- Есть, есть! - подал я голос. - У нас есть приказ о расстреле без суда и следствия всех ростом ниже метра семидесяти.
Андрей Васильевич побагровел и опустился в кресло.
- Что это за цирк?
- Все нормально, - успокоил я его. - Просто наши правоохранительные органы, вынеся мне благодарность за оказанную помощь, любезно согласились выделить провожатых, чтобы я не заблудился, разыскивая редакцию этого вонючего бульварного листка. Спасибо, ребята, - я кивнул омоновцам.
Те усмехнулись и вышли. Я опустился на ближайший стул, осторожно вытянув до отвращения непослушные ноги.
- Ты что себе позволяешь? - разозлился Поддубный. - Считай, что с позавчерашнего дня ты уволен. Давай, катись отсюда!
В этот момент дверь снова распахнулась, и в кабинет ворвался Потайчук.
- Андрей Васильевич, есть сведения, что в перестрелке с милицией на складах участвовала банда Башля. Сам Башль убит - взорван в машине.
- Я так и знал, что они поедут в разных автомобилях, - заявил я. Потому и взорвал один. По крайней мере одного свидетеля я бы в любом случае добыл живым.
Валерка воззрился на меня взглядом Распутина, которому царский лекарь только что поставил диагноз "СПИД".
- Ты еще на свободе?
- Я уже на свободе! - патетически произнес я. - И сейчас буду писать сенсационную статью. Только еще подумаю, для какой газеты. Из этой меня, похоже, уже уволили.
Потайчук плюхнулся на стул.
- Рассказывай, - потребовал шеф.
Я удивленно посмотрел на него.
- А вы-то кто такой?
- Хватит! - старый газетный волк сердито посмотрел на меня. - Мои шутки ничуть не глупей твоих, согласись. Валяй!
И я рассказал все. Ну кроме, пожалуй, некоторых физиологических подробностей своих боевых поединков и интимных встреч. А так - все. Включая разговор с генералом.
- ...Теперь я похож на продажного журналиста, да? - закончил я свой рассказ вопросом.
- Ты похож на живого журналиста, - буркнул главный редактор. Только... - он осмотрел меня с головы до пят, - ...гм... помятого, так скажем. И здорово шепелявящего.
- Женщины любить не будут, - огорчился я.
- Ничего, вставишь, - мрачно заключил Поддубный. - Да они и не за это любят-то.
Раздался телефонный звонок. Шеф поднял трубку.
- Да, Борис Акимович, узнал... Ну в общем - да... Нет, не могу. Только в дневной... Да он же уже в типографии... Да, будет дневной экстренный... Нет проблем... Я понимаю... Конечно, сенсация... До свидания... - Поддубный повесил трубку. - Чумаков.
Потайчук все это время о чем-то напряженно думал, не проронив не слова. Но в этот момент он вдруг подал голос.
- Круто!
- Уже дошло? - дружелюбно поинтересовался я.
- Дошло, - сознался он. - Все очень круто. Ты, конечно, политикой не интересуешься? - это вопрос ко мне.
- Нет, конечно, - возмутился я. - Настоящий мужчина должен интересоваться либо женщинами, либо политикой. А совмещение - это уже прерогатива бисексуалов.
- Ага, - кивнул Валерка. - Тогда для гетеросексуалов объясняю отдельно. Если этот удар пройдет - ой, что будет.
- Не тяни, - сморщился босс. - Что ты хочешь сказать?
- Две основные группировки - там наверху, - он ткнул пальцем в потолок. - Борьба за власть, так? Министр внутренних дел в одной - в каком-то роде оппозиционной, министры безопасности и обороны - в другой, в каком-то роде правящей. Чуете?
Я не чуял. Нос был заложен - лежание на холодном сыром полу на пользу здоровью не пошло. Тогда Валерка заговорил дальше.
- На мировой арене международный скандал - ядерное оружие в непредусмотренном договором месте. Внутри же государства следующее. Прибытие боеголовок МО и ГБ от населения скрыли. От милиции - тоже. В городе террористы - ГБ ловит бабочек. В руководстве оборонным предприятием два "казачка" - ГБ ловит бабочек. С предприятия уводят ядерный боезапас они продолжают ловить своих насекомых, энтомологи хреновы. И тут появляется наша славная милиция и всю эту парашу раскручивает буквально в три счета. Все пойманы, кто не пойман - убит.
На местном уровне сюда сразу же пристегивается давний враг нашего милицейского начальника - мэр, который под него давно копал, но вот, судя по всему, сам влип. Ведь Керим-оглы ему первым другом был - тут и таможня купленная и... - Потайчук замолк, а потом махнул рукой. - Думаю, что такие подарки здесь дарились...
- Ага, бусы там стеклянные, зеркальца, - предположил я. - А мне вот не подарил вчера утром, сволочь.
- Напрасно ржешь, - разозлился Валерка. - Ты дальше слушай. На верхнем уровне на базе этого дела несомненно будет организована такая атака на правящую группировку, что в результате ее власть со стопроцентной вероятностью перейдет к оппозиции. Думаю, что и "самого" свалят. Твоя статья - это только первый залп. Наверняка Чумаков уже успел все согласовать с Москвой до вашего разговора.
- И тогда в магазинах понизятся цены? - живо поинтересовался я.
Потайчук посмотрел на меня как на идиота.
- Для гетеросексуалов объясняю отдельно: цены повысятся. Причем независимо от того, кто будет у власти. В общем молись, чтобы все прошло именно по такому сценарию. Тогда на белые нитки никто и внимания не обратит. А если нет, то... Железной трубой в подъезде по голове - это для тебя будет еще не самой худшей участью. Но думаю, что все закончится о'кей. Ты у нас вообще - везунчик. И в жизни, и в любви. Не то что некоторые... - он тоскливо посмотрел в окно, за которым уже светало.
- Да меня после опубликования статьи и так могут грохнуть в два счета, - я попытался встать, и опять мне это не удалось. - Мол, месть арабских террористов. Пуля настигла национального героя. Одна только надежда, что генерал действительно хочет написать книгу, и моя милиция меня все-таки сбережет. Помоги, - я махнул рукой Валерке, собираясь подняться.
В этот момент снова зазвонил телефон. Главный снял трубку.
- Да... Да, здесь! Это тебя, - он протянул аппарат, глядя на меня исподлобья.
- Слушаю, - буркнул я, ожидая какой-нибудь очередной гадости.
Так оно и оказалось.
- Ты - подонок! Ты совершил самый гнусный и мерзкий поступок, который только мужчина может совершить по отношению к женщине! Ты отверг меня, изверг и лжец!
- Не может быть! - удивился я, мучительно пытаясь вспомнить, с кем я мог так согрешить.
- Подло обманул! Я смотрела в медицинской энциклопедии! Нет там никаких "годовых"! Нету! Я вот среди ночи специально встала, чтобы тебе позвонить и передать, свинье этакой, чтобы ты больше никогда не смел мне... - я услышал, как Люба чуть не задохнулась от гнева.
"О-о-о, а мужа-то значит дома и нет!" - полыхнуло что-то во мне. И тут же погасло.
- А ты на какую букву смотрела? - поинтересовался я.
- Как на какую? - возмутилась она. - Ты что меня, за дуру держишь? На "Г", конечно - "годовые"!
- А надо было на "У", - назидательно произнес я.
- По... Почему?
- Потому что "у мужчин", - я бросил трубку. - Сколько я имею?
- "Подвал" на первой и всю вторую, - поразмыслив, решил Поддубный. Больше не могу.
Я тоже поразмыслил.
- Разворот! Это же гвоздь! Что вы еще можете засадить в этот выпуск?
- Гм... - помялся Поддубный. - Знаешь, у меня уже неделю лежит статья Ерохиной. Хорошая такая статья, добрая, женская. Мне кажется, стоит оттенить ею. Чутье подсказывает. А то публика и так перекормлена... Ну вот, послушай... - он извлек из какой-то папки несколько машинописных листков.
- "...я долго бродила по классам и жилым помещениям. И все мне в них очень понравилось. Честно говоря, даже не ожидала здесь встретить такое. Хорошо, что хоть где-то еще люди сохранили память о таких понятиях, как "доброта" и "милосердие".
Разговорилась я и со старейшим воспитателем детдома Игорем Петровичем Сапельниковым. Добрый пожилой человек, который любит детей..." - шеф внезапно запнулся. - Э-э-э... Она же в тот самый детдом ездила, - он схватился за голову. - Ну совсем зашился.
- Мусорная корзина справа, - проинструктировал я его. - Пошли, - не вставая со стула я протянул руку Потайчуку.
Тандемом мы выползли в коридор и направились в нашу комнату. Но не успели мы пройти и трех метров, как откуда-то выскочила Леночка. Не дав нам опомниться, она бросилась мне на шею. Я охнул. Валерка тоже. Может от зависти, а может от того, что теперь ему пришлось держать уже двоих.
- Господи... - она зарыдала, уткнувшись мне в грудь. - Живой... Ну ты...
Я осторожно положил свои руки сначала ей на плечи, а потом и на спину. В этот момент распахнулась дверь кабинета, который мы только что покинули, и недовольный голос Поддубного произнес:
- Я, кажется, уже говорил: выяснение отношений производите в нерабочее время! Работать, Соколов! Номер не ждет!
Труба, которой меня однажды ночью вдруг могут ударить по башке, отчетливо предстала перед моими глазами и позвала в дорогу. Я отстранил девушку.
- Вперед, Валера! Нас ждут великие дела!
Только на следующее утро я осознал, какую верную возможность упустил в тот момент. Но было уже поздно: впервые в жизни наш шеф отверг леночкину статью. Ну а как вы думаете, на кого этот ревнивый козел свалил всю вину?
А может, оно и к лучшему? Вдруг она в ту ночь тоже была в розовом белье?
Андрей Васильевич побагровел и опустился в кресло.
- Что это за цирк?
- Все нормально, - успокоил я его. - Просто наши правоохранительные органы, вынеся мне благодарность за оказанную помощь, любезно согласились выделить провожатых, чтобы я не заблудился, разыскивая редакцию этого вонючего бульварного листка. Спасибо, ребята, - я кивнул омоновцам.
Те усмехнулись и вышли. Я опустился на ближайший стул, осторожно вытянув до отвращения непослушные ноги.
- Ты что себе позволяешь? - разозлился Поддубный. - Считай, что с позавчерашнего дня ты уволен. Давай, катись отсюда!
В этот момент дверь снова распахнулась, и в кабинет ворвался Потайчук.
- Андрей Васильевич, есть сведения, что в перестрелке с милицией на складах участвовала банда Башля. Сам Башль убит - взорван в машине.
- Я так и знал, что они поедут в разных автомобилях, - заявил я. Потому и взорвал один. По крайней мере одного свидетеля я бы в любом случае добыл живым.
Валерка воззрился на меня взглядом Распутина, которому царский лекарь только что поставил диагноз "СПИД".
- Ты еще на свободе?
- Я уже на свободе! - патетически произнес я. - И сейчас буду писать сенсационную статью. Только еще подумаю, для какой газеты. Из этой меня, похоже, уже уволили.
Потайчук плюхнулся на стул.
- Рассказывай, - потребовал шеф.
Я удивленно посмотрел на него.
- А вы-то кто такой?
- Хватит! - старый газетный волк сердито посмотрел на меня. - Мои шутки ничуть не глупей твоих, согласись. Валяй!
И я рассказал все. Ну кроме, пожалуй, некоторых физиологических подробностей своих боевых поединков и интимных встреч. А так - все. Включая разговор с генералом.
- ...Теперь я похож на продажного журналиста, да? - закончил я свой рассказ вопросом.
- Ты похож на живого журналиста, - буркнул главный редактор. Только... - он осмотрел меня с головы до пят, - ...гм... помятого, так скажем. И здорово шепелявящего.
- Женщины любить не будут, - огорчился я.
- Ничего, вставишь, - мрачно заключил Поддубный. - Да они и не за это любят-то.
Раздался телефонный звонок. Шеф поднял трубку.
- Да, Борис Акимович, узнал... Ну в общем - да... Нет, не могу. Только в дневной... Да он же уже в типографии... Да, будет дневной экстренный... Нет проблем... Я понимаю... Конечно, сенсация... До свидания... - Поддубный повесил трубку. - Чумаков.
Потайчук все это время о чем-то напряженно думал, не проронив не слова. Но в этот момент он вдруг подал голос.
- Круто!
- Уже дошло? - дружелюбно поинтересовался я.
- Дошло, - сознался он. - Все очень круто. Ты, конечно, политикой не интересуешься? - это вопрос ко мне.
- Нет, конечно, - возмутился я. - Настоящий мужчина должен интересоваться либо женщинами, либо политикой. А совмещение - это уже прерогатива бисексуалов.
- Ага, - кивнул Валерка. - Тогда для гетеросексуалов объясняю отдельно. Если этот удар пройдет - ой, что будет.
- Не тяни, - сморщился босс. - Что ты хочешь сказать?
- Две основные группировки - там наверху, - он ткнул пальцем в потолок. - Борьба за власть, так? Министр внутренних дел в одной - в каком-то роде оппозиционной, министры безопасности и обороны - в другой, в каком-то роде правящей. Чуете?
Я не чуял. Нос был заложен - лежание на холодном сыром полу на пользу здоровью не пошло. Тогда Валерка заговорил дальше.
- На мировой арене международный скандал - ядерное оружие в непредусмотренном договором месте. Внутри же государства следующее. Прибытие боеголовок МО и ГБ от населения скрыли. От милиции - тоже. В городе террористы - ГБ ловит бабочек. В руководстве оборонным предприятием два "казачка" - ГБ ловит бабочек. С предприятия уводят ядерный боезапас они продолжают ловить своих насекомых, энтомологи хреновы. И тут появляется наша славная милиция и всю эту парашу раскручивает буквально в три счета. Все пойманы, кто не пойман - убит.
На местном уровне сюда сразу же пристегивается давний враг нашего милицейского начальника - мэр, который под него давно копал, но вот, судя по всему, сам влип. Ведь Керим-оглы ему первым другом был - тут и таможня купленная и... - Потайчук замолк, а потом махнул рукой. - Думаю, что такие подарки здесь дарились...
- Ага, бусы там стеклянные, зеркальца, - предположил я. - А мне вот не подарил вчера утром, сволочь.
- Напрасно ржешь, - разозлился Валерка. - Ты дальше слушай. На верхнем уровне на базе этого дела несомненно будет организована такая атака на правящую группировку, что в результате ее власть со стопроцентной вероятностью перейдет к оппозиции. Думаю, что и "самого" свалят. Твоя статья - это только первый залп. Наверняка Чумаков уже успел все согласовать с Москвой до вашего разговора.
- И тогда в магазинах понизятся цены? - живо поинтересовался я.
Потайчук посмотрел на меня как на идиота.
- Для гетеросексуалов объясняю отдельно: цены повысятся. Причем независимо от того, кто будет у власти. В общем молись, чтобы все прошло именно по такому сценарию. Тогда на белые нитки никто и внимания не обратит. А если нет, то... Железной трубой в подъезде по голове - это для тебя будет еще не самой худшей участью. Но думаю, что все закончится о'кей. Ты у нас вообще - везунчик. И в жизни, и в любви. Не то что некоторые... - он тоскливо посмотрел в окно, за которым уже светало.
- Да меня после опубликования статьи и так могут грохнуть в два счета, - я попытался встать, и опять мне это не удалось. - Мол, месть арабских террористов. Пуля настигла национального героя. Одна только надежда, что генерал действительно хочет написать книгу, и моя милиция меня все-таки сбережет. Помоги, - я махнул рукой Валерке, собираясь подняться.
В этот момент снова зазвонил телефон. Главный снял трубку.
- Да... Да, здесь! Это тебя, - он протянул аппарат, глядя на меня исподлобья.
- Слушаю, - буркнул я, ожидая какой-нибудь очередной гадости.
Так оно и оказалось.
- Ты - подонок! Ты совершил самый гнусный и мерзкий поступок, который только мужчина может совершить по отношению к женщине! Ты отверг меня, изверг и лжец!
- Не может быть! - удивился я, мучительно пытаясь вспомнить, с кем я мог так согрешить.
- Подло обманул! Я смотрела в медицинской энциклопедии! Нет там никаких "годовых"! Нету! Я вот среди ночи специально встала, чтобы тебе позвонить и передать, свинье этакой, чтобы ты больше никогда не смел мне... - я услышал, как Люба чуть не задохнулась от гнева.
"О-о-о, а мужа-то значит дома и нет!" - полыхнуло что-то во мне. И тут же погасло.
- А ты на какую букву смотрела? - поинтересовался я.
- Как на какую? - возмутилась она. - Ты что меня, за дуру держишь? На "Г", конечно - "годовые"!
- А надо было на "У", - назидательно произнес я.
- По... Почему?
- Потому что "у мужчин", - я бросил трубку. - Сколько я имею?
- "Подвал" на первой и всю вторую, - поразмыслив, решил Поддубный. Больше не могу.
Я тоже поразмыслил.
- Разворот! Это же гвоздь! Что вы еще можете засадить в этот выпуск?
- Гм... - помялся Поддубный. - Знаешь, у меня уже неделю лежит статья Ерохиной. Хорошая такая статья, добрая, женская. Мне кажется, стоит оттенить ею. Чутье подсказывает. А то публика и так перекормлена... Ну вот, послушай... - он извлек из какой-то папки несколько машинописных листков.
- "...я долго бродила по классам и жилым помещениям. И все мне в них очень понравилось. Честно говоря, даже не ожидала здесь встретить такое. Хорошо, что хоть где-то еще люди сохранили память о таких понятиях, как "доброта" и "милосердие".
Разговорилась я и со старейшим воспитателем детдома Игорем Петровичем Сапельниковым. Добрый пожилой человек, который любит детей..." - шеф внезапно запнулся. - Э-э-э... Она же в тот самый детдом ездила, - он схватился за голову. - Ну совсем зашился.
- Мусорная корзина справа, - проинструктировал я его. - Пошли, - не вставая со стула я протянул руку Потайчуку.
Тандемом мы выползли в коридор и направились в нашу комнату. Но не успели мы пройти и трех метров, как откуда-то выскочила Леночка. Не дав нам опомниться, она бросилась мне на шею. Я охнул. Валерка тоже. Может от зависти, а может от того, что теперь ему пришлось держать уже двоих.
- Господи... - она зарыдала, уткнувшись мне в грудь. - Живой... Ну ты...
Я осторожно положил свои руки сначала ей на плечи, а потом и на спину. В этот момент распахнулась дверь кабинета, который мы только что покинули, и недовольный голос Поддубного произнес:
- Я, кажется, уже говорил: выяснение отношений производите в нерабочее время! Работать, Соколов! Номер не ждет!
Труба, которой меня однажды ночью вдруг могут ударить по башке, отчетливо предстала перед моими глазами и позвала в дорогу. Я отстранил девушку.
- Вперед, Валера! Нас ждут великие дела!
Только на следующее утро я осознал, какую верную возможность упустил в тот момент. Но было уже поздно: впервые в жизни наш шеф отверг леночкину статью. Ну а как вы думаете, на кого этот ревнивый козел свалил всю вину?
А может, оно и к лучшему? Вдруг она в ту ночь тоже была в розовом белье?