Геннадий Прашкевич
Анграв-VI

   Человек не должен терпеть того, чего он боится.
Г.К.Честертон

1

   Спускаясь по пандусу космобота, доставившего меня с «Цереры», я еще издали увидел под прозрачным козырьком навеса невысокого человека в светлых сандалиях и в непомерно длинном плате. Влажная духота заставила даже меня расстегнуть воротничок мундира, но человек в плаще, кажется, не обращал на духоту никакого внимания. Похоже, его больше заботил вполне возможный и скорый ливень.
   Это Лин, решил я.
   Полгода назад в Управлении мне сказали: Аллофс, Управлению нужен активный и знающий человек. Нам нужен активный и знающий человек с непредвзятым мнением, не склонный к внешнему проявлению чувств и постоянно ищущий. Подтекст: ты, Аллофс, тут изрядно надоел нам на Земле своей дотошностью. Отправишься на планету Несс, Аллофс, сказали мне в Управлении, есть такая морская планета. Не самая, наверное, лучшая, зато самая удобная из всех, которые претендуют на роль будущей Большой Базы. Для выхода в Дальний Космос землянам необходима подобная база. Вопрос о ее местонахождении в принципе решен. Правда, только в принципе. На планете Несс обнаружены некоторые сложности, а специалист по сложностям у нас ты. Подтекст: нам хочется отдохнуть от тебя, Аллофс. Голос и Воронка – вот эти сложности. Именно на них и следует обратить особое внимание, Аллофс. На планете Несс тебе всегда поможет Лин, он главный разработчик Большой Базы, к тому же родился и вырос на Несс. Времени у тебя в обрез, постарайся уложиться к возвращению «Цереры», иначе просидишь на Несс лишних полгода. Лин обеспечит тебе условия для работы и надежную связь с Землей, Аллофс. Только помни, что связь, хотя и надежная, но не постоянная. Сам знаешь, пятиминутный сеанс стоит всей твоей командировки.
   Я кивнул.
   Полномочия…
   Ответственность…
   Без Большой Базы, Аллофс, мы как хромой с биноклем: видим далеко, а допрыгнуть до цели не можем. Твоя виза на документах, Аллофс, чрезвычайно важна. Если ты убедишься, что выводы Лина и его сотрудников верны, мы получаем Большую Базу, а Несс входит в кольцо развитых миров. Будь внимателен, от тебя зависит теперь многое.
   Я кивнул.
   А теперь спускался по пандусу, и Лин приветливо протягивал навстречу маленькие руки. Его желтоватое лицо с резкими скулами казалось выточенным из старой кости и все равно было невероятно подвижным: одна улыбка сменяла другую, как фазы луны. И он не скрывал любопытства, что вполне объяснимо: инспектор Управления не каждый день появляется в таких заброшенных уголках.
   Серо-стальной мундир, высокие башмаки на толстой подошве, – пожалуй, на Несс я буду бросаться в глаза. К тому же я оказался чуть не на две головы выше Лина.
   – Вы Отто Аллофс! – Лин произнес мое имя чуть ли не с торжеством.
   Он даже оглянулся, хотя на площадке никого не было.
   – Планета Несс приветствует нового друга. Мы ведь друзья, Аллофс?
   Я с трудом уклонился от его объятий.
   – Я уверен, что мы подружимся. Я уверен, что мы подружимся очень скоро. Большое дело сближает, Аллофс.
   – Инспектор Аллофс, – сухо поправил я.
   – Вот именно, – моя поправка ничуть не смутила Лина. – Вы попали на Несс не в самое худшее время, поскольку только что закончился сезон ливней. До возвращения «Цереры» вы вполне сможете увидеть Леяниру, Южный архипелаг, Морской водопад…
   – …Воронку, – сухо продолжил я.
   Лин изумленно хмыкнул:
   – Разумеется, и Воронку. Воронку, может, прежде всего! В некотором смысле, Аллофс, вы будете решать ее судьбу.
   Похоже, Лин вообще не собирался обращаться ко мне по форме.
   – Несс – провинция, Аллофс, не будем скрывать этого. Но любая провинция имеет свои особенности. Клянусь, Несс – лучшая из провинций. И она заслуживает гораздо большего, Аллофс.
   – Инспектор Аллофс, – сухо и терпеливо поправил я, но Лин опять не обратил внимания на мою поправку.

2

   Пока машина разворачивалась на поле космопорта, способного принимать только боты, я успел рассмотреть мрачную громаду хребта Ю, отгородившего долину от океана. Вершины тонули в пелене сплошных белых облаков, наглухо затянувших небо, наглухо закрывших звезду Толиман, сестру нашего Солнца. Пусть далекую, пусть очень даже далекую, но сестру.
   Серый, томительный, душный день.
   От каждого камня, от каждой скалы, от каждого метра темной стиалитовой дороги, рассекающей каменистую долину, несло жаром.
   – Здесь всегда так?
   – Мы все исправим! – Лин торжествующе улыбнулся. – Мы переделаем всю планету. Деянира – небольшой город, но мы сделаем ее столицей! Ведь так?
   – Возможно.
   – Не возможно, а – так! Именно так, Аллофс! Мне можно верить, – сообщил Лин доверительно. – Мы ведь не случайно пригласили вас.
   Лин явно лукавил.
   Не думаю, что они приглашали кого-то конкретно. Они приглашали просто инспектора Управления.
   – Мы наслышаны о вас, Аллофс. Мы знаем, что вы уже немало работали в Космосе. Например, на спутниках Юпитера. Я ведь не ошибаюсь? На Европе, например.
   Кажется, они действительно кое-что обо мне знали.
   – Мы все тут изменим, Аллофс.
   – Инспектор Аллофс.
   – Вот именно, – Лин засмеялся. – Мы все тут изменим. Я всегда считал Несс планетой будущего. Мы забудем о Воронке, мы навсегда забудем о Голосе. Мы построим такой мир, которым по-настоящему можно будет гордиться. Мы станем законным звеном целой цепи миров. Правда, Аллофс?
   Обернувшись, он одарил меня целой серией ослепительных улыбок. Его и без того узкие глаза превратились в щелочки, на желтоватых щеках обозначились круглые ямки.
   – Впрочем, к делу.
   Лин улыбнулся.
   – Каждый человек извне, тем более официальный представитель Земли, вызывает на Несс вполне понятный интерес. С вами многие хотели бы увидеться, Аллофс. Чтобы облегчить вам работу, мы составили предварительный список. Суньте руку в карман кресла.
   Я сунул.
   Пластиковый листок.
   На Несс все еще пользовались печатью. Каждая буква, каждый знак – отдельно. От пластикового листка пахнуло чем-то старомодным и трогательным.
   – Встречи обязательны? – даже на первый взгляд список выглядел длинновато.
   – Вовсе нет, – Лин опять выдал серию ослепительных улыбок. – На всех у вас просто не хватит времени. Побеседуйте с нужными специалистами. Этого достаточно. Остальные на ваше усмотрение.
   Я кивнул.
   Имена в списке ни о чем мне не говорили.
   Я просмотрел краткий комментарий.
   Сотрудники гравислужб, расчетчики, геофизики, строители, океанографы, члены Совета…
   Просматривая комментарий, я умудрялся следить краем глаза за однообразным пейзажем, тянущимся вдоль ровной дороги. Ни одного живого пятна, ни дерева, ни травинки. Зажатая отрогами хребта долина выглядела мертвой.
   Впрочем, она и была мертвой.
   Ледяные, укутанные облаками вершины.
   Я невольно повел плечом. В свое время я успел насмотреться на льды.
   Но к черту Европу, если даже это спутник Юпитера!
   Сотрудники полицейского управления, палеонтологи, психиатры, сотрудники контрольных постов, транспортники…
   Даже обязательный список оказался не краток.
   Интересно, как Лин собирается доставлять этих людей в Деяниру?
   Несс – планета морская, колонисты разбросаны по разным мелким архипелагам.
   Уединенные высокие острова, до блеска облизанные чудовищными приливами, порождаемыми сразу тремя лунами Несс. Кое-где рощицы каламитов. Понятно, на Несс своя таксономия. Каламиты – это жаргон, чисто бытовое обозначение. Так эти растения прозвали по некоторому их сходству с первобытными растениями Земли, покрывавшими сушу много миллионов лет назад.
   Дело не в названии.
   Я знал, каламиты – это жизнь.
   Пусть примитивная, но жизнь, а Положение о Космосе не позволяет людям вторгаться в неземную жизнь активно. Вот почему Деянира, единственный город планеты, упрятана в мертвой долине. Каламиты сами по себе не могут перебраться через хребет Ю, летающим рыбам его тоже не одолеть – в Деянире люди могут чувствовать себя свободно. Здесь и Большая База не нанесет никакого вреда местной жизни.
   – Половина списка не прокомментирована, – заметил я, просмотрев листок.
   – Правильно! – Лин, обернувшись, поощрил меня за сообразительность одной из лучших своих улыбок. – Мы никому не могли отказать в возможности встретиться с вами. В конце концов, решать все равно вам, Аллофс.
   – Лейстер, Мумин и Хан. Кто это?
   – Артисты цирка, – широко улыбнулся Лин.
   – Они имеют какое-нибудь отношение к Воронке?
   – Вряд ли, – Лин улыбнулся. – Но они могли слышать Голос.
   – Доктор Алемао.
   – Экзобиолог, – Лин обернулся. – Интересуется всеми формами земной и внеземной жизни, даже, наверное, такими редкими и экзотичными, как инспектор Управления.
   Я не поддержал тон, предложенный Лином.
   – Какое отношение имеет доктор Алемао к Большой Базе?
   – Думаю, никакого, – Лин был в восторге. – Но поговорить с новым человеком всегда полезно. Сами увидите.
   – Оставим артистов цирка и доктора Алемао в резерве, – пробормотал я. – Я плохо разбираюсь в их проблемах.
   Лин лучезарно улыбнулся. Лин поощрительно кивнул.
   – Зоран Вулич, художник. Что нужно художнику от инспектора Управления?
   – Что вы хотите? – улыбнулся Лин. – «Цирцея» приходит на Несс два раза в год. Мы живем на отшибе. Каждому хочется увидеть человека с Земли. Почему бы и вам не познакомиться с работами Вулича?
   – Они имеют отношение к Воронке?
   – Если говорить серьезно, – Лин улыбнулся, – у нас нет ничего, что не имело бы отношения к Воронке.
   – Бетт Юрген, профессия не указана.
   – Бетт Юрген… – Лин замялся. На секунду, но замялся, и я уловил эту заминку. – Синоптик… – Лин опять замялся: – Сейчас, кажется, без работы. Это следует уточнить. Подруга художника Оргелла, если слышали о таком.
   Он вздохнул чуть ли не с облегчением:
   – Не слышали? Немудрено. Мы живем далеко от Земли. Что вы там о нас знаете?
   Похоже, Лин ждал ответа.
   Я не ответил.
   – Скорее всего, Бетт будет просить о помощи. Она рвется на Землю. Некоторые формальности мешают этому.
   – Но при чем здесь я? – вопрос прозвучал суше, чем следовало, но я был раздражен. – Разве такие вопросы решает не Совет?
   – Конечно, Совет, Аллофс.
   – Тогда избавьте меня от этого.
   – Ваше право, – Лин восхищенно улыбнулся. И так же восхищенно вскинул руки над головой: – Деянира!

3

   Столица Несс ничем не поражала воображения.
   Типичный колониальный стиль: невысокие просторные здания, иногда с колоннадой, громоздкие башни непонятного назначения, бульвары, украшенные посадками каламитов – безлистных, голых, в шрамах от уже отпавших черенков, в сложных и нежных клубах воздушных корней.
   Я с уважением вспомнил Положение о Космосе.
   Если этот документ действительно позволяет оберегать даже столь непритязательные виды, значит, сами мы чего-то стоим.
   – Приехали, Отти, – Лин сиял. Его дружеские чувства ко мне крепли на глазах. Он уже называл меня по имени. – Я просил не устраивать вам сегодня никаких официальных встреч. Инспектору Управления не нужна помпа, правда? – он весело прищурился. – Прошу, Отти. У нас, конечно, не тот уют, что на Земле, но с этим придется мириться.
   Насчет уюта он скромничал.
   Трехкомнатный номер отеля всеми окнами выходил на далекую громаду хребта Ю, придавленную тяжелыми облаками. Спальня, гостиная, кабинет с селекторами внутренней и планетной связи, на специальной полке листы планетографических карт, даже книги, среди которых я сразу отметил три редкостных томика Ж.Лоти в ярких желтых переплетах – «Введение в природу Несс», кажется, с дополнениями.
   – Тебе нравится, Отти?
   Я сухо кивнул.
   Мне нравилось.
   Но это вовсе не означало, что мы непременно должны переходить на ты. Мне хотелось остаться одному – ионный душ, чашка кофе…
   – Вот, Отти, то, что мы должны оставить потомкам.
   Пожалуй, впервые несколько театральная торжественность Лина показалась мне более или менее уместной: всю заднюю стену кабинета занимал вид будущего космопорта.
   Большая База.
   Летное поле выглядело приподнятым над долиной, даже хребет Ю как бы потерял значительность.
   – Когда мы ехали, хребет казался мне выше.
   – И ты не ошибся, Отти! – поздравил меня Лин. – Мы перекроем Воронку стиалитовым куполом, а сверху набросим грунтовую подушку, метров триста, не меньше. На это уйдет часть хребта. Неплохо придумано? – Лин сиял. – Это не просто космопорт, Отти. Это наше будущее. Нельзя топтаться на месте, застой ведет к деградации.
   Он странно взглянул на меня:
   – Об этом следует помнить и землянам.
   Вид будущего космопорта привел Лина в какое-то необычное состояние.
   Я молчал, выжидая: сам он вынырнет из эйфории, или ему придется помочь?
   Он вынырнул сам.
   – Связь с Землей жестко контролируется диспетчером, но для вас, Отти, выделен специальный канал. Не думайте о расходах. Вы работаете не только на Несс, вы работаете на все человечество.
   Будто подтверждая сказанное Лином, экран внутренней связи вспыхнул.
   Мы одновременно повернулись к экрану, но никого на нем не увидели. Если кто-то сейчас и смотрел на нас, то делал он это, оставаясь вне нашего поля зрения.
   Я перевел удивленный взгляд на Лина.
   – О вашем появлении уже знают, Отти. Вы популярны.
   Я хотел сухо заметить, что это не повод для того, чтобы на меня, как на редкостное животное, взирал каждый, кому этого захочется, но резкий женский голос остановил меня:
   – Дело не в популярности.
   Голос прозвучал действительно резко. Но сама женщина так и не появилась на экране. Поразительная бестактность!
   – Дело не в популярности. Просто мне больше не к кому обратиться, инспектор.
   – Не понимаю, – сказал я, пожав плечами. – На планете Несс существует Совет. Я не знаю, в чем заключается суть вашей просьбы, но Совет для того и создан, чтобы решать местные проблемы.
   Женский голос ответил чуть ли не презрительно:
   – Я обращалась в Совет. Лин это знает. Скоро он выскажет вам свою точку зрения на внутренние проблемы Несс, поэтому-то я и обращаюсь к вам с просьбой: как бы убедительно ни прозвучат аргументы, приводимые Лином, выслушайте и другую сторону.
   – Другую сторону? – не понял я.
   – Вот именно, инспектор. Другую. На Несс есть люди, не разделяющие взглядов членов Совета. И таких людей на Несс больше, чем думает Лин. Спросите его, инспектор, почему выслан на Землю художник Оргелл, да еще в сопровождении полицейского? Если ответ вас удивит, не поленитесь найти меня. Мое имя Бетт Юрген.
   Я подала заявку на встречу с вами, но не уверена, что она будет удовлетворена.
   Экран погас.
   Лин, улыбаясь, развел руками:
   – На земле бы такое выглядело верхом бестактности, верно, Отти?
   – Инспектор Аллофс, – сухо поправил я.
   – Вот именно! – Лина ничто не могло смутить. – К сожалению, Несс находится на обочине. Мы вдали от главных дорог космоса, отсюда наша провинциальность. Будущее Несс – Большая База. Только тогда планета активно включится в общую жизнь. Ничто не действует на мораль так вдохновляюще, как ощущение подлинной общности. У человека, оторванного от себе подобных, меняется мировоззрение. У него меняются привычки. У него меняются даже голос и походка.
   Я не хотел слушать разглагольствований Лина:
   – Кто этот Оргелл? Я правильно понял Бетт Юрген: этот художник выслан с планеты Несс?
   – Совершенно правильно, Отти! – Лин шумно и откровенно радовался логике моих умозаключений. – Этот человек действительно выслан на Землю.
   – В сопровождении полицейского?
   – В сопровождении полицейского.
   – Но почему?
   Лин помедлил.
   Впервые он ответил мне без улыбки:
   – Он выслан за то, что не подчинялся решениям Совета.
   – В чем выражалось неподчинение Оргелла решениям Совета?
   – Видите ли, инспектор… Этот Оргелл… Он ходил к Воронке…
   – За это высылают?
   Несколько мгновений Лин молчал, потом улыбнулся.
   Это была великолепная и бесконечная улыбка.
   Она, эта великолепная и бесконечная улыбка, все ширилась, ширилась, глаза Лина совсем сузились, на желтоватых щеках проступили ямочки – ну прямо не человек, а пересахаренный пудинг. Я был уверен, что он отделается очередной дежурной шуткой, но Лин, не убирая с лица улыбки, ответил:
   – Да, Отти, иногда.
   И добавил, не сводя с меня взгляда:
   – Тех, кто остался в живых.

4

   Я поужинал прямо в номере, решив не спускаться в ресторан, где новый человек, конечно, не мог не вызвать повышенного интереса.
   Когда на столе появился кофе (автоматика работала на редкость эффективно), я догадался включить канал С.
   И не ошибся.
   Новости Несс, несомненно, касались и моей персоны.
   ОЗНАЧАЕТ ЛИ ПРИБЫТИЕ ИНСПЕКТОРА АЛЛОФСА ОКОНЧАНИЕ ДИСКУССИЙ В СОВЕТЕ?
   Я так не думал.
   ВЕЕРНЫЕ ЛИВНИ НАД ЮЖНЫМ АРХИПЕЛАГОМ.
   В СИЛАХ ЛИ ЛЕЯНИРА КОМПЕНСИРОВАТЬ УБЫТКИ?
   ОЗНАЧАЕТ ЛИ ПОЯВЛЕНИЕ НА ПЛАНЕТЕ НЕСС ИНСПЕКТОРА УПРАВЛЕНИЯ НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНУЮ ПОМОЩЬ СО СТОРОНЫ ЗЕМЛЯН?
   Я так не думал.
   ЕСЛИ ПЛАНЕТА НЕСС ОПЛАЧИВАЕТ ВОЯЖ ИНСПЕКТОРА АЛЛОФСА, ПОЧЕМУ ВЫ ИНСПЕКТОРУ АЛЛОФСУ НЕ СМЕНИТЬ БАШМАКИ?
   Я усмехнулся.
   Намек был достаточно прозрачен.
   Каждая служба плодит свои мифы.
   Один из мифов Управления: где бы ни находился действительный инспектор Управления, он всегда должен ступать по Земле. Многие впрямь считают, что толстые подошвы форменных инспекторских башмаков заполнены изнутри земным грунтом.
   СЧИТАЕТ ЛИ ИНСПЕКТОР АЛЛОФС, ЧТО ПЛАНЕТА НЕСС ДОСТОЙНА ВОЙТИ В ЦЕПЬ РАЗВИТЫХ МИРОВ?
   А почему нет?
   Отключив связь, я, не торопясь, принял душ.
   Потом подошел к окну, чтобы задернуть портьеру.
   Смеркалось.
   С удивлением я обнаружил, что окно распахнуто и я уже несколько часов обхожусь без кондиционера. На Земле я столько бы не выдержал.
   Кажется, подумал я, колонистам есть смысл бороться за планету с такой атмосферой.
   Где-то далеко, возможно, на подошве хребта Ю, медленно ходил вправо-влево длинный и узкий луч прожектора. Время от времени он поднимался и вставал вертикально. Тогда свет, отраженный от облаков, сгущался в волшебный туманный шар. Свет ни одной из трех лун Несс пока не пробился сквозь тяжелый облачный покров, зато влажная духота дня сменилась прохладой.
   Над Европой, вспомнил я, не было облаков.
   Только чудовищная сфера Юпитера да оранжевый глаз Большого пятна.
   С каким отчаянием смотрел на меня гляциолог Бент С. в переходе научно-исследовательской станции! Единственный человек, которому грозила официальная высылка с Европы! Никто этого не хотел, тем более сам Бент С. Но я был поставлен перед необходимостью. В некотором смысле Бента С. погубила давняя научная теория: теплопроводность льда невысока, под его массами вполне может консервироваться тепло еще не полностью остывших недр Европы, а значит, есть смысл поискать простейшую жизнь там, где льды находятся в жидкой фазе.
   Почему погубила?
   Да потому что Бент С. нашел воду на Европе.
   Не жизнь, но воду. Правда, и ему, и его напарнику находка обошлась слишком дорого.
   Почему я это вспомнил?
   Я всматривался в ночную мглу.
   Там, во мгле, плясало уже несколько прожекторных лучей.
   Что они ищут?
   «Спросите его, инспектор, почему выслан на Землю художник Оргелл?»
   Что-то в этом вопросе меня раздражало.
   Правда, Лин не скрывал: этот Оргелл зачем-то ходил к Воронке. И ходил без официального разрешения. Ходил, невзирая на то, что на подобные прогулки давно наложен официальный запрет.
   «За это высылают?» – «Да, иногда… Тех, кто остался в живых…»
   Ну да, усмехнулся я.
   Нет смысла высылать мертвецов.
   Жаль, что Управление столь часто бросает инспекторов на задания, не информируя о предстоящих делах подробно. С точки зрения Управления это якобы помогает вырабатывать непредвзятость.
   С каким отчаянием смотрел на меня Бент С., опять вспомнил я.
   Его напарник, гляциолог Уве Хорст, погиб.
   Если честно, им обоим не повезло: Уве Хорст потерял жизнь, Бент С. рисковал потерять будущее. Но Бент С. хотя бы остался жив, а Уве Хорст уже ни на что не мог рассчитывать. Он погиб. Он уже был выслан неизвестно куда. Его уже никогда не будет.
   Никогда.
   Что значит никогда?
   Я невольно новел плечом.
   Я не любил вспоминать о случившемся на Европе. Никогда это и есть никогда, сказал я себе. Если ты погиб, тебя уже никогда не будет.
   Что значит – погиб?
   Странный вопрос.
   Тебя растерло в пыль ледяной лавиной или размазало взрывом по базальтовой стене, ты сгорел в смердящем костре разбившейся реактивной машины или вывалился из лопнувшего скафандра в пространство. У тебя остановилось дыхание, раскрошились ребра, ты потерял ноги, ты истек кровью, тебя больше нет. Вот все это и есть – погиб. Ты исчезаешь, физически исчезаешь из мира, чтобы уже никогда и никуда не вернуться.
   Я отчетливо увидел перед собой отвесные стены ледяных ущелий Европы.
   Тысячи радуг, мириады слепящих цветных зайчиков – на Европе оптику часто приходилось затемнять. Ни хребтов, ни гребней, ни метеоритных кратеров, ни просто всхолмлений – Европа идеально отшлифована. Она как биллиардный шар, только трещины бесчисленных ущелий оживляют ее.
   Великолепная школа для исследователя.
   В подобной школе постигаешь все.
   Кроме бессмертия.
   Что значит – бессмертие? Бессмертию можно научиться?
   Если бы.
   Я снова повел плечом, отгоняя воспоминания.
   Бессмертия не существует. А несуществующему нельзя научиться.
   Бент С., например, узнал об этом, лишь потеряв напарника. Он, кажется, считал потерянного напарника своим близким другом. Может быть, лучше было, считай он Уве Хорста врагом.
   Что значит врагом?
   Я вздохнул.
   Над одним из участков хребта Ю воздушные течения ненадолго развели облачный покров. Я увидел кусок абсолютно черного неба, лишь слегка высеребренного звездами. Не так уж в принципе я далек от Солнца. Созвездия, висящие над Несс, ничуть не изменили своих очертаний, только зигзаг Кассиопеи удлинился, опять же за счет Солнца.
   С каким отчаянием смотрел на меня Бент С.!
   Он знал, что помочь ему могу только я.
   Он меня ненавидел.
   Он чувствовал, что я догадываюсь о том, о чем знает только он, о чем не догадывается никто другой. Он надеялся на меня, и он меня ненавидел. И на кого он мог еще надеяться? Не на Уве же Хорста? Увы, Уве Хорст, давно был мертв. И подозреваю, что даже останься живым этот Хорст, Бент С, наверное, не побежал бы к нему за помощью.
   Уве Хорст провалился в озеро чистейшей переохлажденной воды.
   Гляциологи нашли воду, но они ее не увидели, такой она оказалась прозрачной. В ней не было ни одной взвешенной частицы, а тележка Хансена, которую гляциологи должны были толкать перед собой, стояла метрах в тридцати от них. Инструкция запрещает обгонять тележку Хансена даже на половину шага, но Бент С. и Уве Хорст давно работали на Европе. Они привыкли к ледяному безмолвию. Работая на Европе уже второй год, они ни разу не натыкались на чистую воду. Они только верили в существование чистой воды.
   Гляциологи шли, переговариваясь, по дну глубокого ущелья, точнее, по узкой огромной трещине, разбившей ледник. Если бы они катили перед собой тележку Хансена, стоило ее колесу коснуться воды, как все озеро моментально превратилось бы в линзу прозрачного льда, по которому они и продолжили бы свое путешествие. Но вода оказалась такой прозрачной и чистой, а глаза гляциологов были так утомлены ледяными радугами, что Уве Хорст в одно мгновение провалился в чудовищную ловушку.
   Наверное, он не достиг дна, скорость кристаллизации не позволила ему этого.
   Но раздавило ли Уве Хорста сразу?
   Он ведь мог жить какое-то время, пока не была нарушена герметичность его скафандра? Возможно, он даже успел что-то крикнуть Бенту С., ведь связь не была отключена. Некоторое время они могли переговариваться.
   Если так, то, что сказал Хорст своему товарищу?
   Только слепцы отрицают волю случая.
   Например, единственная известная в исследованном секторе Космоса саванна Лакки – некий странный, единый, распространившийся на всю планету растительный организм – была сожжена при посадке «Кассада». Кто мог предположить, что водянистые на вид, волнующиеся стебли уагуа-уагуа мгновенно вспыхивают и так же мгновенно сгорают?
   Существование прозрачных озер переохлажденной воды на Европе теоретически допускалось, но кто мог предположить, что однажды два таких опытных гляциолога, как Бент С. и Уве Хорст, оставят за спиной тележку Хансена и, не торопясь, пройдутся по ущелью, как по школьному катку?
   Бент С. остался жив.
   Конечно, ему пришлось начать жизнь заново.
   Он был списан на Землю и выслан с Европы. Причем – навсегда.
   Что значит навсегда? Разве бывает как-то иначе?
   А черт его знает.
   Так устроено природой.
   Природой так устроено, что рано или поздно разрушается все.
   Может, когда-нибудь мы и найдем секрет бессмертия, только это уже не поможет ни саванне Лакки, ни Уве Хорсту. Существует определенный биологический механизм, он работает, но он не вечен, и однажды он обязательно дает сбой.
   Прожектора вдали, наконец, успокоились. Цветной луч встал над хребтом вертикально и сиял вдали, как маяк.