Страница:
— Скажите-ка, мистер Бейлз, — спросил капитан, — вы не механик? Я знаю, вы говорили, что работаете поденно и перебиваетесь случайным заработком. Но я хочу выяснить, может, вы со своей машиной что-нибудь намудрили?
— Капитан, — ответил я честно, — да я не знаю, с какого конца берутся за гаечный ключ.
— Вы, значит, никогда не работали над своей Бетси?
— Просто ухаживал за ней на совесть.
— А кто-нибудь еще над ней работал?
— Да я бы к ней никого и на пушечный выстрел не подпустил.
— В таком случае не можете ли вы объяснить, как это машина движется сама по себе?
— Нет, сэр. Но ведь Бетси умница…
— Вы точно помните, что не сидели за рулем?
— Конечно, нет. Мне казалось нормальным, что Бетси сама везет меня домой.
Капитан в сердцах швырнул на стол карандаш.
— Сдаюсь!
Он встал из-за стола.
— Пойду сварю еще кофе, — сказал он Слейду. — Может быть, у вас лучше получится.
— Еще одно, — обратился Эрни к Слейду, когда капитан хлопнул дверью. — Этот скунс…
— При чем тут скунс?
— Скунсы не виляют хвостом, — заявил Эрни. — И не мурлыкают.
— Этот скунс проделывал то и другое, — саркастически заметил Слейд. Это был особенный скунс. Не скунс, а диво — хвост колечком. Кстати, скунс действительно ни при чем. Его только прокатили.
— Не найдется ли у вас рюмашечки, а? — спросил я. Мне было здорово не по себе.
— Конечно, — ответил Эрни. Он подошел к шкафчику в углу и вынул оттуда бутылку.
Через окно я увидел, что восток начал светлеть. Скоро рассвет.
Зазвонил телефон. Слейд снял трубку.
Эрни подал мне знак, и я подошел к нему, вернее, к шкафчику. Эрни вручил мне бутылку.
— Только не увлекайся, папаша, — посоветовал он. — Ты ведь не хочешь снова перебрать, правда?
Я и не увлекался. Высосал стакана полтора, и все.
Слейд заорал:
— Эй!
— Что случилось? — спросил Эрни. Он отнял у меня бутылку — не то чтобы силой, но вроде того.
— Какой-то фермер обнаружил машину, — сказал Слейд. — Она обстреляла его собаку.
— Она… что собаку? — с запинкой переспросил Эрни.
— Так утверждает этот малый. Он выгнал коров. Было раннее утро. Он собирался на рыбалку и хотел заблаговременно сделать кое-что по хозяйству. В конце узкого тупичка, между тремя изгородями, он увидел машину и решил, что ее здесь бросили.
— А что там насчет стрельбы?
— Вот слушай. Собака подбежала к машине и облаяла ее. И вдруг из машины вырвалась большая искра. Пса сбило с ног. Он встал и давай удирать. Машина пустила вдогонку ему вторую искру. Угодила псу прямо в ногу. Этот малый говорит, что у пса вскочили волдыри.
Слейд взял курс на дверь.
— Ну, вы там, поторапливайтесь!
— Ты нам, может, понадобишься, папаша, — сказал Эрни.
Мы выбежали на улицу и прыгнули в машину.
— Где находится эта ферма? — спросил Эрни.
— Западнее воздушной базы, — ответил Слейд.
Фермер поджидал нас на лавочке у ворот скотного двора. Когда Слейд затормозил, он вскочил на ноги.
— Машина еще там, — доложил он. — Я с нее глаз не спускаю. Оттуда никто не выходил.
— А она не может оттуда выбраться другим путем?
— Никак. Кругом леса да поля. Это тупик.
Слейд удовлетворенно хмыкнул. Он отвел полицейскую машину к началу проулка и развернул ее, надежно перегородив проезд.
— Отсюда дойдем на своих двоих, — заявил он.
— Сразу за тем вон поворотом, — показал фермер.
Мы зашли за поворот и увидели, что там стоит Бетси.
— Это моя машина, — сказал я.
— Давайте рассредоточимся, — предложил Слейд. — С нее станется и нас обстрелять.
Он расстегнул кобуру пистолета.
— Не вздумайте палить по моей машине, — предупредил я, но он и бровью не повел.
Мы все четверо рассредоточились и стали подкрадываться к Бетси. Чудно было, что мы ведем себя, будто она нам враг и надо захватить ее врасплох.
Вид у нее был такой же, как всегда, — обыкновенная развалюшка дешевой марки, но очень умная и очень преданная. И я все вспоминал: куда она только меня не возила, а ведь всегда привозила домой.
И вдруг она нас атаковала. Стояла-то она носом к тупику, и ей пришлось дать задний ход, но это не помешало ей напасть на нас.
Она слегка подпрыгнула и покатила к нам полным ходом, с каждой секундой все увеличивая скорость, и я увидел, что Слейд выхватил пистолет.
Я выскочил на середину проулка и замахал руками. Не доверял я этому Слейду. Я боялся, что, если Бетси не подчинится, он изрешетит ее пулями.
А Бетси и не собиралась останавливаться. Она надвигалась на нас, и притом гораздо быстрее, чем положено такой старой колымаге.
— С дороги, кретин! — завопил Эрни. — Она тебя сшибет!
Я отскочил в сторону, но при этом не больно старался. Я подумал: «Если уж до того дошло, что Бетси хочет сшибить меня, то стоит ли тогда жить на свете?» Я споткнулся и растянулся ничком, но, падая, заметил, что Бетси оторвалась от земли, точно собиралась через меня перепрыгнуть. Я сразу смекнул, что уж мне-то ничего не угрожает — у Бетси и в мыслях не было наехать на меня.
А Бетси поплыла прямиком в небо; колеса у нее все еще крутились, будто она взбиралась задним ходом на невидимый крутой холм.
Я перевернулся на спину, сел и давай глядеть на нее, а поглядеть было на что, это уж поверьте. Она летела точь-в-точь как самолет. Я просто черт знает как гордился ею.
Слейд стоял разинув рот, опустив руку с пистолетом. Ему и в голову не пришло стрелять. Скорее всего, он вообще забыл, что у него есть пистолет.
Бетси взмыла над верхушками деревьев и вся засияла, засверкала под солнцем — двух недель не прошло с тех пор, как я ее драил, — и я подумал, до чего же это здорово, что она научилась летать.
Тут я увидел реактивный самолет и хотел крикнуть Бетси, чтоб побереглась, но во рту у меня пересохло, будто туда квасцов насыпали, — я онемел.
Наверное, все это длилось с секунду, но мне казалось, будто они летят уже целую вечность, — в небе повисла Бетси и повис самолет, и я знал, что катастрофы не миновать.
Потом по всему небу разлетелись куски металла, а реактивный самолет задымился и пошел на посадку влево, в сторону кукурузного поля.
Я сидел посреди дороги — руки-ноги стали прямо ватные — и глаз не сводил с кусков, которые еще недавно были моей Бетси. У меня на душе кошки скребли. Сердце кровью обливалось от такого зрелища.
Обломки машины с грохотом падали на землю, но один кусок спускался не так стремительно, как остальные. Он как будто планировал.
Я все следил за ним и недоумевал, с чего это он планирует, когда остальные куски давно упали, и вдруг заметил, что это крыло машины и что оно болтается вверх-вниз, словно тоже хочет упасть, но кто-то ему мешает.
Крыло спланировало на землю у опушки леса. Оно легко опустилось, покачалось и осело на бок. А когда оно оседало, из него что-то выскочило. Это «что-то» встряхнулось и вприпрыжку умчалось в лес.
Ласковый скунс!
К этому времени все метались как угорелые. Эрни бежал к фермерскому дому — звонить на воздушную базу насчет самолета, а Слейд с фермером мчались на кукурузное поле, где самолет пропахал в кукурузе такую межу, что там прошел бы и танковый дивизион.
Я встал и подошел к тому месту, где, как я приметил, упали куски. Кое-что я нашел — фару (даже стекло на ней не разбилось), искореженное и перекрученное колесо, металлическую решетку с радиатора. Я понимал, что это все без толку. Никто уж никогда не соберет Бетси заново.
И вот стоял я с куском хромированного металла в руке и думал о том, как славно мы с Бетси, бывало, проводили время, — как она возила меня в кабачок и терпеливо дожидалась, когда мне захочется домой, и как мы уезжали на рыбалку и вдвоем съедали там походный ужин, и как осенью подавались к северу охотиться на оленей.
Пока я там стоял, с кукурузного поля вернулись Слейд и фермер, а между ними плелся летчик. У него был очумелый вид, ноги подгибались, и он просто висел на своих спутниках. Глаза у него остекленели, язык заплетался.
Дойдя до проулка, они перестали поддерживать летчика, и тот тяжело опустился наземь.
— Какого черта, — только и спросил он, — неужто стали выпускать летающие автомобили?
Никто ему не ответил. Зато Слейд накинулся на меня:
— Эй, папаша! Оставь в покое обломки! Не смей к ним прикасаться!
— У меня есть полное право к ним прикасаться, — возразил я. — Это моя машина.
— Ничего не трогай! Здесь что-то нечисто. Эта рухлядь, возможно, покажет, в чем дело, если к ней никто не сунется раньше времени.
Бросил я решетку от радиатора и вернулся в проулок.
Мы все четверо расселись рядком и стали ждать. Летчик, видимо, пришел в себя. Ему рассекло кожу над глазом, и на лице запеклась кровь, но в общем-то он был целехонек. Даже попросил сигарету, и Слейд дал ему закурить и поднес огонек.
Мы услышали, как в начале проулка Эрни задним ходом вывел полицейскую машину из тупичка. Вскорости он подошел к нам.
— Сейчас будут.
Он сел рядом с нами. О том, что произошло, мы и словом не обмолвились. По-моему, все боялись об этом говорить.
Не прошло и четверти часа, как нагрянула вся воздушная база. Сначала появилась санитарная машина; туда погрузили летчика, и она отъехала, вздымая клубы пыли.
Вслед за санитарной машиной подъехали пожарные, а за ними — джип с самим полковником. За полковничьим потянулись другие джипы и три-четыре грузовика, и все машины были битком набиты солдатами. Мы и глазом моргнуть не успели, как они наводнили всю округу.
Полковник сразу побагровел, — видно, расстроился. Оно и понятно. Где это видано, чтобы самолет в воздухе налетал на автомобиль?
Громко топая, полковник подошел к Слейду и наорал на него, а Слейд в ответ тоже заорал, и я удивился, с чего это они так взъелись друг на дружку, но оказалось — ничего подобного. Просто такие уж у них голоса, когда они волновались.
Кругом все бегали и суетились и тоже орали, но это продолжалось недолго. Прежде чем полковник и Слейд перестали шуметь, набежало полным-полно солдат и инициатива перешла к военно-воздушным силам.
Окончив разговор со Слейдом, полковник подошел ко мне.
— Итак, машина была ваша, — сказал он таким тоном, будто я во всем виноват.
— Да, моя, и я стребую с вас убытки по суду. Машина была первый сорт.
Полковник вперился в меня так, словно хотел убить на месте, и вдруг узнал.
— Постойте-ка, — сказал он. — Это не вы у меня на днях были?
— Точно. Я еще рассказывал вам о своих скунсах. Один из них как раз сидел сейчас в Старушке Бетси.
— Валяйте дальше, приятель, — сказал полковник. — До меня что-то туго доходит. Только не травите.
— Старушка Бетси — это машина, — объяснил я, — и в ней сидел скунс. Когда в нее врезался ваш самолет, скунс приземлился на крыле от машины.
— Вы хотите сказать, что скунс… крыло… что…
— Он вроде бы спланировал, — докончил я.
— Капрал, — обратился полковник к Слейду, — что там у него на счету?
— Да только езда в пьяном виде, — ответил Слейд. — Пустяки.
— Я хотел бы взять его с собой на базу.
— Буду вам очень признателен, — неуверенным голосом ответил Слейд.
— В таком случае пошли, — сказал полковник, и я проследовал за ним к джипу.
Мы расположились на заднем сиденье, а машину вел солдат — шпарил как на пожар. Мы с полковником особенно не разговаривали. Мы только зубы стискивали и надеялись, что доберемся живыми. Так, по крайней мере, было со мной.
Там, на базе, полковник сел за свой письменный стол, кивком приказал мне занять кресло. Потом откинулся на спинку стула и давай меня изучать. Счастье, что ничего плохого я не сделал, иначе под его взглядом я бы, пожалуй, не выдержал и раскололся.
— Вы тут много чего наговорили, — начал полковник. — Устраивайтесь-ка поудобнее и расскажите все с самого начала, не пропуская ни единой мелочи.
Я стал рассказывать ему все как есть и пустился во всякие подробности, чтобы втолковать ему мою точку зрения, а он ничего, не перебивал, только сидел и слушал. Ни разу еще мне не попадался такой хороший слушатель.
Когда я выложил все до конца, он нашарил на столе блокнот и карандаш.
— Давайте-ка зафиксируем основные выводы, — сказал он. — Вы утверждаете, что раньше машина никогда не совершала самовольных действий?
— Насколько я знаю, не совершала, — ответил я как на духу. — Но, конечно, она могла тренироваться в мое отсутствие.
— И никогда до сих пор не летала?
Я покачал головой.
— А когда она стала проделывать то и другое, в ней находился этот ваш скунс?
— Совершенно верно.
— И вы утверждаете, что после катастрофы скунс спланировал, сидя на крыле машины?
— Крыло перевернулось, а скунс убежал в лес.
— Вам не кажется странным, что крыло планировало, тогда как остальные обломки просто грохнулись оземь?
Я согласился, что это и вправду чудно.
— Теперь о скунсе. Вы утверждаете, что он мурлыкал?
— Еще как! Любо-дорого было слушать!
— И вилял хвостом?
— Прямо как собака.
Полковник отодвинул блокнот и откинулся на спинку стула. Он сложил руки на груди, точно обнял себя за плечи.
— По личному опыту, накопленному в детстве при ловле скунсов в капканы, могу вам сообщить, что скунсы не мурлыкают и никогда не виляют хвостом.
— Я знаю, что у вас на уме, — объявил я, озлившись, — но не так уж я был пьян. Я сделал глоток-другой, чтобы скоротать время, покуда появится самолет. Но я видел скунса своими глазами, знаю, что это был именно скунс, и помню, как он мурлыкал. Ласковый был, будто я ему понравился, и он…
— Ну ладно, — сказал полковник. — Ладно.
Сидели мы и смотрели друг на друга. Ни с того, ни с сего он ухмыльнулся.
— А знаете, — сказал он, — я вдруг понял, что мне нужен адъютант.
— Желающих нет, — ответил я упрямо. — Вы меня и на четверть мили не подтащите к реактивному самолету. Хоть вяжите по рукам и по ногам.
— Вольнонаемный адъютант. Триста долларов в месяц и полное обеспечение.
— Всю жизнь мечтал толкаться среди военных.
— И выпивки сколько влезет.
— Где надо расписаться? — спросил я.
Вот так-то я и стал адъютантом полковника.
Я подумал, что у него шарики за ролики заехали, да и сейчас так думаю. Для него все сложилось бы куда лучше, если бы он тогда же вышел в отставку. Но он носился со своей идеей и был из числа тех азартных дураков, что играют ва-банк.
Мы с ним уживались как нельзя лучше, но временами кое в чем расходились. Началось все с дурацкого требования, чтобы я не отлучался с базы. Я устроил скандал, но полковник уперся.
— Ты выйдешь за ворота, распустишь слюни и начнешь трепаться, твердил он. — А мне надо, чтобы ты прикусил язык и держал его за зубами. Как по-твоему, для чего я тебя взял на службу?
Жилось мне не так уж плохо. Забот и в помине не было. Просто пальцем не шевелил — никакой работы с меня никто не спрашивал. Жратва была сносная, комнату с постелью мне дали, и полковник сдержал слово насчет выпивки.
Несколько суток я полковника вовсе не видел. В один прекрасный день забежал к нему поздороваться. Только я на порог, как входит сержант с пачкой бумаг в руке. И будто сам не свой.
— Вот рапорт о том автомобиле, сэр, — доложил он.
Полковник взял бумаги и перевернул несколько листов.
— Сержант, я ничего не понимаю.
— И я тоже, сэр.
— Ну вот это, например, что? — спросил полковник и ткнул пальцем.
— Вычислительное устройство, сэр.
— В автомобилях не бывает вычислительных устройств.
— Вот именно, сэр, то же и я говорю. Но мы нашли место, где оно было укреплено на моторе.
— Укреплено? Приварено?
— Ну не совсем приварено. Оно вроде бы стало частью мотора. Как будто их отлили вместе. Там не было никаких следов сварки.
— А вы уверены, что это вычислительное устройство?
— Так утверждает Коннели, сэр. Он на вычислительных машинах собаку съел. Однако таких он еще не видывал. Он говорит, что это устройство работает по совершенно иному принципу. И полагает, что он очень толковый. Принцип этот, он говорит…
— Продолжайте! — гаркнул полковник.
— Он говорит, что по мощности это устройство в тысячу раз превосходит лучшие наши вычислительные машины. Он говорит, будто, даже не обладая буйной фантазией, можно назвать это устройство разумным.
— Что вы понимаете под словом «разумный»?
— Вот Коннели уверяет, что такая штука, возможно, умеет самостоятельно мыслить.
— О господи! — только и выговорил полковник.
Он посидел с минуту, словно о чем-то задумался. Потом перевернул страницу и ткнул в другое место.
— А это другой блок, сэр, — сказал сержант. — Чертеж блока. Что за блок — не известно.
— Не известно!
— Мы никогда ничего подобного не видели, сэр. Мы понятия не имеем, какое у него назначение. Он был связан с трансмиссией, сэр.
— А это?
— Результаты химического анализа бензина. С бензином что-то странное, сэр. Мы нашли бак, весь искореженный и на себя не похожий, но там еще оставался бензин. Он не…
— Но с какой стати вам вздумалось делать анализ?
— Да ведь это не бензин, сэр. Это что-то другое. Раньше был бензин, но он изменился, сэр.
— У вас все, сержант?
Сержанту, как я видел, становилось жарко.
— Нет, сэр, есть еще кое-что. В рапорте все изложено, сэр. Нам удалось найти большую часть обломков, сэр. Отсутствуют лишь несколько мелких деталей. В настоящее время мы работаем над сборкой.
— Сборкой…
— Может, вернее назвать это склейкой, сэр…
— Машина не будет ходить?
— Навряд ли, сэр. Ее здорово покалечило. Но если бы ее удалось собрать целиком, это был бы лучший автомобиль в мире. Судя по спидометру, машина прошла 80.000 миль, но ее состояние такое, будто она только вчера с завода. К тому же она сделана из таких сплавов, что мы просто диву даемся.
Сержант помолчал.
— Осмелюсь доложить, сэр, тут дело нечисто.
— Да, да, — сказал полковник. — Вы свободны, сержант. Еще как нечисто!
Сержант повернулся кругом.
— Минуточку, — окликнул его полковник.
— Есть, сэр.
— Мне очень жаль, сержант, но вам и всему подразделению, прикомандированному к машине, не разрешается покидать территорию базы. Я не могу допустить утечки информации. Сообщите своим людям. Если кто-нибудь пикнет, я с ним живо расправлюсь.
— Есть, сэр, — сказал сержант и вежливо козырнул, но вид у него был такой, словно он сейчас полковнику глотку перережет.
Когда сержант вышел, полковник сказал мне:
— Эйса, если ты что-то знаешь и молчишь, а потом это выплывет наружу и я окажусь в дураках, то я сверну твою тощую шею.
— Чтоб мне провалиться, — сказал я.
Он как-то чудно на меня посмотрел.
— Тебе известно, что это за скунс?
Я покачал головой.
— Это вовсе не скунс, — сказал он. — И мы обязаны выяснить, кто же это.
— Но ведь его здесь нет. Он убежал в лес.
— Его можно поймать.
— Это мы-то вдвоем?
— Зачем вдвоем? На базе две тысячи солдат.
— Но…
— Ты думаешь, им не очень-то по вкусу ловить скунса?
— Примерно так. Может, они и пойдут в лес, но сделают все, чтобы не найти скунса, ни за что не станут ловить.
— Станут как миленькие, если пообещать вознаграждение. Пять тысяч долларов.
Я посмотрел на него так, словно он окончательно спятил.
— Поверь, — сказал полковник, — он того стоит. Всех этих денег, до последнего цента.
Я же говорю, свихнулся человек.
В облаву на скунса я не пошел. Я знал, как мало шансов найти его. К этому времени он мог выбраться за пределы штата или залезть в такую нору, где его и днем с огнем не сыщешь.
Да и ни к чему мне было пять тысяч долларов. Я получал хороший оклад и пил вволю.
На другой день я зашел к полковнику покалякать. У него был крупный разговор с военным врачом.
— Вы обязаны отменить свой приказ! — разорялся костоправ.
— Не могу я его отменить! — орал полковник. — Мне необходимо это животное!
— Вы когда-нибудь видели, чтобы скунсов ловили голыми руками?
— Нет, никогда.
— У меня уже одиннадцать штук, — сказал костоправ. — Больше я не потерплю.
— Капитан, — ответил полковник, — прежде чем все это кончится, у вас будет гораздо больше одиннадцати скунсов.
— Значит, вы не отмените приказ, сэр?
— Нет.
— В таком случае я сам прекращу это безобразие!
— Капитан! — свирепо произнес полковник.
— Вы невменяемы, — заявил костоправ. — Никакой военный трибунал…
— Капитан!
Но капитан ничего не ответил. Он повернулся кругом и вышел.
Полковник взглянул на меня.
— Иной раз приходится тяжко, — сказал он.
Я понял, что надо срочно найти этого скунса, иначе полковника смешают с грязью.
— А все-таки я в толк не возьму, — сказал я, — на кой черт вам сдался этот зверь. Обыкновенный скунс, разве что мурлыкать умеет.
Полковник уселся за стол и стиснул голову руками.
— О господи! — простонал он. — До чего же тупы люди!
— Это-то да, — не отставал я, — но все-таки непонятно…
— Сам посуди, — сказал полковник. — Кто-то копался в твоей машине. Ты утверждаешь, что это не твоя работа. Ты утверждаешь, что не подпустил бы к машине никого другого. Ребята, которые исследовали обломки, заявляют, что в машине есть такие премудрые устройства, до каких у нас еще никто не додумался.
— Если вы думаете, что этот скунс…
Полковник трахнул кулаком по столу.
— Да какой там скунс! Нечто, похожеена скунса! Нечто, смыслящее в машинах побольше твоего, моего, да и вообще больше, чем будет когда-нибудь смыслить человек!
— Но у него и рук-то нет. Как, по-вашему, мог он сотворить то, что вы думаете?
Но он не успел мне ответить.
С треском распахнулась дверь, и ввалились двое солдат из караулки. Им было не до того, чтобы приветствовать полковника по всей форме.
— Господин полковник, — сказал один из них, переводя дух. — Господин полковник, нашли. Даже не пришлось его ловить. Мы свистнули, и он пошел за нами следом.
За ними, виляя хвостом и мурлыча, вошел скунс. Он сразу подбежал ко мне и стал тереться о мои ноги. Когда я наклонился и взял его на руки, он замурлыкал так громко, что я побоялся, не взорвется ли.
— Он самый? — спросил меня полковник.
— Он и есть, — подтвердил я.
Полковник схватил телефонную трубку.
— Соедините меня с Вашингтоном! Пентагон! Мне нужен генерал Сандерс!
И махнул нам рукой.
— Вон отсюда!
— Но, господин полковник, вознаграждение…
— Получите! А теперь убирайтесь!
Вид у него был, как у человека, которому только сейчас объявили, что его не расстреляют на рассвете.
Мы повернулись через правое плечо и вышли из кабинета.
У двери с винтовками в руках топтались четыре субъекта устрашающего вида, типичные техасские гангстеры.
— Ты на нас не обращай внимания, друг, — сказал мне один из них. — Мы всего-навсего твои телохранители.
Это и вправду были мои телохранители. Ни на шаг от меня не отставали — куда я, туда и они. И с нами ходил скунс. Поэтому они ко мне и прилипли. Я-то им был до лампочки. Это скунса надо было охранять.
А скунс привязался ко мне — клещами не оторвешь. Он шел за мной по пятам и шмыгал у меня между ботинками, но по большей части ему хотелось, чтобы я таскал его на руках или сажал себе на плечо. И он все время мурлыкал. То ли смекнул, что я ему настоящий друг, то ли считал меня простофилей.
Жить стало трудновато. Скунс спал вместе со мной, и в моей комнате ночевали все четыре охранника. В отхожее место я шел со скунсом и одним охранником, а остальные трое околачивались поблизости. Я ни на миг не оставался один. Я говорил, что это непорядочно. Я говорил, что это неконституционно. Ничего не помогало. Деться было некуда. Охранников было двенадцать штук, и работали они в три смены, по восемь часов каждая.
Несколько дней я не видел полковника и подумал, что это странно: раньше он себе места не мог найти, пока не заполучит скунса, а теперь ему до скунса и дела нет.
А я тем временем пораскинул умом насчет того, что говорил полковник о скунсе: будто это и не скунс вовсе, а существо, по виду схожее со скунсом, и будто оно знает о чем-то побольше нашего. И чем дольше я об этом думал, тем больше верил в то, что полковник, пожалуй, прав. Но все-таки казалось невероятным, чтобы какая-то безрукая тварь разбиралась в машинах, не говоря уж о том, чтобы мудрить с ними.
Но тут я вспомнил, как мы с Бетси всегда понимали друг друга, и, более того, представил себе, что человек и машина сближаются настолько, что могут друг с другом беседовать, и тогда человек, даже безрукий, может помочь машине улучшиться. И хоть, когда говоришь это вслух, получается что-то вроде нелепицы, но в глубине души мне казалось, что так и должно быть, и как-то тепло становилось при мысли о том, что человек и машина могут стать закадычными друзьями.
Если на то пошло, не такая уж это нелепость.
Быть может, говорил я себе, когда зашел в кабачок и оставил скунса в машине, то скунс оглядел ее и пожалел эту старую колымагу, как мы с вами пожалели бы бездомную кошку или больную собаку. И, может быть, скунс тут же, на месте, решил починить ее, как умеет; с него сталось бы и металлом разжиться где-нибудь, где не скоро хватятся, чтобы смастерить вычислитель и все эти хитроумные штучки.
Кто его знает, может, до него не доходило, хоть тресни, как это их не было в машине с самого начала. Может, он считал, что машина без этих штучек вообще не машина. А скорее всего, подумал, что Бетси неисправна.
— Капитан, — ответил я честно, — да я не знаю, с какого конца берутся за гаечный ключ.
— Вы, значит, никогда не работали над своей Бетси?
— Просто ухаживал за ней на совесть.
— А кто-нибудь еще над ней работал?
— Да я бы к ней никого и на пушечный выстрел не подпустил.
— В таком случае не можете ли вы объяснить, как это машина движется сама по себе?
— Нет, сэр. Но ведь Бетси умница…
— Вы точно помните, что не сидели за рулем?
— Конечно, нет. Мне казалось нормальным, что Бетси сама везет меня домой.
Капитан в сердцах швырнул на стол карандаш.
— Сдаюсь!
Он встал из-за стола.
— Пойду сварю еще кофе, — сказал он Слейду. — Может быть, у вас лучше получится.
— Еще одно, — обратился Эрни к Слейду, когда капитан хлопнул дверью. — Этот скунс…
— При чем тут скунс?
— Скунсы не виляют хвостом, — заявил Эрни. — И не мурлыкают.
— Этот скунс проделывал то и другое, — саркастически заметил Слейд. Это был особенный скунс. Не скунс, а диво — хвост колечком. Кстати, скунс действительно ни при чем. Его только прокатили.
— Не найдется ли у вас рюмашечки, а? — спросил я. Мне было здорово не по себе.
— Конечно, — ответил Эрни. Он подошел к шкафчику в углу и вынул оттуда бутылку.
Через окно я увидел, что восток начал светлеть. Скоро рассвет.
Зазвонил телефон. Слейд снял трубку.
Эрни подал мне знак, и я подошел к нему, вернее, к шкафчику. Эрни вручил мне бутылку.
— Только не увлекайся, папаша, — посоветовал он. — Ты ведь не хочешь снова перебрать, правда?
Я и не увлекался. Высосал стакана полтора, и все.
Слейд заорал:
— Эй!
— Что случилось? — спросил Эрни. Он отнял у меня бутылку — не то чтобы силой, но вроде того.
— Какой-то фермер обнаружил машину, — сказал Слейд. — Она обстреляла его собаку.
— Она… что собаку? — с запинкой переспросил Эрни.
— Так утверждает этот малый. Он выгнал коров. Было раннее утро. Он собирался на рыбалку и хотел заблаговременно сделать кое-что по хозяйству. В конце узкого тупичка, между тремя изгородями, он увидел машину и решил, что ее здесь бросили.
— А что там насчет стрельбы?
— Вот слушай. Собака подбежала к машине и облаяла ее. И вдруг из машины вырвалась большая искра. Пса сбило с ног. Он встал и давай удирать. Машина пустила вдогонку ему вторую искру. Угодила псу прямо в ногу. Этот малый говорит, что у пса вскочили волдыри.
Слейд взял курс на дверь.
— Ну, вы там, поторапливайтесь!
— Ты нам, может, понадобишься, папаша, — сказал Эрни.
Мы выбежали на улицу и прыгнули в машину.
— Где находится эта ферма? — спросил Эрни.
— Западнее воздушной базы, — ответил Слейд.
Фермер поджидал нас на лавочке у ворот скотного двора. Когда Слейд затормозил, он вскочил на ноги.
— Машина еще там, — доложил он. — Я с нее глаз не спускаю. Оттуда никто не выходил.
— А она не может оттуда выбраться другим путем?
— Никак. Кругом леса да поля. Это тупик.
Слейд удовлетворенно хмыкнул. Он отвел полицейскую машину к началу проулка и развернул ее, надежно перегородив проезд.
— Отсюда дойдем на своих двоих, — заявил он.
— Сразу за тем вон поворотом, — показал фермер.
Мы зашли за поворот и увидели, что там стоит Бетси.
— Это моя машина, — сказал я.
— Давайте рассредоточимся, — предложил Слейд. — С нее станется и нас обстрелять.
Он расстегнул кобуру пистолета.
— Не вздумайте палить по моей машине, — предупредил я, но он и бровью не повел.
Мы все четверо рассредоточились и стали подкрадываться к Бетси. Чудно было, что мы ведем себя, будто она нам враг и надо захватить ее врасплох.
Вид у нее был такой же, как всегда, — обыкновенная развалюшка дешевой марки, но очень умная и очень преданная. И я все вспоминал: куда она только меня не возила, а ведь всегда привозила домой.
И вдруг она нас атаковала. Стояла-то она носом к тупику, и ей пришлось дать задний ход, но это не помешало ей напасть на нас.
Она слегка подпрыгнула и покатила к нам полным ходом, с каждой секундой все увеличивая скорость, и я увидел, что Слейд выхватил пистолет.
Я выскочил на середину проулка и замахал руками. Не доверял я этому Слейду. Я боялся, что, если Бетси не подчинится, он изрешетит ее пулями.
А Бетси и не собиралась останавливаться. Она надвигалась на нас, и притом гораздо быстрее, чем положено такой старой колымаге.
— С дороги, кретин! — завопил Эрни. — Она тебя сшибет!
Я отскочил в сторону, но при этом не больно старался. Я подумал: «Если уж до того дошло, что Бетси хочет сшибить меня, то стоит ли тогда жить на свете?» Я споткнулся и растянулся ничком, но, падая, заметил, что Бетси оторвалась от земли, точно собиралась через меня перепрыгнуть. Я сразу смекнул, что уж мне-то ничего не угрожает — у Бетси и в мыслях не было наехать на меня.
А Бетси поплыла прямиком в небо; колеса у нее все еще крутились, будто она взбиралась задним ходом на невидимый крутой холм.
Я перевернулся на спину, сел и давай глядеть на нее, а поглядеть было на что, это уж поверьте. Она летела точь-в-точь как самолет. Я просто черт знает как гордился ею.
Слейд стоял разинув рот, опустив руку с пистолетом. Ему и в голову не пришло стрелять. Скорее всего, он вообще забыл, что у него есть пистолет.
Бетси взмыла над верхушками деревьев и вся засияла, засверкала под солнцем — двух недель не прошло с тех пор, как я ее драил, — и я подумал, до чего же это здорово, что она научилась летать.
Тут я увидел реактивный самолет и хотел крикнуть Бетси, чтоб побереглась, но во рту у меня пересохло, будто туда квасцов насыпали, — я онемел.
Наверное, все это длилось с секунду, но мне казалось, будто они летят уже целую вечность, — в небе повисла Бетси и повис самолет, и я знал, что катастрофы не миновать.
Потом по всему небу разлетелись куски металла, а реактивный самолет задымился и пошел на посадку влево, в сторону кукурузного поля.
Я сидел посреди дороги — руки-ноги стали прямо ватные — и глаз не сводил с кусков, которые еще недавно были моей Бетси. У меня на душе кошки скребли. Сердце кровью обливалось от такого зрелища.
Обломки машины с грохотом падали на землю, но один кусок спускался не так стремительно, как остальные. Он как будто планировал.
Я все следил за ним и недоумевал, с чего это он планирует, когда остальные куски давно упали, и вдруг заметил, что это крыло машины и что оно болтается вверх-вниз, словно тоже хочет упасть, но кто-то ему мешает.
Крыло спланировало на землю у опушки леса. Оно легко опустилось, покачалось и осело на бок. А когда оно оседало, из него что-то выскочило. Это «что-то» встряхнулось и вприпрыжку умчалось в лес.
Ласковый скунс!
К этому времени все метались как угорелые. Эрни бежал к фермерскому дому — звонить на воздушную базу насчет самолета, а Слейд с фермером мчались на кукурузное поле, где самолет пропахал в кукурузе такую межу, что там прошел бы и танковый дивизион.
Я встал и подошел к тому месту, где, как я приметил, упали куски. Кое-что я нашел — фару (даже стекло на ней не разбилось), искореженное и перекрученное колесо, металлическую решетку с радиатора. Я понимал, что это все без толку. Никто уж никогда не соберет Бетси заново.
И вот стоял я с куском хромированного металла в руке и думал о том, как славно мы с Бетси, бывало, проводили время, — как она возила меня в кабачок и терпеливо дожидалась, когда мне захочется домой, и как мы уезжали на рыбалку и вдвоем съедали там походный ужин, и как осенью подавались к северу охотиться на оленей.
Пока я там стоял, с кукурузного поля вернулись Слейд и фермер, а между ними плелся летчик. У него был очумелый вид, ноги подгибались, и он просто висел на своих спутниках. Глаза у него остекленели, язык заплетался.
Дойдя до проулка, они перестали поддерживать летчика, и тот тяжело опустился наземь.
— Какого черта, — только и спросил он, — неужто стали выпускать летающие автомобили?
Никто ему не ответил. Зато Слейд накинулся на меня:
— Эй, папаша! Оставь в покое обломки! Не смей к ним прикасаться!
— У меня есть полное право к ним прикасаться, — возразил я. — Это моя машина.
— Ничего не трогай! Здесь что-то нечисто. Эта рухлядь, возможно, покажет, в чем дело, если к ней никто не сунется раньше времени.
Бросил я решетку от радиатора и вернулся в проулок.
Мы все четверо расселись рядком и стали ждать. Летчик, видимо, пришел в себя. Ему рассекло кожу над глазом, и на лице запеклась кровь, но в общем-то он был целехонек. Даже попросил сигарету, и Слейд дал ему закурить и поднес огонек.
Мы услышали, как в начале проулка Эрни задним ходом вывел полицейскую машину из тупичка. Вскорости он подошел к нам.
— Сейчас будут.
Он сел рядом с нами. О том, что произошло, мы и словом не обмолвились. По-моему, все боялись об этом говорить.
Не прошло и четверти часа, как нагрянула вся воздушная база. Сначала появилась санитарная машина; туда погрузили летчика, и она отъехала, вздымая клубы пыли.
Вслед за санитарной машиной подъехали пожарные, а за ними — джип с самим полковником. За полковничьим потянулись другие джипы и три-четыре грузовика, и все машины были битком набиты солдатами. Мы и глазом моргнуть не успели, как они наводнили всю округу.
Полковник сразу побагровел, — видно, расстроился. Оно и понятно. Где это видано, чтобы самолет в воздухе налетал на автомобиль?
Громко топая, полковник подошел к Слейду и наорал на него, а Слейд в ответ тоже заорал, и я удивился, с чего это они так взъелись друг на дружку, но оказалось — ничего подобного. Просто такие уж у них голоса, когда они волновались.
Кругом все бегали и суетились и тоже орали, но это продолжалось недолго. Прежде чем полковник и Слейд перестали шуметь, набежало полным-полно солдат и инициатива перешла к военно-воздушным силам.
Окончив разговор со Слейдом, полковник подошел ко мне.
— Итак, машина была ваша, — сказал он таким тоном, будто я во всем виноват.
— Да, моя, и я стребую с вас убытки по суду. Машина была первый сорт.
Полковник вперился в меня так, словно хотел убить на месте, и вдруг узнал.
— Постойте-ка, — сказал он. — Это не вы у меня на днях были?
— Точно. Я еще рассказывал вам о своих скунсах. Один из них как раз сидел сейчас в Старушке Бетси.
— Валяйте дальше, приятель, — сказал полковник. — До меня что-то туго доходит. Только не травите.
— Старушка Бетси — это машина, — объяснил я, — и в ней сидел скунс. Когда в нее врезался ваш самолет, скунс приземлился на крыле от машины.
— Вы хотите сказать, что скунс… крыло… что…
— Он вроде бы спланировал, — докончил я.
— Капрал, — обратился полковник к Слейду, — что там у него на счету?
— Да только езда в пьяном виде, — ответил Слейд. — Пустяки.
— Я хотел бы взять его с собой на базу.
— Буду вам очень признателен, — неуверенным голосом ответил Слейд.
— В таком случае пошли, — сказал полковник, и я проследовал за ним к джипу.
Мы расположились на заднем сиденье, а машину вел солдат — шпарил как на пожар. Мы с полковником особенно не разговаривали. Мы только зубы стискивали и надеялись, что доберемся живыми. Так, по крайней мере, было со мной.
Там, на базе, полковник сел за свой письменный стол, кивком приказал мне занять кресло. Потом откинулся на спинку стула и давай меня изучать. Счастье, что ничего плохого я не сделал, иначе под его взглядом я бы, пожалуй, не выдержал и раскололся.
— Вы тут много чего наговорили, — начал полковник. — Устраивайтесь-ка поудобнее и расскажите все с самого начала, не пропуская ни единой мелочи.
Я стал рассказывать ему все как есть и пустился во всякие подробности, чтобы втолковать ему мою точку зрения, а он ничего, не перебивал, только сидел и слушал. Ни разу еще мне не попадался такой хороший слушатель.
Когда я выложил все до конца, он нашарил на столе блокнот и карандаш.
— Давайте-ка зафиксируем основные выводы, — сказал он. — Вы утверждаете, что раньше машина никогда не совершала самовольных действий?
— Насколько я знаю, не совершала, — ответил я как на духу. — Но, конечно, она могла тренироваться в мое отсутствие.
— И никогда до сих пор не летала?
Я покачал головой.
— А когда она стала проделывать то и другое, в ней находился этот ваш скунс?
— Совершенно верно.
— И вы утверждаете, что после катастрофы скунс спланировал, сидя на крыле машины?
— Крыло перевернулось, а скунс убежал в лес.
— Вам не кажется странным, что крыло планировало, тогда как остальные обломки просто грохнулись оземь?
Я согласился, что это и вправду чудно.
— Теперь о скунсе. Вы утверждаете, что он мурлыкал?
— Еще как! Любо-дорого было слушать!
— И вилял хвостом?
— Прямо как собака.
Полковник отодвинул блокнот и откинулся на спинку стула. Он сложил руки на груди, точно обнял себя за плечи.
— По личному опыту, накопленному в детстве при ловле скунсов в капканы, могу вам сообщить, что скунсы не мурлыкают и никогда не виляют хвостом.
— Я знаю, что у вас на уме, — объявил я, озлившись, — но не так уж я был пьян. Я сделал глоток-другой, чтобы скоротать время, покуда появится самолет. Но я видел скунса своими глазами, знаю, что это был именно скунс, и помню, как он мурлыкал. Ласковый был, будто я ему понравился, и он…
— Ну ладно, — сказал полковник. — Ладно.
Сидели мы и смотрели друг на друга. Ни с того, ни с сего он ухмыльнулся.
— А знаете, — сказал он, — я вдруг понял, что мне нужен адъютант.
— Желающих нет, — ответил я упрямо. — Вы меня и на четверть мили не подтащите к реактивному самолету. Хоть вяжите по рукам и по ногам.
— Вольнонаемный адъютант. Триста долларов в месяц и полное обеспечение.
— Всю жизнь мечтал толкаться среди военных.
— И выпивки сколько влезет.
— Где надо расписаться? — спросил я.
Вот так-то я и стал адъютантом полковника.
Я подумал, что у него шарики за ролики заехали, да и сейчас так думаю. Для него все сложилось бы куда лучше, если бы он тогда же вышел в отставку. Но он носился со своей идеей и был из числа тех азартных дураков, что играют ва-банк.
Мы с ним уживались как нельзя лучше, но временами кое в чем расходились. Началось все с дурацкого требования, чтобы я не отлучался с базы. Я устроил скандал, но полковник уперся.
— Ты выйдешь за ворота, распустишь слюни и начнешь трепаться, твердил он. — А мне надо, чтобы ты прикусил язык и держал его за зубами. Как по-твоему, для чего я тебя взял на службу?
Жилось мне не так уж плохо. Забот и в помине не было. Просто пальцем не шевелил — никакой работы с меня никто не спрашивал. Жратва была сносная, комнату с постелью мне дали, и полковник сдержал слово насчет выпивки.
Несколько суток я полковника вовсе не видел. В один прекрасный день забежал к нему поздороваться. Только я на порог, как входит сержант с пачкой бумаг в руке. И будто сам не свой.
— Вот рапорт о том автомобиле, сэр, — доложил он.
Полковник взял бумаги и перевернул несколько листов.
— Сержант, я ничего не понимаю.
— И я тоже, сэр.
— Ну вот это, например, что? — спросил полковник и ткнул пальцем.
— Вычислительное устройство, сэр.
— В автомобилях не бывает вычислительных устройств.
— Вот именно, сэр, то же и я говорю. Но мы нашли место, где оно было укреплено на моторе.
— Укреплено? Приварено?
— Ну не совсем приварено. Оно вроде бы стало частью мотора. Как будто их отлили вместе. Там не было никаких следов сварки.
— А вы уверены, что это вычислительное устройство?
— Так утверждает Коннели, сэр. Он на вычислительных машинах собаку съел. Однако таких он еще не видывал. Он говорит, что это устройство работает по совершенно иному принципу. И полагает, что он очень толковый. Принцип этот, он говорит…
— Продолжайте! — гаркнул полковник.
— Он говорит, что по мощности это устройство в тысячу раз превосходит лучшие наши вычислительные машины. Он говорит, будто, даже не обладая буйной фантазией, можно назвать это устройство разумным.
— Что вы понимаете под словом «разумный»?
— Вот Коннели уверяет, что такая штука, возможно, умеет самостоятельно мыслить.
— О господи! — только и выговорил полковник.
Он посидел с минуту, словно о чем-то задумался. Потом перевернул страницу и ткнул в другое место.
— А это другой блок, сэр, — сказал сержант. — Чертеж блока. Что за блок — не известно.
— Не известно!
— Мы никогда ничего подобного не видели, сэр. Мы понятия не имеем, какое у него назначение. Он был связан с трансмиссией, сэр.
— А это?
— Результаты химического анализа бензина. С бензином что-то странное, сэр. Мы нашли бак, весь искореженный и на себя не похожий, но там еще оставался бензин. Он не…
— Но с какой стати вам вздумалось делать анализ?
— Да ведь это не бензин, сэр. Это что-то другое. Раньше был бензин, но он изменился, сэр.
— У вас все, сержант?
Сержанту, как я видел, становилось жарко.
— Нет, сэр, есть еще кое-что. В рапорте все изложено, сэр. Нам удалось найти большую часть обломков, сэр. Отсутствуют лишь несколько мелких деталей. В настоящее время мы работаем над сборкой.
— Сборкой…
— Может, вернее назвать это склейкой, сэр…
— Машина не будет ходить?
— Навряд ли, сэр. Ее здорово покалечило. Но если бы ее удалось собрать целиком, это был бы лучший автомобиль в мире. Судя по спидометру, машина прошла 80.000 миль, но ее состояние такое, будто она только вчера с завода. К тому же она сделана из таких сплавов, что мы просто диву даемся.
Сержант помолчал.
— Осмелюсь доложить, сэр, тут дело нечисто.
— Да, да, — сказал полковник. — Вы свободны, сержант. Еще как нечисто!
Сержант повернулся кругом.
— Минуточку, — окликнул его полковник.
— Есть, сэр.
— Мне очень жаль, сержант, но вам и всему подразделению, прикомандированному к машине, не разрешается покидать территорию базы. Я не могу допустить утечки информации. Сообщите своим людям. Если кто-нибудь пикнет, я с ним живо расправлюсь.
— Есть, сэр, — сказал сержант и вежливо козырнул, но вид у него был такой, словно он сейчас полковнику глотку перережет.
Когда сержант вышел, полковник сказал мне:
— Эйса, если ты что-то знаешь и молчишь, а потом это выплывет наружу и я окажусь в дураках, то я сверну твою тощую шею.
— Чтоб мне провалиться, — сказал я.
Он как-то чудно на меня посмотрел.
— Тебе известно, что это за скунс?
Я покачал головой.
— Это вовсе не скунс, — сказал он. — И мы обязаны выяснить, кто же это.
— Но ведь его здесь нет. Он убежал в лес.
— Его можно поймать.
— Это мы-то вдвоем?
— Зачем вдвоем? На базе две тысячи солдат.
— Но…
— Ты думаешь, им не очень-то по вкусу ловить скунса?
— Примерно так. Может, они и пойдут в лес, но сделают все, чтобы не найти скунса, ни за что не станут ловить.
— Станут как миленькие, если пообещать вознаграждение. Пять тысяч долларов.
Я посмотрел на него так, словно он окончательно спятил.
— Поверь, — сказал полковник, — он того стоит. Всех этих денег, до последнего цента.
Я же говорю, свихнулся человек.
В облаву на скунса я не пошел. Я знал, как мало шансов найти его. К этому времени он мог выбраться за пределы штата или залезть в такую нору, где его и днем с огнем не сыщешь.
Да и ни к чему мне было пять тысяч долларов. Я получал хороший оклад и пил вволю.
На другой день я зашел к полковнику покалякать. У него был крупный разговор с военным врачом.
— Вы обязаны отменить свой приказ! — разорялся костоправ.
— Не могу я его отменить! — орал полковник. — Мне необходимо это животное!
— Вы когда-нибудь видели, чтобы скунсов ловили голыми руками?
— Нет, никогда.
— У меня уже одиннадцать штук, — сказал костоправ. — Больше я не потерплю.
— Капитан, — ответил полковник, — прежде чем все это кончится, у вас будет гораздо больше одиннадцати скунсов.
— Значит, вы не отмените приказ, сэр?
— Нет.
— В таком случае я сам прекращу это безобразие!
— Капитан! — свирепо произнес полковник.
— Вы невменяемы, — заявил костоправ. — Никакой военный трибунал…
— Капитан!
Но капитан ничего не ответил. Он повернулся кругом и вышел.
Полковник взглянул на меня.
— Иной раз приходится тяжко, — сказал он.
Я понял, что надо срочно найти этого скунса, иначе полковника смешают с грязью.
— А все-таки я в толк не возьму, — сказал я, — на кой черт вам сдался этот зверь. Обыкновенный скунс, разве что мурлыкать умеет.
Полковник уселся за стол и стиснул голову руками.
— О господи! — простонал он. — До чего же тупы люди!
— Это-то да, — не отставал я, — но все-таки непонятно…
— Сам посуди, — сказал полковник. — Кто-то копался в твоей машине. Ты утверждаешь, что это не твоя работа. Ты утверждаешь, что не подпустил бы к машине никого другого. Ребята, которые исследовали обломки, заявляют, что в машине есть такие премудрые устройства, до каких у нас еще никто не додумался.
— Если вы думаете, что этот скунс…
Полковник трахнул кулаком по столу.
— Да какой там скунс! Нечто, похожеена скунса! Нечто, смыслящее в машинах побольше твоего, моего, да и вообще больше, чем будет когда-нибудь смыслить человек!
— Но у него и рук-то нет. Как, по-вашему, мог он сотворить то, что вы думаете?
Но он не успел мне ответить.
С треском распахнулась дверь, и ввалились двое солдат из караулки. Им было не до того, чтобы приветствовать полковника по всей форме.
— Господин полковник, — сказал один из них, переводя дух. — Господин полковник, нашли. Даже не пришлось его ловить. Мы свистнули, и он пошел за нами следом.
За ними, виляя хвостом и мурлыча, вошел скунс. Он сразу подбежал ко мне и стал тереться о мои ноги. Когда я наклонился и взял его на руки, он замурлыкал так громко, что я побоялся, не взорвется ли.
— Он самый? — спросил меня полковник.
— Он и есть, — подтвердил я.
Полковник схватил телефонную трубку.
— Соедините меня с Вашингтоном! Пентагон! Мне нужен генерал Сандерс!
И махнул нам рукой.
— Вон отсюда!
— Но, господин полковник, вознаграждение…
— Получите! А теперь убирайтесь!
Вид у него был, как у человека, которому только сейчас объявили, что его не расстреляют на рассвете.
Мы повернулись через правое плечо и вышли из кабинета.
У двери с винтовками в руках топтались четыре субъекта устрашающего вида, типичные техасские гангстеры.
— Ты на нас не обращай внимания, друг, — сказал мне один из них. — Мы всего-навсего твои телохранители.
Это и вправду были мои телохранители. Ни на шаг от меня не отставали — куда я, туда и они. И с нами ходил скунс. Поэтому они ко мне и прилипли. Я-то им был до лампочки. Это скунса надо было охранять.
А скунс привязался ко мне — клещами не оторвешь. Он шел за мной по пятам и шмыгал у меня между ботинками, но по большей части ему хотелось, чтобы я таскал его на руках или сажал себе на плечо. И он все время мурлыкал. То ли смекнул, что я ему настоящий друг, то ли считал меня простофилей.
Жить стало трудновато. Скунс спал вместе со мной, и в моей комнате ночевали все четыре охранника. В отхожее место я шел со скунсом и одним охранником, а остальные трое околачивались поблизости. Я ни на миг не оставался один. Я говорил, что это непорядочно. Я говорил, что это неконституционно. Ничего не помогало. Деться было некуда. Охранников было двенадцать штук, и работали они в три смены, по восемь часов каждая.
Несколько дней я не видел полковника и подумал, что это странно: раньше он себе места не мог найти, пока не заполучит скунса, а теперь ему до скунса и дела нет.
А я тем временем пораскинул умом насчет того, что говорил полковник о скунсе: будто это и не скунс вовсе, а существо, по виду схожее со скунсом, и будто оно знает о чем-то побольше нашего. И чем дольше я об этом думал, тем больше верил в то, что полковник, пожалуй, прав. Но все-таки казалось невероятным, чтобы какая-то безрукая тварь разбиралась в машинах, не говоря уж о том, чтобы мудрить с ними.
Но тут я вспомнил, как мы с Бетси всегда понимали друг друга, и, более того, представил себе, что человек и машина сближаются настолько, что могут друг с другом беседовать, и тогда человек, даже безрукий, может помочь машине улучшиться. И хоть, когда говоришь это вслух, получается что-то вроде нелепицы, но в глубине души мне казалось, что так и должно быть, и как-то тепло становилось при мысли о том, что человек и машина могут стать закадычными друзьями.
Если на то пошло, не такая уж это нелепость.
Быть может, говорил я себе, когда зашел в кабачок и оставил скунса в машине, то скунс оглядел ее и пожалел эту старую колымагу, как мы с вами пожалели бы бездомную кошку или больную собаку. И, может быть, скунс тут же, на месте, решил починить ее, как умеет; с него сталось бы и металлом разжиться где-нибудь, где не скоро хватятся, чтобы смастерить вычислитель и все эти хитроумные штучки.
Кто его знает, может, до него не доходило, хоть тресни, как это их не было в машине с самого начала. Может, он считал, что машина без этих штучек вообще не машина. А скорее всего, подумал, что Бетси неисправна.