Вчерашняя охота не только вбила первый клин в отношениях между ними, но и дала немало пищи для размышлений. Раз в три дня восставшие устраивали облаву в своих владениях вокруг монастыря, убивая всех встреченных людей. Делалось это не столько с практической целью – кровь, в принципе, достать можно в любой момент: при виде пары упырей оборванцы разбегались и легко ловились поодиночке, – сколько с психологической, или ритуальной. Род людской погряз в грехе, возвещал Карлон, посему пришло его время уйти в небытие и очистить мир от своего порочного присутствия. Царствие Морвана продлится до тех пор, пока не исчезнет последний из запятнавшей себя расы, после чего на смену человечеству придут иные, совершенные существа. Упырий же удел заключается во всемерном исполнении замыслов своего темного Господина.
   На сей раз мертвецов было не слишком много: горький опыт убедил мародеров держаться подальше от опасного места. Селеста под предлогом слабости старалась держаться в заднем ряду и не попадаться на глаза Карлону, поэтому ее участие в бойне свелось к символической драке с каким-то оборванцем. С легкой душой позволив тому убежать, девушка вышла на небольшую площадь, где уже собрались остальные. Все глазели на вооруженного мечом мужчину, по-видимому, предводителя мародеров, который пока что успешно отмахивался от Артака. Подобраться к воину со спины мешала стена. Что характерно, до появления Карлона упыри не помышляли прийти на помощь сородичу – даже Аларика держалась в стороне.
   – Зачем ты противишься неизбежному? – Жрец остановился в нескольких шагах от покрытого потом и царапинами мужчины. Артак отступил в сторонку при появлении вожака. – Разве ты слеп? Взгляни: наступило время великой Ночи! Строгий, но бесконечно справедливый судия огласил свой приговор, и вердикт суров! Оставь сопротивление и уйди в мир иной, дабы держать ответ за деяния своего рода!
   В ответ хрипло дышащий воин только сплюнул:
   – Залезай обратно в свою могилку, упырь. Или я выпущу тебе кишки, намотаю их на деревяшку и подвешу вон на том карнизе. Чтобы ты прожарился утречком получше, тварь!
   – Ты выбрал свой путь, – скривил губы Карлон, на его лице проступило фанатичное выражение. – Именем Морвана Погубителя да будешь ты проклят во веки вечные!
   Голова жреца запрокинулась, рот приоткрылся в священном экстазе. Указывающая на осмелившуюся сопротивляться жертву рука окуталась кровавым маревом, кисть казалась окруженной густым темным пламенем. Небольшой комочек пламени отделился от основной массы и легко, словно перышко, метнулся к человеку, ударив того в область сердца. Старший брат опустил руку, фигура его ссутулилась. Спустя короткое, наполненное вязкой тишиной мгновение глаза смертного закатились, и он рухнул на землю.
   Мертвый.
   – Узрите мощь Господина! – патетически воскликнул жрец, раскинув руки крестом. – Так он наказует тех, кто смеет противостоять его слугам! И одаряет верных служителей, даруя им свое благословение!
   Благословение благословением, однако выглядел он ужасно. Глаза ввалились, кожа приобрела нездоровый серый цвет и потускнела, изо рта торчали клыки, словно предводитель несколько дней голодал и сейчас находился на последней стадии истощения. Стоять нормально он не мог, его пошатывало. Однако все без исключения восставшие смотрели на Карлона с диким восторгом – их благоговение с лихвой окупало потраченные силы. Даже вечно отрешенный Тик отвлекся от своих грез и пялился на вожака блестящими от слез глазами.
   Сознание чужестранца в теле девушки-упыря словно бы разделилось. «Я – Андрей» с отстраненным восторгом стороннего наблюдателя видел проявление самой настоящей магии – той самой, которую он долго искал в родном мире, а в этом застать не успел. Описания былого могущества, скупо и с болью поведанные в прошедшие ночи, не могли заменить единственной демонстрации. Пусть крохи, пусть толком ничего не понять, но остается надежда – значит, что-то осталось, не все знания и силы исчезли в пламени сгубившей волшебников катастрофы. Попутно шли размышления о реакции сородичей. Почему они отреагировали настолько остро? Живя в магическом обществе, они просто обязаны были видеть куда более впечатляющие проявления колдовских умений. Вероятно, их потрясал и приводил в экстаз сам факт волшебства: в то время как остальные маги в лучшем случае бессильны, скорее, мертвы, – Карлон способен демонстрировать чудеса. Как тут не думать об избранности вождя?
   У «Я – Селесты» мыслей не появилось вообще никаких. Вторая часть с недоумением рассматривала мертвое тело без внешних признаков повреждений, настороженно косилась на не пойми с чего замерших собратьев, жадно вдыхала запах крови. Аромат живительной жидкости действительно пропитал воздух, пятеро убитых людей щедро полили сухую землю. Голод и легкое недоумение – других эмоций морага не испытывала.
   – Селеста. – Голос старшего брата разрушил странное оцепенение. Расколотый разум дрогнул, отдельные части притянулись друг к другу и слились в единое целое. Девушка помотала головой, приходя в себя, недолгий промежуток раздвоения обернулся внезапным шоком. – Селеста, готова ли ты послужить нашему Господину, сестра?
   В каком бы плохом состоянии ни находился Андрей, он понимал, чем в сложившейся ситуации обернется отрицательный ответ. Поэтому, несмотря на плохое предчувствие, согласно кивнул.
   – Приблизься же, сестра.
   Внутренне раздраженно скривившись, новенькая подошла поближе к вожаку. Вблизи стало ясно, по какой причине воин защищался так яростно и не пытался сбежать: в узкой норе, у самой стены скорчилась молоденькая девушка лет шестнадцати на вид. Заметить ее было сложно – настолько глубоко она забилась и так плотно прижалась к обломкам разрушенного дома. Судя по распахнутым в ужасе глазам, прикованным к телу павшего защитника, побелевшему лицу и судорожно сжатым рукам, защищающим тело, ничего хорошего от внезапного внимания ночных убийц она не ждала.
   Карлон заговорил глухим звучным голосом:
   – Настал день и настал час, когда живые позавидовали участи мертвых. Однако милость Господина безгранична. Любого примет он в своем царстве – и рожденного на шелковом ложе, и дитя безвестных родителей, праведник и грешник равно склонятся пред его троном, дабы покорно принять свою участь. Мы же, возвращенные из Тьмы его волей, во всем подчинены воле Господина нашего и отца. Стань же орудием замыслов повелителя, приблизь создание нового мира! Принеси жертву, наполни вместилище демона кровью этой несчастной!
   Андрей – Селеста застыл. Ему уже доводилось убивать в этом мире, хотя в своем он даже дрался редко. Скольких он убил? Троих, больше? Укорами совести он мучиться не собирался: мужчины сами были готовы драться, насиловать, творить иное зло. Жрец же предлагал убить беззащитного, почти ребенка. То есть сломать созданные воспитанием стереотипы, плюнуть на обычную мораль, растоптать совесть и стать настоящим хищником ночи, перестать быть человеком в духовном понимании этого слова.
   В каждом племени есть свой ритуал вхождения. Отец показывает ребенка родичам и солнцу, ЗАГС регистрирует нового члена общества и выдает украшенную печатью бумажку, новые родственники представляют молодую жену или мужа алтарю предков – всего не перечесть. Церемонии сплачивают отдельных личностей в коллектив, устанавливают между ними прочные связи, делят мир на своих и чужих. Селеста охотилась вместе с общиной, жила в том же здании, носила похожую одежду. Но своей пока что не стала. Сейчас Карлон намеревался признать новенькую, тем самым получив еще одного неофита, а заодно привязать ее к себе. Кровью. Сопротивления он не ожидал.
   – Благодарю за честь, старший брат, однако я не чувствую необходимости в убийстве этого ребенка. – Селеста скромно потупила глазки, пока опытный разум внутри нее лихорадочно искал выхода из положения. Девчонку было жалко – и умирать не хотелось. А то, что в случае отказа проживет он недолго, Андрей понимал хорошо. – Демон внутри меня молчит. Быть может, ему неугодна жертва?
   – Угодна, – резко оборвал ее жрец. – Он лишь испытывает тебя, твою преданность.
   – И все-таки я не уверена…
   – Не сомневайся в моих словах!
   С трудом разогнувшись, он подошел поближе.
   – Не сомневайся в правильности избранного пути. – Голос его звучал заботливо и завораживающе. – Ты устала и напугана, тебя терзает утрата памяти. Вокруг царят разрушение и хаос, смерть наложила свой знак на эту землю. Но поверь, ты не одинока. Мы станем твоей новой семьей, мы желаем тебе добра. Приди к нам, стань одной из нас…
   Если бы не серьезный оккультный опыт, Андрей не ощутил бы постороннего влияния. Просто не смог бы осознать, что на него воздействуют. Карлон не гипнотизировал новенькую – он мягко обволакивал ее словами, подавлял волю своим участием и добротой. Обычный человек просто не усомнился бы в том, что жрец желает только хорошего, искренне стремится помочь несчастной девушке, потерявшей ориентиры и не понимающей, что правильно, а что – нет.
   – Прошу, старший брат, дайте мне еще времени.
   Вожак выпрямился, в его взгляде сквозили изумление и ярость:
   – Неужели я ошибся в тебе?!
   Селеста почувствовала, как стая за спиной придвинулась ближе. Упыри, все еще находившиеся под властью совершенного Карлоном чуда, почувствовали недовольство в голосе своего кумира и были готовы растерзать того, кто это недовольство вызвал. Краем глаза Андрей заметил, как неуверенно отступает в тень Аларика. Нет, сейчас женщина не станет ей помогать – слишком мало они знакомы, и слишком велик страх перед вождем. И – другая сторона: скорчившаяся девчушка смотрела на нее со страхом и надеждой. Она понимала, что странная упырица почему-то не хочет ее убивать.
   Стая за спиной придвинулась еще на один крохотный шажок.
   Убежать не удастся. Их много, и сейчас их действиями руководит инстинкт, который кричит: «Кто не с нами – тот против нас!»
   Андрей принял решение.
   Надежда в глазах жертвы потухла.
   Закричать девчонка не успела: руки Селесты неуловимо быстро и как-то нежно обвились вокруг ее головы, сворачивая шею. Смерть наступила мгновенно – боли несчастная не почувствовала. Позади радостно завыли восставшие, приветствуя новую сестру, теперь уже – настоящую сестру, не только на словах. Довольно выпрямился усталый Карлон, хотел что-то сказать…
   Запнулся.
   Селеста прямо, не отводя взгляда, смотрела в лицо вожака. И тот понял: однажды ему бросят вызов. Да, сегодня он победил, сила на его стороне, он добился, чего хотел. Жертва принесена. Однако сломать новенькую не удалось: рано или поздно она ответит на сегодняшнее принуждение. Когда-нибудь…
 
   Андрей, дитя технологического века, к слову «магия» питал большое предубеждение. Интерес к оккультизму не мешал ему испытывать скепсис в отношении изучаемых легенд и преданий о сверхъестественных возможностях людей, причем долгие знакомства с шарлатанами укрепили его в неверии. Но странная и нелепая вера в незримое продолжала вести его по жизни – и вот до какого состояния довела. Ну что сказать: за знания надо платить. И, возможно, потеря собственного тела и превращение в кровососа – не самая суровая цена.
   В силу мировосприятия Андрей считал присущие магам способности одним из путей развития технологии. Основания имелись серьезные: по словам Аларики, большинство местных волшебников использовало различные артефакты и предметы для занятия ремеслом. «Чистая» магия – создание заклинаний усилием воли – являлась прерогативой высшей аристократии, почти полностью уничтоженной в первые дни эпидемии. К таковым в Талее относилось семейство герцога. Интересно, сохранили ли они свои способности?
   Если сохранили, то убившее человека свечение вокруг руки Карлона получает логичное объяснение. С самого начала религиозно окрашенная теория о конце света и пришествии Повелителя Тьмы вызывала сомнения – в истории одной только старушки Европы таких учений насчитывалась не одна сотня. Всякая война порождала сатанинские культы, чьи идеологии более-менее совпадали. Завоеватели всех мастей вели себя с настолько непомерной жестокостью, что мысль о наступлении последних дней казалась свидетелям творимых преступлений реальной. Здесь ситуация схожая – просто место войны заняла Великая Чума, уничтожившая цивилизацию с не меньшей эффективностью. Впрочем, войны еще начнутся, потом. Предположим, присущие благородным родам способности не утрачены, хотя и сильно ослабли: Селеста помнила, каким изможденным выглядел жрец после краткого применения своих сил. Тогда… Что тогда? Слишком много неувязок и предположений. Не известно, кем был Карлон до катастрофы, не известно, что вообще такое магия в местном понимании термина. С другой стороны, ложная теория лучше никакой. Есть от чего отталкиваться.
   Восставшая пошевелилась и поднялась с койки, продолжая попутно размышлять. Еще один животрепещущий вопрос, столь любимый русской интеллигенцией: что делать? Что делать-то дальше? Из всех восставших симпатию внушают Аларика и в какой-то мере Ганн. Если уходить, то вместе с этими двумя. Остальные в разной степени безумны – с ними не то что жить, рядом находиться опасно. Драться с Карлоном за власть в маленьком сообществе нет ни желания, ни причины.
   Собственно говоря, чего он хочет? Какая у Андрея цель? Вернуться обратно, в родной мир? Безусловно. Как бы плохо там ни было, по сравнению с местными условиями маленькая комнатушка в центре города казалась воплощением мечтаний. Горячая вода, любимая кафешка в уютном подвальчике, телевизор, ежегодный отпуск, красивые женщины – рай, да и только. Будь у него твердая уверенность, что самоубийство вернет его в привычное тело, – мигом бы сиганул в костер, не дожидаясь утра. К сожалению, таковой уверенности взяться неоткуда.
   Остается выживать и надеяться на лучшее. Если один шарлатан сумел забросить его неизвестно куда, почему бы другому не вернуть обратно? Главное, суметь найти туземного Мерлина. Скорее всего, выжившая интеллектуальная элита сосредоточилась во дворце: только там они могли переждать буйство озверевшей толпы. Значит, для начала – получить доступ к знаниям, а там видно будет. Сложная задача, не на один год. Учитывая же идеологические установки старшего брата, времени совсем нет.
   Выходить из кельи не хотелось. Мысль о предстоящей встрече с теми самыми существами, которые вчера были готовы ее убить, вызывала неприятную дрожь и злость. Перед глазами постоянно всплывала сцена разговора с Карлоном и последующее убийство. Стыдно. Как бы Андрей ни уговаривал себя, что иного выхода не было и девочка умерла бы в любом случае, все равно, принятое решение не давало покоя. Будь он христианином – сказал бы, что не выдержал искуса. Ведь мог наплевать на собственную жизнь и рискнуть, мог. В случае неудачи, возможно, лежал бы сейчас в родном теле, а не кусал губы от стыда в мрачной комнатушке.
   Обычно Селеста выходила во дворик одной из первых. Тик или Ганн иногда весь день проводили в своих кельях, не реагируя на стуки в дверь, Артак по неизвестной причине спал еще какое-то время после заката. Сегодня ноги не шли – пришлось себя заставлять. Как результат, внизу ее встретила хмурая и злая Аларика:
   – Идем скорее, пока не заметили. Или передумала?
   – Карлон где?
   – Не знаю, идем. Он вчера вечером обмолвился, что вдвоем бродить опасно, – не приставил бы сопровождающего.
   В чем жрецу не откажешь, так это в хорошей реакции на обстановку. Если он действительно приставит того же Артака соглядатаем, жизнь осложнится. Вдобавок к имеющимся трудностям.
   Банальная попытка помыться превратилась в настоящую приключенческую эпопею с погонями, метанием камней и бегством от монстров. Все источники воды контролировались крупными бандами, ревниво следившими за своими ресурсами. Река находилась слишком далеко, и возле нее постоянно крутились либо безмозглые твари, либо теневики – рои мошкары, предпочитавшие нападать из засады и высасывать мозг у прохожих. Хотя печенью тоже не брезговали. Разрушенная канализация ничем помочь не могла: плескавшаяся под землей жидкость противно воняла. Вообще-то питьевую воду в монастырь приходилось носить издалека или запасать в бочках после дождей. Девушки не стали просить поделиться с ними запасами влаги – жрец все равно бы не дал. Восставшие не нуждались в еде, но пили не меньше обычного человека. Кроме того, большая часть собранной воды уходила на мытье храма.
   В конце концов Аларика вспомнила о частично сохранившемся здании – жилище одного мага, который приказал во внутреннем дворе вырыть пруд. То ли эксперименты проводил, то ли просто захотелось. Короткая вылазка подтвердила: да, вода в прудике есть, и достаточно чистая для помывки. Напарницы натаскали в укромный уголок горючего мусора, прикатили и отскребли от грязи большой сосуд из прозрачного материала – Аларика уверяла, он не расплавится на костре – и надежно замаскировали приготовления. Риск оказаться замеченными, по их мнению, вполне окупался возможностью избавиться от заскорузлой корки на теле и волосах. Селеста предлагала устроить банный день еще вчера – помешала охота.
   «Владения» восставших, территория около километра в радиусе, по ночам пустели. Люди не рисковали приближаться к пользующемуся дурной репутацией монастырю: про него ходило слишком много плохих слухов. Поэтому первую часть пути прошли быстро, даже слегка поболтали по дороге. Аларика рассказывала, каким прекрасным был город, сколько красивых зданий, парков, памятников, фонтанов и дворцов в нем находилось. Некоторые дома и сейчас производили величественное впечатление – не объемами, а соразмерностью пропорций, мастерством архитектора и строителей. Дальше пришлось труднее: они трижды сворачивали с маршрута, чтобы обойти показавшиеся опасными места. Особенно тщательно проверили местность вокруг места грядущей помывки: оказаться потревоженными в момент приятного расслабления не хотелось обеим. К счастью, людей рядом не заметили, и приготовленные вещи никто не трогал. Дрова лежали на месте, котел и маленькую баночку вытащили из ямы в углу, куски материи и драгоценный кусочек чудом найденного мыла принесли с собой. Тряпки они украли, позаимствовали одну рясу из общего хранилища – там много оставалось. Может быть, есть еще что-то полезное, но ключи от большей части помещений Карлон всегда держал при себе.
   Пока на маленьком костерке грелась вода, они успели окунуться и смыть большую часть грязи. Андрей, искоса поглядывая на спутницу, испытал сразу несколько противоречивых эмоций. Восхищение Аларикой, ее совершенным, прекрасно сложенным телом без единого изъяна. Красота, конечно, понятие относительное, но, на его взгляд, восставшая настолько близка к идеалу, насколько это возможно. Среднего роста, с длинными сильными ногами и маленькой стопой, широкобедрая, без капли жира под гладкой белой кожей; узкая талия и изящные руки, лицо – овальное, с огромными зелеными глазами, прямым носом и чувственными полными губами… Повезло, что он все-таки родился мужчиной: женщина от зависти удавилась бы. Вторым чувством стало удивление от собственной реакции: то восхищение, которое он испытал, не несло в себе ни оттенка плотского желания. В прошлой жизни ему хватило бы малейшего намека, чтобы попытаться затащить такую девушку в постель, сейчас же – предложи ему Аларика нечто подобное, скорее всего, откажется.
   Селеста поглядела на жуткий колтун на голове подруги и благородно предложила:
   – Мойся первой. Не известно, сколько воды уйдет. Я посмотрю, есть ли кто вокруг, потом полью.
   – Спасибо, – прошипела Аларика, яростно расчесывая волосы пальцами. Гребней найти не удалось, – впрочем, длинные крепкие когти с успехом их заменяли.
   К тому времени, как Селеста вернулась, дела у красавицы шли с переменным успехом. Иными словами, волосы утратили первоначальный пепельный оттенок, но до окончательной победы над слоем грязи было далеко. Потребовалось четыре помывки и еще один котел горячей воды, уполовинившие мыло, прежде чем Селеста сделала неожиданное открытие:
   – А ты, оказывается, блондинка.
   – Давай обойдемся без шуток на эту тему, – грустно улыбнулась Аларика. – Лучше скажи, ты цвета различаешь?
   – Если они очень яркие. В основном вещи кажутся выкрашенными в оттенки серого.
   – Я – так совсем не различаю. Только черное, белое и серость между ними. Демоны!
   – Где?! – Селеста принялась лихорадочно оглядываться.
   – Да волосы опять спутались…
   В тяжелой борьбе волосы Аларики обрели-таки первоначальный цвет. Жалкий обмылок свидетельствовал, что грязь сдалась далеко не сразу, и девушкам пришлось нагревать третий котел для Селесты. Наконец, сочтя себя чистыми и по-сестрински разделив импровизированные простынки, они уселись возле костерка.
   – Не садись так близко к огню. – Аларика чувствовала благодарность перед новой подругой и старалась как-то ее выразить. – Восставшие легко сгорают. Правда, мы хорошо пьем и только что искупались, но рисковать не стоит.
   – Ладно…
   Тишина, нарушаемая только щелканьем и свистом ночных насекомых, птах. В жестоком мире нельзя терять бдительности ни на секунду, но никто, даже живые мертвецы-мораги, не могут находиться в постоянном напряжении. Иногда надо отдохнуть, расслабиться. Полежать на земле, из-под полуприкрытых век наблюдая незнакомое небо с чужими созвездиями, ощущая слабое тепло лежащей рядом подруги. Окончательно забыть обо всем мешает скребущее чувство голода: завтра вновь придется идти искать добычу. Говорить нет желания – хочется просто лежать.
   Внутренние часы напомнили: скоро рассвет. Пора дом… Пора в монастырь.
   – Все надоело. – Аларика со стоном потянулась, непроизвольно превратив простое движение в чувственно-соблазнительное. – Может, остаться? Потерпеть немного – и в Сады Вечности, подальше от всего этого дерьма…
   – Самоубийцы прокляты богами всех религий.
   – Я авансом отмучилась, на дюжину жизней вперед. – Женщина с мрачной улыбкой разглядывала крепкие длинные ногти на пальцах. – Знаешь, я ведь могла бы сейчас жить в цитадели. Перед катастрофой мой менеджер заключил контракт на выступления в герцогском дворце – первый концерт должен был состояться семнадцатого. А пятнадцатого началась эпидемия, перевозчики встали по всей стране, и я застряла на половине дороги. Пока добрались до города, труппа распалась, осталось всего четверо – я, директор и два танцора. Красивые мальчики были. Постояли перед закрытыми воротами, покричали – и ушли в Гнойник.
   – Ты была певицей?
   – Да. Магический дар у меня средненький, у родителей всего-то богатства, что древнее имя и дальнее родство с Фиризой Ветреницей. Я еще в школе училась, когда жрецы заметили, пригласили в храм петь. Голос есть, внешность подходящая, первые записи ценителям понравились. Прославилась бы, мужа нашла хорошего, детей родила, трех, и жила бы в свое удовольствие, пока смерть не придет. Немногого хотела… Ладно. Чего теперь жалеть.
   Селеста встала, присела на корточки перед подругой. Смахнула пальцем слезинку, медленно ползущую по лицу старшей женщины.
   – Все у нас будет. Поняла? Все. У нас. Будет. Потерпи немного.
   На лице Аларики проступило удивленное выражение. Несмотря на смешную позу, голая, в одной набедренной повязке из куска старой материи, хрупкая и молоденькая девушка не казалась слабой. Она не сомневалась в себе. Она верила в свое обещание. Давала надежду, какой бы глупой и немыслимой та ни казалась.
   – Думаешь?
   – Конечно. Не сразу, но – справимся. – Селеста улыбнулась, поднялась на ноги, со вздохом натянула грязную робу. Одежду постирать они не решились, красть запасную – опасно. – Идем, скоро рассвет. У монастыря люди редко появляются, лучше прятаться там.

Глава 4

   Две ночи прошли тихо и спокойно, насколько существование в условиях борьбы всех со всеми может называться спокойным. Во всяком случае, банды или чудовища монастырских обитателей не беспокоили. Обе девушки старались не попадаться на глаза Карлону, да и остальным сородичам тоже, хотя Селеста попросила у жреца разрешения пользоваться библиотекой. Под предлогом изучения священных книг землянин собирался научиться читать и писать – благо учительница рядом. Которая, кстати сказать, теперь носила на голове косынку, чтобы не привлекать внимания к естественному цвету волос.
   Планы немного изменились, стоило Андрею увидеть географический атлас. Светской литературы в библиотеке оказалось не так много: пожар уничтожил почти все, – уцелели только спрятанные в особой комнате раритеты. Вот уж действительно – рукописи не горят. Книжку с картами кто-то забыл в спецхране, вернуться же и поставить на место не смог, поэтому девушки и получили возможность вместе рассмотреть очертания прежнего мира. Одна вспоминала, другая – видела впервые.
   На планете до чумы существовало три материка – один, огромный Бирель, в восточном полушарии, и два поменьше, Кикин и Оссиланни, в западном. Еще в океанах в разных местах были разбросаны несколько крупных островов. Несмотря на недавнюю серию землетрясений, Аларика не считала, что очертания материков сильно изменились: катастрофа мало отразилась на природе. Цивилизация зародилась в трех очагах, одним из которых стали берега Доброго моря, постепенно эти центры культуры подчинили своему влиянию остальной мир. Естественно, любимым развлечением людей стала война. Именно благодаря войнам первые маги встали во главе государств, основали династии, научились передавать часть своего могущества обычным людям. С различными вариациями государственного устройства равновесие сохранялось на протяжении веков. Вся история человечества складывалась вокруг Трех Великих – Срединной Империи, сателлитом которой являлась Сальватия, Зирхаба на западе и Ро на востоке. Две последние страны недавно в очередной раз переделили между собой малые материки, наиболее кровопролитные сражения происходили между ними.