Он снял маленькое чудовище с головы и осторожно усадил на высоком выступе. Потом отошел в сторону. Шипя и плюясь дымом, сверкая огненными глазами, испуская сквозь чешую дым от внутреннего пламени реактивного двигателя, пиропод тонко завыл, призывая хозяина вернуться за ним. Потом, отчаявшись, он взлетел в воздух, промахнулся мимо Хиксона на несколько ярдов и врезался в скальную стену в дальней части пещеры, где и остался лежать, вздрагивая и шипя, пока Хиксон не сжалился и не поднял его.
— Как бы он себе башку не расшиб, — пробормотал Ганн, когда существо в пятый раз врезалось в камень стенки.
— Да, надо бы поосторожней, — мягко согласился Хиксон. — Однако она у него совсем, должно быть, пустая. Неуклюжее создание этот пиропод, верно, Омер? — и он с искренней привязанностью погладил маленькое чудовище, потом вздохнул и опустил его на пол.
Он аккуратно накрыл его перевернутой корзиной, потом положил на корзину кусок светящегося фузоритного коралла. Пиропод взвизгивал и шипел, но Хиксон не обращал на него внимания.
— Думал, что успею научить его, — сказал он с сожалением. — Бойс, за тобой должны прибыть через час. Любопытно тебе узнать, как выглядит пилот, — он извлек старомодное двухмерное цветное изображение из кармана своей изношенной до лохмотьев куртки. На снимке была совсем молодая симпатичная девушка, одну руку она положила на голову похожего на морского котика существа. Позади нее светилась серебром и пурпуром масса Рифа.
— Ее зовут Карла, — с любовью сказал старик, — Карла Снег. Она дочь моего старого друга. Он меня вылечил несколько лет назад. Он доктор, мой друг, и хороший доктор. Мало, правда, понимал, что со мной случилось...
Тут отшельник заметил, что он начал разговаривать сам с собой, и сразу замолчал.
— Думаю, что это все, — сказал он немного спустя со смущенной улыбкой. — Дай Лебедь тебе счастья, Бойс. Передавай привет Карле.
И едва Ганн понял, что он собирается делать, старик повернулся, отодвинул в сторону металлический лист, прикрывающий вход в пещеру, и вышел наружу.
Ганн покачал головой наполовину с сочувственным любопытством, наполовину с удивлением.
— Эй! — позвал он. — Хиксон! Ты куда? Подожди! — И он поспешил к выходу из пещеры, выскочив прямо на газон, который с таким тщанием оберегал старый отшельник.
Старика нигде не было.
Следы его остались, они были ясно видны на покрытой мхом поверхности.
Но Гарри Хиксон как сквозь землю провалился.
Ганн обыскал всю поверхность рифа, потратив несколько часов. Никто не отозвался на его крики, и найти ему тоже никого не удалось.
Старый отшельник просто исчез.
— Как бы он себе башку не расшиб, — пробормотал Ганн, когда существо в пятый раз врезалось в камень стенки.
— Да, надо бы поосторожней, — мягко согласился Хиксон. — Однако она у него совсем, должно быть, пустая. Неуклюжее создание этот пиропод, верно, Омер? — и он с искренней привязанностью погладил маленькое чудовище, потом вздохнул и опустил его на пол.
Он аккуратно накрыл его перевернутой корзиной, потом положил на корзину кусок светящегося фузоритного коралла. Пиропод взвизгивал и шипел, но Хиксон не обращал на него внимания.
— Думал, что успею научить его, — сказал он с сожалением. — Бойс, за тобой должны прибыть через час. Любопытно тебе узнать, как выглядит пилот, — он извлек старомодное двухмерное цветное изображение из кармана своей изношенной до лохмотьев куртки. На снимке была совсем молодая симпатичная девушка, одну руку она положила на голову похожего на морского котика существа. Позади нее светилась серебром и пурпуром масса Рифа.
— Ее зовут Карла, — с любовью сказал старик, — Карла Снег. Она дочь моего старого друга. Он меня вылечил несколько лет назад. Он доктор, мой друг, и хороший доктор. Мало, правда, понимал, что со мной случилось...
Тут отшельник заметил, что он начал разговаривать сам с собой, и сразу замолчал.
— Думаю, что это все, — сказал он немного спустя со смущенной улыбкой. — Дай Лебедь тебе счастья, Бойс. Передавай привет Карле.
И едва Ганн понял, что он собирается делать, старик повернулся, отодвинул в сторону металлический лист, прикрывающий вход в пещеру, и вышел наружу.
Ганн покачал головой наполовину с сочувственным любопытством, наполовину с удивлением.
— Эй! — позвал он. — Хиксон! Ты куда? Подожди! — И он поспешил к выходу из пещеры, выскочив прямо на газон, который с таким тщанием оберегал старый отшельник.
Старика нигде не было.
Следы его остались, они были ясно видны на покрытой мхом поверхности.
Но Гарри Хиксон как сквозь землю провалился.
Ганн обыскал всю поверхность рифа, потратив несколько часов. Никто не отозвался на его крики, и найти ему тоже никого не удалось.
Старый отшельник просто исчез.
4
Вернувшись в пещеру, оператор-майор Ганн отыскал там старинный лазерный пистолет старика — допотопную техно-корпусную модель. Должно быть, ее контрабандой провезли в Рифы еще до создания Завесы. Сознание, что он вооружен, придало Ганну немного уверенности, хотя врагов видно не было.
Но ему необходима была уверенность.
Человек не может быть одинок. Каждый имеет свое место в системе Плана Человека, под благотворным руководством Машины. Каждый служит Плану, и таким образом План служит всем...
Такова была доктрина, и Бойс Ганн вдруг обнаружил, что, как глупец, повторяет эти слова, взбираясь на вершину скалы, откуда Хиксон послал сигнал на Свободное Небо. Это ему мало чем помогало.
Человек не должен быть одинок... Но Бойс Ганн чувствовал себя и в самом деле ужасно одиноким, заброшенным на маленьком рифе, летящем в пространстве среди миллиардов сверкающих звезд.
Особого смысла взбираться именно на вершину скалы не имелось. Он мог с таким же успехом ожидать и в любой другой точке рифа. Не было причины вообще надеяться на помощь. Потому что все, что говорил полусумасшедший отшельник Гарри Хиксон, казалось не слишком достойным доверия...
Но он продолжал часами ждать на вершине скалы. Прислонившись к камню, он взглядом прочесывал небо. Но находил там лишь блеск недружелюбных звезд. Он присел, облокотясь о камень, и погрузился в дремоту. Царило полное безмолвие и неподвижность. И вдруг...
Вдруг в низком черном небе сверкнуло что-то зеленоватое и туманное. Это что-то двигалось на самом пределе возможностей человеческих глаз.
Ганн прыжком вскочил на ноги, уставясь в бесконечную пустоту над головой. Зеленоватое мерцание было таким слабым, что он совсем не был уверен, видел ли он его на самом деле. И все же... что-то там наверняка было, и за этим непонятным объектом еще тянулся хвост красноватых искр...
Ганн поднял пистолет, проверил индикатор мощности, чтобы не выстрелить разрушительным зарядом в небо, потом три раза потянул за спуск, как это делал Хиксон, направив пистолет в сторону зеленоватого мерцания.
Секунду спустя... зеленоватое свечение приблизилось к нему.
Это была помощь — он был в этом уверен. Но что это за красные искры? Пока он смотрел, далекие мерцающие огоньки тоже изменили движение, следуя за зеленым свечением. Они быстро приближались...
Потом одна из красных искр вырвалась вперед, оставляя за собой голубой светящийся хвост. Она походила на зловещую комету, нырнувшую в зеленоватое облако.
В уши Ганна вдруг ударил рев — словно работали двигатели старинной ракеты.
Непонятные объекты вошли, наконец, в мелкую атмосферу рифа, с визгом раздирая сопротивляющийся воздух.
И кто-то еще кричал.
Красная искра с грохотом промчалась над ним, пронизав зеленое облако, и помчалось к Ганну, как старинный ракетный снаряд, ведомый сигналами радара. Потом в последний момент, в дюжине ярдов над его головой, оно вышло из пикирующего полета, и Ганну удалось мельком рассмотреть его. Это было чудовище из ночного кошмара. Чудовищные когти, с которых на грунт сыпались дождем какие-то золотистые капли. Красная искра превратилась в две — в два красных, огромных мигающих глаза. Зеркальная голова наводила на мысли о взбесившемся драконе. А хвостом чудовища служило ревущее голубое пламя.
— Пиропод! — выдохнул Ганн, окаменев от страха.
Он никогда раньше не видел взрослую особь, до него доходили лишь неясные слухи, наподобие рассказов о привидениях, которые в доплановые времена родители рассказывали детям. Общество маленького ручного пиропода, который был у Гарри Хиксона, не подготовило его к встрече с реальным, громадным и грозным существом, которое с оглушительным визгом пронеслось над его головой. Пораженный, он стоял, не шевелясь.
Пиропод представляет собой живую ракету, и он смертельно опасен. Химические процессы в его теле коренным образом отличаются от тех, что происходят в кислородных организмах. Эволюция пиропода имела своим источником ту же неуглеродную жизнь, что и развитие фузоритов. С помощью своих плазменных двигателей, питаемых энергией фузоритов-симбиотов, пиропод может обогнать крейсер Плана, а по свирепости в погоне за добычей ему нет равных среди хищников на Земле. Добычей же для пиропода служит все, что движется. Их двигателям требуется огромное количество реактивной массы. Их аппетит никогда не насыщается. Стервятники космоса, они нападают на все, что угодно.
К счастью для существующей на внутренних планетах жизни, атмосфера действует на пироподов как медленный яд, а притяжение замедляет рефлексы. Их дом — межзвездные пространства, где самые крупные монстры достигают размеров космической яхты, и даже на пороге зрелости они не уступают величиной пещерному медведю. Не в силах сдвинуться с места, Бойс Ганн смотрел, как пульсирующие красные глаза, окруженные телескопическими зеркалами, делали петлю и разворачивались, а в его воображении черные когти рвали металл или камень, словно хлеб...
И почти слишком поздно он сообразил, что сам является мишенью для гигантских когтей.
Рефлекторно он вскинул пистолет и выстрелил.
Заряд был установлен на минимум, только для того, чтобы посылать сигналы, но пиропод почувствовал удар луча, завопил и метнулся в сторону. Ганн бросился под прикрытие скального выступа. В небе медленно растворялось продырявленное облако зеленоватого свечения. Струи тумана истощались и исчезали. А на том месте, где висело облако, стало видно, что скрывалось у него внутри.
Пространственник. Одно из тех теплокровных, похожих на морских котиков существ, скитающихся в пространстве меж звезд, являясь природной жертвой пироподов, но другом людей. Это он принес с собой облако, потому что в способности пространственников входило умение удерживать вокруг себя атмосферу — с помощью поля, основанного на эффекте Райленда — что и позволило этим существам, дышащим кислородом, жить в открытом космосе.
Пространственник был тяжело ранен. Даже издалека Ганн увидел, что вдоль всего гладкого золотистого тела животного протянулась ужасная рваная рана. На спине его кто-то прижался к золотистому меху. Наездник? Ганн не мог разобрать, но в одном он был уверен — конец пространственника и сидящего на его спине был совсем близок.
Пиропод, атаковавший его, развернулся и мчался теперь на раненое существо. В его вое утонул вопль пространственника. Чудовище показалось из темноты над гребнем пурпурной скалы, огненные глаза его пульсировали, страшные когти тянулись к жертве.
Ганн прореагировал быстрее, чем успел подумать. Он повернул регулятор кристалла своего старого лазера на максимальную интенсивность, оперся трубкой ствола о камень и выстрелил прямо в сверкающие глаза пиропода. Глаза взорвались.
Пиропод заревел в агонии. Он остался без глаз — или подобных глазам органов. Как было известно Ганну, эти структуры по функциям скорее напоминали лазерные прицелы. Но что бы они собой ни представляли, сейчас они превратились в мельчайшие осколки, подобные корпусу субпоезда, когда исчезает поле туннеля и его сплющивает расплавленный камень. Слепой пиропод помчался вверх, издавая жуткие вопли, пока звук этот резко не прекратился, словно отрезанный закрывшейся дверью.
Чудовище покинуло атмосферу рифа, выскочив в пространство. Ослепленное, раненое, оно уже не вернется, подумал Ганн. И к счастью, потому что на пистолете мигал оранжевый индикатор, предупреждая, что батареи полностью истощились.
Но там, за пределами атмосферы оставались другие пироподы. Ганн видел их красноватые точки глаз, сопровождаемые голубыми хвостами выхлопа их огненного чрева. Они все разом повернули и метнулись вслед за удаляющимся кометным хвостом раненого пиропода. Вздулось голубоватое облачко раскаленных газов...
Ганн смутно осознал, что сотоварищи уничтожили раненого собрата, разорвали его на куски и теперь крутились и сплетались в драке за свою долю добычи. Но у не было времени наблюдать за ними. Пространственник рухнул на грунт, и Ганн, спотыкаясь, поспешил к этому месту.
Наездником была девушка. Хиксон не ошибся. Это была та самая девушка с фотографии, которую он показывал Ганну.
Пространственник стонал и вздрагивал. Когда Ганн подошел ближе, существо издало неясный звук, похожий на всхлип. Девушка тоже всхлипывала.
— Могу я вам помочь? — спросил Ганн.
Девушка, Карла Снег, быстро повернулась. Она смотрела на Ганна, словно это был пиропод или какое-то не менее ужасное существо из легенд. В глазах ее был страх и, как это ни странно, подумал Ганн, почти облегчение, словно она ждала чего-то похуже. С таким выражением человек встречает один на один волка, в то время как ожидал встретить тигра.
— Вы кто? — спросила девушка. Голосом она вполне владела. Она была высокая и сильная, хоты и очень молодая.
— Я Бойс Ганн, — сказал он. — А вы Карла Снег. Гарри Хиксон предупредил, что вы прилетите.
Рука девушки метнулась к губам. Глаза расширились от ужаса. На мгновение Ганну показалось, что она сейчас бросится бежать. Потом она с жалостью тряхнула головой и повернулась к пространственнику.
Кровь больше не текла, животное больше не вздрагивало. Стоны его затихли.
— Султана умерла, — тихо сказала девушка, словно самой себе.
— Мне очень жаль, — сказал Бойс Ганн, понимая, что это очень слабое утешение. Он бросил взгляд вверх — пироподы полностью исчезли — потом снова посмотрел на девушку. Лицо Карлы Снег, покрытое умеренным загаром, по цвету почти соответствовало медовым волосам. Они были почти такого же цвета, как ее пространственник. На белом комбинезоне виднелись пятна крови, с пальцев капала золотистая слизь. И все же она казалась очень красивой.
На секунду глубоко погребенные чувства вновь ожили внутри Ганна. Он вспомнил Джули Мартин и вкус соли на ее губах, когда он поцеловал ее на прощанье на морском берегу в маленьком мексиканском курортном городке Плайя Бланка. Эта девушка совсем не напоминала Джули. Она была светловолосой, а у Джули волосы были черны, как ночь. Она была высокого роста, а Джули — миниатюрна. У нее было крупное доброе лицо, и даже в минуту горя оно выдавало любовь к жизни, в то время как Джули Мартин была девушкой, склонной к печали. Но и в первой, и во второй было нечто, волновавшее Ганна.
— Эти звери могут вернуться, — поспешно сказал он. — Нам нужно уходить отсюда.
Слезы на щеках девушки высыхали, она немного успокоилась. Она посмотрела на бесполезный пистолет в руках Ганна и чуть улыбнулась.
— От него пользы мало. Он пустой.
— Я знаю. Нужно вернуться в пещеру Хиксона. Он мог оставить запасные заряды.
— Оставить? Но вы, кажется, сказали, что он здесь! — лицо ее снова омрачилось, в ярких глазах виднелся страх.
— Он был здесь. Но теперь его уже нет. Исчез. Не знаю, куда и как.
Девушка механически кивнула, словно засыпая, не в силах воспринять слова Ганна. Она опустилась на колени рядом с мертвым пространственником и погладила его золотистый мех.
— Бедная Султана. Я этого себе никогда не прощу. Когда я получила ваш сигнал, я... я испугалась. Я не знала, что делать. Папа улетел по вызову. Он взял наш корабль... и я решила отправиться на Султане, сама.
Она плотно сжала на секунду побелевшие губы.
— Я не подумала об опасности. Здесь редко встречаются пироподы — их вывели несколько лет назад, хотя они постоянно снова плодятся. Но раньше я столько раз убегала от них на Султане. Я забыла о том, что она... стареет.
Она легко встала и тронула Ганна за руку, стараясь придать ему уверенность.
— Но вы не волнуйтесь. Мы не потеряемся. Папа за нами прилетит, как только вернется домой. Я оставила сообщение.
Ганн кивнул.
— Он, наверное, подождет немного, — сказал он, раздумывая, — а потом, если вы не вернетесь, через день-два отправится искать вас.
Но Карла Снег покачала головой, тряхнув золотистыми волосами.
— Нет. Он не станет ждать. Ни одной минуты. Я сказала в записке, что получила старый аварийный сигнал Гарри Хиксона. Он отправится на полной скорости, какую только способен развить корабль, чтобы узнать, кто послал сигнал Гарри.
Ганн уставился на нее.
— Как кто? Гарри и послал. Гарри Хиксон. Я же вам сказал.
— Я помню, — сказала девушка спокойно, но в голосе ее чувствовался отголосок удивления и страха. — Но, понимаете, это не мог быть Гарри. Я... Нет, подождите, я вам покажу.
Она повела его прочь от возделанного поля обратно к красной скале, где лазерным пистолетом Ганн опирался о каменную пирамиду, стреляя в пиропода.
— Видите? — сказала она, касаясь пирамиды.
Он нагнулся, всматриваясь, и на самом нижнем камне, на полированной лицевой стороне валуна разобрал слабо видимые буквы, выжженные линия за линией лучом пистолета. Их невозможно было заметить, если человек не знал, куда смотреть. Надпись гласила:
Но ему необходима была уверенность.
Человек не может быть одинок. Каждый имеет свое место в системе Плана Человека, под благотворным руководством Машины. Каждый служит Плану, и таким образом План служит всем...
Такова была доктрина, и Бойс Ганн вдруг обнаружил, что, как глупец, повторяет эти слова, взбираясь на вершину скалы, откуда Хиксон послал сигнал на Свободное Небо. Это ему мало чем помогало.
Человек не должен быть одинок... Но Бойс Ганн чувствовал себя и в самом деле ужасно одиноким, заброшенным на маленьком рифе, летящем в пространстве среди миллиардов сверкающих звезд.
Особого смысла взбираться именно на вершину скалы не имелось. Он мог с таким же успехом ожидать и в любой другой точке рифа. Не было причины вообще надеяться на помощь. Потому что все, что говорил полусумасшедший отшельник Гарри Хиксон, казалось не слишком достойным доверия...
Но он продолжал часами ждать на вершине скалы. Прислонившись к камню, он взглядом прочесывал небо. Но находил там лишь блеск недружелюбных звезд. Он присел, облокотясь о камень, и погрузился в дремоту. Царило полное безмолвие и неподвижность. И вдруг...
Вдруг в низком черном небе сверкнуло что-то зеленоватое и туманное. Это что-то двигалось на самом пределе возможностей человеческих глаз.
Ганн прыжком вскочил на ноги, уставясь в бесконечную пустоту над головой. Зеленоватое мерцание было таким слабым, что он совсем не был уверен, видел ли он его на самом деле. И все же... что-то там наверняка было, и за этим непонятным объектом еще тянулся хвост красноватых искр...
Ганн поднял пистолет, проверил индикатор мощности, чтобы не выстрелить разрушительным зарядом в небо, потом три раза потянул за спуск, как это делал Хиксон, направив пистолет в сторону зеленоватого мерцания.
Секунду спустя... зеленоватое свечение приблизилось к нему.
Это была помощь — он был в этом уверен. Но что это за красные искры? Пока он смотрел, далекие мерцающие огоньки тоже изменили движение, следуя за зеленым свечением. Они быстро приближались...
Потом одна из красных искр вырвалась вперед, оставляя за собой голубой светящийся хвост. Она походила на зловещую комету, нырнувшую в зеленоватое облако.
В уши Ганна вдруг ударил рев — словно работали двигатели старинной ракеты.
Непонятные объекты вошли, наконец, в мелкую атмосферу рифа, с визгом раздирая сопротивляющийся воздух.
И кто-то еще кричал.
Красная искра с грохотом промчалась над ним, пронизав зеленое облако, и помчалось к Ганну, как старинный ракетный снаряд, ведомый сигналами радара. Потом в последний момент, в дюжине ярдов над его головой, оно вышло из пикирующего полета, и Ганну удалось мельком рассмотреть его. Это было чудовище из ночного кошмара. Чудовищные когти, с которых на грунт сыпались дождем какие-то золотистые капли. Красная искра превратилась в две — в два красных, огромных мигающих глаза. Зеркальная голова наводила на мысли о взбесившемся драконе. А хвостом чудовища служило ревущее голубое пламя.
— Пиропод! — выдохнул Ганн, окаменев от страха.
Он никогда раньше не видел взрослую особь, до него доходили лишь неясные слухи, наподобие рассказов о привидениях, которые в доплановые времена родители рассказывали детям. Общество маленького ручного пиропода, который был у Гарри Хиксона, не подготовило его к встрече с реальным, громадным и грозным существом, которое с оглушительным визгом пронеслось над его головой. Пораженный, он стоял, не шевелясь.
Пиропод представляет собой живую ракету, и он смертельно опасен. Химические процессы в его теле коренным образом отличаются от тех, что происходят в кислородных организмах. Эволюция пиропода имела своим источником ту же неуглеродную жизнь, что и развитие фузоритов. С помощью своих плазменных двигателей, питаемых энергией фузоритов-симбиотов, пиропод может обогнать крейсер Плана, а по свирепости в погоне за добычей ему нет равных среди хищников на Земле. Добычей же для пиропода служит все, что движется. Их двигателям требуется огромное количество реактивной массы. Их аппетит никогда не насыщается. Стервятники космоса, они нападают на все, что угодно.
К счастью для существующей на внутренних планетах жизни, атмосфера действует на пироподов как медленный яд, а притяжение замедляет рефлексы. Их дом — межзвездные пространства, где самые крупные монстры достигают размеров космической яхты, и даже на пороге зрелости они не уступают величиной пещерному медведю. Не в силах сдвинуться с места, Бойс Ганн смотрел, как пульсирующие красные глаза, окруженные телескопическими зеркалами, делали петлю и разворачивались, а в его воображении черные когти рвали металл или камень, словно хлеб...
И почти слишком поздно он сообразил, что сам является мишенью для гигантских когтей.
Рефлекторно он вскинул пистолет и выстрелил.
Заряд был установлен на минимум, только для того, чтобы посылать сигналы, но пиропод почувствовал удар луча, завопил и метнулся в сторону. Ганн бросился под прикрытие скального выступа. В небе медленно растворялось продырявленное облако зеленоватого свечения. Струи тумана истощались и исчезали. А на том месте, где висело облако, стало видно, что скрывалось у него внутри.
Пространственник. Одно из тех теплокровных, похожих на морских котиков существ, скитающихся в пространстве меж звезд, являясь природной жертвой пироподов, но другом людей. Это он принес с собой облако, потому что в способности пространственников входило умение удерживать вокруг себя атмосферу — с помощью поля, основанного на эффекте Райленда — что и позволило этим существам, дышащим кислородом, жить в открытом космосе.
Пространственник был тяжело ранен. Даже издалека Ганн увидел, что вдоль всего гладкого золотистого тела животного протянулась ужасная рваная рана. На спине его кто-то прижался к золотистому меху. Наездник? Ганн не мог разобрать, но в одном он был уверен — конец пространственника и сидящего на его спине был совсем близок.
Пиропод, атаковавший его, развернулся и мчался теперь на раненое существо. В его вое утонул вопль пространственника. Чудовище показалось из темноты над гребнем пурпурной скалы, огненные глаза его пульсировали, страшные когти тянулись к жертве.
Ганн прореагировал быстрее, чем успел подумать. Он повернул регулятор кристалла своего старого лазера на максимальную интенсивность, оперся трубкой ствола о камень и выстрелил прямо в сверкающие глаза пиропода. Глаза взорвались.
Пиропод заревел в агонии. Он остался без глаз — или подобных глазам органов. Как было известно Ганну, эти структуры по функциям скорее напоминали лазерные прицелы. Но что бы они собой ни представляли, сейчас они превратились в мельчайшие осколки, подобные корпусу субпоезда, когда исчезает поле туннеля и его сплющивает расплавленный камень. Слепой пиропод помчался вверх, издавая жуткие вопли, пока звук этот резко не прекратился, словно отрезанный закрывшейся дверью.
Чудовище покинуло атмосферу рифа, выскочив в пространство. Ослепленное, раненое, оно уже не вернется, подумал Ганн. И к счастью, потому что на пистолете мигал оранжевый индикатор, предупреждая, что батареи полностью истощились.
Но там, за пределами атмосферы оставались другие пироподы. Ганн видел их красноватые точки глаз, сопровождаемые голубыми хвостами выхлопа их огненного чрева. Они все разом повернули и метнулись вслед за удаляющимся кометным хвостом раненого пиропода. Вздулось голубоватое облачко раскаленных газов...
Ганн смутно осознал, что сотоварищи уничтожили раненого собрата, разорвали его на куски и теперь крутились и сплетались в драке за свою долю добычи. Но у не было времени наблюдать за ними. Пространственник рухнул на грунт, и Ганн, спотыкаясь, поспешил к этому месту.
* * *
Животное упало на самом краю маленькой плантации Гарри Хиксона. Его голубая кровь заливала зеленый мох. Над страшной раной склонился наездник, пытаясь остановить кровь обеими руками.Наездником была девушка. Хиксон не ошибся. Это была та самая девушка с фотографии, которую он показывал Ганну.
Пространственник стонал и вздрагивал. Когда Ганн подошел ближе, существо издало неясный звук, похожий на всхлип. Девушка тоже всхлипывала.
— Могу я вам помочь? — спросил Ганн.
Девушка, Карла Снег, быстро повернулась. Она смотрела на Ганна, словно это был пиропод или какое-то не менее ужасное существо из легенд. В глазах ее был страх и, как это ни странно, подумал Ганн, почти облегчение, словно она ждала чего-то похуже. С таким выражением человек встречает один на один волка, в то время как ожидал встретить тигра.
— Вы кто? — спросила девушка. Голосом она вполне владела. Она была высокая и сильная, хоты и очень молодая.
— Я Бойс Ганн, — сказал он. — А вы Карла Снег. Гарри Хиксон предупредил, что вы прилетите.
Рука девушки метнулась к губам. Глаза расширились от ужаса. На мгновение Ганну показалось, что она сейчас бросится бежать. Потом она с жалостью тряхнула головой и повернулась к пространственнику.
Кровь больше не текла, животное больше не вздрагивало. Стоны его затихли.
— Султана умерла, — тихо сказала девушка, словно самой себе.
— Мне очень жаль, — сказал Бойс Ганн, понимая, что это очень слабое утешение. Он бросил взгляд вверх — пироподы полностью исчезли — потом снова посмотрел на девушку. Лицо Карлы Снег, покрытое умеренным загаром, по цвету почти соответствовало медовым волосам. Они были почти такого же цвета, как ее пространственник. На белом комбинезоне виднелись пятна крови, с пальцев капала золотистая слизь. И все же она казалась очень красивой.
На секунду глубоко погребенные чувства вновь ожили внутри Ганна. Он вспомнил Джули Мартин и вкус соли на ее губах, когда он поцеловал ее на прощанье на морском берегу в маленьком мексиканском курортном городке Плайя Бланка. Эта девушка совсем не напоминала Джули. Она была светловолосой, а у Джули волосы были черны, как ночь. Она была высокого роста, а Джули — миниатюрна. У нее было крупное доброе лицо, и даже в минуту горя оно выдавало любовь к жизни, в то время как Джули Мартин была девушкой, склонной к печали. Но и в первой, и во второй было нечто, волновавшее Ганна.
— Эти звери могут вернуться, — поспешно сказал он. — Нам нужно уходить отсюда.
Слезы на щеках девушки высыхали, она немного успокоилась. Она посмотрела на бесполезный пистолет в руках Ганна и чуть улыбнулась.
— От него пользы мало. Он пустой.
— Я знаю. Нужно вернуться в пещеру Хиксона. Он мог оставить запасные заряды.
— Оставить? Но вы, кажется, сказали, что он здесь! — лицо ее снова омрачилось, в ярких глазах виднелся страх.
— Он был здесь. Но теперь его уже нет. Исчез. Не знаю, куда и как.
Девушка механически кивнула, словно засыпая, не в силах воспринять слова Ганна. Она опустилась на колени рядом с мертвым пространственником и погладила его золотистый мех.
— Бедная Султана. Я этого себе никогда не прощу. Когда я получила ваш сигнал, я... я испугалась. Я не знала, что делать. Папа улетел по вызову. Он взял наш корабль... и я решила отправиться на Султане, сама.
Она плотно сжала на секунду побелевшие губы.
— Я не подумала об опасности. Здесь редко встречаются пироподы — их вывели несколько лет назад, хотя они постоянно снова плодятся. Но раньше я столько раз убегала от них на Султане. Я забыла о том, что она... стареет.
Она легко встала и тронула Ганна за руку, стараясь придать ему уверенность.
— Но вы не волнуйтесь. Мы не потеряемся. Папа за нами прилетит, как только вернется домой. Я оставила сообщение.
Ганн кивнул.
— Он, наверное, подождет немного, — сказал он, раздумывая, — а потом, если вы не вернетесь, через день-два отправится искать вас.
Но Карла Снег покачала головой, тряхнув золотистыми волосами.
— Нет. Он не станет ждать. Ни одной минуты. Я сказала в записке, что получила старый аварийный сигнал Гарри Хиксона. Он отправится на полной скорости, какую только способен развить корабль, чтобы узнать, кто послал сигнал Гарри.
Ганн уставился на нее.
— Как кто? Гарри и послал. Гарри Хиксон. Я же вам сказал.
— Я помню, — сказала девушка спокойно, но в голосе ее чувствовался отголосок удивления и страха. — Но, понимаете, это не мог быть Гарри. Я... Нет, подождите, я вам покажу.
Она повела его прочь от возделанного поля обратно к красной скале, где лазерным пистолетом Ганн опирался о каменную пирамиду, стреляя в пиропода.
— Видите? — сказала она, касаясь пирамиды.
Он нагнулся, всматриваясь, и на самом нижнем камне, на полированной лицевой стороне валуна разобрал слабо видимые буквы, выжженные линия за линией лучом пистолета. Их невозможно было заметить, если человек не знал, куда смотреть. Надпись гласила:
ГАРРИ ХИКСОН— Видите? — сказала девушка. — Гарри не мог послать сигнала. Он умер три года назад.
Умер от фузоритной инфекции
Да светит ему в пути Денеб
5
Все это произошло за много месяцев до появления Требования Освобождения. Старый Планирующий на Земле пребывал в радостном единении с Планирующей Машиной. В пространстве Системы сновали между планетами и лунами крейсера Плана, достигая самых дальних постов Космического Заслона, привозя оружие и приказы Машины в самые дальние форпосты территории, контролируемые Планом Человека. В орган-банке на острове Куба бывший служащий Технокорпуса, нигериец, отдал последние жизненные органы в пользу какого-то более полезного слуги Плана и умер. (Когда-то его звали М'Буна, он был пойман и осужден трибуналом за дезертирство). Девушка по имени Джули Мартин сидела в спальне общежития глубоко под перуанскими Андами. Она сжимала в руке стило, раздумывая, что написать — письмо человеку, «которого любила, но уже давно не получала от него известий», или просьбу о приеме ее на специальную службу Планирующей Машине.
И в далеких Рифах, в растянувшемся на сотню орбит сообществе, называемом Свободное Небо, оператор-майор Бойс Ганн пришел к выводу, что величайшая в его жизни возможность сослужить службу Плану — и получить величайшее вознаграждение! — преподнесена ему на серебряном блюдце.
Потому что он находился на Свободном Небе, в самом сердце Рифов Космоса — и был полностью свободен. И он знал — или считал, что знает — способ вернуться к мирам Плана.
Само собой, далеко не все было ясно и понятно. Некоторые вопросы даже вызывали — почти — неприятную дрожь.
Чего надеялась достигнуть Карла Снег, делая вид, будто Гарри Хиксон давно умер? Что же тогда, по ее мнению, видел Ганн на рифе? Привидение? Значит, это привидение кормило его, лечило, сняло с его шеи кольцо?
И он начинал подозревать, что с самого начала он попал на риф Хиксона совсем не по чистой случайности.
Доказательств не было, конечно. Но он был уверен, что М'Буна, а возможно, и полковник Зафар имели отношение к Хиксону и к анти-Плановой деятельности, которая кипела в этом опасном, упадочном, неплановом месте — Рифах Космоса. У него имелись косвенные данные. Неосторожное слово, взгляд, замечание, оборванное на полуслове — всего этого было достаточно, чтобы Ганн понял, что существуют какие-то связи между Рифами и мирами Плана. Эти связи захватывали даже Технический корпус, даже жизненно важные центры самого Космического Занавеса.
Если бы ему удалось вернуться... Нет! Когда он вернется вместе с уликами и доказательствами, которые немедленно отправят конспираторов в орган-банки, тогда самая великая награда из тех, что во власти Машины, не окажется для него чрезмерной. А Джули Мартин ждет его...
Ганн не решался делать записи или добыть фотографии и магнитные ленты, но он не упускал возможности побывать во всех частях невероятного сообщества Свободного Неба. Даже название было какое-то странное, приводящее в смущение. Свободное Небо.
Как будто «свобода» так важна!
Однако Бойс Ганн не мог не заметить, что обитавшие на Свободном Небе толпы упадочников, никем не управляемых и анти-Плановых, казались даже более крепкими, более счастливыми и даже более процветающими, чем миллиарды живущих под всемогущей и благотворной властью Планирующей Машины.
Этот факт сбивал с толку.
Но задача была ясна. Ганн погрузился в изучение всего, что он мог изучить.
Ганн не совсем представлял, что ожидал увидеть здесь — возможно, покрытых татуировкой дикарей, пляшущих под разнузданные звуки тамтама — но наверняка он совершенно не был готов встретиться с современной деловитой колонией. Здесь имелись фермы и стада — не только пространственников, но даже коров молочной гернзийской породы — шестьдесят голов, каким-то образом выкраденные и переправленные на крохотный астероид, удаленный от Солнца на двадцать миллиардов миль. На одном безвоздушном рифе, состоявшем преимущественно из фузоритного железа, находился сталеплавильный завод — одно из компактных ядерных устройств, сконструированных инженерами Технокорпуса для использования в поясе астероидов, чтобы не доставлять металл с Земли. Ганн был просто поражен всем, что видел. Однажды он сказал об этом Карле Снег и ее отцу, у которых он жил в качестве гостя — или пленника, он так и не выяснил, что именно. Они как раз обедали — Ганн наслаждался отличной отбивной и вином, не уступающим по букету французскому.
— Дело не только в еде, молодой человек, — прогремел в ответ доктор Снег, — здесь сама жизнь прекрасна! Она имеет вкус, о котором никогда не узнают на мирах Плана.
Ганн улыбнулся как можно дружелюбнее.
— Возможно, вы правы. Я... видите ли, я прошу меня извинить, но ведь я никогда ничего не видел, кроме планет Плана.
Отец Карлы энергично кивнул.
— Естественно. Так же, как и все мы, пока не добрались сюда. Не считая, конечно, Карлы и еще нескольких родившихся уже здесь. Они были свободны с самого рождения.
— Но я не совсем понимаю, — сказал Ганн с необходимой ноткой сомнения, — как работает ваша система. Кто указывает вам, что вы должны делать?
— Никто! На то и свобода! Мы бежали сюда, потому что не хотели жить в ошейниках Машины. Мы работаем вместе и, как ты видишь, работаем неплохо. Процветание и счастье! Вот что мы выстроили почти что из ничего, подобно фузоритам, которые построили для нас наши миры из газа и энергии. Я помню, когда мы с Гарри Хиксоном сюда прилетели... — Он вдруг замолчал и потер подбородок, хмуро глядя на Ганна.
— И что же? — спросил Ганн. — Вы и Хиксон?..
— Тогда все было по-другому, — коротко ответил доктор Снег. — Парень, ты до сих пор уверен, что мы поверили в эту историю о Хиксоне? Я сам помогал хоронить его.
— Видите ли, сэр, — осторожно сказал Ганн, понимая, что задевает небезопасную тему, — я ничего не знаю о Гарри Хиксоне, но все, что я рассказал, — чистая правда. Человек, пославший сигнал Карле, сказал, что его зовут Гарри Хиксон, и у меня не было никаких оснований не верить ему.
Снег мрачно кивнул и больше ничего не сказал. Но Ганн заметил, что доктор продолжал обедать без прежнего удовольствия.
Ганн решил отложить эту проблему в сторону. Его занимало нечто более серьезное и значительное. Он думал о том, как отблагодарит его Машина после возвращения, когда он сбежит на одном из пространственников Карлы — она как раз учила его обращаться с животными — и принесет сведения о мире Свободного Неба, отличный урожай из нескольких тысяч прекрасных кандидатов в орган-банки!
Он поднялся из-за стола и вместе с Карлой вышел наружу. Ручной пиропод Гарри Хиксона, который был спасен вместе с ними по настоянию Карлы, шипел и метался за дверью, насколько позволяла ему цепь.
Ганн взял ее руку в свою, они оба смотрели сквозь зеленые вьющиеся лозы на дальний маяк, означавший положение главного центра Свободного Неба.
— Ты обещала мне, что покатаешь на одном из своих пространственников, — сказал он, сжимая ее руку и улыбаясь. — Если мне суждено стать постоянным местным жителем, то чем раньше я получу полезный навык, тем лучше.
Она задумчиво посмотрела на него, потом улыбнулась. По контрасту с медово-золотистыми волосами ее глаза казались ярко-голубыми.
— Почему бы и нет? — сказала она. — Но не дальше границ атмосферы, Бойс. Не все сразу.
— Я думал, что пространственники несут с собой необходимый воздух.
Она кивнула, но твердо повторила:
— Не дальше атмосферы. Во-первых, могут напасть пироподы.
— Здесь, так близко к Свободному Небу? — спросил он недоверчиво.
Она заколебалась.
— Видишь ли... — начала она, но ответить ей так и не пришлось. Бледно-голубое зарево осветило небо над их головами.
Они оба повернулись. На посадку шел корабль, двигатели работали на полную мощность, тормозя его стремительное движение. Кто бы им ни управлял, он явно очень торопился. Всего несколько секунд спустя корабль уже стоял на мшистой лужайке перед клиникой доктора Снега, люк его открылся, наружу выпрыгнул человек. Он увидел Ганна и Карлу, крикнул: «Срочная помощь!» и повернулся к люку, откуда ему уже что-то передавали.
— Я позову отца! — крикнула Карла. — Бойс, помоги им!
Ганн уже спешил по мху лужайки, хотя тем двоим, что прибыли на ракете, особой помощи не требовалось. Сквозь люк они вытаскивал носилки, на которых лежал третий человек, завернутый в белые простыни. В слабом поле притяжения рифа они легко справлялись с ношей сами. И все же Ганн взялся за одну из ручек.
— Какой-то больной, — пропыхтел один из мужчин. — Я его не знаю, нашел без сознания у себя в загоне для пространственников. Я и подумал, вдруг это что-то опасное...
Ганн кивнул, помогая поднять носилки, на которых больной что-то бормотал в бреду...
И едва не выронил ручку, несмотря на слабое притяжение.
Челюсть его отвисла, глаза расширились. Хотя лицо человека было мокрым от испарины, глаза блуждали, хотя он и метался из стороны в сторону в безумии бреда, все равно лицо этого человека было очень знакомо Бойсу Ганну. Это был машин-полковник Мохаммед Зафар.
И в далеких Рифах, в растянувшемся на сотню орбит сообществе, называемом Свободное Небо, оператор-майор Бойс Ганн пришел к выводу, что величайшая в его жизни возможность сослужить службу Плану — и получить величайшее вознаграждение! — преподнесена ему на серебряном блюдце.
Потому что он находился на Свободном Небе, в самом сердце Рифов Космоса — и был полностью свободен. И он знал — или считал, что знает — способ вернуться к мирам Плана.
Само собой, далеко не все было ясно и понятно. Некоторые вопросы даже вызывали — почти — неприятную дрожь.
Чего надеялась достигнуть Карла Снег, делая вид, будто Гарри Хиксон давно умер? Что же тогда, по ее мнению, видел Ганн на рифе? Привидение? Значит, это привидение кормило его, лечило, сняло с его шеи кольцо?
И он начинал подозревать, что с самого начала он попал на риф Хиксона совсем не по чистой случайности.
Доказательств не было, конечно. Но он был уверен, что М'Буна, а возможно, и полковник Зафар имели отношение к Хиксону и к анти-Плановой деятельности, которая кипела в этом опасном, упадочном, неплановом месте — Рифах Космоса. У него имелись косвенные данные. Неосторожное слово, взгляд, замечание, оборванное на полуслове — всего этого было достаточно, чтобы Ганн понял, что существуют какие-то связи между Рифами и мирами Плана. Эти связи захватывали даже Технический корпус, даже жизненно важные центры самого Космического Занавеса.
Если бы ему удалось вернуться... Нет! Когда он вернется вместе с уликами и доказательствами, которые немедленно отправят конспираторов в орган-банки, тогда самая великая награда из тех, что во власти Машины, не окажется для него чрезмерной. А Джули Мартин ждет его...
Ганн не решался делать записи или добыть фотографии и магнитные ленты, но он не упускал возможности побывать во всех частях невероятного сообщества Свободного Неба. Даже название было какое-то странное, приводящее в смущение. Свободное Небо.
Как будто «свобода» так важна!
Однако Бойс Ганн не мог не заметить, что обитавшие на Свободном Небе толпы упадочников, никем не управляемых и анти-Плановых, казались даже более крепкими, более счастливыми и даже более процветающими, чем миллиарды живущих под всемогущей и благотворной властью Планирующей Машины.
Этот факт сбивал с толку.
Но задача была ясна. Ганн погрузился в изучение всего, что он мог изучить.
* * *
Свободное Небо представляло собой сообщество примерно двух тысяч человек, разбросанных по сотне фузоритных рифов на пространстве в сотни тысяч миль. Многие рифы были трансформированы в пригодные для обитания с помощью специального лишайника, выделяющего кислород — с ним Ганн познакомился еще на рифе Гарри Хиксона. Большинство не имело атмосферы, но все они снабжали развивающуюся экономику Свободного Неба необходимыми металлами и минералами.Ганн не совсем представлял, что ожидал увидеть здесь — возможно, покрытых татуировкой дикарей, пляшущих под разнузданные звуки тамтама — но наверняка он совершенно не был готов встретиться с современной деловитой колонией. Здесь имелись фермы и стада — не только пространственников, но даже коров молочной гернзийской породы — шестьдесят голов, каким-то образом выкраденные и переправленные на крохотный астероид, удаленный от Солнца на двадцать миллиардов миль. На одном безвоздушном рифе, состоявшем преимущественно из фузоритного железа, находился сталеплавильный завод — одно из компактных ядерных устройств, сконструированных инженерами Технокорпуса для использования в поясе астероидов, чтобы не доставлять металл с Земли. Ганн был просто поражен всем, что видел. Однажды он сказал об этом Карле Снег и ее отцу, у которых он жил в качестве гостя — или пленника, он так и не выяснил, что именно. Они как раз обедали — Ганн наслаждался отличной отбивной и вином, не уступающим по букету французскому.
— Дело не только в еде, молодой человек, — прогремел в ответ доктор Снег, — здесь сама жизнь прекрасна! Она имеет вкус, о котором никогда не узнают на мирах Плана.
Ганн улыбнулся как можно дружелюбнее.
— Возможно, вы правы. Я... видите ли, я прошу меня извинить, но ведь я никогда ничего не видел, кроме планет Плана.
Отец Карлы энергично кивнул.
— Естественно. Так же, как и все мы, пока не добрались сюда. Не считая, конечно, Карлы и еще нескольких родившихся уже здесь. Они были свободны с самого рождения.
— Но я не совсем понимаю, — сказал Ганн с необходимой ноткой сомнения, — как работает ваша система. Кто указывает вам, что вы должны делать?
— Никто! На то и свобода! Мы бежали сюда, потому что не хотели жить в ошейниках Машины. Мы работаем вместе и, как ты видишь, работаем неплохо. Процветание и счастье! Вот что мы выстроили почти что из ничего, подобно фузоритам, которые построили для нас наши миры из газа и энергии. Я помню, когда мы с Гарри Хиксоном сюда прилетели... — Он вдруг замолчал и потер подбородок, хмуро глядя на Ганна.
— И что же? — спросил Ганн. — Вы и Хиксон?..
— Тогда все было по-другому, — коротко ответил доктор Снег. — Парень, ты до сих пор уверен, что мы поверили в эту историю о Хиксоне? Я сам помогал хоронить его.
— Видите ли, сэр, — осторожно сказал Ганн, понимая, что задевает небезопасную тему, — я ничего не знаю о Гарри Хиксоне, но все, что я рассказал, — чистая правда. Человек, пославший сигнал Карле, сказал, что его зовут Гарри Хиксон, и у меня не было никаких оснований не верить ему.
Снег мрачно кивнул и больше ничего не сказал. Но Ганн заметил, что доктор продолжал обедать без прежнего удовольствия.
Ганн решил отложить эту проблему в сторону. Его занимало нечто более серьезное и значительное. Он думал о том, как отблагодарит его Машина после возвращения, когда он сбежит на одном из пространственников Карлы — она как раз учила его обращаться с животными — и принесет сведения о мире Свободного Неба, отличный урожай из нескольких тысяч прекрасных кандидатов в орган-банки!
Он поднялся из-за стола и вместе с Карлой вышел наружу. Ручной пиропод Гарри Хиксона, который был спасен вместе с ними по настоянию Карлы, шипел и метался за дверью, насколько позволяла ему цепь.
Ганн взял ее руку в свою, они оба смотрели сквозь зеленые вьющиеся лозы на дальний маяк, означавший положение главного центра Свободного Неба.
— Ты обещала мне, что покатаешь на одном из своих пространственников, — сказал он, сжимая ее руку и улыбаясь. — Если мне суждено стать постоянным местным жителем, то чем раньше я получу полезный навык, тем лучше.
Она задумчиво посмотрела на него, потом улыбнулась. По контрасту с медово-золотистыми волосами ее глаза казались ярко-голубыми.
— Почему бы и нет? — сказала она. — Но не дальше границ атмосферы, Бойс. Не все сразу.
— Я думал, что пространственники несут с собой необходимый воздух.
Она кивнула, но твердо повторила:
— Не дальше атмосферы. Во-первых, могут напасть пироподы.
— Здесь, так близко к Свободному Небу? — спросил он недоверчиво.
Она заколебалась.
— Видишь ли... — начала она, но ответить ей так и не пришлось. Бледно-голубое зарево осветило небо над их головами.
Они оба повернулись. На посадку шел корабль, двигатели работали на полную мощность, тормозя его стремительное движение. Кто бы им ни управлял, он явно очень торопился. Всего несколько секунд спустя корабль уже стоял на мшистой лужайке перед клиникой доктора Снега, люк его открылся, наружу выпрыгнул человек. Он увидел Ганна и Карлу, крикнул: «Срочная помощь!» и повернулся к люку, откуда ему уже что-то передавали.
— Я позову отца! — крикнула Карла. — Бойс, помоги им!
Ганн уже спешил по мху лужайки, хотя тем двоим, что прибыли на ракете, особой помощи не требовалось. Сквозь люк они вытаскивал носилки, на которых лежал третий человек, завернутый в белые простыни. В слабом поле притяжения рифа они легко справлялись с ношей сами. И все же Ганн взялся за одну из ручек.
— Какой-то больной, — пропыхтел один из мужчин. — Я его не знаю, нашел без сознания у себя в загоне для пространственников. Я и подумал, вдруг это что-то опасное...
Ганн кивнул, помогая поднять носилки, на которых больной что-то бормотал в бреду...
И едва не выронил ручку, несмотря на слабое притяжение.
Челюсть его отвисла, глаза расширились. Хотя лицо человека было мокрым от испарины, глаза блуждали, хотя он и метался из стороны в сторону в безумии бреда, все равно лицо этого человека было очень знакомо Бойсу Ганну. Это был машин-полковник Мохаммед Зафар.