Страница:
– Н-да… – Герцог задумчиво потер подбородок. – Кажется, проблем у меня прибавилось. По крайней мере любовницу я точно потерял. После происшедшего Торна еще несколько дней будет в истерике и вряд ли когда-нибудь на выстрел стационарного излучателя приблизится к моей спальне.
Доктор отчаянно покраснел, и Рейт, вспомнив, с кем разговаривает, поспешно сменил тему:
– Но мне кажется, что у Эфы появилась большая свобода воли, чем прежде. Во всяком случае, она разговаривает почти как человек.
– Она обучается, милорд. Ее создатели наградили ее великолепным интеллектом, и, думаю, вам стоит быть готовым к тому, что она в один прекрасный момент перестанет беспрекословно вам подчиняться…
За дверью, отделяющей кабинет от спальни, раздался громкий треск и возмущенное рычание. Рейт и доктор переглянулись с одинаковым беспокойством и повернулись к стальной бронированной плите, отделяющей их от спальни. Плита, конечно, была замаскирована под обычную дверь, но это не мешало использовать ее по прямому назначению – для защиты находящихся внутри людей от нападения убийц. Однако они не успели ничего предпринять, треск прекратился, и из предусмотрительно включенного герцогом скрытого динамика донесся шипящий голос:
– Хиза, эта штука не прис-с-спос-с-соблена для того, чтобы в нее тыкали когтями.
– Странно, почему люди пользуются такими непрочными вещами?
– Для людей они дос-с-статочно прочные. Прос-с-сто никто не рас-считывал на то, что ими будет пользоватьс-ся диин.
– Хм. Кажется, мы закончили. Предлагаю пойти размяться, а то от сидения на этом пыточном инвентаре, ошибочно именуемом креслом, у меня крылья затекли. Да и пахнет здесь…
Странный шипящий звук заставил людей испуганно подпрыгнуть. Только через мгновение они осознали, что впервые слышали смех Эфы. Но, еще не придя в себя после этого потрясения, они услышали из уст Эфы нечто такое, что заставило их покраснеть до корней волос:
– Еще бы здес-сь не пахло. Но, по крайней мере, оба партнера были чис-с-стыми и не увлекалис-сь наркотиками, ус-с-силивающими потенцию. В с-с-спальне Императора я с-сс-с трудом с-с-сдерживалас-сь, чтобы не отключать обоняние. Запах пос-сле с-с-секс-са у людей на редкость мерзкий.
– Да уж. Пошли тренироваться. Хоть какой-нибудь тренировочный зал здесь есть?
– Ес-сть, пошли.
Люди вскочили, ожидая появления Эфы и ее наставницы, но вместо этого услышали звук открываемого окна. На этот раз девушки не потрудились сделать это тихо. Герцог со стоном опустился в кресло и помотал головой, словно отгоняя какое-то страшное видение:
– Это просто невероятно, доктор! Неужели у нее нет никаких представлений о скромности? В конце концов, она – женщина, и это в их природе.
– Боюсь, милорд, вы следуете распространенному штампу, – вздохнул ученый. – Ничего подобного: ни мужская ни женская природа тут ни при чем. Это всего лишь продукт воспитания той социальной среды, где живет индивидуум. А Эфа вообще воспринимает всё связанное с сексом своеобразно. Беда в том, что покойный Император относился к женщинам слишком предвзято и в результате, по-видимому, приказал изменить кое-что в ее физиологии. Физически она развивается, как любой нормальный человек, только гораздо быстрее. Ей сейчас четырнадцать, но по всем признакам она уже взрослая, однако тяги к противоположному полу у нее нет. Вообще. Милорд, я провел несколько тестов, до того как она отправилась в гости к диинам, и теперь могу с уверенностью утверждать, что Эфа полностью лишена каких-либо сексуальных желаний. Удовольствие, которое большинство людей получает в постели с партнером, она получает, убивая противника. И чем сильнее противник, тем большее удовольствие она испытывает, лишая его жизни.
Рейт с изумлением поднял глаза на ученого, не в силах поверить в то, что услышал. Ничего себе поиграли в создателей! А если Эфа войдет во вкус и не на шутку разгуляется?! Результат будет похуже, чем от эпидемии какой-нибудь инопланетной заразы. Та хоть неразумна, а у Эфы с этим проблем нет. Она даже слишком умна, на его взгляд.
Эфа щурилась, глядя на огромный раскаленный шар местного солнца, словно застывший в зените. Погода была просто чудесной, и настроение тоже. Она и не думала, что анализ информации и прогнозирование могут быть настолько интересными. Хотя поведение ее нового господина настораживало. Если бы она не знала, что Рейт в курсе ее неспособности причинить ему вред, она бы решила, что он ее боится. Странное ощущение. Едва заметная вибрация крыши, выбранной ею для отдыха, заставила Эфу настороженно приподнять уши и принюхаться. Ага, легок на помине. Это не есть хорошо. Крыша, хоть и не очень покатая, но всё-таки вряд ли предназначена для того, чтобы по ней ходили в сапогах. Сверхпрочный пластик, между прочим, при сильном нагреве становится скользким! А нагрев сейчас достаточно сильный, если не сказать больше.
Эфа молниеносно вскочила на ноги и метнулась к начинающему терять равновесие герцогу. Тонкая когтистая рука аккуратно подхватила его под локоть, не давая ему упасть, и помогла добраться до плоской смотровой площадки на гребне. Затем осторожно опустила своего господина на горячий пластик и присела рядом, выжидательно насторожив уши. Герцог перевел дух и устало улыбнулся:
– Спасибо. Эфа, нам надо серьезно поговорить. – Уши чуть шевельнулись, показывая готовность хозяйки внимательно слушать. Рейт поморщился: после пребывания у диинов Эфа стала вести себя совсем не по-человечески. Если раньше она только слегка шевелила ушами, то теперь они приобрели невероятную подвижность, да и в остальном девушка очень сильно изменилась. Когда она тренировалась, невозможно было уловить ее движения, не то что понять, что она делает. – Я не знаю, как об этом говорить в рамках вежливости, и поэтому вынужден быть грубым.
Эфа напряглась, переключая зрение на тепловые волны. На такой жаре от этого было мало толку но, по крайней мере, ей было необходимо определить температуру тела своего господина. Последнее его заявление выглядело явно неадекватным и, скорее всего, свидетельствовало о серьезном заболевании. Однако температурный режим оказался оптимальным для человека. А он продолжал говорить странные вещи:
– Эфа, я понимаю, что твое поведение нельзя судить по человеческим меркам, но всё-таки должен заметить, что произошедшее сегодня ночью абсолютно неприемлемо.
Эфа задумчиво прищурила глаза. Так, всё это из-за сегодняшнего вторжения. Стоит узнать больше.
– Гос-с-сподин, ес-сли что-то вызвало твое недовольс-с-ство, тебе дос-с-статочно прос-с-то с-с-сказать мне об этом.
Рейт устало вздохнул, он и не наделся, что разговор будет легким.
– Дело не в моем недовольстве, Эфа. Просто твое поведение слишком отличается от общепринятого. Это при определенных обстоятельствах может стоить тебе жизни, и не только тебе. Ты понимаешь меня?
– Да, гос-с-сподин. Мне копировать поведение твоих с-с-луг?
– Нет. Лучше будет, если один из моих учителей займется с тобой этикетом.
Эфа склонила голову, соглашаясь с герцогом и удивляясь про себя, почему ее господину понадобилось зачем-то объяснять ей собственные приказы. Хотя ей и нравилось самой решать за себя, такое поведение властителя вызывало беспокойство своей непривычностью.
ГЛАВА 9
Доктор отчаянно покраснел, и Рейт, вспомнив, с кем разговаривает, поспешно сменил тему:
– Но мне кажется, что у Эфы появилась большая свобода воли, чем прежде. Во всяком случае, она разговаривает почти как человек.
– Она обучается, милорд. Ее создатели наградили ее великолепным интеллектом, и, думаю, вам стоит быть готовым к тому, что она в один прекрасный момент перестанет беспрекословно вам подчиняться…
За дверью, отделяющей кабинет от спальни, раздался громкий треск и возмущенное рычание. Рейт и доктор переглянулись с одинаковым беспокойством и повернулись к стальной бронированной плите, отделяющей их от спальни. Плита, конечно, была замаскирована под обычную дверь, но это не мешало использовать ее по прямому назначению – для защиты находящихся внутри людей от нападения убийц. Однако они не успели ничего предпринять, треск прекратился, и из предусмотрительно включенного герцогом скрытого динамика донесся шипящий голос:
– Хиза, эта штука не прис-с-спос-с-соблена для того, чтобы в нее тыкали когтями.
– Странно, почему люди пользуются такими непрочными вещами?
– Для людей они дос-с-статочно прочные. Прос-с-сто никто не рас-считывал на то, что ими будет пользоватьс-ся диин.
– Хм. Кажется, мы закончили. Предлагаю пойти размяться, а то от сидения на этом пыточном инвентаре, ошибочно именуемом креслом, у меня крылья затекли. Да и пахнет здесь…
Странный шипящий звук заставил людей испуганно подпрыгнуть. Только через мгновение они осознали, что впервые слышали смех Эфы. Но, еще не придя в себя после этого потрясения, они услышали из уст Эфы нечто такое, что заставило их покраснеть до корней волос:
– Еще бы здес-сь не пахло. Но, по крайней мере, оба партнера были чис-с-стыми и не увлекалис-сь наркотиками, ус-с-силивающими потенцию. В с-с-спальне Императора я с-сс-с трудом с-с-сдерживалас-сь, чтобы не отключать обоняние. Запах пос-сле с-с-секс-са у людей на редкость мерзкий.
– Да уж. Пошли тренироваться. Хоть какой-нибудь тренировочный зал здесь есть?
– Ес-сть, пошли.
Люди вскочили, ожидая появления Эфы и ее наставницы, но вместо этого услышали звук открываемого окна. На этот раз девушки не потрудились сделать это тихо. Герцог со стоном опустился в кресло и помотал головой, словно отгоняя какое-то страшное видение:
– Это просто невероятно, доктор! Неужели у нее нет никаких представлений о скромности? В конце концов, она – женщина, и это в их природе.
– Боюсь, милорд, вы следуете распространенному штампу, – вздохнул ученый. – Ничего подобного: ни мужская ни женская природа тут ни при чем. Это всего лишь продукт воспитания той социальной среды, где живет индивидуум. А Эфа вообще воспринимает всё связанное с сексом своеобразно. Беда в том, что покойный Император относился к женщинам слишком предвзято и в результате, по-видимому, приказал изменить кое-что в ее физиологии. Физически она развивается, как любой нормальный человек, только гораздо быстрее. Ей сейчас четырнадцать, но по всем признакам она уже взрослая, однако тяги к противоположному полу у нее нет. Вообще. Милорд, я провел несколько тестов, до того как она отправилась в гости к диинам, и теперь могу с уверенностью утверждать, что Эфа полностью лишена каких-либо сексуальных желаний. Удовольствие, которое большинство людей получает в постели с партнером, она получает, убивая противника. И чем сильнее противник, тем большее удовольствие она испытывает, лишая его жизни.
Рейт с изумлением поднял глаза на ученого, не в силах поверить в то, что услышал. Ничего себе поиграли в создателей! А если Эфа войдет во вкус и не на шутку разгуляется?! Результат будет похуже, чем от эпидемии какой-нибудь инопланетной заразы. Та хоть неразумна, а у Эфы с этим проблем нет. Она даже слишком умна, на его взгляд.
Эфа щурилась, глядя на огромный раскаленный шар местного солнца, словно застывший в зените. Погода была просто чудесной, и настроение тоже. Она и не думала, что анализ информации и прогнозирование могут быть настолько интересными. Хотя поведение ее нового господина настораживало. Если бы она не знала, что Рейт в курсе ее неспособности причинить ему вред, она бы решила, что он ее боится. Странное ощущение. Едва заметная вибрация крыши, выбранной ею для отдыха, заставила Эфу настороженно приподнять уши и принюхаться. Ага, легок на помине. Это не есть хорошо. Крыша, хоть и не очень покатая, но всё-таки вряд ли предназначена для того, чтобы по ней ходили в сапогах. Сверхпрочный пластик, между прочим, при сильном нагреве становится скользким! А нагрев сейчас достаточно сильный, если не сказать больше.
Эфа молниеносно вскочила на ноги и метнулась к начинающему терять равновесие герцогу. Тонкая когтистая рука аккуратно подхватила его под локоть, не давая ему упасть, и помогла добраться до плоской смотровой площадки на гребне. Затем осторожно опустила своего господина на горячий пластик и присела рядом, выжидательно насторожив уши. Герцог перевел дух и устало улыбнулся:
– Спасибо. Эфа, нам надо серьезно поговорить. – Уши чуть шевельнулись, показывая готовность хозяйки внимательно слушать. Рейт поморщился: после пребывания у диинов Эфа стала вести себя совсем не по-человечески. Если раньше она только слегка шевелила ушами, то теперь они приобрели невероятную подвижность, да и в остальном девушка очень сильно изменилась. Когда она тренировалась, невозможно было уловить ее движения, не то что понять, что она делает. – Я не знаю, как об этом говорить в рамках вежливости, и поэтому вынужден быть грубым.
Эфа напряглась, переключая зрение на тепловые волны. На такой жаре от этого было мало толку но, по крайней мере, ей было необходимо определить температуру тела своего господина. Последнее его заявление выглядело явно неадекватным и, скорее всего, свидетельствовало о серьезном заболевании. Однако температурный режим оказался оптимальным для человека. А он продолжал говорить странные вещи:
– Эфа, я понимаю, что твое поведение нельзя судить по человеческим меркам, но всё-таки должен заметить, что произошедшее сегодня ночью абсолютно неприемлемо.
Эфа задумчиво прищурила глаза. Так, всё это из-за сегодняшнего вторжения. Стоит узнать больше.
– Гос-с-сподин, ес-сли что-то вызвало твое недовольс-с-ство, тебе дос-с-статочно прос-с-то с-с-сказать мне об этом.
Рейт устало вздохнул, он и не наделся, что разговор будет легким.
– Дело не в моем недовольстве, Эфа. Просто твое поведение слишком отличается от общепринятого. Это при определенных обстоятельствах может стоить тебе жизни, и не только тебе. Ты понимаешь меня?
– Да, гос-с-сподин. Мне копировать поведение твоих с-с-луг?
– Нет. Лучше будет, если один из моих учителей займется с тобой этикетом.
Эфа склонила голову, соглашаясь с герцогом и удивляясь про себя, почему ее господину понадобилось зачем-то объяснять ей собственные приказы. Хотя ей и нравилось самой решать за себя, такое поведение властителя вызывало беспокойство своей непривычностью.
ГЛАВА 9
Горин торопливо шел по главному коридору замка, прижимая к груди папку обучающего компьютера. Герцог заметил его и лично поручил обучение одного из своих телохранителей! Горин до сих пор не мог прийти в себя от оказанной ему чести. Ему, новичку, только что окончившему университет, поручили настолько ответственное задание, что сам герцог счел возможным контролировать его исполнение! Горин вытер испарину, от волнения выступившую у него, и толкнул неприметную дверь, за которой ждала его первая ученица.
В первое же мгновение он ощутил неправильность происходящего. Обычная классная комната, только погруженная в густой полумрак и… совершенно пустая! Учитель замер, пытаясь решить, кто же из слуг пошутил над ним, отправив его не туда, и ругаясь про себя последними словами. Такой конфуз в первый же день обучения! Ужас! Но в следующий момент все мысли о шутке вылетели у него из головы. В самом дальнем углу комнаты кто-то был! И этот кто-то вряд ли был человеком! Существо беззвучно повернулось к застывшему у дверей Горину. У перепуганного насмерть учителя возникло ощущение, словно в углу лениво переливалась хищная космическая тьма, в которой внезапно холодным огнем зажглись два нечеловеческих глаза. Горин задушенно пискнул и рухнул в обморок.
Сознание возвращалось медленно и неохотно. Горин вынырнул из поглотившей его темноты, но продолжал лежать с закрытыми глазами. Ни за что на свете он не согласился бы пережить этот ужас еще раз. И даже осторожные прикосновения чьих-то пальцев к затылку, отозвавшиеся вспышкой головной боли, не заставили его разомкнуть веки. Горин только крепче зажмурился. Видимо, это окончательно вывело из терпения человека, оказавшего ему первую помощь, – тонкие пальцы уже далеко не так осторожно сомкнулись на его плече и как следует встряхнули. Голова взорвалась фейерверком боли. Горин охнул, невольно открыв глаза. И встретился взглядом с бесстрастными янтарными глазами! Крик ужаса застрял у него в горле, а чудовище, с ног до головы закутанное в темные свободные одежды, поправило платок, закрывающий его лицо, и отступило от стола, на котором он лежал.
Горин наблюдал за странным существом полными страха глазами, оно невозмутимо устроилось за подобием парты и… заговорило!
– Ты учитель? – У человека хватило сил только на судорожный кивок. Говорить он был не в состоянии. Словно поняв это, существо осторожно продолжило: – Я и ес-сть твоя ученица. Тебе нет необходимос-сти меня боятьс-ся. Я не причиню тебе вреда.
Горин потрясенно уставился на это порождение самых страшных его кошмаров. «Этого не может быть! Ему сказали, что ученице четырнадцать лет! И никто не упоминал о том, что она не человек!» Будто подслушав его мысли, существо снова заговорило:
– Я не с-совс-сем человек. Но для тебя я не опас-сна. Мне нужно научитьс-ся вес-сти с-себя как человек.
– Я понимаю. – Горин тяжело сглотнул и с трудом заставил себя слезть со стола, на который его уложила ученица, чтобы оказать ему первую помощь. – Как тебя зовут?
– Эфа.
– Что? Я не имел в виду прозвище. У людей принято называть имя, данное им при рождении.
– При рождении меня никак не назвали. Потом с-стали звать Эфа.
Горин с ужасом смотрел на фигуру в свободной одежде, неподвижно застывшую за партой. Великий Саан, откуда же герцог ее вытащил?!! Что это за место, где ребенку, пусть и не совсем нормальному, не удосуживаются дать имя, а затем называют просто змеей. Змеей, изображенной на императорском гербе! Страх вытеснило сострадание. Молодой учитель осторожно подошел к Эфе и не очень уверенно произнес:
– Меня зовут Горин. С чего бы ты хотела начать свое обучение?
– С-с с-самого начала. Не мог бы ты объяс-снить мне, почему ис-спугалс-ся меня?
Горин почувствовал, что неудержимо краснеет. Эта девушка совершенно не понимала, что поставила его в неловкое положение. Не мог же он сказать ей, что ее внешность способна напугать и более смелого человека?! Эфа невозмутимо продолжила:
– Почему ты ис-спугалс-ся меня, как только увидел, а с-сейчас-с не боишьс-ся?
– Не знаю. – Учитель растерянно покачал головой. – Может быть, потому, что сейчас ты ведешь себя как человек.
– Понимаю. Тебе здес-сь неуютно. Ты с-сможешь обучить меня этикету за пределами этой комнаты?
– Да. – Горин невольно улыбнулся. – Ты не против, если мы выйдем в сад?
– Не с-стоит. С-слуги меня до с-с-сих пор боятс-ся. Лучше на крышу – там тепло.
Горин только кивнул, со страхом представляя себе, как будет неуклюже карабкаться по раскаленному пластику, но он скорее свалился бы вниз и разбился насмерть, чем позволил Эфе снова заподозрить его в трусости! Однако в следующий момент ему пришлось отбросить праздные размышления. Его ученица уже скрылась за дверью, и молодому человеку потребовалось поднапрячься, чтобы догнать ее.
Она поджидала его у крутой лестницы, ведущей на крышу, и ее неподвижность опять неприятно царапнула его сознание. Буквально через минуту он едва удержался от крика. Эфа внезапно подхватила его на руки и стремительно взлетела по скользким ступенькам. Хлопнул тяжеленный люк, и вот уже девушка уверенно шагает по раскаленному пластику крыши. Горин зажмурился, каждую секунду ожидая падения, но вместо этого ощутил, как его осторожно опускают на какую-то плоскую площадку. Насколько ему было известно, на крыше таких площадок просто не было. Но нет. Они с Эфой находились на надежно отгороженном от посторонних взглядов пятачке на самой высокой точке крыши. Ничего себе! Горин сглотнул и перевел взгляд на невозмутимую Эфу, с явным удовольствием растянувшуюся на обжигающем пластике.
– Зачем было нести меня на руках?
– Так безопас-сней. Люди с-слишком неуклюжи.
– Должен заметить, что ты сейчас ведешь себя очень невежливо.
– Да? Что я с-сделала не так?
Горин вдохнул и заговорил. На него изливались волны нестерпимого жара, хотелось пить, но он мужественно терпел, стараясь не показать слабости перед ученицей, а Эфа внимательно слушала, мгновенно запоминая всё, что он говорил, и требовала пояснений, если не понимала чего-либо.
Горин пропустил момент, когда сознание покинуло его второй раз за день. Эфа с удивлением посмотрела на распростертое тело человека и, подумав, что в будущем не стоит так затягивать занятия по этикету, как бы ей ни хотелось побыстрее освоить эту странную науку, подняла Горина на руки и понесла в его комнату.
Эфа внимательно проглядела новые данные, переданные разведкой герцога, и нахмурилась. Ситуация ей не нравилась. В корне не нравилась. У нее практически не оставалось времени на то, чтобы спасти своего господина. Приходилось торопиться и рассчитывать только на то, что никто из людей не ожидает от нее познаний в этой сфере деятельности и соответственно не обращает внимания на ее действия. Особенно это касалось Службы безопасности. Все телохранители были гвардейцами, но не все гвардейцы были телохранителями. И, согласно вековым традициям, капитан гвардии совмещал свою должность с должностью начальника Службы безопасности, которому, однако, не подчинялась разведка. Эта традиция была нарушена ее господином, когда он поставил начальником Службы безопасности своего друга Линира, который не служил в его личных войсках. Но теперь всё было возвращено на круги своя. Новый начальник Службы безопасности нравился Эфе еще и тем, что имел самое приблизительное представление о ее возможностях и не воспринимал девушку всерьез. Это развязывало ей руки.
После того как герцог проигнорировал их с Хизой тонко просчитанную провокацию, ей ничто не мешало подобрать коды к его компьютеру и быть в курсе всего, что ему сообщала его Служба безопасности. Эфа не заметила, как прикусила коготь. Если она хочет успешно осуществить свою первую операцию по изменению политической обстановки в Империи, ей понадобится не только информация, но и коды, которыми герцог шифрует приказы. Девушка осторожно прикоснулась к клавиатуре и, наконец решившись, быстро набрала нужную команду. Компьютер тихо запищал и выдал отказ. Ах так! Эфа посмотрела на машину, как на противника в бою, и быстро отключила питание. Системе безопасности совершенно незачем знать, кто пытался взломать секретные коды герцогства. Она недооценила сложности стоящей перед ней задачи. С этим придется повременить до того, как ей удастся узнать о программировании побольше.
Эфа встала из-за стола и прошлась по большой просторной комнате, которую герцог выделил ей для проживания. Последнее время Рейт ее беспокоил. На людях он старался не показывать своего плохого самочувствия, но новые паранормальные способности Эфы отчетливо фиксировали его усталость, нервное истощение, боли и целый комплекс других столь же неприятных ощущений. Герцог переживал за своего друга, который медленно умирал в лучшей палате госпиталя, расположенного на территории герцогского замка. Линир уже не узнавал приходивших к нему людей и испытывал сильные боли, вызванные медленным отмиранием периферийной нервной системы. Даже сверхдорогие лекарства, выписанные по личному приказу герцога из миров Коррелианской лиги, славившейся своими медицинскими университетами и лабораториями, ему уже не помогали.
Эфа еще раз проанализировала всю известную ей информацию и пришла к единственно верному, с ее точки зрения, решению. Линир был обречен на смерть, и его дальнейшее пребывание в мире живых причиняло боль не только ему, но и ее господину, который в результате постоянных переживаний по поводу плачевного положения друга не мог в полной мере сосредоточиться на проблеме спасения собственной жизни и жизней очень многих своих подданных. Решение было из разряда тех, которые Горин называл недопустимыми с этической точки зрения, но это Эфу нисколько не волновало. Этика и мораль до сих пор оставались для нее чисто абстрактными понятиями, которые были практически неприменимы в реальной жизни, что бы ни говорил по этому поводу ее человек-учитель. Решение было принято – оставалось только его выполнить. Эфа подхватила висящую на стуле накидку и, закутавшись в нее с ног до головы, выскользнула из комнаты.
Попасть в палату оказалось несложно. Госпиталь не охранялся. Подразумевалось, что на территории резиденции герцога не может оказаться никого, кто пожелал бы причинить вред высокопоставленным больным. Оч-чень спорное предположение. Эфа без труда миновала врачей и медсестер, призванных не пускать посторонних в стерильные помещения, и очутилась в реанимации, где огромное количество медицинского оборудования поддерживало жизнь Линира, маркиза Мирол. Девушка спокойно подошла к кровати, не заботясь о том, что ее могут зафиксировать датчики системы безопасности. Она по-прежнему была невидима для большинства из них, а те системы слежения, которые могли бы ее заметить и опознать, были слишком дороги для того, чтобы оборудовать ими госпиталь, да и компьютеры пришлось бы перепрограммировать полностью.
Человек, лежащий в кровати, совершенно не напоминал того начальника Службы безопасности, которого она видела на корабле. Он спал, но даже во сне под действием огромного количества обезболивающих лекарств продолжал стонать, его лицо кривила судорога боли. Эфа принюхалась и ощутила едва заметный запах отмирания тканей. Перед ней был живой труп, в котором не осталось ничего от его прежнего Линира. Девушка беззвучно оскалилась и надавила когтем указательного пальца на кончик одного из своих клыков. Состав яда она изменила заранее, чтобы не тратить на это время в самый последний момент. Маленькая бесцветная капелька появилась на внутренней стороне когтя, и Эфа, осторожно поднеся руку к лицу Линира, капнула ее на синие потрескавшиеся губы человека. Мгновение, и яд впитался в крошечные ранки. Всё. Эфа отвернулась от кровати и покинула палату, никем не замеченная.
Через две минуты, после того как девушка ушла, на посту медсестры отчаянно загудел сигнал тревоги. Когда дежурная реанимационная бригада вбежала в палату, Линир маркиз Мирол был мертв, и на лице его застыла странная умиротворенная улыбка.
Звуковой сигнал оторвал герцога от чтения отчета о последней выходке его телохранителя. На этот раз Эфа умудрилась переполошить весь замок. Увидев ее на главной лестнице с перекинутым через плечо безжизненным телом, дворецкий от ужаса лишился дара речи, решив, что она сошла с ума и прикончила своего учителя. Остальные слуги реагировали не лучше. В результате в спешном порядке вызвали гвардейцев, чтобы арестовать коварную убийцу и обезопасить Его светлость от обезумевшего монстра. Дальше события развивались с молниеносной быстротой. Гвардейцы попыталась выполнить свой долг, Эфа, не совсем понимавшая, что вокруг нее происходит, и не терпевшая, когда люди трогали ее руками без особой на то необходимости, а обнаженные мечи воспринимавшая только как угрозу, воспротивилась аресту. И весьма активно. К счастью, она помнила приказ своего господина не причинять вреда слугам. Только поэтому произошедшее не стало трагедией, а когда пришедший в себя Горин заорал благим матом, обнаружив себя в неподобающей позе у кого-то на плече и острие меча у своего носа, превратилось в забавную комедию. Для всех, кроме Эфы, так и не понявшей причину переполоха.
Рейт вздохнул и нажал кнопку связи. Визион подернулся молочной дымкой, сквозь которую медленно начал проступать какой-то текст. Всё благодушие герцога как рукой сняло. Если вместо видеосообщения кто-то прислал ему текстовую информацию, дело плохо. Это могло означать только одно: загадочный отправитель опасался мести могущественного герцога. Вчитавшись в текст, Рейт сложно выругался, забыв о том, что ему, как дворянину, не подобает сквернословить. Саан! Не может этого быть! Он еще раз перечитал сообщение, подсознательно надеясь на то, что его содержание изменится. Однако слегка размытые строки по-прежнему гласили: «В связи с задержанием в императорской резиденции человека, назвавшегося вашим вассалом, личность которого, однако, вызывает серьезные сомнения в его принадлежности к благородному сословию, нижайше просим Вас прибыть на Тронный мир и самолично подтвердить перед Императором дворянское звание задержанного. Уведомляем Вас, что задержанный изволил назваться как Тернан Герн маркиз Лоорзон». И подпись. Официальная подпись начальника имперской тайной полиции! Герцог на мгновение зажмурился. Сволочь! Какая же ты сволочь! Кто бы ты ни был.
Его загнали в ловушку.
Он вынужден поехать. Тот, кто откопал этот древний закон, был прекрасно осведомлен об этом. Пусть этот закон не использовали вот уже тысячу лет, с тех пор как любого дворянина стало возможным отличить от простолюдина по генетическому коду, он по-прежнему действовал, и это означало, что сюзерен, отказавшийся опознавать своего вассала или не узнавшей его в предъявленном ему человеке, обрекал несчастного на мучительную смерть на главной площади.
Но даже не это условие захлопывало дверцу ловушки с такой надежностью. В конце концов своя шкура многим герцогам гораздо ближе чужой, и рисковать ради других они не будут. Вот только во избежание использования этого закона сюзеренами против их вассалов-дворян, чем-либо им не угодившим, в него был внесен еще один пункт. И этот пункт гласил, что если впоследствии будет установлено, что казненный оказался дворянином, а его сюзерен не выполнил предписанной процедуры опознания или не узнал своего подданного, то такой недобросовестный герцог автоматически лишался права на верность собственных вассалов. Последствия обычно бывали печальные. За преступления против герцога просто не наказывали, а значит, очень скоро кто-нибудь из слуг пользовался возможностью отомстить господину, и не всегда по своей инициативе.
Рейт устало прикрыл глаза рукой. Он снова опоздал. Неизвестный, стоящий за троном Императора, выбрал его новой жертвой, а Рил докладывал как минимум о трех заговорах знати, сплотившейся вокруг герцогов, имеющих право претендовать на трон Империи тысячи солнц. Вдобавок многие герцоги оказались заняты исключительно внутренними проблемами. Восстания черни вспыхнули раньше, чем они рассчитывали, и стали фатальными, по крайней мере, для восьми благородных семейств. Войска Императора должны были вот-вот войти в их разоренные бунтами владения. В такой ситуации оставалось только отправиться на Тронный мир и надеяться на то, что его Служба безопасности окажется мобильнее императорских убийц. Что ж, будь что будет. Нужно только позаботиться о безопасности своих людей.
Тихо постучав, в кабинет проскользнул Дит, выражение его лица заставило Рейта насторожиться. Его секретарь очень редко позволял себе заходить в личные комнаты герцога без приглашения. Рейт приготовился к тому, что его ожидает еще одна неприятная новость.
– Что случилось, Дит?
Парень отвел глаза и тихо произнес:
– Милорд, десять минут назад скончался Линир маркиз Мирол.
– Спасибо, можете быть свободны, – только и сумел выдавить из себя Рейт. В ушах шумело, хотелось завыть от безысходности и несправедливости происходящего. Он молча наблюдал за тем, как секретарь спешит к выходу, и, едва дверь кабинета за ним закрылась, из глаз герцога потекли слезы.
– Твои аналитики в этот раз превзошли все самые смелые мои ожидания, Рейт. – Рил задумчиво склонил голову к плечу и потеребил острую клиновидную бородку, которую носил по моде более чем столетней давности, чем заслужил добродушные насмешки подчиненных. Мало кто знал, что в старомодной бородке один из лучших шпионов своего времени прячет парочку неприятных сюрпризов, просто так, на всякий случай. Герцог Оттори был об этом осведомлен в силу своего статуса бывшего ученика Рила и не переставал удивляться изобретательности этого старика. Но сейчас его больше интересовало другое.
– Постой, Рил, о чем ты говоришь? Мои аналитики еще не закончили отчет. Как ты умудрился заполучить его раньше меня?
– Его прислали три дня назад. Файл был запечатан твоим кодом.
В первое же мгновение он ощутил неправильность происходящего. Обычная классная комната, только погруженная в густой полумрак и… совершенно пустая! Учитель замер, пытаясь решить, кто же из слуг пошутил над ним, отправив его не туда, и ругаясь про себя последними словами. Такой конфуз в первый же день обучения! Ужас! Но в следующий момент все мысли о шутке вылетели у него из головы. В самом дальнем углу комнаты кто-то был! И этот кто-то вряд ли был человеком! Существо беззвучно повернулось к застывшему у дверей Горину. У перепуганного насмерть учителя возникло ощущение, словно в углу лениво переливалась хищная космическая тьма, в которой внезапно холодным огнем зажглись два нечеловеческих глаза. Горин задушенно пискнул и рухнул в обморок.
Сознание возвращалось медленно и неохотно. Горин вынырнул из поглотившей его темноты, но продолжал лежать с закрытыми глазами. Ни за что на свете он не согласился бы пережить этот ужас еще раз. И даже осторожные прикосновения чьих-то пальцев к затылку, отозвавшиеся вспышкой головной боли, не заставили его разомкнуть веки. Горин только крепче зажмурился. Видимо, это окончательно вывело из терпения человека, оказавшего ему первую помощь, – тонкие пальцы уже далеко не так осторожно сомкнулись на его плече и как следует встряхнули. Голова взорвалась фейерверком боли. Горин охнул, невольно открыв глаза. И встретился взглядом с бесстрастными янтарными глазами! Крик ужаса застрял у него в горле, а чудовище, с ног до головы закутанное в темные свободные одежды, поправило платок, закрывающий его лицо, и отступило от стола, на котором он лежал.
Горин наблюдал за странным существом полными страха глазами, оно невозмутимо устроилось за подобием парты и… заговорило!
– Ты учитель? – У человека хватило сил только на судорожный кивок. Говорить он был не в состоянии. Словно поняв это, существо осторожно продолжило: – Я и ес-сть твоя ученица. Тебе нет необходимос-сти меня боятьс-ся. Я не причиню тебе вреда.
Горин потрясенно уставился на это порождение самых страшных его кошмаров. «Этого не может быть! Ему сказали, что ученице четырнадцать лет! И никто не упоминал о том, что она не человек!» Будто подслушав его мысли, существо снова заговорило:
– Я не с-совс-сем человек. Но для тебя я не опас-сна. Мне нужно научитьс-ся вес-сти с-себя как человек.
– Я понимаю. – Горин тяжело сглотнул и с трудом заставил себя слезть со стола, на который его уложила ученица, чтобы оказать ему первую помощь. – Как тебя зовут?
– Эфа.
– Что? Я не имел в виду прозвище. У людей принято называть имя, данное им при рождении.
– При рождении меня никак не назвали. Потом с-стали звать Эфа.
Горин с ужасом смотрел на фигуру в свободной одежде, неподвижно застывшую за партой. Великий Саан, откуда же герцог ее вытащил?!! Что это за место, где ребенку, пусть и не совсем нормальному, не удосуживаются дать имя, а затем называют просто змеей. Змеей, изображенной на императорском гербе! Страх вытеснило сострадание. Молодой учитель осторожно подошел к Эфе и не очень уверенно произнес:
– Меня зовут Горин. С чего бы ты хотела начать свое обучение?
– С-с с-самого начала. Не мог бы ты объяс-снить мне, почему ис-спугалс-ся меня?
Горин почувствовал, что неудержимо краснеет. Эта девушка совершенно не понимала, что поставила его в неловкое положение. Не мог же он сказать ей, что ее внешность способна напугать и более смелого человека?! Эфа невозмутимо продолжила:
– Почему ты ис-спугалс-ся меня, как только увидел, а с-сейчас-с не боишьс-ся?
– Не знаю. – Учитель растерянно покачал головой. – Может быть, потому, что сейчас ты ведешь себя как человек.
– Понимаю. Тебе здес-сь неуютно. Ты с-сможешь обучить меня этикету за пределами этой комнаты?
– Да. – Горин невольно улыбнулся. – Ты не против, если мы выйдем в сад?
– Не с-стоит. С-слуги меня до с-с-сих пор боятс-ся. Лучше на крышу – там тепло.
Горин только кивнул, со страхом представляя себе, как будет неуклюже карабкаться по раскаленному пластику, но он скорее свалился бы вниз и разбился насмерть, чем позволил Эфе снова заподозрить его в трусости! Однако в следующий момент ему пришлось отбросить праздные размышления. Его ученица уже скрылась за дверью, и молодому человеку потребовалось поднапрячься, чтобы догнать ее.
Она поджидала его у крутой лестницы, ведущей на крышу, и ее неподвижность опять неприятно царапнула его сознание. Буквально через минуту он едва удержался от крика. Эфа внезапно подхватила его на руки и стремительно взлетела по скользким ступенькам. Хлопнул тяжеленный люк, и вот уже девушка уверенно шагает по раскаленному пластику крыши. Горин зажмурился, каждую секунду ожидая падения, но вместо этого ощутил, как его осторожно опускают на какую-то плоскую площадку. Насколько ему было известно, на крыше таких площадок просто не было. Но нет. Они с Эфой находились на надежно отгороженном от посторонних взглядов пятачке на самой высокой точке крыши. Ничего себе! Горин сглотнул и перевел взгляд на невозмутимую Эфу, с явным удовольствием растянувшуюся на обжигающем пластике.
– Зачем было нести меня на руках?
– Так безопас-сней. Люди с-слишком неуклюжи.
– Должен заметить, что ты сейчас ведешь себя очень невежливо.
– Да? Что я с-сделала не так?
Горин вдохнул и заговорил. На него изливались волны нестерпимого жара, хотелось пить, но он мужественно терпел, стараясь не показать слабости перед ученицей, а Эфа внимательно слушала, мгновенно запоминая всё, что он говорил, и требовала пояснений, если не понимала чего-либо.
Горин пропустил момент, когда сознание покинуло его второй раз за день. Эфа с удивлением посмотрела на распростертое тело человека и, подумав, что в будущем не стоит так затягивать занятия по этикету, как бы ей ни хотелось побыстрее освоить эту странную науку, подняла Горина на руки и понесла в его комнату.
Эфа внимательно проглядела новые данные, переданные разведкой герцога, и нахмурилась. Ситуация ей не нравилась. В корне не нравилась. У нее практически не оставалось времени на то, чтобы спасти своего господина. Приходилось торопиться и рассчитывать только на то, что никто из людей не ожидает от нее познаний в этой сфере деятельности и соответственно не обращает внимания на ее действия. Особенно это касалось Службы безопасности. Все телохранители были гвардейцами, но не все гвардейцы были телохранителями. И, согласно вековым традициям, капитан гвардии совмещал свою должность с должностью начальника Службы безопасности, которому, однако, не подчинялась разведка. Эта традиция была нарушена ее господином, когда он поставил начальником Службы безопасности своего друга Линира, который не служил в его личных войсках. Но теперь всё было возвращено на круги своя. Новый начальник Службы безопасности нравился Эфе еще и тем, что имел самое приблизительное представление о ее возможностях и не воспринимал девушку всерьез. Это развязывало ей руки.
После того как герцог проигнорировал их с Хизой тонко просчитанную провокацию, ей ничто не мешало подобрать коды к его компьютеру и быть в курсе всего, что ему сообщала его Служба безопасности. Эфа не заметила, как прикусила коготь. Если она хочет успешно осуществить свою первую операцию по изменению политической обстановки в Империи, ей понадобится не только информация, но и коды, которыми герцог шифрует приказы. Девушка осторожно прикоснулась к клавиатуре и, наконец решившись, быстро набрала нужную команду. Компьютер тихо запищал и выдал отказ. Ах так! Эфа посмотрела на машину, как на противника в бою, и быстро отключила питание. Системе безопасности совершенно незачем знать, кто пытался взломать секретные коды герцогства. Она недооценила сложности стоящей перед ней задачи. С этим придется повременить до того, как ей удастся узнать о программировании побольше.
Эфа встала из-за стола и прошлась по большой просторной комнате, которую герцог выделил ей для проживания. Последнее время Рейт ее беспокоил. На людях он старался не показывать своего плохого самочувствия, но новые паранормальные способности Эфы отчетливо фиксировали его усталость, нервное истощение, боли и целый комплекс других столь же неприятных ощущений. Герцог переживал за своего друга, который медленно умирал в лучшей палате госпиталя, расположенного на территории герцогского замка. Линир уже не узнавал приходивших к нему людей и испытывал сильные боли, вызванные медленным отмиранием периферийной нервной системы. Даже сверхдорогие лекарства, выписанные по личному приказу герцога из миров Коррелианской лиги, славившейся своими медицинскими университетами и лабораториями, ему уже не помогали.
Эфа еще раз проанализировала всю известную ей информацию и пришла к единственно верному, с ее точки зрения, решению. Линир был обречен на смерть, и его дальнейшее пребывание в мире живых причиняло боль не только ему, но и ее господину, который в результате постоянных переживаний по поводу плачевного положения друга не мог в полной мере сосредоточиться на проблеме спасения собственной жизни и жизней очень многих своих подданных. Решение было из разряда тех, которые Горин называл недопустимыми с этической точки зрения, но это Эфу нисколько не волновало. Этика и мораль до сих пор оставались для нее чисто абстрактными понятиями, которые были практически неприменимы в реальной жизни, что бы ни говорил по этому поводу ее человек-учитель. Решение было принято – оставалось только его выполнить. Эфа подхватила висящую на стуле накидку и, закутавшись в нее с ног до головы, выскользнула из комнаты.
Попасть в палату оказалось несложно. Госпиталь не охранялся. Подразумевалось, что на территории резиденции герцога не может оказаться никого, кто пожелал бы причинить вред высокопоставленным больным. Оч-чень спорное предположение. Эфа без труда миновала врачей и медсестер, призванных не пускать посторонних в стерильные помещения, и очутилась в реанимации, где огромное количество медицинского оборудования поддерживало жизнь Линира, маркиза Мирол. Девушка спокойно подошла к кровати, не заботясь о том, что ее могут зафиксировать датчики системы безопасности. Она по-прежнему была невидима для большинства из них, а те системы слежения, которые могли бы ее заметить и опознать, были слишком дороги для того, чтобы оборудовать ими госпиталь, да и компьютеры пришлось бы перепрограммировать полностью.
Человек, лежащий в кровати, совершенно не напоминал того начальника Службы безопасности, которого она видела на корабле. Он спал, но даже во сне под действием огромного количества обезболивающих лекарств продолжал стонать, его лицо кривила судорога боли. Эфа принюхалась и ощутила едва заметный запах отмирания тканей. Перед ней был живой труп, в котором не осталось ничего от его прежнего Линира. Девушка беззвучно оскалилась и надавила когтем указательного пальца на кончик одного из своих клыков. Состав яда она изменила заранее, чтобы не тратить на это время в самый последний момент. Маленькая бесцветная капелька появилась на внутренней стороне когтя, и Эфа, осторожно поднеся руку к лицу Линира, капнула ее на синие потрескавшиеся губы человека. Мгновение, и яд впитался в крошечные ранки. Всё. Эфа отвернулась от кровати и покинула палату, никем не замеченная.
Через две минуты, после того как девушка ушла, на посту медсестры отчаянно загудел сигнал тревоги. Когда дежурная реанимационная бригада вбежала в палату, Линир маркиз Мирол был мертв, и на лице его застыла странная умиротворенная улыбка.
Звуковой сигнал оторвал герцога от чтения отчета о последней выходке его телохранителя. На этот раз Эфа умудрилась переполошить весь замок. Увидев ее на главной лестнице с перекинутым через плечо безжизненным телом, дворецкий от ужаса лишился дара речи, решив, что она сошла с ума и прикончила своего учителя. Остальные слуги реагировали не лучше. В результате в спешном порядке вызвали гвардейцев, чтобы арестовать коварную убийцу и обезопасить Его светлость от обезумевшего монстра. Дальше события развивались с молниеносной быстротой. Гвардейцы попыталась выполнить свой долг, Эфа, не совсем понимавшая, что вокруг нее происходит, и не терпевшая, когда люди трогали ее руками без особой на то необходимости, а обнаженные мечи воспринимавшая только как угрозу, воспротивилась аресту. И весьма активно. К счастью, она помнила приказ своего господина не причинять вреда слугам. Только поэтому произошедшее не стало трагедией, а когда пришедший в себя Горин заорал благим матом, обнаружив себя в неподобающей позе у кого-то на плече и острие меча у своего носа, превратилось в забавную комедию. Для всех, кроме Эфы, так и не понявшей причину переполоха.
Рейт вздохнул и нажал кнопку связи. Визион подернулся молочной дымкой, сквозь которую медленно начал проступать какой-то текст. Всё благодушие герцога как рукой сняло. Если вместо видеосообщения кто-то прислал ему текстовую информацию, дело плохо. Это могло означать только одно: загадочный отправитель опасался мести могущественного герцога. Вчитавшись в текст, Рейт сложно выругался, забыв о том, что ему, как дворянину, не подобает сквернословить. Саан! Не может этого быть! Он еще раз перечитал сообщение, подсознательно надеясь на то, что его содержание изменится. Однако слегка размытые строки по-прежнему гласили: «В связи с задержанием в императорской резиденции человека, назвавшегося вашим вассалом, личность которого, однако, вызывает серьезные сомнения в его принадлежности к благородному сословию, нижайше просим Вас прибыть на Тронный мир и самолично подтвердить перед Императором дворянское звание задержанного. Уведомляем Вас, что задержанный изволил назваться как Тернан Герн маркиз Лоорзон». И подпись. Официальная подпись начальника имперской тайной полиции! Герцог на мгновение зажмурился. Сволочь! Какая же ты сволочь! Кто бы ты ни был.
Его загнали в ловушку.
Он вынужден поехать. Тот, кто откопал этот древний закон, был прекрасно осведомлен об этом. Пусть этот закон не использовали вот уже тысячу лет, с тех пор как любого дворянина стало возможным отличить от простолюдина по генетическому коду, он по-прежнему действовал, и это означало, что сюзерен, отказавшийся опознавать своего вассала или не узнавшей его в предъявленном ему человеке, обрекал несчастного на мучительную смерть на главной площади.
Но даже не это условие захлопывало дверцу ловушки с такой надежностью. В конце концов своя шкура многим герцогам гораздо ближе чужой, и рисковать ради других они не будут. Вот только во избежание использования этого закона сюзеренами против их вассалов-дворян, чем-либо им не угодившим, в него был внесен еще один пункт. И этот пункт гласил, что если впоследствии будет установлено, что казненный оказался дворянином, а его сюзерен не выполнил предписанной процедуры опознания или не узнал своего подданного, то такой недобросовестный герцог автоматически лишался права на верность собственных вассалов. Последствия обычно бывали печальные. За преступления против герцога просто не наказывали, а значит, очень скоро кто-нибудь из слуг пользовался возможностью отомстить господину, и не всегда по своей инициативе.
Рейт устало прикрыл глаза рукой. Он снова опоздал. Неизвестный, стоящий за троном Императора, выбрал его новой жертвой, а Рил докладывал как минимум о трех заговорах знати, сплотившейся вокруг герцогов, имеющих право претендовать на трон Империи тысячи солнц. Вдобавок многие герцоги оказались заняты исключительно внутренними проблемами. Восстания черни вспыхнули раньше, чем они рассчитывали, и стали фатальными, по крайней мере, для восьми благородных семейств. Войска Императора должны были вот-вот войти в их разоренные бунтами владения. В такой ситуации оставалось только отправиться на Тронный мир и надеяться на то, что его Служба безопасности окажется мобильнее императорских убийц. Что ж, будь что будет. Нужно только позаботиться о безопасности своих людей.
Тихо постучав, в кабинет проскользнул Дит, выражение его лица заставило Рейта насторожиться. Его секретарь очень редко позволял себе заходить в личные комнаты герцога без приглашения. Рейт приготовился к тому, что его ожидает еще одна неприятная новость.
– Что случилось, Дит?
Парень отвел глаза и тихо произнес:
– Милорд, десять минут назад скончался Линир маркиз Мирол.
– Спасибо, можете быть свободны, – только и сумел выдавить из себя Рейт. В ушах шумело, хотелось завыть от безысходности и несправедливости происходящего. Он молча наблюдал за тем, как секретарь спешит к выходу, и, едва дверь кабинета за ним закрылась, из глаз герцога потекли слезы.
– Твои аналитики в этот раз превзошли все самые смелые мои ожидания, Рейт. – Рил задумчиво склонил голову к плечу и потеребил острую клиновидную бородку, которую носил по моде более чем столетней давности, чем заслужил добродушные насмешки подчиненных. Мало кто знал, что в старомодной бородке один из лучших шпионов своего времени прячет парочку неприятных сюрпризов, просто так, на всякий случай. Герцог Оттори был об этом осведомлен в силу своего статуса бывшего ученика Рила и не переставал удивляться изобретательности этого старика. Но сейчас его больше интересовало другое.
– Постой, Рил, о чем ты говоришь? Мои аналитики еще не закончили отчет. Как ты умудрился заполучить его раньше меня?
– Его прислали три дня назад. Файл был запечатан твоим кодом.