Тут Казак изумился еще больше. Он, понятное дело, не слишком много знал о «зеленых». Кроме разве что нескольких местных сумасшедших активистов, которые время от времени в петрозаводской прессе пытались поднять кампанию по поводу незаконной вырубки леса. Но на них особого внимания никто не обращал. Собака лает – ветер носит. Впрочем, самого активного из этих товарищей Ишмуратов недавно взял к себе на какую-то мелкую работу. Так у того всю боль за родную природу из головы как ветром выдуло. И по телевизору доводилось видеть всяких сумасшедших из «Гринпис», которые не дают китобоям зарабатывать их и без того нелегкие деньги. Но при чем тут террористы?
Между тем Алена, почти полностью оправившаяся от шока, увидев откровенное изумление на физиономии Сергея, прочла ему небольшую лекцию.
По ее словам, это движение началось в начале семидесятых, на волне всеобщего европейского сумасшествия под названием «молодежная революция». Побунтовав на баррикадах против проклятого буржуазного мира, молодые люди начали озираться вокруг и ломать голову: к чему бы далее приложить свои силы? Кое-кому из них пришло озарение: братцы, да ведь наша цивилизация губит окружающую среду! Это надо остановить! В общем, пошла мода на борьбу за экологию. В Европе появились соответствующие партии, а потом возникло и знаменитое движение «Гринпис» – то самое, которое мешает жить китобоям и атомщикам, с какой-то дури требуя закрытия атомных станций. Разумеется, большинство активистов со временем стали вполне респектабельными господами, заработав на борьбе за природу очень неплохие деньги. Но, как говаривал дедушка Ленин, дело их не пропало. Не так давно в Европе набрало силы движение антиглобалистов. В нем представлены очень разные люди, есть среди них и «зеленые» нового поколения. В том числе и такие, кто полагает: мирным путем ничего не добьешься. Остановить разрушение природы можно только насилием. В частности, прибегая и к террористическим методам.
– Вот посмотри.
Алена встала, направилась в глубь машины и, порывшись где-то, извлекла стильную кожаную сумку. Оттуда она достала то ли книгу, то ли альбом большого формата и протянула его Сергею.
На обложке было написано что-то, судя по всему, по-немецки. Казак не дружил с данным языком, но картинка говорила сама за себя. На обложке был изображен человек в комбинезоне, высоких ботинках, в маске-«омоновке», с большим гаечным ключом в руках. А на заднем плане – знакомая картинка – лесоповал и стоящий трелевочник.
– Оба на!
– Полистай, там еще интереснее.
Казак стал бегло листать журнал. Да, это было и в самом деле весьма интересно. Чем-то данное издание напоминало виденный им в армейской библиотеке карманный справочник «Спутник партизана» 1942 года издания. В том смысле, что сейчас он тоже держал в руках пособие по диверсионной войне. Казака в армии учили не только бегать по лесам за нарушителями границы и беглыми зэками. Фактически в армии он получил профессию егеря. То есть стал специалистом высшей квалификации по партизанской и антипартизанской войне. Так вот, судя по картинкам, составители книжки дело понимали туго. В качестве ликбеза для начинающего диверсанта издание было что надо.
– Серьезная книжка, – изрек Сергей, полистав ее.
– Вот и Олаф так говорил. А он служил в каких-то частях вроде твоих. И в этом деле разбирался.
– Вот жаль, не довелось поболтать с товарищем по оружию из другой страны. А то, как у нас в армии рассказывали, финские егеря во время войны были очень серьезными ребятами…
Сергей продолжал листать книжку. Ага. А вот уже совсем тепло. На одной из страниц был нарисован трелевочник. Жирные стрелки показывали места, куда лучше всего закладывать взрывчатку. А вот и подробная схема, как грамотно валить на дорогу деревья.
– И что, подобные издания в Финляндии свободно продаются?
– Нет, конечно, но есть места, где их можно купить. Да и в Москве такие места имеются. Говорят, там продают и русский перевод этой книжки. Кстати, одно из мест расположено аж на Тверской, где булку купить невозможно, потому что вокруг одни навороченные бутики и все такое прочее. А вот магазин с подобными книгами очень даже свободно существует.
– Веселые они ребята. И что ж, они за елочки и сосенки людей готовы убивать?
– Ты знаешь, вообще-то об убийствах никто не знал. Пока что за ними ничего подобного не замечалось. Эти люди, по следу которых мы шли, они из Питера. Есть такое движение – «Хранители радуги». Они прославились еще в конце восьмидесятых – начале девяностых очень крутыми по тем временам акциями против заводов и атомных станций. А у этого движения, в свою очередь, имеется экстремистское крыло. Но, насколько я знаю, раньше ни о каком насилии речь не шла. Технику портить – это да. Но вообще-то… Я общалась кое с кем из более умеренных. Ты знаешь, на людей им наплевать. Они полагают: наша цивилизация создана жлобами и живет по жлобским законам. Так что жалеть тут некого.
– Насчет жлобов я с ними полностью согласен. Но все-таки это не повод мочить направо и налево…
Сергей задумался. Что-то тут не срасталось. Он поскрипел мозгами – и наконец понял причину неувязки.
– Слушай, что-то тут не так. Я готов допустить, что на Западе есть люди, которые с жиру бесятся и ради своих идейных закидонов готовы на многое. Но вряд ли сюда приехали западники. Они забоятся лезть в российскую глухомань, будь они хоть трижды экстремисты. Значит, это наши. А у нас народ циничный. Какие к черту экстремисты? Вон в Питере какому-нибудь чернокожему студенту настучат по репе – так воплей до неба. А тут ведь такие дела начали крутиться. Нет, я понимаю, что в здешней тайге легко нажимают на курок. Но террористы… Вряд ли кто-то будет из-за идеи тратить время и немалые деньги. И ведь как работали-то! Так рванули, что молодых солдат учить можно!
– Так у вас случилось что-то кроме… этого? – оживилась девушка.
Сергей усмехнулся. Да уж, журналист – это диагноз. Видал он таких в Абхазии. Ради своих материалов они не раздумывая лезли под пули. Одного корреспондента Казак, можно сказать, оттащил от стенки. Грузины, с которыми он был, сделали ноги, а журналюга не успел. Вот горячие абхазские парни и примкнувшие к ним пьяные русские казаки решили его немножко пристрелить. Сергею стоило большого труда объяснить им, что борцам за свободу творить подобное как-то не очень к лицу…
– Да, теперь уж скрывать нечего. Совсем недавно рванули тут у одного товарища технику на делянке.
Скоро ты с ним познакомишься. Да и этот лесовоз, судя по всему, хотели поджечь. Профессионально ведь гады работали. Ладно, я понимаю, когда банда бритоголовых гопников сажает негра на перо. Дело, конечно, гнусное, но в общем понятное. Но чтобы вот так, за бесплатно творить такое… Ведь даже большевики, как говорят, работали не за идею, а за немецкие денежки.
– Так в том-то все и дело. В тех самых денежках. Ты про «Гринпис» слыхал?
– Только то, что в телевизоре показывали. Но это ж западники, у них у всех мозги не на месте от слишком хорошей жизни.
– Да какая разница – наши, европейцы, американцы? Ты что думаешь, они за бесплатно работают? Там тоже нет дураков рисковать здоровьем за просто так. Это бизнес. Вот представь, есть два конкурирующих завода. Руководство одного из них дает хорошие деньги «Гринпису» – и те начинают наезжать на конкурентов. Находят какой-нибудь экологический повод. Природу, дескать, отравляют и все такое прочее. Сам понимаешь – кто ищет, тот всегда найдет. А дальше – шум до неба, общественность возмущается и так далее по полной схеме. Люди на «зеленые» темы ведутся легко. Особенно если их припугнуть чем-нибудь, вроде «ваши дети вырастут мутантами». У нас, понятно, народу пока не до этого, а вот на сытом Западе общественность поднимается, как по тревоге. Завод, против которого работают экологи, терпит убытки. А могут его и вовсе закрыть. Таким образом, к примеру, угробили всю украинскую парфюмерную промышленность. Ходят слухи, платил «Проктор энд гембл». У нас работает девчонка из Киева, она, например, в этом свято убеждена. Или вот, если помнишь, была большая буча по поводу того, что в Россию стали возить радиоактивные отходы. Тоже «Гринпис» шум поднял. Пикеты стали выставлять на рельсах. Между прочим, стоять на рельсах перед паровозом – тоже, наверное, не самое приятное занятие. Так вот, ко всей этой буче от большого ума присоединились наши патриоты и прочие борцы с масонами. Не дадим, дескать, превратить Россию в радиоактивную свалку. А суть-то знаешь в чем? В том, что во Франции есть мощная индустрия по переработке этих самых радиоактивных отходов. И много людей имеет там с этого неплохой доход. Олаф меня уверял, что именно оттуда пришли деньги на борьбу за российскую экологию.
– Вот так всегда. Всюду только бабки. Дурят, падлы, доверчивый народ. Тогда дело, конечно, понятнее. Здесь, в Карелии, есть что делить. Ну, а тогда самое интересное: а за этими-то хранителями кто стоит?
– Этого как раз я не знаю. Олаф что-то знал, но он мне не говорил. Все ведь не так просто: кто-то пришел, заплатил, и все. Людей могли использовать втемную. Ты просто, видимо, давно в Москве и Питере не был. Это у вас тут народ живет бедно. А там до фига людей, которым делать нечего, и деньги у них есть. Слышал, к примеру, про реконструкторов? Это те, кто делает себе настоящие доспехи, мечи, щиты и все такое прочее – и по выходным дням учится ими махать. Знаешь каких денег стоит такое удовольствие? Соорудить себе настоящий рыцарский доспех! А ведь подобных ребят полно – и не только в Питере. Я как-то делала сюжет про их шабаш в Выборге. Так ведь со всей страны приехало несколько сотен подобных товарищей. Это я к тому, что в больших городах найдутся люди, которым можно заморочить голову всякими идеями.
– С ума народ сошел, – хмыкнул Казак и задумался. А ведь в самом деле. Какие-то серьезные дяди нашли молодых скучающих дураков. Идея, в общем-то, красивая. Берегите природу, мать вашу. Сергей на самом-то деле кое-что знал про реконструкторов. Этим баловался один его армейский дружок, живущий в Питере. Тот, правда, специализировался на истории Второй мировой. Был каким-то фашистским фельдфебелем. Причем парень-то очень подготовленный. А что если он, отслужив а армии, не успокоился, а продолжал играться в солдатики… Ну вот он играл в фашистов. Ладно. Но ведь другим могут быть по вкусу более увлекательные игры. В смысле – борьба за экологию.
– Так откуда твои финики про это дело узнали, вот чего я не пойму? Ладно наши, они могли иметь завязки на Комитет…
Как пояснила Алена, Олаф был старый матерый стрингер. Когда-то он учился в Германии, в «красном» Гамбурге, и сам увлекался всякими радикальными идеями. Потом, повзрослев и заматерев, от этих идей отказался. Но интерес к разным молодежным закидонам у него остался и в каком-то смысле стал профессией. Благо связи в той среде остались. Он сделал несколько фильмов о немецких «автономах» – группировках вроде «красных» скинхедов, развлекающихся в Гамбурге поджогами «буржуйских» машин и битьем морд богато одетым людям и «коричневым» скинхедам. Снимал материалы об английской «Классовой войне» – тусовке, занимающейся примерно тем же. Большой шум вызвал его фильм об антиглобалистах. Он был одним из немногих журналистов, которым удалось снять сцену погрома очередного «Мак-доналдса», снимал, кстати, «изнутри» событий – находясь в толпе погромщиков. Вроде бы по этому поводу у него были крупные неприятности с полицией, требовавшей от него сдать всех, кого он знал из этой публики. Точно Алена не знала, но, судя по всему, о российской группировке Олаф узнал в Германии от кого-то из своих дружков-антиглобалистов. Причем приблизился он к этой теме довольно плотно, если знал даже район, где должны были совершаться теракты. Подробностей девушка не знала. Судя по всему, Олаф по натуре был темнила. Даже своей русской напарнице он рассказывал далеко не все. Впрочем, это понятно. Как пояснила Алена, кража тем и сюжетов в среде журналистов – совершенно заурядная вещь. А Олаф вроде как рассчитывал не только заработать на этом фильме, но и крупно прогреметь. Как он говорил Алене, если все получится, будет шанс урвать какую-то очень престижную европейскую телевизионную премию. Что-то вроде нашей «Тэффи». Вот и получил, блин.
– О! Кажись, едут. Ну смотри, журналистка. Сейчас увидишь эпизод из сериала «Бандитская Карелия». Посиди тут. А то знаешь, они ребята горячие, могут тебя и пристрелить с ходу… Только не пытайся двинуть в тайгу. Далеко ты все равно не уйдешь. Здесь три дороги, а менты скуплены на корню… Так что молись, если умеешь. Я постараюсь тебя отмазать.
Казак вылез на размокшую от дождя землю и направился к бревну, возле которого стоял лесовоз. Вдалеке показались машины. О как! Аж четыре штуки. Серьезно.
Джипы встали, не доезжая метров двадцати до бревна. Из первого вылезли Ишмуратов и Князев, из второго и четвертого повалили ребята с «Калашниковыми». А вот из третьего, красного «Мицубиси», вышел здоровенный мужик с крупными чертами лица. Ага, тут и Кондрат. Совсем весело. Это был хозяин соседнего района. С Расулом Тенгизовичем у Кондрата была полная дружба и взаимопонимание. Разумеется, в тех пределах, в которых возможна дружба между двумя руководителями криминальных структур. Но по крайней мере друг другу они не мешали.
– Ну, что тут? – спросил подошедший Ишмуратов. Сергей кратко обрисовал ситуацию.
– Да уж, дела… А не врет эта твоя журналистка? – бросил Кондрат.
– Не похоже. Все сходится.
– Это верно, – согласился Ишмуратов. – А, ты ж не все еще знаешь. Вон у Кондрата вечером тоже технику грохнули. Километрах в пятидесяти отсюда.
– Что они, на крыльях, что ли, летают? Да и смысла им нет метаться как угорелым кошкам. Выходит, групп было по крайней мере две. Серьезно они за дело взялись.
– Так где же эти суки прячутся? – зарычал Кондрат. Он был человек простой и суровый. Происходящее ему сильно не нравилось. Впрочем, кому такое может понравиться?
– Это как раз просто. Поставили лагерь где-нибудь в лесу – и бегают оттуда. Я вон за ними погонялся – по лесу они рассекают очень умело, вы уж мне поверьте. Салаги бы у меня не ушли.
– Да уж наслышан я о тебе, коммандос. Знаю, что ты не лох. Посмотрел хоть внимательно?
– А как? Я вон девку пас, да и в темноте что разглядишь?
– Тоже верно. Эй, ребята, тащите сюда огонь.
Двое ребят Кондрата метнулись к машине и вскоре вернулись с мощными фонарями. Начался более детальный осмотр места происшествия.
– Так, лесовоз хотели поджечь. Облили топливные баки. – Казак принюхался. – А ведь это не бензин, какая-то незнакомая мне гадость. Мощно работают. Получается, что они эту дрянь на себе перли. Сообразили, суки, что солярка не слишком хорошо разгорается. Грамотные, чтоб их так…
– Да хрен с ним, с лесовозом. Пойдем на жмура поглядим. Того, которого ты грохнул, – отозвался Кондрат.
Все двинулись сквозь лес к убитому. Кто-то из ребят перевернул его лицом вверх и сорвал маску. Взглядам предстало ничем не выделяющееся лицо человека лет двадцати, может чуть больше. Казак осмотрел снаряжение убитого.
– Что скажешь? – спросил Ишмуратов.
– Снаряга классная. Но не супер. Такую, в общем-то, можно купить в Питере в специальных магазинах. Да и в каталогах я видел нечто похожее. Были бы бабки.
Из кармана комбинезона убитого Князев извлек «ТТ». Потом перевернул тело и внимательно осмотрел рану.
– А вот оружие так себе.
– Да уж. В меня стреляли из «Сайги», и то ли из двустволки, то ли из обреза. Это подтверждает, что рассказала девка. Если это и в самом деле борцы за природу, то какой смысл тому, кто стоит за ними, палиться, подгоняя им серьезные стволы? Дал денег – те и купили что могли на черном рынке.
– Но кое-что тут не срастается, – сказал Князев. – Дело-то в том, что этот тип умер не от твоей пули. Вон, гляди на рану. От таких не умирают.
– И в самом деле… – озадаченно протянул Казак. Вот так всегда. Слона-то и не приметил.
Князев вновь перевернул труп и стал более внимательно его осматривать. Через некоторое время он разразился длинной матерной тирадой.
– Слушай, это прямо как в книжках про шпионов. Вон, в воротнике ампула… Сам он себя грохнул! Понимаешь? Чтобы ни мы, ни менты ничего от него вытянуть не сумели!
Сергей ошарашенно потер лоб. В самом деле, это сильно меняло дело. Можно найти банду идиотов и зарядить их террористическими идеями. Дурное дело не хитрое. Можно натренировать – особенно если эти ребята служили в серьезных войсках. Можно снабдить их хорошим снаряжением и дать команду «фас!». Но воспитать смертников… В Европе такое делать, кажется, разучились. Да и у нас тоже. Это только на Востоке получается.
– Я вот что еще не пойму, – сказал Князев. – Что они водилу завалили – это я еще могу понять. Хотя если они все были в масках, хрен бы он их опознал. Они ж явно не местные. Зачем они стали палить в вас?
– Может, мы просто неудачно приехали. Хотя… Двинули бы по тайге – кто б стал за ними бегать? Но ведь что интересно – они явно не ожидали, что будет сопротивление. Как я стал в них стрелять, они пару раз пальнули да свалили. Похоже, знали о журналистах. Может быть, у этих гребаных экологов тоже с информацией все хорошо.
– Слушай, Расул, – встрял Кондрат, – я так понимаю, что эти отморозки собирались нас с тобой поссорить. Ты ведь наверняка, как у тебя технику грохнули, на меня подумал?
– А на кого ж еще?
– Вот и я стал сразу на тебя грешить. Въехал? Ты бы двинул своих бойцов, я бы двинул своих… И пошло бы по полной программе. Так ведь получается?
– Ладно, это все лирика. Потому как мы пока ни черта не вкупаемся в тему. Главные вопросы в другом. И их два. Первый. Что будем делать? Второй: что будем делать с этой девкой журналисткой? – спросил Князев.
Ишмуратов долго молчал. Потом наконец сказал свое веское слово:
– В общем, так. Без ментов теперь уже не обойтись. Ладно бы эти убитые были нашими, а то западники… Их так в землю не закопаешь. Менты носом будут землю рыть, все дела придется сворачивать. К тому же они финики, чтоб их. Наши партнеры на той стороне границы могут кинуть предъяву. Скажут, что за дела – у нас ваши земляки не пропадают.
– Тем более, может, за этими ребятами как раз партнеры и стоят, – подал голос Князев.
– За которыми? Которые стреляли или которые снимали?
– Может, так, а может, и эдак. Журналистам ведь тоже кто-то уж очень подробную информацию слил.
– Так вот. Этого ухаря мы приберем и закопаем. Водилу с лесовозом – тоже приберем. Тогда все просто. Убийство с целью ограбления. Позарились какие-то беспределыцики на дорогую аппаратуру. Ведь, небось, эта камера хороших денег стоит. Так что почему бы кому-то из местных на это дело не повестись? Стреляли-то из карабина и двустволки. Этого добра тут как грязи. Князев, договорись с ментами, чтобы они особо не напрягались. А с девкой так… Ее кто-нибудь в городе видел?
– Два алконавта у «мутного глаза».
– Это ладно. Будем считать, что у них с похмелья глюки покатили. Казак, вот ты с ней базарил. Она не сбежит, если с тобой в Питер поедет?
– Куда она денется? А ей прогоню, что у мафии длинные руки. Да и азартная она. Если у нее появится возможность доснять это кино…
– Вот именно. Задачу, я думаю, ты понял. Тем более что тебе вообще лучше на время из этой местности слиться. В общем, двинешься с ней в Питер и поднимешь все, что сможешь, об этой компании. А мы уж постараемся, чтобы ни одна мышь отсюда не выскочила. Не будут же они до зимы в лесу околачиваться.
Про себя Казак подумал, что последняя затея вряд ли будет иметь успех. Если эти ребята умеют профессионально бегать по лесу, то что им стоит уйти по тайге подальше, километров на пятьдесят? А там вылезут и закосят под обыкновенных туристов, которых толпы шляются по Карелии. Но вслух высказывать он это не стал. Ишмуратов-то ладно, он сторонник той идеи, что времена беспредела прошли – и по мере сил надо переходить от нелегальных форм бизнеса к легальным. А вот Кондрат – он человек дикий, он сначала действует, потом разбирается. Вот если бы первыми начали громить технику у него, а не у Ишмуратова, сейчас бы уже стреляли. К счастью, не разобрались в психологии местных бандитских главарей. Но Кондрату ничего не стоит послать свою братву трясти все подряд туристические группы. Только этого еще не хватало!
Казак направился к «Фольксвагену». Алена все так же сидела в микроавтобусе, возле двери которого на всякий случай скучал один из парней Ишмуратова. Девушка вопросительно взглянула на Сергея.
– С машинкой вот этой умеешь обращаться? – кивнул Казак на лежащую на одном из сидений телекамеру.
– Ну… Теоретически.
– Придется учиться на практике. В общем, у тебя есть шанс доснять то, что не досняли эти деятели.
– А… они?
– Это не твоя забота. Тебя здесь не было. Или ты хочешь познакомиться с местными ментами? Впрочем, выбора у тебя нет: либо ты помогаешь нам разобраться с этими любителями природы, либо… Сама понимаешь. В перестрелке могли и тебя уложить. Да и уложили бы, если б вы нашли другого проводника. Вряд ли этим отморозкам нужны свидетели их подвигов.
– Вот ведь попала… – слабо улыбнулась Алена.
– А ты думала? В непростые игры ты взялась играть. Кстати, я тут мозгами пораскинул и пришел к выводу, что мы не случайно на них нарвались. Они именно нас и ждали. Случайно попал под них лесовоз.
Вообще-то у Сергея уверенности в сказанном не было, но так выходило страшнее.
– В общем, придется тебе некоторое время поиграть в шпионов, побыть на нелегальном положении.
– Но у меня на канале знают, что я поехала с ними.
– Какие дела! Скажешь, что они оказались сексуальными маньяками и в Петрозаводске попытались развести тебя на групповик. Ты им настучала по морде и ушла. А если тебя и уволят – не боись. Вон те ребята – они много чего могут. Позвонят куда надо – пойдешь работать в другое место. В Петрозаводске телевидение тоже имеется.
Глава 3
Между тем Алена, почти полностью оправившаяся от шока, увидев откровенное изумление на физиономии Сергея, прочла ему небольшую лекцию.
По ее словам, это движение началось в начале семидесятых, на волне всеобщего европейского сумасшествия под названием «молодежная революция». Побунтовав на баррикадах против проклятого буржуазного мира, молодые люди начали озираться вокруг и ломать голову: к чему бы далее приложить свои силы? Кое-кому из них пришло озарение: братцы, да ведь наша цивилизация губит окружающую среду! Это надо остановить! В общем, пошла мода на борьбу за экологию. В Европе появились соответствующие партии, а потом возникло и знаменитое движение «Гринпис» – то самое, которое мешает жить китобоям и атомщикам, с какой-то дури требуя закрытия атомных станций. Разумеется, большинство активистов со временем стали вполне респектабельными господами, заработав на борьбе за природу очень неплохие деньги. Но, как говаривал дедушка Ленин, дело их не пропало. Не так давно в Европе набрало силы движение антиглобалистов. В нем представлены очень разные люди, есть среди них и «зеленые» нового поколения. В том числе и такие, кто полагает: мирным путем ничего не добьешься. Остановить разрушение природы можно только насилием. В частности, прибегая и к террористическим методам.
– Вот посмотри.
Алена встала, направилась в глубь машины и, порывшись где-то, извлекла стильную кожаную сумку. Оттуда она достала то ли книгу, то ли альбом большого формата и протянула его Сергею.
На обложке было написано что-то, судя по всему, по-немецки. Казак не дружил с данным языком, но картинка говорила сама за себя. На обложке был изображен человек в комбинезоне, высоких ботинках, в маске-«омоновке», с большим гаечным ключом в руках. А на заднем плане – знакомая картинка – лесоповал и стоящий трелевочник.
– Оба на!
– Полистай, там еще интереснее.
Казак стал бегло листать журнал. Да, это было и в самом деле весьма интересно. Чем-то данное издание напоминало виденный им в армейской библиотеке карманный справочник «Спутник партизана» 1942 года издания. В том смысле, что сейчас он тоже держал в руках пособие по диверсионной войне. Казака в армии учили не только бегать по лесам за нарушителями границы и беглыми зэками. Фактически в армии он получил профессию егеря. То есть стал специалистом высшей квалификации по партизанской и антипартизанской войне. Так вот, судя по картинкам, составители книжки дело понимали туго. В качестве ликбеза для начинающего диверсанта издание было что надо.
– Серьезная книжка, – изрек Сергей, полистав ее.
– Вот и Олаф так говорил. А он служил в каких-то частях вроде твоих. И в этом деле разбирался.
– Вот жаль, не довелось поболтать с товарищем по оружию из другой страны. А то, как у нас в армии рассказывали, финские егеря во время войны были очень серьезными ребятами…
Сергей продолжал листать книжку. Ага. А вот уже совсем тепло. На одной из страниц был нарисован трелевочник. Жирные стрелки показывали места, куда лучше всего закладывать взрывчатку. А вот и подробная схема, как грамотно валить на дорогу деревья.
– И что, подобные издания в Финляндии свободно продаются?
– Нет, конечно, но есть места, где их можно купить. Да и в Москве такие места имеются. Говорят, там продают и русский перевод этой книжки. Кстати, одно из мест расположено аж на Тверской, где булку купить невозможно, потому что вокруг одни навороченные бутики и все такое прочее. А вот магазин с подобными книгами очень даже свободно существует.
– Веселые они ребята. И что ж, они за елочки и сосенки людей готовы убивать?
– Ты знаешь, вообще-то об убийствах никто не знал. Пока что за ними ничего подобного не замечалось. Эти люди, по следу которых мы шли, они из Питера. Есть такое движение – «Хранители радуги». Они прославились еще в конце восьмидесятых – начале девяностых очень крутыми по тем временам акциями против заводов и атомных станций. А у этого движения, в свою очередь, имеется экстремистское крыло. Но, насколько я знаю, раньше ни о каком насилии речь не шла. Технику портить – это да. Но вообще-то… Я общалась кое с кем из более умеренных. Ты знаешь, на людей им наплевать. Они полагают: наша цивилизация создана жлобами и живет по жлобским законам. Так что жалеть тут некого.
– Насчет жлобов я с ними полностью согласен. Но все-таки это не повод мочить направо и налево…
Сергей задумался. Что-то тут не срасталось. Он поскрипел мозгами – и наконец понял причину неувязки.
– Слушай, что-то тут не так. Я готов допустить, что на Западе есть люди, которые с жиру бесятся и ради своих идейных закидонов готовы на многое. Но вряд ли сюда приехали западники. Они забоятся лезть в российскую глухомань, будь они хоть трижды экстремисты. Значит, это наши. А у нас народ циничный. Какие к черту экстремисты? Вон в Питере какому-нибудь чернокожему студенту настучат по репе – так воплей до неба. А тут ведь такие дела начали крутиться. Нет, я понимаю, что в здешней тайге легко нажимают на курок. Но террористы… Вряд ли кто-то будет из-за идеи тратить время и немалые деньги. И ведь как работали-то! Так рванули, что молодых солдат учить можно!
– Так у вас случилось что-то кроме… этого? – оживилась девушка.
Сергей усмехнулся. Да уж, журналист – это диагноз. Видал он таких в Абхазии. Ради своих материалов они не раздумывая лезли под пули. Одного корреспондента Казак, можно сказать, оттащил от стенки. Грузины, с которыми он был, сделали ноги, а журналюга не успел. Вот горячие абхазские парни и примкнувшие к ним пьяные русские казаки решили его немножко пристрелить. Сергею стоило большого труда объяснить им, что борцам за свободу творить подобное как-то не очень к лицу…
– Да, теперь уж скрывать нечего. Совсем недавно рванули тут у одного товарища технику на делянке.
Скоро ты с ним познакомишься. Да и этот лесовоз, судя по всему, хотели поджечь. Профессионально ведь гады работали. Ладно, я понимаю, когда банда бритоголовых гопников сажает негра на перо. Дело, конечно, гнусное, но в общем понятное. Но чтобы вот так, за бесплатно творить такое… Ведь даже большевики, как говорят, работали не за идею, а за немецкие денежки.
– Так в том-то все и дело. В тех самых денежках. Ты про «Гринпис» слыхал?
– Только то, что в телевизоре показывали. Но это ж западники, у них у всех мозги не на месте от слишком хорошей жизни.
– Да какая разница – наши, европейцы, американцы? Ты что думаешь, они за бесплатно работают? Там тоже нет дураков рисковать здоровьем за просто так. Это бизнес. Вот представь, есть два конкурирующих завода. Руководство одного из них дает хорошие деньги «Гринпису» – и те начинают наезжать на конкурентов. Находят какой-нибудь экологический повод. Природу, дескать, отравляют и все такое прочее. Сам понимаешь – кто ищет, тот всегда найдет. А дальше – шум до неба, общественность возмущается и так далее по полной схеме. Люди на «зеленые» темы ведутся легко. Особенно если их припугнуть чем-нибудь, вроде «ваши дети вырастут мутантами». У нас, понятно, народу пока не до этого, а вот на сытом Западе общественность поднимается, как по тревоге. Завод, против которого работают экологи, терпит убытки. А могут его и вовсе закрыть. Таким образом, к примеру, угробили всю украинскую парфюмерную промышленность. Ходят слухи, платил «Проктор энд гембл». У нас работает девчонка из Киева, она, например, в этом свято убеждена. Или вот, если помнишь, была большая буча по поводу того, что в Россию стали возить радиоактивные отходы. Тоже «Гринпис» шум поднял. Пикеты стали выставлять на рельсах. Между прочим, стоять на рельсах перед паровозом – тоже, наверное, не самое приятное занятие. Так вот, ко всей этой буче от большого ума присоединились наши патриоты и прочие борцы с масонами. Не дадим, дескать, превратить Россию в радиоактивную свалку. А суть-то знаешь в чем? В том, что во Франции есть мощная индустрия по переработке этих самых радиоактивных отходов. И много людей имеет там с этого неплохой доход. Олаф меня уверял, что именно оттуда пришли деньги на борьбу за российскую экологию.
– Вот так всегда. Всюду только бабки. Дурят, падлы, доверчивый народ. Тогда дело, конечно, понятнее. Здесь, в Карелии, есть что делить. Ну, а тогда самое интересное: а за этими-то хранителями кто стоит?
– Этого как раз я не знаю. Олаф что-то знал, но он мне не говорил. Все ведь не так просто: кто-то пришел, заплатил, и все. Людей могли использовать втемную. Ты просто, видимо, давно в Москве и Питере не был. Это у вас тут народ живет бедно. А там до фига людей, которым делать нечего, и деньги у них есть. Слышал, к примеру, про реконструкторов? Это те, кто делает себе настоящие доспехи, мечи, щиты и все такое прочее – и по выходным дням учится ими махать. Знаешь каких денег стоит такое удовольствие? Соорудить себе настоящий рыцарский доспех! А ведь подобных ребят полно – и не только в Питере. Я как-то делала сюжет про их шабаш в Выборге. Так ведь со всей страны приехало несколько сотен подобных товарищей. Это я к тому, что в больших городах найдутся люди, которым можно заморочить голову всякими идеями.
– С ума народ сошел, – хмыкнул Казак и задумался. А ведь в самом деле. Какие-то серьезные дяди нашли молодых скучающих дураков. Идея, в общем-то, красивая. Берегите природу, мать вашу. Сергей на самом-то деле кое-что знал про реконструкторов. Этим баловался один его армейский дружок, живущий в Питере. Тот, правда, специализировался на истории Второй мировой. Был каким-то фашистским фельдфебелем. Причем парень-то очень подготовленный. А что если он, отслужив а армии, не успокоился, а продолжал играться в солдатики… Ну вот он играл в фашистов. Ладно. Но ведь другим могут быть по вкусу более увлекательные игры. В смысле – борьба за экологию.
– Так откуда твои финики про это дело узнали, вот чего я не пойму? Ладно наши, они могли иметь завязки на Комитет…
Как пояснила Алена, Олаф был старый матерый стрингер. Когда-то он учился в Германии, в «красном» Гамбурге, и сам увлекался всякими радикальными идеями. Потом, повзрослев и заматерев, от этих идей отказался. Но интерес к разным молодежным закидонам у него остался и в каком-то смысле стал профессией. Благо связи в той среде остались. Он сделал несколько фильмов о немецких «автономах» – группировках вроде «красных» скинхедов, развлекающихся в Гамбурге поджогами «буржуйских» машин и битьем морд богато одетым людям и «коричневым» скинхедам. Снимал материалы об английской «Классовой войне» – тусовке, занимающейся примерно тем же. Большой шум вызвал его фильм об антиглобалистах. Он был одним из немногих журналистов, которым удалось снять сцену погрома очередного «Мак-доналдса», снимал, кстати, «изнутри» событий – находясь в толпе погромщиков. Вроде бы по этому поводу у него были крупные неприятности с полицией, требовавшей от него сдать всех, кого он знал из этой публики. Точно Алена не знала, но, судя по всему, о российской группировке Олаф узнал в Германии от кого-то из своих дружков-антиглобалистов. Причем приблизился он к этой теме довольно плотно, если знал даже район, где должны были совершаться теракты. Подробностей девушка не знала. Судя по всему, Олаф по натуре был темнила. Даже своей русской напарнице он рассказывал далеко не все. Впрочем, это понятно. Как пояснила Алена, кража тем и сюжетов в среде журналистов – совершенно заурядная вещь. А Олаф вроде как рассчитывал не только заработать на этом фильме, но и крупно прогреметь. Как он говорил Алене, если все получится, будет шанс урвать какую-то очень престижную европейскую телевизионную премию. Что-то вроде нашей «Тэффи». Вот и получил, блин.
– О! Кажись, едут. Ну смотри, журналистка. Сейчас увидишь эпизод из сериала «Бандитская Карелия». Посиди тут. А то знаешь, они ребята горячие, могут тебя и пристрелить с ходу… Только не пытайся двинуть в тайгу. Далеко ты все равно не уйдешь. Здесь три дороги, а менты скуплены на корню… Так что молись, если умеешь. Я постараюсь тебя отмазать.
Казак вылез на размокшую от дождя землю и направился к бревну, возле которого стоял лесовоз. Вдалеке показались машины. О как! Аж четыре штуки. Серьезно.
Джипы встали, не доезжая метров двадцати до бревна. Из первого вылезли Ишмуратов и Князев, из второго и четвертого повалили ребята с «Калашниковыми». А вот из третьего, красного «Мицубиси», вышел здоровенный мужик с крупными чертами лица. Ага, тут и Кондрат. Совсем весело. Это был хозяин соседнего района. С Расулом Тенгизовичем у Кондрата была полная дружба и взаимопонимание. Разумеется, в тех пределах, в которых возможна дружба между двумя руководителями криминальных структур. Но по крайней мере друг другу они не мешали.
– Ну, что тут? – спросил подошедший Ишмуратов. Сергей кратко обрисовал ситуацию.
– Да уж, дела… А не врет эта твоя журналистка? – бросил Кондрат.
– Не похоже. Все сходится.
– Это верно, – согласился Ишмуратов. – А, ты ж не все еще знаешь. Вон у Кондрата вечером тоже технику грохнули. Километрах в пятидесяти отсюда.
– Что они, на крыльях, что ли, летают? Да и смысла им нет метаться как угорелым кошкам. Выходит, групп было по крайней мере две. Серьезно они за дело взялись.
– Так где же эти суки прячутся? – зарычал Кондрат. Он был человек простой и суровый. Происходящее ему сильно не нравилось. Впрочем, кому такое может понравиться?
– Это как раз просто. Поставили лагерь где-нибудь в лесу – и бегают оттуда. Я вон за ними погонялся – по лесу они рассекают очень умело, вы уж мне поверьте. Салаги бы у меня не ушли.
– Да уж наслышан я о тебе, коммандос. Знаю, что ты не лох. Посмотрел хоть внимательно?
– А как? Я вон девку пас, да и в темноте что разглядишь?
– Тоже верно. Эй, ребята, тащите сюда огонь.
Двое ребят Кондрата метнулись к машине и вскоре вернулись с мощными фонарями. Начался более детальный осмотр места происшествия.
– Так, лесовоз хотели поджечь. Облили топливные баки. – Казак принюхался. – А ведь это не бензин, какая-то незнакомая мне гадость. Мощно работают. Получается, что они эту дрянь на себе перли. Сообразили, суки, что солярка не слишком хорошо разгорается. Грамотные, чтоб их так…
– Да хрен с ним, с лесовозом. Пойдем на жмура поглядим. Того, которого ты грохнул, – отозвался Кондрат.
Все двинулись сквозь лес к убитому. Кто-то из ребят перевернул его лицом вверх и сорвал маску. Взглядам предстало ничем не выделяющееся лицо человека лет двадцати, может чуть больше. Казак осмотрел снаряжение убитого.
– Что скажешь? – спросил Ишмуратов.
– Снаряга классная. Но не супер. Такую, в общем-то, можно купить в Питере в специальных магазинах. Да и в каталогах я видел нечто похожее. Были бы бабки.
Из кармана комбинезона убитого Князев извлек «ТТ». Потом перевернул тело и внимательно осмотрел рану.
– А вот оружие так себе.
– Да уж. В меня стреляли из «Сайги», и то ли из двустволки, то ли из обреза. Это подтверждает, что рассказала девка. Если это и в самом деле борцы за природу, то какой смысл тому, кто стоит за ними, палиться, подгоняя им серьезные стволы? Дал денег – те и купили что могли на черном рынке.
– Но кое-что тут не срастается, – сказал Князев. – Дело-то в том, что этот тип умер не от твоей пули. Вон, гляди на рану. От таких не умирают.
– И в самом деле… – озадаченно протянул Казак. Вот так всегда. Слона-то и не приметил.
Князев вновь перевернул труп и стал более внимательно его осматривать. Через некоторое время он разразился длинной матерной тирадой.
– Слушай, это прямо как в книжках про шпионов. Вон, в воротнике ампула… Сам он себя грохнул! Понимаешь? Чтобы ни мы, ни менты ничего от него вытянуть не сумели!
Сергей ошарашенно потер лоб. В самом деле, это сильно меняло дело. Можно найти банду идиотов и зарядить их террористическими идеями. Дурное дело не хитрое. Можно натренировать – особенно если эти ребята служили в серьезных войсках. Можно снабдить их хорошим снаряжением и дать команду «фас!». Но воспитать смертников… В Европе такое делать, кажется, разучились. Да и у нас тоже. Это только на Востоке получается.
– Я вот что еще не пойму, – сказал Князев. – Что они водилу завалили – это я еще могу понять. Хотя если они все были в масках, хрен бы он их опознал. Они ж явно не местные. Зачем они стали палить в вас?
– Может, мы просто неудачно приехали. Хотя… Двинули бы по тайге – кто б стал за ними бегать? Но ведь что интересно – они явно не ожидали, что будет сопротивление. Как я стал в них стрелять, они пару раз пальнули да свалили. Похоже, знали о журналистах. Может быть, у этих гребаных экологов тоже с информацией все хорошо.
– Слушай, Расул, – встрял Кондрат, – я так понимаю, что эти отморозки собирались нас с тобой поссорить. Ты ведь наверняка, как у тебя технику грохнули, на меня подумал?
– А на кого ж еще?
– Вот и я стал сразу на тебя грешить. Въехал? Ты бы двинул своих бойцов, я бы двинул своих… И пошло бы по полной программе. Так ведь получается?
– Ладно, это все лирика. Потому как мы пока ни черта не вкупаемся в тему. Главные вопросы в другом. И их два. Первый. Что будем делать? Второй: что будем делать с этой девкой журналисткой? – спросил Князев.
Ишмуратов долго молчал. Потом наконец сказал свое веское слово:
– В общем, так. Без ментов теперь уже не обойтись. Ладно бы эти убитые были нашими, а то западники… Их так в землю не закопаешь. Менты носом будут землю рыть, все дела придется сворачивать. К тому же они финики, чтоб их. Наши партнеры на той стороне границы могут кинуть предъяву. Скажут, что за дела – у нас ваши земляки не пропадают.
– Тем более, может, за этими ребятами как раз партнеры и стоят, – подал голос Князев.
– За которыми? Которые стреляли или которые снимали?
– Может, так, а может, и эдак. Журналистам ведь тоже кто-то уж очень подробную информацию слил.
– Так вот. Этого ухаря мы приберем и закопаем. Водилу с лесовозом – тоже приберем. Тогда все просто. Убийство с целью ограбления. Позарились какие-то беспределыцики на дорогую аппаратуру. Ведь, небось, эта камера хороших денег стоит. Так что почему бы кому-то из местных на это дело не повестись? Стреляли-то из карабина и двустволки. Этого добра тут как грязи. Князев, договорись с ментами, чтобы они особо не напрягались. А с девкой так… Ее кто-нибудь в городе видел?
– Два алконавта у «мутного глаза».
– Это ладно. Будем считать, что у них с похмелья глюки покатили. Казак, вот ты с ней базарил. Она не сбежит, если с тобой в Питер поедет?
– Куда она денется? А ей прогоню, что у мафии длинные руки. Да и азартная она. Если у нее появится возможность доснять это кино…
– Вот именно. Задачу, я думаю, ты понял. Тем более что тебе вообще лучше на время из этой местности слиться. В общем, двинешься с ней в Питер и поднимешь все, что сможешь, об этой компании. А мы уж постараемся, чтобы ни одна мышь отсюда не выскочила. Не будут же они до зимы в лесу околачиваться.
Про себя Казак подумал, что последняя затея вряд ли будет иметь успех. Если эти ребята умеют профессионально бегать по лесу, то что им стоит уйти по тайге подальше, километров на пятьдесят? А там вылезут и закосят под обыкновенных туристов, которых толпы шляются по Карелии. Но вслух высказывать он это не стал. Ишмуратов-то ладно, он сторонник той идеи, что времена беспредела прошли – и по мере сил надо переходить от нелегальных форм бизнеса к легальным. А вот Кондрат – он человек дикий, он сначала действует, потом разбирается. Вот если бы первыми начали громить технику у него, а не у Ишмуратова, сейчас бы уже стреляли. К счастью, не разобрались в психологии местных бандитских главарей. Но Кондрату ничего не стоит послать свою братву трясти все подряд туристические группы. Только этого еще не хватало!
Казак направился к «Фольксвагену». Алена все так же сидела в микроавтобусе, возле двери которого на всякий случай скучал один из парней Ишмуратова. Девушка вопросительно взглянула на Сергея.
– С машинкой вот этой умеешь обращаться? – кивнул Казак на лежащую на одном из сидений телекамеру.
– Ну… Теоретически.
– Придется учиться на практике. В общем, у тебя есть шанс доснять то, что не досняли эти деятели.
– А… они?
– Это не твоя забота. Тебя здесь не было. Или ты хочешь познакомиться с местными ментами? Впрочем, выбора у тебя нет: либо ты помогаешь нам разобраться с этими любителями природы, либо… Сама понимаешь. В перестрелке могли и тебя уложить. Да и уложили бы, если б вы нашли другого проводника. Вряд ли этим отморозкам нужны свидетели их подвигов.
– Вот ведь попала… – слабо улыбнулась Алена.
– А ты думала? В непростые игры ты взялась играть. Кстати, я тут мозгами пораскинул и пришел к выводу, что мы не случайно на них нарвались. Они именно нас и ждали. Случайно попал под них лесовоз.
Вообще-то у Сергея уверенности в сказанном не было, но так выходило страшнее.
– В общем, придется тебе некоторое время поиграть в шпионов, побыть на нелегальном положении.
– Но у меня на канале знают, что я поехала с ними.
– Какие дела! Скажешь, что они оказались сексуальными маньяками и в Петрозаводске попытались развести тебя на групповик. Ты им настучала по морде и ушла. А если тебя и уволят – не боись. Вон те ребята – они много чего могут. Позвонят куда надо – пойдешь работать в другое место. В Петрозаводске телевидение тоже имеется.
Глава 3
ПЕТЕРБУРГ – ГОРОД КОНТРАСТОВ
На всякий случай машина доставила их не в Петрозаводск, а в Медвежьегорск. Князев подгадал так, что прибыли как раз к подходу мурманского поезда. Он же подсуетился, чтобы проводница, переместив кое-кого из пассажиров, отвела им отдельное купе. Дескать, едут молодые в медовый месяц, сами понимаете. Хотя Алена не слишком была похожа на счастливую невесту. Всю дорогу ее бил озноб. Так случается – сперва человек не осознает, что с ним произошло – а вот потом доходит. А произошло-то серьезное дело. На глазах у совершенно цивильной девчонки были совершены два убийства – приятного в этом мало. Сергей ее, в общем-то, понимал. Он попал на свою нынешнюю работу совсем не салагой, но помнил, с чего все начиналось. Когда при нем убили первого человека, ему тоже было не по себе.
Впрочем, когда поезд тронулся, Алена слегка пришла в себя. Возможно, потому что Князев и мрачный водила, от которого так и веяло опасностью, остались на перроне.
– Сергей, а можно тебя спросить? Как ты попал… к ним? Я вот на тебя смотрю – ты ведь на них не слишком похож.
– Что, не смахиваю на натурального бандита?
– Ага. Вон тот… Ну, который нас провожал, – вот тот смахивает. Я их такими и представляла.
– Между прочим, он бывший мент. Точнее, майор милиции. А я как попал? Понимаешь, я в молодости большую глупость сделал. Пошел воевать. Ну, там, понимаешь, – всякие национал-патриотические заморочки. Защитим, дескать, русский народ в Приднестровье, а потом братьев-абхазов. Защитил, блин. А только после понял, что никому это ни на фиг не нужно. Точнее, нужно большим и толстым дядям, которые играют в свои игры. А мы там головы свои клали. Ну вот. А что я еще умею делать, кроме того, что воевать? Знаешь, как в том фильме сказано – кроме автомата я ничего толком в руках держать не умею. Как ты, наверное, уже догадалась, никаких институтов я не заканчивал. Я все про это соврал. Ну и куда может идти человек с такой биографией? Либо в менты, либо в бандиты. Но в ментах, сама понимаешь, какая зарплата? В бандитах как-то побольше. Вот и вся любовь, как говорится. Но мой босс, он даром что айзер, он человек правильный. Полагает, что время отморозков закончилось. Пора, дескать, остепениться. А что? В Америке тоже бывшие мафиози стали большими и уважаемыми бизнесменами. Так уж жизнь складывается.
– А как там, на войне?
– Как, как! Гнусно. Стреляют там, понимаешь ли. Нет на войне ничего хорошего. Грязь и вонь. Такая вот военная правда. Впрочем, бывало интересно. Ты бы видела, к примеру, что за составчик подобрался в Приднестровье. Возьмем наш взвод. Большинство, конечно, были местными ребятами. Они-то понятно за что воевали. В Молдавии как независимость случилась, такое началось… Русских откровенно грабили, избивали, могли изнасиловать и убить – и ничего за это не было бы. Знаешь, какую они там себе создали национальную гвардию? Выпустили из тюрем уголовников и дали им в руки оружие. Можешь представить, как вела себя подобная публика. И вот эта сволочь поперла на Приднестровье. Не прошли, правда, падлы. Не вышло у них. Но я о другом хотел сказать. Кто только туда добровольцами не приехал! У нас во взводе было трое украинских националистов, в смысле последователей бандеровцев. Был один украинский анархист. Трое русских казаков. В другом взводе имелось двое коммунистов и один персонаж, так он был вроде бы какой-то совсем оголтелый фашист, большой поклонник товарища Гитлера.
Впрочем, когда поезд тронулся, Алена слегка пришла в себя. Возможно, потому что Князев и мрачный водила, от которого так и веяло опасностью, остались на перроне.
– Сергей, а можно тебя спросить? Как ты попал… к ним? Я вот на тебя смотрю – ты ведь на них не слишком похож.
– Что, не смахиваю на натурального бандита?
– Ага. Вон тот… Ну, который нас провожал, – вот тот смахивает. Я их такими и представляла.
– Между прочим, он бывший мент. Точнее, майор милиции. А я как попал? Понимаешь, я в молодости большую глупость сделал. Пошел воевать. Ну, там, понимаешь, – всякие национал-патриотические заморочки. Защитим, дескать, русский народ в Приднестровье, а потом братьев-абхазов. Защитил, блин. А только после понял, что никому это ни на фиг не нужно. Точнее, нужно большим и толстым дядям, которые играют в свои игры. А мы там головы свои клали. Ну вот. А что я еще умею делать, кроме того, что воевать? Знаешь, как в том фильме сказано – кроме автомата я ничего толком в руках держать не умею. Как ты, наверное, уже догадалась, никаких институтов я не заканчивал. Я все про это соврал. Ну и куда может идти человек с такой биографией? Либо в менты, либо в бандиты. Но в ментах, сама понимаешь, какая зарплата? В бандитах как-то побольше. Вот и вся любовь, как говорится. Но мой босс, он даром что айзер, он человек правильный. Полагает, что время отморозков закончилось. Пора, дескать, остепениться. А что? В Америке тоже бывшие мафиози стали большими и уважаемыми бизнесменами. Так уж жизнь складывается.
– А как там, на войне?
– Как, как! Гнусно. Стреляют там, понимаешь ли. Нет на войне ничего хорошего. Грязь и вонь. Такая вот военная правда. Впрочем, бывало интересно. Ты бы видела, к примеру, что за составчик подобрался в Приднестровье. Возьмем наш взвод. Большинство, конечно, были местными ребятами. Они-то понятно за что воевали. В Молдавии как независимость случилась, такое началось… Русских откровенно грабили, избивали, могли изнасиловать и убить – и ничего за это не было бы. Знаешь, какую они там себе создали национальную гвардию? Выпустили из тюрем уголовников и дали им в руки оружие. Можешь представить, как вела себя подобная публика. И вот эта сволочь поперла на Приднестровье. Не прошли, правда, падлы. Не вышло у них. Но я о другом хотел сказать. Кто только туда добровольцами не приехал! У нас во взводе было трое украинских националистов, в смысле последователей бандеровцев. Был один украинский анархист. Трое русских казаков. В другом взводе имелось двое коммунистов и один персонаж, так он был вроде бы какой-то совсем оголтелый фашист, большой поклонник товарища Гитлера.