Страница:
– Там есть еще кто-нибудь или она одна?
– Нет, мэм, она не одна. С ней… ваш муж.
Ева долго смотрела на пакет с ножом, потом подняла глаза на уборщицу.
– Что ж, продолжайте заниматься вашей работой, Ломбовски.
Ева вышла в коридор и тут же наткнулась на Пибоди.
– Хорошо, что ты еще не ушла. На сегодня планы меняются. – Ева показала помощнице бутафорский нож. – Уборщица нашла это в гримерной Мансфилд. Он был спрятан в вазе с цветами.
– Вы намерены арестовать ее?
– Нет смысла: адвокаты отберут ее у меня раньше, чем мы с ней успеем войти в Управление полиции. Интересная складывается ситуация, не правда ли, Пибоди? Она убивает Драко на глазах у заполненного до отказа зала, а затем прячет бутафорский нож в собственной гримерке. Либо чертовски глупо, либо дьявольски умно! – Ева повертела пластиковый пакет в руках. – Давай-ка послушаем, что расскажет нам об этом она сама. Где находится комната для сбора труппы?
– Этажом ниже. Мы можем спуститься по лестнице.
– Скажи, Пибоди, ты что-нибудь знаешь об артистической жизни? – по дороге спросила Ева.
– Конечно, босс, у меня чуть ли не вся семьи имеет отношение к искусству. Моя мама играла в любительском театре, уже когда была беременна мной. Два моих кузена тоже актеры – правда, не на главных ролях, но иногда даже снимаются в кино. А моя прапрабабушка…
– Хватит, хватит! – торопливо прервала ее Ева. – Удивляюсь, как ты не устаешь от общения с таким огромным количеством людей!
– Я люблю людей, – жизнерадостно ответила Пибоди.
– За что, интересно?
Поскольку риторические вопросы не требуют ответов, Пибоди промолчала. Они дошли до самого низа лестницы, и Пибоди уверенно повернула налево. Затем, продолжая тему, она сказала:
– Вы тоже их любите, лейтенант. Вы только прикидываетесь брюзгой.
– Я и есть брюзга. Вот что, если Мансфилд отобьется от меня с помощью своих адвокатов, я хочу, чтобы ты прилипла к ней, как пластырь. Если она поедет домой и останется там, вызови двоих патрульных, чтобы они глаз не сводили с ее жилища. У нас достаточно оснований для того, чтобы установить за ней круглосуточное наружное наблюдение. Я хочу знать все: где она бывает, что делает.
– Хотите, я выясню всю ее подноготную с первого дня жизни?
– Нет, этим я займусь сама.
Ева потянула на себя дверь, за которой находилась комната для сбора труппы. Здесь проходили совещания, читки и другие мероприятия, которые требовали участия сразу всех артистов. Как и все, к чему прикасалась рука Рорка, это помещение блистало роскошью. Очевидно, Рорк считал, что талант заслуживает комфорта, и не поскупился на расходы. Бархатные диваны, элегантные журнальные столики, бар, до отказа набитый изысканными напитками, холодильник и даже компьютер.
Рорк сидел, очень уютно, как показалось Еве, устроившись возле Айрин на мягком диване. Взгляд его голубых глаз обратился на жену и задержался на ее лице. Это напомнило Еве тот день, когда они с Рорком впервые посмотрели друг другу в лицо. Но тогда он не выступал в качестве няньки при человеке, подозреваемом в убийстве. Тогда он был один.
Рорк поднялся с дивана, на его губах появилась сдержанная вежливая улыбка.
– Привет, Пибоди, – проговорил он, не отрывая взгляда от Евы.
– У меня к вам появилось еще несколько вопросов, мисс Мансфилд.
Айрин растерянно посмотрела на Еву, руки ее задрожали.
– Но я думала, что на сегодня мы закончили со всеми вопросами. Рорк уже вызвал машину, чтобы меня отвезли домой…
– Машина может подождать. Включи диктофон, Пибоди. Желаете ли вы, чтобы я напомнила вам о ваших правах и обязанностях, как того требует закон, мисс Мансфилд?
– Я… – Дрожащая рука снова легла на горло, – Нет. Просто я не знаю, что еще вы хотите от меня услышать.
Ева вынула из сумки бутафорский нож в целлофановом пакете и положила его на журнальный столик перед Айрин Мансфилд.
– Вы узнаете этот предмет?
– Это похоже на… – Актриса отняла руку от горла, протянула ее к пакету, но затем резко отдернула. – Это бутафорский нож. Тот самый, которым я должна была… О боже! Где вы нашли его?
– Среди красных роз, что стояли в вашей гримуборной.
– Нет! Нет… – Айрин очень медленно помотала головой и обхватила себя руками, впившись ногтями в плечи. – Это невозможно…
«Если это актерская игра, – подумала Ева, – то игра чертовски хорошая». В лице Айрин не осталось ни кровинки, пальцы и губы дрожали.
– Это не только возможно, это факт. Итак, как он туда попал?
– Я не знаю. Говорю же вам, не знаю! – Охваченная внезапным приступом энергии, Айрин резко вскочила на ноги. Глаза ее загорелись гневом. – Кто-то подбросил его мне! Тот самый человек, который подменил нож! Они хотят, чтобы меня обвинили в смерти Ричарда, хотят причинить мне страдания! Неужели недостаточно… Господи, неужели недостаточно того, что он погиб от моей руки?!
Жестом леди Макбет она вытянула вперед руку, словно пытаясь увидеть на ней следы крови.
– Зачем это могло кому-то понадобиться? – Голос Евы был спокойным и холодным. – Почему бы просто не выбросить бутафорский нож куда-нибудь подальше? Зачем было прятать его у вас в гримерной?
– Я не представляю, кто… кто может меня до такой степени ненавидеть. И Ричарда – тоже. – Айрин повернулась к Рорку. Крупные слезы, которые до этого копились и поблескивали в ее глазах, теперь очень эффектно скатились по щекам. – Рорк, ты же знаешь меня! Ну помоги мне, пожалуйста! Скажи им, что я не могла совершить этого ужасного поступка!
Айрин, плача, припала к его груди; теперь Рорк смотрел на жену поверх ее головы.
– Кто бы ни совершил это преступление, Ева его найдет. Можешь быть в этом уверена. Правда, лейтенант?
Ева саркастически изогнула бровь.
– А ты что, нанялся в адвокаты мисс Мансфилд? – фыркнула она. – Кто, помимо вас, имеет доступ в вашу гримерную комнату?
– Я не знаю… Да кто угодно: технический персонал, актеры. Я никогда не запираю гримерку, это неудобно.
Голова актрисы по-прежнему покоилась на груди Рорка. Она несколько раз судорожно вздохнула.
– Кто прислал вам красные розы? И кто принес их к вам в комнату?
– Не знаю! Мне присылали так много цветов… А визитные карточки принимала моя гримерша. Приходил курьер с какими-то подарками. Люди так и сновали, пока до начала спектакля не осталось всего полчаса. Только после этого я всех разогнала, чтобы подготовиться к выходу на сцену.
– В течение спектакля вы были в своей гримерной еще несколько раз: после вашей первой сцены, затем – чтобы сменить костюм, правильно?
– Верно. – Немного успокоившись, Айрин Мансфилд наконец отлипла от Рорка и посмотрела на Еву. – И каждый раз со мной находилась моя костюмерша. Вообще-то по ходу спектакля я должна менять костюмы пять раз.
Ева вытащила из сумочки блокнот.
– Как зовут вашу костюмершу?
– Триша. Триша Битс. Она подтвердит вам, что я не прятала у себя нож. Она вам скажет. Спросите у нее!
– Непременно. Моя помощница проводит вас домой.
– Значит, я могу идти?
– Пока – да. Мы с вами еще увидимся. Выключай диктофон, Пибоди, и проводи мисс Мансфилд домой.
– Есть, шеф.
Айрин схватила со спинки дивана манто и подала его Рорку. Даже Ева оценила царственность этого жеста: лишь женщина до мозга костей всегда уверена, что мужчина непременно окажется в нужный момент рядом, чтобы укутать ее плечи мехом.
– Я хочу, чтобы вы изловили того, кто это сделал, лейтенант Даллас. Очень хочу! Но даже после того, как он будет наказан, я все равно не сумею забыть, что роковой удар был нанесен именно моей рукой. Я буду помнить это до конца своих дней! – Актриса повернулась и кончиками пальцев прикоснулась к руке Рорка. – Благодарю, Рорк. Если бы не ты, я не смогла бы все это пережить.
– Тебе надо отдохнуть, Айрин.
– Надеюсь, мне это удастся.
Низко склонив голову, она направилась к выходу, а следом за ней деловито потопала Пибоди.
Ева, нахмурившись, взяла с журнального столика пакет с ножом и убрала его в сумку.
– Вот она вряд ли стала бы отрицать тот факт, что спала с тобой.
– Ты так думаешь?
Легкое удивление, прозвучавшее в голосе Рорка, обозлило Еву еще больше.
– Да и ты, по-моему, не прочь повторить…
– Все мужчины – сволочи? – Он подошел к жене и погладил ее по щеке. – Ревнуешь, дорогая Ева?
– Если бы я ревновала ко всем бабам, с которыми ты спал, и тем более к тем, которые хотели бы переспать с тобой, я давно сидела бы в психушке. Убери руки! – Она резко мотнула головой и отвернулась.
– Еще чего! – Рорк взял ее за плечи и притянул к себе. Его глаза смеялись, и еще – черт бы побрал этого Рорка! – в них таилась такая нежность, перед которой Ева была не в силах устоять. – Я люблю тебя, милая.
– Охотно верю…
Рорк засмеялся, нагнулся и поцеловал ее.
– Ты романтическая дурочка.
– А знаешь, в чем заключается твоя проблема, мерзавец?
– Расскажи, пожалуйста.
– Ты – ходячий оргазм!
Ева с удовольствием смотрела, как округлились его глаза.
– Вот уж не ожидал от тебя такой грубой лести!
– Это не лесть, а оскорбление. Короче, мне осталось только поговорить с костюмершей Мансфилд – и на сегодня все. По пути домой залезу в компьютер и поищу информацию на твою примадонну.
Рорк взял свое пальто и плащ Евы.
– Боюсь, по пути домой ты будешь слишком занята другим делом.
– Чем же, интересно, я буду занята?
Рорк хотел помочь Еве надеть плащ, но она выхватила его и оделась сама. Рорк, наклонившись к ее уху, почти беззвучно сообщил ей о своих планах относительно обратной дороги домой. Ева закатила глаза.
– Не будешь же ты этим заниматься на заднем сиденье лимузина?!
– Поспорим?
– Ставлю двадцать долларов!
Рорк взял жену под руку и повел к выходу.
– Принято.
В итоге Ева проиграла, но не пожалела об этом.
«Если этому быть суждено, должно сделать все быстро и чисто…»
Что ж, это сделано. Сделано быстро и чисто. И вот теперь, сидя в одиночестве, я цитирую шотландскую пьесу. Кто я? Убийца? Или палач, каким является Кристина Воул в нашей гениальной пьесе?
Наверное, глупо с моей стороны записывать на пленку собственные мысли. Но они столь необъятны, столь ярки и так громко звучат в моем мозгу, что я удивляюсь, как их не слышат окружающие. Возможно, то, что сейчас я произношу эти мысли вслух, позволит мне избавиться от них. Они должны умолкнуть, их нужно похоронить как можно глубже. Наступило опасное время, и мне необходимо обуздать свои нервы.
Перед тем как осуществить свой замысел, я взвесил все «за» и «против». Но разве тогда можно было вообразить, каково это будет – видеть его мертвым, в луже крови посередине сцены! Как неподвижно он лежал в слепящем свете софитов…
Лучше не думать об этом! Сейчас нужно думать о себе и соблюдать спокойствие. До сих пор не было допущено ни оной ошибки, не должно их быть и впредь. А свои мысли нужно спрятать очень глубоко и не выпускать их из-под контроля. Хотя, наверное, им очень захочется с ликованием вырваться наружу.
Ричард Драко мертв!
ГЛАВА 3
– Нет, мэм, она не одна. С ней… ваш муж.
Ева долго смотрела на пакет с ножом, потом подняла глаза на уборщицу.
– Что ж, продолжайте заниматься вашей работой, Ломбовски.
Ева вышла в коридор и тут же наткнулась на Пибоди.
– Хорошо, что ты еще не ушла. На сегодня планы меняются. – Ева показала помощнице бутафорский нож. – Уборщица нашла это в гримерной Мансфилд. Он был спрятан в вазе с цветами.
– Вы намерены арестовать ее?
– Нет смысла: адвокаты отберут ее у меня раньше, чем мы с ней успеем войти в Управление полиции. Интересная складывается ситуация, не правда ли, Пибоди? Она убивает Драко на глазах у заполненного до отказа зала, а затем прячет бутафорский нож в собственной гримерке. Либо чертовски глупо, либо дьявольски умно! – Ева повертела пластиковый пакет в руках. – Давай-ка послушаем, что расскажет нам об этом она сама. Где находится комната для сбора труппы?
– Этажом ниже. Мы можем спуститься по лестнице.
– Скажи, Пибоди, ты что-нибудь знаешь об артистической жизни? – по дороге спросила Ева.
– Конечно, босс, у меня чуть ли не вся семьи имеет отношение к искусству. Моя мама играла в любительском театре, уже когда была беременна мной. Два моих кузена тоже актеры – правда, не на главных ролях, но иногда даже снимаются в кино. А моя прапрабабушка…
– Хватит, хватит! – торопливо прервала ее Ева. – Удивляюсь, как ты не устаешь от общения с таким огромным количеством людей!
– Я люблю людей, – жизнерадостно ответила Пибоди.
– За что, интересно?
Поскольку риторические вопросы не требуют ответов, Пибоди промолчала. Они дошли до самого низа лестницы, и Пибоди уверенно повернула налево. Затем, продолжая тему, она сказала:
– Вы тоже их любите, лейтенант. Вы только прикидываетесь брюзгой.
– Я и есть брюзга. Вот что, если Мансфилд отобьется от меня с помощью своих адвокатов, я хочу, чтобы ты прилипла к ней, как пластырь. Если она поедет домой и останется там, вызови двоих патрульных, чтобы они глаз не сводили с ее жилища. У нас достаточно оснований для того, чтобы установить за ней круглосуточное наружное наблюдение. Я хочу знать все: где она бывает, что делает.
– Хотите, я выясню всю ее подноготную с первого дня жизни?
– Нет, этим я займусь сама.
Ева потянула на себя дверь, за которой находилась комната для сбора труппы. Здесь проходили совещания, читки и другие мероприятия, которые требовали участия сразу всех артистов. Как и все, к чему прикасалась рука Рорка, это помещение блистало роскошью. Очевидно, Рорк считал, что талант заслуживает комфорта, и не поскупился на расходы. Бархатные диваны, элегантные журнальные столики, бар, до отказа набитый изысканными напитками, холодильник и даже компьютер.
Рорк сидел, очень уютно, как показалось Еве, устроившись возле Айрин на мягком диване. Взгляд его голубых глаз обратился на жену и задержался на ее лице. Это напомнило Еве тот день, когда они с Рорком впервые посмотрели друг другу в лицо. Но тогда он не выступал в качестве няньки при человеке, подозреваемом в убийстве. Тогда он был один.
Рорк поднялся с дивана, на его губах появилась сдержанная вежливая улыбка.
– Привет, Пибоди, – проговорил он, не отрывая взгляда от Евы.
– У меня к вам появилось еще несколько вопросов, мисс Мансфилд.
Айрин растерянно посмотрела на Еву, руки ее задрожали.
– Но я думала, что на сегодня мы закончили со всеми вопросами. Рорк уже вызвал машину, чтобы меня отвезли домой…
– Машина может подождать. Включи диктофон, Пибоди. Желаете ли вы, чтобы я напомнила вам о ваших правах и обязанностях, как того требует закон, мисс Мансфилд?
– Я… – Дрожащая рука снова легла на горло, – Нет. Просто я не знаю, что еще вы хотите от меня услышать.
Ева вынула из сумки бутафорский нож в целлофановом пакете и положила его на журнальный столик перед Айрин Мансфилд.
– Вы узнаете этот предмет?
– Это похоже на… – Актриса отняла руку от горла, протянула ее к пакету, но затем резко отдернула. – Это бутафорский нож. Тот самый, которым я должна была… О боже! Где вы нашли его?
– Среди красных роз, что стояли в вашей гримуборной.
– Нет! Нет… – Айрин очень медленно помотала головой и обхватила себя руками, впившись ногтями в плечи. – Это невозможно…
«Если это актерская игра, – подумала Ева, – то игра чертовски хорошая». В лице Айрин не осталось ни кровинки, пальцы и губы дрожали.
– Это не только возможно, это факт. Итак, как он туда попал?
– Я не знаю. Говорю же вам, не знаю! – Охваченная внезапным приступом энергии, Айрин резко вскочила на ноги. Глаза ее загорелись гневом. – Кто-то подбросил его мне! Тот самый человек, который подменил нож! Они хотят, чтобы меня обвинили в смерти Ричарда, хотят причинить мне страдания! Неужели недостаточно… Господи, неужели недостаточно того, что он погиб от моей руки?!
Жестом леди Макбет она вытянула вперед руку, словно пытаясь увидеть на ней следы крови.
– Зачем это могло кому-то понадобиться? – Голос Евы был спокойным и холодным. – Почему бы просто не выбросить бутафорский нож куда-нибудь подальше? Зачем было прятать его у вас в гримерной?
– Я не представляю, кто… кто может меня до такой степени ненавидеть. И Ричарда – тоже. – Айрин повернулась к Рорку. Крупные слезы, которые до этого копились и поблескивали в ее глазах, теперь очень эффектно скатились по щекам. – Рорк, ты же знаешь меня! Ну помоги мне, пожалуйста! Скажи им, что я не могла совершить этого ужасного поступка!
Айрин, плача, припала к его груди; теперь Рорк смотрел на жену поверх ее головы.
– Кто бы ни совершил это преступление, Ева его найдет. Можешь быть в этом уверена. Правда, лейтенант?
Ева саркастически изогнула бровь.
– А ты что, нанялся в адвокаты мисс Мансфилд? – фыркнула она. – Кто, помимо вас, имеет доступ в вашу гримерную комнату?
– Я не знаю… Да кто угодно: технический персонал, актеры. Я никогда не запираю гримерку, это неудобно.
Голова актрисы по-прежнему покоилась на груди Рорка. Она несколько раз судорожно вздохнула.
– Кто прислал вам красные розы? И кто принес их к вам в комнату?
– Не знаю! Мне присылали так много цветов… А визитные карточки принимала моя гримерша. Приходил курьер с какими-то подарками. Люди так и сновали, пока до начала спектакля не осталось всего полчаса. Только после этого я всех разогнала, чтобы подготовиться к выходу на сцену.
– В течение спектакля вы были в своей гримерной еще несколько раз: после вашей первой сцены, затем – чтобы сменить костюм, правильно?
– Верно. – Немного успокоившись, Айрин Мансфилд наконец отлипла от Рорка и посмотрела на Еву. – И каждый раз со мной находилась моя костюмерша. Вообще-то по ходу спектакля я должна менять костюмы пять раз.
Ева вытащила из сумочки блокнот.
– Как зовут вашу костюмершу?
– Триша. Триша Битс. Она подтвердит вам, что я не прятала у себя нож. Она вам скажет. Спросите у нее!
– Непременно. Моя помощница проводит вас домой.
– Значит, я могу идти?
– Пока – да. Мы с вами еще увидимся. Выключай диктофон, Пибоди, и проводи мисс Мансфилд домой.
– Есть, шеф.
Айрин схватила со спинки дивана манто и подала его Рорку. Даже Ева оценила царственность этого жеста: лишь женщина до мозга костей всегда уверена, что мужчина непременно окажется в нужный момент рядом, чтобы укутать ее плечи мехом.
– Я хочу, чтобы вы изловили того, кто это сделал, лейтенант Даллас. Очень хочу! Но даже после того, как он будет наказан, я все равно не сумею забыть, что роковой удар был нанесен именно моей рукой. Я буду помнить это до конца своих дней! – Актриса повернулась и кончиками пальцев прикоснулась к руке Рорка. – Благодарю, Рорк. Если бы не ты, я не смогла бы все это пережить.
– Тебе надо отдохнуть, Айрин.
– Надеюсь, мне это удастся.
Низко склонив голову, она направилась к выходу, а следом за ней деловито потопала Пибоди.
Ева, нахмурившись, взяла с журнального столика пакет с ножом и убрала его в сумку.
– Вот она вряд ли стала бы отрицать тот факт, что спала с тобой.
– Ты так думаешь?
Легкое удивление, прозвучавшее в голосе Рорка, обозлило Еву еще больше.
– Да и ты, по-моему, не прочь повторить…
– Все мужчины – сволочи? – Он подошел к жене и погладил ее по щеке. – Ревнуешь, дорогая Ева?
– Если бы я ревновала ко всем бабам, с которыми ты спал, и тем более к тем, которые хотели бы переспать с тобой, я давно сидела бы в психушке. Убери руки! – Она резко мотнула головой и отвернулась.
– Еще чего! – Рорк взял ее за плечи и притянул к себе. Его глаза смеялись, и еще – черт бы побрал этого Рорка! – в них таилась такая нежность, перед которой Ева была не в силах устоять. – Я люблю тебя, милая.
– Охотно верю…
Рорк засмеялся, нагнулся и поцеловал ее.
– Ты романтическая дурочка.
– А знаешь, в чем заключается твоя проблема, мерзавец?
– Расскажи, пожалуйста.
– Ты – ходячий оргазм!
Ева с удовольствием смотрела, как округлились его глаза.
– Вот уж не ожидал от тебя такой грубой лести!
– Это не лесть, а оскорбление. Короче, мне осталось только поговорить с костюмершей Мансфилд – и на сегодня все. По пути домой залезу в компьютер и поищу информацию на твою примадонну.
Рорк взял свое пальто и плащ Евы.
– Боюсь, по пути домой ты будешь слишком занята другим делом.
– Чем же, интересно, я буду занята?
Рорк хотел помочь Еве надеть плащ, но она выхватила его и оделась сама. Рорк, наклонившись к ее уху, почти беззвучно сообщил ей о своих планах относительно обратной дороги домой. Ева закатила глаза.
– Не будешь же ты этим заниматься на заднем сиденье лимузина?!
– Поспорим?
– Ставлю двадцать долларов!
Рорк взял жену под руку и повел к выходу.
– Принято.
В итоге Ева проиграла, но не пожалела об этом.
«Если этому быть суждено, должно сделать все быстро и чисто…»
Что ж, это сделано. Сделано быстро и чисто. И вот теперь, сидя в одиночестве, я цитирую шотландскую пьесу. Кто я? Убийца? Или палач, каким является Кристина Воул в нашей гениальной пьесе?
Наверное, глупо с моей стороны записывать на пленку собственные мысли. Но они столь необъятны, столь ярки и так громко звучат в моем мозгу, что я удивляюсь, как их не слышат окружающие. Возможно, то, что сейчас я произношу эти мысли вслух, позволит мне избавиться от них. Они должны умолкнуть, их нужно похоронить как можно глубже. Наступило опасное время, и мне необходимо обуздать свои нервы.
Перед тем как осуществить свой замысел, я взвесил все «за» и «против». Но разве тогда можно было вообразить, каково это будет – видеть его мертвым, в луже крови посередине сцены! Как неподвижно он лежал в слепящем свете софитов…
Лучше не думать об этом! Сейчас нужно думать о себе и соблюдать спокойствие. До сих пор не было допущено ни оной ошибки, не должно их быть и впредь. А свои мысли нужно спрятать очень глубоко и не выпускать их из-под контроля. Хотя, наверное, им очень захочется с ликованием вырваться наружу.
Ричард Драко мертв!
ГЛАВА 3
Если бы кто-то назвал «рухлядью» ту технику, которой оснащено Управление полиции, это была бы бесстыдная лесть. Поэтому, желая сэкономить свои нервы и время, Ева решила работать дома. Рорк любил дорогие игрушки, и на фоне его компьютерной системы полицейские компьютеры выглядели пришельцами из каменного века.
Ожидая, пока умная машина выдаст все, что сумеет отыскать относительно жизни Айрин Мансфилд, Ева мерила шагами свой домашний кабинет. И вот наконец на экране монитора появилась первая порция данных:
«Айрин Мансфилд, настоящее имя Джейн Ступс родилась 8 ноября 1960 года в городе Уичита, штат Канзас. Родители – Аделаида Мюнх и Джозеф Ступс – разошлись в 1969 году. Имеет родного брата, Дональда Ступса, рожденного 12 августа 1964 года».
Затем шла информация о полученном Айрин образовании: в возрасте пятнадцати лет поступила в нью-йоркский Институт драматических искусств. Впрочем, об этом Ева могла догадаться и без помощи компьютера.
– Значит, первым делом девочка поспешила смотаться из Канзаса, – пробормотала Ева. Она отнеслась к этому с пониманием. Действительно, что делать нормальному человеку в этом провинциальном штате, где нет ничего, кроме пшеницы и кукурузы!
Профессиональная карьера Айрин началась очень рано. Еще будучи подростком, она взошла на подиум в качестве манекенщицы; окончив институт, сыграла несколько ролей на сцене, затем – в кино, потом снова вернулась в театр.
Обрабатывая данные, компьютер тихонько жужжал и похрюкивал.
– Бла-бла-бла… – передразнила Ева машину и ввела запрос на поиск информации о криминальном прошлом Айрин Мансфилд: нарушала ли она закон, подвергалась ли арестам?
Суперкомпьютер Рорка работал с невероятной быстротой. Вспомнив о груде старья, стоявшего в ее кабинете в Управлении полиции, Ева насмешливо фыркнула:
– Сегодня для того, чтобы работать на хорошей технике, нужно выйти замуж за миллиардера!
На экране монитора возникли строчки: «1982 год, Лос-Анджелес – незаконное хранение наркотических веществ».
– Вот это другое дело!
Ева села за компьютер и затребовала исчерпывающую информацию по этому поводу. Вскоре пришел ответ:
«В результате судебного разбирательства обвиняемой назначен испытательный срок и принудительное лечение от наркозависимости. Курс лечения проведен в реабилитационном центре Лос-Анджелеса „Кейт Ричард мемориал“.
1986 год, Нью-Йорк – повторное обвинение в хранении и употреблении наркотических средств. Опять направлена на принудительное лечение в клинику «Новая жизнь».
Иных правонарушений за объектом не значится».
Ева поинтересовалась, какие именно наркотики принимала Айрин Мансфилд. Оказалось, что смесь «экстази» и «зонера» в равных пропорциях.
– Да, таким коктейлем слона можно свалить, – задумчиво сказала Ева и ввела новый запрос относительно того, с кем Айрин Мансфилд когда-либо находилась в браке или сожительствовала.
Ответ снова пришел очень скоро:
«В июне 1990 гада в Лос-Анджелесе выдано официальное свидетельство о браке Айрин Мансфилд и Бродерика Питерса. Брак расторгнут по обоюдному согласию в апреле 1991 года.
В сентябре 1995 года в Лондоне выдано официальное свидетельство о браке Айрин Мансфилд и Лоуренса Баристола. В январе 1999 года в суд подано заявление о разводе. В результате слушаний дела «Мансфилд против Баристола» заявление удовлетворено.
Детей ни от одного из браков нет».
– Хорошо. Теперь посмотрим, что объединяло нашу красавицу и покойника в профессиональном плане, – пробормотала Ева и ввела запрос: «Полный список совместных работ Айрин Мансфилд и Ричарда Драко».
Компьютер похрюкал еще с полминуты и затем выдал:
«Бродвейская постановка драмы „Сломанные крылья“ (май – октябрь 1980 г.). Объект и Ричард Драко заняты на вторых ролях.
Малобюджетный кинофильм «Умри ради любви» (Лос-Анджелес, 1982 г.). В главных ролях – объект и Ричард Драко.
Кинофильм «Шах и мат» (Нью-Йорк, февраль 1986 г.).
Спектакль «Дважды приобретенный» театра «Лондон артс» (февраль – июнь 1996 г.). В главных ролях – объект и Ричард Драко».
– Любопытно у них по годам получается… – пробормотала Ева, протягивая руку, чтобы почесать за ухом толстого кота по кличке Галахад, который развалился на ее письменном столе прямо перед компьютером.
В этот момент открылась дверь, которая соединяла личные кабинеты Евы и Рорка, и на пороге появился сам Рорк.
– Ты не упоминал, что Айрин обладает кое-какими пристрастиями, которые караются по статье Уголовного кодекса.
– Точнее сказать, «обладала». А это имеет какое-то отношение к делу?
– Все имеет отношение к делу, каждая деталь. Кстати, ты убежден, что ее увлечение наркотиками – в прошлом?
– Насколько мне известно, она не балуется этой дрянью уже больше десятка лет. – Рорк присел на краешек письменного стола, Галахад тут же вскочил и стал тереться башкой о его бедро. – Разве вы не верите в то, что человек может исправиться, лейтенант?
– Если бы я в это не верила, то не вышла бы за тебя замуж. – Рорк усмехнулся, а Ева, склонив голову набок, добавила: – И почему ты ни словом не обмолвился о том, что Айрин долгое время и в разных постановках работала в паре с Драко?
– Потому что ты не спрашивала.
– Две их совместные работы по времени совпадают с периодами, когда она употребляла наркотики.
– Правда? Гм… – Рорк почесал Галахада между ушей, и кот замурлыкал от удовольствия.
– Насколько близки они были, Рорк?
– Возможно, у них был роман во время их совместной работы в Лондоне. По крайней мере, такие слухи ходили. Я познакомился с Айрин всего несколько лет назад, когда она была замужем и жила в Лондоне. И никогда не видел ее и Ричарда вместе – до тех пор, пока мы не начали репетировать наш спектакль.
Рорк взял чашку Евы и допил остаток кофе.
– Как по-твоему, когда я буду изучать данные об убитом, могу я наткнуться на записи о правонарушениях?
– Не исключено. Но должен сказать, что даже если Айрин продолжала употреблять наркотики, она делала это скрытно, оставаясь настоящим профессионалом в работе: никаких прогулов и опозданий на репетиции, никаких эмоциональных срывов. Относительно Драко я не могу употребить слово «скрытно» в том же контексте: я о нем почти ничего не знаю. Но и он прекрасно делал свою работу. А если между ними существовали романтические или сексуальные отношения, то в это никто не был посвящен.
– Невозможно быть скрытным на все сто процентов. Если они трахались, хоть кто-то, но должен был знать об этом, а если принимали наркотики – тем более.
– Хочешь, чтобы я это выяснил?
Ева встала со стула, наклонилась к Рорку и потерлась носом о его нос.
– Нет. А если ты не понял, повторю еще раз по буквам: Н-Е-Т. Уразумел?
– Полагаю, что да. Через несколько часов у меня встреча в Сан-Франциско. В случае чего, Соммерсет знает, как меня найти.
При упоминании своего заклятого врага – дворецкого, служившего у Рорка уже много лет, – Ева сразу же ощетинилась, как дикобраз.
– Обойдусь как-нибудь без этого старого осла!
– Думаю, что вернусь к девяти. – Рорк встал, положил ладони на талию Евы и провел ими вниз, до бедер. – Если буду задерживаться, я тебе позвоню.
Ева поняла: он не хочет оставлять жену один на один с ночными кошмарами, которые преследовали ее на протяжении многих лет.
– Не волнуйся за меня.
– А мне это нравится.
Рорк наклонился, чтобы запечатлеть на щеке жены легкий поцелуй, но она вдруг с силой притянула его к себе и жадно впилась губами в его рот, обняв обеими руками за шею. Отпустив Рорка через добрый десяток секунд, Ева с удовольствием отметила, что его глаза потемнели, а дыхание участилось.
– Что это на тебя нашло? – спросил он.
– А мне это нравится! – повторила Ева сказанную им фразу. – Ну ладно, до встречи, – улыбнулась она и, взяв со стола пустую чашку, пошла на кухню, чтобы налить себе еще кофе.
Начиная с полуночи, автоответчики домашнего, рабочего и автомобильного телефонов Евы зафиксировали двадцать три звонка от репортеров, жаждущих заполучить любую информацию о трагедии, произошедшей в театре. Одни умоляли, другие пытались очаровать, третьи угрожали, четвертые были не прочь подкупить. Шесть посланий были от одной только Надин Ферст, корреспондента телевизионного «Канала-75», и накал их возрастал от звонка к звонку.
В какой-то степени их с Надин можно было назвать подругами, чему сама Ева не переставала удивляться, но для обеих на первом месте стояла работа. Надин наверняка хотела получить эксклюзивное интервью от Евы – главного следователя по делу об убийстве Ричарда Драко. Ну а Ева хотела найти убийцу.
Ева стерла из памяти автоответчиков все послания от журналистов, после чего осталось только одно сообщение – от ее непосредственного начальника. Оно было простым и лаконичным: шеф требовал, чтобы она немедленно прибыла в его кабинет. Часы показывали восемь утра.
Майор Уитни не заставил Еву ждать. Секретарша жестом указала ей на дверь в кабинет, и Ева вошла. Уитни сидел за письменным столом и разговаривал по телефону. Увидев входящую в кабинет Еву, он указал ей на стул, стоявший по другую сторону стола. Широкое темное лицо босса не выдавало никаких эмоций, голос его был глухим и ровным.
– Мы организуем пресс-конференцию для журналистов в два часа, – терпеливо говорил он в трубку. – Нет, сэр, раньше никак не получится. Разумеется, я знаю, что Ричард Драко был звездой и пресса желает знать все, до единой детали, связанное с преступлением. Они получат все, что мы сочтем возможным, ровно в два. Да, сэр, ее отчет уже у меня на столе. – Сказав это, Уитни приподнял бровь и вопросительно посмотрел на Еву. Она встала и протянула ему пачку листов с распечатанным на компьютере отчетом.
– Я свяжусь с вами сразу же, как только проанализирую обстановку. – На лице Уитни наконец отразилось явное раздражение. – Послушайте, сэр, пусть даже Драко был гением из гениев, но он мертв, и мы должны приложить все усилия, чтобы это убийство было расследовано с максимальной быстротой. Да, правильно. В два часа.
На этом разговор закончился, и Уитни положил трубку.
– Ох уж эти политики! – буркнул он, откидываясь на спинку кресла и потирая шею. – Я прочитал предварительный отчет, который ты послала мне прошлой ночью. Да, та еще ситуация!
– Вот именно, сэр. Но она, возможно, немного прояснится после вскрытия, которое проводится как раз в эти минуты.
Губы майора искривились в некоем подобии улыбки.
– Послушай, Даллас, а ведь ты вроде никогда не была большой поклонницей театра.
– Просто я подустала от «развлечений», которые преподносит нам улица.
– Вся жизнь – игра, весь мир – большая сцена… – промурлыкал Уитни. – Тебе, я надеюсь, уже известно, что убитый был звездой первой величины? Его смерть на глазах у сотен людей, да еще в таком драматическом контексте – новость номер один. Она уже облетела всю планету. Главные герои сегодня – Драко, Мансфилд, Рорк и ты.
– Рорк тут ни при чем, – ответила Ева, мысленно произнося самые изощренные ругательства.
– Он – владелец театра, он выбирал пьесу, и, насколько мне известно, именно он пригласил Драко и Мансфилд на главные роли в спектакле. Я ничего не перепутал, лейтенант?
– Все верно, сэр. Однако хочу обратить ваше внимание на другое. Если связывать с именем Рорка каждое преступление, которое совершается на принадлежащей ему территории, он должен был бы бросить все дела и круглые сутки общаться только с полицейскими и журналистами.
На сей раз Уитни улыбнулся по-настоящему.
– Ты права, об этом я как-то не подумал. – Улыбка исчезла с его лица. – Однако в данном случае ты и Рорк связаны с делом более тесно, чем обычно, поскольку являетесь, помимо всего прочего, еще и свидетелями убийства. Я лично рассматриваю этот факт в качестве нашего преимущества. Вы находились на месте преступления в тот момент, когда оно произошло, поэтому у нас появилась возможность пойти по следам, когда они еще не успели остыть. А вот настоящую головную боль нам устроят журналисты.
– Если позволите заметить, сэр, они всегда являлись нашей головной болью.
– Ты успела просмотреть заголовки утренних газет?
Разумеется, Ева их просмотрела. Один из них гласил: «Драко отдал жизнь искусству». А в подзаголовке, набранном более мелким шрифтом, ехидно говорилось: «Чудовищное преступление! Вчера вечером зарезан прославленный актер Ричард Драко. Убийство совершено под носом известного детектива нью-йоркского Управления полиции лейтенанта Евы Даллас».
– Хорошо хоть, что они упомянули о том, что я являюсь женой Рорка, только в третьем абзаце.
– Они не перестанут трепать ваши имена. Это делает историю еще более пикантной.
Ева пожала плечами:
– Мне и раньше порядком доставалось от репортеров, майор.
– Да, я знаю. – Телефон на столе Уитни пронзительно заверещал, но хозяин кабинета не стал брать трубку, а просто отключил звонок. – Послушай, Даллас, это не рядовое убийство и даже не из ряда вон выходящее. Это, как говорят мои внуки, полный трындец! Ты должна очень тщательно подготовиться к пресс-конференции, которая состоится в два часа. Поверь мне, актеры, причастные к этому делу, изо всех сил будут играть перед телекамерами. Они просто не смогут иначе – это сильнее их. А журналисты еще больше подольют масла в огонь.
Уитни откинулся назад, барабаня пальцами по столу.
– Я понимаю, ты не хочешь привлекать к делу излишнее внимание общественности и прессы, но по-другому не получится. Смотри на это как на часть своей работы – неприятную, но неизбежную. Однако до пресс-конференции все же избегай раздавать интервью и общаться с журналистами.
– Конечно, сэр. Мне самой это как кость в горле.
– Я хочу, чтобы расследование завершилось как можно скорее, и уже поторопил медиков со вскрытием. Лаборатория – тоже на низком старте. Надеюсь, и ты меня не подведешь. Айрин Мансфилд потребовала вызвать ее адвокатов?
– Пока нет.
– Интересно…
– Но скоро потребует. Вчера она была в шоке, но, когда у нее в голове немного прояснится, она тут же кинется к законникам. Костюмерша подтверждает, что неотлучно находилась с Айрин в ее гримуборной каждый раз, когда та меняла сценические костюмы. Я, правда, не слишком полагаюсь на ее слова: эта женщина боготворит Мансфилд. А пока я собираю информацию на всех членов труппы и технический персонал. Это дело не быстрое, поскольку народу очень много. Допросы начнутся сегодня утром.
Ожидая, пока умная машина выдаст все, что сумеет отыскать относительно жизни Айрин Мансфилд, Ева мерила шагами свой домашний кабинет. И вот наконец на экране монитора появилась первая порция данных:
«Айрин Мансфилд, настоящее имя Джейн Ступс родилась 8 ноября 1960 года в городе Уичита, штат Канзас. Родители – Аделаида Мюнх и Джозеф Ступс – разошлись в 1969 году. Имеет родного брата, Дональда Ступса, рожденного 12 августа 1964 года».
Затем шла информация о полученном Айрин образовании: в возрасте пятнадцати лет поступила в нью-йоркский Институт драматических искусств. Впрочем, об этом Ева могла догадаться и без помощи компьютера.
– Значит, первым делом девочка поспешила смотаться из Канзаса, – пробормотала Ева. Она отнеслась к этому с пониманием. Действительно, что делать нормальному человеку в этом провинциальном штате, где нет ничего, кроме пшеницы и кукурузы!
Профессиональная карьера Айрин началась очень рано. Еще будучи подростком, она взошла на подиум в качестве манекенщицы; окончив институт, сыграла несколько ролей на сцене, затем – в кино, потом снова вернулась в театр.
Обрабатывая данные, компьютер тихонько жужжал и похрюкивал.
– Бла-бла-бла… – передразнила Ева машину и ввела запрос на поиск информации о криминальном прошлом Айрин Мансфилд: нарушала ли она закон, подвергалась ли арестам?
Суперкомпьютер Рорка работал с невероятной быстротой. Вспомнив о груде старья, стоявшего в ее кабинете в Управлении полиции, Ева насмешливо фыркнула:
– Сегодня для того, чтобы работать на хорошей технике, нужно выйти замуж за миллиардера!
На экране монитора возникли строчки: «1982 год, Лос-Анджелес – незаконное хранение наркотических веществ».
– Вот это другое дело!
Ева села за компьютер и затребовала исчерпывающую информацию по этому поводу. Вскоре пришел ответ:
«В результате судебного разбирательства обвиняемой назначен испытательный срок и принудительное лечение от наркозависимости. Курс лечения проведен в реабилитационном центре Лос-Анджелеса „Кейт Ричард мемориал“.
1986 год, Нью-Йорк – повторное обвинение в хранении и употреблении наркотических средств. Опять направлена на принудительное лечение в клинику «Новая жизнь».
Иных правонарушений за объектом не значится».
Ева поинтересовалась, какие именно наркотики принимала Айрин Мансфилд. Оказалось, что смесь «экстази» и «зонера» в равных пропорциях.
– Да, таким коктейлем слона можно свалить, – задумчиво сказала Ева и ввела новый запрос относительно того, с кем Айрин Мансфилд когда-либо находилась в браке или сожительствовала.
Ответ снова пришел очень скоро:
«В июне 1990 гада в Лос-Анджелесе выдано официальное свидетельство о браке Айрин Мансфилд и Бродерика Питерса. Брак расторгнут по обоюдному согласию в апреле 1991 года.
В сентябре 1995 года в Лондоне выдано официальное свидетельство о браке Айрин Мансфилд и Лоуренса Баристола. В январе 1999 года в суд подано заявление о разводе. В результате слушаний дела «Мансфилд против Баристола» заявление удовлетворено.
Детей ни от одного из браков нет».
– Хорошо. Теперь посмотрим, что объединяло нашу красавицу и покойника в профессиональном плане, – пробормотала Ева и ввела запрос: «Полный список совместных работ Айрин Мансфилд и Ричарда Драко».
Компьютер похрюкал еще с полминуты и затем выдал:
«Бродвейская постановка драмы „Сломанные крылья“ (май – октябрь 1980 г.). Объект и Ричард Драко заняты на вторых ролях.
Малобюджетный кинофильм «Умри ради любви» (Лос-Анджелес, 1982 г.). В главных ролях – объект и Ричард Драко.
Кинофильм «Шах и мат» (Нью-Йорк, февраль 1986 г.).
Спектакль «Дважды приобретенный» театра «Лондон артс» (февраль – июнь 1996 г.). В главных ролях – объект и Ричард Драко».
– Любопытно у них по годам получается… – пробормотала Ева, протягивая руку, чтобы почесать за ухом толстого кота по кличке Галахад, который развалился на ее письменном столе прямо перед компьютером.
В этот момент открылась дверь, которая соединяла личные кабинеты Евы и Рорка, и на пороге появился сам Рорк.
– Ты не упоминал, что Айрин обладает кое-какими пристрастиями, которые караются по статье Уголовного кодекса.
– Точнее сказать, «обладала». А это имеет какое-то отношение к делу?
– Все имеет отношение к делу, каждая деталь. Кстати, ты убежден, что ее увлечение наркотиками – в прошлом?
– Насколько мне известно, она не балуется этой дрянью уже больше десятка лет. – Рорк присел на краешек письменного стола, Галахад тут же вскочил и стал тереться башкой о его бедро. – Разве вы не верите в то, что человек может исправиться, лейтенант?
– Если бы я в это не верила, то не вышла бы за тебя замуж. – Рорк усмехнулся, а Ева, склонив голову набок, добавила: – И почему ты ни словом не обмолвился о том, что Айрин долгое время и в разных постановках работала в паре с Драко?
– Потому что ты не спрашивала.
– Две их совместные работы по времени совпадают с периодами, когда она употребляла наркотики.
– Правда? Гм… – Рорк почесал Галахада между ушей, и кот замурлыкал от удовольствия.
– Насколько близки они были, Рорк?
– Возможно, у них был роман во время их совместной работы в Лондоне. По крайней мере, такие слухи ходили. Я познакомился с Айрин всего несколько лет назад, когда она была замужем и жила в Лондоне. И никогда не видел ее и Ричарда вместе – до тех пор, пока мы не начали репетировать наш спектакль.
Рорк взял чашку Евы и допил остаток кофе.
– Как по-твоему, когда я буду изучать данные об убитом, могу я наткнуться на записи о правонарушениях?
– Не исключено. Но должен сказать, что даже если Айрин продолжала употреблять наркотики, она делала это скрытно, оставаясь настоящим профессионалом в работе: никаких прогулов и опозданий на репетиции, никаких эмоциональных срывов. Относительно Драко я не могу употребить слово «скрытно» в том же контексте: я о нем почти ничего не знаю. Но и он прекрасно делал свою работу. А если между ними существовали романтические или сексуальные отношения, то в это никто не был посвящен.
– Невозможно быть скрытным на все сто процентов. Если они трахались, хоть кто-то, но должен был знать об этом, а если принимали наркотики – тем более.
– Хочешь, чтобы я это выяснил?
Ева встала со стула, наклонилась к Рорку и потерлась носом о его нос.
– Нет. А если ты не понял, повторю еще раз по буквам: Н-Е-Т. Уразумел?
– Полагаю, что да. Через несколько часов у меня встреча в Сан-Франциско. В случае чего, Соммерсет знает, как меня найти.
При упоминании своего заклятого врага – дворецкого, служившего у Рорка уже много лет, – Ева сразу же ощетинилась, как дикобраз.
– Обойдусь как-нибудь без этого старого осла!
– Думаю, что вернусь к девяти. – Рорк встал, положил ладони на талию Евы и провел ими вниз, до бедер. – Если буду задерживаться, я тебе позвоню.
Ева поняла: он не хочет оставлять жену один на один с ночными кошмарами, которые преследовали ее на протяжении многих лет.
– Не волнуйся за меня.
– А мне это нравится.
Рорк наклонился, чтобы запечатлеть на щеке жены легкий поцелуй, но она вдруг с силой притянула его к себе и жадно впилась губами в его рот, обняв обеими руками за шею. Отпустив Рорка через добрый десяток секунд, Ева с удовольствием отметила, что его глаза потемнели, а дыхание участилось.
– Что это на тебя нашло? – спросил он.
– А мне это нравится! – повторила Ева сказанную им фразу. – Ну ладно, до встречи, – улыбнулась она и, взяв со стола пустую чашку, пошла на кухню, чтобы налить себе еще кофе.
Начиная с полуночи, автоответчики домашнего, рабочего и автомобильного телефонов Евы зафиксировали двадцать три звонка от репортеров, жаждущих заполучить любую информацию о трагедии, произошедшей в театре. Одни умоляли, другие пытались очаровать, третьи угрожали, четвертые были не прочь подкупить. Шесть посланий были от одной только Надин Ферст, корреспондента телевизионного «Канала-75», и накал их возрастал от звонка к звонку.
В какой-то степени их с Надин можно было назвать подругами, чему сама Ева не переставала удивляться, но для обеих на первом месте стояла работа. Надин наверняка хотела получить эксклюзивное интервью от Евы – главного следователя по делу об убийстве Ричарда Драко. Ну а Ева хотела найти убийцу.
Ева стерла из памяти автоответчиков все послания от журналистов, после чего осталось только одно сообщение – от ее непосредственного начальника. Оно было простым и лаконичным: шеф требовал, чтобы она немедленно прибыла в его кабинет. Часы показывали восемь утра.
Майор Уитни не заставил Еву ждать. Секретарша жестом указала ей на дверь в кабинет, и Ева вошла. Уитни сидел за письменным столом и разговаривал по телефону. Увидев входящую в кабинет Еву, он указал ей на стул, стоявший по другую сторону стола. Широкое темное лицо босса не выдавало никаких эмоций, голос его был глухим и ровным.
– Мы организуем пресс-конференцию для журналистов в два часа, – терпеливо говорил он в трубку. – Нет, сэр, раньше никак не получится. Разумеется, я знаю, что Ричард Драко был звездой и пресса желает знать все, до единой детали, связанное с преступлением. Они получат все, что мы сочтем возможным, ровно в два. Да, сэр, ее отчет уже у меня на столе. – Сказав это, Уитни приподнял бровь и вопросительно посмотрел на Еву. Она встала и протянула ему пачку листов с распечатанным на компьютере отчетом.
– Я свяжусь с вами сразу же, как только проанализирую обстановку. – На лице Уитни наконец отразилось явное раздражение. – Послушайте, сэр, пусть даже Драко был гением из гениев, но он мертв, и мы должны приложить все усилия, чтобы это убийство было расследовано с максимальной быстротой. Да, правильно. В два часа.
На этом разговор закончился, и Уитни положил трубку.
– Ох уж эти политики! – буркнул он, откидываясь на спинку кресла и потирая шею. – Я прочитал предварительный отчет, который ты послала мне прошлой ночью. Да, та еще ситуация!
– Вот именно, сэр. Но она, возможно, немного прояснится после вскрытия, которое проводится как раз в эти минуты.
Губы майора искривились в некоем подобии улыбки.
– Послушай, Даллас, а ведь ты вроде никогда не была большой поклонницей театра.
– Просто я подустала от «развлечений», которые преподносит нам улица.
– Вся жизнь – игра, весь мир – большая сцена… – промурлыкал Уитни. – Тебе, я надеюсь, уже известно, что убитый был звездой первой величины? Его смерть на глазах у сотен людей, да еще в таком драматическом контексте – новость номер один. Она уже облетела всю планету. Главные герои сегодня – Драко, Мансфилд, Рорк и ты.
– Рорк тут ни при чем, – ответила Ева, мысленно произнося самые изощренные ругательства.
– Он – владелец театра, он выбирал пьесу, и, насколько мне известно, именно он пригласил Драко и Мансфилд на главные роли в спектакле. Я ничего не перепутал, лейтенант?
– Все верно, сэр. Однако хочу обратить ваше внимание на другое. Если связывать с именем Рорка каждое преступление, которое совершается на принадлежащей ему территории, он должен был бы бросить все дела и круглые сутки общаться только с полицейскими и журналистами.
На сей раз Уитни улыбнулся по-настоящему.
– Ты права, об этом я как-то не подумал. – Улыбка исчезла с его лица. – Однако в данном случае ты и Рорк связаны с делом более тесно, чем обычно, поскольку являетесь, помимо всего прочего, еще и свидетелями убийства. Я лично рассматриваю этот факт в качестве нашего преимущества. Вы находились на месте преступления в тот момент, когда оно произошло, поэтому у нас появилась возможность пойти по следам, когда они еще не успели остыть. А вот настоящую головную боль нам устроят журналисты.
– Если позволите заметить, сэр, они всегда являлись нашей головной болью.
– Ты успела просмотреть заголовки утренних газет?
Разумеется, Ева их просмотрела. Один из них гласил: «Драко отдал жизнь искусству». А в подзаголовке, набранном более мелким шрифтом, ехидно говорилось: «Чудовищное преступление! Вчера вечером зарезан прославленный актер Ричард Драко. Убийство совершено под носом известного детектива нью-йоркского Управления полиции лейтенанта Евы Даллас».
– Хорошо хоть, что они упомянули о том, что я являюсь женой Рорка, только в третьем абзаце.
– Они не перестанут трепать ваши имена. Это делает историю еще более пикантной.
Ева пожала плечами:
– Мне и раньше порядком доставалось от репортеров, майор.
– Да, я знаю. – Телефон на столе Уитни пронзительно заверещал, но хозяин кабинета не стал брать трубку, а просто отключил звонок. – Послушай, Даллас, это не рядовое убийство и даже не из ряда вон выходящее. Это, как говорят мои внуки, полный трындец! Ты должна очень тщательно подготовиться к пресс-конференции, которая состоится в два часа. Поверь мне, актеры, причастные к этому делу, изо всех сил будут играть перед телекамерами. Они просто не смогут иначе – это сильнее их. А журналисты еще больше подольют масла в огонь.
Уитни откинулся назад, барабаня пальцами по столу.
– Я понимаю, ты не хочешь привлекать к делу излишнее внимание общественности и прессы, но по-другому не получится. Смотри на это как на часть своей работы – неприятную, но неизбежную. Однако до пресс-конференции все же избегай раздавать интервью и общаться с журналистами.
– Конечно, сэр. Мне самой это как кость в горле.
– Я хочу, чтобы расследование завершилось как можно скорее, и уже поторопил медиков со вскрытием. Лаборатория – тоже на низком старте. Надеюсь, и ты меня не подведешь. Айрин Мансфилд потребовала вызвать ее адвокатов?
– Пока нет.
– Интересно…
– Но скоро потребует. Вчера она была в шоке, но, когда у нее в голове немного прояснится, она тут же кинется к законникам. Костюмерша подтверждает, что неотлучно находилась с Айрин в ее гримуборной каждый раз, когда та меняла сценические костюмы. Я, правда, не слишком полагаюсь на ее слова: эта женщина боготворит Мансфилд. А пока я собираю информацию на всех членов труппы и технический персонал. Это дело не быстрое, поскольку народу очень много. Допросы начнутся сегодня утром.