Пеш Гельмут. Кольца Всевластия

   – Ким, я горжусь фольками. Вы такие маленькие и слабые на вид, но работа, которую вы проделали в течение последних двенадцати часов, просто превосходна, – заявил Фабиан. – В вас скрыто гораздо больше, чем принято думать.
   Кима обрадовала похвала. И действительно, народные ополченцы сделали все, что от них зависело. Но самое трудное им ещё только предстояло.
   А теперь приходилось ждать, и Ким понял, что это ожидание и является самым тягостным. До сих пор от мыслей о грядущем дне его отвлекали дела. Теперь же, после того как все было готовы и оставалось время, чтобы немного подремать или просто отдохнуть, в голову полезли мысли.
   Над Эльдерландом нависла таинственная тишина. Смерть затаила дыхание в преддверии богатого урожая, который обещал принести ей завтрашний день. Туман рассеялся, после того как задул ветер и затянул всю небо тучами, словно желая скрыть от него весь ужас предстоящего дня.
   – Хорошо, – спокойно произнес Фабиан. – Туман помогал нам во время перехода сюда, но в сражении он был бы скорее на руку врагу. Теперь же наши лучники смогут показать все, на что они способны.
   Ким же видел в темных облаках лишь одно недоброе предзнаменование.
   Фабиан сидел напротив него, прислонившись к дереву, и дремал. Ким огляделся по сторонам. Всюду он видел фольков-ополченцев. Одни прикорнули на корточках, другие лежали на сырой земле, прикрыв голову руками. Некоторые молились.

11
ВЛАДЫКА ПОДЗЕМНОГО МИРА

   Бурин пришел в себя, но не узнал место, где находился. Его окутывала кромешная тьма. Последним воспоминанием гнома, перед тем как очутиться здесь, был тронный зал Зарактрора, из которого кольцо Кима швырнуло их всех в море красок. Он крепко держал руку Кима, но их все равно разъединили; у него возникло ощущение, что некая непреодолимая сила ослабила его хватку. И куда же, интересно, его зашвырнуло? Но где бы он ни очутился, он твердо знал одно: даже в заднице у осла света больше, чем здесь.
   – Ким? Фабиан? Марина? – выкрикивал он. – Гврги? – Про болотника он почти позабыл.
   Молчание. Никто не откликнулся.
   Держась руками за голову, Бурин сел. Боль пронизывала его. Он чувствовал себя так, словно выпил предыдущим вечером слишком много очень плохого вина. Бурин переждал и попытался утихомирить грохочущие в его голове вагонетки, однако, несмотря на все его попытки, выгрузка руды не прекращалась.
   «Было бы неплохо вспомнить вчерашнюю попойку, – подумал он. – Тогда можно хоть предположить, куда меня забросило».
   Он застонал, но это тоже не помогло заглушить боль, от которой в голове все гудело. Да и вкус во рту был отвратительный.
   Гном попытался определить на ощупь, где же он все-таки оказался, однако ничего, кроме камня, обнаружить ему не удалось. Наконец его пальцы нащупали рукоятку Инзилагуна. Вот он уже крепко обхватил её. Некоторая доля уверенности вернулась к гному.
   «Но куда же, клянусь Азратотом, запропастились мои товарищи?» – задался он вопросом, но тут же осознал, что от напряженных мыслей боль в голове только усилилась.
   «Ну и ну, должно быть, это была всем попойкам попойка?» – подумал он. Неужели все тяготы, которые он осилил вместе с товарищами, всего лишь спьяну ему померещились?
   Да нет же, все это было на самом деле; уж слишком отчетливыми были воспоминания обо всех приключениях, происходивших по дороге из Эльдерланда в Зарактрор. В конце концов он даже вынужден был показать свое кольцо, хотя и намеревался скрывать его, поскольку кольцо являлось тайной гномов Среднеземья. Но что толку сожалеть о содеянном? Рано или поздно эта тайна все равно выплыла бы на свет божий.
   Издавая горестные стоны, он потихоньку начал выпрямляться – и ударился головой о потолок. Перед глазами у него поплыли цветные круги, а от боли он чуть не лишился сознания. Он дотронулся до головы и ощутил под рукой прохладный металл; на его счастье, на нем был шлем, который смягчил силу удара. Он снял шлем и не обнаружил на нем даже вмятины.
   Осторожно исследовав руками потолок, он пришел к заключению, что даже такому гному, как он, придется продвигаться здесь согнувшись. Потолок был каменный, а высота его не превышала четырех футов.
   Бурин выругался.
   «Где же, клянусь Владыкой, я нахожусь?» Вокруг по-прежнему ничего невозможно было разглядеть из-за темноты.
   – Бурин? – внезапно раздался вопрошающий голос из темноты справа от него. Марина, их незаменимая спутница, подала голос, и когда Бурин подумал о ней, то ощутил зуд где-то в области желудка. Неужели его вдобавок ко всему ещё и вырвет? Только этого не хватало. Но нет, этот зуд предполагал нечто иного рода…
   – Я здесь, – ответил Бурин в темноту и двинулся в том направлении, откуда только что послышался голос.
   Ну хоть маленькая женщина-фольк пережила это приключение!
   Бац! Что-то оказалось на его пути, и он врезался в препятствие лбом. На этот раз без шлема. Издав крик, гном упал на колени. На глазах выступили слезы, а боль в голове стала совсем уж невыносимой.
   Но затем появились её руки, такие тонкие и такие нежные. Она ощупала его лицо, затем голову, в то время как гном мечтал, чтобы это безумное мгновение длилось бесконечно.
   – Тебе нужно быть осторожнее, потолок здесь очень низкий, – мягким голосом произнесла Марина. – Я и Гврги разыскиваем остальных. По крайней мере хоть тебя вот нашли. Держись за меня и не отставай. Скоро станет светлее.
   Бурин почувствовал, что Марина подала ему руку и потянула за собой. Наученный горьким опытом, гном двигался теперь пригнувшись, чтобы не повстречать на пути ничего, что окажется тверже его головы.
   Ему показалось, что Марина ведет его через лабиринт, поскольку по дороге им несколько раз приходилось делать довольно резкие повороты.
   Затем Бурин различил впереди слабое сияние, и в тот же миг гном, к своему сожалению, констатировал, что Марина отпустила его руку.
   – Где есть остальные? – Ставший уже таким привычным, квакающий голос Гврги раздался навстречу им.
   – Не знаю. Бурин оказался там один. – Ему послышалось, или Марина действительно произнесла его имя мягче, чем обычно. Или все это только последствия удара головой о скалу?
   Бурину потребовалось несколько мгновений, чтобы привыкнуть к свету. Он прищурил глаза и осторожно взглянул на источник его, который был ярким, словно летнее солнце. Гном тут же раскаялся в содеянном, потому что после этого головная боль мгновенно усилилась.
   Наконец его глаза свыклись с ярким, словно дневной, светом, который, однако, исходил не от солнца, поскольку все небо было серого цвета. Они находились на краю огромной каменной террасы, во дворе, покрытом большими шестиугольными плитами. Кругом высились строения, сложенные многоугольной кладкой. Вне всякого сомнения, это была архитектура гномов. Только молоты гномов могли придать камню такую форму.
   Все здесь казалось гному знакомым и одновременно чужим. Строение, возле которого они находились, было богато украшено орнаментом, лентами и узорами, но их исполнение было иным, нежели то, к которому он привык. Бурин не смог бы с уверенностью сказать, что здесь казалось ему странным. Все это было великолепно, совершенно; никто и ничего не смог бы в них улучшить. Вот только возникало ощущение, что гномы трудились над всем этим не сотни, но тысячи, десятки тысяч лет.
   – Мы больше не в Зарактроре, – произнес Бурин. За это он мог поручиться.
   – Пахнуть иначе, – усердно кивая, подтвердил болотник.
   – У меня тоже возникло ощущение, что это уже не гномий город, – сказала Марина и вынула нож. – На вот и приложи-ка себе ко лбу, а то ты скоро станешь похож на единорога.
   Бурин схватил нож, и на короткое время их руки соприкоснулись, а взгляды пересеклись; гному показалось, что маленькая женщина заглянула в самые отдаленные уголки его души и угадала самые сокровенные желания. Он резко отвел взгляд и приложил холодную сталь ножа к месту ушиба.
   Марина улыбнулась.
   Небо было свинцовым, словно на дворе стояла зима и собирался падать снег, но облака на небе отсутствовали. Казалось, что серый – это естественный цвет здешних небес, и по мере того, как голова Бурина прояснялась, в его мыслях и сердце все больше зарождалось и крепло предположение относительно места, где они находятся.
   Он чувствовал это. Он ощущал спокойствие, исходящее от камней, из которых состоял здешний мир, и он чувствовал это внутри себя: словно тяжесть, пришедшая в состояние покоя, словно лот, опустившийся на дно, словно пуля, чья траектория полета иссякла. Это было то самое место, где можно получить ответы на все вопросы, где больше уже не остается никаких вопросов.

 
Нет любви. Нет страданий.
Нет боли, нет горя
Нет чувств. Нет желаний.
Нет мыслей. Нет себя.
 
 
Нет пространства. Нет времени.
Нет.
 

   Однако пока вопросов было ещё достаточно. Что они здесь делают? Что стало с Владыкой Грегорином, сумели карлики его одолеть или нет? Как обстоят дела с темными эльфами? И где, наконец, Ким и Фабиан?
   Бурин не знал ответа ни на один из этих вопросов. Гном попытался припомнить слова Кима.
   «Мое кольцо откроет для нас ворота туда, где в нас сейчас нуждаются» – именно так сказал его друг.
   «И вот на тебе, – думал Бурин, мы здесь, но чем же нам тут заняться?»
   – Ты хоть представляешь, где мы находимся? – спросила Марина.
   – Сдается мне, что мы в Подземном Мире, на родине гномов, – ответил Бурин.
   – Давайте-ка оглядимся получше, – сказал Гврги и вышел на террасу.
   «Вот тебе раз, – подумал Бурин, – а ведь наш друг делает успехи. После того как на перевале он открыл для себя „я“, он теперь уже и „мы“ осилил. Нужно будет приглядывать за этим малым. Похоже, что в нем скрывается больше, чем можно подумать, глядя на него».
   – А откуда здесь вообще взялось небо? – задала вопрос Марина, когда они с Бурином последовали за болотником. – Я всегда думала, что Подземный Мир – это… ну… своего рода подземелье.
   – Нет, это мир в конце своего пути, – ответил ей Бурин. – Подожди, и ты все увидишь сама, если только моя догадка подтвердится.
   Они пересекли двор, представляя себя при этом букашками, которые пересекают огромную шахматную доску. Площадка простиралась на сто шагов в обе стороны. Из-за высоких стен по всему её периметру ничего за пределами двора видно не было. Однако прямо перед ними по земле протянулась длинная тень, отбрасываемая воротами. Гврги двинулся туда.
   Когда они почти достигли выхода, правая и левая створки ворот раздвинулись, словно по мановению волшебной палочки. Путешественники нерешительно прошли в ворота.
   Гврги невольно втянул голову в плечи, словно из опасения, что ему на голову может свалиться небо. Марина затаила дыхание. Бурин, вышедший из ворот последним, молча огляделся и понял, что оказался дома.
   Прямо у входа можно было наблюдать бесконечно тянущиеся террасы, которые, казалось, уводили прямо в небо. Под ногами путешественников они спускались уступами до тех пор, пока снова не начинали подниматься вдали и превращаться в строения, чьи резко очерченные силуэты закрывали горизонт.
   И что это были за здания! Они были выше, чем это мог себе представить самый смелый архитектор Среднеземья в своих самых смелых фантазиях. Одновременно масштаб и пропорции их были идеальны. Они возвышались над землей так, словно какие-то титанические силы вырвали их из земли, но Бурин понимал, что на самом деле эти здания сложены из отдельных камней, пригнанных друг к другу искусными руками гномов или при помощи умных приспособлений, изобретенных его соплеменниками.
   Гладкие, ровные дороги простирались перед ними, иногда извиваясь серпантинами, иногда уходя под землю и вновь оказываясь на поверхности. Это был лабиринт из дорог и дорожек, которые пересекали искусственный ландшафт, в котором совершенно отсутствовала зелень.
   Едва ли не все здесь было из камня.
   – Ненастоящий камень, – сказал Гврги, после того как наклонился.
   Бурин также опустился на землю и принялся осматривать дорогу, на которую они только что вступили. Покрытие было выполнено из какого-то черно-серого материала с металлическим отливом, который под огромным давлением был вжат в фундамент из песка и гравия так, что на этом месте образовывалась ровная поверхность.
   – Странно, – произнесла Марина. – Как они только умудрились это сделать?
   – Не имею представления, – признался Бурин и с удивлением принялся оглядываться. – Никогда не видел ничего подобного.
   – Подземный Мир скрывает в себе много тайн, – заметила Марина. – Но я не знаю, хорошо ли это. Ведь здесь совсем нет зелени.
   Бурин резко выпрямился, почувствовав себя задетым, но сдержался.
   – Это дело вкуса, – заявил он и продолжил: – Приглядись внимательнее к тому, что нас окружает. Возникает впечатление, что это одна большая обработанная скала. Ничто не выпадает из ансамбля, поскольку все новое построено с учетом старого, а любая деталь гармонирует с целым. Взгляни вон на ту арку. – При этом гном указал туда, где три арки на трех разных уровнях соединяли террасы.
   – Все это, конечно, впечатляет, но мне недостает травы, цветов и деревьев, – произнесла Марина. – Здесь все как-то не так.
   – Но это же Подземный Мир, – сказал Бурин, как будто этим все и объяснялось; однако и ему самому было ясно, насколько сильно отдалились гномы Среднеземья от своих сородичей из Подземного Мира, как много тайн осталось здесь, после того как часть гномов приняла решение переселиться в мир людей. Наверняка первым переселенцам из этого мира пришлось отказаться в Среднеземье от многого.
   Но зачем, вновь и вновь задавал себе вопрос Бурин. Жизнь в Среднеземье могла сложиться намного проще, если бы их предки, придя туда, принесли с собой хотя бы некоторые тайны Подземного Мира…
   Гул, становящийся все более громким, прервал плавное течение его мыслей. Он доносился с одной из террас, находившихся над ними, поэтому, никто не видел, что там происходит.
   Гврги и Марина стали искать глазами укрытие, ничего не нашли и собрались опять возвратиться во двор, из которого только что вышли.
   – Стойте! – удержал их Бурин. – Это Подземный Мир, и не одному гному здесь не причинят вреда. И с вами тоже ничего не случится. За это я ручаюсь.
   – Точно? – спросил Гврги, находившийся в состоянии крайнего напряжения.
   – Точно, – подтвердил Бурин, хотя нисколько не был в этом уверен, потому что, помимо двух-трех преданий, передававшихся гномами Среднеземья из поколения в поколение, никаких иных доказательств у него не было. А как он уже успел заметить, эти предания замалчивали многие чудеса Подземного Мира. Кто же возьмется после этого утверждать, что этот мир не преподнесет им ещё сюрпризов?
   Бурин незаметно нащупал рукоятку своего Инзилагуна. Сделано это было скорее не для того, чтобы подготовиться к отражению нападения, но чтобы поднять собственный дух. Боевой топор придавал гному уверенность; он был надежным средством против любых врагов, за исключением, пожалуй, лишь псов-призраков.
   Псы-призраки? Он заметил, что даже здесь продолжает думать о них. Но, прислушавшись к себе, он не обнаружил никаких следов их смертоносного влияния. Его ужаснуло воспоминание о том, что они ему показали, – медленное, постепенное превращение в камень, при полном понимании всего с ним происходящего. Но в Подземном Мире им не было места.
   – Идемте, – сказал он и крепче взялся за рукоятку своего топора. – Созданное гномами хотя и служит вечно, но то, что один гном создал, другой гном может разрушить.
   Шум становился все более громким. Однако разглядеть что-либо пока не представлялось возможным, и все трое напряженно глядели вверх.
   Бурин почувствовал, как рука Марины коснулась его руки и крепко её сжала. Он подумал, что вместе все-таки лучше глядеть в лицо неизвестности. В этот союз он, однако, не собирался включать Гврги. Что же касается снисходительной ухмылки, которую изобразил на своем лице болотник…
   Ход его мыслей был нарушен после того, как, сделав последний поворот, гул стал двигаться в их направлении по прямой. Марина сильнее сжала руку гнома. Гврги перестал ухмыляться и достал нож.
   Увидев это, они замерли!
   Казалось, что оно целиком состоит из металла; тут были цилиндры и изогнутые жестяные пластины с блестящими заклепками и клапанами, из которых со свистом вырывался пар; были трубки, много трубок, одни из них были с большой палец, а другие совсем тонкими. Сооружение это сверкало латунью и медью, серебром и золотом. Внизу у конструкции имелись большие металлические катки, издававшие при движении по ненастоящему камню странные, жужжащие звуки. Повозка явно приводилась в движение собственными силами, потому что ни лошадей, ни каких-либо иных животных заметно не было – если, конечно, они не находились внутри. Но какое животное выдержит этот свист и жужжание и не взбесится? Да и потом, повозка эта была слишком тяжелой, чтобы даже самые сильные волы смогли сдвинуть её с места.
   Верхняя часть повозки представляла собой нечто вроде кузова кареты, который был прочно соединен с ходовой частью. В нем были проделаны окошки из прозрачного, как хрусталь, стекла, за которым угадывались две фигуры, стоявшие или сидевшие внутри.
   – Что это такое? – Марина задала вопрос, владевший умами всех троих спутников.
   – Не знаю, однако это напоминает мне инкубатор из Зарактрора, только в более усовершенствованном виде.
   Раздался свист, ещё более резкий и пронзительный, чем прежде, и всю конструкцию окутало облако дыма. Они невольно отступили назад, однако в этот миг, как по мановению волшебной палочки, сооружение остановилось и жужжание смолкло. С двух сторон открылись заслонки, и наружу выбрались две массивные, приземистые фигуры, походившие на черных призраков в уносимом ветром чаде.
   Бурин поднял свой топор. Гврги издал звук, который вполне мог бы исходить из стоявшей перед ними повозки, а Марина тоже достала нож. Дым развеялся, и они смогли разглядеть прибывших персон.
   – Моли, к вашим услугам, – произнес один из них.
   – И Нори, – добавил второй.
   Оба оказались гномами; они были лысые, с аккуратно подстриженными бородами.
   Их одежда хотя и казалась слегка необычной, но все же вполне походила на ту, что носили в Среднеземье. На них были некие подобия костюмов, сшитых из мягкого черного материала, похожего на кожу, ноги обуты в ботинки. Застежки и пряжки на одежде были металлические. Однако ни одному портному Среднеземья не удалось бы повторить такие тонкие стежки на одежде или сшить два костюма, похожих друг на друга как две капли воды.
   Бурин первым пришел в себя.
   – Бурин, сын Балорина, к услугам вашим и вашего рода, – официально произнес он и добавил: – А это Марина и Гврги. Они находятся под моей защитой.
   Ему показалось несколько смешным стоять сейчас с топором в руке, но, с другой стороны, его охватило любопытство: сможет ли его Инзилагун причинить хоть какой-нибудь ущерб этой удивительной повозке?
   – Какая, однако, любопытная троица, – произнес гном, назвавшийся Моли.
   – Но, похоже, что это все-таки они, – ответил Нори.
   – Садитесь в машину, – снова заговорил Моли. – Мы прибыли, чтобы забрать вас.
   – Что? – удивился Бурин. – То есть я хотел сказать, как это?
   – Полагаю, они не знакомы с принципом работы автомобиля, – снова сказал Нори.
   – Как же они передвигаются у себя в Среднеземье? – последовал вопрос Моли, который привел спутников в ещё большее замешательство.
   – Не имею ни малейшего представления, – произнес Нори.
   – На лошадях, в повозках и пешком, – объяснил Бурин. – Как же еще? – Его слегка разозлила непонятливость их новых знакомых. Однако одновременно с этим он понимал, какая пропасть разделяла гномов Среднеземья и Подземного Мира. Жители каждого из них понятия не имели о жизни своих соплеменников в другом мире.
   – Что такое «лошади»? – спросил Нори.
   – Животные, – сказала Марина. – Мы ездим на них верхом.
   – До чего непрактично, – вновь раздался голос Нори. – У животных имеются собственные желания, и им наверняка не нравится, когда их заставляют выполнять работу.
   – И вы ходите пешком? – спросил Моли. – Это же отнимает очень много сил. Владыка дал нам ноги, чтобы давить на газ.
   – «Давить… на газ»? – переспросил Бурин.
   – Водить автомобиль. Нажимаешь педаль газа, горячий пар попадает в цилиндры, и поршни приводят в действие двигатель, – объяснил Нори.
   На лице Марины был написан один большой вопрос, в то время как Гврги скривил физиономию, словно ему собирались повесить на уши ящериц, или какое там ещё выражение используют болотники, если кого-то принимают совсем уж за дурака. Бурин в общих чертах понял, о чем идет речь, поскольку на основе подобного принципа у гномов Среднеземья работали насосы. Разница заключалась только в том, что у них цилиндры приводились в движение мускульной силой ослов.
   – Идемте, мы вам сейчас все покажем. Вас, кстати, уже ожидают. – Моли открыл заднюю калитку экипажа, чья длина составляла не меньше двенадцати футов, и спутники нерешительно двинулись к безлошадной повозке.
   Бурин первым подошел к дверце, поэтому он же первым заглянул и во внутреннее помещение. У него захватило дух. Он привык видеть в экипажах жесткие скамейки, такие как в почтовых каретах, что соединяли Великий Ауреолис с прочими городами Империи; здесь же он увидел обтянутые кожей мягкие сиденья, которые в Среднеземье невозможно было бы найти даже во дворцах правителей или на виллах самых богатых откупщиков. Сверху к спинкам сидений были приделаны загадочные приспособления, которые, очевидно, служили как подголовники.
   Бурин колебался всего несколько мгновений, а затем полез внутрь вперед головой, которая все ещё давала о себе знать и огромной шишкой на лбу, и все ещё мучившей головной болью. Вскоре после этого он уже чувствовал себя на седьмом небе. Кожаное покрытие мягко облегало его со всех сторон, так что он сразу почувствовал тепло. Ему ещё никогда не приходилось сидеть так уютно.
   Его примеру последовала Марина, и у неё на лице тоже отразилось удивление от подобного комфорта. Только Гврги сморщил нос.
   – Это не кожа, – изрек он. – Воняет.
   И действительно, материал был слишком гладким, чтобы расти на спине какого-нибудь животного, а кроме того, от него исходил слабый, чуточку неприятный сладковатый запах.
   В дверь заглянул Нори.
   – Пристегнитесь, пожалуйста, – проговорил он, но, увидев их недоуменные лица, решил не прибегать к долгим объяснениям, а вместо этого взял черную ленту и потянул на себя. Лента вытягивалась, как будто это была веревка, перекинутая через блок, и наконец Нори воткнул серебряный шип, находившийся на конце черного пояска, в замок. Замок громко защелкнулся, и Бурин оказался связанным. От удивления он открыл рот, но оттуда не вырвалось ни единого звука.
   – Исключительно для вашей же безопасности, – сказал гном. Затем он проделал то же самое с Мариной и Гврги.
   – Какая же тут может быть безопасность? – спросил Бурин, попытавшись приподняться с сиденья. – Это же бессмысленно. Черный ремень все равно будет вытягиваться.
   – А вот попробуйте-ка резко дернуться вперед, тогда сами узнаете, – с мягкой улыбкой произнес гном.
   Когда же все трое последовали этому предложению, то оказалось, что черный поясок внезапно стал таким прочным, словно это был туго затянутый кожаный ремень.
   – Расслабьтесь, и тогда вы снова сможете пошевелиться, – объяснил Нори и отпустил дверцу машины, которая захлопнулась со слабым щелчком.
   Затем он сам пробрался внутрь через переднюю дверь, так же как и Моли, занявший место за круглым колесом. В передней части их транспортного средства, отчасти напоминавшей уголок алхимической лаборатории, было полным-полно всевозможных приспособлений, которые были сделаны из блестящей латуни и какого-то металла, похожего на серебро. Только колесо было деревянным, и Моли даже любовно погладил его, словно оно представляло собой большую ценность.
   Бурин увидел, что гном потянул на себя рычаг. Вновь раздалось жужжание, которое они слышали до этого, но внутри экипажа оно уже не казалось таким оглушительным. От толчков в ритме, напоминающем собой частые вдохи, звук поднялся до быстрого стаккато. Затем управляющий повозкой дернул вниз ручку, находящуюся на консоли, раздался свисток, и сразу вслед за этим странная повозка рывком сдвинулась с места.
   Пораженные путешественники наблюдали, не в силах вымолвить ни единого слова.
   – Мощное волшебство, – сказал наконец Гврги.
   – Здесь нет ничего общего с волшебством, – принялся объяснять Моли. – Принцип действия паровой машины с физической точки зрения абсолютно логичен и не требует помощи сверхъестественных сил. В отличие от некоторых других вещей. Вот если бы Владыка не простирал над нами свою длань, то нам либо пришлось бы до седьмого пота гнуть спину, либо мы бы давно уже отравились при попытке удалить с улиц, дорог и площадей сорную траву.
   – Святотатство! – неожиданно резко произнесла Марина.
   – Как это понимать? – засопел Нори.
   – Никакой сорной травы не существует, – жестко заявила Марина. – У каждой травы имеется своя цель и свое назначение. Травам можно помогать расти, но не уничтожать их.
   Повозка тем временем с нарастающей скоростью двигалась через запутанную сеть улиц, прорезающих террасы.