Обстановка уже начинала угнетать Тэйру, когда она натолкнулась на два неожиданных открытия. В спальне, над узкой и жесткой, напоминавшей тюремные нары постелью отца обнаружилась старая фотокарточка: он и мать в день свадьбы. На лице отца счастливая улыбка, в петлице – белая роза. А вернувшись в гостиную, меж двух глиняных ваз Тэйра нашла выполненный рукой ребенка рисунок ангела. Рисунок был сделан ею много лет назад, еще в детском саду. Неужели все это время отец хранил его рядом с собой? Тэйра перевернула тонкий бумажный листок. На обороте по-прежнему виднелись корявые, прыгающие буквы: «Любимому папочке».
Из глаз вдруг хлынули слезы. Тэйра опустилась на стул, ее тело сотрясали рыдания.
– Отец! Отец, прости меня!
Когда приступ прошел, она возвратилась в спальню, чтобы рядом с уже лежавшим в сумочке рисунком положить и свадебную фотографию. Забрала и другой снимок, на котором отец в компании двух рабочих-египтян стоял рядом с каменным саркофагом. Вспомнилось, как отец объяснял: «В переводе с греческого саркофаг означает „пожиратель плоти“. Новое слово так напугало маленькую девочку, что в ту ночь она не смогла заснуть.
Тэйра задумалась: не прихватить ли с собой пару отцовских книг, но размышления ее прервал телефонный звонок.
Стоит ли поднимать трубку? После секундного колебания Тэйра бросилась в гостиную, но опоздала. Стоявший на столе аппарат негромко щелкнул, из динамика автоответчика послышался знакомый голос:
«Алло, говорит Майкл Маллрей. Я вернусь в Каир в первую неделю декабря, поэтому вряд ли имеет смысл оставлять сообщение. Свяжитесь со мной позже либо позвоните на факультет, телефон 794—3967. Спасибо и всего доброго».
От неожиданности Тэйра замерла на месте. Ощущение было такое, что отец не умер, а оказался каким-то чудом в набитой электроникой коробке. К тому моменту, когда она пришла в себя, кассета автоответчика начала вращаться, вспыхнул индикатор записи.
В первое мгновение Тэйре показалось, что звонивший положил трубку – из динамика не доносилось ни звука, но затем она уловила едва слышимое дыхание. Нет, он не клал трубку, он просто молчал. Рука потянулась к аппарату и повисла в воздухе. Мужчина на том конце провода – инстинкт подсказывал Тэйре, что это был именно мужчина, – хранил молчание и ждал, будто зная: она находится в квартире. Прошла; наверное, целая вечность, а потом с мягким металлическим щелчком запись остановилась. Объятая страхом, Тэйра бросилась вон. Старое здание внушало ей ужас. По пути к лифту ее внимание привлек большой жук, сидевший на белом мраморном полу коридора. Присмотревшись, Тэйра поняла, что видит перед собой не жука, а толстый цилиндрик серого сигарного пепла. Против собственной воли она побежала.
Кабина лифта была где-то внизу. Перепрыгивая через ступени, Тэйра торопливо спускалась по лестнице. Быстрее, быстрее! На площадке первого этажа дорогу ей заслонила фигура. Сердце Тэйры упало, она слабо вскрикнула. Перед ней стоял консьерж.
– Ох, простите! Как вы меня напугали! Вот.
Она протянула мужчине ключи. Забирая связку, тот произнес какую-то фразу.
– Что?
Консьерж повторил.
– Не понимаю, – высоким от напряжения голосом сказала Тэйра, отчаянно желая оказаться на улице.
Мужчина заговорил вновь. Рука его опустилась в карман, и Тэйра с ужасом отшатнулась. Консьерж помахал перед ее лицом небольшим белым конвертом.
– Почта для профессор Маллрей.
Тэйра с трудом перевела дыхание и улыбнулась.
– Благодарю вас. – Она взяла конверт. – Спасибо!
Кивнув, консьерж заковылял к столу. Тэйра отказалась от мысли еще раз попытаться вручить ему чаевые, толкнула дверь, вышла на улицу. Солнечный свет и слабый ветерок принесли желанное облегчение. Она миновала двух школьников в белых, жестких от крахмала рубашках, военного с множеством нашивок. На противоположной стороне садовник в комбинезоне поливал из шланга розы.
Ярдов через двадцать Тэйра вспомнила о зажатом в руке конверте, поднесла его к глазам. Ее лицо мгновенно побледнело.
– Господи, нет, – прошептала она, увидев знакомый почерк. – Только не сейчас!
Глядя ей вслед, садовник склонил к плечу голову и проговорил что-то в воротник комбинезона.
ГЛАВА 12
ГЛАВА 13
Из глаз вдруг хлынули слезы. Тэйра опустилась на стул, ее тело сотрясали рыдания.
– Отец! Отец, прости меня!
Когда приступ прошел, она возвратилась в спальню, чтобы рядом с уже лежавшим в сумочке рисунком положить и свадебную фотографию. Забрала и другой снимок, на котором отец в компании двух рабочих-египтян стоял рядом с каменным саркофагом. Вспомнилось, как отец объяснял: «В переводе с греческого саркофаг означает „пожиратель плоти“. Новое слово так напугало маленькую девочку, что в ту ночь она не смогла заснуть.
Тэйра задумалась: не прихватить ли с собой пару отцовских книг, но размышления ее прервал телефонный звонок.
Стоит ли поднимать трубку? После секундного колебания Тэйра бросилась в гостиную, но опоздала. Стоявший на столе аппарат негромко щелкнул, из динамика автоответчика послышался знакомый голос:
«Алло, говорит Майкл Маллрей. Я вернусь в Каир в первую неделю декабря, поэтому вряд ли имеет смысл оставлять сообщение. Свяжитесь со мной позже либо позвоните на факультет, телефон 794—3967. Спасибо и всего доброго».
От неожиданности Тэйра замерла на месте. Ощущение было такое, что отец не умер, а оказался каким-то чудом в набитой электроникой коробке. К тому моменту, когда она пришла в себя, кассета автоответчика начала вращаться, вспыхнул индикатор записи.
В первое мгновение Тэйре показалось, что звонивший положил трубку – из динамика не доносилось ни звука, но затем она уловила едва слышимое дыхание. Нет, он не клал трубку, он просто молчал. Рука потянулась к аппарату и повисла в воздухе. Мужчина на том конце провода – инстинкт подсказывал Тэйре, что это был именно мужчина, – хранил молчание и ждал, будто зная: она находится в квартире. Прошла; наверное, целая вечность, а потом с мягким металлическим щелчком запись остановилась. Объятая страхом, Тэйра бросилась вон. Старое здание внушало ей ужас. По пути к лифту ее внимание привлек большой жук, сидевший на белом мраморном полу коридора. Присмотревшись, Тэйра поняла, что видит перед собой не жука, а толстый цилиндрик серого сигарного пепла. Против собственной воли она побежала.
Кабина лифта была где-то внизу. Перепрыгивая через ступени, Тэйра торопливо спускалась по лестнице. Быстрее, быстрее! На площадке первого этажа дорогу ей заслонила фигура. Сердце Тэйры упало, она слабо вскрикнула. Перед ней стоял консьерж.
– Ох, простите! Как вы меня напугали! Вот.
Она протянула мужчине ключи. Забирая связку, тот произнес какую-то фразу.
– Что?
Консьерж повторил.
– Не понимаю, – высоким от напряжения голосом сказала Тэйра, отчаянно желая оказаться на улице.
Мужчина заговорил вновь. Рука его опустилась в карман, и Тэйра с ужасом отшатнулась. Консьерж помахал перед ее лицом небольшим белым конвертом.
– Почта для профессор Маллрей.
Тэйра с трудом перевела дыхание и улыбнулась.
– Благодарю вас. – Она взяла конверт. – Спасибо!
Кивнув, консьерж заковылял к столу. Тэйра отказалась от мысли еще раз попытаться вручить ему чаевые, толкнула дверь, вышла на улицу. Солнечный свет и слабый ветерок принесли желанное облегчение. Она миновала двух школьников в белых, жестких от крахмала рубашках, военного с множеством нашивок. На противоположной стороне садовник в комбинезоне поливал из шланга розы.
Ярдов через двадцать Тэйра вспомнила о зажатом в руке конверте, поднесла его к глазам. Ее лицо мгновенно побледнело.
– Господи, нет, – прошептала она, увидев знакомый почерк. – Только не сейчас!
Глядя ей вслед, садовник склонил к плечу голову и проговорил что-то в воротник комбинезона.
ГЛАВА 12
СЕВЕРНЫЙ СУДАН,
НЕПОДАЛЕКУ ОТ ГРАНИЦЫ С ЕГИПТОМ
Выбравшийся из палатки мальчишка бросился бежать, разогнав своими порывистыми движениями небольшое стадо коз. Он пронесся мимо потухшего костра, прикрытого брезентом вертолета, штабеля бочек и, переводя дух, остановился у другой, стоявшей чуть в стороне от лагеря, палатки. Здесь мальчишка извлек из кармана листок бумаги, откинул холщовый клапан входа и шагнул внутрь.
В центре палатки стоял мужчина. Его глаза были закрыты, губы шевелились в молитве. Длинное, костистое лицо с орлиным носом украшала бородка, над переносицей матово поблескивал глубокий вертикальный шрам. В экстатическом забвении мужчина едва заметно улыбался.
Затем он опустился на колени, простер перед собой руки и совершил глубокий поклон, коснувшись лбом застилавшего палатку ковра. Стоя за его спиной, мальчик в благоговейном ужасе взирал на молившегося. Медленно тянулись минуты, мужчина продолжал шептать священные слова, с его лица не сходила исполненная умиротворения улыбка. Ритуал казался нескончаемым. Мальчик уже собирался выйти, однако в этот момент мужчина отвесил последний поклон и поднялся. Паренек сделал шаг, протянул руку с листком.
– Вот, господин. От доктора Дрейвик.
Мужчина взял бумагу и принялся читать.
В его облике чувствовалась скрытая угроза, некая с трудом сдерживаемая тяга к насилию. На ее фоне казалась неуместной ласка, с которой мужчина опустил руку на голову мальчика. Тот смотрел на свои босые ноги, объятый страхом и восхищением одновременно.
Дочитав послание, мужчина вернул бумагу мальчику.
– Аллах, да будет в веках благословенно Его имя!
– Прошу вас, господин, – прошептал мальчик, по-прежнему глядя вниз, – я не понимаю.
– Мы и не должны ничего понимать, Мехмет, – произнес мужчина, поднимая за подбородок голову младшего так, чтобы взгляды их встретились.
Лоб мальчика пересекал такой же глубокий шрам.
– Нам всего лишь необходимо знать, что существует высший промысел, и все мы являемся его частью. Ты не задаешь вопросов Всевышнему, ты Ему просто вверяешь себя. Без вопросов и без сомнений.
– Да, господин.
– Он поставил перед нами величайшую задачу. Если мы пройдем Его испытание, награда будет высокой. Если оплошаем…
– Что, господин? Что нас ждет, если мы оплошаем? – вздрогнув, спросил мальчик.
Мужчина провел ладонью по его волосам, успокаивая.
– Мы не оплошаем. – Он улыбнулся. – Дорога трудна, но мы пройдем до ее конца. Разве я не говорил тебе? Мы избраны Богом.
Обеими руками мальчик обхватил талию мужчины, но тот мягко отстранил его.
– Есть работа, Мехмет. Отыщи доктора Дрейвика, передай ему, что он обязан найти недостающую часть. Ты понял? Он обязан найти недостающую часть.
– Найти недостающую часть, – повторил мальчик.
– А пока все должно идти, как планировалось. Ничего не меняется. Запомнишь?
– Да, господин.
– Через час мы сворачиваем лагерь. Ступай.
Мальчик вышел из палатки. Некоторое время Саиф аль-Тхар смотрел ему вслед.
Они подобрали Мехмета четыре года назад, когда тот голодным сиротой копался в каирских помойках. Ребенка отмыли, накормили, обучили грамоте. Со временем он стал одним из них – приняв отличительный знак, символ их веры, и поклявшись всю жизнь не снимать черных одежд. Черный цвет означал преданность и силу.
Простой, искренний и послушный, Мехмет был молодцом. Имелись и сотни, тысячи других, таких же. Пока богачи ублажали желудки и молились своим лживым богам, дети бедняков умирали от голода. Мир сошел с ума. Канул в бездну. Оказался во власти кафиров. Он, Саиф аль-Тхар, пришел в этот мир восстановить справедливость, протянуть руку отверженным, наказать нечестивцев, чтобы вновь зажечь светоч веры.
Внезапным озарением свыше ему на миг открылось, как достичь поставленной цели. На миг, не более. Аллах дал, и Аллах взял. Осознание этого приносило боль, но Саиф аль-Тхар знал, что и здесь сокрыт промысел Всевышнего. В чем он? Но разве не может Господь проверить своего слугу? Испытать его решимость? Беззаботная, легкая жизнь – удел тех, чья вера слаба. Глубина веры познается в ударах судьбы. Аллах хочет убедиться в его преданности? Что ж, Всевышний не будет разочарован. Они найдут святыню, скольких смертей бы это ни стоило. Слуга не обманет своего господина. И господин тоже не оставит своего слугу – во всяком случае, до тех пор, пока тот полон веры. Пока не отступит перед трудностями.
Бросив на мальчика еще один взгляд, Саиф аль-Тхар опустился на колени, чтобы продолжить молитву.
В центре палатки стоял мужчина. Его глаза были закрыты, губы шевелились в молитве. Длинное, костистое лицо с орлиным носом украшала бородка, над переносицей матово поблескивал глубокий вертикальный шрам. В экстатическом забвении мужчина едва заметно улыбался.
Затем он опустился на колени, простер перед собой руки и совершил глубокий поклон, коснувшись лбом застилавшего палатку ковра. Стоя за его спиной, мальчик в благоговейном ужасе взирал на молившегося. Медленно тянулись минуты, мужчина продолжал шептать священные слова, с его лица не сходила исполненная умиротворения улыбка. Ритуал казался нескончаемым. Мальчик уже собирался выйти, однако в этот момент мужчина отвесил последний поклон и поднялся. Паренек сделал шаг, протянул руку с листком.
– Вот, господин. От доктора Дрейвик.
Мужчина взял бумагу и принялся читать.
В его облике чувствовалась скрытая угроза, некая с трудом сдерживаемая тяга к насилию. На ее фоне казалась неуместной ласка, с которой мужчина опустил руку на голову мальчика. Тот смотрел на свои босые ноги, объятый страхом и восхищением одновременно.
Дочитав послание, мужчина вернул бумагу мальчику.
– Аллах, да будет в веках благословенно Его имя!
– Прошу вас, господин, – прошептал мальчик, по-прежнему глядя вниз, – я не понимаю.
– Мы и не должны ничего понимать, Мехмет, – произнес мужчина, поднимая за подбородок голову младшего так, чтобы взгляды их встретились.
Лоб мальчика пересекал такой же глубокий шрам.
– Нам всего лишь необходимо знать, что существует высший промысел, и все мы являемся его частью. Ты не задаешь вопросов Всевышнему, ты Ему просто вверяешь себя. Без вопросов и без сомнений.
– Да, господин.
– Он поставил перед нами величайшую задачу. Если мы пройдем Его испытание, награда будет высокой. Если оплошаем…
– Что, господин? Что нас ждет, если мы оплошаем? – вздрогнув, спросил мальчик.
Мужчина провел ладонью по его волосам, успокаивая.
– Мы не оплошаем. – Он улыбнулся. – Дорога трудна, но мы пройдем до ее конца. Разве я не говорил тебе? Мы избраны Богом.
Обеими руками мальчик обхватил талию мужчины, но тот мягко отстранил его.
– Есть работа, Мехмет. Отыщи доктора Дрейвика, передай ему, что он обязан найти недостающую часть. Ты понял? Он обязан найти недостающую часть.
– Найти недостающую часть, – повторил мальчик.
– А пока все должно идти, как планировалось. Ничего не меняется. Запомнишь?
– Да, господин.
– Через час мы сворачиваем лагерь. Ступай.
Мальчик вышел из палатки. Некоторое время Саиф аль-Тхар смотрел ему вслед.
Они подобрали Мехмета четыре года назад, когда тот голодным сиротой копался в каирских помойках. Ребенка отмыли, накормили, обучили грамоте. Со временем он стал одним из них – приняв отличительный знак, символ их веры, и поклявшись всю жизнь не снимать черных одежд. Черный цвет означал преданность и силу.
Простой, искренний и послушный, Мехмет был молодцом. Имелись и сотни, тысячи других, таких же. Пока богачи ублажали желудки и молились своим лживым богам, дети бедняков умирали от голода. Мир сошел с ума. Канул в бездну. Оказался во власти кафиров. Он, Саиф аль-Тхар, пришел в этот мир восстановить справедливость, протянуть руку отверженным, наказать нечестивцев, чтобы вновь зажечь светоч веры.
Внезапным озарением свыше ему на миг открылось, как достичь поставленной цели. На миг, не более. Аллах дал, и Аллах взял. Осознание этого приносило боль, но Саиф аль-Тхар знал, что и здесь сокрыт промысел Всевышнего. В чем он? Но разве не может Господь проверить своего слугу? Испытать его решимость? Беззаботная, легкая жизнь – удел тех, чья вера слаба. Глубина веры познается в ударах судьбы. Аллах хочет убедиться в его преданности? Что ж, Всевышний не будет разочарован. Они найдут святыню, скольких смертей бы это ни стоило. Слуга не обманет своего господина. И господин тоже не оставит своего слугу – во всяком случае, до тех пор, пока тот полон веры. Пока не отступит перед трудностями.
Бросив на мальчика еще один взгляд, Саиф аль-Тхар опустился на колени, чтобы продолжить молитву.
ГЛАВА 13
КАИР
Войдя в номер отеля, Тэйра вскрыла конверт. Она знала, что должна порвать послание, выбросить его непрочитанным, но это было свыше ее сил. Даже по прошествии шести лет в каком-то уголке души еще теплилась память.
– Будь ты проклят, – пробормотала она, извлекая из конверта лист бумаги. – Зачем ты вернулся? Будь проклят!
Привет, Майкл!
Я пробуду здесь несколько недель. Если ты уже вернулся из Саккры, с удовольствием поставлю тебе стаканчик-другой. Остановился в отеле «Салах аль-Дин», хотя по вечерам меня легче застать в чайном домике на углу Ахмед-Махер и Бурса-ид. Помоему, он называется «Ахва Вадуд».
Дэниел Л.
P.S. Ты слышал о Шенкере? Он полагает, будто нашел гробницу Имхотепа! Болван.
Тэйра невольно улыбнулась. Как это похоже на Дэниела! Он просто не может удержаться, чтобы не вставить в свою речь вульгарное словцо. Впервые за долгие годы Тэйра ощутила, как к горлу подкатывает комок. Нет, обида так и не забылась.
Она еще раз прочитала записку, затем скомкала ее и швырнула в угол. Достав из мини-бара бутылочку водки, вышла на балкон, но тут же вернулась и бросилась на постель, бездумно уставившись в потолок. Прошло минут пять, затем десять, пятнадцать. Наконец Тэйра поднялась, взяла лежавший в кресле рюкзачок и покинула номер.
– Чайный домик «Ахва Вадуд», – сказала она водителю стоявшего у отеля такси. – Угол Ахмед-Махера и…
– Бурсаид, – закончил шофер, открывая для нее дверцу машины. – Знакомое местечко.
Тэйра опустилась на сиденье.
Ты идиот, Дэниел, под негромкое урчание двигателя подумала она, и такси тронулось с места. Набитый идиот.
Припаркованный на противоположной стороне улицы пыльный «мерседес» отъехал от тротуара и медленно развернулся. Хищник взял след.
Тэйра прекрасно помнила их первую встречу. Произошла она – о Господи! – восемь лет назад.
В то время на втором курсе Лондонского университета она изучала зоологию и вместе с тремя подругами снимала недорогую квартиру. Родители жили в Оксфорде, их брак стремительно приближался к распаду. Однажды Тэйра решила проведать отца и мать.
Должен был состояться обычный семейный ужин, что само по себе представляло довольно тягостную перспективу: родители уже почти не разговаривали друг с другом. Однако когда Тэйра переступила порог дома, отец сообщил, что за столом будет присутствовать его коллега.
– Занимательный парень, – сказал он, – наполовину англичанин, наполовину француз, чуть старше тебя. Пишет диссертацию по погребальным обрядам в Фивах, Поздний период. Буквально на днях вернулся с раскопок в Долине царей. Похоже, археология вот-вот получит нового гения. Знает о загробной жизни древних египтян больше, чем любой другой.
– Очень интригующе, – скептически усмехнулась Тэйра.
– Думаю, он тебе понравится. – Отец явно не заметил ее сарказма. – Настоящий чудак. Помешанный. Само собой, мы все в какой-то мере помешанные, но он – особенно. Впечатление такое, будто он руку готов себе отрубить, если будет уверен, что этого требует дело. А может, и не только себе. Фанатик.
– Такие, как правило, всю жизнь остаются в одиночестве.
– Ты права. У меня по крайней мере есть ты и твоя мать. У Дэниела нет никого. Честно говоря, он меня беспокоит. Он просто одержимый. Если не остановится вовремя, то наверняка до срока ляжет в могилу.
Тэйра опрокинула предложенную отцом перед ужином стопку водки. Погребальные обряды в Фивах, Поздний период. О Боже!
Гость явился почти с часовым опозданием; они как раз обсуждали, не пора ли садиться за стол, когда послышалась трель входного звонка. Выпитое уже ударило Тэйре в голову, и она, убеждая себя в необходимости соблюдать приличия, направилась к двери. Остается надеяться, что сразу после ужина будущий гений уйдет, думала она. Господи, пусть он уйдет побыстрее!
У порога Тэйра замешкалась, а затем решительно распахнула дверь.
Святый Боже! Какой мужчина!
К счастью, эти слова не были произнесены вслух, хотя по лицу Тэйры промелькнула тень изумления. Гость ничуть не походил на того, кого она ожидала увидеть: высокий, темноволосый, с карими, почти черными глазами, напоминавшими крошечные, бездонные озерца. Тэйра не могла отвести взгляд от выразительного лица.
– Прошу извинить за опоздание. – В голосе молодого человека слышался легкий галльский акцент. – Необходимо было закончить дела.
– Ясно. Погребальные обряды в Фивах. Поздний период, – пытаясь скрыть смущение, выговорила она.
Гость рассмеялся:
– Почти угадали. Вообще-то я заполнял бумаги на получение гранта. По-моему, это менее интересно. Будем знакомы, Дэниел Лакаж.
Она пожала протянутую руку:
– Тэйра Маллрей.
После несколько затянувшегося рукопожатия оба прошли в дом.
Ужин удался на славу. Большую его часть мужчины провели в споре о Новых царствах: является ли фактом совместное правление Аменхотепа III и его сына Эхнатона? Подобные дискуссии Тэйре приходилось сотни раз слышать и раньше, но в присутствии Дэниела сухая академическая беседа обрела вдруг непонятную значимость, она как бы затрагивала их обоих. А ведь речь шла о событиях, которые казались забытыми самой историей!
– Прости, пожалуйста, – улыбнулся Дэниел, когда мать скрылась в кухне, чтобы принести блюдо с пудингом. – Для тебя наш разговор должен быть пыткой.
– Нисколько. Сейчас я впервые в жизни почувствовала искренний интерес к Египту.
– Спасибо, дорогая, – угрюмо заметил отец.
После ужина Тэйра и Дэниел вышли в сад покурить. Стоял теплый вечер, в небе сияли мириады звезд. Пройдя по газону, оба опустились в плетеные кресла-качалки.
– Твои слова за столом были сказаны лишь из вежливости, – произнес он, прикуривая две сигареты и передавая одну из них Тэйре. – Зачем утруждать себя?
– Я никогда не стараюсь быть вежливой. Сегодня по крайней мере совершенно не тот случай.
Наступило молчание. Они легонько покачивались в креслах, совсем рядом, но все же не настолько, чтобы тела их соприкасались. От Дэниела исходил почти неуловимый, приятно щекотавший ноздри запах – не туалетной воды, нет, чего-то более мужского.
– Отец сказал, ты был на раскопках в Долине царей, – первой нарушила тишину Тэйра.
– Немного в стороне от нее, в холмах.
– Искал что-то конкретное?
– Ничего особенного. Захоронения Позднего периода, двадцать шестая династия.
– Ничего особенного? Мне казалось, ты фанатически предан своему делу.
– Так и есть. Только не сегодня вечером.
Оба рассмеялись. Два взгляда на мгновение встретились, а затем устремились вверх, к небу. Над головами Тэйры и Дэниела переплела узловатые ветви старая сосна. Последовало долгое молчание.
– Загадочное место эта Долина царей, – промолвил наконец Дэниел почти шепотом, обращаясь скорее к себе, нежели к Тэйре.
– Будь ты проклят, – пробормотала она, извлекая из конверта лист бумаги. – Зачем ты вернулся? Будь проклят!
Привет, Майкл!
Я пробуду здесь несколько недель. Если ты уже вернулся из Саккры, с удовольствием поставлю тебе стаканчик-другой. Остановился в отеле «Салах аль-Дин», хотя по вечерам меня легче застать в чайном домике на углу Ахмед-Махер и Бурса-ид. Помоему, он называется «Ахва Вадуд».
Дэниел Л.
P.S. Ты слышал о Шенкере? Он полагает, будто нашел гробницу Имхотепа! Болван.
Тэйра невольно улыбнулась. Как это похоже на Дэниела! Он просто не может удержаться, чтобы не вставить в свою речь вульгарное словцо. Впервые за долгие годы Тэйра ощутила, как к горлу подкатывает комок. Нет, обида так и не забылась.
Она еще раз прочитала записку, затем скомкала ее и швырнула в угол. Достав из мини-бара бутылочку водки, вышла на балкон, но тут же вернулась и бросилась на постель, бездумно уставившись в потолок. Прошло минут пять, затем десять, пятнадцать. Наконец Тэйра поднялась, взяла лежавший в кресле рюкзачок и покинула номер.
– Чайный домик «Ахва Вадуд», – сказала она водителю стоявшего у отеля такси. – Угол Ахмед-Махера и…
– Бурсаид, – закончил шофер, открывая для нее дверцу машины. – Знакомое местечко.
Тэйра опустилась на сиденье.
Ты идиот, Дэниел, под негромкое урчание двигателя подумала она, и такси тронулось с места. Набитый идиот.
Припаркованный на противоположной стороне улицы пыльный «мерседес» отъехал от тротуара и медленно развернулся. Хищник взял след.
Тэйра прекрасно помнила их первую встречу. Произошла она – о Господи! – восемь лет назад.
В то время на втором курсе Лондонского университета она изучала зоологию и вместе с тремя подругами снимала недорогую квартиру. Родители жили в Оксфорде, их брак стремительно приближался к распаду. Однажды Тэйра решила проведать отца и мать.
Должен был состояться обычный семейный ужин, что само по себе представляло довольно тягостную перспективу: родители уже почти не разговаривали друг с другом. Однако когда Тэйра переступила порог дома, отец сообщил, что за столом будет присутствовать его коллега.
– Занимательный парень, – сказал он, – наполовину англичанин, наполовину француз, чуть старше тебя. Пишет диссертацию по погребальным обрядам в Фивах, Поздний период. Буквально на днях вернулся с раскопок в Долине царей. Похоже, археология вот-вот получит нового гения. Знает о загробной жизни древних египтян больше, чем любой другой.
– Очень интригующе, – скептически усмехнулась Тэйра.
– Думаю, он тебе понравится. – Отец явно не заметил ее сарказма. – Настоящий чудак. Помешанный. Само собой, мы все в какой-то мере помешанные, но он – особенно. Впечатление такое, будто он руку готов себе отрубить, если будет уверен, что этого требует дело. А может, и не только себе. Фанатик.
– Такие, как правило, всю жизнь остаются в одиночестве.
– Ты права. У меня по крайней мере есть ты и твоя мать. У Дэниела нет никого. Честно говоря, он меня беспокоит. Он просто одержимый. Если не остановится вовремя, то наверняка до срока ляжет в могилу.
Тэйра опрокинула предложенную отцом перед ужином стопку водки. Погребальные обряды в Фивах, Поздний период. О Боже!
Гость явился почти с часовым опозданием; они как раз обсуждали, не пора ли садиться за стол, когда послышалась трель входного звонка. Выпитое уже ударило Тэйре в голову, и она, убеждая себя в необходимости соблюдать приличия, направилась к двери. Остается надеяться, что сразу после ужина будущий гений уйдет, думала она. Господи, пусть он уйдет побыстрее!
У порога Тэйра замешкалась, а затем решительно распахнула дверь.
Святый Боже! Какой мужчина!
К счастью, эти слова не были произнесены вслух, хотя по лицу Тэйры промелькнула тень изумления. Гость ничуть не походил на того, кого она ожидала увидеть: высокий, темноволосый, с карими, почти черными глазами, напоминавшими крошечные, бездонные озерца. Тэйра не могла отвести взгляд от выразительного лица.
– Прошу извинить за опоздание. – В голосе молодого человека слышался легкий галльский акцент. – Необходимо было закончить дела.
– Ясно. Погребальные обряды в Фивах. Поздний период, – пытаясь скрыть смущение, выговорила она.
Гость рассмеялся:
– Почти угадали. Вообще-то я заполнял бумаги на получение гранта. По-моему, это менее интересно. Будем знакомы, Дэниел Лакаж.
Она пожала протянутую руку:
– Тэйра Маллрей.
После несколько затянувшегося рукопожатия оба прошли в дом.
Ужин удался на славу. Большую его часть мужчины провели в споре о Новых царствах: является ли фактом совместное правление Аменхотепа III и его сына Эхнатона? Подобные дискуссии Тэйре приходилось сотни раз слышать и раньше, но в присутствии Дэниела сухая академическая беседа обрела вдруг непонятную значимость, она как бы затрагивала их обоих. А ведь речь шла о событиях, которые казались забытыми самой историей!
– Прости, пожалуйста, – улыбнулся Дэниел, когда мать скрылась в кухне, чтобы принести блюдо с пудингом. – Для тебя наш разговор должен быть пыткой.
– Нисколько. Сейчас я впервые в жизни почувствовала искренний интерес к Египту.
– Спасибо, дорогая, – угрюмо заметил отец.
После ужина Тэйра и Дэниел вышли в сад покурить. Стоял теплый вечер, в небе сияли мириады звезд. Пройдя по газону, оба опустились в плетеные кресла-качалки.
– Твои слова за столом были сказаны лишь из вежливости, – произнес он, прикуривая две сигареты и передавая одну из них Тэйре. – Зачем утруждать себя?
– Я никогда не стараюсь быть вежливой. Сегодня по крайней мере совершенно не тот случай.
Наступило молчание. Они легонько покачивались в креслах, совсем рядом, но все же не настолько, чтобы тела их соприкасались. От Дэниела исходил почти неуловимый, приятно щекотавший ноздри запах – не туалетной воды, нет, чего-то более мужского.
– Отец сказал, ты был на раскопках в Долине царей, – первой нарушила тишину Тэйра.
– Немного в стороне от нее, в холмах.
– Искал что-то конкретное?
– Ничего особенного. Захоронения Позднего периода, двадцать шестая династия.
– Ничего особенного? Мне казалось, ты фанатически предан своему делу.
– Так и есть. Только не сегодня вечером.
Оба рассмеялись. Два взгляда на мгновение встретились, а затем устремились вверх, к небу. Над головами Тэйры и Дэниела переплела узловатые ветви старая сосна. Последовало долгое молчание.
– Загадочное место эта Долина царей, – промолвил наконец Дэниел почти шепотом, обращаясь скорее к себе, нежели к Тэйре.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента