Рей Кимберли. Изумрудный остров

   – Очень просто: полицейский Адамсон, может быть, и хороший, но вот замки у него ни к черту.
   – Так ты взломал его дверь! – поразилась Роззи.
   – А как бы еще я сюда вошел? Неужели ты думаешь, что Адамсон дал мне запасную связку ключей? – Девлин усмехнулся, и его красивое лицо вдруг неприятно исказилось.
   Роззи вздрогнула и наклонилась подобрать миску, чтобы Девлин не заметил ее испуга.
   – Скоро ты поймешь, чтобы успешно действовать в рядах нашей организации, нужно не только всем сердцем желать свободы Ирландии, но и уметь преступить что угодно ради этой свободы.
   – И через закон? – уточнила Роззи.
   – Через закон в первую очередь.
   – А через чувства?
   – Наши чувства должны быть подчинены нашим целям, – назидательно изрек Девлин.
   Роззи отвела взгляд.
   – Не переживай, мы ведь с тобой встретились совсем не случайно. Я не верю в случай.
   – А во что же ты веришь?
   – Все в нашей жизни предопределено: и нам с тобой было суждено встретиться самой судьбой. Наши жизни пересеклись в этом городе, и что-то подсказывает мне, что теперь эти две ниточки будут ткаться рядом на большом холсте действительности. – Голос Девлина журчал, словно ручеек жарким днем в лесу: расслабляющее, клоня в сон.
   Роззи поймала себя на том, что глаза у нее закрываются, а сама она уже и не слышит, что именно говорит Девлин. Она вздрогнула и помотала головой.
   – Знаешь, мне только что показалось, что ты пытался меня загипнотизировать! – улыбнулась она.
   – Ты просто устала за сегодняшний сумасшедший день, – ласково сказал Девлин и провел пальцами по щеке Роззи. – Тебе нужно лечь и поспать.
   – Не могу, я обещала Эвану, что посижу сегодня ночью с Мэри. Ох, Эван же скоро вернется! Не думаю, что он обрадуется, увидев тебя на кухне.
   – Ты права, – согласился Девлин. – А я пришел, чтобы дать тебе новое задание.
   Роззи удивленно посмотрела на него. Какое может быть новое задание, если она сейчас выполняет предыдущее?
   – Ты должна будешь любым способом удержать Эвана Адамсона дома в субботу в первой половине дня.
   – Неужели он работает и по субботам? – удивилась Роззи.
   – Этот псих работает и по воскресеньям, – презрительно заметил Девлин.
   – Не говори так о нем! – Роззи неожиданно для себя встала на защиту Эвана. – Он очень хороший человек.
   Девлин прищурился.
   – Вот как?
   – Да, очень хороший, светлый и несчастный человек. Он же не виноват, что копает под вас, все же он полицейский!
   – Что это ты так рьяно его защищаешь? Уж не влюбилась ли по-настоящему?
   – Не говори глупости! – возмутилась Роззи и порадовалась, что в кухне не горит свет: она сейчас стремительно краснела, а Девлин мог это неправильно истолковать.
   – Вот и хорошо, – довольно сказал он. – Ты же помнишь обо мне, Роззи? Помнишь о том, что, как только это все закончится, мы с тобой будем вместе?
   – Да, Девлин, – послушно ответила она. – А почему Эвану нужно быть в субботу утром дома?
   – Мы намерены устроить теракт в здании Ирландского банка, – спокойно, как будто речь шла об утренней чашке чая, сказал Девлин.
   Роззи прижала ладонь ко рту, чтобы не закричать и не разбудить Мэри.
   – Но ведь это же памятник, – наконец смогла прошептать она.
   – Да, памятник. Памятник, поставленный захватчиками! – яростно, словно на митинге, произнес Девлин.
   – Там же будут люди! – Ужасу Роззи не было предела.
   – В субботу банк не работает, – успокоил ее Девлин.
   – А охранники?
   – Мы постараемся сделать все, чтобы жертв не было. Не в наших интересах убивать простых ирландцев. Неужели ты больше не веришь мне?!
   – Верю, но ведь может кто-то пострадать!
   – Никто не пострадает, особенно если ты удержишь Адамсона дома. Он единственный, кто может помешать теракту.
   – Но как же я его удержу, если он захочет уйти? – недоумевала Роззи.
   – Ты справилась с одним заданием, справишься и с другим, – убежденно произнес Девлин. – Тем более что они связаны между собой: тебе достаточно привязать к себе детектива так сильно, чтобы у него в голове не осталось ровным счетом никаких мыслей.
   – Но я не уверена... Эван не похож на увлекающегося человека. И он до сих пор любит свою погибшую жену.
   – Так почему бы тебе не заменить ее? – поинтересовался Девлин так, будто речь шла о походе в ресторан.
   – Как заменить? – Роззи никак не могла понять, чего же от нее добивается Девлин.
   Он тяжело вздохнул и возвел глаза к потолку, будто надеялся найти там совет, как доступнее объяснить Роззи ее задачу.
   – Мне кажется, тебе уже не пятнадцать лет, как бы хорошо ты ни выглядела и какой бы прелестной ни была. У тебя же были мужчины?
   Роззи опустила голову. Она предпочитала не отвечать на этот вопрос. Зачем только Девлин говорит с ней о таких вещах?!
   – Конечно были! – убежденно сказал он. – Ты слишком красивая, чтобы сидеть дома под замком и хранить невинность для мужа!
   Роззи вспомнила Майка и усомнилась, что вообще интересует его как женщина.
   – Тебе достаточно поцеловать мужчину, чтобы он потерял голову, – продолжал тем временем Девлин.
   Роззи и не заметила, как он прижал ее к стене. Губы Девлина были так близко! Она нуждалась в его страсти. Ее влекло к этому странному мужчине, иногда понятному, словно таблица умножения, а иногда загадочному, словно устройство Вселенной.
   – Только один поцелуй! – прошептал Девлин.
   – Эван может вернуться, – так же шепотом ответила Роззи и поразилась тому, как странно звучат эти слова: словно она жена, изменяющая мужу.
   – Он не вернется. Только один поцелуй!
   Уже в который раз за сегодняшний день Роззи не смогла сказать «нет».
   Когда Девлин оторвался от ее распухших губ, Роззи уже казалось, что она попала в рай, или скорее в ад: слишком сладкой была мука, которую доставляли ей губы Девлина.
   – Вот видишь, ты можешь свести мужчину с ума, достаточно просто захотеть.
   – Захотеть чего? – не поняла Роззи.
   – Достаточно просто захотеть его, – прошептал Девлин. – Соблазни Эвана, ты сделаешь это легко.
   Роззи отшатнулась и непонимающе посмотрела на Девлина.
   – Так нужно, Роззи, я смогу пережить это. – Девлин усмехнулся. – Да и нашему детективу будет безопаснее у тебя под боком, чем в Ирландском банке.
   Роззи покачала головой, не в силах поверить в то, что мужчина, с которым она хотела связать свою жизнь, толкает ее в постель к другому только потому, что так нужно для дела!
   – Можешь придумать какой-нибудь другой способ отвлечь детектива, – миролюбиво предложил Девлин.
   – Ты так просто к этому относишься! – поразилась Роззи.
   – А зачем усложнять свою и без того сложную жизнь? – поинтересовался Девлин. – Если ты не сможешь удержать Адамсона дома, нам придется нейтрализовать его. А мне, если честно, нравится детектив, хоть мы с ним и по разные стороны баррикад. Не хотелось бы причинить ему вред. Особенно жалко будет его дочь. Ведь девочка останется одна. Понимаешь, как много жизней от тебя зависит?
   Роззи не могла отделаться от ощущения, что ее шантажируют.
   – Ну не нужно дуться, – сказал Девлин, словно Роззи была маленьким ребенком, которого заставляют чистить зубы перед сном. – Ты великолепно справилась с заданием познакомиться с Адамсоном, так что, я уверен, сможешь придумать что-то еще, кроме постели, чтобы удержать его дома! У тебя в запасе целых пять дней.
   – Это так мало!
   – Судя по твоему сегодняшнему успеху, это очень даже много. Кажется, мне пора, – сказал Девлин, услышав шум мотора на тихой, безлюдной в этот поздний час улице.
   – Подожди, а как ты узнал о том, что я у Адамсона?
   – Я же говорил тебе, что мы будем за тобой приглядывать.
   Роззи вновь послышалась угроза в голосе Девлина. Она поёжилась и посмотрела, как Девлин выходит через заднюю дверь. На пороге он оглянулся и строго сказал:
   – Не вздумай что-то сболтнуть Адамсону. Если возникнет такая мысль, вспомни, что ты давала клятву. Вспомни о людях, которые ради тебя пойдут на костер. Не губи невинные жизни.
   Девлин закрыл за собой дверь, и в замке что-то щелкнуло. Этот звук в тишине дома показался Роззи громче пушечного выстрела. Она выдохнула и вытерла пот со лба.
   Не буду пока даже думать обо всем этом! – твердо решила Роззи. Я врач, у меня на руках больной ребенок, вот им и нужно заняться в первую очередь. А уж потом, когда Мэри почувствует себя лучше, можно будет подумать и о том, как выполнить поручение Девлина. Я не могу теперь отказаться, ведь я дала клятву.
   Роззи тяжело вздохнула, включила свет и вновь набрала в миску воды. Она поднялась к Мэри, когда услышала, как хлопнула входная дверь: вернулся Эван, которого Роззи, по замыслу Девлина, должна соблазнить в ближайшие четыре дня.
   Я только надеюсь, что все это уладится само собой! – подумала Роззи, кладя компресс на горячий лоб Мэри. Девочка беспокойно пошевелилась, пытаясь скинуть с себя одеяло, и что-то пробормотала.
   – Тише, тише, – успокоила ее шепотом Роззи, в который уже раз поправляя одеяло. – Я больше не буду думать об этом, раз ты так тревожишься. Спи, маленькая, все хорошо. Я надеюсь, все будет хорошо...
   Мэри вздохнула и вновь спокойно уснула.
   Кто бы меня успокоил! – позавидовала ей Роззи. Такой странный день, мужчины только и делают, что ставят меня в тупик своими предложениями. И ведь добиваются своего!
   Роззи вздохнула и усилием воли выкинула из головы неприятный разговор с Девлином. Она повернулась к двери и через силу улыбнулась Эвану, держащему в руках два огромных пакета с яблоками.

9

   Роззи проснулась около полудня, непозволительно поздно по ее меркам. Но так как она почти всю ночь просидела у кроватки Мэри, Роззи решила простить себе эту маленькую лень. Она потянулась и села на постели.
   Комнату освещало теплое майское солнце. За окном шелестели деревья, пели птицы, легкие облачка неслись по небу удивительно глубокого голубого цвета.
   Какая красота! – подумала Роззи и распахнула окно. Она оперлась на подоконник и свесилась вниз, с любопытством разглядывая дворик Эвана.
   Из увиденного Роззи сделала вывод, что Эван – не слишком аккуратен. Инструменты разбросаны как попало, газон в последний раз стригли бог знает когда, а на клумбах творится что-то невообразимое. Но больше всего удивило Роззи то, что нигде не было ни одной детской игрушки, случайно забытой после полного игр и развлечений дня.
   Что-то подсказывало Роззи, что Мэри не слишком счастливый ребенок. Интересно, Эван постоянно читает ей нотации? Нужно будет поговорить с ним не только о здоровье девочки, но и о методах воспитания. Он слишком сильно хочет быть хорошим отцом. А как известно, лучшее – враг хорошего.
   – Доброе утро, Роззи! – весело помахав ей рукой, поздоровался вышедший во двор Эван.
   – Доброе утро! – отозвалась Роззи и чуть покраснела, сообразив, что предстала перед Эваном неодетой.
   – Не ожидал, что ты так рано проснешься, – продолжил Эван, стараясь не смотреть на Роззи.
   Чтобы не смущать его, она поспешила ретироваться и, пробормотав:
   – Я, пожалуй, проверю, как там Мэри, – скрылась из поля зрения Эвана.
   Он грустно вздохнул и отправился готовить завтрак.
 
   Заглянув к Мэри, Роззи убедилась, что девочка спит, а температура упала. Она спустилась в кухню, и, не успела переступить порог, как услышала мужской голос:
   – Как ты относишься к яичнице на завтрак?
   Вопрос был совершенно безобидным, но Роззи, в памяти которой еще не стерлось ночное приключение, вздрогнула.
   – Прости, – пробормотал Эван, – не хотел тебя испугать.
   – Пустяки! – отмахнулась Роззи, принимая извинения.
   И почему рядом с ним я быстро забываю о Девлине? – удивилась она.
   – Так как насчет яичницы? – повторил свой вопрос Эван.
   Роззи прислушалась к себе и поняла, что ей бы сейчас был впору обед из пяти блюд: она уже и забыла, когда в последний раз ела!
   – С удовольствием! – согласилась она и присела на высокий табурет у барной стойки. – Утром Мэри просыпалась?
   – Да, и даже немного поела.
   – Что ты ей дал?
   – Она просила картофельные чипсы, но получила бульон с гренками, – отчитался Эван. – И много сока. Свежевыжатого.
   Услышав про бульон, Роззи невольно поморщилась, поскольку сама его терпеть не могла.
   – Ты, наверное, отлично готовишь, Эван?
   – С чего ты вязла?
   – Ну-у... воспитывая ребенка в одиночку, ты просто обязан был научиться готовить.
   – Вовсе нет. В супермаркете можно купить все, что угодно. Так что моим коронным блюдом остается яичница.
   – Не прибедняйся, – фыркнула Роззи. – Что бы ты ни говорил, твоя яичница пахнет восхитительно.
   – Хоть прибедняйся, хоть не прибедняйся, но мне уже тридцать четыре года. Еще чуть-чуть, и пора будет дочь замуж отдавать, а там и внуки пойдут... Вот так вся жизнь и пройдет в жаренье яичницы.
   Роззи расхохоталась.
   – Мэри всего-то шесть лет! Тебе нужно думать о том, чтобы отдать ее в школу, а не замуж!
   Эван покачал головой.
   – Я давно подумываю о том, чтобы Мэри обучалась дома. Ну можно же нанять учителей и сдавать раз в год экзамены для перевода в другой класс?
   – Зачем? – Роззи изумленно посмотрела на него.
   – Ей все же нужно получить аттестат...
   – Зачем растить ее дома?! – уточнила она.
   – Мэри очень болезненная девочка, я боюсь, что ей будет сложно в школе.
   – Эван, если ты считаешь, что твоя дочь серьезно больна, ты сильно ошибаешься. Ты просто не видел по-настоящему больных детей. – Роззи вздохнула. За четыре года работы она так и не привыкла к зрелищу страданий своих крошечных пациентов. – Я как-то вела новорожденного, мать которого употребляла наркотики почти весь срок беременности. Страшнее зрелища, чем его ломка, я еще не видела. Мальчик умер, но, может, это и к лучшему: жизнь бы он прожил безумным инвалидом со страшными каждодневными болями. И подобные примеры перед моими глазами каждый день уже несколько лет.
   – Это страшно, – вполголоса сказал Эван.
   Роззи лишь кивнула. И, собравшись с силами, продолжила:
   – Мэри может ходить, она слышит, разговаривает, видит, у нее нет внешних дефектов, да и внутренних патологий, насколько я поняла, тоже нет. Чем же она больна?
   – Она часто простужается.
   – Просто девочка не закалена. Достаточно перестать кутать ее и оберегать от каждого сквозняка.
   – Она очень бледная, худенькая и слабая! – Эван чувствовал, что он почти исчерпал свои аргументы.
   – Ей необходимо чаще бывать на свежем воздухе, правильно питаться и как можно больше играть в подвижные игры. Мне кажется, Мэри практически не общается со сверстниками.
   – Ей это не нужно. Она уже умеет читать и отлично проводит время сама с собой.
   – Или с тобой! – не выдержала Роззи. – Если и есть что-то, что может помешать Мэри стать нормальной здоровой и активной девушкой, так это твоя слепая любовь!
   Эван не нашелся, что на это ответить, и лишь раскрывал рот, как выброшенная на берег рыба. Роззи вдруг стало ужасно его жаль. Она вовсе не хотела обидеть Эвана или огорчить его. Ей просто хотелось помочь Мэри, помочь и самому Эвану, который хочет запереть свою дочь в четырех стенах, чтобы с ней, не дай бог, ничего не случилось. Роззи отлично знала, что ни к чему хорошему это не приведет.
   – Я плохой отец, – пробормотал Эван.
   Он сел за стол, опустил голову на руки и закрыл глаза.
   – Ты хороший отец, твоя проблема в том, что ты хочешь быть превосходным отцом, – мягко сказала Роззи, положив руку на плечо Эвана. – Не делай из пустяка трагедию. Я внимательно сегодня осмотрю Мэри, даже свожу ее в больницу, чтобы ты не беспокоился. Уверена, девочка почти здорова, насколько это возможно в нашем мире. Ей просто нужно больше движения, больше свежих фруктов и овощей и больше твоей любви, а не мелочной опеки. – Роззи усмехнулась и, повинуясь порыву, взъерошила волосы на голове Эвана.
   – Ты права, что-то я делал неверно, – согласился он. – А ты всегда так сурова с мужчинами?
   Роззи развела руками.
   – А что еще делать нежной и хрупкой девушке?
   Эван не смог удержаться от ехидного смешка.
   – Я не похожа на хрупкую? – с притворным огорчением поинтересовалась Роззи. – Ты, наверное, очень удивишься, но я понятия не имею, сколько сейчас вешу. У меня в доме нет и никогда не будет весов. Это давнее и вполне обоснованное решение. Подростком я изо всех сил старалась сбросить то, что мне самой казалось лишним, доводила себя до голодных обмороков, в общем, всячески издевалась над своим единственным, а потому очень ценным телом. До анорексии, слава богу, дело не дошло, я вовремя взялась за ум. Теперь я в ладу с собой, мне вполне комфортно, двигаться ничто не мешает... А то, что я не похожа на глянцевый идеал... в конце концов, я врач, а не модель. Кстати, внешность может быть весьма обманчивой! На самом деле я очень нежная и хрупкая.
   – Я это заметил, – с самым серьезным выражением лица поддакнул Эван.
   Он выложил яичницу на тарелку и поставил ее перед Роззи.
   – Пахнет просто восхитительно! – похвалила Роззи, беря в руки вилку и нож.
   – На вкус еще лучше.
   – А ты хвастун!
   – Нет, я всегда говорю только правду. Слушай, ты действительно думаешь, что я перегибаю палку с заботой о Мэри? – спросил он, возвращаясь к интересующему его разговору.
   Роззи подумала, что ее слова, видно, все же серьезно задели Эвана. Ну раз уж он вернулся к этой теме...
   – Да, твоя чрезмерная опека, это слепое обожание для нее губительны! – безжалостно подтвердила Роззи. – Ты хотя бы раз спросил у Мэри, чего хочет она?
   – Ну я... – Эван замялся и отвернулся. – Мэри ведь еще такая маленькая!
   – Значит, я не ошиблась! – Роззи тяжело вздохнула и недовольно покачала головой. – Ты на сто процентов уверен в своей правоте и не желаешь принять того, что Мэри уже выросла. Она вполне самостоятельный человек, со своей точкой зрения, и тебе, Эван, придется с этим смириться, если ты не хочешь потерять дочь.
   – Тебе легко говорить! А я ведь растил ее, менял пеленки, не спал ночами, пока она болела всеми этими детскими болячками...
   – Как-то раз отец разоткровенничался со мной и признался, что ему всегда казалось, будто он будет ненавидеть моего будущего мужа. Знаешь почему? Он сказал, что ужасно боялся потерять меня и мою любовь. А потом подумал и решил, что постарается сделать все, чтобы я об этой неприязни никогда даже не догадалась: ведь если он любит меня, он хочет видеть меня счастливой, самой счастливой на свете. И если я решу, что буду счастлива рядом с этим мужчиной, как бы он ни не нравился моему отцу, отцу придется с этим смириться.
   – И что ты ответила на это? – спросил заинтересованный Эван.
   – Я сказала отцу, что он все равно останется самым главным мужчиной в моей жизни. Это же так просто, Эван! – Роззи ласково улыбнулась. – Родители единственные люди, которые могут простить тебе все, что угодно, единственные, кто никогда не предаст тебя и не сделает больно. Пока что Мэри не может тебе сказать все то же самое, она еще слишком мала, но когда-нибудь ты обязательно услышишь эти слова. Конечно, при условии, что дашь ей возможность узнать еще чью-то любовь, кроме своей.
   – Значит, мне придется отдать ее в школу?
   – Если ты решил прислушаться к моим советам, я бы сказала, что лучше всего подготовить Мэри к экзаменам, чтобы ее сразу же приняли в класс к сверстникам. Представь только, что с ней будет, если одноклассники будут ниже ее на пару сантиметров?
   – Вряд ли Мэри вырастет высокой, – пробормотал Эван, но Роззи, вернувшаяся к еде, не обратила на его слова внимания.
   Она действительно здорово проголодалась и с удовольствием поглощала яичницу. Наконец она отодвинула от себя опустевшую тарелку.
   – Ее мать была очень маленькой, – вдруг сказал Эван. – Даже ниже тебя. Да, она была на пару сантиметров ниже тебя, – продолжал Эван, словно разговаривал с собой. – Но более хрупкая, почти невесомая. Помню, я ужасно волновался за нее, пока она носила Мэри. Мне казалось, что живот Джуди гораздо больше ее самой. Иногда я опасался, как бы моя маленькая фея не сломалась под такой тяжестью, а ведь Мэри родилась маленькой: всего-то два килограмма восемьсот граммов веса и сорок пять сантиметров роста. Я боялся взять ее на руки и очень гордился Джуди. Она совершила настоящий подвиг.
   В голосе Эвана смешались обожание, поклонение, любовь и печаль. Роззи показалось, что она сейчас расплачется. Ни разу она не слышала, чтобы мужчина так говорил о своей жене. Роззи было до слез жаль Эвана, потерявшего любимую женщину. Ей так хотелось прижать его голову к своей груди, поцеловать высокий лоб. И она ощутила ревность к Джуди, которая все это могла сделать. Как ни глупо было ревновать к мертвой, Роззи понимала – для Эвана жена навсегда останется идеалом, к которому не сможет приблизиться ни одна женщина. И от осознания этого факта Роззи становилось ужасно грустно... Как все-таки несправедливо устроен мир!
   – Я никогда не забуду тот день, – тихо, почти шепотом сказал Эван. – Я был тогда еще совсем зеленый детектив, и мне дали опытного напарника. Мы знали, что готовится теракт, но мы и предположить не могли, что террористы решатся на такое!
   Роззи вцепилась в край столешницы. Ей хотелось крикнуть, чтобы Эван замолчал, она знала, что после его рассказа что-то изменится в ее жизни навсегда, знала и боялась этих изменений, но попросить Эвана замолчать было выше ее сил. Роззи сидела и слушала, как Эван рассказывает о самом страшном дне в его жизни.
   – Мэри уже исполнился годик, и Джуди вышла на работу. Она преподавала английскую литературу в школе... Я и мой напарник были неподалеку от того места, где прогремел взрыв.
   Голос Эвана задрожал, и он закашлялся, словно поперхнулся словами. Роззи сидела будто изваяние, не смея пошевелиться.
   – Этими вот руками я разгребал завалы, чтобы найти ее. – Голос Эвана дрожал и срывался, он чуть ли не с ненавистью смотрел на свои руки, словно это они виноваты в смерти его жены. – Я искал и нашел... Джуди сумела прикрыть своим телом двух девочек. В этом была вся Джуди – чистота и самопожертвование. Потом родители девочек пытались благодарить меня, хотели встретиться, но я не мог их видеть, все время думал, почему моя жена умерла, чтобы эти дети жили? Почему моя дочь никогда не узнает, что такое любовь матери? Почему я больше никогда не смогу обнять свою жену? Неужели только ради того, чтобы жили эти две девочки, которых я никогда до этого дня и не видел? Мне стыдно за эти мысли, я знаю, что они ужасны, но когда теряешь самого дорогого человека... – Эван не смог справиться с собой и вновь замолчал, отвернувшись к окну. – Пойду-ка я в сад, – наконец успокоившись, сказал он, – давно пора привести его в порядок.
   Роззи рассеянно кивнула. За Эваном давно уже захлопнулась дверь, а Роззи все сидела, уставившись в пространство, и думала о том, что рассказал ей Эван, и о том, что рассказывал Девлин. Получалось, что кто-то из них лжет, и у Роззи не было и тени сомнения в том, кто именно.

10

   Мэри выздоравливала на удивление быстро, и во многом это была заслуга Роззи. Несмотря на то что она хлопотала с утра до вечера по хозяйству и ухаживала за больным ребенком, жизнь в доме Эвана Адамсона казалась Роззи сказкой: еще нигде, кроме, наверное, дома родителей, ей не было так спокойно и хорошо.
   Она вставала рано утром, когда солнце только поднималось над горизонтом, заливая розовым светом комнату, открывала окно и полной грудью вдыхала чудесный свежий воздух чистого раннего утра.
   Роззи быстро освоилась в доме Эвана. Уже на второе утро своего пребывания в этом доме она суетилась у плиты, готовя сытный и полезный завтрак для всех. Правда, Мэри пока не покидала свою комнату: девочка была еще слишком слаба после болезни, – так что завтракали и ужинали Роззи и Эван вдвоем. Он порывался приезжать на обед, но свободная минутка выдавалась у него нечасто.
   Всего за несколько дней Роззи успела стать для Мэри лучшей подругой, мудрой, но веселой старшей сестрой. Мэри редко общалась с чужими людьми и поэтому была девочкой замкнутой и застенчивой, но жизнелюбие Роззи быстро разрушило недоверие ребенка.
   Эван даже немного ревновал, глядя, как ластится Мэри к новой знакомой, но стоило Роззи ласково улыбнуться ему, и вся ревность сразу же улетучивалась.
   У них уже вошло в привычку сидеть вечером в креслах перед столиком с шахматным полем и болтать обо всем на свете. Иногда они шутили и смеялись, иногда обсуждали серьезные проблемы, но с каждым днем им все труднее было расстаться и разойтись по своим комнатам.
   Однажды Роззи случайно услышала, как Мэри спросила укладывающего ее спать отца:
   – Папа, а Роззи останется с нами навсегда?
   Эван смущенно закашлялся. Роззи тоже смутилась. Она понимала, что ей следует уйти, что нехорошо подслушивать чужие разговоры, но желание узнать, что же ответит Эван, пересилило.
   – Понимаешь, котенок, у Роззи есть семья в Америке... – начал объяснять дочери Эван. – Ее ждут там мама, папа, брат, жена брата...
   В этот момент Роззи подумала, что, если Эван собирается перечислить всех ее родственников, Мэри никогда не получит ответа на свой вопрос.
   – У Роззи есть муж? – нетерпеливо спросила девочка.
   Эван немного помолчал – видимо, вопрос дочери привел его в замешательство.
   – Нет, – наконец сказал он, – но у нее есть любимая работа, родители, брат...