Страница:
Эмили согласилась:
– Отличная идея.
– А вот Генри отверг ее. По его словам, он уже рассмаривал такую возможность, и это дорога в никуда. – Ей вспомнилась реакция Лукаса. – Лукас не был в курсе того, что Генри ведет свое отдельное расследование. Мне это показалось странным. Генри не желает делиться жизненно важной информацией с агентом, который вплотную занят этим делом. Пусть даже оно и стало личным для него из-за ранения друга.
Эмили снова кивнула:
– Действительно странно. Агенты военного министерства помешаны на правилах. К Тайлеру это, правда, не относится. – Она вдруг удивленно открыла глаза. – Получается, что он пренебрег ими. На тех, кто работает в главной конторе, эти ограничения – то, что «можно» и что «нельзя» – Давят каждый день. Если Клиффилд умолчал о важном факте, тогда это вещь совершенно необычная. Ты намерена разобраться с ним?
Анастасия уставилась на нее. Ей бы и в голову не пришло обратить внимание на расследование Генри, хотя его необычная реакция бросалась в глаза. И все-таки он был сотрудником военного министерства. К тому же другом Лукаса.
– И как мне это сделать?
Эмили улыбнулась:
– Ана, ты прекрасно знаешь как. Ты годами занималась этим. Пусть Мередит проверит его досье. Она сейчас в городе и наверняка будет счастлива помочь. Поспрашивай Лукаса, конечно, очень осторожно. Поговори с Генри, спровоцируй его на откровенность.
– Ты в самом деле считаешь, что он может участвовать в чем-то сомнительном? – Анастасия задала вопрос, а сама вспомнила, с какой грустью Лукас смотрел на своего друга-калеку.
Лицо Эмили исказилось в гримасе боли.
– Нет, я сомневаюсь. Скорее всего все обстоит так, как он говорит. В тупике он оказался по своей воле. Ничего страшного – просто небольшое отступление от правил, известное лишь друзьям. Но все же… Некая присутствующая здесь странность дает основания для небольшого расследования.
– Мне кажется… – Анастасия поднялась и отошла к окну в противоположном конце комнаты, где Эмили вряд ли сможет увидеть выражение ее лица. Тут легче вынести пристальные взгляды и полные понимания вопросы. – Лукас разозлится, если узнает, что я интересуюсь мотивами его друга. Он будет… огорчен, как я думаю.
– Еще раз спрашиваю: тебе не все равно? – В голосе Эмили зазвучало недоверие.
Анастасия задумалась. Да, к сожалению, ей не все равно. В тот самый день, когда она впервые встретилась с Генри, ей словно воочию привиделась растерзанная и изломанная часть души Лукаса. Судя по всему, он не демонстрировал ее специально, но тем большее впечатление это на нее произвело, самое ужасное, она прекрасно понимала его боль. Потому что чувствовала то же самое. Так что ей не хотелось причинять ему новую боль, если вдруг он как-нибудь узнает, что она занимается расследованием мотивов Генри.
Анастасия содрогнулась, представив, что он почувствует, если по какой-то нелепой случайности Генри все-таки окажется вовлеченным в преступление.
– Ана? – Эмили вытянула шею, чтобы увидеть ее. – Что-нибудь еще произошло?
Она колебалась чуть дольше, чем было необходимо, поэтому тон Эмили изменился:
– Я так и знала! Ну и что стряслось?
Анастасия обдумала вопрос. Очень скоро Эмили узнает о поцелуе – либо из бульварных листков, либо от Мередит. Но сейчас Анастасия была не в силах выслушивать комментарии от своей подруги.
– Я… Мне… – начала она, избегая пронзительного взгляда Эмили.
– Анастасия!
Возвращаясь назад к кровати, Анастасия вынудила себя мягко улыбнуться:
– Уже поздно. Если связываться с Мередит по поводу этого дела, то нужно с утра пораньше послать ей сообщение. Так что самое лучшее для меня – отправиться в постель, да и тебе тоже неплохо бы отдохнуть.
Эмили настойчиво смотрела на нее, не имея сил встать и добиться ответа на свой вопрос.
– Ладно, но не мечтай, я не забуду, что этот наш разговор остался незаконченным. Кстати, я не собираюсь быть вечно прикованной к кровати, так что не рассчитывай, что сможешь избегать меня.
Анастасия с коротким смешком подошла к подруге и запечатлела поцелуй у нее на лбу.
– Ив мыслях не было. Спокойной ночи.
Сопровождаемая недовольным ворчанием Эмили, Анастасия вышла из спальни и прикрыла за собой дверь. Тут же, как только она осталась одна, вся храбрость и доброжелательность словно испарились. Эмили была права. Вопросы, которые она задавала, замечания, которые сделала, – все соответствовало истине.
На них Ана должна найти ответы. Даже если ей придется действовать за спиной Лукаса и провести собственное небольшое расследование.
Сидя за столом, Лукас лихорадочно выстукивал пальцами замысловатый ритм, вкладывая в это занятие все свое нервное напряжение. Это не помогало. Ему не становилось легче, не становилось спокойнее. По-прежнему вместо заметок, которые он должен был зашифровать, перед глазами у него стояла Анастасия Уитгиг.
– Проклятие! – Он отбросил в сторону перо. На бумаге осталась жирная чернильная линия. Ему было все равно. После прошлой ночи ему все было все равно, кроме поцелуя, который, как он клялся и божился, был лишь прикрытием специально для Сансбери.
Увы, это было совсем не так! И с каждым разом, когда он вспоминал, как, затрепетав, Анастасия закрыла глаза, когда их губы встретились, ему это становилось все более понятным. Легкая дрожь ее тела, а потом движение губ с такой сладостной страстью! Он чувствовал, как она тает в его руках. Так чисто и целомудренно. Так по-настоящему, что это могло быть игрой для Сансбери.
Надо быть честным перед самим собой, с его стороны это тоже не было игрой. Ее прикосновения воспламеняли. И если бы не совместное расследование, он бы тянул и продлевал этот поцелуй как можно дольше.
Очень опасное и в такой же степени глупое желание, учитывая, что ей самой ничего не нужно, кроме как до конца своих дней оставаться благочестивой вдовой.
Дверь кабинета тихонько отворилась, и появился его дворецкий.
– К вам лорд Клиффилд, сэр.
Лукас вздохнул – это даже к лучшему. Он не мог заниматься делами, а у Генри наверняка есть что рассказать о том, что наработали другие агенты «в поле» по их делу.
– Отлично, пригласи.
Дворецкий вышел, и Лукас воспользовался моментом, чтобы собраться с мыслями. Прошлой ночью начали шептаться… Ладно, не шептаться, а громогласно трубить о том, что они с Анастасией целовались. Правда, это совсем не означало, что новость станет распространяться и после бала. По крайней мере у него были такие робкие надежды.
Очень, очень робкие.
– Ты чем-то озабочен.
Лукас поднял голову, Генри как раз въезжал в комнату. Махнув рукой, он отпустил слугу. Как только тот закрыл за собой дверь, Генри двинул кресло вперед. Лукас отвернулся, чтобы не видеть устремленного на него взгляда – этого вечного напоминания о том, как он подвел своего самого лучшего друга. Лукас был не в силах утаить от Генри ничего, когда тот так вот смотрел на него.
– Не озабочен, – поправил он Генри. – Просто устал. А расследование не движется с места. Я должен наконец все выяснить! – Он стукнул ладонью по столу.
– Ты уверен, что беспокоишься только из-за этого? – спросил Генри.
Лукас повернулся к Генри и увидел, что тот смотрит прямо на него, скрестив на груди руки. Он выглядел невозмутимым, но Лукасу показалось, что он видит отчетливые сполохи гнева в глазах друга.
– Ну разумеется. Генри, это дело уже больше года самое главное в моей жизни.
– Ладно. Правда, я слышал, что тебя кое-что отвлекает от дела. – Генри вскинул голову. – Ходят слухи о твоих поцелуях.
– К черту!
Лукас сжал губы. Глупо было рассчитывать, что сплетни не выйдут за пределы бального зала. Не стоило и надеяться. Это означало, что его попытка скрыть одну ошибку в расследовании породила более глубокую и тяжелую проблему. Всеобщее внимание станет серьезной помехой для следствия.
– И ты собирался скрыть это от меня? – спросил Генри.
Лукас удивленно поднял брови.
– Я вообще не собирался об этом упоминать!
Лицо Генри исказилось от досады, и тут же Лукас почувствовал необходимость оправдаться. Разве только он один имеет какие-то секреты? Разве Генри не ведет у него за спиной свое расследование? А что это за безымянный информатор, который сообщил, что лорд Сансбери замешан в покушениях на агентов, хотя у Лукаса не было никаких данных с указанием на это направление?
Генри вздохнул, и Лукас покосился на него. Его лучший друг, прикованный к этому креслу до конца своих дней. Проклятие! Это ведь из-за Анастасии у него в голове возникают такие бредовые мысли.
Он заговорил спокойнее.
– Нужно было поцеловать Анастасию, это был отвлекающий маневр, так как Сансбери застал нас в своем кабинете, – признался Лукас, хотя внутренний голос всячески издевался, величая его лжецом. И никак не удавалось заставить его замолчать. – К сожалению, этим дело только осложнилось.
– Еще бы, теперь это главная тема всех пересудов в городе, – кивнул Генри.
Лукас запустил пальцы в волосы.
– Вот почему я был против совместной работы с ней! Ничего подобного бы не случилось, если бы я был один или моим партнером стал мужчина!
Генри рассмеялся:
– Хотелось бы надеяться!
Лукас пытался сохранить серьезность, хотя улыбка кривила его губы.
Генри успокоился и потер грудь.
– Как бы там ни было, не обязательно, что расследование замедлится. Можно все повернуть к своей выгоде.
Лукас колебался, такое тоже приходило ему на ум. В конечном счете сплетни об их поцелуе с Аной не будут злобными и беспощадными. На самом деле общество благосклонно отнесется к тому, что у них завязался роман после стольких лет ее вдовства и его попыток избежать семейного ярма. У него, конечно, были и свои идеи, как извлечь пользу из сложившейся ситуации.
Разумеется, он был готов извлечь всю выгоду из желания, которое прошлой ночью с Анастасией из искры превратилось в пожар. Правда, не было уверенности, что это отличная идея, учитывая, как энергично он отреагировал на маленькую скромненькую вдовушку.
Тем не менее не будет вреда послушать, что Генри думает по этому поводу. Лукас уселся за стол и сложил руки на груди.
– Что, по-твоему, я должен сделать, Генри?
Его лучший друг улыбнулся какой-то мальчишеской улыбкой. Генри готовился вовлечь его в кучу неприятностей. И Лукасом овладело тягостное чувство, что на этот раз его друг уготовил ему нечто чрезвычайное.
Глава 9
– Отличная идея.
– А вот Генри отверг ее. По его словам, он уже рассмаривал такую возможность, и это дорога в никуда. – Ей вспомнилась реакция Лукаса. – Лукас не был в курсе того, что Генри ведет свое отдельное расследование. Мне это показалось странным. Генри не желает делиться жизненно важной информацией с агентом, который вплотную занят этим делом. Пусть даже оно и стало личным для него из-за ранения друга.
Эмили снова кивнула:
– Действительно странно. Агенты военного министерства помешаны на правилах. К Тайлеру это, правда, не относится. – Она вдруг удивленно открыла глаза. – Получается, что он пренебрег ими. На тех, кто работает в главной конторе, эти ограничения – то, что «можно» и что «нельзя» – Давят каждый день. Если Клиффилд умолчал о важном факте, тогда это вещь совершенно необычная. Ты намерена разобраться с ним?
Анастасия уставилась на нее. Ей бы и в голову не пришло обратить внимание на расследование Генри, хотя его необычная реакция бросалась в глаза. И все-таки он был сотрудником военного министерства. К тому же другом Лукаса.
– И как мне это сделать?
Эмили улыбнулась:
– Ана, ты прекрасно знаешь как. Ты годами занималась этим. Пусть Мередит проверит его досье. Она сейчас в городе и наверняка будет счастлива помочь. Поспрашивай Лукаса, конечно, очень осторожно. Поговори с Генри, спровоцируй его на откровенность.
– Ты в самом деле считаешь, что он может участвовать в чем-то сомнительном? – Анастасия задала вопрос, а сама вспомнила, с какой грустью Лукас смотрел на своего друга-калеку.
Лицо Эмили исказилось в гримасе боли.
– Нет, я сомневаюсь. Скорее всего все обстоит так, как он говорит. В тупике он оказался по своей воле. Ничего страшного – просто небольшое отступление от правил, известное лишь друзьям. Но все же… Некая присутствующая здесь странность дает основания для небольшого расследования.
– Мне кажется… – Анастасия поднялась и отошла к окну в противоположном конце комнаты, где Эмили вряд ли сможет увидеть выражение ее лица. Тут легче вынести пристальные взгляды и полные понимания вопросы. – Лукас разозлится, если узнает, что я интересуюсь мотивами его друга. Он будет… огорчен, как я думаю.
– Еще раз спрашиваю: тебе не все равно? – В голосе Эмили зазвучало недоверие.
Анастасия задумалась. Да, к сожалению, ей не все равно. В тот самый день, когда она впервые встретилась с Генри, ей словно воочию привиделась растерзанная и изломанная часть души Лукаса. Судя по всему, он не демонстрировал ее специально, но тем большее впечатление это на нее произвело, самое ужасное, она прекрасно понимала его боль. Потому что чувствовала то же самое. Так что ей не хотелось причинять ему новую боль, если вдруг он как-нибудь узнает, что она занимается расследованием мотивов Генри.
Анастасия содрогнулась, представив, что он почувствует, если по какой-то нелепой случайности Генри все-таки окажется вовлеченным в преступление.
– Ана? – Эмили вытянула шею, чтобы увидеть ее. – Что-нибудь еще произошло?
Она колебалась чуть дольше, чем было необходимо, поэтому тон Эмили изменился:
– Я так и знала! Ну и что стряслось?
Анастасия обдумала вопрос. Очень скоро Эмили узнает о поцелуе – либо из бульварных листков, либо от Мередит. Но сейчас Анастасия была не в силах выслушивать комментарии от своей подруги.
– Я… Мне… – начала она, избегая пронзительного взгляда Эмили.
– Анастасия!
Возвращаясь назад к кровати, Анастасия вынудила себя мягко улыбнуться:
– Уже поздно. Если связываться с Мередит по поводу этого дела, то нужно с утра пораньше послать ей сообщение. Так что самое лучшее для меня – отправиться в постель, да и тебе тоже неплохо бы отдохнуть.
Эмили настойчиво смотрела на нее, не имея сил встать и добиться ответа на свой вопрос.
– Ладно, но не мечтай, я не забуду, что этот наш разговор остался незаконченным. Кстати, я не собираюсь быть вечно прикованной к кровати, так что не рассчитывай, что сможешь избегать меня.
Анастасия с коротким смешком подошла к подруге и запечатлела поцелуй у нее на лбу.
– Ив мыслях не было. Спокойной ночи.
Сопровождаемая недовольным ворчанием Эмили, Анастасия вышла из спальни и прикрыла за собой дверь. Тут же, как только она осталась одна, вся храбрость и доброжелательность словно испарились. Эмили была права. Вопросы, которые она задавала, замечания, которые сделала, – все соответствовало истине.
На них Ана должна найти ответы. Даже если ей придется действовать за спиной Лукаса и провести собственное небольшое расследование.
Сидя за столом, Лукас лихорадочно выстукивал пальцами замысловатый ритм, вкладывая в это занятие все свое нервное напряжение. Это не помогало. Ему не становилось легче, не становилось спокойнее. По-прежнему вместо заметок, которые он должен был зашифровать, перед глазами у него стояла Анастасия Уитгиг.
– Проклятие! – Он отбросил в сторону перо. На бумаге осталась жирная чернильная линия. Ему было все равно. После прошлой ночи ему все было все равно, кроме поцелуя, который, как он клялся и божился, был лишь прикрытием специально для Сансбери.
Увы, это было совсем не так! И с каждым разом, когда он вспоминал, как, затрепетав, Анастасия закрыла глаза, когда их губы встретились, ему это становилось все более понятным. Легкая дрожь ее тела, а потом движение губ с такой сладостной страстью! Он чувствовал, как она тает в его руках. Так чисто и целомудренно. Так по-настоящему, что это могло быть игрой для Сансбери.
Надо быть честным перед самим собой, с его стороны это тоже не было игрой. Ее прикосновения воспламеняли. И если бы не совместное расследование, он бы тянул и продлевал этот поцелуй как можно дольше.
Очень опасное и в такой же степени глупое желание, учитывая, что ей самой ничего не нужно, кроме как до конца своих дней оставаться благочестивой вдовой.
Дверь кабинета тихонько отворилась, и появился его дворецкий.
– К вам лорд Клиффилд, сэр.
Лукас вздохнул – это даже к лучшему. Он не мог заниматься делами, а у Генри наверняка есть что рассказать о том, что наработали другие агенты «в поле» по их делу.
– Отлично, пригласи.
Дворецкий вышел, и Лукас воспользовался моментом, чтобы собраться с мыслями. Прошлой ночью начали шептаться… Ладно, не шептаться, а громогласно трубить о том, что они с Анастасией целовались. Правда, это совсем не означало, что новость станет распространяться и после бала. По крайней мере у него были такие робкие надежды.
Очень, очень робкие.
– Ты чем-то озабочен.
Лукас поднял голову, Генри как раз въезжал в комнату. Махнув рукой, он отпустил слугу. Как только тот закрыл за собой дверь, Генри двинул кресло вперед. Лукас отвернулся, чтобы не видеть устремленного на него взгляда – этого вечного напоминания о том, как он подвел своего самого лучшего друга. Лукас был не в силах утаить от Генри ничего, когда тот так вот смотрел на него.
– Не озабочен, – поправил он Генри. – Просто устал. А расследование не движется с места. Я должен наконец все выяснить! – Он стукнул ладонью по столу.
– Ты уверен, что беспокоишься только из-за этого? – спросил Генри.
Лукас повернулся к Генри и увидел, что тот смотрит прямо на него, скрестив на груди руки. Он выглядел невозмутимым, но Лукасу показалось, что он видит отчетливые сполохи гнева в глазах друга.
– Ну разумеется. Генри, это дело уже больше года самое главное в моей жизни.
– Ладно. Правда, я слышал, что тебя кое-что отвлекает от дела. – Генри вскинул голову. – Ходят слухи о твоих поцелуях.
– К черту!
Лукас сжал губы. Глупо было рассчитывать, что сплетни не выйдут за пределы бального зала. Не стоило и надеяться. Это означало, что его попытка скрыть одну ошибку в расследовании породила более глубокую и тяжелую проблему. Всеобщее внимание станет серьезной помехой для следствия.
– И ты собирался скрыть это от меня? – спросил Генри.
Лукас удивленно поднял брови.
– Я вообще не собирался об этом упоминать!
Лицо Генри исказилось от досады, и тут же Лукас почувствовал необходимость оправдаться. Разве только он один имеет какие-то секреты? Разве Генри не ведет у него за спиной свое расследование? А что это за безымянный информатор, который сообщил, что лорд Сансбери замешан в покушениях на агентов, хотя у Лукаса не было никаких данных с указанием на это направление?
Генри вздохнул, и Лукас покосился на него. Его лучший друг, прикованный к этому креслу до конца своих дней. Проклятие! Это ведь из-за Анастасии у него в голове возникают такие бредовые мысли.
Он заговорил спокойнее.
– Нужно было поцеловать Анастасию, это был отвлекающий маневр, так как Сансбери застал нас в своем кабинете, – признался Лукас, хотя внутренний голос всячески издевался, величая его лжецом. И никак не удавалось заставить его замолчать. – К сожалению, этим дело только осложнилось.
– Еще бы, теперь это главная тема всех пересудов в городе, – кивнул Генри.
Лукас запустил пальцы в волосы.
– Вот почему я был против совместной работы с ней! Ничего подобного бы не случилось, если бы я был один или моим партнером стал мужчина!
Генри рассмеялся:
– Хотелось бы надеяться!
Лукас пытался сохранить серьезность, хотя улыбка кривила его губы.
Генри успокоился и потер грудь.
– Как бы там ни было, не обязательно, что расследование замедлится. Можно все повернуть к своей выгоде.
Лукас колебался, такое тоже приходило ему на ум. В конечном счете сплетни об их поцелуе с Аной не будут злобными и беспощадными. На самом деле общество благосклонно отнесется к тому, что у них завязался роман после стольких лет ее вдовства и его попыток избежать семейного ярма. У него, конечно, были и свои идеи, как извлечь пользу из сложившейся ситуации.
Разумеется, он был готов извлечь всю выгоду из желания, которое прошлой ночью с Анастасией из искры превратилось в пожар. Правда, не было уверенности, что это отличная идея, учитывая, как энергично он отреагировал на маленькую скромненькую вдовушку.
Тем не менее не будет вреда послушать, что Генри думает по этому поводу. Лукас уселся за стол и сложил руки на груди.
– Что, по-твоему, я должен сделать, Генри?
Его лучший друг улыбнулся какой-то мальчишеской улыбкой. Генри готовился вовлечь его в кучу неприятностей. И Лукасом овладело тягостное чувство, что на этот раз его друг уготовил ему нечто чрезвычайное.
Глава 9
– Сосредоточься, – приказала себе Анастасия, стискивая зубы. – Ты сделаешь это, уже тысячу раз делала.
Она уставилась на зашифрованный кусок текста, но слова и символы расплывались перед глазами, и никак не удавалось сконцентрироваться и разгадать пустяковый код. В конце концов, выругавшись, она отбросила бумагу в сторону.
Эмили все-таки права. Действительно, выругаешься – и становится легче. Правда, ненадолго. Как только Анастасия перестала делать вид, что занимается работой, мысли тут же обратились к тому, о ком она неотрывно думала, мечтала, по кому страдала последние два дня.
Лукас. Ямочки на щеках Лукаса. Губы Лукаса. И, разумеется, поцелуй Лукаса. Ей так хотелось верить в то, что, проведя несколько дней без его общества, она сумеет успокоиться. Но странная боль, которую она испытывала, вспоминая их поцелуй, никуда не исчезала. Напротив, дистанция, которую установила Анастасия, только спровоцировала обострение жажды и желания после ночей, проведенных в беспокойных сновидениях; она вдруг обнаружила, что воспоминания о том поцелуе не тускнеют, а становятся все ярче.
С горестным стоном Анастасия прикрыла глаза.
– Что, черт подери, я вытворяю?
И ведь ничего нельзя поделать. Разве что попытаться бороться с желанием, которое затягивало ее словно в водоворот. Резкий стук в дверь наверху оторвал ее от горестных мыслей.
– Что там? – крикнула она.
Дверь приоткрылась, и на самом верху лестницы появился лакей.
– Простите, что беспокою вас, миледи. К вам посетитель.
– Кто это? – Она удивленно подняла брови.
Мередит всегда просто спускается по лестнице без всякого предупреждения, а Чарли раньше завтрашнего дня не покажется. Ее слуги получили строгий приказ говорить всем мужчинам, которые неожиданно появляются у дверей с визитными карточками, что ее нет дома. Единственный, кто остался…
– Мистер Лукас Тайлер, миледи.
Сердце помчалось вскачь, а она уставилась в добродушное лицо слуги, который не мог взять в толк, что такого он сказал, чтобы вызвать такую нервозность.
Однако, видя беспокойство на ее лице, он поднял на нее глаза и спросил:
– Мне сказать ему, что в данную минуту вас нет дома?
Мысль была соблазнительная, но Анастасия сомневалась, что Лукас поверит лакею. А помимо всего, она слишком долго оттягивала неизбежное. У них все же общее дело, которое необходимо обсудить. Она должна продолжить работу ради Эмили. А уж если она сумеет совладать со своими чувствами, тогда, может, посчастливится пополнить свою информацию о Генри Бауэрли.
– Скажи мистеру Тайлеру, что я сию минуту приму его наверху.
– Хорошо. Он уже ожидает вас в Восточной гостиной. – Слуга поклонился и оставил ее одну.
Анастасия не торопясь привела в порядок платье. Вглядевшись в искаженное отражение в зеркале на рабочем столе, убедилась, что ее лицо не перепачкано чернилами, потом сняла очки. Затем, не найдя других мелких поводов оттянуть поход наверх, нехотя стала подниматься вверх по лестнице в дом, а уже там прошла в холл.
Она должна быть абсолютно спокойной. Как Лукас. Для него тот мимолетный поцелуй ничего не значил. Он, наверное, и не заметил, что произошло, поэтому ни в коем случае нельзя показывать, что их поцелуй потряс ее.
Задержавшись у дверей в гостиную, Анастасия сделала глубокий вдох и с улыбкой вошла в комнату.
– Доброе утро, мистер Тайлер.
Лукас сидел возле камина на зеленом диванчике, и явно женская деталь меблировки казалась игрушечной по сравнению с ним. Увидев ее, он поднялся. И это было движение, полное чувственности. Анастасии показалось, что в серых глазах промелькнул намек на что-то, затем пропал, и он вновь стал холоден и спокоен. Таким, каким она его привыкла видеть.
– Доброе утро, – хрипло откликнулся Лукас. – Как себя чувствует леди Аллингтон?
Несмотря на волнение, Анастасия улыбнулась:
– С каждым днем все лучше. Доктор говорит, что ранение теперь не представляет опасности, хотя риск инфекции остается по-прежнему. Но мы все очень надеемся, что она полностью восстановится через какое-то время.
– Очень хорошо. – Лукас стоял, переминаясь с ноги на ногу, заметно нервничая. Анастасия прищурилась. Таким ей еще не приходилось его видеть. Словно ему хотелось что-то сказать, но он не находил слов.
Что, если ее действия не оставили Чарли выбора и теперь Лукас потребует, чтобы ее вывели из дела?
Он прочистил горло, и сердце у нее замерло.
– Вы, конечно, знаете, что разговоры о нашем поцелуе стали достоянием публики?
Кровь бросилась ей в лицо, но Анастасия заставила себя безмятежно смотреть на него. Сейчас не время показывать слабость. Она начала усваивать уроки.
– Да, ходят слухи о том бале, и я видела в каких-то бульварных листках упоминания о них. – Она вздохнула. – Я сделала все, как вы приказали в ту ночь, и не стала обращать на них внимание.
Лукас поднял руку, останавливая ее.
– Вы все сделали правильно, Анастасия.
Она замолчала, удивленная неожиданной озабоченностью, прозвучавшей в его голосе, а также странным выражением лица, когда он поднял голову, чтобы посмотреть на нее. Долго и оценивающе.
Теперь к желанию исчезнуть добавилось волнение в груди.
– Наверное, единственное, что мы можем сделать, – это сгладить эффект. Вести следствие станет труднее, но нам все равно надо что-то придумать. – Она пожала плечами. – Может, вы будете появляться на одних мероприятиях, а я – на других?
Тихо вздохнув, Лукас прикрыл глаза.
– Неужели вы полагаете, что слухи прекратятся, если мы будем появляться порознь? – Затем он продолжил, не дожидаясь ответа: – Я думаю, что нет.
Анастасия закусила губу. Лукас прав. И если он появился здесь, чтобы сообщить, что ее отстраняют от дела, может, это и к лучшему. Но как же больно! Это совсем не то, чего ей хотелось, и мысль расстаться со следствием угнетала ее.
– Итак, все закончилось? – прошептала она со слезами на глазах. – Я не справилась?
Три долгих шага сделал Лукас, подходя к ней, потом взял ее за руку. После работы у себя в комнате она не надела перчаток. Поэтому, когда его шершавые мужские пальцы беспрепятственно дотронулись до нее, все ее тело тут же начало плавиться, как в ту ночь, когда он поцеловал ее. Боль желания потекла по жилам и сконцентрировалась там, в сокровенном месте между бедрами.
– Послушайте меня, – тихо проговорил он, но Анастасия чувствовала, как его взгляд жжет ее губы. – Все это не ваша вина. Это дело, это расследование и ваше участие в нем не прекратятся, если мы обратим ситуацию себе на пользу.
Анастасия задрожала. Почему-то это ей совсем не понравилось.
– Как мы это сделаем?
Последовал тяжелый вздох.
– Обществу по каким-то причинам понравилась мысль, что нас связывают романтические отношения. Поэтому давайте устроим спектакль.
Краска на лице сменилась бледностью, и, отступив на шаг, Анастасия отдернула руку.
– Зачем это?
Но Лукас не собирался отпускать ее.
– Подумайте, Ана. Если мы сделаем вид, что готовы обручиться, это будет лучшим прикрытием. Когда кто-нибудь застанет нас беседующими, шепчущимися друг с другом, каждый вспомнит, что у нас роман. Тогда матроны не пойдут против правил приличий и не откажутся в этом случае приглашать нас на каждое светское мероприятие.
Анастасия слышала, что он говорил, понимала, что он говорил, но его голос звучал как будто вполовину тише. В ушах звенела тишина, зато все перекрывал стук сердца. И никакой слабости в животе от волнения. И никакого страха!
И тут страх вернулся.
– Помолвка? – прошептала она, прикрывая глаза свободной рукой. – Это невозможно.
Лукас сразу отпустил ее руку. Она наблюдала за ним и увидела, как он внезапно стиснул зубы. Так, будто ее отказ рассердил его.
– У вас есть лучшее предложение, Ана? – Мгновенно остыв, он скрестил руки на широченной груди, натянув плотную ткань сюртука на грудных мышцах. На секунду Анастасия замерла, словно загипнотизированная, потом заставила себя отвести взгляд. – Пожалуйста, предложите альтернативу, которая устроит вас больше, чем изображать помолвку со мной всего несколько недель.
– Несколько недель! – воскликнула она. Господи Боже, она не была уверена, что выдержит это притворство несколько дней, какие уж там недели!
Лукас поджал губы.
– Не сокрушайте меня своим воодушевлением, – сказал он, бессильно опуская руки.
– Вы не понимаете, о чем просите.
Ее мысли обратились к Гилберту, как это было и несколько дней назад. Ни к чему было целоваться с этим человеком. Но если заглянуть глубже… если они будут просто изображать? Гилберт – единственная большая любовь в ее жизни. Единственный мужчина, которого она страстно желала, и получала такую же страсть в ответ. Переступить через это означало отречься от страстного чувства, которое бывает только раз в жизни. Разве не так?
– Я прошу вас выполнить вашу работу, – холодно заявил Лукас. – Вы ведете себя так, как будто я тащу вас на виселицу, а не на несколько вечеринок.
– Поступить так равносильно предательству, – прошептала она.
Он сделал шаг в ее сторону.
– Предать кого? – произнес он совершенно безразлично, и она рискнула предположить, что он знает, о ком пойдет речь.
Подняв к нему лицо, Анастасия заставила себя посмотреть ему прямо в глаза.
– Моего мужа.
Губы свела судорога, когда он стиснул зубы. В том, как развернулись его плечи, как выпрямилась спина, было нечто от воинственного собственника, который защищает право на свою территорию.
– Вы не можете предать покойника.
Ее покоробила его грубость. Снова на глазах появились слезы, и Анастасия сморгнула их. Она не позволит ему их увидеть.
– Я уже предала.
Его брови поползли вверх.
– Тем самым поцелуем?
Она медленно склонила голову. Повисла долгая молчаливая пауза. Не в силах посмотреть на Лукаса, Анастасия уставилась в пол.
Наконец он заговорил:
– Помолвка ведь не будет настоящей, Ана. Как только наша миссия завершится, вы вернетесь в свое прежнее состояние. Вы снова сможете стать той же вдовой, одетой в траур, чтобы лелеять свое горе, чтобы скрыться от мира, если уж это вам так нравится.
В ответ на насмешливый тон она взглянула на него и встретилась со жгучим взглядом. Каждая частичка ее души настаивала, чтобы она огрызалась, спорила, сопротивлялась. Но сил не было. Лукас быстро сумел бы уязвить ее до глубины души, хотя он всего лишь констатировал то, что она и сама прекрасно знала. Анастасия действительно боялась начать жизнь заново.
Все так же молча она стала поворачиваться к нему спиной, чтобы не встречаться с этим все понимающим взглядом, решив воздвигнуть преграду между собой и жгучим гневом и столь же жгучим желанием, в котором запуталось и ее вероломное сердце. Но Лукас и не думал сдаваться. Схватив за руку и с силой развернув к себе, он заключил ее в объятия. Внезапно жар обрушился на нее со всех сторон.
– Предательство – это когда ты что-то чувствуешь, – прошептал он.
А потом нагнулся к ней и губами прижался к ее губам.
Первый раз, когда он поцеловал ее, – это был сюрприз. Не особенно нежный, но и не яростный. В этот раз его губы объявили ей войну, подавляя сопротивление.
Она пропустила момент, когда его язык проник ей в рот.
Анастасия открылась ему навстречу, наслаждаясь его теплотой. Что с ней произошло? Страсть и желание остались там, с Гилбертом. Ей так нравились его поцелуи, его прикосновения, время, которое они проводили вместе и в супружеской постели, и вне нее. Но сейчас не было ничего похожего. Этот огонь, проникавший через все поры, эта боль, это неотступное желание рождали потребность сорвать одежду с Лукаса, бесстыдно предстать пред ним обнаженной.
Его руки гладили ее по спине, возбуждая до предела, пока колени не затряслись. О Господи, если он прямо сейчас опрокинет ее на этот диванчик, если закинет вверх юбку… Она не станет сопротивляться. И несмотря на такое понимание ситуации, которое само по себе поразило ее до глубины души, Анастасия не отодвинулась. Она не смогла.
А вот он смог. Прервав поцелуй, Лукас отодвинулся. В его глазах скрывалась настоящая опасность, и она осознала, что в этот момент с трудом избежала воплощения собственных фантазий. К несчастью, с той ночи, когда они поцеловались в первый раз, она прекрасно понимала, что за всем этим стоит гораздо большее. Что ее прикосновения зажигают его так же, как он воспламеняет ее.
– Скажи, Ана, – проговорил он хрипло. – Ты чувствуешь что-нибудь?
Она проглотила комок в горле. Что она чувствует? Она чувствует все! Она не испытывала ничего подобного, пока он не дотронулся до нее. Как будто она спала мертвым сном и он разбудил ее поцелуем.
– Нет, – прошептала она. Дрожь в ее голосе была такой отчетливой, что только глупец не почувствовал бы ложь.
Лукас усмехнулся, и она поняла, что была права. Такой мужчина, как он, наверняка заставлял трепетать сотни женщин. Так что он, конечно, все знал.
– Вот и отлично. Учитывая, сколько боли это мне приносит, хочу сказать вам, миледи, что единственное чувство, которое вы во мне пробуждаете, – это желание. – Лукас оглядел ее с ног до головы, и ей показалось, что она стоит нагая под его напряженным взглядом. – В этом я разбираюсь. Итак, если вы ничего не чувствуете ко мне, а я в силах сохранять контроль над своими чувствами, какими бы они ни были, тогда речь не может идти о предательстве вашего незабвенного мужа.
Анастасия поморщилась. Она слишком хорошо знала этого человека. Теперь у него испортилось мнение касательно нее. Прямо сейчас он вдруг поверил, что она – всего лишь жеманная ханжа.
А разве она не такая?
Анастасия запретила себе смотреть ему в глаза.
– Но наш план…
Он покачал головой.
– Он изменился, Ана. План изменился. И если мы хотим продолжить расследование, вам тоже нужно измениться.
Анастасия прикрыла глаза. Тут не поспоришь. Она не желала упускать возможность задержать того, кто устроил нападение на Эмили, кем бы он ни был. У нее не существовало альтернативы предложению Лукаса. Даже если бы таковая была, сейчас, во взвинченном состоянии, она не смогла бы найти разумные аргументы в свою пользу.
– Что ж, прекрасно, – прошептала она едва слышно. Довольно долго Лукас смотрел на нее, потом развернулся, чтобы уйти.
– Я уверен, объявление появится в нескольких газетах, и новость достигнет нужных ушей. В свое время я перешлю вам кое-какие обрывки шифров, перехваченных агентами. Возможно, они помогут ухватиться за кончик нити. Доброго вечера.
Анастасия подняла глаза только для того, чтобы увидеть, как за ним закрывается дверь. Задрожав, она рухнула в первое попавшееся кресло и обхватила себя руками.
И только потом поняла, что сдерживала дыхание все это время.
Слишком долго, чтобы это почувствовать.
Она уставилась на зашифрованный кусок текста, но слова и символы расплывались перед глазами, и никак не удавалось сконцентрироваться и разгадать пустяковый код. В конце концов, выругавшись, она отбросила бумагу в сторону.
Эмили все-таки права. Действительно, выругаешься – и становится легче. Правда, ненадолго. Как только Анастасия перестала делать вид, что занимается работой, мысли тут же обратились к тому, о ком она неотрывно думала, мечтала, по кому страдала последние два дня.
Лукас. Ямочки на щеках Лукаса. Губы Лукаса. И, разумеется, поцелуй Лукаса. Ей так хотелось верить в то, что, проведя несколько дней без его общества, она сумеет успокоиться. Но странная боль, которую она испытывала, вспоминая их поцелуй, никуда не исчезала. Напротив, дистанция, которую установила Анастасия, только спровоцировала обострение жажды и желания после ночей, проведенных в беспокойных сновидениях; она вдруг обнаружила, что воспоминания о том поцелуе не тускнеют, а становятся все ярче.
С горестным стоном Анастасия прикрыла глаза.
– Что, черт подери, я вытворяю?
И ведь ничего нельзя поделать. Разве что попытаться бороться с желанием, которое затягивало ее словно в водоворот. Резкий стук в дверь наверху оторвал ее от горестных мыслей.
– Что там? – крикнула она.
Дверь приоткрылась, и на самом верху лестницы появился лакей.
– Простите, что беспокою вас, миледи. К вам посетитель.
– Кто это? – Она удивленно подняла брови.
Мередит всегда просто спускается по лестнице без всякого предупреждения, а Чарли раньше завтрашнего дня не покажется. Ее слуги получили строгий приказ говорить всем мужчинам, которые неожиданно появляются у дверей с визитными карточками, что ее нет дома. Единственный, кто остался…
– Мистер Лукас Тайлер, миледи.
Сердце помчалось вскачь, а она уставилась в добродушное лицо слуги, который не мог взять в толк, что такого он сказал, чтобы вызвать такую нервозность.
Однако, видя беспокойство на ее лице, он поднял на нее глаза и спросил:
– Мне сказать ему, что в данную минуту вас нет дома?
Мысль была соблазнительная, но Анастасия сомневалась, что Лукас поверит лакею. А помимо всего, она слишком долго оттягивала неизбежное. У них все же общее дело, которое необходимо обсудить. Она должна продолжить работу ради Эмили. А уж если она сумеет совладать со своими чувствами, тогда, может, посчастливится пополнить свою информацию о Генри Бауэрли.
– Скажи мистеру Тайлеру, что я сию минуту приму его наверху.
– Хорошо. Он уже ожидает вас в Восточной гостиной. – Слуга поклонился и оставил ее одну.
Анастасия не торопясь привела в порядок платье. Вглядевшись в искаженное отражение в зеркале на рабочем столе, убедилась, что ее лицо не перепачкано чернилами, потом сняла очки. Затем, не найдя других мелких поводов оттянуть поход наверх, нехотя стала подниматься вверх по лестнице в дом, а уже там прошла в холл.
Она должна быть абсолютно спокойной. Как Лукас. Для него тот мимолетный поцелуй ничего не значил. Он, наверное, и не заметил, что произошло, поэтому ни в коем случае нельзя показывать, что их поцелуй потряс ее.
Задержавшись у дверей в гостиную, Анастасия сделала глубокий вдох и с улыбкой вошла в комнату.
– Доброе утро, мистер Тайлер.
Лукас сидел возле камина на зеленом диванчике, и явно женская деталь меблировки казалась игрушечной по сравнению с ним. Увидев ее, он поднялся. И это было движение, полное чувственности. Анастасии показалось, что в серых глазах промелькнул намек на что-то, затем пропал, и он вновь стал холоден и спокоен. Таким, каким она его привыкла видеть.
– Доброе утро, – хрипло откликнулся Лукас. – Как себя чувствует леди Аллингтон?
Несмотря на волнение, Анастасия улыбнулась:
– С каждым днем все лучше. Доктор говорит, что ранение теперь не представляет опасности, хотя риск инфекции остается по-прежнему. Но мы все очень надеемся, что она полностью восстановится через какое-то время.
– Очень хорошо. – Лукас стоял, переминаясь с ноги на ногу, заметно нервничая. Анастасия прищурилась. Таким ей еще не приходилось его видеть. Словно ему хотелось что-то сказать, но он не находил слов.
Что, если ее действия не оставили Чарли выбора и теперь Лукас потребует, чтобы ее вывели из дела?
Он прочистил горло, и сердце у нее замерло.
– Вы, конечно, знаете, что разговоры о нашем поцелуе стали достоянием публики?
Кровь бросилась ей в лицо, но Анастасия заставила себя безмятежно смотреть на него. Сейчас не время показывать слабость. Она начала усваивать уроки.
– Да, ходят слухи о том бале, и я видела в каких-то бульварных листках упоминания о них. – Она вздохнула. – Я сделала все, как вы приказали в ту ночь, и не стала обращать на них внимание.
Лукас поднял руку, останавливая ее.
– Вы все сделали правильно, Анастасия.
Она замолчала, удивленная неожиданной озабоченностью, прозвучавшей в его голосе, а также странным выражением лица, когда он поднял голову, чтобы посмотреть на нее. Долго и оценивающе.
Теперь к желанию исчезнуть добавилось волнение в груди.
– Наверное, единственное, что мы можем сделать, – это сгладить эффект. Вести следствие станет труднее, но нам все равно надо что-то придумать. – Она пожала плечами. – Может, вы будете появляться на одних мероприятиях, а я – на других?
Тихо вздохнув, Лукас прикрыл глаза.
– Неужели вы полагаете, что слухи прекратятся, если мы будем появляться порознь? – Затем он продолжил, не дожидаясь ответа: – Я думаю, что нет.
Анастасия закусила губу. Лукас прав. И если он появился здесь, чтобы сообщить, что ее отстраняют от дела, может, это и к лучшему. Но как же больно! Это совсем не то, чего ей хотелось, и мысль расстаться со следствием угнетала ее.
– Итак, все закончилось? – прошептала она со слезами на глазах. – Я не справилась?
Три долгих шага сделал Лукас, подходя к ней, потом взял ее за руку. После работы у себя в комнате она не надела перчаток. Поэтому, когда его шершавые мужские пальцы беспрепятственно дотронулись до нее, все ее тело тут же начало плавиться, как в ту ночь, когда он поцеловал ее. Боль желания потекла по жилам и сконцентрировалась там, в сокровенном месте между бедрами.
– Послушайте меня, – тихо проговорил он, но Анастасия чувствовала, как его взгляд жжет ее губы. – Все это не ваша вина. Это дело, это расследование и ваше участие в нем не прекратятся, если мы обратим ситуацию себе на пользу.
Анастасия задрожала. Почему-то это ей совсем не понравилось.
– Как мы это сделаем?
Последовал тяжелый вздох.
– Обществу по каким-то причинам понравилась мысль, что нас связывают романтические отношения. Поэтому давайте устроим спектакль.
Краска на лице сменилась бледностью, и, отступив на шаг, Анастасия отдернула руку.
– Зачем это?
Но Лукас не собирался отпускать ее.
– Подумайте, Ана. Если мы сделаем вид, что готовы обручиться, это будет лучшим прикрытием. Когда кто-нибудь застанет нас беседующими, шепчущимися друг с другом, каждый вспомнит, что у нас роман. Тогда матроны не пойдут против правил приличий и не откажутся в этом случае приглашать нас на каждое светское мероприятие.
Анастасия слышала, что он говорил, понимала, что он говорил, но его голос звучал как будто вполовину тише. В ушах звенела тишина, зато все перекрывал стук сердца. И никакой слабости в животе от волнения. И никакого страха!
И тут страх вернулся.
– Помолвка? – прошептала она, прикрывая глаза свободной рукой. – Это невозможно.
Лукас сразу отпустил ее руку. Она наблюдала за ним и увидела, как он внезапно стиснул зубы. Так, будто ее отказ рассердил его.
– У вас есть лучшее предложение, Ана? – Мгновенно остыв, он скрестил руки на широченной груди, натянув плотную ткань сюртука на грудных мышцах. На секунду Анастасия замерла, словно загипнотизированная, потом заставила себя отвести взгляд. – Пожалуйста, предложите альтернативу, которая устроит вас больше, чем изображать помолвку со мной всего несколько недель.
– Несколько недель! – воскликнула она. Господи Боже, она не была уверена, что выдержит это притворство несколько дней, какие уж там недели!
Лукас поджал губы.
– Не сокрушайте меня своим воодушевлением, – сказал он, бессильно опуская руки.
– Вы не понимаете, о чем просите.
Ее мысли обратились к Гилберту, как это было и несколько дней назад. Ни к чему было целоваться с этим человеком. Но если заглянуть глубже… если они будут просто изображать? Гилберт – единственная большая любовь в ее жизни. Единственный мужчина, которого она страстно желала, и получала такую же страсть в ответ. Переступить через это означало отречься от страстного чувства, которое бывает только раз в жизни. Разве не так?
– Я прошу вас выполнить вашу работу, – холодно заявил Лукас. – Вы ведете себя так, как будто я тащу вас на виселицу, а не на несколько вечеринок.
– Поступить так равносильно предательству, – прошептала она.
Он сделал шаг в ее сторону.
– Предать кого? – произнес он совершенно безразлично, и она рискнула предположить, что он знает, о ком пойдет речь.
Подняв к нему лицо, Анастасия заставила себя посмотреть ему прямо в глаза.
– Моего мужа.
Губы свела судорога, когда он стиснул зубы. В том, как развернулись его плечи, как выпрямилась спина, было нечто от воинственного собственника, который защищает право на свою территорию.
– Вы не можете предать покойника.
Ее покоробила его грубость. Снова на глазах появились слезы, и Анастасия сморгнула их. Она не позволит ему их увидеть.
– Я уже предала.
Его брови поползли вверх.
– Тем самым поцелуем?
Она медленно склонила голову. Повисла долгая молчаливая пауза. Не в силах посмотреть на Лукаса, Анастасия уставилась в пол.
Наконец он заговорил:
– Помолвка ведь не будет настоящей, Ана. Как только наша миссия завершится, вы вернетесь в свое прежнее состояние. Вы снова сможете стать той же вдовой, одетой в траур, чтобы лелеять свое горе, чтобы скрыться от мира, если уж это вам так нравится.
В ответ на насмешливый тон она взглянула на него и встретилась со жгучим взглядом. Каждая частичка ее души настаивала, чтобы она огрызалась, спорила, сопротивлялась. Но сил не было. Лукас быстро сумел бы уязвить ее до глубины души, хотя он всего лишь констатировал то, что она и сама прекрасно знала. Анастасия действительно боялась начать жизнь заново.
Все так же молча она стала поворачиваться к нему спиной, чтобы не встречаться с этим все понимающим взглядом, решив воздвигнуть преграду между собой и жгучим гневом и столь же жгучим желанием, в котором запуталось и ее вероломное сердце. Но Лукас и не думал сдаваться. Схватив за руку и с силой развернув к себе, он заключил ее в объятия. Внезапно жар обрушился на нее со всех сторон.
– Предательство – это когда ты что-то чувствуешь, – прошептал он.
А потом нагнулся к ней и губами прижался к ее губам.
Первый раз, когда он поцеловал ее, – это был сюрприз. Не особенно нежный, но и не яростный. В этот раз его губы объявили ей войну, подавляя сопротивление.
Она пропустила момент, когда его язык проник ей в рот.
Анастасия открылась ему навстречу, наслаждаясь его теплотой. Что с ней произошло? Страсть и желание остались там, с Гилбертом. Ей так нравились его поцелуи, его прикосновения, время, которое они проводили вместе и в супружеской постели, и вне нее. Но сейчас не было ничего похожего. Этот огонь, проникавший через все поры, эта боль, это неотступное желание рождали потребность сорвать одежду с Лукаса, бесстыдно предстать пред ним обнаженной.
Его руки гладили ее по спине, возбуждая до предела, пока колени не затряслись. О Господи, если он прямо сейчас опрокинет ее на этот диванчик, если закинет вверх юбку… Она не станет сопротивляться. И несмотря на такое понимание ситуации, которое само по себе поразило ее до глубины души, Анастасия не отодвинулась. Она не смогла.
А вот он смог. Прервав поцелуй, Лукас отодвинулся. В его глазах скрывалась настоящая опасность, и она осознала, что в этот момент с трудом избежала воплощения собственных фантазий. К несчастью, с той ночи, когда они поцеловались в первый раз, она прекрасно понимала, что за всем этим стоит гораздо большее. Что ее прикосновения зажигают его так же, как он воспламеняет ее.
– Скажи, Ана, – проговорил он хрипло. – Ты чувствуешь что-нибудь?
Она проглотила комок в горле. Что она чувствует? Она чувствует все! Она не испытывала ничего подобного, пока он не дотронулся до нее. Как будто она спала мертвым сном и он разбудил ее поцелуем.
– Нет, – прошептала она. Дрожь в ее голосе была такой отчетливой, что только глупец не почувствовал бы ложь.
Лукас усмехнулся, и она поняла, что была права. Такой мужчина, как он, наверняка заставлял трепетать сотни женщин. Так что он, конечно, все знал.
– Вот и отлично. Учитывая, сколько боли это мне приносит, хочу сказать вам, миледи, что единственное чувство, которое вы во мне пробуждаете, – это желание. – Лукас оглядел ее с ног до головы, и ей показалось, что она стоит нагая под его напряженным взглядом. – В этом я разбираюсь. Итак, если вы ничего не чувствуете ко мне, а я в силах сохранять контроль над своими чувствами, какими бы они ни были, тогда речь не может идти о предательстве вашего незабвенного мужа.
Анастасия поморщилась. Она слишком хорошо знала этого человека. Теперь у него испортилось мнение касательно нее. Прямо сейчас он вдруг поверил, что она – всего лишь жеманная ханжа.
А разве она не такая?
Анастасия запретила себе смотреть ему в глаза.
– Но наш план…
Он покачал головой.
– Он изменился, Ана. План изменился. И если мы хотим продолжить расследование, вам тоже нужно измениться.
Анастасия прикрыла глаза. Тут не поспоришь. Она не желала упускать возможность задержать того, кто устроил нападение на Эмили, кем бы он ни был. У нее не существовало альтернативы предложению Лукаса. Даже если бы таковая была, сейчас, во взвинченном состоянии, она не смогла бы найти разумные аргументы в свою пользу.
– Что ж, прекрасно, – прошептала она едва слышно. Довольно долго Лукас смотрел на нее, потом развернулся, чтобы уйти.
– Я уверен, объявление появится в нескольких газетах, и новость достигнет нужных ушей. В свое время я перешлю вам кое-какие обрывки шифров, перехваченных агентами. Возможно, они помогут ухватиться за кончик нити. Доброго вечера.
Анастасия подняла глаза только для того, чтобы увидеть, как за ним закрывается дверь. Задрожав, она рухнула в первое попавшееся кресло и обхватила себя руками.
И только потом поняла, что сдерживала дыхание все это время.
Слишком долго, чтобы это почувствовать.