Сальваторе Роберт. Разбойник

   – Очень скоро тебе придется официально принять на себя все дела нашей обители, – предположил брат Реанду. – Наши покровители оставили этот вопрос на твое усмотрение.
   Бателейс резко отшатнулся.
   – Ты предлагаешь мне подсидеть своего учителя и наставника?
   – А разве прайдский монастырь сможет существовать, если мы будем вынуждены ждать недели, месяцы, а может, и годы, пока отец Жерак не предстанет перед святым Абелем, восседающим у подножия трона Отца Небесного? Магистр, Ренарк постоянно склоняет своими советами лорда Прайди на сторону Берни-ввигара, и даже крестьяне с каждым днем все охотнее переходят в самхаизм.
   Взгляд Бателейса стал твердым, словно замерзшая вода.
   – Больше тысячи людей собрались у костра самхаиста в прошлую ночь, – хмуро заметил он.
   – Люди раздражены, – продолжал Реанду. – Кто может сосчитать, сколько мужчин погибло на юге? Крестьяне и раньше не ели досыта, а теперь, когда лорд Прайди вынужден выплачивать налоги Делавалу, у них совсем подвело животы.
   – Мы не можем нести ответственность за политику лорда Прайди.
   – Но мы также не в состоянии исполнить свои обещания, данные жителям Прайда. Мы не можем вылечить все болезни голодных людей, поскольку большая часть магических камней используется для других целей. И не можем утверждать, что наш Бог великодушен, когда их сыновья, мужья и братья гибнут на юге. Никто не поверит, что наш Бог щедр, когда в их желудках пусто.
   – И что ты можешь предложить, чтобы изменить суровую действительность этих темных времен?
   – Голос церкви должен громче и увереннее звучать в залах Прайд-касл. Пусть отец Жерак со всем нашим уважением и благодарностью удалится на отдых, а ты будешь говорить голосом церкви безо всякого смущения.
   – И что, по-твоему, должен провозгласить голос нашей церкви? – В словах Бателейса отчетливо прозвучали нотки скептицизма.
   – Надо открыто возразить против политики лорда Прайди, – настаивал брат Реанду. – Против поголовного призыва на военную службу, против дополнительных налогов. Против страданий простых людей. Берниввигар пользуется возможностью и говорит, что сегодняшние страдания подготавливают людей к неминуемой кончине. Неужели мы ничем не отличаемся от самхаистов, если не можем возразить против действий жестокого правителя?
   На короткий миг глаза Бателейса гневно вспыхнули.
   – Мы живем здесь только благодаря благосклонности лорда Прайди, – напомнил магистр. – А он понимает, что в случае неудачи лорда Делавала в этой кампании лорд Этельберт захватит земли Прайда.
   – А лорд Делавал сделает то же самое, если выиграет войну, – возразил брат Реанду, – Фактически он уже добился этого, только не изменил названия страны.
   – Для таких людей, как лорд Прайди, это очень существенно.
   – Неужели дело только в этом, магистр? Неужели все страдания только ради гордости одного человека? Всем известно, что лорд Прайди почти пообещал помощь противникам Делавала, пока надеялся на заверения лорда по поводу наследования трона в Этельберте. Только из-за несчастного ранения принца и невозможности появления наследников произошел разрыв, и наш правитель счел посулы Делавала более соблазнительными. Но даже и в этом случае после смерти лорда Прайд должен отойти к Делавалу.
   – Ты слишком увлекаешься политикой, брат. Предупреждение в голосе магистра слегка остудило пыл брата Реанду.
   – Это единственное, что может оказать реальную помощь нашим прихожанам, – ответил он.
   – Я что-то не припомню, чтобы лорд Прайди интересовался нашим мнением.
   – Тогда в чем состоит наша цель? – воскликнул брат Реанду, но быстро потупился под суровым взглядом магистра Бателейса.
   Неожиданно брат Реанду почувствовал, что ему трудно дышать, настолько враждебным стало выражение лица Бателейса. В голове монаха смешались гнев, разочарование и страх, и эти чувства не давали вырваться негодующим словам.
   – Возвращайся к своим обязанностям, – приказал магистр. – Если ты действительно хочешь мне помочь, то отыщи способ покончить с самхаистами. Я подумаю над твоими словами относительно отца Жерака, поскольку придерживаюсь того же мнения. Отец-настоятель в данный момент не может противостоять Берниввигару. Да что там, в данный момент он даже не может без посторонней помощи умыться! Но предупреждаю раз и навсегда – остерегайся подобных высказываний о лорде Прайди. Власть даже такого непостоянного правителя лучше для народа Прайда, чем безвластие. А твое возмущение, брат мой, может повлечь за собой изгнание церкви Святого Абеля из страны.
   Реанду настолько был охвачен яростью и разочарованием, что только и мог произнести:
   – Слушаюсь, магистр.
   Эти слова прозвучали уже вслед уходящему Бателейсу.

Глава 24
ЗНАМЕНИТЫЙ МЕЧ ПРАВИТЕЛЯ

   Удар могучего кулака Баннаргана чуть не сорвал деревянную дверь с петель.
   – Лучше по-хорошему отворить дверь, – крикнул он. – Она вам еще понадобится, когда война придет на север!
   Воин снова стукнул по неплотно пригнанным доскам, и дверь прогнулась внутрь. После этого щеколду отодвинули, и в щели показалось покрытое грязью лицо старухи.
   – Если вы пришли за деньгами для лорда, то у нас не осталось ни одной монетки, господин.
   – Нет, не за деньгами, – ответил Баннарган. – Я верю, если бы у тебя завелись деньги, ты уплатила бы налог правителю Прайда.
   – Тогда за чем? Хотите получить продуктов? Но разве нам самим уже не позволено хоть что-то съесть?
   – И не за продуктами, – терпеливо произнес Баннарган. – На востоке замечен отряд солдат лорда Этельберта. Нам нужны люди.
   Женщина пронзительно вскрикнула и налегла на дверь, пытаясь задвинуть щеколду, но мощная рука Баннаргана без труда свела на нет ее усилия. Вместе с двумя спешившимися солдатами он вошел в единственную комнатенку бедного жилища.
   – Да ведь вы забрали моего мужа, и теперь никто не знает, жив ли он еще! Вы забрали и братьев, и ни от одного из них нет весточки. Чего вам еще надо?
   – Твоему сыну уже минуло пятнадцать зим, – ответил Баннарган.
   – Он умер! – взвизгнула женщина. – Я сама убила его. Лучше так, чем посылать в кровавую мясорубку!
   Почти не слушая криков хозяйки, Баннарган жестом указал солдату на занавеску, разделявшую комнату на две части. Тот без слов отдернул кусок материи, и за ней оказалась узкая кровать, состоящая всего лишь из деревянной рамы и охапки соломы. Солдат оглянулся на командира, и Баннарган кивком приказал ему продолжать поиски.
   – Он умер, я же вам сказала! – со страхом в голосе кричала женщина. – Я накрыла его лицо подушкой и придушила, пока мальчик не проснулся. Это милосердная смерть.
   – Если бы я поверил твоим россказням, я должен был бы тебя наказать, – рассудительно заметил Баннарган.
   – За убийство? Он – мой сын, и я могу делать с ним все, что захочу.
   – За кражу имущества, принадлежащего лорду Прайди, – возразил великан. – Все жители Прайда являются собственностью правителя, и ты не имеешь права распоряжаться его имуществом. И не важно, что он твой сын.
   Он еще раз кивнул солдату, и тот перевернул койку. Под ней на полу скорчились мальчик-подросток и его младшая сестренка.
   – Пошли, – скомандовал солдат, взял мальчишку за руку и рывком поднял с пола.
   Девочка громко расплакалась, а старуха рванулась наперерез солдату. Но Баннарган схватил ее за одежду и не дал сделать ни шагу. Женщина попыталась вывернуться, но Баннарган обхватил ее за плечи и лишил возможности двигаться.
   – Подлые псы! Вы не можете забрать его у меня! Вы не можете увести мальчика!
   Баннарган покрепче обхватил ее рукой и приподнял, так что лицо женщины оказалось на одном уровне с его лицом.
   – Глупая женщина! Если мы не соберем людей и не выступим против Этельберта, его солдаты разнесут в щепки не только дверь, но и весь твой домишко. Они убьют твоего мальчишку, когда у него даже не будет оружия, чтобы себя защитить. А еще… – Баннарган криво усмехнулся. – Может, на тебя они и не польстятся, но наверняка изнасилуют девчонку, причем все по очереди, а потом бросят, сломленную и искалеченную. Может, она и достаточно взрослая, чтобы родить ребенка, но разве ты этого хочешь? Зачем тебе ублюдок, отца которого ты никогда не узнаешь?
   Женщина разрыдалась и не могла ответить ни слова. И сопротивляться тоже не осталось сил. Баннарган разжал руку и оттолкнул ее от себя, потом в сопровождении двух солдат, подхвативших мальчика под руки, молча покинул дом.
   – Этот двенадцатый, – сказал один из солдат, как только они оказались на улице.
   – На сегодня достаточно, – вздохнул Баннарган. – Отведите его в замок, выдайте кожаный кафтан и оружие. – Он повнимательнее присмотрелся к подростку и даже пощупал его худые руки. – Хватит ему и копья. Он все равно не сможет нанести ни одного стоящего удара мечом.
   Не дожидаясь солдат, Баннарган вскочил на коня и повернул к замку. Он не хотел показывать солдатам своего дурного настроения. Знаменитый воин считал подобное занятие отвратительным и от всей души ненавидел отрывать мужчин – а теперь и совсем мальчишек – от семей. Пронзительные крики женщины все еще резали ему уши, и Баннарган хлестнул коня, пытаясь как можно скорее избавиться от этих назойливых звуков.
   Солдаты с очередным новобранцем остались далеко позади, и Баннарган в одиночестве приближался к Прайд-касл, стараясь не обращать внимания на враждебные взгляды встречных крестьян. Военные потери за последние шесть месяцев затронули каждую семью в Прайде. Временами Баннарган сомневался, что его страна выживет после затянувшихся сражений. Почти целое поколение мужчин оказалось под угрозой истребления из-за захватнических притязаний лорда Этельберта. Уже сейчас списки убитых насчитывали более трехсот человек; в одном только сражении на границе полегло около полутора сотен солдат.
   По дороге к замку Баннарган вспоминал давние дни, когда люди Прайда сражались против поври, а лорд Этельберт со своими отрядами, занимал позиции на той же линии к северу от них. Тогда правитель самой обширной территории в юго-восточной части Хонсе спас жизнь и ему самому, и принцу Прайди, и многим другим, угодившим в западню кровожадных карликов. Но уже в те времена Баннарган различал признаки надвигающихся бед. Строительство дорог было закончено, и удобные пути пересекли Хонсе от Делавалтауна до самого Этельберта, проходя через Прайд и Каннис, вплоть до самого Палмаристауна в устье великой реки. По этим путям двигались армии против поври, и по ним же проходили солдаты, направляемые волей тщеславных правителей, желавших расширить границы влияния. Палмаристаун уже находился под властью Дела-вала, а весь юго-восток захватил Этельберт.
   Земли Прайда, к несчастью для местных жителей, лежали как раз посередине между владениями двух влиятельных правителей.
   Подъемный мост через заново выкопанный ров был опущен, и лучший защитник Прайда, самый известный в стране воин, не снижая скорости, с грохотом проскакал по деревянному настилу моста между двумя сторожевыми башнями – тоже сооруженными совсем недавно. В просторном дворе замка он остановил коня, соскочил на землю и бросил поводья могучего жеребца двум подбежавшим конюхам.
   Справа от Баннаргана виднелась личная часовня лорда Прайди, позади нее раскинулся небольшой сад под открытым небом, через который в замок частенько наведывался Берниввигар со своими просьбами и предложениями к правителю. Строение часовни было одним из самых ранних сооружений замкового комплекса, и его стены заметно выделялись по цвету среди остальных построек. Архитектура часовни, согласно древним обычаям, не отличалась изысканностью – в толстенных стенах виднелись узкие прорези окон. В стороне стояла единственная деревянная постройка – длинный барак, почти пустой в это время суток, поскольку почти все солдаты несли службу на стенах и в городе.
   Напротив главных ворот возвышалась главная башня, где располагались личные апартаменты лорда Прайди; крытый переход соединял его комнаты с залом для приемов и обширной столовой. При виде Баннаргана двое стражей торопливо распахнули тяжелые створки высокой двери и неподвижно замерли по стойке «смирно» в ожидании командира.
   Нижнее помещение башни – единственное квадратное помещение – было почти не обставлено мебелью, лишь два кресла с высокими спинками стояли на толстом ковре перед огромным камином. Взгляд Баннаргана скользнул по пустым креслам и остановился на пустых крючках над камином. Совсем недавно там висел великолепный меч Прайди, подаренный братьями святого Абеля. Несколько дней назад лорд Прайди перенес его в личные покои, опасаясь завистливых взглядов благородных представителей свиты лорда Делавала. Каждый раз во время их визита ему приходилось одаривать гостей монетами или ценными предметами роскоши, и лорд Прайди не сомневался, что прекрасный меч, превосходящий все, что могли предложить мастера Хонсе, стал бы предметом зависти. С этим сокровищем правитель Прайда не согласился бы расстаться ни за какие блага.
   Баннарган с удивлением, отметил, что его друг и господин не сидит за завтраком, как было принято в этот час дня. Он шагнул налево, к лестнице, ведущей в жилые комнаты, но остановился на первой ступеньке, услышав женские крики. Вслед за тем раздались ругательства Прайди: «Шлюха! Дохлая рыба!»
   Воин опустил голову и тяжело вздохнул. Все это было ему знакомо. Согласно слухам, лорд Прайди чуть ли не ежедневно требовал новую женщину. Как правитель страны, он имел полное право уложить к себе в постель любую женщину или девушку, старую или молодую. Но, по мнению Баннаргана, ни одну из них нельзя было назвать его любовницей, несмотря ни на какие усилия монахов с их священными камнями, несмотря на многочисленные жертвоприношения, совершенные Берниввигаром за последние годы.
   Неудачи следовали одна за другой, и каждый раз Прайди, сгорая от стыда, обвинял в этом женщин, обзывая их шлюхами или дохлыми рыбами, намекая на отсутствие мало-мальски развитого воображения в постели даже у самой искушенной проститутки.
   На верхней площадке мелькнула фигура женщины лет двадцати, которая могла бы показаться хорошенькой, если бы не отсутствие передних зубов, и устремилась вниз по ступенькам. Небрежно наброшенная накидка едва прикрывала ее аппетитные формы, босые ноги звучно шлепали по деревянным ступеням, а по лицу бежали ручейки слез.
   Баннарган узнал женщину и даже вспомнил, как отправлял ее мужа вместе с очередным подкреплением на южный фронт. Неудавшаяся любовница едва взглянула на высокого воина и, не переставая всхлипывать, побежала к выходу. Баннарган проводил ее взглядом, а потом снова посмотрел наверх. Теперь на той же площадке показался совершенно обнаженный и наполовину возбужденный лорд Прайди. Лицо правителя раскраснелось от разочарования, а крепко сжатые кулаки, казалось, ищут цель для удара.
   – Дохлая рыба! – снова крикнул Прайди, сильно стукнул по перилам лестницы и скрылся в спальне.
   Баннарган покачал головой, потом отошел к креслам, налил себе вина из запасов принца и уселся перед камином. Некоторое время он неподвижно наблюдал за тлеющими углями, голубоватыми и красными огоньками и тонкими струйками дыма, исчезавшими в дымоходе. Спустя полчаса к нему присоединился Прайди.
   – Негодная шлюха, – сердито произнес он, наполнил свой кубок, выпил, добавил еще и только потом предложил своему товарищу снова налить вина. – Разве я многого требую? Всего лишь каких-нибудь других звуков, кроме хныканья, и простейших движений!
   – Но ты хотя бы приблизился к цели? – спросил Баннарган.
   Прайди поставил кубок на широкий подлокотник кресла и обеими руками потер покрасневшее лицо.
   – Лучше бы поври совсем лишили меня половых органов, – пробурчал он, – а заодно и желаний, до сих пор кипящих в теле.
   – Ты гоняешься за сокровищами дракона, – заметил Баннарган, – а его следы ведут сразу в нескольких направлениях. Разве такая охота не стоит затраченных усилий и времени?
   – Я жажду лишь сладости женщины, – поправил его лорд. – Женские прелести находятся прямо передо мной, на расстоянии вытянутой руки, но я никак не могу их получить! Разве нормальный человек в силах вынести такое разочарование?
   Баннарган усмехнулся и поднес к губам кубок с густым ароматным вином с западных виноградников лорда Делавала.
   – Мед становится только слаще после долгого ожидания, – произнес он.
   Прайди рассмеялся, хотя оба они прекрасно понимали, что дело вовсе не только в легкомысленных забавах любвеобильного правителя. Если бы Прайди преуспел в своих усилиях – а он нередко был так близок к цели, – если бы он смог произвести на свет наследника, политика всех действующих ныне правителей изменилась бы коренным образом и это пошло бы на благо подвластной ему стране. Лорд Этельберт не назвал Прайди своим преемником и наследником по единственной причине – он был уверен, что у Прайди не будет детей.
   В соглашении между правителем Прайда и самым могущественным лордом Хонсе тоже учитывалось это обстоятельство. По договору после кончины Прайди в отсутствие у него детей земли отойдут Делавалу или его наследникам. Рождение сына Прайди могло изменить к лучшему условия договора для его страны.
   – Разочарование могло бы быть еще больше, если бы в твоем теле не тлели угли прежнего пожара, – заметил Баннарган.
   Воин сознавал, что на всей земле только ему одному позволено говорить с правителем о таких вещах, поскольку только он был в курсе всех подробностей интимной жизни лорда.
   – А удача была так близко, – вздохнул Прайди, осушил свой кубок и снова наполнил его вином.
   – Принц Йеслник сражается на юге, – доложил Баннарган. – Его знамя заметили на поле боя. Ходят слухи, что он сам возглавляет одну атаку за другой.
   – По твоему голосу не скажешь, что ты этому очень-то веришь.
   – Принца Йеслника едва ли можно назвать настоящим воином. Скорее всего, в сражениях участвуют его сподвижники, а сам принц наблюдает за битвой из окна удобной кареты, стоящей далеко в тылу. Мне кажется, что за исключением небольших государств, вроде Прайда, больше нигде правители не принимают участия в сражениях.
   – Делавал в свое время неплохо сражался, как и Этельберт, проявивший себя в битвах на востоке лет десять назад.
   – Все это в прошлом, мой господин, – ответил Баннарган и с сомнением посмотрел на своего друга.
   Они оба знали, что последнее утверждение Прайди было преувеличением. На самом деле оружие лорда оЭтельберта за всю длительную кампанию ни разу не было окрашено кровью.
   – В прошлом, – повторил Баннарган. – Во всем Хонсе, пожалуй, не найдется ни одного правителя, способного выдержать бой с тобою хотя бы несколько минут.
   – Да, но зато в постели… – насмешливо добавил Прайди и поднял свой кубок.
   Баннарган не присоединился к его безмолвному тосту.
   – Иеслник пытается прославить свое имя, – сказал Прайди.
   – Товарищи Йеслника прославляют его имя, – поправил его Баннарган.
   – Разве нельзя сказать то же самое о Прайди и Баннаргане?
   – Можно, – с подкупающей искренностью ответил воин. – Имя Баннаргана хорошо известно – лорд Прайди не раз хвалил мои успехи. И не раз нуждался в помощи своих друзей, чтобы укрепить собственные достижения.
   – Ты очень добр, мой друг, – сказал Прайди и снова поднял кубок, кивая Баннаргану; на этот раз воин тоже поднял кубок с вином. – Не раз я носил на поясе твои трофеи, выдавая их за свои.
   – Но все-таки ты чаще завоевывал собственные призы в сражениях с поври.
   – Сдается мне, что близится время, когда придется испытать в деле бехренский меч, – сказал Прайди. – Не пора ли нам отправляться на юг, дружище? Два воина, сражаясь бок о бок, способны остановить нашествие солдат Этельберта.
   Баннарган помолчал, обдумывая его слова, потом покачал головой:
   – Мы еще успеем повоевать, если лорд Этельберт направит часть своего войска на север и ударит по Прайду с востока. Пока еще не закончена работа в Прайд-касл. Каких-нибудь пятьсот солдат способны запереть нас в стенах замка, а у Этельберта вдвое больше людей.
   – Да, это правда, – признал Прайди.
   – Тебе еще представится случай омыть в крови серебристое лезвие меча. Я в этом уверен. Весь Хонсе объят войной.
   При этих словах Баннарган не мог удержаться, чтобы не выпить еще глоток вина. Все правители словно посходили с ума. Строительство дорог затевалось ради изгнания и истребления поври, ради развития торговли и общения с соседями. Поначалу так и было. Карликов оттеснили к океану и почти уничтожили, гоблинов не было видно нигде, кроме самых восточных окраин Хонсе и южной оконечности залива Короны.
   Но теперь все государства воюют между собой. Делавал сражается против Этельберта за влияние на высшем уровне, а более мелкие правители бьются за лишний кусок земли. Даже поври вернулись, по крайней мере об этом уже упоминалось в донесениях. Кровавые карлики снова начали свои безобразия в разных концах Хонсе.
   Баннарган допил вино. Он не боялся сражений, не имел ничего против истребления поври и гоблинов.
   Но убийство человека – это совсем другое. После него в душе надолго остается пустота и горечь.

Глава 25
ПОСЛЕДСТВИЯ МИЛОСЕРДИЯ

   Этот день начинался точно так же, как и все остальные. Все то же однообразие и те же обязанности. Подъем рано утром, завтрак и уборка мусора. Пасмурное летнее небо сыпало мелким дождем, и тропинка под неловкими ногами Брансена превратилась в жидкую грязь. Как и всегда, он вышел за калитку монастыря с ночным горшком в каждой руке и заковылял к реке.
   Он едва замечал тяжесть посудин, хотя они и были почти полными. Пальцы уверенно и твердо сжимали ручки горшков. Брансен отметил, что мускулы рук достаточно окрепли, чтобы справляться с таким весом. Что до всего остального, то после каждого неуклюжего шага ему по-прежнему приходилось останавливаться, чтобы сохранить равновесие, точь-в-точь как аисту. Конец весны выдался дождливым, и Брансен привык к постоянной грязи под ногами, так что неплохо справлялся, хотя прогулка требовала большой концентрации внимания. Взгляд безотрывно следил за тропой, а все мысли были сосредоточены на очередном движении.
   Брансен не обратил внимания на возникшую перед ним фигуру человека, пока не увидел перед собой чьи-то ноги. От неожиданности он споткнулся и покачнулся; жидкость из горшков тут же выплеснулась наружу и обрызгала руки и одежду. Брансен напрягся, чтобы не упасть, но чья-то ступня ударила прямо по колену, и нога подвернулась.
   В момент падения раздался издевательский смех, содержимое горшков залило лицо Брансена и даже попало в ноздри. Он барахтался в грязи, пока не сумел опереться на локоть, потом поднял голову, не переставая отплевываться. Прямо перед его лицом стояли две ноги – сильные ноги молодого человека, и Брансен замер от испуга.
   – Эй, Аист, а ты здорово шлепнулся, – раздался голос, так хорошо знакомый юноше.
   Этот грубый нахальный голос ему не раз приходилось слышать. Он принадлежал Таркусу Брину, который, как думал Брансен, должен был воевать на юге. Вероятно, он уже успел вернуться. Молодой воин отсмеялся и сильно топнул ногой, снова забрызгав лежащего перед ним калеку.
   – Осторожнее, Таркус, – сказал его дружок, известный Брансену как Хеген Нойлан. – Ты совсем его закопаешь, и со временем здесь будет сильно вонять.
   – Ну ладно, – согласился Таркус. – Тогда я его подниму.
   Парень нагнулся, схватил Брансена за ворот рубахи и поставил на ноги. Но потом с криком «Опля!» сильно толкнул в грудь, и беспомощный калека упал, больно ударившись спиной.
   – Эй, ты чуть не забрызгал меня грязью, – воскликнул третий участник, парнишка лет пятнадцати, младший брат Хегена по имени Рульфио.
   Подросток со всех сил ударил Брансена ногой, и боль огнем обожгла его плечо. Несчастный хотел закрыться от ударов, но свернуться калачиком ему не удалось, и он по-прежнему представлял собой отличную мишень для хулиганов. Юноша попытался закричать, но в ту же секунду последовал жестокий удар ногой прямо по голове. Брансен не смог даже поднять руки, чтобы защитить лицо. В следующее мгновение он ощутил во рту привкус грязи и крови – его крови, текущей из разбитого носа.
   И снова он оказался на ногах, поднятый сильной рукой Таркуса.
   – Ну-ка, ударь обидчика, – крикнул Таркус и грубо отшвырнул Брансена от себя.
   Рульфио встретил его очередным ударом и отбросил к Хегену.
   – Мне не нужен этот калека, – воскликнул Хеген и толкнул в сторону Таркуса.
   Удары сыпались отовсюду, Брансена швыряли из стороны в сторону, пинали, толкали и били все трое по очереди. Он не мог ни остановиться, ни открыть рот, чтобы позвать на помощь. От одного из ударов он споткнулся и толкнул Таркуса в живот, да так сильно, что тот вместе со своей жертвой шлепнулся в грязь. Такой поворот событий сильно рассмешил двух других парней, но Таркус пришел в ярость и со всех сил ударил Брансена по лицу, а потом снова рывком поставил на ноги. Не успел он осознать, что стоит на ногах, как Таркус одной рукой схватил за ворот рубахи, а другую просунул между ног. Хулигану не потребовалось больших усилий, чтобы поднять над головой тщедушное тело калеки. Держа его горизонтально над собой, Таркус повернулся, и тогда Брансен увидел, что за его избиением наблюдает немало зевак – вокруг собрались мужчины, женщины и даже дети.