Страница:
— Собирай-ка нашу кладь.
Марти потянулась к мокрому платью, но тяжелая ладонь опустилась ей на плечо.
— Делай то, что тебе говорят.
Она начала быстро собирать вещи. Через несколько минут после того, как прогремел выстрел, они оставили лагерь и спрятались в глубокой расщелине, закрытой густыми зарослями.
Марти села на плед, который Ночное Солнце бросил на каменный пол укрытия. Индеец присел на корточки рядом с девушкой и приложил указательный палец к ее губам, приказывая молчать. Потом потянул вниз голову жеребца и прошептал что-то ему на ухо.
Голоса постепенно приближались. Марти напряглась в ожидании. Вороной почуял запах лошадей и в любую секунду мог громко заржать. Индеец гладил коня, успокаивая его.
Уши вороного встали торчком, ноздри раздувались, однако он не издал ни единого звука.
То, что могучий жеребец был настолько послушен своему хозяину, испугало Марти почти так же, как ночное нападение. Ночное Солнце обладал необъяснимой властью над этим огромным животным. Ощущая влияние этой власти, девушка опасалась, как бы индеец не подчинил ее себе.
Нет, ни за что! Что бы ни делал Ночное Солнце, она закричит! Всего в нескольких ярдах от них проезжает отряд кавалеристов. Что ей мешает позвать их?
Будто прочитав ее мысли, индеец придвинулся ближе и обнял Марти за плечи. Его пальцы заскользили по дрожащим рукам девушки, поглаживая и успокаивая ее. Она открыла рот, но — о ужас! — ни звука не вырвалось из ее груди. По каким-то причинам, неведомым для нее, Марти не могла ослушаться Ночное Солнце. Подавленная и взбешенная, она злобно посмотрела ему в глаза, горячие и темные. Злоба исчезла, и Марти затрепетала.
Она внезапно вспомнила, что на ней лишь атласная сорочка и короткие штанишки.
Уверенные руки Ночного Солнца продолжали свое чувственное скольжение. Замотав головой, Марти отвела взгляд, но это не принесло ей облегчения. Тело девушки трепетало, а душа бунтовала.
Нет! Этому дикарю не удастся покорить ее! Напрасно он старается!
Ночное Солнце убрал руки, прислонился спиной к стене и смело уставился на Марти. Черные глаза ощупывали девушку куда интимнее, чем руки. Дыхание ее участилось.
Пока кавалеристы проезжали в нескольких ярдах от Марти, громко обсуждая, куда делась дочь генерала, та молча сидела в расщелине, загипнотизированная горячими черными глазами.
Не понимая, что с ней происходит, Марти растерялась. Ею завладело что-то такое, с чем она не могла, да и не хотела бороться. Какое-то чудесное тепло распространилось по всему телу девушки, и она ни на секунду не отрывала глаз от лениво развалившегося напротив индейца. Грудь ее вздымалась, внутренняя сторона бедер горела так, как если бы длинные гибкие пальцы интимно касались Марти.
Возбужденная, она облизнула губы и откинула голову, выгнув стройную шею. Марти, конечно, не осознавала, что принимает соблазнительные позы перед темнооким мужчиной, расположившимся напротив нее.
Девушке нравилось это странное возбуждение, однако она не подозревала, что этот красивый дикарь, даже не касаясь ее руками, одним лишь взглядом занимается с ней любовью. И Марти отдавалась ему, растворяясь в эротическом наслаждении.
Темные страстные глаза завладели девушкой, и это длилось бы еще долго, если бы бурундук, испуганный топотом лошадей, не выскочил из норки в нескольких дюймах от Марти. Девушка вздрогнула от неожиданности, и наблюдавший за ней мужчина понял, что она вот-вот закричит.
Ночное Солнце бросился к девушке и прижался к ее губам, чтобы заставить Марти замолчать.
Однако губы девушки открылись навстречу ему. Его язык проник внутрь, и Марти задохнулась от острого удовольствия. Поцелуй был горячим, глубоким и длинным, очень длинным.
В тесной, полутемной расщелине они предавались жадным поцелуям. Ночное Солнце, устроившись на корточках напротив Марти, крепко прижимал ее к себе. Девушка играла с его языком, чувствуя, что никогда не насытится этим необыкновенным мужчиной.
Когда, наконец, индеец оторвал от девушки свои горящие губы, солдаты давно уже проехали. Ночное Солнце прижал голову Марти к своей груди.
Ослабевшая и дрожащая девушка вдыхала особенный мужской запах, доселе незнакомый ей, и слышала, как неистово бьется сердце Ночного Солнца.
Он понимал, что может взять девушку здесь, и она отдастся ему добровольно. Однако при этом помнил, какую девушку держит в объятиях и почему она с ним. Перед его мысленным взором вновь предстал зеленоглазый молодой офицер, ее отец.
Ночное Солнце открыл глаза, когда Марти внезапно толкнула его в грудь.
— Никогда, — неуверенно промолвила она. — Никогда больше не делай этого, Ночное Солнце.
— Не буду, Марти. Поверь мне.
Глава 17
Глава 18
Марти потянулась к мокрому платью, но тяжелая ладонь опустилась ей на плечо.
— Делай то, что тебе говорят.
Она начала быстро собирать вещи. Через несколько минут после того, как прогремел выстрел, они оставили лагерь и спрятались в глубокой расщелине, закрытой густыми зарослями.
Марти села на плед, который Ночное Солнце бросил на каменный пол укрытия. Индеец присел на корточки рядом с девушкой и приложил указательный палец к ее губам, приказывая молчать. Потом потянул вниз голову жеребца и прошептал что-то ему на ухо.
Голоса постепенно приближались. Марти напряглась в ожидании. Вороной почуял запах лошадей и в любую секунду мог громко заржать. Индеец гладил коня, успокаивая его.
Уши вороного встали торчком, ноздри раздувались, однако он не издал ни единого звука.
То, что могучий жеребец был настолько послушен своему хозяину, испугало Марти почти так же, как ночное нападение. Ночное Солнце обладал необъяснимой властью над этим огромным животным. Ощущая влияние этой власти, девушка опасалась, как бы индеец не подчинил ее себе.
Нет, ни за что! Что бы ни делал Ночное Солнце, она закричит! Всего в нескольких ярдах от них проезжает отряд кавалеристов. Что ей мешает позвать их?
Будто прочитав ее мысли, индеец придвинулся ближе и обнял Марти за плечи. Его пальцы заскользили по дрожащим рукам девушки, поглаживая и успокаивая ее. Она открыла рот, но — о ужас! — ни звука не вырвалось из ее груди. По каким-то причинам, неведомым для нее, Марти не могла ослушаться Ночное Солнце. Подавленная и взбешенная, она злобно посмотрела ему в глаза, горячие и темные. Злоба исчезла, и Марти затрепетала.
Она внезапно вспомнила, что на ней лишь атласная сорочка и короткие штанишки.
Уверенные руки Ночного Солнца продолжали свое чувственное скольжение. Замотав головой, Марти отвела взгляд, но это не принесло ей облегчения. Тело девушки трепетало, а душа бунтовала.
Нет! Этому дикарю не удастся покорить ее! Напрасно он старается!
Ночное Солнце убрал руки, прислонился спиной к стене и смело уставился на Марти. Черные глаза ощупывали девушку куда интимнее, чем руки. Дыхание ее участилось.
Пока кавалеристы проезжали в нескольких ярдах от Марти, громко обсуждая, куда делась дочь генерала, та молча сидела в расщелине, загипнотизированная горячими черными глазами.
Не понимая, что с ней происходит, Марти растерялась. Ею завладело что-то такое, с чем она не могла, да и не хотела бороться. Какое-то чудесное тепло распространилось по всему телу девушки, и она ни на секунду не отрывала глаз от лениво развалившегося напротив индейца. Грудь ее вздымалась, внутренняя сторона бедер горела так, как если бы длинные гибкие пальцы интимно касались Марти.
Возбужденная, она облизнула губы и откинула голову, выгнув стройную шею. Марти, конечно, не осознавала, что принимает соблазнительные позы перед темнооким мужчиной, расположившимся напротив нее.
Девушке нравилось это странное возбуждение, однако она не подозревала, что этот красивый дикарь, даже не касаясь ее руками, одним лишь взглядом занимается с ней любовью. И Марти отдавалась ему, растворяясь в эротическом наслаждении.
Темные страстные глаза завладели девушкой, и это длилось бы еще долго, если бы бурундук, испуганный топотом лошадей, не выскочил из норки в нескольких дюймах от Марти. Девушка вздрогнула от неожиданности, и наблюдавший за ней мужчина понял, что она вот-вот закричит.
Ночное Солнце бросился к девушке и прижался к ее губам, чтобы заставить Марти замолчать.
Однако губы девушки открылись навстречу ему. Его язык проник внутрь, и Марти задохнулась от острого удовольствия. Поцелуй был горячим, глубоким и длинным, очень длинным.
В тесной, полутемной расщелине они предавались жадным поцелуям. Ночное Солнце, устроившись на корточках напротив Марти, крепко прижимал ее к себе. Девушка играла с его языком, чувствуя, что никогда не насытится этим необыкновенным мужчиной.
Когда, наконец, индеец оторвал от девушки свои горящие губы, солдаты давно уже проехали. Ночное Солнце прижал голову Марти к своей груди.
Ослабевшая и дрожащая девушка вдыхала особенный мужской запах, доселе незнакомый ей, и слышала, как неистово бьется сердце Ночного Солнца.
Он понимал, что может взять девушку здесь, и она отдастся ему добровольно. Однако при этом помнил, какую девушку держит в объятиях и почему она с ним. Перед его мысленным взором вновь предстал зеленоглазый молодой офицер, ее отец.
Ночное Солнце открыл глаза, когда Марти внезапно толкнула его в грудь.
— Никогда, — неуверенно промолвила она. — Никогда больше не делай этого, Ночное Солнце.
— Не буду, Марти. Поверь мне.
Глава 17
Уродливый приземистый индеец сидел в удобном белом кресле на залитой солнцем веранде особняка Дарлингтонов, попивая бурбон из высокого бокала и дымя дорогой сигарой.
Шрам, вождь следопытов кроу, приехал поговорить с генералом Уильямом Киддом. Генерал не сомневался, что хозяйка не захочет видеть индейца в доме. Он попенял следопыту на то, что тот явился без приглашения.
— Какого черта тебе понадобилось мозолить нам глаза? — спросил генерал Кидд. — Пока что-нибудь не узнаешь о моей дочери, не приходи сюда.
Шрам отхлебнул бурбона.
— Никаких новостей, генерал. Но я здесь именно из-за вашей дочери.
— Ты что-нибудь слышал?..
— Ничего. И ничего не узнаю, пока кое-что не предприму. Сопровождая солдат в горы на запад от Денвера, я только зря потеряю время.
— У тебя есть идея получше?
— Дайте мне несколько месяцев. Я проеду по стране, буду держать ухо востро и, возможно, что-нибудь услышу.
— Не понимаю, как ты…
— Генерал, у меня большие связи на равнинах. Я проявлю щедрость, преподнесу подарки, за ваши деньги, конечно, и завоюю благосклонность нужных людей.
— Думаешь, есть шанс выяснить, кто похитил Марти?
— Я умею выуживать информацию у самых скрытных людей.
— Проклятие, может, хоть ты что-то обнаружишь. Допивай, Шрам, и отправляйся в путь. Время не ждет.
Кроу осушил бокал и налил себе еще один.
— Для путешествия мне нужна тысяча долларов.
— Назначена награда в десять тысяч! Ты получишь свой обычный…
— Нет, генерал. Вы дадите мне тысячу долларов. Я же сказал, что придется вознаградить кое-кого за информацию. — Шрам ухмыльнулся. — Дамы предпочитают подарки.
Генерал Кидд вперился взглядом в индейца:
— Ты не знаешь ни одной леди, а шлюхи, которых ты навещаешь, конечно, не идут в счет…
— Вы, белые, почему-то убеждены в том, что есть какая-то разница… Вот, например, милая хозяюшка этого дома слишком изысканна для того, чтобы впустить меня в свою гостиную.
— Что ты имеешь в виду?
— Рыжеволосая леди большая распутница, чем бледнокожие красотки в заведении Мэтти Силке.
— Ради Бога, убирайся с глаз моих долой. — Генерал побагровел от гнева. — Я не встречал более безупречной леди, чем миссис Регина Дарлингтон.
Кроу гадко захихикал:
— Как скажете, генерал. Так что насчет денег?
— Возьми деньги у казначея и не возвращайся в эти края, пока у тебя не появятся сведения о моей дочери.
— Если я ничего не выясню через несколько месяцев, то вернусь в форт. — Поставив пустой бокал на стол, индеец направился к ступеням веранды. — Если же я найду ее, то…
— Пошлешь мне телеграмму. Не подходи слишком близко к моей дочери. Теперь убирайся.
Индеец кивнул и начал спускаться по каменным ступеням.
Генералу внушал антипатию этот подлый и нечистоплотный индеец. Уильям Кидд давно избавился бы от этого краснокожего, но никто не знал здешних мест так хорошо, как Шрам. Следопыт помнил каждую подробность равнин и располагал самой полной информацией обо всех индейских племенах. Как ни крутись, Шрам был необходим.
И все же кровь закипала в жилах генерала при мысли о том, что это отвратительное существо смеет говорить пакости о такой благородной леди, как Регина Дарлингтон. В окрестностях форта ни для кого не было секретом, что Шрам невероятно похотлив. От Нью-Мексико до Канады не осталось ни одного борделя, который бы он не посетил. Не было женщины, на которую он не посмотрел бы с вожделением. Похоже, индейцу приглянулась прелестная жена полковника Дарлингтона. Невообразимо! Хотя сам Уильям Кидд слышал, будто…
— Генерал, — послышался нежный женский голосок. — Отчего вы так качаете головой? Что-то случилось?
Повернувшись, он увидел, что широко улыбающаяся Регина Дарлингтон входит на веранду.
— Нет, мэм.
— Этот ужасный язычник ушел?
— Да. Мне жаль, что он появился здесь. Боюсь, он напугал вас.
Регина грациозно подошла к Уильяму Кидду.
— Я так рада, что вы здесь, генерал. — Она жеманно повела плечами. — Что бы я только делала, окажись здесь совсем одна? Томас уехал на весь день в Денвер… Боже, я пришла бы в ужас.
Генерал Кидд с трудом оторвал взгляд от соблазнительной груди, вздымающейся над глубоким декольте Регины. Он добродушно улыбнулся:
— Дорогая, вы вовсе не одна. В кабинете сидит сенатор, а вооруженная охрана никогда не пропустила бы сюда следопыта.
— Надеюсь. — Регина снова повела плечами и как будто невзначай спросила: — Как вы думаете, когда вернется сын сенатора?
— Майор Бертон должен вернуться в субботу днем.
— Кажется, — задумчиво пробормотала Регина, — вы с Томасом собирались уезжать в этот день.
— Наверное, мы разминемся с майором, поскольку выезжаем в субботу утром. На этот раз мы собираемся продвигаться на север, вплоть до Грили. Возможно, нас не будет пару недель. — Его глаза затуманились. — Я должен найти мое дитя.
— Обязательно найдете, генерал, — заверила его Регина, радуясь тому, что муж и генерал не будут путаться у нее под ногами целых две недели.
Это время она проведет в обществе виргинского сенатора. И, по крайней мере, на пару дней сюда прибудет красивый сенаторский сынок.
Следующие два дня Марти почти не разговаривала с Ночным Солнцем. Все из-за того поцелуя в узком ущелье — захватывающего поцелуя, о котором они оба старались забыть. Они молча продолжали свой путь при лунном свете, продвигаясь все дальше и дальше на север верхом на могучем вороном жеребце и останавливаясь на рассвете, чтобы разбить лагерь и проспать целый день.
Марти не знала, где они находятся, но не хотела расспрашивать угрюмого сиу. Необозримые равнины, по которым они проезжали, навевали на нее чувство глубокого, давящего одиночества. Казалось, они на тысячи миль оторвались от цивилизации, и с каждой новой милей ощущение потерянности росло.
Марти сознавала: какая-то часть ее жизни закончилась навсегда. Она не представляла, что ждет ее впереди, но надежда вернуться невредимой домой, к отцу, исчезла. Теперь ей, скорее всего, уготована смерть.
Они спускались по каменистому склону холма. Было раннее утро; луна зашла, но солнце еще не появилось над горизонтом, поэтому им приходилось продвигаться по труднопроходимому спуску в полной темноте.
Еще неделю назад Марти побоялась бы ехать в кромешном мраке по такой опасной тропе. Теперь это не слишком пугало ее. Если вороной оступится, и они рухнут вниз и разобьются насмерть, она готова смириться с этим. Ведь ее ждет участь пленницы в далеком лагере племени сиу.
Обычно Марти была не в таком подавленном состоянии, но за последние два дня пришлось вынести слишком много трудностей. Теперь, когда она так нуждалась в сочувствии, ее похититель стал холодным и отчужденным, и девушка не знала, чем провинилась перед ним.
— Ты в порядке? — раздался низкий голос у нее над ухом.
— Нет, не в порядке! — возмущенно отозвалась Марти. С ней действительно творилось что-то неладное. Руки и ноги болели, и девушку почему-то то и дело бросало в жар, несмотря на ночную прохладу.
К тому времени как Ночное Солнце выбрал место для стоянки возле мелкого ручья, Марти дрожала. Утреннее небо постепенно розовело. Ночное Солнце задумчиво взглянул на девушку и нахмурился. Он потянулся, чтобы взять ее за руку, но Марти отдернула руку.
Настигнув девушку, индеец притянул ее к себе, положил ладонь ей на лоб и почувствовал, как неистово забилось его сердце. Марти вся пылала. Не обращая внимания на ее протесты, он приложил ладони к щекам девушки. Ее лихорадило.
— Я приготовлю тебе постель, и ты тут же ляжешь.
— Сначала я искупаюсь. Мне жарко.
— Нет!
Она вперила в него взгляд.
— Поразительно! Ты не разговариваешь со мной два дня, а когда, наконец, обрел дар речи, то разродился лишь односложными фразами. Теперь очередь за мной: «Я все-таки искупаюсь».
— Не позволю.
— Меня не остановишь!
— Хочешь держать пари?
— Иди к черту!
— Ложись в постель.
— Будь ты проклят, индеец!
— Упрямая белая женщина!
— У меня нет настроения спорить. Мне жарко, я усталая, грязная и хочу вымыться в этом ручье!
Сильный озноб охватил Марти, и она растерянно взглянула на Ночное Солнце, не понимая, что с ней происходит.
— Ты нездорова, Марти. Тебя лихорадит. Подожди с купанием.
Стуча зубами, она кивнула. Вскоре Марти уже лежала, укутанная пледом, однако озноб продолжался.
Лихорадка быстро усиливалась, Марти так замерзла, что даже не возражала, когда Ночное Солнце залез под плед и крепко обнял ее дрожащее тело. Благодарная, она прижалась к нему и забылась тревожным сном. Солнце поднималось все выше.
В течение дня состояние девушки ухудшалось. Она отказалась от пищи, лишь мелкими глотками пила воду. Глаза Марти приоткрывались каждый раз, когда Ночное Солнце дотрагивался до ее лба, щек, шеи, затем закрывались снова.
Прошли сутки, когда она проснулась и увидела незнакомца, стоящего к ней спиной. Этот безупречно одетый джентльмен совершенно неестественно выглядел здесь, в глуши. Марти нахмурилась. На мгновение ее посетила нелепая мысль, что она каким-то образом вернулась в цивилизацию, спасенная этим высоким незнакомцем.
Мужчина стоял перед маленьким зеркальцем, подвешенным на суке можжевелового дерева, и расчесывал волосы, черные как ночь. Белоснежная сорочка обтягивала широкие плечи и была заправлена в отлично сшитые штаны из черной ткани. В довершение ко всему на нем были блестящие черные ботинки.
Марти улыбнулась, решив, что это нелепое видение вызвано лихорадкой, и закрыла глаза. Конечно, рядом нет никакого незнакомца, одетого с иголочки. Виной всему ее воспаленное воображение.
Она снова открыла глаза.
Незнакомец не исчез. Он продолжал расчесывать свои черные шелковистые волосы. Марти продолжала наблюдать за ним, когда он отложил расческу и потянулся к смокингу, висевшему на ветке дерева. Надев его, он повернулся лицом к Марти.
Ночное Солнце!
Через мгновение он опустился на колени перед девушкой, положил руки ей на плечи и, называя ее по имени, успокаивал своим низким голосом.
Все плыло перед глазами Марти как во сне. Она видела перед собой Ночное Солнце, но разве это индеец? Это белый мужчина. Или нет? Он так смугл, красив, его чудесные белые зубы сверкают на солнце. Черные глаза…
Все повторялось заново.
В лунном свете Марти стояла на веранде Дарлингтонов, и ее благоухающая гардения наполняла сладким ароматом ночной воздух. Она потянулась, чтобы взять стакан с пуншем из рук Ларри Бертона, но увидела длинные смуглые пальцы, сжимавшие стакан, и черные блестящие глаза. Джентльмен в вечернем костюме, похитивший ее с веранды, был… был…
— Кто ты? — спросила Марти, когда мужчина, которого она знала как Ночное Солнце, поднял ее на руки.
— Ты больна, Марти, и я отвезу тебя к доктору. Последнее, что осознала девушка, был неприятный запах лекарств и звуки низких мужских голосов. Один из них был знаком Марти, другой — нет. Знакомый голос сказал:
— Доктор, вы должны помочь ей. Наверняка существует какое-нибудь средство…
— Мистер Савин, у вашей жены горная лихорадка, она неизлечима. Мне очень жаль.
Быстрые шаги приближались к Марти.
— Что вы собираетесь делать?
— Я забираю ее отсюда, — произнес знакомый уверенный голос.
— Не делай глупостей, сынок. Девушка слишком слаба. Мы устроим ее как можно удобнее. Дай ей спокойно умереть.
Марти почувствовала, как ее поднимают сильные руки.
— Эта девушка умрет не раньше чем через шестьдесят — семьдесят лет.
И кто-то понес ее куда-то.
— Джим Савин, вернись! Эта бедная девушка…
— Она не умрет, док.
— Сынок, сынок, ты ничего не можешь поделать. Это сыпной тиф. Тебе не спасти ее!
— Мне знаком целитель, который сделает это.
Марти то погружалась в забытье, то снова приходила в сознание, пока Ночное Солнце, крепко прижимая ее к груди, скакал на вороном по холмистым равнинам к своему дому у Пороховой реки. Жеребец уже весь в пене, тем не менее, слушался хозяина и покрывал милю за милей. На закате Марти пришла в себя, хотя по-прежнему горела в лихорадке, и прикоснулась к щеке Ночного Солнца.
— Я знаю, что умираю. Это ничего, но, пожалуйста, скажи мне теперь, кто ты такой? Белый или индеец?
Он посмотрел на нее так, что девушка поняла: она никогда не забудет выражения этих прекрасных черных глаз.
— Я не дам тебе умереть, Марти.
— Пожалуйста! Кто же ты?
— Я полукровка. Мой отец белый, а мать из племени сиу. В твоем мире я Джим Савин. В моем — Ночное Солнце.
Ее рука безвольно упала.
— У меня пересохли губы. Мне больно.
Ночное Солнце облизнул указательный палец и провел им по губам девушки.
— Полукровка? — Она благодарно улыбнулась. Он кивнул.
— А откуда имя Ночное Солнце?
— Ночное Солнце — это луна на нашем языке. Я был зачат при полной лакотской луне, родился в полнолуние и когда-нибудь в полнолуние умру.
— Ночное Солнце, — повторила Марти. — Джим Савин, — удивленно пробормотала она.
Марти повторила оба имени несколько раз подряд, решая, какое из них больше подходит красивому полукровке.
— Ночное Солнце, — наконец сказала она, — пожалуйста, не дай мне умереть.
— Не дам, Висинкала. Никогда!
Шрам, вождь следопытов кроу, приехал поговорить с генералом Уильямом Киддом. Генерал не сомневался, что хозяйка не захочет видеть индейца в доме. Он попенял следопыту на то, что тот явился без приглашения.
— Какого черта тебе понадобилось мозолить нам глаза? — спросил генерал Кидд. — Пока что-нибудь не узнаешь о моей дочери, не приходи сюда.
Шрам отхлебнул бурбона.
— Никаких новостей, генерал. Но я здесь именно из-за вашей дочери.
— Ты что-нибудь слышал?..
— Ничего. И ничего не узнаю, пока кое-что не предприму. Сопровождая солдат в горы на запад от Денвера, я только зря потеряю время.
— У тебя есть идея получше?
— Дайте мне несколько месяцев. Я проеду по стране, буду держать ухо востро и, возможно, что-нибудь услышу.
— Не понимаю, как ты…
— Генерал, у меня большие связи на равнинах. Я проявлю щедрость, преподнесу подарки, за ваши деньги, конечно, и завоюю благосклонность нужных людей.
— Думаешь, есть шанс выяснить, кто похитил Марти?
— Я умею выуживать информацию у самых скрытных людей.
— Проклятие, может, хоть ты что-то обнаружишь. Допивай, Шрам, и отправляйся в путь. Время не ждет.
Кроу осушил бокал и налил себе еще один.
— Для путешествия мне нужна тысяча долларов.
— Назначена награда в десять тысяч! Ты получишь свой обычный…
— Нет, генерал. Вы дадите мне тысячу долларов. Я же сказал, что придется вознаградить кое-кого за информацию. — Шрам ухмыльнулся. — Дамы предпочитают подарки.
Генерал Кидд вперился взглядом в индейца:
— Ты не знаешь ни одной леди, а шлюхи, которых ты навещаешь, конечно, не идут в счет…
— Вы, белые, почему-то убеждены в том, что есть какая-то разница… Вот, например, милая хозяюшка этого дома слишком изысканна для того, чтобы впустить меня в свою гостиную.
— Что ты имеешь в виду?
— Рыжеволосая леди большая распутница, чем бледнокожие красотки в заведении Мэтти Силке.
— Ради Бога, убирайся с глаз моих долой. — Генерал побагровел от гнева. — Я не встречал более безупречной леди, чем миссис Регина Дарлингтон.
Кроу гадко захихикал:
— Как скажете, генерал. Так что насчет денег?
— Возьми деньги у казначея и не возвращайся в эти края, пока у тебя не появятся сведения о моей дочери.
— Если я ничего не выясню через несколько месяцев, то вернусь в форт. — Поставив пустой бокал на стол, индеец направился к ступеням веранды. — Если же я найду ее, то…
— Пошлешь мне телеграмму. Не подходи слишком близко к моей дочери. Теперь убирайся.
Индеец кивнул и начал спускаться по каменным ступеням.
Генералу внушал антипатию этот подлый и нечистоплотный индеец. Уильям Кидд давно избавился бы от этого краснокожего, но никто не знал здешних мест так хорошо, как Шрам. Следопыт помнил каждую подробность равнин и располагал самой полной информацией обо всех индейских племенах. Как ни крутись, Шрам был необходим.
И все же кровь закипала в жилах генерала при мысли о том, что это отвратительное существо смеет говорить пакости о такой благородной леди, как Регина Дарлингтон. В окрестностях форта ни для кого не было секретом, что Шрам невероятно похотлив. От Нью-Мексико до Канады не осталось ни одного борделя, который бы он не посетил. Не было женщины, на которую он не посмотрел бы с вожделением. Похоже, индейцу приглянулась прелестная жена полковника Дарлингтона. Невообразимо! Хотя сам Уильям Кидд слышал, будто…
— Генерал, — послышался нежный женский голосок. — Отчего вы так качаете головой? Что-то случилось?
Повернувшись, он увидел, что широко улыбающаяся Регина Дарлингтон входит на веранду.
— Нет, мэм.
— Этот ужасный язычник ушел?
— Да. Мне жаль, что он появился здесь. Боюсь, он напугал вас.
Регина грациозно подошла к Уильяму Кидду.
— Я так рада, что вы здесь, генерал. — Она жеманно повела плечами. — Что бы я только делала, окажись здесь совсем одна? Томас уехал на весь день в Денвер… Боже, я пришла бы в ужас.
Генерал Кидд с трудом оторвал взгляд от соблазнительной груди, вздымающейся над глубоким декольте Регины. Он добродушно улыбнулся:
— Дорогая, вы вовсе не одна. В кабинете сидит сенатор, а вооруженная охрана никогда не пропустила бы сюда следопыта.
— Надеюсь. — Регина снова повела плечами и как будто невзначай спросила: — Как вы думаете, когда вернется сын сенатора?
— Майор Бертон должен вернуться в субботу днем.
— Кажется, — задумчиво пробормотала Регина, — вы с Томасом собирались уезжать в этот день.
— Наверное, мы разминемся с майором, поскольку выезжаем в субботу утром. На этот раз мы собираемся продвигаться на север, вплоть до Грили. Возможно, нас не будет пару недель. — Его глаза затуманились. — Я должен найти мое дитя.
— Обязательно найдете, генерал, — заверила его Регина, радуясь тому, что муж и генерал не будут путаться у нее под ногами целых две недели.
Это время она проведет в обществе виргинского сенатора. И, по крайней мере, на пару дней сюда прибудет красивый сенаторский сынок.
Следующие два дня Марти почти не разговаривала с Ночным Солнцем. Все из-за того поцелуя в узком ущелье — захватывающего поцелуя, о котором они оба старались забыть. Они молча продолжали свой путь при лунном свете, продвигаясь все дальше и дальше на север верхом на могучем вороном жеребце и останавливаясь на рассвете, чтобы разбить лагерь и проспать целый день.
Марти не знала, где они находятся, но не хотела расспрашивать угрюмого сиу. Необозримые равнины, по которым они проезжали, навевали на нее чувство глубокого, давящего одиночества. Казалось, они на тысячи миль оторвались от цивилизации, и с каждой новой милей ощущение потерянности росло.
Марти сознавала: какая-то часть ее жизни закончилась навсегда. Она не представляла, что ждет ее впереди, но надежда вернуться невредимой домой, к отцу, исчезла. Теперь ей, скорее всего, уготована смерть.
Они спускались по каменистому склону холма. Было раннее утро; луна зашла, но солнце еще не появилось над горизонтом, поэтому им приходилось продвигаться по труднопроходимому спуску в полной темноте.
Еще неделю назад Марти побоялась бы ехать в кромешном мраке по такой опасной тропе. Теперь это не слишком пугало ее. Если вороной оступится, и они рухнут вниз и разобьются насмерть, она готова смириться с этим. Ведь ее ждет участь пленницы в далеком лагере племени сиу.
Обычно Марти была не в таком подавленном состоянии, но за последние два дня пришлось вынести слишком много трудностей. Теперь, когда она так нуждалась в сочувствии, ее похититель стал холодным и отчужденным, и девушка не знала, чем провинилась перед ним.
— Ты в порядке? — раздался низкий голос у нее над ухом.
— Нет, не в порядке! — возмущенно отозвалась Марти. С ней действительно творилось что-то неладное. Руки и ноги болели, и девушку почему-то то и дело бросало в жар, несмотря на ночную прохладу.
К тому времени как Ночное Солнце выбрал место для стоянки возле мелкого ручья, Марти дрожала. Утреннее небо постепенно розовело. Ночное Солнце задумчиво взглянул на девушку и нахмурился. Он потянулся, чтобы взять ее за руку, но Марти отдернула руку.
Настигнув девушку, индеец притянул ее к себе, положил ладонь ей на лоб и почувствовал, как неистово забилось его сердце. Марти вся пылала. Не обращая внимания на ее протесты, он приложил ладони к щекам девушки. Ее лихорадило.
— Я приготовлю тебе постель, и ты тут же ляжешь.
— Сначала я искупаюсь. Мне жарко.
— Нет!
Она вперила в него взгляд.
— Поразительно! Ты не разговариваешь со мной два дня, а когда, наконец, обрел дар речи, то разродился лишь односложными фразами. Теперь очередь за мной: «Я все-таки искупаюсь».
— Не позволю.
— Меня не остановишь!
— Хочешь держать пари?
— Иди к черту!
— Ложись в постель.
— Будь ты проклят, индеец!
— Упрямая белая женщина!
— У меня нет настроения спорить. Мне жарко, я усталая, грязная и хочу вымыться в этом ручье!
Сильный озноб охватил Марти, и она растерянно взглянула на Ночное Солнце, не понимая, что с ней происходит.
— Ты нездорова, Марти. Тебя лихорадит. Подожди с купанием.
Стуча зубами, она кивнула. Вскоре Марти уже лежала, укутанная пледом, однако озноб продолжался.
Лихорадка быстро усиливалась, Марти так замерзла, что даже не возражала, когда Ночное Солнце залез под плед и крепко обнял ее дрожащее тело. Благодарная, она прижалась к нему и забылась тревожным сном. Солнце поднималось все выше.
В течение дня состояние девушки ухудшалось. Она отказалась от пищи, лишь мелкими глотками пила воду. Глаза Марти приоткрывались каждый раз, когда Ночное Солнце дотрагивался до ее лба, щек, шеи, затем закрывались снова.
Прошли сутки, когда она проснулась и увидела незнакомца, стоящего к ней спиной. Этот безупречно одетый джентльмен совершенно неестественно выглядел здесь, в глуши. Марти нахмурилась. На мгновение ее посетила нелепая мысль, что она каким-то образом вернулась в цивилизацию, спасенная этим высоким незнакомцем.
Мужчина стоял перед маленьким зеркальцем, подвешенным на суке можжевелового дерева, и расчесывал волосы, черные как ночь. Белоснежная сорочка обтягивала широкие плечи и была заправлена в отлично сшитые штаны из черной ткани. В довершение ко всему на нем были блестящие черные ботинки.
Марти улыбнулась, решив, что это нелепое видение вызвано лихорадкой, и закрыла глаза. Конечно, рядом нет никакого незнакомца, одетого с иголочки. Виной всему ее воспаленное воображение.
Она снова открыла глаза.
Незнакомец не исчез. Он продолжал расчесывать свои черные шелковистые волосы. Марти продолжала наблюдать за ним, когда он отложил расческу и потянулся к смокингу, висевшему на ветке дерева. Надев его, он повернулся лицом к Марти.
Ночное Солнце!
Через мгновение он опустился на колени перед девушкой, положил руки ей на плечи и, называя ее по имени, успокаивал своим низким голосом.
Все плыло перед глазами Марти как во сне. Она видела перед собой Ночное Солнце, но разве это индеец? Это белый мужчина. Или нет? Он так смугл, красив, его чудесные белые зубы сверкают на солнце. Черные глаза…
Все повторялось заново.
В лунном свете Марти стояла на веранде Дарлингтонов, и ее благоухающая гардения наполняла сладким ароматом ночной воздух. Она потянулась, чтобы взять стакан с пуншем из рук Ларри Бертона, но увидела длинные смуглые пальцы, сжимавшие стакан, и черные блестящие глаза. Джентльмен в вечернем костюме, похитивший ее с веранды, был… был…
— Кто ты? — спросила Марти, когда мужчина, которого она знала как Ночное Солнце, поднял ее на руки.
— Ты больна, Марти, и я отвезу тебя к доктору. Последнее, что осознала девушка, был неприятный запах лекарств и звуки низких мужских голосов. Один из них был знаком Марти, другой — нет. Знакомый голос сказал:
— Доктор, вы должны помочь ей. Наверняка существует какое-нибудь средство…
— Мистер Савин, у вашей жены горная лихорадка, она неизлечима. Мне очень жаль.
Быстрые шаги приближались к Марти.
— Что вы собираетесь делать?
— Я забираю ее отсюда, — произнес знакомый уверенный голос.
— Не делай глупостей, сынок. Девушка слишком слаба. Мы устроим ее как можно удобнее. Дай ей спокойно умереть.
Марти почувствовала, как ее поднимают сильные руки.
— Эта девушка умрет не раньше чем через шестьдесят — семьдесят лет.
И кто-то понес ее куда-то.
— Джим Савин, вернись! Эта бедная девушка…
— Она не умрет, док.
— Сынок, сынок, ты ничего не можешь поделать. Это сыпной тиф. Тебе не спасти ее!
— Мне знаком целитель, который сделает это.
Марти то погружалась в забытье, то снова приходила в сознание, пока Ночное Солнце, крепко прижимая ее к груди, скакал на вороном по холмистым равнинам к своему дому у Пороховой реки. Жеребец уже весь в пене, тем не менее, слушался хозяина и покрывал милю за милей. На закате Марти пришла в себя, хотя по-прежнему горела в лихорадке, и прикоснулась к щеке Ночного Солнца.
— Я знаю, что умираю. Это ничего, но, пожалуйста, скажи мне теперь, кто ты такой? Белый или индеец?
Он посмотрел на нее так, что девушка поняла: она никогда не забудет выражения этих прекрасных черных глаз.
— Я не дам тебе умереть, Марти.
— Пожалуйста! Кто же ты?
— Я полукровка. Мой отец белый, а мать из племени сиу. В твоем мире я Джим Савин. В моем — Ночное Солнце.
Ее рука безвольно упала.
— У меня пересохли губы. Мне больно.
Ночное Солнце облизнул указательный палец и провел им по губам девушки.
— Полукровка? — Она благодарно улыбнулась. Он кивнул.
— А откуда имя Ночное Солнце?
— Ночное Солнце — это луна на нашем языке. Я был зачат при полной лакотской луне, родился в полнолуние и когда-нибудь в полнолуние умру.
— Ночное Солнце, — повторила Марти. — Джим Савин, — удивленно пробормотала она.
Марти повторила оба имени несколько раз подряд, решая, какое из них больше подходит красивому полукровке.
— Ночное Солнце, — наконец сказала она, — пожалуйста, не дай мне умереть.
— Не дам, Висинкала. Никогда!
Глава 18
Старая седая индейская женщина сидела одна в своем удобном типи на северной окраине летнего лагеря лакотского вождя Идущсго-по-Следу на зеленом берегу Пороховой реки. Прикрыв незрячие глаза, она предавалась своему любимому времяпрепровождению.
Кроткой Оленихе минуло семьдесят четыре года, и, как у каждого человека, у нее были счастливые моменты в жизни. Она знавала лучшие времена, и они никогда не изгладятся из ее памяти. Хотя эти времена давно прошли и многие близкие покинули Кроткую Олениху, отправившись к Вакан Танка, Великому Духу, она радовалась, вспоминая их.
Самой лучшей была весна 1825 года. Тогда на рассвете она одна спустилась к берегу Коварной реки, чтобы искупаться при лучах восходящего солнца. Кроткая Олениха была очень красива и знала это. Ее густые волосы цвета воронова крыла ниспадали до бедер. Гибкая и стройная, она возбуждала горячее желание в молодых храбрецах.
Подойдя к холодному чистому потоку, когда первые солнечные лучи окрасили воду в розовый цвет, Кроткая Олениха остановилась. Ее поразило внезапное видение.
На поверхности огромного круглого камня, выступающего над водой, стоял высокий величественный воин, сверкая ослепительной наготой. Его черные длинные волосы рассыпались по прекрасному телу. Идеальное воплощение женских мечтаний, он был широк в плечах и узок в бедрах, а более всего поражал своей мощью.
Заметив Кроткую Олениху, прекрасный воин посмотрел на нее, молча, только жестами, предложил ей раздеться и стать такой же свободной, как он. Ее сердце учащенно забилось, и она нерешительно сняла одеяние из оленьей кожи. Кроткая Олениха стояла теперь совершенно нагая, а восходящее солнце и теплые черные глаза воина любовались ею.
Они встретились посреди холодного, прозрачного потока и поняли, что с этого момента будут проводить все последующие утренние и ночные часы вместе. Нет, тогда они еще не стали близки, а только плавали, смеялись и целомудренно прикасались друг к другу. В тот же день, Бредущий Медведь пригнал табун лошадей отцу Кроткой Оленихи и заговорил с ним о свадьбе.
Уже через неделю Кроткая Олениха стала женой храброго двадцатипятилетнего воина, на зависть всем женщинам огромного лакотского племени. Если бы те женщины знали, каким нежным, любящим мужем был могучий воитель, оставаясь наедине со своей молодой женой, их ревность разгорелась бы еще сильнее.
Старуха улыбнулась и вздохнула при воспоминании о долгих зимних ночах и летних беззаботных днях, полных счастья и любви. Потом родилась их первая дочь, за ней вторая. Наконец с появлением на свет милого сердцу Ханхепи Уи семья обрела еще одного воина, внука, в чьих жилах текла и кровь белого человека. Едва открыв свои живые черные глазки, мальчик стал утехой для всех.
Кроткая Олениха задумалась. Ее любимый внук, теперь взрослый мужчина, красивый, сильный и умный, вернулся в свой лакотский дом, чтобы скрасить ее последние дни. Ночное Солнце откинул полог типи Кроткой Оленихи и вошел. Он нежно улыбнулся слепой старой женщине, по которой очень истосковался. Казалось, она задремала, прикрыв свои незрячие глаза. Но пока он стоял, молча, наблюдая за ней, Кроткая Олениха подняла голову, радостно устремив на него незрячие глаза.
— Митакоза. — Она простерла руки навстречу внуку. Ночное Солнце засмеялся, быстро подошел к бабушке, опустился на колени и нежно обнял ее.
— Да, это твой внук. — Он поцеловал ее.
— Но откуда мне знать, что ты действительно здесь? Может, это всего лишь один из моих снов? — Старуха счастливо рассмеялась и обвила тонкими руками мощную шею внука.
— Какая разница? — ответил он. — Главное, я здесь.
— Ты был здесь все время и останешься здесь всегда. — Кроткая Олениха прижалась к нему своей впалой щекой. — Она с тобой?
Ночное Солнце взглянул на старуху:
— Кто со мной, бабушка?
— Прекрасноволосая женщина-ребенок, которую показал мне во сне Вакан Танка.
На мгновение он растерялся. Затем схватил ее тонкие руки.
— Да, женщина-ребенок со мной, и она очень больна. У нее сыпной тиф. Боюсь, что она умрет.
— Ты отнес ее прямо к Идущему-по-Следу?
— Да, она в его жилище.
— Тогда не томи себя. Больше ничего ты сделать не можешь. — Старуха провела рукой по широкой груди внука и его мощным плечам. — Ты одет как белый человек. И пахнешь как бледнолицый. Неужели ты позабыл образ жизни своего народа, когда выучился в школе белых людей и узнал их традиции?
— Ты же все прекрасно понимаешь, — ответил он, снова взяв бабушку за руки. — Разве ты не помнишь, что именно по твоему настоянию я отправился в Гарвард и обучился праву?
— Верно. — Из памяти Кроткой Оленихи почти стерлось, как она убеждала внука-полукровку получить образование. Это предложил его богатый бледнолицый отец. Задолго до того, как мальчик возмужал, Кроткая Олениха предвидела, что свободной жизни сиу приближается конец. Для нее это не имело особого значения. Ее дни были сочтены. Но любимый внук должен был подготовиться к будущему. Его уговорили отправиться на восток, и юноша согласился, надеясь, что, выучившись праву, поможет своему народу восстановить разорванные прежде соглашения.
— Ты берегла себя, бабушка? — спросил Ночное Солнце.
— Разве я плохо выгляжу? — Старуха не желала омрачать настроение внука разговорами о своих немощах. Мечты Кроткой Оленихи сбылись. Ночное Солнце вернулся домой до ее смерти. Теперь она почувствовала себя лучше.
— Ты выглядишь чудесно. — Он с улыбкой прикоснулся к ее седым волосам. Затем улыбка исчезла с его лица. — Бабушка, не сходишь ли ты к женщине-ребенку?
— Ох, эта нетерпеливая молодежь. Не могу же я мешать Идущему-по-Следу. Я пойду туда в свое время, внук. Когда меня позовут. Не раньше.
Ночное Солнце кивнул:
— Теперь я оставлю тебя. Пойду в свое типи и приведу себя в порядок. Потом буду ждать тебя в жилище Идущего-по-Следу.
— Только не беспокой его, внук!
— Не буду. Просто хочу быть рядом, в случае если девушка…
Ночное Солнце поднялся и вышел из типи.
Марти то проваливалась в глубокое беспамятство, то снова приходила в себя. Она отгоняла грезы, навеянные лихорадкой и столь трудно отличимые от реальности. Девушка испытывала умиротворение, возбуждение и теряла последние силы, борясь за жизнь.
Впав в забытье, Марти сладко вздохнула.
Она посмотрела вверх и увидела того, к кому так стремилась. Высокий смуглый бог, одетый во все белое, стоял посреди моря белоснежных роз, и золотые лучи солнца играли в его черных волосах. Он протянул руки и привлек ее в свои объятия. Марти запрокинула голову, чтобы взглянуть в его прекрасные темные глаза.
И в ужасе закричала.
Широкое темное лицо склонилось над ней, и голос, никогда не слышанный ею раньше, произнес:
— Я не причиню тебе вреда. Не бойся меня.
Не зная, спит или бодрствует, девушка в страхе смотрела на незнакомца. Она не доверяла ему, но не могла сопротивляться. Ее голова откинулась на соломенный тюфяк. Склонившись еще ниже, он сказал:
— Я Идущий-по-Следу, вождь лакотских сиу и шаман своего племени. Ты в моем жилище на берегу Пороховой реки. Помнишь, как попала сюда?
Марти скользнула усталым взглядом по погруженному в туман типи.
— Ночное Солнце? — пробормотала она, внезапно испугавшись, что тот оставил ее.
Кроткой Оленихе минуло семьдесят четыре года, и, как у каждого человека, у нее были счастливые моменты в жизни. Она знавала лучшие времена, и они никогда не изгладятся из ее памяти. Хотя эти времена давно прошли и многие близкие покинули Кроткую Олениху, отправившись к Вакан Танка, Великому Духу, она радовалась, вспоминая их.
Самой лучшей была весна 1825 года. Тогда на рассвете она одна спустилась к берегу Коварной реки, чтобы искупаться при лучах восходящего солнца. Кроткая Олениха была очень красива и знала это. Ее густые волосы цвета воронова крыла ниспадали до бедер. Гибкая и стройная, она возбуждала горячее желание в молодых храбрецах.
Подойдя к холодному чистому потоку, когда первые солнечные лучи окрасили воду в розовый цвет, Кроткая Олениха остановилась. Ее поразило внезапное видение.
На поверхности огромного круглого камня, выступающего над водой, стоял высокий величественный воин, сверкая ослепительной наготой. Его черные длинные волосы рассыпались по прекрасному телу. Идеальное воплощение женских мечтаний, он был широк в плечах и узок в бедрах, а более всего поражал своей мощью.
Заметив Кроткую Олениху, прекрасный воин посмотрел на нее, молча, только жестами, предложил ей раздеться и стать такой же свободной, как он. Ее сердце учащенно забилось, и она нерешительно сняла одеяние из оленьей кожи. Кроткая Олениха стояла теперь совершенно нагая, а восходящее солнце и теплые черные глаза воина любовались ею.
Они встретились посреди холодного, прозрачного потока и поняли, что с этого момента будут проводить все последующие утренние и ночные часы вместе. Нет, тогда они еще не стали близки, а только плавали, смеялись и целомудренно прикасались друг к другу. В тот же день, Бредущий Медведь пригнал табун лошадей отцу Кроткой Оленихи и заговорил с ним о свадьбе.
Уже через неделю Кроткая Олениха стала женой храброго двадцатипятилетнего воина, на зависть всем женщинам огромного лакотского племени. Если бы те женщины знали, каким нежным, любящим мужем был могучий воитель, оставаясь наедине со своей молодой женой, их ревность разгорелась бы еще сильнее.
Старуха улыбнулась и вздохнула при воспоминании о долгих зимних ночах и летних беззаботных днях, полных счастья и любви. Потом родилась их первая дочь, за ней вторая. Наконец с появлением на свет милого сердцу Ханхепи Уи семья обрела еще одного воина, внука, в чьих жилах текла и кровь белого человека. Едва открыв свои живые черные глазки, мальчик стал утехой для всех.
Кроткая Олениха задумалась. Ее любимый внук, теперь взрослый мужчина, красивый, сильный и умный, вернулся в свой лакотский дом, чтобы скрасить ее последние дни. Ночное Солнце откинул полог типи Кроткой Оленихи и вошел. Он нежно улыбнулся слепой старой женщине, по которой очень истосковался. Казалось, она задремала, прикрыв свои незрячие глаза. Но пока он стоял, молча, наблюдая за ней, Кроткая Олениха подняла голову, радостно устремив на него незрячие глаза.
— Митакоза. — Она простерла руки навстречу внуку. Ночное Солнце засмеялся, быстро подошел к бабушке, опустился на колени и нежно обнял ее.
— Да, это твой внук. — Он поцеловал ее.
— Но откуда мне знать, что ты действительно здесь? Может, это всего лишь один из моих снов? — Старуха счастливо рассмеялась и обвила тонкими руками мощную шею внука.
— Какая разница? — ответил он. — Главное, я здесь.
— Ты был здесь все время и останешься здесь всегда. — Кроткая Олениха прижалась к нему своей впалой щекой. — Она с тобой?
Ночное Солнце взглянул на старуху:
— Кто со мной, бабушка?
— Прекрасноволосая женщина-ребенок, которую показал мне во сне Вакан Танка.
На мгновение он растерялся. Затем схватил ее тонкие руки.
— Да, женщина-ребенок со мной, и она очень больна. У нее сыпной тиф. Боюсь, что она умрет.
— Ты отнес ее прямо к Идущему-по-Следу?
— Да, она в его жилище.
— Тогда не томи себя. Больше ничего ты сделать не можешь. — Старуха провела рукой по широкой груди внука и его мощным плечам. — Ты одет как белый человек. И пахнешь как бледнолицый. Неужели ты позабыл образ жизни своего народа, когда выучился в школе белых людей и узнал их традиции?
— Ты же все прекрасно понимаешь, — ответил он, снова взяв бабушку за руки. — Разве ты не помнишь, что именно по твоему настоянию я отправился в Гарвард и обучился праву?
— Верно. — Из памяти Кроткой Оленихи почти стерлось, как она убеждала внука-полукровку получить образование. Это предложил его богатый бледнолицый отец. Задолго до того, как мальчик возмужал, Кроткая Олениха предвидела, что свободной жизни сиу приближается конец. Для нее это не имело особого значения. Ее дни были сочтены. Но любимый внук должен был подготовиться к будущему. Его уговорили отправиться на восток, и юноша согласился, надеясь, что, выучившись праву, поможет своему народу восстановить разорванные прежде соглашения.
— Ты берегла себя, бабушка? — спросил Ночное Солнце.
— Разве я плохо выгляжу? — Старуха не желала омрачать настроение внука разговорами о своих немощах. Мечты Кроткой Оленихи сбылись. Ночное Солнце вернулся домой до ее смерти. Теперь она почувствовала себя лучше.
— Ты выглядишь чудесно. — Он с улыбкой прикоснулся к ее седым волосам. Затем улыбка исчезла с его лица. — Бабушка, не сходишь ли ты к женщине-ребенку?
— Ох, эта нетерпеливая молодежь. Не могу же я мешать Идущему-по-Следу. Я пойду туда в свое время, внук. Когда меня позовут. Не раньше.
Ночное Солнце кивнул:
— Теперь я оставлю тебя. Пойду в свое типи и приведу себя в порядок. Потом буду ждать тебя в жилище Идущего-по-Следу.
— Только не беспокой его, внук!
— Не буду. Просто хочу быть рядом, в случае если девушка…
Ночное Солнце поднялся и вышел из типи.
Марти то проваливалась в глубокое беспамятство, то снова приходила в себя. Она отгоняла грезы, навеянные лихорадкой и столь трудно отличимые от реальности. Девушка испытывала умиротворение, возбуждение и теряла последние силы, борясь за жизнь.
Впав в забытье, Марти сладко вздохнула.
Она посмотрела вверх и увидела того, к кому так стремилась. Высокий смуглый бог, одетый во все белое, стоял посреди моря белоснежных роз, и золотые лучи солнца играли в его черных волосах. Он протянул руки и привлек ее в свои объятия. Марти запрокинула голову, чтобы взглянуть в его прекрасные темные глаза.
И в ужасе закричала.
Широкое темное лицо склонилось над ней, и голос, никогда не слышанный ею раньше, произнес:
— Я не причиню тебе вреда. Не бойся меня.
Не зная, спит или бодрствует, девушка в страхе смотрела на незнакомца. Она не доверяла ему, но не могла сопротивляться. Ее голова откинулась на соломенный тюфяк. Склонившись еще ниже, он сказал:
— Я Идущий-по-Следу, вождь лакотских сиу и шаман своего племени. Ты в моем жилище на берегу Пороховой реки. Помнишь, как попала сюда?
Марти скользнула усталым взглядом по погруженному в туман типи.
— Ночное Солнце? — пробормотала она, внезапно испугавшись, что тот оставил ее.