— Чтобы подтвердить это стопроцентно, потребуется новая аппаратура, но и на глаз сходство несомненное, — сказала Айиша. — Вот почему им так нравится голос Луиса.
— Теперь меня будут звать Старый Насос, — вздохнул Гофредо. — Скоро об этом узнают все, и прозвище прилепится ко мне до конца дней.
Теперь Мейллард всерьез встревожился. Беннет Фэйон тоже, о чем и заявил всем в тот день за коктейлем:
— Это их притягивает, словно наркотик. При первом «чух-чух» они теряют волю: садятся на корточки и слушают. Не знаю, что с ними при этом происходит, но мне страшно.
— Одно из последствий для меня очевидно, — добавил Мейллард. — Эта страсть мешает им работать на полях. А значит, есть риск, что они могут потерять часть урожая и начнут голодать.
Туземец, которого они прозвали лорд-мэр, очевидно, пришел к такому же выводу. На следующее утро он сидел у насосной вместе с остальными, положив посох на колени, но когда насос выключили, встал и направился к группе терран, начав на ходу страстную тираду. Договорив, он указал посохом на насосную, потом на полукруг все еще неподвижных односельчан. Затем на поля, на людей и снова на насосную. Другой рукой он энергично жестикулировал.
«Вы производите шум. Когда мои люди его слышат, они не могут работать. Поля остаются необработанными. Прекратите шум, и дайте моим людям работать».
Яснее не скажешь.
Тут насос включили вновь. Руки лорда-мэра стиснули посох; он напряженно боролся с собой, но тщетно. Его гневное лицо расслабилось, приняв жалостливое выражение радости; он повернулся и побрел к остальным, где тоже присел на корточки.
— Выключи насос, Дэйв! — крикнул Мейллард.
Пыхтение насоса прекратилось. Лорд-Мэр встал, неуклюже поклонился терранам и повернулся к односельчанам, что-то пронзительно крича и работая посохом. Несколько свантов тоже встали и присоединились к нему, расталкивая остальных. Постепенно площадь опустела.
Дэйв захотел узнать, в чем дело. Мейллард объяснил.
— И как нам теперь быть с водой? — спросил инженер.
— Звукоизолируйте насосную. Вы ведь можете это сделать?
— Конечно. Нарастим вокруг здания земляной холм. За пару часов справимся.
Теперь встревожился Гофредо:
— Такое случается всякий раз, когда мы колонизируем новую населенную планету. Мы даем туземцам нечто новое. Потом выясняется, что это новое для них вредно, и мы пытаемся это у них отнять. Вот тогда они выхватывают ножи, начинается стрельба…
В своей области Гофредо тоже был специалистом.
Во время ланча с ними из другого лагеря связался Чарли Лоугран и захотел поговорить с Беннетом Фэйоном.
— Странная получилась штука, Беннет. Я выстрелил в птицу… точнее, в крылатое млекопитающее… и свалил его. Оно было мертвым, когда упало на землю, но на теле я не отыскал и царапинки. Ты не мог бы сделать вскрытие и выяснить, как такое могло произойти?
— А далеко до него было?
— Футов сорок, не больше.
— Из какого оружия ты стрелял, Чарли? — спросила Айиша.
— Из пистолета «Марс-консолидейтед», калибр восемь с половиной. Ружье я оставил в лагере и вышел прогуляться…
— Начальная скорость пули — тысяча двести футов в секунду, — сказала Айиша. — Хватило ударной волны и звука выстрела.
— Не может быть! — воскликнул Фэйон.
— Хочешь побиться об заклад? Спорить не захотел никто.
Мамаша ходила хмурая. Ей не нравилось, что люди Дэйва Квестелла сделали с домиком, откуда слышался такой приятный шум. Айиша и Лилиан утешили ее, заведя в звукоизолированную лабораторию и запустив лично для нее запись работающего насоса. Сынку это в любом случае было до лампочки — он весь день объяснял Марку Хоуэллу, что означают рисунки на бумаге. На это требовалась усиленная жестикуляция. Сынок освоил около тридцати идеограмм; комбинируя их и дорисовывая примитивные картинки, он мог выразить несколько простых идей. Есть, разумеется, предел числу знаков, которое кто угодно способен выучить и зазубрить — достаточно вспомнить, сколько лет писец в Китае осваивал азы своей профессии, — но это стало хотя бы началом метода общения.
Квестелл завершил звукоизоляцию насосной. Айиша испытала возле него чувствительный детектор звуков, прихватив для верности мамашу, но ни та, ни прибор не отреагировали, когда включили насос.
За работой строителей наблюдало несколько свантов. Они проявляли недовольство, а двое даже попытались помешать, и их пришлось отогнать прикладами. Явился лорд-мэр в сопровождении совета старейшин, несущих большой рог. Им удалось успокоить толпу и вернуть свантов на поля. Судя по всему, мэр был настроен по отношению к терранам приветливо и стремился с ними сотрудничать. Зависшая над деревней ищейка показала, что на площади собирается возбужденная толпа.
Сразу после ланча Беннет вылетел в другой лагерь на джипе и вернулся к трем часам дня вместе с Лоуграном. Они отнесли обернутый тканью сверток в препараторскую Фэйона. Когда настало время обеда, Мейлларду пришлось за ними идти.
— Извините, — сказал Фэйон, присоединившись к остальным. — Даже не заметил, как пролетело время. Мы еще не завершили вскрытие этой «летучей мыши», как ее называет Чарли.
Непосредственной причиной смерти стал спазм всех мышц тела зверька. Некоторые за прошедшее время успели расслабиться, но не до конца. Кости или сломаны, или вывихнуты. Нет ни малейших следов внешних повреждений. Ее погубили собственные мускулы.
Фэйон обвел присутствующих взглядом.
— Надеюсь, никто не принял пари, предложенного Айишей, когда я улетал? Большие наружные мембраны в гребне выглядят неповрежденными, но многие маленькие внутри сильно сжаты — причем только в одной области — и таких сжатых больше слева от гребня, чем справа. А Чарли помнит, что она летела перед ним слева направо.
— Это рецепторные области, воспринявшие звук в частотном диапазоне выстрела, — пояснила Айиша.
Анна махнула в сторону Фэйона, точно передавая ему что-то.
— Теперь это твоя проблема, Беннет, — сказал она. — Причина не психологическая. Не могу согласиться с выводом о психосоматическом переломе и вывихе.
— Не суди предвзято, Анна. По-моему, это как раз из области твоих интересов.
Все взглянули на Марка с удивлением. Его специальностью была сравнительная технология. Все, связанное с биологией и психологией, не имело к нему никакого отношения.
— Мне многое не давало покоя с момента первого контакта. Но теперь я близок к мысли, что вот-вот пойму туземцев. Послушай, Беннет, высшие формы жизни на этой планете — и сванты, и дом-си, и «летучая мышь» — структурно идентичны нам. Я говорю не о макроуровне, скажем, о наших ушах и их гребнях, а об уровне молекул, клеток и тканей. Это так?
Фэйон кивнул:
— Биология этой планеты в точности терранского типа. Да. Я даже могу сказать, что, приняв необходимые меры предосторожности, мы сможем сделать пересадку тканей человека сванту, и наоборот.
— Айиша, способны ля звуковые волны пистолетного выстрела оказать тот физический эффект, о котором мы узнали?
— Абсолютно нет, — ответила она, а Луис Гофредо добавил:
— В меня стреляли из пистолета и промахивались с гораздо более близкого расстояния.
— Значит, причину надо искать в нервной системе животного.
— И все равно это проблема Беннета, — пожала плечами Анна. — Я психолог, а не невролог.
— Как раз об этом я и твержу, — раздраженно сказал Фэйон. — Их слух отличается от нашего. А вот вам и доказательство.
— Которое утверждает лишь то, что они вообще не слышат.
Марк ожидал взрыва, и коллеги его не разочаровали и дружно принялись возражать. Сигнальная реакция. Один лишь Пол Мейллард выдал семантически подходящий отклик:
— Что ты имел в виду, Марк?
— А то, что они не слышат звуки, они их ощущают. Вы все видели, как устроены их гребни. Эти штуковины не передают звуки дальше в мозг, как ухо человека. Они трансформируют звуковые волны в тактильные ощущения.
Фэйон выругался — медленно, четко и с расстановкой. Анна уставилась на него, выпучив глаза. Монитор ищейки показывал на деревенской площади нечто вроде бурного и шумного митинга протеста. Гофредо встал и еще больше убавил звук.
— Это может многое объяснить, — медленно проговорил Мейллард. — Например, как трудно им было осознать, что мы не понимаем их слов. Тычок в нос для любого останется тычком в нос. Они-то думали, что передают нам телесные ощущения. И не знали, что мы к ним нечувствительны.
— Но ведь… у них есть язык, — возразила Лилиан. — Они разговаривают.
— Но не так, как это делаем мы. Если свант хочет сказать «я», то для него это «пощекотать-щипнуть-потереть», даже если для нас это звучит «фвонк» — в том случае, если не звучит как «пвинк», «твилт» или «круш». Для сванта тактильные ощущения различаются не больше, чем массаж четырьмя различными парами рук. Наш аналог — слово, произнесенное четырьмя разными голосами. И они выработали код для выражения смысла с помощью тактильных ощущений, как мы выработали код для выражения смысла с помощью слышимых звуков.
— А разница в том, что когда один свант говорит другому: «я счастлив» или «у меня болит живот», он заставляет собеседника ощущать то же самое, — сказала Анна. — Такое общение намного убедительней. И вряд ли среди свантов популярен обмен симптомами. Карл! В этом ты был почти прав. Это не телепатия, но нечто очень похожее.
— Верно, — просиял Дорвер, уже оплакивающий свою скончавшуюся теорию телепатии. — И смотрите, как это объясняет их общество. Оно мирное, всё быстро приходят к соглашению… — Он взглянул на экран и ахнул. На одном конце площади стоял лорд-мэр со своими приспешниками, а на другом столпилась оппозиция; противники в унисон орали друг на друга. — Похоже, в споре у них побеждают самые выносливые. Партия, которая дольше способна выдержать чувства оппонентов, в конце концов их убеждает и делает союзниками.
— Чистейшая демократия, — объявил Гофредо. — Правят те, кто шумит громче всех.
— И еще я готова поспорить, что когда свант заболевает, он ходит и распевает: «Я здоров, я себя прекрасно чувствую!» — заявила Анна. — Здесь самовнушение работает по-настоящему. Подумайте и об обратной связи. Некий свант испытывает некое чувство. Он его вербализует, а голос это чувство усиливает. Такое же чувство возникает у его слушателей, те тоже его вербализуют, усиливая его и в себе, и в нем. И так далее.
— Так и есть. Взгляните на их технологию. — Оказавшись на знакомой территории, Марк ощутил себя уютнее. — Мой друг, как-то говоря о нашей общей знакомой, заметил: «Когда ее монтировали, то напихали столько схем, управляющих чувствами, что не осталось места на схему мышления». Думаю, это идеальное описание ментальности свантов. Возьмите их бронзовые ножи и музыкальные инструменты. Замечательная работа мастеров, стремившихся выразить свои чувства через металл или дерево. Но придумать идею колеса или хотя бы щипцов? Увы! Как можно выразить первый закон Ньютона или второй закон термодинамики с помощью щекотки, пощипывания и поглаживания? А вот сынок смог ухватить идею. Его ущербность, если ее можно так назвать, отрезала его от ошущательного мышления. И он способен мыслить логически, а не чувственно.
Марк продолжил:
— Теперь я понял также, почему деревня расположена на холме.
До меня это дошло, когда я наблюдал, как ребята Дэйва возводят насыпь вокруг насосной. Мне не давало покоя отсутствие в деревне кладовых и амбаров для зерна, а также число людей, проживающих в столь немногочисленных и маленьких домиках. Скорее всего, деревня у них подземная, а домики — это лишь звукоизолированные входы в скрытые помещения, где сванты прячутся от неприятных природных звуков — грома, например.
Из динамика монитора следящей за деревней ищейки доносился рев рога. Кто-то поинтересовался, для чего он нужен. Гофредо рассмеялся:
— Сперва я думал, что это боевой рог. Как раз наоборот — это рог умиротворения. Массовый транквилизатор. Помните, как в первый день они принесли его и направили на нас, чтобы сделать гостей миролюбивыми?
— Теперь я поняла, почему сынка отвергают и преследуют, — сказала Анна. — Должно быть, он издает всевозможные жуткие звуки, которых сам не способен услышать… нет, это неправильный термин, но у нас пока нет слова для его обозначения… и лишь у матери хватает терпения находиться рядом с ним.
— Он совсем как я, — поддакнула Лилиан. — Теперь и я поняла. Оказывается, я доставляю им сильные физические страдания, когда открываю рот. А мне всегда казалось, что у меня приятный голос, — жалобно добавила она.
— И он у тебя приятный — для человека, — утешила ее Айиша. — Но для общения со свантами тебе придется его изменить.
— Изменить? Как?
— Воспользуйся анализатором и тренируйся. Кстати, именно из-за этого я и избрала своей специальностью акустику. У меня когда-то был голос как у простуженной вороны, но я завела себе привычку по часу в день разговаривать перед анализатором и за пару месяцев выработала совершенно другой голос. Кстати, попробуй добавить в свой голос частоты работающего насоса — те, что есть у Луиса.
— Но зачем? Какой в этом смысл? У свантов даже нет языка, который я могу выучить, а они не смогут выучить наш. Они ведь не в состоянии воспринять идею произнесения звуков ради звуков.
— Но ты отлично поработала с мамашей, обучая ее идеограммам, — возразил Мейллард. — Продолжай в том же духе, пока не обучишь ее базовому словарю «лингвы терры», а с ее помощью мы обучим еще нескольких свантов. И они станут нашими переводчиками — мы будем писать им то, что они должны сказать другим.
Пусть способ неуклюжий, зато надежный. И ничего иного мне в голову пока не приходит.
— Но со временем мы его усовершенствуем, — пообещала Айиша. — Разработаем вокодеры и визуализаторы. Пол, у тебя есть право реквизировать персонал из корабельного экипажа. Вызови меня — я останусь здесь и буду работать над этой проблемой.
Страсти на деревенской площади накалились. Оппозиция заметно теснила лорда-мэра и его команду.
— Советую быстро что-то предпринять, Пол, если не хочешь, чтобы пролилась кровь свантов, — тревожно посоветовал Гофре-до. — Дай этим ребятам еще полчаса, и к нам заявятся гости с луками и копьями.
— Айиша, у тебя есть запись работающего насоса. Перенесите проигрыватель в джип, летите к деревне и включите над ней запись, — распорядился Мейллард. — И сделайте это немедленно. Анна, сходи за мамашей. Пусть она скажет всем, что отныне в полдень и еще на час-два после заката, когда с работой покончено, на деревенской площади будут даваться бесплатные насосные концерты.
Айиша вместе с помощником из младших корабельных офицеров и армейским лейтенантом торопливо вылетела к деревне. Все уставились на экран. Через пятнадцать минут над деревней показался джип. Описав круг, он снизился, и послышалось равномерное пыхтение насоса.
Вопли, верещание и рев умиротворяющего рога смолкли почти немедленно. Когда джип снизился до уровня крыш, противоборствующие группы быстро распались на составлявших их индивидуумов. Сванты сгруппировались в центре площади, присели на корточки, задрали головы и погрузились в восхитительные звуковые волны, омывающие их с небес.
— И что нам теперь — дважды в день посылать джип? — спросил Гофредо. — Над деревней все равно висит ищейка. Давайте встроим в нее динамик и таймер, пусть включает запись автоматически.
— А еще можно дать лорду-мэру запись и проигрыватель. Пусть он сам решает, когда им слушать, — предложил Дорвер. — И у нас одной заботой станет меньше.
— Нет! — гаркнул Марк столь неожиданно, что все вздрогнули. — Знаете, чем это кончится? Никто не сможет выключить запись, ведь она их гипнотизирует или вгоняет в транс — называйте, как хотите. Они так и будут сидеть вокруг, умирая от голода, а когда истощится батарея, от жителей деревни останутся одни скелеты. Придется нам заниматься этим самим. Что поделаешь — таково уж Бремя Терранина.
— Это даст нам в руки и средство воздействия, — заметил Гоф-редо. — Если они станут себя очень хорошо вести, прибавим время поощрения, а если выкинут какую-нибудь штуку — выключим. И еще надо выяснить, что есть в голосе Лилиан такого, чего нет у всех нас, вычленить, сделать хорошую громкую запись и спрятать в арсенал вместе с мощным оружием. Знаете, когда мы отправимся в город на переговоры с местным царьком, у нас не возникнет никаких проблем.
— Но мы не должны злоупотреблять своим преимуществом, Луис, — серьезно проговорил Мейллард. — И имеем право использовать его только ради блага местного населения.
Он действительно говорил то, о чем думал. Только… Чтобы быть специалистом по истории технологии, надо знать и общую историю, а Марк отлично помнил, сколько раз высказывалось такое благое намерение. Некоторые из исторических личностей тоже произносили его искренне, но в конечном счете разница с лицемерами оказывалась невелика.
Фэйон и Анна уже с энтузиазмом обсуждали предстоящую работу.
— Сама не пойму, где тут кончается твоя специальность и начинается моя, — размышляла Анна. — Придется заняться этой проблемой вместе. Вот только как мы ее назовем? Во всяком случае как угодно, но только не слухом.
— Единственное, что мне приходит в голову — «неслуховое восприятие звуков», — сказал Фэйон. — Но уж больно неуклюжий термин.
— Марк, ты первый обо всем догадался, — напомнила Анна. — Что скажешь?
— «Неслуховое восприятие звуков»… Ничуть не хуже, чем «домашнее животное типа С». Надо просто сократить. И получится… Неслувозву… Или неслух.
— Теперь меня будут звать Старый Насос, — вздохнул Гофредо. — Скоро об этом узнают все, и прозвище прилепится ко мне до конца дней.
Теперь Мейллард всерьез встревожился. Беннет Фэйон тоже, о чем и заявил всем в тот день за коктейлем:
— Это их притягивает, словно наркотик. При первом «чух-чух» они теряют волю: садятся на корточки и слушают. Не знаю, что с ними при этом происходит, но мне страшно.
— Одно из последствий для меня очевидно, — добавил Мейллард. — Эта страсть мешает им работать на полях. А значит, есть риск, что они могут потерять часть урожая и начнут голодать.
Туземец, которого они прозвали лорд-мэр, очевидно, пришел к такому же выводу. На следующее утро он сидел у насосной вместе с остальными, положив посох на колени, но когда насос выключили, встал и направился к группе терран, начав на ходу страстную тираду. Договорив, он указал посохом на насосную, потом на полукруг все еще неподвижных односельчан. Затем на поля, на людей и снова на насосную. Другой рукой он энергично жестикулировал.
«Вы производите шум. Когда мои люди его слышат, они не могут работать. Поля остаются необработанными. Прекратите шум, и дайте моим людям работать».
Яснее не скажешь.
Тут насос включили вновь. Руки лорда-мэра стиснули посох; он напряженно боролся с собой, но тщетно. Его гневное лицо расслабилось, приняв жалостливое выражение радости; он повернулся и побрел к остальным, где тоже присел на корточки.
— Выключи насос, Дэйв! — крикнул Мейллард.
Пыхтение насоса прекратилось. Лорд-Мэр встал, неуклюже поклонился терранам и повернулся к односельчанам, что-то пронзительно крича и работая посохом. Несколько свантов тоже встали и присоединились к нему, расталкивая остальных. Постепенно площадь опустела.
Дэйв захотел узнать, в чем дело. Мейллард объяснил.
— И как нам теперь быть с водой? — спросил инженер.
— Звукоизолируйте насосную. Вы ведь можете это сделать?
— Конечно. Нарастим вокруг здания земляной холм. За пару часов справимся.
Теперь встревожился Гофредо:
— Такое случается всякий раз, когда мы колонизируем новую населенную планету. Мы даем туземцам нечто новое. Потом выясняется, что это новое для них вредно, и мы пытаемся это у них отнять. Вот тогда они выхватывают ножи, начинается стрельба…
В своей области Гофредо тоже был специалистом.
Во время ланча с ними из другого лагеря связался Чарли Лоугран и захотел поговорить с Беннетом Фэйоном.
— Странная получилась штука, Беннет. Я выстрелил в птицу… точнее, в крылатое млекопитающее… и свалил его. Оно было мертвым, когда упало на землю, но на теле я не отыскал и царапинки. Ты не мог бы сделать вскрытие и выяснить, как такое могло произойти?
— А далеко до него было?
— Футов сорок, не больше.
— Из какого оружия ты стрелял, Чарли? — спросила Айиша.
— Из пистолета «Марс-консолидейтед», калибр восемь с половиной. Ружье я оставил в лагере и вышел прогуляться…
— Начальная скорость пули — тысяча двести футов в секунду, — сказала Айиша. — Хватило ударной волны и звука выстрела.
— Не может быть! — воскликнул Фэйон.
— Хочешь побиться об заклад? Спорить не захотел никто.
Мамаша ходила хмурая. Ей не нравилось, что люди Дэйва Квестелла сделали с домиком, откуда слышался такой приятный шум. Айиша и Лилиан утешили ее, заведя в звукоизолированную лабораторию и запустив лично для нее запись работающего насоса. Сынку это в любом случае было до лампочки — он весь день объяснял Марку Хоуэллу, что означают рисунки на бумаге. На это требовалась усиленная жестикуляция. Сынок освоил около тридцати идеограмм; комбинируя их и дорисовывая примитивные картинки, он мог выразить несколько простых идей. Есть, разумеется, предел числу знаков, которое кто угодно способен выучить и зазубрить — достаточно вспомнить, сколько лет писец в Китае осваивал азы своей профессии, — но это стало хотя бы началом метода общения.
Квестелл завершил звукоизоляцию насосной. Айиша испытала возле него чувствительный детектор звуков, прихватив для верности мамашу, но ни та, ни прибор не отреагировали, когда включили насос.
За работой строителей наблюдало несколько свантов. Они проявляли недовольство, а двое даже попытались помешать, и их пришлось отогнать прикладами. Явился лорд-мэр в сопровождении совета старейшин, несущих большой рог. Им удалось успокоить толпу и вернуть свантов на поля. Судя по всему, мэр был настроен по отношению к терранам приветливо и стремился с ними сотрудничать. Зависшая над деревней ищейка показала, что на площади собирается возбужденная толпа.
Сразу после ланча Беннет вылетел в другой лагерь на джипе и вернулся к трем часам дня вместе с Лоуграном. Они отнесли обернутый тканью сверток в препараторскую Фэйона. Когда настало время обеда, Мейлларду пришлось за ними идти.
— Извините, — сказал Фэйон, присоединившись к остальным. — Даже не заметил, как пролетело время. Мы еще не завершили вскрытие этой «летучей мыши», как ее называет Чарли.
Непосредственной причиной смерти стал спазм всех мышц тела зверька. Некоторые за прошедшее время успели расслабиться, но не до конца. Кости или сломаны, или вывихнуты. Нет ни малейших следов внешних повреждений. Ее погубили собственные мускулы.
Фэйон обвел присутствующих взглядом.
— Надеюсь, никто не принял пари, предложенного Айишей, когда я улетал? Большие наружные мембраны в гребне выглядят неповрежденными, но многие маленькие внутри сильно сжаты — причем только в одной области — и таких сжатых больше слева от гребня, чем справа. А Чарли помнит, что она летела перед ним слева направо.
— Это рецепторные области, воспринявшие звук в частотном диапазоне выстрела, — пояснила Айиша.
Анна махнула в сторону Фэйона, точно передавая ему что-то.
— Теперь это твоя проблема, Беннет, — сказал она. — Причина не психологическая. Не могу согласиться с выводом о психосоматическом переломе и вывихе.
— Не суди предвзято, Анна. По-моему, это как раз из области твоих интересов.
Все взглянули на Марка с удивлением. Его специальностью была сравнительная технология. Все, связанное с биологией и психологией, не имело к нему никакого отношения.
— Мне многое не давало покоя с момента первого контакта. Но теперь я близок к мысли, что вот-вот пойму туземцев. Послушай, Беннет, высшие формы жизни на этой планете — и сванты, и дом-си, и «летучая мышь» — структурно идентичны нам. Я говорю не о макроуровне, скажем, о наших ушах и их гребнях, а об уровне молекул, клеток и тканей. Это так?
Фэйон кивнул:
— Биология этой планеты в точности терранского типа. Да. Я даже могу сказать, что, приняв необходимые меры предосторожности, мы сможем сделать пересадку тканей человека сванту, и наоборот.
— Айиша, способны ля звуковые волны пистолетного выстрела оказать тот физический эффект, о котором мы узнали?
— Абсолютно нет, — ответила она, а Луис Гофредо добавил:
— В меня стреляли из пистолета и промахивались с гораздо более близкого расстояния.
— Значит, причину надо искать в нервной системе животного.
— И все равно это проблема Беннета, — пожала плечами Анна. — Я психолог, а не невролог.
— Как раз об этом я и твержу, — раздраженно сказал Фэйон. — Их слух отличается от нашего. А вот вам и доказательство.
— Которое утверждает лишь то, что они вообще не слышат.
Марк ожидал взрыва, и коллеги его не разочаровали и дружно принялись возражать. Сигнальная реакция. Один лишь Пол Мейллард выдал семантически подходящий отклик:
— Что ты имел в виду, Марк?
— А то, что они не слышат звуки, они их ощущают. Вы все видели, как устроены их гребни. Эти штуковины не передают звуки дальше в мозг, как ухо человека. Они трансформируют звуковые волны в тактильные ощущения.
Фэйон выругался — медленно, четко и с расстановкой. Анна уставилась на него, выпучив глаза. Монитор ищейки показывал на деревенской площади нечто вроде бурного и шумного митинга протеста. Гофредо встал и еще больше убавил звук.
— Это может многое объяснить, — медленно проговорил Мейллард. — Например, как трудно им было осознать, что мы не понимаем их слов. Тычок в нос для любого останется тычком в нос. Они-то думали, что передают нам телесные ощущения. И не знали, что мы к ним нечувствительны.
— Но ведь… у них есть язык, — возразила Лилиан. — Они разговаривают.
— Но не так, как это делаем мы. Если свант хочет сказать «я», то для него это «пощекотать-щипнуть-потереть», даже если для нас это звучит «фвонк» — в том случае, если не звучит как «пвинк», «твилт» или «круш». Для сванта тактильные ощущения различаются не больше, чем массаж четырьмя различными парами рук. Наш аналог — слово, произнесенное четырьмя разными голосами. И они выработали код для выражения смысла с помощью тактильных ощущений, как мы выработали код для выражения смысла с помощью слышимых звуков.
— А разница в том, что когда один свант говорит другому: «я счастлив» или «у меня болит живот», он заставляет собеседника ощущать то же самое, — сказала Анна. — Такое общение намного убедительней. И вряд ли среди свантов популярен обмен симптомами. Карл! В этом ты был почти прав. Это не телепатия, но нечто очень похожее.
— Верно, — просиял Дорвер, уже оплакивающий свою скончавшуюся теорию телепатии. — И смотрите, как это объясняет их общество. Оно мирное, всё быстро приходят к соглашению… — Он взглянул на экран и ахнул. На одном конце площади стоял лорд-мэр со своими приспешниками, а на другом столпилась оппозиция; противники в унисон орали друг на друга. — Похоже, в споре у них побеждают самые выносливые. Партия, которая дольше способна выдержать чувства оппонентов, в конце концов их убеждает и делает союзниками.
— Чистейшая демократия, — объявил Гофредо. — Правят те, кто шумит громче всех.
— И еще я готова поспорить, что когда свант заболевает, он ходит и распевает: «Я здоров, я себя прекрасно чувствую!» — заявила Анна. — Здесь самовнушение работает по-настоящему. Подумайте и об обратной связи. Некий свант испытывает некое чувство. Он его вербализует, а голос это чувство усиливает. Такое же чувство возникает у его слушателей, те тоже его вербализуют, усиливая его и в себе, и в нем. И так далее.
— Так и есть. Взгляните на их технологию. — Оказавшись на знакомой территории, Марк ощутил себя уютнее. — Мой друг, как-то говоря о нашей общей знакомой, заметил: «Когда ее монтировали, то напихали столько схем, управляющих чувствами, что не осталось места на схему мышления». Думаю, это идеальное описание ментальности свантов. Возьмите их бронзовые ножи и музыкальные инструменты. Замечательная работа мастеров, стремившихся выразить свои чувства через металл или дерево. Но придумать идею колеса или хотя бы щипцов? Увы! Как можно выразить первый закон Ньютона или второй закон термодинамики с помощью щекотки, пощипывания и поглаживания? А вот сынок смог ухватить идею. Его ущербность, если ее можно так назвать, отрезала его от ошущательного мышления. И он способен мыслить логически, а не чувственно.
Марк продолжил:
— Теперь я понял также, почему деревня расположена на холме.
До меня это дошло, когда я наблюдал, как ребята Дэйва возводят насыпь вокруг насосной. Мне не давало покоя отсутствие в деревне кладовых и амбаров для зерна, а также число людей, проживающих в столь немногочисленных и маленьких домиках. Скорее всего, деревня у них подземная, а домики — это лишь звукоизолированные входы в скрытые помещения, где сванты прячутся от неприятных природных звуков — грома, например.
Из динамика монитора следящей за деревней ищейки доносился рев рога. Кто-то поинтересовался, для чего он нужен. Гофредо рассмеялся:
— Сперва я думал, что это боевой рог. Как раз наоборот — это рог умиротворения. Массовый транквилизатор. Помните, как в первый день они принесли его и направили на нас, чтобы сделать гостей миролюбивыми?
— Теперь я поняла, почему сынка отвергают и преследуют, — сказала Анна. — Должно быть, он издает всевозможные жуткие звуки, которых сам не способен услышать… нет, это неправильный термин, но у нас пока нет слова для его обозначения… и лишь у матери хватает терпения находиться рядом с ним.
— Он совсем как я, — поддакнула Лилиан. — Теперь и я поняла. Оказывается, я доставляю им сильные физические страдания, когда открываю рот. А мне всегда казалось, что у меня приятный голос, — жалобно добавила она.
— И он у тебя приятный — для человека, — утешила ее Айиша. — Но для общения со свантами тебе придется его изменить.
— Изменить? Как?
— Воспользуйся анализатором и тренируйся. Кстати, именно из-за этого я и избрала своей специальностью акустику. У меня когда-то был голос как у простуженной вороны, но я завела себе привычку по часу в день разговаривать перед анализатором и за пару месяцев выработала совершенно другой голос. Кстати, попробуй добавить в свой голос частоты работающего насоса — те, что есть у Луиса.
— Но зачем? Какой в этом смысл? У свантов даже нет языка, который я могу выучить, а они не смогут выучить наш. Они ведь не в состоянии воспринять идею произнесения звуков ради звуков.
— Но ты отлично поработала с мамашей, обучая ее идеограммам, — возразил Мейллард. — Продолжай в том же духе, пока не обучишь ее базовому словарю «лингвы терры», а с ее помощью мы обучим еще нескольких свантов. И они станут нашими переводчиками — мы будем писать им то, что они должны сказать другим.
Пусть способ неуклюжий, зато надежный. И ничего иного мне в голову пока не приходит.
— Но со временем мы его усовершенствуем, — пообещала Айиша. — Разработаем вокодеры и визуализаторы. Пол, у тебя есть право реквизировать персонал из корабельного экипажа. Вызови меня — я останусь здесь и буду работать над этой проблемой.
Страсти на деревенской площади накалились. Оппозиция заметно теснила лорда-мэра и его команду.
— Советую быстро что-то предпринять, Пол, если не хочешь, чтобы пролилась кровь свантов, — тревожно посоветовал Гофре-до. — Дай этим ребятам еще полчаса, и к нам заявятся гости с луками и копьями.
— Айиша, у тебя есть запись работающего насоса. Перенесите проигрыватель в джип, летите к деревне и включите над ней запись, — распорядился Мейллард. — И сделайте это немедленно. Анна, сходи за мамашей. Пусть она скажет всем, что отныне в полдень и еще на час-два после заката, когда с работой покончено, на деревенской площади будут даваться бесплатные насосные концерты.
Айиша вместе с помощником из младших корабельных офицеров и армейским лейтенантом торопливо вылетела к деревне. Все уставились на экран. Через пятнадцать минут над деревней показался джип. Описав круг, он снизился, и послышалось равномерное пыхтение насоса.
Вопли, верещание и рев умиротворяющего рога смолкли почти немедленно. Когда джип снизился до уровня крыш, противоборствующие группы быстро распались на составлявших их индивидуумов. Сванты сгруппировались в центре площади, присели на корточки, задрали головы и погрузились в восхитительные звуковые волны, омывающие их с небес.
— И что нам теперь — дважды в день посылать джип? — спросил Гофредо. — Над деревней все равно висит ищейка. Давайте встроим в нее динамик и таймер, пусть включает запись автоматически.
— А еще можно дать лорду-мэру запись и проигрыватель. Пусть он сам решает, когда им слушать, — предложил Дорвер. — И у нас одной заботой станет меньше.
— Нет! — гаркнул Марк столь неожиданно, что все вздрогнули. — Знаете, чем это кончится? Никто не сможет выключить запись, ведь она их гипнотизирует или вгоняет в транс — называйте, как хотите. Они так и будут сидеть вокруг, умирая от голода, а когда истощится батарея, от жителей деревни останутся одни скелеты. Придется нам заниматься этим самим. Что поделаешь — таково уж Бремя Терранина.
— Это даст нам в руки и средство воздействия, — заметил Гоф-редо. — Если они станут себя очень хорошо вести, прибавим время поощрения, а если выкинут какую-нибудь штуку — выключим. И еще надо выяснить, что есть в голосе Лилиан такого, чего нет у всех нас, вычленить, сделать хорошую громкую запись и спрятать в арсенал вместе с мощным оружием. Знаете, когда мы отправимся в город на переговоры с местным царьком, у нас не возникнет никаких проблем.
— Но мы не должны злоупотреблять своим преимуществом, Луис, — серьезно проговорил Мейллард. — И имеем право использовать его только ради блага местного населения.
Он действительно говорил то, о чем думал. Только… Чтобы быть специалистом по истории технологии, надо знать и общую историю, а Марк отлично помнил, сколько раз высказывалось такое благое намерение. Некоторые из исторических личностей тоже произносили его искренне, но в конечном счете разница с лицемерами оказывалась невелика.
Фэйон и Анна уже с энтузиазмом обсуждали предстоящую работу.
— Сама не пойму, где тут кончается твоя специальность и начинается моя, — размышляла Анна. — Придется заняться этой проблемой вместе. Вот только как мы ее назовем? Во всяком случае как угодно, но только не слухом.
— Единственное, что мне приходит в голову — «неслуховое восприятие звуков», — сказал Фэйон. — Но уж больно неуклюжий термин.
— Марк, ты первый обо всем догадался, — напомнила Анна. — Что скажешь?
— «Неслуховое восприятие звуков»… Ничуть не хуже, чем «домашнее животное типа С». Надо просто сократить. И получится… Неслувозву… Или неслух.