Страница:
– Уважаемый, избавьте меня от цитирования материалов известного вам сайта, – прервал его Северцев.
– Ладно, – невозмутимо продолжил Алексей Александрович, – если коротко, то дело было так. Чтобы избежать судебного преследования и не марать руки, избегая укоров остатков совести, вы образовали банду, путем помещения в Сеть сайта «Время перемен»
– Ну-ну. Не вижу криминала в размещении информации в Интернете. И вообще это недоказуемо.
– Я продолжу.
– Валяйте, юноша, – иронически подбодрил его Николай.
– Таким образом, вы, Николай Михайлович, нашли себе сторонников и организовали общество по уничтожению тещ, и, судя по девице, которая пришла сегодня с вами, прочих родственников. В основу была положена идея об обмене преступлениями. Ее, очевидно, вы взяли из классической детективной литературы. Вы только довели ее до логического конца. Кандидатом в члены становился тот, кто отправлял в лучший мир тещу предыдущего кандидата, который в свою очередь становился действительным членом общества. Подтверждение вы можете найти в переданных вам бумагах. Один мой знаковый взломал закрытую часть вашего сайта с регистрационными формами. Результат вы можете видеть:
Теща Николая Северцева, была убита 12 января 2003. В тот же день некто Вархаммер – Александр с Войковской был принят кандидатом, в организованное неким Николаем с «Академической» общество, связующим центром которого был Интернет-ресурс «Время перемен». Вы ведь живете на «Академической», не правда ли? Кстати, у авторов сайта больше нет доступа для редактирования материалов…
– Ну и что? – как можно более равнодушно поинтересовался писатель, однако в глазах мелькнуло раздражение и беспокойство.
– Да. Действительно пока ничего. Теща Александра Севастьянова, проживающего в САО, вблизи метро «Войковская» Валентина Андреевна Говоркова была застрелена 10 апреля 2003 г.
Вархаммер стал действительным членом 12 апреля 2003 г., а некий Энтони – Антон Красносельцев, он указал свою фамилию в регистрационной форме, проживающий в "Перово" был принят в клуб кандидатом в день убийства госпожи Говорковой.
1 июня теща Антона Красносельцева, была убита. Все убийства совершались стереотипным способом – путем выстрела в голову. В тот же день, юзер форума Крокодил, проживающий в ЮАО, на Кировоградской, стал кандидатом в члены общества.
2 июня было торжественно объявлено о принятии Энтони в действительные члены клуба.
12 ноября…
– Избавьте меня от этой чуши, – прервал его Северцев.
– Я забыл сказать, что 10 апреля свидетели видели убийцу. Его описание вполне подходит под описание Антона Красносельцева, маленького, полного, черноволосого. Кстати в жизни инженера – электронщика от Бога. Еще забыл сказать, что все убийства совершались одним и тем же оружием, одними и теми же зарядами. Экспертиза доказала идентичность используемого компаунда.
Северцев досадливо покачал головой.
– Это не доказательство. Просто цепь случайных совпадений.
– Мы можем продолжить до Лорда Вокрама, который сейчас так мило беседует с девушкой, пишущей на ваш форум под никнеймом Эовин.
– Ну и что же числится за ними?
– За Лордом Вокрамом – Виктором с «Третьяковки» убийство десятой жертвы Валентины Ромуальдовны Игошиной. Это было шедевром. И комбинезончик оранжевый исполнителю был очень к лицу. А Эовин, которую вы так опекаете на форуме, страдает от своего полусумасшедшего отчима.
– Чушь. Однако скажите, откуда у вас страницы из уголовных дел, фотографии жертв, адреса, состав их семей?
– Один из следователей московской городской прокуратуры попросил меня помочь с этим делом.
– Делом? – удивился Николай.
– Все дела были объединены и расследуются следователем прокуратуры. Хорошо не ФСБ… А, собственно говоря, чего вы хотели? Устраиваете показательные казни, используете одно и тоже оружие и думаете, что все будет расследоваться по милицейским стандартам в рамках процентов раскрываемости и контрольных сроков делопроизводства?
– А, значит, вы так сказать общественный помощник органов дознания? – довольно ехидно поинтересовался Северцев. – Дружинник – тимуровец…
– Понимаю ваше раздражение. Вас интересует, почему я здесь, а не на Новокузнецкой?
– Вы знаете, да.
– Меня всегда интересовали такие люди. Знаете ли, профессиональный интерес.
– А кто вы по профессии? – поинтересовался Северцев.
– Не важно… Так вот, меня интересовали умные, интеллигентные люди, нарушающие закон. Очень, знаете ли, хотелось узнать, что ими движет.
– Что касается меня, то я тоже читал этот сайт и полагаю, что автор высказался более чем определенно. Нежелание служить пищевой базой для людей, растерявших в жизненных коллизиях энергию. Любят у нас отдельные личности приспособить других для лизания собственной задницы, ничем примечательным кроме возраста и хамства при этом не обладая.
– Вы полагаете, это путь? – заинтересовался Ростовцев.
– Возможно да. Не для всех, – ответил писатель.
– Ну и…
– Так можно дойти, что тещ будут убивать за то, что они требуют выполнения совершенно справедливых вещей: чтобы работал, не пьянствовал, не ругался матом и тому подобное.
– Да, вы правы. Теща теще рознь, – сказал Ростовцев.
– В этот момент у Северцева запел телефон. Он извинился и ответил на звонок.
Он говорил не больше минуты, в основном его реплики сводились к междометиям вроде "Так-так", "ясно", "однако". Писатель поблагодарил и отключился.
– Вот так то лучше, – удовлетворенно произнес Николай Михайлович. – А то напустили Алексей Александрович тумана.
– С чего вы взяли? – поинтересовался Ростовцев.
– Очень просто, – Николай Михайлович улыбнулся в ответ. – Вы позвонили мне с офисного телефона, мой знакомец, покопавшись в закрытой милицейской базе, нашел, что номер записан за центром "Техномагия". А уж про то, что в центре работает всего один человек, это известно всем. Так сказать и швец, и жнец, и на дуде игрец. Знаете, я ваш большой поклонник. Ваш коррекционный модуль "Аракс" неплохая штучка. Я до сих пор пользуюсь этим устройством.
– Я рад, что вы оценили.
– Если бы вы сразу представились своим настоящим именем, наш разговор сложился бы по-другому. Чего стоит ваш преобразователь-гаситель второй модели с дистанционным управлением…
– А что не так с этим устройством, – возразил Ростовцев. – Оно предназначено для обнуления геопатогенных зон. Если кто-то использует его не по назначению – это не мои проблемы.
– Конечно же, безусловно, – писатель, сказав это, мечтательно улыбнулся. – Один мой хороший знакомый получил этот прибор уже отрегулированным так, что его теща за 2 недели его с женой отсутствия из-за плохого самочувствия употребила 20 пачек анальгина. При этом она получила стойкую вегетососудистую дистонию и расстройство сна. И все это лишь оттого, что вечерами сидела в квартире, где ваш модуль вместо геопатогенных зон «обнулял» ее энергопотенциал.
– Если вы хотите вытащить весь компромат на меня, то уверяю, по сравнению с прегрешениями вас и ваших подопечных это семечки. К тому же, я ведь не просто так дела расследую.
– Я имел в виду то, что вы наверняка не горите праведным гневом по поводу действий какого-то там стрелка – маньяка, действия которого пытаетесь приписать мне, также как и знакомство с родственниками жертв.
– Я вижу, мы не договоримся. Знаете, в нашей стране даже милицейский сержант в состоянии организовать серьезные проблемы простому смертному. Не говоря уже о следователе по особо важным делам, особенно задерганном и нахлестанном, готовом ухватиться за любую зацепку и использовать любые методы для доказательства виновности. Ну, знаете там арест, камера с уголовниками, Уголовный Кодекс в роли тупого, тяжелого предмета, удобного тем, что от него не остается синяков. Полагаю, Яша Жженый, простите за жаргон, будет дописывать свои романы у параши, даже если он чист как ангел. Я не угрожаю, просто знаю характер того человека, который ведет это дело. Его наверняка заинтересуют эти материалы.
– Пожалуйста, – невозмутимо согласился Северцев. – Кстати, что вы хотели за ваши бумажки. Чтобы Эовин вам отдалась? Или получить немного наличности?
– Вы мыслите по шаблону. Это так на вас непохоже, – посмотрев ему в глаза, произнес Ростовцев.
– Неужели чтобы я убил вашу тещу, – со смехом предположил Николай. – Как мило… Есть ряд нюансов, чтобы мне это было интересно, но мы, пожалуй, сумеем договориться.
Глава 7.
Классическая подстава
У Ростовцева зазвонил телефон. На экране высветился номер Бухина. Алексей вздохнул и нажал на клавишу ответа
– Здравствуй, Алексей, – раздался в динамике голос, который уже не был уверенным и властным.
– Здравствуй, Алик, – ответил Ростовцев. – Что случилось? Мы ведь договаривались на неделю.
– Да, но обстоятельства…
– Обстоятельства таковы, что мне для работы нужна еще одна неделя.
– Да ты чего! – попробовал возмутиться Бухин. – Прошло пять дней, а ты…
– Ладно, слушай. Ты меня втравил в такое дело, что я сам теперь сомневаюсь в своей безопасности. Судя по всему, мы имеем дело с маньяком и маньяком хорошо знакомым тебе. Наверняка он воспользуется плодами своих дел для собственной выгоды… Ты тоже под ударом… Мне пока не звони, я чувствую, что вот-вот на меня дерьмо попрет…
– Да ты что, Алексей? У тебя что, крыша поехала? Ладно, отдыхай. Много не пей… Позвони мне на следующей неделе.
Бухин отключился. Он вздохнул, заправил телефон в кобуру чехла на поясе, поморщился, пробормотал: "Чертов истерик". Подошел к зеркалу, посмотрел на себя, поправил узел галстука. Одернул мундир, полюбовался на погоны и петлицы советника юстиции, вспомнил топающего ногами начальника и произнес, ткнув пальцем в свое отражение: «Ростовцев, будешь крутить – за Можай загоню».
Алик приосанился и пошел сквозь сутолоку учреждения к выходу. Вечер он твердо решил посвятить борьбе с зеленым змием, так сильно хотелось сбросить нервное напряжение. «Человек не должен такое выслушивать» – решил Альберт Петрович и почти с гордостью подумал, что он продержался без спиртного почти пять недель, что при такой вредной работе было подвигом.
Сегодня для этого был удачный день. Жена и теща, с некоторых пор заделались богомолками и ездили по монастырям, замаливая грехи. Вот и в этот раз они ускакали куда-то под Ростов на тещином «Сузуки». Сколько они собирались там пробыть, Альберт Петрович не имел понятия, но по опыту знал, что эти выезды затягивались дней на пять.
Жил Бухин в доме на набережной Тараса Шевченко и за спиртным имел привычку ездить в головной супермаркет «Ароматного мира» на Фили. Он уже почти добрался до магазина, когда увидел девушку, которая стоя на обочине, ловила машину. Одета она была явно не по погоде, в тоненькую, коротенькую белую курточку и обтягивающие светло-серые брючки модной длины 7/8. Белокурые, длинные волосы волнами покрывали плечи.
Алик решительно перестроился в правый ряд, подрезая других бомбил – частников и лихо притормозил у желающей ехать девчонки. С удовольствием, упиваясь технической оснащенностью машины, опустил стекло.
– До Крылатского, – произнесла девушка, просто ослепив Альберта Петровича взглядом своих бездонных, голубых глаз.
– Садитесь, – милостиво разрешил он.
Девушка устроилась на сиденье, положила на колени довольно большую сумку.
– Холодно? – поинтересовался Бухин.
– Да, ужасно, – ответила его пассажирка.
– Девушка, если вы не против, я заеду тут на пару минут в магазин, продуктов куплю?
– Пожалуйста.
Девушка взялась за мобильный телефон, нажимая на повтор и нервно отбивая длинные, мертвые гудки с той стороны.
После двух поворотов показалась вывеска. Алик въехал в ворота и лихо, с заносом тормознул.
– Я скоренько.
Когда Бухин вернулся, неся завернутые в пакет пару бутылок «Баллантайна» и взятого на авось шампанского, девицы уже не было. Алик чертыхнулся про себя, проверил бардачок. Все вроде было на месте. Он пошарил под сиденьями, проверил обшивку салона, даже заглянул в багажник. Пробормотал, плюхаясь на место:- «Тварь припадочная» и вырулил на дорогу, чувствуя сожаление, что приключение кончилось, не успев начаться.
Но он ошибся. Короткая куртка и белокурые волосы замаячили метров через 150. Девушка брела по снежным колдобинам, проваливаясь и оступаясь. Альберт Петрович притормозил и вышел.
– Ну что же вы так. Я ведь старался как можно быстрей, а вы меня не дождались.
Девушка подняла на него глаза, и Бухин увидел, что она плачет. Инстинкт подсказал Альберту Петровичу, что дело может выгореть.
– Что случилось? – участливо спросил он, вкладывая все обаяние в тембр голоса.
Девушка вдруг увидела его, дернулась, сделала попытку обойти.
– У меня нет денег, чтобы заплатить, да и ехать мне некуда, – произнесла она, делая отчаянные попытки удержаться, и вдруг зарыдала в голос.
– Садитесь в машину, мы что-нибудь придумаем, – заботливо произнес Бухин.
Девушка некоторое время пристально разглядывала его, потом решилась. Альберт Петрович, придерживая ее за плечи довел до своей «Ауди» и галантно распахнул дверь…
Темнота отступила. Он осознал, что лежит на полу, что ему неудобно и холодно. Жутко болела голова. Через некоторое время он с большим трудом вспомнил свое имя – Бухин Альберт Петрович. Вспомнил свое занятие – следователь по особо важным делам городской прокуратуры. Еще через некоторое время он осознал, что находится у себя дома. Часы показывали половину второго ночи. Что произошло в промежутке между тем, как он вырулил со двора родного учреждения до нынешнего момента, было покрыто темной пеленой забвения.
На столе в большой комнате стояла открытая бутылка виски. Он смутно вспомнил, что купил ее сегодня в магазине, после того, как его будто мальчишку песочил шеф. Стаканов должно было быть два. Почему два, Бухин вспомнить не мог, но был твердо уверен, что так должно было быть.
Он, словно в невесомости, прошелся по комнатам. Все вроде было на месте. В кабинете Алика ждал сюрприз. Все его бумаги были разбросаны, дела с которыми он работал, валялись в беспорядке, словно кто-то бегло просматривал их в поисках нужного. На столе, под включенной лампой, лежало дело о стрелке-убийце старух, а рядом, что было наиболее страшным, валялась его записная книжка с «черной» бухгалтерией и списками опекаемых коммерсантов и наркоторговцев. Рядом с ними лежали коробочки из-под фотопленки «Илфорд», дающей особенно высокую четкость изображения и применяемой для фотокопирования. Альберт Петрович на мгновение захотел проснуться, потом остро захотелось исчезнуть из этого мира, раствориться без остатка, словно его, Алика и не было никогда. Ужас, от которого зашевелились волосы на голове и захолодели ноги, охватил Бухина. Остатки хмеля мигом вылетели из головы.
Он вдруг вспомнил: белая куртка, серые брюки, светлые волосы. Девушка Оксана, у которой не было денег, чтобы расплатиться за машину, уехала подруга, и негде было переночевать, потому, что дома буянил пьяный полусумасшедший отчим.
– Подставили, суки, – в смертной тоске завыл следователь.
Он не спал ночь и на работу поехал с плохим предчувствием. Консьержка сказала, что девушка ушла примерно через час, полтора, время достаточное, что бы переснять все Аликовские дела.
За стеклами его иномарки бушевал снегопад, спешили согнутые ветром и зарядами летящей из низких тяжелых облаков холодной пакости прохожие, отчаянно цеплялись за обледенелую мостовую ламелями протекторов ползли четырехколесные железные звери, переругиваясь разноголосыми гудками клаксонов и утробно завывая моторами. Бухин механически жал на педали и крутил рулем, находясь в реальности заметаемой снегом улицы не больше чем на четверть.
Мысли следователя, подпираемые исходящим изнутри липким, тошнотворным страхом, крутились вокруг того, что же он скажет шефу, когда всплывет список из записной книжки. "Правду говорить нельзя ни в коем случае. Классическая подстава, на которую он купился как мальчик: девка на дороге, выпивка с клофелином и шмон по полной программе… Такие происшествия не способствуют карьерному росту и вплотную примыкают к неполному служебному…" – Бухину снова испытал приступ нестерпимого, парализующего ужаса, так что едва не въехал в автобус, выруливающий с остановки.
На работе Алику стало мерещиться, что сослуживцы как-то странно на него смотрят. Сердце Альберта Петровича ныряло в пятки с каждым вдохом. Когда зазвонил телефон, и грубый голос начальника потребовал, чтобы Бухин бежал к нему бегом, оно сделало попытку остаться там совсем. Алик привычно хватанул таблетку валидола и пошел в кабинет шефа как на Голгофу, бормоча, что это не может быть правдой.
Но все обошлось, если не считать, что Алик опять был отчитан как мальчишка, обруган, ему было поставлено на вид и сообщено, что вчера поздно вечером "стрелок" убил свою одиннадцатую жертву, некую Валентину Матвеевну Антипину.
Начальник велел Алику мухой лететь в Севастопольский ОВД и лично руководить оперативниками, чтобы те землю носом рыли, но нашли того, кто это сделал по горячим следам.
Все было как всегда, за исключением того, что видимо киллер стрелял с большого расстояния. Заряд угодил в шею, перебив позвонки и вырвав кусок мяса вместе с сонной артерией. Смерть наступила практически мгновенно. При падении тела, голова, которая держалась на лоскутке кожи, с силой ударилась об лед, разбив и расцарапав лицо.
Случайный свидетель видел красное пятнышко луча лазерного прицела, которое плясало на снегу вокруг жертвы. К сожалению, положение трупа, который скатился на полтора метра вниз, под горку и несколько раз при этом перевернулся, не давало возможности установить, откуда был произведен выстрел. Вокруг было слишком много мест, где мог разместиться снайпер, и милицейским оставалось лишь проверять, все ли люки и технические помещения опломбированы. Зато наступил праздник у старух – болтушек, которые, наконец, получили внимательных слушателей их припахивающих нафталином бредней.
Альберт Петрович важно сидел в оперативном отделе, изрядно потеснив хозяев. Он важно искал в бумагах знакомые буквы, кивал сообщениям оперативников, что-то говорил, не слишком понимая смысла сказанного.
Милицейские недоуменно переглядывались, но авторитет вышестоящей организации не давал им открыто "послать" совершенно ненужного и некомпетентного человека.
У Алика вертелась только одна мысль – закончить всю эту лабуду и отправиться по опекаемым и информаторам. Кто-нибудь, что-нибудь наверняка слышал об этой Оксане. Еще Алик подумал, что нужно обязательно заехать в Бутово, тряхануть пару фирм, которые занимались выпуском лекарств и имели субстанцию клофелина.
Не слишком вдумываясь в смысл своих слов, Бухин распорядился, чтобы к нему на Новокузнецкую завтра вызвали родственников убитой, свидетелей и прочих, попросил связаться с секретариатом и согласовать все формальности. Бухин даже не услышал того, что дочь жертвы Лариса Алексеевна Ростовцева сидит в коридоре, торопливо собрался и понесся на своей А4 в центр, на самый "хлебный" участок у Манежной площади, где орудовал типчик по кличке Гавнила, толкая "драг" оптом и в розницу.
Ростовцев отвез жену домой, потом собрался на работу. Жена была расстроена, но держалась, а дело было спешное. Сказав, что он ненадолго, Алексей Александрович запрыгнул в салон своей старенькой "Нексии" и поплыл в потоке машин, направляясь к Дербеневке.
В голове до сих пор звучали голоса оперативников, которые используя немного фактов и много ничем не подтвержденных домыслов, пытались доказать, что именно он причастен к смерти своей тещи, поскольку он единственный человек, которому это выгодно. Алексей Александрович сделал звонок по мобильному, произнес несколько фраз.
В офисе Ростовцев провел буквально минут 20, проверяя платежи и переводя деньги с расчетного в накопительный электронный кошелек. Распечатал почтовые адреса из присланных на мейл сообщений, наклеил на конверты, вложил заказы и двинулся в сторону Бульварного кольца.
Почтовое отделение на Мясницкой, крайне удобно для того, чтобы вести массовую рассылку товара.
Ростовцев тоже пользовался его услугами, всякий раз, однако, вздыхая, по поводу времени, напрасно потраченного на ожидание, пока до него дойдет очередь в веренице людей, обслуживаемых никуда не спешащим почтовым служащим. Он встал к окошку, где отправлялись заказные письма. За ним пристроилась девушка в меховом полушубке, меховой шапочке, одетой на замотанный вокруг головы и шеи платок. Глаза были прикрыты темными очками.
Однако, Ростовцев сразу узнал сексапильную девицу, что была на мосту, когда Алексей Александрович встречался с Северцевым.
Девушка незаметно протянула ему конверт, немного постояла, изображая целую пантомиму, показывая свое нетерпение и нежелание стоять в очереди, потом повернулась и ушла сердито стуча каблуками
В машине Алексей распечатал послание. Там был список примет, которые Ростовцев должен был выучить наизусть.
Гавнила, он же Гаврил Нилов, так он значился в паспорте, был очкастым и пухленьким, румяным молодым человеком, который мог сойти за сильно задержавшегося с обучением студента старшего курса, если бы не нервный тик и замашки сильно запущенного учащегося вспомогательной школы, страдающего тяжелой формой олигофрении. При этом его нельзя было назвать дураком и отказать в практической сметке.
– Привет, Нилов, – сказал Алик, крепко хватая его за локоть. – Все промышляешь?
– Ай, – испугано вскрикнул Гавнил. – А, это вы, Альберт Петрович…
– Ты вроде как не рад мне, Гаврил? – поинтересовался Бухин, просверливая наркодилера давящим взглядом насквозь.
– Так вы, Альберт Петрович никогда просто так не приходите… А то бы пивка попили, за жизнь потрепались.
– Потреплемся как-нибудь на Новокузнецкой, в подвальчике, – хмуро вставил Алик. – Как там говорят: "Один удар по почкам заменяет литр пива".
– А сами употребите? – невинно поинтересовался Гавнил, делая непроизвольную гримасу.
– Поговори мне, лишенец. Как у тебя дела?
– Да так себе. Кручусь, верчусь, а толку…
– Хочешь и дальше тут работать? – давя взглядом несчастного торговца наркотой, поинтересовался Бухин. – Знаешь, кто разрешает тебе тут стоять?
– Да, Альберт Петрович, так точно… – со страху вспомнив все, что, слышал в сериалах про армию, выдал Гавнила.
– Так слушай сюда, Нилов. Найди мне бабу, должна, должна она тут появляться. 175, натуральная блондинка лет 20-23, симпатичная такая, фигуристая, глазки голубые, зовут Оксана. По клофелину промышляет. Может быть одета в белую куртку и серые брюки.
– Да где ж я ее найду, – запричитал Гаврила. – Под это описание каждая третья подходит.
– Привет, Гавнилка. Ты не занят? – раздалось сзади.
Мужчины обернулись. К Нилову обращалась высокая, голубоглазая девушка. Хотя она была одета в черный спортивный комбинезон, а на голове была лисья шапка с хвостом, Алик узнал свою вчерашнюю гостью.
Реакция «Оксаны» оказалась мгновенной. Она повернулась и со скоростью спринтера на стометровке бросилась в сторону подземного перехода.
Бухин бежал за ней что есть силы, но позорно отстал, сказывалось его многолетнее увлечение "Баллантайном", курение, общая детренированность и вчерашняя порция клофелина. Когда он, пыхтя и отдуваясь, вбежал по лестнице, девушки не было видно. Алик несколько минут стоял, высматривая в толпе лисий хвост, потом вздохнул, и пошел разбираться с Гавнилой.
Альберт Петрович отвел Нилова за щиты, которые скрывали строительство, и профессионально, почти виртуозно, не стесняясь ко всему привычных строителей- армян, отвел душу на торговце наркотой. Алик бил Гавнилу так, чтобы не оставить следов: хлестал наотмашь по щекам, колотил что есть силы по ушам, пинал в пах и по ребрам, тыкал Гаврила мордой в испачканный цементной пылью и желтыми пятнами мочи снег.
Гавнил плакал и божился, что видит эту суку в первый раз и понятия не имеет, откуда она его знает, умолял о пощаде и звал на помощь. Его крики заглушал шум компрессора и стук отбойных молотков. Так и не добившись признания, Алик бросил Нилова лежать, напоследок пнув его туда, где на брюках наркоторговца уже образовалось мокрое пятно.
– Не узнаешь, кто она, вешайся, сучонок, – уже издалека крикнул Алик.
Следователь плюхнулся в тачку. Завел мотор, включил вентилятор и подогрев сидений, чувствуя, как воздушные струи овевают разгоряченное лицо, которое в тепле салона стало покрываться потом, а зад приятно греет вмонтированная в сиденье электрогрелка.
Бухин подумал, что, пожалуй, перестарался. Ему и раньше случалось учить Гавнилу кулаками. Нилов потом отряхивался как курочка, делал вид, что ничего не случилось, недоплачивал Бухину дань, ссылаясь на трудности, и все оставалось как раньше. "В этот раз Гавнила может и не стерпеть", – решил он. – "Надо приставить "наружку" Не сегодня, так через пару дней".
Алик вздохнул, и направился дальше. Страх немного отпустил.
Глава 8.
– Ладно, – невозмутимо продолжил Алексей Александрович, – если коротко, то дело было так. Чтобы избежать судебного преследования и не марать руки, избегая укоров остатков совести, вы образовали банду, путем помещения в Сеть сайта «Время перемен»
– Ну-ну. Не вижу криминала в размещении информации в Интернете. И вообще это недоказуемо.
– Я продолжу.
– Валяйте, юноша, – иронически подбодрил его Николай.
– Таким образом, вы, Николай Михайлович, нашли себе сторонников и организовали общество по уничтожению тещ, и, судя по девице, которая пришла сегодня с вами, прочих родственников. В основу была положена идея об обмене преступлениями. Ее, очевидно, вы взяли из классической детективной литературы. Вы только довели ее до логического конца. Кандидатом в члены становился тот, кто отправлял в лучший мир тещу предыдущего кандидата, который в свою очередь становился действительным членом общества. Подтверждение вы можете найти в переданных вам бумагах. Один мой знаковый взломал закрытую часть вашего сайта с регистрационными формами. Результат вы можете видеть:
Теща Николая Северцева, была убита 12 января 2003. В тот же день некто Вархаммер – Александр с Войковской был принят кандидатом, в организованное неким Николаем с «Академической» общество, связующим центром которого был Интернет-ресурс «Время перемен». Вы ведь живете на «Академической», не правда ли? Кстати, у авторов сайта больше нет доступа для редактирования материалов…
– Ну и что? – как можно более равнодушно поинтересовался писатель, однако в глазах мелькнуло раздражение и беспокойство.
– Да. Действительно пока ничего. Теща Александра Севастьянова, проживающего в САО, вблизи метро «Войковская» Валентина Андреевна Говоркова была застрелена 10 апреля 2003 г.
Вархаммер стал действительным членом 12 апреля 2003 г., а некий Энтони – Антон Красносельцев, он указал свою фамилию в регистрационной форме, проживающий в "Перово" был принят в клуб кандидатом в день убийства госпожи Говорковой.
1 июня теща Антона Красносельцева, была убита. Все убийства совершались стереотипным способом – путем выстрела в голову. В тот же день, юзер форума Крокодил, проживающий в ЮАО, на Кировоградской, стал кандидатом в члены общества.
2 июня было торжественно объявлено о принятии Энтони в действительные члены клуба.
12 ноября…
– Избавьте меня от этой чуши, – прервал его Северцев.
– Я забыл сказать, что 10 апреля свидетели видели убийцу. Его описание вполне подходит под описание Антона Красносельцева, маленького, полного, черноволосого. Кстати в жизни инженера – электронщика от Бога. Еще забыл сказать, что все убийства совершались одним и тем же оружием, одними и теми же зарядами. Экспертиза доказала идентичность используемого компаунда.
Северцев досадливо покачал головой.
– Это не доказательство. Просто цепь случайных совпадений.
– Мы можем продолжить до Лорда Вокрама, который сейчас так мило беседует с девушкой, пишущей на ваш форум под никнеймом Эовин.
– Ну и что же числится за ними?
– За Лордом Вокрамом – Виктором с «Третьяковки» убийство десятой жертвы Валентины Ромуальдовны Игошиной. Это было шедевром. И комбинезончик оранжевый исполнителю был очень к лицу. А Эовин, которую вы так опекаете на форуме, страдает от своего полусумасшедшего отчима.
– Чушь. Однако скажите, откуда у вас страницы из уголовных дел, фотографии жертв, адреса, состав их семей?
– Один из следователей московской городской прокуратуры попросил меня помочь с этим делом.
– Делом? – удивился Николай.
– Все дела были объединены и расследуются следователем прокуратуры. Хорошо не ФСБ… А, собственно говоря, чего вы хотели? Устраиваете показательные казни, используете одно и тоже оружие и думаете, что все будет расследоваться по милицейским стандартам в рамках процентов раскрываемости и контрольных сроков делопроизводства?
– А, значит, вы так сказать общественный помощник органов дознания? – довольно ехидно поинтересовался Северцев. – Дружинник – тимуровец…
– Понимаю ваше раздражение. Вас интересует, почему я здесь, а не на Новокузнецкой?
– Вы знаете, да.
– Меня всегда интересовали такие люди. Знаете ли, профессиональный интерес.
– А кто вы по профессии? – поинтересовался Северцев.
– Не важно… Так вот, меня интересовали умные, интеллигентные люди, нарушающие закон. Очень, знаете ли, хотелось узнать, что ими движет.
– Что касается меня, то я тоже читал этот сайт и полагаю, что автор высказался более чем определенно. Нежелание служить пищевой базой для людей, растерявших в жизненных коллизиях энергию. Любят у нас отдельные личности приспособить других для лизания собственной задницы, ничем примечательным кроме возраста и хамства при этом не обладая.
– Вы полагаете, это путь? – заинтересовался Ростовцев.
– Возможно да. Не для всех, – ответил писатель.
– Ну и…
– Так можно дойти, что тещ будут убивать за то, что они требуют выполнения совершенно справедливых вещей: чтобы работал, не пьянствовал, не ругался матом и тому подобное.
– Да, вы правы. Теща теще рознь, – сказал Ростовцев.
– В этот момент у Северцева запел телефон. Он извинился и ответил на звонок.
Он говорил не больше минуты, в основном его реплики сводились к междометиям вроде "Так-так", "ясно", "однако". Писатель поблагодарил и отключился.
– Вот так то лучше, – удовлетворенно произнес Николай Михайлович. – А то напустили Алексей Александрович тумана.
– С чего вы взяли? – поинтересовался Ростовцев.
– Очень просто, – Николай Михайлович улыбнулся в ответ. – Вы позвонили мне с офисного телефона, мой знакомец, покопавшись в закрытой милицейской базе, нашел, что номер записан за центром "Техномагия". А уж про то, что в центре работает всего один человек, это известно всем. Так сказать и швец, и жнец, и на дуде игрец. Знаете, я ваш большой поклонник. Ваш коррекционный модуль "Аракс" неплохая штучка. Я до сих пор пользуюсь этим устройством.
– Я рад, что вы оценили.
– Если бы вы сразу представились своим настоящим именем, наш разговор сложился бы по-другому. Чего стоит ваш преобразователь-гаситель второй модели с дистанционным управлением…
– А что не так с этим устройством, – возразил Ростовцев. – Оно предназначено для обнуления геопатогенных зон. Если кто-то использует его не по назначению – это не мои проблемы.
– Конечно же, безусловно, – писатель, сказав это, мечтательно улыбнулся. – Один мой хороший знакомый получил этот прибор уже отрегулированным так, что его теща за 2 недели его с женой отсутствия из-за плохого самочувствия употребила 20 пачек анальгина. При этом она получила стойкую вегетососудистую дистонию и расстройство сна. И все это лишь оттого, что вечерами сидела в квартире, где ваш модуль вместо геопатогенных зон «обнулял» ее энергопотенциал.
– Если вы хотите вытащить весь компромат на меня, то уверяю, по сравнению с прегрешениями вас и ваших подопечных это семечки. К тому же, я ведь не просто так дела расследую.
– Я имел в виду то, что вы наверняка не горите праведным гневом по поводу действий какого-то там стрелка – маньяка, действия которого пытаетесь приписать мне, также как и знакомство с родственниками жертв.
– Я вижу, мы не договоримся. Знаете, в нашей стране даже милицейский сержант в состоянии организовать серьезные проблемы простому смертному. Не говоря уже о следователе по особо важным делам, особенно задерганном и нахлестанном, готовом ухватиться за любую зацепку и использовать любые методы для доказательства виновности. Ну, знаете там арест, камера с уголовниками, Уголовный Кодекс в роли тупого, тяжелого предмета, удобного тем, что от него не остается синяков. Полагаю, Яша Жженый, простите за жаргон, будет дописывать свои романы у параши, даже если он чист как ангел. Я не угрожаю, просто знаю характер того человека, который ведет это дело. Его наверняка заинтересуют эти материалы.
– Пожалуйста, – невозмутимо согласился Северцев. – Кстати, что вы хотели за ваши бумажки. Чтобы Эовин вам отдалась? Или получить немного наличности?
– Вы мыслите по шаблону. Это так на вас непохоже, – посмотрев ему в глаза, произнес Ростовцев.
– Неужели чтобы я убил вашу тещу, – со смехом предположил Николай. – Как мило… Есть ряд нюансов, чтобы мне это было интересно, но мы, пожалуй, сумеем договориться.
Глава 7.
У Ростовцева зазвонил телефон. На экране высветился номер Бухина. Алексей вздохнул и нажал на клавишу ответа
– Здравствуй, Алексей, – раздался в динамике голос, который уже не был уверенным и властным.
– Здравствуй, Алик, – ответил Ростовцев. – Что случилось? Мы ведь договаривались на неделю.
– Да, но обстоятельства…
– Обстоятельства таковы, что мне для работы нужна еще одна неделя.
– Да ты чего! – попробовал возмутиться Бухин. – Прошло пять дней, а ты…
– Ладно, слушай. Ты меня втравил в такое дело, что я сам теперь сомневаюсь в своей безопасности. Судя по всему, мы имеем дело с маньяком и маньяком хорошо знакомым тебе. Наверняка он воспользуется плодами своих дел для собственной выгоды… Ты тоже под ударом… Мне пока не звони, я чувствую, что вот-вот на меня дерьмо попрет…
– Да ты что, Алексей? У тебя что, крыша поехала? Ладно, отдыхай. Много не пей… Позвони мне на следующей неделе.
Бухин отключился. Он вздохнул, заправил телефон в кобуру чехла на поясе, поморщился, пробормотал: "Чертов истерик". Подошел к зеркалу, посмотрел на себя, поправил узел галстука. Одернул мундир, полюбовался на погоны и петлицы советника юстиции, вспомнил топающего ногами начальника и произнес, ткнув пальцем в свое отражение: «Ростовцев, будешь крутить – за Можай загоню».
Алик приосанился и пошел сквозь сутолоку учреждения к выходу. Вечер он твердо решил посвятить борьбе с зеленым змием, так сильно хотелось сбросить нервное напряжение. «Человек не должен такое выслушивать» – решил Альберт Петрович и почти с гордостью подумал, что он продержался без спиртного почти пять недель, что при такой вредной работе было подвигом.
Сегодня для этого был удачный день. Жена и теща, с некоторых пор заделались богомолками и ездили по монастырям, замаливая грехи. Вот и в этот раз они ускакали куда-то под Ростов на тещином «Сузуки». Сколько они собирались там пробыть, Альберт Петрович не имел понятия, но по опыту знал, что эти выезды затягивались дней на пять.
Жил Бухин в доме на набережной Тараса Шевченко и за спиртным имел привычку ездить в головной супермаркет «Ароматного мира» на Фили. Он уже почти добрался до магазина, когда увидел девушку, которая стоя на обочине, ловила машину. Одета она была явно не по погоде, в тоненькую, коротенькую белую курточку и обтягивающие светло-серые брючки модной длины 7/8. Белокурые, длинные волосы волнами покрывали плечи.
Алик решительно перестроился в правый ряд, подрезая других бомбил – частников и лихо притормозил у желающей ехать девчонки. С удовольствием, упиваясь технической оснащенностью машины, опустил стекло.
– До Крылатского, – произнесла девушка, просто ослепив Альберта Петровича взглядом своих бездонных, голубых глаз.
– Садитесь, – милостиво разрешил он.
Девушка устроилась на сиденье, положила на колени довольно большую сумку.
– Холодно? – поинтересовался Бухин.
– Да, ужасно, – ответила его пассажирка.
– Девушка, если вы не против, я заеду тут на пару минут в магазин, продуктов куплю?
– Пожалуйста.
Девушка взялась за мобильный телефон, нажимая на повтор и нервно отбивая длинные, мертвые гудки с той стороны.
После двух поворотов показалась вывеска. Алик въехал в ворота и лихо, с заносом тормознул.
– Я скоренько.
Когда Бухин вернулся, неся завернутые в пакет пару бутылок «Баллантайна» и взятого на авось шампанского, девицы уже не было. Алик чертыхнулся про себя, проверил бардачок. Все вроде было на месте. Он пошарил под сиденьями, проверил обшивку салона, даже заглянул в багажник. Пробормотал, плюхаясь на место:- «Тварь припадочная» и вырулил на дорогу, чувствуя сожаление, что приключение кончилось, не успев начаться.
Но он ошибся. Короткая куртка и белокурые волосы замаячили метров через 150. Девушка брела по снежным колдобинам, проваливаясь и оступаясь. Альберт Петрович притормозил и вышел.
– Ну что же вы так. Я ведь старался как можно быстрей, а вы меня не дождались.
Девушка подняла на него глаза, и Бухин увидел, что она плачет. Инстинкт подсказал Альберту Петровичу, что дело может выгореть.
– Что случилось? – участливо спросил он, вкладывая все обаяние в тембр голоса.
Девушка вдруг увидела его, дернулась, сделала попытку обойти.
– У меня нет денег, чтобы заплатить, да и ехать мне некуда, – произнесла она, делая отчаянные попытки удержаться, и вдруг зарыдала в голос.
– Садитесь в машину, мы что-нибудь придумаем, – заботливо произнес Бухин.
Девушка некоторое время пристально разглядывала его, потом решилась. Альберт Петрович, придерживая ее за плечи довел до своей «Ауди» и галантно распахнул дверь…
Темнота отступила. Он осознал, что лежит на полу, что ему неудобно и холодно. Жутко болела голова. Через некоторое время он с большим трудом вспомнил свое имя – Бухин Альберт Петрович. Вспомнил свое занятие – следователь по особо важным делам городской прокуратуры. Еще через некоторое время он осознал, что находится у себя дома. Часы показывали половину второго ночи. Что произошло в промежутке между тем, как он вырулил со двора родного учреждения до нынешнего момента, было покрыто темной пеленой забвения.
На столе в большой комнате стояла открытая бутылка виски. Он смутно вспомнил, что купил ее сегодня в магазине, после того, как его будто мальчишку песочил шеф. Стаканов должно было быть два. Почему два, Бухин вспомнить не мог, но был твердо уверен, что так должно было быть.
Он, словно в невесомости, прошелся по комнатам. Все вроде было на месте. В кабинете Алика ждал сюрприз. Все его бумаги были разбросаны, дела с которыми он работал, валялись в беспорядке, словно кто-то бегло просматривал их в поисках нужного. На столе, под включенной лампой, лежало дело о стрелке-убийце старух, а рядом, что было наиболее страшным, валялась его записная книжка с «черной» бухгалтерией и списками опекаемых коммерсантов и наркоторговцев. Рядом с ними лежали коробочки из-под фотопленки «Илфорд», дающей особенно высокую четкость изображения и применяемой для фотокопирования. Альберт Петрович на мгновение захотел проснуться, потом остро захотелось исчезнуть из этого мира, раствориться без остатка, словно его, Алика и не было никогда. Ужас, от которого зашевелились волосы на голове и захолодели ноги, охватил Бухина. Остатки хмеля мигом вылетели из головы.
Он вдруг вспомнил: белая куртка, серые брюки, светлые волосы. Девушка Оксана, у которой не было денег, чтобы расплатиться за машину, уехала подруга, и негде было переночевать, потому, что дома буянил пьяный полусумасшедший отчим.
– Подставили, суки, – в смертной тоске завыл следователь.
Он не спал ночь и на работу поехал с плохим предчувствием. Консьержка сказала, что девушка ушла примерно через час, полтора, время достаточное, что бы переснять все Аликовские дела.
За стеклами его иномарки бушевал снегопад, спешили согнутые ветром и зарядами летящей из низких тяжелых облаков холодной пакости прохожие, отчаянно цеплялись за обледенелую мостовую ламелями протекторов ползли четырехколесные железные звери, переругиваясь разноголосыми гудками клаксонов и утробно завывая моторами. Бухин механически жал на педали и крутил рулем, находясь в реальности заметаемой снегом улицы не больше чем на четверть.
Мысли следователя, подпираемые исходящим изнутри липким, тошнотворным страхом, крутились вокруг того, что же он скажет шефу, когда всплывет список из записной книжки. "Правду говорить нельзя ни в коем случае. Классическая подстава, на которую он купился как мальчик: девка на дороге, выпивка с клофелином и шмон по полной программе… Такие происшествия не способствуют карьерному росту и вплотную примыкают к неполному служебному…" – Бухину снова испытал приступ нестерпимого, парализующего ужаса, так что едва не въехал в автобус, выруливающий с остановки.
На работе Алику стало мерещиться, что сослуживцы как-то странно на него смотрят. Сердце Альберта Петровича ныряло в пятки с каждым вдохом. Когда зазвонил телефон, и грубый голос начальника потребовал, чтобы Бухин бежал к нему бегом, оно сделало попытку остаться там совсем. Алик привычно хватанул таблетку валидола и пошел в кабинет шефа как на Голгофу, бормоча, что это не может быть правдой.
Но все обошлось, если не считать, что Алик опять был отчитан как мальчишка, обруган, ему было поставлено на вид и сообщено, что вчера поздно вечером "стрелок" убил свою одиннадцатую жертву, некую Валентину Матвеевну Антипину.
Начальник велел Алику мухой лететь в Севастопольский ОВД и лично руководить оперативниками, чтобы те землю носом рыли, но нашли того, кто это сделал по горячим следам.
Все было как всегда, за исключением того, что видимо киллер стрелял с большого расстояния. Заряд угодил в шею, перебив позвонки и вырвав кусок мяса вместе с сонной артерией. Смерть наступила практически мгновенно. При падении тела, голова, которая держалась на лоскутке кожи, с силой ударилась об лед, разбив и расцарапав лицо.
Случайный свидетель видел красное пятнышко луча лазерного прицела, которое плясало на снегу вокруг жертвы. К сожалению, положение трупа, который скатился на полтора метра вниз, под горку и несколько раз при этом перевернулся, не давало возможности установить, откуда был произведен выстрел. Вокруг было слишком много мест, где мог разместиться снайпер, и милицейским оставалось лишь проверять, все ли люки и технические помещения опломбированы. Зато наступил праздник у старух – болтушек, которые, наконец, получили внимательных слушателей их припахивающих нафталином бредней.
Альберт Петрович важно сидел в оперативном отделе, изрядно потеснив хозяев. Он важно искал в бумагах знакомые буквы, кивал сообщениям оперативников, что-то говорил, не слишком понимая смысла сказанного.
Милицейские недоуменно переглядывались, но авторитет вышестоящей организации не давал им открыто "послать" совершенно ненужного и некомпетентного человека.
У Алика вертелась только одна мысль – закончить всю эту лабуду и отправиться по опекаемым и информаторам. Кто-нибудь, что-нибудь наверняка слышал об этой Оксане. Еще Алик подумал, что нужно обязательно заехать в Бутово, тряхануть пару фирм, которые занимались выпуском лекарств и имели субстанцию клофелина.
Не слишком вдумываясь в смысл своих слов, Бухин распорядился, чтобы к нему на Новокузнецкую завтра вызвали родственников убитой, свидетелей и прочих, попросил связаться с секретариатом и согласовать все формальности. Бухин даже не услышал того, что дочь жертвы Лариса Алексеевна Ростовцева сидит в коридоре, торопливо собрался и понесся на своей А4 в центр, на самый "хлебный" участок у Манежной площади, где орудовал типчик по кличке Гавнила, толкая "драг" оптом и в розницу.
Ростовцев отвез жену домой, потом собрался на работу. Жена была расстроена, но держалась, а дело было спешное. Сказав, что он ненадолго, Алексей Александрович запрыгнул в салон своей старенькой "Нексии" и поплыл в потоке машин, направляясь к Дербеневке.
В голове до сих пор звучали голоса оперативников, которые используя немного фактов и много ничем не подтвержденных домыслов, пытались доказать, что именно он причастен к смерти своей тещи, поскольку он единственный человек, которому это выгодно. Алексей Александрович сделал звонок по мобильному, произнес несколько фраз.
В офисе Ростовцев провел буквально минут 20, проверяя платежи и переводя деньги с расчетного в накопительный электронный кошелек. Распечатал почтовые адреса из присланных на мейл сообщений, наклеил на конверты, вложил заказы и двинулся в сторону Бульварного кольца.
Почтовое отделение на Мясницкой, крайне удобно для того, чтобы вести массовую рассылку товара.
Ростовцев тоже пользовался его услугами, всякий раз, однако, вздыхая, по поводу времени, напрасно потраченного на ожидание, пока до него дойдет очередь в веренице людей, обслуживаемых никуда не спешащим почтовым служащим. Он встал к окошку, где отправлялись заказные письма. За ним пристроилась девушка в меховом полушубке, меховой шапочке, одетой на замотанный вокруг головы и шеи платок. Глаза были прикрыты темными очками.
Однако, Ростовцев сразу узнал сексапильную девицу, что была на мосту, когда Алексей Александрович встречался с Северцевым.
Девушка незаметно протянула ему конверт, немного постояла, изображая целую пантомиму, показывая свое нетерпение и нежелание стоять в очереди, потом повернулась и ушла сердито стуча каблуками
В машине Алексей распечатал послание. Там был список примет, которые Ростовцев должен был выучить наизусть.
Гавнила, он же Гаврил Нилов, так он значился в паспорте, был очкастым и пухленьким, румяным молодым человеком, который мог сойти за сильно задержавшегося с обучением студента старшего курса, если бы не нервный тик и замашки сильно запущенного учащегося вспомогательной школы, страдающего тяжелой формой олигофрении. При этом его нельзя было назвать дураком и отказать в практической сметке.
– Привет, Нилов, – сказал Алик, крепко хватая его за локоть. – Все промышляешь?
– Ай, – испугано вскрикнул Гавнил. – А, это вы, Альберт Петрович…
– Ты вроде как не рад мне, Гаврил? – поинтересовался Бухин, просверливая наркодилера давящим взглядом насквозь.
– Так вы, Альберт Петрович никогда просто так не приходите… А то бы пивка попили, за жизнь потрепались.
– Потреплемся как-нибудь на Новокузнецкой, в подвальчике, – хмуро вставил Алик. – Как там говорят: "Один удар по почкам заменяет литр пива".
– А сами употребите? – невинно поинтересовался Гавнил, делая непроизвольную гримасу.
– Поговори мне, лишенец. Как у тебя дела?
– Да так себе. Кручусь, верчусь, а толку…
– Хочешь и дальше тут работать? – давя взглядом несчастного торговца наркотой, поинтересовался Бухин. – Знаешь, кто разрешает тебе тут стоять?
– Да, Альберт Петрович, так точно… – со страху вспомнив все, что, слышал в сериалах про армию, выдал Гавнила.
– Так слушай сюда, Нилов. Найди мне бабу, должна, должна она тут появляться. 175, натуральная блондинка лет 20-23, симпатичная такая, фигуристая, глазки голубые, зовут Оксана. По клофелину промышляет. Может быть одета в белую куртку и серые брюки.
– Да где ж я ее найду, – запричитал Гаврила. – Под это описание каждая третья подходит.
– Привет, Гавнилка. Ты не занят? – раздалось сзади.
Мужчины обернулись. К Нилову обращалась высокая, голубоглазая девушка. Хотя она была одета в черный спортивный комбинезон, а на голове была лисья шапка с хвостом, Алик узнал свою вчерашнюю гостью.
Реакция «Оксаны» оказалась мгновенной. Она повернулась и со скоростью спринтера на стометровке бросилась в сторону подземного перехода.
Бухин бежал за ней что есть силы, но позорно отстал, сказывалось его многолетнее увлечение "Баллантайном", курение, общая детренированность и вчерашняя порция клофелина. Когда он, пыхтя и отдуваясь, вбежал по лестнице, девушки не было видно. Алик несколько минут стоял, высматривая в толпе лисий хвост, потом вздохнул, и пошел разбираться с Гавнилой.
Альберт Петрович отвел Нилова за щиты, которые скрывали строительство, и профессионально, почти виртуозно, не стесняясь ко всему привычных строителей- армян, отвел душу на торговце наркотой. Алик бил Гавнилу так, чтобы не оставить следов: хлестал наотмашь по щекам, колотил что есть силы по ушам, пинал в пах и по ребрам, тыкал Гаврила мордой в испачканный цементной пылью и желтыми пятнами мочи снег.
Гавнил плакал и божился, что видит эту суку в первый раз и понятия не имеет, откуда она его знает, умолял о пощаде и звал на помощь. Его крики заглушал шум компрессора и стук отбойных молотков. Так и не добившись признания, Алик бросил Нилова лежать, напоследок пнув его туда, где на брюках наркоторговца уже образовалось мокрое пятно.
– Не узнаешь, кто она, вешайся, сучонок, – уже издалека крикнул Алик.
Следователь плюхнулся в тачку. Завел мотор, включил вентилятор и подогрев сидений, чувствуя, как воздушные струи овевают разгоряченное лицо, которое в тепле салона стало покрываться потом, а зад приятно греет вмонтированная в сиденье электрогрелка.
Бухин подумал, что, пожалуй, перестарался. Ему и раньше случалось учить Гавнилу кулаками. Нилов потом отряхивался как курочка, делал вид, что ничего не случилось, недоплачивал Бухину дань, ссылаясь на трудности, и все оставалось как раньше. "В этот раз Гавнила может и не стерпеть", – решил он. – "Надо приставить "наружку" Не сегодня, так через пару дней".
Алик вздохнул, и направился дальше. Страх немного отпустил.