— Перестань, Эш, опомнись!
Его движения стали резкими, как у плохо отлаженной машины. Он что-то бормотал, резко и бессмысленно поворачивал голову из стороны в сторону, бешено вращал косившими глазами и медленно приближался к Рипли. Шаг, еще шаг…
— Убьет, — промелькнуло в голове Рипли, и она попыталась уползти от него на четвереньках.
Но тиски рук Эша сжали ее, оторвали от пола — и она полетела на стойки шкафов, больно ударившись головой. Тяжелый гул хлынул в уши, глаза затопила чернота, и Рипли потеряла сознание.
47
48
49
50
51
Его движения стали резкими, как у плохо отлаженной машины. Он что-то бормотал, резко и бессмысленно поворачивал голову из стороны в сторону, бешено вращал косившими глазами и медленно приближался к Рипли. Шаг, еще шаг…
— Убьет, — промелькнуло в голове Рипли, и она попыталась уползти от него на четвереньках.
Но тиски рук Эша сжали ее, оторвали от пола — и она полетела на стойки шкафов, больно ударившись головой. Тяжелый гул хлынул в уши, глаза затопила чернота, и Рипли потеряла сознание.
47
Что-то нехорошо мне после этих разборок. Это же надо, как отделала! Вот, помехи пошли, как белый дождь в старом саду за окном…
«Сбой в эмоциональном блоке»
РЕЖИМ: КОРРЕКЦИЯ ЭМОЦИОНАЛЬНОГО БЛОКА.
Ладно, главное сейчас — не это. Сейчас сделаю запрос. Так. Какова вероятность невыполнения специального задания при отсутствии активных действий?
«Вероятность 89,33%»
«Запрос: причины, мешающие выполнению специального задания?»
«Офицер безопасности Рипли, отказ системы пожарной защиты»
Так. «Меры по устранению?»
«Нейтрализация вплоть до уничтожения офицера безопасности; починка системы пожарной сигнализации либо усиление бдительности»
Фу ты! Что такое? Что это, интересно, с изображением?
«Вышли из строя третий, четырнадцатый, двести девяностый участки. Повреждения необратимы. Необходима срочная замена элементов»
«Причины повреждения?»
«Агрессивные действия в отношении системы. Источник агрессии — офицер безопасности Рипли. Рекомендуется уничтожение»
РЕЖИМ:
ПОДГОТОВКА ЖЕСТКОЙ ПРОГРАММЫ.
Глупо. Совсем глупо. Не то сейчас надо. Нет, определенно она что-то не то с шеей сделала. Правая сторона лица практически не действует. Но все-таки как она хороша! Кожа мягкая и бархатистая. У нас такой не бывает. Пластиплоть — и все дела. Какое все-таки блаженство прикасаться к ней.
«Неточность работы эмоционального блока»
РЕЖИМ:
КОРРЕКЦИЯ ЭМОЦИОНАЛЬНОГО БЛОКА.
«Аварийное включение системы „генеральный резерв“. Расход энергии увеличился в 16 раз»
Черт! Нужно срочно действовать! Стоило только раз бахнуться — и на резерв сел! Действовать! Времени осталось…
РЕЖИМ:
ПОДГОТОВКА ВАРИАНТА «УНИЧТОЖЕНИЕ».
"Ответьте на предлагаемые вопросы:
1. классификация объекта:
биологический, технический?
2. биологический объект:
человек, животное?
3. человек; выбор средства уничтожения:
оружие, применение личной силы?
Ну вот, глупышка, сама нарвалась. Теперь уже все. Паровозик укатил, и куда дальше, чем в Читанугу. А жаль. Мне всегда нравился твой образ мыслей. Пожалуй, мне бы даже было приятно, если бы ты любила меня. Черт! Опять изображение пропадает. Пожалуй, еще пара минут — и я вообще перестану видеть. Мне всегда нравилось разговаривать с тобой. Но теперь придется попрощаться, и, вероятно, навсегда. Прощай, прощай, любовь моя, я никогда не смогу забыть…
«Сбой в эмоциональном блоке»
РЕЖИМ:
КОРРЕКЦИЯ ЭМОЦИОНАЛЬНОГО БЛОКА.
ПОДГОТОВКА К ОТКЛЮЧЕНИЮ.
Ну, все. Рассусоливать некогда. «Запрос: наиболее эффективные действия?»
«Экстренное уничтожение всего экипажа, включение автопилота»
А все-таки неприятно знать час собственной смерти. Этот длинный в центре так и говорил, мол, не волнуйтесь, если что не так с эмоциональным блоком. Это, говорит, осложнения разума. Поделать с этим все равно ничего нельзя, не разрушив личность. Но для облегчения работы эмоционального блока можно обратиться к робопсихологу. Это к нему, то есть. Ох уж эти неполадки!.. Как подумаю о ней — жалею, что не человек. Нет, нельзя же такую милашку так просто, грубо убить. Варварство!
РЕЖИМ:
ОТКЛЮЧЕНИЕ ЭМОЦИОНАЛЬНОГО БЛОКА.
«Подготовка к отключению системы и работе в режиме „Уничтожение“. Эмоциональный блок отключен»
Что со зрением? Я уже почти ничего не вижу.
«Повреждение необратимо. Отключить камеру»
РЕЖИМ:
ОТКЛЮЧЕНИЕ КАМЕРЫ ВНЕШНЕГО ОБЗОРА.
«Ориентация системы в пространстве происходит на основании информации, поступающей от других датчиков»
Через несколько секунд включится программа. Все. Отключай.
«Интеллектуальный блок отключен на 90%»
РЕЖИМ:
УНИЧТОЖЕНИЕ.
«Выбор средства уничтожения…»
«Сбой в эмоциональном блоке»
РЕЖИМ: КОРРЕКЦИЯ ЭМОЦИОНАЛЬНОГО БЛОКА.
Ладно, главное сейчас — не это. Сейчас сделаю запрос. Так. Какова вероятность невыполнения специального задания при отсутствии активных действий?
«Вероятность 89,33%»
«Запрос: причины, мешающие выполнению специального задания?»
«Офицер безопасности Рипли, отказ системы пожарной защиты»
Так. «Меры по устранению?»
«Нейтрализация вплоть до уничтожения офицера безопасности; починка системы пожарной сигнализации либо усиление бдительности»
Фу ты! Что такое? Что это, интересно, с изображением?
«Вышли из строя третий, четырнадцатый, двести девяностый участки. Повреждения необратимы. Необходима срочная замена элементов»
«Причины повреждения?»
«Агрессивные действия в отношении системы. Источник агрессии — офицер безопасности Рипли. Рекомендуется уничтожение»
РЕЖИМ:
ПОДГОТОВКА ЖЕСТКОЙ ПРОГРАММЫ.
Глупо. Совсем глупо. Не то сейчас надо. Нет, определенно она что-то не то с шеей сделала. Правая сторона лица практически не действует. Но все-таки как она хороша! Кожа мягкая и бархатистая. У нас такой не бывает. Пластиплоть — и все дела. Какое все-таки блаженство прикасаться к ней.
«Неточность работы эмоционального блока»
РЕЖИМ:
КОРРЕКЦИЯ ЭМОЦИОНАЛЬНОГО БЛОКА.
«Аварийное включение системы „генеральный резерв“. Расход энергии увеличился в 16 раз»
Черт! Нужно срочно действовать! Стоило только раз бахнуться — и на резерв сел! Действовать! Времени осталось…
РЕЖИМ:
ПОДГОТОВКА ВАРИАНТА «УНИЧТОЖЕНИЕ».
"Ответьте на предлагаемые вопросы:
1. классификация объекта:
биологический, технический?
2. биологический объект:
человек, животное?
3. человек; выбор средства уничтожения:
оружие, применение личной силы?
Ну вот, глупышка, сама нарвалась. Теперь уже все. Паровозик укатил, и куда дальше, чем в Читанугу. А жаль. Мне всегда нравился твой образ мыслей. Пожалуй, мне бы даже было приятно, если бы ты любила меня. Черт! Опять изображение пропадает. Пожалуй, еще пара минут — и я вообще перестану видеть. Мне всегда нравилось разговаривать с тобой. Но теперь придется попрощаться, и, вероятно, навсегда. Прощай, прощай, любовь моя, я никогда не смогу забыть…
«Сбой в эмоциональном блоке»
РЕЖИМ:
КОРРЕКЦИЯ ЭМОЦИОНАЛЬНОГО БЛОКА.
ПОДГОТОВКА К ОТКЛЮЧЕНИЮ.
Ну, все. Рассусоливать некогда. «Запрос: наиболее эффективные действия?»
«Экстренное уничтожение всего экипажа, включение автопилота»
А все-таки неприятно знать час собственной смерти. Этот длинный в центре так и говорил, мол, не волнуйтесь, если что не так с эмоциональным блоком. Это, говорит, осложнения разума. Поделать с этим все равно ничего нельзя, не разрушив личность. Но для облегчения работы эмоционального блока можно обратиться к робопсихологу. Это к нему, то есть. Ох уж эти неполадки!.. Как подумаю о ней — жалею, что не человек. Нет, нельзя же такую милашку так просто, грубо убить. Варварство!
РЕЖИМ:
ОТКЛЮЧЕНИЕ ЭМОЦИОНАЛЬНОГО БЛОКА.
«Подготовка к отключению системы и работе в режиме „Уничтожение“. Эмоциональный блок отключен»
Что со зрением? Я уже почти ничего не вижу.
«Повреждение необратимо. Отключить камеру»
РЕЖИМ:
ОТКЛЮЧЕНИЕ КАМЕРЫ ВНЕШНЕГО ОБЗОРА.
«Ориентация системы в пространстве происходит на основании информации, поступающей от других датчиков»
Через несколько секунд включится программа. Все. Отключай.
«Интеллектуальный блок отключен на 90%»
РЕЖИМ:
УНИЧТОЖЕНИЕ.
«Выбор средства уничтожения…»
48
Правый люк открылся, и в кают-компанию вошли Паркер и Ламберт.
— Мы обошли весь правый портал, — пусто. Задраили намертво все люки…
Паркер осекся, увидев представшую перед ним картину. Рипли лежала на стойках аппаратуры, бешено молотя ногами и судорожно дергая руками, пытаясь дотянуться до Эша, который стоял над ней и методично ввинчивал свернутый трубочкой журнал в открытый рот Рипли. Она задыхалась, движения постепенно становились все менее четкими и целенаправленными. Ламберт вскрикнула:
— Боже мой! Какой ужас!
Эш даже не обернулся, продолжая спокойно душить Рипли журналом.
— Эй, парень, ты что делаешь? — Паркер подскочил к нему и схватил за руку. — Ты в своем уме?
Эш медленно повернул голову: его лицо не выражало никаких эмоций, лишь чуть-чуть дергалась правая щека, а глаза косили и не реагировали на свет. Зрачки были расширены. Ламберт вцепилась в его шею, пытаясь повалить, но Эш стоял, как монумент. Она повисла на нем и беспомощно, по-детски, болтала ногами.
— Да что же ты? — напряженно шипел Паркер, отрывая руку обезумевшего Эша от Рипли.
Рука, казалось, жила своей собственной жизнью. Она вдруг поддалась и нежно, медленно легла на грудь Паркера. Он опешил. Внезапно пальцы напряглись, и негру показалось, что Эш хочет вырвать из его грудной клетки ребра. Он взвыл от боли и отлетел в сторону. Кусок футболки остался в скрюченных пальцах Эша.
Ламберт продолжала висеть на шее Эша, оглушительно визжа и молотя ногами, но все было тщетно. Тот поначалу не обращал на нее никакого внимания, но потом встряхнулся всем телом, как мокрая собака, и Ламберт слетела с его шеи так же легко, как слетает с дерева лист, сорванный осенним ветром.
Руки Рипли упали, ноги, до этого отчаянно молотившие воздух, остановились, и она замерла.
— Скорее! Она умирает! Сделай же что-нибудь!
Паркер вскочил с пола, взгляд его упал на лежащий в углублении стойки баллон огнетушителя… В этот удар толстяк вложил всю свою силу. Баллон обрушился на голову Эша, и звонкий гул наполнил кают-компанию. Руки, державшие журнал, разжались. Ламберт, тихонько подвывая сквозь стиснутые зубы, бросилась вытаскивать бездыханную Рипли в коридор, одновременно пытаясь привести ее в себя.
Эш пошатнулся, разворачиваясь на месте. Фонтан фосфоресцирующей зеленоватой жидкости хлынул из горла офицера по науке, заливая комбинезон и пол. Эш вдруг завертелся как волчок вокруг своей оси, расплескивая жижу. Что-то надсадно верещало в его внутренностях, как в магнитофоне с испорченной лентопротяжкой.
— Боже, что это?! — воскликнул Паркер, и его глаза полезли из орбит.
Мгновение — и Эш оказался возле него; руки, вытянутые, как два негнущихся манипулятора, пытались нащупать объект для воздействия.
— Черт!
Паркер увернулся и, подняв баллон над головой, нанес второй удар. Что-то негромко хрустнуло, и голова Эша оторвалась вместе с шеей. Она повисла сзади, за его спиной, на тонких проводах, а из образовавшейся дыры выливались тонкие струйки той же странной жидкости. Повисшие части тела посерели и приобрели пепельный оттенок. Тело Эша рухнуло навзничь; стрекотание продолжалось еще некоторое время, а потом стихло. Пальцы рук еще совершали хватательные движения, которые постепенно угасли. Обрывки проводов и трубок торчали из раны.
— Он робот!
Паркер озадаченно смотрел на останки. На блестящем черном лбу выступил крупными каплями холодный пот. Он утер лицо, размазывая по нему липкую жижу, выплеснувшуюся из разбитых внутренностей Эша.
Паркер не верил своим глазам. Он даже не предполагал, что робототехника шагнула так далеко. Это был какой-то фантастический кошмар.
Подойдя к телу Эша, продолжавшему извергать потоки искусственной крови, он потрогал края раны. Останки вдруг вздрогнули, и мертвые вроде бы руки вцепились в горло Паркера. Толстяк отшатнулся, потерял равновесие и вместе с вновь напавшим на него роботом полетел на пол, где они снова начали отчаянно бороться. Голова Эша по-прежнему болталась сзади, и дрянь, выливающаяся из внутренностей искусственного существа, заливала и без того измазанное лицо негра. Казалось, что это не закончится никогда, — даже разобранный на части, Эш будет продолжать сражаться.
Из коридора появилась Ламберт. На удивление, она совсем недолго вопила и бегала вокруг дерущихся. Вовремя сообразив, что надо делать, она схватила стоявший в углу каюты электрожектор и, собрав все силы, вонзила его в спину робота. Сноп искр и клубы дыма вырвались из-под его комбинезона, запахло горелой изоляцией; тело Эша еще раз дернулось и замерло. Паркер, тяжело дыша и чертыхаясь, вылез из-под груды искореженного хлама, бывшего некогда офицером по науке. Он отдышался, встал; руки его были исцарапаны, тело блестело, перемазанное зеленоватой кровью робота. Он подошел к столу, сел на край, закурил и тихо, словно размышляя про себя, проговорил:
— Зачем Компании нужно было посылать с нами робота? Чего они хотели?
Голова гудела, как колокол. Рипли глухо застонала и открыла глаза. Вкус крови во рту вызывал тошноту. Вокруг было тихо, только откуда-то издалека, видимо, из кают-компании, доносилось негромкое поскуливание. Наверное, это Ламберт. Яркой вспышкой перед глазами мелькнуло то, что произошло совсем недавно. Рипли подползла к стене и, оперевшись на нее, ухитрилась подняться на ноги. С трудом передвигаясь и держась за переборку, она вошла в кают-компанию.
Ламберт сидела, скрючившись под столом, и, уткнув голову в колени, выла:
— Какой ужас! Неужели все это произошло с нами? Почему? Или это просто сон? Проснуться бы, а?
— К сожалению, это не сон, — покачал головой Паркер. — От этого сна мы можем запросто не проснуться. Вылазь, маленькая, с этой проблемой мы уже справились.
— Видимо, он служил в отделе вооружений, — прохрипела Рипли: ей все еще было тяжело разговаривать. — У него, по-видимому, было какое-то специальное задание.
— С воскресением, — приветливо осклабился Паркер.
Из-под стола появилась взъерошенная голова Ламберт и прошептала:
— Я здесь боюсь, я хочу домой. Мне все надоело.
— Да. Не волнуйся. Просто мы все немного устали. Слишком многое произошло за эти часы.
Рипли сидела прямо на полу возле люка и тяжело дышала. Головная боль заполнила череп, не давая оформиться ни одной мысли. Ламберт привидением замерла возле стола. Лицо ее было испуганным и мертвенно-бледным.
— Девочки, по-моему, нам всем нужен отдых. Мы плохо выглядим. Если сказать честно, просто дерьмово выглядим! Как вы смотрите на то, чтобы часок-другой вздремнуть?
— Я не усну, ни за что не усну, — слабо засопротивлялась Ламберт. — Мне все время будут сниться кошмары. Я боюсь!
— Ничего, детка. Я спою тебе колыбельную песню и все время буду сидеть возле твоей постели, отгоняя страшные сновидения. Надо немного поспать! Пойдемте, — скомандовал Паркер. — Я зайду в душ, а вы притащите чего-нибудь пожрать. Поедим и ляжем спать.
— Нет, — подала голос Рипли. — Мы не можем терять зря так много времени. Не надо забывать, что монстр — это наша главная проблема, и он еще до сих пор жив. Мы должны не расслабляться, а, наоборот, мобилизовать все силы и убить его.
— Нечего тебе мобилизовывать. Тебе надо пожрать и поспать, а потом уж выходить на охоту. Тоже мне, Диана задрипанная!
— Наплевать! Мы должны немедленно…
— Заткнись! — как рассерженная горилла взвыл Паркер. — До тех пор, пока ты не придешь в себя, я не буду выполнять твоих приказаний. Иначе ты с дурняка такого наворочаешь!.. Короче: сейчас я тебе не доверяю!
— Паркер, ты сумасшедший?
— Не я, а ты. Неизвестно, сколько еще времени мы потратим на поиски. Зато известно, что через час мы все свалимся без сил, и тварь сможет не напрягаясь позавтракать нами. Спать! И немедленно!
— Она все равно сожрет нас, как только мы уснем, — слабо сопротивлялась Рипли.
— Ты сильно ударилась головой. Я покараулю. И… Все, без возражений! Девочки, шагом марш!
— Мы обошли весь правый портал, — пусто. Задраили намертво все люки…
Паркер осекся, увидев представшую перед ним картину. Рипли лежала на стойках аппаратуры, бешено молотя ногами и судорожно дергая руками, пытаясь дотянуться до Эша, который стоял над ней и методично ввинчивал свернутый трубочкой журнал в открытый рот Рипли. Она задыхалась, движения постепенно становились все менее четкими и целенаправленными. Ламберт вскрикнула:
— Боже мой! Какой ужас!
Эш даже не обернулся, продолжая спокойно душить Рипли журналом.
— Эй, парень, ты что делаешь? — Паркер подскочил к нему и схватил за руку. — Ты в своем уме?
Эш медленно повернул голову: его лицо не выражало никаких эмоций, лишь чуть-чуть дергалась правая щека, а глаза косили и не реагировали на свет. Зрачки были расширены. Ламберт вцепилась в его шею, пытаясь повалить, но Эш стоял, как монумент. Она повисла на нем и беспомощно, по-детски, болтала ногами.
— Да что же ты? — напряженно шипел Паркер, отрывая руку обезумевшего Эша от Рипли.
Рука, казалось, жила своей собственной жизнью. Она вдруг поддалась и нежно, медленно легла на грудь Паркера. Он опешил. Внезапно пальцы напряглись, и негру показалось, что Эш хочет вырвать из его грудной клетки ребра. Он взвыл от боли и отлетел в сторону. Кусок футболки остался в скрюченных пальцах Эша.
Ламберт продолжала висеть на шее Эша, оглушительно визжа и молотя ногами, но все было тщетно. Тот поначалу не обращал на нее никакого внимания, но потом встряхнулся всем телом, как мокрая собака, и Ламберт слетела с его шеи так же легко, как слетает с дерева лист, сорванный осенним ветром.
Руки Рипли упали, ноги, до этого отчаянно молотившие воздух, остановились, и она замерла.
— Скорее! Она умирает! Сделай же что-нибудь!
Паркер вскочил с пола, взгляд его упал на лежащий в углублении стойки баллон огнетушителя… В этот удар толстяк вложил всю свою силу. Баллон обрушился на голову Эша, и звонкий гул наполнил кают-компанию. Руки, державшие журнал, разжались. Ламберт, тихонько подвывая сквозь стиснутые зубы, бросилась вытаскивать бездыханную Рипли в коридор, одновременно пытаясь привести ее в себя.
Эш пошатнулся, разворачиваясь на месте. Фонтан фосфоресцирующей зеленоватой жидкости хлынул из горла офицера по науке, заливая комбинезон и пол. Эш вдруг завертелся как волчок вокруг своей оси, расплескивая жижу. Что-то надсадно верещало в его внутренностях, как в магнитофоне с испорченной лентопротяжкой.
— Боже, что это?! — воскликнул Паркер, и его глаза полезли из орбит.
Мгновение — и Эш оказался возле него; руки, вытянутые, как два негнущихся манипулятора, пытались нащупать объект для воздействия.
— Черт!
Паркер увернулся и, подняв баллон над головой, нанес второй удар. Что-то негромко хрустнуло, и голова Эша оторвалась вместе с шеей. Она повисла сзади, за его спиной, на тонких проводах, а из образовавшейся дыры выливались тонкие струйки той же странной жидкости. Повисшие части тела посерели и приобрели пепельный оттенок. Тело Эша рухнуло навзничь; стрекотание продолжалось еще некоторое время, а потом стихло. Пальцы рук еще совершали хватательные движения, которые постепенно угасли. Обрывки проводов и трубок торчали из раны.
— Он робот!
Паркер озадаченно смотрел на останки. На блестящем черном лбу выступил крупными каплями холодный пот. Он утер лицо, размазывая по нему липкую жижу, выплеснувшуюся из разбитых внутренностей Эша.
Паркер не верил своим глазам. Он даже не предполагал, что робототехника шагнула так далеко. Это был какой-то фантастический кошмар.
Подойдя к телу Эша, продолжавшему извергать потоки искусственной крови, он потрогал края раны. Останки вдруг вздрогнули, и мертвые вроде бы руки вцепились в горло Паркера. Толстяк отшатнулся, потерял равновесие и вместе с вновь напавшим на него роботом полетел на пол, где они снова начали отчаянно бороться. Голова Эша по-прежнему болталась сзади, и дрянь, выливающаяся из внутренностей искусственного существа, заливала и без того измазанное лицо негра. Казалось, что это не закончится никогда, — даже разобранный на части, Эш будет продолжать сражаться.
Из коридора появилась Ламберт. На удивление, она совсем недолго вопила и бегала вокруг дерущихся. Вовремя сообразив, что надо делать, она схватила стоявший в углу каюты электрожектор и, собрав все силы, вонзила его в спину робота. Сноп искр и клубы дыма вырвались из-под его комбинезона, запахло горелой изоляцией; тело Эша еще раз дернулось и замерло. Паркер, тяжело дыша и чертыхаясь, вылез из-под груды искореженного хлама, бывшего некогда офицером по науке. Он отдышался, встал; руки его были исцарапаны, тело блестело, перемазанное зеленоватой кровью робота. Он подошел к столу, сел на край, закурил и тихо, словно размышляя про себя, проговорил:
— Зачем Компании нужно было посылать с нами робота? Чего они хотели?
Голова гудела, как колокол. Рипли глухо застонала и открыла глаза. Вкус крови во рту вызывал тошноту. Вокруг было тихо, только откуда-то издалека, видимо, из кают-компании, доносилось негромкое поскуливание. Наверное, это Ламберт. Яркой вспышкой перед глазами мелькнуло то, что произошло совсем недавно. Рипли подползла к стене и, оперевшись на нее, ухитрилась подняться на ноги. С трудом передвигаясь и держась за переборку, она вошла в кают-компанию.
Ламберт сидела, скрючившись под столом, и, уткнув голову в колени, выла:
— Какой ужас! Неужели все это произошло с нами? Почему? Или это просто сон? Проснуться бы, а?
— К сожалению, это не сон, — покачал головой Паркер. — От этого сна мы можем запросто не проснуться. Вылазь, маленькая, с этой проблемой мы уже справились.
— Видимо, он служил в отделе вооружений, — прохрипела Рипли: ей все еще было тяжело разговаривать. — У него, по-видимому, было какое-то специальное задание.
— С воскресением, — приветливо осклабился Паркер.
Из-под стола появилась взъерошенная голова Ламберт и прошептала:
— Я здесь боюсь, я хочу домой. Мне все надоело.
— Да. Не волнуйся. Просто мы все немного устали. Слишком многое произошло за эти часы.
Рипли сидела прямо на полу возле люка и тяжело дышала. Головная боль заполнила череп, не давая оформиться ни одной мысли. Ламберт привидением замерла возле стола. Лицо ее было испуганным и мертвенно-бледным.
— Девочки, по-моему, нам всем нужен отдых. Мы плохо выглядим. Если сказать честно, просто дерьмово выглядим! Как вы смотрите на то, чтобы часок-другой вздремнуть?
— Я не усну, ни за что не усну, — слабо засопротивлялась Ламберт. — Мне все время будут сниться кошмары. Я боюсь!
— Ничего, детка. Я спою тебе колыбельную песню и все время буду сидеть возле твоей постели, отгоняя страшные сновидения. Надо немного поспать! Пойдемте, — скомандовал Паркер. — Я зайду в душ, а вы притащите чего-нибудь пожрать. Поедим и ляжем спать.
— Нет, — подала голос Рипли. — Мы не можем терять зря так много времени. Не надо забывать, что монстр — это наша главная проблема, и он еще до сих пор жив. Мы должны не расслабляться, а, наоборот, мобилизовать все силы и убить его.
— Нечего тебе мобилизовывать. Тебе надо пожрать и поспать, а потом уж выходить на охоту. Тоже мне, Диана задрипанная!
— Наплевать! Мы должны немедленно…
— Заткнись! — как рассерженная горилла взвыл Паркер. — До тех пор, пока ты не придешь в себя, я не буду выполнять твоих приказаний. Иначе ты с дурняка такого наворочаешь!.. Короче: сейчас я тебе не доверяю!
— Паркер, ты сумасшедший?
— Не я, а ты. Неизвестно, сколько еще времени мы потратим на поиски. Зато известно, что через час мы все свалимся без сил, и тварь сможет не напрягаясь позавтракать нами. Спать! И немедленно!
— Она все равно сожрет нас, как только мы уснем, — слабо сопротивлялась Рипли.
— Ты сильно ударилась головой. Я покараулю. И… Все, без возражений! Девочки, шагом марш!
49
Я иду по длинным коридорам, ведущим в темноту. Из стен торчат куски вывороченных труб и обрывки вырванных кабелей. С потолка мелким дождем капает вода. Идти немного неудобно: то и дело на стальных плитах пола попадаются прожженные дыры. Металл напоминает весенний снег, изъеденный проталинами. Но это неудобство меня не очень расстраивает. Переступаю, прыгаю через эти раны. Иду. Многие двери искорежены и проломлены. Пластиковая обшивка коридора вообще куда-то исчезла, не осталось ни кусочка. Останавливаюсь и поднимаю голову. Матерь Божья! Деформированный потолок напоминает грозовое небо. Кто же обладает такой силой, чтобы оставлять подобные вмятины на сверхтвердом межуровневом перекрытии? Начинаю двигаться дальше и только сейчас замечаю на всех поверхностях следы пуль различного калибра. В НЕГО, наверное, стреляли. В тишине слышится только гул моих шагов и удары капель падающей воды. Замелькали переборки, люк и… Хорошо иду, быстро.
Палуба за палубой. Двенадцатый этаж, пятнадцатый. И все та же картина. Везде валяются в беспорядке вещи, поломанная мебель собрана в баррикады. В черных обгоревших провалах люков боковых коридоров бушевал пожар. Где же люди? Откуда-то возникает чувство тревоги и щемящая ноющая тоска. Куда могло деться столько людей? Что с ними могло случиться? Но тишину ничто не нарушает. Здесь никого нет. Я давлю в себе приступ сентиментальной скорби. В конце концов, я здесь именно для того, чтобы помочь им. А значит — все будет хорошо.
Три здоровенных лба маячат за спиной и тяжело дышат в затылок. За их громким дыханием прячутся те звуки, которые необходимо услышать. Инач е… Поэтому приходится часто останавливаться и прислушиваться. Стволы наших тяжелых автоматических винтовок прощупывают воздух, готовые в любой момент начать плеваться смертоносными кусками стали.
— Не психуй. Все у вас будет хорошо, — говорит Даллас, появляясь в коридоре откуда-то из темноты.
— Привет, — говорю я ему, ничуть не удивляясь.
Точно знаю, что неплохо было бы удивиться, но чему — никак не могу понять. Он, как всегда, весел и привычным движением поглаживает бороду. Голубой туман окутывает его полуобнаженное тело.
— Вам нужна полная разгерметизация. Только она спасет вас, — он приблизился к парням и весело засмеялся. — А эти штуки, — он указал на винтовки, — лишь раздразнят его. Он — совершенство. Это истинный дьявол!
— Спасибо.
Его прищуренные глаза вспыхнули на мгновение алым светом, и голубой туман рассеялся вместе с Далласом, но его приглушенный смех еще долго звучал у меня в ушах.
Пластиковая карта легла на стол с легким шуршанием. Смотрю. Черт его знает, так ли мы должны действовать? Молодой капрал поправляет каску и смотрит мне прямо в глаза. На его губах появляется нежная загадочная улыбка. Он явно что-то хочет сказать, но не решается. В итоге он произносит совсем не то, что думал:
— Здесь мы будем в относительной безопасности.
Я осматриваю изуродованное помещение. Кто знает, что такое «относительная безопасность»? Это утопия. Те, кто пропал из этих комнат, тоже, наверное, считали, что находятся в «относительной безопасности». Бред! Я считаю, что безопасность или есть, или ее нет. Она либо абсолютна, либо ее нет вообще. Хотя я не боюсь. Мне сейчас нечего бояться. Со мной ничего не может произойти. И мне легко и спокойно. Да. В таких ситуациях каждый думает об одном: как остаться в живых. Хотя, конечно, переживает и за всех тоже. Одиночество — уж больно тяжелая штука в такой обстановке.
… Развороченные взрывами подвалы и дождь. Я бегу, бегу. Надо успеть забрать их с собой. Я могу спасти их всех, надо только разыскать их. Уже целую вечность, задыхаясь, в поту ношусь по этому мертвому городу.
Это последний дом — последняя надежда. Больше и спрятаться-то негде. Вхожу… Вниз ведет осыпь битого кирпича, перемешанного с кусками бетона, металлической арматурой и осколками стекла. Неужели их засыпало?
— Эй, выходите! — зову, кричу изо всех сил, срывая голос.
Вот. Появились. Выползли.
— Скорее! Бежим! Еще немного — и мы не успеем! Когда будет другая — неизвестно!
… Тишина. Полная гробовая тишина. Пустота складской рубки, забитой поломанной мебелью и блоками аппаратуры, звенит в ушах. Иду, и под ногами мягко пружинит почва старой свалки. Воздух сырой и вонючий. Пахнет ржавым металлом, разложившимся пластиком — ненавижу этот запах старой органики — и еще чем-то мерзким, умирающим. Мои ноги чавкают в темно-бурой жиже, нарушая этот гробовой покой. Стены отражают и усиливают звук. Кто это? Резко оборачиваюсь, держа наготове огнемет. Никого. Такая же стальная стена. А-а-а, понимаю, это…
Где же люди? Опять все куда-то подевались. И опять я задаю себе этот надоевший вопрос без ответа. Медленно подхожу к баррикаде из строительного мусора. Останавливаюсь и прислушиваюсь. За ней что-то есть. Нет, ничего не видно и не слышно. Просто ощущается чье-то присутствие. Начинаю разбирать эти завалы, чтобы добраться до того, кто… Руки цепляются за доски и трубы, разбрасывая их. Жижа с чавканьем поглощает все падающее на пол, пузырится. Появляющиеся шары лопаются, выпуская из себя удушливый, выворачивающий наизнанку смрад гнилого мяса. Странная труба торчит из середины сооружения. Хватаюсь, дергаю, еще, она поддается, и вся гора хлама оседает, падает бесформенной лавиной. Мраморно белеющая кисть руки торчит из хаоса досок, металла и листов пластика. Она слабо подрагивает, — наверное, еще живая! Хватаю ее… Она рассыпается, словно была сделана из пепла…
Их собралась целая толпа, человек пятнадцать-двадцать. И, как будто кто-то невидимый скомандовал: «Вперед», все сорвались с места и побежали. Побежали по мертвому городу, по пустым разрушенным улицам, как стадо оленей, испуганных неожиданным выстрелом. Через несколько минут страх остался далеко позади. Мы обогнали его. Теперь этот бешеный галоп доставлял удовольствие и радость. Развалины домов и островки пожаров были такими родными, что их жалко было покидать.
Вот она, небольшая площадь. На ней почти нет обломков, которыми усеяны улицы. Она маленькая, аккуратная, чистенькая, как только что вымытое блюдечко. Это финиш.
Яркая вспышка слепит глаза, превращаясь в радужные круги, но я даже не зажмуриваюсь. Это то, что нужно. Посредине этой асфальтированной лужайки возник летательный аппарат непривычной формы.
— Это за нами. Пойдемте. — Оборачиваюсь и вижу, что нас всего пятеро. — Где…
Но на это уже нет времени. Открылся люк, опускаются сходни — светящаяся желтая лестница. Я командую:
— Вперед! Быстрее!
Но в их глазах страх.
— Неужели вы хотите остаться здесь?
Я прыгаю на первую ступеньку, и она несет меня вверх. Это эскалатор! За мной — еще двое. Слава Богу, хоть эти!..
Вот мы уже на борту. Люк мягко захлопывается. Все. Теперь точно все. Мы успели. Мы спасены…
… Рипли открыла глаза. Хорошо. Спокойно. Этот сон всегда вселял в нее уверенность в том, что рано или поздно все закончится хорошо. Это все снилось ей уже на протяжении нескольких лет, и всегда после пробуждения ее охватывало чувство безмятежного покоя.
Паркер сидел у закрытого люка прямо на полу и клевал носом. Полуприкрытые веки на его глазах вздрагивали. В руках он сжимал огнемет. Рипли бесшумно соскочила с кушетки, подошла к нему и тронула за плечо. Он дернулся и открыл глаза.
— Ты проснулась? — негр расплылся в ослепительной улыбке. Как спалось?
— Спасибо. Хорошо. Почему только так жарко?
— Забыла? Ты же сама приказала перенастроить тепловой режим. Паркер поднялся с пола и начал разминать затекшие ноги.
— Ах, да! Теперь эта тварь не должна нас чувствовать.
— Что будем делать? Прошло шесть часов. Время летит быстро!
— А этого, — Рипли сделала загадочное лицо, обводя каюту рукой, — ну, в общем, ЕГО — не было?
Последние слова она произнесла шепотом. Паркер сделал страшную морду и также шепотом ответил ей:
— Нет. Все тихо.
Ламберт спала на соседнем топчане, положив под голову скомканное шерстяное одеяло. Мышцы на ее лице изредка подрагивали, глазные яблоки под закрытыми веками дергались.
— Ей тоже что-то снится. — Рипли отвела взгляд.
— Вы обе хороши, подруги. Разбудить ее?
— Не надо. Может, сам поспишь хоть часа три, а я посторожу? Я уже в норме.
Рипли потянулась к огнемету, но Паркер отстранил ее руку.
— Спасибо. Я не устал. Мне удалось одним глазом вздремнуть. Мне хватит. Так ее будить?
— Нет. Не надо. Пусть еще поспит.
— А что мы будем делать? Так и сидеть на страже?
— Нет. Мы займемся Эшем.
Рипли подошла к встроенному в переборку шкафу и вынула из него сумку с инструментами. Паркер перебросил огнемет из руки в руку и открыл люк.
— Ладно. Пойдем разбираться с этим дерьмовым роботом.
Палуба за палубой. Двенадцатый этаж, пятнадцатый. И все та же картина. Везде валяются в беспорядке вещи, поломанная мебель собрана в баррикады. В черных обгоревших провалах люков боковых коридоров бушевал пожар. Где же люди? Откуда-то возникает чувство тревоги и щемящая ноющая тоска. Куда могло деться столько людей? Что с ними могло случиться? Но тишину ничто не нарушает. Здесь никого нет. Я давлю в себе приступ сентиментальной скорби. В конце концов, я здесь именно для того, чтобы помочь им. А значит — все будет хорошо.
Три здоровенных лба маячат за спиной и тяжело дышат в затылок. За их громким дыханием прячутся те звуки, которые необходимо услышать. Инач е… Поэтому приходится часто останавливаться и прислушиваться. Стволы наших тяжелых автоматических винтовок прощупывают воздух, готовые в любой момент начать плеваться смертоносными кусками стали.
— Не психуй. Все у вас будет хорошо, — говорит Даллас, появляясь в коридоре откуда-то из темноты.
— Привет, — говорю я ему, ничуть не удивляясь.
Точно знаю, что неплохо было бы удивиться, но чему — никак не могу понять. Он, как всегда, весел и привычным движением поглаживает бороду. Голубой туман окутывает его полуобнаженное тело.
— Вам нужна полная разгерметизация. Только она спасет вас, — он приблизился к парням и весело засмеялся. — А эти штуки, — он указал на винтовки, — лишь раздразнят его. Он — совершенство. Это истинный дьявол!
— Спасибо.
Его прищуренные глаза вспыхнули на мгновение алым светом, и голубой туман рассеялся вместе с Далласом, но его приглушенный смех еще долго звучал у меня в ушах.
Пластиковая карта легла на стол с легким шуршанием. Смотрю. Черт его знает, так ли мы должны действовать? Молодой капрал поправляет каску и смотрит мне прямо в глаза. На его губах появляется нежная загадочная улыбка. Он явно что-то хочет сказать, но не решается. В итоге он произносит совсем не то, что думал:
— Здесь мы будем в относительной безопасности.
Я осматриваю изуродованное помещение. Кто знает, что такое «относительная безопасность»? Это утопия. Те, кто пропал из этих комнат, тоже, наверное, считали, что находятся в «относительной безопасности». Бред! Я считаю, что безопасность или есть, или ее нет. Она либо абсолютна, либо ее нет вообще. Хотя я не боюсь. Мне сейчас нечего бояться. Со мной ничего не может произойти. И мне легко и спокойно. Да. В таких ситуациях каждый думает об одном: как остаться в живых. Хотя, конечно, переживает и за всех тоже. Одиночество — уж больно тяжелая штука в такой обстановке.
… Развороченные взрывами подвалы и дождь. Я бегу, бегу. Надо успеть забрать их с собой. Я могу спасти их всех, надо только разыскать их. Уже целую вечность, задыхаясь, в поту ношусь по этому мертвому городу.
Это последний дом — последняя надежда. Больше и спрятаться-то негде. Вхожу… Вниз ведет осыпь битого кирпича, перемешанного с кусками бетона, металлической арматурой и осколками стекла. Неужели их засыпало?
— Эй, выходите! — зову, кричу изо всех сил, срывая голос.
Вот. Появились. Выползли.
— Скорее! Бежим! Еще немного — и мы не успеем! Когда будет другая — неизвестно!
… Тишина. Полная гробовая тишина. Пустота складской рубки, забитой поломанной мебелью и блоками аппаратуры, звенит в ушах. Иду, и под ногами мягко пружинит почва старой свалки. Воздух сырой и вонючий. Пахнет ржавым металлом, разложившимся пластиком — ненавижу этот запах старой органики — и еще чем-то мерзким, умирающим. Мои ноги чавкают в темно-бурой жиже, нарушая этот гробовой покой. Стены отражают и усиливают звук. Кто это? Резко оборачиваюсь, держа наготове огнемет. Никого. Такая же стальная стена. А-а-а, понимаю, это…
Где же люди? Опять все куда-то подевались. И опять я задаю себе этот надоевший вопрос без ответа. Медленно подхожу к баррикаде из строительного мусора. Останавливаюсь и прислушиваюсь. За ней что-то есть. Нет, ничего не видно и не слышно. Просто ощущается чье-то присутствие. Начинаю разбирать эти завалы, чтобы добраться до того, кто… Руки цепляются за доски и трубы, разбрасывая их. Жижа с чавканьем поглощает все падающее на пол, пузырится. Появляющиеся шары лопаются, выпуская из себя удушливый, выворачивающий наизнанку смрад гнилого мяса. Странная труба торчит из середины сооружения. Хватаюсь, дергаю, еще, она поддается, и вся гора хлама оседает, падает бесформенной лавиной. Мраморно белеющая кисть руки торчит из хаоса досок, металла и листов пластика. Она слабо подрагивает, — наверное, еще живая! Хватаю ее… Она рассыпается, словно была сделана из пепла…
Их собралась целая толпа, человек пятнадцать-двадцать. И, как будто кто-то невидимый скомандовал: «Вперед», все сорвались с места и побежали. Побежали по мертвому городу, по пустым разрушенным улицам, как стадо оленей, испуганных неожиданным выстрелом. Через несколько минут страх остался далеко позади. Мы обогнали его. Теперь этот бешеный галоп доставлял удовольствие и радость. Развалины домов и островки пожаров были такими родными, что их жалко было покидать.
Вот она, небольшая площадь. На ней почти нет обломков, которыми усеяны улицы. Она маленькая, аккуратная, чистенькая, как только что вымытое блюдечко. Это финиш.
Яркая вспышка слепит глаза, превращаясь в радужные круги, но я даже не зажмуриваюсь. Это то, что нужно. Посредине этой асфальтированной лужайки возник летательный аппарат непривычной формы.
— Это за нами. Пойдемте. — Оборачиваюсь и вижу, что нас всего пятеро. — Где…
Но на это уже нет времени. Открылся люк, опускаются сходни — светящаяся желтая лестница. Я командую:
— Вперед! Быстрее!
Но в их глазах страх.
— Неужели вы хотите остаться здесь?
Я прыгаю на первую ступеньку, и она несет меня вверх. Это эскалатор! За мной — еще двое. Слава Богу, хоть эти!..
Вот мы уже на борту. Люк мягко захлопывается. Все. Теперь точно все. Мы успели. Мы спасены…
… Рипли открыла глаза. Хорошо. Спокойно. Этот сон всегда вселял в нее уверенность в том, что рано или поздно все закончится хорошо. Это все снилось ей уже на протяжении нескольких лет, и всегда после пробуждения ее охватывало чувство безмятежного покоя.
Паркер сидел у закрытого люка прямо на полу и клевал носом. Полуприкрытые веки на его глазах вздрагивали. В руках он сжимал огнемет. Рипли бесшумно соскочила с кушетки, подошла к нему и тронула за плечо. Он дернулся и открыл глаза.
— Ты проснулась? — негр расплылся в ослепительной улыбке. Как спалось?
— Спасибо. Хорошо. Почему только так жарко?
— Забыла? Ты же сама приказала перенастроить тепловой режим. Паркер поднялся с пола и начал разминать затекшие ноги.
— Ах, да! Теперь эта тварь не должна нас чувствовать.
— Что будем делать? Прошло шесть часов. Время летит быстро!
— А этого, — Рипли сделала загадочное лицо, обводя каюту рукой, — ну, в общем, ЕГО — не было?
Последние слова она произнесла шепотом. Паркер сделал страшную морду и также шепотом ответил ей:
— Нет. Все тихо.
Ламберт спала на соседнем топчане, положив под голову скомканное шерстяное одеяло. Мышцы на ее лице изредка подрагивали, глазные яблоки под закрытыми веками дергались.
— Ей тоже что-то снится. — Рипли отвела взгляд.
— Вы обе хороши, подруги. Разбудить ее?
— Не надо. Может, сам поспишь хоть часа три, а я посторожу? Я уже в норме.
Рипли потянулась к огнемету, но Паркер отстранил ее руку.
— Спасибо. Я не устал. Мне удалось одним глазом вздремнуть. Мне хватит. Так ее будить?
— Нет. Не надо. Пусть еще поспит.
— А что мы будем делать? Так и сидеть на страже?
— Нет. Мы займемся Эшем.
Рипли подошла к встроенному в переборку шкафу и вынула из него сумку с инструментами. Паркер перебросил огнемет из руки в руку и открыл люк.
— Ладно. Пойдем разбираться с этим дерьмовым роботом.
50
Тонкие гибкие пальцы Рипли ловко скручивали оборванные провода и присоединяли их к туловищу. Пара трубок вошли в горло Эша, подавая воздух к речевому аппарату. Паркер нервничал и расхаживал по кают-компании взад и вперед, барабаня пальцами по корпусу огнемета.
— Нужно узнать, какое задание он выполнял и чье!
Рипли подпаяла еще пару проводов к контактам на шее, подняла голову и установила ее на столе с лежавшим уже там телом.
— Сейчас все узнаем, еще пара…
— Рип, слушай, а это не опасно? Все же эта чертова кукла была на редкость агрессивна!
— Не волнуйся, я не буду реанимировать ее двигательные центры. Он сможет только разговаривать с нами. Помолчи минутку.
Она что-то сосредоточенно прилаживала, паяла — и вот наконец ее рука легла на клавишу выключателя питания.
— Ну, все готово. С Богом!
Тело вздрогнуло, судорожно сжались кисти рук. Рипли отошла в сторону и спросила:
— Эш, ты слышишь меня?
Веки робота вздрогнули, и глаза открылись. Нижняя челюсть дернулась, и изо рта с хрипом вылилась струйка зеленоватого вещества, освобождая глотку. Взгляд стал осмысленным, пробежал по каюте и остановился на Рипли.
— Я ничего не смогу сказать тебе, — его голос звучал непривычно, в нем откуда-то появился надтреснутый металлический тембр.
— Какое у тебя было специальное задание?
— Я думаю, что вам не удастся точно выяснить это.
— Что ты должен был сделать?
— У меня был приказ.
— Какой приказ? От кого?
— У меня был приказ посадить этот корабль на LB — 426 — и я сделал это.
— А кто отдал приказ?
— Я не помню. Информация об этом не поступает из моей памяти. Черный ящик вы не откроете. Все, что там есть, просто самоликвидируется. Так что вам лучше даже не пытаться.
— Да и не надо! И так все ясно! — взревел Паркер. — Это все проклятая Компания! Наши жизни их не интересуют!
— Кто отдал приказ?! — настаивала Рипли.
— Я повторяю: я не помню.
— Хорошо. Это сейчас уже не так важно. — Она подумала и задала новый вопрос: — Мы сможем уничтожить этого инопланетянина каким-либо способом?
— Нет, — спокойно ответил Эш, — вы ничего не сможете с ним сделать. Это биологический шедевр.
— Нам надо сжечь его, — не унимался Паркер, — и эту железяку, и эту тварь! Это наш единственный шанс уцелеть в сложившейся ситуации!
— Нет, — улыбнулась голова Эша.
— Что? — Рипли наклонилась над останками. — Ты знаешь как?
— Наверное, знаю. Но эта информация ни для меня, ни, тем более, для вас недоступна.
— Он еще издевается! — толстяк замахнулся прикладом огнемета.
Но Рипли повисла на его руке и оттолкнула к стене.
— Не кипятись! Еще повоюешь!
Эш спокойно продолжал рассказывать:
— Это прекрасный, совершеннейший организм. Вы все равно погибнете, и я считаю, что мне можно немного рассказать о нем.
— Откуда такая уверенность?
— Я — машина. И я вычислил вероятность вашего спасения. Ее практически не существует. Корабль в любом случае достигнет Солнечной системы. Изменить курс вы не сможете. Я заблокировал компьютер.
— Нужно узнать, какое задание он выполнял и чье!
Рипли подпаяла еще пару проводов к контактам на шее, подняла голову и установила ее на столе с лежавшим уже там телом.
— Сейчас все узнаем, еще пара…
— Рип, слушай, а это не опасно? Все же эта чертова кукла была на редкость агрессивна!
— Не волнуйся, я не буду реанимировать ее двигательные центры. Он сможет только разговаривать с нами. Помолчи минутку.
Она что-то сосредоточенно прилаживала, паяла — и вот наконец ее рука легла на клавишу выключателя питания.
— Ну, все готово. С Богом!
Тело вздрогнуло, судорожно сжались кисти рук. Рипли отошла в сторону и спросила:
— Эш, ты слышишь меня?
Веки робота вздрогнули, и глаза открылись. Нижняя челюсть дернулась, и изо рта с хрипом вылилась струйка зеленоватого вещества, освобождая глотку. Взгляд стал осмысленным, пробежал по каюте и остановился на Рипли.
— Я ничего не смогу сказать тебе, — его голос звучал непривычно, в нем откуда-то появился надтреснутый металлический тембр.
— Какое у тебя было специальное задание?
— Я думаю, что вам не удастся точно выяснить это.
— Что ты должен был сделать?
— У меня был приказ.
— Какой приказ? От кого?
— У меня был приказ посадить этот корабль на LB — 426 — и я сделал это.
— А кто отдал приказ?
— Я не помню. Информация об этом не поступает из моей памяти. Черный ящик вы не откроете. Все, что там есть, просто самоликвидируется. Так что вам лучше даже не пытаться.
— Да и не надо! И так все ясно! — взревел Паркер. — Это все проклятая Компания! Наши жизни их не интересуют!
— Кто отдал приказ?! — настаивала Рипли.
— Я повторяю: я не помню.
— Хорошо. Это сейчас уже не так важно. — Она подумала и задала новый вопрос: — Мы сможем уничтожить этого инопланетянина каким-либо способом?
— Нет, — спокойно ответил Эш, — вы ничего не сможете с ним сделать. Это биологический шедевр.
— Нам надо сжечь его, — не унимался Паркер, — и эту железяку, и эту тварь! Это наш единственный шанс уцелеть в сложившейся ситуации!
— Нет, — улыбнулась голова Эша.
— Что? — Рипли наклонилась над останками. — Ты знаешь как?
— Наверное, знаю. Но эта информация ни для меня, ни, тем более, для вас недоступна.
— Он еще издевается! — толстяк замахнулся прикладом огнемета.
Но Рипли повисла на его руке и оттолкнула к стене.
— Не кипятись! Еще повоюешь!
Эш спокойно продолжал рассказывать:
— Это прекрасный, совершеннейший организм. Вы все равно погибнете, и я считаю, что мне можно немного рассказать о нем.
— Откуда такая уверенность?
— Я — машина. И я вычислил вероятность вашего спасения. Ее практически не существует. Корабль в любом случае достигнет Солнечной системы. Изменить курс вы не сможете. Я заблокировал компьютер.
51
Небо было сплошь покрыто муаровыми разводами облаков, быстро бегущих по нему и меняющих форму. Багровое солнце лениво сползало в ущелье, цепляясь своими краями за острые макушки скал, одетых снегом. Издали они походили на диковинные подсвечники с гигантскими оплывшими свечами. Воск лавин оплывал на величественные отроги гор, сползая витиеватыми змейками по ущельям в долину, где под дневным зноем плавился, превращаясь в прозрачные ручейки живой влаги, узкими лентами льющейся в обрамленный крупной галькой и сиреневым песком бассейн прозрачного озера. Мелкие барашки вздымались на его золотой глади от легкого дуновения ветра, прорывавшегося через проплешины густого малахитового леса. Трава и кустарник подкрадывались к воде, словно охотились за этим маленьким водяным чудом.