Ривертон Стэн. Железная коляска

   – Его уже нет в живых? – спросил Краг.
   – Да, – ответил Гарнес и резко отворил дверь в другую комнату.
   – Как он умер?
   – Умер насильственной смертью, – пробормотал Гарнес.
   – Ах, так… Насильственная смерть?.. Гм…
   Детектив стоял перед фотографией и изучал ее, но когда Гарнес стал лихорадочно говорить о других делах, должен был оторваться от снимка.
   Гарнес показал нам также комнаты сестры. – Но ведь она… – удивленно начал Краг. – Что она, извините?
   – Вы сказали, что она лежит в постели.
   – Да, так оно и есть. Но она лежит в другой комнате. – Гарнес оглядел залитую солнцем спальню сестры и добавил – Она отдыхает в комнате, где сейчас тень.
   – Ах так…
   Мы пошли дальше и оказались в библиотеке Гарнеса. Он был большим любителем книг. В библиотеке стоял полумрак, так как единственное окно было закрыто плотной шторой.
   – Вот и все, – сказал Гарнес. – Все вам показал.
   – А куда ведет эта дверь? – спросил Асбьёрн Краг, показывая на двухстворчатую дверь.
   Гарнес заслонил собой дверь, как бы охраняя ее.
   – Там спит моя сестра, – сказал он.
   Я помимо воли вздрогнул. В голосе этого мужчины снова появились нотки безнадежности и отрешенности. Я вспомнил фигуру управляющего, когда он в тот трагический вечер преградил мне доступ в дом.
   Не знаю, заметил ли Асбьёрн Краг перемену в настроении нашего хозяина. Похоже, это не производило на него никакого впечатления. Мысли его снова сделали поворот в сторону убийства, потому что, когда мы медленными шагами покидали библиотеку, возвращаясь той же самой дорогой, он спросил:
   – Как вы считаете, кто мог быть убийцей? Гарнес остановился и оперся рукой о спинку кресла.
   – Этого я не представляю, – ответил он.
   – А что думает сестра?
   – Для нее это тоже загадка.
   – А вы не слышали никаких разговоров, которые могли бы иметь значение для следствия?
   – Нет. Ничего. Все слухи, связанные с убийством, могут только затемнить истину и усложнить раскрытие тайны.
   – Видимо, вы правы, – согласился Краг.
   Мы собирались попрощаться с Гарнесом, когда детектив опять проявил любопытство.
   – Но ведь есть еще железная коляска? – спросил он.
   – Коляска? – переспросил Гарнес, ничего не понимая.
   – Ах, вы не знаете, – сделал вывод Асбьёрн Краг. – В ту ночь, когда произошло убийство, слышали тарахтенье железной коляски.
   Владелец усадьбы усмехнулся. Это была странная, вымученная усмешка.
   – Это старая побасенка, – сказал он. – В воображении людей снова появилась эта старая побасенка. А что вы слышали о железной коляске?
   – Я не верю в духов, – ответил Асбьёрн Краг. – Однако на плоскогорье слышался грохот железной коляски. Это совершенно точно.
   – Ну и что?
   – А то, что нам приходится иметь дело с коляской, но не призрачной коляской, а с действительно существующей. В пределах мили лошадей имеете вы, пастор и ленсман. Лошадь пастора не запрягали. Ленсмана тоже.
   – И моих тоже нет, – поспешно сказал Гарнес.
   В это время через открытое окно в комнату посмотрел управляющий, помогавший лошади ленсмана отмахиваться от настырных мух. Гарнес неожиданно занервничал, приложил руку ко лбу.
   – У вас впереди долгая дорога, – сказал он (хотя нам предстоял вовсе не длинный путь), – хорошо было бы дать лошади немного овса.
   Ленсман, смущенный этим, слегка запротестовал. Сказал, что этого не нужно, но Гарнес все же выбежал во двор. Мы двинулись следом за ним.
   И сразу стало ясно, что предложение дать лошади овса оказалось всего лишь предлогом. Предлогом Бог знает для чего, но именно им. Это было ясно как на ладони. Гарнес поспешно подошел к управляющему и шепнул ему несколько слов, поглаживая при этом морду лошади. Довольная лошадь вытянула шею и показала белые зубы. Эту сцену наблюдали одинаково отчетливо ленсман и я. Только Асбьёрн Краг был заинтересован чем-то другим. Усмехаясь, он присматривался к маленькой черно-белой собаке, ворчавшей на нас. Глаза собаки угрожающе смотрели на нас, были Круглыми и черными, как выходные отверстия ружья.
   Мы сели в коляску. Асбьёрн Краг помахал на прощанье Гарнесу рукой.
   – До свидания! – сказал он. – Надеюсь, встретимся. Буду жить в отеле.
   При этих словах он посмотрел на управляющего, который стоял с опущенными глазами.
   – Не понимаю, почему вы не расспросили управляющего, – сказал я, когда мы ехали по аллее.
   – О чем?
   – Конечно, о том, какая лошадь из усадьбы Гарнеса была в ту ночь в дороге. А?
   – Мне это показалось совершенно ненужным, – ответил детектив.
   Мы выехали на открытое плато. Асбьёрн Краг надвинул на глаза соломенную шляпу, заслоняясь от солнца, которое жгло безжалостно. На его коленях покачивался кофр с фотографическим аппаратом. Долго длилось молчание. Но у меня было ощущение, что мысли детектива интенсивно роятся под его соломенной шляпой.
   – Как он умер? – спросил детектив.
   – Кто?
   – Старик, отец владельца усадьбы.
   – Утонул.
   – Значит, он не был убит? – спросил Асбьёрн Краг.
   – Нет, – ответил я.

Глава четвертая
УПРАВЛЯЮЩИЙ

   В течение нескольких дней не произошло ничего достойного внимания. Трагическое происшествие не оставило курортников равнодушными. Несколько отдыхающих покинули отель-пансион.
   Да я и сам хотел уехать, но Асбьёрн Краг усиленно просил меня остаться. Он утверждал, что я окажу ему неоценимую помощь. Студент-медик, который в глубине души преклонялся перед участниками следствия, во всяком случае, он зеленел от зависти, потому что Асбьёрн Краг о нем не хотел и слышать, тот мог помочь. Но каким образом я мог оказать содействие детективу, я не понимал. До сих пор по крайней мере никакой помощи он от меня не получил. Как раз наоборот. Время от времени я критиковал его метод расследования. Его метод порой мне казался очень странным и вовсе не подходящим для энергичного детектива. Дни у Крага проходили в бездеятельности, он долго спал, чуть ли не до полудня, систематически завтракал, обедал и ужинал, купался и ходил на прогулки. Короче говоря, вел себя совсем как джентльмен на каникулах. Если кто-нибудь его расспрашивал о ходе следствия, он не отвечал вообще или саркастически смотрел на спрашивающего, прищурив глаза. А если что и говорил в ответ, так только передавал версии на тему о поводах для убийства, причем часто ограничивался тем, что слышал от самих курортников, местных жителей или полицейских. К ним он прислушивался терпеливо, а когда рассказчик доходил до выводов, утверждая, что случилось это, по его мнению, так, мол, и так, Асбьёрн Краг многозначительно произносил:
   – Эге…
   Или же говорил:
   – Да, да… гм… эге…
   Когда его спрашивали прямо: «А каково ваше мнение?»– он делал вид, что захвачен вопросом врасплох.
   – Знаете… у меня совсем не было времени, чтобы выработать собственное мнение.
   Бог знает, чем он, собственно, занимался. На основании того, что я видел сам, могу заявить: он не проводил самого простого расследования. Если он порой во время прогулки встречал владельца поместья Гарнеса, он разговаривал с ним о видах на урожай.
   В один прекрасный день настроение курортников, немного успокоившихся, снова омрачилось: приехала семья убитого. Они прибыли, чтобы организовать перевоз тела домой. Но черные вуали, белые платки и черные перчатки быстро исчезли. Краг даже не позаботился, чтобы познакомиться с семьей, а потом все пошло, как и раньше.
   Тем временем ленсман и местные полицейские работали независимо от детектива. Ленсман ездил на велосипеде и в коляске, действовал с ужасной поспешностью, но не приблизился к разгадке тайны ни на миллиметр. Не исключалась мысль о нападении с целью грабежа, потому что выяснилось, что лесничий в те дни получил крупную сумму денег, несколько сотен крон. При нем был также зеленый бумажник из крокодиловой кожи. Однако не нашли ни бумажника, ни денег. К тому же против нападения грабителей свидетельствовало то, что золотые часы и перстень Блинда остались на нем. Несмотря на это, было послано указание следить за цыганами, которые действительно в это время находились где-то в округе.
   Беспечность и спокойствие Асбьёрна Крага несколько улучшили настроение у курортников, постепенно исчезали нервозность и возбуждение. Летние дни снова побежали своей чередой. Мрачный шепот, приглушенные таинственные беседы сменились снова радостным смехом и разговорами гуляющих. Со стороны моря снова доносился неравномерный плеск воды, зазывая курортников купаться.
   Хочется еще раз напомнить, что в то самое утро, когда Асбьёрн Краг появился, я попросил, чтобы мне поменяли комнату. Случай открыл мне, что слышимость в отеле такая же, как на телефонной линии, и то обстоятельство, что нельзя разговаривать в комнате, чтобы не было слышно в соседних – слева и справа, – окончательно вывело меня из себя. В то время в отеле не оказалось свободных номеров. Хозяйка все же нашла для меня квартиру, находящуюся в паре минут ходьбы от отеля, на узком мысе, который назывался Мысом Фоки. Там, в маленьком домике, я и поселился совершенно один. Столоваться же по-прежнему продолжал в отеле-пансионе.
   В первый день после переезда мы встретились с детективом.
   – Вы не боитесь жить в полном одиночестве? – спросил он.
   – Нет, – ответил я. – А чего я должен бояться?
   – Сейчас ночи еще светлые, – заметил Асбьёрн Краг, посмотрев на небо. – Но потом наступят темные.
   – Не понимаю вас.
   – Разве это прискорбное происшествие не отразилось на ваших нервах?
   – Нет.
   – Это прекрасно. Значит, вы – человек, который может быть мне полезен. Надеюсь, вы останетесь еще на несколько дней?
   – Пару дней еще охотно проведу здесь, – ответил я. – Скажите, чем я смогу вам служить? Для меня, думаю, это не будет затруднительным.
   – Ага.
   – Тем более, что я не вижу, чтобы вы вообще что-нибудь делали.
   Асбьёрн Краг рассмеялся и сообщил мне о том, что меня сразу удивило, а позже вспомнилось по какому-то случаю.
   – Но вы все же должны признать, что время придет.
   – Может, и так. Но чем вы занимаетесь целыми днями?
   – Пишу письма, – ответил детектив. – Озадачил нескольких агентов в Христиании хлопотливыми письменными заданиями, должен получить от них сведения. Ну и жду… кое-чего, что произойдет.
   – Ждете, что произойдет?
   – Да.
   Я собирался вернуться в мой домик на мысу. Асбьёрн Краг решил проводить меня. Детектив проявлял необычный интерес к этому домику. Он говорил, что домик напоминает маяк, тем более что стоит на окончании мыса.
   Когда мы приблизились к домику, я показал на мое жилище рукой.
   – Теперь вы видите, как живет холостяк?
   – Вижу только, что живете один.
   – Отсюда до ближайшего жилого строения несколько минут ходьбы.
   – Да, так оно и есть. Согласен.
   Детектив кивнул головой и пошел дальше. Попрощался со мной у самой стены домика. Когда он уходил, я спросил его о цыганах:
   – Что о них слышно?
   – Выяснилось, что лесничий Блинд не встречался на дороге с цыганами, а значит, ни с кем из них и не здоровался, – ответил он.
   Я удивленно взглянул на него.
   – Не здоровался?
   – Ну да, – продолжал детектив, на этот раз действительно заинтриговав меня. – Лесничий Блинд получил смертельный удар в тот момент, когда здоровался с кем-то.
   – На основании чего вы это утверждаете?
   – Следы на месте происшествия. Вы припоминаете шляпу? Она лежала на расстоянии пары шагов от трупа. Шляпа оказалась совершенно неповрежденной, однако Блинд получил смертельный удар в висок. Если бы шляпа в это время находилась на голове, на ней бы остались какие-нибудь следы зверского нападения. Это доказывает, что он как раз с кем-то здоровался и снял шляпу.
   – С кем же он здоровался?
   – С убийцей, – ответил Асбьёрн Краг. – И как раз в этот момент убийца ударил его.
   – Это поразительно, то, что вы рассказываете, – подумав, сказал я. – Вполне возможно, что вы правы.
   – Я прав. Другими словами: убийца был знаком с лесничим. И был одним из тех врагов, о которых Блинд упоминал у Гарнеса, когда расставался с ним в тот вечер.
   Из болтовни Асбьёрна Крага я впервые сделал вывод, что он логически думает о трагедии. И поэтому воспользовался случаем, чтобы незаметно расспросить его. То, что он стал более разговорчивым, надо было использовать. Я спросил его, имеются ли другие следы, указывающие, кем был убийца, к какому классу общества принадлежал.
   Но детектив был не так прост, он не захотел больше ничего отвечать по этому поводу, а снова повернул разговор на расположение моего домика.
   – До свидания, – попрощался я.
   – До свидания, – сказал детектив. – Возвращаюсь в свой номер, чтобы ждать.
   – Ждать чего?
   Асбьёрн Краг, не отвечая, посмотрел на меня довольно странно.
   – Вы верите в силу взгляда? – спросил он.
   – Вы имеете в виду гипноз?
   – Можно назвать это и гипнозом. Я имею в виду притягательную силу взгляда, возможность заставить прийти определенного человека, посмотреть на него. Я как раз и жду такого человека.
   Он не захотел больше ничего объяснять и медленно удалился. Я стоял на месте и провожал его взглядом. Меня удивляло его хобби. Вот он вдруг застыл на месте с фотографическим аппаратом в руках. Что он хотел сейчас снимать? Спокойное море? Лучи солнца играли на блестящих скалах у воды. А может, у него возник какой-то сюжет? Там и сям лежали кучки морской травы, которую вынесла на берег волна, из воды поодиночке выступали маленькие шхеры и блестели на солнце. А через минуту мягкая волна поглощала все это своими громадными губами. Краг щелкнул фотоаппаратом, выпрямился и пошел дальше. Странный человек…
   Около восьми я отправился в отель на ужин. И по пути встретил Асбьёрна Крага.
   – У меня для вас есть кое-что, – сказал он. – Тот человек пришел.
   – Кто пришел? О ком вы говорите? Асбьёрн Краг взял меня под руку.
   – Разве вы не помните, что совсем недавно мы говорили о силе взгляда? – спросил он дружеским тоном, – Я призывал этого человека своим взглядом и был уверен, что он придет. Я ждал его два дня. Это мужчина, которого вы тоже знаете. Сейчас он сидит в моем номере.
   В самом деле я припомнил прощание детектива с Гарнесом, когда он сказал владельцу усадьбы, глядя при этом на управляющего: «Увидимся, живу я в отеле».
   – Это, видимо, управляющий, – сказал я.
   – Вы сделали правильный вывод, – подтвердил детектив. – Мне бы хотелось, чтобы вы присутствовали при нашей беседе. Я специально вышел, чтобы вас встретить.
   Это сообщение взволновало меня.
   – Знаете, все-таки есть какая-то связь между усадьбой Гарнеса и убийством, – сказал я. – Боже мой, как подумаю, что вы недавно говорили о шляпе погибшего…
   – Он снял, здороваясь, шляпу и в этот момент получил сокрушительный удар.
   – Да. И вы помните, что Гарнес сам сказал, что был категорически против брака между Блином и своей сестрой. Может, Гарнес ненавидел Блинда? Он же признался, что Лесничий производил неприятное впечатление эгоиста.
   – Ликующего эгоиста, – поправил меня детектив.
   – Согласен. Но самое важное в том, что Блинд знал убийцу. Я весь в нетерпении, ожидая, что расскажет управляющий.
   Асбьёрн Краг смотрел на меня прищуренными глазами, в которых таилась ирония.
   – Сейчас вы в возбужденном состоянии, – сказал он, будто желая меня успокоить. – Вы слишком забегаете вперед, дорогой друг.
   – Стараюсь только использовать случай, – ответил я.
   – Что же, послушаем ваши выводы.
   – Гарнес был против брака.
   – Да. Но выразил согласие, так как сестра очень хотела выйти замуж.
   – В любом случае Гарнес был против него. Он не любил Блинда. Если уж собрать все имеющиеся сведения вместе, можно сказать, что он даже ненавидел лесничего.
   – Если вы в таком же виде продолжите свои размышления, то я хотел бы узнать, считаете ли вы, что Гарнес и был убийцей? – спросил Краг.
   Этот вопрос в лоб встревожил меня.
   – Мне не хотелось бы высказывать такого ужасного подозрения, – ответил я. – Вы просили, чтобы я представил свой ход рассуждений и выводы. Что я и сделал. С вашей стороны большое преувеличение считать, что у меня подозрения против Гарнеса. Наконец, я полагаю, что у вас самого уже сложилось определенное мнение. Лично я думаю, что Гарнес невиновен. Однако если мы соберем все, что может свидетельствовать против него, то можно будет скорее освободить его от этого страшного подозрения. Гарнес – мой друг.
   Детектив продолжал держать меня под руку. Сейчас он замедлил шаги, будто специально для того, чтобы мы не слишком быстро дошли до отеля. Внезапно мне пришло в голову, что Краг охотно познакомился с моим мнением и слишком явным было то, что он вновь упомянул Гарнеса в непосредственной связи с преступлением.
   – Мы не можем опираться исключительно на улики, – говорил Краг. – Мы должны также рассматривать дело с точки зрения здравого смысла. Вы можете, например, представить, чтобы Гарнес сделал такое?
   Я подумал минуту.
   – С трудом, – ответил затем я.
   – Но войдите в его положение, – продолжал детектив. – Если у вас есть сестра, которая особенно вам дорога…
   – И я ее уважаю…
   – Очень. И она сообщает вам, что хочет выйти замуж за человека, которого вы ненавидите.
   – То, что я его ненавижу, вытекает из того, что знаю, – он подлый человек.
   – Наверное. Вы пытаетесь убедить влюбленную сестру, чтобы она порвала эту связь, но ненавидимый вами мужчина очень красив, и она ослеплена своим чувством. Вы ясно представляете, что замужество будет неудачным и ваша сестра будет несчастлива. Одновременно вы видите, что убеждать ее совершенно безнадежно. Сестра дает слово этому мужчине. А потом наступает момент, когда влюбленный обнаруживает свою сущность как «ликующего эгоиста». Именно такое выражение мимоходом вырвалось у Гарнеса. Мне кажется, Блинд знал отношение брата к нему и специально продемонстрировал ему свой эгоистический триумф, когда получил согласие сестры на брак. Почувствуйте себя так, как почувствовал себя Гарнес. Можете ли вы себе представить, что в минуту возбуждения, вызванного его триумфом, его издевательским смехом, зная, что любимая сестра будет скоро в объятиях этого подлого человека, можете ли представить, что способны убить его?
   Асбьёрн Краг говорил убежденно, и чувствовалось, что слова эти каким-то удивительным образом адресованы мне.
   – Быть может… – ответил я неуверенно. – Быть может, да… Но никогда, конечно, не сделал бы этого обдуманно.
   – Разумеется, нет. Вы сделали бы это в состоянии аффекта, в минуту раздражения, под влиянием непреодолимого гнева или горькой отрешенности. По-видимому, если бы вы встретили его на пустой дороге, приветствовавшего вас и смеющегося саркастически и торжествующе, как бы говорящего: «О, смотри, дорогой друг, твоя сестра теперь в моей власти, она теперь моя… ну что мне до твоей ненависти?» Что? Думаю, в такой момент вы бы могли его зарубить. Нет, вы вовсе не захотите его убить, но вас охватит неодолимая сила… О чем вы сейчас думаете? Ну да, конечно… Вы не любите таких разговоров.
   Я вытер пот со лба. У меня было такое ощущение, что мои губы заледенели.
   – Подумал о погибшем, – произнес я, заикаясь. – Вы помните его лицо? На нем было злобное ликование, как вы его определили. И я подумал также о замешательстве моего друга Гарнеса, он был бледным, дрожал, выглядел так, будто не спал перед этим много дней. Ну и этот управляющий… Он пришел к вам, да? Что он хочет сообщить вам?
   – Мы сейчас послушаем, – ответил детектив.
   Мы направились к номеру Асбьёрна Крага. Когда мы вошли, управляющий резко встал и несколько смущенно поздоровался с нами. На нем была выходная одежда, вместе с тем в нем не произошло никаких перемен. То же выражение подавленности, тот же беспокойный, бегающий взгляд.
   – Моего друга вы знаете, – сказал ему детектив. – Он помогает мне в проведении следствия. Он также хотел бы послушать, что вы расскажете.
   – Да…
   Управляющий произнес это единственное слово с необычайной серьезностью. Собственно, он не знал, с чего начать. Он стоял беспокойный, но как бы смирившийся с судьбой.
   – Да, у меня есть что рассказать, – наконец сказал он. – Но мне трудно начать и изложить все по порядку, Вы не могли бы задавать вместо этого вопросы?
   – Вы хотите рассказать поподробней об убийстве?
   – Нет, – ответил управляющий и со страхом посмотрел в сторону. – Об убийстве я ничего не знаю… Не знаю ничего. Я хочу рассказать о том, что я знаю сам.
   – О чем-то другом не хотелось бы слушать, – заметил детектив.
   Управляющий кивнул головой в мою сторону.
   – Вы помните тот вечер, когда я не хотел впустить вас в дом?
   – Да, – ответил я. – По-моему, вы вели себя довольно грубо.
   – Грубо… да. Возможно, так и есть. В тот вечер как раз и началось…
   – Что началось?
   – Все те таинственные события в усадьбе. Очень печально, что это произошло после нескольких лет спокойной жизни. Могу вам сказать, что молодой Гарнес работает и руководит хозяйством намного лучше, чем старый, и гораздо менее вспыльчив, чем был тот.
   Асбьёрн Краг прервал его.
   – Вы имеете в виду умершего отца Гарнеса? – спросил он.
   – Да.
   Таким образом детектив еще раз вернулся к давно забытому случаю смерти.
   – Есть ли полная уверенность в том, что он утонул? – спросил Краг.
   – Да, – сказал управляющий. – Утонул. В шхерах дрейфовала его перевернутая лодка… А началось все с того вечера, как я уже сказал… Какой-то мужчина пришел к Гарнесам с письмом. Когда Гарнес прочитал его, он как безумный заметался по комнате и стал звать фрёкен.
   – Вы знаете, от кого было письмо?
   – Нет, этого не знаю. Письмо я видел в кабинете Гарнеса. Оно было в желтом конверте.
   – Вы видели почерк, его особенности?
   – Нет. Но когда Гарнес прочитал адрес на конверте, он сразу стал каким-то странным.
   – Он ничего не сказал?
   – Он сказал: «Боже милостивый! Ничего подобного никогда не встречал!» Так он сказал… Потом он достал из конверта письмо и стал читать. Когда прочитал несколько первых строчек, мне показалось, что он потеряет сознание. Он ужасно побледнел… да, да, он сидел в кресле и был бледным, как труп. Никогда с ним ничего похожего не было.
   – Он сказал вам, что его встревожило?
   – Да. Когда пришел в себя. Но сначала предупредил меня. «Я не могу оставаться здесь больше ни минуты, не могу, черт побери!» Он как вихрь промчался через комнату и кричал на фрёкен.
   – Она была дома?
   – Да.
   – Что он ей говорил?
   – Этого не знаю. Я ушел к себе. Потом слышал от прислуги, что фрёкен кричала, пыталась успокоить Гарнеса. Они оба долго разговаривали между собой в библиотеке, закрыв двери и окна. Потом позвали меня. «Послушайте, дорогой управляющий, – сказал Гарнес. – Мы только что получили неожиданное письмо, очень скверное, но одновременно и радостное. Во всяком случае, чтение этого письма меня очень взбудоражило. Я хочу вас попросить, чтобы вы забыли о моем поведении и никому о нем не говорили. Это сугубо личное дело. Не о чем тут говорить». Я не очень в это верил, потому что хозяин был очень бледным.
   – В котором часу это произошло?
   – В девять вечера.
   – А потом пришел лесничий Блинд?
   – Да. Через полчаса. Когда пришел лесничий, Гарнес сначала не хотел его впускать, но барышня его впустила. Они долго разговаривали втроем. В конце этой беседы к дому подошли вы. – Управляющий кивнул в мою сторону. – Барышня увидела вас из окна, прибежала ко мне и попросила, чтобы я вас не впускал. Подошел также Гарнес и кричал так, будто сошел с ума: «Я должен быть один! Разве вы не видите, что я болен?» Поэтому я должен был поступить так грубо, когда вы подошли.
   – Вы слышали что-нибудь из того, о чем они говорили? – спросил детектив.
   – Нет. Только раз услышал, как фрёкен упрекнула Гарнеса. Она сказала: «Ты должен успокоиться, а вместо этого впадаешь в отчаяние».
   – А что ответил он?
   – Сказал: «Конечно, надо успокоиться, Хильда, но все это слишком мучительно. Каким образом нам сохранить тайну?» Но я слышал также, что он говорил еще что-то другое.
   Детектив больше ни о чем не спрашивал. Он понимал, что рассказ управляющего подошел к очень важному месту.
   – Говорил еще и о другом, – повторил управляющий вполголоса, почти шепотом. – Я проходил как раз через комнату и невольно услышал. Гарнес сказал: «Но смерть к нему уже приблизилась».
   Детектив выслушал это с каменным лицом.
   – Кому он это говорил? – спросил он.
   – Барышне.
   – А почему не лесничему, который также присутствовал?
   – Блинда в этот момент с ними не было. Он ждал в покоях фрёкен. Барышня была в кабинете одна с Гарнесом.
   – Известно ли вам, кого имел в виду Гарнес?
   – Откуда же!
   Управляющий, напуганный, вновь отвел взгляд в сторону.
   – У вас, наверное, уже есть свое мнение, – сказал он. – Как раз в тот вечер на плато произошло страшное. Лесничий Блинд ушел из усадьбы в одиннадцать часов.
   Асбьёрн Краг долго молчал. А потом своим вопросом повернул все к самой сути дела.
   – Какое отношение Гарнес может иметь к убийству? Ведь он оставался дома.
   Управляющий не ответил. Он сидел с опущенной головой и вертел свою шляпу.
   – У меня не было желания приходить к вам, – через минуту сказал он. – Но я услышал, что… Но от других я слышал, что вы ходите вокруг и спрашиваете о лошадях… или коляске.