Когда мы покончили с обещанной бутылочкой и наступило время серьезного разговора, я предложил переместиться в малахитовую гостиную, к камину, и побеседовать там.
– Евгений Сергеевич, – начал я давно планируемый разговор. – Как вы относитесь к возможности стать отцом девы Панацеи?
Боткин сначала удивленно воззрился на меня, а спустя некоторое время улыбнулся:
– Это как раз та самая мистика, о которой вы упоминали при нашей прежней встрече?
Я кивнул, оставаясь при этом серьезным.
– Что-то… африканское?
Я улыбнулся:
– Уже нет. И это самое «уже» оказалось последним и самым весомым доводом, побудившим меня принять решение профинансировать едва ли не самый многообещающий исследовательский проект в области медицины.
– Вот как? – Боткин заинтересованно развернулся ко мне. – А не поведаете ли подробности?
И я поведал…
Боткин слушал меня с весьма скептическим выражением лица. А как еще он мог отреагировать на историю о мелком африканском племени, которое выживало на протяжении сотен лет только потому, что его шаманы умели лечить сепсис, пневмонию, менингит, гнойные язвы и даже справляться с чумой?
– Весьма занимательно, – подытожил он, когда я закончил, – вот только не могу понять вашего доверия ко всей этой чуши. Примитивные культуры не владеют особенными медицинскими познаниями, и, как правило, все разговоры о чудодейственных препаратах примитивных народов – не более чем сказки. Могу я поинтересоваться составом целебного средства, о котором вам поведали столько интересного?
Я пожал плечами:
– Состав я не знаю. Нам удалось выяснить только то, что средство приготавливалось на основе вытяжки из какой-то плесени.
– А кал летучих мышей и кровь девственницы в его состав не входили? – со смехом полюбопытствовал Боткин.
Я покачал головой:
– Нет, вроде ничего такого не было. Зато нам удалось отыскать свидетельства восьмерых европейцев, которых вылечил тот шаман. Вот отчеты моих людей. – Я протянул Боткину папку с десятком листков, напечатанных на двух разных машинках Ремингтона. Я отпечатал их сам, на бумаге, которую специально привез из Трансвааля, предварительно состарив и замусолив ее с использованием местных компонентов. Я не думал, что доктор Боткин станет привлекать к экспертизе сего труда какой-нибудь полицейский чин, но на всякий случай решил подстраховаться. А ну как доктору вздумается сохранить эти «исторические» документы для потомков? А уж там, в будущем, кто-то вздумает провести экспертизу, которая покажет, что документы, якобы созданные в Южной Африке, напечатаны на бумаге, продававшейся только лишь в Петербурге, и не имеют в себе ни единой крупицы почвы или там бактерии, которые встречаются в указанном районе мира.
Боткин внимательно прочитал все написанное мною, а затем бросил на меня задумчивый взгляд:
– Я мог бы встретиться с этими людьми?
– Увы, никого из них нет в живых.
– Ну вот видите. Возможно, вашему шаману и удалось добиться некоторой ремиссии, но она явно оказалась весьма недолгой, и все пациенты вскоре отправились в мир иной. Это, несомненно, еще раз доказывает, что примитивная медицина просто не способна…
– Доктор, ни один из них не умер от болезни, – прервал я его.
– То есть? – Удивление Боткина было неподдельным.
– Ну сами посудите, – улыбнулся я, – какой образ жизни должен быть у человека, чтобы в тот момент, когда его так прихватило, у него под рукой не нашлось бы никого способного оказать ему помощь, кроме шамана маленького африканского племени? Так что всех восьмерых убил их образ жизни, а непосредственной причиной их ухода на тот свет послужили более прозаические предметы – в основном пули, но в паре случаев нож и один раз веревка.
Боткин помолчал, переваривая информацию, и спросил:
– А шаман?
Я развел руками:
– Увы, я начал поиски слишком поздно. Земля этого племени понадобилась ойтландерам из англичан. Так что теперь этого племени больше нет.
Доктор разочарованно вздохнул:
– И что вы хотите от меня?
– Панацелина, – ответил я.
– Увы, тут я вам вряд ли могу помочь, – пожал плечами Евгений Сергеевич. – Видов плесени – великое множество. Не будем же мы искать методом тыка…
– Будем, – перебил я. – Непременно будем. Тем более что метод тыка нам не грозит. Вот, почитайте еще этот материал.
– Что это?
– Это статья из одного итальянского медицинского журнала. Я специально велел своим людям отслеживать все публикации, в которых упоминается плесень. Подавляющее число подобных материалов, естественно, относится к сырам, но вот эта статейка меня обнадежила. Некий господин Гозио сообщает о своих исследованиях плесени Penicillium. Он утверждает, что выделения этого грибка серьезно подавляют рост колонии бактерий.
Боткин взял у меня листок и углубился в чтение. Изучив статью, он некоторое время раздумывал, покусывая ус, и наконец спросил:
– Вы сможете купить эту культуру?
Я кивнул.
– Хорошо. – Боткин энергично махнул рукой. – Я готов этим заняться. Но… вы же понимаете, после этого, даже если мы добьемся успеха, я не смогу считаться первооткрывателем.
– Вы сначала добейтесь, а славой с господином Гозио потом поде́литесь. К тому же я собираюсь и его пригласить поработать у меня. Если вы, конечно, не возражаете. Но мне нужен руководитель, которому я могу доверять. Вас я знаю и вам доверяю. – Я замолчал.
Боткин тоже молчал, а взгляд у него был уже совершенно отрешенный.
– Так вы согласны, Евгений Сергеевич?
– А?.. Да-да, конечно!
– В таком случае – собирайтесь, – закруглил я разговор.
– Собираться? Куда?!
– В Магнитогорск. Там вас ждет большая и прекрасно оборудованная лаборатория. Насчет персонала – кандидатуры обсу́дите с господином Курилициным. У него уже кое-кто отобран, но если захотите пригласить кого-то еще – не вижу проблемы. То же касается и оборудования. Если что-то потребуется – составьте список. Недели вам хватит, чтобы разобраться со всеми текущими вопросами?
– Да, но… это как-то неожиданно. Я несколько растерян…
– И?..
Боткин шумно вздохнул:
– Нет, ничего. Я готов… э-э… буду готов к отъезду через неделю.
– Евгений Сергеевич, – начал я давно планируемый разговор. – Как вы относитесь к возможности стать отцом девы Панацеи?
Боткин сначала удивленно воззрился на меня, а спустя некоторое время улыбнулся:
– Это как раз та самая мистика, о которой вы упоминали при нашей прежней встрече?
Я кивнул, оставаясь при этом серьезным.
– Что-то… африканское?
Я улыбнулся:
– Уже нет. И это самое «уже» оказалось последним и самым весомым доводом, побудившим меня принять решение профинансировать едва ли не самый многообещающий исследовательский проект в области медицины.
– Вот как? – Боткин заинтересованно развернулся ко мне. – А не поведаете ли подробности?
И я поведал…
Боткин слушал меня с весьма скептическим выражением лица. А как еще он мог отреагировать на историю о мелком африканском племени, которое выживало на протяжении сотен лет только потому, что его шаманы умели лечить сепсис, пневмонию, менингит, гнойные язвы и даже справляться с чумой?
– Весьма занимательно, – подытожил он, когда я закончил, – вот только не могу понять вашего доверия ко всей этой чуши. Примитивные культуры не владеют особенными медицинскими познаниями, и, как правило, все разговоры о чудодейственных препаратах примитивных народов – не более чем сказки. Могу я поинтересоваться составом целебного средства, о котором вам поведали столько интересного?
Я пожал плечами:
– Состав я не знаю. Нам удалось выяснить только то, что средство приготавливалось на основе вытяжки из какой-то плесени.
– А кал летучих мышей и кровь девственницы в его состав не входили? – со смехом полюбопытствовал Боткин.
Я покачал головой:
– Нет, вроде ничего такого не было. Зато нам удалось отыскать свидетельства восьмерых европейцев, которых вылечил тот шаман. Вот отчеты моих людей. – Я протянул Боткину папку с десятком листков, напечатанных на двух разных машинках Ремингтона. Я отпечатал их сам, на бумаге, которую специально привез из Трансвааля, предварительно состарив и замусолив ее с использованием местных компонентов. Я не думал, что доктор Боткин станет привлекать к экспертизе сего труда какой-нибудь полицейский чин, но на всякий случай решил подстраховаться. А ну как доктору вздумается сохранить эти «исторические» документы для потомков? А уж там, в будущем, кто-то вздумает провести экспертизу, которая покажет, что документы, якобы созданные в Южной Африке, напечатаны на бумаге, продававшейся только лишь в Петербурге, и не имеют в себе ни единой крупицы почвы или там бактерии, которые встречаются в указанном районе мира.
Боткин внимательно прочитал все написанное мною, а затем бросил на меня задумчивый взгляд:
– Я мог бы встретиться с этими людьми?
– Увы, никого из них нет в живых.
– Ну вот видите. Возможно, вашему шаману и удалось добиться некоторой ремиссии, но она явно оказалась весьма недолгой, и все пациенты вскоре отправились в мир иной. Это, несомненно, еще раз доказывает, что примитивная медицина просто не способна…
– Доктор, ни один из них не умер от болезни, – прервал я его.
– То есть? – Удивление Боткина было неподдельным.
– Ну сами посудите, – улыбнулся я, – какой образ жизни должен быть у человека, чтобы в тот момент, когда его так прихватило, у него под рукой не нашлось бы никого способного оказать ему помощь, кроме шамана маленького африканского племени? Так что всех восьмерых убил их образ жизни, а непосредственной причиной их ухода на тот свет послужили более прозаические предметы – в основном пули, но в паре случаев нож и один раз веревка.
Боткин помолчал, переваривая информацию, и спросил:
– А шаман?
Я развел руками:
– Увы, я начал поиски слишком поздно. Земля этого племени понадобилась ойтландерам из англичан. Так что теперь этого племени больше нет.
Доктор разочарованно вздохнул:
– И что вы хотите от меня?
– Панацелина, – ответил я.
– Увы, тут я вам вряд ли могу помочь, – пожал плечами Евгений Сергеевич. – Видов плесени – великое множество. Не будем же мы искать методом тыка…
– Будем, – перебил я. – Непременно будем. Тем более что метод тыка нам не грозит. Вот, почитайте еще этот материал.
– Что это?
– Это статья из одного итальянского медицинского журнала. Я специально велел своим людям отслеживать все публикации, в которых упоминается плесень. Подавляющее число подобных материалов, естественно, относится к сырам, но вот эта статейка меня обнадежила. Некий господин Гозио сообщает о своих исследованиях плесени Penicillium. Он утверждает, что выделения этого грибка серьезно подавляют рост колонии бактерий.
Боткин взял у меня листок и углубился в чтение. Изучив статью, он некоторое время раздумывал, покусывая ус, и наконец спросил:
– Вы сможете купить эту культуру?
Я кивнул.
– Хорошо. – Боткин энергично махнул рукой. – Я готов этим заняться. Но… вы же понимаете, после этого, даже если мы добьемся успеха, я не смогу считаться первооткрывателем.
– Вы сначала добейтесь, а славой с господином Гозио потом поде́литесь. К тому же я собираюсь и его пригласить поработать у меня. Если вы, конечно, не возражаете. Но мне нужен руководитель, которому я могу доверять. Вас я знаю и вам доверяю. – Я замолчал.
Боткин тоже молчал, а взгляд у него был уже совершенно отрешенный.
– Так вы согласны, Евгений Сергеевич?
– А?.. Да-да, конечно!
– В таком случае – собирайтесь, – закруглил я разговор.
– Собираться? Куда?!
– В Магнитогорск. Там вас ждет большая и прекрасно оборудованная лаборатория. Насчет персонала – кандидатуры обсу́дите с господином Курилициным. У него уже кое-кто отобран, но если захотите пригласить кого-то еще – не вижу проблемы. То же касается и оборудования. Если что-то потребуется – составьте список. Недели вам хватит, чтобы разобраться со всеми текущими вопросами?
– Да, но… это как-то неожиданно. Я несколько растерян…
– И?..
Боткин шумно вздохнул:
– Нет, ничего. Я готов… э-э… буду готов к отъезду через неделю.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента