Страница:
Я едва успел развернуться к Браунлоу, когда тот вновь прыгнул на меня. Я выпустил в него остаток обоймы, и на сей раз он успокоился навеки.
Залегшие охранники открыли огонь, один из них начал что-то говорить в свою рацию, несомненно, вызывая подкрепление, или полицию, или и то и другое. В общем, местный климат становился слишком жарким для меня.
Я лихорадочно вставил в рукоять пистолета запасную обойму и произвел контрольный выстрел, а затем подобрал автомат, который валялся рядом, и, держа оружие по-македонски, вскочил на ноги и побежал прочь.
Это был мой единственный шанс смотаться отсюда до того, как прибудет полиция или меня пристрелят детективы службы безопасности. Разумеется, они тут же заметили меня, однако шквальный огонь из пистолета и автомата заставил их прижаться к земле, что дало мне несколько драгоценных секунд. Пятясь задом и постреливая поверх голов охранников, я достиг деревьев, посаженных в конце улицы, и опрометью бросился бежать. Охранники, оторвав головы от земли, открыли мне вслед огонь и даже побежали, однако еще несколько выстрелов, произведенных мной поверх их голов, заставили их вновь залечь, что дало мне возможность оторваться от погони.
Пробежав квартал, я остановился и привел себя в порядок. Я все еще держал в руках свое оружие, и если бы мне навстречу попался патруль, я вряд ли смог бы отрапортовать о выполнении задания сэру Найджелу завтра утром, поскольку мое оружие было разряжено, а сил бежать вновь у меня не было. Мне показалось, что я заблудился, и меня охватила паника, поскольку полутемные улицы этих новых районов были страшно похожи одна на другую. Вдобавок откуда-то все громче доносилась полицейская сирена.
Взяв себя в руки, я торопливо сориентировался и свернул влево. Я оказался прав в своих расчетах и через пару минут наткнулся на оставленную для меня сегодня днем машину. Ключи, вот уже два часа лежавшие в моем кармане, легко открыли дверцу, и я сел внутрь и быстро переоделся, сложив одежду и оружие маньяка-ветерана на заднее сиденье и накрыв сверху каким-то тряпьем.
Потом я завел двигатель и поехал подальше от места преступления и полиции, в другой район города, где я должен был оставить машину вместе с оружием и прочим. Приятным совпадением было то, что неподалеку от назначенной мне платной охраняемой стоянки стоял дом Светланы. Так что у меня был шанс приехать к ней не позже половины десятого вечера, если, конечно, я потороплюсь и мне повезет с транспортом. А если очень повезет, то даже и раньше.
Только вот совпадение ли это? А если это не случайность? Однако у меня уже не было сил думать об этом.
Я поставил автомобиль на условленное место, чтобы его завтра забрал один из агентов сэра Найджела. Закурил, глядя на темную мрачную громаду ближайшего небоскреба, и вышел с автостоянки.
И напоролся на компанию молодежи, как раз проходившую мимо. Довольно многочисленную компанию. По меньшей мере, человек двадцать, а то и больше.
– Смотри-ка, Фредди, а это не тот старый пень, который имел наглость оскорбить нас сегодня? – громко, с издевкой в голосе, спросил один из них.
– Черт возьми! Это тот самый старый …! Но теперь он перед нами извинится! – отозвался другой.
– А куда он на… денется? – засмеялась одна из девиц.
Вот невезение. Надо же было натолкнуться на компанию молодежи, причем именно на ту, одного из членов которой я вчера днем избил как следует. Как не вовремя я избавился от грима и оружия.
– Катитесь к чертовой матери, – немного неуверенно сказал я.
– Придется поучить папочку, чтобы он больше никогда не забывал правила хорошего тона, – грозно сказал один из них. Они надвигались на меня, словно лавина, неудержимые в своем порыве переломать мне кости.
А ведь разрядником я не успею воспользоваться, просто не успею вытащить его из кармана, к тому же он не очень скорострельный, а другого оружия у меня с собой нет. И убежать я не успею, потому что ноги налились свинцом после беготни около дома Браунлоу. Но не стоять же столбом, ожидая своей безвременной кончины? Я выкинул ногу, целясь в челюсть ближайшего ко мне парня. Попасть не попал, так как он был неплохим бойцом и легко увернулся от моего удара, но зато по инерции развернулся спиной к ним и тотчас со всех ног бросился бежать, напрягая остатки своих сил.
Моим шансом спастись были охранники на автостоянке, однако они предпочли не ссориться с местной бандой и на всем протяжении этой великолепной развлекательной программы оставались исключительно зрителями.
Мои юные друзья побежали вслед за мной, крича что-то неразборчивое, смеясь и улюлюкая. Я не мог противостоять такой толпе, как бы хорошо ни подготовили меня в спецназе и нашем бюро. Это было бы просто самоубийством, а я этого совершенно не хотел, особенно после того, как сегодня с блеском выпутался из двух опаснейших ситуаций. Я побежал на автостоянку, где в машине лежало смертоносное, но пока совершенно бесполезное для меня оружие.
«Я убью вас всех!» – подумал я на бегу, прислушиваясь к яростным воплям за спиной. В них мне чудился рев средневековой толпы, некогда кричавшей: «Огня, еще огня!»
«Эда бы сейчас сюда, – неожиданно подумал я. – Мы бы с ним на пару порвали бы их к чертовой матери!»
Мне надо было немного задержать их, чтобы успеть достать автомат из машины. Я повернулся и выстрелил в двоих передних из разрядника, который я на бегу вытащил из кармана. Те, в кого я стрелял, упали. О них споткнулись задние, и в результате образовалась куча, как минимум, человек восемь, которая на полминуты задержала остальных преследователей.
Я добежал до машины и торопливо, не сразу попав ключами в замочную скважину, открыл дверцу. Один из них, видимо, догадавшийся, зачем я так тороплюсь к машине, с разбегу прыгнул и, обхватив меня поперек тела, сбил меня с ног. Мы вместе покатились по асфальту. Мой противник попытался применить пару грязных приемов ближнего боя, однако я был гораздо лучше подготовлен в этой области и потому уже через секунду освободился от его хватки и вскочил, оставив его без движения лежать на земле.
Ко мне уже бежали еще двое, наиболее успешно преодолевших затор, вызванный моим разрядником. Они смеялись на бегу, воспринимая погоню как веселую игру. Для них она действительно была веселой. И совершенно, на их взгляд, безопасной. Полиция в этот богом забытый район не часто заглядывает даже днем, а я был один, без друзей и без серьезного оружия. В общем, легкая, на их взгляд, добыча.
Бежавшие в авангарде разделились, чтобы обогнуть машину и при этом не дать мне ускользнуть. Я нырнул влево и в подкате сбил своего противника. Он с металлическим звуком ударился о корпус соседней машины, а я нырнул в салон своего автомобиля, и мои руки нащупали рубчатую рукоятку автомата. Я повернулся, чтобы выбраться наружу как раз в тот момент, когда мой второй преследователь с ножом в руке метнулся к открытой дверце. Я выстрелил в него сквозь окно, и осколок стекла рассек мне шею, а мой противник, продырявленный по крайней мере пятью автоматными пулями, рухнул на асфальт.
Я выпрыгнул из машины и ударил автоматом по голове парня, которого я сбил с ног подсечкой, а затем вскочил на крышу своего автомобиля. Это дало мне прекрасный обзор местности.
Со стороны входа на автостоянку ко мне неслась целая толпа народу. Секунды две я смотрел на это сборище крепких, здоровых, молодых парней. Почему они не нашли себе более безопасное занятие?
Один из них остановился на секунду и выстрелил в меня. Попасть не попал, наркоманы всегда плохо стреляют, потому что руки у них трясутся от зелья, однако грохот выстрела и визгливый рикошет пули от крыши машины почти у самых моих ног вывели меня из состояния задумчивости. Я поднял автомат и с яростным криком нажал на спуск. За Эда, сгубленного зря, который был много лучше, чем все они, вместе взятые, за всех убитых мной, потому что я был вынужден делать это из-за таких же глупцов, как они, которые сто лет играли в солдатики и, наконец, доигрались, за всю мою загубленную жизнь, да просто за то, что они осмелились поднять руку на человека, который бог знает сколько раз спасал жизни им всем, убивая очередного вирусоносителя. Нет, просто за то, что они осмелились поднять на меня руку.
Я отстреливал их, когда они бежали ко мне, словно пластиковых болванов в тире, аккуратно, короткими точными очередями, и после каждого выстрела кто-нибудь снопом валился на землю. В первую очередь я отстреливал всех, у кого было огнестрельное оружие. Таких, на мое несчастье, было много. Лидеров этой шайки я пока старался не трогать, потому что без лидеров они скорее всего разбегутся, а я хотел уничтожить их всех. В этом районе это, несомненно, самая крутая группировка, и мир станет намного чище без них. Я уничтожу их всех.
Если бы не Красная Смерть и постоянная опасность нового Великого Мора, то первоклассные профессионалы, занятые в службе палачей, без труда извели бы всю эту нечисть. В России вскоре после Великого Мора было создано специальное подразделение палачей, которое занималось ликвидацией уличной преступности. Правда, это подразделение вскоре было расформировано как противоречащее Гаагской декларации прав человека. Как будто наша деятельность, направленная на отстрел инфицированных вирусом Витько, не противоречила этой декларации.
Я выпустил последнюю пулю из автомата прямо в лицо одного из них и соскочил с машины. Они поначалу залегли, прячась от моего огня за стоявшими вокруг автомобилями, но теперь вновь вскочили на ноги. Я нырнул в машину, ударом ноги отделавшись от кого-то, кто очень близко подобрался ко мне, и торопливо сунул руку в сумку. До пистолета я дотянулся как раз в тот момент, когда один из них набросился на меня. Выпустив пистолет, я развернулся и ударил своего противника ребром ладони по горлу. Тот всхлипнул и отпустил меня, а в следующую секунду я прострелил ему грудь. Зажав в руках пистолет, я выкатился наружу и лежа выстрелил в упор, уложив наповал бежавшего впереди. Он упал на меня и этим спас, закрыв от клинка, который со страшной силой метнул в меня его товарищ.
Я застрелил еще двоих, сбросил с себя труп и перекатом убрался подальше от машины. Спустя несколько секунд на нее обрушился такой шквал пуль, что та мгновенно превратилась в решето. Осколки стекол разлетались во все стороны, как праздничный фейерверк.
Развлекаясь таким способом, мои друзья расстреляли весь боезапас, и пока они перезаряжали свои автоматы, я вскочил на ноги и побежал как можно быстрее, заманивая их, и затем, развернувшись, подстрелил троих бегущих на меня.
Они не ожидали такого поворота событий. Тем более что их теперь осталось всего четверо. Я побежал на них, как берсеркер, сжимая в руке нож коммандос, и двое из них умерли, так и не успев перезарядить оружие. Один из оставшихся двоих успел вставить магазин в пистолет и прицелиться, но мой спецназовский нож застрял у него в горле. Парень всхлипнул, выронил оружие и упал на асфальт рядом со своим оружием. Второй, не сумев справиться с затвором, бросил оружие и пустился наутек. Я со всех ног побежал за ним следом. Мне не нужны были свидетели. Охранники автостоянки видели меня только мельком, да к тому же я тогда еще не успел избавиться от грима, а этот гад успел рассмотреть меня как следует. И я, как назло, был без грима. К тому же я дал себе слово убить всех нападавших. А если я что-нибудь обещаю, то я это делаю.
Человек никогда не бегает так быстро, как тогда, когда он спасает свою жизнь. Однако и я тоже поставил все на эту карту. Как бы крепко ни любили эти парни полицию, мое описание наверняка завтра же появится во всех участках города.
Откуда только силы взялись. Мои разбитые при падении с водосточной трубы на Кроуфорд-стрит ноги огромными прыжками несли меня вслед за последним из этих ублюдков. Я явно нагонял его.
Моя жертва тоже почувствовала, что не сможет уйти от меня. У ворот автостоянки беглец резко развернулся, припал на одно колено и выкинул вперед руку с зажатым в ней ножом. Меня спасло только то, что я в этот момент находился примерно в паре метров от него и успел прыгнуть вверх и влево, перебросив свое тело через руку с ножом прежде, чем мой противник сумел проткнуть меня. Перекатившись через плечо, я почти одновременно с ним вскочил на ноги. Он бросился на меня, решив воспользоваться выигранным у меня мгновением, и нанес резкий, очень непрофессиональный удар сверху вниз. Я перехватил его руку и завернул ее, одновременно нанеся несколько ударов по всем болевым точкам, до которых только мог дотянуться. А потом резко нажал на его руку с ножом и отпустил его. Безжизненное тело мешком повалилось на землю, все еще сжимая свой собственный нож, рукоять которого теперь торчала из-под левой лопатки моего противника. Я уже собрался уйти, когда увидел украшение на шее. Это, конечно, ничего не значило, сейчас украшения носят и мужчины, и женщины, поскольку табу на трансвестизм и все прочее из этой же оперы, существовавшее в XX веке, было отменено веком XXI. Кое-кто называл это полным уравнением в правах, о которых все еще кричат как в лагере мужчин, так и в лагере женщин.
Я наклонился и перевернул тело. Это была молоденькая девушка, от силы лет восемнадцати. Я громко выругался и закрыл ее мертвые невидящие глаза. Потом торопливо зашагал в сторону машины.
«Побережем свое сострадание для кого-нибудь более достойного его», – подумал я. Я не забыл, как эта девушка бросилась на меня с ножом и как расстреливала из пистолета мою машину.
Охранники автостоянки исчезли, полиции тоже пока было не слышно. Я подошел к своей машине и снял идентификационную карточку, чтобы полицейские не смогли установить имя владельца машины.
Подняв голову, я встретился глазами с бородатым парнем, который стоял, согнувшись, метрах в пяти от меня. Несколько секунд мы стояли и смотрели друг на друга, а потом он торопливо захромал прочь, зажимая руками рану на боку.
Я еще несколько секунд провожал его глазами, потом вытянул из кармана все еще лежавший там разряженный пистолет и нырнул в салон машины. К счастью, там остался еще один полный магазин. Я торопливо вставил его, выбираясь из автомобиля, и прицелился вслед недобитому члену этой группировки.
Он как раз обернулся и увидел, что я целюсь в него, и побежал, насколько мог бежать раненый человек. Я несколько секунд смотрел вслед ему, а потом трижды нажал на курок. Моя жертва упала на землю и, несколько раз дернувшись, замерла. Я подошел к нему и сделал контрольный выстрел в висок, хотя в этом, по-моему, никакой надобности уже не было. Он был мертв.
Потом я вернулся к своему автомобилю и прострелил топливный бак. Отошел в сторону, проверил, все ли мертвы в ближайшей куче, а потом закурил. Сделав пару затяжек, я бросил горящую сигарету в темную лужу топлива, быстро расползавшуюся вокруг машины. Огонек, разгоревшись в коротком полете, алой звездочкой мигнул мне в темноте и, описав в воздухе дугу, упал на асфальт, как последняя ступень ракеты.
Пламя разорвало тьму, а я поспешил отойти подальше. Огонь быстро пробежал по все больше расползающейся луже, протянув во все стороны свои горячие руки. Спустя несколько секунд с грохотом взорвался топливный бак, и ослепительная вспышка света на миг осветила всю автостоянку. Огонь в доли секунды охватил служебную машину, а затем легко перескочил на другие автомобили, жарко обнимая их своими алыми руками и лаская лежащие между ними трупы. Взорвался топливный бак соседней машины, выплеснув в небо еще один гейзер огня.
Это зрелище заворожило меня, я не мог оторвать взгляда от огня, охватившего машины и лежащие между ними тела.
«Полиции придется завтра утром здорово поработать, чтобы узнать, кто тут был кто. А еще больше, чтобы установить, кто был владельцем машины с простреленным топливным баком. Однако надо уходить, пока не заявились гости», – подумал я, с улыбкой глядя на пламя, и торопливо зашагал прочь.
Однако уже у выхода с автостоянки я бросил назад последний взгляд и едва не упал. Среди пламени, жадно пожиравшем трупы людей и машин, мне померещился мой ночной судья-палач в багряном одеянии и красном клобуке, пристально смотрящий на меня, словно примеряя, как лучше всего казнить меня. Я отвел глаза, быстро вышел с территории автостоянки и торопливо зашагал в сторону дома Светланы.
ГЛАВА 26
Я добрался до дома Светланы примерно через двадцать минут после того, как ушел с автостоянки. Пока я шел, я несколько раз слышал вдалеке полицейские сирены, однако ни один из полицейских пульсаров не пролетел поблизости от меня. Таким образом, до дома Светы я добрался вполне благополучно, если не считать мыслей, отравлявших мне дорогу к любимому человеку.
Я не мог забыть всего того, что произошло за сегодняшний день, всего лишь один день, но мне он казался по меньшей мере годом жизни. Я думал об Эде Хамнере и своих жертвах, убитых мною во имя жизни других. А что, если и среди них были такие же, как и Эд, убитые из-за ошибки, скажем, в постановке диагноза? А деятельность команд усмирения? Кто сочтет людей, убитых во время подавления восстания на острове Джерси? И сколько среди них было убито по ошибке? Кто даст ответ?
Мне не давали покоя мои страшные ночные кошмары. Я все еще не мог избавиться от того панического ужаса, который испытал, увидев в пламени частицу своего кошмара. И блуждание по пустым темным улицам между мрачными, темными, казавшимися абсолютно безжизненными колоннами небоскребов отнюдь не улучшало мое настроение. Эти строения напоминали мне колоннаду какого-нибудь древнего храма, и казалось, что где-то здесь, между домами-колоннами, бродит какое-то ужасное божество, требующее обильных человеческих жертвоприношений в свою честь.
«Чем же это закончится?» – подумал я, сам не зная, о чем я сейчас думаю – то ли о сегодняшнем вечере, то ли вообще о своей жизни. Тяжелая, изъевшая мне душу тоска не давала мне покоя. Я старался не думать ни об Эде Хамнере, ни о только что выполненном задании, ни о маленькой войне, устроенной мною на автостоянке, но мои мысли упрямо возвращались к ним. Сколько из моих жертв было включено в список на уничтожение по ошибке? И сколько еще будет включено? И что меня ждет завтра, когда сэр Найджел узнает, чем завершилась операция? Конечно, Браунлоу я убрал чисто, ни посторонних жертв, ни промахов, но стрельба на автостоянке безусловно относилась к той самой самодеятельности, которую мой шеф мне вчера строго запретил.
«Так что же, надо было дать этой банде прикончить себя?»
И эти проклятые дети. Я попытался улыбнуться, вспомнив про кровавых мальчиков, но сегодня чувство юмора покинуло меня. А если и они – ошибка наших наводчиков?
«Черт, сколько же можно!» – подумал я и попытался отвлечься, но мысли не отпускали меня. Эти навязчивые мысли, от которых невозможно избавиться. Их можно только убить. Водкой. Когда много водки и потом уже ни о чем не надо думать.
«А что же будет завтра, когда я буду отчитываться обо всем сделанном сэру Найджелу? За такое художество можно ведь и увольнение досрочно получить с пулей в спину в виде выходного пособия, и никому не будет никакого дела до того, что я был вынужден расстрелять эту банду, потому что в противном случае в морг бы отправился я. Господи, что же будет? Что же будет завтра? Что меня ждет?»
Я посмотрел на вывеску бара, мимо которого проходил, и решительно зашагал дальше. Сегодня только одно могло прогнать мрачные мысли, которых я боялся даже больше, чем своих галлюцинаций. Далекий свет старомодных окон старинного здания, в котором Света снимала квартиру. С такого расстояния они казались светлячками. Между тьмой современных зданий и затянутым тучами небом эти светящиеся окна еще больше, чем в тот вечер, когда я впервые встретил ее, напоминали огни маяка.
Меня удивила тишина, которая явно была нетрадиционным явлением для вечеринок Светланы. Вспомнив позавчерашнюю вечеринку, я припомнил, что еще за квартал от ее дома услышал музыку. А сейчас все было тихо и пристойно.
«Может, проигрыватель испортился или решили сделать мне сюрприз? Или вечеринку отменили из-за смерти Эда?» – размышлял я, подходя к ее дому.
По дороге я привел в порядок свой костюм, изрядно пострадавший во время выполнения задания и моей схватки с бандой, вытащил из кармана и на ходу повязал галстук, избавился от всего противозаконного, что лежало у меня в кармане, выбросив все в первую попавшуюся мне по дороге урну. При себе я оставил только нож. На всякий случай.
Таким образом, когда я подошел к дому Светланы, я имел вполне приличный вид, чему вскоре сильно порадовался. У входа меня встретили двое здоровенных ребят с бритыми затылками, пистолетами, бронежилетами и рацией.
– Вы куда? – неприятным хриплым голосом спросил один из них, наполовину вытащив из кобуры пистолет.
– Туда, – коротко ответил я, указав пальцем на дом Светланы.
– Вы здесь живете? – спросил второй.
– А вам какое дело? – выйдя из равновесия, спросил я. Откуда-то в спину мне подул ветер. Так, не ветер даже, а легкий прерывистый ветерок, но мне он напомнил дыхание гонящегося за мной чудовища, и от этой мысли я покрылся потом.
– Такое! – отрезал тот из них, который стоял поближе ко мне. – Нам за это платят! – и с этими словами продемонстрировал мне значок частной полиции, в то время как второй не спускал с меня глаз и ствола своего пистолета. С частными полицейскими мне приходилось встречаться довольно часто при своей работе, однако эти были мне незнакомы. Впрочем, в таком мегаполисе, как Лондон, можно работать грабителем всю жизнь и так и не узнать в лицо всех кассиров, как говорил один из моих коллег.
– Я направляюсь на вечеринку, которую устраивает проживающая в этом доме Светлана Белова, – ответил я, решив не спорить с ними. Хватит на сегодня убийств. Я даже прощу им то, что они держат меня на мушке. В конце концов, у ребят, которые подменяют недостающих из-за низкой зарплаты государственных полицейских там, где в спокойствии заинтересованы организации, способные заплатить частным полицейским, наделенным большинством прав обычных, есть и право целиться в нарушителей ночного спокойствия.
После моего ответа оба сразу как-то напряглись, словно солдаты, получившие приказ начать боевые действия. Второй тоже вытащил оружие, а первый развернулся посмотреть, не подкрадывается ли кто сзади. После того как частные полицейские установили, что я один, оба вновь сосредоточились на мне.
– Странная, однако, вечеринка, на которой присутствует один-единственный гость, – сказал с насмешкой хриплоголосый.
– Должно быть, наш друг нас за идиотов держит, – проворчал второй.
– Значит, надо ему объяснить, что так делать нельзя, – сказал хриплый, сделав шаг ко мне.
– А потом запишем в рапорте как сопротивлявшегося аресту, – ухмыльнулся его напарник, пряча в кобуру пистолет и вытягивая из-за пояса резиновую дубинку.
Похоже, оба моих знакомца принадлежали к числу людей, обделенных умом и не способных где-либо устроиться в наш век сверхвысоких технологий, кроме как в каких-нибудь охранных конторах или любых других организациях, где достаточно спинного мозга для управления простейшими реакциями, и срывающих злобу за свою неполноценность на тех, кто не может им сопротивляться.
«Подумать только, пять лет назад я сам голосовал за официальное законодательное оформление института частной полиции!» – подумал я, отступая назад. События развивались чересчур быстро.
– Стоять на месте! – крикнул хриплый, а его напарник поднял пистолет, нацелясь мне в живот.
– Что тут у вас происходит? – раздался чей-то голос, и к нашей компании подошел еще один частный полицейский, ничем не отличавшийся от двух первых.
– Да вот, задержали тут одного умника и решили проучить его, чтоб не смел больше никогда врать нам! – объяснил хриплый прежде, чем я успел раскрыть рот.
– Я и не вру, – сказал я обиженным тоном, старательно разыгрывая простака. – Меня действительно пригласила на вечеринку Светлана Белова, которая живет в этом доме, и если вы ей позвоните, то она сможет вам это подтвердить.
– Я действительно знаю одну Светлану Белову, которая живет в этом доме, – задумчиво сказал их главарь, обращаясь ко мне. – В какой квартире она живет?
Я назвал номер квартиры. Их начальник немного подумал, потирая подбородок. Потом он достал пистолет и сказал, обращаясь к хриплоголосому:
– Обыщи его.
Под дулами двух пистолетов я предпочел стоять смирно.
– Босс, вы только посмотрите, что тут у этого субчика! – воскликнул хриплоголосый, показывая своему шефу черную маску, которую я должен был использовать для роли ветерана-убийцы. Она лежала в заднем кармане, про который я благополучно забыл в пылу баталий. Из другого кармана хриплоголосый извлек мой нож.
Залегшие охранники открыли огонь, один из них начал что-то говорить в свою рацию, несомненно, вызывая подкрепление, или полицию, или и то и другое. В общем, местный климат становился слишком жарким для меня.
Я лихорадочно вставил в рукоять пистолета запасную обойму и произвел контрольный выстрел, а затем подобрал автомат, который валялся рядом, и, держа оружие по-македонски, вскочил на ноги и побежал прочь.
Это был мой единственный шанс смотаться отсюда до того, как прибудет полиция или меня пристрелят детективы службы безопасности. Разумеется, они тут же заметили меня, однако шквальный огонь из пистолета и автомата заставил их прижаться к земле, что дало мне несколько драгоценных секунд. Пятясь задом и постреливая поверх голов охранников, я достиг деревьев, посаженных в конце улицы, и опрометью бросился бежать. Охранники, оторвав головы от земли, открыли мне вслед огонь и даже побежали, однако еще несколько выстрелов, произведенных мной поверх их голов, заставили их вновь залечь, что дало мне возможность оторваться от погони.
Пробежав квартал, я остановился и привел себя в порядок. Я все еще держал в руках свое оружие, и если бы мне навстречу попался патруль, я вряд ли смог бы отрапортовать о выполнении задания сэру Найджелу завтра утром, поскольку мое оружие было разряжено, а сил бежать вновь у меня не было. Мне показалось, что я заблудился, и меня охватила паника, поскольку полутемные улицы этих новых районов были страшно похожи одна на другую. Вдобавок откуда-то все громче доносилась полицейская сирена.
Взяв себя в руки, я торопливо сориентировался и свернул влево. Я оказался прав в своих расчетах и через пару минут наткнулся на оставленную для меня сегодня днем машину. Ключи, вот уже два часа лежавшие в моем кармане, легко открыли дверцу, и я сел внутрь и быстро переоделся, сложив одежду и оружие маньяка-ветерана на заднее сиденье и накрыв сверху каким-то тряпьем.
Потом я завел двигатель и поехал подальше от места преступления и полиции, в другой район города, где я должен был оставить машину вместе с оружием и прочим. Приятным совпадением было то, что неподалеку от назначенной мне платной охраняемой стоянки стоял дом Светланы. Так что у меня был шанс приехать к ней не позже половины десятого вечера, если, конечно, я потороплюсь и мне повезет с транспортом. А если очень повезет, то даже и раньше.
Только вот совпадение ли это? А если это не случайность? Однако у меня уже не было сил думать об этом.
Я поставил автомобиль на условленное место, чтобы его завтра забрал один из агентов сэра Найджела. Закурил, глядя на темную мрачную громаду ближайшего небоскреба, и вышел с автостоянки.
И напоролся на компанию молодежи, как раз проходившую мимо. Довольно многочисленную компанию. По меньшей мере, человек двадцать, а то и больше.
– Смотри-ка, Фредди, а это не тот старый пень, который имел наглость оскорбить нас сегодня? – громко, с издевкой в голосе, спросил один из них.
– Черт возьми! Это тот самый старый …! Но теперь он перед нами извинится! – отозвался другой.
– А куда он на… денется? – засмеялась одна из девиц.
Вот невезение. Надо же было натолкнуться на компанию молодежи, причем именно на ту, одного из членов которой я вчера днем избил как следует. Как не вовремя я избавился от грима и оружия.
– Катитесь к чертовой матери, – немного неуверенно сказал я.
– Придется поучить папочку, чтобы он больше никогда не забывал правила хорошего тона, – грозно сказал один из них. Они надвигались на меня, словно лавина, неудержимые в своем порыве переломать мне кости.
А ведь разрядником я не успею воспользоваться, просто не успею вытащить его из кармана, к тому же он не очень скорострельный, а другого оружия у меня с собой нет. И убежать я не успею, потому что ноги налились свинцом после беготни около дома Браунлоу. Но не стоять же столбом, ожидая своей безвременной кончины? Я выкинул ногу, целясь в челюсть ближайшего ко мне парня. Попасть не попал, так как он был неплохим бойцом и легко увернулся от моего удара, но зато по инерции развернулся спиной к ним и тотчас со всех ног бросился бежать, напрягая остатки своих сил.
Моим шансом спастись были охранники на автостоянке, однако они предпочли не ссориться с местной бандой и на всем протяжении этой великолепной развлекательной программы оставались исключительно зрителями.
Мои юные друзья побежали вслед за мной, крича что-то неразборчивое, смеясь и улюлюкая. Я не мог противостоять такой толпе, как бы хорошо ни подготовили меня в спецназе и нашем бюро. Это было бы просто самоубийством, а я этого совершенно не хотел, особенно после того, как сегодня с блеском выпутался из двух опаснейших ситуаций. Я побежал на автостоянку, где в машине лежало смертоносное, но пока совершенно бесполезное для меня оружие.
«Я убью вас всех!» – подумал я на бегу, прислушиваясь к яростным воплям за спиной. В них мне чудился рев средневековой толпы, некогда кричавшей: «Огня, еще огня!»
«Эда бы сейчас сюда, – неожиданно подумал я. – Мы бы с ним на пару порвали бы их к чертовой матери!»
Мне надо было немного задержать их, чтобы успеть достать автомат из машины. Я повернулся и выстрелил в двоих передних из разрядника, который я на бегу вытащил из кармана. Те, в кого я стрелял, упали. О них споткнулись задние, и в результате образовалась куча, как минимум, человек восемь, которая на полминуты задержала остальных преследователей.
Я добежал до машины и торопливо, не сразу попав ключами в замочную скважину, открыл дверцу. Один из них, видимо, догадавшийся, зачем я так тороплюсь к машине, с разбегу прыгнул и, обхватив меня поперек тела, сбил меня с ног. Мы вместе покатились по асфальту. Мой противник попытался применить пару грязных приемов ближнего боя, однако я был гораздо лучше подготовлен в этой области и потому уже через секунду освободился от его хватки и вскочил, оставив его без движения лежать на земле.
Ко мне уже бежали еще двое, наиболее успешно преодолевших затор, вызванный моим разрядником. Они смеялись на бегу, воспринимая погоню как веселую игру. Для них она действительно была веселой. И совершенно, на их взгляд, безопасной. Полиция в этот богом забытый район не часто заглядывает даже днем, а я был один, без друзей и без серьезного оружия. В общем, легкая, на их взгляд, добыча.
Бежавшие в авангарде разделились, чтобы обогнуть машину и при этом не дать мне ускользнуть. Я нырнул влево и в подкате сбил своего противника. Он с металлическим звуком ударился о корпус соседней машины, а я нырнул в салон своего автомобиля, и мои руки нащупали рубчатую рукоятку автомата. Я повернулся, чтобы выбраться наружу как раз в тот момент, когда мой второй преследователь с ножом в руке метнулся к открытой дверце. Я выстрелил в него сквозь окно, и осколок стекла рассек мне шею, а мой противник, продырявленный по крайней мере пятью автоматными пулями, рухнул на асфальт.
Я выпрыгнул из машины и ударил автоматом по голове парня, которого я сбил с ног подсечкой, а затем вскочил на крышу своего автомобиля. Это дало мне прекрасный обзор местности.
Со стороны входа на автостоянку ко мне неслась целая толпа народу. Секунды две я смотрел на это сборище крепких, здоровых, молодых парней. Почему они не нашли себе более безопасное занятие?
Один из них остановился на секунду и выстрелил в меня. Попасть не попал, наркоманы всегда плохо стреляют, потому что руки у них трясутся от зелья, однако грохот выстрела и визгливый рикошет пули от крыши машины почти у самых моих ног вывели меня из состояния задумчивости. Я поднял автомат и с яростным криком нажал на спуск. За Эда, сгубленного зря, который был много лучше, чем все они, вместе взятые, за всех убитых мной, потому что я был вынужден делать это из-за таких же глупцов, как они, которые сто лет играли в солдатики и, наконец, доигрались, за всю мою загубленную жизнь, да просто за то, что они осмелились поднять руку на человека, который бог знает сколько раз спасал жизни им всем, убивая очередного вирусоносителя. Нет, просто за то, что они осмелились поднять на меня руку.
Я отстреливал их, когда они бежали ко мне, словно пластиковых болванов в тире, аккуратно, короткими точными очередями, и после каждого выстрела кто-нибудь снопом валился на землю. В первую очередь я отстреливал всех, у кого было огнестрельное оружие. Таких, на мое несчастье, было много. Лидеров этой шайки я пока старался не трогать, потому что без лидеров они скорее всего разбегутся, а я хотел уничтожить их всех. В этом районе это, несомненно, самая крутая группировка, и мир станет намного чище без них. Я уничтожу их всех.
Если бы не Красная Смерть и постоянная опасность нового Великого Мора, то первоклассные профессионалы, занятые в службе палачей, без труда извели бы всю эту нечисть. В России вскоре после Великого Мора было создано специальное подразделение палачей, которое занималось ликвидацией уличной преступности. Правда, это подразделение вскоре было расформировано как противоречащее Гаагской декларации прав человека. Как будто наша деятельность, направленная на отстрел инфицированных вирусом Витько, не противоречила этой декларации.
Я выпустил последнюю пулю из автомата прямо в лицо одного из них и соскочил с машины. Они поначалу залегли, прячась от моего огня за стоявшими вокруг автомобилями, но теперь вновь вскочили на ноги. Я нырнул в машину, ударом ноги отделавшись от кого-то, кто очень близко подобрался ко мне, и торопливо сунул руку в сумку. До пистолета я дотянулся как раз в тот момент, когда один из них набросился на меня. Выпустив пистолет, я развернулся и ударил своего противника ребром ладони по горлу. Тот всхлипнул и отпустил меня, а в следующую секунду я прострелил ему грудь. Зажав в руках пистолет, я выкатился наружу и лежа выстрелил в упор, уложив наповал бежавшего впереди. Он упал на меня и этим спас, закрыв от клинка, который со страшной силой метнул в меня его товарищ.
Я застрелил еще двоих, сбросил с себя труп и перекатом убрался подальше от машины. Спустя несколько секунд на нее обрушился такой шквал пуль, что та мгновенно превратилась в решето. Осколки стекол разлетались во все стороны, как праздничный фейерверк.
Развлекаясь таким способом, мои друзья расстреляли весь боезапас, и пока они перезаряжали свои автоматы, я вскочил на ноги и побежал как можно быстрее, заманивая их, и затем, развернувшись, подстрелил троих бегущих на меня.
Они не ожидали такого поворота событий. Тем более что их теперь осталось всего четверо. Я побежал на них, как берсеркер, сжимая в руке нож коммандос, и двое из них умерли, так и не успев перезарядить оружие. Один из оставшихся двоих успел вставить магазин в пистолет и прицелиться, но мой спецназовский нож застрял у него в горле. Парень всхлипнул, выронил оружие и упал на асфальт рядом со своим оружием. Второй, не сумев справиться с затвором, бросил оружие и пустился наутек. Я со всех ног побежал за ним следом. Мне не нужны были свидетели. Охранники автостоянки видели меня только мельком, да к тому же я тогда еще не успел избавиться от грима, а этот гад успел рассмотреть меня как следует. И я, как назло, был без грима. К тому же я дал себе слово убить всех нападавших. А если я что-нибудь обещаю, то я это делаю.
Человек никогда не бегает так быстро, как тогда, когда он спасает свою жизнь. Однако и я тоже поставил все на эту карту. Как бы крепко ни любили эти парни полицию, мое описание наверняка завтра же появится во всех участках города.
Откуда только силы взялись. Мои разбитые при падении с водосточной трубы на Кроуфорд-стрит ноги огромными прыжками несли меня вслед за последним из этих ублюдков. Я явно нагонял его.
Моя жертва тоже почувствовала, что не сможет уйти от меня. У ворот автостоянки беглец резко развернулся, припал на одно колено и выкинул вперед руку с зажатым в ней ножом. Меня спасло только то, что я в этот момент находился примерно в паре метров от него и успел прыгнуть вверх и влево, перебросив свое тело через руку с ножом прежде, чем мой противник сумел проткнуть меня. Перекатившись через плечо, я почти одновременно с ним вскочил на ноги. Он бросился на меня, решив воспользоваться выигранным у меня мгновением, и нанес резкий, очень непрофессиональный удар сверху вниз. Я перехватил его руку и завернул ее, одновременно нанеся несколько ударов по всем болевым точкам, до которых только мог дотянуться. А потом резко нажал на его руку с ножом и отпустил его. Безжизненное тело мешком повалилось на землю, все еще сжимая свой собственный нож, рукоять которого теперь торчала из-под левой лопатки моего противника. Я уже собрался уйти, когда увидел украшение на шее. Это, конечно, ничего не значило, сейчас украшения носят и мужчины, и женщины, поскольку табу на трансвестизм и все прочее из этой же оперы, существовавшее в XX веке, было отменено веком XXI. Кое-кто называл это полным уравнением в правах, о которых все еще кричат как в лагере мужчин, так и в лагере женщин.
Я наклонился и перевернул тело. Это была молоденькая девушка, от силы лет восемнадцати. Я громко выругался и закрыл ее мертвые невидящие глаза. Потом торопливо зашагал в сторону машины.
«Побережем свое сострадание для кого-нибудь более достойного его», – подумал я. Я не забыл, как эта девушка бросилась на меня с ножом и как расстреливала из пистолета мою машину.
Охранники автостоянки исчезли, полиции тоже пока было не слышно. Я подошел к своей машине и снял идентификационную карточку, чтобы полицейские не смогли установить имя владельца машины.
Подняв голову, я встретился глазами с бородатым парнем, который стоял, согнувшись, метрах в пяти от меня. Несколько секунд мы стояли и смотрели друг на друга, а потом он торопливо захромал прочь, зажимая руками рану на боку.
Я еще несколько секунд провожал его глазами, потом вытянул из кармана все еще лежавший там разряженный пистолет и нырнул в салон машины. К счастью, там остался еще один полный магазин. Я торопливо вставил его, выбираясь из автомобиля, и прицелился вслед недобитому члену этой группировки.
Он как раз обернулся и увидел, что я целюсь в него, и побежал, насколько мог бежать раненый человек. Я несколько секунд смотрел вслед ему, а потом трижды нажал на курок. Моя жертва упала на землю и, несколько раз дернувшись, замерла. Я подошел к нему и сделал контрольный выстрел в висок, хотя в этом, по-моему, никакой надобности уже не было. Он был мертв.
Потом я вернулся к своему автомобилю и прострелил топливный бак. Отошел в сторону, проверил, все ли мертвы в ближайшей куче, а потом закурил. Сделав пару затяжек, я бросил горящую сигарету в темную лужу топлива, быстро расползавшуюся вокруг машины. Огонек, разгоревшись в коротком полете, алой звездочкой мигнул мне в темноте и, описав в воздухе дугу, упал на асфальт, как последняя ступень ракеты.
Пламя разорвало тьму, а я поспешил отойти подальше. Огонь быстро пробежал по все больше расползающейся луже, протянув во все стороны свои горячие руки. Спустя несколько секунд с грохотом взорвался топливный бак, и ослепительная вспышка света на миг осветила всю автостоянку. Огонь в доли секунды охватил служебную машину, а затем легко перескочил на другие автомобили, жарко обнимая их своими алыми руками и лаская лежащие между ними трупы. Взорвался топливный бак соседней машины, выплеснув в небо еще один гейзер огня.
Это зрелище заворожило меня, я не мог оторвать взгляда от огня, охватившего машины и лежащие между ними тела.
«Полиции придется завтра утром здорово поработать, чтобы узнать, кто тут был кто. А еще больше, чтобы установить, кто был владельцем машины с простреленным топливным баком. Однако надо уходить, пока не заявились гости», – подумал я, с улыбкой глядя на пламя, и торопливо зашагал прочь.
Однако уже у выхода с автостоянки я бросил назад последний взгляд и едва не упал. Среди пламени, жадно пожиравшем трупы людей и машин, мне померещился мой ночной судья-палач в багряном одеянии и красном клобуке, пристально смотрящий на меня, словно примеряя, как лучше всего казнить меня. Я отвел глаза, быстро вышел с территории автостоянки и торопливо зашагал в сторону дома Светланы.
ГЛАВА 26
Нас… мучит и будущее, и прошедшее. …Память возвращает нас к пережитым мукам страха, а предвиденье предвосхищает муки будущего. И никто не бывает несчастен только от нынешних причин.
Сенека. «Письмо Луцилию»
Дерзай – и ты станешь тем, кем ты желаешь быть; а нет – оставайся среди слуг, недостойных коснуться пальцев Фортуны.
Уильям Шекспир. «Двенадцатая ночь»
Я добрался до дома Светланы примерно через двадцать минут после того, как ушел с автостоянки. Пока я шел, я несколько раз слышал вдалеке полицейские сирены, однако ни один из полицейских пульсаров не пролетел поблизости от меня. Таким образом, до дома Светы я добрался вполне благополучно, если не считать мыслей, отравлявших мне дорогу к любимому человеку.
Я не мог забыть всего того, что произошло за сегодняшний день, всего лишь один день, но мне он казался по меньшей мере годом жизни. Я думал об Эде Хамнере и своих жертвах, убитых мною во имя жизни других. А что, если и среди них были такие же, как и Эд, убитые из-за ошибки, скажем, в постановке диагноза? А деятельность команд усмирения? Кто сочтет людей, убитых во время подавления восстания на острове Джерси? И сколько среди них было убито по ошибке? Кто даст ответ?
Мне не давали покоя мои страшные ночные кошмары. Я все еще не мог избавиться от того панического ужаса, который испытал, увидев в пламени частицу своего кошмара. И блуждание по пустым темным улицам между мрачными, темными, казавшимися абсолютно безжизненными колоннами небоскребов отнюдь не улучшало мое настроение. Эти строения напоминали мне колоннаду какого-нибудь древнего храма, и казалось, что где-то здесь, между домами-колоннами, бродит какое-то ужасное божество, требующее обильных человеческих жертвоприношений в свою честь.
«Чем же это закончится?» – подумал я, сам не зная, о чем я сейчас думаю – то ли о сегодняшнем вечере, то ли вообще о своей жизни. Тяжелая, изъевшая мне душу тоска не давала мне покоя. Я старался не думать ни об Эде Хамнере, ни о только что выполненном задании, ни о маленькой войне, устроенной мною на автостоянке, но мои мысли упрямо возвращались к ним. Сколько из моих жертв было включено в список на уничтожение по ошибке? И сколько еще будет включено? И что меня ждет завтра, когда сэр Найджел узнает, чем завершилась операция? Конечно, Браунлоу я убрал чисто, ни посторонних жертв, ни промахов, но стрельба на автостоянке безусловно относилась к той самой самодеятельности, которую мой шеф мне вчера строго запретил.
«Так что же, надо было дать этой банде прикончить себя?»
И эти проклятые дети. Я попытался улыбнуться, вспомнив про кровавых мальчиков, но сегодня чувство юмора покинуло меня. А если и они – ошибка наших наводчиков?
«Черт, сколько же можно!» – подумал я и попытался отвлечься, но мысли не отпускали меня. Эти навязчивые мысли, от которых невозможно избавиться. Их можно только убить. Водкой. Когда много водки и потом уже ни о чем не надо думать.
«А что же будет завтра, когда я буду отчитываться обо всем сделанном сэру Найджелу? За такое художество можно ведь и увольнение досрочно получить с пулей в спину в виде выходного пособия, и никому не будет никакого дела до того, что я был вынужден расстрелять эту банду, потому что в противном случае в морг бы отправился я. Господи, что же будет? Что же будет завтра? Что меня ждет?»
Я посмотрел на вывеску бара, мимо которого проходил, и решительно зашагал дальше. Сегодня только одно могло прогнать мрачные мысли, которых я боялся даже больше, чем своих галлюцинаций. Далекий свет старомодных окон старинного здания, в котором Света снимала квартиру. С такого расстояния они казались светлячками. Между тьмой современных зданий и затянутым тучами небом эти светящиеся окна еще больше, чем в тот вечер, когда я впервые встретил ее, напоминали огни маяка.
Меня удивила тишина, которая явно была нетрадиционным явлением для вечеринок Светланы. Вспомнив позавчерашнюю вечеринку, я припомнил, что еще за квартал от ее дома услышал музыку. А сейчас все было тихо и пристойно.
«Может, проигрыватель испортился или решили сделать мне сюрприз? Или вечеринку отменили из-за смерти Эда?» – размышлял я, подходя к ее дому.
По дороге я привел в порядок свой костюм, изрядно пострадавший во время выполнения задания и моей схватки с бандой, вытащил из кармана и на ходу повязал галстук, избавился от всего противозаконного, что лежало у меня в кармане, выбросив все в первую попавшуюся мне по дороге урну. При себе я оставил только нож. На всякий случай.
Таким образом, когда я подошел к дому Светланы, я имел вполне приличный вид, чему вскоре сильно порадовался. У входа меня встретили двое здоровенных ребят с бритыми затылками, пистолетами, бронежилетами и рацией.
– Вы куда? – неприятным хриплым голосом спросил один из них, наполовину вытащив из кобуры пистолет.
– Туда, – коротко ответил я, указав пальцем на дом Светланы.
– Вы здесь живете? – спросил второй.
– А вам какое дело? – выйдя из равновесия, спросил я. Откуда-то в спину мне подул ветер. Так, не ветер даже, а легкий прерывистый ветерок, но мне он напомнил дыхание гонящегося за мной чудовища, и от этой мысли я покрылся потом.
– Такое! – отрезал тот из них, который стоял поближе ко мне. – Нам за это платят! – и с этими словами продемонстрировал мне значок частной полиции, в то время как второй не спускал с меня глаз и ствола своего пистолета. С частными полицейскими мне приходилось встречаться довольно часто при своей работе, однако эти были мне незнакомы. Впрочем, в таком мегаполисе, как Лондон, можно работать грабителем всю жизнь и так и не узнать в лицо всех кассиров, как говорил один из моих коллег.
– Я направляюсь на вечеринку, которую устраивает проживающая в этом доме Светлана Белова, – ответил я, решив не спорить с ними. Хватит на сегодня убийств. Я даже прощу им то, что они держат меня на мушке. В конце концов, у ребят, которые подменяют недостающих из-за низкой зарплаты государственных полицейских там, где в спокойствии заинтересованы организации, способные заплатить частным полицейским, наделенным большинством прав обычных, есть и право целиться в нарушителей ночного спокойствия.
После моего ответа оба сразу как-то напряглись, словно солдаты, получившие приказ начать боевые действия. Второй тоже вытащил оружие, а первый развернулся посмотреть, не подкрадывается ли кто сзади. После того как частные полицейские установили, что я один, оба вновь сосредоточились на мне.
– Странная, однако, вечеринка, на которой присутствует один-единственный гость, – сказал с насмешкой хриплоголосый.
– Должно быть, наш друг нас за идиотов держит, – проворчал второй.
– Значит, надо ему объяснить, что так делать нельзя, – сказал хриплый, сделав шаг ко мне.
– А потом запишем в рапорте как сопротивлявшегося аресту, – ухмыльнулся его напарник, пряча в кобуру пистолет и вытягивая из-за пояса резиновую дубинку.
Похоже, оба моих знакомца принадлежали к числу людей, обделенных умом и не способных где-либо устроиться в наш век сверхвысоких технологий, кроме как в каких-нибудь охранных конторах или любых других организациях, где достаточно спинного мозга для управления простейшими реакциями, и срывающих злобу за свою неполноценность на тех, кто не может им сопротивляться.
«Подумать только, пять лет назад я сам голосовал за официальное законодательное оформление института частной полиции!» – подумал я, отступая назад. События развивались чересчур быстро.
– Стоять на месте! – крикнул хриплый, а его напарник поднял пистолет, нацелясь мне в живот.
– Что тут у вас происходит? – раздался чей-то голос, и к нашей компании подошел еще один частный полицейский, ничем не отличавшийся от двух первых.
– Да вот, задержали тут одного умника и решили проучить его, чтоб не смел больше никогда врать нам! – объяснил хриплый прежде, чем я успел раскрыть рот.
– Я и не вру, – сказал я обиженным тоном, старательно разыгрывая простака. – Меня действительно пригласила на вечеринку Светлана Белова, которая живет в этом доме, и если вы ей позвоните, то она сможет вам это подтвердить.
– Я действительно знаю одну Светлану Белову, которая живет в этом доме, – задумчиво сказал их главарь, обращаясь ко мне. – В какой квартире она живет?
Я назвал номер квартиры. Их начальник немного подумал, потирая подбородок. Потом он достал пистолет и сказал, обращаясь к хриплоголосому:
– Обыщи его.
Под дулами двух пистолетов я предпочел стоять смирно.
– Босс, вы только посмотрите, что тут у этого субчика! – воскликнул хриплоголосый, показывая своему шефу черную маску, которую я должен был использовать для роли ветерана-убийцы. Она лежала в заднем кармане, про который я благополучно забыл в пылу баталий. Из другого кармана хриплоголосый извлек мой нож.