Страница:
Глава 5
— Доброе утро, мистер Оксли!
Пышущий самодовольством неотразимого самца, молодой президент фирмы «Рокси Артистс Менеджмент, Инк.» стремительно прошел мимо хорошенькой секретарши из регистратуры, не соизволив ответить на приветствие. В просторном офисе толпились преисполненные надежд «таланты», нервно сжимая в потных руках гитары и кассеты с пробными записями. Бросив на посетителей быстрый оценивающий взгляд, мистер Оксли завернул за угол и зашагал по коридору, ведущему к личным кабинетам.
Дела шли обычным ходом и в этот необычный, нереальный день. Все застекленные кабины для прослушивания были заняты, а из клетушек агентов доносился ровный гул десятков голосов. В любое другое время эти звуки ласкали бы его слух, как музыка, но сегодня он был рад, что у его роскошного кабинета звуконепроницаемые стены.
Гвалт оборвался, когда он закрыл за собой дверь и поздоровался с секретаршей.
— Похоже, сегодня уже с самого утра все сорвались с цепи, верно?
— Да, сэр. И у вас уже...
— Я хочу, чтобы меня никто не беспокоил, Дорис. Никаких звонков, посетителей, никаких исключений!
В глазах женщины отразилась внутренняя тревога.
— Извините, сэр. Но у вас уже есть посетитель. Он ждет вас в кабинете. Я не пускала его, но разве я могла с ним справиться! Ребята еще не пришли, и я решила, что будет лучше... Я думаю он от... от... ну, вы знаете.
Да, черт побери! Оксли знал или думал, что знает. И этот визит не был для него полной неожиданностью. Скрывая недовольство, он сказал:
— Как только появится Артур и Джимбо, передайте им, чтоб находились поблизости, — Оксли многозначительно посмотрел на секретаршу. — Не исключено, что они мне понадобятся.
Безусловно, эти парни были лучшими костоломами в городе, но в данный момент костоломы вряд ли чем помогут, если предчувствие не обманывало Оксли.
А оно его не обманывало никогда.
Посетитель оказался высоким, мощным незнакомцем атлетического телосложения, одетым в плащевую куртку и потертые джинсы. Он занимал столько места, что воздух в кабинете, казалось, сгустился и наэлектризовался. Подавляя внутреннюю дрожь, Оксли протиснулся внутрь кабинета и плотно закрыл за собой дверь.
Мужчина стоял у окна вполоборота, и утренний свет падал на него сзади, поэтому лица его почти не было видно, но Оксли инстинктивно понял, что не узнает этого человека. Тип, да... безусловно. Оксли сразу же почувствовал, какая специальность у этого парня. Но он не ожидал услышать последовавшего приветствия.
— Вы — Раймонд Аксименцио? — раздался холодный вопрос.
Оксли прошел к своему столу, сел, зажег сигарету и начал поигрывать папье-маше, лихорадочно пытаясь оценить обстановку. Кто это такой, черт побери? У парня на лбу было написано, что он — киллер. Неужели дело стало настолько безнадежным? Громила обратился к нему со стандартным приветствием наемных убийц. Они терпеть не могли ошибок. Они хотели быть уверены на все сто процентов, что перед ними тот, кого им предписано отправить в ад. Оксли сделал глубокую затяжку и, не скрывая волнения, осторожно ответил:
— Я уже давно не пользуюсь этим именем. Вы знаете, кто я такой. Что за игру вы затеяли?
— Она называется «подари своей заднице прощальный поцелуй», — последовал леденящий душу ответ.
Оксли не успел уловить даже намека на движение, а короткоствольный пистолет уже оскалил на него свою отвратительную пасть.
Аксименцио замер, не донеся руку с сигаретой до пепельницы, в мозгу его галопом мчались миллионы мыслей, сердце билось в бешеном ритме, во рту пересохло, а язык распух и, казалось, не помещался во рту. Наконец ему удалось хрипло выдавить из себя:
— Постойте! Это... недоразумение! Все еще можно поправить!
— Нельзя поднять человека из мертвых, дружище, — сказал непреклонный великан.
— Что это значит? — пискнул Оксли. — Я не... Кто мертв?
— Ты, — послышался приговор. — Око за око, Раймонд. Так что, поцелуй свою задницу.
— Но это ужасная ошибка! — завопил Оксли.
Пошатываясь, он поднялся и безвольно оперся спиной о стену, держа ставшие ватными руки на уровне груди. Это был самый страшный момент в его жизни. Такие вещи не могут происходить в действительности! Или могут? Но нет, этот сукин сын не шутит!
— Это безумие! Вы меня принимаете за кого-то другого! Я даже не понимаю, о чем вы говорите!
Человек у окна стоял неподвижно.
— Мы говорим о Карле Леонетти, — холодно произнес он.
— О ком?
— И о «Дэнди» Джеке Клеменце. Так дела не делаются.
О, слава Богу! Оксли истерически захихикал вне себя от облегчения и радости. Это действительно дикое недоразумение!
— Послушай, друг, ты ошибаешься! Клеменца не умер! Его накрыли фараоны. Я к этому не имею никакого отношения, Боже упаси! Я сначала подумал, что ты от других людей! О Господи! А я чуть было не наклал в штаны! Я испугался, что ты от тех! Они вложили в это дело большие бабки и, собственно, теперь беспокоятся о своем вкладе. Я думал, это они послали тебя. Пойми, я полностью завязан с Клеменцей. То, что бьет по нему, бьет и по мне. Ты все перепутал.
Незнакомец снял розовые очки, и Оксли поежился под изучающим взглядом серо-голубых глаз — пронзительных, испытывающих, судящих и непроницаемых. Наконец раздался вопрос:
— И это все, что ты можешь сказать?
— Нет! Я никогда не встречался с Леонетти! Я знаю, что он проворачивает бизнес вместе с Клеменцей, но мы никогда не виделись. На прошлой неделе он приехал в город и мы говорили по телефону. Я дал ему связь, вот и все. Я его никогда не видел.
— Кто же тогда его продал?
— Боже, я не знал, что его продали! Я сам надеялся его найти. Думаю, он — мое единственное спасение. Мне до зарезу нужен товар. Я уже говорил, что в него вложены большие деньги. И теперь на эти деньги я должен поставить товар. А кто его продал?
В течение некоторого времени жесткие ледяные глаза снова изучали Оксли. Затем бесстрастный голос громилы приказал:
— Позови своих костоломов.
— Что?!
— Позови сюда обоих шведских ангелов — Джимбо и Артура.
Оксли смешался от этого приказа, но с радостью наклонился над аппаратом внутренней связи и выполнил команду.
Слава Богу, они были на месте.
Не успел Оксли выпрямиться, как оба его головореза были уже у двери. Они осторожно вошли и остановились у порога, очевидно, загипнотизированные грозовой атмосферой.
Человек у окна сказал:
— Давайте придем к соглашению, ребята, — он сунул в кобуру под мышкой револьвер. Вонючий идиот! Дыхание у Оксли уже стало приходить в норму. — Я хочу только одного. Мне нужен мой партнер, Карл Леонетти. Скажите мне, где он есть, и я оставлю вас с миром.
Черта с два!
Джимбо бросил косой и вопросительный взгляд на своего босса, а Артур выжидательно смотрел на посетителя.
— Расслабьтесь, — с облегчением засмеялся Оксли. — Произошло досадное недоразумение, но сейчас, как будто, все прояснилось. Мистер, э... мистер...
Человек у окна назвал себя, не меняя тона.
— Ламбретта. Но вы можете звать меня Фрэнки.
— О, конечно, конечно! Фрэнки беспокоится о своем партнере, ребята. Если вам что-то известно о человеке по имени Карл Леонетти, сейчас самое время заявить об этом.
Артур терпеть не мог джентльменского словоблудия. Он подал массивные плечи вперед, сгибая и разгибая толстые пальцы здоровенных лап.
— Вы хотите, чтобы я вышвырнул отсюда этого ублюдка, мистер Оксли? — прорычал он.
— О нет, нет! — благосклонно ответил Оксли, наслаждаясь сценой. — Это слишком круто. Я же велел вам расслабиться. Прежде чем вышвырнуть этого человека вон, давайте ответим на его вопросы.
— У меня нет никаких ответов, — прохрипел Артур.
— И у меня тоже, — откликнулся Джимбо.
— Ничего не поделаешь, — со сладкой улыбкой сказал Оксли своему «гостю». — Конечно, мои ребята вооружены. Но я уверен, что они предпочтут сломать вам позвоночник голыми руками. Думаю, выбор у вас невелик.
Но он ошибся. Как выяснилось, у высокого парня, стоявшего у окна, выбор был неограниченным. Оба телохранителя Оксли еще только потянулись за оружием, а короткоствольный револьвер сам собою впрыгнул в руку Ламбретты и дважды прогрохотал, выплюнув две девятимиллиметровые пули. Артура отбросило назад с зияющей дырой между глаз. Изо рта Джимбо вырвался алый фонтан крови, глаза его выскочили из орбит, и он рухнул на пол.
В ушах Оксли стоял звон от двух выстрелов, слившихся в один раскатистый громовой удар. Он был оглушен, ошеломлен и напутан, глаза ему застилала пелена, сквозь которую он мог видеть лишь красноватую тень в светлом прямоугольнике оконного проема. И вдруг Оксли осознал, что красный оттенок создавался человеческой кровью, стекавшей с его лба, — кровью Джимбо, запах которой он почувствовал только теперь.
Оксли услышал свой полный ужаса вопль, когда багровая тень отошла от окна и стала приближаться к нему. Звуки собственного голоса нагоняли на него еще больший страх, но он ничего не мог с собой поделать. Он стоял на коленях в крови Джимбо, взывая к Богу и моля о пощаде, а гигант возвышался над Оксли, приставив обжигающий ствол револьвера к его лбу.
— Теперь ты гол, — раздался холодный голос откуда-то сверху. — Так тебе лучше, таким и оставайся. Все, никаких больше игр, никаких подлостей. А сейчас давай поговорим, Раймонд.
И, конечно, они поговорили.
И разговор у них получился настоящий, без дураков.
Пышущий самодовольством неотразимого самца, молодой президент фирмы «Рокси Артистс Менеджмент, Инк.» стремительно прошел мимо хорошенькой секретарши из регистратуры, не соизволив ответить на приветствие. В просторном офисе толпились преисполненные надежд «таланты», нервно сжимая в потных руках гитары и кассеты с пробными записями. Бросив на посетителей быстрый оценивающий взгляд, мистер Оксли завернул за угол и зашагал по коридору, ведущему к личным кабинетам.
Дела шли обычным ходом и в этот необычный, нереальный день. Все застекленные кабины для прослушивания были заняты, а из клетушек агентов доносился ровный гул десятков голосов. В любое другое время эти звуки ласкали бы его слух, как музыка, но сегодня он был рад, что у его роскошного кабинета звуконепроницаемые стены.
Гвалт оборвался, когда он закрыл за собой дверь и поздоровался с секретаршей.
— Похоже, сегодня уже с самого утра все сорвались с цепи, верно?
— Да, сэр. И у вас уже...
— Я хочу, чтобы меня никто не беспокоил, Дорис. Никаких звонков, посетителей, никаких исключений!
В глазах женщины отразилась внутренняя тревога.
— Извините, сэр. Но у вас уже есть посетитель. Он ждет вас в кабинете. Я не пускала его, но разве я могла с ним справиться! Ребята еще не пришли, и я решила, что будет лучше... Я думаю он от... от... ну, вы знаете.
Да, черт побери! Оксли знал или думал, что знает. И этот визит не был для него полной неожиданностью. Скрывая недовольство, он сказал:
— Как только появится Артур и Джимбо, передайте им, чтоб находились поблизости, — Оксли многозначительно посмотрел на секретаршу. — Не исключено, что они мне понадобятся.
Безусловно, эти парни были лучшими костоломами в городе, но в данный момент костоломы вряд ли чем помогут, если предчувствие не обманывало Оксли.
А оно его не обманывало никогда.
Посетитель оказался высоким, мощным незнакомцем атлетического телосложения, одетым в плащевую куртку и потертые джинсы. Он занимал столько места, что воздух в кабинете, казалось, сгустился и наэлектризовался. Подавляя внутреннюю дрожь, Оксли протиснулся внутрь кабинета и плотно закрыл за собой дверь.
Мужчина стоял у окна вполоборота, и утренний свет падал на него сзади, поэтому лица его почти не было видно, но Оксли инстинктивно понял, что не узнает этого человека. Тип, да... безусловно. Оксли сразу же почувствовал, какая специальность у этого парня. Но он не ожидал услышать последовавшего приветствия.
— Вы — Раймонд Аксименцио? — раздался холодный вопрос.
Оксли прошел к своему столу, сел, зажег сигарету и начал поигрывать папье-маше, лихорадочно пытаясь оценить обстановку. Кто это такой, черт побери? У парня на лбу было написано, что он — киллер. Неужели дело стало настолько безнадежным? Громила обратился к нему со стандартным приветствием наемных убийц. Они терпеть не могли ошибок. Они хотели быть уверены на все сто процентов, что перед ними тот, кого им предписано отправить в ад. Оксли сделал глубокую затяжку и, не скрывая волнения, осторожно ответил:
— Я уже давно не пользуюсь этим именем. Вы знаете, кто я такой. Что за игру вы затеяли?
— Она называется «подари своей заднице прощальный поцелуй», — последовал леденящий душу ответ.
Оксли не успел уловить даже намека на движение, а короткоствольный пистолет уже оскалил на него свою отвратительную пасть.
Аксименцио замер, не донеся руку с сигаретой до пепельницы, в мозгу его галопом мчались миллионы мыслей, сердце билось в бешеном ритме, во рту пересохло, а язык распух и, казалось, не помещался во рту. Наконец ему удалось хрипло выдавить из себя:
— Постойте! Это... недоразумение! Все еще можно поправить!
— Нельзя поднять человека из мертвых, дружище, — сказал непреклонный великан.
— Что это значит? — пискнул Оксли. — Я не... Кто мертв?
— Ты, — послышался приговор. — Око за око, Раймонд. Так что, поцелуй свою задницу.
— Но это ужасная ошибка! — завопил Оксли.
Пошатываясь, он поднялся и безвольно оперся спиной о стену, держа ставшие ватными руки на уровне груди. Это был самый страшный момент в его жизни. Такие вещи не могут происходить в действительности! Или могут? Но нет, этот сукин сын не шутит!
— Это безумие! Вы меня принимаете за кого-то другого! Я даже не понимаю, о чем вы говорите!
Человек у окна стоял неподвижно.
— Мы говорим о Карле Леонетти, — холодно произнес он.
— О ком?
— И о «Дэнди» Джеке Клеменце. Так дела не делаются.
О, слава Богу! Оксли истерически захихикал вне себя от облегчения и радости. Это действительно дикое недоразумение!
— Послушай, друг, ты ошибаешься! Клеменца не умер! Его накрыли фараоны. Я к этому не имею никакого отношения, Боже упаси! Я сначала подумал, что ты от других людей! О Господи! А я чуть было не наклал в штаны! Я испугался, что ты от тех! Они вложили в это дело большие бабки и, собственно, теперь беспокоятся о своем вкладе. Я думал, это они послали тебя. Пойми, я полностью завязан с Клеменцей. То, что бьет по нему, бьет и по мне. Ты все перепутал.
Незнакомец снял розовые очки, и Оксли поежился под изучающим взглядом серо-голубых глаз — пронзительных, испытывающих, судящих и непроницаемых. Наконец раздался вопрос:
— И это все, что ты можешь сказать?
— Нет! Я никогда не встречался с Леонетти! Я знаю, что он проворачивает бизнес вместе с Клеменцей, но мы никогда не виделись. На прошлой неделе он приехал в город и мы говорили по телефону. Я дал ему связь, вот и все. Я его никогда не видел.
— Кто же тогда его продал?
— Боже, я не знал, что его продали! Я сам надеялся его найти. Думаю, он — мое единственное спасение. Мне до зарезу нужен товар. Я уже говорил, что в него вложены большие деньги. И теперь на эти деньги я должен поставить товар. А кто его продал?
В течение некоторого времени жесткие ледяные глаза снова изучали Оксли. Затем бесстрастный голос громилы приказал:
— Позови своих костоломов.
— Что?!
— Позови сюда обоих шведских ангелов — Джимбо и Артура.
Оксли смешался от этого приказа, но с радостью наклонился над аппаратом внутренней связи и выполнил команду.
Слава Богу, они были на месте.
Не успел Оксли выпрямиться, как оба его головореза были уже у двери. Они осторожно вошли и остановились у порога, очевидно, загипнотизированные грозовой атмосферой.
Человек у окна сказал:
— Давайте придем к соглашению, ребята, — он сунул в кобуру под мышкой револьвер. Вонючий идиот! Дыхание у Оксли уже стало приходить в норму. — Я хочу только одного. Мне нужен мой партнер, Карл Леонетти. Скажите мне, где он есть, и я оставлю вас с миром.
Черта с два!
Джимбо бросил косой и вопросительный взгляд на своего босса, а Артур выжидательно смотрел на посетителя.
— Расслабьтесь, — с облегчением засмеялся Оксли. — Произошло досадное недоразумение, но сейчас, как будто, все прояснилось. Мистер, э... мистер...
Человек у окна назвал себя, не меняя тона.
— Ламбретта. Но вы можете звать меня Фрэнки.
— О, конечно, конечно! Фрэнки беспокоится о своем партнере, ребята. Если вам что-то известно о человеке по имени Карл Леонетти, сейчас самое время заявить об этом.
Артур терпеть не мог джентльменского словоблудия. Он подал массивные плечи вперед, сгибая и разгибая толстые пальцы здоровенных лап.
— Вы хотите, чтобы я вышвырнул отсюда этого ублюдка, мистер Оксли? — прорычал он.
— О нет, нет! — благосклонно ответил Оксли, наслаждаясь сценой. — Это слишком круто. Я же велел вам расслабиться. Прежде чем вышвырнуть этого человека вон, давайте ответим на его вопросы.
— У меня нет никаких ответов, — прохрипел Артур.
— И у меня тоже, — откликнулся Джимбо.
— Ничего не поделаешь, — со сладкой улыбкой сказал Оксли своему «гостю». — Конечно, мои ребята вооружены. Но я уверен, что они предпочтут сломать вам позвоночник голыми руками. Думаю, выбор у вас невелик.
Но он ошибся. Как выяснилось, у высокого парня, стоявшего у окна, выбор был неограниченным. Оба телохранителя Оксли еще только потянулись за оружием, а короткоствольный револьвер сам собою впрыгнул в руку Ламбретты и дважды прогрохотал, выплюнув две девятимиллиметровые пули. Артура отбросило назад с зияющей дырой между глаз. Изо рта Джимбо вырвался алый фонтан крови, глаза его выскочили из орбит, и он рухнул на пол.
В ушах Оксли стоял звон от двух выстрелов, слившихся в один раскатистый громовой удар. Он был оглушен, ошеломлен и напутан, глаза ему застилала пелена, сквозь которую он мог видеть лишь красноватую тень в светлом прямоугольнике оконного проема. И вдруг Оксли осознал, что красный оттенок создавался человеческой кровью, стекавшей с его лба, — кровью Джимбо, запах которой он почувствовал только теперь.
Оксли услышал свой полный ужаса вопль, когда багровая тень отошла от окна и стала приближаться к нему. Звуки собственного голоса нагоняли на него еще больший страх, но он ничего не мог с собой поделать. Он стоял на коленях в крови Джимбо, взывая к Богу и моля о пощаде, а гигант возвышался над Оксли, приставив обжигающий ствол револьвера к его лбу.
— Теперь ты гол, — раздался холодный голос откуда-то сверху. — Так тебе лучше, таким и оставайся. Все, никаких больше игр, никаких подлостей. А сейчас давай поговорим, Раймонд.
И, конечно, они поговорили.
И разговор у них получился настоящий, без дураков.
Глава 6
— Только не стреляй! Пожалуйста! Все, что хочешь... все, все... только скажи!
— Я сказал тебе, чего хочу, Раймонд.
— Я никогда не встречал этого парня! Я разговаривал с ним по телефону, вот и все!
— Когда это было?
— С неделю тому назад. В прошлый вторник.
— А почему ты с ним разговаривал?
— Что? Он сам мне позвонил.
— О чем вы говорили?
— Ну. Он был — я знал, кто он такой. То есть, я знал его имя. Он привез товар для «Дэнди» Джека. Он сказал, что у него дурное предчувствие. Ему не нравилась операция «Дэнди». Он сказал, что подстраховался и хотел бы с кем-нибудь поговорить об этом.
— Что он сделал?
— Я думаю, он намекал на другую партию товара, резервную.
— А ты что ему сказал?
— Я сказал, что это не входит в сделку и что я не могу говорить с ним на эту тему. Это не моя территория.
— А что — твоя территория?
— Гм... Я больше занимаюсь сбытом.
— Торговля на улице?
— Нет, нет. Сбыт по всей стране.
— Он начинается отсюда?
— Да.
— Каким образом?
— Что?
— Каким образом?
— Ну... наша фирма как бы специально создана для этого. Мы ведь посылаем своих людей во все концы страны. Отсюда. А также рассылаем кучу рекламного и демонстрационного материала.
— Ясно.
— Идеальная организация, правда?
— Да, организация недурна, Раймонд. Но почему ты не захотел иметь дело с Карлом? Товар есть товар, не так ли?
— Не совсем. У него было сырье. А сырье — территория «Дэнди». Я получаю товар от него. Я не могу перерабатывать сырой продукт. Кроме того, это напоминало мне двойную игру, и я испугался. Я не хочу впутываться в такие дела.
— Ты не хочешь впутываться в такие дела?
— Нет, не хочу, черт побери! Это означало бы залезть на чужую территорию, что очень опасно. Страшно даже подумать, что с тобой могут сделать. Можно оказаться на дне реки Кумберленд в бочке из-под цемента.
— Так ты решил продать Карла цементникам?
— Что ты! Клянусь, я этого не делал! Я просто сказал, что сам ввязываться в это дело не буду, но могу направить его к нужным людям. Тут он объяснил ситуацию, и я понял, что сделал неправильный вывод. Он не пытался вести двойную игру, а хотел подстраховаться на случай, если с «Дэнди» случится неприятность... И предчувствие его не обмануло.
— Все равно, ты решил не ввязываться.
— Видишь ли, я не могу прыгнуть выше головы. Я — только винтик в хорошо отлаженной машине. Я объяснил это Леонетти, и он меня понял. И поблагодарил.
— Поблагодарил за что?
— За содействие.
— Какое содействие?
— Я же уже сказал. Я свел его с нужными людьми.
— С кем ты его свел?
— Что?
— С кем ты его свел?
— С... ну, с моим спонсором.
— Что это значит?
— Это значит, с людьми, которым я подчиняюсь.
— Ты путаешь единственное и множественное число, Раймонд. Со сколькими людьми ты его свел?
— Я свел его с моим спонсором.
— Единственное или множественное?!
— А, множественное.
— Похоже, ты не хочешь мне помочь, Раймонд.
— Послушай! Подожди! Не думай, что я вожу тебя за нос! Я просто стараюсь объяснить!
— Постарайся чуть получше.
— Понимаешь, я — президент этой компании.
— Понимаю.
— Я — главный администратор. Но, ради Бога, я не владелец фирмы.
— А кто владелец?
— Ну, их очень много. Я даже не знаю, сколько. Я подчиняюсь Нику Копе.
— Ник кто?
— Копа. По буквам: К-О-П-А. Он — контролер. Я имею в виду, что он — местный партнер-собственник.
— Ну, брось трепаться, Раймонд! Что же он такое — контролер или владелец?
— И то, и другое одновременно. Он — местный контролер, представляющий корпорацию владельцев. У него есть партнеры по всей стране.
— Кто, например?
— Будь я проклят, если знаю. Они мне этого не говорят.
— И тебя это никогда не интересовало, а?
— Конечно, интересовало, и еще как. Я не раз об этом думал.
— Подумай еще раз. Напряги-ка мозги, Раймонд!
— Что? Хорошо. В этой сделке участвует «Телебуст». Я думаю, это одна из их компаний-сателлитов.
— Что такое «Телебуст»?
— Они занимаются специальной раскруткой. Ну, ты знаешь, готовят мощные рекламные кампании. Их задача заключается в проталкивании наших артистов на первые места в хит-парадах страны.
— Продолжай соображать!
— Есть еще «Эмси». Они...
— Что такое «Эмси»?
— Это компания звукозаписи. Фирма «Эмси Рекордс». Они специализируются на разработке золотых конвертов для дисков и на телеторговле.
— Расшифруй мне, что это означает.
— Продажа по почте. Ты видел подобную рекламу по телевидению. Что-то в этом роде.
— Что-то я не вижу, чтобы ты горел желанием помочь мне, Раймонд.
— Хорошо, хорошо, только убери револьвер. Голове больно!
— Ей будет больно до тех пор, пока я не получу от тебя кое-что более существенное, чем болтовня о родословной вашей корпорации.
— Я стараюсь тебе это объяснить. Одни и те же люди владеют всеми этими компаниями. Понимаешь? Они также владеют отелями, казино, ночными клубами и прочим. И названий у их фирм свыше сотни. Как, черт побери, я могу знать, кто чем владеет? И как вообще кто-либо может это знать? Ник Копа — единственный, кого я знаю. Он — нэшвилльский контролер, представляющий компанию. Все объединение компаний.
— Ты назвал его еще и партнером.
— Да, в определенном смысле, он — партнер.
— В каком смысле?
— В том смысле, что в Нэшвилле Копа — босс.
— Босс чего?
— Всего, о чем я тебе толкую.
— Но у него есть общенациональные связи?
— А как же.
— С какой семьей?
— О Боже! Я не знаю. Не спрашивай меня об этом. Даже если бы я знал, то не мог бы...
— Нью-Йорк?
— Может быть, Нью-Йорк. А может, Чикаго. Не знаю. Я даже не уверен, что это семейный клан. Организационная структура не похожа на семью. Скорее, это коалиция, корпорация национального масштаба.
— Где штаб-квартира, в Нью-Йорке или Чикаго?
— Может быть, в обоих, а может, и ни в том, и ни в другом. Я не знаю. Можно я встану? От вида крови меня выворачивает наизнанку. Мне надо...
— Еще не время, Раймонд. Сиди и продолжай думать. Ты связал Карла с Ником Копа?
— Боже упаси! Я даже не посмел бы и подумать о...
— С кем же тогда?
— Я не имею права по своей инициативе связываться напрямую с Ником. Когда я ему нужен, он дает мне знать. Но сам я никогда ничего не предпринимаю.
— Через кого, Раймонд?
— Есть здесь один парень... работает на Ника ... напрямую на Ника...
— Это его «лейтенант»?
— Да, что-то в этом роде. Я направил твоего друга к этому парню.
— Каким образом?
— Леонетти должен сказать, что в такое-то время он будет в таком-то месте. Я ему отвечу: «Отлично», и передам кому надо, где он будет.
— Ну, и?..
— Ну, я так и сделал.
— Кому ты сообщил об этом?
— Тому «лейтенанту», о котором говорил.
— У «лейтенанта» есть имя?
— Конечно, есть. Кажется, его зовут Горда.
— А фамилия?
— Вроде бы Маззарелли.
— Горди Мазаррелли.
— Да.
— Скажи мне прямо, Раймонд, без уверток! Как зовут «лейтенанта», к которому ты направил Карла?
— Я же сказал: Горди Маззарелли. Разве я не сказал?
— Значит, ты позвонил Горди Маззарелли и сказал ему, что в такое-то время Карл Леонетти будет в таком-то месте?
— Да, так.
— Что еще ты сказал Горди Маззарелли?
— Больше я ему ничего не говорил.
— Но, конечно же, Горди уже знал, кто такой Карл Леонетти?
— Думаю, что знал.
— Гм! Угу...
— Естественно, я объяснил ему, почему он звонил.
— Гм! Угу...
— Я ему сказал о резервной партии товара.
— А еще о чем?
— Еще сказал, что Леонетти пытается продать... то есть хочет поговорить с кем-нибудь об этой партии.
— И что ответил Горди?
— А? Что?
— Что сказал Горди относительно желания Карла с кем-нибудь поговорить?
— Он сказал: «Хорошо».
— Что «хорошо»?
— Хорошо, он с ним встретится.
— Кто это сказал?
— Горди, Горди Маззарелли сказал, что он с ним встретится. Он встретится с Леонетти и обсудит с ним это дело.
— Взгляни на мою вторую руку, Раймонд. Видишь этот предмет? Знаешь, что это такое?
— Похоже на... Что за черт! Ты что, записываешь наш разговор?
— С самого начала. И знаешь, почему?
— Hex, не знаю.
— Тебе все равно?
— Да.
— Зато Горди может оказаться не все равно.
— Послушай, ты не вздумай!.. Неужели ты хочешь?..
— Назовем это подстраховкой, Раймонд. Я дам Горди послушать эту запись и предложу ему такой же выбор, что и тебе.
— Пожалуйста, не делай этого!
— Не делай чего?
— Не говори Горди, что я указал на него!
— Почему же нет? Если они просто встретились и поговорили...
— Ты знаешь, что я имею в виду! Даже если бы они были давно потерявшими друг друга братьями, а я только свел их вместе, то благодарности я бы за это не дождался! Ты никому не должен говорить, что я проболтался!
— Это не имеет никакого значения, Раймонд. Когда я разделаюсь с Горди...
— Нет, ты не понимаешь! Ты не знаешь, на кого замахиваешься! А я знаю, знаю! У тебя нет никаких шансов. Этот парень — личный телохранитель Ника Копы, а кроме того у него есть еще целый взвод ошалелых головорезов! У тебя нет и тени шанса!
— Вот для этого я и записал нашу беседу. Ты мне поможешь слегка уравнять шансы. Ты ведь окажешь мне посильную помощь, не так ли?
— Я не... Как я могу? Что?..
— Мы с тобой связаны одной веревочкой, Раймонд. И в жизни, и в смерти. Для тебя, парень, сейчас существует только одна логика. Как ты хочешь вести игру?
— Я хочу вести ее как можно дальше от «Безумца» Горди. Давай не будем впутывать его в это дело.
— Это ты так решил.
— Да. Я понимаю, что ты имеешь в виду. Хорошо, послушай! Я не знаю, что они сделали с Леонетти. Я знаю, что он вызвал большой переполох. Я направил его к ним и больше ничего о нем мне не известно. Мне не сказали ни слова. Но я знаю, где его женщина. Давай договоримся: ты отдаешь мне кассету, а я тебе скажу, где она находится. Может быть, она что-то знает.
Но у Болана планы оказались несколько иными.
— Сначала пойдем и найдем ее. А уж затем обговорим сделку. Если, конечно, будет о чем договариваться.
— А если не о чем?
— Тогда мы заключим эту сделку в аду, дружище.
— Я сделаю все, что смогу, — тяжело вздохнул Оксли, признавая свое поражение. Его охватил первобытный страх смерти, говоривший на языке неотразимой логики.
И Мак Болан знал, что этот голос говорил правду.
Он говорил также об отчаянном стремлении выжить. А это уже была логика иного рода.
— Я сказал тебе, чего хочу, Раймонд.
— Я никогда не встречал этого парня! Я разговаривал с ним по телефону, вот и все!
— Когда это было?
— С неделю тому назад. В прошлый вторник.
— А почему ты с ним разговаривал?
— Что? Он сам мне позвонил.
— О чем вы говорили?
— Ну. Он был — я знал, кто он такой. То есть, я знал его имя. Он привез товар для «Дэнди» Джека. Он сказал, что у него дурное предчувствие. Ему не нравилась операция «Дэнди». Он сказал, что подстраховался и хотел бы с кем-нибудь поговорить об этом.
— Что он сделал?
— Я думаю, он намекал на другую партию товара, резервную.
— А ты что ему сказал?
— Я сказал, что это не входит в сделку и что я не могу говорить с ним на эту тему. Это не моя территория.
— А что — твоя территория?
— Гм... Я больше занимаюсь сбытом.
— Торговля на улице?
— Нет, нет. Сбыт по всей стране.
— Он начинается отсюда?
— Да.
— Каким образом?
— Что?
— Каким образом?
— Ну... наша фирма как бы специально создана для этого. Мы ведь посылаем своих людей во все концы страны. Отсюда. А также рассылаем кучу рекламного и демонстрационного материала.
— Ясно.
— Идеальная организация, правда?
— Да, организация недурна, Раймонд. Но почему ты не захотел иметь дело с Карлом? Товар есть товар, не так ли?
— Не совсем. У него было сырье. А сырье — территория «Дэнди». Я получаю товар от него. Я не могу перерабатывать сырой продукт. Кроме того, это напоминало мне двойную игру, и я испугался. Я не хочу впутываться в такие дела.
— Ты не хочешь впутываться в такие дела?
— Нет, не хочу, черт побери! Это означало бы залезть на чужую территорию, что очень опасно. Страшно даже подумать, что с тобой могут сделать. Можно оказаться на дне реки Кумберленд в бочке из-под цемента.
— Так ты решил продать Карла цементникам?
— Что ты! Клянусь, я этого не делал! Я просто сказал, что сам ввязываться в это дело не буду, но могу направить его к нужным людям. Тут он объяснил ситуацию, и я понял, что сделал неправильный вывод. Он не пытался вести двойную игру, а хотел подстраховаться на случай, если с «Дэнди» случится неприятность... И предчувствие его не обмануло.
— Все равно, ты решил не ввязываться.
— Видишь ли, я не могу прыгнуть выше головы. Я — только винтик в хорошо отлаженной машине. Я объяснил это Леонетти, и он меня понял. И поблагодарил.
— Поблагодарил за что?
— За содействие.
— Какое содействие?
— Я же уже сказал. Я свел его с нужными людьми.
— С кем ты его свел?
— Что?
— С кем ты его свел?
— С... ну, с моим спонсором.
— Что это значит?
— Это значит, с людьми, которым я подчиняюсь.
— Ты путаешь единственное и множественное число, Раймонд. Со сколькими людьми ты его свел?
— Я свел его с моим спонсором.
— Единственное или множественное?!
— А, множественное.
— Похоже, ты не хочешь мне помочь, Раймонд.
— Послушай! Подожди! Не думай, что я вожу тебя за нос! Я просто стараюсь объяснить!
— Постарайся чуть получше.
— Понимаешь, я — президент этой компании.
— Понимаю.
— Я — главный администратор. Но, ради Бога, я не владелец фирмы.
— А кто владелец?
— Ну, их очень много. Я даже не знаю, сколько. Я подчиняюсь Нику Копе.
— Ник кто?
— Копа. По буквам: К-О-П-А. Он — контролер. Я имею в виду, что он — местный партнер-собственник.
— Ну, брось трепаться, Раймонд! Что же он такое — контролер или владелец?
— И то, и другое одновременно. Он — местный контролер, представляющий корпорацию владельцев. У него есть партнеры по всей стране.
— Кто, например?
— Будь я проклят, если знаю. Они мне этого не говорят.
— И тебя это никогда не интересовало, а?
— Конечно, интересовало, и еще как. Я не раз об этом думал.
— Подумай еще раз. Напряги-ка мозги, Раймонд!
— Что? Хорошо. В этой сделке участвует «Телебуст». Я думаю, это одна из их компаний-сателлитов.
— Что такое «Телебуст»?
— Они занимаются специальной раскруткой. Ну, ты знаешь, готовят мощные рекламные кампании. Их задача заключается в проталкивании наших артистов на первые места в хит-парадах страны.
— Продолжай соображать!
— Есть еще «Эмси». Они...
— Что такое «Эмси»?
— Это компания звукозаписи. Фирма «Эмси Рекордс». Они специализируются на разработке золотых конвертов для дисков и на телеторговле.
— Расшифруй мне, что это означает.
— Продажа по почте. Ты видел подобную рекламу по телевидению. Что-то в этом роде.
— Что-то я не вижу, чтобы ты горел желанием помочь мне, Раймонд.
— Хорошо, хорошо, только убери револьвер. Голове больно!
— Ей будет больно до тех пор, пока я не получу от тебя кое-что более существенное, чем болтовня о родословной вашей корпорации.
— Я стараюсь тебе это объяснить. Одни и те же люди владеют всеми этими компаниями. Понимаешь? Они также владеют отелями, казино, ночными клубами и прочим. И названий у их фирм свыше сотни. Как, черт побери, я могу знать, кто чем владеет? И как вообще кто-либо может это знать? Ник Копа — единственный, кого я знаю. Он — нэшвилльский контролер, представляющий компанию. Все объединение компаний.
— Ты назвал его еще и партнером.
— Да, в определенном смысле, он — партнер.
— В каком смысле?
— В том смысле, что в Нэшвилле Копа — босс.
— Босс чего?
— Всего, о чем я тебе толкую.
— Но у него есть общенациональные связи?
— А как же.
— С какой семьей?
— О Боже! Я не знаю. Не спрашивай меня об этом. Даже если бы я знал, то не мог бы...
— Нью-Йорк?
— Может быть, Нью-Йорк. А может, Чикаго. Не знаю. Я даже не уверен, что это семейный клан. Организационная структура не похожа на семью. Скорее, это коалиция, корпорация национального масштаба.
— Где штаб-квартира, в Нью-Йорке или Чикаго?
— Может быть, в обоих, а может, и ни в том, и ни в другом. Я не знаю. Можно я встану? От вида крови меня выворачивает наизнанку. Мне надо...
— Еще не время, Раймонд. Сиди и продолжай думать. Ты связал Карла с Ником Копа?
— Боже упаси! Я даже не посмел бы и подумать о...
— С кем же тогда?
— Я не имею права по своей инициативе связываться напрямую с Ником. Когда я ему нужен, он дает мне знать. Но сам я никогда ничего не предпринимаю.
— Через кого, Раймонд?
— Есть здесь один парень... работает на Ника ... напрямую на Ника...
— Это его «лейтенант»?
— Да, что-то в этом роде. Я направил твоего друга к этому парню.
— Каким образом?
— Леонетти должен сказать, что в такое-то время он будет в таком-то месте. Я ему отвечу: «Отлично», и передам кому надо, где он будет.
— Ну, и?..
— Ну, я так и сделал.
— Кому ты сообщил об этом?
— Тому «лейтенанту», о котором говорил.
— У «лейтенанта» есть имя?
— Конечно, есть. Кажется, его зовут Горда.
— А фамилия?
— Вроде бы Маззарелли.
— Горди Мазаррелли.
— Да.
— Скажи мне прямо, Раймонд, без уверток! Как зовут «лейтенанта», к которому ты направил Карла?
— Я же сказал: Горди Маззарелли. Разве я не сказал?
— Значит, ты позвонил Горди Маззарелли и сказал ему, что в такое-то время Карл Леонетти будет в таком-то месте?
— Да, так.
— Что еще ты сказал Горди Маззарелли?
— Больше я ему ничего не говорил.
— Но, конечно же, Горди уже знал, кто такой Карл Леонетти?
— Думаю, что знал.
— Гм! Угу...
— Естественно, я объяснил ему, почему он звонил.
— Гм! Угу...
— Я ему сказал о резервной партии товара.
— А еще о чем?
— Еще сказал, что Леонетти пытается продать... то есть хочет поговорить с кем-нибудь об этой партии.
— И что ответил Горди?
— А? Что?
— Что сказал Горди относительно желания Карла с кем-нибудь поговорить?
— Он сказал: «Хорошо».
— Что «хорошо»?
— Хорошо, он с ним встретится.
— Кто это сказал?
— Горди, Горди Маззарелли сказал, что он с ним встретится. Он встретится с Леонетти и обсудит с ним это дело.
— Взгляни на мою вторую руку, Раймонд. Видишь этот предмет? Знаешь, что это такое?
— Похоже на... Что за черт! Ты что, записываешь наш разговор?
— С самого начала. И знаешь, почему?
— Hex, не знаю.
— Тебе все равно?
— Да.
— Зато Горди может оказаться не все равно.
— Послушай, ты не вздумай!.. Неужели ты хочешь?..
— Назовем это подстраховкой, Раймонд. Я дам Горди послушать эту запись и предложу ему такой же выбор, что и тебе.
— Пожалуйста, не делай этого!
— Не делай чего?
— Не говори Горди, что я указал на него!
— Почему же нет? Если они просто встретились и поговорили...
— Ты знаешь, что я имею в виду! Даже если бы они были давно потерявшими друг друга братьями, а я только свел их вместе, то благодарности я бы за это не дождался! Ты никому не должен говорить, что я проболтался!
— Это не имеет никакого значения, Раймонд. Когда я разделаюсь с Горди...
— Нет, ты не понимаешь! Ты не знаешь, на кого замахиваешься! А я знаю, знаю! У тебя нет никаких шансов. Этот парень — личный телохранитель Ника Копы, а кроме того у него есть еще целый взвод ошалелых головорезов! У тебя нет и тени шанса!
— Вот для этого я и записал нашу беседу. Ты мне поможешь слегка уравнять шансы. Ты ведь окажешь мне посильную помощь, не так ли?
— Я не... Как я могу? Что?..
— Мы с тобой связаны одной веревочкой, Раймонд. И в жизни, и в смерти. Для тебя, парень, сейчас существует только одна логика. Как ты хочешь вести игру?
— Я хочу вести ее как можно дальше от «Безумца» Горди. Давай не будем впутывать его в это дело.
— Это ты так решил.
— Да. Я понимаю, что ты имеешь в виду. Хорошо, послушай! Я не знаю, что они сделали с Леонетти. Я знаю, что он вызвал большой переполох. Я направил его к ним и больше ничего о нем мне не известно. Мне не сказали ни слова. Но я знаю, где его женщина. Давай договоримся: ты отдаешь мне кассету, а я тебе скажу, где она находится. Может быть, она что-то знает.
Но у Болана планы оказались несколько иными.
— Сначала пойдем и найдем ее. А уж затем обговорим сделку. Если, конечно, будет о чем договариваться.
— А если не о чем?
— Тогда мы заключим эту сделку в аду, дружище.
— Я сделаю все, что смогу, — тяжело вздохнул Оксли, признавая свое поражение. Его охватил первобытный страх смерти, говоривший на языке неотразимой логики.
И Мак Болан знал, что этот голос говорил правду.
Он говорил также об отчаянном стремлении выжить. А это уже была логика иного рода.
Глава 7
Территорию усадьбы, выстроенной в светлой лиственной рощице, окружала каменная стена. Сквозь кроны деревьев проглядывали крытые красной черепицей крыши домов. Надпись на потемневшей от времени бронзовой доске у ворот оповещала о том, что здесь располагается Академия Джулианы, а на временном щите было небрежно написано: «Вход воспрещен!» Ворота были оснащены автоматическим открывающим устройством, приводимым в действие откуда-то изнутри. Никаких других охранных приспособлений не было видно.
Участок земли, видимый через ворота, был в полном запустении. С обеих сторон на подъездную дорогу наступали трава и сорняки. Вся площадь была захламлена упавшими с деревьев ветками и листвой. Да и сама стена обветшала и местами уже начала обваливаться.
По словам Оксли, когда-то здесь размещалась школа для девушек. Сейчас здесь было заведение, входившее в разветвленную систему борделей. Оксли по-прежнему называл его «школой» и, по его словам, часто рекомендовал молоденьким артисточкам посетить это уютное место, где можно оттачивать свое исполнительское мастерство, пока им не улыбнется удача. Болан превосходно понимал, какая «удача» могла улыбнуться девушкам в подобном притоне.
Мак подрулил к воротам и нажал кнопку переговорного устройства. Ему пришлось повторить вызов дважды, прежде чем в динамике громкоговорителя раздался бодрый женский голос.
— Назовите свою фамилию и цель визита, пожалуйста.
Болан прорычал в микрофон:
— Ламбретта. С поручением от мистера Копы. Давайте пошевеливайтесь! Я спешу.
Ворота сразу же открылись. Болан осторожно въехал внутрь и медленно покатил по подъездной дороге, внимательно и настороженно изучая расположение строений и обстановку. Ярдах в двухстах в глубине участка почти вплотную стояли три здания, построенные в «среднеземноморском» стиле и до сих пор сохранившие следы былой красоты. В центре возвышалось трехэтажное здание с наружными, лестницами и запущенными внутренними двориками. Справа и слева, как крылья, тянулись большие, но одноэтажные обветшалые строения.
У главного здания его ожидал накачанный субъект, производивший впечатление артиста из Мьюзик-Роу, но Болан распознавал таких типов сразу. Он остановил машину и вышел из нее, хмуро разглядывая обшарпанные стены и не обращая никакого внимания на встречавшего.
— Милая старая обитель, — презрительно сказал он. — Какого черта вы ее не отремонтируете?
— А какого черта я должен ее ремонтировать, кобель? — растягивая слова, прогнусавил парень.
— Как ты меня назвал? — рявкнул Болан.
Парень усмехнулся и примирительно выставил вперед руки.
— Не обижайся! Просто я так всегда разговариваю с друзьями. А, кстати, как я должен тебя называть?
— Ты должен меня называть мистер Ламбретта.
Ковбой негромко засмеялся.
— Что ж, я так и буду вас называть. Чем могу быть полезен, сэр?
Болан неторопливо раскурил сигарету, искоса посматривая по сторонам. Эту операцию надо провести мягко, очень мягко. Выпустив струю сизого дыма, он ответил:
— Пока ничем, ковбой. Где Долли?
Улыбка здоровяка стала несколько натянутой.
— Она на месте. А что случилось?
— Ничего не случилось, — произнес Болан, взял парня за локоть и повел к дому.
— Мы слышали о «Дэнди» Джеке, — сказал парень, все еще пытаясь выглядеть бодрячком. — Это ужасно, правда?
— Да, — ответил Болан. — Поэтому я здесь. Расслабься и не гони волну, приятель.
— Я не... ну, хорошо, — парень заметно нервничал. — Вы сказали, что приехали с поручением от мистера Копы. Что это за поручение?
— Я же велел тебе расслабиться... А суть моего визита заключается в том, что я приехал за женщиной Леонетти, вот и все.
В гнусавом голосе ковбоя зазвучало облегчение, когда он услышал это известие.
— Да, я так и предполагал. Я сказал Долли, что это будет следующим шагом, единственным логичным следующим шагом. Я хочу сказать — черт побери! — что надо действовать по обстоятельствам, — не переставая говорить, он вставил ключ в замочную скважину. Дверь отворилась, и парень торжественным жестом пригласил Болана войти. — Нам всем жаль «Дэнди», но...
— Да... — буркнул Болан и переступил через порог.
Внутри не было и намека на запустение. Из большого вестибюля, роскошно отделанного красным бархатом и украшенного мраморными скульптурами, великолепный арочный проем вел в огромный зал, который, вероятно, служил в свое время местом для проведения торжественных балов. Теперь же он использовался в качестве салона для приема гостей. Помещение было украшено и меблировано с большим искусством, роскошью и экстравагантностью. Две широкие полукруглые лестницы вели на большой балкон и создавали впечатление еще большего объема.
Навстречу посетителям вышла хорошенькая женщина лет тридцати. Ее роскошное тело дразняще светилось сквозь прозрачную ткань пижамы, под которой больше ничего не было. Вьющиеся волосы медного цвета обрамляли миловидное, привлекательное лицо. Но это лицо принадлежало женщине, которая везде побывала, все испытала и не нашла в этом ничего для себя интересного.
В душе Болана шевельнулось сочувствие.
Ковбой представил его:
Участок земли, видимый через ворота, был в полном запустении. С обеих сторон на подъездную дорогу наступали трава и сорняки. Вся площадь была захламлена упавшими с деревьев ветками и листвой. Да и сама стена обветшала и местами уже начала обваливаться.
По словам Оксли, когда-то здесь размещалась школа для девушек. Сейчас здесь было заведение, входившее в разветвленную систему борделей. Оксли по-прежнему называл его «школой» и, по его словам, часто рекомендовал молоденьким артисточкам посетить это уютное место, где можно оттачивать свое исполнительское мастерство, пока им не улыбнется удача. Болан превосходно понимал, какая «удача» могла улыбнуться девушкам в подобном притоне.
Мак подрулил к воротам и нажал кнопку переговорного устройства. Ему пришлось повторить вызов дважды, прежде чем в динамике громкоговорителя раздался бодрый женский голос.
— Назовите свою фамилию и цель визита, пожалуйста.
Болан прорычал в микрофон:
— Ламбретта. С поручением от мистера Копы. Давайте пошевеливайтесь! Я спешу.
Ворота сразу же открылись. Болан осторожно въехал внутрь и медленно покатил по подъездной дороге, внимательно и настороженно изучая расположение строений и обстановку. Ярдах в двухстах в глубине участка почти вплотную стояли три здания, построенные в «среднеземноморском» стиле и до сих пор сохранившие следы былой красоты. В центре возвышалось трехэтажное здание с наружными, лестницами и запущенными внутренними двориками. Справа и слева, как крылья, тянулись большие, но одноэтажные обветшалые строения.
У главного здания его ожидал накачанный субъект, производивший впечатление артиста из Мьюзик-Роу, но Болан распознавал таких типов сразу. Он остановил машину и вышел из нее, хмуро разглядывая обшарпанные стены и не обращая никакого внимания на встречавшего.
— Милая старая обитель, — презрительно сказал он. — Какого черта вы ее не отремонтируете?
— А какого черта я должен ее ремонтировать, кобель? — растягивая слова, прогнусавил парень.
— Как ты меня назвал? — рявкнул Болан.
Парень усмехнулся и примирительно выставил вперед руки.
— Не обижайся! Просто я так всегда разговариваю с друзьями. А, кстати, как я должен тебя называть?
— Ты должен меня называть мистер Ламбретта.
Ковбой негромко засмеялся.
— Что ж, я так и буду вас называть. Чем могу быть полезен, сэр?
Болан неторопливо раскурил сигарету, искоса посматривая по сторонам. Эту операцию надо провести мягко, очень мягко. Выпустив струю сизого дыма, он ответил:
— Пока ничем, ковбой. Где Долли?
Улыбка здоровяка стала несколько натянутой.
— Она на месте. А что случилось?
— Ничего не случилось, — произнес Болан, взял парня за локоть и повел к дому.
— Мы слышали о «Дэнди» Джеке, — сказал парень, все еще пытаясь выглядеть бодрячком. — Это ужасно, правда?
— Да, — ответил Болан. — Поэтому я здесь. Расслабься и не гони волну, приятель.
— Я не... ну, хорошо, — парень заметно нервничал. — Вы сказали, что приехали с поручением от мистера Копы. Что это за поручение?
— Я же велел тебе расслабиться... А суть моего визита заключается в том, что я приехал за женщиной Леонетти, вот и все.
В гнусавом голосе ковбоя зазвучало облегчение, когда он услышал это известие.
— Да, я так и предполагал. Я сказал Долли, что это будет следующим шагом, единственным логичным следующим шагом. Я хочу сказать — черт побери! — что надо действовать по обстоятельствам, — не переставая говорить, он вставил ключ в замочную скважину. Дверь отворилась, и парень торжественным жестом пригласил Болана войти. — Нам всем жаль «Дэнди», но...
— Да... — буркнул Болан и переступил через порог.
Внутри не было и намека на запустение. Из большого вестибюля, роскошно отделанного красным бархатом и украшенного мраморными скульптурами, великолепный арочный проем вел в огромный зал, который, вероятно, служил в свое время местом для проведения торжественных балов. Теперь же он использовался в качестве салона для приема гостей. Помещение было украшено и меблировано с большим искусством, роскошью и экстравагантностью. Две широкие полукруглые лестницы вели на большой балкон и создавали впечатление еще большего объема.
Навстречу посетителям вышла хорошенькая женщина лет тридцати. Ее роскошное тело дразняще светилось сквозь прозрачную ткань пижамы, под которой больше ничего не было. Вьющиеся волосы медного цвета обрамляли миловидное, привлекательное лицо. Но это лицо принадлежало женщине, которая везде побывала, все испытала и не нашла в этом ничего для себя интересного.
В душе Болана шевельнулось сочувствие.
Ковбой представил его: