Страница:
Преподобный же отвечал иноку тому:
— Я хорошо знаю светскую науку греков и римлян; но я не знаю даже азбуки того, что знает простец, касательно жизни добродетельной.
Это сказал преподобный для того, чтобы показать, что смиренье есть основание всех добродетелей, подобно тому как азбука есть основание всякой науки; тот, кто изучил бы всю мирскую мудрость, но не имел бы истинного смиренномудрия, — тот не может спастись.
Кроме смирения преподобный обладал еще даром умиления.
В продолжении всей своей жизни он всегда, когда занимался рукоделием, имел у себя на груди платок, так как слезы постоянно текли из очей его. Он был весьма бодр телом, как и духом; весь день он работал и всю ночь молился Богу, и только лишь изредка предавался сну. Когда очи его смежались и ему очень хотелось спать, он говорил сам себе: «Уходи, злой раб, и не оставайся со мною!»
И если после этого и предавался, сидя, слегка дремоте, то вскоре же, ободрившись, вставал и молился Богу. Он часто говаривал ученикам своим:
— Иноку должно предаваться сну лишь на один час.
Накануне каждого воскресного дня, он становился еще с вечера в субботу на молитву, подняв руки кверху; становился же он к солнцу спиною и так стоял до тех пор, пока солнце, на утро следующего дня, не начинало светить ему в лицо.
Блаженный старец всегда занимался рукоделием: именно плел корзины и рогожи из финиковых листьев, причем не менял воду, в которой мочил листья, в течении целого года; лишь изредка подливал воды понемногу. По причине этого некоторые из братии сказали ему:
— Почему ты, честный отец, не меняешь воду, в которой ты мочишь финиковые листья? Неужели ты не замечаешь, как смердит в келии твоей от той воды?
Преподобный же отвечал им:
— Вместо фимиама и благовонных мастей, которые я обонял, когда жил в мире, я должен теперь обонять смрад этот, чтобы в день Страшного суда Господь избавил меня от нестерпимого смрада геенского.
Иногда преподобного дерзали искушать бесы; прислуживавший же ему брат, приблизившись к келии его, слышал, как старец взывал в таких случаях к Богу: «Не оставь меня, Господи! Хотя я и не сотворил пред Тобою ничего благого, но помоги мне, по благодати Твоей, положить ныне начало благое!»
Случилось однажды преподобному Арсению сильно заболеть. Скитские иноки пришли к преподобному, взяли его и понесли в больницу при церкви, чтобы послужить ему. Они положили его на постели, хорошо убранной и с мягким возглавием. Преподобного пришел посетить один брат. Брат тот, увидав, что преподобный лежал на мягкой постели, соблазнился и сказал:
— Это ли отец Арсений! И неужели он лежит на мягкой постели?
Услышав это, один из пресвитеров подозвал к себе того брата и наедине спросил его:
— Брат, когда ты был в мире, какую обязанность ты исполнял и какова была твоя жизнь?
Он отвечал:
— Я был пастухом и во многих трудах и печалях проводил жизнь свою.
Потом пресвитер снова спросил его:
— А теперь ты как живешь?
Он отвечал:
— Теперь я живу в покое, имею все для нужд своих и не знаю никакой заботы и печали.
Тогда пресвитер сказал ему:
— Вот этот, кого ты видишь, отец Арсений, когда был в мире, то был отцом царей; ему предстояли тысячи слуг в светлых одеждах, в золотых поясах и гривнах [ 12]; постель его была весьма разукрашена и богатства его были бесчисленны; а ты раньше пас скот и был нищим; ты не имел в мире такого покоя, каким пользуешься сейчас; ты отдыхаешь от трудов мирских, а отец Арсений теперь трудится и страдает в нищете, после покоя и довольства в мире.
Брат тот, тронутый словами пресвитера, поклонился и попросил у него прощения, сказав:
— Действительно, честный отец, все было так, как ты сказал: я пришел сюда на покой от трудов, отец же Арсений пришел сюда на труд от покоя.
Получив наставление, полезное для души, брат тот отошел от пресвитера.
Случилось раз нашествие варваров на страну ту. Все иноки бежали из скита в города и селения; но преподобный не хотел уходить из пустыни в город, размышляя так: «Если Господь не сохранит меня, то мне незачем и жить на земле».
Варвары разграбили весь скит, но не могли найти преподобного Арсения, так как Сам Бог скрывал от них раба Своего. Однако, поразмыслив в себе, для того, чтобы не выслушивать похвалы от других отцов и не предаться тщеславию, преподобный пошел в тот же путь, по которому бежали и прочие отцы. Арсений много плакал об опустошении скита, говоря:
— Рим погубил мир [ 13], иноки же погубили скит.
Когда варвары ушли из скита, иноки снова возвратились туда; восстановив скит, они стали снова жить на своих местах. С ними возвратился и преподобный Арсений в свою келию.
Однажды к преподобному принесли из Рима завещание одного боярина, сродника его, который предоставлял все свои многочисленные богатства в пользу преподобного, дабы он истратил их, как хотел сам. Преподобный же, взяв завещание, хотел его разорвать, но пришедший с завещанием просил его не разрывать документа, сказав:
— Прошу тебя, честный отец, не разрывай этого завещания, так как пославшие взыщут его с меня.
Преподобный же, возвратив ему завещание в целости, сказал:
— Я еще раньше его умер (для мира); для чего же он, недавно умерший, делает меня, мертвеца, наследником своих богатств?
И он возвратил посланного с завещанием к пославшим его.
Преподобный не всегда подвизался на одном и том же месте, но иногда переселялся из скитской пустыни в более уединенные и безмолвные места, удаляясь от приходящих для беседы людей, так как они нарушали покой его душевный. Так он подвизался некоторое время в Трогине, около Вавилона и напротив города Мемфиса, затем в Канопе, близ Александрии и в некоторых других пустынных местах; потом снова возвращался в скит, так что никто не знал его образа жизни.
Один раз, когда преподобный жил в нижних странах Египта, он восхотел оставить келию свою и идти в какое-либо другое место, по причине множества приходивших к нему людей, мешавших его безмолвному жительству. Ничего не взяв с собою, он отправился в путь, сказав двум ученикам своим Александру и Зоилу:
— Ты, Александр, останься здесь, а ты, Зоил, иди со мною к реке и поищи мне корабль, который отправляется в Александрию. Затем возвратись к брату твоему Александру.
Ученики его были весьма смущены этими словами; однако ни один из них не осмелился спросить старца: «Зачем ты от нас уходишь?»
Отплыв в Александрию, старец впал в тяжкую болезнь и проболел довольно продолжительное время. Александр же и Зоил, оставшиеся в келии старца, стали спрашивать друг друга: не оскорбил ли кто из них преподобного каким-либо непослушанием? Не находя вины за собою, они впали в большую печаль по старцу.
Когда преподобный выздоровел, то сказал сам себе: «Пойду теперь к ученикам своим».
И, поднявшись, пошел.
Случилось ему быть близ реки и встретиться здесь с толпой путников, шедших той дорогой; при этом одна женщина египтянка прикоснулась к одежде преподобного. Но он, оскорбившись, сделал ей замечание, что женщина не должна прикасаться к одежде монашеской. Женщина же та сказала ему:
— Если ты монах, то иди в гору пустынную.
Умилился старец от слов ее и часто говорил себе, повторяя слова той женщины: «Арсений! Если ты монах, то иди в горы и скитайся по пустыням».
Наконец, преподобный пришел на то место (называвшееся «Камень»), где жили его ученики. Александр и Зоил, встретив его, пали к ногам его и плакали от радости. Плакал и старец, обняв их. Затем ученики сказали старцу:
— Твое удаление отсюда, честный отец, повергло нас в большую печаль, потому что нам говорили некоторые иноки, что авва Арсений не ушел бы из своей келии, если бы ученики его не огорчили своим непослушанием.
Старец же сказал им:
— Чада! Я тоже подумал, что так скажут иноки относительно моего ухода отсюда; поэтому я и возвратился к вам. Теперь иноки могут про меня сказать: «Голубь, вылетевший из ковчега Ноева, не находя твердой почвы под ногами своими, возвратился к Ною в ковчег» (Ср. Быт.8:8–9).
Такими словами преподобного ученики утешились и с тех пор пребывали с ним неразлучно до самой кончины святого.
Однажды, когда преподобный находился в келии своей, ему было такое откровение от Бога. Ему послышался голос: «Выйди из келии твоей, и Я покажу тебе дела человеческие».
Старец, выйдя из келии, пришел как бы в некий восторг. Он увидел ангела Божия, который взял его за руку и повел в одно место; здесь он показал ему черного человека, рубившего дрова и наготовившего их очень много; затем человек тот хотел взять дрова, которые нарубил, на плечи и нести, но не мог этого сделать, потому что дров было слишком много. Однако, вместо того, чтобы несколько поубавить дров из вязанки, человек тот продолжал снова рубить дрова и снова пытался поднять их, но уже совершенно не мог; однако все более рубил дров и все более увеличивал ношу свою. Затем ангел Божий показал преподобному в другом месте человека, стоявшего около колодца и черпавшего воду в дырявый сосуд; вода вытекала из сосуда и снова возвращалась в колодезь, но человек, черпавший воду, продолжал понапрасну трудиться. Наконец, ангел показал преподобному новое видение: Арсений увидел церковь с раскрытыми дверями и двух всадников, имевших по бревну в руках; всадники эти хотели проехать сквозь церковные двери, но не могли, потому что бревна были поперек пути; один всадник мешал другому расположить бревно вдоль пути; вместо того, чтобы одному уступить дорогу другому, всадники пытались пройти сквозь дверь одновременно и потому все время суетились около двери и никак не могли войти в церковь.
После всего этого старец спросил ангела:
— Что знаменует видение это?
Ангел же сказал ему:
— Два человека, имеющие в руке по бревну — это образ мужей добродетельных, но гордых, не желающих смириться друг перед другом; они не войдут в царствие небесное, но останутся вне его, по причине своей гордости, которая погубит все добродетели их. Человек, черпавший воду и наливавший ее в дырявый сосуд, есть подобие человека, имеющего некоторые добрые дела, но не оставляющего и грехов; этот человек понапрасну трудится, потому что грехами своими губит ту награду, какую мог бы получить от Бога. Черный человек, рубивший дрова и прибавлявший себе все большее и большее бремя, — это подобие человека, предающегося многим грехам и, вместо покаяния, прилагающего беззаконие к беззаконию.
Об этом видении преподобный Арсений поведал ученикам своим для их назидания, причем, по смирению своему, сказал им, что все это не сам он видел, а только слышал об этом от другого старца.
Кроме того, Арсений поведал ученикам своим и о страшном откровении о Божественных Тайнах Христовых, бывшем другим отцам пустынникам.
— Был, — говорил Арсений, — в скиту один старец, проводивший очень строгую жизнь, славившийся своими добродетелями среди всех иноков. Этот старец, по причине простоты своей (он не был обучен священному Писанию), соблазнялся о пречистых Тайнах Христовых, помышляя, что хлеб, который мы принимаем из священного алтаря, и чаша, которой причащаемся, не есть истинное Тело и Кровь Христовы, но только подобие Тела и Крови Христовых. Об этом узнали два опытные старца; поняв, что так думал тот старец не по злобе, но по простоте и неведению своему, они решили вразумить его. С этою целью они пошли к нему и, побеседовав с ним обо многом на пользу души, между прочим сказали и следующее:
— Мы слышали, честный отец, об одном брате, что он неправильно мыслит о хлебе, который мы принимаем от святого алтаря, и о чаше, которую мы пьем, — что это не есть истинное Тело и Кровь Христовы, но только их подобие.
Старец же отвечал им:
— Это я думаю так.
Они стали уговаривать его, говоря:
— Не думай так, честный отец, но веруй так, как учит веровать святая соборная и апостольская Церковь. Мы веруем и исповедуем, что хлеб есть истинное Тело Христово, а вино в чаше есть истинная Кровь Его, а не подобие только Тела и Крови.
Затем те отцы привели в доказательство истинности своих слов многочисленные свидетельства из священного Писания и из творений отцов и учителей Церкви, стараясь убедить того старца оставить свое ложное верование. Но он в простоте сердца сказал им:
— Если не удостоверюсь самым делом, то не поверю.
Тогда старцы сказали ему:
— Помолимся Богу все трое об этом, дабы открыл Он нам тайну эту, предварительно попостившись всю неделю. Мы веруем, что Он откроет нам эту тайну, так как он не допустит погибнуть многолетним трудам твоим.
Старец с любовью выслушал их совет, и все они затворились каждый в келии своей на всю неделю и проводили время в посте и молитве. Старец тот молился к Богу так:
— Господи! Ты знаешь, что я мыслю так не по злобе, но своим простым умом не могу постигнуть тайны этой. Открой же мне, по благодати Твоей, истину, дабы я не заблуждался в неверии.
Другие же два старца говорили в молитве своей:
— Господи! Открой брату нашему великую тайну Твою, дабы он не остался неверующим в нее и не погубил бы своих трудов и добродетелей.
Бог послушал рабов Своих и открыл им страшную тайну ту таким образом.
По прошествии недели с тех пор, как старцы начали свой пост и молитву, и наступило воскресенье, то те три старца пошли в церковь, для слушания божественной литургии; в церкви стали они друг около друга. Господь открыл духовные очи их. Когда для святой трапезы был приготовлен хлеб, они увидели вместо хлеба юного младенца. В то время как священник простер руку для того, чтобы преломить хлебе старцы увидели ангела Божия, сошедшего с неба и имевшего в руках нож. Заколов младенца, ангел вылил Кровь в чашу. Когда священник преломлял хлеб, ангел раздроблял Тело на части.
Между тем наступило время причащения. Вместе с прочими братиями пошел причащаться и неверовавший брат. Приняв в руки кусок мяса [ 14], сырого и источавшего кровь, и видя кровь в чаше, старец этот в ужасе воскликнул:
— Верую Господи, что хлеб сей есть Твое Тело, и вино сие — есть Твоя Кровь.
Тотчас мясо обратилось в хлеб и кровь в вино.
Тогда старец причастился святым Тайнам Христовым с великим страхом и умилением сердечным.
Другие два старца сказали ему:
— Христос Бог знает, что человек не может есть сырого мяса и пить кровь. Поэтому он и предлагает верующим пречистое Тело Свое под видом хлеба и животворящую Кровь Свою под видом вина.
Затем старцы возблагодарили Господа за откровение и за то, что Он не попустил погибнуть в неверии тому добродетельному старцу.
Однажды некоторый брат спросил Арсения о том, что полезно для души. Преподобный же ответил ему:
— Всячески заботься о том, чтобы то, что ты мыслишь в уме своем, было бы угодно Богу. Поступая так, ты легко победишь всякий грех.
Это сказал святой для того, чтобы показать, что все грехи и страсти рождаются от дурных мыслей, принимаемых сердцем и с услаждением удерживаемых; наблюдающей же за своими мыслями и отгоняющий греховные помыслы, тем самым погашает страсти свои и побеждает греховные вожделения.
В другой раз преподобный сказал:
— Если мы действительно от всего сердца будем искать Бога, то Он Сам придет к нам и мы увидим Его; и если мы удержим Его чистою жизнью близ себя, то Он пребудет с нами.
Один старец спросил авву Арсения:
— Как мне быть, честный отец? Я никак не могу отстать от той мысли, что я стар и потому не могу ни поститься, ни трудиться подвигами иноческими по причине старости. Поэтому мне кажется, что следует идти и посещать больных, так как это дело любви христианской.
Преподобный же, уразумев, что это было бесовское искушение, сказал старцу тому:
— Ешь, пей, спи, но только не выходи из келии своей.
Так сказал преподобный потому, что знал, что иноку, выходящему из своей келии и приближающемуся к мирским селениям, предстоят многие соблазны и искушения врага; да и вообще не следует выходить без уважительной причины из монастыря тому, кто умер для мира, подобно тому, как мертвец не выходит из гроба своего. Монах же, выходящий по своей воле из монастыря, поистине делается мертвым, потому что умирает душою.
Еще говорил преподобный:
— Есть много таких людей, которые всячески стараются соблюдать чистоту телесную и для этого умерщвляют тело свое постом, бдением и многими трудами; но мало таких, которые ревниво оберегают душу свою от греха тщеславия, гордости, сребролюбия, зависти, братоненавидения, гнева, памятозлобия, осуждения. Таковые снаружи чисты телом, но душа их грязна; они подобны гробам, снаружи разукрашенным, изнутри же полным костей смердящих. Блажен тот, кто старается сохранить от скверны как тело, так и душу свою; истинно-блаженны чистые сердцем (а не телом только), потому что они Бога узрят.
Один брат сказал преподобному:
— Честный отец! Я изучил много книг и псалмов и хочу с умилением сердечным прочитывать их, но не имею умиления, потому что не разумею силы священного Писания, и весьма скорблю об этом.
Преподобный отвечал на это:
— Чадо! Тебе должно непрестанно поучаться в чтении слова Божия, хотя бы ты и не разумел силы его и не имел умиления. Я слышал, как говорил авва Пимен и прочие отцы, что очарователи змей сами не понимают тех слов, которые они говорят; однако же змеи, слыша слова их, укрощаются, как бы понимая слова их, и беспрепятственно отдаются в руки их. Тоже самое можем сделать и мы, хотя бы и не разумели силы священного Писания. Ибо, когда мы имеем в устах своих слова священного Писания, тогда демоны, слыша их, приходят в страх и бегут от нас, не вынося слов Духа Святого, говорившего через рабов Своих пророков и апостолов.
Когда приблизилось время блаженной кончины преподобного, то он сказал своим ученикам:
— Когда я умру, то не делайте поминок по мне, не собирайте братию на обед, но только позаботьтесь о том, чтобы приносилась божественная Жертва за мою грешную душу.
Ученики его, услышав это, весьма опечалились и начали плакать. Но преподобный сказал им:
— Не плачьте, чада! Еще не пришел час кончины моей, хотя уже он недалек от меня.
Тогда ученики спросили его:
— Как похоронить тебя, честный отец?
Он же сказал им:
— Привяжите к ногам моим веревки и выбросите меня за гору.
Когда же начал приближаться самый час кончины преподобного, то он начал много плакать и пришел в большой страх. Ученики, увидав его плачущим, спросили его:
— Неужели и ты, честный отец, боишься смерти?
Но он отвечал им:
— Действительно, я всегда чувствовал страх смерти во все дни иноческой жизни моей, начиная с того дня, в который я облекся в образ иноческий.
Затем преподобный уснул блаженным сном смерти, предав честную душу свою в руки Господа своего, Которому служил так усердно в течении всей жизни своей.
Когда авва Пимен услыхал о мирной кончине преподобного, то прослезился и сказал:
— Блажен ты, отец Арсений, потому что ты плакал в продолжении всей жизни своей; за это ты будешь вечно веселиться. Тот же, кто здесь не плачет по своей воле, поневоле заплачет после смерти среди мучений, но от плача этого никому не будет пользы.
Рассказывают о преподобном Арсении, что он часто говорил себе такие слова: «Арсений! Для чего ты сюда пришел? Ты пришел сюда не для отдыха, а для трудов, не для лености, а для подвига. Подвизайся же, трудись и не ленись».
Часто говорил также преподобный и эти слова: «Много раз я сожалел о словах, которые произносили уста мои, но о молчании я не жалел никогда».
Авва Даниил рассказывал про преподобного Арсения, что он никогда не предлагал никому вопросов из книг, хотя бы и мог их предложить, потому что хорошо знал священное Писание. Делал же это преподобный потому, что не хотел показаться премудрым в книгах; никогда преподобный не писал никому посланий, считая себя простецом и невеждой Христа ради [ 15]; никогда не входил в алтарь, хотя и имел на то право, будучи посвящен в сан диакона, но всегда приступал к божественным Тайнам вместе с простыми монахами. Все это он делал по причине великого смирения своего. Когда же блаженный Арсений приходил в церковь к богослужению, то становился за столпом, чтобы ни он не видал чьего-либо лица, ни его не видал никто.
По внешнему виду преподобный был благообразен, как ангел; был сед, красив телом, худ от великого воздержания, бороду имел до пояса; имел очи впалые от постоянного плача; был высок ростом, но сгорблен от старости. Скончался преподобный после того, как пребыл пятьдесят пять лет в иноческих трудах и подвигах, постом и молитвою благоугождая Богу; в ските пробыл сорок лет; десять лет жил на месте, называвшемся Троган, около Мемфиса; затем преподобный пробыл три года в Канопе, близ Александрии; отсюда снова возвратился в Трогин, прожил здесь два года и здесь же почил о Господе. Всего прожил преподобный около ста лет [ 16]. Да дарует и нам Господь по его святым молитвам оставление грехов и жизнь вечную у Христа, Господа нашего, Которому воссылается слава со Отцом и Святым Духом, во веки. Аминь.
Память святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова
Память 9 мая
Житие святого пророка Исаии
— Я хорошо знаю светскую науку греков и римлян; но я не знаю даже азбуки того, что знает простец, касательно жизни добродетельной.
Это сказал преподобный для того, чтобы показать, что смиренье есть основание всех добродетелей, подобно тому как азбука есть основание всякой науки; тот, кто изучил бы всю мирскую мудрость, но не имел бы истинного смиренномудрия, — тот не может спастись.
Кроме смирения преподобный обладал еще даром умиления.
В продолжении всей своей жизни он всегда, когда занимался рукоделием, имел у себя на груди платок, так как слезы постоянно текли из очей его. Он был весьма бодр телом, как и духом; весь день он работал и всю ночь молился Богу, и только лишь изредка предавался сну. Когда очи его смежались и ему очень хотелось спать, он говорил сам себе: «Уходи, злой раб, и не оставайся со мною!»
И если после этого и предавался, сидя, слегка дремоте, то вскоре же, ободрившись, вставал и молился Богу. Он часто говаривал ученикам своим:
— Иноку должно предаваться сну лишь на один час.
Накануне каждого воскресного дня, он становился еще с вечера в субботу на молитву, подняв руки кверху; становился же он к солнцу спиною и так стоял до тех пор, пока солнце, на утро следующего дня, не начинало светить ему в лицо.
Блаженный старец всегда занимался рукоделием: именно плел корзины и рогожи из финиковых листьев, причем не менял воду, в которой мочил листья, в течении целого года; лишь изредка подливал воды понемногу. По причине этого некоторые из братии сказали ему:
— Почему ты, честный отец, не меняешь воду, в которой ты мочишь финиковые листья? Неужели ты не замечаешь, как смердит в келии твоей от той воды?
Преподобный же отвечал им:
— Вместо фимиама и благовонных мастей, которые я обонял, когда жил в мире, я должен теперь обонять смрад этот, чтобы в день Страшного суда Господь избавил меня от нестерпимого смрада геенского.
Иногда преподобного дерзали искушать бесы; прислуживавший же ему брат, приблизившись к келии его, слышал, как старец взывал в таких случаях к Богу: «Не оставь меня, Господи! Хотя я и не сотворил пред Тобою ничего благого, но помоги мне, по благодати Твоей, положить ныне начало благое!»
Случилось однажды преподобному Арсению сильно заболеть. Скитские иноки пришли к преподобному, взяли его и понесли в больницу при церкви, чтобы послужить ему. Они положили его на постели, хорошо убранной и с мягким возглавием. Преподобного пришел посетить один брат. Брат тот, увидав, что преподобный лежал на мягкой постели, соблазнился и сказал:
— Это ли отец Арсений! И неужели он лежит на мягкой постели?
Услышав это, один из пресвитеров подозвал к себе того брата и наедине спросил его:
— Брат, когда ты был в мире, какую обязанность ты исполнял и какова была твоя жизнь?
Он отвечал:
— Я был пастухом и во многих трудах и печалях проводил жизнь свою.
Потом пресвитер снова спросил его:
— А теперь ты как живешь?
Он отвечал:
— Теперь я живу в покое, имею все для нужд своих и не знаю никакой заботы и печали.
Тогда пресвитер сказал ему:
— Вот этот, кого ты видишь, отец Арсений, когда был в мире, то был отцом царей; ему предстояли тысячи слуг в светлых одеждах, в золотых поясах и гривнах [ 12]; постель его была весьма разукрашена и богатства его были бесчисленны; а ты раньше пас скот и был нищим; ты не имел в мире такого покоя, каким пользуешься сейчас; ты отдыхаешь от трудов мирских, а отец Арсений теперь трудится и страдает в нищете, после покоя и довольства в мире.
Брат тот, тронутый словами пресвитера, поклонился и попросил у него прощения, сказав:
— Действительно, честный отец, все было так, как ты сказал: я пришел сюда на покой от трудов, отец же Арсений пришел сюда на труд от покоя.
Получив наставление, полезное для души, брат тот отошел от пресвитера.
Случилось раз нашествие варваров на страну ту. Все иноки бежали из скита в города и селения; но преподобный не хотел уходить из пустыни в город, размышляя так: «Если Господь не сохранит меня, то мне незачем и жить на земле».
Варвары разграбили весь скит, но не могли найти преподобного Арсения, так как Сам Бог скрывал от них раба Своего. Однако, поразмыслив в себе, для того, чтобы не выслушивать похвалы от других отцов и не предаться тщеславию, преподобный пошел в тот же путь, по которому бежали и прочие отцы. Арсений много плакал об опустошении скита, говоря:
— Рим погубил мир [ 13], иноки же погубили скит.
Когда варвары ушли из скита, иноки снова возвратились туда; восстановив скит, они стали снова жить на своих местах. С ними возвратился и преподобный Арсений в свою келию.
Однажды к преподобному принесли из Рима завещание одного боярина, сродника его, который предоставлял все свои многочисленные богатства в пользу преподобного, дабы он истратил их, как хотел сам. Преподобный же, взяв завещание, хотел его разорвать, но пришедший с завещанием просил его не разрывать документа, сказав:
— Прошу тебя, честный отец, не разрывай этого завещания, так как пославшие взыщут его с меня.
Преподобный же, возвратив ему завещание в целости, сказал:
— Я еще раньше его умер (для мира); для чего же он, недавно умерший, делает меня, мертвеца, наследником своих богатств?
И он возвратил посланного с завещанием к пославшим его.
Преподобный не всегда подвизался на одном и том же месте, но иногда переселялся из скитской пустыни в более уединенные и безмолвные места, удаляясь от приходящих для беседы людей, так как они нарушали покой его душевный. Так он подвизался некоторое время в Трогине, около Вавилона и напротив города Мемфиса, затем в Канопе, близ Александрии и в некоторых других пустынных местах; потом снова возвращался в скит, так что никто не знал его образа жизни.
Один раз, когда преподобный жил в нижних странах Египта, он восхотел оставить келию свою и идти в какое-либо другое место, по причине множества приходивших к нему людей, мешавших его безмолвному жительству. Ничего не взяв с собою, он отправился в путь, сказав двум ученикам своим Александру и Зоилу:
— Ты, Александр, останься здесь, а ты, Зоил, иди со мною к реке и поищи мне корабль, который отправляется в Александрию. Затем возвратись к брату твоему Александру.
Ученики его были весьма смущены этими словами; однако ни один из них не осмелился спросить старца: «Зачем ты от нас уходишь?»
Отплыв в Александрию, старец впал в тяжкую болезнь и проболел довольно продолжительное время. Александр же и Зоил, оставшиеся в келии старца, стали спрашивать друг друга: не оскорбил ли кто из них преподобного каким-либо непослушанием? Не находя вины за собою, они впали в большую печаль по старцу.
Когда преподобный выздоровел, то сказал сам себе: «Пойду теперь к ученикам своим».
И, поднявшись, пошел.
Случилось ему быть близ реки и встретиться здесь с толпой путников, шедших той дорогой; при этом одна женщина египтянка прикоснулась к одежде преподобного. Но он, оскорбившись, сделал ей замечание, что женщина не должна прикасаться к одежде монашеской. Женщина же та сказала ему:
— Если ты монах, то иди в гору пустынную.
Умилился старец от слов ее и часто говорил себе, повторяя слова той женщины: «Арсений! Если ты монах, то иди в горы и скитайся по пустыням».
Наконец, преподобный пришел на то место (называвшееся «Камень»), где жили его ученики. Александр и Зоил, встретив его, пали к ногам его и плакали от радости. Плакал и старец, обняв их. Затем ученики сказали старцу:
— Твое удаление отсюда, честный отец, повергло нас в большую печаль, потому что нам говорили некоторые иноки, что авва Арсений не ушел бы из своей келии, если бы ученики его не огорчили своим непослушанием.
Старец же сказал им:
— Чада! Я тоже подумал, что так скажут иноки относительно моего ухода отсюда; поэтому я и возвратился к вам. Теперь иноки могут про меня сказать: «Голубь, вылетевший из ковчега Ноева, не находя твердой почвы под ногами своими, возвратился к Ною в ковчег» (Ср. Быт.8:8–9).
Такими словами преподобного ученики утешились и с тех пор пребывали с ним неразлучно до самой кончины святого.
Однажды, когда преподобный находился в келии своей, ему было такое откровение от Бога. Ему послышался голос: «Выйди из келии твоей, и Я покажу тебе дела человеческие».
Старец, выйдя из келии, пришел как бы в некий восторг. Он увидел ангела Божия, который взял его за руку и повел в одно место; здесь он показал ему черного человека, рубившего дрова и наготовившего их очень много; затем человек тот хотел взять дрова, которые нарубил, на плечи и нести, но не мог этого сделать, потому что дров было слишком много. Однако, вместо того, чтобы несколько поубавить дров из вязанки, человек тот продолжал снова рубить дрова и снова пытался поднять их, но уже совершенно не мог; однако все более рубил дров и все более увеличивал ношу свою. Затем ангел Божий показал преподобному в другом месте человека, стоявшего около колодца и черпавшего воду в дырявый сосуд; вода вытекала из сосуда и снова возвращалась в колодезь, но человек, черпавший воду, продолжал понапрасну трудиться. Наконец, ангел показал преподобному новое видение: Арсений увидел церковь с раскрытыми дверями и двух всадников, имевших по бревну в руках; всадники эти хотели проехать сквозь церковные двери, но не могли, потому что бревна были поперек пути; один всадник мешал другому расположить бревно вдоль пути; вместо того, чтобы одному уступить дорогу другому, всадники пытались пройти сквозь дверь одновременно и потому все время суетились около двери и никак не могли войти в церковь.
После всего этого старец спросил ангела:
— Что знаменует видение это?
Ангел же сказал ему:
— Два человека, имеющие в руке по бревну — это образ мужей добродетельных, но гордых, не желающих смириться друг перед другом; они не войдут в царствие небесное, но останутся вне его, по причине своей гордости, которая погубит все добродетели их. Человек, черпавший воду и наливавший ее в дырявый сосуд, есть подобие человека, имеющего некоторые добрые дела, но не оставляющего и грехов; этот человек понапрасну трудится, потому что грехами своими губит ту награду, какую мог бы получить от Бога. Черный человек, рубивший дрова и прибавлявший себе все большее и большее бремя, — это подобие человека, предающегося многим грехам и, вместо покаяния, прилагающего беззаконие к беззаконию.
Об этом видении преподобный Арсений поведал ученикам своим для их назидания, причем, по смирению своему, сказал им, что все это не сам он видел, а только слышал об этом от другого старца.
Кроме того, Арсений поведал ученикам своим и о страшном откровении о Божественных Тайнах Христовых, бывшем другим отцам пустынникам.
— Был, — говорил Арсений, — в скиту один старец, проводивший очень строгую жизнь, славившийся своими добродетелями среди всех иноков. Этот старец, по причине простоты своей (он не был обучен священному Писанию), соблазнялся о пречистых Тайнах Христовых, помышляя, что хлеб, который мы принимаем из священного алтаря, и чаша, которой причащаемся, не есть истинное Тело и Кровь Христовы, но только подобие Тела и Крови Христовых. Об этом узнали два опытные старца; поняв, что так думал тот старец не по злобе, но по простоте и неведению своему, они решили вразумить его. С этою целью они пошли к нему и, побеседовав с ним обо многом на пользу души, между прочим сказали и следующее:
— Мы слышали, честный отец, об одном брате, что он неправильно мыслит о хлебе, который мы принимаем от святого алтаря, и о чаше, которую мы пьем, — что это не есть истинное Тело и Кровь Христовы, но только их подобие.
Старец же отвечал им:
— Это я думаю так.
Они стали уговаривать его, говоря:
— Не думай так, честный отец, но веруй так, как учит веровать святая соборная и апостольская Церковь. Мы веруем и исповедуем, что хлеб есть истинное Тело Христово, а вино в чаше есть истинная Кровь Его, а не подобие только Тела и Крови.
Затем те отцы привели в доказательство истинности своих слов многочисленные свидетельства из священного Писания и из творений отцов и учителей Церкви, стараясь убедить того старца оставить свое ложное верование. Но он в простоте сердца сказал им:
— Если не удостоверюсь самым делом, то не поверю.
Тогда старцы сказали ему:
— Помолимся Богу все трое об этом, дабы открыл Он нам тайну эту, предварительно попостившись всю неделю. Мы веруем, что Он откроет нам эту тайну, так как он не допустит погибнуть многолетним трудам твоим.
Старец с любовью выслушал их совет, и все они затворились каждый в келии своей на всю неделю и проводили время в посте и молитве. Старец тот молился к Богу так:
— Господи! Ты знаешь, что я мыслю так не по злобе, но своим простым умом не могу постигнуть тайны этой. Открой же мне, по благодати Твоей, истину, дабы я не заблуждался в неверии.
Другие же два старца говорили в молитве своей:
— Господи! Открой брату нашему великую тайну Твою, дабы он не остался неверующим в нее и не погубил бы своих трудов и добродетелей.
Бог послушал рабов Своих и открыл им страшную тайну ту таким образом.
По прошествии недели с тех пор, как старцы начали свой пост и молитву, и наступило воскресенье, то те три старца пошли в церковь, для слушания божественной литургии; в церкви стали они друг около друга. Господь открыл духовные очи их. Когда для святой трапезы был приготовлен хлеб, они увидели вместо хлеба юного младенца. В то время как священник простер руку для того, чтобы преломить хлебе старцы увидели ангела Божия, сошедшего с неба и имевшего в руках нож. Заколов младенца, ангел вылил Кровь в чашу. Когда священник преломлял хлеб, ангел раздроблял Тело на части.
Между тем наступило время причащения. Вместе с прочими братиями пошел причащаться и неверовавший брат. Приняв в руки кусок мяса [ 14], сырого и источавшего кровь, и видя кровь в чаше, старец этот в ужасе воскликнул:
— Верую Господи, что хлеб сей есть Твое Тело, и вино сие — есть Твоя Кровь.
Тотчас мясо обратилось в хлеб и кровь в вино.
Тогда старец причастился святым Тайнам Христовым с великим страхом и умилением сердечным.
Другие два старца сказали ему:
— Христос Бог знает, что человек не может есть сырого мяса и пить кровь. Поэтому он и предлагает верующим пречистое Тело Свое под видом хлеба и животворящую Кровь Свою под видом вина.
Затем старцы возблагодарили Господа за откровение и за то, что Он не попустил погибнуть в неверии тому добродетельному старцу.
Однажды некоторый брат спросил Арсения о том, что полезно для души. Преподобный же ответил ему:
— Всячески заботься о том, чтобы то, что ты мыслишь в уме своем, было бы угодно Богу. Поступая так, ты легко победишь всякий грех.
Это сказал святой для того, чтобы показать, что все грехи и страсти рождаются от дурных мыслей, принимаемых сердцем и с услаждением удерживаемых; наблюдающей же за своими мыслями и отгоняющий греховные помыслы, тем самым погашает страсти свои и побеждает греховные вожделения.
В другой раз преподобный сказал:
— Если мы действительно от всего сердца будем искать Бога, то Он Сам придет к нам и мы увидим Его; и если мы удержим Его чистою жизнью близ себя, то Он пребудет с нами.
Один старец спросил авву Арсения:
— Как мне быть, честный отец? Я никак не могу отстать от той мысли, что я стар и потому не могу ни поститься, ни трудиться подвигами иноческими по причине старости. Поэтому мне кажется, что следует идти и посещать больных, так как это дело любви христианской.
Преподобный же, уразумев, что это было бесовское искушение, сказал старцу тому:
— Ешь, пей, спи, но только не выходи из келии своей.
Так сказал преподобный потому, что знал, что иноку, выходящему из своей келии и приближающемуся к мирским селениям, предстоят многие соблазны и искушения врага; да и вообще не следует выходить без уважительной причины из монастыря тому, кто умер для мира, подобно тому, как мертвец не выходит из гроба своего. Монах же, выходящий по своей воле из монастыря, поистине делается мертвым, потому что умирает душою.
Еще говорил преподобный:
— Есть много таких людей, которые всячески стараются соблюдать чистоту телесную и для этого умерщвляют тело свое постом, бдением и многими трудами; но мало таких, которые ревниво оберегают душу свою от греха тщеславия, гордости, сребролюбия, зависти, братоненавидения, гнева, памятозлобия, осуждения. Таковые снаружи чисты телом, но душа их грязна; они подобны гробам, снаружи разукрашенным, изнутри же полным костей смердящих. Блажен тот, кто старается сохранить от скверны как тело, так и душу свою; истинно-блаженны чистые сердцем (а не телом только), потому что они Бога узрят.
Один брат сказал преподобному:
— Честный отец! Я изучил много книг и псалмов и хочу с умилением сердечным прочитывать их, но не имею умиления, потому что не разумею силы священного Писания, и весьма скорблю об этом.
Преподобный отвечал на это:
— Чадо! Тебе должно непрестанно поучаться в чтении слова Божия, хотя бы ты и не разумел силы его и не имел умиления. Я слышал, как говорил авва Пимен и прочие отцы, что очарователи змей сами не понимают тех слов, которые они говорят; однако же змеи, слыша слова их, укрощаются, как бы понимая слова их, и беспрепятственно отдаются в руки их. Тоже самое можем сделать и мы, хотя бы и не разумели силы священного Писания. Ибо, когда мы имеем в устах своих слова священного Писания, тогда демоны, слыша их, приходят в страх и бегут от нас, не вынося слов Духа Святого, говорившего через рабов Своих пророков и апостолов.
Когда приблизилось время блаженной кончины преподобного, то он сказал своим ученикам:
— Когда я умру, то не делайте поминок по мне, не собирайте братию на обед, но только позаботьтесь о том, чтобы приносилась божественная Жертва за мою грешную душу.
Ученики его, услышав это, весьма опечалились и начали плакать. Но преподобный сказал им:
— Не плачьте, чада! Еще не пришел час кончины моей, хотя уже он недалек от меня.
Тогда ученики спросили его:
— Как похоронить тебя, честный отец?
Он же сказал им:
— Привяжите к ногам моим веревки и выбросите меня за гору.
Когда же начал приближаться самый час кончины преподобного, то он начал много плакать и пришел в большой страх. Ученики, увидав его плачущим, спросили его:
— Неужели и ты, честный отец, боишься смерти?
Но он отвечал им:
— Действительно, я всегда чувствовал страх смерти во все дни иноческой жизни моей, начиная с того дня, в который я облекся в образ иноческий.
Затем преподобный уснул блаженным сном смерти, предав честную душу свою в руки Господа своего, Которому служил так усердно в течении всей жизни своей.
Когда авва Пимен услыхал о мирной кончине преподобного, то прослезился и сказал:
— Блажен ты, отец Арсений, потому что ты плакал в продолжении всей жизни своей; за это ты будешь вечно веселиться. Тот же, кто здесь не плачет по своей воле, поневоле заплачет после смерти среди мучений, но от плача этого никому не будет пользы.
Рассказывают о преподобном Арсении, что он часто говорил себе такие слова: «Арсений! Для чего ты сюда пришел? Ты пришел сюда не для отдыха, а для трудов, не для лености, а для подвига. Подвизайся же, трудись и не ленись».
Часто говорил также преподобный и эти слова: «Много раз я сожалел о словах, которые произносили уста мои, но о молчании я не жалел никогда».
Авва Даниил рассказывал про преподобного Арсения, что он никогда не предлагал никому вопросов из книг, хотя бы и мог их предложить, потому что хорошо знал священное Писание. Делал же это преподобный потому, что не хотел показаться премудрым в книгах; никогда преподобный не писал никому посланий, считая себя простецом и невеждой Христа ради [ 15]; никогда не входил в алтарь, хотя и имел на то право, будучи посвящен в сан диакона, но всегда приступал к божественным Тайнам вместе с простыми монахами. Все это он делал по причине великого смирения своего. Когда же блаженный Арсений приходил в церковь к богослужению, то становился за столпом, чтобы ни он не видал чьего-либо лица, ни его не видал никто.
По внешнему виду преподобный был благообразен, как ангел; был сед, красив телом, худ от великого воздержания, бороду имел до пояса; имел очи впалые от постоянного плача; был высок ростом, но сгорблен от старости. Скончался преподобный после того, как пребыл пятьдесят пять лет в иноческих трудах и подвигах, постом и молитвою благоугождая Богу; в ските пробыл сорок лет; десять лет жил на месте, называвшемся Троган, около Мемфиса; затем преподобный пробыл три года в Канопе, близ Александрии; отсюда снова возвратился в Трогин, прожил здесь два года и здесь же почил о Господе. Всего прожил преподобный около ста лет [ 16]. Да дарует и нам Господь по его святым молитвам оставление грехов и жизнь вечную у Христа, Господа нашего, Которому воссылается слава со Отцом и Святым Духом, во веки. Аминь.
Тропарь, глас 8:
Слез твоих теченьми пустыни безплодное возделал еси, и иже из глубины воздыханьми, во сто трудов уплодоносил еси, и был еси светильник вселенней, сияя чудесы, Арсение отче наш. Моли Христа Бога, спастися душам нашым.Кондак, глас 3:
От Рима возсиял еси якоже солнце великое, и к царскому граду достигл еси преблаженне, словесы твоими просвещая сего и делы, всяку неразумия мглу отгоня. Сего ради тя почитаем, отцев славо, Арсение преподобне.
Память святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова
Честное преставление сего святого апостола и евангелиста, — наперсника, девственника и возлюбленного ученика Христова Иоанна Богослова празднуется в двадцать шестой день сентября месяца; под этим числом и помещено его житие. В нынешний же день совершается воспоминание его честного праха, цельбоносно исходившего от гроба его.
Когда святой Иоанн Богослов дожил до столетнего возраста, много потрудившись во благовестим Христовом, то вместе с семью учениками своими вышел из города Ефеса [ 1] и приказал им ископать ему крестообразную могилу, в которой он и приготовился умереть, легши в нее, еще будучи живым (как повествуется об этом в житии его). Христиане, жившие в городе Ефесе, после смерти апостола, раскопали могилу его, однако не нашли тела апостола; оплакав его честную кончину, они возвратились в город и потом часто приходили на могилу апостола и возносили там усердные молитвы к Богу, призывая себе на помощь и ходатайство пред Богом святого Иоанна Богослова, При этом каждый год в этот день и месяц от гроба апостола исходил как бы некий тонкий прах, творивший исцеления [ 2]. Верующие собирали этот прах и врачевали им различные недуги и болезни. Поэтому и вошло в обычай среди верующих в этот день, так же как и в сентябре месяце, восхвалять и ублажать песнопениями сего великого угодника Божия, возлюбленного Богом более всех прочих святых угодников [ 3]. По молитвам его да дарует и нам Господь исцеление в недугах наших душевных и телесных и да сподобимся и мы быть угодными и возлюбленными Христу Богу нашему.
Когда святой Иоанн Богослов дожил до столетнего возраста, много потрудившись во благовестим Христовом, то вместе с семью учениками своими вышел из города Ефеса [ 1] и приказал им ископать ему крестообразную могилу, в которой он и приготовился умереть, легши в нее, еще будучи живым (как повествуется об этом в житии его). Христиане, жившие в городе Ефесе, после смерти апостола, раскопали могилу его, однако не нашли тела апостола; оплакав его честную кончину, они возвратились в город и потом часто приходили на могилу апостола и возносили там усердные молитвы к Богу, призывая себе на помощь и ходатайство пред Богом святого Иоанна Богослова, При этом каждый год в этот день и месяц от гроба апостола исходил как бы некий тонкий прах, творивший исцеления [ 2]. Верующие собирали этот прах и врачевали им различные недуги и болезни. Поэтому и вошло в обычай среди верующих в этот день, так же как и в сентябре месяце, восхвалять и ублажать песнопениями сего великого угодника Божия, возлюбленного Богом более всех прочих святых угодников [ 3]. По молитвам его да дарует и нам Господь исцеление в недугах наших душевных и телесных и да сподобимся и мы быть угодными и возлюбленными Христу Богу нашему.
Память 9 мая
Житие святого пророка Исаии
Время пророческого служения святого Исаии было тяжелым временем в жизни народа еврейского: во дни этого великого пророка царство израильское окончило свое существование, а иудейское доживало последние годы пред Вавилонским пленением. Эта печальная участь — подчинение «избранного народа» под тяжелую руку языческих царей была ему наказанием от Господа за то, что он вышел из послушания Богу, все более и более погрязая в беззаконии и идолопоклонстве. Особенно было велико отступление от завета Божия в царстве израильском, которое за это и постигло ускоренное наказание, «в царстве же иудейском по временам просвечивала надежда на лучшее будущее», и если не совсем погас огонь святой ревности по Боге в Иудее и Господь еще медлил с исправляющим ее наказанием, то этим Иудейское царство обязано главным образом пророческой деятельности святого Исаии.
Святой пророк Исаия, происходивший из колена Вениаминова, родился около 760 г. до Р. Х.; он был сын Амоса, о котором в книгах священного Писания ничего не сообщается и которого иудейское предание отождествляет с Амосом, братом царя Амасии. Местом постоянного жительства святого Исаии был Иерусалим — столица Иудейского царства. На годы сознательного детства и отрочества пророка падает славное правление мудрого и доброго царя Озии; это царствование без сомнения имело благотворное религиозное и политическое влияние на душу будущего пророка. Ничего собственно неизвестно о днях ранней юности святого Исаии, но явление ему славы Господней и избрание его Господом на великое служение дают непререкаемое свидетельство о благочестии пророка и в это время жизни; о том же говорят и его пророческие речи, из которых видно прекрасное знание им священных книг своего народа; очевидно, с ранних лет святой Исаия поучался в законе Божием. Как человек благочестивый, он взял и жену себе богобоязненную, от которой имел двух сыновей; о жене его известно, что она тоже была пророчицей (Ис.7:3; 8:3,18).
Святой пророк Исаия, происходивший из колена Вениаминова, родился около 760 г. до Р. Х.; он был сын Амоса, о котором в книгах священного Писания ничего не сообщается и которого иудейское предание отождествляет с Амосом, братом царя Амасии. Местом постоянного жительства святого Исаии был Иерусалим — столица Иудейского царства. На годы сознательного детства и отрочества пророка падает славное правление мудрого и доброго царя Озии; это царствование без сомнения имело благотворное религиозное и политическое влияние на душу будущего пророка. Ничего собственно неизвестно о днях ранней юности святого Исаии, но явление ему славы Господней и избрание его Господом на великое служение дают непререкаемое свидетельство о благочестии пророка и в это время жизни; о том же говорят и его пророческие речи, из которых видно прекрасное знание им священных книг своего народа; очевидно, с ранних лет святой Исаия поучался в законе Божием. Как человек благочестивый, он взял и жену себе богобоязненную, от которой имел двух сыновей; о жене его известно, что она тоже была пророчицей (Ис.7:3; 8:3,18).