Страница:
— А вдруг они существуют… — Зоя горящими глазами посмотрела на Дану. — Если ключи не выдумка, может быть, попробуем? За такие-то деньги?
— Думаешь, у нас есть шансы? Мир огромен. Как ты собираешься искать в нем золотой ключик?
— Каждой из вас будет дана подсказка. — Ровена указала на маленькую шкатулку. — Это разрешено, если все согласятся. Вы можете действовать вместе. В сущности, мы на это и надеемся. Но требуется согласие троих. Если хотя бы одна откажется, все остальное бессмысленно. Если вы примете предложенные условия, каждая получит по двадцать пять тысяч долларов. Деньги останутся у вас вне зависимости от результата.
— Минутку, минутку! — Мэлори протестующе вытянула руку, потом сняла очки. — Минутку, — повторила она. — Вы говорите, что если мы согласимся искать эти ключи — просто искать, — то получим по двадцать пять тысяч? Без всяких условий?
— Сумма будет перечислена на счет, который вы укажете, — кивнул Питт. — Немедленно.
— Боже милосердный! — воскликнула Зоя и схватилась за виски. — Боже милосердный, — повторила она тише и без сил рухнула в кресло. — Наверное, это сон.
— Полагаю, ты хотела сказать, что это надувательство. В чем подвох? — поинтересовалась Дана. — Что написано мелким шрифтом?
— Если вы не найдете ключи, расплатой для всех троих станет один год жизни.
— Что-то вроде тюрьмы? — спросила Мэлори.
— Нет. — Ровена сделала знак горничной, появившейся в дверях с тележкой, на которой был расставлен кофейный сервиз. — Просто из вашей жизни будет вычеркнут один год.
— О! — Дана щелкнула пальцами. — Как по волшебству.
— Ключи существуют, — тихо сказала Ровена. — В этом мире и в этом городе. Это все, что нам позволено сообщить, но мы можем дать вам небольшую подсказку. Задача сложная, и попытка будет вознаграждена. Если вы добьетесь успеха, награда умножится. За неудачу последует наказание. Не торопитесь, обсудите все, что услышали. Мы с Питтом оставим вас.
Они вышли из комнаты, и Ровена плотно прикрыла за собой дверь.
— Сумасшедший дом. — Дана взяла с тарелки на тележке крошечную слойку с кремом. — И если кто-то из вас намерен подыгрывать этим ненормальным, значит, вам тут и место.
— Позволь кое о чем напомнить. — Мэлори налила себе кофе, положила в чашку два куска сахара и размешала. — Двадцать пять тысяч долларов. Каждой.
— Неужели ты веришь, что они выложат целых семьдесят пять тысяч просто потому, что мы пообещаем искать ключи? От шкатулки, в которой заперты души трех полубогинь?
Мэлори задумчиво разглядывала маленький эклер.
— Есть только один способ это проверить.
— Как они на нас похожи! — не обращая внимания на кофе и пирожные, Зоя встала с кресла и подошла к картине. — Очень похожи…
— Точно. Прямо мурашки по коже. — Дана кивнула, увидев, что Мэлори взяла кофейник. — Но зачем рисовать нас троих в таком виде? Вчера мы еще даже не были знакомы! Между тем мысль, что кто-то следил за нами, делал фотографии или наброски для картины, меня пугает.
— Такое нельзя нарисовать быстро, в порыве вдохновения. — Мэлори протянула Дане чашку. — Это настоящий шедевр: по мастерству, масштабам, деталировке. Кто-то вложил душу в картину, и этот человек необычайно талантлив. Если это и мошенничество, то очень тонкое. Кроме того, в чем смысл? Я не понимаю. А ты?
— Тоже. — Дана сделала глоток кофе.
— У меня есть кое-какие сбережения, — сказала Зоя. — Но они быстро закончатся, если я не найду новую работу. И чем скорее я это сделаю, тем лучше… Я тоже ничего не понимаю, но сомневаюсь, чтобы эти люди охотились за теми крохами, что у нас есть.
— Согласна. Будешь кофе?
— Спасибо. — Зоя повернулась и кивнула. — Послушайте, вы меня совсем не знаете, и у вас нет никаких причин переживать из-за меня, но мне бы очень пригодились эти деньги. — Она шагнула вперед. — Двадцать пять тысяч долларов… Это настоящее чудо. Будущее для моего сына и возможность заняться тем, о чем я мечтала всю жизнь. Открыть свой маленький салон. Нужно всего лишь согласиться — всем. Будем искать ключи. Тут нет ничего противозаконного.
— Ключей не существует, — не сдавалась Дана.
— А вдруг? — Зоя повернулась к Мэлори. — Знаешь, мысль о двадцати пяти тысячах долларов будит мое воображение. А миллион?.. — Она растерянно хихикнула. — Я не могу даже думать об этом… У меня прямо живот сводит.
— Похоже на охоту за сокровищами, — пробормотала Мэлори. — Может быть забавно. И даже выгодно. Двадцать пять тысяч долларов станут для меня настоящим спасением, и в данный момент это главное. И у меня тоже появится возможность открыть собственное дело. Конечно, большую галерею мне не потянуть, но маленькую, где тем не менее будут выставляться художники и скульпторы, — вполне.
В жизненной программе Мэлори Прайс это событие было запланировано только через десять лет, но ведь планы можно изменить.
— Все не так просто. Никто не даст вам деньги в обмен на обещание. — Дана покачала головой. — За этим что-то кроется.
— Может быть, они в нее верят. В легенду, — пояснила Мэлори. — Для тех, кто верит, двадцать пять тысяч — ничто. Речь идет о душах. — Словно в поисках поддержки, она повернулась к картине. — Душа гораздо дороже двадцати пяти тысяч долларов.
Внутри у нее маленьким красным мячиком прыгало волнение. В жизни Мэлори еще не было приключений — по крайней мере таких, за которые платят.
— У них есть деньги, они чудаки, и они верят в легенду. Вообще-то, у меня возникло ощущение, что, согласившись, мы сами станем обманщицами. Но со временем я избавлюсь от этого чувства.
— Ты согласишься? — Зоя схватила ее за руку. — Будешь искать ключ?
— Не каждый день получаешь предложение поработать на богов. Расслабься, Дана.
Брови мисс Стил сошлись вместе, и между ними образовалась упрямая складка.
— Чувствую, неприятностей не миновать. Не знаю, где или как, но мы влипнем.
— Как бы ты распорядилась двадцатью пятью тысячами? — вкрадчиво спросила Мэлори, протягивая Дане еще одну слойку с кремом.
— Вложила бы в дело — открыла маленький книжный магазин. — Глубокий вздох свидетельствовал о том, что сопротивление Даны слабеет. — Подавала бы чай по вечерам. Устраивала литературные чтения…
— Разве неудивительно, что у каждой из нас проблемы с работой и каждая мечтает иметь собственное дело? — Зоя снова с опаской взглянула на полотно. — Вам не кажется это странным?
— Сие не более странно, чем сидеть в этой крепости и рассуждать об охоте за сокровищами. Даже не знаю, что сказать, — пробормотала Дана. — Откажусь — разрушу ваши планы. Соглашусь — буду чувствовать себя идиоткой. Наверное, я идиотка.
— Да? — Зоя рассмеялась и обняла Дану. — Это потрясающе! Великолепно!
— Полегче. — Дана тоже рассмеялась и похлопала Зою по спине. — В таких случаях надо сказать что-нибудь многозначительное. Например, процитировать трех мушкетеров: «Один за всех, и все за одного!»
— Я знаю кое-что получше. — Мэлори снова взяла чашку и подняла ее в шутливом тосте: — «Были бы деньги».
В эту минуту, словно по сигналу, открылись двери. Первой в комнату вошла Ровена.
— Присядем?
— Мы решили принять… — Зоя замолчала и посмотрела на Дану.
— Вызов.
— Мы рады. — Ровена слегка улыбнулась. — Вам нужно взглянуть на контракты.
— Контракты? — переспросила Мэлори.
— Естественно. Силу имеет только подпись. Требуется подпись каждой из вас. Потом выберем, кто будет искать первый ключ.
Питт протянул молодым женщинам по документу — каждой свой экземпляр.
— Полагаю, тут все просто. В контрактах перечислены условия, которые мы уже обсуждали. Напишите счет, на который следует перечислять деньги, и мы сделаем это.
— А вас не беспокоит, что мы во все это не верим? — Мэлори указала на картину.
— Вы берете на себя обязательства соблюдать условия договора. Пока этого достаточно, — ответила Ровена.
— Довольно откровенно для такого странного предприятия, — заметила Дана и мысленно пообещала себе, что завтра же отнесет контракт юристу, чтобы определить, является ли он правомерным.
— Вы тоже откровенны. — Питт протянул ей ручку. — Я уверен, что, когда настанет ваш черед, вы сделаете все, что будет в ваших силах.
Когда контракт был подписан всеми сторонами, оконное стекло осветилось вспышкой молнии.
— Вы избранные. — Ровена смотрела на молодых женщин очень серьезно. — Теперь все в ваших руках. Питт?
Мужчина подошел к столу и взял резную шкатулку.
— Внутри три диска. На одном из них изображение ключа. Та, что выберет этот диск, начнет поиски.
— Надеюсь, не я. — Нервно рассмеявшись, Зоя вытерла влажные ладони о платье. — Прошу прощения. Ужасно нервничаю. — Она закрыла глаза и опустила руку в шкатулку. Потом, не разжимая кулака с диском, взглянула на Мэлори и Дану, тоже доставших диски. — Давайте глянем одновременно. Ладно?
— Ладно.
Они встали в кружок, лицом друг к другу, затем посмотрели на диски.
— Уф! — Мэлори откашлялась. — Повезло, — прошептала она, увидев золотой ключ, выгравированный на белой поверхности диска.
— Вы первая. — Ровена подошла к ней. — Отведенное вам время начинается завтра на рассвете и заканчивается в полночь через двадцать восемь дней.
— Должна быть подсказка. Что-то вроде карты?
Ровена достала из другой шкатулки, тоже стоявшей на столе, листок бумаги и протянула Мэлори. Затем сказала вслух то, что там было написано.
— Вы должны искать красоту, истину и отвагу. Одно непрочно. Два без третьего несовершенны. Ищите внутри и узнайте то, что должны узнать. Найдите то, что скрыто тьмой. Ищите снаружи, где свет побеждает тень, где любовь побеждает печаль. Ее песня вызовет серебряные слезы, потому что исходит из души. Ищите вдали и вблизи, где расцветает красота и поет принцесса. Верное сердце уничтожит боль и страх. Когда найдете то, что ищете, любовь разрушит чары, а сердце выкует ключ и явит его на свет.
— И все? — помедлив, спросила Мэлори. — Это и есть обещанная подсказка?
— Хорошо, что первая не я, — прошептала Зоя.
— Погодите… А разве нельзя сказать мне что-то еще? Ведь вы с Питтом знаете, где находятся ключи, да?
— Большего мы сообщить не вправе. У вас есть все необходимое. — Ровена положила ладони на плечи Мэлори и поцеловала ее в обе щеки. — Благословляю вас.
Ровена стояла около камина, грела руки у огня и смотрела на картину. К ней подошел Питт, коснулся щеки. Ровена прижалась к его руке.
— Они меня несколько разочаровали, — сказал Питт.
— Эти молодые женщины умны и находчивы. Избирают лишь достойных.
— Однако проходят годы, века и тысячелетия, а мы все еще живем в этом мире.
— Перестань. — Ровена повернулась, обняла Питта за талию и крепко прижалась к нему всем телом. — Не отчаивайся, любовь моя. Еще ничего не началось.
— Столько раз начиналось! И ни разу не закончилось… — Питт склонил голову и коснулся губами лба Ровены. — Мне здесь надоело.
— Мы сделали все, что могли. — Она прижалась щекой к груди Питта, находя успокоение в равномерных ударах его сердца. — Нужно хоть немного верить. А мне они понравились, — прибавила Ровена, и, взявшись за руки, они направились к двери.
— Ну, может быть, эти девушки действительно умны и смелы, — ответил Питт. — Для смертных.
Когда они прошли под аркой, ревущий в камине огонь исчез, а свет погас, оставив после себя лишь золотые отблески среди тьмы.
3
— Думаешь, у нас есть шансы? Мир огромен. Как ты собираешься искать в нем золотой ключик?
— Каждой из вас будет дана подсказка. — Ровена указала на маленькую шкатулку. — Это разрешено, если все согласятся. Вы можете действовать вместе. В сущности, мы на это и надеемся. Но требуется согласие троих. Если хотя бы одна откажется, все остальное бессмысленно. Если вы примете предложенные условия, каждая получит по двадцать пять тысяч долларов. Деньги останутся у вас вне зависимости от результата.
— Минутку, минутку! — Мэлори протестующе вытянула руку, потом сняла очки. — Минутку, — повторила она. — Вы говорите, что если мы согласимся искать эти ключи — просто искать, — то получим по двадцать пять тысяч? Без всяких условий?
— Сумма будет перечислена на счет, который вы укажете, — кивнул Питт. — Немедленно.
— Боже милосердный! — воскликнула Зоя и схватилась за виски. — Боже милосердный, — повторила она тише и без сил рухнула в кресло. — Наверное, это сон.
— Полагаю, ты хотела сказать, что это надувательство. В чем подвох? — поинтересовалась Дана. — Что написано мелким шрифтом?
— Если вы не найдете ключи, расплатой для всех троих станет один год жизни.
— Что-то вроде тюрьмы? — спросила Мэлори.
— Нет. — Ровена сделала знак горничной, появившейся в дверях с тележкой, на которой был расставлен кофейный сервиз. — Просто из вашей жизни будет вычеркнут один год.
— О! — Дана щелкнула пальцами. — Как по волшебству.
— Ключи существуют, — тихо сказала Ровена. — В этом мире и в этом городе. Это все, что нам позволено сообщить, но мы можем дать вам небольшую подсказку. Задача сложная, и попытка будет вознаграждена. Если вы добьетесь успеха, награда умножится. За неудачу последует наказание. Не торопитесь, обсудите все, что услышали. Мы с Питтом оставим вас.
Они вышли из комнаты, и Ровена плотно прикрыла за собой дверь.
— Сумасшедший дом. — Дана взяла с тарелки на тележке крошечную слойку с кремом. — И если кто-то из вас намерен подыгрывать этим ненормальным, значит, вам тут и место.
— Позволь кое о чем напомнить. — Мэлори налила себе кофе, положила в чашку два куска сахара и размешала. — Двадцать пять тысяч долларов. Каждой.
— Неужели ты веришь, что они выложат целых семьдесят пять тысяч просто потому, что мы пообещаем искать ключи? От шкатулки, в которой заперты души трех полубогинь?
Мэлори задумчиво разглядывала маленький эклер.
— Есть только один способ это проверить.
— Как они на нас похожи! — не обращая внимания на кофе и пирожные, Зоя встала с кресла и подошла к картине. — Очень похожи…
— Точно. Прямо мурашки по коже. — Дана кивнула, увидев, что Мэлори взяла кофейник. — Но зачем рисовать нас троих в таком виде? Вчера мы еще даже не были знакомы! Между тем мысль, что кто-то следил за нами, делал фотографии или наброски для картины, меня пугает.
— Такое нельзя нарисовать быстро, в порыве вдохновения. — Мэлори протянула Дане чашку. — Это настоящий шедевр: по мастерству, масштабам, деталировке. Кто-то вложил душу в картину, и этот человек необычайно талантлив. Если это и мошенничество, то очень тонкое. Кроме того, в чем смысл? Я не понимаю. А ты?
— Тоже. — Дана сделала глоток кофе.
— У меня есть кое-какие сбережения, — сказала Зоя. — Но они быстро закончатся, если я не найду новую работу. И чем скорее я это сделаю, тем лучше… Я тоже ничего не понимаю, но сомневаюсь, чтобы эти люди охотились за теми крохами, что у нас есть.
— Согласна. Будешь кофе?
— Спасибо. — Зоя повернулась и кивнула. — Послушайте, вы меня совсем не знаете, и у вас нет никаких причин переживать из-за меня, но мне бы очень пригодились эти деньги. — Она шагнула вперед. — Двадцать пять тысяч долларов… Это настоящее чудо. Будущее для моего сына и возможность заняться тем, о чем я мечтала всю жизнь. Открыть свой маленький салон. Нужно всего лишь согласиться — всем. Будем искать ключи. Тут нет ничего противозаконного.
— Ключей не существует, — не сдавалась Дана.
— А вдруг? — Зоя повернулась к Мэлори. — Знаешь, мысль о двадцати пяти тысячах долларов будит мое воображение. А миллион?.. — Она растерянно хихикнула. — Я не могу даже думать об этом… У меня прямо живот сводит.
— Похоже на охоту за сокровищами, — пробормотала Мэлори. — Может быть забавно. И даже выгодно. Двадцать пять тысяч долларов станут для меня настоящим спасением, и в данный момент это главное. И у меня тоже появится возможность открыть собственное дело. Конечно, большую галерею мне не потянуть, но маленькую, где тем не менее будут выставляться художники и скульпторы, — вполне.
В жизненной программе Мэлори Прайс это событие было запланировано только через десять лет, но ведь планы можно изменить.
— Все не так просто. Никто не даст вам деньги в обмен на обещание. — Дана покачала головой. — За этим что-то кроется.
— Может быть, они в нее верят. В легенду, — пояснила Мэлори. — Для тех, кто верит, двадцать пять тысяч — ничто. Речь идет о душах. — Словно в поисках поддержки, она повернулась к картине. — Душа гораздо дороже двадцати пяти тысяч долларов.
Внутри у нее маленьким красным мячиком прыгало волнение. В жизни Мэлори еще не было приключений — по крайней мере таких, за которые платят.
— У них есть деньги, они чудаки, и они верят в легенду. Вообще-то, у меня возникло ощущение, что, согласившись, мы сами станем обманщицами. Но со временем я избавлюсь от этого чувства.
— Ты согласишься? — Зоя схватила ее за руку. — Будешь искать ключ?
— Не каждый день получаешь предложение поработать на богов. Расслабься, Дана.
Брови мисс Стил сошлись вместе, и между ними образовалась упрямая складка.
— Чувствую, неприятностей не миновать. Не знаю, где или как, но мы влипнем.
— Как бы ты распорядилась двадцатью пятью тысячами? — вкрадчиво спросила Мэлори, протягивая Дане еще одну слойку с кремом.
— Вложила бы в дело — открыла маленький книжный магазин. — Глубокий вздох свидетельствовал о том, что сопротивление Даны слабеет. — Подавала бы чай по вечерам. Устраивала литературные чтения…
— Разве неудивительно, что у каждой из нас проблемы с работой и каждая мечтает иметь собственное дело? — Зоя снова с опаской взглянула на полотно. — Вам не кажется это странным?
— Сие не более странно, чем сидеть в этой крепости и рассуждать об охоте за сокровищами. Даже не знаю, что сказать, — пробормотала Дана. — Откажусь — разрушу ваши планы. Соглашусь — буду чувствовать себя идиоткой. Наверное, я идиотка.
— Да? — Зоя рассмеялась и обняла Дану. — Это потрясающе! Великолепно!
— Полегче. — Дана тоже рассмеялась и похлопала Зою по спине. — В таких случаях надо сказать что-нибудь многозначительное. Например, процитировать трех мушкетеров: «Один за всех, и все за одного!»
— Я знаю кое-что получше. — Мэлори снова взяла чашку и подняла ее в шутливом тосте: — «Были бы деньги».
В эту минуту, словно по сигналу, открылись двери. Первой в комнату вошла Ровена.
— Присядем?
— Мы решили принять… — Зоя замолчала и посмотрела на Дану.
— Вызов.
— Мы рады. — Ровена слегка улыбнулась. — Вам нужно взглянуть на контракты.
— Контракты? — переспросила Мэлори.
— Естественно. Силу имеет только подпись. Требуется подпись каждой из вас. Потом выберем, кто будет искать первый ключ.
Питт протянул молодым женщинам по документу — каждой свой экземпляр.
— Полагаю, тут все просто. В контрактах перечислены условия, которые мы уже обсуждали. Напишите счет, на который следует перечислять деньги, и мы сделаем это.
— А вас не беспокоит, что мы во все это не верим? — Мэлори указала на картину.
— Вы берете на себя обязательства соблюдать условия договора. Пока этого достаточно, — ответила Ровена.
— Довольно откровенно для такого странного предприятия, — заметила Дана и мысленно пообещала себе, что завтра же отнесет контракт юристу, чтобы определить, является ли он правомерным.
— Вы тоже откровенны. — Питт протянул ей ручку. — Я уверен, что, когда настанет ваш черед, вы сделаете все, что будет в ваших силах.
Когда контракт был подписан всеми сторонами, оконное стекло осветилось вспышкой молнии.
— Вы избранные. — Ровена смотрела на молодых женщин очень серьезно. — Теперь все в ваших руках. Питт?
Мужчина подошел к столу и взял резную шкатулку.
— Внутри три диска. На одном из них изображение ключа. Та, что выберет этот диск, начнет поиски.
— Надеюсь, не я. — Нервно рассмеявшись, Зоя вытерла влажные ладони о платье. — Прошу прощения. Ужасно нервничаю. — Она закрыла глаза и опустила руку в шкатулку. Потом, не разжимая кулака с диском, взглянула на Мэлори и Дану, тоже доставших диски. — Давайте глянем одновременно. Ладно?
— Ладно.
Они встали в кружок, лицом друг к другу, затем посмотрели на диски.
— Уф! — Мэлори откашлялась. — Повезло, — прошептала она, увидев золотой ключ, выгравированный на белой поверхности диска.
— Вы первая. — Ровена подошла к ней. — Отведенное вам время начинается завтра на рассвете и заканчивается в полночь через двадцать восемь дней.
— Должна быть подсказка. Что-то вроде карты?
Ровена достала из другой шкатулки, тоже стоявшей на столе, листок бумаги и протянула Мэлори. Затем сказала вслух то, что там было написано.
— Вы должны искать красоту, истину и отвагу. Одно непрочно. Два без третьего несовершенны. Ищите внутри и узнайте то, что должны узнать. Найдите то, что скрыто тьмой. Ищите снаружи, где свет побеждает тень, где любовь побеждает печаль. Ее песня вызовет серебряные слезы, потому что исходит из души. Ищите вдали и вблизи, где расцветает красота и поет принцесса. Верное сердце уничтожит боль и страх. Когда найдете то, что ищете, любовь разрушит чары, а сердце выкует ключ и явит его на свет.
— И все? — помедлив, спросила Мэлори. — Это и есть обещанная подсказка?
— Хорошо, что первая не я, — прошептала Зоя.
— Погодите… А разве нельзя сказать мне что-то еще? Ведь вы с Питтом знаете, где находятся ключи, да?
— Большего мы сообщить не вправе. У вас есть все необходимое. — Ровена положила ладони на плечи Мэлори и поцеловала ее в обе щеки. — Благословляю вас.
Ровена стояла около камина, грела руки у огня и смотрела на картину. К ней подошел Питт, коснулся щеки. Ровена прижалась к его руке.
— Они меня несколько разочаровали, — сказал Питт.
— Эти молодые женщины умны и находчивы. Избирают лишь достойных.
— Однако проходят годы, века и тысячелетия, а мы все еще живем в этом мире.
— Перестань. — Ровена повернулась, обняла Питта за талию и крепко прижалась к нему всем телом. — Не отчаивайся, любовь моя. Еще ничего не началось.
— Столько раз начиналось! И ни разу не закончилось… — Питт склонил голову и коснулся губами лба Ровены. — Мне здесь надоело.
— Мы сделали все, что могли. — Она прижалась щекой к груди Питта, находя успокоение в равномерных ударах его сердца. — Нужно хоть немного верить. А мне они понравились, — прибавила Ровена, и, взявшись за руки, они направились к двери.
— Ну, может быть, эти девушки действительно умны и смелы, — ответил Питт. — Для смертных.
Когда они прошли под аркой, ревущий в камине огонь исчез, а свет погас, оставив после себя лишь золотые отблески среди тьмы.
3
Нельзя сказать, что это стало неожиданностью. Конечно, Джеймс был мягок и по-отечески добр. Но увольнение есть увольнение, как его ни обставляй.
Однако ни предчувствие, ни «подушка безопасности» из двадцати пяти тысяч долларов, чудесным образом появившихся на ее счете — подтверждение пришло утром, — не сделали разговор менее тягостным и унизительным.
— Все меняется, — бодро начал Джеймс П. Хорас, как всегда элегантный — в галстуке-бабочке и очках без оправы.
За годы, что они были знакомы, Мэлори ни разу не слышала, чтобы он повысил голос. Джеймс мог быть рассеянным, а зачастую и небрежным, но оставался неизменно доброжелательным.
Даже сейчас его лицо сохраняло терпеливое и безмятежное выражение. Мэлори подумала, что он похож на постаревшего херувима, если только херувим может быть в галстуке-бабочке и очках без оправы.
Дверь в кабинет была закрыта, но остальные сотрудники «Галереи» очень скоро узнают результат их беседы.
— Я привык считать себя кем-то вроде вашего приемного отца и желаю вам только добра.
— Да, Джеймс, но…
— Если нет движения, наступает застой. Думаю, что поначалу вам будет тяжело, но потом, Мэлори, вы поймете, что все к лучшему.
Интересно, сколько избитых фраз может произнести человек, вынужденный говорить неприятные вещи?
— Джеймс, я понимаю, что мы с Памелой не нашли общего языка, — Мэлори сказала это вслух, а про себя подумала: «Ладно, придется тебе помочь». — Наверное, я вела себя несколько агрессивно, защищая свою территорию. Мне очень жаль, что я сорвалась. Пролитый кофе — это случайность. Вы же знаете, я никогда…
— Что вы! Что вы! — Он замахал руками. — Нисколько не сомневаюсь. Выбросьте эту мысль из головы. Забудьте. Дело в том, Мэлори, что Памела хочет играть более активную роль в бизнесе, хочет кое-что тут изменить.
Ее охватило отчаяние.
— Джеймс, она все переставила в главном зале, перенесла туда экспонаты из салона. Взяла ткань — золотую парчу, Джеймс! — и задрапировала на обнаженной скульптуре в стиле ар-деко[11] наподобие саронга. Все это не только нарушает замысел, но и просто вульгарно. Памела ничего не понимает в искусстве, не чувствует пространство. Она…
— Да, да, — его голос нисколько не изменился, лицо осталось таким же безмятежным. — Она научится. И уверен, что обучение доставит мне удовольствие. Мне нравится интерес Памелы к бизнесу, ее энтузиазм — эти качества я всегда ценил и в вас, Мэлори. Однако мне кажется, что здесь вам уже тесно. Пора двигаться дальше. Расширить свой горизонт. Рискнуть.
Мэлори почувствовала, как спазмы сжимают ей горло.
— Я люблю «Галерею», Джеймс, — с трудом выговорила она.
— Знаю. Здесь вам всегда будут рады. Полагаю, пришло время вытолкнуть вас из гнезда. Разумеется, я хочу, чтобы вы не испытывали затруднения, пока будете размышлять, что делать дальше. — Он извлек из нагрудного кармана чек. — Выходное пособие в размере месячного жалованья избавит вас от финансовых проблем.
Что она будет делать? Куда пойдет? Эти вопросы не давали Мэлори покоя.
— Я нигде больше не работала…
— Именно это я и имел в виду. — Джеймс положил чек на стол. — Надеюсь, вы понимаете, что я прекрасно к вам отношусь. Можете обращаться ко мне за советом в любое время. Хотя, конечно, лучше это не афишировать. Памела немного на вас сердится.
Он по-отечески погладил Мэлори по голове и вышел.
Да, Джеймс терпелив и невозмутим, но в то же время слаб. Слаб и, как ни горько это признавать после стольких лет совместной работы, эгоистичен. Только эгоистичный и безвольный человек может уволить знающего, творческого, преданного работника из-за каприза жены.
Мэлори понимала, что плакать бесполезно, но все равно немного всплакнула в своем кабинете, который украшала и обставляла сама. Потом она стала собирать вещи. Ее жизнь, ее карьера — все поместилось в одну коробку.
«Рационально и практично. И в то же время трогательно», — решила Мэлори.
Теперь все будет по-другому, а она не готова к переменам. Ни планов, ни набросков, ни списков — ничего, что связано с будущим. Завтра не нужно вставать, готовить легкий полезный завтрак, надевать тщательно подобранную с вечера одежду и отправляться на работу.
Перед Мэлори Прайс бездонной пропастью разверзлась череда дней без цели и без ясного плана. Где-то там, в глубине, исчезла ее упорядоченная жизнь.
Это пугало, но помимо страха на свете еще существует гордость. Мэлори подправила макияж и, вскинув голову и развернув плечи, стала спускаться по лестнице. С коробкой в руках. Она даже заставила себя улыбнуться Тоду Гристу, который бросился к ней.
Это был невысокий изящный мужчина, одетый обычно в черную рубашку и черные брюки. В мочке левого уха Тода поблескивали два золотых колечка. Его светлые волосы, спускавшиеся до плеч, всегда вызывали у Мэлори зависть. Ангельское лицо, которое они обрамляли, неудержимо притягивало женщин среднего возраста и пожилых дам, как пение сирен манит моряков.
Тод пришел в «Галерею» через год после Мэлори и с тех пор был ее другом, доверенным лицом и суровым критиком.
— Не уходи! Мы убьем эту дуру. Немного мышьяка в утренний кофе, и дело с концом. — Тод протянул руки к коробке. — Мэл, любовь моя, ты не можешь оставить меня здесь одного.
— Меня выставили. Выдали выходное пособие в размере месячного жалованья, прочитали проповедь и погладили по голове. — Она с трудом сдерживала слезы, окидывая взглядом милое сердцу просторное помещение с пятнами света на дубовом полу. — Боже, что я буду делать завтра, когда не смогу прийти сюда?
— Эй-эй, детка!.. Дай-ка мне это. — Он слегка подтолкнул Мэлори к выходу. — Выйдем, чтобы можно было поплакать.
— Я больше не стану плакать. — Мэлори прикусила задрожавшую нижнюю губу.
— А я стану! — Тод продолжал теснить ее, пока они не оказались на улице. Потом он поставил коробку на один из чугунных столбиков на перилах изящного крыльца и обнял Мэлори. — Я этого не переживу! Без тебя здесь все изменится. С кем мне теперь сплетничать и кто склеит мое сердце, разбитое каким-нибудь подонком? Кстати, ты заметила, что я все о себе?
Мэлори невольно рассмеялась.
— Ты останешься моим самым лучшим другом, правда?
— Конечно. Ты же не собираешься совершить какой-нибудь безумный поступок, например переехать в Питсбург? — Тод отстранился, вглядываясь в ее лицо. — Или опуститься до работы в магазине подарков придорожного торгового центра?
Ей показалось, что в желудок упал — бам! — свинцовый груз. Два самых реальных варианта развития событий, чтобы заработать на жизнь. Но Тод выглядел так, словно вот-вот действительно расплачется, и Мэлори отмахнулась от этой мысли — надо было подбодрить друга.
— Боже упаси! Я еще точно не знаю, чем займусь. Но у меня появилось одно дело… — Она подумала о странном вечере и волшебном ключе. — Когда-нибудь я все тебе расскажу. Какое-то время я буду занята, а потом… не знаю, Тод. Все пошло наперекосяк!
Возможно, она все-таки немного поплачет.
— Все совсем не так, как должно быть, и я не представляю, что будет дальше.
Увольнение не входило в жизненную программу Мэлори Прайс.
— Ерунда, — заверил ее Тод. — Джеймс просто сдвинулся на почве секса… И знаешь, еще не все потеряно. Ты можешь переспать с ним, — прибавил он, воодушевляясь. — Или я.
— На оба этих предложения я отвечу одинаково. Мерзость!
— Кратко, мудро и точно. А что, если вечерком я заскочу к тебе с китайской едой и бутылкой дешевого вина?
— Ты настоящий друг.
— Мы спланируем убийство мерзкой Памелы и твое будущее. Хочешь, провожу тебя домой, сладкая моя?
— Спасибо, не стоит. Мне нужно проветриться. Попрощайся за меня… со всеми. Сейчас я просто не могу никого видеть.
— Это пройдет. Конечно, попрощаюсь.
По дороге домой Мэлори уговаривала себя не волноваться. Пыталась справиться с паникой, которая набрасывалась на нее при каждом шаге, уводившем от привычного образа жизни, все ближе к глубокой пропасти.
В чем, собственно, проблема? Она молода, образованна, трудолюбива. На счету в банке лежат деньги. Впереди у нее вся жизнь. Как чистый холст. Остается лишь выбрать краски и приниматься за работу.
Пока нужно просто отвлечься. Сосредоточиться на чем-то другом. У нее есть увлекательная задача, которую требуется решить, и целых четыре недели, чтобы это сделать. Не каждый день тебя просят найти таинственный ключ и поучаствовать в спасении души, да не чьей-нибудь, а принцессы!
Это поможет скоротать время, пока не определятся планы на дальнейшую жизнь. Договор подписан, пора приступать к его выполнению. Правда, как это делать, непонятно. Ясно одно — сначала нужно пойти домой и утопить свое горе в пинте сливочного мороженого.
Дойдя до угла, Мэлори с тоской оглянулась на «Галерею». Кого она обманывает? Это был ее дом.
Она тяжело вздохнула и повернула к тому дому, который не «Галерея», и тут же с размаху шлепнулась на тротуар.
Коробка с вещами выскочила из рук, а сверху на Мэлори упало что-то тяжелое. Послышалось глухое ворчание, а потом какое-то повизгивание. От удара у нее перехватило дыхание, на грудь словно навалилась небольшая гора. Над лицом нависла мохнатая черная морда.
Мэлори уже набрала воздух в легкие, собираясь закричать, то тут по ее лицу прошелся огромный язык.
— Мо! Стой! Назад! Слезай, дьявол тебя побери! О черт! Простите!
Мэлори услышала голос, в котором сквозила паника почище, чем у нее, и, борясь с приступом тошноты, повернула голову, стараясь увернуться от мокрого языка. Внезапно у громадной черной массы, придавившей ее к земле, появились руки. Затем вторая голова.
Эта голова оказалась человеческой и намного более симпатичной, чем первая, несмотря на съехавшие на тонкий прямой нос солнцезащитные очки и сурово сжатые губы.
— Как вы? Сильно ударились?
Мужчина оттолкнул массивную тушу в сторону и протиснулся между ними, загораживая Мэлори своим телом.
— Сесть сможете?
Вопрос был риторическим, потому что мужчина уже поднимал распростертую на земле Мэлори. Она села. Зверь попытался ткнуться в нее носом, но получил по этому самому носу локтем.
— Лежать! Большой слюнявый идиот… Чтоб тебе пусто было! Это я не вам, — с очаровательной улыбкой уточнил хозяин зверя, убирая волосы с лица Мэлори. — Простите. Он безобиден, но неуклюж и бестолков.
— Кто… Кто он?
— Мо? Собака. По крайней мере, так мне сказали. Хотя больше этот пес похож на помесь кокер-спаниеля и шерстистого мамонта. Правда, мне очень жаль! Это моя вина… Я отвлекся и позволил ему вырваться.
Мэлори скосила глаза вправо, где собака — если это действительно была собака — сидела на земле, виляя хвостом толщиной с руку. Вид у Мо был абсолютно невинный и чрезвычайно дружелюбный.
— Головой не ударились?
— Нет, наверное. — От внимательного взгляда хозяина Мо Мэлори почему-то бросило в жар.
Девушка была прелестна, как пирожное из кондитерской. Взъерошенные белокурые волосы, молочно-белая кожа, ярко-розовый рот с пухлой нижней губой — недовольная гримаса делала его ужасно сексуальным. Огромные голубые глаза. Прекрасные, несмотря на полыхавшее в них возмущение.
Он едва удержался, чтобы не облизнуться, когда она хмуро посмотрела на него и подняла руку, приглаживая восхитительную копну спутанных волос.
— Что вы так пристально смотрите?
— Хочу убедиться, что у вас не сыплются искры из глаз. Кстати, потрясающие глаза. Меня зовут Флинн.
— А мне надоело сидеть на тротуаре. Понятно?
— Ах да! — Флинн встал, взял ее за руки и поднял с земли.
Хозяин собаки оказался выше, чем она думала, и Мэлори автоматически отступила на шаг, чтобы не задирать голову, глядя ему в лицо. Солнце просвечивало сквозь его волосы — каштановые, густые, волнистые. Он крепко держал ее за руки, совсем не собираясь отпускать.
— Как вы? Голова не кружится? Вы здорово шлепнулись.
— Чувствительно…
Особенно той частью тела, которая первой соприкоснулась с тротуаром. Мэлори все-таки освободила руки, села на корточки и принялась собирать выпавшие из коробки вещи.
— Я помогу. — Флинн присоединился к ней и погрозил пальцем собаке, которая попыталась приблизиться к ним — с грацией слона, крадущегося по африканской равнине. — Сиди на месте, а то останешься без угощения.
— Вы лучше держите своего мамонта. Мне не нужно помогать. — Мэлори подобрала запасную косметичку и сунула в коробку. Заметив сломанный ноготь, она едва не расплакалась от жалости к себе, но тут же решила выплеснуть раздражение на виновника хоть этого несчастья.
— Нечего выходить на улицу с такой огромной собакой, если вы не можете с ней справиться! Он всего лишь пес, но вы-то должны понимать!
— Вы правы. Абсолютно правы. Гм… наверное, это ваше.
Флинн протянул ей черный бюстгальтер без бретелек.
Возмущенная, Мэлори встала, выхватила свое имущество из его руки и запихнула в коробку.
— А теперь уходите! И чем дальше, тем лучше.
— Послушайте, давайте я помогу вам донести…
— Несите свою глупую собаку! — отрезала Мэлори, подхватила коробку и зашагала прочь, стараясь при этом выглядеть гордо.
Флинн, все еще сидящий на корточках, смотрел ей вслед, а Мо подполз ближе и всей тушей привалился к боку хозяина. Мужчина похлопал пса по голове, не отрывая взгляда от соблазнительно покачивающихся бедер, обтянутых мини-юбкой. Должно быть, затяжка на чулке появилась после столкновения с Мо, но, на взгляд Флинна, потрясающим ногам, на которые эти чулки были надеты, такая мелочь повредить не могла.
Однако ни предчувствие, ни «подушка безопасности» из двадцати пяти тысяч долларов, чудесным образом появившихся на ее счете — подтверждение пришло утром, — не сделали разговор менее тягостным и унизительным.
— Все меняется, — бодро начал Джеймс П. Хорас, как всегда элегантный — в галстуке-бабочке и очках без оправы.
За годы, что они были знакомы, Мэлори ни разу не слышала, чтобы он повысил голос. Джеймс мог быть рассеянным, а зачастую и небрежным, но оставался неизменно доброжелательным.
Даже сейчас его лицо сохраняло терпеливое и безмятежное выражение. Мэлори подумала, что он похож на постаревшего херувима, если только херувим может быть в галстуке-бабочке и очках без оправы.
Дверь в кабинет была закрыта, но остальные сотрудники «Галереи» очень скоро узнают результат их беседы.
— Я привык считать себя кем-то вроде вашего приемного отца и желаю вам только добра.
— Да, Джеймс, но…
— Если нет движения, наступает застой. Думаю, что поначалу вам будет тяжело, но потом, Мэлори, вы поймете, что все к лучшему.
Интересно, сколько избитых фраз может произнести человек, вынужденный говорить неприятные вещи?
— Джеймс, я понимаю, что мы с Памелой не нашли общего языка, — Мэлори сказала это вслух, а про себя подумала: «Ладно, придется тебе помочь». — Наверное, я вела себя несколько агрессивно, защищая свою территорию. Мне очень жаль, что я сорвалась. Пролитый кофе — это случайность. Вы же знаете, я никогда…
— Что вы! Что вы! — Он замахал руками. — Нисколько не сомневаюсь. Выбросьте эту мысль из головы. Забудьте. Дело в том, Мэлори, что Памела хочет играть более активную роль в бизнесе, хочет кое-что тут изменить.
Ее охватило отчаяние.
— Джеймс, она все переставила в главном зале, перенесла туда экспонаты из салона. Взяла ткань — золотую парчу, Джеймс! — и задрапировала на обнаженной скульптуре в стиле ар-деко[11] наподобие саронга. Все это не только нарушает замысел, но и просто вульгарно. Памела ничего не понимает в искусстве, не чувствует пространство. Она…
— Да, да, — его голос нисколько не изменился, лицо осталось таким же безмятежным. — Она научится. И уверен, что обучение доставит мне удовольствие. Мне нравится интерес Памелы к бизнесу, ее энтузиазм — эти качества я всегда ценил и в вас, Мэлори. Однако мне кажется, что здесь вам уже тесно. Пора двигаться дальше. Расширить свой горизонт. Рискнуть.
Мэлори почувствовала, как спазмы сжимают ей горло.
— Я люблю «Галерею», Джеймс, — с трудом выговорила она.
— Знаю. Здесь вам всегда будут рады. Полагаю, пришло время вытолкнуть вас из гнезда. Разумеется, я хочу, чтобы вы не испытывали затруднения, пока будете размышлять, что делать дальше. — Он извлек из нагрудного кармана чек. — Выходное пособие в размере месячного жалованья избавит вас от финансовых проблем.
Что она будет делать? Куда пойдет? Эти вопросы не давали Мэлори покоя.
— Я нигде больше не работала…
— Именно это я и имел в виду. — Джеймс положил чек на стол. — Надеюсь, вы понимаете, что я прекрасно к вам отношусь. Можете обращаться ко мне за советом в любое время. Хотя, конечно, лучше это не афишировать. Памела немного на вас сердится.
Он по-отечески погладил Мэлори по голове и вышел.
Да, Джеймс терпелив и невозмутим, но в то же время слаб. Слаб и, как ни горько это признавать после стольких лет совместной работы, эгоистичен. Только эгоистичный и безвольный человек может уволить знающего, творческого, преданного работника из-за каприза жены.
Мэлори понимала, что плакать бесполезно, но все равно немного всплакнула в своем кабинете, который украшала и обставляла сама. Потом она стала собирать вещи. Ее жизнь, ее карьера — все поместилось в одну коробку.
«Рационально и практично. И в то же время трогательно», — решила Мэлори.
Теперь все будет по-другому, а она не готова к переменам. Ни планов, ни набросков, ни списков — ничего, что связано с будущим. Завтра не нужно вставать, готовить легкий полезный завтрак, надевать тщательно подобранную с вечера одежду и отправляться на работу.
Перед Мэлори Прайс бездонной пропастью разверзлась череда дней без цели и без ясного плана. Где-то там, в глубине, исчезла ее упорядоченная жизнь.
Это пугало, но помимо страха на свете еще существует гордость. Мэлори подправила макияж и, вскинув голову и развернув плечи, стала спускаться по лестнице. С коробкой в руках. Она даже заставила себя улыбнуться Тоду Гристу, который бросился к ней.
Это был невысокий изящный мужчина, одетый обычно в черную рубашку и черные брюки. В мочке левого уха Тода поблескивали два золотых колечка. Его светлые волосы, спускавшиеся до плеч, всегда вызывали у Мэлори зависть. Ангельское лицо, которое они обрамляли, неудержимо притягивало женщин среднего возраста и пожилых дам, как пение сирен манит моряков.
Тод пришел в «Галерею» через год после Мэлори и с тех пор был ее другом, доверенным лицом и суровым критиком.
— Не уходи! Мы убьем эту дуру. Немного мышьяка в утренний кофе, и дело с концом. — Тод протянул руки к коробке. — Мэл, любовь моя, ты не можешь оставить меня здесь одного.
— Меня выставили. Выдали выходное пособие в размере месячного жалованья, прочитали проповедь и погладили по голове. — Она с трудом сдерживала слезы, окидывая взглядом милое сердцу просторное помещение с пятнами света на дубовом полу. — Боже, что я буду делать завтра, когда не смогу прийти сюда?
— Эй-эй, детка!.. Дай-ка мне это. — Он слегка подтолкнул Мэлори к выходу. — Выйдем, чтобы можно было поплакать.
— Я больше не стану плакать. — Мэлори прикусила задрожавшую нижнюю губу.
— А я стану! — Тод продолжал теснить ее, пока они не оказались на улице. Потом он поставил коробку на один из чугунных столбиков на перилах изящного крыльца и обнял Мэлори. — Я этого не переживу! Без тебя здесь все изменится. С кем мне теперь сплетничать и кто склеит мое сердце, разбитое каким-нибудь подонком? Кстати, ты заметила, что я все о себе?
Мэлори невольно рассмеялась.
— Ты останешься моим самым лучшим другом, правда?
— Конечно. Ты же не собираешься совершить какой-нибудь безумный поступок, например переехать в Питсбург? — Тод отстранился, вглядываясь в ее лицо. — Или опуститься до работы в магазине подарков придорожного торгового центра?
Ей показалось, что в желудок упал — бам! — свинцовый груз. Два самых реальных варианта развития событий, чтобы заработать на жизнь. Но Тод выглядел так, словно вот-вот действительно расплачется, и Мэлори отмахнулась от этой мысли — надо было подбодрить друга.
— Боже упаси! Я еще точно не знаю, чем займусь. Но у меня появилось одно дело… — Она подумала о странном вечере и волшебном ключе. — Когда-нибудь я все тебе расскажу. Какое-то время я буду занята, а потом… не знаю, Тод. Все пошло наперекосяк!
Возможно, она все-таки немного поплачет.
— Все совсем не так, как должно быть, и я не представляю, что будет дальше.
Увольнение не входило в жизненную программу Мэлори Прайс.
— Ерунда, — заверил ее Тод. — Джеймс просто сдвинулся на почве секса… И знаешь, еще не все потеряно. Ты можешь переспать с ним, — прибавил он, воодушевляясь. — Или я.
— На оба этих предложения я отвечу одинаково. Мерзость!
— Кратко, мудро и точно. А что, если вечерком я заскочу к тебе с китайской едой и бутылкой дешевого вина?
— Ты настоящий друг.
— Мы спланируем убийство мерзкой Памелы и твое будущее. Хочешь, провожу тебя домой, сладкая моя?
— Спасибо, не стоит. Мне нужно проветриться. Попрощайся за меня… со всеми. Сейчас я просто не могу никого видеть.
— Это пройдет. Конечно, попрощаюсь.
По дороге домой Мэлори уговаривала себя не волноваться. Пыталась справиться с паникой, которая набрасывалась на нее при каждом шаге, уводившем от привычного образа жизни, все ближе к глубокой пропасти.
В чем, собственно, проблема? Она молода, образованна, трудолюбива. На счету в банке лежат деньги. Впереди у нее вся жизнь. Как чистый холст. Остается лишь выбрать краски и приниматься за работу.
Пока нужно просто отвлечься. Сосредоточиться на чем-то другом. У нее есть увлекательная задача, которую требуется решить, и целых четыре недели, чтобы это сделать. Не каждый день тебя просят найти таинственный ключ и поучаствовать в спасении души, да не чьей-нибудь, а принцессы!
Это поможет скоротать время, пока не определятся планы на дальнейшую жизнь. Договор подписан, пора приступать к его выполнению. Правда, как это делать, непонятно. Ясно одно — сначала нужно пойти домой и утопить свое горе в пинте сливочного мороженого.
Дойдя до угла, Мэлори с тоской оглянулась на «Галерею». Кого она обманывает? Это был ее дом.
Она тяжело вздохнула и повернула к тому дому, который не «Галерея», и тут же с размаху шлепнулась на тротуар.
Коробка с вещами выскочила из рук, а сверху на Мэлори упало что-то тяжелое. Послышалось глухое ворчание, а потом какое-то повизгивание. От удара у нее перехватило дыхание, на грудь словно навалилась небольшая гора. Над лицом нависла мохнатая черная морда.
Мэлори уже набрала воздух в легкие, собираясь закричать, то тут по ее лицу прошелся огромный язык.
— Мо! Стой! Назад! Слезай, дьявол тебя побери! О черт! Простите!
Мэлори услышала голос, в котором сквозила паника почище, чем у нее, и, борясь с приступом тошноты, повернула голову, стараясь увернуться от мокрого языка. Внезапно у громадной черной массы, придавившей ее к земле, появились руки. Затем вторая голова.
Эта голова оказалась человеческой и намного более симпатичной, чем первая, несмотря на съехавшие на тонкий прямой нос солнцезащитные очки и сурово сжатые губы.
— Как вы? Сильно ударились?
Мужчина оттолкнул массивную тушу в сторону и протиснулся между ними, загораживая Мэлори своим телом.
— Сесть сможете?
Вопрос был риторическим, потому что мужчина уже поднимал распростертую на земле Мэлори. Она села. Зверь попытался ткнуться в нее носом, но получил по этому самому носу локтем.
— Лежать! Большой слюнявый идиот… Чтоб тебе пусто было! Это я не вам, — с очаровательной улыбкой уточнил хозяин зверя, убирая волосы с лица Мэлори. — Простите. Он безобиден, но неуклюж и бестолков.
— Кто… Кто он?
— Мо? Собака. По крайней мере, так мне сказали. Хотя больше этот пес похож на помесь кокер-спаниеля и шерстистого мамонта. Правда, мне очень жаль! Это моя вина… Я отвлекся и позволил ему вырваться.
Мэлори скосила глаза вправо, где собака — если это действительно была собака — сидела на земле, виляя хвостом толщиной с руку. Вид у Мо был абсолютно невинный и чрезвычайно дружелюбный.
— Головой не ударились?
— Нет, наверное. — От внимательного взгляда хозяина Мо Мэлори почему-то бросило в жар.
Девушка была прелестна, как пирожное из кондитерской. Взъерошенные белокурые волосы, молочно-белая кожа, ярко-розовый рот с пухлой нижней губой — недовольная гримаса делала его ужасно сексуальным. Огромные голубые глаза. Прекрасные, несмотря на полыхавшее в них возмущение.
Он едва удержался, чтобы не облизнуться, когда она хмуро посмотрела на него и подняла руку, приглаживая восхитительную копну спутанных волос.
— Что вы так пристально смотрите?
— Хочу убедиться, что у вас не сыплются искры из глаз. Кстати, потрясающие глаза. Меня зовут Флинн.
— А мне надоело сидеть на тротуаре. Понятно?
— Ах да! — Флинн встал, взял ее за руки и поднял с земли.
Хозяин собаки оказался выше, чем она думала, и Мэлори автоматически отступила на шаг, чтобы не задирать голову, глядя ему в лицо. Солнце просвечивало сквозь его волосы — каштановые, густые, волнистые. Он крепко держал ее за руки, совсем не собираясь отпускать.
— Как вы? Голова не кружится? Вы здорово шлепнулись.
— Чувствительно…
Особенно той частью тела, которая первой соприкоснулась с тротуаром. Мэлори все-таки освободила руки, села на корточки и принялась собирать выпавшие из коробки вещи.
— Я помогу. — Флинн присоединился к ней и погрозил пальцем собаке, которая попыталась приблизиться к ним — с грацией слона, крадущегося по африканской равнине. — Сиди на месте, а то останешься без угощения.
— Вы лучше держите своего мамонта. Мне не нужно помогать. — Мэлори подобрала запасную косметичку и сунула в коробку. Заметив сломанный ноготь, она едва не расплакалась от жалости к себе, но тут же решила выплеснуть раздражение на виновника хоть этого несчастья.
— Нечего выходить на улицу с такой огромной собакой, если вы не можете с ней справиться! Он всего лишь пес, но вы-то должны понимать!
— Вы правы. Абсолютно правы. Гм… наверное, это ваше.
Флинн протянул ей черный бюстгальтер без бретелек.
Возмущенная, Мэлори встала, выхватила свое имущество из его руки и запихнула в коробку.
— А теперь уходите! И чем дальше, тем лучше.
— Послушайте, давайте я помогу вам донести…
— Несите свою глупую собаку! — отрезала Мэлори, подхватила коробку и зашагала прочь, стараясь при этом выглядеть гордо.
Флинн, все еще сидящий на корточках, смотрел ей вслед, а Мо подполз ближе и всей тушей привалился к боку хозяина. Мужчина похлопал пса по голове, не отрывая взгляда от соблазнительно покачивающихся бедер, обтянутых мини-юбкой. Должно быть, затяжка на чулке появилась после столкновения с Мо, но, на взгляд Флинна, потрясающим ногам, на которые эти чулки были надеты, такая мелочь повредить не могла.