отвечало интересам страны".
   Так замечательно была построена его империя, что смерть его в 1913-м не вызвала даже ряби на мировых биржах, порфира облекла его сына, Дж.Пирпонта Моргана, который воспитывался в Гротоне и Гарварде, и водился с английской знатью, и был более конституционным монархом: Дж.Морган предлагает...
   К 1917 году союзники задолжали Дому Морганов один миллиард девятьсот миллионов долларов: мы пошли за океан защищать демократию и национальный флаг; и к концу мирной конференции фраза "Дж.П.Морган предлагает" имела власть над семьюдесятью четырьмя миллиардами. Дж.П.Морган - молчаливый человек, не расположенный к публичным выступлениям, но во время большой стальной стачки он написал Гери (*84): "Сердечно поздравляю вас с проведением политики открытых мастерских, с которой, как вам известно, я совершенно согласен. Я думаю, что тут затронуты американские принципы свободы и что они победят, если мы проявим твердость". (Войны и паники на фондовых биржах, пулеметы и пожары, банкротство, военные займы, голодная смерть, вошь, холера и тиф - благоприятная погода для Дома Морганов.)
   НОВОСТИ ДНЯ XXXV
   "Grand Prix de la Victoire" [Большой приз Победы (франц.)], разыгрывавшийся вчера в двадцать пятый раз, явился событием, которое надолго останется в памяти всех присутствовавших, ибо за всю историю классических скачек Лонгшан ни разу еще не являл собою столь великолепного зрелища
   Пусть пылают очаги
   Скоро наши мальчики вернутся
   "ЛЕВИАФАН" НЕ МОЖЕТ ВЫЙТИ В МОРЕ
   БОЛЬШЕВИКИ ОТМЕНЯЮТ ПОЧТОВЫЕ ЗНАКИ
   В НЬЮ-ХЕЙВЕНЕ АКТЕР ОТРАВИЛСЯ ГАЗОМ
   НА ДОЛЛАРОВОЙ КРЕДИТКЕ ОБНАРУЖЕНА КРОВЬ
   Пусть сердца надежней бьются
   СМЕРТЬ МАЙОРА - ПО ОШИБКЕ ПРИНЯЛ ПОРОШОК ОТ КЛОПОВ
   уличные волнения и грабежи вылились в погром неслыханной жестокости. В два-три дня Львовское гетто было превращено в груду дымящихся развалин. Очевидцы утверждают, что польскими солдатами убито свыше тысячи евреев мужчин, женщин и детей
   вы знаете мою точку зрения на пиво, сказал Брисбен, ища поддержки
   Наши мальчики в чужих краях
   Но сердца их вместе с нами
   Светит из-за туч
   Серебристый луч
   ПРЕЗИДЕНТ НАПОМИНАЕТ О ПАВШИХ
   ПИСЬМО - КЛЮЧ К РАСКРЫТИЮ ЗАГОВОРА БОМБИСТОВ (*85)
   в трех первых частях своего интервью Эмиль Дин обрисовал отношения между "Ройал-дойч" и "Стандард-ойл", определив их как борьбу за первенство на мировом рынке, временно приостановленную войной. "Основными факторами, - сказал он, - являются зависть, недовольство и подозрительность". Необычайный рост нашей промышленности со времени Гражданской войны, приСоединение новых территорий, развитие природных богатств, быстрый прирост населения - все это способствовало созданию множества крупных и неожиданных состояний. Есть ли такая мать, такой отец, такая невеста, такой родственник или друг кого-либо из двух миллионов наших мальчиков, воюющих за океаном, кто не возблагодарит бога за то, что Уолл-стрит отдал Красному Кресту своего Г.П.Девидсона?
   УБИЙСТВО ПОХИТИТЕЛЯ АКЦИЙ
   Не тушите очагов
   Скоро наши мальчики вернутся
   КАМЕРА-ОБСКУРА (39)
   дневной свет ширится из красноватой тишины очень слабо пульсируя распыляется в моей сладостной тьме набухает красным в теплой крови сладостно-тепло тяжелит веки потом взрывается
   огромный синий желтый розовый
   сегодня Париж розовый солнечный свет пеленой на облаках на пятнах пестрых как яйцо дрозда пронзительно воет маленькая сирена уличное движение сонно грохочет цокает по булыжникам квакают такси желтизна утешительно сияет в открытое окно Лувр вздувает свою самоуверенную серокаменную архитектуру между Сеной и небом
   и уверенность Парижа
   буксир ярко-зеленый и красный пыхтит волоча против течения три покрытые черным и красным лаком баржи на окнах палубных домиков зеленые ставни и кружевные занавески и горшки с цветущей геранью чтобы пройти под мостом толстый человек в синем укладывает вдоль палубы маленькую черную трубу
   Париж входит в комнату в глазах служанки в теплой округлости ее грудей под серым халатиком в привкусе цикория в кофе подкрашенном молоком и в извилистых бликах на подковках с кусочками очень сладкого несоленого масла в желтой обложке книги прикрывшей смеющееся лицо моего друга
   Париж 1919 года Paris-mutuel
   колесо рулетки вертящееся вокруг Эйфелевой башни красное поле белое поле миллион долларов миллиард марок триллион рублей падение франка или мандат на Монмартр.
   Цирк Медрано скачки с препятствиями торжественность виолончелей на эстраде Зала Гаво гобои и треугольники la musique s'en fout de moi [музыке на меня плевать (франц.)] говорит старая маркиза звякая брильянтами выезжая на концерт Стравинского но гнедой жеребец не взял барьера и мы проиграли все наши деньги
   la peinture [живопись (франц.)] напротив Мадлен Сезанн Пикассо Модильяни
   Nouvelle Athenes [Новые Афины (франц.)]
   la poesie [поэзия (франц.)] манифестов постоянно малюемых заново на киосках и лозунги нацарапанные мелом на стенах писсуаров L'UNION DES TRAVAILLEURS FERA LA PAIX DU MONDE
   революция вокруг вертящейся Эйфелевой башни
   сжигающая наши диаграммы за последний год даты вылетают из календаря мы все переделаем заново сегодня Год 1-й Сегодня солнечное утро первого весеннего дня мы проглатываем кофе споласкиваем лицо водой наспех одеваемся сбегаем по лестнице выходим широко раскрыв глаза в первое утро первого дня первого года
   НОВОСТИ ДНЯ XXXVI
   ЗА ВЕЧНУЮ СЛАВУ ФРАНЦИИ
   Через Рейн явился в Армантьер
   Пар леву
   Поражение немцев Под Ригой Благодарные Парижане Приветствуют Маршалов Франции
   Через Рейн явился в Армантьер
   Удалой немецкий офицер
   Елки-палки парлеву
   ЖЕНА ГОРЬКО ЖАЛУЕТСЯ НА ПРОИСКИ СОПЕРНИЦЫ
   Прибытие Вильсона в Вашингтон Вызвало Волнение. Большой митинг стачечников в Париже. Разгром кафе и бомбы на улицах Фиуме. Повышение цен на мясо в Париже. Il serait dangereux d'augmenter les vivres [было бы опасно повышать цены на продовольствие (франц.)]. Кровь Бетмана-Гольвега (*86) кипит. Таинственные силы препятствуют продвижению антибольшевистских частей.
   К ЗАГОВОРАМ ПРИЧАСТНЫ ГУННЫ
   Ах мамзель из Армантьера
   Парлеву
   Ах мамзель из Армантьера.
   Парлеву
   Прожила на свете сорок лет.
   Спросу на нее все нет да нет
   Елки-палки парлеву
   последний день состязаний в Ла-Боле был днем катастроф. Организованные рабочие пользуются случаем пригрозить работодателям, не подготовившимся к переменам. ВОЗЛАГАЕТ ВЕНОК НА МОГИЛУ ЛАФАЙЕТА. Умерла самая богатая негритянка в мире. Банда Озлобленных Солдат Разгромила Общежитие Йельского Университета. Золотая жила не оправдала надежд.
   НАЖИМ НА БЕРЛИН УСИЛИВАЕТСЯ
   Он ее в кроватку уложил
   А потом невинности лишил
   Елки-палки парлеву
   ЗАКЛЮЧЕНИЕ МИРА НЕ ВЫЗОВЕТ ПАДЕНИЯ ЦЕН - СООБЩАЮТ ИЗ ДЕЛОВЫХ КРУГОВ
   САМОУБИЙСТВО СЛУЖАЩЕЙ В КОНТОРЕ
   СОВРЕМЕННАЯ СИНЯЯ БОРОДА - ЖЕРТВА МЕЛАНХОЛИИ
   Это не кто иной, как генерал Минус, офицер б. императорского русского генерального штаба, командовавший при Керенском Минским военным округом. Парижские полицейские угрожают присоединиться к стачке и разрешить бастующим отправить во Францию бочки с загадочной надписью Mistelles [смесь (франц.)]. По слухам, один спекулянт заработал в течение недели пять миллионов франков
   Два-три месяца куда ни шло
   На четвертый брюхо разнесло
   Елки-палки парлеву
   щедрая финансовая поддержка, улучшенные методы работы и неистощимое сырье Америки помогут французскому гению восстановить и расширить промышленную мощь Франции, восхитительные пейзажи, безукоризненные дороги, превосходные отели и отличная кухня делают Лион чудесным местом отдыха, пересекаемым 45-й параллелью. Богатейшие минеральные источники позволяли ему с надеждой взирать на ослепительное будущее. Всякий, кто осмелится вмешиваться в действия муниципалитета, будет расстрелян на месте, заявил городской голова Оле Хансон. Он мал ростом, но у него великие идеи, великий мозг и великие надежды. С первого взгляда бросается в глаза его удивительное сходство с Марком Твеном
   РИЧАРД ЭЛСУЭРС СЕВЕДЖ
   Дик и Нед чувствовали себя довольно погано в то утро, когда увидели плавучий маяк Файр-Айленда. Дику мало улыбалась перспектива приехать в божью страну без гроша денег и быть призванным в армию, кроме того, он очень беспокоился за свою мать. А Нед жаловался только на запрещение спиртных напитков во время войны. Оба они порядком раскисли от огромного количества коньяку, выпитого за время плавания. Пароход уже плыл по сланцево-зеленому мелководью у берегов Лонг-Айленда, теперь уже ничего не поделаешь. Тяжелый туман на западе, а потом похожие на коробки дома казалось, что они тонут в воде, - а потом белая полоса пляжа Рокавей, американские горы Кони-Айленда, покрытые яркой летней листвой деревья и серые с белой каемкой стандартные дома Статен-Айленда, сердце сжималось до того все это было родное. Когда иммигрантский буксир стал рядом с пароходом, Дик, к величайшему своему удивлению, увидел Хайрама Хелси Купера, в кителе хаки и крагах, поднимавшегося по сходням. Дик закурил сигарету и постарался сделать трезвое лицо.
   - Как я рад видеть тебя, мой мальчик... Твоя мать и я, мы... э... - Дик перебил его и познакомил с Недом. Мистер Купер, на котором был майорский китель, взял его за рукав и увел на палубу. - Когда сойдешь на берег, надень лучше военную форму.
   - Слушаюсь, сэр, только она у меня очень потрепанная.
   - Тем лучше... Ну как? Я думаю, за океаном - сущий ад... Там не до служения музам, э?.. Ты сегодня же вечером поедешь со мной в Вашингтон. Мы очень волновались за тебя, но теперь все кончено... Я вдруг понял, какой я старый и одинокий. Слушай, мальчик, твоя мать - дочь генерал-майора Элсуэрса, верно? - Дик кивнул. - Ну конечно, как же иначе? Ведь моя блаженной памяти жена приходилась ему племянницей... Ну ладно, иди, надень форму и помни - говорить буду я.
   Надевая старую форму санитара, Дик думал о том, как неожиданно и сразу мистер Купер состарился, и ломал себе голову, каким образом выпросить у него пятнадцать долларов, которые он задолжал в пароходном баре. Нью-Йорк казался удивительно пустынным и осиротелым в полуденных лучах летнего солнца; ну вот он и дома. На Пенсильванском вокзале у всех входов и выходов стояли полицейские и агенты в штатском и проверяли документы у всех молодых людей, кто не был в форме. Когда он и мистер Купер бежали по перрону к поезду, он увидел загнанную в угол унылого вида кучку людей, оцепленную потеющими фараонами. Усевшись в салон-вагоне, мистер Купер отер лицо носовым платком.
   - Понимаешь, почему я посоветовал тебе надеть форму? Ну так как же, очень страшно было?
   - Да, неважно, - рассеянно сказал Дик. - И все же мне очень не хотелось возвращаться.
   - Знаю, знаю, мой мальчик... А ты, должно быть, не ожидал увидеть твоего старого наставника в военной форме... Что делать, каждый должен отдать все силы. Я служу в закупочной конторе Интендантства. Начальник нашего отдела личного состава - генерал Сайке. Оказывается, он когда-то служил в одном полку с твоим дедом. Я говорил ему о тебе, о том, что ты побывал на двух фронтах, знаешь языки и тому подобное... Словом, он, естественно, очень заинтересовался... Я думаю, мы тебя сразу же устроим.
   - Мистер Купер, это... это необыкновенно любезно... - пролепетал Дик. Страшно мило с вашей стороны, что вы принимаете во мне такое участие.
   - Мой мальчик, я не понимал, как ты мне необходим... твоя болтовня о музах и античности... покуда ты не уехал... - Грохот поезда заглушил голос мистера Купера. Ну вот я и дома, все время стучало в голове Дика.
   Когда поезд подошел к Западно-Филадельфийскому вокзалу и остановился, единственным звуком, нарушившим тишину, было ровное гудение электрических вееров. Мистер Купер нагнулся и похлопал Дика по колену.
   - Только одно ты мне должен пообещать... Никаких пацифистских разговоров до победного конца войны. Когда будет заключен мир, тогда можно будет писать об этом стихи... Тогда мы все будем бороться за вечный мир... А что до того пустячного инцидента в Италии... это ничего... Забудь о нем... Никто о нем ничего не знает.
   Дик кивнул, ему было неприятно чувствовать, что он краснеет. Никто из них не сказал больше ни слова, покуда проводник не прошел по вагону, возглашая:
   - Пожалуйте обедать в вагон-ресторан.
   В Вашингтоне (вот ты и дома, все время стучало в голове Дика) мистер Купер занимал номер в отеле "Уиллард", он уложил Дика на складную кровать, так как отель был переполнен и нигде в другом месте нельзя было достать номера. Уже завернувшись в одеяло, Дик услышал, как мистер Купер на цыпочках подошел к его кровати и остановился над ним, тяжело дыша. Он открыл глаза и улыбнулся.
   - Да, мой мальчик, - сказал мистер Купер, - хорошо, что ты дома... Спи спокойно, - и пошел к своей кровати.
   Наутро его представили генералу Сайксу.
   - Этот молодой человек хочет служить своей родине, - сказал мистер Купер высокопарно, - подобно тому как служил ей его дед... Он был столь нетерпелив, что ушел на фронт еще прежде, чем его родина вступила в войну, и служил в добровольческом санитарном отряде сначала во французской армии, а потом в итальянской.
   Генерал Сайке был маленький старичок с блестящими глазами и ястребиным носом, очень тугой на ухо.
   - Да, Элсуэрс был молодчина, мы с ним вместе воевали, с Иеронимо... Эх, запад в те дни... Под Геттисбургом мне было, черт возьми, не больше четырнадцати, а его там, кажется, и вовсе не было. После войны мы с ним в один год кончили Уэст-Пойнт, с бедным старым Элсуэрсом... Так вы, стало быть, понюхали пороху, мой мальчик?
   Дик покраснел и кивнул.
   - Изволите ли видеть, генерал, - закричал мистер Купер, - он мечтает о более... э... ответственной работе, чем та, которой он занимался в санитарном отряде.
   - Да, сударь мой, это не место для интеллигентного юноши... Вы знаете Эндрюса, майор... - Генерал нацарапал несколько слов на листке из блокнота. - Пойдите к полковнику Эндрюсу с этой запиской, он все устроит, установит его квалификацию и т.д. Понимаете?.. Желаю вам удачи, мой мальчик.
   Дик довольно сносно откозырял, и они вышли в коридор; мистер Купер широко улыбался.
   - Ну, дело сделано. Мне пора в контору. А ты возьми заполни анкеты и пойди на медицинский осмотр... А может быть, все это надо будет сделать потом, в лагере... Словом, приходи в час завтракать в "Уиллард". Поднимись в номер.
   Дик откозырял улыбаясь.
   Все утро он заполнял анкеты. После завтрака он поехал к матери в Атлантик-Сити. Она нисколько не изменилась. Она жила в меблированных комнатах со столом в Челси, и ей всюду мерещились шпионы. Генри пошел добровольцем в пехоту и был где-то во Франции. Мать сказала, что у нее все внутри переворачивается при мысли, что внук генерала Элсуэрса служит простым рядовым, но она убеждена, что он скоро получит офицерский чин. С самого детства Дика она никогда не говорила с ним о дедушке, и он стал расспрашивать ее. Оказывается, дедушка умер, когда она была совсем еще маленькой, и оставил семью в довольно стесненном при их светском образе жизни материальном положении. Она только и помнила, что он был высок ростом, носил синий костюм, широкополую фетровую шляпу, загнутую с края, и козлиную бородку; когда она впервые увидела карикатуру, изображающую дядю Сэма, она подумала, что это - ее отец. Он постоянно носил с собой пилюли от кашля в маленькой серебряной бонбоньерке; она была ужасно взволнована воинским церемониалом похорон, и какой-то милый офицер отдал ей свой носовой платок. Она много лет хранила эту бонбоньерку, но с ней пришлось расстаться, как и со всем прочим, когда твой несчастный отец... э-э... оступился.