Повесть-буриме. Летающие Кочевники

- Он все еще указывает туда...
- Куда? - спросил Мариано, занятый своей рацией.
- На северо-запад. Туда, где он поставил второй крест и нарисовал
пляшущих человечков.
- Утром, когда выяснятся отношения и можно будет собрать рабочих или
нанять новых, придется закопать тело.
- Боюсь, Мариано, что вы никого не соберете и никого не наймете. Они
бежали от него, как от дьявола... бежали и вопили что-то на своем языке.
- Вы не запомнили, что они кричали?
Она произнесла непонятное ей слово, звучание которого врезалось ей в
память. Мариано вздрогнул и отшатнулся.
- Вы знаете, что оно означает? - спросил он. Софи покачала головой. -
Оно значит: "прокаженный".
Оба с ужасом смотрели на тело, растянувшееся на полу у их ног.
- Нет-нет, - проговорила, наконец, Софи. - Просто это человек не
такой, как мы с вами.
Мариано пристально посмотрел на широко раскрытые слепые глаза, на
серую руку и тихо произнес:
- С некоторых пор я начал сомневаться в том, что это вообще человек.


Съездить в Сельцо удалось в конце мая: в цеху меняли оборудование, и
Маркову предложили неделю за свой счет.
Можно и позагорать, и порыбачить. Вот только на охоту срок не
выходил, и Марков с сожалением оставил двустволку в ленинградской
квартире.
Нефедов встретил Маркова так, словно тот всю жизнь останавливался
только у него.
Наутро, запасясь двумя ломтями вчерашней драчены и соврав для
порядку, что пошли на сенокос, Марков отправился в лес вместе с
Нефедовым-внуком. Марков не первый год знал мальца, но имени его как-то не
догадывался спросить, потому как в семье звали его все, не исключая
матери, просто "внуком".
По прямой до бывшего дома лесника оказалось идти не шибко долго.
Старый забор, кое-где полегший за полгода сиротства, не закрывал
покосившегося домика, и еще издали Марков уловил что-то новое в столь
привычной ему картине. Сначала подумалось, что мешает буйная зелень -
как-никак, наезжал он сюда только зимой. Но, зайдя на двор, он понял, что
было лишним: толстенное и безлистное дерево, невесть откуда взявшееся
сразу за домом.
Марков подошел поближе, завернул за угол, где сиротливо притулилось
крылечко о две ступени, и ахнул: дерево росло не за домом, а прямо из
самой его середки. Крыша разъехалась надвое, и из нее, как свеча из
именинного пирога, торчал здоровенный черный ствол.
Марков велел "внучку" не соваться, а сам налег на перекошенную дверь
и очутился в пустой горнице.
Первое, что попало ему на глаза, была развороченная печь. На груде
кирпичей, цепко охватив ее узловатыми корнями, уходящими в подпол, и
покоился огромный ствол невиданного доселе дерева. Марков погладил его по
черной блестящей коре. Кора была теплой. Марков отдернул руку и пошел
кругом, осматривая ствол. В одном месте черная кора лопнула. И при свете,
падающем из расколовшейся надвое крыши, Марков увидел под корой серую,
ноздреватую массу, похожую не на древесину, а на какой-то пористый
минерал...

3

Подошла очередь писать мне, и ситуация уже настолько
запуталась, что я решил - без геологов не обойтись. Ведь
геологи привыкли разгадывать всякие загадки... Поэтому я
попросил вмешаться моего приятеля - Алексея Осиповича
Савченко.
А.Шалимов

- Ну и что вы на это скажете, Алексей Осипович?
Главный геолог экспедиции задумчиво потер лысину, кашлянул, покачал
головой. Не глядя пошарил в выдвинутом ящике письменного стола, достал
сигарету, долго разминал ее пожелтевшими от табака пальцами; заправил было
в янтарный мундштук, потом снова вытащил и принялся поправлять
противоникотинный фильтр.
Кавтарадзе терпеливо ждал. На лысину главного геолога опустился
неизвестно откуда взявшийся комар. Кавтарадзе неожиданно для себя загадал:
если Савченко сейчас прихлопнет комара, то вся эта дурацкая история, на
которую он - начальник геологической партии Элгуджа Кавтарадзе - уже
потерял полдня, окажется именно тем, чем ей и полагалось бы быть -
бесстыдной выдумкой...
Савченко прихлопнул комара и растер его в пальцах, бормоча:
- Ты смотри... В Ленинград залетают, негодяи: на Средний проспект...
- Лето дождливое, Алексей Осипович, - заметил Кавтарадзе.
Савченко раскурил сигарету, встал, подошел и геологической карте
Ленинградской области, висевшей на стене кабинета, и принялся что-то
рассматривать на ней, глядя поверх очков.
- Сельцы вот тут, - сказал он наконец и провел по карте пальцем. -
Три года назад мы возле них скважину хотели бурить...
Кавтарадзе превосходно знал, где находятся Сельцы, но о скважине
слышал впервые.
- Скважину ту не утвердили, - продолжал Савченко, почесывая за ухом.
- А между прочим, жаль... Место там первый сорт. Рыбы на озере... Ведром
брать можно. Я там в шестьдесят втором щучку взял... Во!.. Он показал
руками, какая была щука.
- Э-э, Алексей Осипович, значит, в том месте и раньше чудеса
случались, - невинно заметил Кавтарадзе.
Савченко бросил на него сердитый взгляд поверх очков.
- Насчет щуки я вполне серьезно...
Кавтарадзе подумал, что и тот забавный волосатый дядька Марков или
как там его, так же вот перед уходом сказал: "На счет этого дерева я
вполне серьезно... Вы не сомневайтесь, товарищ геолог, простите, не
выговорю ваше имя-отчество..."
- Твой второй поисковый отряд где базируется? - поинтересовался вдруг
Савченко.
- В Лепишках, Алексей Осипович.
- М-да, далековато... Тогда вот что, Элгуджа, придется тебе самому в
Сельцы съездить и этого почтаря Нефедова отыскать. И если он...
- Алексей Осипович!..
- Если этот почтарь существует и подтвердит хоть что-нибудь, придется
сторожку обследовать. И не просто, а с радиометром!
- Куры в Сельцах засмеют, Алексей Осипович.
- Ну к шут с ними, с курами... от смеха никто не помер.
- Неужели вы...
- Я тебе вот что, Элгуджа, скажу. Перед войной работал я в Приморье,
на Дальнем Востоке. И пришел ко мне однажды дед-нанаец. Наверно, лет сто
ему было с гаком. Принес, понимаешь, кусок кварца - простого белого
кварца. И рассказал легенду про Золотую падь. Красивая легенда! Мол,
золота там лежит под ногами великое множество. Да люди не видят его, а не
видя - не верят, что оно там есть... И сотни, мол, лет проходят мимо
своего счастья. Он тоже проходил не раз... Не воспользовался. И хочет он
теперь, на закате жизни, чтобы внуки его это счастье своими руками взяли.
Нараспев он это рассказывал, с волнением, со слезами... Ну, словом, все
его за чокнутого принимали, никто, конечно, не верил, а он все ходил с
одного рудника на другой и этот свой белый кварц всем показывал...
- Интересно, - не без ехидства заметил Кавтарадзе, - а вы ему,
конечно, сразу поверили...
- Я ему, конечно, тоже не поверил, - спокойно продолжал Савченко. -
Нет, не поверил. Но этот его кварц дал на анализ. Чем черт не шутит... И
оказалось, в нем столько золота, Элгуджа, мелко рассеянного, что я вначале
подумал, не спятили ли химики. Оказалось, не спятили... Нашли мы эту
Золотую падь. И месторождение золотое, богатое, между прочим, именем того
нанайского деда окрестили. Вот так, Элгуджа. Конечно, случается и брешут,
когда приходят со всякими заявками, или по незнанию обращаются, но раз
обратились, надо проверить. Просто необходимо...
- Алексей Осипович, когда заявка на руду, кто станет спорить? Но
тут-то: сказка тысяча и одной ночи... Какое отношение к геологии имеют
призраки викингов или "ведьмино дерево"? Разве это наше дело? Завтра
какая-нибудь бабка в Лепишках явление богородицы узрит; вы тоже проверять
пошлете? У меня план... Кто выполнять будет? По-моему, так: пусть этот
дядя идет в милицию, в газету, в исполком, еще куда-нибудь. Ведь он же
прямо сказал: "Пришел в ваш институт, потому что живу рядом". Где логика?
Был бы рядом пивной завод, он туда пошел бы. Нельзя так! Он чуть-чуть
ненормальный, сразу видно. А вы проверять... Радиометром! Даже слушать
досадно!
- Ну ладно, ты, Элгуджа, зря разошелся... Я тебя не сию минуту
посылаю. Поедешь во второй отряд и заверни в Сельцы по дороге...
- Ничего себе по дороге!..
- Завернешь. А сам не сможешь, поручи кому-нибудь из ребят. Людям
надо верить. Ты вон как: я тебе про щуку сказал, а ты сразу что подумал?
Вот то-то и оно... В следующий приезд в Ленинград доложишь, как и что...
Ну, а если этот Марков того, - Савченко покрутил пальцем у виска, - что
поделаешь... Разные бывают заявки. Пустых, Элгуджа, всегда больше.


Кавтарадзе не сразу собрался съездить в Сельцы. Вспоминал диковатый
рассказ Маркова, хмурился... Обязательно засмеют... Сам же Савченко потом
издеваться станет: вот, мол, наш начальник поисковой партии Кавтарадзе
ездил проверять, кто в Сельцах на помеле летал... Вай-вай, посмешищем
станешь. Ребята в экспедиции зубастые... Еще и в стенгазете продернут...
Надо же было в то злополучное утро приехать в Ленинград! Не приехал бы, и
послали бы этого Маркова к кому-нибудь другому... Иногда Кавтарадзе
вспоминал про комара, которого в тот день прихлопнул Савченко. Становилось
легче: если вовремя загадал и получилось, значит, так и есть. Конечно, в
Сельцы он как-нибудь съездит, но разговаривать там будет осторожно...
Однако вскоре события приняли неожиданный оборот. В пятницу вечером
Кавтарадзе приехал в Лепишки на базу второго поискового отряда. Никого из
ребят на базе не было - не вернулись из маршрутов. Хозяйка, у которой
снимали пол-избы, принесла Кавтарадзе холодного молока, свежеиспеченного
ржаного хлеба. Пока он пил молоко, негромко рассказывала:
- Дотемна работают твои парни-то. И что за работа. Ходят и ходят...
Уйдут чуть свет, а придут затемно. Тут вот днем телеграмму принесли.
Может, чего срочного. А они когда приволокутся...
- Кому телеграмма? - поинтересовался Кавтарадзе, наливая еще молока.
- Фамилие какое-то мудреное. Да я их по фамилиям не знаю. Я их всех
по имени кличу.
Она ушла в свою горницу и тотчас возвратилась с телеграммой.
- Ого, молния! - поднял брови Кавтарадзе.
Глянул на адрес и вытаращил глаза. Молния была адресована ему.
Он торопливо вскрыл телеграмму. Мелькнула подпись - академик Петров.
Никогда еще Элгуджа Кавтарадзе не получал молний, подписанных директором
института. Да что молний, даже телеграмм за его подписью не приходилось
получать.
Элгуджа пробежал глазами текст и похолодел. Текст гласил:
"Предлагаю немедленно прибыть институт всеми материалами проверки
данных Маркова. Транспортировку каменного и прочего материала произвести
максимальной осторожностью соответствии инструкции 013".
Из служебных пометок явствовало, что молнии аналогичного содержания
были посланы и в другие отряды, где мог находиться Кавтарадзе, а также на
базу партии. Элгуджа закусил губу. Очевидно, его разыскивают уже не первый
день. И, как назло, в геофизическом отряде, откуда он только что приехал,
два дня не работала рация...
Он перечитал телеграмму... Инструкция 013?.. Еще не легче! Ведь это
же инструкция о порядке хранения и транспортировки радиоактивных
минералов...
"Будет шашлык, - решил про себя Кавтарадзе, - большой шашлык с
перцем. Что там стряслось? Наверно, этот чертов Марков обратился в более
высокую инстанцию, оттуда позвонили директору... Это было бы еще
полбеды... А при чем инструкция 013? Впрочем, теперь гадать бесполезно.
Надо действовать. Немедленно. До Сельцов отсюда по дорогам далеко. И
дороги дрянные... Последние дни шли дожди. Застрянешь с машиной в лесу.
Если бы напрямик по озерам? Но где достать моторку?.. Может, хозяйка
знает..."
Старуха на вопросы отвечала односложно, с обидой поджав губы.
Лодки в деревне, конечно, есть... Найдутся и с мотором... Только на
ночь глядя навряд кто поплывет...
Услышав про Сельцы, она всплеснула руками, перекрестилась, зашептала
испуганно:
- Не проедешь, сынок. Милиция все как есть дороги перекрыла. И на
протоке из нашего озера кордон поставили. Мышь не проскочит. Эпидемию там
какую-то нашли. Кого в больницу забрали, кому на месте уколы дают. Из
нашей больницы, почитай, всех врачих туда взяли. И все через старого
лесника, не будь к ночи помянут. Давно про него с матерью худое
говорили... Накликал беду и сбежал неведомо куда...
"А дело-то все больше запутывается, - соображал Кавтарадзе. - Вот
тебе и загадал на комара... Это, конечно, тот лесник, про которого
рассказывал Марков..."
- А что за эпидемия?
- Да кто ее знает. Одни говорят, мол, ровно подурели все в Сельцах, с
ума рехнулись, а другие, - старуха оглянулась и, наклонившись к самому уху
Кавтарадзе, зашептала, - другие такие страсти рассказывают: мол, люди там
в диких зверей переменяются - шерстью все обросли: и мужики, и бабы, и
дети малые. Все как есть от самых глаз по ноги...
- Выдумают тоже! - не выдержал Кавтарадзе, но тут вспомнил
буйноволосого, заросшего до самых глаз густой рыжей щетиной Маркова и
осекся.
- Ребята мои знают про эти разговоры? - спросил он после короткого
молчания.
- Может, и слышали чего, - неохотно ответила хозяйка, снова обидчиво
поджав губы.
- Когда же все началось?
- Это чего?
- Ну, милиция и разговоры разные.
- Да болтают с неделю, а милиция - второй день.
- Ясно, - объявил Кавтарадзе. - Все ясно, бабушка. Значит, надо
принимать решение...
- Чего, милай?
- Решение, говорю, принимать надо. Иначе шашлык... Начальник из меня
шашлык сделает... У кого в деревне моторка-то есть?
- У Фроловых. Как в деревню въезжал - первый дом по левой руке возле
озера. Только навряд ли у них кто дома...
- Это даже к лучшему, - обрадовался Кавтарадзе.
- Чего? - не поняла старуха.
- К лучшему, говорю.
- И то... Он мужик боязливый. Не согласится плыть...
- А где он моторку держит?
- За садом, на берегу. Там у него мостки деревянные. У мостков
моторка. Только навряд уговоришь.
- И я так думаю... Значит, дело такое, бабушка: придут мои ребята,
пусть сразу бегут к Фролову. А не застанут меня, пускай тут ждут. Чтобы ни
шагу с базы. Ни ночью, ни утром. Пока не вернусь. Поняли?
- Поняла, чего не понять. Скажу, к Фроловым за моторкой пошел. И
чтобы, мол, ждали...
- Вот именно. Спасибо за угощенье.
Кавтарадзе сунул телеграмму в полевую сумку, нахлобучил шляпу и
выбрался в сени. В сенях он долго копался в углу, где было сложено
оборудование отряда. Найдя то, что было нужно, он перекинул через плечо
маленький пластмассовый футляр радиометра, потом выбрал самый длинный щуп
на гибком резиновом шнуре. Со щупом в одной руке и геологическим молотком
в другой Элгуджа направился через огороды к озеру.


- Нашли кому поручить, - брезгливо цедил академик Петров, постукивая
янтарным мундштуком по полированной поверхности письменного стола, -
Кавтарадзе! Теперь будем хлопать глазами перед комиссией! Вы его
телеграмму видели? Бред какой-то...
Савченко со вздохом пожал плечами. Возражать было нечего, да он
предпочитал и не возражать начальству, особенно когда начальство
сердилось.
- Подумать только, - продолжал академик, - на территории, где мы
столько лет ведем работы, происходят совершенно невероятные события, а мы
узнаем об этом последними. И когда от нас требуют объяснений, мы ничего
объяснить не можем. А почему? Потому, что мы не знаем, что творится у нас
под носом. Позор! Ну что вы молчите, Алексей Осипович, скажите хоть
что-нибудь.
- Поначалу все это не выглядело так серьезно, - пробормотал Савченко.
- Да и этот Марков показался мне - того...
- И ничего вас не насторожило в его рассказе?
- Я дал указания Кавтарадзе...
- Не напоминайте мне о нем! - подскочил в кресле академик. - Не хочу
слышать этой фамилии. Называется, начальник партии! Сначала его нигде не
найти. Потом, когда его уже ждут в институте, он оказывается задержанным
милицией. И за что? За угон моторной лодки. Нашел время для рыбной ловли!
А вместо объяснений дурацкая телеграмма...
- Его не выпускают из-за карантина; вот он и прислал телеграмму...
- Благодарю за разъяснение, Алексей Осипович. Сам я никогда не
догадался бы! Вот что, дорогой мой, придется вам ехать вместе со мной на
очередное заседание комиссии.
- Но я... - начал было Савченко.
- Вы слышали подробный рассказ Маркова, вы давали указания этому
вашему, - академик махнул рукой, - ну, словом, начальнику партии... Вот
все и объясните комиссии.
- Наверно, Марков лучше это сделает.
- Да поймите вы, что Маркова сейчас нет...
- Как нет? - поднял брови Савченко.
- Его пришлось поместить в клинику... нервных болезней.
- Ого!
- Кажется, с ним началось то же, что с жителями Сельцов. Кстати,
Алексей Осипович, а вы... вы у себя ничего такого не замечали?.. Вы ведь
тогда долго беседовали с Марковым. Вдруг это действительно заразно?..
Савченко поспешно взглянул на свои пальцы, потрогал ладонью
подбородок, с сомнением покачал головой:
- Пока вроде ничего... Может, эпидемия в Сельцах - сама по себе?.. А
Марков - он и раньше был немного того...
- И лесник, выражаясь вашей терминологией, тоже "того"? Ведь и его
найти не могут.
- Найдут... Лесник давно оттуда уехал. Мог в Сибирь или на Дальний
Восток махнуть. Там не сразу сыщешь.
- Ну, а наведенная радиация вокруг домика старика? - не сдавался
академик. - Судя по всему, именно наведенная радиация и какие-то
непроверенные, но весьма странные явления, которые происходили в брошенной
лесной сторожке, и послужили причиной эпидемии.
- Это медики придумали. Они никогда не сталкивались с такой болезнью,
вот и мудрят... А с радиацией тоже не все ясно. Кто ее наблюдал? Школьники
из Сельцов с учителем физики! А Кавтарадзе проверял радиометром. И, судя
по телеграмме, никакой радиоактивности не обнаружил...
- Ваш Кавтарадзе попал к шапочному разбору. Что он мог найти, если от
сторожки осталась куча пепла?..
- Молния сожгла сторожку незадолго до его приезда. Если бы что-то
было, пепел показал бы повышенную радиоактивность.
- Как у вас все хорошо получается, - снова вспылил академик. - Марков
"немного того"; лесник уехал просто так; наведенной радиации вообще не
было; в Сельцах ничего не произошло. Особую комиссию создали от нечего
делать. Все болваны. Один Кавтарадзе орел... Ну, а сама эпидемия? Это факт
или тоже выдумки? Эпидемия, карантин и все прочее...
- А что - эпидемия? Мало ли какие болезни бывают...
- Однако в "викингов" Маркова вы поверили? - прервал академик.
- В викингов? - растерянно повторил Савченко. - В викингов я... Ну
что вы!..
- Зачем же тогда поручили Кавтарадзе проверить на месте рассказ
Маркова?.. Молчите... Вот то-то и оно. А дело в том, что при всей
неправдоподобности рассказа Маркова есть в нем что-то такое, что
заставляет поверить. Слишком уж все реально, чтобы быть галлюцинацией.
Если бы Марков не пережил всего этого сам, он бы не смог так рассказать...
И вы это почувствовали, и потому вы интуитивно ему поверили. Поверили,
несмотря на всю неправдоподобность рассказанного. Так чего же вы теперь на
попятную идете? Давайте выяснять все до конца.
- Ну, пусть будет по-вашему... - хмуро буркнул Савченко. - Конечно,
если подумать, выглядит все бредово, но, с другой стороны... Раз уж нас в
эту историю втравили, придется выяснять...
- Тогда прячьте подальше свой показной скептицизм и поехали на
заседание комиссии.
Зазвонил телефон. Академик Петров взял трубку.
- Да... Да, это я... Нет, нашего сотрудника не будет. Он... его тоже
задержали в зоне карантина... Заседание отменяется? А можно узнать
почему?.. Так... Интересно... Весьма интересно... Перешлите мне,
пожалуйста, этот материал... Нет, перевод не нужен, я читаю
по-португальски... Благодарю, буду ждать... Да, мы попытаемся это
сделать... Еще раз благодарю. До завтра.
Директор отложил трубку, сделал пометку в перекидном календаре и
повернулся к Савченко:
- Заседание перенесено на завтра. Выяснились кое-какие новые
обстоятельства, проливающие свет на события в Сельцах. И знаете где?.. В
Южной Америке. Там зафиксированы такие же заболевания. Интересно, не
правда ли?.. Кстати, председатель комиссии обещал похлопотать за вашего
Кавтарадзе. Может, его к завтрашнему дню доставят в Ленинград. Но вы,
Алексей Осипович, на всякий случай постарайтесь связаться с ним по
телефону еще сегодня. Пусть объяснит все как следует...
Выйдя из кабинета директора, Савченко еще раз перечитал злополучную
телеграмму:
"Ленинград Минерал академику Петрову. Задержан милицией связи
карантином угоном моторки тчк Слухи подтвердились факты нет тчк Все
порядке тчк Завпочтой Нефедов больнице зпт дом лесника сожгла молния зпт
ничего интересного не обнаружил зпт образцов нет зпт пепел нормальный тчк
Прошу ходатайствовать освобождении целую Кавтарадзе".
"Вообще-то все ясно, - рассуждал Савченко, направляясь в свой
кабинет. - Зря старик взбеленился. Вот только "целую"... Чего ради Элгуджа
вздумал поцеловать нашего директора?.."


Париж переживал очередную сенсацию. Утренние газеты вышли тройными
тиражами.
"Летающие тарелки над столицей Франции", "Тысячи парижан наблюдали
загадочное явление", "Неведомая угроза или попытка контакта", - кричали
огромные заголовки на первых полосах. Несмотря на летнее время, газеты
расхватывались молниеносно.
Самое удивительное заключалось в том, что сенсационные сообщения
отнюдь не были вымыслом. Многие жители Парижа и окрестностей действительно
видели минувшей ночью светящийся шар. Сопровождаемый огненным шлейфом, шар
неторопливо проплыл в темном небе, гася ближайшие звезды. Он появился на
западе низко над горизонтом. Достигнув зенита, резко развернулся и,
увеличив скорость, стремительно исчез, словно удалился прочь от Земли.
Несколько астрономов-любителей успели сделать снимки таинственного
небесного тела. Теперь эти снимки украшали первые полосы газет.
В потоке сообщений очевидцев и в бесконечных комментариях по поводу
загадочного явления затерялась краткая корреспонденция из Южной Америки. В
"Paris Journal" вначале предполагали дать ее на второй полосе, но после
экстренной переверстки номера место для нее нашлось лишь в самом низу
шестой. Набранная петитом, эта заметка не привлекла почти ничьего
внимания, а между тем и в ней сообщалось об удивительном небесном объекте,
недавно пролетевшем над Поко-да-Крус.
"Поко-да-Крус - небольшой городок в штате Пернамбуку в
северо-восточной Бразилии снова привлек всеобщее внимание, - писал
бразильский корреспондент "Paris Journal". - Еще не утихли толки о
загадочной эпидемии, жертвами которой стали сотрудники гидрогеологической
экспедиции, возглавляемой инженером Этьеном Бретта, а в Поко-да-Крус -
новая сенсация. Три четверти взрослого населения городка согласно
утверждают, что видели на закате дня восемнадцатого июля удивительный
корабль, пролетевший над крышами их домов. По рассказам очевидцев, корабль
напоминал огромную туфлю или калошу. Он не имел ни парусов, ни винтов, но
летел со значительной скоростью и сильным шумом. Многие твердят, что
сквозь шипение и гул, издаваемые корпусом корабля, слышали доносившиеся
изнутри крики и нечеловеческий вой. Перепуганные обитатели Поко-да-Крус
провели ночь и половину следующего дня в церквах, ожидая конца света.
Однако загадочный корабль больше не появился. Ведется расследование.
В настоящее время еще не ясно, стали ли жители городка жертвами
какой-то странной мистификации или в Поко-да-Крус имела место массовая
галлюцинация. Известный психолог профессор Игнацио да Сильв склоняется ко
второй точке зрения, тем более что одним из симптомов таинственной
болезни, поразив шей в том же районе сотрудников гидрогеологической
экспедиции, явились галлюцинации, сопряженные с утратой памяти. Пользуемся
случаем сообщить читателям газеты, что состояние здоровья нашей
соотечественницы гидрогеолога Софи Берже, принимавшей участие в экспедиции
Этьена Бретта, улучшается Впрочем до полного выздоровления еще далеко, ибо
бразильские медики пока не могут найти радикальных средств лечения этого
странного заболевания".
- Вот видишь, дружище, галлюцинация! - усмехнулся Антуан Берже,
передавая газету Роже Латуру. - Кто поручится, что и в Париже вы все не
стали жертвами галлюцинации?
- А фотографии? - возразил Роже, наливая коньяк. - Если удалось
сфотографировать, значит, галлюцинация исключена.
Они сидели на террасе длинного, похожего на аквариум здания аэропорта
Орли: маленький узколицый черноволосый Роже Латур, аспирант-лингвист из
Сорбонны, и его приятель - известный археолог и боксер-любитель Антуан
Берже - массивный, широкоплечий блондин с крупной головой на короткой шее
и резкими, словно грубо выструганными из темного дерева, чертами лица.
- Может быть, и в Поко-да-Крус кому-нибудь удалось сфотографировать
эту штуку? - предположил Роже.
Антуан чуть заметно шевельнул светлыми, выгоревшими бровями.
- Впрочем, не думаю, чтобы это могло быть как-то связано, - продолжал
Роже, - я имею в виду болезнь Софи и сегодняшнюю заметку в "Paris
Journal". Хоть корреспондент и вспоминает о твоей сестре...
- Только затем, чтобы придать видимость истины бесстыдной стряпне, -
заметил Антуан.
- Ты думаешь, это утка?
- Конечно...
- Но сообщения о болезни участников экспедиции впервые были
опубликованы именно в "Paris Journal".
- Они тоже преувеличены. Убежден, прилечу - и все окажется иным...
- Тем не менее ты твердо решил увезти Софи во Францию.
- Не знаю... Прежде всего надо выяснить, что с ней стряслось. Из
телеграмм и газетной болтовни трудно что-нибудь понять.