Таинственная незнакомка продолжала лежать с закрытыми глазами. Армандо потряс девушку за плечо, та застонала. Только сейчас юноша увидел ранки на ее теле.
«Ожоги. Что же с ней случилось?»
Красавица вновь застонала. Армандо сбегал за плащом, но, прежде чем укутать незнакомку, на мгновение замер. Он не смог удержаться, чтобы еще раз не полюбоваться юным телом.
«Fumantem carnis!» – произнесла бедняжка в бреду отчетливо и громко, но глаз так и не открыла.
Армандо поспешно укутал безжизненное тело плащом и бережно поднял с земли.
– Теперь нам придется искать другое пристанище. Не оставлять же ее здесь.
Буланый тряхнул головой и негромко заржал.
В деревне
Донья Пилар
Инквизитор
«Ожоги. Что же с ней случилось?»
Красавица вновь застонала. Армандо сбегал за плащом, но, прежде чем укутать незнакомку, на мгновение замер. Он не смог удержаться, чтобы еще раз не полюбоваться юным телом.
«Fumantem carnis!» – произнесла бедняжка в бреду отчетливо и громко, но глаз так и не открыла.
Армандо поспешно укутал безжизненное тело плащом и бережно поднял с земли.
– Теперь нам придется искать другое пристанище. Не оставлять же ее здесь.
Буланый тряхнул головой и негромко заржал.
В деревне
Домик выглядел невзрачным и ветхим, как и все прочие в деревне. Армандо обнаружил поселение лишь под утро, проплутав по лесу всю ночь. Хозяйка, старая женщина с морщинистым лицом, отворила двери не сразу. Поначалу Армандо долго убеждал ее пустить их на постой, поясняя, что израненной девушке нужна помощь. Но и эти слова не разжалобили хозяйку. Лишь услыхав, что путник готов заплатить, женщина нехотя открыла дверь.
– Не те у нас места, чтобы бродяг приваживать. Нехристи да разбойники кругом.
– Мы не причиним зла. Моей спутнице нужна помощь.
– Любовница твоя? – Старуха хитро прищурилась. – Клади на постель.
– Нет, что вы. – Щеки юноши зарумянились. – Я вижу ее впервые.
Улыбка хозяйки тут же исчезла. Взгляд стал подозрительным. Она подошла к столу, что-то с него взяла и спрятала за спиной. Армандо опустил безжизненное тело на мятую постель.
– Я ищу отца Фабио, у меня к нему послание от епископа, а девушку я нашел в лесу, у ручья. Она была без сознания.
– Отец Фабио – достойный человек. – Хозяйка выпятила нижнюю губу. Было видно, что она немного расслабилась. – И что же надо епископу от Фабио?
– Не епископу, а мне. Я везу рекомендательные письма. Епископ – старый друг моего отца, он посылает меня к Фабио в услужение.
– Ах, вон оно что. – Волнение старухи и вовсе исчезло. – Тогда ты выбрал правильный путь, сынок. Люди Фабио занимаются праведными делами. Чистить нашу землю от скверны – дело благое.
Старуха не спеша опустилась на скрипучий табурет.
– Fumantem carnis!
Слова несчастной девушки произвели сильное впечатление на старуху. Пожилая хозяйка взвизгнула и вскочила на ноги, опрокинув табурет. Он с грохотом вылетел на середину комнаты. Армандо с удивлением посмотрел на нее. Она замерла, вытянув правую руку вперед, пальцы сжимали огромный нож, который старуха все это время прятала за спиной. Прикрывавший голову платок распахнулся, волосы растрепались, глаза неистово блестели.
– Ты лжец! Убирайся и уноси эту тварь! Tabula Matres[2] не место в моем доме!
Армандо попятился, невольно прикрыв собой лежащую без сознания девушку:
– Что случилось? Почему вы мне не верите?
– Я же сказала – убирайся. Ты не можешь быть другом епископа.
– Я не лгу вам! Поверьте! Не гоните нас!
Не ответив на вопрос Армандо, старуха посмотрела в окно.
– А впрочем, чего это я? – Она хитро улыбнулась. – Жди здесь и не думай уходить.
Сказав это, женщина попятилась в сторону двери. Видя, что Армандо неподвижен, она поспешно выбежала во двор.
– Скоро мы снова ощутим запах горящей плоти.
Эти слова старуха прошептала себе под нос, но молодой человек их услышал.
Через несколько минут Буланый с двумя седоками на спине быстрой рысью мчался по извилистой дороге, покидая маленькую деревушку. Когда с десяток селян, вооруженных вилами и топорами, ворвались в дом негостеприимной старухи, их ожидал лишь старый табурет, одиноко лежащий на полу посреди комнаты.
– Не те у нас места, чтобы бродяг приваживать. Нехристи да разбойники кругом.
– Мы не причиним зла. Моей спутнице нужна помощь.
– Любовница твоя? – Старуха хитро прищурилась. – Клади на постель.
– Нет, что вы. – Щеки юноши зарумянились. – Я вижу ее впервые.
Улыбка хозяйки тут же исчезла. Взгляд стал подозрительным. Она подошла к столу, что-то с него взяла и спрятала за спиной. Армандо опустил безжизненное тело на мятую постель.
– Я ищу отца Фабио, у меня к нему послание от епископа, а девушку я нашел в лесу, у ручья. Она была без сознания.
– Отец Фабио – достойный человек. – Хозяйка выпятила нижнюю губу. Было видно, что она немного расслабилась. – И что же надо епископу от Фабио?
– Не епископу, а мне. Я везу рекомендательные письма. Епископ – старый друг моего отца, он посылает меня к Фабио в услужение.
– Ах, вон оно что. – Волнение старухи и вовсе исчезло. – Тогда ты выбрал правильный путь, сынок. Люди Фабио занимаются праведными делами. Чистить нашу землю от скверны – дело благое.
Старуха не спеша опустилась на скрипучий табурет.
– Fumantem carnis!
Слова несчастной девушки произвели сильное впечатление на старуху. Пожилая хозяйка взвизгнула и вскочила на ноги, опрокинув табурет. Он с грохотом вылетел на середину комнаты. Армандо с удивлением посмотрел на нее. Она замерла, вытянув правую руку вперед, пальцы сжимали огромный нож, который старуха все это время прятала за спиной. Прикрывавший голову платок распахнулся, волосы растрепались, глаза неистово блестели.
– Ты лжец! Убирайся и уноси эту тварь! Tabula Matres[2] не место в моем доме!
Армандо попятился, невольно прикрыв собой лежащую без сознания девушку:
– Что случилось? Почему вы мне не верите?
– Я же сказала – убирайся. Ты не можешь быть другом епископа.
– Я не лгу вам! Поверьте! Не гоните нас!
Не ответив на вопрос Армандо, старуха посмотрела в окно.
– А впрочем, чего это я? – Она хитро улыбнулась. – Жди здесь и не думай уходить.
Сказав это, женщина попятилась в сторону двери. Видя, что Армандо неподвижен, она поспешно выбежала во двор.
– Скоро мы снова ощутим запах горящей плоти.
Эти слова старуха прошептала себе под нос, но молодой человек их услышал.
Через несколько минут Буланый с двумя седоками на спине быстрой рысью мчался по извилистой дороге, покидая маленькую деревушку. Когда с десяток селян, вооруженных вилами и топорами, ворвались в дом негостеприимной старухи, их ожидал лишь старый табурет, одиноко лежащий на полу посреди комнаты.
Донья Пилар
Они преградили дорогу, встав цепью на пути. Армандо собрался придержать коня, но Буланый, увидев людей, и сам замер как вкопанный. Лиц тех, кто преградил дорогу, рассмотреть было нельзя. Они были скрыты капюшонами плащей, но Армандо понял: это женщины. Юноша потянул узду, желая объехать странное скопище, но Буланый стоял недвижим, словно злые чары приковали его к земле. Юноша отпустил поводья и, придержав тело незнакомки, соскочил с коня:
– Вы позволите нам проехать? Мы спешим. Моей спутнице нужна помощь.
Он чувствовал, что голос его дрожит, и это настораживало. Армандо – воин, прошедший множество сражений и битв, оробел перед кучкой разъяренных женщин. Одна из преградивших путь вышла вперед и откинула капюшон. Армандо вздрогнул, и не он один. Буланого было не узнать. Верный конь бил копытом, раздувал ноздри и хрипел. Глаза коня расширились, словно к ним поднесли раскаленный металлический вертел.
– Я донья Пилар, – произнесла предводительница женщин. – Возможно, ты слышал обо мне?
Армандо отрицательно замотал головой. Волосы говорившей напоминали просмоленную паклю. Тяжелые рубиновые серьги оттягивали уши настолько, что их мочки едва не касались плеч. Кривые зубы напоминали искореженные прутья металлической решетки, но больше всего пугали глаза, точнее один, так как вместо другого в глазницу ужасной старухи был вставлен желтоватый протез с высеченным на нем подобием зрачка.
– Значит, ты не из местных, – хмыкнула ведьма. – Здесь каждый слышал о донье Пилар.
– Да, я не здешний. Я солдат и еду к отцу Фабио, чтобы наняться на службу.
При этих словах фурия дернулась, а в рядах ее спутниц послышалось возмущенное шиканье. Армандо показалось, что он потревожил логово змей.
– Значит, ты не слышал о Tabula Matres. – Старуха скептически покачала головой.
– Эти слова мне знакомы. – Армандо немного осмелел. – Видимо, местный народец не особо жалует ваше братство?
Толпа женщин снова осуждающе зашипела. Но предводительница ведьм лишь усмехнулась:
– Мы не братство. В Tabula Matres одни лишь женщины. Мы называем друг друга сестрами, и одна из нас сейчас лежит на луке твоего седла.
– Девушку не отдам!
Армандо сдвинул брови и положил руку на рукоять висящего на поясе кинжала, но это не напугало ни донью Пилар, ни ее спутниц.
– Если она так тебе дорога, что ты готов отдать за нее?
Армандо замешкался:
– А что ты хочешь?
– Жизнь!
Стоящие за спиной доньи Пилар ведьмы захихикали. Армандо рассердился:
– Ты не сможешь отнять ни девушку, ни мою жизнь!
– Зачем же сразу твою, давай начнем с него.
Женщина вытянула вперед руку и ткнула крючковатым пальцем в морду коня. Буланый жалобно заржал, его ноги подкосились, и он рухнул к ногам торжествующей ведьмы. Армандо едва успел выскочить из седла, придерживая безжизненное тело найденной девушки. Ведьмы, стоявшие за спиной Пилар, язвительно захохотали. Армандо упал на колени, притянул голову Буланого к груди. На губах коня выступила пена, зрачки застыли, дыхание пропало – все свидельствовало о том, что верный конь мертв. Глаза Армандо блеснули.
– Надо же. Мальчик раскис, увидав дохлую лошадь. Что же будет, когда мы займемся им самим?
Армандо вскочил, охваченный гневом:
– Я убью тебя, мерзкая тварь!
– Ну вот, другое дело! А то я уж подумала, что инквизитор Фабио берет на службу слизняков.
– Донья! Донья Пилар!
Вдалеке показалось облако пыли. Женщины принялись возбужденно кричать:
– Сюда скачут воины!
– У-у-у! – заревела предводительница Совета Матерей, сжав кулаки. – Люди Фабио, я это чувствую. Мы снова не совершим обряд. Бегите к лесу. Мы еще успеем скрыться.
Визжа и кряхтя, перепуганные женщины бросились к лесу. Но сама Пилар задержалась. Отпихнув Армандо в сторону, она притянула к себе лежавшую без чувств девушку и прижала свои уста к ее губам.
– Просыпайся, негодница, я тебя отпускаю! Если бы ты не сбежала, Hircus naribus[3] принял бы твою душу. А теперь ты пополнишь ряды горящей плоти – Fumantem carnis!
После этого колдунья поковыляла к деревьям вслед за своими товарками. Армандо стоял пораженный и не мог пошевелиться. Он не заметил, как вооруженные до зубов всадники Фабио окружили его, потому что не мог оторвать взгляда от прекрасных глаз девушки.
– Вы позволите нам проехать? Мы спешим. Моей спутнице нужна помощь.
Он чувствовал, что голос его дрожит, и это настораживало. Армандо – воин, прошедший множество сражений и битв, оробел перед кучкой разъяренных женщин. Одна из преградивших путь вышла вперед и откинула капюшон. Армандо вздрогнул, и не он один. Буланого было не узнать. Верный конь бил копытом, раздувал ноздри и хрипел. Глаза коня расширились, словно к ним поднесли раскаленный металлический вертел.
– Я донья Пилар, – произнесла предводительница женщин. – Возможно, ты слышал обо мне?
Армандо отрицательно замотал головой. Волосы говорившей напоминали просмоленную паклю. Тяжелые рубиновые серьги оттягивали уши настолько, что их мочки едва не касались плеч. Кривые зубы напоминали искореженные прутья металлической решетки, но больше всего пугали глаза, точнее один, так как вместо другого в глазницу ужасной старухи был вставлен желтоватый протез с высеченным на нем подобием зрачка.
– Значит, ты не из местных, – хмыкнула ведьма. – Здесь каждый слышал о донье Пилар.
– Да, я не здешний. Я солдат и еду к отцу Фабио, чтобы наняться на службу.
При этих словах фурия дернулась, а в рядах ее спутниц послышалось возмущенное шиканье. Армандо показалось, что он потревожил логово змей.
– Значит, ты не слышал о Tabula Matres. – Старуха скептически покачала головой.
– Эти слова мне знакомы. – Армандо немного осмелел. – Видимо, местный народец не особо жалует ваше братство?
Толпа женщин снова осуждающе зашипела. Но предводительница ведьм лишь усмехнулась:
– Мы не братство. В Tabula Matres одни лишь женщины. Мы называем друг друга сестрами, и одна из нас сейчас лежит на луке твоего седла.
– Девушку не отдам!
Армандо сдвинул брови и положил руку на рукоять висящего на поясе кинжала, но это не напугало ни донью Пилар, ни ее спутниц.
– Если она так тебе дорога, что ты готов отдать за нее?
Армандо замешкался:
– А что ты хочешь?
– Жизнь!
Стоящие за спиной доньи Пилар ведьмы захихикали. Армандо рассердился:
– Ты не сможешь отнять ни девушку, ни мою жизнь!
– Зачем же сразу твою, давай начнем с него.
Женщина вытянула вперед руку и ткнула крючковатым пальцем в морду коня. Буланый жалобно заржал, его ноги подкосились, и он рухнул к ногам торжествующей ведьмы. Армандо едва успел выскочить из седла, придерживая безжизненное тело найденной девушки. Ведьмы, стоявшие за спиной Пилар, язвительно захохотали. Армандо упал на колени, притянул голову Буланого к груди. На губах коня выступила пена, зрачки застыли, дыхание пропало – все свидельствовало о том, что верный конь мертв. Глаза Армандо блеснули.
– Надо же. Мальчик раскис, увидав дохлую лошадь. Что же будет, когда мы займемся им самим?
Армандо вскочил, охваченный гневом:
– Я убью тебя, мерзкая тварь!
– Ну вот, другое дело! А то я уж подумала, что инквизитор Фабио берет на службу слизняков.
– Донья! Донья Пилар!
Вдалеке показалось облако пыли. Женщины принялись возбужденно кричать:
– Сюда скачут воины!
– У-у-у! – заревела предводительница Совета Матерей, сжав кулаки. – Люди Фабио, я это чувствую. Мы снова не совершим обряд. Бегите к лесу. Мы еще успеем скрыться.
Визжа и кряхтя, перепуганные женщины бросились к лесу. Но сама Пилар задержалась. Отпихнув Армандо в сторону, она притянула к себе лежавшую без чувств девушку и прижала свои уста к ее губам.
– Просыпайся, негодница, я тебя отпускаю! Если бы ты не сбежала, Hircus naribus[3] принял бы твою душу. А теперь ты пополнишь ряды горящей плоти – Fumantem carnis!
После этого колдунья поковыляла к деревьям вслед за своими товарками. Армандо стоял пораженный и не мог пошевелиться. Он не заметил, как вооруженные до зубов всадники Фабио окружили его, потому что не мог оторвать взгляда от прекрасных глаз девушки.
Инквизитор
В тесном сыром подвале воняло испражнениями и паленым мясом. Дневной свет, проникавший в помещение через маленькое окошко, еле-еле освещал лица людей. Когда Армандо, пригнувшись, вошел в пыточную, его глаза долго привыкали к темноте. В углу, у покрытой грибковой плесенью стены, сидел человек. Определить возраст мужчины было нельзя, так как лицо несчастного больше напоминало кровавую маску. В глаза бросались необычайно крупный крючковатый нос, по-видимому, не так давно потерявший свою первоначальную форму, и густые подпаленные брови. Нога страдальца была обута в пресловутый «испанский сапог»[4], пальцы на руках представляли собой обгорелые культи. Армандо поморщился.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента