Страница:
– Ты многому обучился, пока мы не виделись, – прохрипел он еле слышно.
– Да! – Иван не стал спорить. Он больше не хотел ждать: – Мы зря теряем время. Ты сделаешь это, Сихан!
– Нет!
– Сделаешь! – Он ткнул пальцем в сторону сына. – Ты видишь его? Он стал человеком. И ты сейчас станешь! Олег!
– Я все понял, отец!
В руке у сына, стоявшего у серой стены, в пяти метрах за спиной Первозурга блеснуло лезвие сигма-скальпеля. Сын был в десантно-боевом скафе, увешанный с ног до головы оружием и боеприпасами, он основательно подготовился к вылазке, в отличие от своего отца, сидевшего все в той же серой рубахе с расстегнутым воротом, безоружного, открытого… Он подошел ближе, ухватил Первозурга за подбородок, сдавил его левой рукой и уже занес правую, намереваясь распороть затылок.
– Нет!!! – истерически заорал Сихан. – Не смей! Во мне нет червя! Я не оборотень и не вурдалак! Вы с ума посходили… я бог!!!
– Врешь! – выдавил Иван. – Никакой ты не бог! Ты самозванец! Ты ремесленник, возомнивший себя творцом! Ты думал создать новый, более совершенный мир, а создал преисподнюю – ты привел ад в земные миры! Ты и тебе подобные выродки! Я думал, ты все понял, надеялся, что ты исправишь ошибку, раскаешься! Нет! Ты цепляешься за свое поганое детище… Ты не творец! Ты убийца! Убийца всего живого! всего невыродившегося!
– Неправда! – завизжал Сихан Раджикрави. Он извивался в кресле и не мог вырваться из железной руки Олега.
– Правда! Это ты обрек на муки сотни тысяч подобных мне! – закричал тот. – Это ты лишил нас жизни среди людей и бросил в скопище червей и гадин! Ты!! Я убью его!!!
– Нет!
Иван перехватил руку сына. Если бы тот нанес смертный удар, все погибло бы безвозвратно… Первозург не смог бы выжить, он не успел бы переселиться в другое тело – Иван с Олегом заблокированы, никого рядом нет – это было бы концом.
– Поздно! Поздно, – хрипел Сихан, задыхаясь, – я ничего уже не смогу исправить. Пристанище сильнее меня! Понимаешь, оно давно уже вышло из-под контроля, это оно убьет меня! У нас ничего не получится!
– Не получится?!
– Да! Надо было раньше! – взмолился седой, высохший и еще недавно всемогущий старик. – Мы опоздали. И я уже не могу убить свое детище. Это оно убьет всех нас. Надо было раньше!
Иван смотрел прямо в глаза Первозурга. И он видел, что тот говорит правду. Значит, он готов. Значит, он созрел – и уже не откажется от своих слов. Значит, пришло время.
– Встань! – приказал он старику. – И ты иди ближе! Олег подошел вплотную, стоял, обжигая Первозурга глазами, не убирая сигма-скальпеля. Иван схватил за руки – одного, другого, сдавил так, что лица исказились от боли, притянул к себе. Пора!
Серые стены и обзорники правительственных зангезейс-ких катакомб вздрогнули, пропали в налетевшем отовсюду тумане. Пол ушел из-под ног. Закружило, завертело, затрясло, будто разверзся внезапно под ними проснувшийся вулкан. Обдало огненным жаром, а потом бросило в холод… и ударило каменными плитами в ступни.
Олег недоуменно смотрел на отца.
Первозург трясся и часто моргал, вид у него был совершенно ошарашенный.
– Все! – выдавил из себя Иван. – Раньше некуда. Как и было заказано! – Он попытался улыбнуться, но улыбка не получилась.
– Этого не может быть, – запричитал Сихан Раджик-рави, – этого просто не может быть! Это наваждение! Пустите меня!
Иван выпустил его кисть. И Первозург тут же бросился к столу, ткнул пальцами в основание уродливоикойструк-ции. И прямо в воздухе перед их глазами высветилось синим приятным светом: ноль-ноль часов одна минута 14 июля 3089 год.
– Проклятый, черный понедельник! – застонал старик и обхватил голову руками.
– Ничего не понимаю, – растерянно произнес Олег. Он держал навскидку лучемет и парализатор, готовый к ОТПОРУ-
Иван его успокоил.
– В этот день Полигон свернулся и превратился в Пристанище. В этот день он вышел из-под контроля земных выродков… и все началось! Мы перенеслись в самое начало этого черного понедельника, сынок. И мы должны успеть! Мы не дадим ему свернуться! Бунта вурдалаков не будет, понял!
– Будет! – выдавил чуть слышно Сихан. – Мы не успеем…
Он плакал, мутные слезы текли по дряблым смуглым щекам. Он столько трудов, сил, надежд, себя самого вложил в свое детище… и теперь он же должен его уничтожить.
Уничтожить?! И тут до него дошла простая, невероятно простая мысль, не доходившая почему-то раньше – ведь он сам, замурованный, закодированный, был свернут вместе с Полигоном и ушел с ним в бесконечное странствие по чуждым вселенным! Он неотделим от Полигона! Убивая свое детище, он убьет себя – непременно убьет, вне всяких сомнений. Все это отразилось на лице Первозурга.
И Иван понял. Ему стало жалко древнего старца, рожденного через много веков после гибели Земли, рожденного в совсем другом земном мире – старец прожил бесконечную жизнь, но ему хотелось пожить еще немного. Слаб человек! И не годится он на роль бога!
– Хватит ныть! – выкрикнул Иван и встряхнул Первозурга за плечо.
Тот быстро пришел в себя. Еще раз взглянул на светящиеся цифры – было уже шесть минут, они теряли время.
– Это моя комната, мой кабинет на Полигоне, – признался Сихан. – Тысячи лет прошли, а я все помню…
– Тысячи или миллионы? – переспросил Иван.
– Или миллионы, – эхом отозвался Первозург. – А мы опять опоздали! Полигон запрограммирован на саморазвитие, его невозможно уничтожить!
– Значит, его надо перепрограммировать на самоуничтожение! – потребовал Иван.
– А защита, а системы контроля – они бесконечно дублируют друг друга. Они вперед уничтожат нас! Иван не сдавался. Не затем он сюда пришел.
– В любой механизм можно запихать гайку меж шестерней, чтоб его разнесло к чертовой матери! – стоял он на своем.
Сихан Раджикрави грустно улыбнулся, ссутулился.
– Это не механизм, уважаемый, это вселенная вселенных…
– Я его сейчас пристрелю! – вмешался Олег.
– Не надо, – старик поднял руку, – не тратьте зарядов, все равно не убьете… через восемь с половиной часов Полигон замкнется и уйдет в иное пространство. Это такая махина, такая силища, что ее не смогут остановить даже все звездные флоты Земли и Федерации… Мы создавали новые, лучшие миры, мы создавали сверхвселенную и позаботились о ее неуничтожаемости. Можно разрушить, взорвать, сломать, перепрограммировать малые, очень малые части Полигона в пределах планет, созвездий… но их тут спрессовано несчетное число. Вы же знаете, это был секретный проект, Полигон создавался сорок лет… в XXXI-ом веке! Вы представляете, что это такое? Сверхпроект! – От волнения Первозург снова перешел на «вы» с Иваном. Сына его он попросту не замечал. – Сверхпроект! Метагалактика Сиреневый Октаподус-IV. Полтора миллиона созвездий и галактик свернули в систему взаимосвязанных пространств, создали цепи гирлянд-лабораторий, связали с многомерными Страшными Полями и Волшебными Мирами, запустили программы выращивания миллиардов сверхразумных существ… Воплощение несуществующего! Богочеловечество высших порядков! Новая всемогущая раса! Полигон невозможно уничтожить, как невозможно уничтожить Мироздание.
Иван все это слышал и прежде, и потому пропустил мимо ушей. Зацепился за одно слово.
– Мы?! – переспросил он.
– Что – «мы»? – не понял Первозург.
– Ты сказал, что вас было много… ты и в прошлый раз говорил об этом, я правильно понял?
Сихан Раджикрави похолодел, глаза его сузились и стали остекленевшими, бессмысленными. Он понял намек. Этот русский собирается вернуться еще на несколько десятков лет… и тогда произойдет страшное, невозможное. От отпихнул ствол, упирающийся ему в грудь. Зло посмотрел на Олега. Вспомнил свое слово. Да, он обещал взорвать изнутри Полигон, он знал коды.
– Ладно, – выдавил старик, – мы попробуем. Пойдем! Он покопался в столе, вытащил какие-то странные штуковины, похожие на вьющиеся трубки, заполненные розовой жидкостью, достал черную коробочку. Патом подошел прямо к стене – ив ней образовалась дыра чуть выше его и чуть шире. Иван с Олегом последовали за ним.
Коридор в этой части Полигона был по меньшей мере странным – вместо пластикона прямо на полу, под ногами росла густая сочная трава, верх был голубой и бездонный, по правую и по левую руку торчала сплошная череда изогнутых стволов, перевитых лианами. Когда Иван попытался дотронуться до одного из них, нащупал лишь холодную шершавую стену. Морок! Мираж! Но трава самая настоящая. Он даже сорвал одну травину, рассмотрел ее.
– Будьте осторожны, – предупредил Сихан, – сейчас выйдем на шлюз. Там охрана. Они уже ведут вас, с самого начала. Они все видят и все слышат…
– Их уже нет там! – оборвал его Иван. После первого же слова он включил сквозное зрение, увидел прозрачный шар и в нем пару двуногих тварей с глазами, но без носов и ртов. Он убил их на расстоянии, волевым усилием, как учили убивать волхвы Старого Мира, когда ничего больше не остается делать.
– У меня не было другого выхода, – пояснил Иван, – они собирались заблокировать нас.
– Плевать! – отрезал Сихан. – Этих тварей здесь пруд пруди. Пошли быстрей!
Они ворвались в прозрачный пузырь, прорвав стены-мембраны, тут же сомкнувшиеся за ними. Олег навел было раструб лучемета на тела гадин, собираясь сжечь их. Но Сихан остановил его.
– Спокойно! – Он вытащил из чего-то аморфного три серых студенистых комочка, один проглотил сам, другие заставил проглотить Ивана и его сына.
– Теперь по периферийным отсекам нам обеспечен проход, никто не остановит. Центр уже заблокирован, прокрываться бесполезно!
Иван попробовал просветить этот бесконечно удаленный отсюда «центр», но ничего кроме туманного, расплывающегося ядра размером со среднюю галактику не увидал. До него начинало доходить, что дело они взвалили на свои плечи неподъемное… Но уж очень не хотелось идти на второй, запасной вариант, от одной мысли о котором Первозург чуть не отдал концы на его глазах. Надо рискнуть! Надо попробовать! Проклятый черный понедельник! Осталось восемь часов. И скоро внутрь Полигона войдет Алена… нет, она уже давно здесь, но не та, с которой он знаком, а совсем другая, еще ничего не подозревающая, не прошедшая через века страданий и мучений, не имеющая сына, чужая… Не это сейчас главное. Хватило бы сил. Здесь не Старый Мир. Здесь он каждую минуту растрачивает драгоценную белую энергию, и ее не соберешь слишком много в обители «богочеловеков» – искусственно выращенной нечисти.
И все-таки их засекли. Олег успел дать три залпа из лучемета и бронебоя в обтекаемый шар, который несся по трубоходу с другой стороны, он бил прямо сквозь мембрану.
А Сихан уже делал первый шаг в тенеты паутины. За ним шагнул в провал Иван. Олег прыгнул в фильтры, когда три изуродованные пламенем, но не убитые твари ворвались в пузырь. Они опоздали совсем немного.
– Мы в узловой точке, – наконец прошептал Перво-зург.
Иван огляделся. Он видел в полном мраке. Старик не лгал. Но это была узловая точка одного из бесчисленного множества ярусов Полигона.
– Не годится! – отрезал Иван. Он не имел права размениваться на мелочи. Нетрудно сокрушить этот ярус, перевернуть его вверх дном. Но для Пристанища это все равно что комариный укус для исполинского хомозавра с Ирги-за. – Будем пробиваться в центр.
– Они уничтожат нас!
– И тебя?
– И меня!
– Они уже вышли из-под контроля. Тогда я не знал этого… а сейчас знаю! – Первозург горестно вздохнул: – Эх, если можно было повторить жизнь!
– Вот мы ее и повторяем.
– Нет. Это совсем другое. Тогда я был богом, я летал на крыльях вдохновения, я парил в таких высях, какие вам и не снились. Теперь я жалкий червь…
– Просто тогда у тебя были шоры на глазах, вот и все, – парировал Иван, – а теперь повязка спала. Мы обязаны прорваться в центр!
Олег молчал. Он не узнавал когда-то родного и единственного для него мира. Пристанища. Да и в самом деле, Полигон еще не стал Пристанищем, для этого должны были истечь века, тысячелетия. Но Олег на себе испытал зло мира воплощений, его передергивало при одной мысли о гнусном и вертлявом черве в затылке. Он готов был сокрушить этот мир, он жаждал его сокрушить.
– Я попробую провести вас на максимально близкое расстояние, – мрачно согласился Сихан. – Держитесь за меня.
Он вытащил свои трубки с жидкостью, вложил в тут же вобравшие их темные пазы на уровне груди. Иван вцепился ему в предплечье. Олег ухватил за кисть.
– Вперед!
Какая-то мягкая, жидкая местами масса облепила их, лишила зрения, слуха и понесла невесть куда, сквозь пространства и миры. Тела пронизывала мелкая, противная дрожь. И не было конца движению. Иван не отпускал жилистого, твердого предплечья и знал, что все будет в порядке, что Сихан Раджикрави не посмеет их загнать в ловушку. Этот старик уважает силу, и он почувствовал ее в Иване, и не столь уж он плох, они были обязаны друг другу многим… Движение закончилось ударом о упругую, непроницаемую стену.
– Все, – прошипел Первозург.
– Нет, не все! – отозвался Иван.
Теперь пришла пора ему пускать в ход свое умение. За ним стояли не сатанообразные «богочеловеки», а самые настоящие боги и герои, в нем бурлила белая энергия Одина и черная сила Кришны, его взгляд мог становиться всепро-жигающей алмазной молнией Индры, в нем самом жила мощь подлинных богов, его могучих и непобедимых предков. Всего три мгновения ушло у Ивана, чтобы зажечь во мраке пред собою солнце яриев – ослепительная вспышка открыла им путь вперед. Первозург отшатнулся от Ивана, пораженный и потрясенный. Он, гений XXXI-ro века, не мог постичь загадки этого странного русского, далекого от него и полудикого пращура XXV-го века.
Они ворвались в ядро Полигона. И сразу попали в ловушку, в капкан силовых полей защитного слоя. Их вскинуло вверх, сдавило, сжало, лишило возможности шевельнуть рукой и ногой. Полигон защищал себя от непрошенных гостей. Он их не убивал лишь потому, что был бессмертен и всемогущ, ему не было нужды казнить вторгшихся и нарушивших его покой, он обращал их в биомассу – Первозург знал это, и никакие охранные датчики не могли уже помочь.
– Врешь! – прохрипел Иван. Он видел дорогу вперед. Он видел самое сердце свернутого мира. И остановить его было невозможно.
Неимоверным усилием он разорвал путы незримых полей, подчинил их себе и заставил нести вперед, пробивая преграду за преградой. Сын ничего не мог взять в толк. Да и Первозургу начинало казаться, что все происходит помимо их воли. Он твердил коды, молил об избавлении от ужасов заключения в замкнутом мире, ужасов, которые он пережил однажды и не хотел переживать во второй раз. Их несло вихрем. А за спиной рвались, взрывались, падали препоны,1 преграды, затворы и барьеры. Они прожигали слой за слоем. И никто не мог их остановить. Сихан Раджикрави дрожал крупной, рваной дрожью. Он один знал, что у Полигона нет никакого сердца, вернее, у него были тысячи сердец, разбросанных по разным пространствам, уровням и измерениям. Но он теперь уже сам хотел верить, что у русского все получится, он заставлял себя верить, ибо другой поворот сулил непредсказуемое…
– Вперед!
Они ворвались на гребне незримого урагана в огромный округлый зал без пола и потолка. Зависли в тягучем, напоенном зудом воздухе. Первозург понял все сразу. Поздно!
– Что это?! – удивился Олег. Он не был допущен к высшим таинствам Пристанища и он растерялся, вздымая свое оружие.
– Брось эти игрушки, – тихо посоветовал ему Иван. – И смотри все время назад, чуть что, предупредишь.
Посреди зала тоже прямо в воздухе висел свившийся спиралью огромный червь черный, но при этом прозрачный и невероятно гадкии. Сихан точно помнил, что таких они не выращивали в вивариях-лабораториях Полигона. Червь медленно и ритмично извивался, пульсируя и зудя. А вокруг него висели в дрожащем мареве тринадцать студенистых трясущихся тварей с множеством длинных извивающихся щупальцев.
– Господи! – просипел Первозург. – Как они могли проникнуть сюда?!
Иван заглянул ему в глаза. И все стало ясным для обоих. Выходцы из черных миров пробрались на Полигон, прежде, чем он свернулся. И это стало приговором.
Испепеляющее пламя вырвалось из распростертых рук Ивана, из его открытых ладоней. На миг червь пропал из виду. И тут же вновь появился. Он изгибался, извивался кольцами, распрямлялся, бился в судорогах, но не желал издыхать. И тогда Первозург вытащил свою черную коробочку и направил ее матовой гранью на выходца из инфер-но. Лиловый луч пронзил червя. Это стало его концом. И началом чего-то более жуткого и необоримого. Изо всех стен, тысячами, десятками тысяч, будто прорывая тонкие пленки, стали врываться в зал скользкие, бесформенные гадины – воплощающиеся по своим программам вурдалаки. И не было им края, не было числа.
– Сколько осталось?! – выкрикнул Иван сквозь зуд.
– Пять с половиной!
– Все! Не успеем!
Теперь для Ивана было абсолютно ясно, что игра не стоит свеч. Поздно! Надо уходить, пока целы. Пока Пристанище не всосало их навечно. Они пришли поздно. Надо придти раньше. Вот и все!
Но перед этим он должен был сделать еще кое-что. Он не мог уйти просто так. Для этого надо было отвлечься хоть на секунду. Надо было увидеть.
– Прочь отсюда!
Они вырвались наружу через ту самую дыру, в которую проникли в зал. В суете, шуме, гомоне и панике надо было уйти от преследователей хотя бы на время.
– Я даю тебе шанс! – сказал Иван, глядя прямо в глаза дрожащему Сихану Раджикрави. – И четыре часа времени. Ты должен взорвать изнутри, распрограммировать основные «мозговые центры». Ты должен это сделать. Ты знаешь все ходы-выходы, ты пойдешь без нас, никто тебя не остановит, ты владеешь кодами… Понимаешь, это твоя последняя надежда!
– А вы?! – спросил еще не верящий своим ушам Первозург. Они его отпускали. Они дарили ему жизнь – долгую, бесконечную…
– У нас есть свое дело! Не будем болтать попусту. Через четыре часа – на этом месте!
– Я все понял, – Первозург опустил глаза. Олег сбил прыгнувшего сзади андроида, размозжил ему голову прикладом. И почти без задержки саданул вперед из бронебоя, потом еще раз и еще. Он пробил путь. И они успели прошмыгнуть в черную затягивающуюся скважину, они бросились в нее будто изо дня в день торили этот путь. Первозург ушел трубоводом, его не надо было учить перемещаться по Полигону.
– Он обманет тебя! – раздраженно прокричал прямо в ухо отцу Олег.
– Я знаю, – ответил Иван на бегу. – Но обманет он не меня, а себя, запомни это, сынок! И не вспоминай!
Они остановились за седьмым поворотом от проклятого зала-ловушки, замерли возле цилиндрической прозрачной трубы, в которой ползали серые кольчатые личинки. Олег отвернулся от трубы, он знал, что это такое. И он бы без раздумий выпустил все заряды из бронебоя в зародышей зургов, если бы эти заряды могли пробить прозрачный металл.
– Стой! Не дергайся! – попросил Иван. – Мне надо сосредоточиться на минутку.
– Зачем?! – в душу Олегу начинали закрадываться нехорошие подозрения.
– Молчи! Потом узнаешь!)
Иван уже погружался в знаржое и напряженное состояние. Он начинал видеть. (Далеко. Бесконечно далеко! Она была на другом конце Полигона, в смотровых отсеках, куда еще пускали людей, за тысячи световых лет отсюда. Он никогда не видел ее такой – в длинном темно-сером балахоне с черной бахромой, в черной повязке на лбу, удерживающей густые светлые волосы, среди таких же молодых и беспечных… их вели куда-то, что-то показывали. И она улыбалась, она была совсем юной. И ее глаза играли огнем жизни, они не спали, совсем не спали. Иван уже знал, что он разорвет еще одну временную петлю – нет, в нем самом ничего не изменится, все, что с ним было, останется в нем и при нем, но они… Он поглядел на Олега с тоской и болью. Его не будет? Нет! Не надо бояться. Он обязан ее спасти! Она погибнет, там, около Земли, погибнет вместе с Гугом, с Дилом, с Кешей в их нескончаемом сражении. Он не уберег Светлану! Ее смерть на его совести, и ничего уже не изменишь. Он виноват, только он! Второй раз ошибиться нельзя. Алена должна жить, пусть без него, все равно должна. И он сделает это!
– Вот гады! – Олег еле успел срезать лучом подкрадывавшихся нелюдей. Он умел обращаться с обитателями Пристанища.
Но задерживаться на одном месте не стоило.
– Я вижу шлюз, – прошептал Иван. – Надо бежать, только тихо, без шума. Нас не хватит на всех этих тварей!
Три шахты они преодолели одну за другой, перебегая по трубоходам, на четвертую пробивались с боем, прожигали мембраны, крушили переборки. К шлюзу прорвались через груды трупов, выволокли из бронированной ячейки одного из первозургов, хлипкого бородатого типа с кривым, перебитым носом и большими ушами. Тот сразу понял, что шуток с ним шутить не будут и раскодировал агрегат переброски. Где-то за пленкой завыл натужно гиперторроид Д-статора, задрожал плавящийся воздух… Их вышвырнуло прямо на титановые настилы-мостки, по которым четверо андроидов тащили упирающихся и визжащих женщин, тянули, позабыв все правила поведения с людьми, раздавая тумаки направо и налево, заламывая руки. Все было понятно. Полигон закрылся, ему нужна биомасса, через несколько часов он замкнется в себе, в собственном искривленном пространстве и уйдет из Вселенной. Они поспели вовремя!
– Не жалей гадов! – крикнул он Олегу. И сам бросился с кулаками на андроидов. Тут он не мог крушить все подряд, тут требовалась ювелирная работа. В считанные секунды Иван перебил нелюдей, посбрасывал их с головокружительной высоты.
– Иди за мной! – приказал он Алене. Но та вырвала свою руку из его ладони. Она ведь еще не знала его, они еще не познакомились даже.
– Мама! – выдохнул в лицо девушке Олег.
Та поглядела на него как на слабоумного, улыбнулась.
– Хватит! – заорал во всю глотку Иван. – Какого дьявола!
Он вспомнил, как в огромной пещере исполинское чудовище жевало, перемалывая в месиво женские голые тела, как сочилась с мерзких губ густая алая кровь, как оглушительно громко ударилась об пол откушенная голова… Они еще не знали, что все это будет, будет с ними, что уже готовы анабиокамеры, готовы гигантские холодильники, что сборища «исполнителей Предначертанного» жаждут новых жертв, и что жертвами этими будут они… Он не мог полагаться на второй вариант – а вдруг не пройдет! вдруг не получится! что тогда?! Нет, только сейчас! Только наверняка!
– Отец! – захрипел Олег. – А как же… я?! Иван все понял сразу.
– Крепись, сын! – процедил он. – Ты уже есть! С тобой ничего не случится! Ты есть!!!
Он подхватил Алену на руки и бросился по мосткам к приемному люку. Обезумевшие от страха женщины бежали вслед за ним, нерасторопных подгонял Олег. Слезы текли из его глаз – еще никто на всем свете не испытывал того, что испытал в эти мгновения он. Отец никогда не встретится с матерью. Вот сейчас, через считанные минуты их пути разойдутся навсегда – отец вернется в XXV-й век, а она останется в XXXI-ом, а это означает одно – он никогда не родится, он исчезнет, его не будет, и все уже решено!
– Быстрей!
Они выбили еще двоих андроидов из трубохода, затолкали в машину женщин. Рванули по бесконечно длинной трассе. Алена билась, ругалась, ничего не хотела понимать. Никогда Иван не видел ее такой молодой и такой разъяренной… а ведь совсем недавно она прижималась к нему, спрашивала с надеждой в голосе, молила глазами. И он ей ответил: «Правда!» Он обманул ее.
Шестислойные внешние ворота были заблокированы, пришлось применять чрезвычайные меры. Иван еще раз добрым словом помянул волхвот Старого Мира, своих старших братьев, что пришли ему на помощь.
Они вырвались наружу, едва не задевая оплавленных краев дыры.
Космолет, на котором прилетели практикантки, висел во мраке, до ближайшей планеты была пропасть пространства, даже мерцающий свет звезд не доходил сюда. Иван шел на трубоходе с сигналом СОС. Их втянули в приемный отсек без разговоров. Как мало оставалось времени, как хотелось пройтись по этому кораблю будущего, осмотреть его, пощупать своими руками, как страстно желалось не выпускать ее. Прекрасную Елену, из объятий.
– Слаб человек! – прошептал Иван сквозь слезы. И она сразу успокоилась, перестала вырываться.
– Зачем вы это сделали? – спросила она, глядя исподлобья, угрюмо и обиженно.
– Потом узнаешь! – ответил Иван грубо, понимая, что, чем меньше ей доведется узнать, тем легче будет жить, а ведь ей еще предстояла очень долгая жизнь.
На командира космолета он не стал тратить времени. Он говорил не с ним, а с его мозгом, напрямую, не говорил, а приказывал: «Немедленно на Землю! Исполнять приказ!» Олег ждал снаружи, в крохотном шлюпе, ему самому не нужен был и шлюп, но сын мог погибнуть в пространстве. Командир ушел в рубку.
А Иван притянул к себе Алену, которую и звали-то вовсе не Аленой, и даже не Прекрасной Еленой, это в скитаниях по Пристанищу они придумали ей, беспамятной, сбежавшей от палачей из анабиокамеры, новое имя. Но он не стал спрашивать, как ее зовут.
– Да! – Иван не стал спорить. Он больше не хотел ждать: – Мы зря теряем время. Ты сделаешь это, Сихан!
– Нет!
– Сделаешь! – Он ткнул пальцем в сторону сына. – Ты видишь его? Он стал человеком. И ты сейчас станешь! Олег!
– Я все понял, отец!
В руке у сына, стоявшего у серой стены, в пяти метрах за спиной Первозурга блеснуло лезвие сигма-скальпеля. Сын был в десантно-боевом скафе, увешанный с ног до головы оружием и боеприпасами, он основательно подготовился к вылазке, в отличие от своего отца, сидевшего все в той же серой рубахе с расстегнутым воротом, безоружного, открытого… Он подошел ближе, ухватил Первозурга за подбородок, сдавил его левой рукой и уже занес правую, намереваясь распороть затылок.
– Нет!!! – истерически заорал Сихан. – Не смей! Во мне нет червя! Я не оборотень и не вурдалак! Вы с ума посходили… я бог!!!
– Врешь! – выдавил Иван. – Никакой ты не бог! Ты самозванец! Ты ремесленник, возомнивший себя творцом! Ты думал создать новый, более совершенный мир, а создал преисподнюю – ты привел ад в земные миры! Ты и тебе подобные выродки! Я думал, ты все понял, надеялся, что ты исправишь ошибку, раскаешься! Нет! Ты цепляешься за свое поганое детище… Ты не творец! Ты убийца! Убийца всего живого! всего невыродившегося!
– Неправда! – завизжал Сихан Раджикрави. Он извивался в кресле и не мог вырваться из железной руки Олега.
– Правда! Это ты обрек на муки сотни тысяч подобных мне! – закричал тот. – Это ты лишил нас жизни среди людей и бросил в скопище червей и гадин! Ты!! Я убью его!!!
– Нет!
Иван перехватил руку сына. Если бы тот нанес смертный удар, все погибло бы безвозвратно… Первозург не смог бы выжить, он не успел бы переселиться в другое тело – Иван с Олегом заблокированы, никого рядом нет – это было бы концом.
– Поздно! Поздно, – хрипел Сихан, задыхаясь, – я ничего уже не смогу исправить. Пристанище сильнее меня! Понимаешь, оно давно уже вышло из-под контроля, это оно убьет меня! У нас ничего не получится!
– Не получится?!
– Да! Надо было раньше! – взмолился седой, высохший и еще недавно всемогущий старик. – Мы опоздали. И я уже не могу убить свое детище. Это оно убьет всех нас. Надо было раньше!
Иван смотрел прямо в глаза Первозурга. И он видел, что тот говорит правду. Значит, он готов. Значит, он созрел – и уже не откажется от своих слов. Значит, пришло время.
– Встань! – приказал он старику. – И ты иди ближе! Олег подошел вплотную, стоял, обжигая Первозурга глазами, не убирая сигма-скальпеля. Иван схватил за руки – одного, другого, сдавил так, что лица исказились от боли, притянул к себе. Пора!
Серые стены и обзорники правительственных зангезейс-ких катакомб вздрогнули, пропали в налетевшем отовсюду тумане. Пол ушел из-под ног. Закружило, завертело, затрясло, будто разверзся внезапно под ними проснувшийся вулкан. Обдало огненным жаром, а потом бросило в холод… и ударило каменными плитами в ступни.
Они стояли посреди сферической белой комнаты поперечником в пять метров, уставленной по стенам светящимися тускло панелями и рядами гибких подрагивающих труб. Слева, на низком сером столе-кубе высилось нечто многослойное, просвечивающееся, похожее на два галовизора, поставленных друг на друга. Дверей и окон вообще не было.
Полигон. Год 3089-й, июль.
Олег недоуменно смотрел на отца.
Первозург трясся и часто моргал, вид у него был совершенно ошарашенный.
– Все! – выдавил из себя Иван. – Раньше некуда. Как и было заказано! – Он попытался улыбнуться, но улыбка не получилась.
– Этого не может быть, – запричитал Сихан Раджик-рави, – этого просто не может быть! Это наваждение! Пустите меня!
Иван выпустил его кисть. И Первозург тут же бросился к столу, ткнул пальцами в основание уродливоикойструк-ции. И прямо в воздухе перед их глазами высветилось синим приятным светом: ноль-ноль часов одна минута 14 июля 3089 год.
– Проклятый, черный понедельник! – застонал старик и обхватил голову руками.
– Ничего не понимаю, – растерянно произнес Олег. Он держал навскидку лучемет и парализатор, готовый к ОТПОРУ-
Иван его успокоил.
– В этот день Полигон свернулся и превратился в Пристанище. В этот день он вышел из-под контроля земных выродков… и все началось! Мы перенеслись в самое начало этого черного понедельника, сынок. И мы должны успеть! Мы не дадим ему свернуться! Бунта вурдалаков не будет, понял!
– Будет! – выдавил чуть слышно Сихан. – Мы не успеем…
Он плакал, мутные слезы текли по дряблым смуглым щекам. Он столько трудов, сил, надежд, себя самого вложил в свое детище… и теперь он же должен его уничтожить.
Уничтожить?! И тут до него дошла простая, невероятно простая мысль, не доходившая почему-то раньше – ведь он сам, замурованный, закодированный, был свернут вместе с Полигоном и ушел с ним в бесконечное странствие по чуждым вселенным! Он неотделим от Полигона! Убивая свое детище, он убьет себя – непременно убьет, вне всяких сомнений. Все это отразилось на лице Первозурга.
И Иван понял. Ему стало жалко древнего старца, рожденного через много веков после гибели Земли, рожденного в совсем другом земном мире – старец прожил бесконечную жизнь, но ему хотелось пожить еще немного. Слаб человек! И не годится он на роль бога!
– Хватит ныть! – выкрикнул Иван и встряхнул Первозурга за плечо.
Тот быстро пришел в себя. Еще раз взглянул на светящиеся цифры – было уже шесть минут, они теряли время.
– Это моя комната, мой кабинет на Полигоне, – признался Сихан. – Тысячи лет прошли, а я все помню…
– Тысячи или миллионы? – переспросил Иван.
– Или миллионы, – эхом отозвался Первозург. – А мы опять опоздали! Полигон запрограммирован на саморазвитие, его невозможно уничтожить!
– Значит, его надо перепрограммировать на самоуничтожение! – потребовал Иван.
– А защита, а системы контроля – они бесконечно дублируют друг друга. Они вперед уничтожат нас! Иван не сдавался. Не затем он сюда пришел.
– В любой механизм можно запихать гайку меж шестерней, чтоб его разнесло к чертовой матери! – стоял он на своем.
Сихан Раджикрави грустно улыбнулся, ссутулился.
– Это не механизм, уважаемый, это вселенная вселенных…
– Я его сейчас пристрелю! – вмешался Олег.
– Не надо, – старик поднял руку, – не тратьте зарядов, все равно не убьете… через восемь с половиной часов Полигон замкнется и уйдет в иное пространство. Это такая махина, такая силища, что ее не смогут остановить даже все звездные флоты Земли и Федерации… Мы создавали новые, лучшие миры, мы создавали сверхвселенную и позаботились о ее неуничтожаемости. Можно разрушить, взорвать, сломать, перепрограммировать малые, очень малые части Полигона в пределах планет, созвездий… но их тут спрессовано несчетное число. Вы же знаете, это был секретный проект, Полигон создавался сорок лет… в XXXI-ом веке! Вы представляете, что это такое? Сверхпроект! – От волнения Первозург снова перешел на «вы» с Иваном. Сына его он попросту не замечал. – Сверхпроект! Метагалактика Сиреневый Октаподус-IV. Полтора миллиона созвездий и галактик свернули в систему взаимосвязанных пространств, создали цепи гирлянд-лабораторий, связали с многомерными Страшными Полями и Волшебными Мирами, запустили программы выращивания миллиардов сверхразумных существ… Воплощение несуществующего! Богочеловечество высших порядков! Новая всемогущая раса! Полигон невозможно уничтожить, как невозможно уничтожить Мироздание.
Иван все это слышал и прежде, и потому пропустил мимо ушей. Зацепился за одно слово.
– Мы?! – переспросил он.
– Что – «мы»? – не понял Первозург.
– Ты сказал, что вас было много… ты и в прошлый раз говорил об этом, я правильно понял?
Сихан Раджикрави похолодел, глаза его сузились и стали остекленевшими, бессмысленными. Он понял намек. Этот русский собирается вернуться еще на несколько десятков лет… и тогда произойдет страшное, невозможное. От отпихнул ствол, упирающийся ему в грудь. Зло посмотрел на Олега. Вспомнил свое слово. Да, он обещал взорвать изнутри Полигон, он знал коды.
– Ладно, – выдавил старик, – мы попробуем. Пойдем! Он покопался в столе, вытащил какие-то странные штуковины, похожие на вьющиеся трубки, заполненные розовой жидкостью, достал черную коробочку. Патом подошел прямо к стене – ив ней образовалась дыра чуть выше его и чуть шире. Иван с Олегом последовали за ним.
Коридор в этой части Полигона был по меньшей мере странным – вместо пластикона прямо на полу, под ногами росла густая сочная трава, верх был голубой и бездонный, по правую и по левую руку торчала сплошная череда изогнутых стволов, перевитых лианами. Когда Иван попытался дотронуться до одного из них, нащупал лишь холодную шершавую стену. Морок! Мираж! Но трава самая настоящая. Он даже сорвал одну травину, рассмотрел ее.
– Будьте осторожны, – предупредил Сихан, – сейчас выйдем на шлюз. Там охрана. Они уже ведут вас, с самого начала. Они все видят и все слышат…
– Их уже нет там! – оборвал его Иван. После первого же слова он включил сквозное зрение, увидел прозрачный шар и в нем пару двуногих тварей с глазами, но без носов и ртов. Он убил их на расстоянии, волевым усилием, как учили убивать волхвы Старого Мира, когда ничего больше не остается делать.
– У меня не было другого выхода, – пояснил Иван, – они собирались заблокировать нас.
– Плевать! – отрезал Сихан. – Этих тварей здесь пруд пруди. Пошли быстрей!
Они ворвались в прозрачный пузырь, прорвав стены-мембраны, тут же сомкнувшиеся за ними. Олег навел было раструб лучемета на тела гадин, собираясь сжечь их. Но Сихан остановил его.
– Спокойно! – Он вытащил из чего-то аморфного три серых студенистых комочка, один проглотил сам, другие заставил проглотить Ивана и его сына.
– Теперь по периферийным отсекам нам обеспечен проход, никто не остановит. Центр уже заблокирован, прокрываться бесполезно!
Иван попробовал просветить этот бесконечно удаленный отсюда «центр», но ничего кроме туманного, расплывающегося ядра размером со среднюю галактику не увидал. До него начинало доходить, что дело они взвалили на свои плечи неподъемное… Но уж очень не хотелось идти на второй, запасной вариант, от одной мысли о котором Первозург чуть не отдал концы на его глазах. Надо рискнуть! Надо попробовать! Проклятый черный понедельник! Осталось восемь часов. И скоро внутрь Полигона войдет Алена… нет, она уже давно здесь, но не та, с которой он знаком, а совсем другая, еще ничего не подозревающая, не прошедшая через века страданий и мучений, не имеющая сына, чужая… Не это сейчас главное. Хватило бы сил. Здесь не Старый Мир. Здесь он каждую минуту растрачивает драгоценную белую энергию, и ее не соберешь слишком много в обители «богочеловеков» – искусственно выращенной нечисти.
И все-таки их засекли. Олег успел дать три залпа из лучемета и бронебоя в обтекаемый шар, который несся по трубоходу с другой стороны, он бил прямо сквозь мембрану.
А Сихан уже делал первый шаг в тенеты паутины. За ним шагнул в провал Иван. Олег прыгнул в фильтры, когда три изуродованные пламенем, но не убитые твари ворвались в пузырь. Они опоздали совсем немного.
– Мы в узловой точке, – наконец прошептал Перво-зург.
Иван огляделся. Он видел в полном мраке. Старик не лгал. Но это была узловая точка одного из бесчисленного множества ярусов Полигона.
– Не годится! – отрезал Иван. Он не имел права размениваться на мелочи. Нетрудно сокрушить этот ярус, перевернуть его вверх дном. Но для Пристанища это все равно что комариный укус для исполинского хомозавра с Ирги-за. – Будем пробиваться в центр.
– Они уничтожат нас!
– И тебя?
– И меня!
– Они уже вышли из-под контроля. Тогда я не знал этого… а сейчас знаю! – Первозург горестно вздохнул: – Эх, если можно было повторить жизнь!
– Вот мы ее и повторяем.
– Нет. Это совсем другое. Тогда я был богом, я летал на крыльях вдохновения, я парил в таких высях, какие вам и не снились. Теперь я жалкий червь…
– Просто тогда у тебя были шоры на глазах, вот и все, – парировал Иван, – а теперь повязка спала. Мы обязаны прорваться в центр!
Олег молчал. Он не узнавал когда-то родного и единственного для него мира. Пристанища. Да и в самом деле, Полигон еще не стал Пристанищем, для этого должны были истечь века, тысячелетия. Но Олег на себе испытал зло мира воплощений, его передергивало при одной мысли о гнусном и вертлявом черве в затылке. Он готов был сокрушить этот мир, он жаждал его сокрушить.
– Я попробую провести вас на максимально близкое расстояние, – мрачно согласился Сихан. – Держитесь за меня.
Он вытащил свои трубки с жидкостью, вложил в тут же вобравшие их темные пазы на уровне груди. Иван вцепился ему в предплечье. Олег ухватил за кисть.
– Вперед!
Какая-то мягкая, жидкая местами масса облепила их, лишила зрения, слуха и понесла невесть куда, сквозь пространства и миры. Тела пронизывала мелкая, противная дрожь. И не было конца движению. Иван не отпускал жилистого, твердого предплечья и знал, что все будет в порядке, что Сихан Раджикрави не посмеет их загнать в ловушку. Этот старик уважает силу, и он почувствовал ее в Иване, и не столь уж он плох, они были обязаны друг другу многим… Движение закончилось ударом о упругую, непроницаемую стену.
– Все, – прошипел Первозург.
– Нет, не все! – отозвался Иван.
Теперь пришла пора ему пускать в ход свое умение. За ним стояли не сатанообразные «богочеловеки», а самые настоящие боги и герои, в нем бурлила белая энергия Одина и черная сила Кришны, его взгляд мог становиться всепро-жигающей алмазной молнией Индры, в нем самом жила мощь подлинных богов, его могучих и непобедимых предков. Всего три мгновения ушло у Ивана, чтобы зажечь во мраке пред собою солнце яриев – ослепительная вспышка открыла им путь вперед. Первозург отшатнулся от Ивана, пораженный и потрясенный. Он, гений XXXI-ro века, не мог постичь загадки этого странного русского, далекого от него и полудикого пращура XXV-го века.
Они ворвались в ядро Полигона. И сразу попали в ловушку, в капкан силовых полей защитного слоя. Их вскинуло вверх, сдавило, сжало, лишило возможности шевельнуть рукой и ногой. Полигон защищал себя от непрошенных гостей. Он их не убивал лишь потому, что был бессмертен и всемогущ, ему не было нужды казнить вторгшихся и нарушивших его покой, он обращал их в биомассу – Первозург знал это, и никакие охранные датчики не могли уже помочь.
– Врешь! – прохрипел Иван. Он видел дорогу вперед. Он видел самое сердце свернутого мира. И остановить его было невозможно.
Неимоверным усилием он разорвал путы незримых полей, подчинил их себе и заставил нести вперед, пробивая преграду за преградой. Сын ничего не мог взять в толк. Да и Первозургу начинало казаться, что все происходит помимо их воли. Он твердил коды, молил об избавлении от ужасов заключения в замкнутом мире, ужасов, которые он пережил однажды и не хотел переживать во второй раз. Их несло вихрем. А за спиной рвались, взрывались, падали препоны,1 преграды, затворы и барьеры. Они прожигали слой за слоем. И никто не мог их остановить. Сихан Раджикрави дрожал крупной, рваной дрожью. Он один знал, что у Полигона нет никакого сердца, вернее, у него были тысячи сердец, разбросанных по разным пространствам, уровням и измерениям. Но он теперь уже сам хотел верить, что у русского все получится, он заставлял себя верить, ибо другой поворот сулил непредсказуемое…
– Вперед!
Они ворвались на гребне незримого урагана в огромный округлый зал без пола и потолка. Зависли в тягучем, напоенном зудом воздухе. Первозург понял все сразу. Поздно!
– Что это?! – удивился Олег. Он не был допущен к высшим таинствам Пристанища и он растерялся, вздымая свое оружие.
– Брось эти игрушки, – тихо посоветовал ему Иван. – И смотри все время назад, чуть что, предупредишь.
Посреди зала тоже прямо в воздухе висел свившийся спиралью огромный червь черный, но при этом прозрачный и невероятно гадкии. Сихан точно помнил, что таких они не выращивали в вивариях-лабораториях Полигона. Червь медленно и ритмично извивался, пульсируя и зудя. А вокруг него висели в дрожащем мареве тринадцать студенистых трясущихся тварей с множеством длинных извивающихся щупальцев.
– Господи! – просипел Первозург. – Как они могли проникнуть сюда?!
Иван заглянул ему в глаза. И все стало ясным для обоих. Выходцы из черных миров пробрались на Полигон, прежде, чем он свернулся. И это стало приговором.
Испепеляющее пламя вырвалось из распростертых рук Ивана, из его открытых ладоней. На миг червь пропал из виду. И тут же вновь появился. Он изгибался, извивался кольцами, распрямлялся, бился в судорогах, но не желал издыхать. И тогда Первозург вытащил свою черную коробочку и направил ее матовой гранью на выходца из инфер-но. Лиловый луч пронзил червя. Это стало его концом. И началом чего-то более жуткого и необоримого. Изо всех стен, тысячами, десятками тысяч, будто прорывая тонкие пленки, стали врываться в зал скользкие, бесформенные гадины – воплощающиеся по своим программам вурдалаки. И не было им края, не было числа.
– Сколько осталось?! – выкрикнул Иван сквозь зуд.
– Пять с половиной!
– Все! Не успеем!
Теперь для Ивана было абсолютно ясно, что игра не стоит свеч. Поздно! Надо уходить, пока целы. Пока Пристанище не всосало их навечно. Они пришли поздно. Надо придти раньше. Вот и все!
Но перед этим он должен был сделать еще кое-что. Он не мог уйти просто так. Для этого надо было отвлечься хоть на секунду. Надо было увидеть.
– Прочь отсюда!
Они вырвались наружу через ту самую дыру, в которую проникли в зал. В суете, шуме, гомоне и панике надо было уйти от преследователей хотя бы на время.
– Я даю тебе шанс! – сказал Иван, глядя прямо в глаза дрожащему Сихану Раджикрави. – И четыре часа времени. Ты должен взорвать изнутри, распрограммировать основные «мозговые центры». Ты должен это сделать. Ты знаешь все ходы-выходы, ты пойдешь без нас, никто тебя не остановит, ты владеешь кодами… Понимаешь, это твоя последняя надежда!
– А вы?! – спросил еще не верящий своим ушам Первозург. Они его отпускали. Они дарили ему жизнь – долгую, бесконечную…
– У нас есть свое дело! Не будем болтать попусту. Через четыре часа – на этом месте!
– Я все понял, – Первозург опустил глаза. Олег сбил прыгнувшего сзади андроида, размозжил ему голову прикладом. И почти без задержки саданул вперед из бронебоя, потом еще раз и еще. Он пробил путь. И они успели прошмыгнуть в черную затягивающуюся скважину, они бросились в нее будто изо дня в день торили этот путь. Первозург ушел трубоводом, его не надо было учить перемещаться по Полигону.
– Он обманет тебя! – раздраженно прокричал прямо в ухо отцу Олег.
– Я знаю, – ответил Иван на бегу. – Но обманет он не меня, а себя, запомни это, сынок! И не вспоминай!
Они остановились за седьмым поворотом от проклятого зала-ловушки, замерли возле цилиндрической прозрачной трубы, в которой ползали серые кольчатые личинки. Олег отвернулся от трубы, он знал, что это такое. И он бы без раздумий выпустил все заряды из бронебоя в зародышей зургов, если бы эти заряды могли пробить прозрачный металл.
– Стой! Не дергайся! – попросил Иван. – Мне надо сосредоточиться на минутку.
– Зачем?! – в душу Олегу начинали закрадываться нехорошие подозрения.
– Молчи! Потом узнаешь!)
Иван уже погружался в знаржое и напряженное состояние. Он начинал видеть. (Далеко. Бесконечно далеко! Она была на другом конце Полигона, в смотровых отсеках, куда еще пускали людей, за тысячи световых лет отсюда. Он никогда не видел ее такой – в длинном темно-сером балахоне с черной бахромой, в черной повязке на лбу, удерживающей густые светлые волосы, среди таких же молодых и беспечных… их вели куда-то, что-то показывали. И она улыбалась, она была совсем юной. И ее глаза играли огнем жизни, они не спали, совсем не спали. Иван уже знал, что он разорвет еще одну временную петлю – нет, в нем самом ничего не изменится, все, что с ним было, останется в нем и при нем, но они… Он поглядел на Олега с тоской и болью. Его не будет? Нет! Не надо бояться. Он обязан ее спасти! Она погибнет, там, около Земли, погибнет вместе с Гугом, с Дилом, с Кешей в их нескончаемом сражении. Он не уберег Светлану! Ее смерть на его совести, и ничего уже не изменишь. Он виноват, только он! Второй раз ошибиться нельзя. Алена должна жить, пусть без него, все равно должна. И он сделает это!
– Вот гады! – Олег еле успел срезать лучом подкрадывавшихся нелюдей. Он умел обращаться с обитателями Пристанища.
Но задерживаться на одном месте не стоило.
– Я вижу шлюз, – прошептал Иван. – Надо бежать, только тихо, без шума. Нас не хватит на всех этих тварей!
Три шахты они преодолели одну за другой, перебегая по трубоходам, на четвертую пробивались с боем, прожигали мембраны, крушили переборки. К шлюзу прорвались через груды трупов, выволокли из бронированной ячейки одного из первозургов, хлипкого бородатого типа с кривым, перебитым носом и большими ушами. Тот сразу понял, что шуток с ним шутить не будут и раскодировал агрегат переброски. Где-то за пленкой завыл натужно гиперторроид Д-статора, задрожал плавящийся воздух… Их вышвырнуло прямо на титановые настилы-мостки, по которым четверо андроидов тащили упирающихся и визжащих женщин, тянули, позабыв все правила поведения с людьми, раздавая тумаки направо и налево, заламывая руки. Все было понятно. Полигон закрылся, ему нужна биомасса, через несколько часов он замкнется в себе, в собственном искривленном пространстве и уйдет из Вселенной. Они поспели вовремя!
– Не жалей гадов! – крикнул он Олегу. И сам бросился с кулаками на андроидов. Тут он не мог крушить все подряд, тут требовалась ювелирная работа. В считанные секунды Иван перебил нелюдей, посбрасывал их с головокружительной высоты.
– Иди за мной! – приказал он Алене. Но та вырвала свою руку из его ладони. Она ведь еще не знала его, они еще не познакомились даже.
– Мама! – выдохнул в лицо девушке Олег.
Та поглядела на него как на слабоумного, улыбнулась.
– Хватит! – заорал во всю глотку Иван. – Какого дьявола!
Он вспомнил, как в огромной пещере исполинское чудовище жевало, перемалывая в месиво женские голые тела, как сочилась с мерзких губ густая алая кровь, как оглушительно громко ударилась об пол откушенная голова… Они еще не знали, что все это будет, будет с ними, что уже готовы анабиокамеры, готовы гигантские холодильники, что сборища «исполнителей Предначертанного» жаждут новых жертв, и что жертвами этими будут они… Он не мог полагаться на второй вариант – а вдруг не пройдет! вдруг не получится! что тогда?! Нет, только сейчас! Только наверняка!
– Отец! – захрипел Олег. – А как же… я?! Иван все понял сразу.
– Крепись, сын! – процедил он. – Ты уже есть! С тобой ничего не случится! Ты есть!!!
Он подхватил Алену на руки и бросился по мосткам к приемному люку. Обезумевшие от страха женщины бежали вслед за ним, нерасторопных подгонял Олег. Слезы текли из его глаз – еще никто на всем свете не испытывал того, что испытал в эти мгновения он. Отец никогда не встретится с матерью. Вот сейчас, через считанные минуты их пути разойдутся навсегда – отец вернется в XXV-й век, а она останется в XXXI-ом, а это означает одно – он никогда не родится, он исчезнет, его не будет, и все уже решено!
– Быстрей!
Они выбили еще двоих андроидов из трубохода, затолкали в машину женщин. Рванули по бесконечно длинной трассе. Алена билась, ругалась, ничего не хотела понимать. Никогда Иван не видел ее такой молодой и такой разъяренной… а ведь совсем недавно она прижималась к нему, спрашивала с надеждой в голосе, молила глазами. И он ей ответил: «Правда!» Он обманул ее.
Шестислойные внешние ворота были заблокированы, пришлось применять чрезвычайные меры. Иван еще раз добрым словом помянул волхвот Старого Мира, своих старших братьев, что пришли ему на помощь.
Они вырвались наружу, едва не задевая оплавленных краев дыры.
Космолет, на котором прилетели практикантки, висел во мраке, до ближайшей планеты была пропасть пространства, даже мерцающий свет звезд не доходил сюда. Иван шел на трубоходе с сигналом СОС. Их втянули в приемный отсек без разговоров. Как мало оставалось времени, как хотелось пройтись по этому кораблю будущего, осмотреть его, пощупать своими руками, как страстно желалось не выпускать ее. Прекрасную Елену, из объятий.
– Слаб человек! – прошептал Иван сквозь слезы. И она сразу успокоилась, перестала вырываться.
– Зачем вы это сделали? – спросила она, глядя исподлобья, угрюмо и обиженно.
– Потом узнаешь! – ответил Иван грубо, понимая, что, чем меньше ей доведется узнать, тем легче будет жить, а ведь ей еще предстояла очень долгая жизнь.
На командира космолета он не стал тратить времени. Он говорил не с ним, а с его мозгом, напрямую, не говорил, а приказывал: «Немедленно на Землю! Исполнять приказ!» Олег ждал снаружи, в крохотном шлюпе, ему самому не нужен был и шлюп, но сын мог погибнуть в пространстве. Командир ушел в рубку.
А Иван притянул к себе Алену, которую и звали-то вовсе не Аленой, и даже не Прекрасной Еленой, это в скитаниях по Пристанищу они придумали ей, беспамятной, сбежавшей от палачей из анабиокамеры, новое имя. Но он не стал спрашивать, как ее зовут.