Рыжебородый подобрал сухой лист, раскрошил его в массивной ладони, потом позволил ветру унести пыль. Он знал, что в своих поселениях Норманы держат собак, и не хотел, чтобы ветер донес им его запах.
Донахью снова посмотрел вперед, проклиная туман. Рет побери! Сейчас он должен находиться в пятидесяти ярдах от Норманов, но до сих пор он не видел противников. Рыжебородый положил Руку на рукоять меча и осторожно стал пробираться вперед.
«Ты только взгляни, Гарет. Взгляни и увидишь, что я могу сделать в одиночку!» Рыжебородый крался вперед. Он то и дело останавливался, пытаясь сообразить, сколько Норманов может скрываться впереди. Хотя это не важно. Не было и не будет Норманов, которые могли бы пережить встречу с его мечом. Невольная дрожь прошла по телу Урода, когда холодный, сырой воздух коснулся его кожи.
Донахью скитался три дня, высматривая Норманов. Он хотел утопить свою злость в крови Людей. Отправившись прямо в сторону Ступицы, он не сомневался в своих силах… и пусть Рет поможет любому Человеку, который окажется у него на пути. Донахью не нужен Гарет Кол или кто-то еще, для того чтобы помогать убивать Норманов. Рет побери, он снова докажет это мерзкому колдуну — Повелителю Уродов.
Низкое рычание слева неожиданно привлекло внимание Рыжебородого. Он начал было вытаскивать меч, но решил, что скрежещущий звук меча, выходящего из ножен, будет слишком громким, и вместо этого снял с пояса дубинку. Еще один рык достиг ушей Донахью, но из-за слишком густого тумана Урод не мог разглядеть, откуда исходит звук.
Вдруг огромная масса шерсти, зубов и костей обрушилась ему на спину. Донахью выругался, тряхнул могучими плечами и почувствовал, как собака отлетела в сторону, но лишь для того, чтобы мгновением позже метнуться к его горлу. Он вытянул левую руку, схватил зверя за шею и стал дубасить его по голове, которая оказалась пробита с первого удара и быстро превратилась в липкое желе. С проклятием Донахью отшвырнул тело собаки и быстро огляделся, высматривая Норманов.
Почему, услышав звуки краткой, но яростной схватки, они не захотели помочь своему любимцу? Рыжебородый не смог разглядеть в тумане ни одной фигуры. Где Норманы? Может, они спокойно ожидают исхода поединка, не уверенные, кто окажется победителем: человек или зверь? Или Донахью ошибся и заблудился в тумане?
Сжав руку на рукояти дубинки, Донахью сделал несколько шагов в ту сторону, откуда прибежала собака, и увидел лагерь Норманов: единственная палатка рядом с тусклым янтарем маленького костра.
С криком, предназначавшимся для того, чтобы испугать противника, заставить застыть от страха, он бросился на парусиновое жилище, мечом прорезав в боковой стене отверстие, и прыгнул в дыру.
Палатка оказалась пуста. Однако догорающий костер, так же как собака, доказывал, что Норманы где-то рядом. Должно быть, они спрятались, выжидая, пока Донахью не отправится дальше. Ну, он не станет валять дурака и не позволит так легко обвести себя вокруг пальца. Рыжебородый оставил Туннели, чтобы снова доказать Гарету Колу, что без посторонней помощи сумеет пробраться в центр Ступицы, и сможет убить больше Норманов, чем вся армия Гарета, и изнасиловать больше женщин, чем Уроды могут себе представить, и, Рет побери, он так и сделает!
Рыжебородый отогнул полог палатки, встал у кострища, где, как он надеялся, Люди смогут его увидеть.
— Выходите! — подобно грому прокричал он в туман. Потом медленными движениями отстегнул пояс с ножнами, дал им шумно упасть на землю. — Видите? Мне не нужно оружие, чтобы справиться с такими, как вы! Теперь покажитесь!
Он стоял не двигаясь, выжидая. Туман был густым, но Донахью мог видеть на добрые двадцать футов. Его закаленные в битвах мускулы напряглись. Он сжал кулаки так, что ногти глубоко впились в ладони. Облизывая губы, он представлял, что почувствует, сдавив пальцами шею Нормана. Скоро он доставит себе такое удовольствие.
Потом Рыжебородый услышал какой-то шорох. Звук был очень тихим, словно крошечная веточка сломалась за спиной Урода. Но веточки не ломаются по собственному желанию, так что Донахью медленно согнул ноги, готовый тотчас отпрыгнуть в сторону. Звук раздался, возможно, футах в сорока. Донахью знал, что услышит и увидит, если кто-то подойдет к нему ближе чем на двадцать футов. Следовательно, человек пока осторожно подкрадывался, держась на приличном расстоянии. Ну, пусть он будет так осторожен, если хочет, но как только до него можно будет дотянуться…
Стрела с глухим звуком вошла в плечо Рыжебородого. Он как подкошенный рухнул лицом вниз, потрясенный и опасно раненный. Удар о землю вышиб из него дух. Могучий Урод потерял сознание.
— Хороший выстрел, Элстон! — раздался ликующий голос.
— Успокойся парень, — угрюмо ответил другой Норман.
Донахью медленно приходил в себя. Он попытался подняться, встать лицом к своим противникам, но обнаружил, что не может, и повернул голову, пытаясь разглядеть приближающиеся фигуры врагов сквозь красный туман боли.
— Это Кол?
— Такой удачи не будет, — ответил тот, кого звали Элстон. — Думаю, мы поймали его верного слугу.
— Я не слуга Кола! — прошипел Рыжебородый, безуспешно пытаясь сфокусировать зрение. Нога в сапоге вынырнула из ночи, ударила его в челюсть, перевернув на бок.
— Заткнись, Донахью! — отрезал человек по имени Элстон. — Мы очень хорошо знаем, кто ты, и тут тебе сильно не повезло. Что ты делал здесь, так далеко от обители неуловимого мистера Кола?
— Не так уж и далеко, — проскрежетал Рыжебородый. — Кол и здесь может убить вас, если только пожелает.
— В самом деле? — удивился Элстон. — Тогда почему бы тебе не позвать его на помощь?
— Не… доставлю ему… такого… удовольствия, — пробормотал Донахью.
— Ладно, Майкл, — сказал Элстон, — что ты скажешь… прикончим его здесь или возьмем с собой?
— Принимая во внимание его способности, я предложил бы убить его на месте, — ответил человек, которого звали Майкл, — но из-за стрелы в плече он не сможет рубить головы еще несколько дней, а мы можем что-нибудь у него выведать.
— Если Гарет Кол не доберется до него раньше, — мрачно заметил Элстон.
— Ты и в самом деле думаешь, что его власть может простираться так далеко? — скептически спросил Майкл.
— Трудно сказать. Я никогда не думал, что Уроды могут создавать настоящих чудовищ из воздуха, однако я видел, как Кол делал это.
— Тогда как же мы поступим с нашим другом? — спросил Майкл, показывая на Рыжебородого. — Если мы собираемся взять его в плен, а не убивать, нам лучше остановить кровотечение.
— Точно, — согласился Элстон, присев на корточки рядом с неподвижной фигурой. Осмотрев Рыжебородого, он тихо присвистнул. — Посмотри-ка на шрамы, которые носит этот парень! Черт, если он выжил от таких ран, эта стрела для него словно булавочный укол!
— Такая рана пустяк для этого Урода, — уверенно заявил Майкл, — но я думаю, он потерял около кварты крови.
— Ладно, хватит болтать, — сказал Элстон. — Время заняться делом. — С этими словами он нагнулся, схватился за древко стрелы, уперся ногой в ребра Рыжебородого и потянул.
— Неприятная рана, — заметил Майкл, когда его спутник наконец вытащил стрелу.
— Неприятная, — угрюмо согласился Элстон.
— Но выглядит-то этот Урод как один из нас, — заметил Майкл, рассматривая Донахью. — Одна голова, две руки, две ноги…
— Предполагаю, что изредка Уроды бывают и такими.
— Просто удивляюсь, — заметил Майкл. — Ты уверен, что он, как и мы, не обладает волшебной силой?..
— Сомневаюсь… Скоро мы все узнаем.
— Думаю, ты прав, — пожал плечами Майкл. — Бери за руки, отнесем этого Урода в палатку. Там его и свяжем, да еще нам придется сделать парусиновые носилки.
Когда Люди подняли и потащили Донахью в палатку, Урод очнулся. Его левая рука напряглась, и, раньше чем Люди поняли, что пленник пришел в себя, тот обрушил кулак в пах Майкла. Молодой человек согнулся от боли и застонал, но, прежде чем Донахью сумел вырваться на свободу, Элстон резко шлепнул ладонью по кровоточащей ране Урода, и снова Рыжебородый рухнул наземь.
— С тобой все в порядке, Майкл? — спросил Элстон. Майкл, постанывая, слабо кивнул. — Ладно, — продолжал Элстон, поднимая сухую ветвь и прижимая ее к ране Донахью, — больше мы не сделаем такой ошибки.
— Кто вы? — проскрежетал Рыжебородый, пытаясь вывернуться из-под палки.
— Я — Барон Элстон Страмм, а молодой человек, которого ты едва не кастрировал, Майкл Дрейк. Разве наши имена что-то значат для тебя?
— А должны? — пробормотал Донахью.
— При всей своей скромности, должен ответить утвердительно. Видишь ли, мы вдвоем убили почти столько же тварей твоего племени, как ты — нашего.
Рыжебородый пробормотал неразборчивое проклятие.
— Они — не мое племя!
— Да? — хихикнул Страмм. — И я уверен, ты никогда не слышал о Гарете Коле.
— Когда-нибудь я убью его, — ответил Рыжебородый. — После я убью тебя.
— Ты, кажется, съехал с катушек, — беззаботно заметил Страмм. — Сомневаюсь, что тебе удастся хоть кого-то убить.
— Увидим, — ответил Донахью. Его глаза пылали, словно раскаленные угли.
— Ты дружелюбный парень, разве не так? Удивляюсь, как твое племя так долго терпело тебя.
— Я уже сказал тебе: Уроды — не мое племя.
— Конечно. Но ты не лучше их и ничем от них не отличаешься.
— Теперь все в порядке, — сообщил Дрейк, подходя. Он повернулся к Донахью. — Я отплачу тебе за это, Урод, даже если это будет последнее, что я сделаю в жизни!
— Как ты назвал меня? — фыркнул Рыжебородый.
— Я назвал тебя Уродом, — ответил Майкл Дрейк. И изо всех сил ударил Донахью.
Глава 4
Глава 5
Донахью снова посмотрел вперед, проклиная туман. Рет побери! Сейчас он должен находиться в пятидесяти ярдах от Норманов, но до сих пор он не видел противников. Рыжебородый положил Руку на рукоять меча и осторожно стал пробираться вперед.
«Ты только взгляни, Гарет. Взгляни и увидишь, что я могу сделать в одиночку!» Рыжебородый крался вперед. Он то и дело останавливался, пытаясь сообразить, сколько Норманов может скрываться впереди. Хотя это не важно. Не было и не будет Норманов, которые могли бы пережить встречу с его мечом. Невольная дрожь прошла по телу Урода, когда холодный, сырой воздух коснулся его кожи.
Донахью скитался три дня, высматривая Норманов. Он хотел утопить свою злость в крови Людей. Отправившись прямо в сторону Ступицы, он не сомневался в своих силах… и пусть Рет поможет любому Человеку, который окажется у него на пути. Донахью не нужен Гарет Кол или кто-то еще, для того чтобы помогать убивать Норманов. Рет побери, он снова докажет это мерзкому колдуну — Повелителю Уродов.
Низкое рычание слева неожиданно привлекло внимание Рыжебородого. Он начал было вытаскивать меч, но решил, что скрежещущий звук меча, выходящего из ножен, будет слишком громким, и вместо этого снял с пояса дубинку. Еще один рык достиг ушей Донахью, но из-за слишком густого тумана Урод не мог разглядеть, откуда исходит звук.
Вдруг огромная масса шерсти, зубов и костей обрушилась ему на спину. Донахью выругался, тряхнул могучими плечами и почувствовал, как собака отлетела в сторону, но лишь для того, чтобы мгновением позже метнуться к его горлу. Он вытянул левую руку, схватил зверя за шею и стал дубасить его по голове, которая оказалась пробита с первого удара и быстро превратилась в липкое желе. С проклятием Донахью отшвырнул тело собаки и быстро огляделся, высматривая Норманов.
Почему, услышав звуки краткой, но яростной схватки, они не захотели помочь своему любимцу? Рыжебородый не смог разглядеть в тумане ни одной фигуры. Где Норманы? Может, они спокойно ожидают исхода поединка, не уверенные, кто окажется победителем: человек или зверь? Или Донахью ошибся и заблудился в тумане?
Сжав руку на рукояти дубинки, Донахью сделал несколько шагов в ту сторону, откуда прибежала собака, и увидел лагерь Норманов: единственная палатка рядом с тусклым янтарем маленького костра.
С криком, предназначавшимся для того, чтобы испугать противника, заставить застыть от страха, он бросился на парусиновое жилище, мечом прорезав в боковой стене отверстие, и прыгнул в дыру.
Палатка оказалась пуста. Однако догорающий костер, так же как собака, доказывал, что Норманы где-то рядом. Должно быть, они спрятались, выжидая, пока Донахью не отправится дальше. Ну, он не станет валять дурака и не позволит так легко обвести себя вокруг пальца. Рыжебородый оставил Туннели, чтобы снова доказать Гарету Колу, что без посторонней помощи сумеет пробраться в центр Ступицы, и сможет убить больше Норманов, чем вся армия Гарета, и изнасиловать больше женщин, чем Уроды могут себе представить, и, Рет побери, он так и сделает!
Рыжебородый отогнул полог палатки, встал у кострища, где, как он надеялся, Люди смогут его увидеть.
— Выходите! — подобно грому прокричал он в туман. Потом медленными движениями отстегнул пояс с ножнами, дал им шумно упасть на землю. — Видите? Мне не нужно оружие, чтобы справиться с такими, как вы! Теперь покажитесь!
Он стоял не двигаясь, выжидая. Туман был густым, но Донахью мог видеть на добрые двадцать футов. Его закаленные в битвах мускулы напряглись. Он сжал кулаки так, что ногти глубоко впились в ладони. Облизывая губы, он представлял, что почувствует, сдавив пальцами шею Нормана. Скоро он доставит себе такое удовольствие.
Потом Рыжебородый услышал какой-то шорох. Звук был очень тихим, словно крошечная веточка сломалась за спиной Урода. Но веточки не ломаются по собственному желанию, так что Донахью медленно согнул ноги, готовый тотчас отпрыгнуть в сторону. Звук раздался, возможно, футах в сорока. Донахью знал, что услышит и увидит, если кто-то подойдет к нему ближе чем на двадцать футов. Следовательно, человек пока осторожно подкрадывался, держась на приличном расстоянии. Ну, пусть он будет так осторожен, если хочет, но как только до него можно будет дотянуться…
Стрела с глухим звуком вошла в плечо Рыжебородого. Он как подкошенный рухнул лицом вниз, потрясенный и опасно раненный. Удар о землю вышиб из него дух. Могучий Урод потерял сознание.
— Хороший выстрел, Элстон! — раздался ликующий голос.
— Успокойся парень, — угрюмо ответил другой Норман.
Донахью медленно приходил в себя. Он попытался подняться, встать лицом к своим противникам, но обнаружил, что не может, и повернул голову, пытаясь разглядеть приближающиеся фигуры врагов сквозь красный туман боли.
— Это Кол?
— Такой удачи не будет, — ответил тот, кого звали Элстон. — Думаю, мы поймали его верного слугу.
— Я не слуга Кола! — прошипел Рыжебородый, безуспешно пытаясь сфокусировать зрение. Нога в сапоге вынырнула из ночи, ударила его в челюсть, перевернув на бок.
— Заткнись, Донахью! — отрезал человек по имени Элстон. — Мы очень хорошо знаем, кто ты, и тут тебе сильно не повезло. Что ты делал здесь, так далеко от обители неуловимого мистера Кола?
— Не так уж и далеко, — проскрежетал Рыжебородый. — Кол и здесь может убить вас, если только пожелает.
— В самом деле? — удивился Элстон. — Тогда почему бы тебе не позвать его на помощь?
— Не… доставлю ему… такого… удовольствия, — пробормотал Донахью.
— Ладно, Майкл, — сказал Элстон, — что ты скажешь… прикончим его здесь или возьмем с собой?
— Принимая во внимание его способности, я предложил бы убить его на месте, — ответил человек, которого звали Майкл, — но из-за стрелы в плече он не сможет рубить головы еще несколько дней, а мы можем что-нибудь у него выведать.
— Если Гарет Кол не доберется до него раньше, — мрачно заметил Элстон.
— Ты и в самом деле думаешь, что его власть может простираться так далеко? — скептически спросил Майкл.
— Трудно сказать. Я никогда не думал, что Уроды могут создавать настоящих чудовищ из воздуха, однако я видел, как Кол делал это.
— Тогда как же мы поступим с нашим другом? — спросил Майкл, показывая на Рыжебородого. — Если мы собираемся взять его в плен, а не убивать, нам лучше остановить кровотечение.
— Точно, — согласился Элстон, присев на корточки рядом с неподвижной фигурой. Осмотрев Рыжебородого, он тихо присвистнул. — Посмотри-ка на шрамы, которые носит этот парень! Черт, если он выжил от таких ран, эта стрела для него словно булавочный укол!
— Такая рана пустяк для этого Урода, — уверенно заявил Майкл, — но я думаю, он потерял около кварты крови.
— Ладно, хватит болтать, — сказал Элстон. — Время заняться делом. — С этими словами он нагнулся, схватился за древко стрелы, уперся ногой в ребра Рыжебородого и потянул.
— Неприятная рана, — заметил Майкл, когда его спутник наконец вытащил стрелу.
— Неприятная, — угрюмо согласился Элстон.
— Но выглядит-то этот Урод как один из нас, — заметил Майкл, рассматривая Донахью. — Одна голова, две руки, две ноги…
— Предполагаю, что изредка Уроды бывают и такими.
— Просто удивляюсь, — заметил Майкл. — Ты уверен, что он, как и мы, не обладает волшебной силой?..
— Сомневаюсь… Скоро мы все узнаем.
— Думаю, ты прав, — пожал плечами Майкл. — Бери за руки, отнесем этого Урода в палатку. Там его и свяжем, да еще нам придется сделать парусиновые носилки.
Когда Люди подняли и потащили Донахью в палатку, Урод очнулся. Его левая рука напряглась, и, раньше чем Люди поняли, что пленник пришел в себя, тот обрушил кулак в пах Майкла. Молодой человек согнулся от боли и застонал, но, прежде чем Донахью сумел вырваться на свободу, Элстон резко шлепнул ладонью по кровоточащей ране Урода, и снова Рыжебородый рухнул наземь.
— С тобой все в порядке, Майкл? — спросил Элстон. Майкл, постанывая, слабо кивнул. — Ладно, — продолжал Элстон, поднимая сухую ветвь и прижимая ее к ране Донахью, — больше мы не сделаем такой ошибки.
— Кто вы? — проскрежетал Рыжебородый, пытаясь вывернуться из-под палки.
— Я — Барон Элстон Страмм, а молодой человек, которого ты едва не кастрировал, Майкл Дрейк. Разве наши имена что-то значат для тебя?
— А должны? — пробормотал Донахью.
— При всей своей скромности, должен ответить утвердительно. Видишь ли, мы вдвоем убили почти столько же тварей твоего племени, как ты — нашего.
Рыжебородый пробормотал неразборчивое проклятие.
— Они — не мое племя!
— Да? — хихикнул Страмм. — И я уверен, ты никогда не слышал о Гарете Коле.
— Когда-нибудь я убью его, — ответил Рыжебородый. — После я убью тебя.
— Ты, кажется, съехал с катушек, — беззаботно заметил Страмм. — Сомневаюсь, что тебе удастся хоть кого-то убить.
— Увидим, — ответил Донахью. Его глаза пылали, словно раскаленные угли.
— Ты дружелюбный парень, разве не так? Удивляюсь, как твое племя так долго терпело тебя.
— Я уже сказал тебе: Уроды — не мое племя.
— Конечно. Но ты не лучше их и ничем от них не отличаешься.
— Теперь все в порядке, — сообщил Дрейк, подходя. Он повернулся к Донахью. — Я отплачу тебе за это, Урод, даже если это будет последнее, что я сделаю в жизни!
— Как ты назвал меня? — фыркнул Рыжебородый.
— Я назвал тебя Уродом, — ответил Майкл Дрейк. И изо всех сил ударил Донахью.
Глава 4
— Он просыпается.
— Так это и есть пресловутый Рыжий Торир Донахью. Пфи! Воняет от него так, словно он год не мылся.
— Да уж… удивляюсь, как он выжил после такой раны.
— Он еще пожалеет об этом.
Донахью медленно открыл глаза. Он лежал на спине, его руки и ноги были привязаны к койке. Воздух был сырым и затхлым. Рыжебородый огляделся, поморгал и увидел, что находится в большой каменной комнате. Маленький ручеек воды сбегал по стене прямо за его головой к затхлой, дурно пахнущей луже на грязном полу. Донахью показалось, что он слышит, как где-то справа скребется какой-то мелкий грызун.
Над Рыжебородым, глядя на него с почти ученой беспристрастностью, стояли Страмм и другой Норман, которого Рыжебородый не знал. Сейчас у Донахью впервые появился шанс рассмотреть лицо Страмма. Человек этот был высок, почти так же высок, как Рыжебородый, но намного стройнее. Его черные волосы были коротко подстрижены и отступали залысинами на висках, оставляя замечательный чубчик. Два темных глаза, выступающий вперед крючковатый нос и тщательно ухоженная козлиная бородка дополняли картину.
Другой человек, одетый в типичный для Норманов мундир из ткани и кожи, был светловолос и не обладал яркой внешностью, если не считать глубокого шрама, бегущего со лба к уголку рта.
— С добрым утром, Урод, — насмешливо сказал Страмм. — Верю, что спал ты крепко.
Донахью посмотрел на него, но ничего не сказал.
— Я расцениваю твое молчание как согласие, — продолжал Страмм. — А теперь ты ответишь на некоторые вопросы.
— Это ты так думаешь, — проворчал Донахью.
— Я знаю, — ответил Страмм, наклонившись к раненому плечу Рыжебородого. Легонько нажав на край раны, он заставил кровь потечь снова. Донахью застонал, и Страмм надавил сильнее. — Я могу давить столько, сколько хочешь. Теперь ты будешь благоразумен?
Донахью сердито кивнул.
— Хорошо. Господин, стоящий рядом со мной, — Барон Джеральд Рислер. Он попросил разрешения присоединиться к нашему маленькому собранию, а так как мы обнаружили тебя на его территории, мы подумали, что это будет правильным дипломатическим ходом. Я думаю, сначала ты расскажешь о том, что делал на его землях?
— Высматривал Норманов, — с открытым вызовом в голосе заявил Рыжебородый.
— В самом деле? Умоляю, скажи, кто такие Норманы?
Донахью повернул голову и плюнул на пол.
— Давай, давай, — приказал Страмм, плашмя хлопнув кривым мечом по плечу Урода. — Такой ответ нас не устроит. Хотелось бы услышать что-то более определенное.
— Это тот единственный ответ, который ты получишь! — взревел Донахью, плюнув снова и попав на сапог Страмма.
— Интересных воинов Гарет создает в этом году, — сухо заметил Рислер.
— Гарет Кол не создавал меня! — фыркнул Рыжебородый. — Я никогда не нуждался в нем раньше и не нуждаюсь сейчас!
— Ты говорил много подобных вещей прошлой ночью, когда мы взяли тебя в плен, — заметил Страмм. — Почему?
— Это не ваше дело!
— Повторим, — объявил Страмм, снова хлопнув плоской стороной меча по плечу Донахью. — Если ты не любишь Гарета Кола, почему ты командовал его армией… и более того, чем ты занимался, когда мы взяли тебя в плен?
— Я сказал тебе: я высматривал Норманов.
— А теперь, если ты не хочешь, чтобы я и вовсе отрезал тебе руку, скажи мне, кто такие Норманы.
— Ты — Норман.
— Только я? — выспрашивал Страмм.
— Нет. Все вы.
— Все кто?
— Каждый, кто не живет в Туннелях.
— А те, кто живет в Туннелях… как ты называешь их?
— Я называю их отбросами! — огрызнулся Донахью, пристально глядя на стоячую лужу и тараканов, копошащихся вокруг нее.
— Если ты выживешь и вернешься к своим друзьям-отбросам, — сказал Страмм, — то можешь передать своему возлюбленному мистеру Колу, что мы зовемся Нормалами, а не Норманами.
— О чем это ты говоришь? — спросил Рыжебородый.
— Тут я задаю вопросы, Урод. Теперь скажи, почему ты охотишься на нас?
— Чтобы убивать вас, — ответил Донахью, удивленный вопросом. — Зачем еще мне охотиться на Норманов?
— Почему ты был один? — спросил Рислер. — Мы знаем, что ты — генерал Кола. Где его армия?
— Чтоб ее Рет разорвал!
— Рет? — повторил Рислер. — Что…
— Джеральд, я думаю, мы можем потратить годы, пытаясь разобраться в его жаргоне, — перебил Страмм. — Давай вернемся к главному.
— Но если Рет где-то поблизости… — запротестовал Рислер.
— Дай мне до тебя добраться, и ты узнаешь, где это, уж точно! — зловеще сказал Донахью.
— Вижу, — заметил Рислер, его глаза метали молнии. — А Рет, я думаю, сокращение от «Гарет».
— Так, кажется, — согласился Страмм, ударив мечом по огромному таракану, пробежавшему по краю кушетки Рыжебородого. — Продолжим, Урод, — сказал он, снова поворачиваясь к Рыжебородому. — Почему ты пришел сюда один?
— Убивать Норманов.
— Тогда почему ты не привел свою армию? — настаивал Страмм. Он ткнул Донахью мечом. — Я быстро теряю терпение. Я надеюсь на честный ответ, без всяких там уверток.
— Я хотел показать Гарету Колу, что не нуждаюсь ни в нем, ни в его Уродах, чтобы убивать Норманов! — Донахью завертел головой, так как кончик клинка приблизился, замерев у его горла.
— Ты, кажется, как и мы, страстно относишься к Колу. Почему?
— Не твое дело!
Клинок чуть опустился, и Донахью почувствовал, как тот проколол его кожу.
— Меня не волнует, что вы сделаете со мной! — выплюнул он. — Оставьте в покое Гарета Кола! Я занимался этим без него, вы понимаете?
— Он защищает Кола? — печально спросил Рислер, наблюдая, как тонкая струйка крови потекла по горлу Рыжебородого.
— Не думаю, — сказал Страмм, передвинув меч. — Как я упоминал, он, кажется, не испытывает к нему великой любви.
— Тогда почему он сражался на его стороне? — спросил Рислер.
— Не знаю. Спроси его, — ответил Страмм.
— Ты слышал вопрос, Урод? — сказал Рислер. — Если ты ненавидишь Кола, как ты говоришь, почему ты служил ему?
— Потому что я и Норманов тоже ненавижу! — взревел Донахью.
Страмм сел на койку рядом с Рыжебородым, схватил густую бороду и потянул, приподнимая голову так, чтобы смотреть в лицо Донахью.
— Послушай меня, — сказал он медленно, осторожно выговаривая каждое слово. — Наказание за проникновение на наши земли — смерть. В твоем случае смерть будет медленной и пытки максимально болезненными. Если ты каким-то образом хочешь избежать этого, то лучше расскажи нам все, что знаешь о Коле прямо сейчас.
— Кол! — сплюнул Рыжебородый. — Кол! Будь проклят этот колдун. Я — тот, кто уничтожал ваши армии, а не Кол!
— У меня больше нет времени на твою манию величия, — вздохнул Страмм. — Ты скажешь мне, в чем слабость Кола или умрешь.
— Откуда мне знать, что вы все равно не убьете меня? — ответил Донахью, вздрогнув, когда капля воды упала с потолка прямо ему на веко.
— Ниоткуда… но ты знаешь, что случится, если ты откажешься отвечать. С другой стороны, если ты ненавидишь Кола и вполовину так сильно, как уверяешь, ты будешь рад нам помочь.
— Я убью его сам, — проворчал Рыжебородый. — Я не нуждаюсь в вашей помощи.
— Сейчас ты нуждаешься в любой помощи, от кого бы она ни исходила, — заявил Страмм. — Итак, в чем же слабость Кола?
— У него нет слабостей, — угрюмо ответил Донахью.
— Каждый человек имеет слабости, — возразил Страмм. — Ты пытался обнаружить их?
— Каждый день.
— Есть ли у него пороки? — сказал Рислер.
— Никаких.
— Нет слабостей и нет пороков? — насмешливо сказал Страмм. — Ты говоришь о нем так, словно он почти бог.
— Я не знаю ни одного Нормана, придумавшего, как предъявить ему счет, — отрезал Рыжебородый.
— Правда, — признался Рислер. — Фактически никто из нашего поколения и не видел его… а если и видели, то не вернулись, чтобы рассказать об этом.
— Однако каждый человек должен иметь уязвимое место, — упорствовал Страмм. — Если нет, то почему же он не стер нас с лица земли? Ответ только один, Урод. Он не может…
— Меня зовут Донахью, а не Урод.
— Твое имя будет таким, как я скажу, — ответил Страмм, проведя еще одну красную линию вдоль горла Рыжебородого. — Тебе задали вопрос, отвечай, Урод.
— Я не знаю. Колдун говорит, что он слишком занят.
— Слишком занят чем?
— Не знаю.
— Может быть, он не может посылать свои создания на большое расстояние? — предположил Рислер. — Его сила ослабевает с расстоянием?
— Нет, он может добраться до вас, если захочет, — уверенно сказал Донахью.
— Если он может добраться до нас, то может добраться и до тебя, — заметил Страмм. — Почему он этого не сделал?
— Никто из вас… — Клинок снова сделал порез, в этот раз более болезненный. — Потому что он ждет, чтобы я попросил его. Он наслаждается, глядя, как ты втыкаешь в меня этот меч.
— Почему он оставил тебе в живых? — спросил Страмм.
— Потому что я нужен ему.
— Зачем?
— Больше никто не может командовать этим стадом Уродов, которых он называет армией.
— Этого мало, Урод. Ты что-то недоговариваешь, — заметил Страмм. — Гарет Кол не нуждается ни в тебе, ни в ком-то еще, чтобы те сражались за него, — Донахью покраснел, но молчал, и Страмм продолжал: — Отсюда вопрос: в чем проявляется твоя особая сила?
— Дай мне подняться с этого ложа — и увидишь! — пообещал Донахью.
— Я не говорю о твоей силе. Что еще ты можешь делать из того, в чем нуждается Кол?
— Я не знаю, о чем ты говоришь, — заявил Рыжебородый.
— Мы знаем, что он умеет летать; он может читать мысли и еще бог знает что. В чем твоя особенность? За какие достоинства ты стал командовать его армией?
— Я — единственный из них, у кого не тонка кишка сделать это!
— Мы проверим, какой толщины твои кишки, когда разбросаем их по полу, если ты не найдешь лучшего ответа.
Донахью зло посмотрел на Страмма. Он напрягся, но обнаружил, что ремни, стягивающие его тело, по-прежнему крепки, и откинулся назад на койку, морщась от боли в плече. Снова на его лицо упала капля воды.
— Ладно, — спокойно сказал он.
— Что? — спросил Страмм. — Я не расслышал тебя.
— Ты победил, — вздохнув пробормотал Рыжебородый.
— «Ты»? Ты имеешь в виду Рислера?
— Нет, я не имею в виду Рислера. Я имею в виду Гарета Кола, будь он проклят!
— Ты думаешь, он слышит тебя? — упорствовал Страмм.
— Я знаю.
— Он почти в двухстах милях отсюда.
— Он может быть хоть на луне, и будь он проклят! — фыркнул Донахью.
— И ты думаешь, что он придет помочь тебе?
— Подожди и увидишь, — предвкушая, сказал Донахью.
Неожиданно кто-то рассмеялся. Страмм повернулся и увидел огненную птицу, парящую в шести футах над землей. Она открыла клюв и заговорила голосом Гарета Кола.
— Тебе придется долго ждать, варвар, — сказала она и исчезла.
— Так это и есть пресловутый Рыжий Торир Донахью. Пфи! Воняет от него так, словно он год не мылся.
— Да уж… удивляюсь, как он выжил после такой раны.
— Он еще пожалеет об этом.
Донахью медленно открыл глаза. Он лежал на спине, его руки и ноги были привязаны к койке. Воздух был сырым и затхлым. Рыжебородый огляделся, поморгал и увидел, что находится в большой каменной комнате. Маленький ручеек воды сбегал по стене прямо за его головой к затхлой, дурно пахнущей луже на грязном полу. Донахью показалось, что он слышит, как где-то справа скребется какой-то мелкий грызун.
Над Рыжебородым, глядя на него с почти ученой беспристрастностью, стояли Страмм и другой Норман, которого Рыжебородый не знал. Сейчас у Донахью впервые появился шанс рассмотреть лицо Страмма. Человек этот был высок, почти так же высок, как Рыжебородый, но намного стройнее. Его черные волосы были коротко подстрижены и отступали залысинами на висках, оставляя замечательный чубчик. Два темных глаза, выступающий вперед крючковатый нос и тщательно ухоженная козлиная бородка дополняли картину.
Другой человек, одетый в типичный для Норманов мундир из ткани и кожи, был светловолос и не обладал яркой внешностью, если не считать глубокого шрама, бегущего со лба к уголку рта.
— С добрым утром, Урод, — насмешливо сказал Страмм. — Верю, что спал ты крепко.
Донахью посмотрел на него, но ничего не сказал.
— Я расцениваю твое молчание как согласие, — продолжал Страмм. — А теперь ты ответишь на некоторые вопросы.
— Это ты так думаешь, — проворчал Донахью.
— Я знаю, — ответил Страмм, наклонившись к раненому плечу Рыжебородого. Легонько нажав на край раны, он заставил кровь потечь снова. Донахью застонал, и Страмм надавил сильнее. — Я могу давить столько, сколько хочешь. Теперь ты будешь благоразумен?
Донахью сердито кивнул.
— Хорошо. Господин, стоящий рядом со мной, — Барон Джеральд Рислер. Он попросил разрешения присоединиться к нашему маленькому собранию, а так как мы обнаружили тебя на его территории, мы подумали, что это будет правильным дипломатическим ходом. Я думаю, сначала ты расскажешь о том, что делал на его землях?
— Высматривал Норманов, — с открытым вызовом в голосе заявил Рыжебородый.
— В самом деле? Умоляю, скажи, кто такие Норманы?
Донахью повернул голову и плюнул на пол.
— Давай, давай, — приказал Страмм, плашмя хлопнув кривым мечом по плечу Урода. — Такой ответ нас не устроит. Хотелось бы услышать что-то более определенное.
— Это тот единственный ответ, который ты получишь! — взревел Донахью, плюнув снова и попав на сапог Страмма.
— Интересных воинов Гарет создает в этом году, — сухо заметил Рислер.
— Гарет Кол не создавал меня! — фыркнул Рыжебородый. — Я никогда не нуждался в нем раньше и не нуждаюсь сейчас!
— Ты говорил много подобных вещей прошлой ночью, когда мы взяли тебя в плен, — заметил Страмм. — Почему?
— Это не ваше дело!
— Повторим, — объявил Страмм, снова хлопнув плоской стороной меча по плечу Донахью. — Если ты не любишь Гарета Кола, почему ты командовал его армией… и более того, чем ты занимался, когда мы взяли тебя в плен?
— Я сказал тебе: я высматривал Норманов.
— А теперь, если ты не хочешь, чтобы я и вовсе отрезал тебе руку, скажи мне, кто такие Норманы.
— Ты — Норман.
— Только я? — выспрашивал Страмм.
— Нет. Все вы.
— Все кто?
— Каждый, кто не живет в Туннелях.
— А те, кто живет в Туннелях… как ты называешь их?
— Я называю их отбросами! — огрызнулся Донахью, пристально глядя на стоячую лужу и тараканов, копошащихся вокруг нее.
— Если ты выживешь и вернешься к своим друзьям-отбросам, — сказал Страмм, — то можешь передать своему возлюбленному мистеру Колу, что мы зовемся Нормалами, а не Норманами.
— О чем это ты говоришь? — спросил Рыжебородый.
— Тут я задаю вопросы, Урод. Теперь скажи, почему ты охотишься на нас?
— Чтобы убивать вас, — ответил Донахью, удивленный вопросом. — Зачем еще мне охотиться на Норманов?
— Почему ты был один? — спросил Рислер. — Мы знаем, что ты — генерал Кола. Где его армия?
— Чтоб ее Рет разорвал!
— Рет? — повторил Рислер. — Что…
— Джеральд, я думаю, мы можем потратить годы, пытаясь разобраться в его жаргоне, — перебил Страмм. — Давай вернемся к главному.
— Но если Рет где-то поблизости… — запротестовал Рислер.
— Дай мне до тебя добраться, и ты узнаешь, где это, уж точно! — зловеще сказал Донахью.
— Вижу, — заметил Рислер, его глаза метали молнии. — А Рет, я думаю, сокращение от «Гарет».
— Так, кажется, — согласился Страмм, ударив мечом по огромному таракану, пробежавшему по краю кушетки Рыжебородого. — Продолжим, Урод, — сказал он, снова поворачиваясь к Рыжебородому. — Почему ты пришел сюда один?
— Убивать Норманов.
— Тогда почему ты не привел свою армию? — настаивал Страмм. Он ткнул Донахью мечом. — Я быстро теряю терпение. Я надеюсь на честный ответ, без всяких там уверток.
— Я хотел показать Гарету Колу, что не нуждаюсь ни в нем, ни в его Уродах, чтобы убивать Норманов! — Донахью завертел головой, так как кончик клинка приблизился, замерев у его горла.
— Ты, кажется, как и мы, страстно относишься к Колу. Почему?
— Не твое дело!
Клинок чуть опустился, и Донахью почувствовал, как тот проколол его кожу.
— Меня не волнует, что вы сделаете со мной! — выплюнул он. — Оставьте в покое Гарета Кола! Я занимался этим без него, вы понимаете?
— Он защищает Кола? — печально спросил Рислер, наблюдая, как тонкая струйка крови потекла по горлу Рыжебородого.
— Не думаю, — сказал Страмм, передвинув меч. — Как я упоминал, он, кажется, не испытывает к нему великой любви.
— Тогда почему он сражался на его стороне? — спросил Рислер.
— Не знаю. Спроси его, — ответил Страмм.
— Ты слышал вопрос, Урод? — сказал Рислер. — Если ты ненавидишь Кола, как ты говоришь, почему ты служил ему?
— Потому что я и Норманов тоже ненавижу! — взревел Донахью.
Страмм сел на койку рядом с Рыжебородым, схватил густую бороду и потянул, приподнимая голову так, чтобы смотреть в лицо Донахью.
— Послушай меня, — сказал он медленно, осторожно выговаривая каждое слово. — Наказание за проникновение на наши земли — смерть. В твоем случае смерть будет медленной и пытки максимально болезненными. Если ты каким-то образом хочешь избежать этого, то лучше расскажи нам все, что знаешь о Коле прямо сейчас.
— Кол! — сплюнул Рыжебородый. — Кол! Будь проклят этот колдун. Я — тот, кто уничтожал ваши армии, а не Кол!
— У меня больше нет времени на твою манию величия, — вздохнул Страмм. — Ты скажешь мне, в чем слабость Кола или умрешь.
— Откуда мне знать, что вы все равно не убьете меня? — ответил Донахью, вздрогнув, когда капля воды упала с потолка прямо ему на веко.
— Ниоткуда… но ты знаешь, что случится, если ты откажешься отвечать. С другой стороны, если ты ненавидишь Кола и вполовину так сильно, как уверяешь, ты будешь рад нам помочь.
— Я убью его сам, — проворчал Рыжебородый. — Я не нуждаюсь в вашей помощи.
— Сейчас ты нуждаешься в любой помощи, от кого бы она ни исходила, — заявил Страмм. — Итак, в чем же слабость Кола?
— У него нет слабостей, — угрюмо ответил Донахью.
— Каждый человек имеет слабости, — возразил Страмм. — Ты пытался обнаружить их?
— Каждый день.
— Есть ли у него пороки? — сказал Рислер.
— Никаких.
— Нет слабостей и нет пороков? — насмешливо сказал Страмм. — Ты говоришь о нем так, словно он почти бог.
— Я не знаю ни одного Нормана, придумавшего, как предъявить ему счет, — отрезал Рыжебородый.
— Правда, — признался Рислер. — Фактически никто из нашего поколения и не видел его… а если и видели, то не вернулись, чтобы рассказать об этом.
— Однако каждый человек должен иметь уязвимое место, — упорствовал Страмм. — Если нет, то почему же он не стер нас с лица земли? Ответ только один, Урод. Он не может…
— Меня зовут Донахью, а не Урод.
— Твое имя будет таким, как я скажу, — ответил Страмм, проведя еще одну красную линию вдоль горла Рыжебородого. — Тебе задали вопрос, отвечай, Урод.
— Я не знаю. Колдун говорит, что он слишком занят.
— Слишком занят чем?
— Не знаю.
— Может быть, он не может посылать свои создания на большое расстояние? — предположил Рислер. — Его сила ослабевает с расстоянием?
— Нет, он может добраться до вас, если захочет, — уверенно сказал Донахью.
— Если он может добраться до нас, то может добраться и до тебя, — заметил Страмм. — Почему он этого не сделал?
— Никто из вас… — Клинок снова сделал порез, в этот раз более болезненный. — Потому что он ждет, чтобы я попросил его. Он наслаждается, глядя, как ты втыкаешь в меня этот меч.
— Почему он оставил тебе в живых? — спросил Страмм.
— Потому что я нужен ему.
— Зачем?
— Больше никто не может командовать этим стадом Уродов, которых он называет армией.
— Этого мало, Урод. Ты что-то недоговариваешь, — заметил Страмм. — Гарет Кол не нуждается ни в тебе, ни в ком-то еще, чтобы те сражались за него, — Донахью покраснел, но молчал, и Страмм продолжал: — Отсюда вопрос: в чем проявляется твоя особая сила?
— Дай мне подняться с этого ложа — и увидишь! — пообещал Донахью.
— Я не говорю о твоей силе. Что еще ты можешь делать из того, в чем нуждается Кол?
— Я не знаю, о чем ты говоришь, — заявил Рыжебородый.
— Мы знаем, что он умеет летать; он может читать мысли и еще бог знает что. В чем твоя особенность? За какие достоинства ты стал командовать его армией?
— Я — единственный из них, у кого не тонка кишка сделать это!
— Мы проверим, какой толщины твои кишки, когда разбросаем их по полу, если ты не найдешь лучшего ответа.
Донахью зло посмотрел на Страмма. Он напрягся, но обнаружил, что ремни, стягивающие его тело, по-прежнему крепки, и откинулся назад на койку, морщась от боли в плече. Снова на его лицо упала капля воды.
— Ладно, — спокойно сказал он.
— Что? — спросил Страмм. — Я не расслышал тебя.
— Ты победил, — вздохнув пробормотал Рыжебородый.
— «Ты»? Ты имеешь в виду Рислера?
— Нет, я не имею в виду Рислера. Я имею в виду Гарета Кола, будь он проклят!
— Ты думаешь, он слышит тебя? — упорствовал Страмм.
— Я знаю.
— Он почти в двухстах милях отсюда.
— Он может быть хоть на луне, и будь он проклят! — фыркнул Донахью.
— И ты думаешь, что он придет помочь тебе?
— Подожди и увидишь, — предвкушая, сказал Донахью.
Неожиданно кто-то рассмеялся. Страмм повернулся и увидел огненную птицу, парящую в шести футах над землей. Она открыла клюв и заговорила голосом Гарета Кола.
— Тебе придется долго ждать, варвар, — сказала она и исчезла.
Глава 5
Совет Баронов собрался в просторном обеденном зале замка Джеральда Рислера. Над равниной поднялся туман, но холодное мерцание луны проникало в освещенную свечами комнату. Пять человек сидело вокруг стола, в то время как их рыцари и землевладельцы выстроились вдоль стен, застыв, полные внимания. Пять человек, которые держали судьбу Человеческой расы в своих руках…
— Я категорически против этого, — заявил Страмм. — Не думаю, что нам стоит обращать на это внимание.
— Согласен с Элстоном, — сказал Майкл Дрейк. — Пятнадцать лет мы ловили Рыжебородого, а теперь ты хочешь снова вернуть ему свободу.
— Не свободу, — уточнил Барон Алдан Пович. — Не свободу, Майкл. Я не думаю, что Джеральд подразумевал именно это. — Самый старший из собравшихся Баронов, Пович тем не менее выглядел самым впечатляющим, возвышаясь даже над Донахью. Но Дрейк всегда удивлялся, слыша его речь с мягким сюсюканьем, и удивлялся всякий раз, когда ему сообщали, что Пович проводит большую часть времени не на поле брани, а в своих садах.
— Конечно, я имел в виду не совсем это, — фыркнул Рислер, сидящий во главе стола, — и ты знаешь это, Майкл. Я просто пытаюсь подвести нас к логичному решению.
— А это логично: выпустить Урода на свободу, чтобы он убивал Людей? — требовательно, с горячностью спросил Дрейк.
— Я предполагаю сделать совсем не это, — сказал Рислер, пытаясь сохранить мягкость и сдержаться. — Все, что я знаю: Донахью по-своему ненавидит Гарета Кола, и я не вижу, почему мы не можем это использовать.
— Откуда ты это знаешь? — спросил самый молодой из Баронов — Эндрю Крастон. Еще в детстве его ослепила одна из огненных птиц Гарета Кола. Он был не из тех Людей, кто прощает. — Откуда ты знаешь, что это не демонстрация, «дымовая завеса» для того, чтобы использовать каждый промах, который ты совершишь?
— Я не знаю этого, черт побери! — взорвался Рислер. — Но думаю, мы рассмотрим эту проблему со всех сторон.
— Есть только одно решение, — холодно сказал Крастон. — Убить Урода. — Потом, словно эта мысль пришла ему в голову слишком поздно, он добавил: — Медленно.
— Минутку, — вмешался Пович. Он наклонился вперед, и от его огромного тела на деревянный стол легла ужасная тень. — Что бы мы там ни делали, мы должны действовать единодушно. Джеральд внес предложение. Я предлагаю выслушать его.
— Благодарю, — сказал Рислер. — Сейчас, как я вижу, есть три главных вопроса. Первый: почему Донахью пришел сюда один? Второй: на самом ли деле он ненавидит Кола и, если так, почему? И третий: почему Кол не освободил его? Если, особенно в последних двух случаях, ответы меня удовлетворят, я откажусь от своего предложения.
— На первый вопрос легко ответить, — сказал Дрейк. — Он пришел сюда убивать Нормалов.
— Это не слишком хороший ответ, Майкл, — заметил Страмм. — Вопрос не о том, какова его цель. Я думаю, мы все согласимся с этим. Почему он пришел один? И если то, что он враждует с Колом и хотел доказать свою самостоятельность — правда, тогда почему он выбрал хорошо охраняемый район? Почему не какой-нибудь малолюдный форпост?
— Потому что Донахью вспыльчивый эгоманьяк, — ответил Дрейк. — Ты помнишь, как он нашел нас, Элстон. Первое, что он сделал, — разоружился и собрался драться с нами голыми руками. Рыжебородый мог отправиться в центр Ступицы и даже не подозревал бы о том, что может потерпеть поражение.
— Майкл, кажется, ты воспринимаешь происходящее слишком эмоционально, — просюсюкал Пович, запалив большую трубку и выдохнув сильно вонючий дым. — Твои наблюдения согласуются с этим заключением, Элстон?
— Возможно, — уклончиво сказал Страмм.
— Тогда перейдем ко второму вопросу, Джеральд, — сказал старик, усердно выдыхая дым.
— Я повторю его, — сказал Рислер. — На самом ли деле Донахью ненавидит Гарета Кола?
— Как ты можешь ответить на такой вопрос? — с негодованием фыркнул Дрейк. — Как ты можешь быть уверен?
— Если бы он ненавидел его, был бы он генералом Кола? — насмешливо поинтересовался Крастон.
— Я думаю, вы подходите к этому не с той стороны, — воскликнул Страмм. — Майкл прав, когда говорит, что нет способа проверить заявление Донахью. Я думаю, мы можем, в виде аксиомы, принять, что он говорит правду, и попытаться представить себе, почему он и Кол — враги.
— Для этого нет никакой причины! — равнодушно сказал Дрейк. — Если не считать Кола, Донахью самый могущественный человек среди Уродов.
— Разве этого не достаточно? — резко спросил Пович. — Разве второй среди Уродов может получить истинное удовлетворение от своего положения?
— Я категорически против этого, — заявил Страмм. — Не думаю, что нам стоит обращать на это внимание.
— Согласен с Элстоном, — сказал Майкл Дрейк. — Пятнадцать лет мы ловили Рыжебородого, а теперь ты хочешь снова вернуть ему свободу.
— Не свободу, — уточнил Барон Алдан Пович. — Не свободу, Майкл. Я не думаю, что Джеральд подразумевал именно это. — Самый старший из собравшихся Баронов, Пович тем не менее выглядел самым впечатляющим, возвышаясь даже над Донахью. Но Дрейк всегда удивлялся, слыша его речь с мягким сюсюканьем, и удивлялся всякий раз, когда ему сообщали, что Пович проводит большую часть времени не на поле брани, а в своих садах.
— Конечно, я имел в виду не совсем это, — фыркнул Рислер, сидящий во главе стола, — и ты знаешь это, Майкл. Я просто пытаюсь подвести нас к логичному решению.
— А это логично: выпустить Урода на свободу, чтобы он убивал Людей? — требовательно, с горячностью спросил Дрейк.
— Я предполагаю сделать совсем не это, — сказал Рислер, пытаясь сохранить мягкость и сдержаться. — Все, что я знаю: Донахью по-своему ненавидит Гарета Кола, и я не вижу, почему мы не можем это использовать.
— Откуда ты это знаешь? — спросил самый молодой из Баронов — Эндрю Крастон. Еще в детстве его ослепила одна из огненных птиц Гарета Кола. Он был не из тех Людей, кто прощает. — Откуда ты знаешь, что это не демонстрация, «дымовая завеса» для того, чтобы использовать каждый промах, который ты совершишь?
— Я не знаю этого, черт побери! — взорвался Рислер. — Но думаю, мы рассмотрим эту проблему со всех сторон.
— Есть только одно решение, — холодно сказал Крастон. — Убить Урода. — Потом, словно эта мысль пришла ему в голову слишком поздно, он добавил: — Медленно.
— Минутку, — вмешался Пович. Он наклонился вперед, и от его огромного тела на деревянный стол легла ужасная тень. — Что бы мы там ни делали, мы должны действовать единодушно. Джеральд внес предложение. Я предлагаю выслушать его.
— Благодарю, — сказал Рислер. — Сейчас, как я вижу, есть три главных вопроса. Первый: почему Донахью пришел сюда один? Второй: на самом ли деле он ненавидит Кола и, если так, почему? И третий: почему Кол не освободил его? Если, особенно в последних двух случаях, ответы меня удовлетворят, я откажусь от своего предложения.
— На первый вопрос легко ответить, — сказал Дрейк. — Он пришел сюда убивать Нормалов.
— Это не слишком хороший ответ, Майкл, — заметил Страмм. — Вопрос не о том, какова его цель. Я думаю, мы все согласимся с этим. Почему он пришел один? И если то, что он враждует с Колом и хотел доказать свою самостоятельность — правда, тогда почему он выбрал хорошо охраняемый район? Почему не какой-нибудь малолюдный форпост?
— Потому что Донахью вспыльчивый эгоманьяк, — ответил Дрейк. — Ты помнишь, как он нашел нас, Элстон. Первое, что он сделал, — разоружился и собрался драться с нами голыми руками. Рыжебородый мог отправиться в центр Ступицы и даже не подозревал бы о том, что может потерпеть поражение.
— Майкл, кажется, ты воспринимаешь происходящее слишком эмоционально, — просюсюкал Пович, запалив большую трубку и выдохнув сильно вонючий дым. — Твои наблюдения согласуются с этим заключением, Элстон?
— Возможно, — уклончиво сказал Страмм.
— Тогда перейдем ко второму вопросу, Джеральд, — сказал старик, усердно выдыхая дым.
— Я повторю его, — сказал Рислер. — На самом ли деле Донахью ненавидит Гарета Кола?
— Как ты можешь ответить на такой вопрос? — с негодованием фыркнул Дрейк. — Как ты можешь быть уверен?
— Если бы он ненавидел его, был бы он генералом Кола? — насмешливо поинтересовался Крастон.
— Я думаю, вы подходите к этому не с той стороны, — воскликнул Страмм. — Майкл прав, когда говорит, что нет способа проверить заявление Донахью. Я думаю, мы можем, в виде аксиомы, принять, что он говорит правду, и попытаться представить себе, почему он и Кол — враги.
— Для этого нет никакой причины! — равнодушно сказал Дрейк. — Если не считать Кола, Донахью самый могущественный человек среди Уродов.
— Разве этого не достаточно? — резко спросил Пович. — Разве второй среди Уродов может получить истинное удовлетворение от своего положения?