Терри Пратчетт
Правда

   Иногда автор фэнтези с удивлением отмечает, как странно устроен реальный мир. Способ, которым Анк-Морпорк борется с наводнениями, поразительно похож на методы, применявшиеся в городе Сиэтле, штат Вашингтон, вплоть до конца XIX века. Правда. Можете съездить и убедиться сами. Заодно попробуйте местный суп из моллюсков, рекомендую.

   Слух распространился по городу, как пожар (которые, кстати, очень часто стали распространяться по Анк-Морпорку в последнее время, с тех пор как жители выучили фразу «страховка от пожара»).
   Гномы могут превращать свинец в золото…
   Слух звенел в зловонном воздухе квартала Алхимиков, чьи обитатели безуспешно пытались сделать это в течение столетий, но были уверены, что достигнут успеха завтра, в крайнем случае, ко вторнику, а уж к концу месяца – наверняка.
   Его обсуждали волшебники Невидимого Университета, которые знали, что свинец можно превратить в золото, если вас не беспокоит, что завтра он превратится обратно, так что какая в этом польза? Кроме того, большинство элементов прекрасно себя ощущали на своем месте.
   Он достиг покрытых шрамами, опухших, а иногда и вовсе отсутствующих ушей членов Гильдии Воров, которые немедленно привели в готовность свои фомки и отмычки. Кого волнует, откуда взялось золото?
   Гномы могут превращать свинец в золото…
   Достиг он и холодных, но чрезвычайно чутких ушей Патриция, причем достиг очень быстро, потому что невозможно долго удержаться на посту правителя Анк-Морпорка, если узнавать новости вторым. Он вздохнул и сделал об этом пометку в бумагах, добавив ее к множеству прочих заметок.
   Гномы могут превращать свинец в золото…
   Его услышали остроконечные уши гномов.
   – Мы можем?
   – Черт меня возьми, если я знаю. Я не могу.
   – Да, но если бы ты мог, ты не сказал бы. Я не сказал бы, если бы я мог.
   – А ты можешь?
   – Нет!
   – А-ГА!
 
   Городские охранники из Ночной Стражи услышали его в десять часов, холодным промозглым вечером, когда стояли на посту у ворот. Пост у ворот Анк-Морпорка вовсе не служил для сбора пошлины за проезд. По большей части, работа стражников состояла в том, чтобы махать «проезжай!» каждому, кто желал проехать, хотя сейчас, в темноте и в ледяном тумане, количество желающих было минимальным.
   Стражники спрятались, скрючившись, в сомнительном убежище, которое могла предоставить арка ворот, и курили одну влажную сигарету на двоих.
   – Нельзя превратить что-то во что-то другое, – рассуждал капрал Ноббс. – Алхимики, вон, уже много лет не могут.
   – Ну почему же, они м'гут превратить дом в здоровенную яму, – заметил сержант Колон.
   – Я про что и толкую, – твердил свое капрал Ноббс. – Невозможно. Это все из-за… элементов. Один алхимик мне рассказывал. Все состоит из элементов, так? Земля, Вода, Воздух, Огонь и… еще чё-то. Общеизвестный факт. Вот все из них и состоит, перемешанных.
   Он потопал ногами, чтобы немного согреться.
   – Если б можно было превращать свинец в золото, все только этим и занимались бы, – продолжил он.
   – Волшебники могут, – сказал сержант Колон.
   – А, магия, – пренебрежительно отмахнулся Нобби.
   Здоровенный фургон с грохотом выкатился из желтоватых клубов тумана и, покачиваясь, въехал под арку, обдав Колона водой из глубокой лужи, типичного украшения анк-морпоркских хайвэев.
   – Чертовы гномы, – проворчал сержант вслед уезжающему фургону. Но не слишком громко.
   – Ага, их целая толпа толкала эту штуку, – задумчиво сказал капрал Ноббс.
   Фургон рывками докатился до перекрестка, свернул за угол и пропал из виду.
   – Н'верно, этим самым золотом набит доверху, – предположил Колон.
   – Ха. Ага. Точно.
 
   И, наконец, слух достиг ушей Вильяма де Словье{1}, и в некотором смысле, тут и остался, потому что Вильям все аккуратно записал.
   Это была его работа. Леди Марголотта Убервальдская{2} отправляла ему за это пять долларов в месяц. Как и вдовствующая герцогиня Квирмская. Так же поступал король Веренс из Ланкра и еще несколько знатных господ с Овцепиков. Платил ему и сериф из Аль Кали, правда в данном случае плата представляла собой половину телеги фиг, дважды в год.
   В общем, он считал, что неплохо устроился. Все что ему нужно было сделать – это аккуратно написать письмо, скопировать его на самшитовую дощечку, полученную от гравера, мистера Крипслока{3} с улицы Искусных Ремесленников, а потом заплатить тому же Крипслоку 20 долларов за то, чтобы он аккуратно удалил дерево вокруг букв и сделал пять оттисков на бумаге.
   Конечно, к делу нужно было подходить с умом, не забыть оставить пустое место после «Моему Благородному Клиенту…» и еще кое-где, чтобы позднее заполнить от руки, но зато даже после вычета расходов у него оставалось почти тридцать долларов всего лишь за один день работы в месяц.
   Молодой человек без особых обязательств мог скромно жить в Анк-Морпорке на 30-40 долларов месяц; вдобавок, он всегда продавал фиги, потому что они конечно хороши в качестве провизии, но от такой диеты скоро взвоешь.
   Ну и кроме того, всегда были способы еще немного подзаработать. Мир писем был закрытой кни… загадочным бумажным предметом для большинства жителей Анк-Морпорка, но если уж кому-то действительно требовалось доверить что-то бумаге, эти немногие могли обрести искомое, поднявшись по скрипучим ступеням, расположенным под вывеской «Вильям де Словье: Всякие Записи».
   Гномы, например. Гномы частенько отправлялись на заработки в город, и первое что они делали, прибыв на место, это писали письмо родным о том, как здорово они здесь устроились. Это было абсолютно предсказуемое действие, даже если у гнома дела шли так плохо, что он был вынужден сжевать собственный шлем; поэтому Вильям попросил мистера Крипслока изготовить несколько дюжин стандартных деревянных писем, которые требовалось лишь оттиснуть на бумаге и заполнить некоторые пробелы, чтобы получилось прекрасное письмо из города домой.
   Повсюду в горах гордые гномы-родители бережно хранили письма, которые выглядели примерно так:
   Дорогие <Ма и Па>,
   Ну, я прибыл благополучно и остановился в <д. 109, ул. Куроноса, Тени, Анк-Морпорк>. Все у меня харашо. Я получил харошую работу у <мистера Р.С.Б.Н. Достабля, Бродячего Торговца> и теперь очень скоро зороботаю кучу денег. Я помню все ваши добрые саветы и не пиянствую, в барах и не вожусь с Троллями. Ну вот, мине пара итти мечтаю вскоре павидаться с вами и <Эмилией> опядь, ваш любящий сын
   <Томас Головолом>
   …и обычно диктовались гномами, весьма нетвердо стоявшими на ногах. Это был легкий способ заработать 20 пенсов, в качестве дополнительной услуги Вильям тщательно приводил правописание в соответствие с привычками клиентов и разрешал им расставить знаки препинания, где хочется.
   Этим вечером Вильям сидел в своем маленьком кабинете, расположенном над Гильдией Фокусников, аккуратно писал очередное письмо и в пол-уха слушал, как холодный дождь шумит в водостоках, и как ученики-фокусники, пришедшие на вечернее занятие в своем классе этажом ниже, безнадежно, но старательно твердят урок.
   – …внимание. Готовы? Хорошо. Яйцо. Стакан…
   – Яйцо. Стакан, – вяло гудел класс.
   – …Стакан. Яйцо…
   – Стакан. Яйцо…
   – …Волшебное слово…
   – Волшебное слово…
   – Фазамммм. Вот так. Ахахахаха…
   – Фаз-амммм. Вот так. А-ха-ха-ха-ха…
   Вильям положил перед собой чистый лист бумаги, заострил новое перо, с минуту задумчиво смотрел в стену, а потом написал:
   «Ну и наконец, чтобы позабавить Вас, сообщаю, что появился слух, будто Гномы умеют превращать Свинец в Золото, и хотя никто не знает, откуда этот слух взялся, в Городе теперь иногда случается, что Гномов, идущих по своим делам, приветствуют разными забавными криками, напр.: „Хей, коротышка, покажи нам, как ты делаешь Золото!“ однако шутят так только Новички, всем остальным прекрасно известно, что если назвать Гнома „коротышкой“, с вами может произойти неприятность, т.е. Смерть.
Ваш пок. Слуга, Вильям де Словье».
   Он любил заканчивать свои письма на оптимистической ноте.
   Вильям зажег новую свечу, достал самшитовую дощечку и положил на нее свое письмо, буквами вниз. Несколько быстрых движений обратной стороной ложки, и вот чернила отпечатались на дереве, а тридцать долларов, считай, уже в банке, да плюс к тому столько фиг, что можно объедаться ими до тошноты.
   Сегодня он отнесет дощечку мистеру Крипслоку, заберет копии завтра, после неспешного обеда, и, если ничего не случится, все они будут отправлены адресатам еще до среды.
   Вильям надел пальто, аккуратно завернул дощечку в вощеную бумагу, и вышел в холодную ночь.
 
   Мир сотворен из четырех элементов: Земли, Воздуха, Огня и Воды. Этот факт известен даже капралу Ноббсу. Кроме того, это не факт. Есть еще пятый элемент, он называется Неожиданность.
   Например, гномы научились превращать свинец в золото трудным способом. Разница между ним и легким способом состоит в том, что трудный способ действительно работает.
 
   Напряженно всматриваясь в туман, гномы с усилием во множество гномьих сил толкали по улице свой перегруженный, скрипящий фургон. Он постепенно покрывался ледяной коркой, с гномьих бород свисали сосульки.
   Все что теперь было нужно – одна замерзшая лужа.
   Добрая старая Госпожа Удача. На нее всегда можно положиться.
 
   Туман сомкнулся вокруг, притушив огни до слабого мерцания и заглушив звуки. Для сержанта Колона и капрала Ноббса было совершенно очевидно, что никакие варварские орды не потрудились включить взятие Анк-Морпорка в свои планы на этот вечер. Стражники их за это не винили.
   Они закрыли ворота на засов. На самом деле это было не такое уж грозное действие, как можно подумать, просто ключи от замка были утеряны много лет назад, поэтому те, кто являлся к воротам слишком поздно, просто кидали камешки в окна домов, построенных на городской стене, пока не отыщется друг, согласный спуститься и поднять засов. Предполагалось, что желающие вторгнуться в город иностранцы просто не будут знать, в какие именно окна кидать камешки.
   Потом два стражника побрели через грязь и слякоть к воротам Уотергейт{4}, через которые река Анк имела счастье проникать в город. Воду в темноте было не разглядеть, но иногда внизу под парапетом проплывал призрачный силуэт льдины.
   – Постой, – сказал Нобби, когда они уже взялись за рукоятки лебедок, опускающих решетку. – Там внизу кто-то есть.
   – В реке? – уточнил Колон.
   Он прислушался. Далеко внизу раздавался скрип весел.
   Сержант Колон сложил ладони рупором у рта и издал традиционный боевой клич полицейских:
   – Эй! Вы!
   На секунду повисла тишина, нарушаемая только шумом ветра и бурлящей воды.
   Затем раздался голос:
   – Да?
   – Вы вторгаетесь в город или как?
   Последовала еще одна пауза. Затем:
   – Что?
   – Что «что»? – поднял ставки Колон.
   – Другие варианты есть?
   – Не пытайтесь сбить меня с толку… Вы, те, кто там в лодке сидит, вторгаетесь в этот город?
   – Нет.
   – Честный ответ, – признал Колон, который в такую ночку был счастлив поверить на слово кому угодно. – Ну что же, тогда заплывайте скорее, потому что мы сейчас опустим решетку.
   Плеск весел возобновился и вскоре затих вдали вниз по течению.
   – Думаешь, этого достаточно, просто спросить их? – забеспокоился Нобби.
   – Ну, они-то должны знать ответ, – разумно возразил Колон.
   – Ага, но…
   – Это была всего лишь маленькая гребная лодка, Нобби. Впрочем, если ты хочешь спуститься на причал по всем этим чудесным обледеневшим ступеням…
   – Нет, сарж.
   – Ну и пошли тогда обратно в Дом Стражи, ладно?
 
   Вильям поднял воротник пальто и заторопился к мастерской гравера Крипслока. Обычно забитые народом улицы сейчас были пустынны. Только совершенно неотложные дела могли заставить человека выйти на улицу в такую погоду. Похоже, зима будет премерзкой: настоящий холодный суп из ледяного тумана, снега и вечного анк-морпоркского смога.
   Он заметил островок света около Гильдии Часовщиков. Смутное сияние обозначило маленькую скрюченную фигурку.
   Он подошел поближе.
   Полный безнадежности голос произнес:
   – Горячих сосисок? В тесте?
   – Мистер Достабль? – спросил Вильям.
   Режу-Себя-Без-Ножа Достабль{5}, самый предприимчивый и самый неудачливый бизнесмен в Анк-Морпорке, уставился на Вильяма поверх своего портативного лотка для приготовления сосисок. Хлопья снега шипели и таяли в застывающем жиру.
   Вильям вздохнул.
   – Поздновато вы сегодня, мистер Достабль, – вежливо сказал он.
   – А, мистер Словье. Сейчас непростые времена на рынке горячих сосисок, – посетовал Достабль.
   – Что, не удается наварить в два конца, э? – спросил Вильям. Он не смог бы удержаться от шутки даже за сотню долларов и целый корабль фиг.
   – Увы, не сейчас, когда рынок продуктов питания переживает спад, – ответил Достабль, столь глубоко погруженный в печаль, что даже не заметил иронии. – В наши дни никто не хочет покупать сосиски в тесте.
   Вильям взглянул на лоток. Если уж Режу-Себя-Без-Ножа Достабль взялся продавать сосиски, это был верный признак, что снова лопнуло одно из его более амбициозных предприятий. Продажа горячих сосисок с лотка была для мистера Достабля чем-то наподобие базового состояния, из которого он постоянно пытался выбраться, и в которое неизменно впадал снова после крушения очередных грандиозных планов. И, кстати, очень жаль, потому что Достабль был от природы превосходным продавцом сосисок. Просто не мог не быть, учитывая, из чего эти сосиски готовились.
   – Эх, мне бы образование получить, как вы, – уныло сказал Достабль. – Прекрасная работа, в тепле, и тяжести не нужно поднимать. Я мог бы найти свою гнидшу, если бы образование получил.
   – Гнидшу?
   – Мне про них один в'лшебник рассказал, – пояснил Достабль. – У всего есть своя гнидша. Ну знаете. Типа: то место, где ты должен быть. Для которого приспособлен?
   Вильям кивнул. В словах он хорошо разбирался.
   – Ниша? – предположил он.
   – Одна из этих штук, да, – Достабль вздохнул. – Я упустил свой шанс с семафорами. Просто не заметил, когда все началось. А потом у всех появились семафорные компании. Большие деньги. Мне такое уже не осилить. Хотя с Пень Суй дела могли пойти в гору. Помешала моя вечная чертова непруха.
   – Я совершенно точно стал лучше себя чувствовать, когда переставил стул в другое место, – великодушно сказал Вильям.
   Этот совет обошелся ему в два доллара, вместе с рекомендацией закрывать крышкой сиденье в туалете, чтобы ему в зад не залетел Дракон Несчастья.
   – Вы были моим первым клиентом, и большое вам спасибо за это, – сказал Достабль. – Все было уже готово, и колокольчики Достабля, и зеркала Достабля, знай продавай и греби денежки лопатой… я хочу сказать, все было готово для достижения максимальной гармонии, как вдруг… шлёп! Опять на меня плюхнулась моя плохая карма.
   – Бедняга Дайтебольше{6} снова смог ходить только через неделю, – заметил Вильям.
   Случай со вторым клиентом Достабля прекрасно подошел для его бюллетеня с новостями, чем отчасти помог возместить потраченные два доллара.
   – Ну я же не знал, что Дракон Несчастья и вправду существует, – оправдывался Достабль.
   – Думаю, и не существовал, пока вы не убедили клиента в обратном, – сказал Вильям.
   Достабль немного просветлел.
   – Ну, говорите что хотите, а все-таки я мастер убеждать людей. Кстати, возможно, мне удастся вас убедить, что вам сейчас хочется сосиску в тесте?
   – Ох, нет, мне и правда нужно спешить к… – начал Вильям, но остановился на полуслове и спросил: – Вы не слышали, только что кто-то кричал?
   – И пирог с холодной свининой у меня тоже где-то тут был, – продолжал Достабль, копаясь в своем лотке. – Я могу сделать вам отличную скидку…
   – Я что-то слышал, уверен, – настаивал Вильям.
   Достабль прислушался.
   – Какой-то грохот? – предположил он.
   – Да.
   Они уставились в медленно плывущие клубы тумана, заполнившие Бродвей.
   Из которых внезапно вынырнул крытый парусиной здоровенный фургон и понесся прямо на них, неудержимо и очень быстро…
   Последнее, что запомнил Вильям, прежде чем что-то ударило его между глаз, был громкий крик:
   – Остановите пресс!
 
   Слух, приколотый пером Вильяма к бумаге, как бабочка в коробке коллекционера, не достиг ушей некоторых людей, потому что у них на уме были другие, гораздо более мрачные дела.
   Их лодка скользила по шипящим водам реки Анк, которые медленно смыкались за ней.
   Два человека согнулись над веслами. Третий сидел в носу лодки. Иногда он говорил. Что-то вроде:
   – У меня нос чешется.
   – Погоди, пока до места не доберемся, – ответил один из гребцов.
   – Вы могли бы снова развязать меня. Правда же, сильно чешется.
   – Развязывали уже, когда на ужин останавливались.
   – Тогда он не чесался.
   Другой гребец спросил:
   – Может, мне опять шарахнуть по его …ной башке …ным веслом, мистер Гвоздь?
   – Отличная идея, мистер Тюльпан.
   В темноте раздался глухой удар.
   – Ой.
   – Лучше помалкивай, дружок, а то мистер Тюльпан снова выйдет из себя.
   – Верно, б…
   Потом раздался мощный всасывающий звук.
   – Эй, полегче с этой штукой, ладно?
   – Она еще, б…, не убила меня, мистер Гвоздь.
   Лодка тихо причалила к маленькой, редко посещаемой пристани. Высокий человек, только что бывший предметом забот со стороны мистера Гвоздя, был высажен на берег и толчками под ребра направлен в переулок.
   Минутой позже в тишине ночи раздался шум отъезжающей кареты.
   Казалось невозможным, чтобы в такую мерзкую ночь нашелся хоть один свидетель этой маленькой сцены.
   Но он был. Законы вселенной требуют, чтобы у каждой вещи был свой наблюдатель, иначе она просто исчезнет.
   Из темного переулка появилась шаркающая фигура. Рядом с ней неуверенно ковыляла фигура поменьше.
   Они вдвоем уставились вслед карете, которая вскоре затерялась в снегопаде.
   Меньшая из фигур произнесла:
   – Так, так, так. Ну и дела. Человек, весь замотанный и с мефком на голове. Интерефненько.
   Высокая фигура кивнула.
   Она была одета в старое пальто на несколько размеров больше, чем нужно, и фетровую шляпу, которая от времени и погоды превратилась в нечто вроде мягкого конуса, напяленного на голову владельца.
   – Вмусорвсе, – высказалась высокая фигура. – Шевелюра и штаны, вдарющас быкобраз. Я говорил ему. Я говорил ему. Рука тысячелетия и креветка. Бляха-муха{7}.
   После паузы высокая фигура полезла к себе в карман и достала сосиску, которую разломала на две части. Одна половинка исчезла под обвисшей шляпой, а другая была брошена маленькой фигуре, которая в основном и вела беседу, по крайней мере, вменяемую часть беседы.
   – Похоже, грязное дельце, – сказала маленькая фигура, у которой было четыре ноги.
   Сосиску съели молча. Потом парочка снова скрылась в темноте.
   Как голубь не может ходить, не дергая головой, так и высокая фигура, похоже, не могла передвигаться без негромкого бормотания:
   – Я говорил им, я говорил им. Рука тысячелетия и креветка. Я сказал, я сказал, я сказал. О, нет. Но они только убегают, я говорил им. Иметь их. Ступеньки. Я сказал, я сказал, я сказал. Зубы. Что за имя века, я сказал, я говорил им, не моя вина, всамомделе, всамомделе, очевидно…
   До его ушей слух дошел позже, но к тому моменту он уже стал частью этой истории.
   Что касается мистера Гвоздя и мистера Тюльпана, то в настоящий момент про них достаточно знать только одно: они из породы людей, которые называют вас «дружок». Такие люди весьма недружелюбны.
 
   Вильям открыл глаза.
   «Я ослеп», – пришла первая мысль.
   Потом он снял с головы одеяло.
   А потом пришла боль.
   Весьма резкая и настойчивая боль, с центром как раз у него над глазами. Он осторожно пощупал лоб. Кажется, там был синяк и глубокая вмятина, хорошо еще, если кость уцелела.
   Он сел. Он находился в комнатке с наклонными стенами. Под маленьким окном намело кучку грязного снега. Кроме кровати, состоявшей просто из матраса и одеяла, другой мебели в комнате не было.
   Здание потряс глухой удар. С потолка посыпалась пыль. Он поднялся на ноги, и, держась руками за лоб, спотыкаясь, побрел к двери. Она открылась в большую комнату или, точнее сказать, мастерскую.
   От нового удара у него лязгнули зубы.
   Вильям попытался сконцентрироваться.
   В комнате было полно гномов, которые суетились вокруг двух длинных верстаков. Но в ее дальнем конце несколько гномов собрались вокруг какого-то механизма, напоминающего ткацкий станок сложной конструкции.
   Он снова издал «бум!»
   Вильям портер лоб.
   – Что происходит? – спросил он.
   Ближайший гном взглянул на него и поспешно толкнул под ребра коллегу. Тот толкнул соседа, и эпидемия тычков под ребра прокатилась по рядам гномов, в результате чего комната погрузилась в напряженную тишину. Дюжина гномов пристально уставились на Вильяма.
   Никто не может смотреть пристальнее гнома. Наверное, это оттого, что между предписанным обычаями шлемом и бородой остается видимой совсем небольшая часть лица. Его выражение получается более концентрированным.
   – Гм, – сказал Вильям. – Привет?
   Один из гномов, стоявших у большой машины, первым пришел в себя.
   – За работу, ребята! – скомандовал он, подошел поближе и пристально уставился на Вильяма, куда-то в область паха.
   – Вы в порядке, ваша светлость? – спросил он.
   Вильям поморщился.
   – Гм… а что случилось? – спросил он. – Я, ух, я помню, что видел фургон, а потом что-то ударило…
   – Он вырвался из наших рук и укатился, – пояснил гном, – и груз рассыпался. Мы очень сожалеем.
   – А что случилось с мистером Достаблем?
   Гном склонил голову набок.
   – Тощий человек с сосисками? – спросил он.
   – Верно. Он пострадал?
   – Не думаю, – осторожно сказал гном. – Насколько мне известно, он продал юному Громобою сосиску в тесте.
   Вильям обдумал это. Анк-Морпорк таил в себе массу ловушек для неосторожного новичка.
   – Ну тогда я надеюсь, что мистером Громобоем все в порядке? – спросил он.
   – Вероятно. Только что он крикнул нам из-под двери, что чувствует себя уже гораздо лучше, но пока останется там, где он есть, – ответил гном.
   Он полез под верстак и торжественно вручил Вильяму завернутый в грязную бумагу прямоугольник.
   – Это ваше, полагаю.
   Вильям развернул свою дощечку. Она была разломана пополам там, где по ней проехалось колесо фургона, чернила размазались. Он вздохнул.
   – 'звините, – сказал гном, – но это зачем?
   – Это была дощечка, подготовленная к гравировке, – объяснил Вильям. Он гадал, как лучше растолковать ее назначение не-городскому гному. – Ну, знаете? Гравировка? Нечто… нечто вроде почти магического способа сделать много копий письма? Опасаюсь, мне придется сделать новую.
   Гном бросил на него странный взгляд, взял дощечку и принялся вертеть ее в руках.
   – Понимаете, – сказал Вильям, – гравер вырезает буквы…
   – Оригинал у вас с собой? – спросил гном.
   – Пардон?
   – Оригинал, – терпеливо повторил гном.
   – А, да. – Вильям полез в карман и достал письмо.
   – Могу я одолжить его у вас на минутку?
   – Ну, да, берите, но он мне еще понадобится, чтобы…
   Гном некоторое время разглядывал письмо, а потом повернулся и с громким «бамц!» шлепнул ближайшего гнома по шлему.
   – Шрифт десять на три, – скомандовал он, вручив ему письмо. Гном кивнул, и его правая рука запорхала над стойкой с маленькими ящичками, выбирая из них какие-то штуки.
   – Мне нужно идти домой, чтобы… – начал Вильям.
   – Это не займет много времени, – прервал его главный гном, – лучше взгляните сюда. Это вам будет интересно, как человеку, имеющему дело с буквами.
   Вильям последовал за ним вдоль целого ряда занятых гномов, к машине, которая продолжала монотонно бумкать.
   – О. Гравировочный пресс, – пробормотал Вильям.
   – Не совсем, – возразил гном. – Мы… переделали его.
   Он взял большой лист бумаги из стопки около пресса и передал его Вильяму. Тот прочитал:
   ГУНИЛЛА ДОБРОГОР & CO.
   Со всем Уважением предлагает
   Воспользоваться услугами его Новой
   КУЗНИЦЫ СЛОВ
   Каковая позволяет делать многочисленные копии
   Чего угодно
   Невиданным дозеле Способом.
   Разумные цены.
   Под вывеской «Ведро», на углу Блестящей и улицы Паточной Шахты, Анк-Морпорк.