– Довольно странно, ты не находишь? – заметила я.

– Почему же, – пожал он плечами. – К примеру, ее тяготила столичная жизнь. Она говорила, что чувствовала себя там одинокой.

– А здесь?

– Слушай, я не вел с ней разговоров по душам.

– Как вы встретились? Случайно?

– Нет, – с легкой заминкой ответил Тимур. – Она позвонила в «Шанхай», спросила меня. Если честно, я не сразу сообразил, кто это: прошло довольно много времени. Я и подругу-то, с которой жил тогда, успел забыть. Ну, мы немного поболтали о том, о сем. Я, конечно, удивился, звонить ей мне совершенно не за чем. Вдруг она говорит, что хотела бы увидеться, типа, вспомнить молодость, я не выразил энтузиазма, но и обидеть не хотел. Сказал: заходи в ресторан, поболтаем.

– И она пришла?

– На следующий день.

– Действительно вспоминала молодость?

– В основном жаловалась. Как трудно без мужа, и все такое… В Москве никого, и здесь старых друзей не осталось.

– А ты что?

– Сочувствовал. Она приглашала в гости, адрес оставила.

– Ты приглашением воспользовался?

– Нет, но как-то раз мы вместе обедали.

– Ты сказал, она оставила адрес?

– Да.

– Ты его помнишь?

– Точно нет. Но где-то на Ямской.

– О чем ты ее предупреждал? – спросила я, не сводя с Тимура взгляда.

– О том, чтобы была поосторожнее с деньгами, – нахмурившись, ответил он. – Собственно, второй раз она попросила о встрече, чтобы посоветоваться со мной. Хотела вложить свои деньги в один проект. Но я ее отговорил.

– Что за проект?

– Строительство торгового центра на Никитской. Там полная неразбериха с землей, как ты знаешь. К тому же строить будет Сокольский, а это верный долгострой, там свои бабки и за десять лет не отобьешь. Вот и все.

– Понятно, – кивнула я. Не верить Тимуру повода у меня не было. Все могло быть именно так, как он рассказывает. Почему нет? Вполне логично обратиться за советом к старому приятелю, особенно если знаешь, что у него в этом городе большие возможности. Однако чего-то Тимур не договаривал и поглядывал на меня с заметным беспокойством, причем беспокойство относилось к моей персоне. Сам он парень на редкость спокойный, если не считать вспышек гнева, которые в настоящий момент вспоминать ни к чему.

– На месте Деда я бы загрузил тебя работой, – заметил он, поднимаясь. – Не было бы времени на ерунду.

– Ерундой ты называешь убийство?

– Оно тебя не касается. Это дело милиции. Пусть твой Вешняков ищет убийцу.

– Он ищет.

– Я знаю, что разговор на эту тему бесполезен. – Тагаев уже дошел до двери, когда вдруг повернулся и спросил: – Как ты живешь?

Вопрос, признаться, поставил меня в тупик. Как я живу, в самом деле? Обыкновенно. Ем, пью, с собакой гуляю. Иногда пристаю к людям с вопросами, вот как сегодня.

Я пожала плечами и ответила:

– Нормально.

Его мой ответ почему-то не удовлетворил. С полминуты он разглядывал паркет под ногами и вновь спросил:

– Скажи честно, ты хоть иногда обо мне думала?

– Позавчера очень много.

Он усмехнулся:

– Ясно.

– Можно я тоже задам вопрос? – не осталась я в долгу.

– Валяй.

– Что означает позавчерашний демарш? Один умный человек сказал, что ты намерен поиграть в политику. Неужто правда?

– У каждого свои игрушки, – равнодушно пожал он плечами.

– Так да или нет? – настаивала я.

Тагаев засмеялся, тихо и насмешливо покачал головой и приблизился ко мне.

– Знаешь, когда человеку чего-то очень не хватает, он пытается это как-то компенсировать.

– Да, я в курсе, слепые хорошо слышат, у них отлично развито осязание. Ты это имел в виду?

Он опять засмеялся:

– Примерно так.

– И чего не хватает тебе?

– Хочешь, чтобы я ответил? – помрачнел Тимур.

– Хочу.

Он смотрел мне в глаза, и я не отводила взгляда, а потом вдруг почувствовала страх, потому что шагнула на запретную территорию.

– В самом деле хочешь?

– Нет, – покачала я головой, поспешно отводя взгляд.

– В этом все и дело, – кивнул Тагаев.

Мы стояли слишком близко друг к другу, горячая волна ударила мне в голову. Стало трудно дышать. Я отступила на шаг, он схватил меня за руку, а я с горечью подумала, что в таких ситуациях мудрые мысли не спасают. Они отсутствуют. А потом являются и не дают покоя, когда уже поправить ничего нельзя.

Какие к черту мысли, когда его руки на моем теле и губы совсем рядом. Просто повиснуть у него на шее и на этот вечер почувствовать себя счастливой. А с утра, глядя в зеркало, заявить, что я дура, поступаю по-дурацки, порчу себе и ему жизнь, потому что с Тагаевым так нельзя. Он не из тех, кто считает мир светло-серым, у него либо черно, как ночью, либо светло, как днем. А у меня ни ночи, ни дня, сплошное солнечное затмение. Хотя на самом деле все просто, мне нравится заниматься с ним любовью, но я его не люблю, по крайней мере так, как ему бы хотелось. А как ему бы хотелось, я попросту не умею, и с этим ничего не поделаешь.

Я стояла зажмурившись, пока он не поцеловал меня в лоб. Братский поцелуй, не более, и сопровождался он тоже братской улыбкой.

– Не бойся, – сказал он, и в голосе его слышалась насмешка. – Я ухожу.

Он дошел до двери, распахнул ее, помахал мне рукой и даже улыбнулся на прощанье.

– Надо завести любовника, – сказала я Сашке, который с грустью смотрел на дверь. – В конце концов, и о здоровье следует подумать. Длительное воздержание сказывается на мне дурно, я готова броситься в объятия первому встречному. – За «первого встречного» Сашка обиделся, потому что уважал Тимура, и с достоинством удалился в кухню.


Утро, как обычно, выдалось паршивым. Утро я в принципе не люблю, а тут еще снег пошел, сырой, противный. Дойдя до середины аллеи, Сашка потрусил домой смотреть телевизор. И правильно, с моей точки зрения, в такое утро не только гулять, даже просыпаться ни к чему.

Выходя из парка, который как раз напротив моего дома, возле своей входной двери я обнаружила «Жигули» зеленого цвета и молодого человека, который давил на кнопку звонка с таким усердием, точно за это платили отдельно.

– Зачем я вам понадобилась? – проявила я вполне понятный интерес.

– Вы Рязанцева Ольга Сергеевна? – спросил парень, присмотрелся ко мне, подобрел и выдал улыбку.

– Точно. А вы кто такой?

– Служба доставки. Вам пакет. Будьте добры, предъявите документ, удостоверяющий вашу личность.

– Водительское удостоверение годится?

– Конечно. – Я протянула пластиковую карточку, он взглянул, улыбнулся еще шире и полез в салон «Жигулей». – Вот здесь распишитесь в получении.

– Сначала бы хотелось знать, кто и что мне прислал.

– Пакет, – пожал плечами парень и протянул мне большой коричневый конверт, туго набитый и перевязанный бечевкой. По виду обычная бандероль. На конверте моя фамилия и мой адрес, а вот обратый адрес отсутствовал.

Заинтригованная, я расписалась в получении и вошла в квартиру, в задумчивости едва не прихлопнув дверью родного пса. На ощупь в бандероли, скорее всего, бумаги. Во всяком случае, хорошо гнется во все стороны, и слава богу. Надеюсь, люди, или человек, хотели меня порадовать. Впрочем, почему-то в это мне не особо верилось.

Взяв нож, я разрезала веревку, стягивающую пакет. Сашка, до той поры вертевшийся под ногами, глухо зарычал.

– Тихо, зверь, – призвала я его к порядку, надрезала пакет, и из него на стол упали три пачки долларов. Стодолларовые купюры. На глаз в каждой пачке тысяч десять. Они были стянуты разноцветными резиночками. Повертев пачки в руках, я решила, что доллары настоящие. Чудеса. Кому пришло в голову посылать мне деньги? Конечно, большое ему спасибо за заботу, но мне своих девать некуда.

Я заглянула в конверт и обнаружила листок бумаги. Текст был отпечатан на компьютере. «Ольга Сергеевна, когда-то давно я прочитала рассказ про мальчика, который, заплатив частному сыщику доллар, стал его клиентом. Мальчика убили, а сыщик счел своим долгом найти убийц. Я знаю, что вы не частный детектив, и все же хочу быть вашей клиенткой. Думаю, вы уже знаете, что меня убили. Если нет, то я вам сообщаю: меня нет в живых. Найдите его. И пусть он будет проклят во веки веков».

– Очень интересно, – пробормотала я, устраиваясь в кресле, потом подумала и заварила себе кофе. Сашка притих и наблюдал за мной. – Вот ты умный пес, – начала я приставать к нему. – Скажи, как тебе это нравится? Женщина встретилась со мной, заинтриговала, вроде бы желая подстраховаться. Опасения ее подтвердились, и вот я получаю письмо. Человек приложил массу усилий, чтобы попасть на прием и встретиться со мной, но к чему такие сложности, если ей известен мой адрес? Могла бы дождаться меня возле дома и рассказать свою историю. Опять же она лишь намекнула на некое лицо, знакомое нам обоим. То, что она не назвала его имя на приеме, вполне понятно: еще надеялась, что для нее все закончится хорошо. Но здесь она черным по белому пишет: меня уже нет. Отчего бы не приписать фамилию убийцы, желавшего ей смерти, или хотя бы подсказать, где я должна искать этого типа?

Допив кофе, я быстро собралась и поехала в ту самую фирму, которая занималась доставкой корреспонденции. Собственно, такая фирма в городе только одна, к тому же я обратила внимание на номер машины.

Сашка заволновался, заметив, что я куда-то собираюсь, и я из собаколюбия взяла его с собой. Адрес фирмы я узнала через справочное бюро. Ее офис располагался в двухэтажном здании возле реки, неподалеку от железнодорожного вокзала. Хитросплетению здешних переулков приходилось только удивляться. Чтобы найти нужный дом, мне пришлось потрудиться. Здание было обнесено забором из кирпича, возле которого стояли уже знакомые мне «Жигули». Водитель отсутствовал.

Я толкнула калитку и вскоре поднималась по металлической лестнице, фирма находилась на втором этаже. Девушка в приемной улыбнулась мне и спросила, чем может помочь, она явно рассчитывала на очередного клиента. Пришлось разочаровать ее.

– Я получила пакет. – Я назвала фамилию и адрес, а также предъявила удостоверение.

Девушка заметно забеспокоилась. Через пару минут она решила, что сама с проблемой не справится, и вызвала менеджера. Молодой человек волновался меньше, но говорил неохотно.

– Я, собственно, не понял, что вас интересует?

– Кто и когда отправил мне этот конверт?

– Посмотри в журнале, – кивнул он девушке.

Она открыла журнал, нашла нужную страницу, и я увидела дату, не удержалась и даже присвистнула. Посылку принесли вчера вечером, то есть через сутки после смерти Светланы.

– Вы запомнили этого человека? – спросила я.

– По правилам у нас необходимо указать свой адрес и фамилию. Вот, посмотрите: Хрущев Б.Г., Третья Кольцевая, дом 125, квартира 117.

– Как он выглядел? – не унималась я.

– Ну… обычно. Лет сорок, высокий, с бородой, волосы длинные, в очках… А что? Вы так и не объяснили, что произошло? По нашим правилам…

Слушать его я не стала, подхватила сумку с Сашкой под мышку и поспешила к машине.

Третья Кольцевая, насколько я помнила, находилась где-то в западном районе. Сто двадцать пятый дом оказался двенадцатиэтажкой в форме подковы. Я насчитала семь подъездов. Вряд ли соседи хорошо знают друг друга. Домофон отсутствовал, дверь подъезда распахнута, воняло кошками и кислой капустой. Дому было не больше пяти лет, но выглядел подъезд так, точно пережил две войны. На шестой этаж я поднялась на лифте и вскоре оказалась перед металлической дверью с цифрами 117. Позвонила, не особо рассчитывая на успех. Мне никто не открыл. С интервалом в две минуты соседняя дверь с шумом распахнулась, и в проеме появилась женщина лет сорока пяти с таким злющим лицом, что впору было бежать отсюда без оглядки.

– Зря звоните, – с места в карьер заявила она. – Хозяйки нет. А вчера хахаль свои вещички забрал.

– А где она? – задала я вопрос. Начинать с чего-то надо, и этот вопрос казался вполне подходящим.

– Уехала. В командировку, наверное. Она все по командировкам ездит.

– А фамилия хахаля Хрущев?

– Откуда мне знать? Я с ним не знакомилась. Он не ко мне, а к соседке ходит.

– Давайте поговорим о соседке, – предложила я и предъявила удостоверение. Женщина забеспокоилась.

– Да я ее знать не знаю. Разговаривали всего пару раз, я и в квартире-то никогда не была.

Я склонна была ей поверить, однако то, как стремительно она появилась, едва я оказалась возле соседской двери, позволяло надеяться, что дама деятельна и любопытна.

– Я ищу Хрущева Б.Г., – сказала я. – Мне дали вот этот адрес. Как фамилия вашей соседки?

– Луганская. Зовут Светка. Ее платежку в мой почтовый ящик бросили, вот я фамилию и узнала. Живет она уже полгода, до этого здесь семья жила, с ними у меня отношения не сложились. И Светка тоже какая-то нелюдимая. Поздоровается и мимо, ни разу не поболтала по-человечески, к себе не пригласила. Появлялась редко, все по командировкам ездила.

– Что за хахаль у нее был?

– Хахаль как хахаль. Мужик лет сорока, солидный и при деньгах. Это сразу видно. Светка тоже одета хорошо, я сапоги такие, как у нее, в универмаге видела, двенадцать тысяч. Мне чуть плохо не стало. Не знаю, что у нее за командировки, но, видно, деньжищ получает немерено, или хахаль отваливает. На зарплату так не разживешься. Хахаль здесь не живет, просто заходил. Не скажу, чтобы часто. А вам он зачем нужен? – хитро спросила она.

– Вашей соседки больше нет в живых, ее убили.

– Ох ты, господи… Чего ж мы с вами здесь стоим, заходите в квартиру… А кто убил? Хахаль? Когда? Я ничего не слышала.

Я вошла в квартиру и позвонила Вешнякову.

– Я на Третьей Кольцевой. – Я назвала точный адрес. – Ключи от квартиры захвати, думаю, это то, что мы ищем.

Артем досадливо крякнул:

– И тут обскакала. Новиков только что сообщил про эту квартиру. Ты-то о ней как узнала?

– Мне помогли. Приезжай, на месте разберемся.


Артем приехал вместе с Новиковым и еще двумя молодыми людьми. Обоих я знала, даже помнила фамилию одного из них – Игошин, так что представлять нас друг другу и объяснять, почему я здесь, не пришлось. Как я уже сказала, народ у нас понятливый, если начальство решило, что так надо, значит, надо.

Пока ожидала Артема, я успела поговорить с соседкой, дама она была словоохотливая, но пользы от нее оказалось мало. Так называемого хахаля она видела раза три, но как следует разглядеть не смогла, он быстро шел от лифта к двери, отпирал ее своим ключом, а когда соседка, выглянув, поздоровалась с ним, буркнул «здравствуйте» не обернувшись. Ей оставалось наблюдать за ним в «глазок», что она и делала, но особого удовлетворения не получила. Приезжал ли он на машине или приходил, сказать не могла – во дворе машины оставляют все кому не лень. Рядом торговый центр с платной автостоянкой, те, кто желает сэкономить, приспособились загонять машины во двор.

– Почему вы решили, что вчера он забрал вещи? – спросила я.

– Так с сумкой уходил. Когда пришел, в руках у него ничего не было, а вышел с сумкой. Небольшая такая, спортивная. Я вот и подумала: не иначе как вещички забрал, что там мужикам обычно надо: бритву, к примеру, или тапочки.

– Они что, ссорились?

– Почем я знаю? Может, и ссорились.

– Крики, громкие разговоры?

– Ничего такого не слышала.

– Тогда почему все же подумали, что он вещички забрал?

– Говорю, с сумкой шел.

– Как он выглядел? Высокий, худой, маленький, толстый?

– Представительный. Высокий, но не очень. И не толстый, брюха нет, это точно, а так поди разберись, если он в пальто. В очках, а еще с бородой.

– Волосы длинные?

– Да вроде нет. Он в кепке был.

Тут появился и Вешняков. Ключи, найденные у Светланы, подошли к замку, мы внедрились в обычную двухкомнатную квартиру со стандартной мебелью. Исключением являлась спальня. Здесь шелковое белье на постели, кровать с занавесями из прозрачной органзы с вышитыми по голубому полю золотыми полумесяцами. Пушистый ковер, гора подушек, низкий столик с кальяном. Новиков подошел, взял кальян в руки и принюхался, потом поставил на место.

В целом спальня мне понравилась. Кровать не выглядела громоздкой, напротив, казалась воздушной, на такой очень удобно лететь куда-нибудь в объятиях любимого. Мысленно, конечно, хотя и это как повезет.

– Любовное гнездышко, – сказал Новиков с обидой в голосе.

– Ага, – кивнул Артем.

– Когда она купила квартиру? – спросила я.

– Эту? Пять месяцев назад. Зачем ей еще одна квартира? Я бы понял, если б одну сдавала, недвижимость и все такое. Да и квартира так себе, дом огромный, подъезд гадкий, народу, как в Китае…

– Может, не успела сдать, – подал голос Новиков.

– Ничего вы в женщинах не понимаете, – съязвила я. – Квартира действительно так себе. А вот спальня убрана с любовью и фантазией. О чем это говорит?

– О том, что она здесь с кем-то встречалась, – кивнул Артем.

– Одинокая женщина покупает вторую квартиру, чтобы с кем-то здесь встречаться.

– Любовников было двое?

– Вполне логично. По крайней мере, это самое простое объяснение наличия второй квартиры. Она была женщиной осторожной и не хотела, чтобы один случайно узнал о другом. Хотя есть еще вариант: девушке просто нравились тайны. Могла себе позволить такую блажь, получив наследство. Кстати, много ли унаследовала вдова?

– Официально немного. Прежде всего: квартиру в Москве и две машины, одну из которых она продала. Денег в ее квартире так и не нашли, счета проверили, поступлений за последнюю неделю не было. Возможно, ее убили из-за денег, которые она выручила за машину. Кому-то сумма в тридцать тысяч долларов показалась вполне заманчивой.

– Думаю, эти деньги сейчас у меня. – Мужчины взглянули на меня с непониманием. – Объясняю, как я вышла на эту квартиру. Сегодня со службой доставки я получила пакет с тридцатью тысячами долларов и записку. – Я протянула листок Артему. – Поехала в службу доставки, по их правилам отправитель обязан указать свой адрес.

– И там был указан этот адрес? – вроде бы не поверил Артем. – А чья фамилия?

– Некоего Хрущева Б.Г.

– Может, есть смысл поискать парня? – внес предложение Новиков.

– Поискать, конечно, можно, – кивнула я, – но, скорее всего, этого Хрущева в природе не существует. Там висел образец заполнения бланка как раз с этой фамилией. Девушка, которая принимала пакет, внимание на сие не обратила, а мне показалось это интересным.

– Дядя затейник, фамилию назвал чужую, а вот адрес указал правильно.

– Точно. Он не хотел, чтобы мы его нашли, но очень хотел, чтобы обнаружили эту квартиру. Поскорее обнаружили. Зачем? Боялся, что долго провозимся…

– И не успеем до двадцать шестого? Если, конечно, Лялин прав и каракули на паркете это дата?

– Очень похоже на правду, – опять кивнула я.

– Тогда выходит, что Луганская не только тебе рассказала о своем возможном убийстве. Когда отправили пакет?

– Вчера.

– Значит, узнав о гибели Луганской, кто-то выполнил ее волю, переслав тебе пакет. И этот адрес указал по ее настоянию.

– Вот тут самое интересное, – усмехнулась я. – На первый взгляд все вроде бы просто: женщина боится близкого и любимого человека, не просто боится, подозревает, что он ее убьет. Она якобы орудие готовящегося преступления, после совершения которого он не оставит ее в живых. Свидетели, как известно, долго не живут. Желая посмертно наказать обидчика, Луганская встречается со мной, несет что-то маловразумительное, но, несмотря на это, заинтриговать меня она все-таки смогла, намеком на то, что я, она и таинственный любовник как-то свзязаны.

– Она могла это придумать, чтобы тебе стало интересно.

– Допустим. Рассказав все мне, она выбрала из своих знакомых человека, мужчину, заметь, а не женщину…

– Какая разница?

– Ну… обычно первой на ум приходит подруга. Впрочем, разница на самом деле небольшая. Так вот, она и ему что-то сообщила о своей предполагаемой смерти и просила, если это грустное событие произойдет, отправить мне пакет с тридцатью тысячами долларов, что выручила за машину, и запиской. Дядя пожелал остаться неизвестным, но сообщил нам адрес этой квартиры по желанию все той же Луганской.

– Ну, – кивнул Артем. – По-моему, все логично.

– А по-моему, это бред. От начала до конца.

– Если ты на тот счет, что девушка пошутила, так я хочу напомнить: ее убили.

– С этим не поспоришь, – согласилась я. – Вряд ли девушка шутила. Чего не скажешь о ее дружке, или кем там он ей доводится. Мы знаем, что написать что-либо после первого выстрела Светлана не могла, следовательно, надпись оставил убийца. Так?

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента