– Конечно, уверен, – небрежно взмахнул рукой тот. – Не был бы уверен – не говорил бы. Кстати, о молодых и красивых рабынях. Слышал, они здесь частенько пропадают неведомо куда. Так говорят. Думаю – врут все.
– Врут?! – вдруг распалился резчик. – Да как же врут-то, любезнейший?! У меня самого в месяц Пахонс пропали три рабыни. Целых три! Красивые и юные. И два раба-мальчика. Тоже красивых. Э-э-э! Только не говори мне о том, что они сбежали! Если б было так – их давно бы нашли, начальник городской стражи – мой давний приятель. Нет! В том-то и дело, что не сбежали, а сгинули!
– Сгинули?!
– Думаю, это все – самое черное колдовство! И я даже догадываюсь, кто колдун.
– И кто же? – тихо переспросил Макс.
– Беду! Тот самый шарлатан-лекаришка! – Старик округлил глаза. – Я знаю, он давно хотел отомстить мне. Это ведь я его выгнал из города… способствовал, так сказать. Вот он и злится. Кстати, не найдется ли у тебя какого-нибудь сильного заклятия против него?
– Поищем. – Тут же пообещав, Максим отхлебнул из любезно принесенного Ах-маси кубка.
– Скажу тебе по правде, маг Джедеф, у тебя очень плохой слуга, – после ухода тезки не преминул заметить Себекемсаф. – Слишком уж гордый. Такой запросто обчистит до нитки хозяина, а то и убьет. Так мы договорились насчет любовного зелья?
– Договорились. Пришли слугу через три дня. Что же касаемо колдовства Беду… то мне надобно знать точно – как именно исчезли твои рабы, при каких обстоятельствах, кто это видел… ну, или, может быть, заметил вдруг чего подозрительного.
– Понятно, – скупо улыбнулся старик. – Все выясню и через три дня зайду лично. Заодно и снадобье заберу.
– Зелье.
– Ну да. Зелье.
Хори и его приятели не зря взяли браслет и бусины. Едва ушел резчик, как явилось сразу четверо клиентов, устроивших во дворе шумную очередь. Один, молодой писец по имени Туи, затеял строить себе гробницу на окраине Города Мертвых, но панически боялся змей и без помощи знаменитого мага никак не мог собраться с духом, чтобы осмотреть стройку.
– Подозреваю, что каменщики обманывают меня и вместо базальта кладут туф, а то и – не дай Амон! – кирпичи, – усевшись в кресло для гостей, жаловался писец. – Я послал было слугу, так тот явился с таким докладом, что можно было подумать, будто эти каменщики – честнейшие люди, а их десятник Имху такой бескорыстный человек, что даже страшно становится. Воистину, клянусь Осирисом, такое впечатление, что и работают-то они не ради вознаграждения, а просто так, из любви к труду!
Одетый в длинный, расшитый таинственными символами балахон Макс рассмеялся:
– Да, что-то мне слабо верится в бескорыстность каменщиков. Как видно, ты, уважаемый Туи, не очень-то доверяешь и собственным слугам?
– Совсем не доверяю, господин лекарь! Ведь эти слуги у меня недавно. Милостию безвременно ушедшего от нас Хозяина Великого Дома великого царя Ка-маси. Ох, великий был государь!
– Думаю, и новый будет не хуже, – вызвав усмешку вертящегося неподалеку Ах-маси, вскользь заметил «маг», на что писец неожиданно ухмыльнулся и пояснил, что во дворце все равно всем заправляет великая царица Ах-хатпи. Так что, какой царь у власти, по сути, дело десятое, лишь бы был любящим и почтительным сыном.
– А сколько содрал за гробницу архитектор? – Максим быстро перевел разговор на другую тему.
Туи улыбнулся:
– Не так уж и много, господин лекарь. Мы ведь с ним давно знакомы. Всего три дебена серебра.
– Да, дешево… – «великий маг из Иуну» потер руки. – Ну, что же, приступим. Так ты, уважаемый Туи, говоришь, что опасаешься змей.
– Да, господин, ведь их в том месте множество! Там ведь рядом храм Мертсегер, а ее жрицы змей привечают. Меня как-то в детстве цапнула одна. – Писец зябко поежился. – Едва жив остался.
– Так-та-ак, значит, змеи… – Максим отошел к стоявшему позади сундуку – объемистому, отнюдь не дешевому, из обитой медными полосами крепкой ливанской пихты, – и откинул крышку. В сундуке в строгом порядке были разложены многочисленные амулеты и снадобья, каждое из которых было снабжено небольшой папирусной биркой с самолично выведенными Максом – естественно, по-русски – пояснительными надписями: от сглазу, от порчи, от скорпиона, от несчастной любви, от змей…
– Возьми это ожерелье, Туи, – незаметно сорвав бирку, «маг» протянул посетителю бусы из круглых зеленоватых камней. – Надень его, когда соберешься проведать дом своего Ка. Еще я дам тебе свиток. На нем – заклинание…
Максим прикрыл глаз и нараспев прочел:
– Поднимись, яд, приди и упади на землю. Хор говорит с тобой, уничтожает тебя, плюет на тебя; ты не встаешь больше, а падаешь; ты слабеешь, и нет в тебе силы; ты ослеп и не видишь; голова твоя опустилась и не поднимется больше. Ибо я Хор, великий маг.
– Да, это сильное заклинание, – почтительно произнес писец. – И сколько все стоит?
«Лекарь» почесал голову:
– Цены – по прейскуранту… Ой… Два дебена меди за ожерелье и три – за заклинание. Всего пять получается.
– Пять дебенов меди, – поднимаясь, негромко повторил посетитель. – Это равно пяти мешкам полбы. Возьмешь полбой, великий маг?
– Возьму. Пусть будет полба – в хозяйстве сгодится.
– Я пришлю к вечеру слуг на твой двор.
С двумя следующими клиентами – осанистым смотрителем царских дорог и сутулым мужчиной лет тридцати, булочником, – Максим справился быстро. Смотритель дорог где-то умудрился подхватить насморк и теперь на полном серьезе опасался, что из носа вытечет весь мозг – было здесь такое поверье. Сдерживая смех, «лекарь» продал ему анисовые капли и пару нефритовых амулетов в виде голов коршуна. Клиент обещал расплатиться за все полбой, как и второй – сутулый. Видать, урожай в прошлом сезоне выдался неплохой. Сутулый, кстати, жаловался на сглаз, от чего получил заклинание, пару ярких бусин, все те же капли и совет: не пренебрегать ярким днем зеленым макияжем – почаще подводить глаза мышьячно-серной краской.
Ничего особенно интересного эти двое не рассказали, так, повторяли все те же слухи о пропавших неизвестно куда девушках – слухи эти бродили по всему прибрежному району. Ничего конкретного ни смотритель, ни булочник не говорили, как, впрочем, и четвертый посетитель… Однако его надо было видеть! Огромный, плечистый, с широким добродушным лицом и руками-оглоблями, он оказался плотником, то есть владел специальностью достаточно редкой – ведь деревья в Черной Земле встречались нечасто. А потому, имея постоянную работу в дворцовом хозяйстве, Панехси – так его звали, – естественно, не отказывался и от халтур, ведь многим знатным людям требовалось, скажем, сделать у гробницы опалубку, поставить на зависть соседям деревянные колонны, починить скрипучие ворота, ну и так далее.
Все это парнище по простоте душевной тут же и выложил в ответ на незамысловатый вопрос Ах-маси-младшего: а имеются ли у него средства для того, чтобы заплатить за услуги великого кудесника и мага?
Средства, похоже, имелись, о чем и поведал Панехси, горделиво расправив плечи. А еще долго хвастал своими знакомствами и нужностью, мол, всякому знатному и не последнему человеку есть до него, плотника, дело.
– Вот, взять хоть господина Меренптаха, смотрителя дворцовых гробниц, или жреца храма Монту господина Сенефермонтусенеба. Уж на что человек серьезный, а и ему без меня не обойтись. Я ему как-то ставил опалубку, а он потом подошел сам у рынка, спросил, нет ли у меня каких-нибудь деревянных обрезков. Ну, нашлись, конечно, обрезки – как не найтись, тем более для такого уважаемого человека?
– А храм Монту, он где, в Городе Мертвых?
– Да, там, – добродушно ухмыльнулся здоровяк-плотник. – Не все туда ходят, но воины – обязательно, особенно перед походом или битвой.
– Хм, так-так. – «Маг» почесал подбородок, раздумывая, понадобятся ему эти сведения или нет.
С одной стороны – вряд ли: ну подумаешь, жрец храма бога-воителя Монту скупает за какой-то надобностью деревянные обрезки. Может, он из них костер жжет? Но, с другой стороны, подозрительно.
Ладно, стоит запомнить.
Панехси еще долго рассказывал, как нужно чинить ворота да какие породы деревьев лучше всего подходят для колонн, а какие – для кресел и мебели, потом неожиданно заявил, что поддерживающую крышу колонну посередине залы необходимо срочно менять, чему и обещал поспособствовать за небольшую цену, затем рассказал какую-то байку про кошку и домашнего гуся – сам же над ней и посмеялся, а вот «великий маг» так и не понял юмора. А затем… затем поблагодарил и направился к выходу:
– Да будут благословенны к тебе боги, великий маг!
– И тебе того же… Ой! – Макс внезапно сообразил, что что-то идет не так. – Уважаемый Панехси, ты зачем приходил-то?
– Зачем? – Парень озадаченно потер шею и вдруг улыбнулся. – Ах да! Совсем ведь забыл – у вас ворота разболтались, так я вот шел мимо – дай, думаю, загляну. Ну что, чинить будем?
– А нужно?
– Конечно! А то, не дай Амон, воротца-то ваши скоро упадут кому-нибудь на ноги!
– Ну, тогда будем. – Максим со смехом махнул рукой. – Когда сможешь-то?
– Да хоть сегодня после обеда. Очень бы было для меня удобно.
– После обеда так после обеда, – согласился «маг». – Пять мешков полбы за работу устроит?
– Пять мешков… – Плотник поднял к небу глаза и задумчиво зашевелил губами. – Это получится… это получится… это получится…
– Пять дебенов меди, – не выдержав, подсказал Макс. – По одному за каждый мешок.
– Тогда лучше десять! – Панехси тряхнул головой и ухмыльнулся.
На том и порешили.
В полуденную жару, естественно, никаких клиентов не принимали, да их пока и не было. «Великий кудесник и маг» вытащил ложе во двор, под пальму, и устроился на нем с кувшином вина. Вышла на улицу и Тейя – голая, с узенькой золотой цепочкой на бедрах, – улеглась рядом, положив голову мужу на грудь, и, пользуясь тем, что Ах-маси отправился к Усермаатрамериамону за каким-то нужными сведениями, принялась нежно гладить супруга.
– О, муж мой, поистине, сегодня хороший день.
– Какой же хороший? Так ничего толком и не узнали.
– Зато мы сейчас одни… Прижми же меня к себе! Дай твои губы… О, Амон, воистину, как прекрасна жизнь!
Золотисто-смуглые тела сплелись в едином порыве любви, синее бездонное небо распростерлось над их головами, в саду пели птицы, порхали разноцветные бабочки и стрекозы, и сладкий аромат цветов окутывал влюбленных супругов нежным дурманящим флером.
– Ах, Ах-маси, муж мой…
Ба-бах!!!
Кто-то со всей дури замолотил в ворота, едва не сорвав их с петель.
– Кого это еще принесло?
Поднявшись, Максим отворил ворота и пропустил во двор носильщиков с мешками на худых плечах. На груди одного из них, совсем еще юного парня, качалась плетеная сумка.
– Слуги господина Туи, писца, – обернувшись, пояснил он. – Принесли полбу.
Тейя улыбнулась, потянувшись, словно довольная кошка:
– Скажи, чтоб несли в амбар… Ой! А почему столько много? Вы же, кажется, договаривались на пять дебенов?
– На пять… – Макс подозвал одного из слуг.
– Почему десять? – переспросил тот. – Волею нашего господина, писца. Он велел передать, что твое ожерелье и заклинание хорошо помогли – еще до полудня наш господин отправился к своей гробнице, взял с собой мальчишку-прислужника, Тети, вот он. – Слуга показал на молодого парнишку, только что с явным облегчением скинувшего с узких плеч тяжелый мешок. – Так его, Тети, там, у храма Мертсегер, укусила змея. И – ничего!!! Даже нога не опухла. Тети, покажи ногу!
Подросток послушно подошел ближе:
– Вон, у большого пальца.
Честно говоря, Максим не заметил никаких следов укуса.
– Я и змею прихватил с собой, – похвастал Тети. – Огромная такая змеища! Сделаю из ее кожи пояс или кошель. Очень красиво получится. Вот!
Сняв с шеи плетеную суму, он вытащил из нее… мертвую змеюку, и в самом деле очень красивую, только уж вовсе не огромную, так, скорее даже мелкую. Вряд ли хватит на пояс. Однако…
– А из зубов сделаю амулет. – Тети внезапно хлопнул себя по лбу. – Вот только что об этом подумал… Ой! – Раскрыв змее пасть, он озадаченно захлопал ресницами. – А где же зубы?
Максима почему-то тоже заинтересовал этот вопрос – никаких ядовитых зубов в пасти рептилии не было! Вырвали! Вырвали и отпустили. Зачем? Чтобы отпугнуть прохожих от храма богини-змеи Мертсегер?
Глава 4
– Купи девочку, господин! Клянусь Осирисом и Амоном – хорошая девочка. Глянь, какие у нее глазки, какие ножки, какая грудь! Не смотри, что маленькая, она еще вырастет… Я имею в виду, и грудь, и сама девочка.
Продавец – мерзкий морщинистый старик с темным лицом черта – нахваливая свой товар, сидел под деревом в дальнему углу рынка. Приготовленная к продаже рабыня – смуглая голенькая девчушка лет четырнадцати на вид – дрожала мелкой дрожью и испуганно посматривала на проходивших мимо людей карими блестящими глазами.
«Несовершеннолетними не интересуюсь», – хотел было высказаться Максим, но вовремя прикусил язык: несовершеннолетними тут считались лишь совсем уж мелкие дети. А эта… Вполне созрела для наложницы или даже жены.
– Возьми девочку, господин, не пожалеешь!
Отвратительный старик! Ну что он прицепился?
– Дорого не прошу, всего полтора дебена. Серебра, конечно, а не булыжников из долины мертвых.
Старик засмеялся, показывая беззубый рот и раздувшиеся от какой-то болезни десны. Даже осмелился схватить Максима за край схенти скрюченными коричневыми пальцами. Угостить его, что ли, хорошим свингом или хуком? Ладно, черт с ним. Поскорее уйти, не нужно привлекать излишнее внимание.
– Полтора дебена, говоришь? – отойдя, краем уха услыхал Макс. – А за дебен не сойдемся?
Парень!
Молодой парень в белой набедренной повязке жреца и с бритой наголо головой, накрытой таким же белым платком. Жрец!
Максим замедлил шаг и остановился рядом с зеленщиком, делая вид, что заинтересовался его нехитрым товаром.
– Дебен? Да ты только взгляни, уважаемый, какая она красавица! К тому же – еще девственна… Хочешь – сам проверь! Эй, раздвинь ноги, тварь.
– Думаю, и дебен серебра за нее – слишком дорого, – не сдавался жрец. – И мне нет никакого дела до ее девственности – я себе не жену беру. Не хочешь, не продавай… корми… До нового урожая еще далеко.
Жрец повернулся, чтобы уйти, но старик, проворно вскочив на ноги, ухватил его за локоть:
– Не спеши, уважаемый, не спеши.
Зачем жрецу девочка? Мало ли… Может, для личных утех или для храма. Но почему именно эта? Вон, рядом…
– Вон, рядом тоже продают девочек, – заметил жрец. – Пожалуй, я могу купить и там.
– А ты думаешь, там дешевле? – Старик осклабился. – К тому же взгляни на них повнимательней! Воистину – они не очень-то красивы.
Да, так и обстояло дело. Макс незаметно присмотрелся к другим рабыням – та, что у старика, уж конечно, была куда красивее.
Похоже, так рассудил и жрец, ибо поторговался еще совсем немного, после чего – Макс заметил – в грязную ладонь старика перекочевал серебряный браслет. Весил он примерно девяносто грамм, как раз дебен. Покупатель и продавец все же пришли к соглашению: проданная девчушка, обретя другого хозяина, зашагала позади, послушно склонив голову. Приятная девочка. Жаль, если в храме с ней… ее… Интересно, что это за жрец? Из какого храма? И почему он не взял других девушек? Только потому, что эта красивей? Странно… Хотя чего ж тут странного? Если брать для себя… да и для богов – им, конечно, тоже приятно, когда красиво.
Немного выждав, Максим направился следом, сначала не спеша, а уж потом, когда покупатель и его товар свернули к реке, пришлось и прибавить шагу. Впрочем, на улицах и на пристани сейчас было много народу, и юноша не опасался, что его заметят.
Жрец… Бритый наголо молодой парень с обычным лицом, чем-то даже приятным. У Макса вдруг возникло такое чувство, будто кто-то ему уже рассказывал о похожем молодом человеке, причем рассказывал совсем недавно… Хори! Ну конечно же, Хори – мелкий хитроглазый прощелыга. Он говорил о своих знакомых девчонках, куда-то сгинувших сразу после разговора с молодым жрецом… жрецом богини Хатхор!
Богиня неба, мать Хора, покровительница любви, веселья, музыки и пирушек. Ее изображали с коровьими рогами и еще называли «владычицей опьянения» и «око Ра». Весьма авторитетный в древние времена, сейчас культ ее, конечно, уступал культу Амона или Осириса, однако по-прежнему был широко распространен. Имелись и жрецы, и храмы.
Храм Рогатой богини, кстати, присутствовал в составленном жрецом Усермаатрамериамоном списке подозрительных святилищ, наряду с храмом Мертсегер и Монту. Все остальные храмы либо были слишком уж многолюдными, либо, наоборот, мелкими, мало способными к какой-либо активной деятельности. А вот эти три… К тому же все три святилища, как удалось выяснить все тому же Усермаатрамериамону, владели через подставных лиц земельными угодьями и стадами. На какие средства все было приобретено? Средства эти явно не соответствовали положению и авторитету храмов.
Жреца и его покупку на краю пристани поджидала тростниковая лодка с двумя гребцами, тут же и отвалившая от берега. Понятно было куда – в храмы у Города Мертвых. Мертсегер, Хатхор, Монту. Еще бы определить – в какой? Впрочем, мало ли… Конечно, нигде уже давно не приносили человеческих жертв, но… Все эти странные исчезновения девушек и детей, которых потом никто никогда и нигде не видел, наводили на весьма неприятные мысли. Возможно, жрецы одного из культов решили улучшить свое положение путем кровавых жертв. Почему бы и нет? К тому же, как «лекарь и маг», Максим интересовался снадобьями и хорошо знал уже, что на черном рынке Уасета время от времени появлялись человеческие внутренности, причем не из гробниц, а в хорошем состоянии, так сказать, свежие – вполне пригодные для разного рода магических целей. Откуда они брались? При бальзамировании внутренности богатых людей извлекались, но бальзамировались отдельно, у бедняков же все внутри растворяли специальными снадобьями, и Усермаатрамериамон клялся, что все известные ему мастера заупокойного культа тут ни при чем. То есть никаких утечек там быть не могло.
Однако внутренности-то появлялись! И их можно было купить, о чем Максим – Ах-маси – знал, но никак не мог выйти на продавцов. Пока не мог. Ну ничего, не зря же он избрал для себя имидж лекаря и мага. Должно было повезти и с перекупщиком, для чего Макс уже распространил информацию по своим каналам – через приятелей Хори и сплетни, специально распускаемые по всем базарам и пристаням Ах-маси-младшим. Теперь оставалось только лишь ждать.
Но вот этот жрец…
Приложив руку ко лбу, Макс посмотрел на реку. Рыбаков нынче хватало, на желтых от солнечных лучей водах Хапи покачивалось десятка два суденышек, это не считая снующих туда-сюда челноков-перевозчиков. На один из которых – последний из уходящих – Максим якобы опоздал и тут же принялся бегать по пристани, размахивая руками и громко возмущаясь:
– Клянусь Амоном, да разве ж не могли эти прощелыги чуть-чуть подождать? Чтоб им перевернуться.
– Эй, парень, не шуми!
Сзади тут же подошел неприметный мужичок в дешевом ожерелье и схенти. Оглянулся по сторонам и, понизив голос, спросил:
– На тот берег надо?
– Конечно! Спешу! Умоляю!
– Тсс! Не надобно так кричать. Иди за мной шагах в трех.
Юноша так и сделал, и вскоре оба, покинув пристань, оказались в камышах, где и был замаскирован челнок. Максим усмехнулся – понятно… «Державшие» пристань перевозчики вряд ли потерпели бы конкурента. Лодку бы продырявили или сожгли, да и самого бы отправили на корм рыбам.
Усадив клиента, владелец челнока принялся ловко махать веслом – Максим ведь попросил побыстрее, щедро отсыпав в подставленную ладонь разноцветных бусин. Вот лодочник и старался. Высадил пассажира тоже не на пристани, а чуть ниже, опять же в камышах, что было Максу на руку – он видел, как там же только что причалила тростниковая лодка. Та самая…
Храм Хатхор!
И гребцы, и жрец, и юная рабыня исчезли за воротами небольшого кирпичного храма со статуями рогатой богини у входа. Никаких сомнений больше не оставалось – это был храм Хатхор, богини любви и пирушек.
Храмовые ворота оказались сработанными на совесть, крепкими… правда, обмазанные смолой, вспыхнули в ночи ярко, словно падающая звезда. Притаившиеся в покачивающейся у берега лодке приятели – Макс с Ах-маси-тезкой, – углядев вспышку, с удовольствием переглянулись.
– Как бы наши парни не попались, – негромко произнес Ах-маси.
Макс усмехнулся, покрепче сжимая весло:
– Не попадутся. Слышишь, трещат камыши?! Не они ли?
– Мертсегер! Мертсегер! – донеслись из камышей условленные выкрики.
Ах-маси всмотрелся во тьму и махнул рукой:
– Сюда, ребята!
Едва выбежавшие из камышей подростки – Хори и два его приятеля – оказались в лодке, как им тут же всучили весла:
– Гребите, парни!
От храма Хатхор донеслись крики – видать, жрецы только что заметили поджог. Ага, заметались! Так вам!
– А они за нами не погонятся? – оглянувшись, опасливо протянул Хори.
– Не погонятся. – Максим усмехнулся. – А если и погонятся, то не догонят… ежели вы, вместо того чтоб болтать, будете быстрее грести! А ну-ка – рраз… два… раз… два…
Тростниковая лодка ходко поплыла к восточному берегу. Темно было кругом, темно и душно, кончался Месоре – последний месяц сезона засухи, скоро следовало ждать наводнения – разлива Хапи. В темно-синем ночном небе, казалось, низко-низко висели крупные желтые звезды, отражаясь в черной воде, так что непонятно было, где отражения, а где все-таки звезды.
Никакой погони не было – похоже, жрецы Хатхор и в самом деле спохватились уж слишком поздно. Никем не замеченные, юные поджигатели причалили чуть ниже пристани и, выскочив на песок, вытащили на берег лодку.
– Ну, что заработали – получайте! – щедрой рукой Максим выдал каждому из пареньков по серебряному браслету и тут же предупредил: – Смотрите, перед родителями оправдайтесь.
На что хитрый Хори вполне справедливо, как ему казалось, заметил, что были бы браслеты, а уж оправдаться – нехитрое дело.
– Э, не скажи! – покачал головой Максим. – А ну-ка, быстро соображайте, что скажете про украшенья родителям?
– Скажу, выиграл в «змею» у… у тебя, Шеду, а ты, мол, тоже у кого-то выиграл.
– Во! – обрадовался толстяк Шеду. – И я тоже своим скажу, что выиграл.
– А не выпорют вас за азартные игры? – Макс с сомнением покачал головой.
Хори тут же сплюнул:
– Не выпорют. Мы с отцом частенько в «змею» играем… Когда матушка не видит.
– А выпорют, так в первый раз, что ли? – неожиданно расхохотался третий паренек, до того молчавший, звали его, кажется, Джедом. – Я так родителям вообще ничего не скажу. Откуда у меня браслет – мое дело.
– Что, неужели и допытываться не станут? – удивился Шеду.
– Не станут. Сказал же – мое дело.
– Ладно.
Простившись с мальчиками, тезки, негромко переговариваясь, зашагали к городским воротам, в мирное время запиравшимся разве что на ночь, да и то больше не от врагов, а в связи с алчностью ночных стражников, срубавших немалый куш с припозднившихся гуляк или рыбаков.
Вот и сейчас стражники либо вовсе не спали, либо проснулись сразу же, едва услыхав голоса.
– Эй, воины!
– Кто такие?
– Идем с главной пристани, с рынка.
– Чего ж в те ворота не пошли?
– Да там уж больно много просят! Трех жареных рыб им, собакам, мало!
– Трех жареных рыб? – В голосе стража явственно проскользнула заинтересованность. – А что за рыбины-то?
– Большие. Не костлявые. Сыщется к ним и кувшинчик пива… Эй, Шеду, бурдюк, ты еще не все выхлебал?
– Не. Пива еще много осталось.
– Хорошее пиво, свежесваренное. Как раз по нынешней духоте.
Поспешно распахнув ворота, стражники, получив рыбин и пиво, тут же у ворот и уселись, бросив в траву короткие копья.
– И вправду хорошая рыбка, жирная.
– Хвала Амону, побольше бы таких гуляк!
Максим лишь головой покачал, видя подобное разгильдяйство и явное пренебрежение служебными обязанностями. В конце концов, это был его город, его народ, который вправе ожидать большей заботы о своей безопасности, особенно в нынешние неспокойные времена. Подумав так, юный фараон дал себе слово резко повысить боеспособность городской стражи и даже высказал эту мысль вслух, но наткнулся на неожиданное возражение со стороны Ах-маси:
– Зато все знают – ежели стражи кушают на посту рыбу или спят, значит, в городе все спокойно! А потому и нету никакой паники.
Макс только головой покачал в ответ: конечно же, какая-то правда в этих словах тезки имелась.
– Господин Джедеф! – внезапно позвали сзади, и Максим не сразу сообразил, что обращались-то именно к нему – «великому кудеснику и магу Джедефу из Иуну».
– Врут?! – вдруг распалился резчик. – Да как же врут-то, любезнейший?! У меня самого в месяц Пахонс пропали три рабыни. Целых три! Красивые и юные. И два раба-мальчика. Тоже красивых. Э-э-э! Только не говори мне о том, что они сбежали! Если б было так – их давно бы нашли, начальник городской стражи – мой давний приятель. Нет! В том-то и дело, что не сбежали, а сгинули!
– Сгинули?!
– Думаю, это все – самое черное колдовство! И я даже догадываюсь, кто колдун.
– И кто же? – тихо переспросил Макс.
– Беду! Тот самый шарлатан-лекаришка! – Старик округлил глаза. – Я знаю, он давно хотел отомстить мне. Это ведь я его выгнал из города… способствовал, так сказать. Вот он и злится. Кстати, не найдется ли у тебя какого-нибудь сильного заклятия против него?
– Поищем. – Тут же пообещав, Максим отхлебнул из любезно принесенного Ах-маси кубка.
– Скажу тебе по правде, маг Джедеф, у тебя очень плохой слуга, – после ухода тезки не преминул заметить Себекемсаф. – Слишком уж гордый. Такой запросто обчистит до нитки хозяина, а то и убьет. Так мы договорились насчет любовного зелья?
– Договорились. Пришли слугу через три дня. Что же касаемо колдовства Беду… то мне надобно знать точно – как именно исчезли твои рабы, при каких обстоятельствах, кто это видел… ну, или, может быть, заметил вдруг чего подозрительного.
– Понятно, – скупо улыбнулся старик. – Все выясню и через три дня зайду лично. Заодно и снадобье заберу.
– Зелье.
– Ну да. Зелье.
Хори и его приятели не зря взяли браслет и бусины. Едва ушел резчик, как явилось сразу четверо клиентов, устроивших во дворе шумную очередь. Один, молодой писец по имени Туи, затеял строить себе гробницу на окраине Города Мертвых, но панически боялся змей и без помощи знаменитого мага никак не мог собраться с духом, чтобы осмотреть стройку.
– Подозреваю, что каменщики обманывают меня и вместо базальта кладут туф, а то и – не дай Амон! – кирпичи, – усевшись в кресло для гостей, жаловался писец. – Я послал было слугу, так тот явился с таким докладом, что можно было подумать, будто эти каменщики – честнейшие люди, а их десятник Имху такой бескорыстный человек, что даже страшно становится. Воистину, клянусь Осирисом, такое впечатление, что и работают-то они не ради вознаграждения, а просто так, из любви к труду!
Одетый в длинный, расшитый таинственными символами балахон Макс рассмеялся:
– Да, что-то мне слабо верится в бескорыстность каменщиков. Как видно, ты, уважаемый Туи, не очень-то доверяешь и собственным слугам?
– Совсем не доверяю, господин лекарь! Ведь эти слуги у меня недавно. Милостию безвременно ушедшего от нас Хозяина Великого Дома великого царя Ка-маси. Ох, великий был государь!
– Думаю, и новый будет не хуже, – вызвав усмешку вертящегося неподалеку Ах-маси, вскользь заметил «маг», на что писец неожиданно ухмыльнулся и пояснил, что во дворце все равно всем заправляет великая царица Ах-хатпи. Так что, какой царь у власти, по сути, дело десятое, лишь бы был любящим и почтительным сыном.
– А сколько содрал за гробницу архитектор? – Максим быстро перевел разговор на другую тему.
Туи улыбнулся:
– Не так уж и много, господин лекарь. Мы ведь с ним давно знакомы. Всего три дебена серебра.
– Да, дешево… – «великий маг из Иуну» потер руки. – Ну, что же, приступим. Так ты, уважаемый Туи, говоришь, что опасаешься змей.
– Да, господин, ведь их в том месте множество! Там ведь рядом храм Мертсегер, а ее жрицы змей привечают. Меня как-то в детстве цапнула одна. – Писец зябко поежился. – Едва жив остался.
– Так-та-ак, значит, змеи… – Максим отошел к стоявшему позади сундуку – объемистому, отнюдь не дешевому, из обитой медными полосами крепкой ливанской пихты, – и откинул крышку. В сундуке в строгом порядке были разложены многочисленные амулеты и снадобья, каждое из которых было снабжено небольшой папирусной биркой с самолично выведенными Максом – естественно, по-русски – пояснительными надписями: от сглазу, от порчи, от скорпиона, от несчастной любви, от змей…
– Возьми это ожерелье, Туи, – незаметно сорвав бирку, «маг» протянул посетителю бусы из круглых зеленоватых камней. – Надень его, когда соберешься проведать дом своего Ка. Еще я дам тебе свиток. На нем – заклинание…
Максим прикрыл глаз и нараспев прочел:
– Поднимись, яд, приди и упади на землю. Хор говорит с тобой, уничтожает тебя, плюет на тебя; ты не встаешь больше, а падаешь; ты слабеешь, и нет в тебе силы; ты ослеп и не видишь; голова твоя опустилась и не поднимется больше. Ибо я Хор, великий маг.
– Да, это сильное заклинание, – почтительно произнес писец. – И сколько все стоит?
«Лекарь» почесал голову:
– Цены – по прейскуранту… Ой… Два дебена меди за ожерелье и три – за заклинание. Всего пять получается.
– Пять дебенов меди, – поднимаясь, негромко повторил посетитель. – Это равно пяти мешкам полбы. Возьмешь полбой, великий маг?
– Возьму. Пусть будет полба – в хозяйстве сгодится.
– Я пришлю к вечеру слуг на твой двор.
С двумя следующими клиентами – осанистым смотрителем царских дорог и сутулым мужчиной лет тридцати, булочником, – Максим справился быстро. Смотритель дорог где-то умудрился подхватить насморк и теперь на полном серьезе опасался, что из носа вытечет весь мозг – было здесь такое поверье. Сдерживая смех, «лекарь» продал ему анисовые капли и пару нефритовых амулетов в виде голов коршуна. Клиент обещал расплатиться за все полбой, как и второй – сутулый. Видать, урожай в прошлом сезоне выдался неплохой. Сутулый, кстати, жаловался на сглаз, от чего получил заклинание, пару ярких бусин, все те же капли и совет: не пренебрегать ярким днем зеленым макияжем – почаще подводить глаза мышьячно-серной краской.
Ничего особенно интересного эти двое не рассказали, так, повторяли все те же слухи о пропавших неизвестно куда девушках – слухи эти бродили по всему прибрежному району. Ничего конкретного ни смотритель, ни булочник не говорили, как, впрочем, и четвертый посетитель… Однако его надо было видеть! Огромный, плечистый, с широким добродушным лицом и руками-оглоблями, он оказался плотником, то есть владел специальностью достаточно редкой – ведь деревья в Черной Земле встречались нечасто. А потому, имея постоянную работу в дворцовом хозяйстве, Панехси – так его звали, – естественно, не отказывался и от халтур, ведь многим знатным людям требовалось, скажем, сделать у гробницы опалубку, поставить на зависть соседям деревянные колонны, починить скрипучие ворота, ну и так далее.
Все это парнище по простоте душевной тут же и выложил в ответ на незамысловатый вопрос Ах-маси-младшего: а имеются ли у него средства для того, чтобы заплатить за услуги великого кудесника и мага?
Средства, похоже, имелись, о чем и поведал Панехси, горделиво расправив плечи. А еще долго хвастал своими знакомствами и нужностью, мол, всякому знатному и не последнему человеку есть до него, плотника, дело.
– Вот, взять хоть господина Меренптаха, смотрителя дворцовых гробниц, или жреца храма Монту господина Сенефермонтусенеба. Уж на что человек серьезный, а и ему без меня не обойтись. Я ему как-то ставил опалубку, а он потом подошел сам у рынка, спросил, нет ли у меня каких-нибудь деревянных обрезков. Ну, нашлись, конечно, обрезки – как не найтись, тем более для такого уважаемого человека?
– А храм Монту, он где, в Городе Мертвых?
– Да, там, – добродушно ухмыльнулся здоровяк-плотник. – Не все туда ходят, но воины – обязательно, особенно перед походом или битвой.
– Хм, так-так. – «Маг» почесал подбородок, раздумывая, понадобятся ему эти сведения или нет.
С одной стороны – вряд ли: ну подумаешь, жрец храма бога-воителя Монту скупает за какой-то надобностью деревянные обрезки. Может, он из них костер жжет? Но, с другой стороны, подозрительно.
Ладно, стоит запомнить.
Панехси еще долго рассказывал, как нужно чинить ворота да какие породы деревьев лучше всего подходят для колонн, а какие – для кресел и мебели, потом неожиданно заявил, что поддерживающую крышу колонну посередине залы необходимо срочно менять, чему и обещал поспособствовать за небольшую цену, затем рассказал какую-то байку про кошку и домашнего гуся – сам же над ней и посмеялся, а вот «великий маг» так и не понял юмора. А затем… затем поблагодарил и направился к выходу:
– Да будут благословенны к тебе боги, великий маг!
– И тебе того же… Ой! – Макс внезапно сообразил, что что-то идет не так. – Уважаемый Панехси, ты зачем приходил-то?
– Зачем? – Парень озадаченно потер шею и вдруг улыбнулся. – Ах да! Совсем ведь забыл – у вас ворота разболтались, так я вот шел мимо – дай, думаю, загляну. Ну что, чинить будем?
– А нужно?
– Конечно! А то, не дай Амон, воротца-то ваши скоро упадут кому-нибудь на ноги!
– Ну, тогда будем. – Максим со смехом махнул рукой. – Когда сможешь-то?
– Да хоть сегодня после обеда. Очень бы было для меня удобно.
– После обеда так после обеда, – согласился «маг». – Пять мешков полбы за работу устроит?
– Пять мешков… – Плотник поднял к небу глаза и задумчиво зашевелил губами. – Это получится… это получится… это получится…
– Пять дебенов меди, – не выдержав, подсказал Макс. – По одному за каждый мешок.
– Тогда лучше десять! – Панехси тряхнул головой и ухмыльнулся.
На том и порешили.
В полуденную жару, естественно, никаких клиентов не принимали, да их пока и не было. «Великий кудесник и маг» вытащил ложе во двор, под пальму, и устроился на нем с кувшином вина. Вышла на улицу и Тейя – голая, с узенькой золотой цепочкой на бедрах, – улеглась рядом, положив голову мужу на грудь, и, пользуясь тем, что Ах-маси отправился к Усермаатрамериамону за каким-то нужными сведениями, принялась нежно гладить супруга.
– О, муж мой, поистине, сегодня хороший день.
– Какой же хороший? Так ничего толком и не узнали.
– Зато мы сейчас одни… Прижми же меня к себе! Дай твои губы… О, Амон, воистину, как прекрасна жизнь!
Золотисто-смуглые тела сплелись в едином порыве любви, синее бездонное небо распростерлось над их головами, в саду пели птицы, порхали разноцветные бабочки и стрекозы, и сладкий аромат цветов окутывал влюбленных супругов нежным дурманящим флером.
– Ах, Ах-маси, муж мой…
Ба-бах!!!
Кто-то со всей дури замолотил в ворота, едва не сорвав их с петель.
– Кого это еще принесло?
Поднявшись, Максим отворил ворота и пропустил во двор носильщиков с мешками на худых плечах. На груди одного из них, совсем еще юного парня, качалась плетеная сумка.
– Слуги господина Туи, писца, – обернувшись, пояснил он. – Принесли полбу.
Тейя улыбнулась, потянувшись, словно довольная кошка:
– Скажи, чтоб несли в амбар… Ой! А почему столько много? Вы же, кажется, договаривались на пять дебенов?
– На пять… – Макс подозвал одного из слуг.
– Почему десять? – переспросил тот. – Волею нашего господина, писца. Он велел передать, что твое ожерелье и заклинание хорошо помогли – еще до полудня наш господин отправился к своей гробнице, взял с собой мальчишку-прислужника, Тети, вот он. – Слуга показал на молодого парнишку, только что с явным облегчением скинувшего с узких плеч тяжелый мешок. – Так его, Тети, там, у храма Мертсегер, укусила змея. И – ничего!!! Даже нога не опухла. Тети, покажи ногу!
Подросток послушно подошел ближе:
– Вон, у большого пальца.
Честно говоря, Максим не заметил никаких следов укуса.
– Я и змею прихватил с собой, – похвастал Тети. – Огромная такая змеища! Сделаю из ее кожи пояс или кошель. Очень красиво получится. Вот!
Сняв с шеи плетеную суму, он вытащил из нее… мертвую змеюку, и в самом деле очень красивую, только уж вовсе не огромную, так, скорее даже мелкую. Вряд ли хватит на пояс. Однако…
– А из зубов сделаю амулет. – Тети внезапно хлопнул себя по лбу. – Вот только что об этом подумал… Ой! – Раскрыв змее пасть, он озадаченно захлопал ресницами. – А где же зубы?
Максима почему-то тоже заинтересовал этот вопрос – никаких ядовитых зубов в пасти рептилии не было! Вырвали! Вырвали и отпустили. Зачем? Чтобы отпугнуть прохожих от храма богини-змеи Мертсегер?
Глава 4
Голубые танцовщицы
Лето 1552 г. до Р. Х. (месяц Месоре сезона Шему). Уасет
Проводи же счастливый день,
Мудрый жрец с чистыми руками.
Надпись на гробнице Неферхотепа. Пер. М. А. Матье
– Купи девочку, господин! Клянусь Осирисом и Амоном – хорошая девочка. Глянь, какие у нее глазки, какие ножки, какая грудь! Не смотри, что маленькая, она еще вырастет… Я имею в виду, и грудь, и сама девочка.
Продавец – мерзкий морщинистый старик с темным лицом черта – нахваливая свой товар, сидел под деревом в дальнему углу рынка. Приготовленная к продаже рабыня – смуглая голенькая девчушка лет четырнадцати на вид – дрожала мелкой дрожью и испуганно посматривала на проходивших мимо людей карими блестящими глазами.
«Несовершеннолетними не интересуюсь», – хотел было высказаться Максим, но вовремя прикусил язык: несовершеннолетними тут считались лишь совсем уж мелкие дети. А эта… Вполне созрела для наложницы или даже жены.
– Возьми девочку, господин, не пожалеешь!
Отвратительный старик! Ну что он прицепился?
– Дорого не прошу, всего полтора дебена. Серебра, конечно, а не булыжников из долины мертвых.
Старик засмеялся, показывая беззубый рот и раздувшиеся от какой-то болезни десны. Даже осмелился схватить Максима за край схенти скрюченными коричневыми пальцами. Угостить его, что ли, хорошим свингом или хуком? Ладно, черт с ним. Поскорее уйти, не нужно привлекать излишнее внимание.
– Полтора дебена, говоришь? – отойдя, краем уха услыхал Макс. – А за дебен не сойдемся?
Парень!
Молодой парень в белой набедренной повязке жреца и с бритой наголо головой, накрытой таким же белым платком. Жрец!
Максим замедлил шаг и остановился рядом с зеленщиком, делая вид, что заинтересовался его нехитрым товаром.
– Дебен? Да ты только взгляни, уважаемый, какая она красавица! К тому же – еще девственна… Хочешь – сам проверь! Эй, раздвинь ноги, тварь.
– Думаю, и дебен серебра за нее – слишком дорого, – не сдавался жрец. – И мне нет никакого дела до ее девственности – я себе не жену беру. Не хочешь, не продавай… корми… До нового урожая еще далеко.
Жрец повернулся, чтобы уйти, но старик, проворно вскочив на ноги, ухватил его за локоть:
– Не спеши, уважаемый, не спеши.
Зачем жрецу девочка? Мало ли… Может, для личных утех или для храма. Но почему именно эта? Вон, рядом…
– Вон, рядом тоже продают девочек, – заметил жрец. – Пожалуй, я могу купить и там.
– А ты думаешь, там дешевле? – Старик осклабился. – К тому же взгляни на них повнимательней! Воистину – они не очень-то красивы.
Да, так и обстояло дело. Макс незаметно присмотрелся к другим рабыням – та, что у старика, уж конечно, была куда красивее.
Похоже, так рассудил и жрец, ибо поторговался еще совсем немного, после чего – Макс заметил – в грязную ладонь старика перекочевал серебряный браслет. Весил он примерно девяносто грамм, как раз дебен. Покупатель и продавец все же пришли к соглашению: проданная девчушка, обретя другого хозяина, зашагала позади, послушно склонив голову. Приятная девочка. Жаль, если в храме с ней… ее… Интересно, что это за жрец? Из какого храма? И почему он не взял других девушек? Только потому, что эта красивей? Странно… Хотя чего ж тут странного? Если брать для себя… да и для богов – им, конечно, тоже приятно, когда красиво.
Немного выждав, Максим направился следом, сначала не спеша, а уж потом, когда покупатель и его товар свернули к реке, пришлось и прибавить шагу. Впрочем, на улицах и на пристани сейчас было много народу, и юноша не опасался, что его заметят.
Жрец… Бритый наголо молодой парень с обычным лицом, чем-то даже приятным. У Макса вдруг возникло такое чувство, будто кто-то ему уже рассказывал о похожем молодом человеке, причем рассказывал совсем недавно… Хори! Ну конечно же, Хори – мелкий хитроглазый прощелыга. Он говорил о своих знакомых девчонках, куда-то сгинувших сразу после разговора с молодым жрецом… жрецом богини Хатхор!
Богиня неба, мать Хора, покровительница любви, веселья, музыки и пирушек. Ее изображали с коровьими рогами и еще называли «владычицей опьянения» и «око Ра». Весьма авторитетный в древние времена, сейчас культ ее, конечно, уступал культу Амона или Осириса, однако по-прежнему был широко распространен. Имелись и жрецы, и храмы.
Храм Рогатой богини, кстати, присутствовал в составленном жрецом Усермаатрамериамоном списке подозрительных святилищ, наряду с храмом Мертсегер и Монту. Все остальные храмы либо были слишком уж многолюдными, либо, наоборот, мелкими, мало способными к какой-либо активной деятельности. А вот эти три… К тому же все три святилища, как удалось выяснить все тому же Усермаатрамериамону, владели через подставных лиц земельными угодьями и стадами. На какие средства все было приобретено? Средства эти явно не соответствовали положению и авторитету храмов.
Жреца и его покупку на краю пристани поджидала тростниковая лодка с двумя гребцами, тут же и отвалившая от берега. Понятно было куда – в храмы у Города Мертвых. Мертсегер, Хатхор, Монту. Еще бы определить – в какой? Впрочем, мало ли… Конечно, нигде уже давно не приносили человеческих жертв, но… Все эти странные исчезновения девушек и детей, которых потом никто никогда и нигде не видел, наводили на весьма неприятные мысли. Возможно, жрецы одного из культов решили улучшить свое положение путем кровавых жертв. Почему бы и нет? К тому же, как «лекарь и маг», Максим интересовался снадобьями и хорошо знал уже, что на черном рынке Уасета время от времени появлялись человеческие внутренности, причем не из гробниц, а в хорошем состоянии, так сказать, свежие – вполне пригодные для разного рода магических целей. Откуда они брались? При бальзамировании внутренности богатых людей извлекались, но бальзамировались отдельно, у бедняков же все внутри растворяли специальными снадобьями, и Усермаатрамериамон клялся, что все известные ему мастера заупокойного культа тут ни при чем. То есть никаких утечек там быть не могло.
Однако внутренности-то появлялись! И их можно было купить, о чем Максим – Ах-маси – знал, но никак не мог выйти на продавцов. Пока не мог. Ну ничего, не зря же он избрал для себя имидж лекаря и мага. Должно было повезти и с перекупщиком, для чего Макс уже распространил информацию по своим каналам – через приятелей Хори и сплетни, специально распускаемые по всем базарам и пристаням Ах-маси-младшим. Теперь оставалось только лишь ждать.
Но вот этот жрец…
Приложив руку ко лбу, Макс посмотрел на реку. Рыбаков нынче хватало, на желтых от солнечных лучей водах Хапи покачивалось десятка два суденышек, это не считая снующих туда-сюда челноков-перевозчиков. На один из которых – последний из уходящих – Максим якобы опоздал и тут же принялся бегать по пристани, размахивая руками и громко возмущаясь:
– Клянусь Амоном, да разве ж не могли эти прощелыги чуть-чуть подождать? Чтоб им перевернуться.
– Эй, парень, не шуми!
Сзади тут же подошел неприметный мужичок в дешевом ожерелье и схенти. Оглянулся по сторонам и, понизив голос, спросил:
– На тот берег надо?
– Конечно! Спешу! Умоляю!
– Тсс! Не надобно так кричать. Иди за мной шагах в трех.
Юноша так и сделал, и вскоре оба, покинув пристань, оказались в камышах, где и был замаскирован челнок. Максим усмехнулся – понятно… «Державшие» пристань перевозчики вряд ли потерпели бы конкурента. Лодку бы продырявили или сожгли, да и самого бы отправили на корм рыбам.
Усадив клиента, владелец челнока принялся ловко махать веслом – Максим ведь попросил побыстрее, щедро отсыпав в подставленную ладонь разноцветных бусин. Вот лодочник и старался. Высадил пассажира тоже не на пристани, а чуть ниже, опять же в камышах, что было Максу на руку – он видел, как там же только что причалила тростниковая лодка. Та самая…
Храм Хатхор!
И гребцы, и жрец, и юная рабыня исчезли за воротами небольшого кирпичного храма со статуями рогатой богини у входа. Никаких сомнений больше не оставалось – это был храм Хатхор, богини любви и пирушек.
Храмовые ворота оказались сработанными на совесть, крепкими… правда, обмазанные смолой, вспыхнули в ночи ярко, словно падающая звезда. Притаившиеся в покачивающейся у берега лодке приятели – Макс с Ах-маси-тезкой, – углядев вспышку, с удовольствием переглянулись.
– Как бы наши парни не попались, – негромко произнес Ах-маси.
Макс усмехнулся, покрепче сжимая весло:
– Не попадутся. Слышишь, трещат камыши?! Не они ли?
– Мертсегер! Мертсегер! – донеслись из камышей условленные выкрики.
Ах-маси всмотрелся во тьму и махнул рукой:
– Сюда, ребята!
Едва выбежавшие из камышей подростки – Хори и два его приятеля – оказались в лодке, как им тут же всучили весла:
– Гребите, парни!
От храма Хатхор донеслись крики – видать, жрецы только что заметили поджог. Ага, заметались! Так вам!
– А они за нами не погонятся? – оглянувшись, опасливо протянул Хори.
– Не погонятся. – Максим усмехнулся. – А если и погонятся, то не догонят… ежели вы, вместо того чтоб болтать, будете быстрее грести! А ну-ка – рраз… два… раз… два…
Тростниковая лодка ходко поплыла к восточному берегу. Темно было кругом, темно и душно, кончался Месоре – последний месяц сезона засухи, скоро следовало ждать наводнения – разлива Хапи. В темно-синем ночном небе, казалось, низко-низко висели крупные желтые звезды, отражаясь в черной воде, так что непонятно было, где отражения, а где все-таки звезды.
Никакой погони не было – похоже, жрецы Хатхор и в самом деле спохватились уж слишком поздно. Никем не замеченные, юные поджигатели причалили чуть ниже пристани и, выскочив на песок, вытащили на берег лодку.
– Ну, что заработали – получайте! – щедрой рукой Максим выдал каждому из пареньков по серебряному браслету и тут же предупредил: – Смотрите, перед родителями оправдайтесь.
На что хитрый Хори вполне справедливо, как ему казалось, заметил, что были бы браслеты, а уж оправдаться – нехитрое дело.
– Э, не скажи! – покачал головой Максим. – А ну-ка, быстро соображайте, что скажете про украшенья родителям?
– Скажу, выиграл в «змею» у… у тебя, Шеду, а ты, мол, тоже у кого-то выиграл.
– Во! – обрадовался толстяк Шеду. – И я тоже своим скажу, что выиграл.
– А не выпорют вас за азартные игры? – Макс с сомнением покачал головой.
Хори тут же сплюнул:
– Не выпорют. Мы с отцом частенько в «змею» играем… Когда матушка не видит.
– А выпорют, так в первый раз, что ли? – неожиданно расхохотался третий паренек, до того молчавший, звали его, кажется, Джедом. – Я так родителям вообще ничего не скажу. Откуда у меня браслет – мое дело.
– Что, неужели и допытываться не станут? – удивился Шеду.
– Не станут. Сказал же – мое дело.
– Ладно.
Простившись с мальчиками, тезки, негромко переговариваясь, зашагали к городским воротам, в мирное время запиравшимся разве что на ночь, да и то больше не от врагов, а в связи с алчностью ночных стражников, срубавших немалый куш с припозднившихся гуляк или рыбаков.
Вот и сейчас стражники либо вовсе не спали, либо проснулись сразу же, едва услыхав голоса.
– Эй, воины!
– Кто такие?
– Идем с главной пристани, с рынка.
– Чего ж в те ворота не пошли?
– Да там уж больно много просят! Трех жареных рыб им, собакам, мало!
– Трех жареных рыб? – В голосе стража явственно проскользнула заинтересованность. – А что за рыбины-то?
– Большие. Не костлявые. Сыщется к ним и кувшинчик пива… Эй, Шеду, бурдюк, ты еще не все выхлебал?
– Не. Пива еще много осталось.
– Хорошее пиво, свежесваренное. Как раз по нынешней духоте.
Поспешно распахнув ворота, стражники, получив рыбин и пиво, тут же у ворот и уселись, бросив в траву короткие копья.
– И вправду хорошая рыбка, жирная.
– Хвала Амону, побольше бы таких гуляк!
Максим лишь головой покачал, видя подобное разгильдяйство и явное пренебрежение служебными обязанностями. В конце концов, это был его город, его народ, который вправе ожидать большей заботы о своей безопасности, особенно в нынешние неспокойные времена. Подумав так, юный фараон дал себе слово резко повысить боеспособность городской стражи и даже высказал эту мысль вслух, но наткнулся на неожиданное возражение со стороны Ах-маси:
– Зато все знают – ежели стражи кушают на посту рыбу или спят, значит, в городе все спокойно! А потому и нету никакой паники.
Макс только головой покачал в ответ: конечно же, какая-то правда в этих словах тезки имелась.
– Господин Джедеф! – внезапно позвали сзади, и Максим не сразу сообразил, что обращались-то именно к нему – «великому кудеснику и магу Джедефу из Иуну».
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента