Роллинс Джеймс. Амазония

   Натан повернулся к Такахо, чтобы указать на свободный клочок берега, и увидел, как тот с ужасом смотрит на город, прижав к груди весло.
   – Оно и сюда добралось, – пробормотал он.
   Нат оглянулся на городишко. Даже его, всего пару недель назад приезжавшего сюда за припасами, оглушили шум и суета. Что же мог почувствовать тот, кто никогда не покидал джунглей?
   Натан кивком показал место для «парковки» каноэ.
   – Великому воину здесь нечего бояться. Мы должны доставить твою дочь в больницу.
   Такахо кивнул, подавляя оторопь. Его лицо вновь приобрело стоическое выражение, но взгляд по-прежнему перебегал от одной городской диковины к другой. Индеец провел каноэ туда, куда указал ему Натан, а потом помог снести носилки с ослабевшей Тамой на берег.
   Потревоженная девочка тихо застонала и приоткрыла веки, за которыми виднелись белки закатившихся глаз. За время пути она стала заметно бледнее.
   – Нам надо спешить.
   Вдвоем они перенесли ее через набережную, под любопытными взорами местных и вспышками туристических фотокамер. Несмотря на «цивилизованную» одежду, налобник Такахо из обезьяньего хвоста, пучки перьев за ушами и стрижка «под горшок» выдавали в нем коренного обитателя Амазонии.
   К счастью, маленькая одноэтажная больница находилась сразу за прибрежным кварталом. От остальных зданий ее отличал только выцветший красный крест над дверью, но Натан уже приезжал сюда раньше для консультаций с местным врачом, его приятелем из Манауса. Очень скоро они с Такахо прошли через дворы и занесли носилки в приемную. Больничный воздух отдавал хлоркой и нашатырем, зато был восхитительно прохладным благодаря кондиционеру. Охлажденный поток ударял по лицу, точно влажное полотенце.
   Нат прошел к регистратуре и стал второпях объяснять, что случилось. Полная медсестра недоумевающе морщила лоб, пока Натан не понял, что говорит на наречии яномамо. Он быстро переключился на португальский:
   – На девочку напала анаконда. Несколько ребер сломаны, но, боюсь, внутренние травмы еще серьезнее.
   – Прошу сюда.
   Сестра махнула в сторону двустворчатой двери, глядя на Такахо с нескрываемым подозрением.
   – Это ее отец. Медсестра кивнула.
   – Доктор Родригес уехал по вызову, но я могу позвонить ему, если дело того требует.
   – Звоните, – сказал Натан.
   – Может, я сумею помочь, – произнес чей-то голос.
   Нат обернулся. С кресла в приемной поднялась высокая стройная женщина с длинными темно-рыжими волосами. Казалось, еще секунду назад ее не было – незнакомку скрывал столбик дощатых коробов, помеченных красным крестом. Она подошла спокойной и твердой походкой и оглядела каждого из присутствующих по очереди.
   Натан слегка приосанился.
   – Меня зовут Келли О'Брайен, – бегло произнесла женщина на португальском, в котором Нат тем не менее различил едва уловимый бостонский акцент. Она вынула удостоверение со знакомым эскулаповым жезлом. – Я из Америки.
   – Доктор О'Брайен, – сказал Нат по-английски, – нам, несомненно, понадобится ваша помощь. На эту девочку напала…
   Лежащая на носилках Тама вдруг выгнулась дугой. Ее пятки замолотили по пальмовым листьям, все тело начало трясти.
   – У нее судороги! – воскликнула женщина. – Скорее в палату!
   Полная медсестра засеменила по коридору, придерживая двери перед носилками.
   Келли О'Брайен бежала рядом с девочкой, пока мужчины не внесли Таму в крошечную четырехместную палату и не уложили на свободную койку. Хватая перчатки, стройная докторша бросила медсестре:
   – Десять кубиков диазепама, срочно!
   Сестра молча метнулась к шкафчику с лекарствами. Через пару секунд у Келли в руке оказался шприц с янтарного цвета раствором. Она уже приготовила жгут.
   – Держите ее, – приказала она Нату с Такахо.
   Вызванные по неотложному делу старый врач и еще одна медсестра наконец прибыли, и тихая больница наполнилась суетой.
   – Готовьте лактат Рингера и капельницу, – скомандовала Келли, нащупывая вену на тонкой руке девочки. Она выверенным движением направила иглу и медленно ввела лекарство.
   – Это валиум, – пояснила Келли за работой. – Он должен временно подавить судороги, чтобы мы смогли выяснить, что с ней.
   Как по команде, конвульсии прекратились. Тама перестала молотить ногами и лежала пластом на кровати, лишь одно из ее век и уголок рта продолжали подергиваться. Келли разглядывала зрачки при свете фонарика-ручки.
   Старый врач оттеснил Ната в сторону – доктор стоял по другую сторону Тамы, готовя набор для переливания крови.
   Нат заглянул ему за спину и увидел панический ужас в глазах отца девочки.
   – Что с ней случилось? – спросила врач, не прекращая осмотра.
   Натан описал нападение.
   – Она то и дело теряла сознание и опять приходила в себя.
   Деревенский шаман смог ненадолго вернуть ее в чувство.
   – У нее несколько сломанных ребер с сопутствующими гематомами, но это не объясняет судорог и обмороков. Были ли у нее конвульсии по дороге сюда?
   – Нет.
   – Как насчет эпилепсии у родственников?
   Нат повернулся к Такахо и перевел для него вопрос.
   Индеец кивнул.
   – Ах-де-ме-нах гунти.
   Натан нахмурился.
   – Что он сказал? – переспросила Келли.
   – Ах-де-ме-нах означает «электрический угорь», гунти – болезнь или недомогание.
   – Болезнь электрического угря?
   Натан кивнул.
   – Это он и сказал. Бессмыслица. Жертва электрического угря часто испытывает конвульсии, но непосредственно после атаки. А Тама уже много часов не заходила в воду. Не знаю… Может, так яномамо называют эпилепсию?
   – Ее лечили? Назначали какие-нибудь препараты?
   Ответил Такахо:
   – Деревенский шаман раз в неделю ухаживал за ней, окуривая дымом микании.
   Келли задохнулась от негодования.
   – Иными словами, ее не лечили. Неудивительно, что стресс утопающего вызвал столь сильный припадок. Почему бы вам не отвести ее отца в приемную? Может, мне удастся подавить судороги чем-нибудь посерьезнее.
   Нат посмотрел на кровать. Тама все еще лежала без движения.
   – Думаете, они повторятся?
   Келли встретилась с ним взглядом.
   – Они и не прекращались. – Доктор указала на лицевой тик. – Это называется статус эпилептикус, длительные судороги. Большинство пациентов, перенесших такой затяжной приступ, могут входить в ступор, стонать, терять координацию. Кризы, подобные тем, что мы видели, будут случаться снова и снова. Если их не остановить, ребенок погибнет.
   Нат задержал взгляд на девочке.
   – Так вы хотите сказать, что судорога мучила ее все это время?
   – Судя по вашим словам, в той или иной степени – да.
   – Но шаман из деревни как-то смог вывести ее из ступора!
   – С трудом в это верю. – Келли снова занялась девочкой, – у него не нашлось бы лекарства, чтобы разорвать цикл.
   Нат вспомнил, как девочка пила из горлянки.
   – И все же ему удалось. Не стоит принимать шаманов за примитивных знахарей. Я годами сотрудничал с ними. Знай вы, с чем им приходится сталкиваться, вы бы назвали их кудесниками.
   – Что ж, кудесники они или нет, но наши средства гораздо эффективнее. Настоящая медицина. – Она снова кивнула в сторону Такахо. – Почему вы не проводите отца в приемную?
   Келли опять повернулась к персоналу, давая понять, что разговор окончен.
   Нат вспыхнул, но подчинился. В конце концов, западные медики веками отвергали терапевтическую ценность шаманизма. Нат уговорил Такахо выйти из палаты и подождать в приемной. Он усадил индейца в кресло и велел подождать, а сам направился к выходу. Он вернулся по коридору и снова очутился в душном амазонском мареве. Пусть американка верит, чему хочет, – он собственными глазами видел, как шаман вернул Таму к жизни. Если кто-то и мог пролить свет на ее загадочную болезнь, то Нат знал, где его найти.
   Едва ли не бегом под палящим полуденным солнцем Натан устремился к южной оконечности города. Проскочив почти десять кварталов, он поравнялся с местной военной базой. Вопреки обычной полудреме, сегодня там царило оживление. Нат насчитал на площадке четыре вертолета с американской маркировкой. Вдоль ограды выстроились местные, таращась на залетные чудеса техники и оживленно болтая.
   Нат не придал значения происходящему на базе и поспешил к панельному зданию, стоящему среди утлых деревянных строений. На фасаде было выведено «ФУНАИ». Там-то и располагался филиал Бразильского индейского фонда, центральный орган поддержки, обучения, юридического представительства местных племен банива и яномамо. Невысокое здание вмещало как кабинеты, так и приют для бездомных индейцев, забредших в город в поисках лучшей из долей – доли белого человека.
   В штате ФУНАИ числился советник по делам медицины, давний друг семьи Ната и наставник его отца здесь, в лесах Амазонии.
   Натан просочился в фойе, быстро прошел его и взбежал по лестнице, молясь, чтобы друг оказался у себя. Дверь была не заперта, так что еще на подходе он услышал звуки Пятого скрипичного концерта Моцарта.
   Слава богу!
   Нат постучал по косяку и назвался.
   – Профессор Коуве?
   Из-за маленького стола, заваленного бумажными кипами, на него смотрел смуглый индеец, на вид чуть старше пятидесяти. У индейца были черные волосы до плеч, у висков чуть тронутые сединой, и очки в металлической оправе. Узнав вошедшего, профессор тотчас снял их и широко улыбнулся.
   – Натан!
   Реш Коуве вышел из-за стола и так крепко обнял Ната, что позавидовала бы анаконда. Несмотря на худобу, индеец обладал недюжинной силой.
   Тридцать лет минуло с того дня, когда он встретил отца Ната в южной Венесуэле, где занимал почетную должность шамана племени тириос. Вскоре они подружились, а потом Коуве не без помощи Рэнда-старшего смог поехать на учебу в Оксфорд и заработать себе два диплома – лингвиста и палеоантрополога. Его также признали одним из выдающихся экспертов-ботаников в регионе.
   – Даже не верится, что ты здесь, мой мальчик! Ты уже разговаривал с Манни?
   Натан нахмурился, высвобождаясь из медвежьей хватки профессора.
   – Нет, а что?
   – Он тебя ищет. Забегал ко мне около часа назад – спрашивал, не знаю ли я, в какой деревне ты проводишь исследования.
   Натан поднял бровь.
   – Зачем?
   – Он не сказал, но с ним была какая-то шишка из «Теллукса».
   Нат закатил глаза. «Теллукс фармасьютикалс» – так называлась международная корпорация, финансирующая его работу по изучению деятельности местных шаманов.
   Коуве заметил реакцию Натана.
   – Ты сам подписал контракт с дьяволом.
   – Что мне еще оставалось после смерти отца?
   – Зря ты так быстро сдался. Ты ведь всегда был…
   – Знаете, – оборвал его Натан. Он не хотел вспоминать черные дни своей жизни. Сам заварил кашу, самому теперь и расхлебывать. – Вообще-то я пришел не из-за «Теллукса».
   Он рассказал о Таме и ее болезни.
   – Меня беспокоит, как ее лечат. Не могли бы вы побеседовать с доктором?
   Коуве схватил с полки коробку для рыбацких принадлежностей.
   Глупо, очень глупо, – пробормотал он и направился к двери.
   Нат следом спустился по лестнице и вышел во двор. Ему приходилось бежать, чтобы поспеть за профессором. Минута – и они ворвались в больничные двери.
   Завидев Ната, Такахо вскочил на ноги.
   – Яко… Брат…
   Натан жестом усадил его обратно.
   – Я привел того, кто способен помочь твоей дочери.
   Коуве не стал медлить. Он уже устремился к входу в палату, Нат – за ним по пятам.
   В палате царила невообразимая сумятица. Стройная американка, вся взмокшая, склонилась над Тамой, которую снова скрутило в сильнейшей судороге. Медсестры сновали туда-сюда, выполняя распоряжения докторши.
   Келли перевела взгляд, полный страха, с девочки на вошедших.
   – Мы ее теряем…
   – Я попробую помочь, – вызвался Коуве. – Какие препараты она получала?
   Келли торопливо прочла список, смахивая пряди волос с покрытого испариной лба.
   Коуве кивнул, открыл коробку и, порывшись в ее многочисленных отделениях, выудил какой-то мешочек.
   – Мне нужна соломинка.
   Сестра так же рьяно бросилась выполнять его указание, как прежде – указания Келли. Нат догадался, что Коуве не впервые наведывается в эту больницу. Кто еще, кроме него, столь сведущ в туземных болезнях и их терапии?
   – Что вы делаете? – спросила раскрасневшаяся Келли. Ее длинные рыжие волосы были собраны в хвост.
   – Вы ошиблись с постановкой диагноза, – проговорил профессор, наполняя пластиковую соломинку своим снадобьем. – Природа конвульсий у пациентов с «болезнью электрического угря» кроется не в нарушении нервной системы, как при эпилепсии. Она обусловлена наследственным дисбалансом химического состава ликвора – спинномозговой жидкости. Этот синдром отмечен только у некоторых групп яномамо.
   – Наследственное нарушение метаболизма?
   – Именно, наподобие фавизма в семьях жителей Средиземноморья или «болезни холодного жира» среди марунов Венесуэлы.
   Коуве подошел к девочке и позвал Натана.
   – Держи ее крепче.
   Натан выступил вперед и пригнул голову Тамы к подушке. Бывший шаман ввел конец соломинки девочке в ноздрю и резко выдул содержащийся там порошок.
   Доктор О'Брайен склонилась над его спиной.
   – Вы, видимо, доктор Родригес?
   – Нет, дорогуша, – отозвался Коуве, вставая. – Я всего-навсего местный шаман.
   Келли воззрилась на него со смесью страха и недоверия на лице, но возмутиться не успела. Конвульсии девочки стали ослабевать и вскоре совсем прекратились.
   Коуве проверил ее веки. Болезненная бледность почти исчезла.
   – Я обнаружил, что через мембраны носовых пазух некоторые вещества всасываются почти с той же эффективностью, что и при внутривенном введении.
   Келли зачарованно смотрела на девочку.
   – Работает!
   Коуве передал мешочек одной из сестер.
   – Доктор Родригес уже выехал?
   – Я звонила ему, профессор, – ответила сестра, сверяясь с часами. – Он должен появиться через десять минут.
   – Позаботьтесь, чтобы девочка получала по полсоломинки каждые три часа в течение следующих суток, затем раз в день. Когда ее состояние стабилизируется, можно будет справиться и с остальными повреждениями.
   – Хорошо, профессор.
   Лежащая на постели Тама медленно открыла глаза. Она смущенно и испуганно глядела вокруг, на стоящих рядом незнакомцев. Затем ее глаза отыскали Натана.
   – Яко башо, – слабо выговорила девочка.
   – Да, братец обезьяна с тобой, – ответил тот на языке яномамо, похлопывая ее по руке. – Ты спасена. Папа тоже здесь, сейчас он придет.
   Одна из сестер привела Такахо. Увидев, что дочь очнулась и говорит, индеец пал на колени и разрыдался, не в силах дольше сдерживать себя.
   – Теперь она скоро поправится, – уверил его Натан.
   Коуве собрал свою походную аптечку и удалился в сопровождении Натана и доктора О'Брайен.
   – Что же было в соломинке? – спросила рыжеволосая докторша.
   – Высушенный стебель лианы ку-на-не-ма.
   Видя немой вопрос в ее глазах, Нат пояснил:
   – Ползучей микании. Именно им деревенский шаман обкуривал девочку, чтобы привести ее в чувство. О чем я вам и рассказывал.
   Келли покраснела.
   – Видимо, я должна извиниться. Я не думала… Даже представить себе не могла…
   Коуве похлопал ее по плечу.
   – Западный этноцентризм – распространенный недуг в наших краях. Здесь нечего стыдиться, – подмигнул он Келли. – Сам им страдал.
   Однако Нат был не в настроении церемониться.
   – В следующий раз, – бросил он, – не будьте так самонадеянны.
   Келли закусила губу и отвернулась, и Нат тут же почувствовал себя неотесанным дурнем. Конечно, его терпение истощилось – после стольких тревог и волнений, но, с другой стороны, врач делала все, что могла. Понимая, что был неоправданно строг к ней, Натан решил извиниться и даже открыл рот…
   Не успел он и слова сказать, как входная дверь распахнулась и на пороге возник рослый рыжеволосый мужчина, одетый в хаки и потертую бейсболку «Ред сокс». Он отыскал взглядом докторшу.
   – Келли, если ты закончила с раздачей, то нам пора. Мы взяли лодку, которая отвезет нас вверх по реке.
   – Хорошо, – ответила врач. – Я готова.
   Она посмотрела на Ната и Коуве.
   – Спасибо вам.
   Натану бросилось в глаза сходство между ней и вошедшим – в россыпях веснушек, морщинках вокруг глаз. Кроме того, оба говорили с певучим бостонским акцентом. Брат и сестра – догадался Нат.
   Он вышел за ними на улицу, но увиденное там заставило его невольно попятиться, едва не сбив с ног профессора Коуве.
   По ту сторону улицы выстроился десяток солдат в полном вооружении – с винтовками М-16 со складными прицелами, пистолетами в кобурах и тяжелыми ранцами. Нашивки на плечах подсказали Нату войсковую принадлежность бойцов – это были рейнджеры, разведывательно-диверсионный десант. Один из них произнес что-то в микрофон переносной рации и взмахом руки направил группу к берегу. Брат и сестра О'Брайены отправились следом.
   – Стойте! – крикнул кто-то из-за цепочки десантников.
   Те расступились, и Натан увидел старого знакомого – Манни Азеведо. Приземистый и черноволосый, он протолкался вперед. На нем были вытертые брюки, карман рубашки походил на рваную тряпку, а у пояса висел его знаменитый кнут.
   Манни и Нат обменялись улыбками, а потом похлопали друг друга по спине. Натан подергал за рваный карман.
   – Вижу, ты опять развлекался с Тор-Тором.
   Манни усмехнулся.
   – Веришь, с прошлого раза зверюга набрал еще десять кило.
   Нат рассмеялся.
   – Класс! Будто ему тех не хватало.
   Заметив, что десантники остановились и все, включая Келли с братом, смотрят на них, Натан кивнул на них и спросил Манни:
   – Что здесь творится? Куда они все собрались?
   Манни глянул на остальных. К ним уже потянулись зеваки – поглазеть на грозных американских рейнджеров.
   – Похоже, правительство Штатов снарядило отряд для дальней экспедиции в джунгли.
   – Зачем? Опять наркокурьеры?
   В этот миг Келли О'Брайен сделала шаг в его сторону. Манни указал на Натана.
   – Позвольте представить вам доктора Рэнда… доктора Натана Рэнда.
   – Мы как будто встречались, – ответила Келли, смущенно улыбаясь. – Только он не назвался.
   Натан чувствовал, что Келли и Манни чего-то недоговаривают.
   – Что происходит? – повторил он. – Почему вы собрались форсировать реку?
   Келли посмотрела ему прямо в глаза. Ее собственные зрачки оказались потрясающего изумрудно-зеленого цвета.
   – Чтобы искать вас, доктор Рэнд.

2
Ориентировка

   6 августа, 21 час 15 минут
   Сан-Габриелъ-да-Качоэйра
   Нат вышел из кабинета Манни в ФУНАИ, перешел улицу и в сопровождении одного из бразильцев-биологов и профессора Коуве направился к военной базе. Профессор только что вернулся из больницы с утешительной вестью о Таме, которая быстро шла на поправку.
   Свежевыбритый и отмытый, в чистом белье, Натан Рэнд не верил сам себе, что всего несколькими часами раньше явился сюда с больной девочкой из лесных дебрей. Казалось, он смыл и отскреб с себя джунгли вместе с потом и грязью, за считанные часы превратившись из новообращенного яномамо в гражданина Америки. Поистине, мыло «Весна Ирландии» способно творить чудеса. Хотя запах и оставлял желать лучшего.
   – Тошнит, не правда ли? После стольких лет в джунглях… – заметил Коуве, попыхивая трубкой. – Когда я впервые выехал из Венесуэлы, из дома в лесу, я словно угодил под информационный обстрел – звуки, запахи, суета городов… К ним привыкаешь труднее всего.
   Нат опустил руку.
   – Странное дело: к простой жизни на природе легко приспособиться. Правда, есть одна вещь, ради которой я готов терпеть городские напасти.
   – И что же это? – полюбопытствовал Манни.
   – Туалетная бумага.
   Коуве прыснул со смеху.
   – А ты думаешь, почему я убрался из джунглей?
   Они подошли к вратам сияющей огнями базы. Через десять минут должен начаться сбор. Может, на нем что-нибудь прояснится?

* * *

   По дороге Нат разглядывал спящий город, пытаясь получше рассмотреть этот крошечный оплот цивилизации. Над рекой, отражаясь в ее глади, повисла полная луна, слегка размытая в наползающем на город тумане. Наступала ночь, и джунгли, пусть ненадолго, вступали в свои права.
   На закате звуки города стихали, сменяясь гулким пением козодоев под аккомпанемент лягушачьего хора и тремоло кузнечиков-сверчков. Даже на улицах шелест крыльев летучих мышей и неотвязный комариный писк перекрывал людскую болтовню и гудки автомобилей.
   Присутствие человека ощущалось лишь в звонком смехе запоздалых гуляк из кабачка под открытым небом.
   А в остальном над Сан-Габриелем властвовали джунгли.
   Натан шагал рядом с Манни.
   – Интересно, зачем я мог понадобиться американскому правительству?
   – Точно не знаю, – покачал головой Манни, – но все это как-то связано с твоими спонсорами.
   – «Теллукс фармасьютикалс»?
   – Именно. Кто-то из этих типов приехал вместе с американцами. Судя по виду, адвокаты.
   Нат помрачнел.
   – А когда это «Теллукс» обходился без них?
   – Не надо было продавать им «Экотек», – произнес Коуве, не вынимая трубки изо рта.
   Нат вздохнул.
   – Эх, профессор…
   Подняв руки, шаман показал, что сдается.
   – Извини. Сам знаю, больная тема…
   «Больная» было не тем словом для Натана. «Экотек» основали двенадцать лет назад по проекту отца Ната. То было целиком его детище – фармацевтическая фирма, ориентированная на сбор сведений у шаманов в целях поиска новых растительных препаратов. Отец захотел сохранить опыт вымирающего поколения лекарей Амазонии и сделать так, чтобы местные племена получали доход от своего векового наследия.
   Для него это были не просто мечта и цель жизни, но и исполнение обета, данного жене Саре.
   Устроившись медиком в филиал корпуса мира, всю свою жизнь она посвятила туземцам, и ее страсть оказалась заразительной. Отец Ната пообещал продолжить начатое ею дело, и спустя несколько лет обещание привело его к созданию «Экотека», симбиоза бесприбыльной адвокатуры и выверенных до мелочей бизнес-моделей.
   Вот только сейчас их наследство кануло в небытие, поглощенное «Теллуксом».
   Голос Манни вклинился в размышления Ната.
   – Кажется, дальше пойдем под конвоем.
   У пропускной стояли навытяжку два рейнджера в светло-коричневых беретах, а перед ними – бразильский солдат. Тому как будто было не по себе.
   Натан с опаской оглядел кобуры десантников и снова стал гадать, зачем их сюда позвали. Едва поравнялись с воротами, бразильский часовой проверил документы. Затем один из рейнджеров сделал шаг вперед со словами:
   – Приказано препроводить вас на ориентировку. Прошу следовать за мной.
   Он круто развернулся и зашагал вперед.
   Натан оглянулся на друзей и прошел в ворота. Второй рейнджер занял позицию позади него. В окружении конвоиров и по соседству с расположившейся невдалеке, на футбольном поле, четверкой вертолетов у Ната засосало под ложечкой.
   Профессора Коуве все это как будто не тревожило. Он знай себе попыхивал трубкой и преспокойно шел за провожатыми. Манни казался скорее удрученным, нежели испуганным.
   Их вели мимо покореженных ангаров из листового железа, где размещалась бразильская пехота, пока не доставили к полуразрушенному, с несколькими закрашенными окнами, бревенчатому пакгаузу на границе базы. Рейнджер-проводник открыл перед ними ржавую дверь. Натан первым вошел внутрь. Готовясь застать там мрак и паутину, он едва не жмурился под галогенными фонарями и лампами дневного света. По бетонному полу тянулись всевозможные кабели, подчас в руку толщиной. Вдоль задней стены выстроились три кабинки, в одной из которых раздавалось пыхтенье генератора. Нат подивился уровню оснащения зала – повсюду стояли компьютеры, оборудование для теле– и радиосвязи, мониторы.
   Посреди этого рукотворного хаоса расположился большой стол для заседаний, загроможденный кипами распечаток, карт, графиков и даже газет. По залу сновали мужчины и женщины – в форме и штатском. Кое-кто пополнял горы бумаг на столе. Среди этих служащих была и Келли О'Брайен.
   «Что здесь творится?» – недоумевал Нат.
   – У нас не курят, – сказал профессору Коуве один из конвоиров, указав на зажженную трубку.
   – Разумеется.
   Коуве вытряхнул содержимое трубки в пыль у порога.
   – Спасибо.
   Рейнджер придавил каблуком горстку табака.
   Одна из дверей офисов напротив распахнулась, и появился знакомый рыжеволосый гигант – брат доктора О'Брайен. Бок о бок с ним стоял человек, которого Нат знал достаточно, чтобы презирать всей душой. В этот раз он пришел в темно-синем костюме, а куртку повесил на согнутую в локте руку. И Нат готов был поклясться, что на одежде красовалась символика «Теллукса».
   Как обычно, его лоснящаяся темная шевелюра была уложена волосок к волоску, а козлиная бородка – заботливо подстрижена. Подойдя к Нату и компании, он одарил их елейной улыбочкой под стать своей наружности. В то же время его рыжеволосый спутник протянул руку с неподдельным радушием.
   – Спасибо, что пришли, доктор Рэнд. Думаю, вы уже знакомы с доктором Ричардом Зейном.