Страница:
Как только вы поймёте это, вы от этого освободитесь. «Почему» просто нелепо. Вместо того, чтобы спрашивать: «Почему я здесь?» — лучше использовать эту возможность, лучше цвести, лучше по-настоящему жить. В этом-то вся красота того, что как только вы начнёте по-настоящему, действительно жить, как только вы отбросите всю эту чепуху и начнёте просто радоваться жизни, как только вы перестанете философствовать, - вы найдёте ответ на «почему». Но это не будет ответом от кого-то снаружи — это будет ответом от вашей собственной жизненной энергии.
Ответ возможен, но он не придёт в виде ответа — он придёт, как живое переживание. Ответ будет живым, а не интеллектуальным. Бросьте это! Лучше, просто будьте! Иначе вы будете продолжать только спрашивать. За прошедшие столетия, человек задавал миллионы вопросов — и ни один вопрос не был решён через размышления, рассуждения, логику. Ни один вопрос не был решён. Наоборот, когда люди пытались ответить на один вопрос, то ответ порождал ещё тысячу и один.
«Кто сотворил мир?» — нашли ответ: «Бог сотворил мир». И тогда сразу возник вопрос: «Кто сотворил Бога?» или «Зачем он сотворил мир?», «Когда он сотворил мир?», «И почему он создал мир таким несчастным, похожим на ад?». Тот, кто сказал вам, что мир сотворил Бог, наверное, думал, что все ваши вопросы этим разрешаться, но из этого ответа возникли тысячи вопросов.
Ум — это вопросопроизводящий механизм. Поэтому первое, что нужно сделать — это отбросить «почему». И сразу вы станете религиозными. Продолжая искать ответ, вы останетесь философом. Оставьте вопросы, и сразу ваша энергия потечёт в совершенно новом направлении: в направлении сердца. У сердца нет вопросов, и именно в нём содержится ответ.
Это может показаться парадоксальным, но всё же я бы хотел сказать именно так: когда вопросы исчезнут, придёт ответ. А если вы продолжаете искать ответ, он станет всё более и более далёким.
Почему вы здесь? Кто может сказать? И если на это можно найти ответ, то вы уже больше не будете человеком — вы станете механизмом. Вот этот микрофон здесь и понятно почему: ответ можно найти. А если ваше «почему» тоже может быть решено, то вы тоже механизм, как микрофон или автомобиль; вы — вещь, недвижимость. Но вы же человек, а не машина.
Человек означает свободу. Почему есть свобода? — может возникнуть вопрос, но этот вопрос наивен. Почему человек не может иметь ответа, и как он может иметь ответ, если вопрос связан с Окончательным, с Богом? Даже вопросы, касающиеся самого человека, не могут иметь ответа, а о Боге невозможно задать даже правильный вопрос.
Мои усилия связаны не с тем, чтобы отвечать на ваши вопросы, а чтобы дать вам понять, что из ста вопросов девяносто девять просто наивны. Отбросьте их! И как только вы отбросите глупые вопросы, а они могут казаться очень разумными, останется лишь один вопрос. И этот вопрос уже больше не будет связан с бессмысленным и второстепенным. Этот единственный вопрос будет о жизни, о вас, о вашем существе. Не почему вы здесь, не о цели вашего здесь пребывания, а о вашем существовании здесь: кто вы, кто я?
И это уже можно понять, потому что для этого вам уже не нужно спрашивать у кого-то ещё — вы просто можете погрузиться в себя. Для этого уже больше не нужно смотреть в святые писания — вы можете смотреть внутрь. Для этого вам достаточно закрыть глаза и погрузиться во внутреннее молчание. И вы можете это почувствовать! — кто вы есть. Вы можете попробовать на вкус, кто вы есть. Вы можете ощутить аромат, вы можете к этому притронуться. Это уже будет существенным вопросом.
Но почему вы здесь, я не знаю. Да и нет необходимости это знать.
Второе, что нужно понять: любые вопросы, которые вы задаёте, показывают определённое состояния ума. Например, когда вы несчастны, вы спрашиваете «почему?» А когда вы блаженны, вы никогда не спрашиваете «почему?» Если вы страдаете, вы спрашиваете: «Почему я страдаю?». Но, если вы танцуете блаженно, легко, в полном удовлетворении, разве вы хотите узнать: «Почему я радуюсь?» Тогда «почему» выглядит нелепо.
Мы спрашиваем «почему» только о том, что нам неприятно.
Мы спрашиваем «почему» о страданиях, несчастье, об аде. Мы никогда не спрашиваем «почему» о любви, счастье, блаженстве, экстазе. Поэтому «почему» просто показывает, что вы, должно быть, несчастны. Поэтому вместо того, чтобы спрашивать, почему вы здесь, спросите лучше, почему вы несчастны — тогда что-то можно будет сделать, потому что от страданий можно избавиться.
Будда говорил своим ученикам: «Не задавайте метафизических вопросов — задавайте жизненные вопросы». Не спрашивайте, кто сотворил мир, не спрашивайте, почему он сотворил мир. Эти вопросы просто показывают, что вы живёте в страданиях. Спросите лучше, почему вы несчастны — тогда вопрос будет живым, и что-то с этим можно будет сделать, что-то, что может помочь вашему несчастью, что может трансформировать энергию, вовлечённую в страдание. Тогда та же самая энергия может стать цветением вашего существа.
Вы здесь — кто вы? И на этот вопрос вы не получите ответа у меня. Настоящий ответ вы должны найти сами. Как я могу ответить на вопрос — кто вы? Если вы не можете знать, как я могу знать? Всё, что я буду говорить, будет для вас внешним, а вы — глубоко там, глубоко внутри самих себя. Вы сами должны туда погрузиться, вы должны упасть в свою собственную бездну, в ваше внутреннее пространство, где есть только вы и никого больше. Где уже нет даже мыслей.
Только в этом пространстве вы найдёте ответ — и не словесный ответ; не так, чтобы кто-то внутри вас сказал, что вы — душа, что вы — Бог. Никто ничего не скажет, потому что там никого нет — там полная тишина. Но эта тишина и есть ответ. В этой тишине вы почувствуете его, вы узнаете его. Для этого не требуется никакой информации. Не нужно никаких слов. Вы достали до своего каменистого дна, вы достигли своей сердцевины.
Однажды случилось, что маленький мальчик посвящал своего младшего брата в тайны школьной жизни.
Первоклассник говорит своему четырёхлетнему брату: «Самое лучшее, чему тебе стоит научиться, это не учиться произносить первое слово. Как только ты научишься произносить слово «кот», ты попался. С этого момента слова будут всё длиннее, длиннее и длиннее».
Если вы здесь, вы уже произнесли слово «кот». А вопрос задал один из моих санньясинов, Йога Пратима. Ты уже произнесла слово «кот». Теперь слова будут всё длиннее, и длиннее, и длиннее — ты попалась! Поэтому лучше, чем спрашивать, почему ты здесь, используй эту возможность. Позволь мне и дай себе трансформировать твоё существо. Позволь мне проникнуть в тебя! Не задавай глупых вопросов. Отвори свои двери.
Я лучше помогу тебе в твоей внутренней трансформации, чем тебе отвечать; в трансформации, где все вопросы исчезнут, а ответы сами появятся. Это будет живое переживание. Ты будешь знать это, но не сможешь рассказать другим. Ты будешь знать это, это будет видно по всему твоему существу: это будет видно по твоим глазам; вокруг тебя будет некоторое свечение. Люди, у которых есть глаза, чтобы видеть, будут видеть, что ты знаешь это. Но ты не сможешь сказать, кто ты. Ни одним словом этого не выразить — это столь необъятно. Ты можешь это иметь. Но не можешь этого выразить.
Так чего ещё ты хочешь? Нужно ли мне давать тебе словесный ответ, почему ты здесь? Разве ты не понимаешь, что всё, что я скажу, будет неуместным? Я могу сказать: «Потому что в прошлых жизнях ты заслужила хорошую карму — ты была очень добродетельной, и поэтому ты здесь». Тебе это поможет? Это сделает твоё эго даже ещё сильнее. Это поставит барьер между мной и тобой. Вместо того, чтобы стать более открытой, ты станешь ещё более закрытой.
Чего ты хочешь? Может быть, ты хочешь, чтобы я назвал тебя одной из немногих избранных? Ты ещё не стала ею, но тебя уже назвали? Тебе бы понравился такой ответ, но он бессмыслен и вреден — потому, что стоит тебе почувствовать себя одной из избранных, ты сразу меня потеряешь, потому что всё это будет уловками для эго. Оно играет в такое количество игр.
Не требуйте таких ответов. Требуйте Ответа. Тогда я могу указать вам Путь, могу повести вас к Храму. Как только вы войдёте в Храм, вы всё узнаете. И нет иного пути, узнать это.
Знания, взятые от кого-то ещё, никогда не будут настоящими знаниями. Они останутся, самое большее, информацией. Знания, заимствованные от других, никогда не будут совершенными. Они останутся очень поверхностными. Они никогда не проникнут в ваш сокровенный центр. Они никогда не приведут вас домой. В этом всё отличие философии от религии. Философия оперирует вопросами и ответами, рассуждает, использует силлогизмы, логику — это система мышления. Религия — это совсем не мышление. Она более практична — столь же практична, сколь и наука, столь же прагматична, сколь и наука.
Метод религии — не мышление. Метод религии — переживание.
Медитируйте больше, и тогда в интерлюдиях, в промежутках, в интервалах, когда одна мысль уже ушла, а другая ещё не пришла, вы испытаете первые проблески сатори, самадхи.
Это слово «интерлюдия» — очень ценно. Оно состоит из двух латинских слов: «интер» и «людус». «Людус» означает «игры, игру», а «интер» означает «между». Интерлюдия означает «между двух игр». Вы играете в игру, в мужа, или в жену, а затем вы играете в отца или в мать. Вы идёте в офис и играете в банкира, в бизнесмена — вы играете тысячу и одну роль, двадцать четыре часа в сутки. Между двумя играми - интерлюдии.
Погружайтесь в себя. Несколько минут каждый день, как только появляется возможность, оставьте все игры, просто будьте сами собой — не матерью, не отцом, не сыном, не банкиром, не служащим — никем. Это все игры. Найдите интерлюдии. Между двумя играми расслабьтесь, погрузитесь в себя, утоните в своём существе, и у вас будет Ответ.
Я могу показать вам способ, как утонуть в интерлюдии, но я не могу дать вам ответ. Ответ придёт сам. И он будет правдой, только если придёт сам. Правда должна быть чем-то личным — только тогда это - правда, только тогда она освобождает. Моя правда будет для вас только теорией; она не будет правдой вообще. Моя правда ослепит вас, вместо того, чтобы сделать ваши глаза более ясными. Моя правда может дать вам безопасность, но она будет заимствованной, а правда не может быть заимствованной.
Второй вопрос:
Пожалуйста, объясни, в чём разница между «десайдофобией» и ученичеством.
Вопрос очень сложный и вам надо быть очень внимательными, чтобы понять его. Потому что со сложными вопросами недопонимание более возможно, чем понимание.
Во-первых: ученичество — это окончательное решение. Вы можете стать учеником, если только расстанетесь со своей «десайдофобией» — потому что это волевое решение, это поступок. Вы не можете стать учеником, если боитесь принять решение, совершить поступок. Это окончательное решение в жизни человека — чтобы доверить себя кому-то, Мастеру, поверить кому-то и поставить на карту свою жизнь. Это рискованное мероприятие. Требуется большое мужество.
Так много людей ко мне приходит; они говорят, что хотели бы стать санньясинами, но боятся. На решение их не хватает. Так много нужно учесть, прежде чем решиться.
«Десайдофобия» означает, что вы боитесь на что-либо решиться. Ученичество — это решение.
Если вы родились как индуист, то это не ученичество. Если вы родились как индуист, и Шанкарачарья пришёл в ваш город, и вы выходите и кланяетесь ему, то это не ученичество. Во-первых, вы не принимали решения быть индуистом. Это просто случайность; ваша принадлежность к индуизму просто случайна. Если христианин оказывает почтение священнику — это не ученичество. Ведь он сам никогда не принимал решения быть христианином.
На самом деле, вы продолжаете быть индуистом или христианином, потому что не можете решиться от них отойти. Это не решение, а отсутствие решения. Из-за того, что вы боитесь принять решение, вы продолжаете делать всё, что заимствовали от традиции, что переняли по наследству, от своих отца и матери. Лишь подумайте: люди принимают религию в зависимости от своей крови — возможна ли большая глупость? Религия даётся вам в зависимости от вашей крови? Тогда возьмите образцы мусульманской, христианской и индуистской крови и подойдите к эксперту и спросите, где мусульманская кровь, а где индуистская. Ни один эксперт вам этого не скажет. Кровь есть просто кровь! Разница в крови есть, но она не религиозная.
Подобрать себе религию по крови то же самое, что отгадать своё будущее по «Книге перемен»; или пойти к астрологу; узнать будущее по звёздам; либо по картам таро. Это будет не решение, а уловки, помогающие уйти от решения. Кто-то другой решит за вас. «Книга перемен» была написана пять тысяч лет назад — и никто не знает кем; и теперь этот кто-то за вас решает. Вы спрашиваете мёртвое; как мёртвые люди могут предсказать вам будущее? Вы хотите, чтобы прошлое определило ваше будущее. Но это, в некотором смысле, приносит результат, потому что вам уже не нужно принимать самостоятельное решение. Если вы индуист просто по рождению, то не вы решали это — ваше ученичество вовсе не ученичество, это «десайдофобия».
Просто посмотрите: о маленьких вещах вы так усердно думаете, а о больших вещах вы не заботитесь вообще. Когда вы идёте в магазин, чтобы купить какую-нибудь одежду, то вы решаете, что купить — ординарные, тривиальные вещи, но решаете вы. Похоже, что существует правило, по которому, когда вы ведёте машину медленно, вы должны быть очень внимательными, но когда скорость превышает шестьдесят километров в час, вы должны закрывать глаза. На маленькие вещи — покупку одежды, зубной пасты, мыла — вы можете решиться. А что касается религии, Бога, медитации, молитвы — вы оставляете всё это решать кому-то ещё.
В больших же вещах вы хотите остаться с повязкой на глазах — традиция работает в качестве глазной повязки. И люди, которые родились не слепыми, становятся почти слепыми из-за постоянных повязок, повязок на ваших глазах. Одни повязки называются индуизмом; другие христианством; третьи джайнизмом, но всё это повязки на глазах, надетые на вас обществом, потому что вы боитесь открыть свои глаза. Поэтому лучше позволить кому-то ещё решать — и вы освободитесь от ответственности. И вы можете сказать: «Мы послушны. Традиция сильна, а мы просто соблюдаем традицию. Прошлое сильно — мы чтим прошлое».
Вы можете говорить что угодно, но это не ученичество. Ученичество — это всегда личный выбор. Например: вы здесь. Я не христианин, не индуист, не мусульманин, не джайн, не буддист.
И если вы решите следовать за мной, то это будет уже настоящее решение. Если вы страдаете «десайдофобией», вы не пойдёте за мной; тогда вы останетесь со своей повязкой, с которой случайно родились.
Как только вы решитесь — а «решиться» означает, что вырешаете... Ответственность ваша, личная; это поступок. И я знаю, что очень трудно решиться; для этого нужно большое мужество. Индуистом быть просто, христианином быть просто — но чтобы пойти за мной, вам придётся расстаться с вашей «десайдофобией». Только тогда вы станете учениками.
Так что всё зависит от того, какое ученичество ты имеешь в виду. Во всём мире очень мало учеников, это большая редкость. Да, люди, решившие идти вместе с Иисусом, были учениками.
Иисус проходил мимо озера, где сидели два рыбака, которые только что забросили свои сети. Он подошёл к ним, положил руку на плечо одному из рыбаков.
Рыбак посмотрел на Иисуса — в эти невыразимо проникновенные глаза, в эти необыкновенно спокойные глаза, более спокойные, чем озеро — и Иисус сказал этому человеку: «Что ты делаешь? Зачем ты тратишь свою жизнь на ловлю рыбы? Пойдём со мной! Я научу тебя, как поймать Бога. Зачем тратить время на ловлю рыбы? Иди и следуй за мной!».
Великий момент. Человек колебался между «десайдофобией» и ученичеством. Наконец он набрался мужества, бросил свою сеть в озеро и пошёл за Иисусом.
Когда они уже выходили из города, к рыбаку подбежал человек и сказал: «Куда ты идёшь? Твой отец, который был болен, умер. Возвращайся домой!»
И рыбак попросил разрешения у Иисуса: «Позволь мне отлучиться на три-четыре дня, чтобы я мог оказать последние почести моему умершему отцу, а затем я вернусь».
А Иисус сказал: «Забудь об этом. В городе и так много мёртвых людей, пусть они и хоронят мёртвых. А ты иди за мной!» И тот пошёл, он забыл о своём мёртвом отце.
Вот что такое ученичество. Те, кто пошли за Иисусом, были учениками, а вот христиане не ученики: они теперь следуют мёртвой традиции. Те, кто были вокруг Будды, были учениками, но буддисты — уже не ученики. Вы — мои ученики. Пройдёт много лет, и дети ваших детей тоже будут меня помнить — но они не будут моими учениками. Если ваши дети начнут меня вспоминать, меня любить, следом за вами, тогда они не будут связаны со мной. Тогда это будет просто страх самостоятельного решения. Не селите этот страх в умах ваших детей. Позвольте им решать самостоятельно.
Жизнь может стать очень богатой, если людей предоставить самим себе. Но общество пытается силой решить за вас. Общество боится, что если оно не решит за вас, вы не сможете решить сами. Но на самом деле именно из-за этого, постепенно вы теряете способность решать самостоятельно. И потеряв свою решительность, вы теряете душу.
Слово «душа» означает единое целое в вас. И она растёт из великих, окончательных решений. Чем больше вы решаете сами, и чем рискованней ваши решения, тем более собранными вы становитесь, вы кристаллизуетесь.
Если вырешили — помните ударение — если вырешили остаться со мной, это будет великой революцией в вашей жизни, важным моментом. Но если решили не вы — если вы приехали сюда, потому что здесь была ваша жена, или ваш муж, ваши друзья были здесь и вы приехали сюда, увидели много людей в оранжевых одеждах, вы начали чувствовать себя чужаком, вы начали чувствовать себя неловко, что вы выглядите не как все, и из-за этого вы решили принять саньясу— тогда это «десайдофобия», это не ученичество, тогда вы следуете за толпой. Ваша саньясатогда ничего не стоит, потому что это вовсе не ваша саньяса.Вы подражали. Никогда не подражайте! Будьте самостоятельны в своих поступках, и тогда каждое решение будет делать вас всё более и более собранными.
И это действительно великое решение — вступить, вовлечься полностью, идти за мной в неизвестное. Ум будет порождать тысячу и одно сомнение; ум будет придерживаться старого, но если вы решите, несмотря на всё это, вы поднимитесь над прошлым, вы пойдёте дальше вашего прошлого.
Но не пытайтесь хитрить. Попытайтесь быть подлинными и честными. Не пытайтесь обдумывать, потому что вы тогда можете принять саньясубез всякого решения с вашей стороны. Вы можете слиться с толпой и затем оправдать себя. Вы можете сказать: «Да, это было моё решение». Но кого вы пытаетесь одурачить? Вы обманываете только самих себя.
Я слышал анекдот...
Мать поучала своего старшего сына: «Я же тебе говорила, чтобы ты давал играть со своими игрушками младшему брату половину времени».
«Я так и делаю! — запротестовал ребёнок.— Я еду на санках с горки, и даю ему ехать вверх — половину времени».
Не пытайтесь хитрить. Вы можете называть свою «десайдофобию» ученичеством, но меня вы не обманете, вы обманете только самих себя. Будьте честны в этом!
Великая честность нужна в поисках Истины.
Третий вопрос: Почему мне так не нравится дисциплина? А с другой стороны, я чувствую привлекательность этого, и какой-то голос говорит: «Ты должен!». Есть ли разница между подчинением и сдачей?
Огромная разница. И не только разница: подчинение и сдача диаметрально противоположны. Слушай внимательно.
Если ты сдался, то больше не возникает вопроса о подчинении. Тогда мой голос — твой голос, тебе не нужно ему подчиняться. Тогда я больше не отделён от тебя. Только если ты ещё не сдался, ты можешь подчиняться, потому что тогда мой голос отделён от твоего. Ты стараешься подчиниться: ты себя заставляешь. За этим должна быть скрытая жадность. Ты, наверное, ждёшь какого-то результата и поэтому подчиняешься — но глубоко внутри ты остаешься отделённым. Глубоко внутри, продолжается сопротивление. Глубоко внутри ты всё ещё борешься со мной. В самом слове «подчиняться» уже содержится сопротивление.
Подчинение некрасиво. Либо сдайся, либо оставайся сам по себе. Подчинение — это компромисс: вы не хотите сдаться, во-первых; и вы не считаете нормальным оставаться сами по себе, во-вторых. Поэтому вы выбираете компромисс. Вы говорите: «Я останусь, сам по себе, но подчинюсь. Я буду слушать тебя, чтобы ты не сказал, и я всегда буду стараться найти способы и средства, как этому подчиниться».
Сдача — это совершенно другое. В сдаче нет дуальности. Когда ученик сдаётся Мастеру, они оба становятся одним существом — и с этого момента дуальность исчезает. Теперь Мастер уже больше не воспринимается как отделённый человек, поэтому, - кому теперь подчиняться и кто теперь будет подчиняться?
Почему мне так не нравится дисциплина? Потому что сдача с тобой ещё не случилась. Иначе дисциплина была бы для тебя прекрасной; не было бы ничего приятнее дисциплины. Если бы сдача случилась сама, тебе не нужно было бы применять дисциплину — она пришла бы сама, спонтанно. Если я говорю что-то, когда вы сдались, мой голос вы слышите как свой собственный. В действительности, вы сразу увидите, что это именно то, что вы хотели делать, но только вы ещё не были уверены. Вы сможете понять, что я сказал вам нечто, что вы сами искали на ощупь, в темноте. У вас уже были некоторые предчувствия насчёт этого, но всё было туманным — а я сделал эти вещи ясными для вас. Я говорил именно для вас. Я раскрыл вам стремления вашего собственного сердца.
При сдаче именно так и будет происходить. Тогда какой смысл называть это «подчинением».
Это не подчинение вовсе. В подчинении скрывается некоторый конфликт.
Один человек испытывал трудности с воспитанием своего юного сына, и поэтому он отправил его на скотоводческую ферму, которую содержал его старый друг. После того, как юнец проработал на ферме пару месяцев, отец поинтересовался его прогрессом.
«В общем,— сказал фермер,— он работал хорошо. Он уже может понимать язык коров».
«Кажется, уже неплохой результат».
«Но,— сказал старый фермер серьёзно,— он ещё не научился думать, как коровы».
Вот в чём разница: как только вы начнёте думать как коровы, отпадёт вопрос о послушании и непослушании. Как только вы начнёте думать как я, отпадут все вопросы, не останется проблем, конфликтов, ни борьбы, ни усилий. На самом деле вы будете слушаться не меня, вы начнёте слушаться себя. Это произойдёт в глубокой сдаче.
Обычно у людей очень неверное понимание сдачи, особенно на Западе. Сдача — это глубокое, восточное понятие. Люди думают, что сдача лишает человека индивидуальности — это совершенно ложная идея, на сто процентов ложная. Сдача не лишает вас индивидуальности. Наоборот, при сдаче ваша индивидуальность впервые становится чистой — потому что при сдаче вы сдаёте своё эго, а не индивидуальность. Просто вы теряете идею, неверную идею, что вы кто-то. И как только эта идея отпадёт, вам становится легче, вы начинаете расти; ваша индивидуальность остаётся нетронутой, и даже, начинает всё больше и больше расти. Естественно, что не будет уже ощущения «я», но вы будете чувствовать огромный рост.
Если сдачи не было, то возникнут миллионы вопросов о том, как подчиниться.
Меня однажды пригласили на семинар. Там собрались президенты и секретари из многих университетов. И все они очень волновались по поводу снижения дисциплины в школах, колледжах и университетах. И их очень тревожило новое поколение и их неуважительное отношение к учителям.
Я прослушал их обзор и сказал им: «Я вижу, что где-то в вашей работе отсутствует основание. Учитель — это тот, кого естественно уважают, поэтому учитель не может требовать уважения. Если учитель требует уважения, то это просто означает, что он не учитель; он выбрал не ту профессию, это не его место. Само слово «учитель» означает человека, которого уважают, а не так, что вы должныего уважать. Если вы должны его уважать, какого рода уважение это будет? Просто взгляните: «должны уважать» — вся красота исчезла, уважение не живое. Если оно должно быть, то ясно, что его нет. Если оно есть, никто не оказывает его, никто не требует его. Оно естественно. Если есть учитель, то есть и уважение».
И я спросил на семинаре: «Лучше, чем требовать от студентов уважения к учителям, вы, пожалуйста, ещё раз подумайте — вы, должно быть, взяли на работу людей, которые вовсе не учителя».
Учителями рождаются. Также как и поэтами. Это великое событие. Все не могут быть учителями, но из-за системы всеобщего образования требуются миллионы учителей. Просто представьте себе общество, которому требуется, чтобы каждый обучался поэзии, и чтобы обучение проводили поэты — потребуются миллионы поэтов. Естественно, что появятся курсы по усовершенствованию квалификации поэтов. Эти поэты будут поддельными, и они будут требовать: «Аплодируйте нам! Ведь мы — поэты, и почему вы нас не уважаете?» Именно это и происходит с учителями.
В прошлом было время, когда было только несколько учителей. Людям приходилось идти за тысячи миль, чтобы найти учителя, чтобы побыть рядом с ним. К ним относились с огромным уважением, но это уважение зависело от качеств учителя. Это не было требованием к ученикам, к студентам, к воспитанникам. Это просто было.
Ответ возможен, но он не придёт в виде ответа — он придёт, как живое переживание. Ответ будет живым, а не интеллектуальным. Бросьте это! Лучше, просто будьте! Иначе вы будете продолжать только спрашивать. За прошедшие столетия, человек задавал миллионы вопросов — и ни один вопрос не был решён через размышления, рассуждения, логику. Ни один вопрос не был решён. Наоборот, когда люди пытались ответить на один вопрос, то ответ порождал ещё тысячу и один.
«Кто сотворил мир?» — нашли ответ: «Бог сотворил мир». И тогда сразу возник вопрос: «Кто сотворил Бога?» или «Зачем он сотворил мир?», «Когда он сотворил мир?», «И почему он создал мир таким несчастным, похожим на ад?». Тот, кто сказал вам, что мир сотворил Бог, наверное, думал, что все ваши вопросы этим разрешаться, но из этого ответа возникли тысячи вопросов.
Ум — это вопросопроизводящий механизм. Поэтому первое, что нужно сделать — это отбросить «почему». И сразу вы станете религиозными. Продолжая искать ответ, вы останетесь философом. Оставьте вопросы, и сразу ваша энергия потечёт в совершенно новом направлении: в направлении сердца. У сердца нет вопросов, и именно в нём содержится ответ.
Это может показаться парадоксальным, но всё же я бы хотел сказать именно так: когда вопросы исчезнут, придёт ответ. А если вы продолжаете искать ответ, он станет всё более и более далёким.
Почему вы здесь? Кто может сказать? И если на это можно найти ответ, то вы уже больше не будете человеком — вы станете механизмом. Вот этот микрофон здесь и понятно почему: ответ можно найти. А если ваше «почему» тоже может быть решено, то вы тоже механизм, как микрофон или автомобиль; вы — вещь, недвижимость. Но вы же человек, а не машина.
Человек означает свободу. Почему есть свобода? — может возникнуть вопрос, но этот вопрос наивен. Почему человек не может иметь ответа, и как он может иметь ответ, если вопрос связан с Окончательным, с Богом? Даже вопросы, касающиеся самого человека, не могут иметь ответа, а о Боге невозможно задать даже правильный вопрос.
Мои усилия связаны не с тем, чтобы отвечать на ваши вопросы, а чтобы дать вам понять, что из ста вопросов девяносто девять просто наивны. Отбросьте их! И как только вы отбросите глупые вопросы, а они могут казаться очень разумными, останется лишь один вопрос. И этот вопрос уже больше не будет связан с бессмысленным и второстепенным. Этот единственный вопрос будет о жизни, о вас, о вашем существе. Не почему вы здесь, не о цели вашего здесь пребывания, а о вашем существовании здесь: кто вы, кто я?
И это уже можно понять, потому что для этого вам уже не нужно спрашивать у кого-то ещё — вы просто можете погрузиться в себя. Для этого уже больше не нужно смотреть в святые писания — вы можете смотреть внутрь. Для этого вам достаточно закрыть глаза и погрузиться во внутреннее молчание. И вы можете это почувствовать! — кто вы есть. Вы можете попробовать на вкус, кто вы есть. Вы можете ощутить аромат, вы можете к этому притронуться. Это уже будет существенным вопросом.
Но почему вы здесь, я не знаю. Да и нет необходимости это знать.
Второе, что нужно понять: любые вопросы, которые вы задаёте, показывают определённое состояния ума. Например, когда вы несчастны, вы спрашиваете «почему?» А когда вы блаженны, вы никогда не спрашиваете «почему?» Если вы страдаете, вы спрашиваете: «Почему я страдаю?». Но, если вы танцуете блаженно, легко, в полном удовлетворении, разве вы хотите узнать: «Почему я радуюсь?» Тогда «почему» выглядит нелепо.
Мы спрашиваем «почему» только о том, что нам неприятно.
Мы спрашиваем «почему» о страданиях, несчастье, об аде. Мы никогда не спрашиваем «почему» о любви, счастье, блаженстве, экстазе. Поэтому «почему» просто показывает, что вы, должно быть, несчастны. Поэтому вместо того, чтобы спрашивать, почему вы здесь, спросите лучше, почему вы несчастны — тогда что-то можно будет сделать, потому что от страданий можно избавиться.
Будда говорил своим ученикам: «Не задавайте метафизических вопросов — задавайте жизненные вопросы». Не спрашивайте, кто сотворил мир, не спрашивайте, почему он сотворил мир. Эти вопросы просто показывают, что вы живёте в страданиях. Спросите лучше, почему вы несчастны — тогда вопрос будет живым, и что-то с этим можно будет сделать, что-то, что может помочь вашему несчастью, что может трансформировать энергию, вовлечённую в страдание. Тогда та же самая энергия может стать цветением вашего существа.
Вы здесь — кто вы? И на этот вопрос вы не получите ответа у меня. Настоящий ответ вы должны найти сами. Как я могу ответить на вопрос — кто вы? Если вы не можете знать, как я могу знать? Всё, что я буду говорить, будет для вас внешним, а вы — глубоко там, глубоко внутри самих себя. Вы сами должны туда погрузиться, вы должны упасть в свою собственную бездну, в ваше внутреннее пространство, где есть только вы и никого больше. Где уже нет даже мыслей.
Только в этом пространстве вы найдёте ответ — и не словесный ответ; не так, чтобы кто-то внутри вас сказал, что вы — душа, что вы — Бог. Никто ничего не скажет, потому что там никого нет — там полная тишина. Но эта тишина и есть ответ. В этой тишине вы почувствуете его, вы узнаете его. Для этого не требуется никакой информации. Не нужно никаких слов. Вы достали до своего каменистого дна, вы достигли своей сердцевины.
Однажды случилось, что маленький мальчик посвящал своего младшего брата в тайны школьной жизни.
Первоклассник говорит своему четырёхлетнему брату: «Самое лучшее, чему тебе стоит научиться, это не учиться произносить первое слово. Как только ты научишься произносить слово «кот», ты попался. С этого момента слова будут всё длиннее, длиннее и длиннее».
Если вы здесь, вы уже произнесли слово «кот». А вопрос задал один из моих санньясинов, Йога Пратима. Ты уже произнесла слово «кот». Теперь слова будут всё длиннее, и длиннее, и длиннее — ты попалась! Поэтому лучше, чем спрашивать, почему ты здесь, используй эту возможность. Позволь мне и дай себе трансформировать твоё существо. Позволь мне проникнуть в тебя! Не задавай глупых вопросов. Отвори свои двери.
Я лучше помогу тебе в твоей внутренней трансформации, чем тебе отвечать; в трансформации, где все вопросы исчезнут, а ответы сами появятся. Это будет живое переживание. Ты будешь знать это, но не сможешь рассказать другим. Ты будешь знать это, это будет видно по всему твоему существу: это будет видно по твоим глазам; вокруг тебя будет некоторое свечение. Люди, у которых есть глаза, чтобы видеть, будут видеть, что ты знаешь это. Но ты не сможешь сказать, кто ты. Ни одним словом этого не выразить — это столь необъятно. Ты можешь это иметь. Но не можешь этого выразить.
Так чего ещё ты хочешь? Нужно ли мне давать тебе словесный ответ, почему ты здесь? Разве ты не понимаешь, что всё, что я скажу, будет неуместным? Я могу сказать: «Потому что в прошлых жизнях ты заслужила хорошую карму — ты была очень добродетельной, и поэтому ты здесь». Тебе это поможет? Это сделает твоё эго даже ещё сильнее. Это поставит барьер между мной и тобой. Вместо того, чтобы стать более открытой, ты станешь ещё более закрытой.
Чего ты хочешь? Может быть, ты хочешь, чтобы я назвал тебя одной из немногих избранных? Ты ещё не стала ею, но тебя уже назвали? Тебе бы понравился такой ответ, но он бессмыслен и вреден — потому, что стоит тебе почувствовать себя одной из избранных, ты сразу меня потеряешь, потому что всё это будет уловками для эго. Оно играет в такое количество игр.
Не требуйте таких ответов. Требуйте Ответа. Тогда я могу указать вам Путь, могу повести вас к Храму. Как только вы войдёте в Храм, вы всё узнаете. И нет иного пути, узнать это.
Знания, взятые от кого-то ещё, никогда не будут настоящими знаниями. Они останутся, самое большее, информацией. Знания, заимствованные от других, никогда не будут совершенными. Они останутся очень поверхностными. Они никогда не проникнут в ваш сокровенный центр. Они никогда не приведут вас домой. В этом всё отличие философии от религии. Философия оперирует вопросами и ответами, рассуждает, использует силлогизмы, логику — это система мышления. Религия — это совсем не мышление. Она более практична — столь же практична, сколь и наука, столь же прагматична, сколь и наука.
Метод религии — не мышление. Метод религии — переживание.
Медитируйте больше, и тогда в интерлюдиях, в промежутках, в интервалах, когда одна мысль уже ушла, а другая ещё не пришла, вы испытаете первые проблески сатори, самадхи.
Это слово «интерлюдия» — очень ценно. Оно состоит из двух латинских слов: «интер» и «людус». «Людус» означает «игры, игру», а «интер» означает «между». Интерлюдия означает «между двух игр». Вы играете в игру, в мужа, или в жену, а затем вы играете в отца или в мать. Вы идёте в офис и играете в банкира, в бизнесмена — вы играете тысячу и одну роль, двадцать четыре часа в сутки. Между двумя играми - интерлюдии.
Погружайтесь в себя. Несколько минут каждый день, как только появляется возможность, оставьте все игры, просто будьте сами собой — не матерью, не отцом, не сыном, не банкиром, не служащим — никем. Это все игры. Найдите интерлюдии. Между двумя играми расслабьтесь, погрузитесь в себя, утоните в своём существе, и у вас будет Ответ.
Я могу показать вам способ, как утонуть в интерлюдии, но я не могу дать вам ответ. Ответ придёт сам. И он будет правдой, только если придёт сам. Правда должна быть чем-то личным — только тогда это - правда, только тогда она освобождает. Моя правда будет для вас только теорией; она не будет правдой вообще. Моя правда ослепит вас, вместо того, чтобы сделать ваши глаза более ясными. Моя правда может дать вам безопасность, но она будет заимствованной, а правда не может быть заимствованной.
Второй вопрос:
Пожалуйста, объясни, в чём разница между «десайдофобией» и ученичеством.
Вопрос очень сложный и вам надо быть очень внимательными, чтобы понять его. Потому что со сложными вопросами недопонимание более возможно, чем понимание.
Во-первых: ученичество — это окончательное решение. Вы можете стать учеником, если только расстанетесь со своей «десайдофобией» — потому что это волевое решение, это поступок. Вы не можете стать учеником, если боитесь принять решение, совершить поступок. Это окончательное решение в жизни человека — чтобы доверить себя кому-то, Мастеру, поверить кому-то и поставить на карту свою жизнь. Это рискованное мероприятие. Требуется большое мужество.
Так много людей ко мне приходит; они говорят, что хотели бы стать санньясинами, но боятся. На решение их не хватает. Так много нужно учесть, прежде чем решиться.
«Десайдофобия» означает, что вы боитесь на что-либо решиться. Ученичество — это решение.
Если вы родились как индуист, то это не ученичество. Если вы родились как индуист, и Шанкарачарья пришёл в ваш город, и вы выходите и кланяетесь ему, то это не ученичество. Во-первых, вы не принимали решения быть индуистом. Это просто случайность; ваша принадлежность к индуизму просто случайна. Если христианин оказывает почтение священнику — это не ученичество. Ведь он сам никогда не принимал решения быть христианином.
На самом деле, вы продолжаете быть индуистом или христианином, потому что не можете решиться от них отойти. Это не решение, а отсутствие решения. Из-за того, что вы боитесь принять решение, вы продолжаете делать всё, что заимствовали от традиции, что переняли по наследству, от своих отца и матери. Лишь подумайте: люди принимают религию в зависимости от своей крови — возможна ли большая глупость? Религия даётся вам в зависимости от вашей крови? Тогда возьмите образцы мусульманской, христианской и индуистской крови и подойдите к эксперту и спросите, где мусульманская кровь, а где индуистская. Ни один эксперт вам этого не скажет. Кровь есть просто кровь! Разница в крови есть, но она не религиозная.
Подобрать себе религию по крови то же самое, что отгадать своё будущее по «Книге перемен»; или пойти к астрологу; узнать будущее по звёздам; либо по картам таро. Это будет не решение, а уловки, помогающие уйти от решения. Кто-то другой решит за вас. «Книга перемен» была написана пять тысяч лет назад — и никто не знает кем; и теперь этот кто-то за вас решает. Вы спрашиваете мёртвое; как мёртвые люди могут предсказать вам будущее? Вы хотите, чтобы прошлое определило ваше будущее. Но это, в некотором смысле, приносит результат, потому что вам уже не нужно принимать самостоятельное решение. Если вы индуист просто по рождению, то не вы решали это — ваше ученичество вовсе не ученичество, это «десайдофобия».
Просто посмотрите: о маленьких вещах вы так усердно думаете, а о больших вещах вы не заботитесь вообще. Когда вы идёте в магазин, чтобы купить какую-нибудь одежду, то вы решаете, что купить — ординарные, тривиальные вещи, но решаете вы. Похоже, что существует правило, по которому, когда вы ведёте машину медленно, вы должны быть очень внимательными, но когда скорость превышает шестьдесят километров в час, вы должны закрывать глаза. На маленькие вещи — покупку одежды, зубной пасты, мыла — вы можете решиться. А что касается религии, Бога, медитации, молитвы — вы оставляете всё это решать кому-то ещё.
В больших же вещах вы хотите остаться с повязкой на глазах — традиция работает в качестве глазной повязки. И люди, которые родились не слепыми, становятся почти слепыми из-за постоянных повязок, повязок на ваших глазах. Одни повязки называются индуизмом; другие христианством; третьи джайнизмом, но всё это повязки на глазах, надетые на вас обществом, потому что вы боитесь открыть свои глаза. Поэтому лучше позволить кому-то ещё решать — и вы освободитесь от ответственности. И вы можете сказать: «Мы послушны. Традиция сильна, а мы просто соблюдаем традицию. Прошлое сильно — мы чтим прошлое».
Вы можете говорить что угодно, но это не ученичество. Ученичество — это всегда личный выбор. Например: вы здесь. Я не христианин, не индуист, не мусульманин, не джайн, не буддист.
И если вы решите следовать за мной, то это будет уже настоящее решение. Если вы страдаете «десайдофобией», вы не пойдёте за мной; тогда вы останетесь со своей повязкой, с которой случайно родились.
Как только вы решитесь — а «решиться» означает, что вырешаете... Ответственность ваша, личная; это поступок. И я знаю, что очень трудно решиться; для этого нужно большое мужество. Индуистом быть просто, христианином быть просто — но чтобы пойти за мной, вам придётся расстаться с вашей «десайдофобией». Только тогда вы станете учениками.
Так что всё зависит от того, какое ученичество ты имеешь в виду. Во всём мире очень мало учеников, это большая редкость. Да, люди, решившие идти вместе с Иисусом, были учениками.
Иисус проходил мимо озера, где сидели два рыбака, которые только что забросили свои сети. Он подошёл к ним, положил руку на плечо одному из рыбаков.
Рыбак посмотрел на Иисуса — в эти невыразимо проникновенные глаза, в эти необыкновенно спокойные глаза, более спокойные, чем озеро — и Иисус сказал этому человеку: «Что ты делаешь? Зачем ты тратишь свою жизнь на ловлю рыбы? Пойдём со мной! Я научу тебя, как поймать Бога. Зачем тратить время на ловлю рыбы? Иди и следуй за мной!».
Великий момент. Человек колебался между «десайдофобией» и ученичеством. Наконец он набрался мужества, бросил свою сеть в озеро и пошёл за Иисусом.
Когда они уже выходили из города, к рыбаку подбежал человек и сказал: «Куда ты идёшь? Твой отец, который был болен, умер. Возвращайся домой!»
И рыбак попросил разрешения у Иисуса: «Позволь мне отлучиться на три-четыре дня, чтобы я мог оказать последние почести моему умершему отцу, а затем я вернусь».
А Иисус сказал: «Забудь об этом. В городе и так много мёртвых людей, пусть они и хоронят мёртвых. А ты иди за мной!» И тот пошёл, он забыл о своём мёртвом отце.
Вот что такое ученичество. Те, кто пошли за Иисусом, были учениками, а вот христиане не ученики: они теперь следуют мёртвой традиции. Те, кто были вокруг Будды, были учениками, но буддисты — уже не ученики. Вы — мои ученики. Пройдёт много лет, и дети ваших детей тоже будут меня помнить — но они не будут моими учениками. Если ваши дети начнут меня вспоминать, меня любить, следом за вами, тогда они не будут связаны со мной. Тогда это будет просто страх самостоятельного решения. Не селите этот страх в умах ваших детей. Позвольте им решать самостоятельно.
Жизнь может стать очень богатой, если людей предоставить самим себе. Но общество пытается силой решить за вас. Общество боится, что если оно не решит за вас, вы не сможете решить сами. Но на самом деле именно из-за этого, постепенно вы теряете способность решать самостоятельно. И потеряв свою решительность, вы теряете душу.
Слово «душа» означает единое целое в вас. И она растёт из великих, окончательных решений. Чем больше вы решаете сами, и чем рискованней ваши решения, тем более собранными вы становитесь, вы кристаллизуетесь.
Если вырешили — помните ударение — если вырешили остаться со мной, это будет великой революцией в вашей жизни, важным моментом. Но если решили не вы — если вы приехали сюда, потому что здесь была ваша жена, или ваш муж, ваши друзья были здесь и вы приехали сюда, увидели много людей в оранжевых одеждах, вы начали чувствовать себя чужаком, вы начали чувствовать себя неловко, что вы выглядите не как все, и из-за этого вы решили принять саньясу— тогда это «десайдофобия», это не ученичество, тогда вы следуете за толпой. Ваша саньясатогда ничего не стоит, потому что это вовсе не ваша саньяса.Вы подражали. Никогда не подражайте! Будьте самостоятельны в своих поступках, и тогда каждое решение будет делать вас всё более и более собранными.
И это действительно великое решение — вступить, вовлечься полностью, идти за мной в неизвестное. Ум будет порождать тысячу и одно сомнение; ум будет придерживаться старого, но если вы решите, несмотря на всё это, вы поднимитесь над прошлым, вы пойдёте дальше вашего прошлого.
Но не пытайтесь хитрить. Попытайтесь быть подлинными и честными. Не пытайтесь обдумывать, потому что вы тогда можете принять саньясубез всякого решения с вашей стороны. Вы можете слиться с толпой и затем оправдать себя. Вы можете сказать: «Да, это было моё решение». Но кого вы пытаетесь одурачить? Вы обманываете только самих себя.
Я слышал анекдот...
Мать поучала своего старшего сына: «Я же тебе говорила, чтобы ты давал играть со своими игрушками младшему брату половину времени».
«Я так и делаю! — запротестовал ребёнок.— Я еду на санках с горки, и даю ему ехать вверх — половину времени».
Не пытайтесь хитрить. Вы можете называть свою «десайдофобию» ученичеством, но меня вы не обманете, вы обманете только самих себя. Будьте честны в этом!
Великая честность нужна в поисках Истины.
Третий вопрос: Почему мне так не нравится дисциплина? А с другой стороны, я чувствую привлекательность этого, и какой-то голос говорит: «Ты должен!». Есть ли разница между подчинением и сдачей?
Огромная разница. И не только разница: подчинение и сдача диаметрально противоположны. Слушай внимательно.
Если ты сдался, то больше не возникает вопроса о подчинении. Тогда мой голос — твой голос, тебе не нужно ему подчиняться. Тогда я больше не отделён от тебя. Только если ты ещё не сдался, ты можешь подчиняться, потому что тогда мой голос отделён от твоего. Ты стараешься подчиниться: ты себя заставляешь. За этим должна быть скрытая жадность. Ты, наверное, ждёшь какого-то результата и поэтому подчиняешься — но глубоко внутри ты остаешься отделённым. Глубоко внутри, продолжается сопротивление. Глубоко внутри ты всё ещё борешься со мной. В самом слове «подчиняться» уже содержится сопротивление.
Подчинение некрасиво. Либо сдайся, либо оставайся сам по себе. Подчинение — это компромисс: вы не хотите сдаться, во-первых; и вы не считаете нормальным оставаться сами по себе, во-вторых. Поэтому вы выбираете компромисс. Вы говорите: «Я останусь, сам по себе, но подчинюсь. Я буду слушать тебя, чтобы ты не сказал, и я всегда буду стараться найти способы и средства, как этому подчиниться».
Сдача — это совершенно другое. В сдаче нет дуальности. Когда ученик сдаётся Мастеру, они оба становятся одним существом — и с этого момента дуальность исчезает. Теперь Мастер уже больше не воспринимается как отделённый человек, поэтому, - кому теперь подчиняться и кто теперь будет подчиняться?
Почему мне так не нравится дисциплина? Потому что сдача с тобой ещё не случилась. Иначе дисциплина была бы для тебя прекрасной; не было бы ничего приятнее дисциплины. Если бы сдача случилась сама, тебе не нужно было бы применять дисциплину — она пришла бы сама, спонтанно. Если я говорю что-то, когда вы сдались, мой голос вы слышите как свой собственный. В действительности, вы сразу увидите, что это именно то, что вы хотели делать, но только вы ещё не были уверены. Вы сможете понять, что я сказал вам нечто, что вы сами искали на ощупь, в темноте. У вас уже были некоторые предчувствия насчёт этого, но всё было туманным — а я сделал эти вещи ясными для вас. Я говорил именно для вас. Я раскрыл вам стремления вашего собственного сердца.
При сдаче именно так и будет происходить. Тогда какой смысл называть это «подчинением».
Это не подчинение вовсе. В подчинении скрывается некоторый конфликт.
Один человек испытывал трудности с воспитанием своего юного сына, и поэтому он отправил его на скотоводческую ферму, которую содержал его старый друг. После того, как юнец проработал на ферме пару месяцев, отец поинтересовался его прогрессом.
«В общем,— сказал фермер,— он работал хорошо. Он уже может понимать язык коров».
«Кажется, уже неплохой результат».
«Но,— сказал старый фермер серьёзно,— он ещё не научился думать, как коровы».
Вот в чём разница: как только вы начнёте думать как коровы, отпадёт вопрос о послушании и непослушании. Как только вы начнёте думать как я, отпадут все вопросы, не останется проблем, конфликтов, ни борьбы, ни усилий. На самом деле вы будете слушаться не меня, вы начнёте слушаться себя. Это произойдёт в глубокой сдаче.
Обычно у людей очень неверное понимание сдачи, особенно на Западе. Сдача — это глубокое, восточное понятие. Люди думают, что сдача лишает человека индивидуальности — это совершенно ложная идея, на сто процентов ложная. Сдача не лишает вас индивидуальности. Наоборот, при сдаче ваша индивидуальность впервые становится чистой — потому что при сдаче вы сдаёте своё эго, а не индивидуальность. Просто вы теряете идею, неверную идею, что вы кто-то. И как только эта идея отпадёт, вам становится легче, вы начинаете расти; ваша индивидуальность остаётся нетронутой, и даже, начинает всё больше и больше расти. Естественно, что не будет уже ощущения «я», но вы будете чувствовать огромный рост.
Если сдачи не было, то возникнут миллионы вопросов о том, как подчиниться.
Меня однажды пригласили на семинар. Там собрались президенты и секретари из многих университетов. И все они очень волновались по поводу снижения дисциплины в школах, колледжах и университетах. И их очень тревожило новое поколение и их неуважительное отношение к учителям.
Я прослушал их обзор и сказал им: «Я вижу, что где-то в вашей работе отсутствует основание. Учитель — это тот, кого естественно уважают, поэтому учитель не может требовать уважения. Если учитель требует уважения, то это просто означает, что он не учитель; он выбрал не ту профессию, это не его место. Само слово «учитель» означает человека, которого уважают, а не так, что вы должныего уважать. Если вы должны его уважать, какого рода уважение это будет? Просто взгляните: «должны уважать» — вся красота исчезла, уважение не живое. Если оно должно быть, то ясно, что его нет. Если оно есть, никто не оказывает его, никто не требует его. Оно естественно. Если есть учитель, то есть и уважение».
И я спросил на семинаре: «Лучше, чем требовать от студентов уважения к учителям, вы, пожалуйста, ещё раз подумайте — вы, должно быть, взяли на работу людей, которые вовсе не учителя».
Учителями рождаются. Также как и поэтами. Это великое событие. Все не могут быть учителями, но из-за системы всеобщего образования требуются миллионы учителей. Просто представьте себе общество, которому требуется, чтобы каждый обучался поэзии, и чтобы обучение проводили поэты — потребуются миллионы поэтов. Естественно, что появятся курсы по усовершенствованию квалификации поэтов. Эти поэты будут поддельными, и они будут требовать: «Аплодируйте нам! Ведь мы — поэты, и почему вы нас не уважаете?» Именно это и происходит с учителями.
В прошлом было время, когда было только несколько учителей. Людям приходилось идти за тысячи миль, чтобы найти учителя, чтобы побыть рядом с ним. К ним относились с огромным уважением, но это уважение зависело от качеств учителя. Это не было требованием к ученикам, к студентам, к воспитанникам. Это просто было.