Страница:
Она тряхнула головой, прогоняя оцепенение. Только идиотка могла испытывать такое влечение к мужчине, который демонстративно не замечет ее присутствия! И, в конце концов, почему она должна чувствовать себя виноватой, ведь она не сделала ничего, что могло бы оправдать его хамское поведение? Если Луиджи Моро должен стать ее первой ступенькой в журналистику, то она намерена сделать свой шаг без колебаний!
Ее размышления прервал стук в дверь.
– Открыто, – откликнулась Джесс, – я тут думаю кое о чем, – добавила она, уверенная, что это Одри.
– Неужели?
Эти слова, произнесенные низким бархатным голосом, и появление в дверях Луиджи Моро заставили ее вздрогнуть от испуга.
– Я думала, что это Одри, – упрекнула она, спрыгивая с кровати.
– Странно, с чего бы? – приглушенным голосом произнес режиссер, и на его бесстрастно-холодном лице появилось что-то похожее на удовольствие. – Мне нужно с вами кое-что обсудить. Я обитаю в конце этого коридора и использую гостиную в качестве офиса, – добавил он и повернулся, чтобы выйти.
– Я не подойду вам в качестве секретаря, если вы именно это собираетесь обсуждать со мной, – окликнула его Джесс. Боже, что я говорю? – мысленно ужаснулась она. Что может быть лучше для будущей статьи, чем наблюдать за работой режиссера, находясь практически бок о бок с ним?
– Какая потрясающая скромность, – насмешливо протянул Луиджи. – Тем более что вы не имеете ни малейшего представления, что от вас потребуется!
Когда за ним закрылась дверь, Джесс тяжело вздохнула, потом, поколебавшись лишь несколько мгновений, вновь распахнула ее и устремилась за ним по коридору.
– Вы правы, я действительно ничего не знаю о работе в кино, – запыхавшись, произнесла она, когда ей удалось догнать Луиджи.
– Это я уже понял, – сухо констатировал он, открывая дверь в номер и пропуская ее вперед с шутливым поклоном.
Джесс вошла в небольшую прихожую, из которой вела дверь в гостиную. В гостиной бросался в глаза полнейший беспорядок – все существующие поверхности мебели были завалены разнообразными бумагами. В остальном же это была довольно уютная комната, с высокими потолками, с изысканной обстановкой, вполне соответствующей высокому разряду отеля.
– У вас симпатично, – выпалила Джесс, прерывистое дыхание выдавало ее волнение. – То есть я имею в виду отель и его окрестности!
– Ирландия – красивая страна, – пробормотал Луиджи, бросив на нее слегка удивленный взгляд. Он жестом предложил ей сесть, очистив от бумаг один из стульев. – Вы здешняя?
– Нет, я здесь впервые, – ответила Джесс, усаживаясь. Она чувствовала себя почти как ученик, которого вызвали в кабинет директора.
– Скажите, – начал Луиджи, освобождая кресло от рулонов бумаги и усаживаясь напротив нее, – чем вы занимаетесь?
– Чем я занимаюсь? – эхом повторила она. Ее внимание внезапно отвлекло воспоминание о его матери, Франческе Ромацотти, необыкновенно красивой итальянской актрисе, которую она видела в нескольких фильмах. Джесс недоумевала, почему раньше не обратила внимание на их явное фамильное сходство.
– Да, чем именно?! – резко бросил он, прилагая видимое усилие, чтобы скрыть нетерпение. – Одри упоминала, что вы взялись ей помогать в последнюю минуту, то есть я понял так, что вы не занимаетесь профессионально дизайном одежды?
– Нет, я просто согласилась немного помочь ей. – Только когда Луиджи гневно стиснул челюсти, разум запоздало предостерег ее, что фактически он не получил ответ на свой вопрос.
– Но вы умеете стенографировать и печатать, – по его тону было заметно, что он не очень-то привык сдерживать раздражение.
Джесс кивнула. Ей ничуть не полегчало от того, что она внезапно вспомнила о своих осложнившихся отношениях с отчимом, об их взаимной любви-ненависти. Именно Чарльз предложил ей пойти на курсы секретарей, когда пришлось расстаться с мечтой о профессии медсестры. Отчим не постеснялся намекнуть, что подобные навыки очень пригодятся в профессии журналиста, в которую он, вероятно, уже тогда решил преградить ей дорогу…
– Ну, хорошо, как вы, наверное, уже поняли, здесь не будет такого количества работы с костюмами, как первоначально предполагалось, – продолжал Луиджи. Он перекинул свою длинную обтянутую джинсами ногу через подлокотник кресла и принялся нетерпеливо барабанить пальцами по другому подлокотнику.
Джесс подумала, что на его месте она бы тоже сердилась, если бы ей пришлось иметь дело с такой бестолковой дурочкой, какой она, должно быть, ему кажется.
– Таким образом, у вас будет достаточно свободного времени, – продолжал он с необычным напряжением в голосе.
– Я буду рада помочь вам, чем только смогу! – выпалила Джесс, без большого успеха пытаясь взять себя в руки. – Но учтите, что я совершенно не разбираюсь в киносъемках… и всяких связанных с этим технических терминах…
– Это я учту в первую очередь. – В голосе Луиджи раздражение странным образом смешалось с облегчением и удовлетворением. – Мне кажется, будет полезно, если я вкратце расскажу вам содержание фильма и объясню, почему я приехал снимать последние кадры именно сюда.
– Уверена, что это действительно будет полезно! – воскликнула Джесс. Почувствовав необъяснимое облегчение, она почти обрела обычную уверенность.
Когда слух Джесс привык к его приятно-хрипловатому голосу, она решила, что у него все-таки совсем нет акцента. Пожалуй, дело в том, что он время от времени выражает свои мысли немного иначе, чем это делают рядовые англичане. Слушая его, она снова мысленно вернулась к подробностям его происхождения. Несомненно, в связи с ним больше всего писали о его знаменитой матери. Его отец-англичанин, как смутно припоминала Джесс, занимается международным правом. Легкие, почти неуловимые особенности его английского, должно быть, связаны с тем, что он воспитывался по большей части в Италии.
– Кадры, рассказывающие о средневековом предке главного героя, мы снимали в студии, – рассказывал тем временем Луиджи. – Мы, в сущности, уже закончили съемки, когда я приехал сюда на пару дней в связи с моим следующим фильмом. Я остановился в этом отеле, и только после прогулки по пляжу меня осенило, что я нашел то, что даже и не мечтал найти, – точное место, к которому можно привязать сцены из прошлого.
– Что вы имеете в виду, когда говорите «привязать» сцены? – недоуменно спросила Джесс. – Если вы уже закончили съемки и у вас здесь нет труппы….
– Мне не нужна никакая труппа, – рассмеялся Луиджи, – во всяком случае, достаточно тех трех ирландских актеров, которых я использую. Я хочу передать мрачное величие пейзажа, совершенно не тронутого временем, и смонтировать его с тем, что мы уже сняли в студии. – Обескураженное выражение на лице Джесс вызвало у него усмешку: – Вы же не думаете, что все, что происходит на экране, последовательно снимается кадр за кадром?
– Ну конечно нет, – пробормотала Джесс.
В это время ее больше всего беспокоил ужасный вопрос, как она собирается написать профессионально беспристрастную статью о творчестве этого человека, если от одного его голоса у нее бегут мурашки по спине, а от его улыбки ее ноги становятся ватными.
– Как жаль, что вы не сможете выполнить все, что намечали, – произнесла Джесс, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно.
– Что вы имеете в виду?
– Все эти костюмы, которые прислали Одри, – ведь их не придется использовать…
– В одной из ретроспективных сцен есть свадебный пир. Я собирался использовать местных горожан в качестве статистов, чтобы показать контраст между бедными средневековыми крестьянами и гостями, но передумал.
– Вы хотите сказать, что эта ужасная эпидемия гриппа решила за вас? – уточнила Джесс, с облегчением замечая, что ее голос наконец начинает звучать почти естественно.
– Нет, я сам передумал! – холодно заявил Луиджи. Он одним махом сбросил ногу с подлокотника кресла и поднялся с ленивой грацией хищника. – Я всегда получаю то, что мне нужно. – Когда он бросил взгляд на Джесси, в его глазах, несмотря на их теплый медовый оттенок, сквозил холод, соответствующий его тону. – Предлагаю вам лечь сегодня пораньше – мы начнем съемки до прилива.
Джесс вскочила как ужаленная, и только врожденная учтивость помешала ей дать выход гневу и послать его ко всем чертям вместе с его проклятой работой. Надо же, он все решил за нее!
– Прекрасно, я там буду! – бросила она, даже не подумав в своем поспешном бегстве, что совершенно не представляет, где именно «там».
Ее глаза, ставшие почти темно-синими от бушевавшего в ней гнева, смотрели исключительно на спасительную дверь, через которую она собиралась гордо удалиться, поэтому она совершенно упустила из виду множество бумаг, которые он сбросил на пол. Ноги ее заскользили по этим бумагам, она поскользнулась и полетела прямо в объятия Луиджи.
Его стремление подхватить ее было чисто рефлекторным. Резко выбросив вперед свое длинное тело, он изогнулся, его руки поймали Джесс. Чтобы удержаться от падения, Джесс пришлось изо всех сил уцепиться за него. Одной рукой она обхватила его за шею, а другой схватилась за плечо.
– Очень неловко, – насмешливо протянул он. Его руки, такие красивые и сильные, как будто стальными тисками схватили и держали ее, пока она наконец не обрела устойчивость.
– Вы просто жуткий неряха, это же надо так завалить пол всяким хламом! – возмутилась Джесс. Взглянув в его жесткое, застывшее в насмешливой гримасе, но все равно волнующе привлекательное лицо, нависающее над ней и оказывавшееся всего лишь в нескольких дюймах от ее лица, Джесс почувствовала, что у нее перехватило дыхание. Все заслонило исподволь появившееся и растущее где-то в глубине ее существа смятение. Джесс была потрясена и задыхалась, охваченная трепетным возбуждением, пробудившимся в ней.
– Однако вам грех жаловаться на мою неряшливость, ведь благодаря ей вы обрели счастливую возможность оказаться в моих объятиях! – услышала Джесс его низкий, обманчиво нежный голос. Он немного ослабил хватку, теперь его пальцы вцепились в ее запястья. – Ну а теперь, когда вы в них оказались, – усмехнулся он, – оправдывают ли они ваши ожидания?
– Ожидания?! – От ярости Джесс почти потеряла дар речи. – Если бы я имела обыкновение бросаться в объятия совершенно незнакомых мужчин, что совсем не так, то уж точно не выбрала бы для этой цели такого грубого, самонадеянного, высокомерного!..
Рот Луиджи положил конец этой гневной тираде, накрыв ее губы своими. Мгновение спустя потрясенное сознание Джесс только шоком могло объяснить ту легкость, с которой его мягким, но властным губам удалось приоткрыть ее губы и вовлечь ее в то, что можно назвать активным соучастием в самом волнующем, возбуждающем поцелуе, какой ей когда-либо приходилось испытывать.
Разум Джесс не предпринимал никаких попыток контролировать ее действия, наблюдая за происходящим как бы со стороны. Она вдруг с тревогой обнаружила, что ее голова покоится в его больших, вкрадчиво нежных руках, а ее собственные освободившиеся руки крепко обвивают его шею.
– Нет! – простонала она, высвобождаясь из его объятий и сердито потирая тыльной стороной руки вспухшие губы, будто пытаясь стереть всякий след этого обжигающего поцелуя.
– Кто играет с огнем, тот может обжечься, – насмешливо произнес Луиджи, растягивая слова. – Но предупреждаю, что если ты будешь играть со мной, то обожжешь не только свои нежные губки. – Его руки снова крепко стиснули ее хрупкие запястья, когда она попыталась освободиться и убежать. – Надеюсь, что ты учтешь все это, Джессика, – предупредил он, скорее жалея ее, чем угрожая, – потому что, несмотря на всю свою сдержанность, меня как ты, наверное, слышала, неодолимо влечет к вам, к женщинам,… и меня уже тянет к тебе, а это отнюдь не безопасно, помни!
2
Ее размышления прервал стук в дверь.
– Открыто, – откликнулась Джесс, – я тут думаю кое о чем, – добавила она, уверенная, что это Одри.
– Неужели?
Эти слова, произнесенные низким бархатным голосом, и появление в дверях Луиджи Моро заставили ее вздрогнуть от испуга.
– Я думала, что это Одри, – упрекнула она, спрыгивая с кровати.
– Странно, с чего бы? – приглушенным голосом произнес режиссер, и на его бесстрастно-холодном лице появилось что-то похожее на удовольствие. – Мне нужно с вами кое-что обсудить. Я обитаю в конце этого коридора и использую гостиную в качестве офиса, – добавил он и повернулся, чтобы выйти.
– Я не подойду вам в качестве секретаря, если вы именно это собираетесь обсуждать со мной, – окликнула его Джесс. Боже, что я говорю? – мысленно ужаснулась она. Что может быть лучше для будущей статьи, чем наблюдать за работой режиссера, находясь практически бок о бок с ним?
– Какая потрясающая скромность, – насмешливо протянул Луиджи. – Тем более что вы не имеете ни малейшего представления, что от вас потребуется!
Когда за ним закрылась дверь, Джесс тяжело вздохнула, потом, поколебавшись лишь несколько мгновений, вновь распахнула ее и устремилась за ним по коридору.
– Вы правы, я действительно ничего не знаю о работе в кино, – запыхавшись, произнесла она, когда ей удалось догнать Луиджи.
– Это я уже понял, – сухо констатировал он, открывая дверь в номер и пропуская ее вперед с шутливым поклоном.
Джесс вошла в небольшую прихожую, из которой вела дверь в гостиную. В гостиной бросался в глаза полнейший беспорядок – все существующие поверхности мебели были завалены разнообразными бумагами. В остальном же это была довольно уютная комната, с высокими потолками, с изысканной обстановкой, вполне соответствующей высокому разряду отеля.
– У вас симпатично, – выпалила Джесс, прерывистое дыхание выдавало ее волнение. – То есть я имею в виду отель и его окрестности!
– Ирландия – красивая страна, – пробормотал Луиджи, бросив на нее слегка удивленный взгляд. Он жестом предложил ей сесть, очистив от бумаг один из стульев. – Вы здешняя?
– Нет, я здесь впервые, – ответила Джесс, усаживаясь. Она чувствовала себя почти как ученик, которого вызвали в кабинет директора.
– Скажите, – начал Луиджи, освобождая кресло от рулонов бумаги и усаживаясь напротив нее, – чем вы занимаетесь?
– Чем я занимаюсь? – эхом повторила она. Ее внимание внезапно отвлекло воспоминание о его матери, Франческе Ромацотти, необыкновенно красивой итальянской актрисе, которую она видела в нескольких фильмах. Джесс недоумевала, почему раньше не обратила внимание на их явное фамильное сходство.
– Да, чем именно?! – резко бросил он, прилагая видимое усилие, чтобы скрыть нетерпение. – Одри упоминала, что вы взялись ей помогать в последнюю минуту, то есть я понял так, что вы не занимаетесь профессионально дизайном одежды?
– Нет, я просто согласилась немного помочь ей. – Только когда Луиджи гневно стиснул челюсти, разум запоздало предостерег ее, что фактически он не получил ответ на свой вопрос.
– Но вы умеете стенографировать и печатать, – по его тону было заметно, что он не очень-то привык сдерживать раздражение.
Джесс кивнула. Ей ничуть не полегчало от того, что она внезапно вспомнила о своих осложнившихся отношениях с отчимом, об их взаимной любви-ненависти. Именно Чарльз предложил ей пойти на курсы секретарей, когда пришлось расстаться с мечтой о профессии медсестры. Отчим не постеснялся намекнуть, что подобные навыки очень пригодятся в профессии журналиста, в которую он, вероятно, уже тогда решил преградить ей дорогу…
– Ну, хорошо, как вы, наверное, уже поняли, здесь не будет такого количества работы с костюмами, как первоначально предполагалось, – продолжал Луиджи. Он перекинул свою длинную обтянутую джинсами ногу через подлокотник кресла и принялся нетерпеливо барабанить пальцами по другому подлокотнику.
Джесс подумала, что на его месте она бы тоже сердилась, если бы ей пришлось иметь дело с такой бестолковой дурочкой, какой она, должно быть, ему кажется.
– Таким образом, у вас будет достаточно свободного времени, – продолжал он с необычным напряжением в голосе.
– Я буду рада помочь вам, чем только смогу! – выпалила Джесс, без большого успеха пытаясь взять себя в руки. – Но учтите, что я совершенно не разбираюсь в киносъемках… и всяких связанных с этим технических терминах…
– Это я учту в первую очередь. – В голосе Луиджи раздражение странным образом смешалось с облегчением и удовлетворением. – Мне кажется, будет полезно, если я вкратце расскажу вам содержание фильма и объясню, почему я приехал снимать последние кадры именно сюда.
– Уверена, что это действительно будет полезно! – воскликнула Джесс. Почувствовав необъяснимое облегчение, она почти обрела обычную уверенность.
Когда слух Джесс привык к его приятно-хрипловатому голосу, она решила, что у него все-таки совсем нет акцента. Пожалуй, дело в том, что он время от времени выражает свои мысли немного иначе, чем это делают рядовые англичане. Слушая его, она снова мысленно вернулась к подробностям его происхождения. Несомненно, в связи с ним больше всего писали о его знаменитой матери. Его отец-англичанин, как смутно припоминала Джесс, занимается международным правом. Легкие, почти неуловимые особенности его английского, должно быть, связаны с тем, что он воспитывался по большей части в Италии.
– Кадры, рассказывающие о средневековом предке главного героя, мы снимали в студии, – рассказывал тем временем Луиджи. – Мы, в сущности, уже закончили съемки, когда я приехал сюда на пару дней в связи с моим следующим фильмом. Я остановился в этом отеле, и только после прогулки по пляжу меня осенило, что я нашел то, что даже и не мечтал найти, – точное место, к которому можно привязать сцены из прошлого.
– Что вы имеете в виду, когда говорите «привязать» сцены? – недоуменно спросила Джесс. – Если вы уже закончили съемки и у вас здесь нет труппы….
– Мне не нужна никакая труппа, – рассмеялся Луиджи, – во всяком случае, достаточно тех трех ирландских актеров, которых я использую. Я хочу передать мрачное величие пейзажа, совершенно не тронутого временем, и смонтировать его с тем, что мы уже сняли в студии. – Обескураженное выражение на лице Джесс вызвало у него усмешку: – Вы же не думаете, что все, что происходит на экране, последовательно снимается кадр за кадром?
– Ну конечно нет, – пробормотала Джесс.
В это время ее больше всего беспокоил ужасный вопрос, как она собирается написать профессионально беспристрастную статью о творчестве этого человека, если от одного его голоса у нее бегут мурашки по спине, а от его улыбки ее ноги становятся ватными.
– Как жаль, что вы не сможете выполнить все, что намечали, – произнесла Джесс, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно.
– Что вы имеете в виду?
– Все эти костюмы, которые прислали Одри, – ведь их не придется использовать…
– В одной из ретроспективных сцен есть свадебный пир. Я собирался использовать местных горожан в качестве статистов, чтобы показать контраст между бедными средневековыми крестьянами и гостями, но передумал.
– Вы хотите сказать, что эта ужасная эпидемия гриппа решила за вас? – уточнила Джесс, с облегчением замечая, что ее голос наконец начинает звучать почти естественно.
– Нет, я сам передумал! – холодно заявил Луиджи. Он одним махом сбросил ногу с подлокотника кресла и поднялся с ленивой грацией хищника. – Я всегда получаю то, что мне нужно. – Когда он бросил взгляд на Джесси, в его глазах, несмотря на их теплый медовый оттенок, сквозил холод, соответствующий его тону. – Предлагаю вам лечь сегодня пораньше – мы начнем съемки до прилива.
Джесс вскочила как ужаленная, и только врожденная учтивость помешала ей дать выход гневу и послать его ко всем чертям вместе с его проклятой работой. Надо же, он все решил за нее!
– Прекрасно, я там буду! – бросила она, даже не подумав в своем поспешном бегстве, что совершенно не представляет, где именно «там».
Ее глаза, ставшие почти темно-синими от бушевавшего в ней гнева, смотрели исключительно на спасительную дверь, через которую она собиралась гордо удалиться, поэтому она совершенно упустила из виду множество бумаг, которые он сбросил на пол. Ноги ее заскользили по этим бумагам, она поскользнулась и полетела прямо в объятия Луиджи.
Его стремление подхватить ее было чисто рефлекторным. Резко выбросив вперед свое длинное тело, он изогнулся, его руки поймали Джесс. Чтобы удержаться от падения, Джесс пришлось изо всех сил уцепиться за него. Одной рукой она обхватила его за шею, а другой схватилась за плечо.
– Очень неловко, – насмешливо протянул он. Его руки, такие красивые и сильные, как будто стальными тисками схватили и держали ее, пока она наконец не обрела устойчивость.
– Вы просто жуткий неряха, это же надо так завалить пол всяким хламом! – возмутилась Джесс. Взглянув в его жесткое, застывшее в насмешливой гримасе, но все равно волнующе привлекательное лицо, нависающее над ней и оказывавшееся всего лишь в нескольких дюймах от ее лица, Джесс почувствовала, что у нее перехватило дыхание. Все заслонило исподволь появившееся и растущее где-то в глубине ее существа смятение. Джесс была потрясена и задыхалась, охваченная трепетным возбуждением, пробудившимся в ней.
– Однако вам грех жаловаться на мою неряшливость, ведь благодаря ей вы обрели счастливую возможность оказаться в моих объятиях! – услышала Джесс его низкий, обманчиво нежный голос. Он немного ослабил хватку, теперь его пальцы вцепились в ее запястья. – Ну а теперь, когда вы в них оказались, – усмехнулся он, – оправдывают ли они ваши ожидания?
– Ожидания?! – От ярости Джесс почти потеряла дар речи. – Если бы я имела обыкновение бросаться в объятия совершенно незнакомых мужчин, что совсем не так, то уж точно не выбрала бы для этой цели такого грубого, самонадеянного, высокомерного!..
Рот Луиджи положил конец этой гневной тираде, накрыв ее губы своими. Мгновение спустя потрясенное сознание Джесс только шоком могло объяснить ту легкость, с которой его мягким, но властным губам удалось приоткрыть ее губы и вовлечь ее в то, что можно назвать активным соучастием в самом волнующем, возбуждающем поцелуе, какой ей когда-либо приходилось испытывать.
Разум Джесс не предпринимал никаких попыток контролировать ее действия, наблюдая за происходящим как бы со стороны. Она вдруг с тревогой обнаружила, что ее голова покоится в его больших, вкрадчиво нежных руках, а ее собственные освободившиеся руки крепко обвивают его шею.
– Нет! – простонала она, высвобождаясь из его объятий и сердито потирая тыльной стороной руки вспухшие губы, будто пытаясь стереть всякий след этого обжигающего поцелуя.
– Кто играет с огнем, тот может обжечься, – насмешливо произнес Луиджи, растягивая слова. – Но предупреждаю, что если ты будешь играть со мной, то обожжешь не только свои нежные губки. – Его руки снова крепко стиснули ее хрупкие запястья, когда она попыталась освободиться и убежать. – Надеюсь, что ты учтешь все это, Джессика, – предупредил он, скорее жалея ее, чем угрожая, – потому что, несмотря на всю свою сдержанность, меня как ты, наверное, слышала, неодолимо влечет к вам, к женщинам,… и меня уже тянет к тебе, а это отнюдь не безопасно, помни!
2
– Просто находитесь рядом со мной, и я дам знать, если что-нибудь понадобится, – распорядился Луиджи, когда Джесс спускалась за ним по извилистой тропинке к пляжу в кромешной темноте морозного раннего утра.
Подумать только, недоумевала она. Ей пришлось провести полночи без сна, переживая их вчерашнюю стычку, а ему, похоже, ничто не помешало прекрасно выспаться. Она успокоилась было, когда он не вышел к ужину накануне вечером, но скоро заметила, что отсутствует еще кое-кто.
– Та женщина, которую мы видели утром, она осталась здесь? – невинно поинтересовалась она у Одри.
– Ты имеешь в виду Монику Росси, – с усмешкой откликнулась кузина, – а на самом деле тебя интересует, где сейчас она и Луиджи?
– Ну что ты, я…
– Однако, несмотря на твою слабость к Луиджи, – безжалостно продолжала Одри, явно довольная собой, – это не тот вопрос, на который я готова ответить…
– Ты прекрасно знаешь, что в мои намерения входит написать серьезную статью о его профессиональных качествах, а не что-то грязное о его личной жизни!
– И ты надеешься, что Джек Симпсон это напечатает? Кого ты хочешь обмануть?
Не имело смысла спорить с Одри, когда она в таком агрессивном настроении, поэтому Джесс оставила эту тему. Но шутливая таинственность кузины создала у нее впечатление, что у режиссера вполне может быть романтическая связь с таинственной Моникой. Если так, то, учитывая еще его вчерашнее поведение, он более чем достоин своей репутации бабника!
– Вы уверены, что вам будет достаточно тепло в такой одежде? – спросил Луиджи, взглянув на ее стройные ноги, обтянутые джинсами. Обернувшись, он ждал, когда Джесс преодолеет последнюю из высеченных в камне ступенек на особенно крутом и извилистом участке пути.
– Вполне… Боже праведный! – воскликнула Джесс, когда перед ней открылся вид на пляж – пляж, как муравейник, заполненный людьми и всевозможным оборудованием самых разных форм и размеров и, казалось, залитый ярким солнечным светом, который на самом деле создавала сплошная стена юпитеров. – Не представляла, что здесь так светло, – удивленно пробормотала она.
– Вам, видимо, более по душе темнота и уединенность, – рассмеялся Луиджи, и снисходительность его тона поразила девушку не меньше, чем открывшаяся перед ней картина. – Живее, давайте спустимся и познакомимся с суровой реальностью фабрики грез.
Только колючий холод января омрачает впечатление, подумала Джесс спустя пару часов, когда, продрогнув до мозга костей, она мысленно перебирала свой гардероб. Единственный способ избежать повторения этих ужасных мучений – напялить на себя сразу всю одежду, которую она привезла с собой. И все же ни пронизывающий ледяной ветер, ни то и дело моросящий дождь не могли до конца омрачить ее радостного настроения. Она была полностью захвачена происходящим, действительность превзошла все ее ожидания, хотя, как оказалось, все, что ей пришлось делать, – это наблюдать, как они намечают кадры, которые собирались снимать среди этого неповторимого пейзажа.
– Уверен, что вам сейчас довольно скучно, но скоро вы разберетесь что к чему, – окликнул ее Луиджи, возвращаясь с пляжа. Он шел, подставив свои широкие плечи неожиданно налетевшему порыву ветра. Джесс с улыбкой покачала головой, когда он приблизился.
– А я вовсе и не скучала.
Ветер, играя иссиня-черными волосами Луиджи, придавал его и без того довольно экзотической внешности какой-то удалой пиратский облик. Его улыбка и сияющие глаза внезапно так поразили Джесс, что ее сердце бешено забилось и на мгновение показалось, что земля уходит из-под ног…
– Все это кажется мне таким интересным!.. – нетвердо добавила она.
– Но мы же ничего толком не делали! – улыбнулся Луиджи, сверкнув ослепительно белыми зубами. – Мы… – Он вдруг смолк, не договорив, улыбка исчезла с его помрачневшего лица. – Почему вы на меня так смотрите? – поинтересовался он ледяным тоном.
Джесс смутилась и покраснела:
– Прошу прощения, я просто подумала, что у вас был очень пиратский вид, когда вы шагали по пляжу. Хотя, признаться, я не слишком хорошо представляю, как должен выглядеть настоящий пират…
Луиджи немного смягчился.
– Пират? В лыжном костюме?
– Простите, это было весьма невежливо с моей стороны, – смущенно пробормотала Джесс, пытаясь успокоить себя надеждой, что он примет ее неуклюжее оправдание как основную причину того, что она явно им любовалась.
– Вы не должны извиняться, – улыбнулся Луиджи. – Пьетро бы это понравилось, он убежден, что в былые времена пираты совершали отсюда свои набеги. – Он прокричал что-то по-итальянски мужчине, стоящему за камерой, но тот в ответ лишь досадливо отмахнулся. – Когда я говорю, что мы ничего не делаем, – посмеиваясь продолжал Луиджи, – это не совсем точно. Мы сейчас пробуждаем творческий темперамент Пьетро. – Он улыбнулся, когда Джесс ошарашенно взглянула в сторону кинооператора. – Его, видимо, уже осенило, поэтому он снимает залив прямо сейчас. Я не представлю, что он там задумал, но в любом случае пожелал ему успеха.
– Но…
– Что но?
– Я думала, что режиссер-постановщик отдает распоряжение, а все остальные слепо выполняют его инструкции?..
– Чаще всего так и бывает, – улыбнулся режиссер. – Но я не собираюсь изображать из себя Господа Бога, когда имею дело с группой профессионалов такого же ранга, как я. Если такого гения, как Пьетро, осенит какая-то идея, я буду дураком, если не позволю ему ее осуществить.
Джесс снова вернулась взглядом к камере. Первое, что бросалось в глаза, это непринужденная товарищеская атмосфера, в которой сотрудничало множество разных людей стольких национальностей. Однако теперь она поняла, что эта кажущаяся легкость была основана на высоком профессионализме и мастерстве всех участников и их явном уважении и любви к человеку, чей творческий порыв координировал их работу.
– Вы всегда работаете с одной и той же группой?
– Я стараюсь подбирать людей исключительно по профессиональным качествам, но, к сожалению, иногда приходится идти на компромиссы. Хотя, когда дело касается операторов, то если Пьетро или еще один парень по имени Валерио Росси заняты, скорее предпочту подождать, когда кто-то из них освободится, чем буду работать с незнакомыми людьми.
– Валерио Росси – не он ли пострадал от несчастного случая на съемках одного из ваших фильмов?
– Да, – хмуро проворчал Луиджи, – бедный Валерио… – Он внезапно смолк, его лицо приняло настороженное выражение прежде, чем, к полному замешательству Джесс, он заговорил по-итальянски. Только сообразив, что он, видимо, обращается к кому-то другому, Джесс оглянулась. У нее мелькнула мысль, что она должна выглядеть ужасно глупо, и тут только заметила приближающуюся к ним высокую стройную женщину, которую мельком видела накануне. – Вы знакомы? – Тон Луиджи заметно изменился, когда он перешел на английский.
– Нет! – ответила женщина с улыбкой, подчеркнувшей красоту ее лица, доставая затянутую в перчатку руку из-под клетчатого пончо. – Как приятно обнаружить здесь еще одну женщину, – промурлыкала она на отличном английском с легким американским акцентом, пожимая Джесс руку. – Вы, наверное, единственная женщина, не сраженная этим ужасным гриппом.
– Джесс – не член группы, она просто любезно согласилась заменить на время Лидию, – произнес Луиджи, прежде чем Джесс успела открыть рот. Его губы искривила усмешка, когда Моника сделала какое-то иронично прозвучавшее замечание на итальянском. – Не думаю, что Джесс говорит по-итальянски! – резко подчеркнул он.
– О, простите, – воскликнула Моника, опуская наманикюренные пальцы на рукав промокшего от дождя анорака Джесс, – это ужасно невежливо с моей стороны!
– Нисколько… – начала было Джесс, но Луиджи ее перебил.
– Джесс как раз справлялась о Валерио. Тебе удалось связаться с ним прошлой ночью?
– Да, и у меня для тебя множество сообщений от него, но мы можем обсудить это позже, – откликнулась Моника, потом повернулась к Джессике: – Вы – одна из немногих знакомых моего брата, которых я не знаю.
– О, я вовсе не знакома с ним. Моя кузина рассказала мне о том, что с ним случилось. Надеюсь, ему лучше?
– Он быстро поправляется, – проворковала женщина, при этом ее глаза опять обратились к Луиджи: – Друг мой, не пора ли сделать перерыв? Ты, наверное, ужасно замерз, – мягко упрекнула она.
– Ничего подобного, – отрывисто произнес Луиджи, потом взглянул на Джесс, которая пыталась отвлечься, стараясь припомнить, когда она в последний раз чувствовала свои замерзшие ноги. – А вот Джесс точно замерзла. – Он осторожно повернул девушку за плечи лицом к себе, хмурясь, будто обнаружил, что она запачкалась. – Я думаю, вам самое время вернуться в отель и согреться. Сегодня днем вы мне не понадобитесь, у меня встреча с актерами.
– Я совсем не замерзла, честно, – запротестовала Джесс, которую не радовала такая забота. – Нет никаких причин для беспокойства. Я подожду, пока закончат все остальные!
– Я только что назвал вам причину, – отрезал Луиджи, – поэтому делайте что вам говорят!
Оскорбленная его тоном, Джесс приготовилась было ответить резкостью, как вдруг до нее дошло. Забота о ней тут вовсе ни при чем – он просто хочет избавиться от нее, поскольку появилась Моника, а она столь глупа, что не понимает намека!
– Я… хорошо, сегодня днем я схожу в город и куплю блокноты и карандаши, – смущенно пробормотала она, потом повернулась к Монике: – Рада была с вами познакомиться.
– Мы теперь частенько будем видеться, – улыбнулась та. – Давайте как-нибудь попьем вместе чаю.
Все еще переживая по поводу собственной глупости и игнорируя протесты своих замерзших ног, Джесс передумала идти прямо в отель и пошла через пляж в город. Городок Слайго, расположенный на берегах залива, с волшебным фоном из заросших вереском холмов на заднем плане, всего лишь за день до этого поразил ее своим уютом и наполнил душу непередаваемой безотчетной радостью. Сегодня же, когда она чувствовала себя жалкой и растерянной, окутанные туманом окрестности только ухудшали ее настроение. Джесс мысленно убеждала себя, что она не совершает ничего дурного. Она не собиралась интересоваться тайнами частной жизни Луиджи Моро, она собиралась написать спокойную статью о его творчестве. Да, она не была акулой пера, но с чего-то ведь нужно начинать!
Она посетила один из магазинчиков в ряду небольших, облицованных камнем коттеджей, выстроившихся вдоль промытой дождем главной улицы, и купила блокноты, карандаши и английскую газету. Зайдя в спортивный магазин, приобрела для себя плотный тренировочный костюм, который казался достаточно теплым, чтобы согреть ее даже в такой пронизывающе холодный день, как этот.
Однако на обратном пути, бредя по грунтовой дороге, проложенной параллельно оставшейся далеко внизу линии берега, она снова подумала: а почему она так уверена, что не делает ничего плохого? И снова она почувствовала растерянность и подавленность. Может быть, это идет от неуверенности на все сто процентов в своей правоте? Да и была ли она до конца честна с собой? Дело в том, что, если смотреть правде в глаза, он явно слишком увлеклась совершенно недоступным мужчиной. Причем «недоступным» – это еще не то слово! Луиджи Моро был не просто недоступен в обычном смысле этого слова. Она выбрала запретный плод совершенно себе не по зубам – судьба столкнула ее с человеком, который не только обладал внешностью, перед которой не устоит ни одна женщина, но был еще и международной знаменитостью… Возле мужчин такого рода всегда вьются потрясающие красавицы типа Моники Росси.
Она вспыхнула от стыда, вспомнив, как его рассердил ее по-детски восхищенный взгляд. А их поцелуй… Поцеловал он ее только потому, что она, как он не преминул заметить, явно хотела этого; то, что это произошло случайно, не имело значения.
Джесс пересекла парк перед отелем, направляясь к черному ходу, и вдруг на дороге, ведущей от пляжа, она вновь увидела Луиджи в компании других мужчин. Вот уж с кем бы она меньше всего хотела столкнуться лицом к лицу в эту минуту!
Ты ведешь себя как ненормальная, ругала себя Джесс, когда наконец добралась до своей комнаты и принялась сбрасывать с себя сырую одежду. Мало того что она потратила полночи, терзаясь из-за поцелуя едва знакомого мужчины, она дошла до того, что прячется по углам, избегая того самого человека. Нет, это уже полное безумие!
Джесс приняла горячую ванну, вымыла голову, а потом пыталась отвлечься от своих мыслей, изучая инструкции, оставленные Одри по поводу реквизита. Позже, завернувшись в белоснежный махровый халат и обернув голову полотенцем, она плюхнулась на кровать и решила просмотреть купленную газету. На центральных страницах ей бросилась в глаза остроумно написанная статья «Страдания от неверного сердца». Тема статьи – женщины, разорвавшие помолвки со знаменитостями, – не особенно интересовала ее. Ее привлек легкий, казалось, не стоивший автору никаких усилий, стиль письма. По сравнению с ним ее собственная манера письма казалась совершенно беспомощной, что повергло ее в глубокое уныние. Уже в самом конце статьи, где перечислялись имена знаменитых людей, которых покинули невесты из-за их непрекращающихся романов с другими женщинами, она вдруг увидела знакомое имя.
Подумать только, недоумевала она. Ей пришлось провести полночи без сна, переживая их вчерашнюю стычку, а ему, похоже, ничто не помешало прекрасно выспаться. Она успокоилась было, когда он не вышел к ужину накануне вечером, но скоро заметила, что отсутствует еще кое-кто.
– Та женщина, которую мы видели утром, она осталась здесь? – невинно поинтересовалась она у Одри.
– Ты имеешь в виду Монику Росси, – с усмешкой откликнулась кузина, – а на самом деле тебя интересует, где сейчас она и Луиджи?
– Ну что ты, я…
– Однако, несмотря на твою слабость к Луиджи, – безжалостно продолжала Одри, явно довольная собой, – это не тот вопрос, на который я готова ответить…
– Ты прекрасно знаешь, что в мои намерения входит написать серьезную статью о его профессиональных качествах, а не что-то грязное о его личной жизни!
– И ты надеешься, что Джек Симпсон это напечатает? Кого ты хочешь обмануть?
Не имело смысла спорить с Одри, когда она в таком агрессивном настроении, поэтому Джесс оставила эту тему. Но шутливая таинственность кузины создала у нее впечатление, что у режиссера вполне может быть романтическая связь с таинственной Моникой. Если так, то, учитывая еще его вчерашнее поведение, он более чем достоин своей репутации бабника!
– Вы уверены, что вам будет достаточно тепло в такой одежде? – спросил Луиджи, взглянув на ее стройные ноги, обтянутые джинсами. Обернувшись, он ждал, когда Джесс преодолеет последнюю из высеченных в камне ступенек на особенно крутом и извилистом участке пути.
– Вполне… Боже праведный! – воскликнула Джесс, когда перед ней открылся вид на пляж – пляж, как муравейник, заполненный людьми и всевозможным оборудованием самых разных форм и размеров и, казалось, залитый ярким солнечным светом, который на самом деле создавала сплошная стена юпитеров. – Не представляла, что здесь так светло, – удивленно пробормотала она.
– Вам, видимо, более по душе темнота и уединенность, – рассмеялся Луиджи, и снисходительность его тона поразила девушку не меньше, чем открывшаяся перед ней картина. – Живее, давайте спустимся и познакомимся с суровой реальностью фабрики грез.
Только колючий холод января омрачает впечатление, подумала Джесс спустя пару часов, когда, продрогнув до мозга костей, она мысленно перебирала свой гардероб. Единственный способ избежать повторения этих ужасных мучений – напялить на себя сразу всю одежду, которую она привезла с собой. И все же ни пронизывающий ледяной ветер, ни то и дело моросящий дождь не могли до конца омрачить ее радостного настроения. Она была полностью захвачена происходящим, действительность превзошла все ее ожидания, хотя, как оказалось, все, что ей пришлось делать, – это наблюдать, как они намечают кадры, которые собирались снимать среди этого неповторимого пейзажа.
– Уверен, что вам сейчас довольно скучно, но скоро вы разберетесь что к чему, – окликнул ее Луиджи, возвращаясь с пляжа. Он шел, подставив свои широкие плечи неожиданно налетевшему порыву ветра. Джесс с улыбкой покачала головой, когда он приблизился.
– А я вовсе и не скучала.
Ветер, играя иссиня-черными волосами Луиджи, придавал его и без того довольно экзотической внешности какой-то удалой пиратский облик. Его улыбка и сияющие глаза внезапно так поразили Джесс, что ее сердце бешено забилось и на мгновение показалось, что земля уходит из-под ног…
– Все это кажется мне таким интересным!.. – нетвердо добавила она.
– Но мы же ничего толком не делали! – улыбнулся Луиджи, сверкнув ослепительно белыми зубами. – Мы… – Он вдруг смолк, не договорив, улыбка исчезла с его помрачневшего лица. – Почему вы на меня так смотрите? – поинтересовался он ледяным тоном.
Джесс смутилась и покраснела:
– Прошу прощения, я просто подумала, что у вас был очень пиратский вид, когда вы шагали по пляжу. Хотя, признаться, я не слишком хорошо представляю, как должен выглядеть настоящий пират…
Луиджи немного смягчился.
– Пират? В лыжном костюме?
– Простите, это было весьма невежливо с моей стороны, – смущенно пробормотала Джесс, пытаясь успокоить себя надеждой, что он примет ее неуклюжее оправдание как основную причину того, что она явно им любовалась.
– Вы не должны извиняться, – улыбнулся Луиджи. – Пьетро бы это понравилось, он убежден, что в былые времена пираты совершали отсюда свои набеги. – Он прокричал что-то по-итальянски мужчине, стоящему за камерой, но тот в ответ лишь досадливо отмахнулся. – Когда я говорю, что мы ничего не делаем, – посмеиваясь продолжал Луиджи, – это не совсем точно. Мы сейчас пробуждаем творческий темперамент Пьетро. – Он улыбнулся, когда Джесс ошарашенно взглянула в сторону кинооператора. – Его, видимо, уже осенило, поэтому он снимает залив прямо сейчас. Я не представлю, что он там задумал, но в любом случае пожелал ему успеха.
– Но…
– Что но?
– Я думала, что режиссер-постановщик отдает распоряжение, а все остальные слепо выполняют его инструкции?..
– Чаще всего так и бывает, – улыбнулся режиссер. – Но я не собираюсь изображать из себя Господа Бога, когда имею дело с группой профессионалов такого же ранга, как я. Если такого гения, как Пьетро, осенит какая-то идея, я буду дураком, если не позволю ему ее осуществить.
Джесс снова вернулась взглядом к камере. Первое, что бросалось в глаза, это непринужденная товарищеская атмосфера, в которой сотрудничало множество разных людей стольких национальностей. Однако теперь она поняла, что эта кажущаяся легкость была основана на высоком профессионализме и мастерстве всех участников и их явном уважении и любви к человеку, чей творческий порыв координировал их работу.
– Вы всегда работаете с одной и той же группой?
– Я стараюсь подбирать людей исключительно по профессиональным качествам, но, к сожалению, иногда приходится идти на компромиссы. Хотя, когда дело касается операторов, то если Пьетро или еще один парень по имени Валерио Росси заняты, скорее предпочту подождать, когда кто-то из них освободится, чем буду работать с незнакомыми людьми.
– Валерио Росси – не он ли пострадал от несчастного случая на съемках одного из ваших фильмов?
– Да, – хмуро проворчал Луиджи, – бедный Валерио… – Он внезапно смолк, его лицо приняло настороженное выражение прежде, чем, к полному замешательству Джесс, он заговорил по-итальянски. Только сообразив, что он, видимо, обращается к кому-то другому, Джесс оглянулась. У нее мелькнула мысль, что она должна выглядеть ужасно глупо, и тут только заметила приближающуюся к ним высокую стройную женщину, которую мельком видела накануне. – Вы знакомы? – Тон Луиджи заметно изменился, когда он перешел на английский.
– Нет! – ответила женщина с улыбкой, подчеркнувшей красоту ее лица, доставая затянутую в перчатку руку из-под клетчатого пончо. – Как приятно обнаружить здесь еще одну женщину, – промурлыкала она на отличном английском с легким американским акцентом, пожимая Джесс руку. – Вы, наверное, единственная женщина, не сраженная этим ужасным гриппом.
– Джесс – не член группы, она просто любезно согласилась заменить на время Лидию, – произнес Луиджи, прежде чем Джесс успела открыть рот. Его губы искривила усмешка, когда Моника сделала какое-то иронично прозвучавшее замечание на итальянском. – Не думаю, что Джесс говорит по-итальянски! – резко подчеркнул он.
– О, простите, – воскликнула Моника, опуская наманикюренные пальцы на рукав промокшего от дождя анорака Джесс, – это ужасно невежливо с моей стороны!
– Нисколько… – начала было Джесс, но Луиджи ее перебил.
– Джесс как раз справлялась о Валерио. Тебе удалось связаться с ним прошлой ночью?
– Да, и у меня для тебя множество сообщений от него, но мы можем обсудить это позже, – откликнулась Моника, потом повернулась к Джессике: – Вы – одна из немногих знакомых моего брата, которых я не знаю.
– О, я вовсе не знакома с ним. Моя кузина рассказала мне о том, что с ним случилось. Надеюсь, ему лучше?
– Он быстро поправляется, – проворковала женщина, при этом ее глаза опять обратились к Луиджи: – Друг мой, не пора ли сделать перерыв? Ты, наверное, ужасно замерз, – мягко упрекнула она.
– Ничего подобного, – отрывисто произнес Луиджи, потом взглянул на Джесс, которая пыталась отвлечься, стараясь припомнить, когда она в последний раз чувствовала свои замерзшие ноги. – А вот Джесс точно замерзла. – Он осторожно повернул девушку за плечи лицом к себе, хмурясь, будто обнаружил, что она запачкалась. – Я думаю, вам самое время вернуться в отель и согреться. Сегодня днем вы мне не понадобитесь, у меня встреча с актерами.
– Я совсем не замерзла, честно, – запротестовала Джесс, которую не радовала такая забота. – Нет никаких причин для беспокойства. Я подожду, пока закончат все остальные!
– Я только что назвал вам причину, – отрезал Луиджи, – поэтому делайте что вам говорят!
Оскорбленная его тоном, Джесс приготовилась было ответить резкостью, как вдруг до нее дошло. Забота о ней тут вовсе ни при чем – он просто хочет избавиться от нее, поскольку появилась Моника, а она столь глупа, что не понимает намека!
– Я… хорошо, сегодня днем я схожу в город и куплю блокноты и карандаши, – смущенно пробормотала она, потом повернулась к Монике: – Рада была с вами познакомиться.
– Мы теперь частенько будем видеться, – улыбнулась та. – Давайте как-нибудь попьем вместе чаю.
Все еще переживая по поводу собственной глупости и игнорируя протесты своих замерзших ног, Джесс передумала идти прямо в отель и пошла через пляж в город. Городок Слайго, расположенный на берегах залива, с волшебным фоном из заросших вереском холмов на заднем плане, всего лишь за день до этого поразил ее своим уютом и наполнил душу непередаваемой безотчетной радостью. Сегодня же, когда она чувствовала себя жалкой и растерянной, окутанные туманом окрестности только ухудшали ее настроение. Джесс мысленно убеждала себя, что она не совершает ничего дурного. Она не собиралась интересоваться тайнами частной жизни Луиджи Моро, она собиралась написать спокойную статью о его творчестве. Да, она не была акулой пера, но с чего-то ведь нужно начинать!
Она посетила один из магазинчиков в ряду небольших, облицованных камнем коттеджей, выстроившихся вдоль промытой дождем главной улицы, и купила блокноты, карандаши и английскую газету. Зайдя в спортивный магазин, приобрела для себя плотный тренировочный костюм, который казался достаточно теплым, чтобы согреть ее даже в такой пронизывающе холодный день, как этот.
Однако на обратном пути, бредя по грунтовой дороге, проложенной параллельно оставшейся далеко внизу линии берега, она снова подумала: а почему она так уверена, что не делает ничего плохого? И снова она почувствовала растерянность и подавленность. Может быть, это идет от неуверенности на все сто процентов в своей правоте? Да и была ли она до конца честна с собой? Дело в том, что, если смотреть правде в глаза, он явно слишком увлеклась совершенно недоступным мужчиной. Причем «недоступным» – это еще не то слово! Луиджи Моро был не просто недоступен в обычном смысле этого слова. Она выбрала запретный плод совершенно себе не по зубам – судьба столкнула ее с человеком, который не только обладал внешностью, перед которой не устоит ни одна женщина, но был еще и международной знаменитостью… Возле мужчин такого рода всегда вьются потрясающие красавицы типа Моники Росси.
Она вспыхнула от стыда, вспомнив, как его рассердил ее по-детски восхищенный взгляд. А их поцелуй… Поцеловал он ее только потому, что она, как он не преминул заметить, явно хотела этого; то, что это произошло случайно, не имело значения.
Джесс пересекла парк перед отелем, направляясь к черному ходу, и вдруг на дороге, ведущей от пляжа, она вновь увидела Луиджи в компании других мужчин. Вот уж с кем бы она меньше всего хотела столкнуться лицом к лицу в эту минуту!
Ты ведешь себя как ненормальная, ругала себя Джесс, когда наконец добралась до своей комнаты и принялась сбрасывать с себя сырую одежду. Мало того что она потратила полночи, терзаясь из-за поцелуя едва знакомого мужчины, она дошла до того, что прячется по углам, избегая того самого человека. Нет, это уже полное безумие!
Джесс приняла горячую ванну, вымыла голову, а потом пыталась отвлечься от своих мыслей, изучая инструкции, оставленные Одри по поводу реквизита. Позже, завернувшись в белоснежный махровый халат и обернув голову полотенцем, она плюхнулась на кровать и решила просмотреть купленную газету. На центральных страницах ей бросилась в глаза остроумно написанная статья «Страдания от неверного сердца». Тема статьи – женщины, разорвавшие помолвки со знаменитостями, – не особенно интересовала ее. Ее привлек легкий, казалось, не стоивший автору никаких усилий, стиль письма. По сравнению с ним ее собственная манера письма казалась совершенно беспомощной, что повергло ее в глубокое уныние. Уже в самом конце статьи, где перечислялись имена знаменитых людей, которых покинули невесты из-за их непрекращающихся романов с другими женщинами, она вдруг увидела знакомое имя.