Страница:
Ева подумала, что недаром в квартире Шерон хранились весьма выразительные игрушки: бархатные наручники, хлысты, ароматные масла, галлюциногены. А ознакомившись с ее видеокассетами, Ева была потрясена: она увидела такое, от чего даже ей, многое повидавшей, стало не по себе.
– У нее была с кем-либо постоянная связь?
– Претенденты время от времени появлялись, но Шерон быстро утрачивала к ним интерес. В последнее время я слышал от нее про Рорка. Она встретила его на каком-то приеме и увлеклась. Кстати, вечером того дня, когда Шерон в последний раз была у меня на консультации, они должны были ужинать вместе. Ее потянуло на экзотику: ужин в Мексике!
– В Мексике? Позапрошлым вечером они вместе были в Мексике?
– Да. И она, судя по всему, придавала этому ужину большое значение. Я сделал ей оригинальную прическу – уложил волосы на цыганский манер, позолотил кожу на всем теле. Ярко-красный лак на ногти, татуировка в виде очаровательной краснокрылой бабочки на левую ягодицу, суточная несмываемая косметика на лицо… Восхитительный вид! – Он с трудом сдерживал рыдания. – На прощание она поцеловала меня и сказала, что на этот раз, кажется, по-настоящему влюбилась. «Пожелай мне удачи, Себастьян!» – попросила она перед уходом. Это были последние слова, которые я от нее слышал.
2
– У нее была с кем-либо постоянная связь?
– Претенденты время от времени появлялись, но Шерон быстро утрачивала к ним интерес. В последнее время я слышал от нее про Рорка. Она встретила его на каком-то приеме и увлеклась. Кстати, вечером того дня, когда Шерон в последний раз была у меня на консультации, они должны были ужинать вместе. Ее потянуло на экзотику: ужин в Мексике!
– В Мексике? Позапрошлым вечером они вместе были в Мексике?
– Да. И она, судя по всему, придавала этому ужину большое значение. Я сделал ей оригинальную прическу – уложил волосы на цыганский манер, позолотил кожу на всем теле. Ярко-красный лак на ногти, татуировка в виде очаровательной краснокрылой бабочки на левую ягодицу, суточная несмываемая косметика на лицо… Восхитительный вид! – Он с трудом сдерживал рыдания. – На прощание она поцеловала меня и сказала, что на этот раз, кажется, по-настоящему влюбилась. «Пожелай мне удачи, Себастьян!» – попросила она перед уходом. Это были последние слова, которые я от нее слышал.
2
«Спермы не обнаружено!» Читая отчет, Ева выругалась. Если жертва даже и переспала с убийцей, то примененное ею противозачаточное средство мгновенно убило сперматозоиды и бесследно уничтожило их не позднее тридцати минут после семяизвержения.
Телесные повреждения не позволили с точностью определить, произошло ли совокупление. Убийца растерзал свою жертву – то ли усматривая в этом некий символ, то ли ради собственной безопасности.
Ни спермы, ни крови, кроме крови самой убитой, – словом, ничего, по чему можно было бы установить ДНК.
Судмедэксперты не нашли ничьих отпечатков пальцев: ни жертвы, ни прислуги, наведывавшейся в квартиру раз в неделю, ни тем более предусмотрительного убийцы. Эксперты обследовали все поверхности, включая поверхность орудия убийства, но результатов не было.
Всю надежду Ева возлагала теперь на записи камер наблюдения, которые просматривала сейчас на своем компьютере.
Комплекс «Горэм». Лифт А. 06.00 – утро накануне убийства.
Это время Еву не особенно интересовало, и она включила ускоренный просмотр. Семь, восемь, девять утра… Первый раз дверь лифта открылась в полдень. Ева уменьшила скорость и нетерпеливо шлепнула ладонью по монитору, недовольная качеством изображения. Какой-то низенький нервный субъект ехал на пятый этаж.
Вот хитрец! Субъект поправил воротник, сунул в рот мятную конфетку для свежести дыхания. Скорее всего, чей-то муж и отец двоих детишек, обладатель надежного рабочего места, урывающий раз в неделю платное удовольствие…
Субъект вышел из лифта в пять, и Ева вновь нажала клавишу ускоренного просмотра.
На протяжении нескольких часов события развивались вяло. Редкие проститутки шмыгали по вестибюлю или устало возвращались домой с полными сумками. Немногочисленные клиенты – приход, уход. Часов в восемь стало пооживленнее. Жильцы дома покидали квартиры, отправляясь куда-то на ужин, посетители торопливо пересекали вестибюль, не желая опаздывать к назначенному сроку.
В десять вечера в кабину лифта вошла элегантная пара. Женщина позволила мужчине распахнуть ее меховую шубку, под которой не оказалось ничего из одежды, только голое тело с татуировкой в виде розы: стебель рос из промежности, цветок касался лепестками левого соска. Пока лифт поднимался на восемнадцатый этаж, мужчина совершал действия, запрещенные в общественных местах: осыпал женщину поцелуями и ласками. Потом она запахнула шубу, и они вышли, продолжив разговор.
Ева сделала себе пометку: допросить мужчину – соседа или, возможно, партнера убитой.
В 12.05 Ева зафиксировала мимолетную помеху. Сбой наверняка остался бы незамеченным, если бы не новое время в кадре – 02.46.
Два часа сорок одна минута прошли без записи!
Тот же дефект обнаружился на пленке камеры, установленной над коридором восемнадцатого этажа. Почти трехчасовая дыра!
Прихлебывая остывший кофе, Ева ломала голову над этой загадкой. Итак, неизвестный разбирается в системах безопасности, знаком с планировкой здания, знает, как добраться до камер и отключить запись. К тому же он не очень торопился: согласно данным вскрытия, смерть наступила в два часа ночи. Прежде чем совершить убийство, он провел в обществе жертвы около двух часов, а в обществе трупа он пробыл еще час. И при этом не оставил следов…
Шустрый малый!
Если в компьютере Шерон Дебласс существовала запись о полуночном свидании, стертой оказалась и она. Значит, этот человек был достаточно хорошо с ней знаком, чтобы запросто добраться до ее файлов.
Инстинкт подсказал Еве дальнейшие действия. Следующий ее запрос гласил: «Комплекс «Горэм», Бродвей, Нью-Йорк. Владелец». При появлении на экране ответа она прищурилась.
Комплекс «Горэм» принадлежит «Рорк Индастриз», Пятая авеню, 500. Рорк, президент и генеральный директор. Нью-йорский адрес: Сентрал-Парк-Вест, 222.
– Рорк… – пробормотала Ева. – Опять этот Рорк…
«Рорк. Все данные, визуальное изображение, распечатка», – быстро запросила она.
Не обращая внимания на писк сотового телефона, Ева, прихлебывая кофе, читала:
«Образование», – затребовала она.
Неизвестно.
«Судимости».
Информация отсутствует.
«База данных на Рорка, Дублин».
Дополнительные сведения отсутствуют.
– Вот черт! Просто мистер Загадка!
«Описание и портрет».
Рорк. Брюнет, глаза голубые, рост 6 фунтов 2 дюйма, вес 173 фунта.
Ева нетерпеливо ждала, пока компьютер закончит словесное описание: изображение в данном случае стоило многих сотен слов.
И вот наконец Рорк смотрел на нее с монитора. Он был невероятно, до невозможности красив: узкое лицо с правильными чертами, слегка выступающие скулы, выразительный, крупно очерченный рот. Компьютер справедливо назвал его брюнетом, но, конечно, не сказал, как густы его волосы, зачесанные назад и почти достающие до плеч, какой у него высокий лоб. Рорк действительно был голубоглаз, но этого определения было мало, чтобы передать глубокий, почти синий цвет его глаз и притягательную силу его взгляда.
Даже по картинке можно было понять, что этот человек умеет добиться всего, что захочет, и использовать завоеванное по своему усмотрению, не считаясь с чувствами окружающих.
Глядя на экран, Ева думала, что такой вполне способен убить, если ему это понадобится. Причем он совершил бы убийство хладнокровно и методично, без эмоций.
Вынимая дискету, Ева решила, что с Рорком надо побеседовать. И как можно скорее!
К тому времени, когда Ева покинула участок, серое небо словно прохудилось, стал сыпать мелкий снег. Она обреченно похлопала себя по карманам и убедилась, что оставила перчатки дома. Так, с непокрытой головой, с голыми руками, в одной кожаной куртке, плохо защищавшей от злого ветра, она добралась до своей машины и покатила домой.
Ева давно собиралась отремонтировать машину, но все не находила времени. Зато сейчас у нее времени было более чем достаточно, чтобы об этом пожалеть: продираясь сквозь пробки, она тряслась от холода и кляла неработающую систему обогрева. Ева дала себе слово, что если доберется до дома, не превратившись в сосульку, то первым делом обратится к механику.
Но дома первая ее мысль была о еде. Уже отпирая дверь, она мечтала о тарелке горячего супа, о горке чипсов, если они еще не кончились, и о чашке кофе – хорошего настоящего кофе, а не безвкусного пойла.
Конверт Ева увидела тут же – он лежал на полу у самой двери. В следующую секунду она уже сжимала в руке оружие. Обшаривая квартиру тревожным взглядом, она пинком ноги захлопнула за собой дверь и, не поднимая конверта, первым делом обошла комнаты, чтобы удостовериться, что ее не ждет непрошеный посетитель.
Только тогда, убрав оружие в кобуру, сняв куртку и отбросив ее в сторону, она подняла конверт за самый краешек. На нем не было ни надписи, ни какой-либо пометки. Ева отнесла конверт в гостиную, которая служила ей и кабинетом, аккуратно распечатала, вынула кассету и вставила в видеомагнитофон.
Мысли о еде покинули ее в первую же секунду.
Изображение было высочайшего качества – так же как и звук. Ева медленно села, не сводя глаз с экрана.
Обнаженная Шерон Дебласс нежилась на бескрайней кровати, шурша атласными простынями. Покачиваясь на матрасе, она запустила пальцы в роскошную гриву темно-рыжих волос.
– Хочешь чего-нибудь особенного, дорогой? – Шерон встала на колени, подперла ладонями груди и провела языком по губам. – Лучше иди сюда. Займемся этим снова. – Она опустила глаза и по-кошачьи улыбнулась. – Как я погляжу, ты более чем готов! – Она со смехом откинула волосы назад. – А-а, нам захотелось поиграть? Только не делай мне больно. – Шерон изогнулась всем телом и задрожала, в глазах ее горело возбуждение. – Я сделаю все, что ты захочешь. Все! Иди сюда и возьми меня силой. Я этого хочу. И все время держи меня на мушке своего пистолета! Я этого хочу. Я хочу, чтобы ты…
От грохота выстрела Ева подскочила на месте. Ее чуть не вырвало от этого зрелища: женщина упала, как сломанная кукла, из дыры во лбу хлынула кровь. Второй выстрел был уже меньшей неожиданностью, но Еве все равно пришлось сделать над собой усилие, чтобы не отвернуться от экрана. После третьего выстрела наступила тишина, нарушаемая только тихой музыкой и дыханием. Дыханием убийцы.
Камера пришла в движение, демонстрируя труп во всех мерзких подробностях. А потом Ева увидела Шерон Дебласс такой, какой нашла утром, – распластанной на окровавленной простыне. По кадру шла надпись:
ОДНА ИЗ ШЕСТИ.
Когда Ева просматривала кассету во второй раз, ей уже удалось взять себя в руки. Она заметила легкое дрожание камеры после первого выстрела, уловила тихий вздох. Она вслушивалась в каждый звук, присматривалась к каждому движению, надеясь найти ключ к разгадке. Но преступник был необычайно умен…
Самое отвратительное – он сам прекрасно знал, что дьявольски умен! Ему захотелось похвастаться перед ней своим умом, своим хладнокровием. Захотелось дать ей понять, что и он знает, где ее искать, что и она нигде не сможет от него укрыться…
Злясь на свои руки за неуместную дрожь, Ева встала и, забыв про кофе, налила себе вина. «Надо бы на всякий случай держать в доме виски», – подумала она, быстро выпила вино и набрала номер телефона своего непосредственного начальника.
На звонок ответила жена майора Уитни, которую Ева, очевидно, оторвала от традиционного званого ужина.
– Миссис Уитни, простите, что отвлекаю, но мне необходимо переговорить с шефом.
– У нас гости, лейтенант.
– Понимаю, мэм, и приношу свои извинения. – Ева заставила себя вежливо улыбнуться. – Но это очень срочно.
– Как всегда…
Ева ждала шефа целых три минуты. К счастью, телефонная система не пыталась скрасить ей ожидание надоедливой музыкой или сводкой новостей.
– Даллас?
– Мне необходимо направить вам кодированное сообщение, сэр.
– Что, дело действительно срочное, Даллас? Боюсь, жена устроит мне веселую жизнь…
– Да, сэр.
«Полицейским лучше оставаться холостыми», – в который раз подумала она, нажимая на нужные клавиши.
Ей пришлось некоторое время подождать. Когда Уитни снова подошел к телефону, он был мрачен.
– Откуда вы это взяли?
– Нашла на полу у себя в квартире, когда вернулась из участка. – Она старалась не выдать голосом своего смятения. – Он знает, кто я, где живу и чем занимаюсь.
Уитни помолчал.
– В моем кабинете, в семь ноль-ноль. Захватите кассету, лейтенант.
– Будет исполнено, сэр.
Положив трубку, Ева, повинуясь инстинкту, сделала две вещи: скопировала кассету и налила себе еще вина.
…Она проснулась в три часа ночи, дрожа, обливаясь потом, ловя ртом воздух, тщетно пытаясь закричать. Хрипя, она дотянулась до лампы на прикроватном столике: кошмары особенно ужасны в темноте.
Содрогаясь всем телом, Ева откинулась на подушки. Этот кошмар был хуже, несравненно хуже, чем все, что снились ей раньше!
Да, она его убила. Но разве у нее был выбор? Он слишком накачался наркотиками, чтобы можно было просто оглушить его. О да, она пыталась, но он продолжал на нее наступать, сверкая обезумевшими глазами и окровавленным ножом, зажатым в кулаке.
Девочка уже была мертва. Ева оказалась не в силах этому помешать. Ведь правда, милостивый боже, она не могла ее спасти?!
Разрубленное на куски тельце, надвигающийся на нее безумец с окровавленным ножом… Обжигающий взгляд, смертельный выстрел – и он падает как подкошенный.
Только этим дело не кончилось! О нет, в этот раз не кончилось. В этот раз он не упал, а сделал шаг, еще, еще… Она ждала его, обнаженная, стоя на коленях на атласной простыне. Нож превратился в кремневый пистолет, а мужчина – в человека, чью фотографию она изучала несколькими часами раньше наяву. В человека по имени Рорк.
Он улыбался, и она хотела его! Ее тело извивалось от страха и желания. Потом он выстрелил в нее: в голову, в сердце, между ног.
И все это время несчастная малышка напрасно взывала о помощи…
Не имея сил бороться с наваждением, Ева перевернулась на живот, прижалась лицом к подушке и разрыдалась.
– Доброе утро, лейтенант.
Ровно в семь утра майор Уитни жестом предложил Еве присесть. Несмотря на то что он занимал этот кабинет уже двенадцать лет – а может, именно благодаря этому, – у него был острый глаз. От него не укрылось, что она плохо выспалась и тщетно попыталась скрыть это косметикой.
Ева молча протянула ему конверт с кассетой. Уитни мельком взглянул на конверт и положил его на середину стола.
– Правила требуют, чтобы я спросил, не желаете ли вы, чтобы вас отстранили от этого расследования. – Он подождал несколько секунд, но Ева молчала. – Что ж, будем считать, что формальность исполнена.
– Так точно, сэр.
– Ваша квартира надежно охраняется, Даллас?
– Я считала, что надежно, до вчерашнего вечера. – Она вынула из портфеля папку. – Вчера после разговора с вами я проверила систему охраны и обнаружила пропажу десяти минут. В моем рапорте вы прочтете, что убийца умеет выводить из строя охрану, разбирается в видео, в редактировании и, разумеется, в антикварном оружии.
Уитни взял ее рапорт и отложил в сторону.
– Это не слишком сужает список подозреваемых?
– Не слишком, сэр. Мне предстоит допросить множество людей: ведь, поскольку преступник обладает особыми навыками, электронное наблюдение мало чем может помочь. Убийца отлично умеет заметать следы – у нас нет никаких улик, кроме пистолета, который он умышленно оставил на месте преступления. Фини не смог определить владельца по обычным каналам. Мы вынуждены заключить, что пистолет приобретен на черном рынке. Я сейчас работаю с файлами Шерон Дебласс и расписанием встреч, но знакомых у нее видимо-невидимо. Это потребует времени.
– Время – одна из ключевых проблем в этом деле, лейтенант! Не забывайте: «Одна из шести». Какие у вас соображения по поводу его записки?
– Он наметил еще пять жертв и хочет, чтобы мы это знали. Ему нравится не только убивать, но и находиться в центре внимания. – Она перевела дух. – Конечно, это пока что неполный психологический портрет. Мы не можем сказать, надолго ли ему хватит удовлетворения от первого убийства, скоро ли ему понадобится следующая жертва. Может, через год, а может, уже сегодня. В любом случае мы не должны возлагать надежды на его оплошность.
Уитни чуть заметно кивнул.
– Вы не прошли проверку в связи с летальным исходом после законного применения силы. Есть какие-нибудь проблемы, лейтенант?
Окровавленный нож, маленькое истерзанное тельце у ее ног…
– С этим я справлюсь сама.
– Выше голову, Даллас! Надеюсь, вы не начали сомневаться в том, что имеете право использовать личное оружие? Не забывайте, что вам предстоит иметь дело с человеком, который не остановится ни перед чем.
– Я знаю, сэр.
– Да, вот еще что… Вы готовы к политическим играм? – Уитни скривил губы. – Скоро предстанете перед сенатором Деблассом. Вчера вечером он прилетел в Нью-Йорк.
– В дипломатии я, признаться, не слишком сильна…
– В таком случае придется потренироваться. Он хочет побеседовать с офицером, ведущим расследование, и сегодня утром мне сообщили, что начальник полиции города дал санкцию. – Уитни вздохнул. – Вы обязаны оказывать сенатору всяческое содействие.
– Расследование проводится по пятой категории, – отчеканила Ева. – Мне все равно, кто приказывает, хоть сам господь бог! Я не буду сообщать конфиденциальные сведения гражданскому лицу.
Уитни широко улыбнулся. У него было хорошее простое лицо, и, когда он позволял себе искреннюю улыбку, сочетание белоснежных зубов и кожи шоколадного цвета делало его совершенно неотразимым.
– Будем считать, что я этого не слышал. А вы не слышали совета, который я сейчас дам: ограничиться при разговоре с сенатором самыми поверхностными фактами. А теперь внимание, лейтенант Даллас: этот джентльмен из Виргинии – самодовольный, надутый осел! К сожалению, этот осел наделен властью, так что глядите в оба.
– Слушаюсь, сэр.
Уитни посмотрел на часы и убрал папку и кассету в сейф.
– У вас еще есть время выпить чашечку кофе. Между прочим, лейтенант, – добавил он, когда Ева поднялась, – если у вас проблемы со сном, не пренебрегайте снотворным. Мне нужны бодрые подчиненные.
– Я вполне бодра.
…То, что сенатор Джералд Дебласс самодоволен, Ева поняла сразу. Еще меньше приходилось сомневаться в его надутости. А проведя несколько минут в его обществе, она пришла к выводу, что имеет дело с полным ослом.
Вернее, не с ослом, а с быком, не пожелавшим даже присесть, войдя в кабинет майора Уитни. Росту в нем было шесть футов, весу – все двести двадцать фунтов. Седые волосы сенатора были пострижены коротко и уложены волосок к волоску, так что голова казалась огромным гладким снарядом. Все на его лице – брови, нос, рот – поражало величиной.
Руки у сенатора тоже были большие. При коротком рукопожатии Ева обратила внимание, что кожа на его ладони гладкая, как у младенца.
Сенатор притащил с собой помощника и представил его как Деррика Рокмена. Этот подтянутый субъект лет сорока был сдержан, аккуратен, одет с иголочки – костюм в полоску и классический темно-синий галстук. У него было спокойное лицо с правильными чертами и тщательно выверенные движения. Он помог разъяренному сенатору снять толстое шерстяное пальто.
– Ну, вы что-нибудь сделали, чтобы найти чудовище, убившее мою внучку? – осведомился Дебласс.
– Все, что смогли на этот момент, сенатор. – Уитни тоже остался стоять, поскольку Дебласс предпочитал вышагивать по кабинету, как по галерее Сената в Вашингтоне.
– Прошло уже больше суток! – пророкотал Дебласс. – Почему вы поручили расследование всего двоим вашим сотрудникам?
– Из соображений безопасности, сенатор, – нахмурился Уитни и добавил: – Эти двое – мои лучшие люди. Ответственная за расследование – лейтенант Даллас. Она докладывает лично мне.
Дебласс перевел жесткий взгляд своих черных глаз на Еву.
– Чего вы добились?
– Нашли орудие убийства, определили время. Сейчас мы собираем улики и допрашиваем жильцов здания, а также работаем со списком личных и… деловых знакомых Шерон Дебласс. Я реконструирую последние сутки ее жизни.
– Любому дураку понятно, что ее убил кто-то из клиентов! – прошипел сенатор.
– На протяжении нескольких часов, предшествовавших убийству, у нее не было назначено никаких встреч. У последнего из клиентов – стопроцентное алиби.
– Уничтожьте его! – прорычал Дебласс. – Человек, согласный оплачивать сексуальные услуги, вполне способен на убийство!
Ева не улавливала связи между этими двумя способностями, однако, памятуя предупреждение начальника, согласно кивнула:
– Я работаю над этим, господин сенатор.
– Мне нужны копии ее записных книжек!
– Увы, сенатор, это невозможно, – спокойно проговорил Уитни. – Все улики, относящиеся к столь тяжкому преступлению, являются конфиденциальными.
Дебласс пренебрежительно фыркнул и кивнул Рокмену.
– Прошу, майор. – Рокмен достал из нагрудного кармана лист бумаги с печатью. – Настоящим документом начальник полиции предписывает предоставлять сенатору Деблассу доступ ко всем уликам и прочим следственным материалам по делу об убийстве мисс Дебласс.
Мельком взглянув на предписание, Уитни отложил его в сторону. Он всегда считал закулисные игры недостойным занятием и терпеть не мог, когда его в это втягивали.
– Я переговорю со своим начальством лично. Если предписание будет подтверждено, мы передадим вам все необходимые материалы к середине дня. Но хочу предупредить вас, сенатор: конфиденциальность – главное в процессе расследования. Если вы будете настаивать, это повредит делу.
– Но дело касается лично меня! Убита моя внучка!
– Тем более вы должны быть прежде всего заинтересованы в том, чтобы помочь нам передать убийцу в руки правосудия.
– Я служу делу правосудия уже больше пятидесяти лет, не вам меня учить! Эта информация нужна мне к полудню. – Он схватил могучей рукой пальто. – И учтите: если я решу, что вы не предпринимаете всего возможного для поимки маньяка, вас немедленно отстранят от должности! – Он повернулся к Еве. – А вам, лейтенант, в этом случае останется заниматься подростками, ворующими сладости в магазинах.
Когда сенатор скрылся за дверью, Рокмен сказал, придав своему взгляду выражение кротости:
– Вы должны его извинить. Он убит горем. Какими бы натянутыми ни были его отношения с внучкой, семья для сенатора – это святое. Ее смерть, да еще такая бессмысленная, жестокая, для него огромный удар.
– Я бы не сказала, что сенатор производит впечатление человека, который едва стоит на ногах от горя, – негромко заметила Ева.
Рокмен пожал плечами и проникновенно улыбнулся.
– Гордые люди часто маскируют свое горе агрессивностью. Мы нисколько не сомневаемся в ваших способностях и профессионализме, лейтенант. Итак, майор, мы ждем материалы сегодня днем. Благодарю.
– Ишь, какой обтекаемый! – сказала Ева, стоило Рокмену затворить за собой дверь. – Надеюсь, вы им не дадите записные книжки, господин майор?
– Я дам им все, что меня вынудят дать! – Уитни еле сдерживал гнев. – А вы постарайтесь раздобыть что-нибудь новенькое.
Полицейская рутина часто скучна и утомительна. После пяти часов изучения на компьютерном мониторе данных о людях из записных книжек Шерон Дебласс Ева так обессилела, словно пробежала марафонскую дистанцию. А ведь ей еще предстояло побеседовать с каждым из них!
Фини взвалил часть этой работы на себя, но даже при его опыте и отличном оборудовании быстро провернуть ее вдвоем им было не под силу. Шерон пользовалась слишком большой популярностью.
Связываясь с клиентами убитой, Ева помнила, что обходительностью можно добиться больше, чем грубым напором. Те, кому не нравилось отвечать на вопросы по телефону, рисковали вызовом в управление полиции по обвинению в препятствовании правосудию.
К середине дня она лично пообщалась с первой дюжиной из списка клиентов, после чего отправилась допрашивать соседей Шерон.
Ближайшим соседом оказался тот самый элегантный мужчина из лифта по имени Чарлз Монро. Ева застала его дома: он принимал клиентку. Стоя перед незваной гостьей в черном шелковом халате и источая запах соблазна, Чарлз обворожительно улыбался.
– Прошу меня простить, лейтенант. Сеанс заканчивается через четверть часа, и если вы…
– Я подожду. – Не дожидаясь приглашения, Ева прошла в квартиру.
В отличие от жилища Дебласс она была обставлена довольно старомодно: глубокие кожаные кресла и мягкие ковры.
– Видите ли… – Чарлз оглянулся на предусмотрительно прикрытую дверь в конце недлинного коридора. – Главное в моем ремесле – приватность и конфиденциальность. Клиентка вправе выразить неудовольствие, обнаружив у меня полицию.
– Не волнуйтесь. Где кухня?
Он тяжело вздохнул:
– Прошу сюда. Устраивайтесь, я скоро.
– Можете не торопиться.
Телесные повреждения не позволили с точностью определить, произошло ли совокупление. Убийца растерзал свою жертву – то ли усматривая в этом некий символ, то ли ради собственной безопасности.
Ни спермы, ни крови, кроме крови самой убитой, – словом, ничего, по чему можно было бы установить ДНК.
Судмедэксперты не нашли ничьих отпечатков пальцев: ни жертвы, ни прислуги, наведывавшейся в квартиру раз в неделю, ни тем более предусмотрительного убийцы. Эксперты обследовали все поверхности, включая поверхность орудия убийства, но результатов не было.
Всю надежду Ева возлагала теперь на записи камер наблюдения, которые просматривала сейчас на своем компьютере.
Комплекс «Горэм». Лифт А. 06.00 – утро накануне убийства.
Это время Еву не особенно интересовало, и она включила ускоренный просмотр. Семь, восемь, девять утра… Первый раз дверь лифта открылась в полдень. Ева уменьшила скорость и нетерпеливо шлепнула ладонью по монитору, недовольная качеством изображения. Какой-то низенький нервный субъект ехал на пятый этаж.
Вот хитрец! Субъект поправил воротник, сунул в рот мятную конфетку для свежести дыхания. Скорее всего, чей-то муж и отец двоих детишек, обладатель надежного рабочего места, урывающий раз в неделю платное удовольствие…
Субъект вышел из лифта в пять, и Ева вновь нажала клавишу ускоренного просмотра.
На протяжении нескольких часов события развивались вяло. Редкие проститутки шмыгали по вестибюлю или устало возвращались домой с полными сумками. Немногочисленные клиенты – приход, уход. Часов в восемь стало пооживленнее. Жильцы дома покидали квартиры, отправляясь куда-то на ужин, посетители торопливо пересекали вестибюль, не желая опаздывать к назначенному сроку.
В десять вечера в кабину лифта вошла элегантная пара. Женщина позволила мужчине распахнуть ее меховую шубку, под которой не оказалось ничего из одежды, только голое тело с татуировкой в виде розы: стебель рос из промежности, цветок касался лепестками левого соска. Пока лифт поднимался на восемнадцатый этаж, мужчина совершал действия, запрещенные в общественных местах: осыпал женщину поцелуями и ласками. Потом она запахнула шубу, и они вышли, продолжив разговор.
Ева сделала себе пометку: допросить мужчину – соседа или, возможно, партнера убитой.
В 12.05 Ева зафиксировала мимолетную помеху. Сбой наверняка остался бы незамеченным, если бы не новое время в кадре – 02.46.
Два часа сорок одна минута прошли без записи!
Тот же дефект обнаружился на пленке камеры, установленной над коридором восемнадцатого этажа. Почти трехчасовая дыра!
Прихлебывая остывший кофе, Ева ломала голову над этой загадкой. Итак, неизвестный разбирается в системах безопасности, знаком с планировкой здания, знает, как добраться до камер и отключить запись. К тому же он не очень торопился: согласно данным вскрытия, смерть наступила в два часа ночи. Прежде чем совершить убийство, он провел в обществе жертвы около двух часов, а в обществе трупа он пробыл еще час. И при этом не оставил следов…
Шустрый малый!
Если в компьютере Шерон Дебласс существовала запись о полуночном свидании, стертой оказалась и она. Значит, этот человек был достаточно хорошо с ней знаком, чтобы запросто добраться до ее файлов.
Инстинкт подсказал Еве дальнейшие действия. Следующий ее запрос гласил: «Комплекс «Горэм», Бродвей, Нью-Йорк. Владелец». При появлении на экране ответа она прищурилась.
Комплекс «Горэм» принадлежит «Рорк Индастриз», Пятая авеню, 500. Рорк, президент и генеральный директор. Нью-йорский адрес: Сентрал-Парк-Вест, 222.
– Рорк… – пробормотала Ева. – Опять этот Рорк…
«Рорк. Все данные, визуальное изображение, распечатка», – быстро запросила она.
Не обращая внимания на писк сотового телефона, Ева, прихлебывая кофе, читала:
Рорк – имя неизвестно – родился в Дублине, Ирландия. Личный номер 33492-ABR-50. Родители неизвестны. Семейное положение – холост. Президент и генеральный директор «Рорк Индастриз». Компания действует в Нью-Йорке, Чикаго, Лос-Анджелесе, Дублине, Лондоне, Бонне, Париже, Франкфурте, Токио, Милане, Сиднее. Направления: импорт-экспорт, перевозки, шоу-бизнес, промышленное производство, фармацевтика, транспорт. Капитал оценивается в три миллирада восемьсот миллионов.«Деловой мальчик», – подумала Ева, читая на мониторе этот внушительный список.
«Образование», – затребовала она.
Неизвестно.
«Судимости».
Информация отсутствует.
«База данных на Рорка, Дублин».
Дополнительные сведения отсутствуют.
– Вот черт! Просто мистер Загадка!
«Описание и портрет».
Рорк. Брюнет, глаза голубые, рост 6 фунтов 2 дюйма, вес 173 фунта.
Ева нетерпеливо ждала, пока компьютер закончит словесное описание: изображение в данном случае стоило многих сотен слов.
И вот наконец Рорк смотрел на нее с монитора. Он был невероятно, до невозможности красив: узкое лицо с правильными чертами, слегка выступающие скулы, выразительный, крупно очерченный рот. Компьютер справедливо назвал его брюнетом, но, конечно, не сказал, как густы его волосы, зачесанные назад и почти достающие до плеч, какой у него высокий лоб. Рорк действительно был голубоглаз, но этого определения было мало, чтобы передать глубокий, почти синий цвет его глаз и притягательную силу его взгляда.
Даже по картинке можно было понять, что этот человек умеет добиться всего, что захочет, и использовать завоеванное по своему усмотрению, не считаясь с чувствами окружающих.
Глядя на экран, Ева думала, что такой вполне способен убить, если ему это понадобится. Причем он совершил бы убийство хладнокровно и методично, без эмоций.
Вынимая дискету, Ева решила, что с Рорком надо побеседовать. И как можно скорее!
К тому времени, когда Ева покинула участок, серое небо словно прохудилось, стал сыпать мелкий снег. Она обреченно похлопала себя по карманам и убедилась, что оставила перчатки дома. Так, с непокрытой головой, с голыми руками, в одной кожаной куртке, плохо защищавшей от злого ветра, она добралась до своей машины и покатила домой.
Ева давно собиралась отремонтировать машину, но все не находила времени. Зато сейчас у нее времени было более чем достаточно, чтобы об этом пожалеть: продираясь сквозь пробки, она тряслась от холода и кляла неработающую систему обогрева. Ева дала себе слово, что если доберется до дома, не превратившись в сосульку, то первым делом обратится к механику.
Но дома первая ее мысль была о еде. Уже отпирая дверь, она мечтала о тарелке горячего супа, о горке чипсов, если они еще не кончились, и о чашке кофе – хорошего настоящего кофе, а не безвкусного пойла.
Конверт Ева увидела тут же – он лежал на полу у самой двери. В следующую секунду она уже сжимала в руке оружие. Обшаривая квартиру тревожным взглядом, она пинком ноги захлопнула за собой дверь и, не поднимая конверта, первым делом обошла комнаты, чтобы удостовериться, что ее не ждет непрошеный посетитель.
Только тогда, убрав оружие в кобуру, сняв куртку и отбросив ее в сторону, она подняла конверт за самый краешек. На нем не было ни надписи, ни какой-либо пометки. Ева отнесла конверт в гостиную, которая служила ей и кабинетом, аккуратно распечатала, вынула кассету и вставила в видеомагнитофон.
Мысли о еде покинули ее в первую же секунду.
Изображение было высочайшего качества – так же как и звук. Ева медленно села, не сводя глаз с экрана.
Обнаженная Шерон Дебласс нежилась на бескрайней кровати, шурша атласными простынями. Покачиваясь на матрасе, она запустила пальцы в роскошную гриву темно-рыжих волос.
– Хочешь чего-нибудь особенного, дорогой? – Шерон встала на колени, подперла ладонями груди и провела языком по губам. – Лучше иди сюда. Займемся этим снова. – Она опустила глаза и по-кошачьи улыбнулась. – Как я погляжу, ты более чем готов! – Она со смехом откинула волосы назад. – А-а, нам захотелось поиграть? Только не делай мне больно. – Шерон изогнулась всем телом и задрожала, в глазах ее горело возбуждение. – Я сделаю все, что ты захочешь. Все! Иди сюда и возьми меня силой. Я этого хочу. И все время держи меня на мушке своего пистолета! Я этого хочу. Я хочу, чтобы ты…
От грохота выстрела Ева подскочила на месте. Ее чуть не вырвало от этого зрелища: женщина упала, как сломанная кукла, из дыры во лбу хлынула кровь. Второй выстрел был уже меньшей неожиданностью, но Еве все равно пришлось сделать над собой усилие, чтобы не отвернуться от экрана. После третьего выстрела наступила тишина, нарушаемая только тихой музыкой и дыханием. Дыханием убийцы.
Камера пришла в движение, демонстрируя труп во всех мерзких подробностях. А потом Ева увидела Шерон Дебласс такой, какой нашла утром, – распластанной на окровавленной простыне. По кадру шла надпись:
ОДНА ИЗ ШЕСТИ.
Когда Ева просматривала кассету во второй раз, ей уже удалось взять себя в руки. Она заметила легкое дрожание камеры после первого выстрела, уловила тихий вздох. Она вслушивалась в каждый звук, присматривалась к каждому движению, надеясь найти ключ к разгадке. Но преступник был необычайно умен…
Самое отвратительное – он сам прекрасно знал, что дьявольски умен! Ему захотелось похвастаться перед ней своим умом, своим хладнокровием. Захотелось дать ей понять, что и он знает, где ее искать, что и она нигде не сможет от него укрыться…
Злясь на свои руки за неуместную дрожь, Ева встала и, забыв про кофе, налила себе вина. «Надо бы на всякий случай держать в доме виски», – подумала она, быстро выпила вино и набрала номер телефона своего непосредственного начальника.
На звонок ответила жена майора Уитни, которую Ева, очевидно, оторвала от традиционного званого ужина.
– Миссис Уитни, простите, что отвлекаю, но мне необходимо переговорить с шефом.
– У нас гости, лейтенант.
– Понимаю, мэм, и приношу свои извинения. – Ева заставила себя вежливо улыбнуться. – Но это очень срочно.
– Как всегда…
Ева ждала шефа целых три минуты. К счастью, телефонная система не пыталась скрасить ей ожидание надоедливой музыкой или сводкой новостей.
– Даллас?
– Мне необходимо направить вам кодированное сообщение, сэр.
– Что, дело действительно срочное, Даллас? Боюсь, жена устроит мне веселую жизнь…
– Да, сэр.
«Полицейским лучше оставаться холостыми», – в который раз подумала она, нажимая на нужные клавиши.
Ей пришлось некоторое время подождать. Когда Уитни снова подошел к телефону, он был мрачен.
– Откуда вы это взяли?
– Нашла на полу у себя в квартире, когда вернулась из участка. – Она старалась не выдать голосом своего смятения. – Он знает, кто я, где живу и чем занимаюсь.
Уитни помолчал.
– В моем кабинете, в семь ноль-ноль. Захватите кассету, лейтенант.
– Будет исполнено, сэр.
Положив трубку, Ева, повинуясь инстинкту, сделала две вещи: скопировала кассету и налила себе еще вина.
…Она проснулась в три часа ночи, дрожа, обливаясь потом, ловя ртом воздух, тщетно пытаясь закричать. Хрипя, она дотянулась до лампы на прикроватном столике: кошмары особенно ужасны в темноте.
Содрогаясь всем телом, Ева откинулась на подушки. Этот кошмар был хуже, несравненно хуже, чем все, что снились ей раньше!
Да, она его убила. Но разве у нее был выбор? Он слишком накачался наркотиками, чтобы можно было просто оглушить его. О да, она пыталась, но он продолжал на нее наступать, сверкая обезумевшими глазами и окровавленным ножом, зажатым в кулаке.
Девочка уже была мертва. Ева оказалась не в силах этому помешать. Ведь правда, милостивый боже, она не могла ее спасти?!
Разрубленное на куски тельце, надвигающийся на нее безумец с окровавленным ножом… Обжигающий взгляд, смертельный выстрел – и он падает как подкошенный.
Только этим дело не кончилось! О нет, в этот раз не кончилось. В этот раз он не упал, а сделал шаг, еще, еще… Она ждала его, обнаженная, стоя на коленях на атласной простыне. Нож превратился в кремневый пистолет, а мужчина – в человека, чью фотографию она изучала несколькими часами раньше наяву. В человека по имени Рорк.
Он улыбался, и она хотела его! Ее тело извивалось от страха и желания. Потом он выстрелил в нее: в голову, в сердце, между ног.
И все это время несчастная малышка напрасно взывала о помощи…
Не имея сил бороться с наваждением, Ева перевернулась на живот, прижалась лицом к подушке и разрыдалась.
– Доброе утро, лейтенант.
Ровно в семь утра майор Уитни жестом предложил Еве присесть. Несмотря на то что он занимал этот кабинет уже двенадцать лет – а может, именно благодаря этому, – у него был острый глаз. От него не укрылось, что она плохо выспалась и тщетно попыталась скрыть это косметикой.
Ева молча протянула ему конверт с кассетой. Уитни мельком взглянул на конверт и положил его на середину стола.
– Правила требуют, чтобы я спросил, не желаете ли вы, чтобы вас отстранили от этого расследования. – Он подождал несколько секунд, но Ева молчала. – Что ж, будем считать, что формальность исполнена.
– Так точно, сэр.
– Ваша квартира надежно охраняется, Даллас?
– Я считала, что надежно, до вчерашнего вечера. – Она вынула из портфеля папку. – Вчера после разговора с вами я проверила систему охраны и обнаружила пропажу десяти минут. В моем рапорте вы прочтете, что убийца умеет выводить из строя охрану, разбирается в видео, в редактировании и, разумеется, в антикварном оружии.
Уитни взял ее рапорт и отложил в сторону.
– Это не слишком сужает список подозреваемых?
– Не слишком, сэр. Мне предстоит допросить множество людей: ведь, поскольку преступник обладает особыми навыками, электронное наблюдение мало чем может помочь. Убийца отлично умеет заметать следы – у нас нет никаких улик, кроме пистолета, который он умышленно оставил на месте преступления. Фини не смог определить владельца по обычным каналам. Мы вынуждены заключить, что пистолет приобретен на черном рынке. Я сейчас работаю с файлами Шерон Дебласс и расписанием встреч, но знакомых у нее видимо-невидимо. Это потребует времени.
– Время – одна из ключевых проблем в этом деле, лейтенант! Не забывайте: «Одна из шести». Какие у вас соображения по поводу его записки?
– Он наметил еще пять жертв и хочет, чтобы мы это знали. Ему нравится не только убивать, но и находиться в центре внимания. – Она перевела дух. – Конечно, это пока что неполный психологический портрет. Мы не можем сказать, надолго ли ему хватит удовлетворения от первого убийства, скоро ли ему понадобится следующая жертва. Может, через год, а может, уже сегодня. В любом случае мы не должны возлагать надежды на его оплошность.
Уитни чуть заметно кивнул.
– Вы не прошли проверку в связи с летальным исходом после законного применения силы. Есть какие-нибудь проблемы, лейтенант?
Окровавленный нож, маленькое истерзанное тельце у ее ног…
– С этим я справлюсь сама.
– Выше голову, Даллас! Надеюсь, вы не начали сомневаться в том, что имеете право использовать личное оружие? Не забывайте, что вам предстоит иметь дело с человеком, который не остановится ни перед чем.
– Я знаю, сэр.
– Да, вот еще что… Вы готовы к политическим играм? – Уитни скривил губы. – Скоро предстанете перед сенатором Деблассом. Вчера вечером он прилетел в Нью-Йорк.
– В дипломатии я, признаться, не слишком сильна…
– В таком случае придется потренироваться. Он хочет побеседовать с офицером, ведущим расследование, и сегодня утром мне сообщили, что начальник полиции города дал санкцию. – Уитни вздохнул. – Вы обязаны оказывать сенатору всяческое содействие.
– Расследование проводится по пятой категории, – отчеканила Ева. – Мне все равно, кто приказывает, хоть сам господь бог! Я не буду сообщать конфиденциальные сведения гражданскому лицу.
Уитни широко улыбнулся. У него было хорошее простое лицо, и, когда он позволял себе искреннюю улыбку, сочетание белоснежных зубов и кожи шоколадного цвета делало его совершенно неотразимым.
– Будем считать, что я этого не слышал. А вы не слышали совета, который я сейчас дам: ограничиться при разговоре с сенатором самыми поверхностными фактами. А теперь внимание, лейтенант Даллас: этот джентльмен из Виргинии – самодовольный, надутый осел! К сожалению, этот осел наделен властью, так что глядите в оба.
– Слушаюсь, сэр.
Уитни посмотрел на часы и убрал папку и кассету в сейф.
– У вас еще есть время выпить чашечку кофе. Между прочим, лейтенант, – добавил он, когда Ева поднялась, – если у вас проблемы со сном, не пренебрегайте снотворным. Мне нужны бодрые подчиненные.
– Я вполне бодра.
…То, что сенатор Джералд Дебласс самодоволен, Ева поняла сразу. Еще меньше приходилось сомневаться в его надутости. А проведя несколько минут в его обществе, она пришла к выводу, что имеет дело с полным ослом.
Вернее, не с ослом, а с быком, не пожелавшим даже присесть, войдя в кабинет майора Уитни. Росту в нем было шесть футов, весу – все двести двадцать фунтов. Седые волосы сенатора были пострижены коротко и уложены волосок к волоску, так что голова казалась огромным гладким снарядом. Все на его лице – брови, нос, рот – поражало величиной.
Руки у сенатора тоже были большие. При коротком рукопожатии Ева обратила внимание, что кожа на его ладони гладкая, как у младенца.
Сенатор притащил с собой помощника и представил его как Деррика Рокмена. Этот подтянутый субъект лет сорока был сдержан, аккуратен, одет с иголочки – костюм в полоску и классический темно-синий галстук. У него было спокойное лицо с правильными чертами и тщательно выверенные движения. Он помог разъяренному сенатору снять толстое шерстяное пальто.
– Ну, вы что-нибудь сделали, чтобы найти чудовище, убившее мою внучку? – осведомился Дебласс.
– Все, что смогли на этот момент, сенатор. – Уитни тоже остался стоять, поскольку Дебласс предпочитал вышагивать по кабинету, как по галерее Сената в Вашингтоне.
– Прошло уже больше суток! – пророкотал Дебласс. – Почему вы поручили расследование всего двоим вашим сотрудникам?
– Из соображений безопасности, сенатор, – нахмурился Уитни и добавил: – Эти двое – мои лучшие люди. Ответственная за расследование – лейтенант Даллас. Она докладывает лично мне.
Дебласс перевел жесткий взгляд своих черных глаз на Еву.
– Чего вы добились?
– Нашли орудие убийства, определили время. Сейчас мы собираем улики и допрашиваем жильцов здания, а также работаем со списком личных и… деловых знакомых Шерон Дебласс. Я реконструирую последние сутки ее жизни.
– Любому дураку понятно, что ее убил кто-то из клиентов! – прошипел сенатор.
– На протяжении нескольких часов, предшествовавших убийству, у нее не было назначено никаких встреч. У последнего из клиентов – стопроцентное алиби.
– Уничтожьте его! – прорычал Дебласс. – Человек, согласный оплачивать сексуальные услуги, вполне способен на убийство!
Ева не улавливала связи между этими двумя способностями, однако, памятуя предупреждение начальника, согласно кивнула:
– Я работаю над этим, господин сенатор.
– Мне нужны копии ее записных книжек!
– Увы, сенатор, это невозможно, – спокойно проговорил Уитни. – Все улики, относящиеся к столь тяжкому преступлению, являются конфиденциальными.
Дебласс пренебрежительно фыркнул и кивнул Рокмену.
– Прошу, майор. – Рокмен достал из нагрудного кармана лист бумаги с печатью. – Настоящим документом начальник полиции предписывает предоставлять сенатору Деблассу доступ ко всем уликам и прочим следственным материалам по делу об убийстве мисс Дебласс.
Мельком взглянув на предписание, Уитни отложил его в сторону. Он всегда считал закулисные игры недостойным занятием и терпеть не мог, когда его в это втягивали.
– Я переговорю со своим начальством лично. Если предписание будет подтверждено, мы передадим вам все необходимые материалы к середине дня. Но хочу предупредить вас, сенатор: конфиденциальность – главное в процессе расследования. Если вы будете настаивать, это повредит делу.
– Но дело касается лично меня! Убита моя внучка!
– Тем более вы должны быть прежде всего заинтересованы в том, чтобы помочь нам передать убийцу в руки правосудия.
– Я служу делу правосудия уже больше пятидесяти лет, не вам меня учить! Эта информация нужна мне к полудню. – Он схватил могучей рукой пальто. – И учтите: если я решу, что вы не предпринимаете всего возможного для поимки маньяка, вас немедленно отстранят от должности! – Он повернулся к Еве. – А вам, лейтенант, в этом случае останется заниматься подростками, ворующими сладости в магазинах.
Когда сенатор скрылся за дверью, Рокмен сказал, придав своему взгляду выражение кротости:
– Вы должны его извинить. Он убит горем. Какими бы натянутыми ни были его отношения с внучкой, семья для сенатора – это святое. Ее смерть, да еще такая бессмысленная, жестокая, для него огромный удар.
– Я бы не сказала, что сенатор производит впечатление человека, который едва стоит на ногах от горя, – негромко заметила Ева.
Рокмен пожал плечами и проникновенно улыбнулся.
– Гордые люди часто маскируют свое горе агрессивностью. Мы нисколько не сомневаемся в ваших способностях и профессионализме, лейтенант. Итак, майор, мы ждем материалы сегодня днем. Благодарю.
– Ишь, какой обтекаемый! – сказала Ева, стоило Рокмену затворить за собой дверь. – Надеюсь, вы им не дадите записные книжки, господин майор?
– Я дам им все, что меня вынудят дать! – Уитни еле сдерживал гнев. – А вы постарайтесь раздобыть что-нибудь новенькое.
Полицейская рутина часто скучна и утомительна. После пяти часов изучения на компьютерном мониторе данных о людях из записных книжек Шерон Дебласс Ева так обессилела, словно пробежала марафонскую дистанцию. А ведь ей еще предстояло побеседовать с каждым из них!
Фини взвалил часть этой работы на себя, но даже при его опыте и отличном оборудовании быстро провернуть ее вдвоем им было не под силу. Шерон пользовалась слишком большой популярностью.
Связываясь с клиентами убитой, Ева помнила, что обходительностью можно добиться больше, чем грубым напором. Те, кому не нравилось отвечать на вопросы по телефону, рисковали вызовом в управление полиции по обвинению в препятствовании правосудию.
К середине дня она лично пообщалась с первой дюжиной из списка клиентов, после чего отправилась допрашивать соседей Шерон.
Ближайшим соседом оказался тот самый элегантный мужчина из лифта по имени Чарлз Монро. Ева застала его дома: он принимал клиентку. Стоя перед незваной гостьей в черном шелковом халате и источая запах соблазна, Чарлз обворожительно улыбался.
– Прошу меня простить, лейтенант. Сеанс заканчивается через четверть часа, и если вы…
– Я подожду. – Не дожидаясь приглашения, Ева прошла в квартиру.
В отличие от жилища Дебласс она была обставлена довольно старомодно: глубокие кожаные кресла и мягкие ковры.
– Видите ли… – Чарлз оглянулся на предусмотрительно прикрытую дверь в конце недлинного коридора. – Главное в моем ремесле – приватность и конфиденциальность. Клиентка вправе выразить неудовольствие, обнаружив у меня полицию.
– Не волнуйтесь. Где кухня?
Он тяжело вздохнул:
– Прошу сюда. Устраивайтесь, я скоро.
– Можете не торопиться.