Сальгари Эмилио. На Дальнем Западе

   — Не хотите ли вы присоединиться к нам? — поинтересовался после некоторого колебания агент.
   — Разумеется, если я только вам не помешаю! — торопливо ответил гамбусино.
   — Не видели ли вы здесь близко индейских передовых отрядов?
   — Пока еще нет. Я думаю, что ни чейены, ни арапахо не тронутся с места до тех пор, пока сиу не спустятся с гор Ларами в долину. Если и может встретиться кто-нибудь, так это будет просто случайная банда!
   — Но как вы теперь себя чувствуете? Оправились ли вы от нагнанного на вас индейцами страха?
   — Я никогда не позволяю страху слишком долго владеть мною! — ответил гамбусино, опять обмениваясь незаметно для трапперов быстрым взглядом с Миннегагой.
   — А где же ваша лошадь? Я боюсь, что, пока мы здесь болтаем, она успела забраться туда, где ее никогда не отыщешь! — забеспокоился Мэксим.
   — О нет! — возразил гамбусино. — Моя лошадь слишком привязана ко мне. Я уверен, что она находится на том самом месте, где я ее оставил.
   — Ну, так сделаем вот что! Вы идите пока за вашей лошадью, а мы займемся здесь медвежьими окороками. Из них можно будет выкроить пару великолепных обедов.
   — Вы думаете сейчас же двинуться в путь? — обернулся гамбусино на ходу.
   — Да, нам нужно торопиться. Мы отдохнем как следует вечером, в «Монастыре крови». Думаю, что от него еще остались хоть стены!
   — Хорошо! — ответил гамбусино. — Через пять минут я вернусь вместе с моим мустангом и с карабином, который я так неосторожно оставил притороченным к седлу.
   Обменявшись еще раз быстрым взглядом с молодой дикаркой, он поправил висевший у пояса широкий мексиканский нож и быстро направился к кустарнику, насвистывая на ходу по-особому пронзительно-призывно.
   Джон Мэксим внимательно смотрел вслед удаляющемуся гамбусино. Казалось, его мучило сомнение.
   — Что ты думаешь обо всей этой истории, дружище? — обратился он наконец к Гарри, который, вооружившись своим охотничьим ножом, занялся разделкой медвежьих окороков: должно было выйти превосходное жаркое на завтрак и ужин. — Что это за странная личность, Гарри? Признаться, я предпочел бы совершенно не встречаться с этим гамбусино. Его физиономия не внушает мне большого доверия! — продолжал агент.
   Гарри наклонил голову, сунул в рот небольшую плитку спрессованного табаку и вместо ответа промычал:
   — Гм!
   — Твое «гм» мне решительно ничего не объясняет! Гарри прожевал табак и, сплюнув на землю, наконец ответил:
   — А что думаешь об этом ты, родившийся на свет Божий двенадцатью годами раньше меня и знакомый с прериями чуть ли не с пеленок?
   — Гм!.. — замялся в свою очередь агент. — Говоря откровенно, я не знаю, что и думать. Мне кажется почему-то, что он совсем не тот, за кого себя выдает. Правда, он, может быть, действительно гамбусино, потому что носит типичный для этого сорта бродяг костюм, но, с другой стороны, по виду он вылитый индеец.
   — Ну…— усомнился Гарри. — Если бы он был индейцем, то с какой стати ему пришла бы в голову шальная мысль бежать подальше от восставших краснокожих? По-моему, это, скорее всего, какой-нибудь мексиканский бандит, одна из тех темных личностей, которых еще совсем недавно было полно в Колорадо.
   Джон Мэксим погрузился на несколько минут в какие-то размышления.
   — А, да черт с ним! — сказал он затем, решительно тряхнув головой. — Кто бы он ни был, хоть сам Вельзевул, выскочивший из ада, у нас нет никаких оснований бояться его. Нас трое, и если он вздумает устроить нам какую-нибудь гадость, то мы живо укажем ему его место. И потом до Кампы не так уж далеко! Там мы постараемся отделаться от него, если…— Не докончивши фразы, он резко обернулся назад, инстинктом почуяв за спиной присутствие кого-то постороннего.
   Миннегага, которая до того момента прогуливалась в некотором отдалении по густой траве прерии, потихоньку подошла неслышными шагами к разговаривавшим и при последних словах индейского агента неслышно опустилась на траву всего в нескольких шагах от него.
   — Что ты здесь делаешь, негодная?! — прикрикнул агент, нахмурив лоб и гневно сжимая кулаки. — Ты подслушивала наш разговор?!
   — Хуг!.. — ответила девочка, пожимая плечами. — Миннегага слушала журчание ручья.
   — Ты могла бы слушать его немного подальше отсюда.
   — Мне все равно!
   Индианка небрежно завернулась в свой мягкий шерстяной плащ, и, отойдя в сторону, уселась под большим камнем, лежавшим в нескольких десятках метров выше по течению речки.
   Джон и Гарри обменялись взглядами.
   — Вот сокровище, которое доставит нам больше забот, чем пользы! — сказал недовольным тоном агент.
   — Да! — ответил Гарри. — Эта девочка — настоящий демон. Клянусь медвежьим окороком, который так вкусно пахнет, поджариваясь сейчас на вертеле, что ее глаза и эта ее дьявольская ухмылка способны нагнать страх.
   В этот момент из рощицы показался гамбусино на своем красивом и выносливом коне андалузской породы, снаряженном по-мексикански.
   — Ну, — сказал Джон, — дожидаться завтрака вам, ребята, уже не придется. Нужно поторапливаться, благо лошади уже немного отдохнули!
   Гарри со вздохом поглядел на медвежий окорок и, не желая оставлять его в добычу степным хищникам, снял с вертела и подвесил к седлу своей лошади.
   — Не удалось его съесть здесь, так съедим в другом месте! — проворчал бедняга.
   Через несколько минут четверо всадников мчались по прерии, направляя своих коней к Кампе.
   Время от времени из кустов выбегали с быстротою ветра стада грациозных антилоп, вспугнутых топотом копыт, или стаи койотов, трусливо прятавшихся в траве при приближении всадников, чтобы, когда кавалькада из всадников проедет, снова вынырнуть и долго смотреть им вслед, испуская жалобный, душераздирающий вой.
   Вид такого количества животных успокаивал путешественников: все обитатели прерий как чумы боятся индейцев, в которых они не без основания видят своих злейших врагов. Если бы вблизи находился передовой отряд арапахо или чейенов, то на всей равнине не осталось бы больше ни одной зверюшки. Исчезли бы даже болтливые сороки, которые спокойно стрекотали на верхушках молодых деревьев.
   Около полудня путники, не желая слишком загонять своих лошадей, сделали небольшой привал и организовали незатейливый завтрак, состоявший из маисовых галет и так называемой ямны — сорт луковиц, растущих в диком виде в траве прерий и довольно приятных на вкус, — добавленной к окороку барибала.
   Отдых был потревожен появлением целой стаи больших черных волков, разместившихся на небольшом расстоянии от отряда с явным намерением с наступлением темноты тоже устроить себе сытный пир. Их появление, с одной стороны, также было хорошим признаком: волк, даже голодный, никогда не появляется там, где близко находится индеец. Но, с другой стороны, путешественники предпочли бы совсем не встречаться с этими хищными животными. Если индейцев и не было в округе, то пронзительный, заунывный вой волков легко мог издалека привлечь их внимание и навести таким образом на след отряда.
   — А ведь эти твари собираются, кажется, поужинать нами сегодняшнею ночью! — полушутя-полусерьезно сказал Джордж ехавшему рядом с ним индейскому агенту, когда отряд продолжал путь.
   — Пожалуй, им это и удалось бы сделать, если бы у меня не было на примете надежного убежища, где мы можем провести ночь! — ответил тот. — Я еще не знаю, каким я найду его, но, насколько мне помнится, в нем во времена оны была изжарена целая шайка разбойников.
   — «Изжарена целая шайка»? Что это за история? Мне ничего не приходилось раньше слышать об этом!
   — Сейчас не время заниматься болтовней. Если хочешь, я расскажу тебе эту историю, когда мы будем уже сидеть за вторым медвежьим окороком в безопасном месте.
   — Правда, я давно уже не бывал в «Монастыре крови», как его называют, но тем не менее надеюсь, что мне удастся разыскать его сравнительно легко. У нас, трапперов, хорошая память на места!
   К вечеру погода начала заметно меняться к худшему: подул резкий ветер, и покрывавшие горную цепь Ларами тучи стали понемногу спускаться в долину. Время от времени огненные зигзаги молний рассекали их сплошную пелену.
   Не желая быть застигнутыми ураганом в открытом месте, всадники пришпорили лошадей и, пустив их в карьер, помчались вперед в указанном Джоном направлении. Лошади неслись, подгоняемые громким воем волчьей стаи, которая не только не отставала от путников, но с наступлением сумерек с еще большей наглостью приближалась к ним, заметно увеличиваясь в числе.
   Едва только солнце скрылось за горизонтом, как придорожные деревья начали со свистом гнуться под первыми порывами приближающегося урагана. С обложивших небо серых туч посыпались первые тяжелые капли дождя.
   — Скорей, скорей! — торопил своих спутников Джон Мэксим. — Монастырь уже должен быть близко. Смотрите! Волки начинают как будто отставать. Это верный признак, что убежище недалеко! Погоняйте лошадей!
   Лошади уже мчались среди густого леса, где обычно царствовавший сумрак еще более усиливался темнотой надвигавшейся ночи. Если бы не вспышки молний, следовавшие почти непрерывно одна за другой, то всадники едва ли сумели бы ориентироваться в окружавшей их густой мгле.
   Скакавший впереди отряда Мэксим начал было бормотать себе под нос какие-то забористые ругательства, как вдруг вспыхнувшая с необыкновенной силой молния, за которой последовал жуткий раскат грома, заставивший задрожать всю землю, высветила перед отрядом широкую поляну с разбросанными по ней в беспорядке остатками каких-то стен, посреди которых возвышалась полуразрушенная колокольня.
   — «Монастырь крови»! — обрадованно воскликнул агент.
   — Наконец-то! — проворчал Джордж. — Еще немного, и наши лошади свалились бы на землю от усталости!
   — Какое, однако, гнусное имя носит это убежище! — заметил Гарри, скорчивши кислую гримасу. — Вероятно, здесь устроили какую-нибудь гадкую выходку краснокожие.
   — Вовсе нет! — отозвался Джон. — Но об этом после! Берите-ка под уздцы лошадей, и посмотрим, не удастся ли нам спрятаться где-нибудь от дождя. Зажги факел, Джордж! Как порядочный траппер ты, разумеется, должен иметь его у себя в запасе.
   При свете факела отряд обошел остатки стен монастыря и, обнаружив большую дверь, носившую на себе следы давнего пожара, через несколько минут очутился внутри монастыря.
   Крыша его почти вся оказалась разрушенной и валялась здесь же, на полу, в виде целой груды обломков, однако часть ее сохранилась настолько, что под ней могли свободно укрыться от непогоды и сами путешественники, и их лошади.
   Стены «Монастыря крови» пострадали от времени и пожара еще более, чем его крыша. В пролом свободно врывались потоки дождя, разгоняемые яростно дувшим ветром. В него же свободно могли проникнуть и преследовавшие путников волки, которые, судя по доносившемуся издали отрывистому вою, похожему на собачий лай, вовсе не думали отказываться от своих намерений.
   При ярком свете факела, еще более сгущавшего и без того черные тени, лежавшие в закоулках здания, интерьер монастыря предстал перед путниками во всей своей неприглядной наготе и заброшенности.
   — Приют, однако, из неважных! — недовольно пробормотал Гарри, оглядывая полуразрушенные, закопченные дымом стены и арку с частью уцелевшего над ней свода. — Впрочем, эти развалины все же во сто раз лучше, чем открытое небо прерий. По крайней мере, есть где укрыться от дождя!
   — Мы могли бы спуститься вниз, в то самое подземелье, где с десяток лет тому назад мы уничтожили банду мексиканских разбойников! — заметил Мэксим. — Я думаю, их скелеты валяются там и по сей день.
   — «Мы»? — удивился Джордж. — Разве и ты имел какое-нибудь отношение к этой истории?
   — Разумеется! — не без самодовольства ответил Джон. — Не будь этого, я не заработал бы ста красивых новеньких долларов. Вы хотите знать, каким образом я их заработал? Хорошо, я расскажу вам об этом. Давайте только расположимся поудобнее. В подземелье спускаться, пожалуй, не стоит, так как оттуда нам трудно будет заметить приближение индейцев, если этой краснокожей братии придет в голову мысль искать убежища от непогоды здесь же, в развалинах этого монастыря. Хотя по всем приметам их не должно бы быть сейчас в этой части прерии, но осторожность никогда не мешает…
   — Итак, — начал Джон Мэксим, когда лошади были поставлены в надежное место и предусмотрительно захваченный Гарри медвежий окорок весело затрещал над разложенным на полу костром, — как я уже сказал, мне довелось быть в этом самом монастыре примерно десять лет тому назад. Монастырь принадлежал тогда мексиканским монахам, которые построили его в этом сердце индейских владений с намерением нести в среду краснокожих вместе с христианской моралью также зачатки цивилизации белых людей. Говоря откровенно, задача эта была столь же безрассудна, сколь благородна. С одной стороны, проповедовать льву кротость и послушание. А с другой — в то время здесь было гораздо больше мексиканских разбойничьих шаек, чем индейских поселений.
   Эти шайки хозяйничали здесь, вовсю грабя караваны, которым приходилось пересекать прерии в этих местах. Они не боялись даже нападать на курьеров американского правительства, отправляемых с разными, иногда очень важными, депешами.
   — Да, мне не раз приходилось слышать об этих проделках, — вставил Джордж, заботливо поворачивая к огню еще недостаточно прожарившуюся сторону медвежьего окорока. — Эти негодяи применяли такие ужасные пытки, какие вряд ли позволяют себе даже индейцы при всей их дикости и кровожадности…
   —А потом все эти жестокости приписывались индейцам! — вставил гамбусино, до сих пор молча сидевший в углу и с флегматичным видом посасывавший свою трубку.
   — Да, индейцам немало пришлось принять на себя чужих грехов, — согласился Мэксим. — Ну так вот, в один прекрасный момент американскому правительству надоела вся эта канитель, и, убедившись в том, что виновниками большинства происходивших в прериях диких преступлений являются не краснокожие, а именно эти мексиканские бандиты, оно решило раз и навсегда покончить с ними. Организован был отряд добровольцев. Разумеется, мне, как знатоку прерий, было предложено принять участие в готовившейся экспедиции.
   После трехмесячного беспрерывного скитания по равнинам Колорадо и Юты, после погони отряда за бандитами, во время которой обе стороны выказали большое искусство по части выслеживания друг друга и заметания следов, нам удалось наконец узнать, что водившая все время наш отряд за нос разбойничья шайка направилась в это самое место. О монастыре тогда ходили слухи, что он пользуется большим вниманием богатых мексиканок. Бандиты явно собирались разграбить его и затем подвергнуть уничтожению.
   Мы прибыли к монастырю почти вслед за разбойниками и застали их как раз в тот момент, когда они целиком были поглощены грабежом. Нужно отдать им должное, они не очень-то растерялись, когда увидели, что со всех сторон окружены нашим отрядом. Выстрелы бандитов в ответ на нашу попытку штурмом взять монастырь были так удачны, что человек двенадцать из сотни наших молодцов тут же повалились на землю. Это заставило нас стать осторожнее и полагаться больше на меткость наших карабинов, чем на открытый штурм.
   Перестрелка тянулась часа полтора, затем вдруг как-то неожиданно ответные выстрелы со стороны бандитов стали раздаваться все реже и реже и наконец совсем смолкли. Приняв все меры предосторожности, мы подошли к монастырю и, соорудив нечто вроде тарана, вышибли тяжелые ворота, будучи вполне уверены, что сейчас нам придется вступить в рукопашную схватку с оставшимися в живых бандитами. Каково же было наше удивление, когда, вломившись в дверь, мы нашли в монастырской зале вместо тех, кого ожидали увидеть, лишь человек двадцать монахов со скрученными руками и кляпами во рту.
   — Эге! — вставил Джордж. — Монахи, значит, были оставлены в живых? Это до определенной степени рисует мексиканских разбойников с выгодной стороны!
   — Подожди, — ответил Джон. — Дай мне кончить! Не теряя ни минуты мы освободили почтенных миссионеров от опутывавших их веревок и рассыпались по всему монастырю в поисках спрятавшихся бандитов. К нашей досаде, несмотря на самый тщательный осмотр, мы не нашли ничего, кроме нескольких трупов, валявшихся у окон, где их настигли пули. На расспросы о том, куда могли деваться разбойники, монахи отвечали, что они, вероятно, скрылись через тайный ход, который, к несчастью, никому из уцелевших монахов не известен и о котором знал один только настоятель монастыря, отсутствовавший в тот момент.
   Пока мы шарили по всем закоулкам монастыря, монахи преспокойно удалились из него, заявив, что они хотят разыскать своего настоятеля и сообщить ему о случившемся несчастье. Разумеется, мы, как дураки, поверили им и отпустили. Спохватились мы, когда было уже поздно. Вы, конечно уж, догадались, кто были эти монахи?
   — Бандиты? — спросил Гарри.
   — Они самые. Оказывается, эти канальи перебили всех монахов, запрятали их тела в какую-то отдаленную келью (мы разыскали ее уже значительно позже) и, нарядившись в их одежды, устроили мистификацию, маскарад, который и ввел нас в заблуждение.
   — Великолепно! — воскликнул Гарри.
   — Да, прекрасный ход! — подтвердил гамбусино, который, казалось, был очень заинтересован рассказом Джона Мэксима.
   — За этот прекрасный ход бандиты жестоко поплатились некоторое время спустя. Начальник нашего отряда, старый вояка Мак-Лелан, поклялся отомстить им за обман, и он сдержал-таки свое слово.
   Месяца два ловко ускользнувшие из наших рук разбойники не подавали никаких признаков жизни, но затем нападения на караваны возобновились, и сопровождались они удвоенной жестокостью. Несмотря на все старания нашего отряда найти шайку, нам никак не удавалось напасть на ее след. Но однажды капитану Мак-Лелану пришла в голову прекрасная мысль. Он догадался, что хитрые мексиканцы избрали своим убежищем развалины монастыря в надежде, что после его разрушения мы и не подумаем больше заглядывать в его стены.
   Был чертовский холод, бушевала вьюга. В общем, была такая проклятая погода, о которой у нас говорят, что в такой час добрый хозяин даже собаку на улицу не выгонит.
   Но наш отряд, состоявший из ста волонтеров, отлично знавших, что за истребление разбойников назначена весьма приличная премия, радовался этой вьюге. Вой ветра, полумгла, собачий холод — все это, вместе взятое, могло способствовать успеху нашего предприятия, усыпив бдительность мексиканцев. И вот около полуночи мы добрались до развалин миссии. Кругом царила тишина, окна зияли черными дырами, и ни единый луч не освещал нашу дорогу, но это не обмануло нас: очень скоро мы обнаружили, что в обширном монастырском погребе беззаботно пирует за круглым столом, ломящимся под тяжестью яств и питий, вся шайка.
   Они все были здесь, эти «степные волки», и ни один не ушел от давно заслуженной участи.
   Надо сказать правду, держались они молодцами: не захотели сдаваться! Ну, да и то сказать, они отлично знали, что и со сдавшимися расправа будет короткой. Веревка на шею или пуля в лоб!
   Так или иначе, но нам пришлось брать подступы к погребу под выстрелами мексиканцев, а когда мы добрались туда, то завязалась схватка грудь в грудь.
   Мы стали выкуривать бандитов из подземелья, бросая в окна факелы, сухую траву, вспыхивавшую как порох. А кто выскакивал, мы попросту сталкивали его вниз, туда, где все превратилось в огромный костер. И все подбрасывали и подбрасывали хворост, пока не задохнулся и не изжарился последний из бандитов…
   Джордж перебил рассказчика:
   — Кончил? Ну и ладно, а то история слишком затянулась. И наше жаркое грозит совсем сгореть. Пожалуйте к столу,господа!
   Словно в ответ на это приглашение снаружи раздались сотни голосов. В проломы полуразрушенных стен, в окна и двери просунулись десятки волчьих морд с горящими голодным огнем глазами. Волки оглашали округу жутким воем.
   — Пожаловали незваные гости! — сказал Джон. — Но они слишком торопятся! Если они думают, что мы собираемся уступить им свой ужин, то они жестоко ошибаются: у нас тоже волчий аппетит!

ЗАЩИТА РАЗВАЛИН

   Два вида волков оспаривают друг у друга владычество над безграничными просторами прерии, над степями, расстилающимися между Миссисипи и могучим хребтом Сьерра-Невада: это койот и черный волк.
   Койот сравнительно мелок, довольно труслив, но опасен своей многочисленностью и какой-то дьявольской хитростью. Он представляет собой нечто среднее между волком и лисицей, обладает пушистой шерстью желтого цвета с красноватыми подпалинами, а зимой сереет. Стаей койоты нападают на всех животных, какие населяют Великие равнины, даже на бизонов. Могучий бизон и тот не всегда может спастись от стаи койотов. На человека койоты нападают редко, только в исключительных случаях. Иногда стая идет следом за охотником, кружит, подходит совсем близко, грозно воет, но этим все и кончается. Бывали случаи, когда одинокое жилище какого-нибудь индейца осаждала большая стая койотов в течение нескольких суток. В такой ситуации дело обычно заканчивалось душераздирающим бесплатным волчьим концертом.
   Черный волк — совсем другое дело. Он гораздо крупнее и массивнее койота. Черный волк удивительно силен и отчаянно храбр. Этот вид не уступает остальным хищникам Америки в дерзости и кровожадности. Страха перед человеком он совершенно не знает, особенно если голоден. Среди черных волков очень часто неожиданно вспыхивают эпидемии бешенства. И тогда эти волки становятся ужасом всей округи.
   Пока совершенно непонятно, почему и как распространяется бешенство. В иной год бешеных волков почти нет, а иногда случаи водобоязни так часты, что кажется, будто бешеными стали все волки.
   В предыдущей главе мы остановились на том, что в развалинах монастыря, где укрылись от бушевавшей грозы наши путники,появились волки.
   Если бы речь шла о койотах, то это не очень обеспокоило бы степных бродяг. Но с первого взгляда можно было убедиться, что непрошеными гостями были именно черные волки. И они от осады могли перейти к нападению. Конечно, волков больше привлекали кони трапперов, чем их хозяева, — лошади могли дать больше пищи голодной стае.
   — Вот что, парень! — сказал Джон, обращаясь к Гарри, только что приступившему к разделке поджаренной на костре медвежьей ноги. — Поторопись-ка со своей работой! Придется нам поскорее закончить ужин и позаботиться о дровах для костра, иначе волки могут обнаглеть настолько, что всю ночь мы не будем иметь ни одной минуты отдыха!
   — За дровами далеко идти не придется! — отозвался Джордж. — У нас здесь под рукой остатки монастырской крыши, из которых можно будет разжечь огромные костры.
   — Да, позаботиться о кострах будет далеко не лишним! — заметил гамбусино, с аппетитом поедая большой кусок сочной медвежатины. — До тех пор, пока здесь будет огонь, волки ни за что не решатся проникнуть в наше убежище.
   Действительно, хищные животные, число которых, видимо, все возрастало, держались пока на почтительном расстоянии. Их вой сделался до того оглушительным, что временами покрывал собой даже грохот громовых раскатов.
   — Недоставало только этого зверья, чтобы отравить нам всю ночь! — угрюмо проворчал Джон, едва был закончен ужин. — Делать нечего, придется серьезно заняться приготовлениями к защите своей шкуры! Запах нашего жаркого так раздразнил аппетит этих бестий, что они не погнушаются поужинать нами и в сыром виде!
   — Нужно отдать, однако, волкам справедливость: они весьма деликатны! — сказал Гарри, занявшийся вместе с Джорджем и гамбусино добыванием бревен и досок для костра из валявшихся на полу остатков крыши. — В то время, как мы действительно по-королевски наслаждались нашим ужином, они только облизывались.
   — Погоди шутить, мой дружок! — остановил юношу индейский агент. — Я чувствую, что эта черная армия задаст еще нам дрозда. Будет, пожалуй, большим счастьем, если мы выберемся отсюда целыми и невредимыми.
   — Э-э!.. — беспечно возразил Гарри. — Мы слишком хорошо знакомы с волками, чтобы их бояться!
   — Среди них могут оказаться бешеные, дружище! А одного укуса бешеного волка, малыш, достаточно для того, чтобы отправить человека на тот свет. Кстати! Кто возьмет на себя охрану маленькой дикарки? Ведь волки нападут на нее в первую голову!
   — Брось ее ко всем чертям! — сказал жестко Гарри. — Только обуза, и больше ничего!
   К всеобщему удивлению, гамбусино оставил большое бревно, которое он старался вытащить из груды обломков, и, приблизившись к трапперу, угрожающим тоном сказал:
   — Как?! Вы осмелитесь бросить ребенка на растерзание этому зверью? Пока я здесь, этого не будет!
   — Но ведь это только индианка. И она нам порядочно надоела! — ответил Гарри.
   — Для меня она просто беззащитный ребенок, и я буду защищать ее, пока у меня найдется порох хоть на один заряд!
   — Ну так и заботься о ней ты сам! — ответил несколько сконфуженно Гарри.
   — И позабочусь! Вы увидите: волкам придется разделаться со мной раньше, чем им удастся добраться до девочки.