- Что именно она вспомнила?
- Кто-то из их агентства обзвонил все отделения "Мамзель", кроме здешнего, - в Нью-Йорке, в Майами и так далее. Один счет за эти разговоры составил кругленькую сумму. При этом задавалась куча дурацких вопросов, которые не могут представлять никакого интереса для рекламного агентства. Я только что убедился в этом, связавшись по телефону со всеми отделениями.
- Вопросы касались "Мамзель"?
- Вот именно. Объем бизнеса, расходы и тому подобное.
- Кто звонил?
- Женщина, назвавшаяся Ферн Глэдд. В агентстве действительно работает некая Ферн Глэдд, но она уверяет, что никуда не звонила.
- Я это проверю.
Я уже шел к двери, когда он сказал:
- Вы еще не знакомы с девушками "Мамзель"?
- Нет.
- Вам стоит с ними познакомиться. Вы же теперь работаете на них. Все десять - акционеры "Мамзель", и все они - шикарные девочки. Не говоря уже о самой Лите.
- Меня уже разбирает любопытство насчет нее. Где она сейчас?
Зазвонил телефон, Лоуренс автоматически схватил трубку, послушал, потом сказал:
- О'кей, соедините меня с ним. - Прикрыв микрофон ладонью, он шепнул мне:
- Вероятно, Лита в зале шейпинга...
- Где-где?
- В зале шейпинга - зале для упражнений, в котором девушки прыгают и резвятся по-всякому. Дверь по левой стороне холла.
Я вспомнил дверь в середине левой стены холла и приглушенные звуки мягких движений и разговора, доносившиеся из-за нее.
Лоуренс продолжил описание:
- У них там есть все, кроме разве что парового катка для распластывания. Я однажды побывал там, но больше появляться не стану. Такое я мог выдержать только один раз. Другого раза мои артерии просто не вынесут. Большую часть времени все десять девушек "Мамзель" работают с клиентками. Лита обычно тоже. И кругом крутятся все эти клиентки. - Он потряс головой, и его глаза приняли стеклянно-застывшее выражение.
Послушав какое-то время, Лоуренс заговорил в телефонную трубку. Сзади меня послышался какой-то шум, и я оглянулся. Дверь распахнулась, и вошла женщина. Увидев меня, она остановилась, быстро оглядела меня и улыбнулась.
Я тоже рассматривал ее, но не так быстро. Я не мог оглядеть ее быстро. Она притягивала взгляд, задерживала его на себе и не отпускала. Не было нужды представлять ее мне.
Это была Мамзель.
Это была Лита Коррел.
Это был шок, а не женщина, красивая, с большими, нежными, светящимися глазами, с темными, изменчивыми, прикрытыми тяжелыми веками глазами, такими большими и темными, что они походили на крупные синяки. Со столь красными губами и столь белыми зубами, что они выглядели как кровь на костях. С волосами цвета каштанов в вине, или красного дерева, отполированного янтарем, или глубочайшего коричневого цвета мягких осенних листьев.
И с телом... Такое тело невозможно описать, можно только смотреть на него, удивляться ему, восторгаться им.
И я смотрел, ребята. Ох как я смотрел! И пока я таращился, с моими жизненно важными железами происходило такое, о чем эндокринологи не услышат на протяжении многих лет.
Глава 5
У нее были такие полные и упругие груди, и их казалось так много, что каждая из них могла сойти за две, и они смотрелись еще более изумительно благодаря втянутому животу и тончайшей талии, переходящей сказочным образом в полный округлый таз и упругие, прекрасной формы бедра. Она была Евой, Цирцеей, Далилой, Саломеей - или Мамзелью, женщиной сегодняшнего дня, спроектированной для завтрашнего. И одета она была в белый купальник.
Купальник - это такой предмет одежды, сшитый обычно из хлопчатобумажной ткани, из весьма тонкой ткани при этом, и покрывающий женский торс довольно-таки беззаботным образом. Он оставляет обнаженными и шею, и плечи, и руки, и бедра, и ноги, и оставляет мало простора воображению, а часто подчеркивает прикрытые места даже больше, чем неприкрытые. А Лита была именно из тех женщин, для которых и предназначались купальники. Больше того, она была из тех женщин, для которых предназначались и мужчины.
Она произнесла мягким, шепчущим голосом, которым в свое время жаждущая Ева, видимо, обратилась к Адаму:
- Вы, должно быть, Шелл Скотт?
- Да, верно. А вы, должно быть, Мамзель?
- Да, я мисс Коррел. Но называйте меня Литой. А я буду называть вас Шелл, ладно?
- Ладно.
Лоуренс положил трубку телефона и обратился к Лите:
- Почему ты не покажешь ему свое заведение, золотце? Ему же надо познакомиться с твоим бизнесом. Она кивнула, сказала:
- Пойдемте, Шелл, - и первой вышла из кабинета. Затворив за собой дверь, я внимательно присмотрелся, как она шествует по холлу. Лита держалась так прямо, насколько позволяли ее округлые формы, а ее походка представляла собой такое сложное вращательное движение, которое мог выдумать только сходящий с ума по сексу изобретатель. Она бросила на меня взгляд через плечо и подождала, пока я ее нагоню.
- Итак, вы детектив? - спросила она.
- Угу.
- Лоуренс все рассказал вам о наших неприятностях?
- Достаточно, мне кажется. - Я быстро пересказал основные пункты нашего разговора, сведения о Зоу Авилла и Рое Тоби.
Единственное, что Лита сумела добавить, - это как они все беспокоятся и как она надеется на мою помощь.
Я спросил:
- Кто-нибудь из имеющих отношение к "Мамзель" знал эту Зоу Авилла? Она покачала головой:
- Я не нашла никого, кто когда-нибудь слыхал о ней. Мы пересекли холл к двойным дверям, из-за которых раньше я слышал мягкие звуки движения и женского разговора. Здесь мы остановились. Лита положила ладонь на ручку двери и продолжила:
- Разумеется, все это совершенно неопределенно. Никто из нас в действительности не понимает, что происходит. Вполне возможно, что одна из девушек знала убитую и сейчас просто боится говорить об этом. - Она помолчала. - Если вы собираетесь спросить меня еще о чем-нибудь, лучше сделать это сейчас. - Она улыбнулась. - Когда мы войдем в зал шейпинга, это будет весьма сложно.
- А мы... Мы туда войдем оба?
- Да вы не беспокойтесь. Голых там нет, ничего такого.
- Ничего такого... - тупо повторил я за нею.
- Десять девушек "Мамзель" в белых трико вроде моего, чтобы их было легко отличить. А все клиентки - в черных.
- Весьма.., любопытные цвета. - Я прочистил горло. - Вы можете описать мне поподробнее тех людей, которых я собираюсь навестить после ухода отсюда: Джеддера, Фелику и остальных?
- Ну, я не знаю о них ничего особенного. - Она повторила в основном то, что мне уже сообщил Лоуренс. - В частности, Эдамс - блестящий специалист. Он разработал, как мне кажется, просто удивительную рекламную кампанию, которая начнется после завтрашнего приема в имении мистера Адера, - это будет снимать телевидение. Разумеется, все знают, как умеет работать Хорэйшио Адер.
- Я могу показаться тупым, но все же не могу понять, какое отношение к вашей рекламной кампании имеет модельер?
- О, дело не только в рекламе! - Она рассмеялась. - Хотя, конечно, имя мистера Адера имеет несомненную рекламную ценность. Понимаете, за последние два года "Мамзель" заметно расширилась, и теперь мы надеемся проникнуть в новые для нас сферы. Помимо трех отделений, которые мы открываем в понедельник, мы скоро предложим на рынке серию продуктов "Мамзель": парфюмерию, ювелирные изделия, одежду - все это под маркой "Мамзель".
- Понятно. Мистер Адер моделирует одежду.
- Верно, это будут пижамы и другое белье. А мои девушки послужат для этого белья манекенщицами. Кроме того, он выполняет особый заказ для меня - вечернее платье.
***
Хорэйшио Адер, как я слышал, обладал жутким характером. Однажды на частном показе его моделей одна манекенщица запуталась в платье так, что оторвался подол. Мало того что он всячески чехвостил и оскорблял девушку перед всеми, он принял меры к тому, чтобы она никогда не смогла снова работать манекенщицей.
Он мог, конечно, подкармливать птичек, когда за ним никто не наблюдал, или делать анонимные благотворительные взносы на детские приюты, но при этом был одним из самых мелочных и мстительных типов, о которых я когда-либо слышал.
А слышал я и еще кое-что, поэтому сказал:
- Этот Хорэйшио Адер, Лита... Он.., м-м-м.., не слишком часто балуется с девицами, не так ли?
- Я думаю, это просто часть его маски. Он обожает, знаете ли, изображать из себя этакого возвышенного творца-гения.
- Почему вы так говорите?
- Просто... А, не берите в голову. Это вовсе не важно.
- Поскольку речь идет об убийстве, любое сведение о Хорэйшио может быть важным.
- Ну... - Она поколебалась, потом продолжила:
- Мы с ним были одни в "башенной комнате" - комнате в его доме, где он творит, - пару недель назад. Он хотел сделать несколько зарисовок и записать мои размеры для кое-каких предметов одежды, но, как оказалось, на самом деле его интересовала я сама.
- Он попытался ухаживать? - прямо спросил я. Она кивнула:
- Да, он сделал довольно хилую попытку... - Она снова заколебалась. - Я рассмеялась ему в лицо. Знаю, не следовало этого делать, и я тут же пожалела об этом, но было уже поздно - он пришел в ярость.
- Из того, что я слышал об этом человечке, выходит, что он никогда не прощает обиды. Из чистой злости он может сшить что-нибудь на два размера меньше нужного. Знаете ли вы что-нибудь о Тоби?
- Только то, что мне рассказал Лоуренс. Сама я никогда не видела Тоби. Что он из себя представляет?
- Подлый, злобный, толстый, страшный, смертельно опасный, добавьте к этому другие отрицательные эпитеты. Отъявленный мошенник. Он возглавляет местную банду и нигде не появляется без двух громил-телохранителей.
- Мало того что я никогда не видела этого человека, я и не желаю его никогда видеть, - заметила Лита.
Я улыбнулся ей:
- Постараюсь оградить вас от него. Она улыбнулась в ответ:
- Вы полагаете, я нуждаюсь в защите от него?
- Вы нуждаетесь в защите от мужчин вообще. Лита мелодично рассмеялась.
- А кто защитит меня от вас? Пока я пытался сообразить, что бы это значило, она продолжила:
- Я предложу вам, Шелл, короткую экскурсию. Вы, наверное, уже познакомились с Диди?
- Да, имел такое удовольствие.
- Я представлю вас другим девушкам, работающим здесь. Вам нужно узнать побольше о том, чем мы тут занимаемся, вы ведь теперь практически член нашей семьи.
- Член семьи? Вот как? - Я усмехнулся. - Надеюсь, вы не воспринимаете меня в качестве брата?
Она внимательно осмотрела меня от белых волос на голове до больших мокасин на моих ногах, потом ее взгляд вернулся к моему лицу, и она сказала:
- Вряд ли вас можно принять за брата какой-нибудь сестры...
Потом она повернула ручку двери, и шум за нею сразу больно ударил по моим барабанным перепонкам. Лита ничего не сказала, но ее губы искривились в полуулыбке, и краем глаза она следила за мной, когда произнесла:
- Входите же, Шелл. Экскурсия начинается.
***
Лита вошла в зал, и я последовал за ней. Она затворила за нами дверь, но этого я, считай, уже не заметил. Это был первый миг за время нашего общения, когда я не уделял ей все свое внимание, - отсюда можно получить представление о том, какое дикое и почти невозможное зрелище открылось моим глазам. Мужчина более слабый, чем я, мог бы тут же развернуться и сбежать. Но я парень крутой, особенно когда передо мной одни только женщины.
А передо мной были именно женщины.
Их было около сотни, и все в трико. Все помещение было заполнено черными трико, разбавленными кое-где белыми пятнами, и все это находилось в постоянном движении. Действительно слишком много, сказал я себе. Мне и без того хватало острых ощущений. Взять ту же Диди, да и Литу Коррел. Опять же, я только что вел машину по автостраде. Всего этого было слишком много для моих бедных усталых нервов. Я просто не буду смотреть, не буду смотреть.
Вы правильно догадались: я смотрел, и еще как!
Я стоял в огромном зале с низким потолком, примерно сто на сто футов. То есть в комнате было добрых десять тысяч квадратных футов. И на этой площади находился по крайней мере миллиард квадратных футов женщин. Позвольте объяснить. Я повидал на своем веку множество женщин, самых разных размеров, с самыми разными фигурами и в самых разных позах. И я не из тех, кто предпочитает воздержание. Если девица говорит:
"Не подглядывай", мои глаза автоматически распахиваются еще шире. Короче говоря, все сводится к следующему: мне нравится смотреть на женщин.
Но когда их много, то это нечто.
Перед собой я видел самых разнообразных красоток - от зеленых до перезрелых, всех размеров и со всевозможными фигурами, и они находились в таком множестве разнообразных поз и позиций, под такими разными углами по отношению ко мне, в таких акробатических извивах и производили столько разных движений, что создавалось полное впечатление, будто среди них только что взорвалась большая бомба. Огромная масса красоток в момент сильного взрыва. Господствовал цвет женской плоти, что и естественно: передо мной была масса женской плоти. Он был лишь немного обогащен черными и белыми трико.
И все эти женщины в трико наклонялись вперед или вбок, прыгали, извивались, качались из стороны в сторону, плюхались, колыхались, стенали, взвизгивали, хихикали и делали еще черт-те что, разве что не умирали. Они поднимали тяжести, растягивали эластичные резиновые жгуты или стояли рядом с аппаратами, которые, казалось, атаковали их. Это было похоже на сон. Вернее сказать, на один из моих снов.
Тут я почувствовал нежные пальцы на своей руке. Лита.., ах да, милая Лита. Она вела меня вглубь всей этой круговерти, этой размахивающей руками, подпрыгивающей, головокружительной, невероятной пучины. Лита продолжала говорить на ходу:
- Видите ли, Шелл, один из наших лозунгов гласит: "Ни одна женщина, прошедшая курс "Мамзель", не носит корсета!" И в этом зале мы достигаем такого эффекта.
- Выглядит это действительно впечатляюще, - слабым голосом откликнулся я.
- Девушки "Мамзель", с которыми вы познакомитесь сейчас, тоже закончили этот курс, естественно.
- Естественно. А.., может, не стоит показывать мне их всех сразу? Сегодня мне еще предстоит повидать Тоби, и мне понадобится вся та энергия, которую я сейчас теряю.
- О, Шелл! - Она мягко хохотнула, потом добавила:
- Это Йама.
Йама была, очевидно, одной из тех, кого я начал называть про себя "Десяткой", она была в тончайшем белом трико, как и Лита. В этот момент Йама нагнулась вперед, в противоположную от меня сторону, и, грубо говоря, ее зад выглядел таким совершенным, таким приятным, таким веселым, таким беспечным, что казалось невероятным, чтобы на нем когда-либо сидели. Можно было подумать, что он сам по себе прошел полный курс "Мамзель". Я продолжал неотрывно смотреть на нее, пока Лита не окликнула девушку. Йама выпрямилась и повернулась к нам. Потом она подошла, улыбаясь.
- Йама, одна из моих десяти красавиц, - сказала Лита. - Йама, это Шелл Скотт. Я расплылся в улыбке. Лита уточнила:
- Шелл - детектив, Йама. Он собирается помочь нам?
Йама широко улыбнулась мне в ответ:
- О, как здорово! Если вам понадобится помощь, смело обращайтесь ко мне. Я буду рада помочь вам. - Она слегка нахмурилась и посмотрела на Литу:
- Постой, а зачем нам нужна помощь детектива?
- В расследовании, по поводу которого сегодня утром к нам приходила полиция, моя дорогая. Мистер Скотт, вероятно, часто будет появляться здесь, задавать вопросы и все такое. И я прошу тебя оказать ему всю возможную помощь.
Глядя на меня, маленькая красотка с задом, на котором никогда не сидели, мягко произнесла:
- Ты могла мне об этом и не говорить, Лита. Я полностью в распоряжении мистера Скотта.
***
Опять я почувствовал пальчики на своей руке, нежно увлекающие меня прочь от Йамы, и, вероятно, хорошо, что она так сделала. Я бродил тут словно в тумане, и Лита вела меня сквозь ряды и тонны женщин, представляя меня то одной, то другой из десяти девушек "Мамзель". Большая часть этого действа останется в моем мозгу в какой-то розово-черно-белой дымке. Одно только не расходилось с реальностью: за полчаса с небольшим я зрительно исследовал больше красивых женских лиц и фигур, чем раньше встречал за неделю. Это было бы всей правдой, если бы я познакомился только с Диди и самой Литой Коррел. Но вдобавок я был совершенно ошеломлен десятью девушками "Мамзель": Йамой, Эйприл, Мисти, Ивонной, Луизой, Элен, Фрэнсис, Сесиль, Перчиком и Пробочкой.
Так же, как и Лите, Лоуренсу и Диди, я показывал им сделанную в морге фотографию Зоу Авилла. Никто не знал ее, во всяком случае, никто в этом не признался. В конце концов мы с Литой покинули большой спортивный зал, в котором я запасся такими незабываемыми воспоминаниями.
- Это заняло больше времени, чем я предполагала, - сказала Лита. - А мне нужно принять еще несколько женщин, которые только сегодня утром приступили к занятиям.
- А мне лучше выбраться в мир, состоящий из мужчин и женщин, и для разнообразия побеседовать с некоторыми мужчинами.
- Я хотела бы еще кое-что обсудить с вами. Может.., может, позже сегодня, после окончания работы, мы могли бы встретиться на часок или что-нибудь в этом роде?
- Привлекательное предложение. На часок, или на два, или на три, или... Она рассмеялась:
- Вы, похоже, полны энтузиазма.
- Это потому, что я вообще энтузиаст. Скажем, в "Сиро"? В "Мокамбо"? В "Беверли-Хилтон"? Или в...
- О, Шелл, не надо роскоши.
- Тогда, может, у меня? У меня никакой роскоши...
- Может, у меня?
- Почему бы и нет?
- Скажем, в половине восьмого.
- Отлично.
- Пока, Шелл. До вечера. - Она назвала мне свой адрес, потом скрылась в своем кабинете.
Не сразу до меня дошло, что мне предстояло провести целый день в предвкушении встречи с обольстительной Литой. Но все-таки дошло. А такую встречу стоило ожидать. Если, конечно, я доживу до вечера. И мне очень захотелось дожить.
Когда я вступил в приемную, Диди сказала: "Приветик!" - и помахала мне рукой. Я помахал ей в ответ, и мы счастливо улыбнулись друг другу. Она все еще смотрелась превосходно. А после всего того, что я только что видел, это немало значило.
Глава 6
Фотостудия Арта Джеддера находилась в полумиле отсюда по бульвару Сансет. Это было одно из тех заведений, где в окнах, выходящих на улицу, вывешиваются увеличенные фотографии расцветающих кинозвезд и звездочек, некоторых уже расцветших, а иногда даже уже отцветших.
Джеддер оказался худым невысоким парнем. Я предупредил его по телефону о своем приезде, поэтому он сообщил мне, что его уже опрашивали полицейские и что он готов отвечать на мои вопросы. Полицейские показали ему посмертную фотографию Зоу Авилла. Оказалось, что она была его клиенткой, назвавшейся Сюзанной Редер. Она попросила Джеддера сделать ее фотопортрет, потом зашла посмотреть пробы, но так и не забрала окончательные отпечатки. Это было странным само по себе, и к тому же она много расспрашивала Джеддера о "Мамзель".
- Как именно она заговорила об этом? - поинтересовался я.
- Я занимаюсь рекламой для "Мамзель" и сделал один обалденный снимок мисс Коррел, настолько шикарный, что я выставил его в витрине. Эта Редер - или Авилла - спросила меня, что за красотка у меня на стекле. Я объяснил, и она пожелала знать все о "Мамзель". - Он пожал плечами. - Ну, я и рассказал.
- Не показалось ли вам, что она была чрезмерно любопытной?
- Когда я думаю об этом теперь, пожалуй, да. Весьма любопытной. Странная вещь, но, судя по ее вопросам, она уже многое знала о "Мамзель". Такое у меня создалось впечатление. Помню, я рассказал ей, что Хорэйшио Адер создает для нее модели одежды, Фелика делает статую мисс Коррел, а агентство Эда занимается рекламой в целом.
Помолчав, я спросил, не осталось ли у него отпечатков фотографий этой женщины. Он вышел на секунду и вернулся с отпечатком четыре на пять дюймов, который вручил мне. На нем Авилла смотрелась гораздо лучше, чем на фотографии, сделанной в морге. К тому же в цвете. У Зоу Авилла - или Сюзанны Редер - были карие глаза, темно-каштановые волосы, а на губах играла почти приятная улыбка. Портрет смягчал резкие очертания ее носа и подбородка. Я поблагодарил Джеддера за уделенное мне время и информацию и отправился на встречу с Хорэйшио Адером.
Хорэйшио Адера не любили мужчины, да и женщины не особенно его привечали. На мой взгляд, он был широко разрекламированным мошенником без особого таланта, но с безмерным нахальством. Его имение в Голливуде пользовалось всемирной славой центра моды, а проектов, которые он делал здесь по несколько раз в год, ожидали с неровным дыханием женщины во всем мире. Если бы Хорэйшио объявил, что женщинам следует носить их наряды задом наперед, девяносто процентов женщин немедленно последовали бы его рекомендации и насмехались бы над оставшимися десятью процентами. Правда, до сих пор он не заходил так далеко.
Он удлинял и укорачивал подолы, опускал и поднимал линии декольте и талии. Главное для него было - изменить стиль в достаточной степени, чтобы все женщины были вынуждены покупать новую одежду, если не хотели казаться старомодными. Он был Наполеоном моды и выигрывал свои битвы, добиваясь добровольного подчинения, а не силой оружия или идей. Он одерживал победу за победой одним фактом объявления войны. И он зарабатывал миллион долларов в год.
По дороге в полумиллионное по стоимости имение Адера я остановился и набрал его номер. Мне ответил гнусавым голосом секретарь-мужчина и высокомерно заверил меня, что ни при каких обстоятельствах Хорэйшио Адер меня не примет. Удивительно, как быстро сменил он свой тон и свое мнение, когда я упомянул об убийстве и полиции. Несмотря даже на то, что я был всего лишь частным сыщиком, возможно, в сложившихся обстоятельствах мне удастся повидать этого великого человека. И я поехал дальше...
Большие металлические ворота перекрывали доступ на узкую подъездную дорожку, ведущую в глубь имения Адера под прямым углом к улице. Я чуть не проехал мимо, поскольку створки были почти скрыты густой растительностью. Ворота не были заперты, но мне пришлось вылезти из машины, чтобы распахнуть их. Я оставил их открытыми, решив закрыть на обратном пути.
Дом стоял в конце длинной извилистой аллеи, проходившей среди высоких деревьев и густого подлеска, почти настоящих джунглей. Дорожку впереди я мог разглядеть лишь на несколько ярдов, ибо ее со всех сторон закрывали кусты и деревья, ветви и листва. Но в некоторых местах по дороге и особенно вблизи дома попадались цветные пятна клумб с рододендронами, ги-бискусами, синими лобелиями, каннами и гардениями. Кроме того, было множество банановых пальм и райских птичек.
Дом был огромным, массивным, он заполнял целую поляну посреди южнокалифорнийских джунглей. Я припарковался, подошел к десятифутовым двойным дверям и нажал на кнопку, которая привела в действие куранты внутри дома.
Открывший дверь парень выглядел именно таким, каким мне и представлялся тип, ответивший мне по телефону "сердечным" голосом. Высокий, худой, с тонкими чертами лица и тонкими губами, со смешанным выражением отвращения и смирения, словно он унюхал что-то вонючее и это что-то оказалось его собственным носом. Но он посмотрел на меня так, словно я тоже был чем-то неприятным.
- Я - Шелл Скотт, - представился я.
- Д-да. Я догадался. Ну что же, входите. - Жизнь могла продолжаться, но этот день для него был испорчен.
Я вошел в просторный холл, когда он произнес:
- Меня зовут Виллис. Я хотел бы знать больше об этом полицейском деле.
- Думаю, мне лучше поговорить об этом с мистером Адером. Где его можно найти?
Виллис кивнул в сторону двойных дверей прямо перед нами. Однако он все еще колебался.
- Но он.., творит. Творит новую модель. Нам действительно не следует его беспокоить. - Виллис задумался на целую минуту. - Есть ли реальный повод считать, что мистера Адера.., ну.., ожидают неприятности?
- Только со стороны мужчин Америки.
Он опять поразмышлял, потом буркнул:
- Ну ладно. Вероятно, будет лучше, если вы сами поговорите с ним.
Он подвел меня к двойным дверям, распахнул их, и мы вошли. Двери бесшумно сомкнулись за нами, и только через некоторое время до меня дошло, что таким образом я оказался одним из немногих смертных, присутствующих в тот момент, когда Адер испытывал экстаз творения.
***
Огромная комната с высоким потолком и гуляющими по ней сквозняками. Окна шли по дальней стене, а левая от меня стена завешана гобеленами. Правая стена была голой. В комнате находились четверо тощих мужчин в деловых костюмах, человек в желтом халате и один голый. Нет, это был не голый мужчина, это была худая женщина, и она не была совсем голой. Когда я присмотрелся к помосту, то разглядел на ней лифчик и трусики, но это не меняло впечатления полной наготы.
Четверо худышек в деловых костюмах стояли слева, и все они заметили нас. Их лица отразили растущую досаду, потом изумление и испуганное неверие. Как же, святая святых была осквернена моим появлением. Маленький мужчина в желтом халате не обратил на меня внимания. Он, очевидно, и был Хорэйшио Адером и в данный момент определенно находился в трансе. Его согнутая в запястье рука покоилась на бедре. Стоя совершенно неподвижно, он, казалось, разглядывал пол. Невысокого роста, худощавый, очень бледный, он выглядел так, словно жил только за счет переливания крови. Или молока. Все пятеро мужчин выглядели так, будто они питались одной люцерной.
Я почувствовал запах фимиама. Запах был чрезвычайно сладким - как сахар вперемешку со специями. С правой руки Адера свисал длинный кусок бледно-зеленой материи. Он медленно поднял голову, оглядел манекенщицу и слегка помотал тканью - как если бы миниатюрный тореадор пытался привлечь внимание заскучавшего быка.
- Кто-то из их агентства обзвонил все отделения "Мамзель", кроме здешнего, - в Нью-Йорке, в Майами и так далее. Один счет за эти разговоры составил кругленькую сумму. При этом задавалась куча дурацких вопросов, которые не могут представлять никакого интереса для рекламного агентства. Я только что убедился в этом, связавшись по телефону со всеми отделениями.
- Вопросы касались "Мамзель"?
- Вот именно. Объем бизнеса, расходы и тому подобное.
- Кто звонил?
- Женщина, назвавшаяся Ферн Глэдд. В агентстве действительно работает некая Ферн Глэдд, но она уверяет, что никуда не звонила.
- Я это проверю.
Я уже шел к двери, когда он сказал:
- Вы еще не знакомы с девушками "Мамзель"?
- Нет.
- Вам стоит с ними познакомиться. Вы же теперь работаете на них. Все десять - акционеры "Мамзель", и все они - шикарные девочки. Не говоря уже о самой Лите.
- Меня уже разбирает любопытство насчет нее. Где она сейчас?
Зазвонил телефон, Лоуренс автоматически схватил трубку, послушал, потом сказал:
- О'кей, соедините меня с ним. - Прикрыв микрофон ладонью, он шепнул мне:
- Вероятно, Лита в зале шейпинга...
- Где-где?
- В зале шейпинга - зале для упражнений, в котором девушки прыгают и резвятся по-всякому. Дверь по левой стороне холла.
Я вспомнил дверь в середине левой стены холла и приглушенные звуки мягких движений и разговора, доносившиеся из-за нее.
Лоуренс продолжил описание:
- У них там есть все, кроме разве что парового катка для распластывания. Я однажды побывал там, но больше появляться не стану. Такое я мог выдержать только один раз. Другого раза мои артерии просто не вынесут. Большую часть времени все десять девушек "Мамзель" работают с клиентками. Лита обычно тоже. И кругом крутятся все эти клиентки. - Он потряс головой, и его глаза приняли стеклянно-застывшее выражение.
Послушав какое-то время, Лоуренс заговорил в телефонную трубку. Сзади меня послышался какой-то шум, и я оглянулся. Дверь распахнулась, и вошла женщина. Увидев меня, она остановилась, быстро оглядела меня и улыбнулась.
Я тоже рассматривал ее, но не так быстро. Я не мог оглядеть ее быстро. Она притягивала взгляд, задерживала его на себе и не отпускала. Не было нужды представлять ее мне.
Это была Мамзель.
Это была Лита Коррел.
Это был шок, а не женщина, красивая, с большими, нежными, светящимися глазами, с темными, изменчивыми, прикрытыми тяжелыми веками глазами, такими большими и темными, что они походили на крупные синяки. Со столь красными губами и столь белыми зубами, что они выглядели как кровь на костях. С волосами цвета каштанов в вине, или красного дерева, отполированного янтарем, или глубочайшего коричневого цвета мягких осенних листьев.
И с телом... Такое тело невозможно описать, можно только смотреть на него, удивляться ему, восторгаться им.
И я смотрел, ребята. Ох как я смотрел! И пока я таращился, с моими жизненно важными железами происходило такое, о чем эндокринологи не услышат на протяжении многих лет.
Глава 5
У нее были такие полные и упругие груди, и их казалось так много, что каждая из них могла сойти за две, и они смотрелись еще более изумительно благодаря втянутому животу и тончайшей талии, переходящей сказочным образом в полный округлый таз и упругие, прекрасной формы бедра. Она была Евой, Цирцеей, Далилой, Саломеей - или Мамзелью, женщиной сегодняшнего дня, спроектированной для завтрашнего. И одета она была в белый купальник.
Купальник - это такой предмет одежды, сшитый обычно из хлопчатобумажной ткани, из весьма тонкой ткани при этом, и покрывающий женский торс довольно-таки беззаботным образом. Он оставляет обнаженными и шею, и плечи, и руки, и бедра, и ноги, и оставляет мало простора воображению, а часто подчеркивает прикрытые места даже больше, чем неприкрытые. А Лита была именно из тех женщин, для которых и предназначались купальники. Больше того, она была из тех женщин, для которых предназначались и мужчины.
Она произнесла мягким, шепчущим голосом, которым в свое время жаждущая Ева, видимо, обратилась к Адаму:
- Вы, должно быть, Шелл Скотт?
- Да, верно. А вы, должно быть, Мамзель?
- Да, я мисс Коррел. Но называйте меня Литой. А я буду называть вас Шелл, ладно?
- Ладно.
Лоуренс положил трубку телефона и обратился к Лите:
- Почему ты не покажешь ему свое заведение, золотце? Ему же надо познакомиться с твоим бизнесом. Она кивнула, сказала:
- Пойдемте, Шелл, - и первой вышла из кабинета. Затворив за собой дверь, я внимательно присмотрелся, как она шествует по холлу. Лита держалась так прямо, насколько позволяли ее округлые формы, а ее походка представляла собой такое сложное вращательное движение, которое мог выдумать только сходящий с ума по сексу изобретатель. Она бросила на меня взгляд через плечо и подождала, пока я ее нагоню.
- Итак, вы детектив? - спросила она.
- Угу.
- Лоуренс все рассказал вам о наших неприятностях?
- Достаточно, мне кажется. - Я быстро пересказал основные пункты нашего разговора, сведения о Зоу Авилла и Рое Тоби.
Единственное, что Лита сумела добавить, - это как они все беспокоятся и как она надеется на мою помощь.
Я спросил:
- Кто-нибудь из имеющих отношение к "Мамзель" знал эту Зоу Авилла? Она покачала головой:
- Я не нашла никого, кто когда-нибудь слыхал о ней. Мы пересекли холл к двойным дверям, из-за которых раньше я слышал мягкие звуки движения и женского разговора. Здесь мы остановились. Лита положила ладонь на ручку двери и продолжила:
- Разумеется, все это совершенно неопределенно. Никто из нас в действительности не понимает, что происходит. Вполне возможно, что одна из девушек знала убитую и сейчас просто боится говорить об этом. - Она помолчала. - Если вы собираетесь спросить меня еще о чем-нибудь, лучше сделать это сейчас. - Она улыбнулась. - Когда мы войдем в зал шейпинга, это будет весьма сложно.
- А мы... Мы туда войдем оба?
- Да вы не беспокойтесь. Голых там нет, ничего такого.
- Ничего такого... - тупо повторил я за нею.
- Десять девушек "Мамзель" в белых трико вроде моего, чтобы их было легко отличить. А все клиентки - в черных.
- Весьма.., любопытные цвета. - Я прочистил горло. - Вы можете описать мне поподробнее тех людей, которых я собираюсь навестить после ухода отсюда: Джеддера, Фелику и остальных?
- Ну, я не знаю о них ничего особенного. - Она повторила в основном то, что мне уже сообщил Лоуренс. - В частности, Эдамс - блестящий специалист. Он разработал, как мне кажется, просто удивительную рекламную кампанию, которая начнется после завтрашнего приема в имении мистера Адера, - это будет снимать телевидение. Разумеется, все знают, как умеет работать Хорэйшио Адер.
- Я могу показаться тупым, но все же не могу понять, какое отношение к вашей рекламной кампании имеет модельер?
- О, дело не только в рекламе! - Она рассмеялась. - Хотя, конечно, имя мистера Адера имеет несомненную рекламную ценность. Понимаете, за последние два года "Мамзель" заметно расширилась, и теперь мы надеемся проникнуть в новые для нас сферы. Помимо трех отделений, которые мы открываем в понедельник, мы скоро предложим на рынке серию продуктов "Мамзель": парфюмерию, ювелирные изделия, одежду - все это под маркой "Мамзель".
- Понятно. Мистер Адер моделирует одежду.
- Верно, это будут пижамы и другое белье. А мои девушки послужат для этого белья манекенщицами. Кроме того, он выполняет особый заказ для меня - вечернее платье.
***
Хорэйшио Адер, как я слышал, обладал жутким характером. Однажды на частном показе его моделей одна манекенщица запуталась в платье так, что оторвался подол. Мало того что он всячески чехвостил и оскорблял девушку перед всеми, он принял меры к тому, чтобы она никогда не смогла снова работать манекенщицей.
Он мог, конечно, подкармливать птичек, когда за ним никто не наблюдал, или делать анонимные благотворительные взносы на детские приюты, но при этом был одним из самых мелочных и мстительных типов, о которых я когда-либо слышал.
А слышал я и еще кое-что, поэтому сказал:
- Этот Хорэйшио Адер, Лита... Он.., м-м-м.., не слишком часто балуется с девицами, не так ли?
- Я думаю, это просто часть его маски. Он обожает, знаете ли, изображать из себя этакого возвышенного творца-гения.
- Почему вы так говорите?
- Просто... А, не берите в голову. Это вовсе не важно.
- Поскольку речь идет об убийстве, любое сведение о Хорэйшио может быть важным.
- Ну... - Она поколебалась, потом продолжила:
- Мы с ним были одни в "башенной комнате" - комнате в его доме, где он творит, - пару недель назад. Он хотел сделать несколько зарисовок и записать мои размеры для кое-каких предметов одежды, но, как оказалось, на самом деле его интересовала я сама.
- Он попытался ухаживать? - прямо спросил я. Она кивнула:
- Да, он сделал довольно хилую попытку... - Она снова заколебалась. - Я рассмеялась ему в лицо. Знаю, не следовало этого делать, и я тут же пожалела об этом, но было уже поздно - он пришел в ярость.
- Из того, что я слышал об этом человечке, выходит, что он никогда не прощает обиды. Из чистой злости он может сшить что-нибудь на два размера меньше нужного. Знаете ли вы что-нибудь о Тоби?
- Только то, что мне рассказал Лоуренс. Сама я никогда не видела Тоби. Что он из себя представляет?
- Подлый, злобный, толстый, страшный, смертельно опасный, добавьте к этому другие отрицательные эпитеты. Отъявленный мошенник. Он возглавляет местную банду и нигде не появляется без двух громил-телохранителей.
- Мало того что я никогда не видела этого человека, я и не желаю его никогда видеть, - заметила Лита.
Я улыбнулся ей:
- Постараюсь оградить вас от него. Она улыбнулась в ответ:
- Вы полагаете, я нуждаюсь в защите от него?
- Вы нуждаетесь в защите от мужчин вообще. Лита мелодично рассмеялась.
- А кто защитит меня от вас? Пока я пытался сообразить, что бы это значило, она продолжила:
- Я предложу вам, Шелл, короткую экскурсию. Вы, наверное, уже познакомились с Диди?
- Да, имел такое удовольствие.
- Я представлю вас другим девушкам, работающим здесь. Вам нужно узнать побольше о том, чем мы тут занимаемся, вы ведь теперь практически член нашей семьи.
- Член семьи? Вот как? - Я усмехнулся. - Надеюсь, вы не воспринимаете меня в качестве брата?
Она внимательно осмотрела меня от белых волос на голове до больших мокасин на моих ногах, потом ее взгляд вернулся к моему лицу, и она сказала:
- Вряд ли вас можно принять за брата какой-нибудь сестры...
Потом она повернула ручку двери, и шум за нею сразу больно ударил по моим барабанным перепонкам. Лита ничего не сказала, но ее губы искривились в полуулыбке, и краем глаза она следила за мной, когда произнесла:
- Входите же, Шелл. Экскурсия начинается.
***
Лита вошла в зал, и я последовал за ней. Она затворила за нами дверь, но этого я, считай, уже не заметил. Это был первый миг за время нашего общения, когда я не уделял ей все свое внимание, - отсюда можно получить представление о том, какое дикое и почти невозможное зрелище открылось моим глазам. Мужчина более слабый, чем я, мог бы тут же развернуться и сбежать. Но я парень крутой, особенно когда передо мной одни только женщины.
А передо мной были именно женщины.
Их было около сотни, и все в трико. Все помещение было заполнено черными трико, разбавленными кое-где белыми пятнами, и все это находилось в постоянном движении. Действительно слишком много, сказал я себе. Мне и без того хватало острых ощущений. Взять ту же Диди, да и Литу Коррел. Опять же, я только что вел машину по автостраде. Всего этого было слишком много для моих бедных усталых нервов. Я просто не буду смотреть, не буду смотреть.
Вы правильно догадались: я смотрел, и еще как!
Я стоял в огромном зале с низким потолком, примерно сто на сто футов. То есть в комнате было добрых десять тысяч квадратных футов. И на этой площади находился по крайней мере миллиард квадратных футов женщин. Позвольте объяснить. Я повидал на своем веку множество женщин, самых разных размеров, с самыми разными фигурами и в самых разных позах. И я не из тех, кто предпочитает воздержание. Если девица говорит:
"Не подглядывай", мои глаза автоматически распахиваются еще шире. Короче говоря, все сводится к следующему: мне нравится смотреть на женщин.
Но когда их много, то это нечто.
Перед собой я видел самых разнообразных красоток - от зеленых до перезрелых, всех размеров и со всевозможными фигурами, и они находились в таком множестве разнообразных поз и позиций, под такими разными углами по отношению ко мне, в таких акробатических извивах и производили столько разных движений, что создавалось полное впечатление, будто среди них только что взорвалась большая бомба. Огромная масса красоток в момент сильного взрыва. Господствовал цвет женской плоти, что и естественно: передо мной была масса женской плоти. Он был лишь немного обогащен черными и белыми трико.
И все эти женщины в трико наклонялись вперед или вбок, прыгали, извивались, качались из стороны в сторону, плюхались, колыхались, стенали, взвизгивали, хихикали и делали еще черт-те что, разве что не умирали. Они поднимали тяжести, растягивали эластичные резиновые жгуты или стояли рядом с аппаратами, которые, казалось, атаковали их. Это было похоже на сон. Вернее сказать, на один из моих снов.
Тут я почувствовал нежные пальцы на своей руке. Лита.., ах да, милая Лита. Она вела меня вглубь всей этой круговерти, этой размахивающей руками, подпрыгивающей, головокружительной, невероятной пучины. Лита продолжала говорить на ходу:
- Видите ли, Шелл, один из наших лозунгов гласит: "Ни одна женщина, прошедшая курс "Мамзель", не носит корсета!" И в этом зале мы достигаем такого эффекта.
- Выглядит это действительно впечатляюще, - слабым голосом откликнулся я.
- Девушки "Мамзель", с которыми вы познакомитесь сейчас, тоже закончили этот курс, естественно.
- Естественно. А.., может, не стоит показывать мне их всех сразу? Сегодня мне еще предстоит повидать Тоби, и мне понадобится вся та энергия, которую я сейчас теряю.
- О, Шелл! - Она мягко хохотнула, потом добавила:
- Это Йама.
Йама была, очевидно, одной из тех, кого я начал называть про себя "Десяткой", она была в тончайшем белом трико, как и Лита. В этот момент Йама нагнулась вперед, в противоположную от меня сторону, и, грубо говоря, ее зад выглядел таким совершенным, таким приятным, таким веселым, таким беспечным, что казалось невероятным, чтобы на нем когда-либо сидели. Можно было подумать, что он сам по себе прошел полный курс "Мамзель". Я продолжал неотрывно смотреть на нее, пока Лита не окликнула девушку. Йама выпрямилась и повернулась к нам. Потом она подошла, улыбаясь.
- Йама, одна из моих десяти красавиц, - сказала Лита. - Йама, это Шелл Скотт. Я расплылся в улыбке. Лита уточнила:
- Шелл - детектив, Йама. Он собирается помочь нам?
Йама широко улыбнулась мне в ответ:
- О, как здорово! Если вам понадобится помощь, смело обращайтесь ко мне. Я буду рада помочь вам. - Она слегка нахмурилась и посмотрела на Литу:
- Постой, а зачем нам нужна помощь детектива?
- В расследовании, по поводу которого сегодня утром к нам приходила полиция, моя дорогая. Мистер Скотт, вероятно, часто будет появляться здесь, задавать вопросы и все такое. И я прошу тебя оказать ему всю возможную помощь.
Глядя на меня, маленькая красотка с задом, на котором никогда не сидели, мягко произнесла:
- Ты могла мне об этом и не говорить, Лита. Я полностью в распоряжении мистера Скотта.
***
Опять я почувствовал пальчики на своей руке, нежно увлекающие меня прочь от Йамы, и, вероятно, хорошо, что она так сделала. Я бродил тут словно в тумане, и Лита вела меня сквозь ряды и тонны женщин, представляя меня то одной, то другой из десяти девушек "Мамзель". Большая часть этого действа останется в моем мозгу в какой-то розово-черно-белой дымке. Одно только не расходилось с реальностью: за полчаса с небольшим я зрительно исследовал больше красивых женских лиц и фигур, чем раньше встречал за неделю. Это было бы всей правдой, если бы я познакомился только с Диди и самой Литой Коррел. Но вдобавок я был совершенно ошеломлен десятью девушками "Мамзель": Йамой, Эйприл, Мисти, Ивонной, Луизой, Элен, Фрэнсис, Сесиль, Перчиком и Пробочкой.
Так же, как и Лите, Лоуренсу и Диди, я показывал им сделанную в морге фотографию Зоу Авилла. Никто не знал ее, во всяком случае, никто в этом не признался. В конце концов мы с Литой покинули большой спортивный зал, в котором я запасся такими незабываемыми воспоминаниями.
- Это заняло больше времени, чем я предполагала, - сказала Лита. - А мне нужно принять еще несколько женщин, которые только сегодня утром приступили к занятиям.
- А мне лучше выбраться в мир, состоящий из мужчин и женщин, и для разнообразия побеседовать с некоторыми мужчинами.
- Я хотела бы еще кое-что обсудить с вами. Может.., может, позже сегодня, после окончания работы, мы могли бы встретиться на часок или что-нибудь в этом роде?
- Привлекательное предложение. На часок, или на два, или на три, или... Она рассмеялась:
- Вы, похоже, полны энтузиазма.
- Это потому, что я вообще энтузиаст. Скажем, в "Сиро"? В "Мокамбо"? В "Беверли-Хилтон"? Или в...
- О, Шелл, не надо роскоши.
- Тогда, может, у меня? У меня никакой роскоши...
- Может, у меня?
- Почему бы и нет?
- Скажем, в половине восьмого.
- Отлично.
- Пока, Шелл. До вечера. - Она назвала мне свой адрес, потом скрылась в своем кабинете.
Не сразу до меня дошло, что мне предстояло провести целый день в предвкушении встречи с обольстительной Литой. Но все-таки дошло. А такую встречу стоило ожидать. Если, конечно, я доживу до вечера. И мне очень захотелось дожить.
Когда я вступил в приемную, Диди сказала: "Приветик!" - и помахала мне рукой. Я помахал ей в ответ, и мы счастливо улыбнулись друг другу. Она все еще смотрелась превосходно. А после всего того, что я только что видел, это немало значило.
Глава 6
Фотостудия Арта Джеддера находилась в полумиле отсюда по бульвару Сансет. Это было одно из тех заведений, где в окнах, выходящих на улицу, вывешиваются увеличенные фотографии расцветающих кинозвезд и звездочек, некоторых уже расцветших, а иногда даже уже отцветших.
Джеддер оказался худым невысоким парнем. Я предупредил его по телефону о своем приезде, поэтому он сообщил мне, что его уже опрашивали полицейские и что он готов отвечать на мои вопросы. Полицейские показали ему посмертную фотографию Зоу Авилла. Оказалось, что она была его клиенткой, назвавшейся Сюзанной Редер. Она попросила Джеддера сделать ее фотопортрет, потом зашла посмотреть пробы, но так и не забрала окончательные отпечатки. Это было странным само по себе, и к тому же она много расспрашивала Джеддера о "Мамзель".
- Как именно она заговорила об этом? - поинтересовался я.
- Я занимаюсь рекламой для "Мамзель" и сделал один обалденный снимок мисс Коррел, настолько шикарный, что я выставил его в витрине. Эта Редер - или Авилла - спросила меня, что за красотка у меня на стекле. Я объяснил, и она пожелала знать все о "Мамзель". - Он пожал плечами. - Ну, я и рассказал.
- Не показалось ли вам, что она была чрезмерно любопытной?
- Когда я думаю об этом теперь, пожалуй, да. Весьма любопытной. Странная вещь, но, судя по ее вопросам, она уже многое знала о "Мамзель". Такое у меня создалось впечатление. Помню, я рассказал ей, что Хорэйшио Адер создает для нее модели одежды, Фелика делает статую мисс Коррел, а агентство Эда занимается рекламой в целом.
Помолчав, я спросил, не осталось ли у него отпечатков фотографий этой женщины. Он вышел на секунду и вернулся с отпечатком четыре на пять дюймов, который вручил мне. На нем Авилла смотрелась гораздо лучше, чем на фотографии, сделанной в морге. К тому же в цвете. У Зоу Авилла - или Сюзанны Редер - были карие глаза, темно-каштановые волосы, а на губах играла почти приятная улыбка. Портрет смягчал резкие очертания ее носа и подбородка. Я поблагодарил Джеддера за уделенное мне время и информацию и отправился на встречу с Хорэйшио Адером.
Хорэйшио Адера не любили мужчины, да и женщины не особенно его привечали. На мой взгляд, он был широко разрекламированным мошенником без особого таланта, но с безмерным нахальством. Его имение в Голливуде пользовалось всемирной славой центра моды, а проектов, которые он делал здесь по несколько раз в год, ожидали с неровным дыханием женщины во всем мире. Если бы Хорэйшио объявил, что женщинам следует носить их наряды задом наперед, девяносто процентов женщин немедленно последовали бы его рекомендации и насмехались бы над оставшимися десятью процентами. Правда, до сих пор он не заходил так далеко.
Он удлинял и укорачивал подолы, опускал и поднимал линии декольте и талии. Главное для него было - изменить стиль в достаточной степени, чтобы все женщины были вынуждены покупать новую одежду, если не хотели казаться старомодными. Он был Наполеоном моды и выигрывал свои битвы, добиваясь добровольного подчинения, а не силой оружия или идей. Он одерживал победу за победой одним фактом объявления войны. И он зарабатывал миллион долларов в год.
По дороге в полумиллионное по стоимости имение Адера я остановился и набрал его номер. Мне ответил гнусавым голосом секретарь-мужчина и высокомерно заверил меня, что ни при каких обстоятельствах Хорэйшио Адер меня не примет. Удивительно, как быстро сменил он свой тон и свое мнение, когда я упомянул об убийстве и полиции. Несмотря даже на то, что я был всего лишь частным сыщиком, возможно, в сложившихся обстоятельствах мне удастся повидать этого великого человека. И я поехал дальше...
Большие металлические ворота перекрывали доступ на узкую подъездную дорожку, ведущую в глубь имения Адера под прямым углом к улице. Я чуть не проехал мимо, поскольку створки были почти скрыты густой растительностью. Ворота не были заперты, но мне пришлось вылезти из машины, чтобы распахнуть их. Я оставил их открытыми, решив закрыть на обратном пути.
Дом стоял в конце длинной извилистой аллеи, проходившей среди высоких деревьев и густого подлеска, почти настоящих джунглей. Дорожку впереди я мог разглядеть лишь на несколько ярдов, ибо ее со всех сторон закрывали кусты и деревья, ветви и листва. Но в некоторых местах по дороге и особенно вблизи дома попадались цветные пятна клумб с рододендронами, ги-бискусами, синими лобелиями, каннами и гардениями. Кроме того, было множество банановых пальм и райских птичек.
Дом был огромным, массивным, он заполнял целую поляну посреди южнокалифорнийских джунглей. Я припарковался, подошел к десятифутовым двойным дверям и нажал на кнопку, которая привела в действие куранты внутри дома.
Открывший дверь парень выглядел именно таким, каким мне и представлялся тип, ответивший мне по телефону "сердечным" голосом. Высокий, худой, с тонкими чертами лица и тонкими губами, со смешанным выражением отвращения и смирения, словно он унюхал что-то вонючее и это что-то оказалось его собственным носом. Но он посмотрел на меня так, словно я тоже был чем-то неприятным.
- Я - Шелл Скотт, - представился я.
- Д-да. Я догадался. Ну что же, входите. - Жизнь могла продолжаться, но этот день для него был испорчен.
Я вошел в просторный холл, когда он произнес:
- Меня зовут Виллис. Я хотел бы знать больше об этом полицейском деле.
- Думаю, мне лучше поговорить об этом с мистером Адером. Где его можно найти?
Виллис кивнул в сторону двойных дверей прямо перед нами. Однако он все еще колебался.
- Но он.., творит. Творит новую модель. Нам действительно не следует его беспокоить. - Виллис задумался на целую минуту. - Есть ли реальный повод считать, что мистера Адера.., ну.., ожидают неприятности?
- Только со стороны мужчин Америки.
Он опять поразмышлял, потом буркнул:
- Ну ладно. Вероятно, будет лучше, если вы сами поговорите с ним.
Он подвел меня к двойным дверям, распахнул их, и мы вошли. Двери бесшумно сомкнулись за нами, и только через некоторое время до меня дошло, что таким образом я оказался одним из немногих смертных, присутствующих в тот момент, когда Адер испытывал экстаз творения.
***
Огромная комната с высоким потолком и гуляющими по ней сквозняками. Окна шли по дальней стене, а левая от меня стена завешана гобеленами. Правая стена была голой. В комнате находились четверо тощих мужчин в деловых костюмах, человек в желтом халате и один голый. Нет, это был не голый мужчина, это была худая женщина, и она не была совсем голой. Когда я присмотрелся к помосту, то разглядел на ней лифчик и трусики, но это не меняло впечатления полной наготы.
Четверо худышек в деловых костюмах стояли слева, и все они заметили нас. Их лица отразили растущую досаду, потом изумление и испуганное неверие. Как же, святая святых была осквернена моим появлением. Маленький мужчина в желтом халате не обратил на меня внимания. Он, очевидно, и был Хорэйшио Адером и в данный момент определенно находился в трансе. Его согнутая в запястье рука покоилась на бедре. Стоя совершенно неподвижно, он, казалось, разглядывал пол. Невысокого роста, худощавый, очень бледный, он выглядел так, словно жил только за счет переливания крови. Или молока. Все пятеро мужчин выглядели так, будто они питались одной люцерной.
Я почувствовал запах фимиама. Запах был чрезвычайно сладким - как сахар вперемешку со специями. С правой руки Адера свисал длинный кусок бледно-зеленой материи. Он медленно поднял голову, оглядел манекенщицу и слегка помотал тканью - как если бы миниатюрный тореадор пытался привлечь внимание заскучавшего быка.