Страница:
– Я не сомневаюсь, что вы, леди Ксель, живое существо и в том, что у вас есть родители, – улыбнулся эльреди, садясь в кресло напротив. – Просто у Ключа Зари есть дар слова убеждать и желать. Есть дар пробуждать свет в сердцах. Дар нести прекрасное. Разве я не прав?
Я задумалась. Прав, конечно. Потому что дар слова – единственный, который передался мне по наследству от моей взбалмошной семейки. Другого не дано было. Что досталось Рейну – знать не знаю до сих пор, о чем сейчас жалею. Потому что, как я подозреваю, призрачный плащ и Зверь – не все грани его таланта. Что-то ускользнуло от меня…
– Вам нужны доказательства? – Эльреди улыбнулся, чуть коснувшись кончиками пальцев моей ладони. – Думаю, я могу их вам представить. Но для этого нам придется покинуть Минэрассэ и направиться к Шепчущему Кургану.
– Ксель, не слушай ты его! – Аринна вылезла из сумки и зависла у меня перед носом. – Ты колдуну своему даже записки не оставила, а вдруг знахарь этот что-нибудь перепутал, а? И Рейн себе покоя в замке не находит? А ты собралась невесть куда ехать!
– Аринна, солнышко, а может, ты слетаешь в замок и скажешь, что со мной все в порядке? – задумчиво спросила я.
– Слетаю?! И оставлю тебя здесь, в стане врага?! Да за кого ты меня принимаешь?
– По-видимому, за ту, кому доверяют, – вмешался Нильдиньяр, улыбаясь так, что в комнате ощутимо посветлело – словно солнечный лучик скользнул по лицу. Магия, что ли? Да нет, вряд ли. Скорее, нечто настолько естественное, что перестало быть магией.
И тут случилось невероятное. Аринна, которая, по идее, была при жизни кем-то вроде куртизанки и вообще существом уже неживым, как-то скромно потупилась и кивнула.
– Тогда слетаю… Но только передам весточку – и сразу же обратно!
– Спасибо тебе! – Я с трудом удержалась, чтобы не обнять призрака. Остановило только то, что все равно бесполезно. – Просто найди Рейна и скажи ему, что со мной все хорошо, я жива и вообще меня никто не обижает. Пусть не волнуется, а через пару деньков я вернусь в Ранвелин.
– Ладно, уговорила. – Призрак поправила пышную прическу и скрылась в стене. Впрочем, через пару секунд вылезла обратно. – Учти, вернусь и тогда глаз с тебя не спущу! Жди, Кселька. На рассвете возвращусь!
Буду ждать, конечно.
Нильдиньяр улыбнулся, провожая взглядом окончательно исчезнувшую в стене Аринну, и поднялся.
– Леди Ксель, как хозяину этого дома позвольте мне показать ваши покои. Думаю, что все переговоры следует вести уже завтра, а сегодня вам необходимо отдохнуть. – Он коснулся кончиками пальцев моей щеки. – Вы выглядите весьма утомленной.
– Благодарю вас, – пробормотала я, оглядываясь в поисках нарэиля.
– Не это ищете? – Меч в ножнах возник прямо перед моим носом. Когда Нильдиньяр успел его экспроприировать – ума не приложу. Ему бы карманником или фокусником работать, да не солидно для наследника-то. – Хорошее оружие. И уже признало вас. Даже эльреди теперь не сможет приручить его заново. Он словно родился вместе с вами.
Ага, родился, как же. Он просто лежал рядом вместо моей дюралевой катаны, когда я очнулась в этом мире вместо перехода московского метро. Но, вспоминая, в какой момент мы перенеслись, я даже рада, потому что мы с Рейном не погибли, когда рванул ларек…
В общем, хрен редьки не слаще, а жить как-то надо.
Очнулась я только тогда, когда за мной тихо закрылась светлая дверь, а я очутилась в опрятной комнате с окном почти во всю стену, занавешенным легкими белыми шторами и, что самое главное, с удобной даже на вид кроватью с полупрозрачным балдахином. Я не стала осматриваться – просто поснимала с себя оружие и одежду и улеглась спать. И, самое удивительное, моя хваленая интуиция молчала как рыба, то ли делая вид, что ее нет, то ли вокруг действительно было безопасно. Но в черную бездну кошмарного сна я провалилась сразу, как только коснулась головой подушки.
Двое стражников, охранявших маленькую неприметную дверцу в городской стене, так сказать «дырку в заборе» для своих, вдруг синхронно схватились за горло и так же одновременно осели на утоптанную землю – только доспехи негромко звякнули. Негромко просвистел козодой. Некто, завернутый в просторный темный балахон с глубоким капюшоном, бесшумно переступил через скорчившиеся тела и завозился с засовом, запиравшим дверцу. Полминуты – и низенькая дверь приоткрылась, впуская в Ранвелин неслышно скользящие тени в облегающих одеждах, за спиной каждой из которых висело по луку. Вошедшие растворились в предрассветном сумраке так же быстро, как и появились…
А полчаса спустя трупы обнаружила смена караула и подняла тревогу.
Патрулям не пришлось долго искать лазутчиков – их, а вернее, следы их деятельности обнаружились в ближайшем борделе. Точнее сказать, в некой таверне, где служанки не только подавали обед, но и согревали постели постояльцев за определенную плату. Лазутчики вырезали всех. Чисто и без особого шума. Кому-то просто перерезали горло, а кого-то расстреляли из луков – ровно по одной эльфийской стреле на человека. И настолько точным был каждый выстрел, что второго попросту не потребовалось. Возможно, патруль не стал бы объявлять всеобщую тревогу, если бы среди трупов не было обнаружено тело градоправителя, в недобрый час завернувшего «на огонек» к одной из разносчиц. На рассвете весь гарнизон был уже поднят по тревоге. Герцог Армей, не спавший почти всю ночь из-за кошмарных видений, разбирался с вдовой градоправителя – дородной женщиной в теле. Судя по всему, ее больше волновал размер компенсации и то, где именно почил ее муженек, наверняка успевший наставить ей развесистые рога, чем сам факт его смерти. Вдова напирала, Армей устало отмахивался, а проблемы нарастали. Слухи о побоище на постоялом дворе, устроенном эльфами, распространились по городу со скоростью почтового голубя. Люди озлобились и требовали от герцога «немедленного уничтожения проклятых остроухих», напрочь игнорируя тот факт, что идти на Минэрассэ силами всего лишь одного города, пусть даже всей провинции, глупо и бесперспективно. Даже если король смилостивится и пришлет полк на помощь, все равно этого не хватит, чтобы «вырезать всех эльфов под корень».
– А я требую ежемесячного содержания моей семьи! Мой муж честно служил вашему сиятельству! – продолжала наступать вдова.
– Вы еще скажите, что он погиб при исполнении служебного долга, – пробормотал Армей, но женщина, к сожалению, его услышала, и лицо ее пошло красными пятнами. Она уже набрала воздуха в грудь, чтобы начать отстаивать свои права в очередной раз, как дверь распахнулась и ледяной сквозняк прошелся по комнате, пошевелив бумаги, лежавшие на столе герцога аккуратными стопками.
– Рейн, – чуть склонил голову Армей. Вдова градоправителя обернулась, чтобы отчитать нахала, врывающегося без стука, как осеклась, разглядывая встрепанного гостя округлившимися глазами. Тот даже не удостоил ее взглядом, проходя прямо к Армею, но дама вдруг побледнела и покинула приемную так быстро, как только могла. Тот только облегченно выдохнул и посмотрел в глаза Рейна.
– Мне бы так научиться на просителей воздействовать. Чтобы они выметались без лишних слов.
– Вы действительно хотите узнать, что она видела, Армей? – холодно поинтересовался Рейн, присаживаясь на краешек стола и глядя на герцога сверху вниз. Тот на секунду задумался, а потом покачал головой:
– Нет, не хочу. Кроме того, у меня есть другие проблемы, требующие незамедлительного решения. – Герцог поднялся из-за стола и отошел к узорчатому окну, выходившему во внутренний двор замка. Как раз туда, где уже собиралась толпа горожан, возмущенных не то подлым убийством градоправителя, не то уничтожением борделя. – Они хотят крови. Крови тех, кто сумел беспрепятственно проникнуть в Ранвелин, сделать свое дело и так же спокойно уйти. Никем, разумеется, не замеченными. Люди боятся, что завтра ночью эти «кто-то» придут и в их дома. – Армей устало потер переносицу. – Это мой город, мои люди. Я за них в ответе. И принимать решения тоже должен я. Люди хотят видеть трупы убийц, распятые на главной площади. Они должны убедиться, что им больше никто не угрожает. Но объявлять войну Минэрассэ – сущее безумие. Эльфов немного, но все же больше, чем в Ранвелине воинов. Нас все это время спасало только то, что остроухие слишком дорожат каждым представителем своего народа. И кровавые сечи для них недопустимы. Но если мы пойдем на них войной, то нас вырежут до последнего человека, наплевав на собственные потери. Просто так, чтобы мы больше под ногами не путались и помнили, кто тут Старшая Раса. А столице, традиционно, на нас наплевать. Пока короля волнуют только распоясавшиеся хадары на севере, к западным границам взор и помыслы владыки еще не обратились.
– Так почему бы вам не дать того, чего хотят люди?– Рейн подошел чуть ближе и встал рядом с герцогом, безразлично глядя на толпу внизу. – Выловите пару эльфов, в крайнем случае – полукровок, и устройте показательную казнь.
– Как все у вас просто, молодой человек, – покачал головой Армей. – Эльфы без надобности и кончика носа из-за границы не покажут, а перейти ее мы пока не можем.
– Заметьте, ключевое слово здесь – «пока», – Рейн чуть искривил губы в слабом подобии улыбки, но карие глаза остались такими же холодными и сосредоточенными. На первый, самый беглый взгляд. На второй, будь он более внимательным, можно было бы уловить искорки загнанной глубоко внутрь себя ненависти. А та, которая знала его, как оказалось, лучше всех, поняла бы, что ненавидит он в первую очередь самого себя. – Кстати, а полукровки-то вас чем не устраивают?
– Да всем устраивают. Одна проблема – найти полукровок сейчас не легче, чем добраться до самих эльфов. Скрываются в лесах так, что маги откопать не могут. А насчет границы… Пока мы не наберем сведений о тайных знаниях эльфов, пока не найдем магов, обладающих нужной силой, или пока не очистим свои сердца от ненависти к этим любителям живой природы, – нам не пройти. В противном случае шансов пересечь границу Минэрассэ живыми у нас нет.
Дверь в рабочий кабинет Армея в третий раз за утро распахнулась, едва не ударившись о косяк, и на пороге возник пропыленный и пропахший потом гонец. Уставился совершенно дикими глазами в сторону Рейна, подойдя к герцогу, сунул ему в руки небольшой кожаный футляр и моментально ретировался, успев-таки захлопнуть за собой дверь. Герцог только пожал плечами, взламывая королевскую печать на футляре и вытряхивая на ладонь плотно свернутый в трубку пергамент. Развернул. Вчитался. Со вздохом протянул депешу Рейну со словами:
– Вот и дождались. Похоже, у его величества шпионы не только в столице, но и в дальних провинциях.
– Здесь сказано, что в Ранвелин направлен полк солдат. – Рейн поднял глаза от пергамента и посмотрел на герцога. – Вам оказана поддержка.
– Да, только за нее заплатить придется. Голову даю на отсечение, что командиру полка будет дан приказ выкурить эльфов подальше в леса, да так, чтобы им в ближайшие пятьсот лет и в голову не пришло возвращаться на обжитые места, только вот дань кровью придется отдать моим людям. Не думаю, что мне позволят оставить свой гарнизон за стенами города в то время, когда бравые вояки его величества будут штурмовать Минэрассэ. Нет. Нас пошлют авангардом, а когда мы все поляжем, командир полка со скорбным выражением на лице возьмет на себя функции градоправителя Ранвелина, а спустя какое-то время будет издан указ, в коем «за доблесть» ему и отпишут мои земли.
– И что, все так просто? И вы, герцог, позволите пустить вас под стрелы эльфов, зная, что вас попросту используют? – Рейн ухмыльнулся, небрежно отбрасывая свиток на стол. – В таком случае вы разочаровали меня еще больше.
– Молодой человек, меня прижали со всех сторон. Если я не впущу армию в город или откажусь выпустить своих людей в бой, то мне припишут измену короне, а предателей казнят без суда и следствия. Семью тоже. Поэтому я буду вынужден подчиниться, чтобы Кейлина не попала на эшафот как жена бунтаря. Как и мои дети, которые станут детьми врага, а таких тоже вырезают без лишних слов.
– Тогда единственное, что мы можем, – это победить в заведомо проигрышном сражении?
«О да, это как раз то, что мы умеем делать лучше всего. Побеждать там, где невозможна победа и проигрывать в мелочах. Как мы потеряли ее, помнишь?» Не уберегли.
«А теперь и герцог может лишиться своей ненаглядной. Решайся, вот твой шанс отомстить. Пусть он на своей шкуре прочувствует, каково лишаться той, ради которой живешь. Дай ему проиграть…»
Она бы не одобрила. Никогда не приветствовала месть…
«И где она сейчас? Ушла, оставив нас в одиночестве. Ну же, выбирай свой неверный путь!»
Я предам ее, если позволю себе мстить таким образом. И… Это не та месть, которой я хочу.
«А чего ты теряешь, а? Что еще ты можешь утратить? Какой мести ты хочешь? И какую на самом деле сможешь осуществить?»
Надежду. Тебе ли не знать, что надежда у меня есть. Пока есть.
«Тогда… мы будем проливать кровь эльфов. И пусть выжившие позавидуют мертвым. Не так ли?.. – И тихий, но довольный хохот: особенно когда она захочет вернуться обратно».
– Я помогу вам, – Рейн поднял глаза на герцога, и тот вздрогнул под этим тяжелым взглядом человека, которому уже нечего терять.
Армей внутренне поежился, когда за плечами Рейна заклубилось черное облако, сгустившееся в крылья-лезвия, каждое перышко которых отливало сталью. Ключ Заката, пробуждающий в людях жажду крови и мести, ведущий к победам на поле сражений, но платой за эти победы будет поселившаяся в душе тьма, которая уже не исчезнет.
Герцог-маг кивнул и протянул ладонь Рейну. Иногда договор с инферналами заключается проще и приносит меньше бед, чем в случае с Ключом Заката. Сейчас Армей протягивал руку самому проклятию древних, поселившемуся в теле восемнадцатилетнего юноши, глаза которого казались старше, чем у королевского мага, немало повидавшего на своем веку. Старые, безумно старые глаза. Уставшая и озлобленная душа. Но ради Кейлины…
– Тогда за дело, – усмехнулся Рейн, пожимая ладонь герцога.
– За дело.
Полк солдат, направленный из столицы, прибыл в Ранвелин на вечерней заре. Полковник Фалькен сразу же по-хозяйски заявился в замок, где и сообщил, что по указанию его величества в городе объявляется военное положение до того момента, пока «конфликт на пограничных землях не будет улажен», в связи с чем состоится мобилизация местной стражи. Штатный маг, прибывший вместе с полком, заявил, что эльфам будет направлено предупреждение о закрытии границ в одностороннем порядке. И любое пересечение ими рубежей будет рассматриваться как сигнал к началу военных действий.
– Простите, коллега, – остановил разливающегося соловьем мага Армей. – Но вы в курсе, что граница Минэрассэ опечатана магическим путем, наши войска попросту не смогут ее пересечь.
– В курсе, конечно, и именно поэтому сюда прислали меня.
– Как специалиста по эльфам, – хмыкнул появившийся в дверях Рейн. – Ну да, как же. Два прихлопа, три притопа – и нет магической преграды, так?
– Герцог, кто этот молодой нахал? – нахмурился маг, недовольно сощурив глаза.
– А вы сами ответьте, – спокойно отозвался Армей. – Покажите квалификацию.
– Вот еще, что я, юнцов не ви… – Маг осекся, беззвучно раскрывая и закрывая рот, вытаращенными главами глядя на Рейна.
«Выпусти меня, а? Ну, хоть на миг. Пусть поймет, с кем имеет дело».
Тебя выпустишь – потом обратно не загонишь.
«Ты упустил из виду одно. Теперь мне не нужно твое разрешение, разве что формальности ради. Она дала нам свободу. И сейчас я всего лишь поздороваюсь с ним».
Сам упустил. Я тебя и не держу… Пока. И мешать развлекаться не намерен.
Маг попятился, когда Рейн улыбнулся, и багряные глаза его замерцали в вечернем полумраке. Острые лезвия плаща резко взлетели перед самым носом побелевшего от страха мага, а в моментально сгустившихся сумерках тень Рейна принялась танцевать на стене, меняя свои очертания и цвет и совершенно игнорируя то, что ее обладатель стоял не шевелясь. Маг ощупал себя, убедился, что цел, и дрожащим голосом поинтересовался у герцога:
– Армей, вы что, инфернала сюда притащили?! Да за такое на эшафот сразу же! Этим же только хадары занимаются!
– Это человек, – остановил мага герцог, спокойно перебирая бумаги. – Впрочем, я уверен, что вы слышали легенду о Ключе Заката.
– Но это всего лишь эльфийская легенда и ничего больше.
– Тогда чего же вы так меня испугались, если я всего лишь легенда? – вкрадчиво поинтересовался Рейн, скользящим шагом приближаясь к магу и направляя свой взгляд ему в глаза. – Может быть, вы одумались… И вспомнили, что легенды тоже могут убивать?
– Хорошо, хорошо, Ключ Заката существует, – зачастил маг, отодвигаясь подальше от Рейна. – Может, вы еще и Ключ Зари отыскали, герцог?
Повисла нехорошая тишина, в которой отчетливо послышался звук стискиваемых до скрипа зубов.
– Ключ Зари погибла, – негромко пояснил Армей. – А теперь…
– Александрий, – представился маг.
– Хорошо, Александрий. Мой вам совет – выметайтесь-ка отсюда побыстрее, иначе вас придется соскребать со стен.
Но Рейн успел покинуть помещение раньше, с силой хлопнув дверью.
«Он уже считает ее погибшей».
Ты сам все видел.
«Глаза можно обмануть. Готов поспорить, что это все просто мегаподстава. Говорю тебе, не может быть так, чтобы совсем ничего нельзя было сделать. Ты ее знаешь: она так просто не сдается».
Не сдавалась.
«А разница? Ну, хорошо, хорошо, уговорил. Иди и убей себя об стену, получится оригинальная фреска. Или вот еще замечательный выход – пойди и действительно напейся, а к утру протрезвеешь и будешь упиваться уже совсем другим напитком. Кровью. Местью. Только жажду все равно не утолишь – только усилишь. Уж поверь мне: в этом я разбираюсь».
Я тоже.
Рейн только нахмурился, проходя через замковые ворота и направляясь к одному из постоялых дворов. Быть может, напиться – это не самый добрый совет, но все лучше, чем метаться по смятым простыням, мучаясь кошмарами, в которых всегда одно и то же. То, как Ксель превращается в обгорелый труп у него на руках. То, что он никак не может забыть или хотя бы перестать вспоминать.
Не может. Или не хочет.
Но стоило ему только открыть дверь кабака, как его моментально оглушил дружный вопль, издаваемый тремя десятками глоток разной степени нетрезвости, а следом – шквал оваций. Аплодировали светловолосой девушке, сидевшей на высоком табурете у камина. Судя по небольшой изящной лютне в ее руках, она была песенницей. Менестрелем.
– Ильяна, а спой-ка нам что-нибудь задушевное! – попросил кто-то из наименее пьяных стражников, сидевших за столиком у самой двери.
– Спой, красавица, серебра не пожалеем!
Девушка кивнула и, убрав за ухо короткую прядку, перебрала пальцами по струнам лютни, отозвавшимся нежным переливом звуков. Рейн остановился у стойки, прислушиваясь к музыке, которая становилась все громче по мере того, как затихали возгласы завсегдатаев. И, когда гомон в обеденном зале стих, Ильяна запела чистым, высоким голосом старинную песню. Баллада, в которой говорилось о пути по грани миров. Старая, можно даже сказать, древняя песня, в которой один образ накладывался на другой, сравнивая путь с лезвием клинка, с балансированием над пропастью, над которой самое трудное – это сохранить себя. Нельзя повернуть реку времени вспять, можно лишь ступить на зыбкую стезю собственного пути и самое трудное, что только может быть, – это остаться собой после того, как судьба отберет у тебя все, кроме жизни. И памяти о том, что осталось у тебя за спиной…
Последний аккорд отзвучал, когда Ильяна подняла светло-голубые глаза и встретилась с взглядом Рейна. А потом исполнительница соскользнула с высокого табурета и молча вышла из таверны, не обращая внимания на серебро, которое бросали к ее ногам благодарные слушатели. Ее песни часто задевали невидимые струны в душах слушателей, но никогда не сыпали соль на не зажившие еще раны. Певец должен знать, когда останавливаться, но, по-видимому, сегодня чутье ей изменило. Не стоило петь эту балладу, сочиненную когда-то давно эльфийским песенником и впоследствии переведенную на язык людей. Слишком сильно она задевает сердца, лишенные надежды.
Ильяна поправила лютню, висевшую у нее за плечом, и направилась к замку, где, как она надеялась, ей удастся найти кров и стол взамен песен. Война не за горами, а хорошие менестрели нужны, чтобы людям не так страшно было идти умирать…
Глава 13
Я задумалась. Прав, конечно. Потому что дар слова – единственный, который передался мне по наследству от моей взбалмошной семейки. Другого не дано было. Что досталось Рейну – знать не знаю до сих пор, о чем сейчас жалею. Потому что, как я подозреваю, призрачный плащ и Зверь – не все грани его таланта. Что-то ускользнуло от меня…
– Вам нужны доказательства? – Эльреди улыбнулся, чуть коснувшись кончиками пальцев моей ладони. – Думаю, я могу их вам представить. Но для этого нам придется покинуть Минэрассэ и направиться к Шепчущему Кургану.
– Ксель, не слушай ты его! – Аринна вылезла из сумки и зависла у меня перед носом. – Ты колдуну своему даже записки не оставила, а вдруг знахарь этот что-нибудь перепутал, а? И Рейн себе покоя в замке не находит? А ты собралась невесть куда ехать!
– Аринна, солнышко, а может, ты слетаешь в замок и скажешь, что со мной все в порядке? – задумчиво спросила я.
– Слетаю?! И оставлю тебя здесь, в стане врага?! Да за кого ты меня принимаешь?
– По-видимому, за ту, кому доверяют, – вмешался Нильдиньяр, улыбаясь так, что в комнате ощутимо посветлело – словно солнечный лучик скользнул по лицу. Магия, что ли? Да нет, вряд ли. Скорее, нечто настолько естественное, что перестало быть магией.
И тут случилось невероятное. Аринна, которая, по идее, была при жизни кем-то вроде куртизанки и вообще существом уже неживым, как-то скромно потупилась и кивнула.
– Тогда слетаю… Но только передам весточку – и сразу же обратно!
– Спасибо тебе! – Я с трудом удержалась, чтобы не обнять призрака. Остановило только то, что все равно бесполезно. – Просто найди Рейна и скажи ему, что со мной все хорошо, я жива и вообще меня никто не обижает. Пусть не волнуется, а через пару деньков я вернусь в Ранвелин.
– Ладно, уговорила. – Призрак поправила пышную прическу и скрылась в стене. Впрочем, через пару секунд вылезла обратно. – Учти, вернусь и тогда глаз с тебя не спущу! Жди, Кселька. На рассвете возвращусь!
Буду ждать, конечно.
Нильдиньяр улыбнулся, провожая взглядом окончательно исчезнувшую в стене Аринну, и поднялся.
– Леди Ксель, как хозяину этого дома позвольте мне показать ваши покои. Думаю, что все переговоры следует вести уже завтра, а сегодня вам необходимо отдохнуть. – Он коснулся кончиками пальцев моей щеки. – Вы выглядите весьма утомленной.
– Благодарю вас, – пробормотала я, оглядываясь в поисках нарэиля.
– Не это ищете? – Меч в ножнах возник прямо перед моим носом. Когда Нильдиньяр успел его экспроприировать – ума не приложу. Ему бы карманником или фокусником работать, да не солидно для наследника-то. – Хорошее оружие. И уже признало вас. Даже эльреди теперь не сможет приручить его заново. Он словно родился вместе с вами.
Ага, родился, как же. Он просто лежал рядом вместо моей дюралевой катаны, когда я очнулась в этом мире вместо перехода московского метро. Но, вспоминая, в какой момент мы перенеслись, я даже рада, потому что мы с Рейном не погибли, когда рванул ларек…
В общем, хрен редьки не слаще, а жить как-то надо.
Очнулась я только тогда, когда за мной тихо закрылась светлая дверь, а я очутилась в опрятной комнате с окном почти во всю стену, занавешенным легкими белыми шторами и, что самое главное, с удобной даже на вид кроватью с полупрозрачным балдахином. Я не стала осматриваться – просто поснимала с себя оружие и одежду и улеглась спать. И, самое удивительное, моя хваленая интуиция молчала как рыба, то ли делая вид, что ее нет, то ли вокруг действительно было безопасно. Но в черную бездну кошмарного сна я провалилась сразу, как только коснулась головой подушки.
…Мерцающий огонек в ночи, вылетевший из стены деревьев со светящимися стволами, обозначающих эльредийскую границу, сделал круг над лугом и направился в сторону Ранвелина… Аринна, спасибо, что согласилась передать весточку…Я тихо всхлипнула, но проснуться так и не смогла, черный омут утянул меня еще глубже в чьи-то беспокойные сны, наполненные болью…
Стены замка, но я почему-то вижу черный туман, клубящийся над ними. Ненависть. Месть. Боль утраты. И все это вместе сплетено в столь тугой клубок, что даже я не рискнула бы вмешиваться, пытаясь его раскутать. Не могу приблизиться, не могу коснуться – что-то мешает. Браслет… «Дар» эльреди, благодаря которому я невидима для магического сканирования, но из-за него я не могу коснуться черного тумана, чтобы проникнуть в его суть. Я в состоянии только наблюдать.
Яркий белый огонек-призрак подлетел к крепостной стене, как вдруг от ворот плеснуло ярко-красным пламенем, прорвавшимся сквозь черный туман. Этот «огонь» охватил призрака, сдавил, как в клещах, и вдруг все пропало. Ни призрака, ни алых клещей, от которых веяло холодной расчетливостью.
Аринна…
Нашла покой так неожиданно. Или?
Не верю. Предатель. В Ранвелине? Кто-то слишком жестокий, чтобы иметь право на…
На что?
Какое мне дело? Какое дело было ей? Она ведь уже была мертва.
Но почему тогда вдруг стало так пусто в груди?
Двое стражников, охранявших маленькую неприметную дверцу в городской стене, так сказать «дырку в заборе» для своих, вдруг синхронно схватились за горло и так же одновременно осели на утоптанную землю – только доспехи негромко звякнули. Негромко просвистел козодой. Некто, завернутый в просторный темный балахон с глубоким капюшоном, бесшумно переступил через скорчившиеся тела и завозился с засовом, запиравшим дверцу. Полминуты – и низенькая дверь приоткрылась, впуская в Ранвелин неслышно скользящие тени в облегающих одеждах, за спиной каждой из которых висело по луку. Вошедшие растворились в предрассветном сумраке так же быстро, как и появились…
А полчаса спустя трупы обнаружила смена караула и подняла тревогу.
Патрулям не пришлось долго искать лазутчиков – их, а вернее, следы их деятельности обнаружились в ближайшем борделе. Точнее сказать, в некой таверне, где служанки не только подавали обед, но и согревали постели постояльцев за определенную плату. Лазутчики вырезали всех. Чисто и без особого шума. Кому-то просто перерезали горло, а кого-то расстреляли из луков – ровно по одной эльфийской стреле на человека. И настолько точным был каждый выстрел, что второго попросту не потребовалось. Возможно, патруль не стал бы объявлять всеобщую тревогу, если бы среди трупов не было обнаружено тело градоправителя, в недобрый час завернувшего «на огонек» к одной из разносчиц. На рассвете весь гарнизон был уже поднят по тревоге. Герцог Армей, не спавший почти всю ночь из-за кошмарных видений, разбирался с вдовой градоправителя – дородной женщиной в теле. Судя по всему, ее больше волновал размер компенсации и то, где именно почил ее муженек, наверняка успевший наставить ей развесистые рога, чем сам факт его смерти. Вдова напирала, Армей устало отмахивался, а проблемы нарастали. Слухи о побоище на постоялом дворе, устроенном эльфами, распространились по городу со скоростью почтового голубя. Люди озлобились и требовали от герцога «немедленного уничтожения проклятых остроухих», напрочь игнорируя тот факт, что идти на Минэрассэ силами всего лишь одного города, пусть даже всей провинции, глупо и бесперспективно. Даже если король смилостивится и пришлет полк на помощь, все равно этого не хватит, чтобы «вырезать всех эльфов под корень».
– А я требую ежемесячного содержания моей семьи! Мой муж честно служил вашему сиятельству! – продолжала наступать вдова.
– Вы еще скажите, что он погиб при исполнении служебного долга, – пробормотал Армей, но женщина, к сожалению, его услышала, и лицо ее пошло красными пятнами. Она уже набрала воздуха в грудь, чтобы начать отстаивать свои права в очередной раз, как дверь распахнулась и ледяной сквозняк прошелся по комнате, пошевелив бумаги, лежавшие на столе герцога аккуратными стопками.
– Рейн, – чуть склонил голову Армей. Вдова градоправителя обернулась, чтобы отчитать нахала, врывающегося без стука, как осеклась, разглядывая встрепанного гостя округлившимися глазами. Тот даже не удостоил ее взглядом, проходя прямо к Армею, но дама вдруг побледнела и покинула приемную так быстро, как только могла. Тот только облегченно выдохнул и посмотрел в глаза Рейна.
– Мне бы так научиться на просителей воздействовать. Чтобы они выметались без лишних слов.
– Вы действительно хотите узнать, что она видела, Армей? – холодно поинтересовался Рейн, присаживаясь на краешек стола и глядя на герцога сверху вниз. Тот на секунду задумался, а потом покачал головой:
– Нет, не хочу. Кроме того, у меня есть другие проблемы, требующие незамедлительного решения. – Герцог поднялся из-за стола и отошел к узорчатому окну, выходившему во внутренний двор замка. Как раз туда, где уже собиралась толпа горожан, возмущенных не то подлым убийством градоправителя, не то уничтожением борделя. – Они хотят крови. Крови тех, кто сумел беспрепятственно проникнуть в Ранвелин, сделать свое дело и так же спокойно уйти. Никем, разумеется, не замеченными. Люди боятся, что завтра ночью эти «кто-то» придут и в их дома. – Армей устало потер переносицу. – Это мой город, мои люди. Я за них в ответе. И принимать решения тоже должен я. Люди хотят видеть трупы убийц, распятые на главной площади. Они должны убедиться, что им больше никто не угрожает. Но объявлять войну Минэрассэ – сущее безумие. Эльфов немного, но все же больше, чем в Ранвелине воинов. Нас все это время спасало только то, что остроухие слишком дорожат каждым представителем своего народа. И кровавые сечи для них недопустимы. Но если мы пойдем на них войной, то нас вырежут до последнего человека, наплевав на собственные потери. Просто так, чтобы мы больше под ногами не путались и помнили, кто тут Старшая Раса. А столице, традиционно, на нас наплевать. Пока короля волнуют только распоясавшиеся хадары на севере, к западным границам взор и помыслы владыки еще не обратились.
– Так почему бы вам не дать того, чего хотят люди?– Рейн подошел чуть ближе и встал рядом с герцогом, безразлично глядя на толпу внизу. – Выловите пару эльфов, в крайнем случае – полукровок, и устройте показательную казнь.
– Как все у вас просто, молодой человек, – покачал головой Армей. – Эльфы без надобности и кончика носа из-за границы не покажут, а перейти ее мы пока не можем.
– Заметьте, ключевое слово здесь – «пока», – Рейн чуть искривил губы в слабом подобии улыбки, но карие глаза остались такими же холодными и сосредоточенными. На первый, самый беглый взгляд. На второй, будь он более внимательным, можно было бы уловить искорки загнанной глубоко внутрь себя ненависти. А та, которая знала его, как оказалось, лучше всех, поняла бы, что ненавидит он в первую очередь самого себя. – Кстати, а полукровки-то вас чем не устраивают?
– Да всем устраивают. Одна проблема – найти полукровок сейчас не легче, чем добраться до самих эльфов. Скрываются в лесах так, что маги откопать не могут. А насчет границы… Пока мы не наберем сведений о тайных знаниях эльфов, пока не найдем магов, обладающих нужной силой, или пока не очистим свои сердца от ненависти к этим любителям живой природы, – нам не пройти. В противном случае шансов пересечь границу Минэрассэ живыми у нас нет.
Дверь в рабочий кабинет Армея в третий раз за утро распахнулась, едва не ударившись о косяк, и на пороге возник пропыленный и пропахший потом гонец. Уставился совершенно дикими глазами в сторону Рейна, подойдя к герцогу, сунул ему в руки небольшой кожаный футляр и моментально ретировался, успев-таки захлопнуть за собой дверь. Герцог только пожал плечами, взламывая королевскую печать на футляре и вытряхивая на ладонь плотно свернутый в трубку пергамент. Развернул. Вчитался. Со вздохом протянул депешу Рейну со словами:
– Вот и дождались. Похоже, у его величества шпионы не только в столице, но и в дальних провинциях.
– Здесь сказано, что в Ранвелин направлен полк солдат. – Рейн поднял глаза от пергамента и посмотрел на герцога. – Вам оказана поддержка.
– Да, только за нее заплатить придется. Голову даю на отсечение, что командиру полка будет дан приказ выкурить эльфов подальше в леса, да так, чтобы им в ближайшие пятьсот лет и в голову не пришло возвращаться на обжитые места, только вот дань кровью придется отдать моим людям. Не думаю, что мне позволят оставить свой гарнизон за стенами города в то время, когда бравые вояки его величества будут штурмовать Минэрассэ. Нет. Нас пошлют авангардом, а когда мы все поляжем, командир полка со скорбным выражением на лице возьмет на себя функции градоправителя Ранвелина, а спустя какое-то время будет издан указ, в коем «за доблесть» ему и отпишут мои земли.
– И что, все так просто? И вы, герцог, позволите пустить вас под стрелы эльфов, зная, что вас попросту используют? – Рейн ухмыльнулся, небрежно отбрасывая свиток на стол. – В таком случае вы разочаровали меня еще больше.
– Молодой человек, меня прижали со всех сторон. Если я не впущу армию в город или откажусь выпустить своих людей в бой, то мне припишут измену короне, а предателей казнят без суда и следствия. Семью тоже. Поэтому я буду вынужден подчиниться, чтобы Кейлина не попала на эшафот как жена бунтаря. Как и мои дети, которые станут детьми врага, а таких тоже вырезают без лишних слов.
– Тогда единственное, что мы можем, – это победить в заведомо проигрышном сражении?
«О да, это как раз то, что мы умеем делать лучше всего. Побеждать там, где невозможна победа и проигрывать в мелочах. Как мы потеряли ее, помнишь?» Не уберегли.
«А теперь и герцог может лишиться своей ненаглядной. Решайся, вот твой шанс отомстить. Пусть он на своей шкуре прочувствует, каково лишаться той, ради которой живешь. Дай ему проиграть…»
Она бы не одобрила. Никогда не приветствовала месть…
«И где она сейчас? Ушла, оставив нас в одиночестве. Ну же, выбирай свой неверный путь!»
Я предам ее, если позволю себе мстить таким образом. И… Это не та месть, которой я хочу.
«А чего ты теряешь, а? Что еще ты можешь утратить? Какой мести ты хочешь? И какую на самом деле сможешь осуществить?»
Надежду. Тебе ли не знать, что надежда у меня есть. Пока есть.
«Тогда… мы будем проливать кровь эльфов. И пусть выжившие позавидуют мертвым. Не так ли?.. – И тихий, но довольный хохот: особенно когда она захочет вернуться обратно».
– Я помогу вам, – Рейн поднял глаза на герцога, и тот вздрогнул под этим тяжелым взглядом человека, которому уже нечего терять.
Армей внутренне поежился, когда за плечами Рейна заклубилось черное облако, сгустившееся в крылья-лезвия, каждое перышко которых отливало сталью. Ключ Заката, пробуждающий в людях жажду крови и мести, ведущий к победам на поле сражений, но платой за эти победы будет поселившаяся в душе тьма, которая уже не исчезнет.
Герцог-маг кивнул и протянул ладонь Рейну. Иногда договор с инферналами заключается проще и приносит меньше бед, чем в случае с Ключом Заката. Сейчас Армей протягивал руку самому проклятию древних, поселившемуся в теле восемнадцатилетнего юноши, глаза которого казались старше, чем у королевского мага, немало повидавшего на своем веку. Старые, безумно старые глаза. Уставшая и озлобленная душа. Но ради Кейлины…
– Тогда за дело, – усмехнулся Рейн, пожимая ладонь герцога.
– За дело.
Полк солдат, направленный из столицы, прибыл в Ранвелин на вечерней заре. Полковник Фалькен сразу же по-хозяйски заявился в замок, где и сообщил, что по указанию его величества в городе объявляется военное положение до того момента, пока «конфликт на пограничных землях не будет улажен», в связи с чем состоится мобилизация местной стражи. Штатный маг, прибывший вместе с полком, заявил, что эльфам будет направлено предупреждение о закрытии границ в одностороннем порядке. И любое пересечение ими рубежей будет рассматриваться как сигнал к началу военных действий.
– Простите, коллега, – остановил разливающегося соловьем мага Армей. – Но вы в курсе, что граница Минэрассэ опечатана магическим путем, наши войска попросту не смогут ее пересечь.
– В курсе, конечно, и именно поэтому сюда прислали меня.
– Как специалиста по эльфам, – хмыкнул появившийся в дверях Рейн. – Ну да, как же. Два прихлопа, три притопа – и нет магической преграды, так?
– Герцог, кто этот молодой нахал? – нахмурился маг, недовольно сощурив глаза.
– А вы сами ответьте, – спокойно отозвался Армей. – Покажите квалификацию.
– Вот еще, что я, юнцов не ви… – Маг осекся, беззвучно раскрывая и закрывая рот, вытаращенными главами глядя на Рейна.
«Выпусти меня, а? Ну, хоть на миг. Пусть поймет, с кем имеет дело».
Тебя выпустишь – потом обратно не загонишь.
«Ты упустил из виду одно. Теперь мне не нужно твое разрешение, разве что формальности ради. Она дала нам свободу. И сейчас я всего лишь поздороваюсь с ним».
Сам упустил. Я тебя и не держу… Пока. И мешать развлекаться не намерен.
Маг попятился, когда Рейн улыбнулся, и багряные глаза его замерцали в вечернем полумраке. Острые лезвия плаща резко взлетели перед самым носом побелевшего от страха мага, а в моментально сгустившихся сумерках тень Рейна принялась танцевать на стене, меняя свои очертания и цвет и совершенно игнорируя то, что ее обладатель стоял не шевелясь. Маг ощупал себя, убедился, что цел, и дрожащим голосом поинтересовался у герцога:
– Армей, вы что, инфернала сюда притащили?! Да за такое на эшафот сразу же! Этим же только хадары занимаются!
– Это человек, – остановил мага герцог, спокойно перебирая бумаги. – Впрочем, я уверен, что вы слышали легенду о Ключе Заката.
– Но это всего лишь эльфийская легенда и ничего больше.
– Тогда чего же вы так меня испугались, если я всего лишь легенда? – вкрадчиво поинтересовался Рейн, скользящим шагом приближаясь к магу и направляя свой взгляд ему в глаза. – Может быть, вы одумались… И вспомнили, что легенды тоже могут убивать?
– Хорошо, хорошо, Ключ Заката существует, – зачастил маг, отодвигаясь подальше от Рейна. – Может, вы еще и Ключ Зари отыскали, герцог?
Повисла нехорошая тишина, в которой отчетливо послышался звук стискиваемых до скрипа зубов.
– Ключ Зари погибла, – негромко пояснил Армей. – А теперь…
– Александрий, – представился маг.
– Хорошо, Александрий. Мой вам совет – выметайтесь-ка отсюда побыстрее, иначе вас придется соскребать со стен.
Но Рейн успел покинуть помещение раньше, с силой хлопнув дверью.
«Он уже считает ее погибшей».
Ты сам все видел.
«Глаза можно обмануть. Готов поспорить, что это все просто мегаподстава. Говорю тебе, не может быть так, чтобы совсем ничего нельзя было сделать. Ты ее знаешь: она так просто не сдается».
Не сдавалась.
«А разница? Ну, хорошо, хорошо, уговорил. Иди и убей себя об стену, получится оригинальная фреска. Или вот еще замечательный выход – пойди и действительно напейся, а к утру протрезвеешь и будешь упиваться уже совсем другим напитком. Кровью. Местью. Только жажду все равно не утолишь – только усилишь. Уж поверь мне: в этом я разбираюсь».
Я тоже.
Рейн только нахмурился, проходя через замковые ворота и направляясь к одному из постоялых дворов. Быть может, напиться – это не самый добрый совет, но все лучше, чем метаться по смятым простыням, мучаясь кошмарами, в которых всегда одно и то же. То, как Ксель превращается в обгорелый труп у него на руках. То, что он никак не может забыть или хотя бы перестать вспоминать.
Не может. Или не хочет.
Но стоило ему только открыть дверь кабака, как его моментально оглушил дружный вопль, издаваемый тремя десятками глоток разной степени нетрезвости, а следом – шквал оваций. Аплодировали светловолосой девушке, сидевшей на высоком табурете у камина. Судя по небольшой изящной лютне в ее руках, она была песенницей. Менестрелем.
– Ильяна, а спой-ка нам что-нибудь задушевное! – попросил кто-то из наименее пьяных стражников, сидевших за столиком у самой двери.
– Спой, красавица, серебра не пожалеем!
Девушка кивнула и, убрав за ухо короткую прядку, перебрала пальцами по струнам лютни, отозвавшимся нежным переливом звуков. Рейн остановился у стойки, прислушиваясь к музыке, которая становилась все громче по мере того, как затихали возгласы завсегдатаев. И, когда гомон в обеденном зале стих, Ильяна запела чистым, высоким голосом старинную песню. Баллада, в которой говорилось о пути по грани миров. Старая, можно даже сказать, древняя песня, в которой один образ накладывался на другой, сравнивая путь с лезвием клинка, с балансированием над пропастью, над которой самое трудное – это сохранить себя. Нельзя повернуть реку времени вспять, можно лишь ступить на зыбкую стезю собственного пути и самое трудное, что только может быть, – это остаться собой после того, как судьба отберет у тебя все, кроме жизни. И памяти о том, что осталось у тебя за спиной…
Последний аккорд отзвучал, когда Ильяна подняла светло-голубые глаза и встретилась с взглядом Рейна. А потом исполнительница соскользнула с высокого табурета и молча вышла из таверны, не обращая внимания на серебро, которое бросали к ее ногам благодарные слушатели. Ее песни часто задевали невидимые струны в душах слушателей, но никогда не сыпали соль на не зажившие еще раны. Певец должен знать, когда останавливаться, но, по-видимому, сегодня чутье ей изменило. Не стоило петь эту балладу, сочиненную когда-то давно эльфийским песенником и впоследствии переведенную на язык людей. Слишком сильно она задевает сердца, лишенные надежды.
Ильяна поправила лютню, висевшую у нее за плечом, и направилась к замку, где, как она надеялась, ей удастся найти кров и стол взамен песен. Война не за горами, а хорошие менестрели нужны, чтобы людям не так страшно было идти умирать…
Глава 13
Я, едва переставляя ноги от усталости, зашла в отведенную мне комнату и буквально упала на постель. Видимо, сегодня Нильдиньяр решил загрузить меня знаниями эльреди о таинственных древних, Шепчущем Кургане и прочих пророчествах по самые ушки. Нет, безусловно, рассказывал он интересно и захватывающе, но только когда спустя какое-то время я уже попросту перестала воспринимать информацию, наследник соизволил объявить перерыв на обед. Кстати, к тому времени я уже пришла к выводу, что обе стороны активно что-то недоговаривают. И Армей, и Нильдиньяр. Потому что если первый однозначно наврал насчет возвращения домой, то второй гениально уходил от ответа на мой вопрос: «Какая сила скрывается в Шепчущем Кургане?» И не верилось мне, что эльфы, знавшие столько всего и о древних и даже о таких мелочах почему при переходе у нас с Рейном поменялась одежда или каково содержимое наших сумок и карманов, понятия не имели о том, что именно должны высвободить Ключи. Они были информированы и еще как. Только пока почему-то не говорили.
Я села на постели и провела ладонью по рукояти нарэиля, стоящего у изголовья. Вот ведь интересно. Получается, он так и остался моей катаной, но при переходе превратился в свой ближайший аналог. Как говорил Нильдиньяр? При пересечении границ между мирами изменится все, кроме того, что не принадлежит ни одному из них? Правда, мне потребовалась расшифровка этой заумности эльредийского масштаба. Проще говоря, все вещи, принадлежащие нашему миру, изменились при переходе в нечто подобное. Правило не касалось только украшений. Действительно, им-то чего?
Похоже, протащить обратно донельзя антуражный костюм по-любому не удастся – все равно превратится в джинсы. А жаль, право слово. Сколько времени и средств я сэкономила бы при пошиве. Хотя, если вспомнить о том, что и в нашем мире живут и здравствуют ролевики, реконструкторы и музейные работники, то подобная фэнтезийная одежда могла остаться без изменений. Хотелось бы.
Волевым усилием поднявшись с кровати, я принялась неторопливо расшнуровывать на груди завязки туники. Хоть эльреди и предложили мне переодеться во что-то шелково-воздушное, я отказалась. Лазить по библиотеке, путаясь в длинной юбке и задевая широченными рукавами все в радиусе полуметра, – не самая лучшая идея. А уж как я разоблачалась бы – ума не приложу. Там такая хитрая система завязок была, что без пол-литры не разберешься.
Полусапожки полетели на пол, штаны и рубашка – на ближайший стул, а я натянула на себя нечто вроде ночной сорочки и скользнула под одеяло, вытягиваясь на шелковистых простынях. Интересно, как там Рейн? Аринна уже должна была добраться до Ранвелина, правда, может, она решила там остаться? Я поднесла к глазам левое запястье, на котором тускло светился серебряный браслет, сделавший меня слепой и глухой в плане энергетики, и глубоко вздохнула. Снять его не получалось. Прочувствовать Рейна тоже. Почти ничего не удавалось. Как будто я снова очутилась дома, где я не ведьма, а так, серединка на половинку. Неудачница, которая не может ни читать карты, ни зашептывать раны. Здесь, в этом мире, мои способности будто бы проснулись.
Я села на постели и провела ладонью по рукояти нарэиля, стоящего у изголовья. Вот ведь интересно. Получается, он так и остался моей катаной, но при переходе превратился в свой ближайший аналог. Как говорил Нильдиньяр? При пересечении границ между мирами изменится все, кроме того, что не принадлежит ни одному из них? Правда, мне потребовалась расшифровка этой заумности эльредийского масштаба. Проще говоря, все вещи, принадлежащие нашему миру, изменились при переходе в нечто подобное. Правило не касалось только украшений. Действительно, им-то чего?
Похоже, протащить обратно донельзя антуражный костюм по-любому не удастся – все равно превратится в джинсы. А жаль, право слово. Сколько времени и средств я сэкономила бы при пошиве. Хотя, если вспомнить о том, что и в нашем мире живут и здравствуют ролевики, реконструкторы и музейные работники, то подобная фэнтезийная одежда могла остаться без изменений. Хотелось бы.
Волевым усилием поднявшись с кровати, я принялась неторопливо расшнуровывать на груди завязки туники. Хоть эльреди и предложили мне переодеться во что-то шелково-воздушное, я отказалась. Лазить по библиотеке, путаясь в длинной юбке и задевая широченными рукавами все в радиусе полуметра, – не самая лучшая идея. А уж как я разоблачалась бы – ума не приложу. Там такая хитрая система завязок была, что без пол-литры не разберешься.
Полусапожки полетели на пол, штаны и рубашка – на ближайший стул, а я натянула на себя нечто вроде ночной сорочки и скользнула под одеяло, вытягиваясь на шелковистых простынях. Интересно, как там Рейн? Аринна уже должна была добраться до Ранвелина, правда, может, она решила там остаться? Я поднесла к глазам левое запястье, на котором тускло светился серебряный браслет, сделавший меня слепой и глухой в плане энергетики, и глубоко вздохнула. Снять его не получалось. Прочувствовать Рейна тоже. Почти ничего не удавалось. Как будто я снова очутилась дома, где я не ведьма, а так, серединка на половинку. Неудачница, которая не может ни читать карты, ни зашептывать раны. Здесь, в этом мире, мои способности будто бы проснулись.