Страница:
— Предупреждаю вас, — сказал он, слегка запинаясь, — это будет моя ночь.
Роулетт заказал неразбавленного виски и занял место за столом. И с ходу начал проигрывать.
Удача в картах и игре в кости не посещала Джонни уже больше шести месяцев. Он так давно не выигрывал, что почти забыл как это бывает. Пачки банкнот, которые он всегда носил с собой, стали намного тоньше, и счета в различных банках вверх и вниз по реке опасно уменьшились, так как он снимал большие суммы наличных денег, чтобы оплачивать карточные долги.
Роулетт все еще улыбался, продолжая проигрывать и не замечая, что партнеры смотрели на него с удивлением и задавались вопросом, что случилось с этим скрытным, высоким темноволосым человеком, который обычно так хладнокровно и непредсказуемо выигрывал в карты.
Делая очередную ставку, Джонни заметил:
— Лили на сцене. Я узнал бы этот писклявый голос где угодно. — И, обмахивая картами лицо, он принялся подпевать глубоким баритоном, беспечно игнорируя раздраженные взгляды своих непоколебимо серьезных компаньонов.
— Теперь все прекрасно, — уверяла Белла Робертс взволнованную Неваду Мэри Гамильтон.
Они стояли за кулисами у самой сцены, наблюдая, как Лили заканчивает свое искрометное исполнение Когда Джонни снова марширует домой».
Лили, высокая блондинка, одетая в невинно-белое платье, приподняла край воздушной юбки и прошла через всю сцену, вскинув правую руку в знак приветствия как только дюжина полотнищ американских флагов спустились с потолка. Демонстрируя с озорной улыбкой стройные ножки в длинных чулках, Лили вызвала гром аплодисментов.
Наблюдая за такой популярной исполнительницей, Невада не представляла, как она сможет следом за ней выйти на сцену.
— Белла, после Л или эти господа освищут меня, — сказала она, чувствуя тревожное биение сердца.
— Они тебя не убьют, — ответила Белла, смеясь над наивностью Невады. — Милочка, они примут тебя за ангела, спустившегося с неба. — Белла нежно поправила маленький синий атласный бант в черных кудрях Невады и добавила:
— Ты сама увидишь. Доверься старой Белле. Я знаю здесь почти всех.
Слишком испуганная, Невада оперлась на руку, предложенную Беллой, и, стараясь восстановить дыхание, выглянула в зал, похожий на пещеру рядом с освещенной сценой. Длинный и прямоугольный, он был заставлен столами, за которыми мужчины играли во все известные игры. Невада никогда не видела ничего подобного. Здесь были столы с рулеткой, столы для блек-джека, для фараона. И большие, массивные столы в дальнем конце зала, вокруг которых стояли мужчины, играя в кости. Вдоль одной из стен протянулась длинная, из полированного красного дерева стойка бара, где не занятые игрой посетители выпивали и разговаривали. Напротив бара, с другой стороны зала, были раздвижные двери в маленькие салоны, предлагаемые для покера и рэддога.
Над всем большим и шумным залом нависал широкий балкон, именно там тяжелые двери из красного дерева вели в шикарные номера, где, как позже узнала Невада, проходили ужины в интимной обстановке. Почти все двери в этот ранний час были открыты настежь.
Взгляд Невады возвратился к пространству перед сценой. Здесь, за накрытыми белыми скатертями столами, сидели господа, которые собирались обедать и наслаждаться шоу — прибыв на борт «Игрока» исключительно ради представления. Невада посмотрела на их лица и почувствовала, что ее сердце слегка дрогнуло. В основном это были мужчины среднего возраста, страдающие от излишка веса и недостатка волос. Нигде в этой громко кричащей и свистящей толпе она не увидела тех «чистых, красивых господ», о которых рассказывал ее отец.
Внезапно аплодисменты стали еще громче, и Невада поняла, что выступление Лили успешно закончилось Высокая блондинка кланялась и посылала воздушные поцелуи, медленно продвигаясь к кулисам. Тяжело дыша, покрытая испариной, Лили присоединилась к Неваде и Белле; ее очаровательная улыбка мгновенно пропала.
— Его нет здесь, — сказала она, явно разочарованная. — Я рассмотрела каждое мужское лицо в этом проклятом зале! Джонни не появился.
— Расслабься. Джонни Роулетт будет здесь, — ответила Белла. И, повернувшись к Неваде, добавила:
— Милочка, твой выход. Лерой играет вступление.
Невада, словно окаменев, стояла на месте.
— Я-я не могу.
Лили, вытирая льняным полотенцем блестевшее от пота лицо, спрятала свое разочарование и улыбнулась:
— Уверена, что сможешь. Единственная проблема, которая у тебя возникнет, это успокоить их, чтобы начать петь.
Невада перевела большие синие глаза на блондинку. Лили порывисто обняла крошечную испуганную девушку.
— Ты очень хорошенькая, Невада, тебя хорошо примут. — Лили по-матерински прижала дрожащую дебютантку к себе, повернула ее и подтолкнула к сцене. — Иди и выдай им то, за чем они пришли.
— Удачи, Невада, — пожелала Белла, похлопав ее по миниатюрному заду под блестящей синей юбкой.
Невада, решив, что колебаться уже поздно, отбросила все сомнения, расправила стройные плечи и уверенно вышла на сцену. В это время Лерой, сидящий за фортепьяно из темного грецкого ореха, подмигнул ей и широко, ободряюще улыбнулся.
Лили была права. Толпа гостей, увидев Неваду, стала неуправляемой. Мужчины кричали, свистели, топали ногами, а один возбужденный поклонник попробовал было взобраться на сцену, но был быстро и беззвучно обезврежен вышибалой «Игрока», гигантом Страйкером. Страйкер возник рядом с пьяным ухажером в мгновение ока и, схватив его за шиворот, спокойно отнес назад к столу, предупреждающе сдвинув брови. Внезапное появление Страйкера оказало успокаивающее действие на толпу, и Лерой, воспользовавшись моментом, ударил по клавишам, кивнул Неваде, и громко, ласково сказал:
— Ну, детка, спой!
Невада так и сделала. С апломбом и уверенностью ветерана, она начала песню, как раз подходящую для такой публики. Песня была совершенно новой, Невада разучила ее только сегодня. Одна из тех, которые сочинял талантливый пианист Лерой. Подбоченившись, Невада чуть-чуть согнула одно колено — как показывала Лили — и начала песенку: Фрэнки и Джонни любили меня, О, Бог мой, как они любили…
В маленьком салоне, где он проигрывал в покер, Джонни Роулетт, взяв сданные карты, резко обернулся и прислушался. Сквозь шум зала он услышал незнакомый женский голос, певший незнакомую песню.
— Попе нанял новую девушку? — спросил Джонни. Он посмотрел на карты, сбросил и добавил:
— Дайте мне три, кэп Хенли.
— Как я слышал, Попе говорил, будто нашел настоящую маленькую красотку, молодую девушку с наружностью ангела, — сказал речной лоцман, как только сдал Джонни три новых карты.
Джонни рассмеялся, как и все остальные: девушки на «Игроке» не были ангелами, но мужчины, оставаясь на ночь на борту, и не искали ангелов. Было негласным правилом, что за хорошую цену любая приглянувшаяся красотка будет — после выступления на сцене — охотно развлекать любого джентльмена в одном из роскошных номеров наверху.
Джонни посмотрел на карты и отбросил их. Поднявшись, он сказал:
— Похоже, я не смогу обыграть вас сегодня, господа. Дайте мне шанс вернуть мои деньги завтра вечером.
Пожелав всем хорошей ночи, он вышел в большой игорный зал и попытался рассмотреть девушку на сцене. Из глубины помещения Джонни смог увидеть только то, что она была миниатюрная и темноволосая. Заинтригованный, Джонни Роулетт, осторожно удерживая почти полный стакан с бурбоном в правой руке, нетвердой походкой продвигался к сцене между столами переполненного зала. Он не останавливался, пока не дошел до цели, игнорируя крики «Пригнись, там впереди!».
Джонни встал прямо перед сценой, не далее чем в десяти футах от Невады. Он был пьян, но не настолько, чтобы не оценить юную красоту Невады.
Поморгав, чтобы прояснить затуманенное виски зрение, Джонни оглядел маленькую девушку с большим голосом и решил, что она ему нравится. Блестящие волосы такого же цвета, как его собственные, были ловко уложены в изящные локоны. Тонкое овальное лицо с высокими скулами и очаровательным курносым носиком украшала самая синяя пара глаз и самые красные, самые нежные губки, которые он когда-либо видел.
Не спеша потягивая бурбон, Джонни лениво переводил оценивающий взгляд от обнаженных матовых плеч и белой груди к талии, настолько тонкой, что ему тут же захотелось обхватить ее. Синий атлас вечернего платья плотно облегал плоский живот и округлые женские бедра, при виде которых у него мгновенно пересохло в горле.
Джонни глотнул еще виски, и взгляд его снова остановился на ее красивом лице. Густо накрашенные глаза, щеки и губы Невады и то обстоятельство, что Джонни был непривычно пьян, помешали ему правильно определить ее возраст. Он прикинул, что ей было где-то около двадцати пяти — достаточно молода, чтобы сохранить пышную красоту, достаточно зрелая, чтобы знать, как ею пользоваться.
Ощущая первые приятные признаки физического влечения, Джонни расстегнул черный вечерний костюм, отбросил полу пиджака и засунул руку в карман; он стоял, широко расставив ноги, и рассматривал Неваду, лаская ее своими черными глазами, лениво предвкушая, когда же этим займутся его руки.
При виде высокого, широкоплечего, смуглолицего мужчины, неуверенно шагающего к сцене, Невада моментально сбилась с ритма и забыла слова новой песенки. Он появился из дыма и шума, как таинственное воплощение героя ее девичьих грез. Невада почувствовала, как у нее перехватило дыхание, когда мужчина остановился прямо перед сценой, расстегнул костюм, сунул руку в карман брюк и поднял стакан в приветственном жесте.
Его присутствие так подействовало на нее, что Невада как загипнотизированная смотрела на него, не в силах оторвать взгляд. Она хотела, мимолетно пронеслось в ее потрясенном сознании, запечатлеть в памяти черты этого великолепного мужчины. Мужчины, в котором она немедленно узнала красивого и бесчестного Джонни Роулетта. Неудивительно, что девушки так переполошились, узнав о его приезде!
Невада была слишком молода и наивна, чтобы иметь представление о сексуальных фантазиях.
До сегодняшнего вечера.
Она смотрела на Джонни Роулетта и с чувством стыда воображала, как прекрасно оказаться в его объятиях, быть любимой им. Его густые волнистые волосы мерцали в свете огней сцены, а глаза, почти такие же темные, как волосы, пылали жаром и излучали опасность. Нос прямой, крупный, скулы высокие, резко очерченные. Ее завораживала улыбка, не сходившая с его лица с того момента, когда он увидел его. Абсолютной белизны зубы сияли на его смуглом, красивом лице. Наиболее привлекательными были гладкие, тщательно подстриженные усы.
Невада с трудом оторвала взгляд от лица и оглядела его. Черный европейского покроя вечерний костюм облегал сильные широкие плечи, а великолепно сидящие брюки безукоризненными складками ложились на сияющие черные ботинки. Все это так соответствовало его высокомерному виду, как и накрахмаленная, тщательно плиссированная белая как снег рубашка, оттеняя смуглую гладкую оливковую кожу; в огнях рампы блестели золотые запонки. Наиболее замечательным было то, что малейшие движения большого стройного тела этого смуглого красивого мужчины выражали сексуальность и чувственность с необычайной силой. Так силен был язык его тела, а Невада так подавлена и испугана, что готова была следовать за ним куда угодно, хотя они еще не сказали друг другу ни слова.
Она не сомневалась в том, что встретила богатого и красивого джентльмена в первый же вечер на сцене. Теперь оставалось только дать понять Джонни Роулетту, что он предназначен только ей. Возможно, он сам уже догадался об этом. Он смотрел на Неваду так, как будто она уже была его подружкой. И она станет ей, если он этого захочет, потому что уверена: это ее мужчина.
Волнуясь и надеясь, Невада, глядя прямо в темные блестящие глаза Джонни Роулетта, допела заключительную строчку песни, не подозревая, что грустные, жалобные слова могут оказаться пророческими:
Он был ее мужчиной, но он разбил ее сердце.
Глава 4
Глава 5
Роулетт заказал неразбавленного виски и занял место за столом. И с ходу начал проигрывать.
Удача в картах и игре в кости не посещала Джонни уже больше шести месяцев. Он так давно не выигрывал, что почти забыл как это бывает. Пачки банкнот, которые он всегда носил с собой, стали намного тоньше, и счета в различных банках вверх и вниз по реке опасно уменьшились, так как он снимал большие суммы наличных денег, чтобы оплачивать карточные долги.
Роулетт все еще улыбался, продолжая проигрывать и не замечая, что партнеры смотрели на него с удивлением и задавались вопросом, что случилось с этим скрытным, высоким темноволосым человеком, который обычно так хладнокровно и непредсказуемо выигрывал в карты.
Делая очередную ставку, Джонни заметил:
— Лили на сцене. Я узнал бы этот писклявый голос где угодно. — И, обмахивая картами лицо, он принялся подпевать глубоким баритоном, беспечно игнорируя раздраженные взгляды своих непоколебимо серьезных компаньонов.
— Теперь все прекрасно, — уверяла Белла Робертс взволнованную Неваду Мэри Гамильтон.
Они стояли за кулисами у самой сцены, наблюдая, как Лили заканчивает свое искрометное исполнение Когда Джонни снова марширует домой».
Лили, высокая блондинка, одетая в невинно-белое платье, приподняла край воздушной юбки и прошла через всю сцену, вскинув правую руку в знак приветствия как только дюжина полотнищ американских флагов спустились с потолка. Демонстрируя с озорной улыбкой стройные ножки в длинных чулках, Лили вызвала гром аплодисментов.
Наблюдая за такой популярной исполнительницей, Невада не представляла, как она сможет следом за ней выйти на сцену.
— Белла, после Л или эти господа освищут меня, — сказала она, чувствуя тревожное биение сердца.
— Они тебя не убьют, — ответила Белла, смеясь над наивностью Невады. — Милочка, они примут тебя за ангела, спустившегося с неба. — Белла нежно поправила маленький синий атласный бант в черных кудрях Невады и добавила:
— Ты сама увидишь. Доверься старой Белле. Я знаю здесь почти всех.
Слишком испуганная, Невада оперлась на руку, предложенную Беллой, и, стараясь восстановить дыхание, выглянула в зал, похожий на пещеру рядом с освещенной сценой. Длинный и прямоугольный, он был заставлен столами, за которыми мужчины играли во все известные игры. Невада никогда не видела ничего подобного. Здесь были столы с рулеткой, столы для блек-джека, для фараона. И большие, массивные столы в дальнем конце зала, вокруг которых стояли мужчины, играя в кости. Вдоль одной из стен протянулась длинная, из полированного красного дерева стойка бара, где не занятые игрой посетители выпивали и разговаривали. Напротив бара, с другой стороны зала, были раздвижные двери в маленькие салоны, предлагаемые для покера и рэддога.
Над всем большим и шумным залом нависал широкий балкон, именно там тяжелые двери из красного дерева вели в шикарные номера, где, как позже узнала Невада, проходили ужины в интимной обстановке. Почти все двери в этот ранний час были открыты настежь.
Взгляд Невады возвратился к пространству перед сценой. Здесь, за накрытыми белыми скатертями столами, сидели господа, которые собирались обедать и наслаждаться шоу — прибыв на борт «Игрока» исключительно ради представления. Невада посмотрела на их лица и почувствовала, что ее сердце слегка дрогнуло. В основном это были мужчины среднего возраста, страдающие от излишка веса и недостатка волос. Нигде в этой громко кричащей и свистящей толпе она не увидела тех «чистых, красивых господ», о которых рассказывал ее отец.
Внезапно аплодисменты стали еще громче, и Невада поняла, что выступление Лили успешно закончилось Высокая блондинка кланялась и посылала воздушные поцелуи, медленно продвигаясь к кулисам. Тяжело дыша, покрытая испариной, Лили присоединилась к Неваде и Белле; ее очаровательная улыбка мгновенно пропала.
— Его нет здесь, — сказала она, явно разочарованная. — Я рассмотрела каждое мужское лицо в этом проклятом зале! Джонни не появился.
— Расслабься. Джонни Роулетт будет здесь, — ответила Белла. И, повернувшись к Неваде, добавила:
— Милочка, твой выход. Лерой играет вступление.
Невада, словно окаменев, стояла на месте.
— Я-я не могу.
Лили, вытирая льняным полотенцем блестевшее от пота лицо, спрятала свое разочарование и улыбнулась:
— Уверена, что сможешь. Единственная проблема, которая у тебя возникнет, это успокоить их, чтобы начать петь.
Невада перевела большие синие глаза на блондинку. Лили порывисто обняла крошечную испуганную девушку.
— Ты очень хорошенькая, Невада, тебя хорошо примут. — Лили по-матерински прижала дрожащую дебютантку к себе, повернула ее и подтолкнула к сцене. — Иди и выдай им то, за чем они пришли.
— Удачи, Невада, — пожелала Белла, похлопав ее по миниатюрному заду под блестящей синей юбкой.
Невада, решив, что колебаться уже поздно, отбросила все сомнения, расправила стройные плечи и уверенно вышла на сцену. В это время Лерой, сидящий за фортепьяно из темного грецкого ореха, подмигнул ей и широко, ободряюще улыбнулся.
Лили была права. Толпа гостей, увидев Неваду, стала неуправляемой. Мужчины кричали, свистели, топали ногами, а один возбужденный поклонник попробовал было взобраться на сцену, но был быстро и беззвучно обезврежен вышибалой «Игрока», гигантом Страйкером. Страйкер возник рядом с пьяным ухажером в мгновение ока и, схватив его за шиворот, спокойно отнес назад к столу, предупреждающе сдвинув брови. Внезапное появление Страйкера оказало успокаивающее действие на толпу, и Лерой, воспользовавшись моментом, ударил по клавишам, кивнул Неваде, и громко, ласково сказал:
— Ну, детка, спой!
Невада так и сделала. С апломбом и уверенностью ветерана, она начала песню, как раз подходящую для такой публики. Песня была совершенно новой, Невада разучила ее только сегодня. Одна из тех, которые сочинял талантливый пианист Лерой. Подбоченившись, Невада чуть-чуть согнула одно колено — как показывала Лили — и начала песенку: Фрэнки и Джонни любили меня, О, Бог мой, как они любили…
В маленьком салоне, где он проигрывал в покер, Джонни Роулетт, взяв сданные карты, резко обернулся и прислушался. Сквозь шум зала он услышал незнакомый женский голос, певший незнакомую песню.
— Попе нанял новую девушку? — спросил Джонни. Он посмотрел на карты, сбросил и добавил:
— Дайте мне три, кэп Хенли.
— Как я слышал, Попе говорил, будто нашел настоящую маленькую красотку, молодую девушку с наружностью ангела, — сказал речной лоцман, как только сдал Джонни три новых карты.
Джонни рассмеялся, как и все остальные: девушки на «Игроке» не были ангелами, но мужчины, оставаясь на ночь на борту, и не искали ангелов. Было негласным правилом, что за хорошую цену любая приглянувшаяся красотка будет — после выступления на сцене — охотно развлекать любого джентльмена в одном из роскошных номеров наверху.
Джонни посмотрел на карты и отбросил их. Поднявшись, он сказал:
— Похоже, я не смогу обыграть вас сегодня, господа. Дайте мне шанс вернуть мои деньги завтра вечером.
Пожелав всем хорошей ночи, он вышел в большой игорный зал и попытался рассмотреть девушку на сцене. Из глубины помещения Джонни смог увидеть только то, что она была миниатюрная и темноволосая. Заинтригованный, Джонни Роулетт, осторожно удерживая почти полный стакан с бурбоном в правой руке, нетвердой походкой продвигался к сцене между столами переполненного зала. Он не останавливался, пока не дошел до цели, игнорируя крики «Пригнись, там впереди!».
Джонни встал прямо перед сценой, не далее чем в десяти футах от Невады. Он был пьян, но не настолько, чтобы не оценить юную красоту Невады.
Поморгав, чтобы прояснить затуманенное виски зрение, Джонни оглядел маленькую девушку с большим голосом и решил, что она ему нравится. Блестящие волосы такого же цвета, как его собственные, были ловко уложены в изящные локоны. Тонкое овальное лицо с высокими скулами и очаровательным курносым носиком украшала самая синяя пара глаз и самые красные, самые нежные губки, которые он когда-либо видел.
Не спеша потягивая бурбон, Джонни лениво переводил оценивающий взгляд от обнаженных матовых плеч и белой груди к талии, настолько тонкой, что ему тут же захотелось обхватить ее. Синий атлас вечернего платья плотно облегал плоский живот и округлые женские бедра, при виде которых у него мгновенно пересохло в горле.
Джонни глотнул еще виски, и взгляд его снова остановился на ее красивом лице. Густо накрашенные глаза, щеки и губы Невады и то обстоятельство, что Джонни был непривычно пьян, помешали ему правильно определить ее возраст. Он прикинул, что ей было где-то около двадцати пяти — достаточно молода, чтобы сохранить пышную красоту, достаточно зрелая, чтобы знать, как ею пользоваться.
Ощущая первые приятные признаки физического влечения, Джонни расстегнул черный вечерний костюм, отбросил полу пиджака и засунул руку в карман; он стоял, широко расставив ноги, и рассматривал Неваду, лаская ее своими черными глазами, лениво предвкушая, когда же этим займутся его руки.
При виде высокого, широкоплечего, смуглолицего мужчины, неуверенно шагающего к сцене, Невада моментально сбилась с ритма и забыла слова новой песенки. Он появился из дыма и шума, как таинственное воплощение героя ее девичьих грез. Невада почувствовала, как у нее перехватило дыхание, когда мужчина остановился прямо перед сценой, расстегнул костюм, сунул руку в карман брюк и поднял стакан в приветственном жесте.
Его присутствие так подействовало на нее, что Невада как загипнотизированная смотрела на него, не в силах оторвать взгляд. Она хотела, мимолетно пронеслось в ее потрясенном сознании, запечатлеть в памяти черты этого великолепного мужчины. Мужчины, в котором она немедленно узнала красивого и бесчестного Джонни Роулетта. Неудивительно, что девушки так переполошились, узнав о его приезде!
Невада была слишком молода и наивна, чтобы иметь представление о сексуальных фантазиях.
До сегодняшнего вечера.
Она смотрела на Джонни Роулетта и с чувством стыда воображала, как прекрасно оказаться в его объятиях, быть любимой им. Его густые волнистые волосы мерцали в свете огней сцены, а глаза, почти такие же темные, как волосы, пылали жаром и излучали опасность. Нос прямой, крупный, скулы высокие, резко очерченные. Ее завораживала улыбка, не сходившая с его лица с того момента, когда он увидел его. Абсолютной белизны зубы сияли на его смуглом, красивом лице. Наиболее привлекательными были гладкие, тщательно подстриженные усы.
Невада с трудом оторвала взгляд от лица и оглядела его. Черный европейского покроя вечерний костюм облегал сильные широкие плечи, а великолепно сидящие брюки безукоризненными складками ложились на сияющие черные ботинки. Все это так соответствовало его высокомерному виду, как и накрахмаленная, тщательно плиссированная белая как снег рубашка, оттеняя смуглую гладкую оливковую кожу; в огнях рампы блестели золотые запонки. Наиболее замечательным было то, что малейшие движения большого стройного тела этого смуглого красивого мужчины выражали сексуальность и чувственность с необычайной силой. Так силен был язык его тела, а Невада так подавлена и испугана, что готова была следовать за ним куда угодно, хотя они еще не сказали друг другу ни слова.
Она не сомневалась в том, что встретила богатого и красивого джентльмена в первый же вечер на сцене. Теперь оставалось только дать понять Джонни Роулетту, что он предназначен только ей. Возможно, он сам уже догадался об этом. Он смотрел на Неваду так, как будто она уже была его подружкой. И она станет ей, если он этого захочет, потому что уверена: это ее мужчина.
Волнуясь и надеясь, Невада, глядя прямо в темные блестящие глаза Джонни Роулетта, допела заключительную строчку песни, не подозревая, что грустные, жалобные слова могут оказаться пророческими:
Он был ее мужчиной, но он разбил ее сердце.
Глава 4
Песня закончилась. Тяжелый бархатный занавес медленно опустился. Толпа возбужденных мужчин свистела, хлопала и кричала, требуя продолжения.
Мрачно красивый Джонни Роулетт не свистел, не хлопал, не кричал. Как только занавес опустился, он небрежно повернулся и ушел. Занавес снова был поднят, чтобы Невада могла раскланяться перед приведенной в восторг толпой. Но она не кланялась, не посылала воздушных поцелуев, она была слишком поглощена поиском загадочного мужчины с угольно-черными волосами.
Джонни Роулетт ушел. Надежды Невады рухнули, как только опустился занавес. Миг, который мог стать моментом славы и триумфа, принес разочарование и замешательство.
Удрученная Невада прошла в костюмерную и сумела храбро улыбнуться, когда Лили, Белла, Джулия и Бетси столпились вокруг, чтобы высказать искренние поздравления. Девушки говорили все сразу, но Невада слышала только отдельные слова. Однако она поняла, что все уже знали о присутствии Джонни Роулетта на борту «Игрока».
Громкий стук не остановил возбужденно болтающих девушек, и, когда Лили открыла дверь, чтобы впустить Страйкера, огромный вышибала поднял руку, чтобы успокоить их. Он посмотрел через голову Лили на Неваду и спокойно произнес:
— Мисс Гамильтон, мистер Джонни Роулетт приглашает вас поужинать с ним.
Сердце Невады тревожно забилось. Она судорожно вцепилась в руку Страйкера, пока тот вел ее через толпу. Она увидела Джонни Роулетта за столом для игры в кости, стоящего спиной к ней. Страйкер резко остановился, наклонился к Неваде и сказал ей на ухо:
— Вы в безопасности, пока вы на борту «Игрока», мисс Невада. Я всегда поблизости, даже когда вы не видите меня, так что ничего не бойтесь.
— Я и не боюсь, — ответила Невада, задаваясь вопросом, что этот большой, пугающего вида человек имел в виду. Верзила Страйкер улыбнулся ей:
— Я знаю. Все равно я буду охранять вас.
Прежде чем она успела ответить, вышибала двинулся дальше и остановился за спиной Джонни Роулетта.
Страйкер произнес его имя, Джонни медленно обернулся и Невада перестала дышать. Вблизи он был еще красивее.
— Мисс Невада Гамильтон, — сказал Страйкер, — позвольте представить вам Джона Роулетта.
— Тебе нравится играть в кости? — спросил с усмешкой Джонни, протянул руку, и Невада почувствовала, как твердые теплые пальцы обхватили ее похолодевшую ладонь. Заглянув в его темные, блестящие глаза, она честно призналась:
— Я не знаю, мистер Роулетт. Я никогда не бросала кости. Мягко притянув ее к себе, Джонни сказал:
— Тогда, подружка, самое время попробовать. Обхватив рукой ее тонкую талию, Джонни обменялся рукопожатием со Страйкером и добавил:
— Благодарю, Страйкер. Я позабочусь о ней.
— Ты так и сделаешь, или ответишь мне, — сказал Страйкер, повернулся и ушел.
— Ты защитишь меня от Страйкера, не так ли, Невада? — Джонни поддразнил ее, наклонившись так близко, что от его теплого дыхания шевельнулся локон над ее ухом. От Джонни пахло виски, но Невада не считала это недостатком. Напротив, это был знакомый аромат, напомнивший ей о другом большом, улыбающемся мужчине, который обыкновенно целовал ее на ночь, оберегал и любил.
— Видишь ли, — сказал Джонни, положив на маленькую мягкую ладонь два черно-белых игральных кубика из слоновой кости, — ты должна выбросить число семь для меня. Ты сумеешь, подружка?
— Я постараюсь, — ответила Невада.
— Это было бы чудесно, — улыбнулся он, наклонившись и поставив высокий столбик красных фишек на зеленое сукно стола. Он взглянул на Неваду, поднял стакан бурбона и сказал:
— Мы все ждем, любимая. Только брось игральные кости к другому концу стола.
Невада не колебалась. Если Джонни Роулетт хочет семерку, она готова продать душу дьяволу, чтобы сделать то, что от нее требуется. Ее крошечная рука взметнулась над столом и выпустила кости. Кубики-близнецы ударились о дерево стола, повертелись и замерли. Один показал три, другой — четыре очка. После того, как крупье оплатил выигрыш, Джонни еще шире улыбнулся Неваде.
— Очень хорошо, любимая. Теперь как насчет одиннадцати?
— Все, что ты хочешь, Джонни, — самоуверенно ответила Невада и не обманула, выбросив одиннадцать. Потом повторила, еще раз выбросив семь. Потом выбросила две шестерки, похвасталась и снова получила две шестерки.
И все это время ее сердце колотилось от волнения, хмурый крупье продолжал подталкивать фишки через стол, а Джонни Роулетт, по-хозяйски держа руку на ее талии, продолжал смеяться и пить виски.
Спустя полчаса, когда Невада все-таки проиграла, Джонни Роулетт откинул назад голову и громко рассмеялся, услышав как она воскликнула:
— Проклятие! Джонни, мне так жаль! Довольный, он обнял ее и сказал:
— Милочка, ты только что выиграла для меня десять тысяч долларов. — Он поцеловал ее в темную макушку и добавил:
— Ты — моя леди Удача. Я никогда не выпущу тебя из виду.
Это заявление Джонни взволновало и обрадовало Неваду. Она не хотела бы оказаться вне поля его зрения.
Поэтому она не задавала вопросов, когда, поручив крупье собрать выигрыш и сохранить его, Джонни покинул игорный) стол и, ведя Неваду через переполненный зал, произнес:
— Давай-ка закажем французского шампанского и устриц и получше познакомимся.
Именно этого Невада хотела больше всего. К тому же она! внезапно поняла, что очень проголодалась. Она ничего не ела с тех пор, как ступила на борт «Игрока».
Через несколько минут Невада и Джонни оказались на балконе перед одной из тяжелых резных дверей красного дерева. Войдя, она задохнулась от удивления. Она стояла в отдельной каюте, где сверкающая люстра бросала мягкий свет на диван и стулья, обтянутые шикарным голубым бархатом, и на пушистый ковер такого же оттенка. Стены были обиты мерцающим бежевым шелком, а через раздвижные двери во всю стену открывался чудесный вид на реку. В центре комнаты стоял круглый стол, накрытый кремовой камчатой скатертью, сервированный на двоих. Хрупкий фарфор и тяжелый искрящийся хрусталь были самыми прекрасными вещами, когда-либо виденными Невадой. Массивные чеканные серебряные канделябры и свежие белые розы украшали центр стола.
Постучав, вошел одетый в белое стюард, неся шампанское в серебряном ведерке со льдом, и, пока Невада усаживалась напротив Джонни за столом, официант расставил перед ними тарелки дымящейся рыбной похлебки с чесноком, полное блюдо устриц и креветок, корзинку горячих хлебцев, тушеные овощи и свежие фрукты.
— Джонни, — сказала Невада, глядя на улыбающегося спутника, наблюдающего за ней, — здесь так много еды! Как мы все это съедим?
Он медленно, лениво усмехнулся, в глазах появилось сонное выражение.
— Любимая, — пробормотал Джонни глубоким низким голосом, — мы сможем доесть все это за завтраком.
Сонный взгляд исчез, и черные глаза дьявольски сверкнули, но Невада не обратила на это внимания. Джонни ловко открыл шампанское и разлил в бокалы. Подав Неваде бокал, он остановил ее.
— Подожди, подружка. Я хочу предложить тост. — Он поднял шампанское и сказал:
— За мою прекрасную леди Удачу.
Джонни коснулся ее бокала своим, и они выпили — Джонни быстро, а Невада потягивала мелкими глотками. Наблюдая за крошечной темноволосой красоткой, держащейся так, словно она никогда не пробовала шампанского, Джонни был слегка удивлен. Очевидно в этот вечер она выбрала роль невинной девушки. Возможно, она решила, что это ему понравится. И все еще под действием бурбона, он нашел смесь притворной невинности и явной чувственности весьма соблазнительной.
Замечательно, что свежесть, исходящая от этой миниатюрной куколки, казалась почти подлинной. Но, с улыбкой наблюдая за ней, будто впервые пробующей пенящееся вино, Джонни был доволен, что ее кажущаяся уязвимость, ее выражение целомудрия, не более чем хорошо сыгранная роль. Что ж, черт подери, он с удовольствием подыграет ей, будет вести себя с ней, как с приличной молодой леди, позволяющей ее единственному поклоннику вести ее к ложу. Нельзя отрицать ее соблазняющей чувственной красоты, и он не возражал против такой игры.
Впереди у них была целая ночь. Он примет участие в этом небольшом спектакле. Так даже интересней. Поднявшись, Джонни спросил разрешения у Невады снять пиджак — Конечно, Джонни, — согласилась Невада, счастливо улыбнувшись. Она зачарованно наблюдала, как он повел плечами, освобождаясь от пиджака, еще раз продемонстрировав внушительность своей фигуры. Когда он снял черный шелковый галстук и бросил на голубой бархатный стул, она просто вздохнула и сделала еще глоток шампанского.
Возвратившись к столу, Джонни чиркнул спичкой, зажег свечи и погасил газовую люстру. Комната погрузилась в мягкий романтичный полумрак.
— Так лучше? — спросил он, ласково взглянув на нее.
— Чудесно, — ответила Невада. Опустившись на стул, Джонни возразил ей:
— Не совсем.
— Почему?
— Ты слишком далеко.
Он слегка отодвинулся от стола:
— Иди сюда, любимая.
Невада почувствовала, как участился ее пульс. Быстро сделав большой глоток шампанского, она поднялась и обогнула стол. Когда она встала прямо перед Джонни, он улыбнулся, медленно обхватил руками ее тонкую талию и пальцы его рук сомкнулись. Усмехаясь, он медленно провел пальцами до маленького углубления ее пупка.
— Бог мой, ты такая крошка, — сказал Джонни, и его черные глаза зажглись желанием.
— Бог мой, зато ты — великан, — резко парировала Невада; ее природная дерзость увеличилась от выпитого шампанского.
Джонни это понравилось. Громко рассмеявшись, он притянул ее к себе, сильно обхватил руками и прижал лицо к мягкой, скрытой атласом груди. Глубоко вдохнув ее приятный аромат, он сказал:
— Я такой и есть, подружка.
Он поднял голову, смело поцеловал ее открытую выше мерцающего синего корсажа грудь, и Невада задрожала. Не отнимая теплых губ от этой полуобнаженной груди, он продолжал:
— Я не знаю. — Он слегка кивнул головой в сторону закрытой внутренней двери. — То, что я имею в виду, может быть невозможно для нас.
Ослабевшая от вина и близости мужчины, потрясенная пугающим жаром его губ, распространившимся по всему телу, Невада не имела представления, о чем он говорил. Но она была уверена, что для Джонни Роулетта и нее нет ничего невозможного. Так она и сказала, задыхаясь, с изумлением глядя на темную голову, прижавшуюся к ней.
— Мы сможем все, если постараемся.
Это вызвало у Джонни взрыв пьяного смеха. Еще раз поцеловав ее грудь, он поднял голову, осторожно усадил ее на левое колено и обвил длинными пальцами талию.
— Детка, я говорю о наших телах. Я вдвое больше тебя.
— Какая разница? — спросила Невада, совершенно сбитая с толку.
— Никакой. Ты права, никакой разницы, — сказал Джонни. — Я никогда не возражал против женщины в позиции сверху.
И он мгновенно представил эту крошечную черноволосую чаровницу в кровати, восхитительно обнаженную, верхом на нем.
— Забавно, но ты лидируешь с самого начала. Усмехаясь, он снял крошечный синий атласный бантик с темных кудрей Невады, пристально посмотрел на него и бросил на стол.
— Поцелуй меня, Невада.
Невада взглянула на Джонни. Сверху? Лидировала? О чем он, черт возьми? Он не говорил о своих чувствах, но его полные чувственные губы под аккуратными черными усами соблазняли ее. Она хотела поцеловать этого рослого красивого мужчину с первого момента, как увидела его. В конце концов, ее уже целовали раньше. Прошлой зимой ее поцеловал Джимми Бредфорд, молодой помощник, которого временно нанял отец, и прежде ее целовал сын плантатора, Гарри Дуглас, когда они с отцом доставили скаковых лошадей на плантацию Дугласов под Батон-Руж. Но и тот и другой сами целовали ее. Неужели Джонни Роулетт робеет? Может быть поэтому он попросил, чтобы она поцеловала его? Он казался таким смелым, таким уверенным в себе. Могло ли случиться, чтобы этот большой красивый человек не умел целоваться?
Растроганная, Невада глубоко вздохнула, запустила свои пальцы в густую шевелюру Джонни и прижала свои сомкнутые губы к его губам.
Мрачно красивый Джонни Роулетт не свистел, не хлопал, не кричал. Как только занавес опустился, он небрежно повернулся и ушел. Занавес снова был поднят, чтобы Невада могла раскланяться перед приведенной в восторг толпой. Но она не кланялась, не посылала воздушных поцелуев, она была слишком поглощена поиском загадочного мужчины с угольно-черными волосами.
Джонни Роулетт ушел. Надежды Невады рухнули, как только опустился занавес. Миг, который мог стать моментом славы и триумфа, принес разочарование и замешательство.
Удрученная Невада прошла в костюмерную и сумела храбро улыбнуться, когда Лили, Белла, Джулия и Бетси столпились вокруг, чтобы высказать искренние поздравления. Девушки говорили все сразу, но Невада слышала только отдельные слова. Однако она поняла, что все уже знали о присутствии Джонни Роулетта на борту «Игрока».
Громкий стук не остановил возбужденно болтающих девушек, и, когда Лили открыла дверь, чтобы впустить Страйкера, огромный вышибала поднял руку, чтобы успокоить их. Он посмотрел через голову Лили на Неваду и спокойно произнес:
— Мисс Гамильтон, мистер Джонни Роулетт приглашает вас поужинать с ним.
Сердце Невады тревожно забилось. Она судорожно вцепилась в руку Страйкера, пока тот вел ее через толпу. Она увидела Джонни Роулетта за столом для игры в кости, стоящего спиной к ней. Страйкер резко остановился, наклонился к Неваде и сказал ей на ухо:
— Вы в безопасности, пока вы на борту «Игрока», мисс Невада. Я всегда поблизости, даже когда вы не видите меня, так что ничего не бойтесь.
— Я и не боюсь, — ответила Невада, задаваясь вопросом, что этот большой, пугающего вида человек имел в виду. Верзила Страйкер улыбнулся ей:
— Я знаю. Все равно я буду охранять вас.
Прежде чем она успела ответить, вышибала двинулся дальше и остановился за спиной Джонни Роулетта.
Страйкер произнес его имя, Джонни медленно обернулся и Невада перестала дышать. Вблизи он был еще красивее.
— Мисс Невада Гамильтон, — сказал Страйкер, — позвольте представить вам Джона Роулетта.
— Тебе нравится играть в кости? — спросил с усмешкой Джонни, протянул руку, и Невада почувствовала, как твердые теплые пальцы обхватили ее похолодевшую ладонь. Заглянув в его темные, блестящие глаза, она честно призналась:
— Я не знаю, мистер Роулетт. Я никогда не бросала кости. Мягко притянув ее к себе, Джонни сказал:
— Тогда, подружка, самое время попробовать. Обхватив рукой ее тонкую талию, Джонни обменялся рукопожатием со Страйкером и добавил:
— Благодарю, Страйкер. Я позабочусь о ней.
— Ты так и сделаешь, или ответишь мне, — сказал Страйкер, повернулся и ушел.
— Ты защитишь меня от Страйкера, не так ли, Невада? — Джонни поддразнил ее, наклонившись так близко, что от его теплого дыхания шевельнулся локон над ее ухом. От Джонни пахло виски, но Невада не считала это недостатком. Напротив, это был знакомый аромат, напомнивший ей о другом большом, улыбающемся мужчине, который обыкновенно целовал ее на ночь, оберегал и любил.
— Видишь ли, — сказал Джонни, положив на маленькую мягкую ладонь два черно-белых игральных кубика из слоновой кости, — ты должна выбросить число семь для меня. Ты сумеешь, подружка?
— Я постараюсь, — ответила Невада.
— Это было бы чудесно, — улыбнулся он, наклонившись и поставив высокий столбик красных фишек на зеленое сукно стола. Он взглянул на Неваду, поднял стакан бурбона и сказал:
— Мы все ждем, любимая. Только брось игральные кости к другому концу стола.
Невада не колебалась. Если Джонни Роулетт хочет семерку, она готова продать душу дьяволу, чтобы сделать то, что от нее требуется. Ее крошечная рука взметнулась над столом и выпустила кости. Кубики-близнецы ударились о дерево стола, повертелись и замерли. Один показал три, другой — четыре очка. После того, как крупье оплатил выигрыш, Джонни еще шире улыбнулся Неваде.
— Очень хорошо, любимая. Теперь как насчет одиннадцати?
— Все, что ты хочешь, Джонни, — самоуверенно ответила Невада и не обманула, выбросив одиннадцать. Потом повторила, еще раз выбросив семь. Потом выбросила две шестерки, похвасталась и снова получила две шестерки.
И все это время ее сердце колотилось от волнения, хмурый крупье продолжал подталкивать фишки через стол, а Джонни Роулетт, по-хозяйски держа руку на ее талии, продолжал смеяться и пить виски.
Спустя полчаса, когда Невада все-таки проиграла, Джонни Роулетт откинул назад голову и громко рассмеялся, услышав как она воскликнула:
— Проклятие! Джонни, мне так жаль! Довольный, он обнял ее и сказал:
— Милочка, ты только что выиграла для меня десять тысяч долларов. — Он поцеловал ее в темную макушку и добавил:
— Ты — моя леди Удача. Я никогда не выпущу тебя из виду.
Это заявление Джонни взволновало и обрадовало Неваду. Она не хотела бы оказаться вне поля его зрения.
Поэтому она не задавала вопросов, когда, поручив крупье собрать выигрыш и сохранить его, Джонни покинул игорный) стол и, ведя Неваду через переполненный зал, произнес:
— Давай-ка закажем французского шампанского и устриц и получше познакомимся.
Именно этого Невада хотела больше всего. К тому же она! внезапно поняла, что очень проголодалась. Она ничего не ела с тех пор, как ступила на борт «Игрока».
Через несколько минут Невада и Джонни оказались на балконе перед одной из тяжелых резных дверей красного дерева. Войдя, она задохнулась от удивления. Она стояла в отдельной каюте, где сверкающая люстра бросала мягкий свет на диван и стулья, обтянутые шикарным голубым бархатом, и на пушистый ковер такого же оттенка. Стены были обиты мерцающим бежевым шелком, а через раздвижные двери во всю стену открывался чудесный вид на реку. В центре комнаты стоял круглый стол, накрытый кремовой камчатой скатертью, сервированный на двоих. Хрупкий фарфор и тяжелый искрящийся хрусталь были самыми прекрасными вещами, когда-либо виденными Невадой. Массивные чеканные серебряные канделябры и свежие белые розы украшали центр стола.
Постучав, вошел одетый в белое стюард, неся шампанское в серебряном ведерке со льдом, и, пока Невада усаживалась напротив Джонни за столом, официант расставил перед ними тарелки дымящейся рыбной похлебки с чесноком, полное блюдо устриц и креветок, корзинку горячих хлебцев, тушеные овощи и свежие фрукты.
— Джонни, — сказала Невада, глядя на улыбающегося спутника, наблюдающего за ней, — здесь так много еды! Как мы все это съедим?
Он медленно, лениво усмехнулся, в глазах появилось сонное выражение.
— Любимая, — пробормотал Джонни глубоким низким голосом, — мы сможем доесть все это за завтраком.
Сонный взгляд исчез, и черные глаза дьявольски сверкнули, но Невада не обратила на это внимания. Джонни ловко открыл шампанское и разлил в бокалы. Подав Неваде бокал, он остановил ее.
— Подожди, подружка. Я хочу предложить тост. — Он поднял шампанское и сказал:
— За мою прекрасную леди Удачу.
Джонни коснулся ее бокала своим, и они выпили — Джонни быстро, а Невада потягивала мелкими глотками. Наблюдая за крошечной темноволосой красоткой, держащейся так, словно она никогда не пробовала шампанского, Джонни был слегка удивлен. Очевидно в этот вечер она выбрала роль невинной девушки. Возможно, она решила, что это ему понравится. И все еще под действием бурбона, он нашел смесь притворной невинности и явной чувственности весьма соблазнительной.
Замечательно, что свежесть, исходящая от этой миниатюрной куколки, казалась почти подлинной. Но, с улыбкой наблюдая за ней, будто впервые пробующей пенящееся вино, Джонни был доволен, что ее кажущаяся уязвимость, ее выражение целомудрия, не более чем хорошо сыгранная роль. Что ж, черт подери, он с удовольствием подыграет ей, будет вести себя с ней, как с приличной молодой леди, позволяющей ее единственному поклоннику вести ее к ложу. Нельзя отрицать ее соблазняющей чувственной красоты, и он не возражал против такой игры.
Впереди у них была целая ночь. Он примет участие в этом небольшом спектакле. Так даже интересней. Поднявшись, Джонни спросил разрешения у Невады снять пиджак — Конечно, Джонни, — согласилась Невада, счастливо улыбнувшись. Она зачарованно наблюдала, как он повел плечами, освобождаясь от пиджака, еще раз продемонстрировав внушительность своей фигуры. Когда он снял черный шелковый галстук и бросил на голубой бархатный стул, она просто вздохнула и сделала еще глоток шампанского.
Возвратившись к столу, Джонни чиркнул спичкой, зажег свечи и погасил газовую люстру. Комната погрузилась в мягкий романтичный полумрак.
— Так лучше? — спросил он, ласково взглянув на нее.
— Чудесно, — ответила Невада. Опустившись на стул, Джонни возразил ей:
— Не совсем.
— Почему?
— Ты слишком далеко.
Он слегка отодвинулся от стола:
— Иди сюда, любимая.
Невада почувствовала, как участился ее пульс. Быстро сделав большой глоток шампанского, она поднялась и обогнула стол. Когда она встала прямо перед Джонни, он улыбнулся, медленно обхватил руками ее тонкую талию и пальцы его рук сомкнулись. Усмехаясь, он медленно провел пальцами до маленького углубления ее пупка.
— Бог мой, ты такая крошка, — сказал Джонни, и его черные глаза зажглись желанием.
— Бог мой, зато ты — великан, — резко парировала Невада; ее природная дерзость увеличилась от выпитого шампанского.
Джонни это понравилось. Громко рассмеявшись, он притянул ее к себе, сильно обхватил руками и прижал лицо к мягкой, скрытой атласом груди. Глубоко вдохнув ее приятный аромат, он сказал:
— Я такой и есть, подружка.
Он поднял голову, смело поцеловал ее открытую выше мерцающего синего корсажа грудь, и Невада задрожала. Не отнимая теплых губ от этой полуобнаженной груди, он продолжал:
— Я не знаю. — Он слегка кивнул головой в сторону закрытой внутренней двери. — То, что я имею в виду, может быть невозможно для нас.
Ослабевшая от вина и близости мужчины, потрясенная пугающим жаром его губ, распространившимся по всему телу, Невада не имела представления, о чем он говорил. Но она была уверена, что для Джонни Роулетта и нее нет ничего невозможного. Так она и сказала, задыхаясь, с изумлением глядя на темную голову, прижавшуюся к ней.
— Мы сможем все, если постараемся.
Это вызвало у Джонни взрыв пьяного смеха. Еще раз поцеловав ее грудь, он поднял голову, осторожно усадил ее на левое колено и обвил длинными пальцами талию.
— Детка, я говорю о наших телах. Я вдвое больше тебя.
— Какая разница? — спросила Невада, совершенно сбитая с толку.
— Никакой. Ты права, никакой разницы, — сказал Джонни. — Я никогда не возражал против женщины в позиции сверху.
И он мгновенно представил эту крошечную черноволосую чаровницу в кровати, восхитительно обнаженную, верхом на нем.
— Забавно, но ты лидируешь с самого начала. Усмехаясь, он снял крошечный синий атласный бантик с темных кудрей Невады, пристально посмотрел на него и бросил на стол.
— Поцелуй меня, Невада.
Невада взглянула на Джонни. Сверху? Лидировала? О чем он, черт возьми? Он не говорил о своих чувствах, но его полные чувственные губы под аккуратными черными усами соблазняли ее. Она хотела поцеловать этого рослого красивого мужчину с первого момента, как увидела его. В конце концов, ее уже целовали раньше. Прошлой зимой ее поцеловал Джимми Бредфорд, молодой помощник, которого временно нанял отец, и прежде ее целовал сын плантатора, Гарри Дуглас, когда они с отцом доставили скаковых лошадей на плантацию Дугласов под Батон-Руж. Но и тот и другой сами целовали ее. Неужели Джонни Роулетт робеет? Может быть поэтому он попросил, чтобы она поцеловала его? Он казался таким смелым, таким уверенным в себе. Могло ли случиться, чтобы этот большой красивый человек не умел целоваться?
Растроганная, Невада глубоко вздохнула, запустила свои пальцы в густую шевелюру Джонни и прижала свои сомкнутые губы к его губам.
Глава 5
Джонни Роулетт знал, как надо целоваться. Невада поняла, что он знал это очень хорошо и знал о поцелуях гораздо больше, чем Джимми Бредфорд или Гарри Дуглас. Или она сама. После того, как несколько секунд ее плотно сжатые губы прижимались к его, Джонни взялся за дело сам.
Его теплые полные губы приоткрылись, руки еще сильнее прижали ее. А тщательно подстриженные усы щекотали так приятно. Как раз так, как она воображала. На одну секунду ее нос задергался, и Невада почувствовала, что она могла бы рассмеяться. Но только на одну секунду. Когда его чувственные губы начали играть с ее губами, дразня и волнуя, удивляя настолько, что ее глаза широко раскрылись, у Невады вырвался слабый протестующий стон.
Но Джонни не останавливался. Он только начал. Оставаясь глухим к ее протесту, он гладил ее талию, стройный изгиб спины, в то время как влажный кончик его языка двигался настойчиво и дразняще, пытаясь разомкнуть ее закрытые губы. Губы конечно же раскрылись под таким мощным приятным натиском.
Его теплые полные губы приоткрылись, руки еще сильнее прижали ее. А тщательно подстриженные усы щекотали так приятно. Как раз так, как она воображала. На одну секунду ее нос задергался, и Невада почувствовала, что она могла бы рассмеяться. Но только на одну секунду. Когда его чувственные губы начали играть с ее губами, дразня и волнуя, удивляя настолько, что ее глаза широко раскрылись, у Невады вырвался слабый протестующий стон.
Но Джонни не останавливался. Он только начал. Оставаясь глухим к ее протесту, он гладил ее талию, стройный изгиб спины, в то время как влажный кончик его языка двигался настойчиво и дразняще, пытаясь разомкнуть ее закрытые губы. Губы конечно же раскрылись под таким мощным приятным натиском.