Страница:
Райчел Мид
Охотники и жертвы
© Жужунава Б.М., наследники, перевод на русский язык, 2014
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()
* * *
Джеки и Кейтлин, девчонкам из моих городских фантазий
Один
Я почувствовала страх еще до того, как услышала крики.
Ее ночной кошмар пульсировал внутри, вытряхивал меня из сна, в котором присутствовали побережье и сексапильный парень, втирающий мне в кожу масло для загара. Сознание заполонили ее образы – не мои: огонь и кровь, запах дыма, искореженный металл автомобиля. Страшные картинки обволакивали меня, душили, и так продолжалось до тех пор, пока некая рациональная часть сознания не напомнила, что это чужой сон.
Я проснулась; пряди длинных темных волос прилипли ко лбу.
Лисса металась и кричала во сне. Я выбралась из постели и быстро преодолела несколько разделяющих нас футов.
– Лисс! – Я потрясла ее. – Лисс, проснись!
Крики смолкли, сменившись тихим хныканьем.
– Андрей… – простонала она. – О господи!
Я помогла ей сесть.
– Лисс, ты не там. Очнись.
Спустя несколько мгновений ее веки затрепетали и поднялись; даже в тусклом свете было видно, что сознание в ней начинает брать верх над тем, что держало ее во сне. Бурное, прерывистое дыхание успокаивалось, и она склонила голову мне на плечо. Я обняла ее, провела рукой по волосам.
– Все в порядке, – мягко приговаривала я. – Успокойся, все хорошо.
– Мне снова приснился тот же сон.
– Да. Понимаю.
Так, в полном молчании, мы просидели несколько минут. Почувствовав, что она успокоилась, я потянулась к ночному столику и включила лампу. Она давала мало света, но, в общем, большего и не требовалось. Привлеченный светом, соседский кот Оскар вспрыгнул на подоконник раскрытого окна.
Он избегал меня – по какой-то причине животные не любят дампиров, – но прыгнул на постель и, негромко мурлыча, потерся головой о Лиссу. С мороями у животных не возникает проблем, и к Лиссе они были в особенности неравнодушны. Улыбаясь, уже практически успокоившись, она почесала его под подбородком.
– Когда было последнее «кормление»? – спросила я, вглядываясь в ее лицо.
Кожа бледнее обычного, темные круги под глазами и общее впечатление слабости. На этой неделе занятий в школе было много, и я не могла вспомнить, когда в последний раз давала ей кровь.
– Кажется… больше двух дней назад? Три? Почему ты молчала?
Она пожала плечами, избегая моего взгляда.
– Ты была занята. Я не хотела…
– Глупости! – Я уселась поудобнее.
Неудивительно, что она выглядела такой слабой. Оскар, избегающий соседства со мной, спрыгнул на пол, а потом снова на подоконник, откуда мог наблюдать за нами с безопасного расстояния.
– Давай! Нечего тянуть.
– Роза…
– Давай! Тебе станет лучше.
Я наклонила голову и откинула волосы, обнажив шею. Лисса все еще колебалась, но вид моей шеи оказывал слишком мощное воздействие. По ее лицу скользнуло голодное выражение, губы слегка раздвинулись, и стали видны клыки, которые она скрывала, оказываясь среди людей. Эти клыки странно контрастировали с ее обликом. Хорошенькое личико и светлые волосы делали ее больше похожей на ангела, чем на вампира.
Она потянулась к моей обнаженной коже, и мое сердце заколотилось от страха и предвкушения. Позже мне всегда становилось тошно из-за того, что я испытывала эти чувства, но избавиться от них было выше моих сил – слабость, с которой ничего не поделаешь.
Клыки вонзились в тело, и краткая вспышка боли заставила меня вскрикнуть. Потом боль исчезла, сменившись удивительным, золотистым ощущением радости, растекшимся по всему телу. Это лучше, чем выпивка или травка, лучше, чем секс, – по крайней мере, так мне казалось, поскольку я, увы, не знала ни того ни другого. Покров чистейшего, рафинированного удовольствия окутал меня, даруя обещание, что все на свете будет хорошо. Химические вещества в ее слюне инициировали выброс эндорфинов, и я потеряла всякое представление об окружающем мире и даже о том, кто я такая.
Вскоре, к сожалению, все кончилось. Это заняло не больше минуты.
Откинувшись и вытирая рукой губы, она разглядывала меня.
– Ты в порядке?
– Я… Да. – Голова кружилась от потери крови, и я откинулась на постель. – Просто нужно немного поспать. А так со мной все прекрасно.
Взгляд ее бледно-зеленых, «нефритовых» глаз был с тревогой прикован ко мне. Она встала:
– Принесу тебе поесть.
Я запротестовала, но вяло, и она вышла, прежде чем непослушными губами я сумела что-то пролепетать. Кайф от укуса уменьшился, как только она разорвала контакт, но кое-что еще оставалось в моих венах, и я почувствовала, как губы расплываются в глупой улыбке. Повернув голову, я посмотрела на Оскара, по-прежнему сидящего на подоконнике.
– Ты понятия не имеешь, чего лишен, – сказала я ему.
Его внимание привлекало что-то снаружи. Он припал к подоконнику – черная шерсть встала дыбом, хвост подергивается. Моя улыбка увяла, и я заставила себя сесть. Меня одолел приступ головокружения, и я ждала, пока он прекратится, прежде чем попытаться встать. Но едва поднялась на ноги, дурнота вернулась и на этот раз не желала уходить. Тем не менее у меня хватило сил дотащиться до подоконника и вместе с Оскаром выглянуть наружу. Он настороженно посмотрел на меня, слегка отодвинулся и снова вернулся к тому, что привлекло его внимание.
Теплый ветерок – необычно теплый для портлендской осени – играл моими волосами, когда я высунулась наружу. На улице было темно и относительно спокойно. Три часа утра – единственное время, когда кампус колледжа успокаивался, по крайней мере отчасти. Дом, в котором вот уже восемь месяцев мы снимали комнату, располагался на улице со старыми, разномастными домами. Через дорогу мигал уличный фонарь, чувствовалось, что он вот-вот перегорит. Однако пока он давал достаточно света, чтобы я могла разглядеть силуэты автомобилей и зданий, а в нашем дворе – деревья, кусты… и наблюдающего за мной человека.
Я удивленно отшатнулась. Он стоял на расстоянии около тридцати футов, под деревом, откуда легко заглядывать в наше окно. Достаточно близко, чтобы я могла швырнуть в него чем-нибудь. И уж совершенно точно, достаточно близко, чтобы видеть, чем мы с Лиссой только что занимались.
Он так сильно утопал в тени, что даже своим обостренным зрением я не могла разглядеть его толком, за исключением роста. Высокий. По-настоящему высокий. Едва различимый, он стоял там всего мгновение, а потом отступил и исчез в тени деревьев в дальнем конце двора. Я была уверена, что заметила там еще кого-то. Потом они встретились, и тьма поглотила обоих.
Кем бы они ни были, Оскару они не нравились. Не считая меня, он обычно ладил с большинством людей, начиная тревожиться лишь в том случае, если от кого-то исходила опасность. Тип снаружи никак не угрожал Оскару, но кот что-то почувствовал – что-то, заставившее его насторожиться.
Холодный страх пронзил меня, почти – но не целиком – погасив изумительный кайф от укуса Лиссы. Отойдя от окна, я нашла на полу джинсы, натянула их, чуть не свалившись при этом, схватила наши с Лиссой куртки и бумажники. Сунула ноги в первые попавшиеся туфли и устремилась к двери.
Она была внизу, в тесной кухоньке, рылась в холодильнике. За столом сидел один из наших соседей, Джереми, приложив ко лбу руку и с тоской глядя в учебник математики. Лисса удивленно посмотрела на меня.
– Что ты здесь делаешь?
– Нужно уходить. Немедленно.
Она широко распахнула глаза, но спустя мгновение в них мелькнуло понимание.
– Ты… Это точно? Уверена?
Я кивнула. Не знаю почему, но я была уверена. Никаких сомнений.
Джереми с любопытством наблюдал за нами.
– Что случилось?
У меня мелькнула идея:
– Лисс, возьми у него ключи от машины.
Он переводил взгляд с меня на нее и обратно:
– Что вы…
Лисса без малейших колебаний направилась к нему. Благодаря нашей психической связи я чувствовала ее страх и безграничную веру в то, что я позабочусь обо всем и мы будем в безопасности. Как обычно, я от всей души надеялась, что стою ее доверия. Она широко улыбнулась и посмотрела прямо ему в глаза. Мгновение Джереми просто глядел в ответ, все еще в недоумении, но потом стало ясно – он полностью подчинен. Глаза остекленели, он взирал на Лиссу, как на божество.
– Нам нужно на время взять твою машину, – мягко сказала она. – Где ключи?
Он улыбнулся, а я содрогнулась. Я обладала высокой сопротивляемостью к принуждению, однако в какой-то степени ощущала его воздействие, когда оно было направлено на других. Ну и вдобавок всю жизнь меня учили, что использовать его нехорошо. Джереми достал из кармана ключи на длинной красной цепочке и вручил Лиссе.
– Спасибо, – сказала она. – Где припаркована машина?
– Дальше по улице. На углу рядом с «Брауном».
В четырех кварталах отсюда.
– Спасибо, – повторила Лисса. – Как только мы уедем, ты вернешься к своим занятиям и забудешь, что видел нас сегодня ночью.
Он услужливо закивал. Складывалось впечатление, что он шагнул бы с обрыва, попроси она его. Все люди восприимчивы к принуждению, однако Джереми, похоже, особенно. Повезло – учитывая момент.
– Пошли, – сказала я Лиссе. – Нужно поторопиться.
Мы вышли наружу и направились к тому углу, о котором он говорил. У меня после укуса все еще кружилась голова, я то и дело спотыкалась и не могла идти так быстро, как хотела. Несколько раз едва не упала и устояла на ногах лишь благодаря помощи Лиссы. Тревога передавалась мне. Я изо всех сил старалась игнорировать ее, у меня и своих страхов хватало.
– Роза… что мы будем делать, если нас схватят? – прошептала она.
– Не схватят. Я не допущу этого.
– Но раз они нашли…
– Они и раньше находили нас. Но не схватили. Сейчас мы поедем на вокзал, а оттуда в Л.-А.[1] Они потеряют наш след.
Я постаралась создать впечатление, будто проблем никаких нет. Я всегда так делала, хотя что уж тут простого – убегать от людей, которых знаешь чуть ли не с рождения? Мы на протяжении двух лет прятались от них где могли и просто пытались окончить среднюю школу. Выпускной год только-только начался, и, казалось, в кампусе колледжа безопасно. Мы были так близки к свободе!
Больше она ничего не сказала, и я почувствовала, как в ней снова проснулась вера в меня. Так было всегда. Я воплощала в себе действующее начало, хотя временами совершала безрассудные поступки. Она была благоразумнее и, прежде чем начать действовать, старалась осмыслить происходящее, выбрать наилучший вариант. Обе линии поведения имели свои преимущества, однако в данный момент требовалось безрассудство – времени на обдумывание не было.
Мы с Лиссой стали лучшими подругами еще в детском саду, когда воспитательница посадила нас вместе на уроках письма. Заставлять пятилетних детей выводить «Василиса Драгомир» и «Розмари Хэзевей» – это было за гранью жестокости, и мы – или, точнее, я – реагировали соответственно. Я бросила в воспитательницу книгой и обозвала ее фашисткой. Я понятия не имела, что это слово означает, но умения попадать в движущуюся цель мне уже тогда было не занимать.
С тех пор мы с Лиссой неразлучны.
– Слышишь? – неожиданно спросила она.
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы уловить то, что более обостренное восприятие Лиссы уже отметило. Шаги, быстрые шаги. Я состроила гримасу. Нам оставалось пройти два квартала.
– Придется бежать, – сказала я и для поддержки взяла ее за руку.
– Ты не сможешь…
– Бежим!
Понадобилась вся сила воли, чтобы не потерять сознание прямо на дороге. Тело отказывалось слушаться, то ли из-за потери крови, то ли из-за остаточного воздействия на метаболизм вампирской слюны. Но я запретила мышцам брюзжать, вцепилась в Лиссу, и мы рванули. Обычно я без малейших усилий перегоняла ее – в особенности если, вот как сейчас, она была босиком, – но этой ночью только благодаря ей не упала.
Преследующие нас шаги зазвучали громче, ближе. Перед моими глазами плясали черные звезды. Впереди уже показалась зеленая «хонда» Джереми. О господи, только бы добраться до нее…
В десяти шагах от автомобиля прямо перед нами возник человек. Мы резко остановились, и я за руку дернула Лиссу назад. Это был он, тот тип, которого я заметила, когда он наблюдал за мной. Старше нас, может, лет двадцати пяти, и действительно такой высокий, как мне показалось, – скорее всего, шесть-шесть[2] или шесть-семь. В других обстоятельствах – не тогда, когда он препятствовал нашему отчаянному бегству, – я бы сочла его сексапильным. Темные волосы до плеч, связанные сзади в короткий «конский хвост». Карие глаза. Длинное коричневое пальто – пыльник, так это, по-моему, называется.
Однако сексапильный он там или нет, сейчас это к делу не относилось. Сейчас он всего лишь препятствие, отделяющее нас с Лиссой от машины и свободы. Шаги сзади замедлились, преследователи догнали нас. Господи! Чтобы вернуть нас, послали почти дюжину стражей. Я просто глазам своим не верила. Сама королева не путешествует с таким эскортом.
Охваченная паникой, я действовала инстинктивно. Отпихнула Лиссу себе за спину, защищая от того, кто, по-видимому, был у них лидером.
– Оставь ее в покое! – прорычала я. – Не прикасайся к ней!
Понять что-либо по его выражению лица не представлялось возможным, но он вскинул руки, по-видимому стараясь успокоить меня, словно я какое-то бешеное животное.
– Я и не собираюсь…
Он сделал шаг вперед… и оказался слишком близко.
Я напала на него в том атакующем стиле, к которому не прибегала уже два года, с тех пор как мы с Лиссой сбежали. Это было глупо – еще одна инстинктивная реакция, порожденная страхом. И бесполезно. Он оказался опытным стражем, не каким-нибудь новичком, кое-как прошедшим обучение. И он, в отличие от меня, не испытывал слабости на грани обморока. И боже, он был быстр. Я и забыла, насколько быстры стражи, как они могут двигаться и наносить удар, точно кобры. Он отмахнулся от меня словно от мухи, заставив отлететь назад. Не думаю, что в его планы входило нанести мне настолько сильный удар – скорее всего, он просто хотел не подпустить меня к себе, – но в данный момент с координацией у меня прослеживались явные проблемы. Не в силах удержаться на ногах, я начала падать на тротуар. Это могло закончиться плохо. Очень плохо. Но не закончилось.
Так же быстро, как он блокировал мое нападение, человек схватил меня за руку и не дал упасть. Заняв устойчивую позицию, я заметила, что он разглядывает меня – или, точнее, мою шею. Все еще дезориентированная, я не сразу врубилась, в чем дело. Потом медленно подняла свободную руку и коснулась оставленной Лиссой ранки. На пальцах блестела темная кровь. В замешательстве я тряхнула волосами, чтобы они упали по сторонам лица; густые и длинные, они полностью прикрыли шею. Именно по этой причине я их и отращивала.
Темные глаза парня на мгновение задержались на том месте, где под волосами скрывался укус, а потом встретились с моими. Я ответила ему вызывающим взглядом и выдернула руку. Он отпустил меня, хотя, не сомневаюсь, мог бы удерживать хоть всю ночь, если бы пожелал. Сражаясь с тошнотой и головокружением, я снова отступила к Лиссе, готовясь к новой атаке. Внезапно она сжала мою руку и негромко обратилась ко мне:
– Роза, не надо.
Поначалу ее слова не подействовали на меня, но постепенно сознание начало успокаиваться – под воздействием нашей с ней связи. Это не было принуждением в прямом смысле слова – она не стала бы прибегать к нему, имея дело со мной, – но свой эффект оказало, как и осознание того факта, что нас безнадежно превосходят числом и умением. Даже я поняла, что бороться бессмысленно. Напряжение оставило меня, тело обмякло.
Почувствовав, что я смирилась, человек сделал шаг вперед и переключил внимание на Лиссу. Отвесил ей поклон и сумел сделать это даже с некоторым изяществом при его-то росте. Это удивило меня.
– Меня зовут Дмитрий Беликов, – сказал он с еле заметным русским акцентом. – Я здесь, чтобы доставить вас обратно в Академию Святого Владимира, принцесса.
Ее ночной кошмар пульсировал внутри, вытряхивал меня из сна, в котором присутствовали побережье и сексапильный парень, втирающий мне в кожу масло для загара. Сознание заполонили ее образы – не мои: огонь и кровь, запах дыма, искореженный металл автомобиля. Страшные картинки обволакивали меня, душили, и так продолжалось до тех пор, пока некая рациональная часть сознания не напомнила, что это чужой сон.
Я проснулась; пряди длинных темных волос прилипли ко лбу.
Лисса металась и кричала во сне. Я выбралась из постели и быстро преодолела несколько разделяющих нас футов.
– Лисс! – Я потрясла ее. – Лисс, проснись!
Крики смолкли, сменившись тихим хныканьем.
– Андрей… – простонала она. – О господи!
Я помогла ей сесть.
– Лисс, ты не там. Очнись.
Спустя несколько мгновений ее веки затрепетали и поднялись; даже в тусклом свете было видно, что сознание в ней начинает брать верх над тем, что держало ее во сне. Бурное, прерывистое дыхание успокаивалось, и она склонила голову мне на плечо. Я обняла ее, провела рукой по волосам.
– Все в порядке, – мягко приговаривала я. – Успокойся, все хорошо.
– Мне снова приснился тот же сон.
– Да. Понимаю.
Так, в полном молчании, мы просидели несколько минут. Почувствовав, что она успокоилась, я потянулась к ночному столику и включила лампу. Она давала мало света, но, в общем, большего и не требовалось. Привлеченный светом, соседский кот Оскар вспрыгнул на подоконник раскрытого окна.
Он избегал меня – по какой-то причине животные не любят дампиров, – но прыгнул на постель и, негромко мурлыча, потерся головой о Лиссу. С мороями у животных не возникает проблем, и к Лиссе они были в особенности неравнодушны. Улыбаясь, уже практически успокоившись, она почесала его под подбородком.
– Когда было последнее «кормление»? – спросила я, вглядываясь в ее лицо.
Кожа бледнее обычного, темные круги под глазами и общее впечатление слабости. На этой неделе занятий в школе было много, и я не могла вспомнить, когда в последний раз давала ей кровь.
– Кажется… больше двух дней назад? Три? Почему ты молчала?
Она пожала плечами, избегая моего взгляда.
– Ты была занята. Я не хотела…
– Глупости! – Я уселась поудобнее.
Неудивительно, что она выглядела такой слабой. Оскар, избегающий соседства со мной, спрыгнул на пол, а потом снова на подоконник, откуда мог наблюдать за нами с безопасного расстояния.
– Давай! Нечего тянуть.
– Роза…
– Давай! Тебе станет лучше.
Я наклонила голову и откинула волосы, обнажив шею. Лисса все еще колебалась, но вид моей шеи оказывал слишком мощное воздействие. По ее лицу скользнуло голодное выражение, губы слегка раздвинулись, и стали видны клыки, которые она скрывала, оказываясь среди людей. Эти клыки странно контрастировали с ее обликом. Хорошенькое личико и светлые волосы делали ее больше похожей на ангела, чем на вампира.
Она потянулась к моей обнаженной коже, и мое сердце заколотилось от страха и предвкушения. Позже мне всегда становилось тошно из-за того, что я испытывала эти чувства, но избавиться от них было выше моих сил – слабость, с которой ничего не поделаешь.
Клыки вонзились в тело, и краткая вспышка боли заставила меня вскрикнуть. Потом боль исчезла, сменившись удивительным, золотистым ощущением радости, растекшимся по всему телу. Это лучше, чем выпивка или травка, лучше, чем секс, – по крайней мере, так мне казалось, поскольку я, увы, не знала ни того ни другого. Покров чистейшего, рафинированного удовольствия окутал меня, даруя обещание, что все на свете будет хорошо. Химические вещества в ее слюне инициировали выброс эндорфинов, и я потеряла всякое представление об окружающем мире и даже о том, кто я такая.
Вскоре, к сожалению, все кончилось. Это заняло не больше минуты.
Откинувшись и вытирая рукой губы, она разглядывала меня.
– Ты в порядке?
– Я… Да. – Голова кружилась от потери крови, и я откинулась на постель. – Просто нужно немного поспать. А так со мной все прекрасно.
Взгляд ее бледно-зеленых, «нефритовых» глаз был с тревогой прикован ко мне. Она встала:
– Принесу тебе поесть.
Я запротестовала, но вяло, и она вышла, прежде чем непослушными губами я сумела что-то пролепетать. Кайф от укуса уменьшился, как только она разорвала контакт, но кое-что еще оставалось в моих венах, и я почувствовала, как губы расплываются в глупой улыбке. Повернув голову, я посмотрела на Оскара, по-прежнему сидящего на подоконнике.
– Ты понятия не имеешь, чего лишен, – сказала я ему.
Его внимание привлекало что-то снаружи. Он припал к подоконнику – черная шерсть встала дыбом, хвост подергивается. Моя улыбка увяла, и я заставила себя сесть. Меня одолел приступ головокружения, и я ждала, пока он прекратится, прежде чем попытаться встать. Но едва поднялась на ноги, дурнота вернулась и на этот раз не желала уходить. Тем не менее у меня хватило сил дотащиться до подоконника и вместе с Оскаром выглянуть наружу. Он настороженно посмотрел на меня, слегка отодвинулся и снова вернулся к тому, что привлекло его внимание.
Теплый ветерок – необычно теплый для портлендской осени – играл моими волосами, когда я высунулась наружу. На улице было темно и относительно спокойно. Три часа утра – единственное время, когда кампус колледжа успокаивался, по крайней мере отчасти. Дом, в котором вот уже восемь месяцев мы снимали комнату, располагался на улице со старыми, разномастными домами. Через дорогу мигал уличный фонарь, чувствовалось, что он вот-вот перегорит. Однако пока он давал достаточно света, чтобы я могла разглядеть силуэты автомобилей и зданий, а в нашем дворе – деревья, кусты… и наблюдающего за мной человека.
Я удивленно отшатнулась. Он стоял на расстоянии около тридцати футов, под деревом, откуда легко заглядывать в наше окно. Достаточно близко, чтобы я могла швырнуть в него чем-нибудь. И уж совершенно точно, достаточно близко, чтобы видеть, чем мы с Лиссой только что занимались.
Он так сильно утопал в тени, что даже своим обостренным зрением я не могла разглядеть его толком, за исключением роста. Высокий. По-настоящему высокий. Едва различимый, он стоял там всего мгновение, а потом отступил и исчез в тени деревьев в дальнем конце двора. Я была уверена, что заметила там еще кого-то. Потом они встретились, и тьма поглотила обоих.
Кем бы они ни были, Оскару они не нравились. Не считая меня, он обычно ладил с большинством людей, начиная тревожиться лишь в том случае, если от кого-то исходила опасность. Тип снаружи никак не угрожал Оскару, но кот что-то почувствовал – что-то, заставившее его насторожиться.
Холодный страх пронзил меня, почти – но не целиком – погасив изумительный кайф от укуса Лиссы. Отойдя от окна, я нашла на полу джинсы, натянула их, чуть не свалившись при этом, схватила наши с Лиссой куртки и бумажники. Сунула ноги в первые попавшиеся туфли и устремилась к двери.
Она была внизу, в тесной кухоньке, рылась в холодильнике. За столом сидел один из наших соседей, Джереми, приложив ко лбу руку и с тоской глядя в учебник математики. Лисса удивленно посмотрела на меня.
– Что ты здесь делаешь?
– Нужно уходить. Немедленно.
Она широко распахнула глаза, но спустя мгновение в них мелькнуло понимание.
– Ты… Это точно? Уверена?
Я кивнула. Не знаю почему, но я была уверена. Никаких сомнений.
Джереми с любопытством наблюдал за нами.
– Что случилось?
У меня мелькнула идея:
– Лисс, возьми у него ключи от машины.
Он переводил взгляд с меня на нее и обратно:
– Что вы…
Лисса без малейших колебаний направилась к нему. Благодаря нашей психической связи я чувствовала ее страх и безграничную веру в то, что я позабочусь обо всем и мы будем в безопасности. Как обычно, я от всей души надеялась, что стою ее доверия. Она широко улыбнулась и посмотрела прямо ему в глаза. Мгновение Джереми просто глядел в ответ, все еще в недоумении, но потом стало ясно – он полностью подчинен. Глаза остекленели, он взирал на Лиссу, как на божество.
– Нам нужно на время взять твою машину, – мягко сказала она. – Где ключи?
Он улыбнулся, а я содрогнулась. Я обладала высокой сопротивляемостью к принуждению, однако в какой-то степени ощущала его воздействие, когда оно было направлено на других. Ну и вдобавок всю жизнь меня учили, что использовать его нехорошо. Джереми достал из кармана ключи на длинной красной цепочке и вручил Лиссе.
– Спасибо, – сказала она. – Где припаркована машина?
– Дальше по улице. На углу рядом с «Брауном».
В четырех кварталах отсюда.
– Спасибо, – повторила Лисса. – Как только мы уедем, ты вернешься к своим занятиям и забудешь, что видел нас сегодня ночью.
Он услужливо закивал. Складывалось впечатление, что он шагнул бы с обрыва, попроси она его. Все люди восприимчивы к принуждению, однако Джереми, похоже, особенно. Повезло – учитывая момент.
– Пошли, – сказала я Лиссе. – Нужно поторопиться.
Мы вышли наружу и направились к тому углу, о котором он говорил. У меня после укуса все еще кружилась голова, я то и дело спотыкалась и не могла идти так быстро, как хотела. Несколько раз едва не упала и устояла на ногах лишь благодаря помощи Лиссы. Тревога передавалась мне. Я изо всех сил старалась игнорировать ее, у меня и своих страхов хватало.
– Роза… что мы будем делать, если нас схватят? – прошептала она.
– Не схватят. Я не допущу этого.
– Но раз они нашли…
– Они и раньше находили нас. Но не схватили. Сейчас мы поедем на вокзал, а оттуда в Л.-А.[1] Они потеряют наш след.
Я постаралась создать впечатление, будто проблем никаких нет. Я всегда так делала, хотя что уж тут простого – убегать от людей, которых знаешь чуть ли не с рождения? Мы на протяжении двух лет прятались от них где могли и просто пытались окончить среднюю школу. Выпускной год только-только начался, и, казалось, в кампусе колледжа безопасно. Мы были так близки к свободе!
Больше она ничего не сказала, и я почувствовала, как в ней снова проснулась вера в меня. Так было всегда. Я воплощала в себе действующее начало, хотя временами совершала безрассудные поступки. Она была благоразумнее и, прежде чем начать действовать, старалась осмыслить происходящее, выбрать наилучший вариант. Обе линии поведения имели свои преимущества, однако в данный момент требовалось безрассудство – времени на обдумывание не было.
Мы с Лиссой стали лучшими подругами еще в детском саду, когда воспитательница посадила нас вместе на уроках письма. Заставлять пятилетних детей выводить «Василиса Драгомир» и «Розмари Хэзевей» – это было за гранью жестокости, и мы – или, точнее, я – реагировали соответственно. Я бросила в воспитательницу книгой и обозвала ее фашисткой. Я понятия не имела, что это слово означает, но умения попадать в движущуюся цель мне уже тогда было не занимать.
С тех пор мы с Лиссой неразлучны.
– Слышишь? – неожиданно спросила она.
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы уловить то, что более обостренное восприятие Лиссы уже отметило. Шаги, быстрые шаги. Я состроила гримасу. Нам оставалось пройти два квартала.
– Придется бежать, – сказала я и для поддержки взяла ее за руку.
– Ты не сможешь…
– Бежим!
Понадобилась вся сила воли, чтобы не потерять сознание прямо на дороге. Тело отказывалось слушаться, то ли из-за потери крови, то ли из-за остаточного воздействия на метаболизм вампирской слюны. Но я запретила мышцам брюзжать, вцепилась в Лиссу, и мы рванули. Обычно я без малейших усилий перегоняла ее – в особенности если, вот как сейчас, она была босиком, – но этой ночью только благодаря ей не упала.
Преследующие нас шаги зазвучали громче, ближе. Перед моими глазами плясали черные звезды. Впереди уже показалась зеленая «хонда» Джереми. О господи, только бы добраться до нее…
В десяти шагах от автомобиля прямо перед нами возник человек. Мы резко остановились, и я за руку дернула Лиссу назад. Это был он, тот тип, которого я заметила, когда он наблюдал за мной. Старше нас, может, лет двадцати пяти, и действительно такой высокий, как мне показалось, – скорее всего, шесть-шесть[2] или шесть-семь. В других обстоятельствах – не тогда, когда он препятствовал нашему отчаянному бегству, – я бы сочла его сексапильным. Темные волосы до плеч, связанные сзади в короткий «конский хвост». Карие глаза. Длинное коричневое пальто – пыльник, так это, по-моему, называется.
Однако сексапильный он там или нет, сейчас это к делу не относилось. Сейчас он всего лишь препятствие, отделяющее нас с Лиссой от машины и свободы. Шаги сзади замедлились, преследователи догнали нас. Господи! Чтобы вернуть нас, послали почти дюжину стражей. Я просто глазам своим не верила. Сама королева не путешествует с таким эскортом.
Охваченная паникой, я действовала инстинктивно. Отпихнула Лиссу себе за спину, защищая от того, кто, по-видимому, был у них лидером.
– Оставь ее в покое! – прорычала я. – Не прикасайся к ней!
Понять что-либо по его выражению лица не представлялось возможным, но он вскинул руки, по-видимому стараясь успокоить меня, словно я какое-то бешеное животное.
– Я и не собираюсь…
Он сделал шаг вперед… и оказался слишком близко.
Я напала на него в том атакующем стиле, к которому не прибегала уже два года, с тех пор как мы с Лиссой сбежали. Это было глупо – еще одна инстинктивная реакция, порожденная страхом. И бесполезно. Он оказался опытным стражем, не каким-нибудь новичком, кое-как прошедшим обучение. И он, в отличие от меня, не испытывал слабости на грани обморока. И боже, он был быстр. Я и забыла, насколько быстры стражи, как они могут двигаться и наносить удар, точно кобры. Он отмахнулся от меня словно от мухи, заставив отлететь назад. Не думаю, что в его планы входило нанести мне настолько сильный удар – скорее всего, он просто хотел не подпустить меня к себе, – но в данный момент с координацией у меня прослеживались явные проблемы. Не в силах удержаться на ногах, я начала падать на тротуар. Это могло закончиться плохо. Очень плохо. Но не закончилось.
Так же быстро, как он блокировал мое нападение, человек схватил меня за руку и не дал упасть. Заняв устойчивую позицию, я заметила, что он разглядывает меня – или, точнее, мою шею. Все еще дезориентированная, я не сразу врубилась, в чем дело. Потом медленно подняла свободную руку и коснулась оставленной Лиссой ранки. На пальцах блестела темная кровь. В замешательстве я тряхнула волосами, чтобы они упали по сторонам лица; густые и длинные, они полностью прикрыли шею. Именно по этой причине я их и отращивала.
Темные глаза парня на мгновение задержались на том месте, где под волосами скрывался укус, а потом встретились с моими. Я ответила ему вызывающим взглядом и выдернула руку. Он отпустил меня, хотя, не сомневаюсь, мог бы удерживать хоть всю ночь, если бы пожелал. Сражаясь с тошнотой и головокружением, я снова отступила к Лиссе, готовясь к новой атаке. Внезапно она сжала мою руку и негромко обратилась ко мне:
– Роза, не надо.
Поначалу ее слова не подействовали на меня, но постепенно сознание начало успокаиваться – под воздействием нашей с ней связи. Это не было принуждением в прямом смысле слова – она не стала бы прибегать к нему, имея дело со мной, – но свой эффект оказало, как и осознание того факта, что нас безнадежно превосходят числом и умением. Даже я поняла, что бороться бессмысленно. Напряжение оставило меня, тело обмякло.
Почувствовав, что я смирилась, человек сделал шаг вперед и переключил внимание на Лиссу. Отвесил ей поклон и сумел сделать это даже с некоторым изяществом при его-то росте. Это удивило меня.
– Меня зовут Дмитрий Беликов, – сказал он с еле заметным русским акцентом. – Я здесь, чтобы доставить вас обратно в Академию Святого Владимира, принцесса.
Два
Несмотря на всю мою ненависть, должна признать – Дмитрий Бели-как-его-там оказался очень сообразителен. После того как нас отвезли в аэропорт и посадили на частный самолет Академии, ему хватило одного взгляда на то, как мы перешептываемся, чтобы приказать разделить нас.
– Не позволяй им разговаривать друг с другом, – предостерег он стража, который вел меня к самолету. – Пять минут вместе, и они разработают план бегства.
Я бросила на него надменный взгляд – несмотря на тот факт, что мы действительно планировали сбежать.
Обстоятельства явно складывались не в нашу пользу. Когда мы оказались в воздухе, шансы сбежать сократились практически до нуля. Даже если предположить, что произойдет чудо и я сумею избавиться от всех десяти стражей, оставалось неясным, как покинуть самолет. На борту наверняка имелись парашюты, но, даже сумей я управиться с ними, маленькая проблема выживания не поддавалась разрешению, поскольку мы, скорее всего, приземлились бы где-то в Скалистых горах.
Нет, если мы и сможем покинуть самолет, то лишь когда он сядет в лесной глуши Монтаны. Но и тогда будет над чем поразмыслить – к примеру, как пройти мимо магической охраны Академии и вдесятеро большего числа стражей. Подумаешь! Никаких проблем.
Хотя Лисса сидела впереди с этим русским парнем, ее страх накатывал на меня, пульсировал в мозгу. Беспокойство за нее смешивалось с собственной яростью. Они не могут вернуть ее туда, нет, только не в Академию. Интересно, заколебался бы Дмитрий, если бы чувствовал то, что я, и знал то, что я? Скорее всего, нет. Это не его заботы.
Как бы то ни было, эмоции Лиссы были настолько сильны, что в какой-то момент возникло странное ощущение, будто я сижу в ее кресле… даже в ее теле. Такое случалось иногда – без всякого предупреждения она втаскивала меня в свою голову. Фигура Дмитрия возвышалась рядом со мной, и моя рука – ее рука – сжимала бутылку с водой. Он наклонился вперед, чтобы взять что-то, и стали видны шесть крошечных, вытатуированных на задней стороне его шеи символов: знаки молнии. Они выглядели, как две зазубренные, перекрещивающиеся молнии, образующие букву Х. По одной за каждого убитого им стригоя. Над ними тянулась извилистая линия, похожая на змею, – обозначение стража. Многообещающий знак.
Я с усилием выскользнула из сознания Лиссы и вернулась в свою голову. Терпеть не могу, когда это происходит. Чувствовать эмоции Лиссы – это одно, но оказываться внутри ее было нечто, презираемое нами обеими. Она воспринимала это как вторжение в свою душу, поэтому обычно я не рассказывала ей, когда такое происходило. Однако ни мне, ни ей это не подчинялось. Просто еще один результат нашей связи – связи, суть которой ни одна из нас не понимала полностью. Существуют легенды о психической связи между стражами и их мороями, но там ни о чем таком не упоминалось. Мы справлялись с этим как могли.
Ближе к концу полета Дмитрий отправился туда, где сидела я, и поменялся местами с моим стражем. Я демонстративно отвернулась, рассеянно глядя в иллюминатор.
Некоторое время длилось молчание. В конце концов он заговорил:
– Ты что, в самом деле собиралась напасть на всех нас?
Я не отвечала.
– Этот поступок… то, как ты ее защищала… очень храбро с твоей стороны. – Он помолчал. – Глупо, но храбро. Почему ты так поступила?
Я отвела волосы от лица, чтобы иметь возможность посмотреть прямо ему в глаза.
– Потому что я ее страж.
И снова отвернулась к окну.
Молча посидев еще некоторое время, он встал и вернулся на прежнее место.
Когда мы приземлились, стражи не оставили нам выбора: пришлось ехать с ними в Академию. Автомобиль остановился у ворот, и водитель заговорил с караульными. Те удостоверились, что мы не стригои, собирающиеся устроить тут смертоносный кутеж. Спустя минуту нам позволили подъехать к зданию самой Академии. Солнце садилось – это было начало вампирского дня – и кампус окутывали тени.
На первый взгляд Академия не изменилась – все такая же, в готическом стиле. Морои – большие приверженцы традиций, не склонные к переменам. Эта школа не так стара, как другие в Европе, но построена в том же духе. Здания отличала сложная архитектура, почти в церковном стиле – с высокими шпилями и каменной резьбой. Пожив в кампусе обычного колледжа, я могла сказать, что Академия больше напоминает университет, чем среднюю школу.
Мы находились во втором кампусе, с разделением на младшие и старшие классы. Каждое отделение имело большой четырехугольный внутренний двор с каменными дорожками и огромными столетними деревьями. Нас повели во двор старших классов. На одной его стороне располагались учебные здания, а на противоположной – жилой корпус для дампиров и гимнастический зал. С двух других сторон двор замыкали жилой корпус мороев и, напротив него, административное здание, служившее также начальной школой. Жили младшие ученики в главном кампусе, дальше к западу.
Вокруг кампусов сохранялось свободное пространство… свободное пространство без конца и края. В конце концов, мы находились в Монтане, на расстоянии многих миль от городов. Воздух казался прохладным и пах соснами, влагой, гниющими листьями. По периметру Академию окружали густые, заросшие леса, а днем в отдалении можно было разглядеть горы.
Когда мы входили в основное здание старших классов, я вырвалась от своего стража и подбежала к Дмитрию.
– Эй, товарищ!
Он продолжал идти, не глядя на меня.
– Хочешь поговорить?
– Вы ведете нас к Кировой?
– К директрисе Кировой, – поправил он меня.
Лисса, идущая рядом с ним, бросила на меня взгляд, говорящий: «Не затевай ничего».
– Директриса. Ну конечно. Все та же самодовольная старая су…
Я не договорила, стражи ввели нас внутрь – и прямо в столовую. Я вздохнула. Они что, и впрямь так жестоки? Добраться до офиса Кировой можно дюжиной способов, но нет, они повели нас через столовую. И как раз время завтрака.
Новички-стражи – дампиры вроде меня – и морои сидели вместе, ели и общались, с энтузиазмом обсуждая очередную сплетню, в данный момент владевшую вниманием Академии. Когда мы вошли, громкий гул голосов мгновенно смолк – словно кто-то повернул выключатель. Сотни глаз обратились на нас.
Я с ленивой усмешкой смотрела на своих бывших одноклассников, пытаясь почувствовать, изменилось тут что-либо или нет. Ничего. Все, казалось, осталось как было. Камилла Конта по-прежнему выглядела такой же чопорной, безукоризненно ухоженной сукой, как мне помнилось. Она сама себя назначила лидером королевской моройской академической клики. Наталья, застенчивая родственница Лиссы, сидела в стороне, глядя на нас широко распахнутыми глазами, такая же невинная и наивная, как прежде.
А на другом конце комнаты… ну, это уже интересно. Аарон. Бедный, бедный Аарон, чье сердце, без сомнения, было разбито, когда Лисса исчезла. Он выглядел таким же привлекательным, как прежде, – может, сейчас даже краше – с теми же светлыми глазами, которые так хорошо дополняли ее зеленые глаза. Он не отрывал взгляда от Лиссы. Да. Грустно на самом деле, поскольку она никогда не была по-настоящему увлечена им. Думаю, она встречалась с ним просто потому, что такое поведение вроде бы от нее ожидалось.
Однако самым интересным мне показалось то, что Аарон, по-видимому, неплохо проводил время и без нее. Рядом с ним, держа его за руку, сидела моройская девочка, на вид лет одиннадцати, но на самом деле наверняка старше, если только за время нашего отсутствия он не стал педофилом. С пухлыми щечками и светлыми кудряшками, она напоминала фарфоровую куколку. Пышущую злобой фарфоровую куколку. Стискивая его руку, она сверлила Лиссу взглядом, полным такой жгучей ненависти, что я была потрясена. В чем тут дело, черт побери? Я понятия не имела, кто она такая. Просто ревнивая подружка, скорее всего. Я и сама разозлилась бы, если бы мой парень смотрел на кого-то такими глазами.
Наконец наша тропа позора закончилась, однако следующее место назначения – офис директрисы Кировой – было ничуть не лучше. Старая ведьма выглядела в точности так, как мне помнилось, – с острым носом и седыми лохмами. Высокая и худая, как большинство мороев, она всегда напоминала мне грифа. Я хорошо знала ее, потому что провела в ее офисе немало времени.
Когда нас с Лиссой усадили, большинство стражей вышли, и я в меньшей степени почувствовала себя пленницей. Остались лишь Альберта, капитан стражей школы, и Дмитрий. Они заняли позиции у стены, с видом стоическим и вселяющим ужас – в точности как требовала их должностная инструкция.
Кирова вперила в нас сердитый взгляд и открыла рот, без сомнения собираясь разразиться очередной нотацией главной суки. Но не сказала ни слова – ее остановил низкий, мягкий голос:
– Не позволяй им разговаривать друг с другом, – предостерег он стража, который вел меня к самолету. – Пять минут вместе, и они разработают план бегства.
Я бросила на него надменный взгляд – несмотря на тот факт, что мы действительно планировали сбежать.
Обстоятельства явно складывались не в нашу пользу. Когда мы оказались в воздухе, шансы сбежать сократились практически до нуля. Даже если предположить, что произойдет чудо и я сумею избавиться от всех десяти стражей, оставалось неясным, как покинуть самолет. На борту наверняка имелись парашюты, но, даже сумей я управиться с ними, маленькая проблема выживания не поддавалась разрешению, поскольку мы, скорее всего, приземлились бы где-то в Скалистых горах.
Нет, если мы и сможем покинуть самолет, то лишь когда он сядет в лесной глуши Монтаны. Но и тогда будет над чем поразмыслить – к примеру, как пройти мимо магической охраны Академии и вдесятеро большего числа стражей. Подумаешь! Никаких проблем.
Хотя Лисса сидела впереди с этим русским парнем, ее страх накатывал на меня, пульсировал в мозгу. Беспокойство за нее смешивалось с собственной яростью. Они не могут вернуть ее туда, нет, только не в Академию. Интересно, заколебался бы Дмитрий, если бы чувствовал то, что я, и знал то, что я? Скорее всего, нет. Это не его заботы.
Как бы то ни было, эмоции Лиссы были настолько сильны, что в какой-то момент возникло странное ощущение, будто я сижу в ее кресле… даже в ее теле. Такое случалось иногда – без всякого предупреждения она втаскивала меня в свою голову. Фигура Дмитрия возвышалась рядом со мной, и моя рука – ее рука – сжимала бутылку с водой. Он наклонился вперед, чтобы взять что-то, и стали видны шесть крошечных, вытатуированных на задней стороне его шеи символов: знаки молнии. Они выглядели, как две зазубренные, перекрещивающиеся молнии, образующие букву Х. По одной за каждого убитого им стригоя. Над ними тянулась извилистая линия, похожая на змею, – обозначение стража. Многообещающий знак.
Я с усилием выскользнула из сознания Лиссы и вернулась в свою голову. Терпеть не могу, когда это происходит. Чувствовать эмоции Лиссы – это одно, но оказываться внутри ее было нечто, презираемое нами обеими. Она воспринимала это как вторжение в свою душу, поэтому обычно я не рассказывала ей, когда такое происходило. Однако ни мне, ни ей это не подчинялось. Просто еще один результат нашей связи – связи, суть которой ни одна из нас не понимала полностью. Существуют легенды о психической связи между стражами и их мороями, но там ни о чем таком не упоминалось. Мы справлялись с этим как могли.
Ближе к концу полета Дмитрий отправился туда, где сидела я, и поменялся местами с моим стражем. Я демонстративно отвернулась, рассеянно глядя в иллюминатор.
Некоторое время длилось молчание. В конце концов он заговорил:
– Ты что, в самом деле собиралась напасть на всех нас?
Я не отвечала.
– Этот поступок… то, как ты ее защищала… очень храбро с твоей стороны. – Он помолчал. – Глупо, но храбро. Почему ты так поступила?
Я отвела волосы от лица, чтобы иметь возможность посмотреть прямо ему в глаза.
– Потому что я ее страж.
И снова отвернулась к окну.
Молча посидев еще некоторое время, он встал и вернулся на прежнее место.
Когда мы приземлились, стражи не оставили нам выбора: пришлось ехать с ними в Академию. Автомобиль остановился у ворот, и водитель заговорил с караульными. Те удостоверились, что мы не стригои, собирающиеся устроить тут смертоносный кутеж. Спустя минуту нам позволили подъехать к зданию самой Академии. Солнце садилось – это было начало вампирского дня – и кампус окутывали тени.
На первый взгляд Академия не изменилась – все такая же, в готическом стиле. Морои – большие приверженцы традиций, не склонные к переменам. Эта школа не так стара, как другие в Европе, но построена в том же духе. Здания отличала сложная архитектура, почти в церковном стиле – с высокими шпилями и каменной резьбой. Пожив в кампусе обычного колледжа, я могла сказать, что Академия больше напоминает университет, чем среднюю школу.
Мы находились во втором кампусе, с разделением на младшие и старшие классы. Каждое отделение имело большой четырехугольный внутренний двор с каменными дорожками и огромными столетними деревьями. Нас повели во двор старших классов. На одной его стороне располагались учебные здания, а на противоположной – жилой корпус для дампиров и гимнастический зал. С двух других сторон двор замыкали жилой корпус мороев и, напротив него, административное здание, служившее также начальной школой. Жили младшие ученики в главном кампусе, дальше к западу.
Вокруг кампусов сохранялось свободное пространство… свободное пространство без конца и края. В конце концов, мы находились в Монтане, на расстоянии многих миль от городов. Воздух казался прохладным и пах соснами, влагой, гниющими листьями. По периметру Академию окружали густые, заросшие леса, а днем в отдалении можно было разглядеть горы.
Когда мы входили в основное здание старших классов, я вырвалась от своего стража и подбежала к Дмитрию.
– Эй, товарищ!
Он продолжал идти, не глядя на меня.
– Хочешь поговорить?
– Вы ведете нас к Кировой?
– К директрисе Кировой, – поправил он меня.
Лисса, идущая рядом с ним, бросила на меня взгляд, говорящий: «Не затевай ничего».
– Директриса. Ну конечно. Все та же самодовольная старая су…
Я не договорила, стражи ввели нас внутрь – и прямо в столовую. Я вздохнула. Они что, и впрямь так жестоки? Добраться до офиса Кировой можно дюжиной способов, но нет, они повели нас через столовую. И как раз время завтрака.
Новички-стражи – дампиры вроде меня – и морои сидели вместе, ели и общались, с энтузиазмом обсуждая очередную сплетню, в данный момент владевшую вниманием Академии. Когда мы вошли, громкий гул голосов мгновенно смолк – словно кто-то повернул выключатель. Сотни глаз обратились на нас.
Я с ленивой усмешкой смотрела на своих бывших одноклассников, пытаясь почувствовать, изменилось тут что-либо или нет. Ничего. Все, казалось, осталось как было. Камилла Конта по-прежнему выглядела такой же чопорной, безукоризненно ухоженной сукой, как мне помнилось. Она сама себя назначила лидером королевской моройской академической клики. Наталья, застенчивая родственница Лиссы, сидела в стороне, глядя на нас широко распахнутыми глазами, такая же невинная и наивная, как прежде.
А на другом конце комнаты… ну, это уже интересно. Аарон. Бедный, бедный Аарон, чье сердце, без сомнения, было разбито, когда Лисса исчезла. Он выглядел таким же привлекательным, как прежде, – может, сейчас даже краше – с теми же светлыми глазами, которые так хорошо дополняли ее зеленые глаза. Он не отрывал взгляда от Лиссы. Да. Грустно на самом деле, поскольку она никогда не была по-настоящему увлечена им. Думаю, она встречалась с ним просто потому, что такое поведение вроде бы от нее ожидалось.
Однако самым интересным мне показалось то, что Аарон, по-видимому, неплохо проводил время и без нее. Рядом с ним, держа его за руку, сидела моройская девочка, на вид лет одиннадцати, но на самом деле наверняка старше, если только за время нашего отсутствия он не стал педофилом. С пухлыми щечками и светлыми кудряшками, она напоминала фарфоровую куколку. Пышущую злобой фарфоровую куколку. Стискивая его руку, она сверлила Лиссу взглядом, полным такой жгучей ненависти, что я была потрясена. В чем тут дело, черт побери? Я понятия не имела, кто она такая. Просто ревнивая подружка, скорее всего. Я и сама разозлилась бы, если бы мой парень смотрел на кого-то такими глазами.
Наконец наша тропа позора закончилась, однако следующее место назначения – офис директрисы Кировой – было ничуть не лучше. Старая ведьма выглядела в точности так, как мне помнилось, – с острым носом и седыми лохмами. Высокая и худая, как большинство мороев, она всегда напоминала мне грифа. Я хорошо знала ее, потому что провела в ее офисе немало времени.
Когда нас с Лиссой усадили, большинство стражей вышли, и я в меньшей степени почувствовала себя пленницей. Остались лишь Альберта, капитан стражей школы, и Дмитрий. Они заняли позиции у стены, с видом стоическим и вселяющим ужас – в точности как требовала их должностная инструкция.
Кирова вперила в нас сердитый взгляд и открыла рот, без сомнения собираясь разразиться очередной нотацией главной суки. Но не сказала ни слова – ее остановил низкий, мягкий голос: