Платова Виктория. Хрустальная ловушка

   — Более или менее.
   Вернулся Марк с подносом, уставленным стаканами, бокалами, кружками и блюдцами с легким приложением: фисташки, лимон, соленые сухарики.
   — Ну, девочки, выпьем за активный отдых! По-моему, все начинается вполне удачно.
   Марк отхлебнул пива и тотчас же поднял руку:
   — в дверях бара появился Иона.
   Глаза Ионы сразу же выдернули из табачного дыма столик с родственниками. Спустя минуту он уже сидел рядом с Ольгой.
   — Ну, как устроились? — спросил он ничего не выражающим голосом.
   — Отлично, — ответил Марк за всех троих, — Завтра покажу вам трассу.
   — А как поиски пропавшего в лавине великомученика? — Инка разглядывала Иону самым бесцеремонным образом.
   — Ищем, — лаконично ответил Иона. — Ищем, но пока никаких результатов нет.
   Инка осмотрела веселящийся зал:
   — Вот оно, дыхание жизни. Кого-то похоронила лавина, но большинству на это наплевать. И в этом есть самая настоящая сермяжная правда.
   — Не наплевать, девушка, не наплевать! — раздался чей-то тихий голос.
   Все синхронно повернули голову к соседнему столику, за которым в тоскливом одиночестве сидела женщина лет сорока. Все пространство перед ней было уставлено маленькими бутылочками виски и пустыми пивными кружками. Было похоже, что женщина хочет капитально надраться. Инка взглянула на говорившую с жалостью: невозможно было определить — красива она или нет. Половину лица удачно скрывали тяжелые очки в роговой оправе. Линии глаз за толстыми линзами чудовищно преломлялись, они отталкивали и притягивали одновременно.
   — Иона!.. — жалобно произнесла женщина, впившись линзами в равнодушное лицо горноспасателя.
   — Пока не могу сказать ничего утешительного, Наташа.
   Извините. — Иона потянулся за фисташками и с треском разломил одну из них.
   Впрочем, женщина ухе не слушала его, ей неважен был ответ: она знала, каким он будет. Она встала из-за стола и направилась к стойке. У нее оказалась идеальная фигура. Настолько идеальная, что даже Марк с Ионой бросили в ее сторону машинально-заинтересованный взгляд.
   — Безутешная вдова покойного? — ревниво спросила Инка, она не терпела ничьего превосходства.
   — Подруга. — Иона отвел взгляд от женщины и повернулся в сторону Ольги. На Инку он даже не посмотрел.
   — Не переживай, душа моя, по приезде куплю тебе зеркальце, которое всегда будет высвистывать тебе, что именно ты на свете всех милее, всех румяней и белее, — промурлыкал Марк Инке. — Может быть, хоть тогда ты успокоишься.
   — Спасибо, зеркальце у меня уже есть.
   Ди-джей, сидевший на возвышении в глубине зала, завел какую-то старую виниловую пластинку. Ольга сразу же узнала музыку, выплеснувшуюся из динамиков: ну, конечно же, тема из «Мужчины и женщины» с приглушенно-страстным французским речитативом.
   Казалось, Инесса только этого и ждала.
   — Можно вас пригласить, Иона? — спросила она томным голосом. — Это моя любимая вещь.
   — Я не танцую, — железобетонный Иона спутал Инке все карты: непростительная глупость с его стороны.
   За столиком повисло молчание. Но спустя несколько секунд Инка взяла себя в руки.
   — Объясни своему братцу, что не принято отказывать красивым женщинам. Они этого не прощают. И тогда тебя находят в собственной кровати с перерезанным горлом, — сказала она Марку.
   — Берегись, Иона, — засмеялся Марк. — От этой дамочки всего можно ожидать.
   — Я учту. — Иона откинулся на стуле и втянул в себя пивную пену.
   — А что прикажете делать соблазненной и покинутой. Иона?
   — Не знаю.
   Твердолобость шурина (или деверя, господи, как нелепо может именоваться брат человека, которого ты любишь!) не понравилась даже Ольге, которая наблюдала за происходящим с известной долей снисходительности. Она бросила укоризненный взгляд на Марка — приведи в чувство своего хамоватого аборигена! — а потом на самого Иону — не очень-то вежливо с вашей стороны так разговаривать с женщиной.
   Марк тотчас же попытался исправить положение: он поднялся и склонился в церемонном поклоне над обиженной Инкой.
   — Вы позволите?
   — Ты, конечно, не предел моих мечтаний. Я бы предпочла кого-нибудь другого…
   — Учти, я здесь не только как скромный отдыхающий, но и как представитель фирмы твоего мужа.
   — И что?
   — Должен присматривать.
   — Это его распоряжение?
   — Нет, но…
   — Все понятно. — Инка обезоруживающе улыбнулась. — «Вечная бдительность — залог свободы». Картина Рокуэлла Кента.
   — Мне больше нравятся импрессионисты.
   — Ладно, — смилостивилась Инка. — Не могу сказать, чтобы я была в восторге. Но на безрыбье…
   — Я предпочел бы высказывание «За неимением гербовой, пишут на простой», если не возражаешь. Как подчиненный твоего высокопоставленного мужа.
   — Учти, я буду целенаправленно наступать тебе на ноги, — улыбнулась Инка.
   — Я тоже.
   Марк и Инка удалились к пятачку эстрады, и Ольга вдруг поймала себя на мысли, что они совсем неплохо смотрятся вместе: брюнетка и блондин, белое и черное, короткие стрижки… Уж слишком демонстративно они не ладят, а Инка действительно наступает Марку на носки, стерва… Вполне изящно и в такт музыке, как раз на синкопах.
   Интересно, о чем они разговаривают? А они о чем-то говорили, Ольга это видела. При этом лицо у Инки было такое, как будто она раздавила гадину. Лучшего террариума для Ольгиной ревности и придумать невозможно…
   — Вы не слушаете меня? — приглушенный голос Ионы только сейчас донесся до Ольги.
   — Почему же? — Она ограничилась тем, что вежливо пожала плечами.
   — Вам понравился ваш коттедж?
   — Он просто великолепен.
   — Вы никогда не были в горах?
   — Никогда.
   Это была не правда. Конечно же, она знает, что такое горы: ее воспоминания о Тбилиси венчались Мтацминдой, ей нравилось это тбилисское название: Мтацминда, Мтацминда, оно было похоже на считалочку… Но все равно это было не правдой. Как и все, что касалось Мананы, включая ее душевную болезнь.
   — Хотите, я покажу вам горы?
   «Почему он так странно смотрит на меня?» — подумала Ольга. Антрацитовые глаза Ионы прожигали ее насквозь, впрочем, антрацит и должен гореть… Ровным, чистым пламенем.
   — Конечно. Мы будем рады. Завтра с утра.
   — Я не имею в виду Марка, — об Инессе Иона даже не заикнулся. — Я имею в виду вас. Только вас.
   — Я не знаю… — Господи, зачем она сказала это? Нужно было ограничиться милым и твердым «нет», обратить все в шутку. Тогда в самом финале можно было снисходительно коснуться его плеча: на правах родственницы. Выражение «Я не знаю» больше всего похоже на поощрение ухаживаний, на начало сентиментального платонического романа с далеко идущими последствиями. Только этого не хватало!..
   Ольга заслонилась рюмкой с коньяком. Отпила глоток и с тоской подумала: почему же не приходят к логическому финалу эти бесконечные «Мужчина и женщина»?..
   Выпитый коньяк придал ей уверенности.
   — Вы давно не виделись с братом? — светски спросила она.
   — Семнадцать лет. С тех пор, как он уехал из Кизыл-Арвата. Бросил мать, которая уже с постели не вставала… Мы ее похоронили через полгода. Тогда ему было восемнадцать, а мне одиннадцать. Я его ненавидел.
   Ольга вздрогнула, а потом вспомнила: ну, конечно же, склока из-за имени Иона, Марк рассказывал.
   — Марк рассказывал мне… Ему нравилось ваше имя.
   — Имя! — Иона хмыкнул. — Он хотел отнять его у меня.
   Он всегда отнимает то, что ему нравится. И если не дать отпор… Он может подмять под себя все и всех.
   Это было так чудовищно несправедливо, что Ольга даже не нашлась, что ответить. Ее Марк совсем не такой: он нежен до самопожертвования, он предан делу, она видела его в разных жизненных ситуациях, и в каждой он был выше всяких похвал.
   — Вы предвзято к нему относитесь, — сухо сказала она Ионе и даже отодвинулась от него.
   — Простите. Я говорю правду.
   — Вы просто завидуете ему. — Она слегка захмелела, а это всегда придавало ей смелости. — Просто завидуете, вот и все.
   — Завидую? — Удивление Ионы было искренним. — Чему?
   — Ну, хотя бы тому, чего он добился к тридцати пяти годам…
   — Чего же экстраординарного он добился?
   — Он… Он входит в совет директоров крупного концерна, он сам этого добился, он сам построил свою карьеру. А пробиться в Москве — это значит чего-то стоить по-настоящему. Он настоящий. Иона…
   — Вы настоящая.
   Он накрыл ее руку своей ладонью; ладонь была жесткой и прохладной, и это меньше всего походило на легкомысленный курортный флирт.
   — Что вы делаете? — глупо спросила она. — Зачем?
   Иона улыбнулся ей, но руку все-таки отнял.
   — Не знаю, — медленно сказал он.
   — Это нечестно, — Ольга даже сморщилась: костяшки пальцев еще горели от прикосновения горноспасателя.
   — Почему?
   — Марк — ваш брат. Вы ставите меня в неловкое положение.
   — Разве? Я не хотел ничего дурного. Марк — мой брат, правда. А вы — жена брата, только и всего. Это называется родственными связями. Мы ведь родственники, правда?
   Теперь Ольга почувствовала себя совсем уж глупо: чего только в голову не придет скучающей молодой женщине, очень верной жене очень верного мужа. Этот чертов Иона послан ей в искушение: слишком уж святочными были их отношения с Марком, никакой горчинки…
   Случайное — или намеренное? — прикосновение руки Ионы не было ей неприятно, приходится признать. Но в самой его глубине таилась некая опасность, Ольга подсознательно чувствовала это. Нет, она никогда не вступит на эту стезю, утыканную свеженькими указателями: «ИЗМЕНА», «ПОРОК», «ПРЕЛЮБОДЕЯНИЕ». Инка бы в этом случае рассмеялась и сказала: «Иона, скажите правду, вы бы могли трахнуть жену собственного брата? Просто чтобы отомстить за детские обиды…» Но Инкин опыт не годился Ольге, она всегда была слишком правильной, ей в голову не приходило заглянуть в глубины своей собственной души.
   — Чем вы занимаетесь, Ольга? — как ни в чем не бывало спросил Иона.
   Хороший вопрос.
   Дочь своего отца, жена своего мужа, пользователь компьютера, свободный английский, испанский и французский со словарем. Два раза в месяц «Сатирикон» (ее любимый театр), раз в месяц — Ленком (любимый театр Марка, банальнее не придумаешь). Есть еще, конечно, Сесар Вальехо…
   — Вы знаете, кто такой Сесар Вальехо?
   — Понятия не имею. — На лице Ионы застыло напряженное внимание.
   — Это перуанский поэт. Я сейчас его перевожу.
   — Так вы переводчица. — Он посмотрел на нее со скептическим интересом.
   — В некотором роде.
   В некотором роде — точно сказано. Если учесть, что она уже просрочила сдачу переводов для «Иностранной литературы». И еще неизвестно, сколько будет копаться. Вальехо так не похож на нее — и на Марка он тоже не похож.
   Он похож на Иону, вдруг отчетливо подумала Ольга. Та же обледеневшая ярость во взгляде, та же обледеневшая ярость в словах.
   — Ну? — Иона посмотрел на Ольгу с поощрением.
   «Сейчас я прочту ему пару подстрочников, — подумала Ольга, — спрячусь за широкую спину перуанца, — и танец к тому времени кончится, и вернется Марк, и все станет на свои места».
   — Хотите, я вам что-нибудь почитаю из Вальехо? — с надеждой спросила Ольга.
   — Нет, как-нибудь в другой раз.
   — Иона! — Голос, раздавшийся над их столиком, был так громок, что Ольга даже вздрогнула.
   Рядом со столиком стоял парень лет тридцати в расстегнутой куртке: бородатое загорелое лицо, раздувающиеся ноздри, угольно-черные брови.
   — Познакомьтесь, Ольга, это Влад, мой коллега, горноспасатель…
   Если бы здесь сейчас была Инка, она бы отпустила какую-нибудь плоскую шутку в духе Чиччолины <Чиччолина — итальянская порнозвезда.>: «Горноспасатель звучит почти как порнописатель. Как вы относитесь к порно, голубчик?»
   Влад бросил быстрый взгляд на Ольгу и равнодушно кивнул.
   — Слушай, Иона, где этот хрен Васька?
   — Понятия не имею. Как собаки, не загнал?
   — В том-то и дело! Джек поранил лапу, а у Васьки была мазь… Я ее найти не могу, а он как сквозь землю провалился…
   Ольга с облегчением вздохнула: отличный повод спокойно ретироваться и оставить коллег по работе одних. Она поднялась из-за столика.
   — Вы уходите? — равнодушно спросил Иона, на секунду отключаясь от негодующего Влада. — А что я скажу Марку?
   Марк по-прежнему топтался у эстрады вместе с Инкой: похоже, эта сладкая парочка решила подготовиться к танцевальному марафону.
   — Скажите, что я сейчас приду.
   Женский туалет сотрясали весьма характерные звуки: какую-то любительницу крепких напитков выворачивало наизнанку. Ольга поморщилась: она не любила подобных неутешительных финалов. В своей жизни она напивалась лишь несколько раз, и все это сопровождалось таким тяжелым похмельем и такими угрызениями совести, что проще было отказаться от спиртного вообще. Впоследствии Ольга так и сделала, оставив для себя лишь коньяк. И то самую щадящую дозу: сто пятьдесят грамм и обязательная долька лимона.
   Инка была в этом отношении куда разнузданнее: она пила все подряд, но это придавало ей дополнительный шарм.
   Втайне Ольга завидовала этому и понимала отца — именно этого «сердца с перцем» ему и не хватало.
   Вымыв руки, Ольга критически осмотрела себя в зеркале — с возрастом в ней стала все больше проявляться грузинка-мать: тонкий нос с чуть заметной горбинкой, волосы, слегка вьющиеся на висках; только рот подкачал, слишком бледный. Анемично-бледный, но, в конце концов, это нравится мужчинам: его всегда можно зацеловать до трепетного прозрачного кармина.
   Так и есть.
   Еще один седой волос на виске.
   Воровато оглянувшись, Ольга вырвала его: восточные женщины седеют рано, даже наполовину восточные… Марку это может не понравиться.
   За спиной Ольги послышался шорох — любительница крепких напитков благополучно выползла из кабинки, остановилась рядом с ней и вывернула краны до упора. Только теперь Ольга сообразила, что это и есть их случайная соседка, донимавшая Иону расспросами о пропавшем парне.
   Кажется, ее зовут Наташа.
   Наталья, так будет вернее.
   Наталья сняла свои чудовищные очки с толстыми линзами, и только тут Ольга заметила, что она красива. Или, скажем так, была красивой. Ее лицо было похоже на осенний парк, уже тронутый увяданием.
   — У вас есть носовой платок? — спросила она.
   Порывшись в сумочке, Ольга протянула ей салфетку: освежающая салфетка осталась от недавнего перелета. Впрочем, Ольга сразу же поняла, что этой увядшей женщине не нужны ни платок, ни салфетка: ей нужно поговорить, вот и все.
   — Как вы себя чувствуете? — спросила Ольга.
   — Отвратительно.
   Разговор исчерпан. Можно закрыть сумочку и выдвинуться в сторону переполненного зала.
   — Вы думаете, он погиб? — неожиданно спросила Наталья.
   — Кто?
   — Кирилл… Кира.
   Только теперь Ольга сообразила, что она говорит о человеке, пропавшем пять дней назад.
   — Простите, ради бога. — Она с состраданием посмотрела на Наталью. — Я ничего не знаю… Мы только сегодня приехали.
   — Вы ведь их хорошо знаете, этих спасателей?
   — Нет же!
   — Но вы все равно их знаете. Скажите им. Убедите их! Они не должны прекращать поиски. Они должны найти Киру, это их долг… Живого или… — Она сглотнула слюну, а потом с тоскливым удивлением произнесла:
   — Или мертвого.
   — Они и так делают все возможное, — позволила себе вступиться Ольга.
   — Все возможное! — Лицо Натальи прошила сардоническая улыбка. — Я вижу, как они делают все возможное! Развлекаются с девицами в баре, вместо того чтобы… Простите!
   Я не то имела в виду…
   — Я понимаю. Я искренне сочувствую.
   Наталья взглянула на Ольгу.
   — Она сочувствует, соплячка! — страшно захохотала Наталья. — Вы даже не знаете, какой он был! Вы не слушайте, что вам скажут обо мне…
   — Мне ничего не говорили о вас…
   — Еще успеют. Я знаю, что они говорят за моей спиной.
   Выжившая из ума слепая любовница, я же вижу эти наглые бесстыжие взгляды… Мне не нужно сочувствие. Найдите его.
   — Они ищут, — снова тупо повторила Ольга, никчемный разговор стал тяготить ее.
   — Почему никто не хочет слушать о том, что я видела? Почему никто не хочет верить мне?
   Ольга не удержалась и хмыкнула: черт возьми, похоже, здоровый цинизм заразителен — точно так же, наверное, отреагировала бы и Инка. Интересно, что она вообще может видеть сквозь толщу своих линз?..
   — Я же точно запомнила место, где они стояли!
   — Кто — «они»? — праздно спросила Ольга.
   — Кира и тот человек, с которым он разговаривал. За несколько минут до того, как… — Наталья схватила ртом побольше воздуха. — До того, как их накрыло.
   — Вы видели, как это произошло?
   — Нет. Я.., уехала. Спустилась ниже по склону. Но это неважно.
   — А тот, второй человек… Если вы говорите, что видели его. Что случилось с ним?
   — Я не знаю, девушка! Они хотят сделать из меня сумасшедшую. Утверждают, что никто не разговаривал с Кирой.
   Что они опросили всех.
   — Неужели это так важно? Был ли кто-то рядом или нет.
   — Мне все равно. Но они должны найти его.
   — Я вас понимаю. — Еще одна ложь, Ольга и не думала понимать эту полуслепую летучую мышь с идеальной фигурой.
   — Ничего вы не понимаете! — неожиданно ощерилась Наталья. — Если бы это произошло с близким вам человеком!
   Она не выдержала и зарыдала.
   Ольга вздрогнула. Она вдруг ясно представила, что точно так же убивается по вдруг исчезнувшему Марку. Ее собственному мужу. И что его нигде нет. Нигде. Ощущение было таким ясным, что Ольга даже поежилась. И ей захотелось со всех ног бежать, вернуться в зал и убедиться, что с Марком ничего не случилось.
   Она не переживет. Есть вещи, которые невозможно пережить.
   — Я могу что-нибудь для вас сделать? — кротко спросила Ольга.
   — Выпейте со мной. Да, мы даже не познакомились… Меня зовут Наталья.
   — Очень приятно. Ольга.
   Приятного, в общем, мало. Торчать в туалете с незнакомой женщиной на грани нервного срыва и даже не знать, как ее утешить. Наталья достала из кармана брюк плоскую маленькую бутылочку с виски.
   — Выпьем?
   — Вообще-то я не пью, — Ольга с сомнением посмотрела на крошечную емкость.
   — Я тоже.
   Ну да, это заметно.
   — Вы думаете, что я алкоголичка? — Наталья перехватила ее скептический взгляд.
   — Да нет.
   — Это Кира… Кира научил меня пить виски. Он всегда заказывал его.
   "И пиво, — подумала про себя Ольга, вспомнив батарею пустых кружек за столиком Натальи, — самый обыкновенный рабоче-крестьянский «ерш».
   — Ладно, давайте ваше виски, — Ольга сдалась, невозможно отказать этой несчастной женщине в очках работницы библиотечного коллектора.
   Наталья с готовностью протянула ей бутылочку. Ольга вежливо отхлебнула и даже закашлялась: виски оказалось неожиданно крепким.
   — Теперь я! — Наталья выпила все до последней капли.
   А потом пристально посмотрела на Ольгу. Все это время она разглядывала ее, цепляясь глазами за каждую подробность, — это разглядывание было неприлично. И, в еще большей степени, непонятно.
   — Хотите, я покажу вам его?
   — Кого?
   — Киру же!
   «Совсем с ума сошла», — с жалостью подумала Ольга.
   — В каком смысле — покажете? — ляпнула она и тут же прокляла себя за бестактность.
   Лицо женщины сморщилось.
   — У меня есть фотография… Это единственное, что у меня осталось от Киры.
   И, не дожидаясь ответа, она вынула из заднего кармана джинсов уже порядком поистрепавшуюся полароидную фотографию.
   На ней были запечатлены сама Наталья и улыбающийся молодой человек с холеным лицом самого обыкновенного прохвоста: типичный охотник за удовольствиями, любитель экстремального траха и общепринятых женских стандартов:
   90-60-90. Наталья подходила под эти стандарты, и именно поэтому улыбка у молодого человека была такой широкой.
   — Он красив, правда? — жалобно сказала Наталья.
   — Очень, — Ольга пожалела, что не добавила пару эпитетов, способных согреть сердце безутешной женщины: «великолепен», «божественен», «превосходен»…
   Она вернула фотографию Наталье, и та снова спрятала ее в карман.
   — Несправедливо… Боже мой, как несправедливо, когда такой молодой, такой красивый человек… Лучше бы это была я…
   Ольга нисколько не сомневалась в искренности ее слов: эта женщина действительно жизнь готова отдать за своего случайного Киру.
   — Ну что, вам полегче? — Только сейчас Ольга поняла, что чертово дармовое виски двинулось не в то горло.
   — Нет, но все равно спасибо. Сейчас напьюсь и отправлюсь спать. Ничего другого в этой глуши не остается, Ольга, поверьте мне.
   — А мне здесь нравится.
   — Каждый день я хочу убраться отсюда. С тех пор.., как пропал Кира.
   — Вы приехали вместе?
   — Нет… — Она виновато посмотрела на Ольгу. — Ноя думала… Я надеялась, что мы вместе уедем.
   Все понятно, Ольга оказалась права — самый банальный курортный роман, в который с головой бросаются отставные красавицы.
   — Ему нравился сноуборд. И все экстремальное. — Наталью прорвало: она была готова делиться воспоминаниями с кем угодно. — Он вообще был рискованным человеком…
   Господи, почему я говорю «был»?..
   Потому что он пропал пять дней назад, его накрыло лавиной, этого вполне достаточно, чтобы говорить «был».
   — Ведь никто не видел его мертвым, Ольга… Вы понимаете? Человек жив, пока его не увидели мертвым.
   Отлично, пусть это и послужит тебе утешением.
   — Извините, Наташа, мне пора. Меня ждут.
   — Да-да, конечно. Я понимаю. Идите, веселитесь, — с неожиданной ненавистью в голосе сказала Наталья.
   …Не стоило ей пить это заряженное чужим отчаянием виски — Ольга поняла это сразу, как только покинула Наталью. К горлу неожиданно подступила давно забытая самолетная тошнота. Не хватало только в таком виде явиться к Марку. Да и Инка поднимет ее на смех. «Так тебе и надо, Лелишна, не нужно тренировок пропускать», — Ольга так и слышала, как Инка скажет эти слова.
   Ольга толкнула тяжелую дверь и вышла из бара: несколько минут на свежем воздухе вполне могут исправить положение. Она прошла по вытоптанной дорожке и, сойдя с нее, упала в снег. То, что нужно.
   От морозного воздуха тошнота понемногу проходила.
   Ольга взяла немного снега в горсть и вытерла им разгоряченное лицо. И несколько минут пролежала с открытыми глазами, глядя в хрустальный купол далекого неба.
   Чье-то тяжелое дыхание напугало ее, застало врасплох.
   Ольга села в снегу, подавив готовый непроизвольно вырваться крик: собака — огромный лохматый сенбернар — осторожно обнюхивала ее. Ольга инстинктивно прижала руки к груди.
   — Не бойтесь! — раздался совсем рядом мужской голос. — Он не кусается. Фу, Джек!
   Недалеко от нее остановился молодой человек в ватном комбинезоне и свитере. Отблески вывески на баре причудливо играли с его лицом: оно показалось Ольге чересчур мрачным.
   На тяжелой квадратной челюсти, которую венчал неожиданно беспомощный, почти женский рот, застыла красная неоновая полоска. Молодой человек подошел ближе, полоска на подбородке исчезла и переместилась выше, к глазам.
   — Вам плохо? — участливо спросил он.
   — Нет. Просто дышу свежим воздухом.
   — Не стоит лежать на снегу в одном свитере. Можете простудиться.
   — Да-да… Я понимаю. Я уже собралась уходить.
   — Давайте я вам помогу. — Молодой человек протянул лопатообразную ладонь.
   Но руку Ольга не взяла, и она беспомощно повисла в воздухе.
   — Вас привез Иона, — сказал парень.
   Ну и деревня, все про всех знают. Похоже, до завтрашнего утра они будут местной достопримечательностью, пока не опробуют привезенную экипировку и не смешаются с пестрой толпой горнолыжников.
   — А вообще, вас уже ищут.
   — Спасибо, — сжав губы, строго ответила Ольга.
   Ей очень хотелось потрепать по морде околачивающегося рядом с ней пса, но сделать этого она так и не решилась. Еще неизвестно, как на это отреагирует хозяин.
   — Юрик! — раздался вдали чей-то негодующий крик. — Юрик! Сколько тебя можно ждать! За смертью тебя посылать, что ли!..
   — Извините. И все-таки не стоит лежать на снегу.
   Парень позвал собаку, и через несколько секунд они уже исчезли в темноте. Дождавшись, когда они скроются, Ольга поднялась и побрела к бару. В холле она еще раз столкнулась с Натальей, но на этот раз уже не заговорила с ней, а ограничилась легким кивком головы.

* * *

   Ольгу действительно заждались. Во всяком случае, ее встретил издевательский смех Инки и нахмуренное лицо Марка.
   Иона сидел за столиком с самым равнодушным видом. На Ольгу он даже не взглянул.
   — Где ты ходишь? — набросился на нее Марк. — Мы уже не знаем, что думать…
   — Разве Иона вам ничего не передал? — начала было Ольга.
   — Нет. А что он должен был передать?
   Конечно же, он ничего не передал, другого и ждать не приходится: мелкая месть брату и впечатлительной жене брата, правильной, как пачка презервативов на прикроватной тумбочке.
   — Ладно, ничего он не должен был передать.
   — По-моему, ты выпила лишнего, кара. — Марк пристально посмотрел на жену, он слишком хорошо знал ее.
   — Ну и слава богу, — одобрила Инка. — Все верно, Лелишна! Надирайся до соплей, он будет мыть твое тельце в ванной, уносить в койку в махровой простыне и еще больше любить. Мужчинам иногда нравятся пьющие женщины, они их возбуждают. Это такой вид извращения, за который не предусмотрена уголовная ответственность…