Страница:
Поняв, что врагов на их пути больше одного, вороны с разъяренным карканьем разлетелись в разные стороны. Я, сменив ипостась, вылезла из кустов, тщетно пытаясь отплеваться от листвы, а Ролум бессовестно надо мной ржал, торжественно удерживая в руке пойманную ворону.
То, что усердствовать в выполнении домашнего задания не стоило, стало ясно на следующий день, когда Ролум оказался единственным, поймавшим ворону на "отлично", то бишь действительно голыми руками и без малейшей потери перьев. Разумеется, однокурсники тут же принялись расспрашивать его, как ему удалось это сделать.
Ведь даже самые удачливые из них использовали при поимке ворон плащи, куртки и прочие вещи, не вписывающиеся в понятие "голыми руками". Ролум молчал, как партизан на допросе. А когда он в качестве награды за свои подвиги получил дополнительные занятия, как перспективный ученик, то я же еще и оказалась в этом виновата! Пришлось поднапрячься и помочь другу в учебе. Тем более, что иногда мне это ничего не стоило. Ну, например, когда Ролум притащил книгу "1000 и 1 способ побега из тюрьмы, учебное пособие для выпускных курсов".
Сначала я не поняла, в чем тут прикол. Зачем Ролуму знать, как сбегать из тюрьмы?
Что он там вообще делать собрался? На что оборотень резонно возразил, что военная фортуна – дама капризная. И нужно быть готовым к разным неожиданностям.
Например, в домашнем задании предлагалось найти способ побега из укрепленной башни, имея под рукой только верного слугу. А так же предлагалось рассказать о каком-нибудь удачном побеге. И стоило голову ломать? Ответ на оба задания лично я нашла сразу – незабвенный Дюма. В качестве решения задачи можно было вспомнить описание побега герцога де Бофора из "Двадцать лет спустя", а в качестве выполнения второго задания – пересказать трагическую историю графа Монте-Кристо.
И я буду не я, если учитель не потребует продолжения! Ролум, во всяком случае, одной историей побега знаменитого узника не удовольствовался. Пришлось напрягаться и вспоминать весь роман, что было не так легко, поскольку последний раз читала я его еще в школе.
Моя помощь Ролуму не осталась безответной. Он мне тоже помогал. Причем создавать монстров – с особенным удовольствием. Ролум красочно описывал тварей, которых встречал на разных планетах, а я пыталась их воссоздать, добавляя (на свой вкус) разные дополнительные мерзостные детали. Совместное творчество приносило свои плоды – от моих монстров шарахался даже учитель по военной практике. А победить их стало практически невозможно. Ни магией, ни хитростью, ни мечом. Словом, вскоре меня тихо ненавидели за мое творчество все три факультета. Ибо ничто так не раздражает мужчин, как поражение от женщины. С представительницами слабого пола было проще. Они излишним властолюбием не страдали. Гораздо больше девушек интересовали симпатичные молодые люди и собственные наряды. Впрочем, дам в Школе вообще было очень мало и базировались они в основном на факультете магии. Среди воинов амазонок было только две, а среди правителей – три. И лично для них (по настоянию учителя) мне приходилось создавать человекообразных монстров. Дескать, не так страшно будет. Ну, ну… посмотрим… возьмем побольше мышечной массы, добавим быстроты реакций, угрюмый взгляд, и вуаля! Перед нами мрачный тип, похожий на бойца спецподразделения, участвовавшего во множестве операций по освобождению заложников, большинство которых закончились плохо (для заложников).
Да такой тролль любому танку хобот голыми руками оторвет! Даже жалко на девицах его пробовать.
– Ристи, смотри, чего я нашел! – прервал процесс создания монстра Ролум. – Ух ты! – подскочил он к моему созданию. – Дашь сразиться?
– Твой учитель просил данного монстра для ваших дам, – хмыкнув, пояснила я.
– Издеваешься? Они еще после твоих эльфов не отошли. Бедные… не могли понять, что им делать… толи влюбляться в таких красавчиков, толи все-таки за мечи хвататься.
– Ладно, я потом создам еще одного такого же монстра. Специально для тебя, – пообещала я. – Так что ты там нашел такого?
– А! – вспомнил о причине своего визита Ролум и кинул мне какой-то объемный, пыльный фолиант. – Смотри!
– Что это?
– Сборник древних легенд. Конечно, вранья здесь гораздо больше, чем правды, но есть несколько весьма интересных повествований. Особенно о Властителях и Источниках.
– Ну? – поторопила его я.
– Послушай, Ристи, ты сама пришла к Таштену? Добровольно? Он не похищал тебя на пороге смерти? – уточнил Ролум.
– Никто меня не похищал. Я обнаружила дар видеть потусторонний мир, и сама пришла к Таштену.
– Это плохо, – "порадовал" меня оборотень. – Даже похищенный смертник может сбежать от Властителя. Я, правда, пока еще не нашел как. Но с тобой все сложнее.
Таштен должен добровольно отпустить тебя. А он этого точно не сделает. Он слишком слаб.
– Давай по порядку, а? – помотала головой я. – Я ничего не понимаю.
– Властители создают миры, пантеоны богов и смертных, которые будут эти миры населять. Те, у кого не хватает сил на создание, миры покупают. И смертных покупают. Или воруют, как это делает Таштен, – объяснил мне Ролум. – В его поступках есть смысл. Те, кому он дал вторую жизнь, будут принадлежать ему так же, как и его собственные создания. Но тут есть еще один нюанс. Когда созданный мир начинает жить своей жизнью, он производит энергию, которая дает Властителю дополнительные силы, а значит, возможности. Чем интереснее, насыщеннее жизнь идет в мире, тем больше сил набирает Властитель. Ристи, ты понимаешь теперь, зачем Таштен ворует именно нестандартных личностей и откуда все эти войны между Светом и Тьмой?
– Погоди… ты хочешь сказать, что мир для Властителя – это нечто вроде блока питания?
– В первую очередь. Хотя как полигон для реализации политических амбиций и как территорию для разведения рас его тоже можно использовать. Созданный мир несет в себе множество функций. И если в нем правильно организовать жизнь, он может дать очень большие возможности. Помнишь, Ристи, ты говорила мне, что Таштен признавался, что в результате какой-то авантюры потерял силы и влияние?
– Ну, было что-то такое, хотя я до конца так и не поняла, что там случилось.
Властитель напустил слишком много тумана.
– Так вот… с помощью всего одного мира Таштен может не только вернуть свои прошлые позиции, но и возвыситься. И получить возможность для создания других миров. Главное, повторюсь, грамотно создать жизнь в том мире, который уже имеется. А это не так просто, поскольку что-то перекрывает магический канал.
Насколько я понял из этого сборника легенд, дело не в том, что вокруг бездарные маги. Дело в том, что кто-то мешает им реализовать свои возможности. То есть в любом другом мире выпускники факультета магии нашей Школы могли бы двигать горами и покорять народы, а в этом измерении они ограничены, и могут плести заклинания только с помощью артефактов и амулетов. А их запасы, как ты понимаешь, ограничены. Видимо тот, кто поставил магический запрет, гораздо сильнее Таштена.
Иначе Властитель давно бы уже снял ограничение.
– Я сильно сомневаюсь, что Таштену удастся стать великим Властителем, – фыркнула я. – Идея войны между Светом и Тьмой настолько заезжена, что получить от нее энергию весьма проблематично. Этот сюжет уже обкатали все, кто мог. Причем с разных точек зрения. И я сильно сомневаюсь, что можно придумать что-то новое.
– У Тьмы еще никогда не было Источника, – напомнил Ролум.
– И что? Все равно ей удавалось побеждать! Таштен – беспросветный бездарь! Ему даже рассказ в стиле фэнтези никто в здравом уме не доверил бы писать, не то что мир создавать! Тут нужен совсем другой полет фантазии. И ощущение перспектив.
Интересные расы, сложные религии, запутанный порядок престолонаследия… да мало ли что можно придумать! Главное – чтобы даже сам Властитель не мог предугадать, что случиться в его мире в следующий момент. Вот тогда это интересно, тогда это щекочет нервы и дает энергию!
– Ристи, если ты когда-нибудь соберешься стать Властителем, вспомни обо мне, ладно? – ухмыльнувшись, прервал мой страстный монолог Ролум. – Я с удовольствием поселюсь в твоем мире.
– Ты думаешь, я могу стать Властителем? – удивилась я.
– Не знаю, – честно признался Ролум. – О том, откуда взялись Властители, молчат даже самые древние легенды. Но вдруг тебе подвернется такой шанс?
– Жаль, что мы попали к Таштену… – вздохнула я. – Хотя… может быть, это еще не самое худшее, что с нами могло случиться.
– Может быть, но я все-таки рискну, – решился Ролум. – Я перерою всю библиотеку, перечитаю все, даже самые бредовые легенды, но постараюсь найти способ сбежать от Таштена. Ты мне поможешь, если что?
– Спрашиваешь! Да я рвану вместе с тобой!
– Я же говорил тебе, Ристи, ты не сможешь сделать этого без разрешения Таштена, – напомнил мне Ролум.
– Начхать! Я рискну! Рисковать на пару уже не так страшно! – решила я. И Ролум довольно улыбнулся. Ну… будем надеяться, что нас не занесет куда-нибудь не туда.
Глава третья.
И всё идёт по плану…
Егор Летов К зиме тигриная ипостась Ролума обросла густой, теплой шерстью, что было весьма кстати, ибо холод на нашей мансарде был собачий. Отопление почему-то до нас не доходило. Видимо, стеснялось. Так что нам приходилось разжигать печку на кухне и спать рядом с ней. Я одевала на себя все, что только могла найти, подкатывалась под теплый тигриный бок и блаженно засыпала. Ночевать в собственной ипостаси было не так тепло, поскольку мой мех особых изменений не претерпел, и играть роль зимней шубы наотрез отказывался. Да и спать ипостась летучей мыши предпочитала не на полу, а на потолке, свесившись вниз головой, что (понятно) тепла тоже не добавляло. Померзнув пару ночей, я даже подговорила Ролума поохотиться на кого-нибудь, покрытого шерстью. Чтобы вместе с мясом получить еще и теплое покрывало для обогрева. Ролум, возжелавший освоить на практике урок по выделке шкур, с удовольствием согласился. Дескать, это и будет проверкой того, сможет ли он воевать в экстремальных условиях. Ну… что сказать… может, конечно. Но только очень недолго. Потому что первый опыт Ролума по выделке шкур был из рук вон плох. Да и второй не лучше. Ролум даже заподозрил, что учитель, сообщивший, что шкуру зверя можно выделать в походных условиях, просто наврал.
– А зачем воину вообще этим заниматься? – не могла понять я, помогая снять шкуру с очередного барана.
– Воин должен уметь выжить в любых условиях! Представь, Ристи, что будет, если жестокая судьба закинет его на север? Подготовленный воин сможет сшить себе одежду из местных мохнатых обитателей!
– А нельзя запастись этой одеждой до того, как идти на север? – ехидно поинтересовалась я.
– В идеале можно. И даже нужно. Но мало ли какие непредвиденные обстоятельства могут свалиться на голову воина?
– Надеюсь, Ролум, что лично тебе не придется делать теплую одежду собственными руками. Иначе ты просто вымерзнешь, – фыркнула я.
– Все зависит от тебя. Ристи, неужели ты забыла? – ехидно поинтересовался оборотень. – После обучения нас выпустят в мир. И ты будешь там Источником. Так что можно считать, что я стану твоим подчиненным. Надеюсь, ты выделишь под мое начало достойный отряд монстров?
– Да вот еще, чего захотел! Чтобы я единственного друга на войну отправила!
– Так я же воин, – напомнил мне Ролум.
– Переиграем, – отмахнулась я. – В мире, созданном Таштеном, есть вакантный Черный трон. Не хочешь занять?
– Нет! – решительно открестился от подобной чести Ролум. – Такого счастья мне даром не надо. Присмотри себе лучше кого-нибудь с факультета правителей.
– Смотрела, – недовольно вздохнула я. – Балбесы беспросветные. На прошлой лекции учитель дал им задание просчитать бюджет страны, имея определенные исходные данные. И они все до одного это задание провалили. Нет уж, первое, что я сделаю, поселившись в своем личном замке – найму хорошего бухгалтера.
– Ристи, а с чего ты взяла, что будешь жить в замке? – удивился Ролум.
– Таштен торжественно обещал, – пояснила я. – И замок, и армию, и даже казну.
– Правда? – оживился Ролум. – Тогда я буду дружить с тобой дальше.
– Ты же хотел сбежать от Таштена? – напомнила ему я.
– Я и сейчас хочу, – вздохнул оборотень. – Только не могу понять, как это сделать. Все старые легенды в один голос твердят о каком-то обряде с помощью мага, но ничего не конкретизируют. Хотя… какие у нас в Школе маги…
– Не скажи! – возразила я. – Ролум, ты опять забыл, что я Источник. А значит, могу подпитать любые возможности. Так что если ты действительно собираешься сбежать от Таштена, ты должен разузнать об обряде как можно больше. И найти на факультете магов подходящего человека. Главное, чтобы он согласился на эту явную авантюру, и чтобы дар его был Темным. Боюсь, что поделиться своей энергией со Светлым я вряд ли смогу. Только тебе нужно торопиться.
– Почему это? – удивился Ролум.
– Потому что полгода, выделенных на мою учебу, почти прошли. Меня скоро выпустят в мир. И бог знает, когда мы с тобой встретимся. Сколько еще тебе осталось здесь учиться?
– Лет пять, как минимум. Наверное, стать воином сложнее, чем Источником. Потому что сижу я здесь уже года четыре как. С тех самых пор, как мне стукнуло 17. Машу мечом, стреляю из арбалета и выслушиваю лекции о том, что войны выигрывают те, кто имеет мозги и не имеет принципов, – раздраженно поведал Ролум.
– И не факт еще, что время внутри Школы и за ее стенами течет равномерно, – заметила я. – Чем быстрее ты найдешь описание нужного обряда, тем больше у тебя будет шансов сбежать из Школы.
– У меня? А ты? Разве не собираешься сбежать вместе со мной? – удивился Ролум. – Ты ведь тоже хотела поменять Властителя? Ристи, неужели ты передумала? Что случилось?
– Ничего, – тяжко вздохнула я.
Оборотень, конечно, был мне другом, но рассказывать парню свои сердечные тайны как-то не хотелось. И почему я увлеклась Байроном, а не Ролумом? Шикарная грива серебристо-платиновых волос, яркие, серые глаза, впечатляющая звериная ипостась… чем не мужчина мечты? Но мне нравился Байрон. Потрясающе красивый парень с факультета воинов. Он великолепно владел всеми видами оружия, прекрасно разбирался в тактике и стратегии ведения войн и сражений, да и вообще был весьма примечательной личностью. Жаль только, что меня Байрон не замечал. Совершенно. Я для него просто не существовала. Не помогали ни создаваемые мной монстры, ни тщетные попытки хоть как-то улучшить свою внешность. Единственное, что вызывало у Байрона интерес к жизни – существование достойного противника, с которым можно было скрестить меч. В его темно-синих глазах тут же загорался азартный огонь, длинная челка убиралась за ухо и удерживалась заколкой, тело плавно перетекало из позы ленивой небрежности в агрессивную готовность, а губы медленно растягивались в чувственной улыбке, обнажая ослепительно белые зубы. Если бы Байрон хоть раз мне так улыбнулся – я бы вымерла от счастья.
Однако Байрону было не до глупостей в моем лице. Он усердно готовился к тому, чтобы выйти в мир. Причем в ближайший месяц. Если учесть, что вскоре я должна была оказаться там же, причем в качестве Источника, становилось ясно, почему мне не хотелось никуда сбегать. Не то, чтобы я надеялась привлечь к себе внимание красавца-воина, но… отказываться от мечты не хотелось. Я тоскливо вздыхала и провожала Байрона влюбленным взглядом. Ну и что? Рассказать об этом Ролуму? Да он меня засмеет! Разве парень сможет понять всю полноту нежных девичьих чувств?
Всю силу первой влюбленности? Раньше, конечно, мне тоже нравились некоторые мальчики, но до такой степени я еще никогда никем не увлекалась. Глупые чувства мешали спать, отвлекали от учебы и заставляли расстраиваться из-за собственной внешности. Ну, мелкий у меня рост, и округлостей нужных нет, ну и что теперь, утопиться в дырявом тазике? Жить можно. Мало того, можно даже жить хорошо. Если не зависать на таком образце совершенной мужской внешности, как Байрон. Все равно превратиться в прекрасную принцессу я никак не смогу.
Впрочем, тоскливые мысли мешали спать не только мне. Как-то раз, выйдя ночью на кухню чтобы выпить воды, я застала там Ролума. Оборотень сидел за столом в одних бриджах, подперев кулаком щеку, и отрешенно следил за догорающей свечкой.
– Блин, Ролум, тебе что не спится в ночь глухую? – буркнула я.
– Сон мерзкий приснился. О том, как я умирал, – передернул плечами оборотень.
– А ты что, помнишь это? – искренне удивилась я.
– Всё. До мельчайших подробностей. Боль, страх, безнадежность, отчаяние… словами не расскажешь. Со временем сны о прошлой смерти стали посещать меня все реже и реже. Одно время я даже стал надеяться, что они исчезли совсем.
– Ужас! – впечатлилась я. – Не хотела бы я видеть такие сны…
– Ты никогда не спрашивала меня, как я погиб, – каким-то чужим, отстраненным, тихим голосом сказал Ролум, упорно разглядывая что-то на скатерти.
– Мне это представлялось не самым удачным поводом для беседы. Но если ты хочешь рассказать… – растерялась я.
– Не знаю, Ристи, – вздохнул Ролум. – Может быть, так будет лучше. Но говорить об этом мне совершенно не хочется. Лучше я дам тебе одну вещь… – оборотень ненадолго исчез в своей комнате, а затем вернулся с мятым, обожженным по краям листком бумаги.
– Что это? – удивилась я.
– Когда-то это был мой дневник. Эта страница – все, что от него осталось после моей смерти. Да и она уцелела совершенно случайно. Я выдернул ее, чтобы переписать. Здесь самое начало. Ты знаешь, когда я оказался в Школе, я хотел восстановить прошлые записи, но… не смог. Не потому что забыл, нет. Просто вспоминать это оказалось слишком больно. А может, я просто вырос из того возраста, чтобы вести дневники.
Оборотень сунул мне в руки обожженный листок и, чтобы отвлечься, поставил на плиту чайник. Я расправила лист и с интересом погрузилась в чтение. …"Меня зовут Ролум, мне 14 лет, а еще я галактический преступник. Вот так-то.
Вчера по мою душу собрался Планетарный суд, и меня приговорили к смертной казни.
Забавно, правда? Планетарный суд, который все считают чуть ли не досужей выдумкой скандальных журналистов, собрался в полном составе, чтобы осудить 14-летнего пацана. Нелепо звучит? Только до тех пор, пока не вникнуть в суть дела.
А суть заключалась в следующем: помимо имени Ролум у меня есть еще одно имя, известное всей сети космотернета – Рол. И история моя началась в тот самый знаменательный день, когда мне исполнилось 5 лет, и отец подарил мне компьютер.
Следующие пять лет своей жизни я посвятил изучению и многочисленным переделкам своего друга, сочинил несколько игр и, наконец, решил элементарно разбогатеть.
Словом, последние четыре года своей жизни я занимался тем, что переводил чужие деньги на собственные счета, причем настолько удачно, что вычислить меня так никто не смог. Разумеется, я не ждал, что Планетарный суд будет ко мне снисходительным. Они по моей милости лишились такой астрономической суммы денег, что готовы были уничтожить меня собственными руками, лапами, щупальцами и вообще всем тем, что у них было. А я стоял перед ними, выслушивал смертный приговор, и мне было все равно. Абсолютно. Потому что я попался. И мне даже не надо было задавать вопрос – как им удалось меня выследить. Я слишком хорошо знал ответ.
Причина моей поимки находилась тут же, в зале. Только одета она теперь была не в светлое платье, пахнущее ромашками, а в военную униформу. И, кажется, гордилась тем, как ловко меня обманула. А я слушал список обвинений и смотрел на нее. Не испытывая ни ненависти, ни даже зла. Она была слишком прекрасна, даже в военной униформе. И у меня было целых три дня до исполнения приговора, чтобы ее вспоминать. Светлые волосы, трогательную улыбку, тонкие руки, родинку на шее и маленький белый шрам на запястье правой руки. Он-то ее и выдал. Я слишком долго сидел в космотернете, чтобы не знать, откуда берутся такие шрамы.
Когда мы познакомились, она сказала, что ее зовут Мирца. Теперь я даже не знаю, было ли это имя настоящим. А тогда… тогда я просто влюбился в нее. Намертво.
Вдребезец. Влюбился до такой степени, что не хотел без нее существовать. Нежная кожа, пахнущая ромашками, губы со вкусом спелой смородины, узкая, гладкая спина, по которой рассыпались тяжелые волны белокурых волос. Слишком прекрасная и слишком искушенная, чтобы перед ней смог устоять 14-летний мальчишка. Первая любовь и первая женщина. Я был настолько ослеплен Мирцей, что разглядел шрам только через пару недель после нашего знакомства. Это было даже не потрясение.
Удар. Прямой удар в солнечное сплетение. Мне показалось, что сердце остановилось.
И, если бы Мирца не спала, она бы поняла, что я ее расколол.
Когда я в первый раз наткнулся в космотернете на информацию о существовании специального разведывательного планетарного корпуса, занимающегося поиском преступников, я не обратил на это особого внимания. Да и не было во мне ничего настолько особенного, чтобы за мной охотиться. Почти. Но о моем изобретении еще никто не знал. Или мне это только казалось? Шрам на правой руке Мирцы был настолько характерным, что перепутать его со следом обычного пореза было проблематично. Звездочка, перечеркнутая тонкой линией. След от съемного чипа. У разных видов межпланетных войск они отличались формой, видом и размерами, так что я не мог ошибиться. В моей постели лежала не обычная женщина, а один из офицеров планетарной разведки. Смириться с данным фактом было трудно.
Практически невозможно. Но я сделал над собой усилие, спокойно поднялся с постели подошел к компьютеру и вынул одну деталь. Всего только одну деталь, изобретение которой вполне могло принести мне Глобелевскую премию. Или пожизненное заключение на какой-нибудь военной базе. (Разумеется, во славу человечества). Однако ни того, ни другого мне было даром не нужно. Я слишком любил свободу.
Мирца ушла из моего дома рано утром. Не разбудив меня и не попрощавшись. А уже к вечеру за мной пожаловала полиция. Даже странно… почему они не арестовали меня сразу же, как только выследили? Надеялись, что я проболтаюсь Мирце о своем секрете? Я был настолько влюблен в нее, что вполне мог это сделать. Но я даже не подозревал, что ей это может быть интересным. Когда она исчезла из моего дома, я понял, что ее миссия закончена. И потому, когда за мной пришли, я не сопротивлялся. Я был настолько потрясен тем, что Мирца оказалась офицером разведки, и была послана за мной следить, что мне не хотелось жить, и я сам себе подписал смертный приговор.
Мирца пришла ко мне в камеру на следующий день. В униформе, со свеженьким орденом в петличке. Холодные серые глаза, военная выправка и снисходительное презрение к пацану, которого оказалось так легко обвести вокруг пальца.
– Ролум, 14 лет, осужденный, приговор – смертная казнь. Приняв во внимание ваши несомненные таланты в области компьютерного программирования и ваш юный возраст (в постели она о нем, почему-то, ни разу не вспомнила) Планетарный суд счел возможным предложить вам альтернативное наказание. – Я удивленно на нее воззрился. Так меня что, не будут казнить? – Вам предлагается служба в рядах Тюремного легиона в качестве системотехника корабля. Необходимые двухнедельные курсы вы пройдете на базе Планетарной тюрьмы. Срок обдумывания предложения – ровно сутки.
Если честно, я даже слегка опешил. Судя по тому, что обвиняли меня только в многочисленных кражах на большую сумму, до моего изобретения Планетарный суд так и не добрался. Однако если он захотел бы выпытать эту тайну, никуда бы я не делся. Так почему судьи этого не сделали? Решили, что я, в конце концов, выдам себя сам, когда меня принудят к тому обстоятельства? Или хотели посмотреть, как я буду этим изобретением пользоваться? (А искушение это сделать возникнет не раз и не два, тем более, если мне будет грозить смертельная опасность). Однако объяснять мне свои поступки Планетарный суд (разумеется) не стал. Он решил проблему проще – отправил меня в Тюремный легион. Проявил, так сказать, гуманность Разумеется, те, кто читает официальные газеты, скажут, что мне повезло. Потому что по всеобщему мнению Тюремный легион – это нечто вроде исправительной службы.
То, что усердствовать в выполнении домашнего задания не стоило, стало ясно на следующий день, когда Ролум оказался единственным, поймавшим ворону на "отлично", то бишь действительно голыми руками и без малейшей потери перьев. Разумеется, однокурсники тут же принялись расспрашивать его, как ему удалось это сделать.
Ведь даже самые удачливые из них использовали при поимке ворон плащи, куртки и прочие вещи, не вписывающиеся в понятие "голыми руками". Ролум молчал, как партизан на допросе. А когда он в качестве награды за свои подвиги получил дополнительные занятия, как перспективный ученик, то я же еще и оказалась в этом виновата! Пришлось поднапрячься и помочь другу в учебе. Тем более, что иногда мне это ничего не стоило. Ну, например, когда Ролум притащил книгу "1000 и 1 способ побега из тюрьмы, учебное пособие для выпускных курсов".
Сначала я не поняла, в чем тут прикол. Зачем Ролуму знать, как сбегать из тюрьмы?
Что он там вообще делать собрался? На что оборотень резонно возразил, что военная фортуна – дама капризная. И нужно быть готовым к разным неожиданностям.
Например, в домашнем задании предлагалось найти способ побега из укрепленной башни, имея под рукой только верного слугу. А так же предлагалось рассказать о каком-нибудь удачном побеге. И стоило голову ломать? Ответ на оба задания лично я нашла сразу – незабвенный Дюма. В качестве решения задачи можно было вспомнить описание побега герцога де Бофора из "Двадцать лет спустя", а в качестве выполнения второго задания – пересказать трагическую историю графа Монте-Кристо.
И я буду не я, если учитель не потребует продолжения! Ролум, во всяком случае, одной историей побега знаменитого узника не удовольствовался. Пришлось напрягаться и вспоминать весь роман, что было не так легко, поскольку последний раз читала я его еще в школе.
Моя помощь Ролуму не осталась безответной. Он мне тоже помогал. Причем создавать монстров – с особенным удовольствием. Ролум красочно описывал тварей, которых встречал на разных планетах, а я пыталась их воссоздать, добавляя (на свой вкус) разные дополнительные мерзостные детали. Совместное творчество приносило свои плоды – от моих монстров шарахался даже учитель по военной практике. А победить их стало практически невозможно. Ни магией, ни хитростью, ни мечом. Словом, вскоре меня тихо ненавидели за мое творчество все три факультета. Ибо ничто так не раздражает мужчин, как поражение от женщины. С представительницами слабого пола было проще. Они излишним властолюбием не страдали. Гораздо больше девушек интересовали симпатичные молодые люди и собственные наряды. Впрочем, дам в Школе вообще было очень мало и базировались они в основном на факультете магии. Среди воинов амазонок было только две, а среди правителей – три. И лично для них (по настоянию учителя) мне приходилось создавать человекообразных монстров. Дескать, не так страшно будет. Ну, ну… посмотрим… возьмем побольше мышечной массы, добавим быстроты реакций, угрюмый взгляд, и вуаля! Перед нами мрачный тип, похожий на бойца спецподразделения, участвовавшего во множестве операций по освобождению заложников, большинство которых закончились плохо (для заложников).
Да такой тролль любому танку хобот голыми руками оторвет! Даже жалко на девицах его пробовать.
– Ристи, смотри, чего я нашел! – прервал процесс создания монстра Ролум. – Ух ты! – подскочил он к моему созданию. – Дашь сразиться?
– Твой учитель просил данного монстра для ваших дам, – хмыкнув, пояснила я.
– Издеваешься? Они еще после твоих эльфов не отошли. Бедные… не могли понять, что им делать… толи влюбляться в таких красавчиков, толи все-таки за мечи хвататься.
– Ладно, я потом создам еще одного такого же монстра. Специально для тебя, – пообещала я. – Так что ты там нашел такого?
– А! – вспомнил о причине своего визита Ролум и кинул мне какой-то объемный, пыльный фолиант. – Смотри!
– Что это?
– Сборник древних легенд. Конечно, вранья здесь гораздо больше, чем правды, но есть несколько весьма интересных повествований. Особенно о Властителях и Источниках.
– Ну? – поторопила его я.
– Послушай, Ристи, ты сама пришла к Таштену? Добровольно? Он не похищал тебя на пороге смерти? – уточнил Ролум.
– Никто меня не похищал. Я обнаружила дар видеть потусторонний мир, и сама пришла к Таштену.
– Это плохо, – "порадовал" меня оборотень. – Даже похищенный смертник может сбежать от Властителя. Я, правда, пока еще не нашел как. Но с тобой все сложнее.
Таштен должен добровольно отпустить тебя. А он этого точно не сделает. Он слишком слаб.
– Давай по порядку, а? – помотала головой я. – Я ничего не понимаю.
– Властители создают миры, пантеоны богов и смертных, которые будут эти миры населять. Те, у кого не хватает сил на создание, миры покупают. И смертных покупают. Или воруют, как это делает Таштен, – объяснил мне Ролум. – В его поступках есть смысл. Те, кому он дал вторую жизнь, будут принадлежать ему так же, как и его собственные создания. Но тут есть еще один нюанс. Когда созданный мир начинает жить своей жизнью, он производит энергию, которая дает Властителю дополнительные силы, а значит, возможности. Чем интереснее, насыщеннее жизнь идет в мире, тем больше сил набирает Властитель. Ристи, ты понимаешь теперь, зачем Таштен ворует именно нестандартных личностей и откуда все эти войны между Светом и Тьмой?
– Погоди… ты хочешь сказать, что мир для Властителя – это нечто вроде блока питания?
– В первую очередь. Хотя как полигон для реализации политических амбиций и как территорию для разведения рас его тоже можно использовать. Созданный мир несет в себе множество функций. И если в нем правильно организовать жизнь, он может дать очень большие возможности. Помнишь, Ристи, ты говорила мне, что Таштен признавался, что в результате какой-то авантюры потерял силы и влияние?
– Ну, было что-то такое, хотя я до конца так и не поняла, что там случилось.
Властитель напустил слишком много тумана.
– Так вот… с помощью всего одного мира Таштен может не только вернуть свои прошлые позиции, но и возвыситься. И получить возможность для создания других миров. Главное, повторюсь, грамотно создать жизнь в том мире, который уже имеется. А это не так просто, поскольку что-то перекрывает магический канал.
Насколько я понял из этого сборника легенд, дело не в том, что вокруг бездарные маги. Дело в том, что кто-то мешает им реализовать свои возможности. То есть в любом другом мире выпускники факультета магии нашей Школы могли бы двигать горами и покорять народы, а в этом измерении они ограничены, и могут плести заклинания только с помощью артефактов и амулетов. А их запасы, как ты понимаешь, ограничены. Видимо тот, кто поставил магический запрет, гораздо сильнее Таштена.
Иначе Властитель давно бы уже снял ограничение.
– Я сильно сомневаюсь, что Таштену удастся стать великим Властителем, – фыркнула я. – Идея войны между Светом и Тьмой настолько заезжена, что получить от нее энергию весьма проблематично. Этот сюжет уже обкатали все, кто мог. Причем с разных точек зрения. И я сильно сомневаюсь, что можно придумать что-то новое.
– У Тьмы еще никогда не было Источника, – напомнил Ролум.
– И что? Все равно ей удавалось побеждать! Таштен – беспросветный бездарь! Ему даже рассказ в стиле фэнтези никто в здравом уме не доверил бы писать, не то что мир создавать! Тут нужен совсем другой полет фантазии. И ощущение перспектив.
Интересные расы, сложные религии, запутанный порядок престолонаследия… да мало ли что можно придумать! Главное – чтобы даже сам Властитель не мог предугадать, что случиться в его мире в следующий момент. Вот тогда это интересно, тогда это щекочет нервы и дает энергию!
– Ристи, если ты когда-нибудь соберешься стать Властителем, вспомни обо мне, ладно? – ухмыльнувшись, прервал мой страстный монолог Ролум. – Я с удовольствием поселюсь в твоем мире.
– Ты думаешь, я могу стать Властителем? – удивилась я.
– Не знаю, – честно признался Ролум. – О том, откуда взялись Властители, молчат даже самые древние легенды. Но вдруг тебе подвернется такой шанс?
– Жаль, что мы попали к Таштену… – вздохнула я. – Хотя… может быть, это еще не самое худшее, что с нами могло случиться.
– Может быть, но я все-таки рискну, – решился Ролум. – Я перерою всю библиотеку, перечитаю все, даже самые бредовые легенды, но постараюсь найти способ сбежать от Таштена. Ты мне поможешь, если что?
– Спрашиваешь! Да я рвану вместе с тобой!
– Я же говорил тебе, Ристи, ты не сможешь сделать этого без разрешения Таштена, – напомнил мне Ролум.
– Начхать! Я рискну! Рисковать на пару уже не так страшно! – решила я. И Ролум довольно улыбнулся. Ну… будем надеяться, что нас не занесет куда-нибудь не туда.
Глава третья.
И всё идёт по плану…
Егор Летов К зиме тигриная ипостась Ролума обросла густой, теплой шерстью, что было весьма кстати, ибо холод на нашей мансарде был собачий. Отопление почему-то до нас не доходило. Видимо, стеснялось. Так что нам приходилось разжигать печку на кухне и спать рядом с ней. Я одевала на себя все, что только могла найти, подкатывалась под теплый тигриный бок и блаженно засыпала. Ночевать в собственной ипостаси было не так тепло, поскольку мой мех особых изменений не претерпел, и играть роль зимней шубы наотрез отказывался. Да и спать ипостась летучей мыши предпочитала не на полу, а на потолке, свесившись вниз головой, что (понятно) тепла тоже не добавляло. Померзнув пару ночей, я даже подговорила Ролума поохотиться на кого-нибудь, покрытого шерстью. Чтобы вместе с мясом получить еще и теплое покрывало для обогрева. Ролум, возжелавший освоить на практике урок по выделке шкур, с удовольствием согласился. Дескать, это и будет проверкой того, сможет ли он воевать в экстремальных условиях. Ну… что сказать… может, конечно. Но только очень недолго. Потому что первый опыт Ролума по выделке шкур был из рук вон плох. Да и второй не лучше. Ролум даже заподозрил, что учитель, сообщивший, что шкуру зверя можно выделать в походных условиях, просто наврал.
– А зачем воину вообще этим заниматься? – не могла понять я, помогая снять шкуру с очередного барана.
– Воин должен уметь выжить в любых условиях! Представь, Ристи, что будет, если жестокая судьба закинет его на север? Подготовленный воин сможет сшить себе одежду из местных мохнатых обитателей!
– А нельзя запастись этой одеждой до того, как идти на север? – ехидно поинтересовалась я.
– В идеале можно. И даже нужно. Но мало ли какие непредвиденные обстоятельства могут свалиться на голову воина?
– Надеюсь, Ролум, что лично тебе не придется делать теплую одежду собственными руками. Иначе ты просто вымерзнешь, – фыркнула я.
– Все зависит от тебя. Ристи, неужели ты забыла? – ехидно поинтересовался оборотень. – После обучения нас выпустят в мир. И ты будешь там Источником. Так что можно считать, что я стану твоим подчиненным. Надеюсь, ты выделишь под мое начало достойный отряд монстров?
– Да вот еще, чего захотел! Чтобы я единственного друга на войну отправила!
– Так я же воин, – напомнил мне Ролум.
– Переиграем, – отмахнулась я. – В мире, созданном Таштеном, есть вакантный Черный трон. Не хочешь занять?
– Нет! – решительно открестился от подобной чести Ролум. – Такого счастья мне даром не надо. Присмотри себе лучше кого-нибудь с факультета правителей.
– Смотрела, – недовольно вздохнула я. – Балбесы беспросветные. На прошлой лекции учитель дал им задание просчитать бюджет страны, имея определенные исходные данные. И они все до одного это задание провалили. Нет уж, первое, что я сделаю, поселившись в своем личном замке – найму хорошего бухгалтера.
– Ристи, а с чего ты взяла, что будешь жить в замке? – удивился Ролум.
– Таштен торжественно обещал, – пояснила я. – И замок, и армию, и даже казну.
– Правда? – оживился Ролум. – Тогда я буду дружить с тобой дальше.
– Ты же хотел сбежать от Таштена? – напомнила ему я.
– Я и сейчас хочу, – вздохнул оборотень. – Только не могу понять, как это сделать. Все старые легенды в один голос твердят о каком-то обряде с помощью мага, но ничего не конкретизируют. Хотя… какие у нас в Школе маги…
– Не скажи! – возразила я. – Ролум, ты опять забыл, что я Источник. А значит, могу подпитать любые возможности. Так что если ты действительно собираешься сбежать от Таштена, ты должен разузнать об обряде как можно больше. И найти на факультете магов подходящего человека. Главное, чтобы он согласился на эту явную авантюру, и чтобы дар его был Темным. Боюсь, что поделиться своей энергией со Светлым я вряд ли смогу. Только тебе нужно торопиться.
– Почему это? – удивился Ролум.
– Потому что полгода, выделенных на мою учебу, почти прошли. Меня скоро выпустят в мир. И бог знает, когда мы с тобой встретимся. Сколько еще тебе осталось здесь учиться?
– Лет пять, как минимум. Наверное, стать воином сложнее, чем Источником. Потому что сижу я здесь уже года четыре как. С тех самых пор, как мне стукнуло 17. Машу мечом, стреляю из арбалета и выслушиваю лекции о том, что войны выигрывают те, кто имеет мозги и не имеет принципов, – раздраженно поведал Ролум.
– И не факт еще, что время внутри Школы и за ее стенами течет равномерно, – заметила я. – Чем быстрее ты найдешь описание нужного обряда, тем больше у тебя будет шансов сбежать из Школы.
– У меня? А ты? Разве не собираешься сбежать вместе со мной? – удивился Ролум. – Ты ведь тоже хотела поменять Властителя? Ристи, неужели ты передумала? Что случилось?
– Ничего, – тяжко вздохнула я.
Оборотень, конечно, был мне другом, но рассказывать парню свои сердечные тайны как-то не хотелось. И почему я увлеклась Байроном, а не Ролумом? Шикарная грива серебристо-платиновых волос, яркие, серые глаза, впечатляющая звериная ипостась… чем не мужчина мечты? Но мне нравился Байрон. Потрясающе красивый парень с факультета воинов. Он великолепно владел всеми видами оружия, прекрасно разбирался в тактике и стратегии ведения войн и сражений, да и вообще был весьма примечательной личностью. Жаль только, что меня Байрон не замечал. Совершенно. Я для него просто не существовала. Не помогали ни создаваемые мной монстры, ни тщетные попытки хоть как-то улучшить свою внешность. Единственное, что вызывало у Байрона интерес к жизни – существование достойного противника, с которым можно было скрестить меч. В его темно-синих глазах тут же загорался азартный огонь, длинная челка убиралась за ухо и удерживалась заколкой, тело плавно перетекало из позы ленивой небрежности в агрессивную готовность, а губы медленно растягивались в чувственной улыбке, обнажая ослепительно белые зубы. Если бы Байрон хоть раз мне так улыбнулся – я бы вымерла от счастья.
Однако Байрону было не до глупостей в моем лице. Он усердно готовился к тому, чтобы выйти в мир. Причем в ближайший месяц. Если учесть, что вскоре я должна была оказаться там же, причем в качестве Источника, становилось ясно, почему мне не хотелось никуда сбегать. Не то, чтобы я надеялась привлечь к себе внимание красавца-воина, но… отказываться от мечты не хотелось. Я тоскливо вздыхала и провожала Байрона влюбленным взглядом. Ну и что? Рассказать об этом Ролуму? Да он меня засмеет! Разве парень сможет понять всю полноту нежных девичьих чувств?
Всю силу первой влюбленности? Раньше, конечно, мне тоже нравились некоторые мальчики, но до такой степени я еще никогда никем не увлекалась. Глупые чувства мешали спать, отвлекали от учебы и заставляли расстраиваться из-за собственной внешности. Ну, мелкий у меня рост, и округлостей нужных нет, ну и что теперь, утопиться в дырявом тазике? Жить можно. Мало того, можно даже жить хорошо. Если не зависать на таком образце совершенной мужской внешности, как Байрон. Все равно превратиться в прекрасную принцессу я никак не смогу.
Впрочем, тоскливые мысли мешали спать не только мне. Как-то раз, выйдя ночью на кухню чтобы выпить воды, я застала там Ролума. Оборотень сидел за столом в одних бриджах, подперев кулаком щеку, и отрешенно следил за догорающей свечкой.
– Блин, Ролум, тебе что не спится в ночь глухую? – буркнула я.
– Сон мерзкий приснился. О том, как я умирал, – передернул плечами оборотень.
– А ты что, помнишь это? – искренне удивилась я.
– Всё. До мельчайших подробностей. Боль, страх, безнадежность, отчаяние… словами не расскажешь. Со временем сны о прошлой смерти стали посещать меня все реже и реже. Одно время я даже стал надеяться, что они исчезли совсем.
– Ужас! – впечатлилась я. – Не хотела бы я видеть такие сны…
– Ты никогда не спрашивала меня, как я погиб, – каким-то чужим, отстраненным, тихим голосом сказал Ролум, упорно разглядывая что-то на скатерти.
– Мне это представлялось не самым удачным поводом для беседы. Но если ты хочешь рассказать… – растерялась я.
– Не знаю, Ристи, – вздохнул Ролум. – Может быть, так будет лучше. Но говорить об этом мне совершенно не хочется. Лучше я дам тебе одну вещь… – оборотень ненадолго исчез в своей комнате, а затем вернулся с мятым, обожженным по краям листком бумаги.
– Что это? – удивилась я.
– Когда-то это был мой дневник. Эта страница – все, что от него осталось после моей смерти. Да и она уцелела совершенно случайно. Я выдернул ее, чтобы переписать. Здесь самое начало. Ты знаешь, когда я оказался в Школе, я хотел восстановить прошлые записи, но… не смог. Не потому что забыл, нет. Просто вспоминать это оказалось слишком больно. А может, я просто вырос из того возраста, чтобы вести дневники.
Оборотень сунул мне в руки обожженный листок и, чтобы отвлечься, поставил на плиту чайник. Я расправила лист и с интересом погрузилась в чтение. …"Меня зовут Ролум, мне 14 лет, а еще я галактический преступник. Вот так-то.
Вчера по мою душу собрался Планетарный суд, и меня приговорили к смертной казни.
Забавно, правда? Планетарный суд, который все считают чуть ли не досужей выдумкой скандальных журналистов, собрался в полном составе, чтобы осудить 14-летнего пацана. Нелепо звучит? Только до тех пор, пока не вникнуть в суть дела.
А суть заключалась в следующем: помимо имени Ролум у меня есть еще одно имя, известное всей сети космотернета – Рол. И история моя началась в тот самый знаменательный день, когда мне исполнилось 5 лет, и отец подарил мне компьютер.
Следующие пять лет своей жизни я посвятил изучению и многочисленным переделкам своего друга, сочинил несколько игр и, наконец, решил элементарно разбогатеть.
Словом, последние четыре года своей жизни я занимался тем, что переводил чужие деньги на собственные счета, причем настолько удачно, что вычислить меня так никто не смог. Разумеется, я не ждал, что Планетарный суд будет ко мне снисходительным. Они по моей милости лишились такой астрономической суммы денег, что готовы были уничтожить меня собственными руками, лапами, щупальцами и вообще всем тем, что у них было. А я стоял перед ними, выслушивал смертный приговор, и мне было все равно. Абсолютно. Потому что я попался. И мне даже не надо было задавать вопрос – как им удалось меня выследить. Я слишком хорошо знал ответ.
Причина моей поимки находилась тут же, в зале. Только одета она теперь была не в светлое платье, пахнущее ромашками, а в военную униформу. И, кажется, гордилась тем, как ловко меня обманула. А я слушал список обвинений и смотрел на нее. Не испытывая ни ненависти, ни даже зла. Она была слишком прекрасна, даже в военной униформе. И у меня было целых три дня до исполнения приговора, чтобы ее вспоминать. Светлые волосы, трогательную улыбку, тонкие руки, родинку на шее и маленький белый шрам на запястье правой руки. Он-то ее и выдал. Я слишком долго сидел в космотернете, чтобы не знать, откуда берутся такие шрамы.
Когда мы познакомились, она сказала, что ее зовут Мирца. Теперь я даже не знаю, было ли это имя настоящим. А тогда… тогда я просто влюбился в нее. Намертво.
Вдребезец. Влюбился до такой степени, что не хотел без нее существовать. Нежная кожа, пахнущая ромашками, губы со вкусом спелой смородины, узкая, гладкая спина, по которой рассыпались тяжелые волны белокурых волос. Слишком прекрасная и слишком искушенная, чтобы перед ней смог устоять 14-летний мальчишка. Первая любовь и первая женщина. Я был настолько ослеплен Мирцей, что разглядел шрам только через пару недель после нашего знакомства. Это было даже не потрясение.
Удар. Прямой удар в солнечное сплетение. Мне показалось, что сердце остановилось.
И, если бы Мирца не спала, она бы поняла, что я ее расколол.
Когда я в первый раз наткнулся в космотернете на информацию о существовании специального разведывательного планетарного корпуса, занимающегося поиском преступников, я не обратил на это особого внимания. Да и не было во мне ничего настолько особенного, чтобы за мной охотиться. Почти. Но о моем изобретении еще никто не знал. Или мне это только казалось? Шрам на правой руке Мирцы был настолько характерным, что перепутать его со следом обычного пореза было проблематично. Звездочка, перечеркнутая тонкой линией. След от съемного чипа. У разных видов межпланетных войск они отличались формой, видом и размерами, так что я не мог ошибиться. В моей постели лежала не обычная женщина, а один из офицеров планетарной разведки. Смириться с данным фактом было трудно.
Практически невозможно. Но я сделал над собой усилие, спокойно поднялся с постели подошел к компьютеру и вынул одну деталь. Всего только одну деталь, изобретение которой вполне могло принести мне Глобелевскую премию. Или пожизненное заключение на какой-нибудь военной базе. (Разумеется, во славу человечества). Однако ни того, ни другого мне было даром не нужно. Я слишком любил свободу.
Мирца ушла из моего дома рано утром. Не разбудив меня и не попрощавшись. А уже к вечеру за мной пожаловала полиция. Даже странно… почему они не арестовали меня сразу же, как только выследили? Надеялись, что я проболтаюсь Мирце о своем секрете? Я был настолько влюблен в нее, что вполне мог это сделать. Но я даже не подозревал, что ей это может быть интересным. Когда она исчезла из моего дома, я понял, что ее миссия закончена. И потому, когда за мной пришли, я не сопротивлялся. Я был настолько потрясен тем, что Мирца оказалась офицером разведки, и была послана за мной следить, что мне не хотелось жить, и я сам себе подписал смертный приговор.
Мирца пришла ко мне в камеру на следующий день. В униформе, со свеженьким орденом в петличке. Холодные серые глаза, военная выправка и снисходительное презрение к пацану, которого оказалось так легко обвести вокруг пальца.
– Ролум, 14 лет, осужденный, приговор – смертная казнь. Приняв во внимание ваши несомненные таланты в области компьютерного программирования и ваш юный возраст (в постели она о нем, почему-то, ни разу не вспомнила) Планетарный суд счел возможным предложить вам альтернативное наказание. – Я удивленно на нее воззрился. Так меня что, не будут казнить? – Вам предлагается служба в рядах Тюремного легиона в качестве системотехника корабля. Необходимые двухнедельные курсы вы пройдете на базе Планетарной тюрьмы. Срок обдумывания предложения – ровно сутки.
Если честно, я даже слегка опешил. Судя по тому, что обвиняли меня только в многочисленных кражах на большую сумму, до моего изобретения Планетарный суд так и не добрался. Однако если он захотел бы выпытать эту тайну, никуда бы я не делся. Так почему судьи этого не сделали? Решили, что я, в конце концов, выдам себя сам, когда меня принудят к тому обстоятельства? Или хотели посмотреть, как я буду этим изобретением пользоваться? (А искушение это сделать возникнет не раз и не два, тем более, если мне будет грозить смертельная опасность). Однако объяснять мне свои поступки Планетарный суд (разумеется) не стал. Он решил проблему проще – отправил меня в Тюремный легион. Проявил, так сказать, гуманность Разумеется, те, кто читает официальные газеты, скажут, что мне повезло. Потому что по всеобщему мнению Тюремный легион – это нечто вроде исправительной службы.