– А разве не он командует кораблем?
– Он был капитаном, мисс, но внезапно умер – сердечный приступ, две недели назад, в Ист-Лондоне. Его тело отправили на берег.
– О Господи! – воскликнула Андра. – Простите, ради Бога. Мой муж очень расстроится.
– Да, мадам, мы все переживаем. Это случилось неожиданно. Он был таким прекрасным человеком, мы все уважали его.
– А кто командует вместо него? Нас ни о чем не предупредили.
– Я думаю, что об изменениях знали немногие. Все произошло в последний момент, мисс. Новый капитан молод. Это его первый рейс. Все решалось в спешке, перед самым отплытием из Ист-Лондона. Он служил на другом корабле первым помощником капитана по работе с пассажирами.
– Как его зовут?
– Роулэнд. Капитан Фрей Роулэнд, мадам. Смешное имя, пишется через «е».
На мгновение Андре показалось, будто что-то ударило ее. Все поплыло перед глазами. Она задыхалась. Еще не веря, смотрела на стюарда.
– Капитан Фрей Роулэнд?
– Да, мадам, – улыбнулся стюард. – Похож на покорителя женских сердец.
Чемпион Южной Африки по теннису. Кроме того, почти профессионал в кино. Во время рейса будут показывать его фильм о диких животных. Наверное, мне следует вернуть вам письмо, мадам?
Пальцы Андры сжали записку. Сердце бешено колотилось. Она была словно в бреду. Фрей – капитан этого корабля! Ему поручили то, о чем он всегда мечтал. Оказался в Южной Африке в самое нужное время, когда понадобилось заменить капитана Лайла. Они могли назначить другого, но, скорее всего, не нашлось под рукой человека нужной квалификации. У Фрея был диплом капитана.
И сейчас он ведет этот корабль.
Господи, думала Андра, знает ли он, что я здесь? Видел ли список пассажиров?
Она решила не возвращаться на «Аутспен Квин», боясь встречи с Фреем. Ее плечи дрожали от сдерживаемого смеха. Только судьба-злодейка могла придумать такую шутку.
Именно она, Андра, уговорила Тревора плыть на «Лутспен Стар». И Фрей стал капитаном этого корабля.
Стюард смотрел на Андру с нескрываемым любопытством. Она сумела взять себя в руки.
– Не беспокойтесь о записке. Я увижу капитана завтра, а может, и сегодня, – сказала она и поспешила скрыться от вопросительного взгляда стюарда.
Тревора она нашла в баре. Он сидел в инвалидном кресле. Ноги прикрыты легким шерстяным пледом, в зубах – знакомая сигарета. Тревор уже нашел себе развлечение. Парочка девушек-подростков из Австралии в свитерах и коротких юбках, с длинными развевающимися волосами уже ворковали с мистером Гудвином.
– Мы будем часто приходить сюда, чтобы поболтать с вами. Правда, Кэрол?
– Я думаю, что это так романтично… Во всяком случае, вы выглядите так романтично… (Хихиканье.) Потом послышался самовлюбленный голос Тревора:
– Уверяю вас, сладенькие, что это абсолютно не романтично – валяться вот так. Хотя присутствие на борту таких очаровашек, согласных повеселить меня, здорово помогает. Выкладывайте мне все!..
Они принялись наперебой рассказывать о себе, о том, где жили, и о своем первом путешествии в Англию. Андра решила, что она здесь не нужна, и ушла, благодарная маленьким трещоткам.
Словно притягиваемая магнитом, она очутилась возле лестницы, ведущей на капитанский мостик. Сердце готово было вырваться из груди. Андра не могла поверить, что Фрей так близко, там, наверху, на мостике, следит за тем, как корабль держит курс в открытое море.
Жизнь продолжалась…
Солярий был переполнен. Молодежь веселилась. Фотографы-любители щелкали удаляющийся берег. До Андры доносились обрывки разговоров и смех. Все так знакомо.
Андра не сомневалась, что, если бы ей захотелось, она смогла бы «хорошо провести время» на борту, как и другие женщины. Вдобавок ко всему она бывшая кинозвезда, молодая и привлекательная, и тот факт, что ее муж парализован, вызовет еще большую симпатию пассажиров. Мужчины попытаются развлечь. Только сердце ее там, на мостике. Она сходила с ума от радости… и от страшного предчувствия.
Андра заставила себя отойти от лестницы и подумать о муже. Тревор не сможет посещать ресторан. Они решили, что легче прикатить кресло в бар, расположенный на том же этаже, что и каюта Гудвинов.
Андра обедала в одиночестве. В этот раз не с первым помощником капитана, молодым круглолицым румяным офицером, а за столиком капитана. Она, как завороженная, смотрела на его пустой стул, который будет пустовать до тех пор, пока корабль не выйдет в открытое море. Нужно дождаться вечера, тогда она увидит Фрея. Он, должно быть, знает, что она на борту, думала Андра.
Капитан не мог не просмотреть список пассажиров. Как принял он этот удар?
Нервы у Андры так расшалились, что она почувствовала сильную головную боль. После обеда нужно расслабиться и отдохнуть.
В ближайшие несколько дней будет полегче: Тревор находился в надежных руках студента-медика Брайана Хорна. Он уже вошел в свою роль – улыбался, очаровывал, казался таким стойким, привлекая внимание пассажиров.
И только когда с ним была Андра, он сбрасывал маску. И снова начинались жалобы.
– Если бы только я мог ходить всюду, как ты! Думаю, ты будешь зажиматься со всякими Томами, Диками, Гарри, а я не смогу уследить за тобой! – такими словами он встретил Андру, присоединившуюся к нему, чтобы выпить послеобеденный кофе.
– Я думаю, ты отлично понимаешь, что я не подхожу для зажиманий, как ты это называешь. Кроме того, совсем не обязательно, что этого захочет каждый Том, Дик и Гарри.
Он великодушно потрепал ее по плечу:
– Веселись, я не против, дорогуша. Ты так хорошо относишься ко мне, а я твое тяжкое бремя.
Это стало его козырной картой, но Андра уже научилась парировать:
– Ты не бремя, Тревор, я рада помочь тебе.
– Жаль старого капитана. Если бы Джеймс Лайл не умер, наше путешествие было бы более интересным. А кто этот новичок?
– Капитан Роулэнд. Он был первым помощником на «Аутспен Квин», когда я ехала к тебе.
Не проявив никакого интереса, Тревор попросил позвать Хорна, чтобы тот отвез его на палубу. Тревору хотелось побыть на солнце.
– Там есть парочка милашек из Мельбурна, они развлекут меня, – сказал он Андре со смешком, всегда раздражавшим ее.
Это был очень самоуверенный смех. Характер Тревора не изменила даже катастрофа. Он был закоренелый эгоист. Андра радовалась возможности хоть немного побыть в одиночестве. Каюта была прекрасная. Панели красного дерева, койки с золотистыми покрывалами и стегаными пуховыми одеялами, письменный стол, два иллюминатора с бирюзовыми занавесками, ванная с таким же бирюзовым кафелем.
Джек Фелдаз прислал огромный букет роз. Андра представила, как Джек заказывал эти цветы и говорил другим служащим:
– Вот и все. Больше мы не увидим ни беднягу Тревора, ни его жену. Мы выполнили свой долг.
Теперь пришла ее очередь выполнить свой долг, думала Андра, лежа на постели. Она положила руки под голову и закрыла глаза, но в ее усталом мозгу все время звучал один и тот же вопрос:
– Почему, почему? Почему я не понимала, что жить с Тревором невозможно, что Фрей так много значит для меня?
К концу первого дня нервы ее совсем сдали.
Тревор сидел в баре в окружении своих новых знакомых и, конечно, пил.
Доктор предупреждал, что переедание и алкоголь противопоказаны ему.
Пошаливало сердце, и давление часто поднималось.
Андра переоделась в простое белое креповое платье, которое прекрасно оттеняло ее загорелую кожу. На исхудавшем лице глаза казались огромными. Она потеряла почти четырнадцать фунтов. Доктору в Лондоне это не понравится.
Он-то хотел, чтобы она поправилась. Андра волновалась, заметит ли Фрей, что ее ноги и руки теперь выглядят слишком худыми.
И вот настал ответственный момент.
Андра вошла в салон и увидела, что Фрей уже сидит за столом. На секунду ей показалось, что сейчас она потеряет сознание. Фрей медленно поднялся, скомкав руками салфетку.
Как во сне она приблизилась к высокому хорошо знакомому человеку в белой форме, который абсолютно не изменился, если не считать капитанских знаков на погонах. Она собрала все свои актерские способности, протянула руку и весело заговорила:
– Как поживаете, капитан Роулэнд? Приятно встретить старого друга, командующего кораблем.
– А как вы поживаете? – чуть прикоснувшись к ее руке, Фрей отдернул пальцы, словно обжегся. На мгновение их взгляды встретились. Она смотрела в голубые глаза, и сердце ее как будто остановилось.
– Как дела, миссис Гудвин? – натянуто повторил он. – Пожалуйста, садитесь. Вам приготовили место слева от меня. Разрешите представить вам леди Комбер…
Фрей познакомил ее с другими пассажирами. Оказалось, что она встречала раньше почти всех, кроме сэра Элана и леди Комбер, весьма высокопоставленную чету, возвращавшуюся из Йоханнесбурга, и епископа, который ехал из Натала.
Леди Комбер было около пятидесяти. Она когда-то играла на сцене и до сих пор сохранила привлекательность. Бывшая актриса тут же проявила интерес к очаровательной кинозвезде:
– Как приятно, что вы оказались на борту. Мне очень понравилась ваша работа, надеюсь скоро увидеть вас в новом фильме, мисс Ли.
– Да, – тихо ответила Андра. – Я возвращаюсь домой, чтобы работать.
Подцепив вилкой кусок рыбы, но явно не желая ее есть, Фрей поднял глаза на Андру:
– Я думал, что вы покинули съемочную площадку, миссис Гудвин…
Андра с трудом сдерживала волнение. Тонкие руки, державшие меню, слегка дрожали. Фрей понял, что Андра не так уж спокойна, как хочет казаться.
– Да, капитан Роулэнд, я думала, что распрощалась со своей карьерой, но обстоятельства изменились. Из-за несчастного случая мой муж больше не может работать. Значит, это должна делать я.
В разговор вмешался епископ:
– Очень сожалею о вашем бедном муже, миссис Гудвин. Такая благородная душа – я только что перебросился с ним несколькими словами.
– Он такой привлекательный, – добавила леди Комбер.
– Спасибо, – сказала Андра и опустила ресницы, чувствуя каждой клеточкой, что Фрей внимательно наблюдает за ней.
Во время ужина она все время ощущала его присутствие, испытывая благодарность за то, что большую часть времени капитан говорил с Комберами, изредка поворачиваясь к ней. И тогда она чувствовала, что накатывается какая-то волна, накрывая ее с головой, и что она тонет. Андра пыталась освободиться от этого наваждения и успокоиться.
Однажды Фрею удалось прошептать:
– Боже, почему ты оказалась на корабле?
– Я не знала, – прошептала она в ответ. – Ты должен понять, я не знала. Я специально избегала «Аутспен Квин». Какая ирония судьбы!
– Можешь представить мои чувства, когда я увидел твое имя в списке пассажиров.
– Я знаю, что чувствовала я сама.
– Я должен увидеться с тобой наедине, Андра.
– Разумно ли это?
– Нет, конечно, нет, – ответил Фрей. – Но мы должны встретиться и поговорить. После кофе приходи на мостик. Я буду ждать. А в моей каюте мы могли бы выпить и покурить.
Когда она обернулась и посмотрела на него открыто, ее охватило такое дикое ощущение счастья, на которое она не имела права. И это было прекрасно.
Она вернулась к жизни после долгих недель скорби и горя.
– Хорошо, – с фатальной обреченностью произнесла Андра, – я приду.
И тут же почувствовала угрызения совести. Это сумасшествие!.. Но ведь она живой человек. Кровь и плоть не могли вынести подобного, она не святая.
После кофе ей с трудом удалось сбежать от Тревора. Мельбурнские милашки, как он их называл, познакомились с мальчиками своего возраста и пошли на танцы. Холостяк, изредка встречавшийся с Тревором в Южной Африке, предложил поиграть в карты, но Тревору хотелось, чтобы жена оставалась с ним весь вечер.
– Я совсем не видел тебя сегодня, – жаловался он.
– Что я должна сделать для тебя, Тревор?
– Просто будь рядом.
– Выпейте бренди, миссис Гудвин, – предложил знакомый Тревора, представившийся Эролом Коуплендом. Он работал в экспортной фирме в Дурбане.
– Нет, спасибо.
Тревор мрачно посмотрел на Андру. Он заметил ее волнение и лихорадочный блеск в глазах.
– Ты не заболела? – проворчал он.
– Все в порядке, спасибо. – Она встала. – Но мне нужен свежий воздух, если ты не возражаешь. Здесь так душно.
Тревор с неприязнью посмотрел на белую фигурку Андры, направившуюся к двери.
– Ты должна помнить, что я-то вынужден оставаться здесь. Я не могу выйти за тобой, – прокричал он вслед.
Коупленд смутился и бросил неодобрительный взгляд на человека в инвалидном кресле. Мистера Гудвина, конечно, жаль, подумалось ему, но так себя вести нельзя. Миссис Гудвин – очаровательная женщина и заслуживает лучшей участи, чем быть привязанной к беспомощному инвалиду.
Андра набросила на плечи бледно-голубой кардиган и быстро направилась на мостик.
В баре она просто задыхалась. Впервые с момента свадьбы по-настоящему почувствовала себя в тюрьме, словно железные оковы на ногах тянули назад. Но теперь разум и совесть уже не тревожили ее. Поднимаясь на мостик, она чувствовала себя женщиной, разрываемой неодолимым желанием.
Андра натолкнулась на Фрея Роулэнда. Он ждал ее. Не говоря ни слова, они взялись за руки и направились в каюту Фрея. Дверь за ними закрылась. Андра быстро оглядела маленькую, хорошо обставленную комнату со встроенной мебелью. На полках знакомые книги, тот же проигрыватель с пластинками. Каюта была лучше той, которую он занимал на «Квин». Большой, внушительного вида стол; заваленный бумагами. Переносной приемник и переговорное устройство.
Полуоткрытая дверь вела в другую комнату. Там видны были кровать и встроенный шкаф.
Фрей положил фуражку на стол и протянул к ней руки.
Андра на мгновение заколебалась и оглянулась.
Фрей сказал нетерпеливо:
– Не бойся, сюда никто не войдет, пока я не позвоню.
Мой стюард не подумает ничего дурного о твоем визите.
Пассажиры иногда приходят, чтобы встретиться со мной.
Ты ведь помнишь, как часто бывали люди у капитана на «Квин»?
Она кивнула. Через мгновение, всхлипнув, Андра оказалась в его объятиях.
Он жадно осыпал поцелуями ее лицо. Прошло много времени, прежде чем они заговорили. Стояли, обнявшись, прижимаясь друг к другу, обмениваясь бесконечными поцелуями. Наконец Фрей поднял голову.
– Ты даже не понимаешь, как мне это было нужно.
– И мне тоже, – выдохнула она. Щеки Андры раскраснелись, глаза стали огромными. На несколько мгновений она отдалась ощущению счастья, которое охватило ее в объятиях Фрея. Он гладил ее волосы, лицо, длинную шею и целовал руки от запястий до кончиков пальцев. Потом подтянул обитое кожей кресло к иллюминатору. В ровном сиянии полной луны темно-фиолетовая вода рассыпалась вспышками холодного огня.
Взявшись за руки, Фрей и Андра заговорили торопливо.
– Это мистика, судьба! И мне все равно – хорошо это или плохо, – сказал Фрей. – Я тебя обожаю и всегда буду чувствовать именно это.
– Я тоже. Мне казалось, что я потеряла тебя.
– Ни на мгновение.
– Не знаю, как я прожила это время.
Он отстранился и с тревогой посмотрел на нее:
– Ты выглядишь значительно хуже, чем в тот день, когда мы расстались.
– Я не была счастлива, – призналась она.
– Ты сожалеешь о том, что сделала? Не отворачивайся. Посмотри мне в глаза и говори начистоту. Она покачала головой, едва сдерживая рыдания:
– Да, я несчастна. Но совесть моя чиста. Поступить иначе я тогда не могла.
– Я же говорил тебе, что ты не права. Такие жертвы под силу лишь фанатичкам, которые готовы умереть за свой идеал. Но ты – женщина с мягким сердцем и не имела права взваливать на себя такой груз.
– О, Фрей, – начала она, но он резко оборвал ее:
– Нет, я отказываюсь понимать твою жертвенность. Я просто мужчина, который любит тебя. Мне жаль Гудвина, но еще больше жаль тебя… и себя!
Она схватила его загорелые руки и прижала к своим горячим щекам. В ее взгляде было отчаяние.
– Думаю, ты прав. Но тогда я считала, что не могу оставить Тревора.
– Расскажи мне о своей жизни. Он хорошо к тебе относится? Хотя бы благодарен тебе?
– Да, – ответила она, но ресницы ее дрогнули, и это не ускользнуло от проницательного взгляда Фрея. Он пробормотал:
– Могу поспорить, что калека придирчив, раздражителен и превратил твою жизнь в ад.
Андра вздохнула:
– Может быть, ты слегка преувеличиваешь. Но должна признаться, что Тревор действительно становится раздражительным. Да это и неудивительно. Представь, каково ему. Жизнь его сломана.
– Я бы так не думал, если бы рядом со мной была ты, моя дорогая.
– Да, ты никогда не позволил бы мне выйти за тебя замуж при таких обстоятельствах! – засмеялась она.
– Ты права. Именно этого я не могу простить Гудвину.
Она опустила голову.
– Слишком поздно. Все свершилось. И ничего нельзя изменить.
– Как ты очутилась на этом корабле?
Она объяснила и сама засыпала Фрея вопросами:
– Как ты стал капитаном?
– Смерть бедного старины Лайла застала компанию врасплох, а я оказался единственным кандидатом с дипломом капитана на руках. Именно поэтому меня списали с «Квин» и велели привести корабль домой. Это настоящая удача – ведь море для меня единственное, ради чего стоит жить без тебя.
Она заставила себя опуститься с небес и посмотреть в лицо фактам. Фрей понимал, как она несчастна, искал и не находил выхода. И это приводило его в ярость, он подошел к столу, взял две сигареты, закурил одну для нее, а сам взял другую.
– Господи! Как все нелепо, дорогая!
– Да, – согласилась она. Но теперь, когда я пережила шок, узнав, что ты на борту, как все-таки чудесно быть рядом. у – Ты будешь приходить сюда, твердо сказал он. – Я не хочу, чтобы в течение этих двух недель ты опять делала героические жесты и приносила жертвы. Возможно, это единственные две недели, подаренные нам Богом. Ты говоришь, что возвращаешься в кино. Работа скоро поглотит тебя. Да еще домашние заботы… К тому же скорее всего за мной сохранят командование этим кораблем. Так что и я буду занят.
– Ты этому рад? – прошептала она.
Он выглянул в иллюминатор и позволил прохладному ветерку освежить лицо.
Ему было жарко, в горле пересохло.
– Без тебя меня не радует ничто.
– Милый, со мной происходит то же самое. Я ничему не способна радоваться.
– Даже когда держишь за руку своего эгоиста-инвалида?
– О, дорогой, не будь таким циничным. Я не могу этого вынести.
Фрей потушил сигарету, присел рядом с Андрой и нежно обнял ее.
– Несчастье заставляет меня быть таким. Я люблю тебя больше, чем представлял. Мысль о том, что ты носишь это, – он дотронулся до обручального кольца, – сводит меня с ума.
– Не надо так, – она прижалась щекой к его плечу. – Теперь ничего не изменишь. Тревор будет… чем-то вроде… ребенка до тех пор, пока один из нас не умрет. Давай воспользуемся днями, которые можем провести вместе. Да, давай проведем их вместе! Я не буду больше строить из себя святую. Приду сюда, когда бы ты меня ни позвал.
Спасибо, – тихо сказал Фрей.
Время неумолимо бежало. Она поняла, что уже поздно и Тревора ушла больше часа назад. Андра поднялась, поправила платье, прическу.
– Я должна идти. Не хочу, чтобы Тревор заподозрил неладное. Тогда жизнь станет просто невыносимой.
– Полагаю, мне придется познакомиться с ним, – мрачно заметил Фрей.
– Да, конечно, и постарайся обойтись с ним как можно лучше. Помни о его невыносимом положении.
– Постараюсь этого не забыть. Но все время я чувствую только одно – он воздвиг стену между нами.
– Я сама возвела эту стену. Вини меня, – печально вздохнула она.
Фрей крепко прижал ее к себе.
– Спокойной ночи, мой дорогой ангел. Я чувствовал себя в раю, когда ты была здесь. Почему бы тебе каждый вечер не приходить на часок, а иногда и днем? Я пошлю Тигра, если смогу вырваться на какое-то время. Ничего не буду писать – просто передам на словах. Он достаточно тактичен и, думаю, поймет, что не следует ни о чем говорить в присутствии мужа.
Андра улыбнулась:
– Значит, все капитаны такие? Они что, всегда забирают подружек у мужей и заманивают их к себе в каюту?
– Возможно, милая. Но этот капитан и не думает поступать так, уверяю тебя. Я приглашал пассажиров на коктейль и несколько знаменитостей – к чаю.
Одиноких женщин в моей жизни не было.
– Ты очень изменился с тех пор, когда был первым помощником.
– До неузнаваемости. Я принадлежу только тебе. Это с тех пор, как встретил тебя.
Бросив на него прощальный взгляд и пожелав спокойной ночи, Андра спустилась по скользким ступенькам и направилась в свою каюту. Слуга уже уложил Тревора в постель. Он читал биржевой журнал, но когда она вошла, отбросил. Его лицо помрачнело:
– Ты пропадала уйму времени. Я уже волновался, не свалилась ли ты за борт.
Она старалась не смотреть на него.
– Не говори глупостей!
– Ну, где ты пропадала?
– Болтала с разными людьми, включая капитана…
Презирая себя, она соединила ложь и правду. Ради нескольких божественных дней с Фреем стоило обмануть Тревора. К тому же, если человек ничего не знает, разве это может повредить ему? Так она объясняла себе самой ситуацию. Разве недостаточно жертв она принесла Тревору, разве не заслужила хотя бы немного счастья?
– Ну, ты могла бы вспомнить обо мне, подумать, что я здесь один, – начал Тревор и продолжал развивать эту тему до тех пор, пока не взвинтил себя до истерического состояния, но в тот вечер это уже никак не действовало на нее.
Андра мечтала только о том, чтобы поскорее лечь в постель, выключить свет и, лежа в темноте, думать о Фрее. Скрывшись в ванной с ночной рубашкой и халатом в руках, она услышала, как Тревор прокричал ей вслед:
– Тебе что, нечего сказать мне?
– Нет, если тебе хочется поссориться со мной. Ты собирался играть в покер с мистером Коуплендом, поэтому я оставила тебя в баре.
– Так и было. Но мне не везло, а я теперь не могу позволить себе проигрывать деньги. Я вообще не могу делать то, что мне нравится. Кто-то одолжил мне биржевой журнал, но я теперь даже не способен оценить положение на рынке и выяснить стоимость моих акций. Мне нельзя рисковать, денег осталось мало. Ты же не думаешь, что я буду жить за твой счет, не так ли?
– О, какое это имеет значение? – устало отозвалась она, вернувшись из ванной и забираясь под одеяло.
Тревор смотрел на нее потемневшими глазами, и Андра, как обычно, не могла не отметить, что это очень красивые глаза. Когда-то она восхищалась его внешностью и ужасно ошиблась в характере, приняв упрямство и хитрость за силу и доброту. Теперь же в нем не осталось ничего, кроме слабости и эгоизма.
Тревор продолжал жаловаться, упрекать. Андра не выдержала:
– Прекрати пилить меня. Давай спать.
– Тебе наплевать, жив я или мертв, – снова начал он.
О Боже, думала она, неужели он опять будет плакать?! Тогда я сойду с ума, выбегу из каюты и брошусь за борт!
Но в конце концов она оказалась там, где он хотел ее видеть, – на краешке его кровати. Андра держала его за руку, гладила волосы, льстила, успокаивала, строила планы на будущее.
– Я всегда буду заботиться о тебе, Тревор. Ты знаешь, что я получила от Флэка телеграмму по поводу работы. Теперь я могу многое сделать для тебя. Да и для себя тоже, Можешь рисковать своими деньгами, сколько тебе вздумается.
Ты же знаешь… – она остановилась и не смогла заставить себя вымолвить обычное «я люблю тебя». Эти слова она только что говорила другому мужчине. И Андра добавила нехотя:
– Ты знаешь, как я предана тебе. Но, пожалуйста, не привязывай меня каждую минуту, каждый час. Дай мне хоть немножко свободы.
Он помрачнел и отпрянул от нее:
– Да ради Бога! Я же не могу остановить тебя, если ты захочешь меня бросить. Только я думаю, что ты предпочтешь остаться рядом.
После этих слов она выключила свет над своей кроватью и замолчала. Потом Тревор выключил и свою лампу.
Финал был ей известен – он извинился.
– Боюсь, что был несправедлив к тебе, моя бедная, – послышался вскоре голос Тревора. – Катастрофа изменила меня, не могу, конечно, не признать. Но я действительно благодарен за то, что ты заботишься обо мне. Большое спасибо.
Андра поняла намек:
– Ты знаешь, что я делаю это охотно. Доброй ночи, Тревор.
– Доброй ночи, дорогая. И помни, мне не обойтись без моей очаровательной женушки.
Она лежала в темноте, сжав зубы и думая о том, сколько еще ночей придется выслушивать подобный вздор и мириться с мрачным настроением Тревора. Мысли ее возвращались к человеку на мостике, к любимому. Она думала об ужасе нынешней своей ситуации и о том, что сама во всем виновата. И вдруг начала отчаянно молиться:
– Господи! Помоги мне и прости меня за то, что я буду видеться с Фреем каждый день, пока это возможно!..
Две недели прошли, промелькнули как прекрасный сон.
К тому времени, когда корабль достиг Лас-Пальмаса, Андра уже научилась делить время между мужем и возлюбленным. Угрызений совести она почти не испытывала. Украденные у судьбы часы волновали и будоражили душу. Счастье оказалось мучительным, похожим на острую боль. Она приходила в каюту Фрея, расцветая, как юная девушка, и уходила женщиной с тяжелым сердцем, неся огромный, невыносимый груз горя и печали. Но мгновения, проведенные с Фреем, стоили того. Единственное, на что могла пожаловаться Андра, так это на скоротечность четырнадцати дней и ночей, что были отпущены им.
– Он был капитаном, мисс, но внезапно умер – сердечный приступ, две недели назад, в Ист-Лондоне. Его тело отправили на берег.
– О Господи! – воскликнула Андра. – Простите, ради Бога. Мой муж очень расстроится.
– Да, мадам, мы все переживаем. Это случилось неожиданно. Он был таким прекрасным человеком, мы все уважали его.
– А кто командует вместо него? Нас ни о чем не предупредили.
– Я думаю, что об изменениях знали немногие. Все произошло в последний момент, мисс. Новый капитан молод. Это его первый рейс. Все решалось в спешке, перед самым отплытием из Ист-Лондона. Он служил на другом корабле первым помощником капитана по работе с пассажирами.
– Как его зовут?
– Роулэнд. Капитан Фрей Роулэнд, мадам. Смешное имя, пишется через «е».
На мгновение Андре показалось, будто что-то ударило ее. Все поплыло перед глазами. Она задыхалась. Еще не веря, смотрела на стюарда.
– Капитан Фрей Роулэнд?
– Да, мадам, – улыбнулся стюард. – Похож на покорителя женских сердец.
Чемпион Южной Африки по теннису. Кроме того, почти профессионал в кино. Во время рейса будут показывать его фильм о диких животных. Наверное, мне следует вернуть вам письмо, мадам?
Пальцы Андры сжали записку. Сердце бешено колотилось. Она была словно в бреду. Фрей – капитан этого корабля! Ему поручили то, о чем он всегда мечтал. Оказался в Южной Африке в самое нужное время, когда понадобилось заменить капитана Лайла. Они могли назначить другого, но, скорее всего, не нашлось под рукой человека нужной квалификации. У Фрея был диплом капитана.
И сейчас он ведет этот корабль.
Господи, думала Андра, знает ли он, что я здесь? Видел ли список пассажиров?
Она решила не возвращаться на «Аутспен Квин», боясь встречи с Фреем. Ее плечи дрожали от сдерживаемого смеха. Только судьба-злодейка могла придумать такую шутку.
Именно она, Андра, уговорила Тревора плыть на «Лутспен Стар». И Фрей стал капитаном этого корабля.
Стюард смотрел на Андру с нескрываемым любопытством. Она сумела взять себя в руки.
– Не беспокойтесь о записке. Я увижу капитана завтра, а может, и сегодня, – сказала она и поспешила скрыться от вопросительного взгляда стюарда.
Тревора она нашла в баре. Он сидел в инвалидном кресле. Ноги прикрыты легким шерстяным пледом, в зубах – знакомая сигарета. Тревор уже нашел себе развлечение. Парочка девушек-подростков из Австралии в свитерах и коротких юбках, с длинными развевающимися волосами уже ворковали с мистером Гудвином.
– Мы будем часто приходить сюда, чтобы поболтать с вами. Правда, Кэрол?
– Я думаю, что это так романтично… Во всяком случае, вы выглядите так романтично… (Хихиканье.) Потом послышался самовлюбленный голос Тревора:
– Уверяю вас, сладенькие, что это абсолютно не романтично – валяться вот так. Хотя присутствие на борту таких очаровашек, согласных повеселить меня, здорово помогает. Выкладывайте мне все!..
Они принялись наперебой рассказывать о себе, о том, где жили, и о своем первом путешествии в Англию. Андра решила, что она здесь не нужна, и ушла, благодарная маленьким трещоткам.
Словно притягиваемая магнитом, она очутилась возле лестницы, ведущей на капитанский мостик. Сердце готово было вырваться из груди. Андра не могла поверить, что Фрей так близко, там, наверху, на мостике, следит за тем, как корабль держит курс в открытое море.
Жизнь продолжалась…
Солярий был переполнен. Молодежь веселилась. Фотографы-любители щелкали удаляющийся берег. До Андры доносились обрывки разговоров и смех. Все так знакомо.
Андра не сомневалась, что, если бы ей захотелось, она смогла бы «хорошо провести время» на борту, как и другие женщины. Вдобавок ко всему она бывшая кинозвезда, молодая и привлекательная, и тот факт, что ее муж парализован, вызовет еще большую симпатию пассажиров. Мужчины попытаются развлечь. Только сердце ее там, на мостике. Она сходила с ума от радости… и от страшного предчувствия.
Андра заставила себя отойти от лестницы и подумать о муже. Тревор не сможет посещать ресторан. Они решили, что легче прикатить кресло в бар, расположенный на том же этаже, что и каюта Гудвинов.
Андра обедала в одиночестве. В этот раз не с первым помощником капитана, молодым круглолицым румяным офицером, а за столиком капитана. Она, как завороженная, смотрела на его пустой стул, который будет пустовать до тех пор, пока корабль не выйдет в открытое море. Нужно дождаться вечера, тогда она увидит Фрея. Он, должно быть, знает, что она на борту, думала Андра.
Капитан не мог не просмотреть список пассажиров. Как принял он этот удар?
Нервы у Андры так расшалились, что она почувствовала сильную головную боль. После обеда нужно расслабиться и отдохнуть.
В ближайшие несколько дней будет полегче: Тревор находился в надежных руках студента-медика Брайана Хорна. Он уже вошел в свою роль – улыбался, очаровывал, казался таким стойким, привлекая внимание пассажиров.
И только когда с ним была Андра, он сбрасывал маску. И снова начинались жалобы.
– Если бы только я мог ходить всюду, как ты! Думаю, ты будешь зажиматься со всякими Томами, Диками, Гарри, а я не смогу уследить за тобой! – такими словами он встретил Андру, присоединившуюся к нему, чтобы выпить послеобеденный кофе.
– Я думаю, ты отлично понимаешь, что я не подхожу для зажиманий, как ты это называешь. Кроме того, совсем не обязательно, что этого захочет каждый Том, Дик и Гарри.
Он великодушно потрепал ее по плечу:
– Веселись, я не против, дорогуша. Ты так хорошо относишься ко мне, а я твое тяжкое бремя.
Это стало его козырной картой, но Андра уже научилась парировать:
– Ты не бремя, Тревор, я рада помочь тебе.
– Жаль старого капитана. Если бы Джеймс Лайл не умер, наше путешествие было бы более интересным. А кто этот новичок?
– Капитан Роулэнд. Он был первым помощником на «Аутспен Квин», когда я ехала к тебе.
Не проявив никакого интереса, Тревор попросил позвать Хорна, чтобы тот отвез его на палубу. Тревору хотелось побыть на солнце.
– Там есть парочка милашек из Мельбурна, они развлекут меня, – сказал он Андре со смешком, всегда раздражавшим ее.
Это был очень самоуверенный смех. Характер Тревора не изменила даже катастрофа. Он был закоренелый эгоист. Андра радовалась возможности хоть немного побыть в одиночестве. Каюта была прекрасная. Панели красного дерева, койки с золотистыми покрывалами и стегаными пуховыми одеялами, письменный стол, два иллюминатора с бирюзовыми занавесками, ванная с таким же бирюзовым кафелем.
Джек Фелдаз прислал огромный букет роз. Андра представила, как Джек заказывал эти цветы и говорил другим служащим:
– Вот и все. Больше мы не увидим ни беднягу Тревора, ни его жену. Мы выполнили свой долг.
Теперь пришла ее очередь выполнить свой долг, думала Андра, лежа на постели. Она положила руки под голову и закрыла глаза, но в ее усталом мозгу все время звучал один и тот же вопрос:
– Почему, почему? Почему я не понимала, что жить с Тревором невозможно, что Фрей так много значит для меня?
К концу первого дня нервы ее совсем сдали.
Тревор сидел в баре в окружении своих новых знакомых и, конечно, пил.
Доктор предупреждал, что переедание и алкоголь противопоказаны ему.
Пошаливало сердце, и давление часто поднималось.
Андра переоделась в простое белое креповое платье, которое прекрасно оттеняло ее загорелую кожу. На исхудавшем лице глаза казались огромными. Она потеряла почти четырнадцать фунтов. Доктору в Лондоне это не понравится.
Он-то хотел, чтобы она поправилась. Андра волновалась, заметит ли Фрей, что ее ноги и руки теперь выглядят слишком худыми.
И вот настал ответственный момент.
Андра вошла в салон и увидела, что Фрей уже сидит за столом. На секунду ей показалось, что сейчас она потеряет сознание. Фрей медленно поднялся, скомкав руками салфетку.
Как во сне она приблизилась к высокому хорошо знакомому человеку в белой форме, который абсолютно не изменился, если не считать капитанских знаков на погонах. Она собрала все свои актерские способности, протянула руку и весело заговорила:
– Как поживаете, капитан Роулэнд? Приятно встретить старого друга, командующего кораблем.
– А как вы поживаете? – чуть прикоснувшись к ее руке, Фрей отдернул пальцы, словно обжегся. На мгновение их взгляды встретились. Она смотрела в голубые глаза, и сердце ее как будто остановилось.
– Как дела, миссис Гудвин? – натянуто повторил он. – Пожалуйста, садитесь. Вам приготовили место слева от меня. Разрешите представить вам леди Комбер…
Фрей познакомил ее с другими пассажирами. Оказалось, что она встречала раньше почти всех, кроме сэра Элана и леди Комбер, весьма высокопоставленную чету, возвращавшуюся из Йоханнесбурга, и епископа, который ехал из Натала.
Леди Комбер было около пятидесяти. Она когда-то играла на сцене и до сих пор сохранила привлекательность. Бывшая актриса тут же проявила интерес к очаровательной кинозвезде:
– Как приятно, что вы оказались на борту. Мне очень понравилась ваша работа, надеюсь скоро увидеть вас в новом фильме, мисс Ли.
– Да, – тихо ответила Андра. – Я возвращаюсь домой, чтобы работать.
Подцепив вилкой кусок рыбы, но явно не желая ее есть, Фрей поднял глаза на Андру:
– Я думал, что вы покинули съемочную площадку, миссис Гудвин…
Андра с трудом сдерживала волнение. Тонкие руки, державшие меню, слегка дрожали. Фрей понял, что Андра не так уж спокойна, как хочет казаться.
– Да, капитан Роулэнд, я думала, что распрощалась со своей карьерой, но обстоятельства изменились. Из-за несчастного случая мой муж больше не может работать. Значит, это должна делать я.
В разговор вмешался епископ:
– Очень сожалею о вашем бедном муже, миссис Гудвин. Такая благородная душа – я только что перебросился с ним несколькими словами.
– Он такой привлекательный, – добавила леди Комбер.
– Спасибо, – сказала Андра и опустила ресницы, чувствуя каждой клеточкой, что Фрей внимательно наблюдает за ней.
Во время ужина она все время ощущала его присутствие, испытывая благодарность за то, что большую часть времени капитан говорил с Комберами, изредка поворачиваясь к ней. И тогда она чувствовала, что накатывается какая-то волна, накрывая ее с головой, и что она тонет. Андра пыталась освободиться от этого наваждения и успокоиться.
Однажды Фрею удалось прошептать:
– Боже, почему ты оказалась на корабле?
– Я не знала, – прошептала она в ответ. – Ты должен понять, я не знала. Я специально избегала «Аутспен Квин». Какая ирония судьбы!
– Можешь представить мои чувства, когда я увидел твое имя в списке пассажиров.
– Я знаю, что чувствовала я сама.
– Я должен увидеться с тобой наедине, Андра.
– Разумно ли это?
– Нет, конечно, нет, – ответил Фрей. – Но мы должны встретиться и поговорить. После кофе приходи на мостик. Я буду ждать. А в моей каюте мы могли бы выпить и покурить.
Когда она обернулась и посмотрела на него открыто, ее охватило такое дикое ощущение счастья, на которое она не имела права. И это было прекрасно.
Она вернулась к жизни после долгих недель скорби и горя.
– Хорошо, – с фатальной обреченностью произнесла Андра, – я приду.
И тут же почувствовала угрызения совести. Это сумасшествие!.. Но ведь она живой человек. Кровь и плоть не могли вынести подобного, она не святая.
После кофе ей с трудом удалось сбежать от Тревора. Мельбурнские милашки, как он их называл, познакомились с мальчиками своего возраста и пошли на танцы. Холостяк, изредка встречавшийся с Тревором в Южной Африке, предложил поиграть в карты, но Тревору хотелось, чтобы жена оставалась с ним весь вечер.
– Я совсем не видел тебя сегодня, – жаловался он.
– Что я должна сделать для тебя, Тревор?
– Просто будь рядом.
– Выпейте бренди, миссис Гудвин, – предложил знакомый Тревора, представившийся Эролом Коуплендом. Он работал в экспортной фирме в Дурбане.
– Нет, спасибо.
Тревор мрачно посмотрел на Андру. Он заметил ее волнение и лихорадочный блеск в глазах.
– Ты не заболела? – проворчал он.
– Все в порядке, спасибо. – Она встала. – Но мне нужен свежий воздух, если ты не возражаешь. Здесь так душно.
Тревор с неприязнью посмотрел на белую фигурку Андры, направившуюся к двери.
– Ты должна помнить, что я-то вынужден оставаться здесь. Я не могу выйти за тобой, – прокричал он вслед.
Коупленд смутился и бросил неодобрительный взгляд на человека в инвалидном кресле. Мистера Гудвина, конечно, жаль, подумалось ему, но так себя вести нельзя. Миссис Гудвин – очаровательная женщина и заслуживает лучшей участи, чем быть привязанной к беспомощному инвалиду.
Андра набросила на плечи бледно-голубой кардиган и быстро направилась на мостик.
В баре она просто задыхалась. Впервые с момента свадьбы по-настоящему почувствовала себя в тюрьме, словно железные оковы на ногах тянули назад. Но теперь разум и совесть уже не тревожили ее. Поднимаясь на мостик, она чувствовала себя женщиной, разрываемой неодолимым желанием.
Андра натолкнулась на Фрея Роулэнда. Он ждал ее. Не говоря ни слова, они взялись за руки и направились в каюту Фрея. Дверь за ними закрылась. Андра быстро оглядела маленькую, хорошо обставленную комнату со встроенной мебелью. На полках знакомые книги, тот же проигрыватель с пластинками. Каюта была лучше той, которую он занимал на «Квин». Большой, внушительного вида стол; заваленный бумагами. Переносной приемник и переговорное устройство.
Полуоткрытая дверь вела в другую комнату. Там видны были кровать и встроенный шкаф.
Фрей положил фуражку на стол и протянул к ней руки.
Андра на мгновение заколебалась и оглянулась.
Фрей сказал нетерпеливо:
– Не бойся, сюда никто не войдет, пока я не позвоню.
Мой стюард не подумает ничего дурного о твоем визите.
Пассажиры иногда приходят, чтобы встретиться со мной.
Ты ведь помнишь, как часто бывали люди у капитана на «Квин»?
Она кивнула. Через мгновение, всхлипнув, Андра оказалась в его объятиях.
Он жадно осыпал поцелуями ее лицо. Прошло много времени, прежде чем они заговорили. Стояли, обнявшись, прижимаясь друг к другу, обмениваясь бесконечными поцелуями. Наконец Фрей поднял голову.
– Ты даже не понимаешь, как мне это было нужно.
– И мне тоже, – выдохнула она. Щеки Андры раскраснелись, глаза стали огромными. На несколько мгновений она отдалась ощущению счастья, которое охватило ее в объятиях Фрея. Он гладил ее волосы, лицо, длинную шею и целовал руки от запястий до кончиков пальцев. Потом подтянул обитое кожей кресло к иллюминатору. В ровном сиянии полной луны темно-фиолетовая вода рассыпалась вспышками холодного огня.
Взявшись за руки, Фрей и Андра заговорили торопливо.
– Это мистика, судьба! И мне все равно – хорошо это или плохо, – сказал Фрей. – Я тебя обожаю и всегда буду чувствовать именно это.
– Я тоже. Мне казалось, что я потеряла тебя.
– Ни на мгновение.
– Не знаю, как я прожила это время.
Он отстранился и с тревогой посмотрел на нее:
– Ты выглядишь значительно хуже, чем в тот день, когда мы расстались.
– Я не была счастлива, – призналась она.
– Ты сожалеешь о том, что сделала? Не отворачивайся. Посмотри мне в глаза и говори начистоту. Она покачала головой, едва сдерживая рыдания:
– Да, я несчастна. Но совесть моя чиста. Поступить иначе я тогда не могла.
– Я же говорил тебе, что ты не права. Такие жертвы под силу лишь фанатичкам, которые готовы умереть за свой идеал. Но ты – женщина с мягким сердцем и не имела права взваливать на себя такой груз.
– О, Фрей, – начала она, но он резко оборвал ее:
– Нет, я отказываюсь понимать твою жертвенность. Я просто мужчина, который любит тебя. Мне жаль Гудвина, но еще больше жаль тебя… и себя!
Она схватила его загорелые руки и прижала к своим горячим щекам. В ее взгляде было отчаяние.
– Думаю, ты прав. Но тогда я считала, что не могу оставить Тревора.
– Расскажи мне о своей жизни. Он хорошо к тебе относится? Хотя бы благодарен тебе?
– Да, – ответила она, но ресницы ее дрогнули, и это не ускользнуло от проницательного взгляда Фрея. Он пробормотал:
– Могу поспорить, что калека придирчив, раздражителен и превратил твою жизнь в ад.
Андра вздохнула:
– Может быть, ты слегка преувеличиваешь. Но должна признаться, что Тревор действительно становится раздражительным. Да это и неудивительно. Представь, каково ему. Жизнь его сломана.
– Я бы так не думал, если бы рядом со мной была ты, моя дорогая.
– Да, ты никогда не позволил бы мне выйти за тебя замуж при таких обстоятельствах! – засмеялась она.
– Ты права. Именно этого я не могу простить Гудвину.
Она опустила голову.
– Слишком поздно. Все свершилось. И ничего нельзя изменить.
– Как ты очутилась на этом корабле?
Она объяснила и сама засыпала Фрея вопросами:
– Как ты стал капитаном?
– Смерть бедного старины Лайла застала компанию врасплох, а я оказался единственным кандидатом с дипломом капитана на руках. Именно поэтому меня списали с «Квин» и велели привести корабль домой. Это настоящая удача – ведь море для меня единственное, ради чего стоит жить без тебя.
Она заставила себя опуститься с небес и посмотреть в лицо фактам. Фрей понимал, как она несчастна, искал и не находил выхода. И это приводило его в ярость, он подошел к столу, взял две сигареты, закурил одну для нее, а сам взял другую.
– Господи! Как все нелепо, дорогая!
– Да, – согласилась она. Но теперь, когда я пережила шок, узнав, что ты на борту, как все-таки чудесно быть рядом. у – Ты будешь приходить сюда, твердо сказал он. – Я не хочу, чтобы в течение этих двух недель ты опять делала героические жесты и приносила жертвы. Возможно, это единственные две недели, подаренные нам Богом. Ты говоришь, что возвращаешься в кино. Работа скоро поглотит тебя. Да еще домашние заботы… К тому же скорее всего за мной сохранят командование этим кораблем. Так что и я буду занят.
– Ты этому рад? – прошептала она.
Он выглянул в иллюминатор и позволил прохладному ветерку освежить лицо.
Ему было жарко, в горле пересохло.
– Без тебя меня не радует ничто.
– Милый, со мной происходит то же самое. Я ничему не способна радоваться.
– Даже когда держишь за руку своего эгоиста-инвалида?
– О, дорогой, не будь таким циничным. Я не могу этого вынести.
Фрей потушил сигарету, присел рядом с Андрой и нежно обнял ее.
– Несчастье заставляет меня быть таким. Я люблю тебя больше, чем представлял. Мысль о том, что ты носишь это, – он дотронулся до обручального кольца, – сводит меня с ума.
– Не надо так, – она прижалась щекой к его плечу. – Теперь ничего не изменишь. Тревор будет… чем-то вроде… ребенка до тех пор, пока один из нас не умрет. Давай воспользуемся днями, которые можем провести вместе. Да, давай проведем их вместе! Я не буду больше строить из себя святую. Приду сюда, когда бы ты меня ни позвал.
Спасибо, – тихо сказал Фрей.
Время неумолимо бежало. Она поняла, что уже поздно и Тревора ушла больше часа назад. Андра поднялась, поправила платье, прическу.
– Я должна идти. Не хочу, чтобы Тревор заподозрил неладное. Тогда жизнь станет просто невыносимой.
– Полагаю, мне придется познакомиться с ним, – мрачно заметил Фрей.
– Да, конечно, и постарайся обойтись с ним как можно лучше. Помни о его невыносимом положении.
– Постараюсь этого не забыть. Но все время я чувствую только одно – он воздвиг стену между нами.
– Я сама возвела эту стену. Вини меня, – печально вздохнула она.
Фрей крепко прижал ее к себе.
– Спокойной ночи, мой дорогой ангел. Я чувствовал себя в раю, когда ты была здесь. Почему бы тебе каждый вечер не приходить на часок, а иногда и днем? Я пошлю Тигра, если смогу вырваться на какое-то время. Ничего не буду писать – просто передам на словах. Он достаточно тактичен и, думаю, поймет, что не следует ни о чем говорить в присутствии мужа.
Андра улыбнулась:
– Значит, все капитаны такие? Они что, всегда забирают подружек у мужей и заманивают их к себе в каюту?
– Возможно, милая. Но этот капитан и не думает поступать так, уверяю тебя. Я приглашал пассажиров на коктейль и несколько знаменитостей – к чаю.
Одиноких женщин в моей жизни не было.
– Ты очень изменился с тех пор, когда был первым помощником.
– До неузнаваемости. Я принадлежу только тебе. Это с тех пор, как встретил тебя.
Бросив на него прощальный взгляд и пожелав спокойной ночи, Андра спустилась по скользким ступенькам и направилась в свою каюту. Слуга уже уложил Тревора в постель. Он читал биржевой журнал, но когда она вошла, отбросил. Его лицо помрачнело:
– Ты пропадала уйму времени. Я уже волновался, не свалилась ли ты за борт.
Она старалась не смотреть на него.
– Не говори глупостей!
– Ну, где ты пропадала?
– Болтала с разными людьми, включая капитана…
Презирая себя, она соединила ложь и правду. Ради нескольких божественных дней с Фреем стоило обмануть Тревора. К тому же, если человек ничего не знает, разве это может повредить ему? Так она объясняла себе самой ситуацию. Разве недостаточно жертв она принесла Тревору, разве не заслужила хотя бы немного счастья?
– Ну, ты могла бы вспомнить обо мне, подумать, что я здесь один, – начал Тревор и продолжал развивать эту тему до тех пор, пока не взвинтил себя до истерического состояния, но в тот вечер это уже никак не действовало на нее.
Андра мечтала только о том, чтобы поскорее лечь в постель, выключить свет и, лежа в темноте, думать о Фрее. Скрывшись в ванной с ночной рубашкой и халатом в руках, она услышала, как Тревор прокричал ей вслед:
– Тебе что, нечего сказать мне?
– Нет, если тебе хочется поссориться со мной. Ты собирался играть в покер с мистером Коуплендом, поэтому я оставила тебя в баре.
– Так и было. Но мне не везло, а я теперь не могу позволить себе проигрывать деньги. Я вообще не могу делать то, что мне нравится. Кто-то одолжил мне биржевой журнал, но я теперь даже не способен оценить положение на рынке и выяснить стоимость моих акций. Мне нельзя рисковать, денег осталось мало. Ты же не думаешь, что я буду жить за твой счет, не так ли?
– О, какое это имеет значение? – устало отозвалась она, вернувшись из ванной и забираясь под одеяло.
Тревор смотрел на нее потемневшими глазами, и Андра, как обычно, не могла не отметить, что это очень красивые глаза. Когда-то она восхищалась его внешностью и ужасно ошиблась в характере, приняв упрямство и хитрость за силу и доброту. Теперь же в нем не осталось ничего, кроме слабости и эгоизма.
Тревор продолжал жаловаться, упрекать. Андра не выдержала:
– Прекрати пилить меня. Давай спать.
– Тебе наплевать, жив я или мертв, – снова начал он.
О Боже, думала она, неужели он опять будет плакать?! Тогда я сойду с ума, выбегу из каюты и брошусь за борт!
Но в конце концов она оказалась там, где он хотел ее видеть, – на краешке его кровати. Андра держала его за руку, гладила волосы, льстила, успокаивала, строила планы на будущее.
– Я всегда буду заботиться о тебе, Тревор. Ты знаешь, что я получила от Флэка телеграмму по поводу работы. Теперь я могу многое сделать для тебя. Да и для себя тоже, Можешь рисковать своими деньгами, сколько тебе вздумается.
Ты же знаешь… – она остановилась и не смогла заставить себя вымолвить обычное «я люблю тебя». Эти слова она только что говорила другому мужчине. И Андра добавила нехотя:
– Ты знаешь, как я предана тебе. Но, пожалуйста, не привязывай меня каждую минуту, каждый час. Дай мне хоть немножко свободы.
Он помрачнел и отпрянул от нее:
– Да ради Бога! Я же не могу остановить тебя, если ты захочешь меня бросить. Только я думаю, что ты предпочтешь остаться рядом.
После этих слов она выключила свет над своей кроватью и замолчала. Потом Тревор выключил и свою лампу.
Финал был ей известен – он извинился.
– Боюсь, что был несправедлив к тебе, моя бедная, – послышался вскоре голос Тревора. – Катастрофа изменила меня, не могу, конечно, не признать. Но я действительно благодарен за то, что ты заботишься обо мне. Большое спасибо.
Андра поняла намек:
– Ты знаешь, что я делаю это охотно. Доброй ночи, Тревор.
– Доброй ночи, дорогая. И помни, мне не обойтись без моей очаровательной женушки.
Она лежала в темноте, сжав зубы и думая о том, сколько еще ночей придется выслушивать подобный вздор и мириться с мрачным настроением Тревора. Мысли ее возвращались к человеку на мостике, к любимому. Она думала об ужасе нынешней своей ситуации и о том, что сама во всем виновата. И вдруг начала отчаянно молиться:
– Господи! Помоги мне и прости меня за то, что я буду видеться с Фреем каждый день, пока это возможно!..
Две недели прошли, промелькнули как прекрасный сон.
К тому времени, когда корабль достиг Лас-Пальмаса, Андра уже научилась делить время между мужем и возлюбленным. Угрызений совести она почти не испытывала. Украденные у судьбы часы волновали и будоражили душу. Счастье оказалось мучительным, похожим на острую боль. Она приходила в каюту Фрея, расцветая, как юная девушка, и уходила женщиной с тяжелым сердцем, неся огромный, невыносимый груз горя и печали. Но мгновения, проведенные с Фреем, стоили того. Единственное, на что могла пожаловаться Андра, так это на скоротечность четырнадцати дней и ночей, что были отпущены им.