Страница:
Мастер Карл был обеспокоен. Он прижал лицо к стеклу иллюминатора, глядя на удаляющийся город, но тот был уже далеко, чтобы можно было что-либо заметить.
Да ладно, успокаивал Карл сам себя, никакой опасности здесь нет. Нигде в мире уже не было враждебных наций. Молния не ударит. Корнат оставался здесь в такой же безопасности, как будто был у себя в постели.
Безопасен настолько, насколько позволит ему собственное сознание, но не более того.
Суть была в том, что Корнат выпил пива у пыльной стойки придорожной кафешки. Впервые - да и было ли подобное раньше? - его сознание отдыхало.
Он не думал об аномалиях статистических результатов Распределительного Закона Вольгрена. Он не размышлял о предложенном Мастером Карлом временном браке или даже о досадном перерыве в занятиях, вызванном участием в Полевой Экспедиции. Это не было похоже на успокоенность после множества мелких неприятностей, но это было. Просто спокойствие. Похожее на аромат незнакомого цветка. Корнат испытывал это состояние сначала ушами и решил, что, хотя и непривычное, оно было весьма приятным. В нескольких ярдах от него в воздух поднялся какой-то летательный аппарат, разрушая тишину и спокойствие, но, самое странное, потом это чувство к нему вернулось.
Сейчас у Корната появилась возможность поглядеть на себя вчерашнего, каким он оставлял клинику в десятке тысяч миль отсюда. Он заказал у официантки с желтоватой кожей следующее пиво и полез в карман за пачкой бумаг, врученных ему врачом.
Бумаг было гораздо больше, чем он мог ожидать.
Так о скольких там случаях, происшедших в Университете, говорил аналитик? О пятнадцати или вроде того? Но в бумагах упоминалось более сотни подобных историй. Корнат быстро просмотрел заключение и обнаружил, что эта проблема касается не только одного Университета - происшествия были и в других учебных заведениях, во внеуниверситетских кругах. Было похоже, что эта эпидемия захватывала всех государственных служащих. целая дюжина случаев касалась только одной локальной телесети.
Корнат читал ничего не говорящие ему имена, изучая такие же, ничего не говорящие ему факты. Один телевизионщик восемь раз восемь раз устраивал короткое замыкание полностью изолированного электроодеяла, прежде чем успешно покончил с собой. У него было все в порядке с семьей, да и карьера развивалась нормально.
- Ancora birra?
Корнат даже подскочил, но это была всего лишь официантка, спрашивающая, не принести ли ему еще пива.
- Все хорошо... Погодите... - Не было смысла, чтобы ему все время мешали в чтении. - Принесите сразу несколько бутылок и оставьте здесь.
Солнце уже клонилось к закату, облака были бессильны защитить остров от его палящих лучей; горизонт был совершенно чист. Было жарко, а пиво делало Корната сонливым.
Только теперь до него дошло, что он отделился от остальных. Скорее всего, они уже уехали без него, и теперь Мастер Карл будет сердиться.
А еще ему показалось, что здесь чертовски уютно.
На таком как этот, малюсеньком, острове у него могло бы и не быть всех его неприятностей. Теперь вместо них у него было пиво, его бумаги, и не похоже, чтобы они так уж его беспокоили. Хотя он прочел их от корки до корки, он так и нек обнаружил источника того синдрома, что в течение десяти недель мог довести его до точки. Десять недель! У Корната оставалось еще двадцать дней.
Мастер Карл твердил свое:
- Давайте вернемся! Вы не имеете права оставлять бедного мальчика, чтобы он умер.
Сен Сир изумленно заморгал. Женщина возразила резким тоном:
- С ним все будет в порядке. В чем дело? Вам охота поломать его кайф? Ну почему вы не хотите дать ему шанс покончить с собой?
Карл тяжело вздохнул. Он снова возобновил свои призывы, но пользы от этого не было: слишком легко относились все к этой проблеме. Старый преподаватель откинулся на спинку сидения и уставился в иллюминатор.
Вертолет снизился перед входом в здание, по своим размерам превосходившим все лачуги. В его окнах были стекла, а поверх стекла были закреплены решетки. Блондинка выскочила из кабины будто кукла-марионетка и завизжала:
- Все выходите! А ну, живо! Я не собираюсь гробить здесь целый день!
С угрюмым выражением на лице Карл проследовал за нею в здание. Теперь его удивляло, как это он, пусть даже на миг, мог принять ее за молодую женщину. Ярко-голубые глаза под светлыми волосами, так; но глаза эти были склеротическими, с кровавыми прожилками, волосы - желтая пакля парика, натянутая на череп. Ненавидя эту бабу и волнуясь за Корната, Карл поднялся по ступеням, прошел через зарешеченную дверь и увидал комнату с двойными решетками.
- Аборигены, - бесстрастным голосом сказал Сен Сир.
Здание было местной тюрьмой, в которой была только одна камера. Сейчас она была заполнена дюжиной, или даже более того, оливковокожих злых мужчин и женщин. Детей не было. Нет детей, раздраженно подумал Мастер Карл, а ведь нам обещали сделать выборку из всего населения! Все здесь находящиеся были стариками! Самому молодому было, похоже, лет сто...
- Погля-дите на них внима-тельно, - снизив голос, сказал ему Сен Сир. - Здесь нет экземпля-ра моло-же пятиде-сяти лет.
Мастер Карл даже подскочил. Опять чтение мыслей! С каким-то чувством зависти он подумал, как это здорово быть таким мудрым, все испытавшим и все понимающим; знать, как делал это Сен Сир, что другой человек подумал еще до того, как скажет это вслух. Это был тот род мудрости, что, как считали подчиненные Президента, принадлежит ему по праву, а им - нет! Страшно было даже подумать, какими еще способностями обладает Сен Сир!
Мастер Карл прошел по коридору, чтобы поглядеть на аборигенов через решетку, через которую был пропущен электрический ток. В двери появился болезненно полный мужчина в цветастых шортах. Он поклонился женщине, поклонился Сен Сиру, слегка склонил голову перед Мастером Карлом, а на остальных поглядел как на пустое место. С его стороны это была показная демонстрация того, как по-настоящему посвященная в тайники власти личность может легко вычислить важность отдельных категорий незнакомых ему людей с первого же взгляда.
- Я, - представился он, - ваш переводчик. Вы желаете поговорить с вашими туземцами, сэр. Можете начинать. Тут имеется один малый, так он немного говорит по-английски.
- Благодарю вас, - ответил Мастер Карл.
Этот малой был угрюмым типом, одетым как и большинство туземцев в камере. На всех, как правило, были рваные шорты и куртки с короткими рукавами и совершенно неуместными стоячими воротничками. Вся одежда выглядела совершенно старой; не столько поношеной, как именно старой. И мужчины, и женщины были одеты одинаково. Разница была только в воротничках и нарукавных нашивках. Похоже, что это были обозначения военных рангов. Например, у одной женщины на воротнике была красная суконная нашивка с пересекающей ее золотой полосой. Нашивка была потертая, золото потускнело, но когда-то все это было весьма ярким. Поверху золотистой полосы помещалась желтая пятиконечная звезда из материи. Самый маленький ростом мужчина, оглянувшийся, когда заговорил переводчик, на своей нашивке имел золота побольше, плюс три звезды из позеленевшего металла. У другого мужчины было три матерчатые звезды.
Эти трое, двое мужчин и женщина, вышли вперед, встали по стойке смирно и резко поклонились. Тот, у кого звезды были металлическими, сказал, пришепетывая:
- Тай-и Масатура-сан. Я капитан, сэр. А это из моя команда: хейко Икури, йото-хей Сёкуто.
Тут же Мастер Карл отступил назад. От этих людей в о н я л о !
Они не выглядели как-то особенно грязными, но даже на первый взгляд с ними было плохо: болезненный цвет, кожа вся в рубцах и язвах; и еще запах застарелого пота.
Мастер Карл взглянул на переводчика:
- Капитан? Это что, армейский ранг?
Переводчик усмехнулся.
- Никакой армии, - заявил он. - Нет, нет. Уже давно не имеется. Но они все хранят воинские звания, понимаете? Передают от отца к сыну, от отца к сыну, так и тут. Вот этот парень здесь, тай-и, он мне говорил, что все они - часть японского Имперского Экспедиционного Корпуса, что будет брать штурмом Вашингтон, округ Колумбия. Тай-и - это капитан, как мне кажется он командует всеми ими. Хейко - эта женщина - это, как рассказывал капитан, нечто вроде младшего сержанта. Это гораздо выше остальных, что называют себя ефрейторами.
- Я не понимаю, что такое "сержант" или "ефрейтор".
- А кто понимает? Но для них, похоже, это очень важно. И еще, переводчик помялся, потом усмехнулся. - Они все родственники. Тай-и - это отец, хейко - мать, а йото-хей - их сын. Все носят фамилию Масатура-сан.
- На вид они ужасно грязные, - прокомментировал это Мастер Карл. Слава Богу, что мне не надо идти к ним.
- Надо, - раздался у него за спиной замогильный голос. - Да, так. Это на вашей ответствен-ности, Карл. Вы обяза-ны просле-дить, как медики будут их обсле-до-вать.
Мастер Карл насупился и хотел было высказать свое недовольство, но назад пути не было. Сен Сир отдал приказ, и этот приказ был отдан ему.
Медики видели в аборигенах кучу недорезанных трупов. "Тоже мне, врачи, - с отвращением думал Карл, - Как они будут их обследовать?" Но те быстро принялись за дело. Они раздели всех: женщин и мужчин, прослушали легкие, ощупали животы, разделив потом то ли по оттенкам оливковости кожи, то ли по количеству нашивок на воротниках, а может, заплат на шортах. Карл тоже, по возможности, занимался этим, а потом ушел, оставляя за собой кучу голых тел и кучи тряпья, в то время как медики остались бормотать себе под нос и снова перещупывать туземцев будто недовольные торговцы.
Нельзя сказать, чтобы возня с аборигенами сильно его утомила, нет, математика они волновали меньше чем ноль. Гораздо сильнее ему хотелось найти Корната.
На небе уже висела полная луна.
Карл направил свои стопы туда, где черным силуэтом в серебристой пыли стоял вертолет. Пилот дремал в своем кресле, и Карл с решительностью и настойчивостью, сохраняемой, в основном, для критических заметок в "Math. Trans.", резко скомандовал: - А ну, подымайся! Я не собираюсь торчать здесь всю ночь!" Изумленный пилот уже только в воздухе понял, что это не его хозяйка, старо-моложавая блондинка, и даже не древний дед Сен Сир.
Но делать было нечего. Взялся за гуж, не говори, что не дюж. Когда Карл приказал пилоту возвращаться в город, где приземлился самолет, тот поворчал, но подчинился.
Где потерялся Корнат, выяснить было нетрудно. Полицейский на мотороллере рассказал Карлу о придорожном кафе; тамошний кассир послал их в забегаловку рядом; ее хозяин видел, что Корнат, управившись с кофе и сэндвичем, опять вернулся в аэропорт. Диспетчеры башни слежения видали, как тот заходил, пытаясь как-то переправиться к остальной группе, потом плюнул на все и, пошатываясь, побрел по проселочной дороге в джунгли.
Диспетчер добавил, что глаза Корната все время закрывались.
Карл заставил полмцейского помочь ему. Он был в ужасе.
Маленький мотороллер петлял по дороге, световое пятно фары прощупывало обочины. Карл молился про себя и повторял: "Ведь я же обещал ему..."
Завизжали тормоза, и мотороллер остановился будто вкопанный.
Полицейский был малорослым, худым, хотя и полным энергии юношей, но Мастер Карл первым спрыгнул с сидения и был первым у свернувшейся калачиком фигуры, лежащей под хлебным деревом.
Впервые за несколько недель - по вполне понятной причине - Корнат спал без своего ангела-хранителя. Тот момент беспомощности между сном и явью, то мгновение, что уже несколько раз чуть было не довело его до смерти, застал его на обочине пустынной дороги, посреди буйной тропической зелени.
Карл осторожно придерживал безвольно падающую голову.
- Господи... - сказал он, молитва застряла в горле. - да он всего лишь напился. Эй, вы, идите сюда! Помогите доставить его в кровать!
Корнат проснулся. Голова гудела, а во рту будто кошки ночевали. Тем не менее, он улыбался. Мастер Карл сидел возле раскладного столика, и его голова затеняла свет.
- А, ты уже проснулся. Хорошо. Я попросил портье разбудить меня пораньше, на тот случай...
- Да. Благодарю.
Ради эксперимента Корнат подвигал челюстью, но впечатление было не из лучших. Но все равно, настроение было превосходным. Давно он уже не напивался, так что даже само похмелье было для него интересным ощущением. Он сел еа кровати, свесив ноги. Мастер Карл дал портье и другие указания, потому что рядом стоял оловянный кофейник и кружка. Корнат отпил глоток.
Какое-то время Карл глядел на него, затем повернулся к столу. Там стояла банка с зеленоватой жидкостью и лежала пачка фотографий.
- Что скажешь, - спросил Карл, показывая один снимок. - Похоже это на звезду?
- Нет.
Карл положил снимок в кучу к остальным.
- У Беккереля было не лучше, - таинственно заявил он.
- Извините, Карл, - сказал Корнат, улыбаясь. - Вы же знаете, что я не слишком-то интересуюсь псионами...
- Корнат!
- Ох, простите. Вашими исследованиями по паранормальной кинетике.
Тут же позабыв сказанное Корнатом, Карл, с некоторым сомнением, сказал:
- Мне показалось, что Гринлиз навел меня на какой-то след. Знаешь, я попытался манипулировать молекулами с помощью паранормальной кинетики, используя фотопленку для регистрации. Я рассуждал, что раз уж под воздействием малейшего щелчка молекулы переходят в иное состояние, то понадобится совсем немного энергии, чтобы привести их в состояние возбуждения. Так вот, Гринлиз рассказал мне о броуновском движении. Вот как здесь. - Он поднес банку с мыльным раствором поближе к свету. - Видишь?
Корнат поднялся с постели и взял банку из рук Мастера Карла. На свету он мог заметить, что зеленоватый цвет создавался мириадами блуждающих светящихся точек, скорее золотых, чем зеленых.
- Броуновское движение? Кое что об этом я помню.
- Истинное движение молекул, - торжественно объявил Карл. - Ода молекула сталкивается с другой, толкает ее на третью, третья бьет в четвертую. Для этого даже специальный термин имеется...
- В математике. Как же? Ага, след пьяницы.
Очень ясно и даже с какой-то любовью Корнат вспомнил все, связанное с этим. Тогда он был студентом второго курса, а преподавателем был старый Уэйн. Аудиовизуальные материалы представляли марионеточного пьяницу, сталкивающегося с кукольными фонарными столбами, и неуверенной походкой идущего в таком же неопределенном направлении. Он улыбнулся, глядя на банку в руках.
- Так вот. Единственное, чего я хочу, это заставить его протрезветь. Гляди! - Карл втянул в легкие воздух, потом задержал дыхание и застыл на месте. Сейчас он представлял собой истинный образец концентрации. Роден оставил нам лишь грубый набросок, если сравнить с соранностью Карла. - Ну?
Корнату казалось, что Карл, скорее всего, попытается выстроить все молекулы ровными рядами.
- По-моему, я ничего не заметил, а может чего-то не понял...
- Да нет, скорее всего, это я... Ладно уж, - сказал Карл, забирая у него банку. - Даже отрицательный ответ - это тоже ответ. Пока мне еще не удается это зафиксировать. Я рассчитываю на фотографии, если Гринлиз немного поможет. - Он присел на кровать рядом с Корнатом. - Как ты себя чувствуешь?
- Вы же видите.
Карл кивнул и продолжил, очень серьезным тоном:
- Вижу, что ты до сих пор жив. Возможно это потому, что ты шел своим собственным следом пьяницы.
Корнат покачал головой. Это не означало "Нет", а только "Как я могу сказать?".
- А как насчет моей идеи относительно того, чтобы поискать жену?
- Не знаю.
- А вот эта девушка из столовой, - несколько резковато спросил Карл. Как насчет нее?
- Лосиль? Господи, Карл, да что я могу сказать относительно нее? Я даже имя ее с трудом вспомнил. Кроме того, похоже, что у нее что-то с Эгердом.
Карл поднялся и подошел к окну.
- Лучше всего, если мы отправимся завтракать. Должно быть, туземцы уже приготовлены. - Он загляделся на алый рассвет. - Мадам Сен Анна просила, чтобы помочь доставить ее аборигенов в Вальпараисо, - сказал он, рассуждая о своем. - Думаю, я помогу ей с этим.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
А в десяти тысячах миль от острова, в ранние пополуденные часы Лосиль вовсе не была близка с Эгердом.
- Извини, - сказала она. - Возможно, это бы мне и понравилось, но...
Эгерд вскинулся.
- В чем дело? - сердито заявил он. - Десять недель? Вполне достаточно. Я вернусь где-то в первых числах.
И он вышел из комнаты для посетителей женского общежития.
Лосиль вздохнула, но поскольку не знала, что делать с ревностью Эгерда, она ничего и не делала. иногда очень трудно быть девушкой.
Это Лосиль нынешняя, довольно-таки привлекательная девушка, у которой полно своих, девичьих проблем. Такова уж девичья доля, накапливать проблемы. Такова уж девичья доля - выглядеть любимой, нерешительной. И доступной.
Это неправда, будто девушки сделаны из сахара и пряностей. Эти таинственные создания, отмеченные комплексами, что колеблются от романтизма покрытых цветами полян до чувственности мускуса, сокращают "здесь" и преувеличивают "там" - все они животные, равно как и мужчины тоже животные, состоящие из трепещущей, частично обработанной ферментами органической плоти; но у них есть множество приземленных проблем, с которыми мужчины никогда не встречаются и понятия о них не имеют: с течкой, с готовыми делиться клетками, с переполняющими, заставляющими куда-то рваться чувствами. Женская половина человечества всегда была триумфом изобретательности по сравнению с животными корнями.
И, как мы уже говорили, такой была и Лосиль. Двадцать лет. Студентка. Дочь инженера подземки и чиновницы системы социального обеспечения, которые сейчас были на пенсии и жили в поселке на сваях. Она молода, достигла брачного возраста. Здоровье такое, что пахать можно. Что могла она знать о тайнах?
Но она знала.
В тот вечер, когда должна была вернуться Полевая Экспедиция, Лосиль было приказано отказаться от всех вечерних занятий. У нее был лишь часик, чтобы позвонить родителям в поселок. Она обнаружила, как уже много раз до этого, что ей не о чем с ними разговаривать. Потом она вернулась на Кухню Преподавательской столовой, в самое время, чтобы там заняться своими обязанностями.
Поводом всего столпотворения было возвращение Экспедиции. И похоже, что оно превратится в грандиозный пир. На нем должно было присутствовать около двух сотен важных типов, практически весь высший преподавательский состав Университета. Кухня гудела усиленной деятельностью. Все шесть кулинарных инженеров были на посту, все при деле. Кулинарный инженер по соусам и приправам первым поймал Лосиль и оставил ее себе в помощь. Инженер, специализацией которого были выпечка и пирожные, тоже знал девушку и потребовал ее себе. Победили приправы, и Лосиль обнаружила, что уже взбивает какой-то соус в громадной металлической посудине. пронзительный вой миксера и стаккато ножей смешались в грохот реактивного двигателя. Девушка и не заметила, когда прибыли члены Экспедиции. Она узнала про это, когда прошла за каким-то ингредиентом в другой конец Кухни, а когда вернулась, увидала Эгерда, подгоняющего перед собой трех низкорослых, неизвестных ей людей с нездоровым, желтоватым оттенком кожи.
Эгерд тоже заметил ее.
- Лосиль, - крикнул он. - Иди-ка сюда и посмотри на туземцев!
Девушка немного помялась и поглядела на К. И., который погрозил ей пальцем: давай-побыстрей-если-не-хочешь-испортить-соус. Лосиль стянула перчатки, установила таймер и режим термостата и пошла мимо тестомесилок, скороварок и духовок Кухни для Преподавателей навстречу Эгерду с его трофеями.
- Это японцы, - гордо заявил тот. - О Второй Войне слыхала? Их оставили на острове, так они там и жили до сих пор. Скажи...
Лосиль отвела глаза от туземцев и поглядела на Эгерда. Тот выглядел одновременно и гордым, и раздраженным.
- Я еду в Вальпараисо, - сказал он. - Имеется еще шесть туземцев, которых надо отправить в Южную Америку. Мастер Карл берет меня с собой.
Лосиль только открыла рот, чтобы сказать что-то, но тут в комнату забрел Корнат. Было похоже, что он о чем-то задумался.
Эгерд помрачнел и поглядел вслед за ним.
- Странно, и зачем это именно я понадобился Мастеру Карлу, - сказал он недовольно, но понимая возложенную ответственность. - Ладно уж, все в порядке. - Он направился к другому выходу. - За шестнадцать дней у него еще есть шанс, - заметил он в спину математику.
А Корнату было от чего задуматься. Он никогда еще не предлагал заключить брак.
- Здравствуйте, Лосиль, - довольно официально поздоровался он.
- Здравсттвуйте, Мастер Корнат, - ответила девушка.
- Э-э... я бы хотел попросить вас кое о чем.
Лосиль не ответила. Корнат разгляделся по кухне, как будто до этого никогда здесь не был, что и на самом деле соответствовало действительности.
- Не были бы вы так добры... э-э... не согласились бы вы встретиться со мной на Наблюдательной Башне.
- Договорились, Мастер Корнат.
- Прекрасно, - сказал тот вежливо, кивнул и был уже на полпути в обеденный зал, как вдруг до него дошло, что он не сказал девушке, во сколько состоится их встреча. А вдруг она посчитает, будто он ожидает от нее, чтобы он торчала там целый день! Он заторопился назад.
- Если в полдень?
- Хорошо.
- И не стройте никаких планов на вечер, - скомандовал он и тут же сбежал. Все случившееся весьма взбудоражило его. До сих пор он никому и никогда не предлагал замужества, и, скорее всего, так он считал, это ему не удалось. но он ошибался. Он этого не знал, но знала Лосиль.
Остаток вечера для Корната промелькнул очень быстро. прием имел громадный успех. Аборигены находились в центре всеобщего внимания. Они шатались среди гостей, выкуривая с каждым, кто того желал, трубку мира, и каждый гость выпивал с ними, заканчивая свой тост громогласным Банзай!. Потом они охрипли, потом всего лишь идиотски улыбались - короче, очень скоро аборигены упились в стельку.
Корнат чувствовал, что и он сходит с рельс. поначалу он еще улавливал взгляды Лосиль. потом потерял ее. Он высматривал девушку, распрашивая о ней официантов, привезенных издалека аборигенов; в конце концов он обнаружил себя, выспрашивающего - или рассказывающего про Лосиль - в вялых объятиях Мастера Валя. Он упился довольно быстро, но пить продолжал. Нет, какие-то моменты просветления у него были5 вот Мастер Карл терпеливо слушает его, пытающегося продемонстрировать броуновскон движение в бокале имбирного пива; потом совершенно уж непонятный момент, когда он обнаружил себя в пустой кухне, выкрикивающим имя Лосиль в медную кастрюлю. Затем, уже Бог ведает каким образом, он пришел в себя в лифте МатБашни; повидимому, было уже очень поздно, и Эгерд в кремовой пижаме пытался помочь ему добраться до комнаты. Он знал, что о чем-то говорил Эгерду, скорее всего, что-то жестокое, потому что юноша повернулся и ушел, даже не протестуя из-за того, что Корнат ломится в его собственную дверь - он только не знал, про что говорил. упоминал ли он Лосиль? Да вроде бы и нет! Хихикая и смеясь, он свалился в постель. Нет, он упоминал Лосиль. Раз тысячу, и он прекрасно знал об этом.
Потом он погрузился в сон.
Корнат попробовал было проснуться, боясь за себя, зная, что остается один, беззащитный. только вот остановиться он уже не мог.
Он не мог остановиться, потому что был иолекулой в целом море мыльного раствора, и Мастер Карл толкал его в объятия Лосиль.
Потом Мастер Карл снова толкнул его, поскольку Эгерд пихнул его на Мастера карла; Лосиль перекинула его Сен Сиру, а тот, беззвучно хохоча, закинул его в банку.
Он не мог остановиться, потому что Сен Сир говорил ему:
- Вы молекула, пьяная молекула. Всего лишь молекула - пьяная, шальная, не знающая пути. Ты пьяная молекула и не можешь останавливаться.
Он не мог остановиться, потому что самый громогласный во всем мире голос кричал ему:
! ТЫ МОЖЕШЬ ЛИШЬ СДОХНУТЬ, ПЬЯНАЯ МОЛЕКУЛА! ТЫ МОЖЕШЬ ТОЛЬКО УМЕРЕТЬ, ТЫ ! НЕ МОЖЕШЬ ОСТАНОВИТЬСЯ!
Он не мог остановиться, потому что мир кружился, вертелся вокруг него; Корнат пытался открыть глаза, чтобы остановить это вращение, но мир не останавливался.
Он был молекулой.
Он видел то, что превратился в молекулу, и знал то, что не может остановиться.
А потом
молекула
- остановилась.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Эгерд ломился в запертую дверь почти целых пять минут и только потом ушел. Он мог оставаться и дольше, но не собирался. Он посчитал, что все равно это ни к чему не приведет, это во-первых, к тому же, он сделал все, что было ему поручено. А если учесть факт, что Корнат предложил Лосиль замужество, это вообще отменяло всяческие предыдущие соглашения. Во-вторых, он уже и сам опаздывал.
Корнат проснулся только через час после этого.
И он был жив, с интересом отметил он.
Ему приснился очень странный сон. Впрочем, он даже и не был похож на сон. Вечерние лекции Корната с Опоссумом Пого, одетым в клетчатую, синюю с белым рубашку и разъясняющим гнусавым голосом правило факториализации больших чисел были гораздо фантастичнее в сознании молодого профессора, чем сцены из сновидения, где он сам наблюдает за собой же, с бутылкой в руках, пьяным, запутавшимся в ловушках броуновских зигзагов. Он знал, что единственная возможность остановиться для молекулы - это умереть, но самое смешное было в том, что он сам не умер.
Корнат поднялся с кровати, оделся и вышел из комнаты. В голове еще гудело от похмелья, но на дворе было так прекрасно. Утро было просто замечательным, к тому же Корнат ясно помнил, что на сегодня у него назначено свидание с Лосиль.
Да ладно, успокаивал Карл сам себя, никакой опасности здесь нет. Нигде в мире уже не было враждебных наций. Молния не ударит. Корнат оставался здесь в такой же безопасности, как будто был у себя в постели.
Безопасен настолько, насколько позволит ему собственное сознание, но не более того.
Суть была в том, что Корнат выпил пива у пыльной стойки придорожной кафешки. Впервые - да и было ли подобное раньше? - его сознание отдыхало.
Он не думал об аномалиях статистических результатов Распределительного Закона Вольгрена. Он не размышлял о предложенном Мастером Карлом временном браке или даже о досадном перерыве в занятиях, вызванном участием в Полевой Экспедиции. Это не было похоже на успокоенность после множества мелких неприятностей, но это было. Просто спокойствие. Похожее на аромат незнакомого цветка. Корнат испытывал это состояние сначала ушами и решил, что, хотя и непривычное, оно было весьма приятным. В нескольких ярдах от него в воздух поднялся какой-то летательный аппарат, разрушая тишину и спокойствие, но, самое странное, потом это чувство к нему вернулось.
Сейчас у Корната появилась возможность поглядеть на себя вчерашнего, каким он оставлял клинику в десятке тысяч миль отсюда. Он заказал у официантки с желтоватой кожей следующее пиво и полез в карман за пачкой бумаг, врученных ему врачом.
Бумаг было гораздо больше, чем он мог ожидать.
Так о скольких там случаях, происшедших в Университете, говорил аналитик? О пятнадцати или вроде того? Но в бумагах упоминалось более сотни подобных историй. Корнат быстро просмотрел заключение и обнаружил, что эта проблема касается не только одного Университета - происшествия были и в других учебных заведениях, во внеуниверситетских кругах. Было похоже, что эта эпидемия захватывала всех государственных служащих. целая дюжина случаев касалась только одной локальной телесети.
Корнат читал ничего не говорящие ему имена, изучая такие же, ничего не говорящие ему факты. Один телевизионщик восемь раз восемь раз устраивал короткое замыкание полностью изолированного электроодеяла, прежде чем успешно покончил с собой. У него было все в порядке с семьей, да и карьера развивалась нормально.
- Ancora birra?
Корнат даже подскочил, но это была всего лишь официантка, спрашивающая, не принести ли ему еще пива.
- Все хорошо... Погодите... - Не было смысла, чтобы ему все время мешали в чтении. - Принесите сразу несколько бутылок и оставьте здесь.
Солнце уже клонилось к закату, облака были бессильны защитить остров от его палящих лучей; горизонт был совершенно чист. Было жарко, а пиво делало Корната сонливым.
Только теперь до него дошло, что он отделился от остальных. Скорее всего, они уже уехали без него, и теперь Мастер Карл будет сердиться.
А еще ему показалось, что здесь чертовски уютно.
На таком как этот, малюсеньком, острове у него могло бы и не быть всех его неприятностей. Теперь вместо них у него было пиво, его бумаги, и не похоже, чтобы они так уж его беспокоили. Хотя он прочел их от корки до корки, он так и нек обнаружил источника того синдрома, что в течение десяти недель мог довести его до точки. Десять недель! У Корната оставалось еще двадцать дней.
Мастер Карл твердил свое:
- Давайте вернемся! Вы не имеете права оставлять бедного мальчика, чтобы он умер.
Сен Сир изумленно заморгал. Женщина возразила резким тоном:
- С ним все будет в порядке. В чем дело? Вам охота поломать его кайф? Ну почему вы не хотите дать ему шанс покончить с собой?
Карл тяжело вздохнул. Он снова возобновил свои призывы, но пользы от этого не было: слишком легко относились все к этой проблеме. Старый преподаватель откинулся на спинку сидения и уставился в иллюминатор.
Вертолет снизился перед входом в здание, по своим размерам превосходившим все лачуги. В его окнах были стекла, а поверх стекла были закреплены решетки. Блондинка выскочила из кабины будто кукла-марионетка и завизжала:
- Все выходите! А ну, живо! Я не собираюсь гробить здесь целый день!
С угрюмым выражением на лице Карл проследовал за нею в здание. Теперь его удивляло, как это он, пусть даже на миг, мог принять ее за молодую женщину. Ярко-голубые глаза под светлыми волосами, так; но глаза эти были склеротическими, с кровавыми прожилками, волосы - желтая пакля парика, натянутая на череп. Ненавидя эту бабу и волнуясь за Корната, Карл поднялся по ступеням, прошел через зарешеченную дверь и увидал комнату с двойными решетками.
- Аборигены, - бесстрастным голосом сказал Сен Сир.
Здание было местной тюрьмой, в которой была только одна камера. Сейчас она была заполнена дюжиной, или даже более того, оливковокожих злых мужчин и женщин. Детей не было. Нет детей, раздраженно подумал Мастер Карл, а ведь нам обещали сделать выборку из всего населения! Все здесь находящиеся были стариками! Самому молодому было, похоже, лет сто...
- Погля-дите на них внима-тельно, - снизив голос, сказал ему Сен Сир. - Здесь нет экземпля-ра моло-же пятиде-сяти лет.
Мастер Карл даже подскочил. Опять чтение мыслей! С каким-то чувством зависти он подумал, как это здорово быть таким мудрым, все испытавшим и все понимающим; знать, как делал это Сен Сир, что другой человек подумал еще до того, как скажет это вслух. Это был тот род мудрости, что, как считали подчиненные Президента, принадлежит ему по праву, а им - нет! Страшно было даже подумать, какими еще способностями обладает Сен Сир!
Мастер Карл прошел по коридору, чтобы поглядеть на аборигенов через решетку, через которую был пропущен электрический ток. В двери появился болезненно полный мужчина в цветастых шортах. Он поклонился женщине, поклонился Сен Сиру, слегка склонил голову перед Мастером Карлом, а на остальных поглядел как на пустое место. С его стороны это была показная демонстрация того, как по-настоящему посвященная в тайники власти личность может легко вычислить важность отдельных категорий незнакомых ему людей с первого же взгляда.
- Я, - представился он, - ваш переводчик. Вы желаете поговорить с вашими туземцами, сэр. Можете начинать. Тут имеется один малый, так он немного говорит по-английски.
- Благодарю вас, - ответил Мастер Карл.
Этот малой был угрюмым типом, одетым как и большинство туземцев в камере. На всех, как правило, были рваные шорты и куртки с короткими рукавами и совершенно неуместными стоячими воротничками. Вся одежда выглядела совершенно старой; не столько поношеной, как именно старой. И мужчины, и женщины были одеты одинаково. Разница была только в воротничках и нарукавных нашивках. Похоже, что это были обозначения военных рангов. Например, у одной женщины на воротнике была красная суконная нашивка с пересекающей ее золотой полосой. Нашивка была потертая, золото потускнело, но когда-то все это было весьма ярким. Поверху золотистой полосы помещалась желтая пятиконечная звезда из материи. Самый маленький ростом мужчина, оглянувшийся, когда заговорил переводчик, на своей нашивке имел золота побольше, плюс три звезды из позеленевшего металла. У другого мужчины было три матерчатые звезды.
Эти трое, двое мужчин и женщина, вышли вперед, встали по стойке смирно и резко поклонились. Тот, у кого звезды были металлическими, сказал, пришепетывая:
- Тай-и Масатура-сан. Я капитан, сэр. А это из моя команда: хейко Икури, йото-хей Сёкуто.
Тут же Мастер Карл отступил назад. От этих людей в о н я л о !
Они не выглядели как-то особенно грязными, но даже на первый взгляд с ними было плохо: болезненный цвет, кожа вся в рубцах и язвах; и еще запах застарелого пота.
Мастер Карл взглянул на переводчика:
- Капитан? Это что, армейский ранг?
Переводчик усмехнулся.
- Никакой армии, - заявил он. - Нет, нет. Уже давно не имеется. Но они все хранят воинские звания, понимаете? Передают от отца к сыну, от отца к сыну, так и тут. Вот этот парень здесь, тай-и, он мне говорил, что все они - часть японского Имперского Экспедиционного Корпуса, что будет брать штурмом Вашингтон, округ Колумбия. Тай-и - это капитан, как мне кажется он командует всеми ими. Хейко - эта женщина - это, как рассказывал капитан, нечто вроде младшего сержанта. Это гораздо выше остальных, что называют себя ефрейторами.
- Я не понимаю, что такое "сержант" или "ефрейтор".
- А кто понимает? Но для них, похоже, это очень важно. И еще, переводчик помялся, потом усмехнулся. - Они все родственники. Тай-и - это отец, хейко - мать, а йото-хей - их сын. Все носят фамилию Масатура-сан.
- На вид они ужасно грязные, - прокомментировал это Мастер Карл. Слава Богу, что мне не надо идти к ним.
- Надо, - раздался у него за спиной замогильный голос. - Да, так. Это на вашей ответствен-ности, Карл. Вы обяза-ны просле-дить, как медики будут их обсле-до-вать.
Мастер Карл насупился и хотел было высказать свое недовольство, но назад пути не было. Сен Сир отдал приказ, и этот приказ был отдан ему.
Медики видели в аборигенах кучу недорезанных трупов. "Тоже мне, врачи, - с отвращением думал Карл, - Как они будут их обследовать?" Но те быстро принялись за дело. Они раздели всех: женщин и мужчин, прослушали легкие, ощупали животы, разделив потом то ли по оттенкам оливковости кожи, то ли по количеству нашивок на воротниках, а может, заплат на шортах. Карл тоже, по возможности, занимался этим, а потом ушел, оставляя за собой кучу голых тел и кучи тряпья, в то время как медики остались бормотать себе под нос и снова перещупывать туземцев будто недовольные торговцы.
Нельзя сказать, чтобы возня с аборигенами сильно его утомила, нет, математика они волновали меньше чем ноль. Гораздо сильнее ему хотелось найти Корната.
На небе уже висела полная луна.
Карл направил свои стопы туда, где черным силуэтом в серебристой пыли стоял вертолет. Пилот дремал в своем кресле, и Карл с решительностью и настойчивостью, сохраняемой, в основном, для критических заметок в "Math. Trans.", резко скомандовал: - А ну, подымайся! Я не собираюсь торчать здесь всю ночь!" Изумленный пилот уже только в воздухе понял, что это не его хозяйка, старо-моложавая блондинка, и даже не древний дед Сен Сир.
Но делать было нечего. Взялся за гуж, не говори, что не дюж. Когда Карл приказал пилоту возвращаться в город, где приземлился самолет, тот поворчал, но подчинился.
Где потерялся Корнат, выяснить было нетрудно. Полицейский на мотороллере рассказал Карлу о придорожном кафе; тамошний кассир послал их в забегаловку рядом; ее хозяин видел, что Корнат, управившись с кофе и сэндвичем, опять вернулся в аэропорт. Диспетчеры башни слежения видали, как тот заходил, пытаясь как-то переправиться к остальной группе, потом плюнул на все и, пошатываясь, побрел по проселочной дороге в джунгли.
Диспетчер добавил, что глаза Корната все время закрывались.
Карл заставил полмцейского помочь ему. Он был в ужасе.
Маленький мотороллер петлял по дороге, световое пятно фары прощупывало обочины. Карл молился про себя и повторял: "Ведь я же обещал ему..."
Завизжали тормоза, и мотороллер остановился будто вкопанный.
Полицейский был малорослым, худым, хотя и полным энергии юношей, но Мастер Карл первым спрыгнул с сидения и был первым у свернувшейся калачиком фигуры, лежащей под хлебным деревом.
Впервые за несколько недель - по вполне понятной причине - Корнат спал без своего ангела-хранителя. Тот момент беспомощности между сном и явью, то мгновение, что уже несколько раз чуть было не довело его до смерти, застал его на обочине пустынной дороги, посреди буйной тропической зелени.
Карл осторожно придерживал безвольно падающую голову.
- Господи... - сказал он, молитва застряла в горле. - да он всего лишь напился. Эй, вы, идите сюда! Помогите доставить его в кровать!
Корнат проснулся. Голова гудела, а во рту будто кошки ночевали. Тем не менее, он улыбался. Мастер Карл сидел возле раскладного столика, и его голова затеняла свет.
- А, ты уже проснулся. Хорошо. Я попросил портье разбудить меня пораньше, на тот случай...
- Да. Благодарю.
Ради эксперимента Корнат подвигал челюстью, но впечатление было не из лучших. Но все равно, настроение было превосходным. Давно он уже не напивался, так что даже само похмелье было для него интересным ощущением. Он сел еа кровати, свесив ноги. Мастер Карл дал портье и другие указания, потому что рядом стоял оловянный кофейник и кружка. Корнат отпил глоток.
Какое-то время Карл глядел на него, затем повернулся к столу. Там стояла банка с зеленоватой жидкостью и лежала пачка фотографий.
- Что скажешь, - спросил Карл, показывая один снимок. - Похоже это на звезду?
- Нет.
Карл положил снимок в кучу к остальным.
- У Беккереля было не лучше, - таинственно заявил он.
- Извините, Карл, - сказал Корнат, улыбаясь. - Вы же знаете, что я не слишком-то интересуюсь псионами...
- Корнат!
- Ох, простите. Вашими исследованиями по паранормальной кинетике.
Тут же позабыв сказанное Корнатом, Карл, с некоторым сомнением, сказал:
- Мне показалось, что Гринлиз навел меня на какой-то след. Знаешь, я попытался манипулировать молекулами с помощью паранормальной кинетики, используя фотопленку для регистрации. Я рассуждал, что раз уж под воздействием малейшего щелчка молекулы переходят в иное состояние, то понадобится совсем немного энергии, чтобы привести их в состояние возбуждения. Так вот, Гринлиз рассказал мне о броуновском движении. Вот как здесь. - Он поднес банку с мыльным раствором поближе к свету. - Видишь?
Корнат поднялся с постели и взял банку из рук Мастера Карла. На свету он мог заметить, что зеленоватый цвет создавался мириадами блуждающих светящихся точек, скорее золотых, чем зеленых.
- Броуновское движение? Кое что об этом я помню.
- Истинное движение молекул, - торжественно объявил Карл. - Ода молекула сталкивается с другой, толкает ее на третью, третья бьет в четвертую. Для этого даже специальный термин имеется...
- В математике. Как же? Ага, след пьяницы.
Очень ясно и даже с какой-то любовью Корнат вспомнил все, связанное с этим. Тогда он был студентом второго курса, а преподавателем был старый Уэйн. Аудиовизуальные материалы представляли марионеточного пьяницу, сталкивающегося с кукольными фонарными столбами, и неуверенной походкой идущего в таком же неопределенном направлении. Он улыбнулся, глядя на банку в руках.
- Так вот. Единственное, чего я хочу, это заставить его протрезветь. Гляди! - Карл втянул в легкие воздух, потом задержал дыхание и застыл на месте. Сейчас он представлял собой истинный образец концентрации. Роден оставил нам лишь грубый набросок, если сравнить с соранностью Карла. - Ну?
Корнату казалось, что Карл, скорее всего, попытается выстроить все молекулы ровными рядами.
- По-моему, я ничего не заметил, а может чего-то не понял...
- Да нет, скорее всего, это я... Ладно уж, - сказал Карл, забирая у него банку. - Даже отрицательный ответ - это тоже ответ. Пока мне еще не удается это зафиксировать. Я рассчитываю на фотографии, если Гринлиз немного поможет. - Он присел на кровать рядом с Корнатом. - Как ты себя чувствуешь?
- Вы же видите.
Карл кивнул и продолжил, очень серьезным тоном:
- Вижу, что ты до сих пор жив. Возможно это потому, что ты шел своим собственным следом пьяницы.
Корнат покачал головой. Это не означало "Нет", а только "Как я могу сказать?".
- А как насчет моей идеи относительно того, чтобы поискать жену?
- Не знаю.
- А вот эта девушка из столовой, - несколько резковато спросил Карл. Как насчет нее?
- Лосиль? Господи, Карл, да что я могу сказать относительно нее? Я даже имя ее с трудом вспомнил. Кроме того, похоже, что у нее что-то с Эгердом.
Карл поднялся и подошел к окну.
- Лучше всего, если мы отправимся завтракать. Должно быть, туземцы уже приготовлены. - Он загляделся на алый рассвет. - Мадам Сен Анна просила, чтобы помочь доставить ее аборигенов в Вальпараисо, - сказал он, рассуждая о своем. - Думаю, я помогу ей с этим.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
А в десяти тысячах миль от острова, в ранние пополуденные часы Лосиль вовсе не была близка с Эгердом.
- Извини, - сказала она. - Возможно, это бы мне и понравилось, но...
Эгерд вскинулся.
- В чем дело? - сердито заявил он. - Десять недель? Вполне достаточно. Я вернусь где-то в первых числах.
И он вышел из комнаты для посетителей женского общежития.
Лосиль вздохнула, но поскольку не знала, что делать с ревностью Эгерда, она ничего и не делала. иногда очень трудно быть девушкой.
Это Лосиль нынешняя, довольно-таки привлекательная девушка, у которой полно своих, девичьих проблем. Такова уж девичья доля, накапливать проблемы. Такова уж девичья доля - выглядеть любимой, нерешительной. И доступной.
Это неправда, будто девушки сделаны из сахара и пряностей. Эти таинственные создания, отмеченные комплексами, что колеблются от романтизма покрытых цветами полян до чувственности мускуса, сокращают "здесь" и преувеличивают "там" - все они животные, равно как и мужчины тоже животные, состоящие из трепещущей, частично обработанной ферментами органической плоти; но у них есть множество приземленных проблем, с которыми мужчины никогда не встречаются и понятия о них не имеют: с течкой, с готовыми делиться клетками, с переполняющими, заставляющими куда-то рваться чувствами. Женская половина человечества всегда была триумфом изобретательности по сравнению с животными корнями.
И, как мы уже говорили, такой была и Лосиль. Двадцать лет. Студентка. Дочь инженера подземки и чиновницы системы социального обеспечения, которые сейчас были на пенсии и жили в поселке на сваях. Она молода, достигла брачного возраста. Здоровье такое, что пахать можно. Что могла она знать о тайнах?
Но она знала.
В тот вечер, когда должна была вернуться Полевая Экспедиция, Лосиль было приказано отказаться от всех вечерних занятий. У нее был лишь часик, чтобы позвонить родителям в поселок. Она обнаружила, как уже много раз до этого, что ей не о чем с ними разговаривать. Потом она вернулась на Кухню Преподавательской столовой, в самое время, чтобы там заняться своими обязанностями.
Поводом всего столпотворения было возвращение Экспедиции. И похоже, что оно превратится в грандиозный пир. На нем должно было присутствовать около двух сотен важных типов, практически весь высший преподавательский состав Университета. Кухня гудела усиленной деятельностью. Все шесть кулинарных инженеров были на посту, все при деле. Кулинарный инженер по соусам и приправам первым поймал Лосиль и оставил ее себе в помощь. Инженер, специализацией которого были выпечка и пирожные, тоже знал девушку и потребовал ее себе. Победили приправы, и Лосиль обнаружила, что уже взбивает какой-то соус в громадной металлической посудине. пронзительный вой миксера и стаккато ножей смешались в грохот реактивного двигателя. Девушка и не заметила, когда прибыли члены Экспедиции. Она узнала про это, когда прошла за каким-то ингредиентом в другой конец Кухни, а когда вернулась, увидала Эгерда, подгоняющего перед собой трех низкорослых, неизвестных ей людей с нездоровым, желтоватым оттенком кожи.
Эгерд тоже заметил ее.
- Лосиль, - крикнул он. - Иди-ка сюда и посмотри на туземцев!
Девушка немного помялась и поглядела на К. И., который погрозил ей пальцем: давай-побыстрей-если-не-хочешь-испортить-соус. Лосиль стянула перчатки, установила таймер и режим термостата и пошла мимо тестомесилок, скороварок и духовок Кухни для Преподавателей навстречу Эгерду с его трофеями.
- Это японцы, - гордо заявил тот. - О Второй Войне слыхала? Их оставили на острове, так они там и жили до сих пор. Скажи...
Лосиль отвела глаза от туземцев и поглядела на Эгерда. Тот выглядел одновременно и гордым, и раздраженным.
- Я еду в Вальпараисо, - сказал он. - Имеется еще шесть туземцев, которых надо отправить в Южную Америку. Мастер Карл берет меня с собой.
Лосиль только открыла рот, чтобы сказать что-то, но тут в комнату забрел Корнат. Было похоже, что он о чем-то задумался.
Эгерд помрачнел и поглядел вслед за ним.
- Странно, и зачем это именно я понадобился Мастеру Карлу, - сказал он недовольно, но понимая возложенную ответственность. - Ладно уж, все в порядке. - Он направился к другому выходу. - За шестнадцать дней у него еще есть шанс, - заметил он в спину математику.
А Корнату было от чего задуматься. Он никогда еще не предлагал заключить брак.
- Здравствуйте, Лосиль, - довольно официально поздоровался он.
- Здравсттвуйте, Мастер Корнат, - ответила девушка.
- Э-э... я бы хотел попросить вас кое о чем.
Лосиль не ответила. Корнат разгляделся по кухне, как будто до этого никогда здесь не был, что и на самом деле соответствовало действительности.
- Не были бы вы так добры... э-э... не согласились бы вы встретиться со мной на Наблюдательной Башне.
- Договорились, Мастер Корнат.
- Прекрасно, - сказал тот вежливо, кивнул и был уже на полпути в обеденный зал, как вдруг до него дошло, что он не сказал девушке, во сколько состоится их встреча. А вдруг она посчитает, будто он ожидает от нее, чтобы он торчала там целый день! Он заторопился назад.
- Если в полдень?
- Хорошо.
- И не стройте никаких планов на вечер, - скомандовал он и тут же сбежал. Все случившееся весьма взбудоражило его. До сих пор он никому и никогда не предлагал замужества, и, скорее всего, так он считал, это ему не удалось. но он ошибался. Он этого не знал, но знала Лосиль.
Остаток вечера для Корната промелькнул очень быстро. прием имел громадный успех. Аборигены находились в центре всеобщего внимания. Они шатались среди гостей, выкуривая с каждым, кто того желал, трубку мира, и каждый гость выпивал с ними, заканчивая свой тост громогласным Банзай!. Потом они охрипли, потом всего лишь идиотски улыбались - короче, очень скоро аборигены упились в стельку.
Корнат чувствовал, что и он сходит с рельс. поначалу он еще улавливал взгляды Лосиль. потом потерял ее. Он высматривал девушку, распрашивая о ней официантов, привезенных издалека аборигенов; в конце концов он обнаружил себя, выспрашивающего - или рассказывающего про Лосиль - в вялых объятиях Мастера Валя. Он упился довольно быстро, но пить продолжал. Нет, какие-то моменты просветления у него были5 вот Мастер Карл терпеливо слушает его, пытающегося продемонстрировать броуновскон движение в бокале имбирного пива; потом совершенно уж непонятный момент, когда он обнаружил себя в пустой кухне, выкрикивающим имя Лосиль в медную кастрюлю. Затем, уже Бог ведает каким образом, он пришел в себя в лифте МатБашни; повидимому, было уже очень поздно, и Эгерд в кремовой пижаме пытался помочь ему добраться до комнаты. Он знал, что о чем-то говорил Эгерду, скорее всего, что-то жестокое, потому что юноша повернулся и ушел, даже не протестуя из-за того, что Корнат ломится в его собственную дверь - он только не знал, про что говорил. упоминал ли он Лосиль? Да вроде бы и нет! Хихикая и смеясь, он свалился в постель. Нет, он упоминал Лосиль. Раз тысячу, и он прекрасно знал об этом.
Потом он погрузился в сон.
Корнат попробовал было проснуться, боясь за себя, зная, что остается один, беззащитный. только вот остановиться он уже не мог.
Он не мог остановиться, потому что был иолекулой в целом море мыльного раствора, и Мастер Карл толкал его в объятия Лосиль.
Потом Мастер Карл снова толкнул его, поскольку Эгерд пихнул его на Мастера карла; Лосиль перекинула его Сен Сиру, а тот, беззвучно хохоча, закинул его в банку.
Он не мог остановиться, потому что Сен Сир говорил ему:
- Вы молекула, пьяная молекула. Всего лишь молекула - пьяная, шальная, не знающая пути. Ты пьяная молекула и не можешь останавливаться.
Он не мог остановиться, потому что самый громогласный во всем мире голос кричал ему:
! ТЫ МОЖЕШЬ ЛИШЬ СДОХНУТЬ, ПЬЯНАЯ МОЛЕКУЛА! ТЫ МОЖЕШЬ ТОЛЬКО УМЕРЕТЬ, ТЫ ! НЕ МОЖЕШЬ ОСТАНОВИТЬСЯ!
Он не мог остановиться, потому что мир кружился, вертелся вокруг него; Корнат пытался открыть глаза, чтобы остановить это вращение, но мир не останавливался.
Он был молекулой.
Он видел то, что превратился в молекулу, и знал то, что не может остановиться.
А потом
молекула
- остановилась.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Эгерд ломился в запертую дверь почти целых пять минут и только потом ушел. Он мог оставаться и дольше, но не собирался. Он посчитал, что все равно это ни к чему не приведет, это во-первых, к тому же, он сделал все, что было ему поручено. А если учесть факт, что Корнат предложил Лосиль замужество, это вообще отменяло всяческие предыдущие соглашения. Во-вторых, он уже и сам опаздывал.
Корнат проснулся только через час после этого.
И он был жив, с интересом отметил он.
Ему приснился очень странный сон. Впрочем, он даже и не был похож на сон. Вечерние лекции Корната с Опоссумом Пого, одетым в клетчатую, синюю с белым рубашку и разъясняющим гнусавым голосом правило факториализации больших чисел были гораздо фантастичнее в сознании молодого профессора, чем сцены из сновидения, где он сам наблюдает за собой же, с бутылкой в руках, пьяным, запутавшимся в ловушках броуновских зигзагов. Он знал, что единственная возможность остановиться для молекулы - это умереть, но самое смешное было в том, что он сам не умер.
Корнат поднялся с кровати, оделся и вышел из комнаты. В голове еще гудело от похмелья, но на дворе было так прекрасно. Утро было просто замечательным, к тому же Корнат ясно помнил, что на сегодня у него назначено свидание с Лосиль.