Страница:
Выйдя из кочегарки, Чугунок кивнул стоящему на стреме братку, показывая, что все в порядке, неспешно достал из внутреннего кармана стальную флягу. Взболтнув, сделал внушительный глоток. Попутно отметил, что во фляге остается совсем немного. Эту порцию он выпивал в течение дня, потом приходилось разводить средство по новой. Увы, без этого он уже не мог. Таясь от друзей, во флягу авторитет заливал не водку, не коньяк и не чертову чифирюгу, а очищенный, настоенный на чаге и пихтовой хвое бефунгин – лучшее средство от язв, опухающих десен и всевозможных опухолей. Самое смешное, что лекарство тоже прибыло в зону не без помощи Лепилы. Что-то такое он нашептал куму, и тот посодействовал местному лазарету. А уже от работников лазарета чудодейственное средство попало в руки Чугунка. И ведь действительно с тех пор чувствовал он себя значительно лучше. Именно по этой причине покинул кочегарку, не желая голосовать за смерть Лепиле. Если уж суждено случиться смертоубийству, пусть пройдет без него…
Неустойчивым шагом Чугунок тронулся в сторону уборных. Если Хан пошлет кого-нибудь за ним, часовой сумеет все правильно объяснить, а там пусть решают, как хотят…
Мельком заключенный взглянул на часы, засекая время. Пожалуй, минут тридцать он в состоянии был себе позволить. Может, Хан и обозлится, но как-нибудь переживет. Все-таки Чугунок – не рядовой баклан – и кое-какие вольности заслужил. Имел право на свой голос, на место у стола, на перекур…
Чугунок вошел в уборную, и в сторону тут же шарахнулся какой-то случайный зек. Скривив виноватую физиономию, выскочил наружу. Конечно, бедолага узнал Чугунка, – авторитетов на зоне положено знать в лицо, а сидеть в одной уборной с человеком синей масти – еще опаснее, чем оказаться за одним столом. Разные касты – следовательно, разные места обитания. Правда, кто-то еще кряхтел за бетонной перегородкой, не видя вошедшего, но Чугунка это не слишком волновало. Пусть кряхтит, лишь бы не мешал думать.
Присев на корточки, он достал зажигалку, пару раз щелкнул, высекая огонек, зажег сигарету.
– Браток! – позвал голос из-за перегородки. – Оставь на затяг, если не жалко.
Уголки губ Чугунка чуть дрогнули. Даже по интонации он мог с точностью определить ранг человека. Этот был явно из подмастерьев. Не мужик, но еще и не браток. Так… Пацан из приблатненных…
– Эй, ты чего, в натуре, не слышишь?
– Слышу, хома, не гоношись. – Чугунок тоже умел говорить правильно, и в голосе его проскользнул столь властный холодок, что спрашивающий мгновенно заткнулся. Не думая больше о нем, авторитет продолжал смолить сигарету. Пуская перед собой кольца, смотрел на их зыбкую дрожь и прислушивался к собственным мыслям. Подобные минуты безмолвия он научился особенно ценить в последнее время. Хуже нет бессмысленной трепотни, а уж радио с телевизорами он бы на месте государственных правителей вообще запретил к чертям собачьим. Прогресс, етить его в душеньку! Какой там, к дьяволу, прогресс, если народ по сию пору гниет на зонах, если террористы уже и автобусы с детишками подрывают! И хлеб пошел дерьмовый, и воды чистой не стало, а уж от нынешнего музона просто никуда не спрячешься. Гремит из форточек, из машин, из приемников. И уж совсем задолбали языкастые ди-джеи! Уж этих он бы просто убивал на месте!..
Чугунок не мог толком объяснить, в чем тут дело, но был уверен, что угроза, исходящая от средств массовой информации, отнюдь не надуманная. И не сомневался, что дальше будет еще хуже. Может, даже и наркоты уже никакой не понадобится, – научатся охмурять народишко безо всякой химии. Скажем, радиочастоту какую-нибудь выдумают или особый рентген для мозгов. Включат с утречка пораньше – и готово! Все уже оболванены и четко знают, что надо делать и в чем смысл всей этой паскудной жизни.
Задумавшись, Чугунок на некоторое время выпал из действительности. Это тоже в последнее время начинало происходить с ним все чаще. При этом он сам в полной мере не сознавал, что же с ним такое творится. То ли в грезы какие уплывал, то ли погружался в розовые воспоминания о собственном детстве. Только там, в этих далеких думах, и было ему по-настоящему тепло – все равно как в утробе матери. И выныривать назад чертовски не хотелось. Даже мурашки бежали по коже от страха и отвращения. Однако выныривать приходилось. Потому что жизнь сволочная требовала постоянного присутствия и контроля. Дружки требовали волевых решений, а партнеры ждали помощи и советов. А ему давно уже осточертело решать и советовать. Надоело считать бабки, надоело вершить чужие судьбы, делая одних калеками, а других обращая в бездыханные трупы. Чугунок никогда не был верующим, но после того, как отметил сороковник, все же допер, что такие ребята, как Хан, Бес и Кардан, пытаются подменить собой нечто более высокое и праведное. Конечно, страха перед небесным судом еще не было, однако дрожь с неуверенностью Чугунок начинал уже временами ощущать…
Мужик, что сидел за перегородкой, внезапно всхрапнул. Получилось у него это столь громко, что Чугунок поневоле вздрогнул. Очень уж недобрые ассоциации вызывали у него подобные звуки. Обычно, таким образом, всхрапывают, когда отточенная сталь перерезает горло. Во всяком случае, нечто подобное в своем далеком прошлом Чугунок имел уже счастье слышать.
Прислушавшись, он склонил голову набок и даже задержал дыхание. Однако никаких всхрапов до него более не доносилось. Правда… Кое-что он все-таки продолжал слышать. Некий неясный шорох, словно что-то с шелестом волокли по бетону. И еще ему вдруг почудилось, что из-за бетонной перегородки потягивает едким дымком.
Нахмурившись, Чугунок привстал, сделал шаг в сторону соседней кабинки. Предположение насчет дыма действительно подтвердилось. Теперь он не только чувствовал его, но и видел. Только странный это был дым – абсолютно черный, стелющийся над самым полом, ощупывающий пространство темными, напоминающими баранью шерсть кудельками. Сглотнув, Чугунок щелчком послал навстречу дыму недокуренную сигарету и решительно позвал:
– Эй, браток, ты чего там? Скис?
Ответа не последовало.
– Решил поиграть в молчанку? Только я ведь таких вещей не люблю, могу и уши надрать… – Чугунок сделал еще несколько шагов и, стараясь не коснуться полосы черного дыма, заглянул в кабинку.
Чтобы не закричать, ему пришлось призвать на помощь все свое мужество. Необычный дым заполнил в кабинке уже весь пол. Он был настолько плотен, что напоминал даже не дым, а некую нефтеообразную кисельную массу, и в этой массе лежало тело несчастного зека. Собственно, уже даже не тело, а то, что от него осталось. Ни ног, ни живота у мужчины не было – одна только голова да плечи. Рот распахнут в немом крике, и оттуда – из глубины рта живыми змейками выползали все те же кудельки странного дыма. В ужасе Чугунок отпрянул к стене. Словно завороженный, он продолжал смотреть на погибшего заключенного, на черный дым, под покровом которого жила и действовала какая-то мерзкая тварь. Дым представлял собой всего лишь хитрую оболочку, а там, в клубящемся дымном коконе, сновали какие-то червеобразные нити, неспешными рывками перемещалось нечто бесформенное и пупырчатое.
Чугунок ожил лишь тогда, когда тело полусъеденного зека окончательно провалилось в очко, а одно из дымных щупалец медлительно поползло к ноге авторитета. Подпрыгнув на месте, он отшатнулся к окну. Наверное, поступать так было опрометчиво, потому что чудовище немедленно отреагировало на его прыжок. Движение дымных колец заметно ускорилось, но хуже всего было то, что точно такой же дым повалил из соседних кабинок. Клубящимся туманом он выплывал из прорубленных в полу дыр, черным одеялом накрывая пространство. Еще пара секунд, и Чугунок неожиданно обнаружил, что путь к выходу отрезан. Он не знал еще, как именно атакует эта тварь и насколько ей можно противодействовать, однако пример одного загубленного соседа показался ему более чем убедительным.
Тем не менее, рисковать Чугунок не стал и, руками уцепившись за карниз узенького, больше напоминающего бойницу окошка, в несколько присестов выбрался наверх. Кулаком проломил замызганное стекло, обдирая зековскую униформу, полез наружу.
Природа подействовала на Чугунка столь умиротворяюще, что на секунду он даже усомнился – а видел ли он, на самом деле, чертов дым? Может, и не было никакого покойника и никакой твари? А был всего-навсего опиумный глюк? Запалил, скажем, зек из кабинки самокрутку с коноплей, а он взял и вдохнул ненароком. Вот и поехала кукушка. С непривычки такое, говорят, бывает…
Он уже дошел до здания кочегарки, когда вдруг обратил внимание на удивительную тишину. Приближалось время сна, однако никогда в это время здесь не было так тихо. Зона будто вымерла, – ни лая сторожевых псов, ни голосов, ни движения. Правда, кемарил на вышке мордастый Жбан, но более никто в поле зрения не попадал. Чувствуя нарастающую панику, Чугунок потянул на себя дверь кочегарки и тут же отпрянул. «Перелившись» через порог, наружу повалил все тот же кисельный дым – омерзительно пахнущий, с копошащимися в глубине червеобразными отростками, осмысленно подрагивающий.
– Хан, Бес! – прокричал он. – Где вы?
Эхо толкнулось из сумрачного зева кочегарки, пахнуло в лицо мертвящим дыханием. А в следующую минуту Чугунок с ужасом разглядел, как из центрального помещения в предбанничек рывками выползает обезноженный Хан. Собственно, помимо ног у него отсутствовали уже и руки. Черный кисель обглодал их чуть ли не до самых локтей. На этих самых кровоточащих культяпках смотрящий зоны и пытался двигаться к выходу. Лицо его было бледным, а хлещущая из свежих ран кровь мгновенно вскипала в черном дыму множественными пузырьками. Успел рассмотреть Чугунок и лоснящиеся щупальца, густо обвившие бедра и поясницу авторитета. Чем-то они напоминали пиявок, но были тоньше и длиннее. Дышал Хан мелкими неровными глотками – словно боялся вот-вот захлебнуться, и каждый новый рывок давался ему все тяжелее и тяжелее. Он и Чугунка-то узнал не сразу. А, узнав, поднял голову и кое-как разлепил губы:
– Вали отсюда, Чугун… Как можно быстрее…
– Где Бес? Что с пацанами?
– Всем кранты, Чугун. И Бесу, и мне, всем… – на глазах у Хана выступили слезы. Это было столь неожиданно, что Чугунок вздрогнул. Он никогда не видел Хана плачущим. Порой даже подозревал, что матерый вор вовсе не умеет плакать. Но вот, как выяснилось, умел, хотя и получалось у него это неважнецки. Видно сил у смотрящего совсем уже не осталось. Он как-то враз сник и, прислонившись к стене, с хрипом выдохнул:
– Спасайся, Чугун! И других спасай. Кого еще успеешь…
Опустив глаза, Чугунок рассмотрел, как дымный валик, клубясь, одолел порожек и явственно переместился на несколько сантиметров. Теперь эта тварь почти дотянулась до сапог Чугунка. Зек невольно попятился, и тотчас из дымной гущи показались тоненькие влажноватые отростки. Ищуще шаря по земле, они подбирались к его ногам все ближе и ближе. Больше тянуть было нельзя и, отпрыгнув в сторону, Чугунок стремглав припустил от кочегарки.
Между тем, кошмар никак не желал униматься. Зек метался между бараками, заглядывал в окна, распахивая двери, но повсюду видел одно и то же: либо полную пустоту, припорошенную клубящимся дымом, либо хрипящих на полу людей. Они еще пытались ползти и сопротивляться, отказываясь понимать, что ни рук, ни ног у них более нет. Сам Чугунок тоже впал в какое-то оцепенение. Все было настолько нереальным, что сознание отказывалось воспринимать действительность. Зайдя же в инструментальный цех, он и вовсе ощутил дурноту. По узкому проходу между рядами станков, словно соревнуясь друг с другом, плыло несколько человеческих голов. То ли черная тварь не могла их сразу сожрать, то ли таким образом она забавлялась, но головы плавно покачивались, часто сталкиваясь между собой и снова расходясь.
Зрелище настолько заворожило авторитета, что очнулся он только тогда, когда обнаружил, что путь к отступлению отрезан. Ситуация в уборной трагическим образом повторялась. Обойдя его со спины, темная пелена, широкой лентой выплыла в проход. Не подлежало сомнению, что хищник чувствует присутствие человека и даже пытается упредить его действия.
В панике Чугунок примерился – ширина метра три – можно, пожалуй, и перепрыгнуть. А если не получится?…
Страх замутил сознание, заставил руки ходить ходуном. В бессильной ярости схватив случайный стул, Чугунок с силой швырнул им в хищника. Стул упал прямо посреди ленты, и черные пиявки немедленно обвили его со всех сторон, вероятно, изучая на предмет съедобности. Судя по всему, проведенный анализ черную тварь не порадовал. Внезапно червеобразные отростки вздулись, и стул хрустнул, разламываясь, точно спичечный коробок в мужских пальцах.
– Гадина! Тварь! – Чугунок ухватил лежащий на рабочем столе тяжелый молоток, метнул в хищника. Следом за молотком полетели напильники, рубанки, ножовки. Видимого результата это не принесло, но от собственного истошного крика Чугунку стало несколько легче. Выплевывая ругательство за ругательством, он словно бросал вызов неведомо откуда взявшейся твари, лишний раз убеждая себя в том, что он может еще как-то ей противиться.
Между тем, черного дыма становилось все больше. Темными клубами он выкатывался из боковых проходов, вился между станков, все выше поднимался над полом. Удалось разглядеть Чугунку и черные, передвигающиеся под покровом дымной маскировки сгустки. Некоторые из них размерами не превышали обычного земного ежа, другие напоминали вымазанных в нефти свиней. Судя по всему, Чугунок злоупотребил терпением твари. Теперь эти сгустки были повсюду. Они то и дело меняли форму, сливались воедино и все время продвигались в направлении человека, неукротимо сжимая вокруг него кольцо. Сжав кулаки, Чугунок в отчаянии осмотрелся. В голове царил бедлам, мысли переполошенными муравьями сновали туда-сюда, жалили злым ядом. Страх ледяным обручем стискивал сердце и затруднял дыхание. По всему получалось, что пока он курил в уборной, эта нечисть успела оккупировать все бараки. Мало того, за эти короткие минуты, она уничтожила почти все население зоны. Правда, не совсем понятно, что именно она вытворяла с людьми – то ли пожирала, то ли растворяла в себе подобно кислоте, но в любом случае эта пакость была чрезвычайно опасной.
– Гадина! – снова с надрывом выкрикнул он, и секундой позже разглядел в окне стриженную голову Зулуса. Активно жестикулируя, зек указывал ему на карниз.
– На станки! – орал он. – Взбирайся на станки и прыгай сюда. Выше метра эта дрянь не достает.
Не было времени удивляться и задавать вопросы. Чугунок послушно вскарабкался на ближайший оцинкованный стол, со стола перелез на токарный станок и, тщательно примериваясь, прыжками начал одолевать расстояние до окна. Один из дымных сгустков, почуяв его приближение, попытался было встать на дыбы, но Чугунок все-таки сумел его опередить, перепрыгнув на соседний станок. По пути пинком свалил вниз кювету с едким раствором, в котором местные умельцы травили платы. Ближайший сгусток отреагировал на это яростным шипением.
– Руку давай! Руку! – Зулус уже протягивал ему ладонь.
В два счета Чугунок вылез из окна, спрыгнул на штабель из ящиков. Оглядевшись, задохнулся от ужаса.
– О, Господи! Эта тварь уже повсюду!
Он был прав. Черная пелена времени зря не теряла, успев окутать всю территорию зоны. Во всяком случае, с мыслью о спасении следовало распрощаться. Что умело делать это чудище с людьми, Чугунок уже насмотрелся вволю.
– Ну? – он нервно усмехнулся. – Значит, будем помирать?
– Зачем же, есть одна идея… – Зулус кивнул на лежащие поверх ящиков доски. – Я ведь сюда за молотком и гвоздями прибежал. Уже начал сколачивать ходули, а тут гляжу в окно – ты.
– Зачем тебе ходули?
– А как еще от нее уйдешь? Сейчас сколотим себе костыли повыше и пойдем аки посуху! Она ведь только живую органику жрет, а дерево с металлом ее не интересуют.
Покрутив головой, Чугунок с интересом присмотрелся к раскрасневшемуся лицу собеседника. Кажется, тот и впрямь поверил в свою идею. В любом случае, это было лучше, чем ничего.
– Откуда взялась эта гадость?
– Кто ж ее знает. На это теперь и самые большие ученые не найдут ответа. – Приколачивая к доскам подобие дощечек, Зулус продолжал рассказывать:
– Только мы, значит, Лепилу к вам проводили, Шут отбой объявил. У нас в последнее время с этим не так строго, поэтому часть на нары полезла, а остальные швейными делами занялись. Тут эта погань и заявилась. Я-то наверху был, но не спал, конечно. Вы же там мою судьбу решали, как тут заснешь. Вот она и взялась сначала за тех, кто внизу. И ведь бесшумно так! То ли в легкие сразу проникала, то ли еще что. Короче, мы и глазом моргнуть не успели, как она сглодала половину барака. А там кто-то закричал, кто-то убежать попробовал – и началась паника. Те, кто наверху, вниз сигать начали, а там она их и цепляла. Чпок! – и нету человечка. Сначала ноги исчезают, потом и прочее туловище. Я тоже хотел вниз спрыгнуть, да вовремя спохватился. Как сообразил что к чему, начал к дверям переползать. Все равно как обезьяна – с одной койки на другую. В общем, выбрался, а она уже до ворот и до колючки добралась. Короче, полный абзац.
– А до ходуль-то как додумался?
– Так я ведь все детство в деревне провел. У нас там это первой забавой было. Любили на ходулях бегать, даже в догонялки играли. Вот я и вспомнил старые времена.
– Думаешь, действительно, поможет?
– Конечно, поможет. Тут всего-то сантиметров сорок высоты и нужно.
– Так-то оно так, но я ведь на ходулях никогда не ходил.
– Наука не хитрая! Кроме того, я ведь не настоящие ходули делаю, – тут у нас не дрыны, а доски. Заноз, конечно, насажаем в ладони, зато шагать гораздо легче. А если что, – помогу. Я-то на этих штучках, помнится, как зайчик прыгал.
Некоторое время Чугунок наблюдал за его работой, потом взял в руки доску и начал прибивать одну за другой ступеньки.
– Так годится?
– Все верно. Нам, может, и одной пары ступенек хватит, но мало ли как там сложится. Лучше, если есть возможность выбирать. Чтобы, значит, и выше карабкаться, и ниже, если понадобится.
Рассадив неудачным ударом палец, Чугунок слизнул выступившую каплю крови, длинно сплюнул. Внизу тотчас зашипело. Кровушку, черная тварь, по всему видать, обожала.
– А ведь Жбан, похоже, еще ни о чем не знает. – Чугунок кивнул в сторону вышки. – Напялил наушники с плеером и дрыхнет, сволочь жирная. Как думаешь, может, позвать его?
– А надо ли? Этот баран всю жизнь нас понужал. – Зулус покачал головой. – Да и не поверит. Чесанет из автомата – и все дела.
Чугунок кивнул. То, что говорил Зулус, походило на правду.
– Можно, конечно, попробовать и здесь отсидеться, только очень уж странно себя ведет тварь. Вон и плеваться уже пробует. А впереди еще целая ночь. Как бы чего не придумала. Может ведь и на стеллаж вскарабкаться, – кто ее знает.
– Лучше, конечно, сматываться отсюда побыстрее. – Согласился Чугунок. – Как твои ходули, готовы?
– Да вот на верхнюю ступеньку гвоздя не хватило. – Зулус пристукнул ладонью по доске. – Ну да, ладно, и так сойдет. Нам ведь только до леса и нужно добраться?
– А там думаешь, ее нет?
– Да вроде не видно. В крайнем случае, на дерево заберемся. Все лучше, чем на вышке со Жбаном куковать…
Все получилось гораздо проще, чем ожидал Чугунок. Тренировку они устроили в проходе между двумя штабелями ящиков. Делали расчет на то, чтобы в случае чего можно было за что-то ухватиться. Однако Зулус своего напарника не обманул: сохранять равновесие на двух досках оказалось совсем несложно. Сначала уверенно прошагал вперед и назад сам Зулус, потом на самодельные ступеньки поставил ноги Чугунок. С непривычки его основательно пошатывало, но очень скоро он понял: равновесие сохраняется само собой, если не стоишь на месте. При этом дымная пелена, обволакивающая землю, на доски реагировала крайне вяло. Пару раз скользкие пиявки скользнули было вверх, но очень быстро отлипли. Это придало Чугунку уверенности, и он зашагал бодрее.
– А что, по-моему, нормально! – выдал ему похвалу Зулус, и от этого незамысловатого комплимента Чугунок ощутил в груди непрошенное тепло. Забавно, но к голосу этого человечка, которого еще недавно все они в грош не ставили, теперь хотелось прислушиваться. Как ни крути, а именно Зулус вытащил его из цеха – и ему же принадлежала идея насчет ходуль.
Поудобнее обхватив шероховатые поверхности досок, он оглянулся на напарника.
– Ну что, двигаем? А то уже темнеть начинает.
Кивнув, Зулус встал на свои ходули, и, стараясь далеко не удаляться друг от друга, они размеренно зашагали по направлению к воротам…
Скорее всего, у них все бы получилось наилучшим образом, но, кажется, начинала прозревать и тварь. Более того, каким-то невообразимым образом она просчитала их маршрут, и задолго до КПП они разглядели, как около десятков сгустков торопятся туда же, норовя пересечь беглецам путь.
– Черт! Ты посмотри, какая громадина!
Чугунок встревожено обернулся. От административного здания к ним и впрямь приближался сгусток размерами превышающий добрую корову. Шишки и бугры выпирали у него по всему телу, в передней части, словно усы, шевелились тонкие ищущие щупальца. Видимо, тварь не собирался упускать добычу из рук и предпринимала свои меры.
– Ходу, браток!..
Они поднажали. Сгусток двигался значительно медленнее людей, и они, конечно бы, успели, но в этот момент встрепенулся на вышке Жбан. Вытянув голову, вертухай протер глаза и схватился за автомат.
– А ну стоять!..
Этот дуралей по сию пору не понимал, что происходит. Видать, проспал со своим плеером все самое интересное.
– Стоять, я сказал! – вспыхнул прожектор, и пронзительно яркий луч ударил им в спины.
– Вот придурок! – ослепнув от синего, залившего пространство электричества, Чугунок сделал неосторожное движение, и правая нога его сорвалась со ступеньки.
– Спокойно! – Зулус вовремя поддержал его под локоть. – А теперь ногу – на дощечку и снова вперед!
Чувствуя, как гулко бьется в груди сердце, Чугунок подчинился Зулусу. Починился, точно солдат первогодок суровому сержанту. КПП было совсем близко, но ходули все сильнее увязали в дымчатой пелене. Черные пиявки жадно облизывали дерево, гибкими змеями пытались скользить вверх. По счастью, эта высота была для них еще недоступной, и до прибитых гвоздями дощечек они не дотягивались.
Автомат ударил в ту минуту, когда они уже проходили через ворота. Чугунок ускорил движение и за рокотом «Калашникова» не сразу услышал сдавленный стон.
– Попал таки, падла!..
Чугунок обернулся. Уронив голову на грудь, Зулус стоял уже одной ногой на земле. Перебитая кисть не в состоянии была держать доску.
– Давай помогу! – Чугунок рванулся к нему, но, собравшись с силами, Зулус помотал головой.
– Поздно, Чугун. Он еще и в спину мне угодил…
С ужасом Чугунок смотрел, как черные пиявки заползают под брючины Зулуса, как болезненно кривится лицо зека. Еще более страшно было наблюдать, как медленно и неотвратимо наплывает со спины Зулуса огромный колеблющийся сгусток. Кажется, и Жбан на своей вышке что-то такое сообразил. Автомат вновь захлебнулся в злобном клекоте, однако бил он теперь уже по чудовищу. Брызнули черные ошметки, но, увы, судя по всему, это не производило никакого эффекта. Чудовище не дрогнуло и не замедлило своего движения. Пули утопали в нем, как в болоте, и хищник просто не обращал на них внимания.
– Уходи! – шепнул Зулус. – Уходи, пока можно…
На глазах ошеломленного Чугунка огромная бесформенная масса навалилась на Зулуса, в несколько секунд обволокла плечи, грудь и голову все тем же непрозрачным дымом. Только руки, оставшиеся снаружи, еще дергались и напоминали о том, что совсем недавно хозяином их был живой и невредимый Зулус. Раздался утробный чмокающий звук, и тело несчастного зека оказалось полностью проглоченным.
Не помня себя, Чугунок ринулся к лесу. Жбан больше не стрелял, и очень скоро авторитет ступил ногами на сухую траву. Прихватив ходульные доски под мышку, он припустил в лес. Пожалуй, так быстро он не бегал еще никогда в жизни. Как бы то ни было, но чудо, в которое он уже не верил, свершилось. Он был жив и свободен, а ужасы сегодняшнего дня остались позади…
Неустойчивым шагом Чугунок тронулся в сторону уборных. Если Хан пошлет кого-нибудь за ним, часовой сумеет все правильно объяснить, а там пусть решают, как хотят…
Мельком заключенный взглянул на часы, засекая время. Пожалуй, минут тридцать он в состоянии был себе позволить. Может, Хан и обозлится, но как-нибудь переживет. Все-таки Чугунок – не рядовой баклан – и кое-какие вольности заслужил. Имел право на свой голос, на место у стола, на перекур…
Чугунок вошел в уборную, и в сторону тут же шарахнулся какой-то случайный зек. Скривив виноватую физиономию, выскочил наружу. Конечно, бедолага узнал Чугунка, – авторитетов на зоне положено знать в лицо, а сидеть в одной уборной с человеком синей масти – еще опаснее, чем оказаться за одним столом. Разные касты – следовательно, разные места обитания. Правда, кто-то еще кряхтел за бетонной перегородкой, не видя вошедшего, но Чугунка это не слишком волновало. Пусть кряхтит, лишь бы не мешал думать.
Присев на корточки, он достал зажигалку, пару раз щелкнул, высекая огонек, зажег сигарету.
– Браток! – позвал голос из-за перегородки. – Оставь на затяг, если не жалко.
Уголки губ Чугунка чуть дрогнули. Даже по интонации он мог с точностью определить ранг человека. Этот был явно из подмастерьев. Не мужик, но еще и не браток. Так… Пацан из приблатненных…
– Эй, ты чего, в натуре, не слышишь?
– Слышу, хома, не гоношись. – Чугунок тоже умел говорить правильно, и в голосе его проскользнул столь властный холодок, что спрашивающий мгновенно заткнулся. Не думая больше о нем, авторитет продолжал смолить сигарету. Пуская перед собой кольца, смотрел на их зыбкую дрожь и прислушивался к собственным мыслям. Подобные минуты безмолвия он научился особенно ценить в последнее время. Хуже нет бессмысленной трепотни, а уж радио с телевизорами он бы на месте государственных правителей вообще запретил к чертям собачьим. Прогресс, етить его в душеньку! Какой там, к дьяволу, прогресс, если народ по сию пору гниет на зонах, если террористы уже и автобусы с детишками подрывают! И хлеб пошел дерьмовый, и воды чистой не стало, а уж от нынешнего музона просто никуда не спрячешься. Гремит из форточек, из машин, из приемников. И уж совсем задолбали языкастые ди-джеи! Уж этих он бы просто убивал на месте!..
Чугунок не мог толком объяснить, в чем тут дело, но был уверен, что угроза, исходящая от средств массовой информации, отнюдь не надуманная. И не сомневался, что дальше будет еще хуже. Может, даже и наркоты уже никакой не понадобится, – научатся охмурять народишко безо всякой химии. Скажем, радиочастоту какую-нибудь выдумают или особый рентген для мозгов. Включат с утречка пораньше – и готово! Все уже оболванены и четко знают, что надо делать и в чем смысл всей этой паскудной жизни.
Задумавшись, Чугунок на некоторое время выпал из действительности. Это тоже в последнее время начинало происходить с ним все чаще. При этом он сам в полной мере не сознавал, что же с ним такое творится. То ли в грезы какие уплывал, то ли погружался в розовые воспоминания о собственном детстве. Только там, в этих далеких думах, и было ему по-настоящему тепло – все равно как в утробе матери. И выныривать назад чертовски не хотелось. Даже мурашки бежали по коже от страха и отвращения. Однако выныривать приходилось. Потому что жизнь сволочная требовала постоянного присутствия и контроля. Дружки требовали волевых решений, а партнеры ждали помощи и советов. А ему давно уже осточертело решать и советовать. Надоело считать бабки, надоело вершить чужие судьбы, делая одних калеками, а других обращая в бездыханные трупы. Чугунок никогда не был верующим, но после того, как отметил сороковник, все же допер, что такие ребята, как Хан, Бес и Кардан, пытаются подменить собой нечто более высокое и праведное. Конечно, страха перед небесным судом еще не было, однако дрожь с неуверенностью Чугунок начинал уже временами ощущать…
Мужик, что сидел за перегородкой, внезапно всхрапнул. Получилось у него это столь громко, что Чугунок поневоле вздрогнул. Очень уж недобрые ассоциации вызывали у него подобные звуки. Обычно, таким образом, всхрапывают, когда отточенная сталь перерезает горло. Во всяком случае, нечто подобное в своем далеком прошлом Чугунок имел уже счастье слышать.
Прислушавшись, он склонил голову набок и даже задержал дыхание. Однако никаких всхрапов до него более не доносилось. Правда… Кое-что он все-таки продолжал слышать. Некий неясный шорох, словно что-то с шелестом волокли по бетону. И еще ему вдруг почудилось, что из-за бетонной перегородки потягивает едким дымком.
Нахмурившись, Чугунок привстал, сделал шаг в сторону соседней кабинки. Предположение насчет дыма действительно подтвердилось. Теперь он не только чувствовал его, но и видел. Только странный это был дым – абсолютно черный, стелющийся над самым полом, ощупывающий пространство темными, напоминающими баранью шерсть кудельками. Сглотнув, Чугунок щелчком послал навстречу дыму недокуренную сигарету и решительно позвал:
– Эй, браток, ты чего там? Скис?
Ответа не последовало.
– Решил поиграть в молчанку? Только я ведь таких вещей не люблю, могу и уши надрать… – Чугунок сделал еще несколько шагов и, стараясь не коснуться полосы черного дыма, заглянул в кабинку.
Чтобы не закричать, ему пришлось призвать на помощь все свое мужество. Необычный дым заполнил в кабинке уже весь пол. Он был настолько плотен, что напоминал даже не дым, а некую нефтеообразную кисельную массу, и в этой массе лежало тело несчастного зека. Собственно, уже даже не тело, а то, что от него осталось. Ни ног, ни живота у мужчины не было – одна только голова да плечи. Рот распахнут в немом крике, и оттуда – из глубины рта живыми змейками выползали все те же кудельки странного дыма. В ужасе Чугунок отпрянул к стене. Словно завороженный, он продолжал смотреть на погибшего заключенного, на черный дым, под покровом которого жила и действовала какая-то мерзкая тварь. Дым представлял собой всего лишь хитрую оболочку, а там, в клубящемся дымном коконе, сновали какие-то червеобразные нити, неспешными рывками перемещалось нечто бесформенное и пупырчатое.
Чугунок ожил лишь тогда, когда тело полусъеденного зека окончательно провалилось в очко, а одно из дымных щупалец медлительно поползло к ноге авторитета. Подпрыгнув на месте, он отшатнулся к окну. Наверное, поступать так было опрометчиво, потому что чудовище немедленно отреагировало на его прыжок. Движение дымных колец заметно ускорилось, но хуже всего было то, что точно такой же дым повалил из соседних кабинок. Клубящимся туманом он выплывал из прорубленных в полу дыр, черным одеялом накрывая пространство. Еще пара секунд, и Чугунок неожиданно обнаружил, что путь к выходу отрезан. Он не знал еще, как именно атакует эта тварь и насколько ей можно противодействовать, однако пример одного загубленного соседа показался ему более чем убедительным.
Тем не менее, рисковать Чугунок не стал и, руками уцепившись за карниз узенького, больше напоминающего бойницу окошка, в несколько присестов выбрался наверх. Кулаком проломил замызганное стекло, обдирая зековскую униформу, полез наружу.
* * *
Спрыгнул он не очень удачно, ободрав правую ладонь и больно ударившись коленом о грунт, но это было сущим пустяком. Главное, что он снова стоял под открытым небом. Свежий ветер омывал лицо заключенного, вдали за периметром тройной колючки покачивались кроны сосен, и светило клонящееся к горизонту солнце.Природа подействовала на Чугунка столь умиротворяюще, что на секунду он даже усомнился – а видел ли он, на самом деле, чертов дым? Может, и не было никакого покойника и никакой твари? А был всего-навсего опиумный глюк? Запалил, скажем, зек из кабинки самокрутку с коноплей, а он взял и вдохнул ненароком. Вот и поехала кукушка. С непривычки такое, говорят, бывает…
Он уже дошел до здания кочегарки, когда вдруг обратил внимание на удивительную тишину. Приближалось время сна, однако никогда в это время здесь не было так тихо. Зона будто вымерла, – ни лая сторожевых псов, ни голосов, ни движения. Правда, кемарил на вышке мордастый Жбан, но более никто в поле зрения не попадал. Чувствуя нарастающую панику, Чугунок потянул на себя дверь кочегарки и тут же отпрянул. «Перелившись» через порог, наружу повалил все тот же кисельный дым – омерзительно пахнущий, с копошащимися в глубине червеобразными отростками, осмысленно подрагивающий.
– Хан, Бес! – прокричал он. – Где вы?
Эхо толкнулось из сумрачного зева кочегарки, пахнуло в лицо мертвящим дыханием. А в следующую минуту Чугунок с ужасом разглядел, как из центрального помещения в предбанничек рывками выползает обезноженный Хан. Собственно, помимо ног у него отсутствовали уже и руки. Черный кисель обглодал их чуть ли не до самых локтей. На этих самых кровоточащих культяпках смотрящий зоны и пытался двигаться к выходу. Лицо его было бледным, а хлещущая из свежих ран кровь мгновенно вскипала в черном дыму множественными пузырьками. Успел рассмотреть Чугунок и лоснящиеся щупальца, густо обвившие бедра и поясницу авторитета. Чем-то они напоминали пиявок, но были тоньше и длиннее. Дышал Хан мелкими неровными глотками – словно боялся вот-вот захлебнуться, и каждый новый рывок давался ему все тяжелее и тяжелее. Он и Чугунка-то узнал не сразу. А, узнав, поднял голову и кое-как разлепил губы:
– Вали отсюда, Чугун… Как можно быстрее…
– Где Бес? Что с пацанами?
– Всем кранты, Чугун. И Бесу, и мне, всем… – на глазах у Хана выступили слезы. Это было столь неожиданно, что Чугунок вздрогнул. Он никогда не видел Хана плачущим. Порой даже подозревал, что матерый вор вовсе не умеет плакать. Но вот, как выяснилось, умел, хотя и получалось у него это неважнецки. Видно сил у смотрящего совсем уже не осталось. Он как-то враз сник и, прислонившись к стене, с хрипом выдохнул:
– Спасайся, Чугун! И других спасай. Кого еще успеешь…
Опустив глаза, Чугунок рассмотрел, как дымный валик, клубясь, одолел порожек и явственно переместился на несколько сантиметров. Теперь эта тварь почти дотянулась до сапог Чугунка. Зек невольно попятился, и тотчас из дымной гущи показались тоненькие влажноватые отростки. Ищуще шаря по земле, они подбирались к его ногам все ближе и ближе. Больше тянуть было нельзя и, отпрыгнув в сторону, Чугунок стремглав припустил от кочегарки.
Между тем, кошмар никак не желал униматься. Зек метался между бараками, заглядывал в окна, распахивая двери, но повсюду видел одно и то же: либо полную пустоту, припорошенную клубящимся дымом, либо хрипящих на полу людей. Они еще пытались ползти и сопротивляться, отказываясь понимать, что ни рук, ни ног у них более нет. Сам Чугунок тоже впал в какое-то оцепенение. Все было настолько нереальным, что сознание отказывалось воспринимать действительность. Зайдя же в инструментальный цех, он и вовсе ощутил дурноту. По узкому проходу между рядами станков, словно соревнуясь друг с другом, плыло несколько человеческих голов. То ли черная тварь не могла их сразу сожрать, то ли таким образом она забавлялась, но головы плавно покачивались, часто сталкиваясь между собой и снова расходясь.
Зрелище настолько заворожило авторитета, что очнулся он только тогда, когда обнаружил, что путь к отступлению отрезан. Ситуация в уборной трагическим образом повторялась. Обойдя его со спины, темная пелена, широкой лентой выплыла в проход. Не подлежало сомнению, что хищник чувствует присутствие человека и даже пытается упредить его действия.
В панике Чугунок примерился – ширина метра три – можно, пожалуй, и перепрыгнуть. А если не получится?…
Страх замутил сознание, заставил руки ходить ходуном. В бессильной ярости схватив случайный стул, Чугунок с силой швырнул им в хищника. Стул упал прямо посреди ленты, и черные пиявки немедленно обвили его со всех сторон, вероятно, изучая на предмет съедобности. Судя по всему, проведенный анализ черную тварь не порадовал. Внезапно червеобразные отростки вздулись, и стул хрустнул, разламываясь, точно спичечный коробок в мужских пальцах.
– Гадина! Тварь! – Чугунок ухватил лежащий на рабочем столе тяжелый молоток, метнул в хищника. Следом за молотком полетели напильники, рубанки, ножовки. Видимого результата это не принесло, но от собственного истошного крика Чугунку стало несколько легче. Выплевывая ругательство за ругательством, он словно бросал вызов неведомо откуда взявшейся твари, лишний раз убеждая себя в том, что он может еще как-то ей противиться.
Между тем, черного дыма становилось все больше. Темными клубами он выкатывался из боковых проходов, вился между станков, все выше поднимался над полом. Удалось разглядеть Чугунку и черные, передвигающиеся под покровом дымной маскировки сгустки. Некоторые из них размерами не превышали обычного земного ежа, другие напоминали вымазанных в нефти свиней. Судя по всему, Чугунок злоупотребил терпением твари. Теперь эти сгустки были повсюду. Они то и дело меняли форму, сливались воедино и все время продвигались в направлении человека, неукротимо сжимая вокруг него кольцо. Сжав кулаки, Чугунок в отчаянии осмотрелся. В голове царил бедлам, мысли переполошенными муравьями сновали туда-сюда, жалили злым ядом. Страх ледяным обручем стискивал сердце и затруднял дыхание. По всему получалось, что пока он курил в уборной, эта нечисть успела оккупировать все бараки. Мало того, за эти короткие минуты, она уничтожила почти все население зоны. Правда, не совсем понятно, что именно она вытворяла с людьми – то ли пожирала, то ли растворяла в себе подобно кислоте, но в любом случае эта пакость была чрезвычайно опасной.
– Гадина! – снова с надрывом выкрикнул он, и секундой позже разглядел в окне стриженную голову Зулуса. Активно жестикулируя, зек указывал ему на карниз.
– На станки! – орал он. – Взбирайся на станки и прыгай сюда. Выше метра эта дрянь не достает.
Не было времени удивляться и задавать вопросы. Чугунок послушно вскарабкался на ближайший оцинкованный стол, со стола перелез на токарный станок и, тщательно примериваясь, прыжками начал одолевать расстояние до окна. Один из дымных сгустков, почуяв его приближение, попытался было встать на дыбы, но Чугунок все-таки сумел его опередить, перепрыгнув на соседний станок. По пути пинком свалил вниз кювету с едким раствором, в котором местные умельцы травили платы. Ближайший сгусток отреагировал на это яростным шипением.
– Руку давай! Руку! – Зулус уже протягивал ему ладонь.
В два счета Чугунок вылез из окна, спрыгнул на штабель из ящиков. Оглядевшись, задохнулся от ужаса.
– О, Господи! Эта тварь уже повсюду!
Он был прав. Черная пелена времени зря не теряла, успев окутать всю территорию зоны. Во всяком случае, с мыслью о спасении следовало распрощаться. Что умело делать это чудище с людьми, Чугунок уже насмотрелся вволю.
– Ну? – он нервно усмехнулся. – Значит, будем помирать?
– Зачем же, есть одна идея… – Зулус кивнул на лежащие поверх ящиков доски. – Я ведь сюда за молотком и гвоздями прибежал. Уже начал сколачивать ходули, а тут гляжу в окно – ты.
– Зачем тебе ходули?
– А как еще от нее уйдешь? Сейчас сколотим себе костыли повыше и пойдем аки посуху! Она ведь только живую органику жрет, а дерево с металлом ее не интересуют.
Покрутив головой, Чугунок с интересом присмотрелся к раскрасневшемуся лицу собеседника. Кажется, тот и впрямь поверил в свою идею. В любом случае, это было лучше, чем ничего.
– Откуда взялась эта гадость?
– Кто ж ее знает. На это теперь и самые большие ученые не найдут ответа. – Приколачивая к доскам подобие дощечек, Зулус продолжал рассказывать:
– Только мы, значит, Лепилу к вам проводили, Шут отбой объявил. У нас в последнее время с этим не так строго, поэтому часть на нары полезла, а остальные швейными делами занялись. Тут эта погань и заявилась. Я-то наверху был, но не спал, конечно. Вы же там мою судьбу решали, как тут заснешь. Вот она и взялась сначала за тех, кто внизу. И ведь бесшумно так! То ли в легкие сразу проникала, то ли еще что. Короче, мы и глазом моргнуть не успели, как она сглодала половину барака. А там кто-то закричал, кто-то убежать попробовал – и началась паника. Те, кто наверху, вниз сигать начали, а там она их и цепляла. Чпок! – и нету человечка. Сначала ноги исчезают, потом и прочее туловище. Я тоже хотел вниз спрыгнуть, да вовремя спохватился. Как сообразил что к чему, начал к дверям переползать. Все равно как обезьяна – с одной койки на другую. В общем, выбрался, а она уже до ворот и до колючки добралась. Короче, полный абзац.
– А до ходуль-то как додумался?
– Так я ведь все детство в деревне провел. У нас там это первой забавой было. Любили на ходулях бегать, даже в догонялки играли. Вот я и вспомнил старые времена.
– Думаешь, действительно, поможет?
– Конечно, поможет. Тут всего-то сантиметров сорок высоты и нужно.
– Так-то оно так, но я ведь на ходулях никогда не ходил.
– Наука не хитрая! Кроме того, я ведь не настоящие ходули делаю, – тут у нас не дрыны, а доски. Заноз, конечно, насажаем в ладони, зато шагать гораздо легче. А если что, – помогу. Я-то на этих штучках, помнится, как зайчик прыгал.
Некоторое время Чугунок наблюдал за его работой, потом взял в руки доску и начал прибивать одну за другой ступеньки.
– Так годится?
– Все верно. Нам, может, и одной пары ступенек хватит, но мало ли как там сложится. Лучше, если есть возможность выбирать. Чтобы, значит, и выше карабкаться, и ниже, если понадобится.
Рассадив неудачным ударом палец, Чугунок слизнул выступившую каплю крови, длинно сплюнул. Внизу тотчас зашипело. Кровушку, черная тварь, по всему видать, обожала.
– А ведь Жбан, похоже, еще ни о чем не знает. – Чугунок кивнул в сторону вышки. – Напялил наушники с плеером и дрыхнет, сволочь жирная. Как думаешь, может, позвать его?
– А надо ли? Этот баран всю жизнь нас понужал. – Зулус покачал головой. – Да и не поверит. Чесанет из автомата – и все дела.
Чугунок кивнул. То, что говорил Зулус, походило на правду.
– Можно, конечно, попробовать и здесь отсидеться, только очень уж странно себя ведет тварь. Вон и плеваться уже пробует. А впереди еще целая ночь. Как бы чего не придумала. Может ведь и на стеллаж вскарабкаться, – кто ее знает.
– Лучше, конечно, сматываться отсюда побыстрее. – Согласился Чугунок. – Как твои ходули, готовы?
– Да вот на верхнюю ступеньку гвоздя не хватило. – Зулус пристукнул ладонью по доске. – Ну да, ладно, и так сойдет. Нам ведь только до леса и нужно добраться?
– А там думаешь, ее нет?
– Да вроде не видно. В крайнем случае, на дерево заберемся. Все лучше, чем на вышке со Жбаном куковать…
Все получилось гораздо проще, чем ожидал Чугунок. Тренировку они устроили в проходе между двумя штабелями ящиков. Делали расчет на то, чтобы в случае чего можно было за что-то ухватиться. Однако Зулус своего напарника не обманул: сохранять равновесие на двух досках оказалось совсем несложно. Сначала уверенно прошагал вперед и назад сам Зулус, потом на самодельные ступеньки поставил ноги Чугунок. С непривычки его основательно пошатывало, но очень скоро он понял: равновесие сохраняется само собой, если не стоишь на месте. При этом дымная пелена, обволакивающая землю, на доски реагировала крайне вяло. Пару раз скользкие пиявки скользнули было вверх, но очень быстро отлипли. Это придало Чугунку уверенности, и он зашагал бодрее.
– А что, по-моему, нормально! – выдал ему похвалу Зулус, и от этого незамысловатого комплимента Чугунок ощутил в груди непрошенное тепло. Забавно, но к голосу этого человечка, которого еще недавно все они в грош не ставили, теперь хотелось прислушиваться. Как ни крути, а именно Зулус вытащил его из цеха – и ему же принадлежала идея насчет ходуль.
Поудобнее обхватив шероховатые поверхности досок, он оглянулся на напарника.
– Ну что, двигаем? А то уже темнеть начинает.
Кивнув, Зулус встал на свои ходули, и, стараясь далеко не удаляться друг от друга, они размеренно зашагали по направлению к воротам…
Скорее всего, у них все бы получилось наилучшим образом, но, кажется, начинала прозревать и тварь. Более того, каким-то невообразимым образом она просчитала их маршрут, и задолго до КПП они разглядели, как около десятков сгустков торопятся туда же, норовя пересечь беглецам путь.
– Черт! Ты посмотри, какая громадина!
Чугунок встревожено обернулся. От административного здания к ним и впрямь приближался сгусток размерами превышающий добрую корову. Шишки и бугры выпирали у него по всему телу, в передней части, словно усы, шевелились тонкие ищущие щупальца. Видимо, тварь не собирался упускать добычу из рук и предпринимала свои меры.
– Ходу, браток!..
Они поднажали. Сгусток двигался значительно медленнее людей, и они, конечно бы, успели, но в этот момент встрепенулся на вышке Жбан. Вытянув голову, вертухай протер глаза и схватился за автомат.
– А ну стоять!..
Этот дуралей по сию пору не понимал, что происходит. Видать, проспал со своим плеером все самое интересное.
– Стоять, я сказал! – вспыхнул прожектор, и пронзительно яркий луч ударил им в спины.
– Вот придурок! – ослепнув от синего, залившего пространство электричества, Чугунок сделал неосторожное движение, и правая нога его сорвалась со ступеньки.
– Спокойно! – Зулус вовремя поддержал его под локоть. – А теперь ногу – на дощечку и снова вперед!
Чувствуя, как гулко бьется в груди сердце, Чугунок подчинился Зулусу. Починился, точно солдат первогодок суровому сержанту. КПП было совсем близко, но ходули все сильнее увязали в дымчатой пелене. Черные пиявки жадно облизывали дерево, гибкими змеями пытались скользить вверх. По счастью, эта высота была для них еще недоступной, и до прибитых гвоздями дощечек они не дотягивались.
Автомат ударил в ту минуту, когда они уже проходили через ворота. Чугунок ускорил движение и за рокотом «Калашникова» не сразу услышал сдавленный стон.
– Попал таки, падла!..
Чугунок обернулся. Уронив голову на грудь, Зулус стоял уже одной ногой на земле. Перебитая кисть не в состоянии была держать доску.
– Давай помогу! – Чугунок рванулся к нему, но, собравшись с силами, Зулус помотал головой.
– Поздно, Чугун. Он еще и в спину мне угодил…
С ужасом Чугунок смотрел, как черные пиявки заползают под брючины Зулуса, как болезненно кривится лицо зека. Еще более страшно было наблюдать, как медленно и неотвратимо наплывает со спины Зулуса огромный колеблющийся сгусток. Кажется, и Жбан на своей вышке что-то такое сообразил. Автомат вновь захлебнулся в злобном клекоте, однако бил он теперь уже по чудовищу. Брызнули черные ошметки, но, увы, судя по всему, это не производило никакого эффекта. Чудовище не дрогнуло и не замедлило своего движения. Пули утопали в нем, как в болоте, и хищник просто не обращал на них внимания.
– Уходи! – шепнул Зулус. – Уходи, пока можно…
На глазах ошеломленного Чугунка огромная бесформенная масса навалилась на Зулуса, в несколько секунд обволокла плечи, грудь и голову все тем же непрозрачным дымом. Только руки, оставшиеся снаружи, еще дергались и напоминали о том, что совсем недавно хозяином их был живой и невредимый Зулус. Раздался утробный чмокающий звук, и тело несчастного зека оказалось полностью проглоченным.
Не помня себя, Чугунок ринулся к лесу. Жбан больше не стрелял, и очень скоро авторитет ступил ногами на сухую траву. Прихватив ходульные доски под мышку, он припустил в лес. Пожалуй, так быстро он не бегал еще никогда в жизни. Как бы то ни было, но чудо, в которое он уже не верил, свершилось. Он был жив и свободен, а ужасы сегодняшнего дня остались позади…